Рассказ о брате

Рассказ четвертый ШАГИ В ПЯТИЛЕТКУ

Сегодняшней молодежи трудно даже представить, какими были заводы и фабрики пятьдесят лет назад. Собственно, это было то, что осталось от старой России, от разрухи после гражданской войны. Но у освобожденного пролетариата был такой энтузиазм, такой заряд энергии! Его-то партия большевиков и направила на преобразование России. Разбирались фабричные развалины, наводился порядок на захламленных заводских дворах, ремонтировалось и восстанавливалось все, что еще можно было пустить в дело. Усилия всего народа давали свои плоды. То там, то здесь оживали и строились новые фабрики, заводы. Но чтобы существовать в окружении капиталистических держав и надежно гарантировать безопасность и неприкосновенность границ, требовалось особенно быстро развивать промышленность и сельское хозяйство.

Особое значение в эту героическую пору придавалось развитию железнодорожного транспорта. Вот и в городе Муроме, куда переехала семья Гастелло, небольшие железнодорожные мастерские переоборудовались в паровозоремонтный завод. Сюда съехались квалифицированные рабочие из разных уголков страны. Специалист по варке металла, опытный вагранщик, Франц Павлович Гастелло одним из первых откликнулся на призыв партии помочь молодому заводу. Летом 1924 года он прибыл в Муром. А на следующий год приехали в Муром и мы, поселились в большом заводском поселке Казанка, с которым на шесть незабываемых лет соединили свою судьбу.

В это время Николаю исполнилось семнадцать лет. С Муромом у него были связаны лучшие годы юности, звонкая комсомольская молодость. Сбылась его заветная мечта: Николая направили в литейный цех, туда, где работал и отец.

Коля внимательно наблюдал за тем, как спокойно, уверенно варил отец металл, как ловко и смело направлял раскаленную струю в формы. Он горел желанием быть похожим на отца. Отец любил повторять сыну, что металл — основа производства, и тот, кто умеет его плавить, пользуется у людей почетом и уважением.

Николаю очень хотелось освоить дело мастера-литейщика, но поначалу ему приходилось выполнять обязанности подсобного рабочего: подавать чугунные болванки да убирать шлак.

На заводе большинство работ выполнялось вручную, а в литейном особенно много применялось физического труда. Николаю приходилось нелегко. Но это его не страшило, он помнил отцовское наставление — всякую работу выполнять достойно!

В литейном цехе рабочий имел дело с раскаленным металлом. Сноровка, расторопность, прочные знания требовались от литейщика. Вскоре молодого парня приметили, дали попробовать свои силы в формовочном деле. Дело это требует и старания: ведь в форме заложена основа будущей отливки, ее качество.

Но и со своей новой обязанностью Николай справлялся отлично: быстро и без брака готовил формы для разлива металла, не отставал от опытных работников. Его наставником по литейному делу был Иван Сергеевич Афанасьев. Приятно было видеть отцу успехи сына. В одной из бесед с ним он откровенно сказал Николаю:

— Хорошие у тебя руки, сынок. Теперь вижу: станешь настоящим вагранщиком!

Все чаще дома за ужином отец рассказывал матери об успехах Коли, говорил о том, что рабочие хвалят его. Мать, счастливая и довольная, улыбалась, подливала в тарелку сына вкусного борща.

Завоевывал Николай авторитет и у сверстников. К его трудолюбию, исполнительности можно добавить и огромную любознательность, стремление познать как можно больше, как можно полнее. Так уж повелось, что в свободное от работы время он обязательно заскочит то в механический цех, то в сборочный. Подолгу и пристально рассматривал он станки, приглядывался к работе токарей, строгальщиков, фрезеровщиков, слесарей. Удивлялся тому, как из простого куска металла токарь вытачивал сложную деталь. Металлическим вьюном извивалась блестящая стружка…

Когда Николай увидел работу токаря впервые, он подумал, как много тратится на отходы металла. Знают ли токари, сколько пота прольет рабочий в литейном цехе, чтобы выполнить суточную норму? Но вскоре понял, что без этого нельзя: порой и тонны руды не пожалеешь для заветной детали. Как скульптор из каменной глыбы высекает скульптуру, так и токарь, расходуя металл, творит нужную деталь. И чем чаще появлялся Николай в механическом цехе, тем больше загорался желанием освоить профессию токаря, научиться владеть станком так, чтобы вытачивать из металла самые сложные детали, без которых не побежит паровоз, не поплывет пароход, не полетит самолет.

