Радиоконтакт с потусторонним миром

Глава 23

Трудное искусство «очистки». — Постоянно повторяющиеся сигнальные слова. -

140 км пленки.

Вначале самой трудной задачей для меня было разобраться в путанице голосов и звуков радио. Прежде всего, я должен был научиться безошибочно распознавать голоса моих друзей и выделять их из хаоса звуков различных радиопередач. Одновременно я должен был познакомиться с голосами известных дикторов и комментаторов. И здесь мне помогла моя многолетняя музыкальная подготовка, я бы даже сказал, она оказалась необходимой.

В течение многих лет я тренировал не только свой голос, но и слух, и чувство ритма. Подобно большинству певцов, я изучал гаммы, гармонию и композицию и практиковался в хоре, ансамбле и соло, чтобы отточить свое умение взаимодействовать с оркестром и своими вокальными партнерами. Я получал удовольствие от того, что могу сразу узнавать голоса известных певцов по радио и в записях. Мой слух был настроен таким образом, чтобы распознавать тончайшие различия большинства вокальных тембров, и я сомневался, что смог бы выполнить сейчас свою задачу без этих навыков и предшествующей подготовки.

И все равно это была тяжелая работа. Очень медленно и после многочисленных, часто обескураживающих ошибок в слуховом восприятии и интерпретации я начал узнавать голоса моих друзей и очищать их от пестрой мешанины радиопередач.

Это умение «очищать» было необходимым условием правильного понимания в процессе коммуникации. После того, как я познакомился со специфическими мужскими и женскими голосами, я мог узнавать их мгновенно, независимо от того, насколько громко они говорили.

Конечно, мои друзья помогали мне, как могли, используя различные методы. Даже тот факт, что большинство из них использовали различные языки, был очень важен и облегчал установление контактов.

В этой связи я хотел бы сослаться на логический аргумент скептиков. Я понимаю, что при определенных условиях, таких как фединг, изменение уровня звука в приемнике и наложение двух или нескольких радиопрограмм радиопередач а может включать некоторые разноязычные фрагменты. Тем не менее, мои друзья часто произносили длинные фразы, совершенно ясно и без всякого фединга. В этих случаях их голоса были слышны ясно и отчетливо как голоса обычных дикторов, хотя и не так громко. Чтобы преодолеть мои сомнения, и сделать свои передачи более убедительными, они часто пели на разных языках, не только соло, но и хором и ансамблем. Кроме того они использовали определенные необычные ключевые слова. В особо сложных случаях они включали названия «Мелархойден» и «Моэлнбо».

Кроме того, с помощью моей верной помощницы Лены выбирались голоса характерного тембра, которые легко мог узнать, как я, так и кто-либо другой.

Несмотря на такую первоклассную помощь, пленки, датированные 1960 годом, обнаруживают многочисленные дефекты и забавные моменты. Моим друзьям пришлось со мной нелегко, особенно в первый год. Тем не менее, их терпение не знало границ, и я никогда не слышал, чтобы они говорили с раздражением или нетерпением. Когда я слушаю эти пленки сегодня, я стыжусь и сержусь на себя за свою поразительную глупость. Если кто-то растерялся и продолжает делать одну и ту же ошибку, он производит сумбурное и даже смешное впечатление. Однако сейчас, когда мост был построен, все должно было наладиться и стабилизироваться.

В течение более, чем 8 лет я записал около 140 пленок и зафиксировал результаты этих записей в 20 толстых тетрадях. Анализ этих записей оказался суровым испытанием моего терпения, но одновременно превратился в самую захватывающую работу, какой я когда-либо занимался.

Если бы я сейчас попытался описать все свои исследования — а это около 140 км пленки, то моя книга оказалась бы толще Библии.

По понятным причинам я вынужден ограничиться лишь самым главным, а это не только ставит меня перед трудным выбором, но и означает огромные затраты времени из-за сложной процедуры прослушивания.

Есть записи, особенно ранние, которые содержат два или три ключевых слова, которые невозможно было очистить от окружающих шумов и помех. Я вспоминаю сегмент записи, который мне пришлось анализировать по два-три часа в день в течение двух месяцев, прежде, чем я, наконец, получил точные слова.