Однажды, когда домашние уже легли спать, отец сказал Николаю:

— Заметил я, что зачастил ты в механический. Все на машины да станки смотришь… Или литейное дело не по душе?

— Работа моя мне нравится, — ответил Николай. — Только в механическом интереснее. Машин и станков много. Любопытно… Я ведь, отец, в летчики собираюсь, а самолет — машина сложная. Освою токарный станок — быстрее разберусь и в самолетном моторе…

— Ты рабочий человек. Самый почетный человек на земле, — не соглашался отец. — Сталевар — это сейчас первое дело. С нашего металла все начинается: и паровозы, и станки, и самолеты… А долго ли на летчика учиться? — неожиданно спокойно спросил отец.

— Не знаю, — признался Николай, — но думаю, готовиться пора уже сейчас. Прежде всего изучать машины. Разные машины, в том числе и заводские.

Николай понимал, что настоящий летчик должен досконально знать самолет. Только тогда он сумеет грамотно управлять им. Вот и вывел он для себя такую формулу: от простого — к сложному. А мечта стать летчиком пришла к нему еще в школе, когда начал конструировать модели планеров и самолета…

В механическом цехе тоже приметили любознательного парня из литейного. Редкий обеденный перерыв не появлялся он здесь. Чаще всего останавливался у токарного станка. Сначала все расспрашивал: зачем это да зачем то? Токарь охотно отвечал, показывал Николаю все, на что способен станок. Но парня интересовали такие мелочи, о которых токарь толком и сам не знал.

Старший мастер механического цеха, знатный на заводе человек, Алексей Иванович Чудаков, в который раз застав незнакомца у токарного станка, спросил:

— Ты кто же такой будешь? Нравится токарное дело?

— Николай Гастелло, сын Франца Павловича из литейного, — назвался Коля. — Хороший у вас цех, машин и станков много. Вот бы попробовать!

— А сможешь?

— Смогу! — твердо сказал Николай, но тут же подумал: «А вдруг не получится?»

Мастер посмотрел на парня, улыбнулся.

— Считай, что двери нашего цеха для тебя открыты. Было бы желание учиться. А пойдешь к нам работать? — неожиданно спросил он у Николая.

— Хорошо бы, — согласился Николай, — только как это сделать?

На следующий день Алексей Иванович Чудаков пришел в литейный цех. Долго беседовал с Францем Павловичем.

— Не рано ли? — только и спросил в конце разговора Гастелло-старший, — может, поработает еще под отцовским надзором, встанет покрепче на ноги?

— Не рано! — уверенно отозвался Алексей Иванович. — Зачем терять дорогое время? Парень тянется к станкам, понять его надо. Так будет лучше и для него, и для дела… Сам ведь говоришь, что он в летчики навострился. Не знаю, какой из него получится летчик, но механик будет толковый. По всему видно. Вот мы и решили в цехе — поддержать парня, сделать из него первоклассного токаря… Ну как, согласен?

— Что сделаешь? — развел руками вагранщик. — Прикипел он, видать, к вашим станкам.

Начались у Николая горячие денечки, только успевай поворачиваться. На новом месте работы прибавилось. Но самое главное — учеба захватила Николая полностью. По душе пришлось дело. Правда, все сказалось гораздо сложнее, чем думалось. Станок требовал предельного внимания, остроты глаза, твердости руки. Даже маленькую работу приходилось переделывать по нескольку раз.

— Хорошее начало — залог будущих успехов, — напутствовал Алексей Иванович. — А потому не торопись, вникай в дело глубже, набирайся опыта… А то и в летчики не возьмут.

— Возьмут! — улыбаясь, заверил Николай.

Упорное желание брата овладеть токарным мастерством скоро дало о себе знать. Первое время ему доверяли обрабатывать несложные детали. Работал Николай без брака, и мастер искренне радовался, что не ошибся в нем. Николай трудился с увлечением, забывая порой об отдыхе. Случалось не раз, что товарищи напоминали ему о конце рабочего дня.

Работая на токарном станке, он проявил завидное умение пользоваться инструментом, и скоро ему стали поручать вытачивать сложные детали. Интересовался Николай и слесарным делом, внимательно наблюдал за работой ремонтников, кропотливо восстанавливавших изношенные механизмы. Поначалу ему казалось, что токарь — это и ремонтник, он обязан сам восстановить вышедший из строя токарный станок, устранить ту или иную неисправность. Но это оказалось не так. Алексей Иванович с удовольствием разъяснял Николаю:

— Ремонтировать сложные машины — дело непростое, для этого нужны особые знания. Но при желании эту хитрость можно одолеть…

Николай стал вникать в дела механиков. Когда слесари-ремонтники «колдовали» возле неисправного станка, он всегда бывал рядом. Выберет удобную минутку и обязательно спросит, в чем дело, что произошло, над чем задумались механики, не может ли он чем-нибудь помочь?

Так незаметно для себя стал Николай познавать и ремонтные «хитрости». Наставником в этом деле стал для него старший мастер группы механиков Тимофей Иванович Суворов. По душе ему пришлось стремление Николая Гастелло самому заботиться о «здоровье» своего станка. «Наверняка у парня талант механика», — все чаще стал думать Суворов, а вскоре устроил его в школу механиков.

Мастер цеха Чудаков не удивился, услышав об этом. Хороших механиков на заводе не хватало, и кому, как не Николаю Гастелло, пополнить их ряды. Оба мастера работали в одном цехе, и заботы у них были общие. «Пусть способный ученик будет там, где лучше себя проявит, где он нужнее», — справедливо рассудил Алексей Иванович.

В группе ребят, готовившихся стать мастерами по ремонту оборудования, Николай не отставал от самых способных и старательных. Не сразу, конечно, пришел навык; чтобы овладеть нелегким ремеслом механика, требовалось время. Проверяя работу Николая Гастелло, мастер Тимофей Иванович каждый раз убеждался, что этому парню уже можно доверять самостоятельные задания. И вот на счету молодого механика появились первые отремонтированные станки. И каждый такой станок работал безотказно. Но этого Николаю уже было мало: он всегда, не раздумывая, шел на выручку товарищу. По первой просьбе приходил на помощь каждому, кто нуждался в поддержке и совете, чем заслужил уважение среди рабочих.

На заводе в Муроме проявилась еще одна хорошая черта Николая — любовь к общественной работе. Свои организаторские способности показал он прежде всего в спортивных делах. Среди заводских футболистов ему не было равных, и то, что в цехах появились команды, что на заводе провели первый турнир, — была заслуга его, Николая.

Прослышали молодые парни из литейного, что привез Николай из Москвы звонкоголосую двухрядку, попросили принести на завод. И вот в один из обеденных перерывов зазвучал в цехе ее мелодичный голос. Бывало, заканчивается трудовой день, а в литейном — срочная плавка, работу отложить на завтра нельзя. Тогда отец подзывал сына и говорил:

— Ну-ка, сынок, подбодри людей — самое время повеселить народ!

Николай брал в руки гармонь, и тогда в цехе звучал бодрый марш или вальс. И глядишь — вновь засветились бодростью глаза рабочих.

Однажды во время обеденного перерыва в механический цех зашел секретарь комсомольской организации. Прослушав «концерт» Николая, он подошел к нему и сказал:

— Зайди-ка после работы в комитет комсомола. Поговорить надо.

В тот вечер Николай Гастелло выполнил свое первое общественное поручение — написал лозунг для молодежного воскресника, где активно трудился, а в перерыве играл на двухрядке. Комсомольцы дружно пели под его гармонь революционные песни. Многие тогда удивились: такой парень и до сих пор не в комсомоле!

…Так случилось, что в день, когда Николаю исполнилось восемнадцать лет, ему вручили комсомольский билет. В это время он с головой ушел в общественную работу, стал выполнять самые ответственные поручения комитета комсомола: руководил молодежной бригадой на сельскохозяйственных работах, на воскресниках в грузовом речном порту. Одновременно успевал веселить ребят на молодежных вечерах: его гармонь в часы досуга не знала покоя.

В Муроме сбылась заветная мечта Николая: отец помог ему купить баян. Инструмент они выбирали в магазине вместе. Долго пробовали его на слух, поворачивали и так и эдак. Наконец остановились на самом мелодичном.

Перейти с гармошки на баян — дело непростое. Но настойчивость Николая и здесь сказалась. Он охотно посещал занятия в заводском клубе, кропотливо разучивал дома музыкальные пьесы для баяна и добился своего — вскоре состоялся первый «сольный концерт» на комсомольской свадьбе. О Николае-баянисте заговорили в поселке. Без его баяна не обходилось ни одно мероприятие в заводском клубе.

Многие на заводе удивлялись, откуда берутся у Николая силы, где находит он время всюду поспевать. А тут еще родилась у него идея — соорудить в поселке настоящий стадион. Комитет комсомола поддержал его в этом начинании и вынес постановление: обязать члена комитета комсомола Николая Гастелло возглавить руководство строительством стадиона в поселке.

Николай ознакомил комсомольцев с проектом стадиона, рассказал, как планирует сосредоточить бригады строителей по участкам, сообщил, какая ему потребуется помощь от комитета комсомола. Вскоре на поросшем бурьяном пустыре закипела дружная работа. Трудились по вечерам и в выходные дни.

Так бросовая ранее территория превратилась в красивое место отдыха молодежи. На стадионе можно было заниматься многими видами спорта. Но самым почетным среди них был, конечно, футбол.

Теперь, когда минуло полвека, стадион «Казанка» стал излюбленным местом отдыха не только жителей прилегающего заводского поселка, но и многих горожан. Сюда приходят посмотреть соревнования, отдохнуть в тени зеленых насаждений. Вся территория стадиона выглядит настоящим парком.

По инициативе Николая Гастелло и при его личном участии в рабочем поселке Казанка была создана футбольная команда. Ведь Николай еще со школьных лет привык к этой мужественной и красивой игре. Без спорта, без футбола он просто не представлял себе жизни. Заразил захватывающей игрой не только молодых сверстников, но и пожилых рабочих. Футбольные матчи в поселке стали для многих любимым зрелищем. А капитана футбольной команды «Казанка» знал каждый мальчишка даже в городе. К слову сказать, и сегодня эта команда существует в поселке, ежегодно она принимает участие в общегородском розыгрыше кубка на приз имени своего первого капитана — Николая Гастелло. Все футболисты города и ныне чтут память о любимце футбольных болельщиков далеких двадцатых годов.

Футбольная команда поселка Казанка считалась в те годы одной из лучших местных команд. Когда сборная города Мурома выезжала на соревнования, в ее состав всегда входили футболисты заводского поселка, и среди них был защитник Николай Гастелло.

Заводские рабочие, ветераны труда, встречаясь на стадионе, признавались друг другу, что пришли посмотреть на своего любимца: смелого и ловкого игрока, умевшего обвести сразу несколько игроков команды противника. И когда Гастелло участвовал в соревнованиях, стадион гудел, с трибун слышались возгласы: «Коля, давай!» Если он играл, зрителей собиралось больше обычного, болельщики верили в победу команды. Знали, что даже в трудную минуту он сумеет мобилизовать товарищей на хорошую игру. Капитан был душой команды, умел поднять у ребят настроение, вселить в их сердца веру в победу.

Не терпел Николай и никому не прощал грубой игры. Запомнился такой случай. В матче с командой из Свердловска один из футболистов «Казанки» грубо снес нападающего противника. Судья назначил пенальти, но провинившийся никак не хотел признаваться в в своей ошибке, возмущался.

Тогда Николай подошел к нему и громко сказал: «Не локтями отстаивают свои ворота. Ходил бы регулярно на тренировки — не пользовался бы недозволенными приемами!»

Еще по Сокольникам знал Николай, что только упорные тренировки обеспечивают футболисту успех на поле.

Настоящим событием для Мурома стал первый международный футбольный матч, в котором заводская команда «Казанка» встречалась с командой из Швейцарии. В этот день к заводскому стадиону потянулись толпы болельщиков. Поддержать «Казанку» пришли рабочие ближайших поселков и даже любители футбола из соседних с Муромом городов Выксы и Кулебак. Соревнования с футболистами из других городов были для заводского стадиона делом привычным. Но встреча с иностранцами — такое было впервые!

Как и повелось, капитаны команд в центре поля обменялись рукопожатиями. Вначале инициатива была у швейцарцев, они наступали мощно и активно. Казалось, вот-вот сметут упорное сопротивление казанцев. Но заводские футболисты устояли: первый тайм закончился вничью.

В перерыве капитан команды Гастелло приободрил ребят:

— Вот и познакомились с иностранцами, пора показать настоящий футбол, показать, как мы умеем играть. Не забыли наш девиз: «Один за всех, все за одного!» Будем играть так, чтобы каждый прием и удар способствовали общему успеху. Действовать слаженно, опережая противника, но без грубости. Помните — мы советские футболисты…

Второй тайм хозяева поля начали с большим подъемом, перешли в наступление, и мяч все время находился у ворот противника. Не меньшую активность проявили и гости. Игра шла напряженно. Стадион шумел, раздавались возгласы болельщиков: «Давай, ребята, не подкачайте!» Игра подходила к концу. Казалось, результата так и не будет. Ничья! Но в самый последний момент, ловко перехватив мяч у противника, Гастелло быстро передал его своему нападающему Саше Секачеву. Последовал сильный удар — и мяч в воротах швейцарцев.

Можно представить, как ликовали зрители, как гремели аплодисменты…

Долго помнили муромские болельщики футбольный матч, прославивший заводских футболистов. В нашем семейном фотоальбоме сохранилась фотография футбольной команды «Казанка», капитаном которой был Николай Гастелло, той самой команды, что в 1927 году одержала победу в состязании со швейцарскими футболистами. Фотография была сделана за час до начала матча, на ней запечатлены футболисты: Гастелло, Крещук, Арсенов, Путимов, Секачев, Богатырев, Чижов, Брызгалов и Конюшко. Участник этого матча Павел Иванович Путимов и сегодня проживает в Москве. Вспоминая спортивную юность, он любит рассказывать о том воскресном дне, когда муромцы преподнесли футбольный урок опытной команде из Швейцарии.

Каждое утро Николай, как вдумчивый и внимательный лекарь, обходил цех, прислушивался к ритму работы станков и на слух улавливал малейшие неполадки. В случае поломки уверенно доставал инструмент и быстро устранял неисправность. В цехе знали: если рядом Гастелло — остановки не будет.

В те времена на перспективный муромский завод поступало немало новых станков и механизмов. И каждая установка нового станка или нового оборудования не обходилась без Николая Гастелло. Прибыл как-то на завод зарубежный карусельный станок высшего класса. Рабочие из других цехов заходили в механический, чтобы взглянуть на новинку. Для установки станка из Москвы прибыли квалифицированные монтажники. Старший мастер цеха Тимофей Иванович Суворов рассказал им о любознательном парне Николае Гастелло, посоветовал привлечь его при установке и монтаже нового станка в цехе.

Коля в это время немного прихворнул и находился на больничном дома. Кто-то из комсомольцев сообщил ему, что в механическом приступили к установке заграничного станка. На следующее утро брат появился в цехе. Напрасно уговаривал его Тимофей Иванович уйти домой. До конца дня Николай оставался возле монтажников и ушел только тогда, когда работа в основном была закончена. Когда новый станок стали опробовать, Николай вникал во все тонкости. Его интересовала каждая мелочь. Отныне начинал он свой рабочий день с осмотра этого станка.

Постепенно рос рабочий авторитет молодого мастера по ремонту оборудования Николая Гастелло. А вскоре стал он правой рукой механика Тимофея Ивановича Суворова, доверявшего ему самые ответственные ремонтные работы. Трудолюбивого, скромного, любознательного парня из механического, комсомольца со смекалистой головой и крепкими руками, общественника и вожака молодежи заметили и коммунисты цеха.

Рабочим не раз приходилось слушать Гастелло на собраниях. Говорил он хорошо, со знанием дела. По всему было видно — всей душой болеет за завод. Запомнилось, например, его выступление, когда заводу однажды поручили особо ответственное задание. Тогда встал вопрос о мобилизации коллектива: надо было уложиться в сжатые сроки. На общем собрании рабочих к трибуне подошел Николай Гастелло, он горячо, увлеченно говорил:

«Мы идем по пути, указанному партией. Советский народ создает свою индустрию, и с этого пути нас никому не свернуть. Будем все вместе биться за создание социалистической промышленности, поставленные перед заводом задания выполним досрочно! Наша задача— сделать родное предприятие передовым, ударным в первой советской пятилетке. Мы, комсомольцы, объявили поход за рационализацию и повышение производительности труда. Будем же терпеливо учиться у наших опытных мастеров и приложим все силы, чтобы вывести наш завод в передовые!»

Вскоре после рабочего собрания в механическом цехе состоялось заседание партийного бюро завода, на котором зашел разговор о пополнении партийных рядов из числа комсомольцев, отлично проявивших себя в труде и общественных делах. В их числе назвали и Николая Гастелло. Комитет комсомола рекомендовал его как передового комсомольца, чуткого и отзывчивого товарища, активного общественника.

За два года работы в заводском комитете комсомола Гастелло выполнил десятки поручений и за каждое дело брался с желанием, доводил его до конца. Бывшие с ним в те годы члены комитета комсомола Петров, Серегин, Николаев, Баранов, Рябов, Точилов, Васильев и другие в своих воспоминаниях о Гастелло особо отмечают его инициативу. «Николай был застрельщиком лучших комсомольских начинаний, — вспоминает один из них. — Касалось ли это трудового почина, спортивных соревнований или интересного вечера в клубе…»

На партийном бюро, где обсуждали кандидатуры кандидатов в члены партии, присутствовал в полном составе заводской комитет комсомола. Когда речь зашла о Николае Гастелло, многие из комсомольцев подняли руки, попросив сказать о товарище свое мнение. Но молодежь опередил знатный мастер механического цеха, наставник и учитель Николая, Тимофей Иванович Суворов. Участник революции, боец Красной Армии, защищавший Советскую Республику в боях гражданской войны, он был одним из самых авторитетных работников на заводе.

— Много молодежи на нашем заводе, — начал свое выступление Тимофей Иванович, — и почти каждого из парней довелось мне обучать рабочему делу. Сейчас они хорошо трудятся в механическом и других цехах, и каждый из них мне дорог. Но Коля Гастелло… Скажу откровенно: с таким добросовестным и трудолюбивым парнем я встретился впервые… Не каждому дано так легко и быстро овладеть сложным ремеслом механика, познать многие тонкости машин и станков. Но если в дело вложить всю свою душу, как это сделал Николай, невозможное становится реальностью. Нравится мне и то, что Гастелло болеет за коллектив, радуется успехам товарищей, а если надо, всегда придет к ним на помощь. Вот такие парни и нужны партии… Запомни этот день, Николай, — обратился он к Гастелло. — Мы оказываем тебе наше рабочее доверие. Постарайся оправдать его, будь всегда достойным высокого звания коммуниста!

Так в канун десятой годовщины Великого Октября Николай стал коммунистом. Он был бесконечно счастлив. Гордился тем, что в партию его приняли в самое ответственное для завода время, когда коллективу поручили очень важное задание, когда каждый трудовой день крепит могущество молодого Советского государства. Он чувствовал себя частицей огромной армии тружеников, имя которой — рабочий класс.

Ветеран труда, участник Великой Отечественной войны Павел Иванович Стрельников, друг юности Николая, так вспоминает о нем в те годы:

«Николай всегда стремился помочь людям, и если это у него получалось, чувствовал особое удовлетворение. Видимо, постоянное желание сделать людям добро рождало в нем стремление к расширению знаний. Гастелло уверенно говорил: „Чем выше знания человека, тем он больше сможет людям принести пользы“».

Павел Иванович, конечно, прав. Вот и желание стать военным летчиком Николай связывал с необходимостью учиться. Ради достижения этой цели он поступил на общеобразовательные курсы. Каждый вечер после работы торопился в местную школу, где собирались на занятия многие, такие же, как и он, рабочие завода. Дома кропотливо готовил уроки, обложив стол учебниками по русскому языку, математике, географии, истории. И так каждый день в течение двух лет. Нелегко было ему выполнять партийные поручения и одновременно упорно заниматься, осваивать учебную программу.

Иной раз мать проснется ночью и, увидев склонившегося над учебниками Николая, скажет:

— Поспал бы, сынок, устал небось. Впереди ведь рабочий день. Нельзя без отдыха…

— Отдыхать буду тогда, когда начну летать, поднимусь высоко в небо и буду себе посматривать с высоты на землю, — улыбаясь, отвечал Николай.

Он хорошо понимал, что в авиацию недоучек не принимают, что, пока не поздно, надо наверстать имеющиеся пробелы в образовании.

Шли дни упорных занятий, и очень скоро Николай почувствовал, что по многим дисциплинам «обошел» тех слушателей, которых раньше, как ему казалось, он не догонит. Николай приобрел авторитет не только у товарищей. Его заметили преподаватели: серьезного, вдумчивого и целеустремленного ученика ставили в пример другим.

Подтянувшись в учебе, брат принялся за новую «авиационную работу» — физическую подготовку. Лучший футболист завода понимал, что одного футбола было явно недостаточно. Николай стал упорно заниматься на брусьях и на турнике. Он даже разработал для себя специальный комплекс физических упражнений.

С каждым днем брат чувствовал, как наливаются силой мышцы, как растет выносливость. Даже самые крепкие заводские парни завидовали той легкости, с какой он подбрасывал гири, делал сложные фигуры на турнике, поднимал штангу. Что же касается учебы в вечерней школе, то и здесь у него дела спорились: по всем предметам в основном были только «пятерки».

Как-то папа спросил его:

— Как дела с учебой?

— Неплохо.

— А с физкультурой не поссорился?

— Предлагаю помериться силами! — весело предложил Николай. — Штанги, гири, турник, борьба — даю право выбора по старшинству.

— Сдаюсь без боя, — с лукавой улыбкой ответил отец.

Казалось, день Николая так насыщен делами, что трудно выкроить время для любимого занятия — конструирования моделей самолетов и планеров. Но привязанность к моделизму была так велика, что каждую свободную минуту из комнаты, которую занимали братья, доносились стук молотков, звон пил, воздух в квартире был настоян на запахах клея и свежей стружки. Как и в Москве, ребячья комната напоминала мастерскую. Старший, Николай, уходя на работу, давал задание Виктору выполнить несложные работы по новой модели. А когда приходил с завода — все уже было готово. Вдвоем они приступали к выполнению более сложной работы, и к вечеру, глядишь, модель уже была закончена.

В комнате хранилось немало отличных моделей: самолеты и планеры были размещены на полках и шкафах, подвешены к потолку. Мама порой ворчала на них: «Превратили комнату в заводской цех, ни убрать, ни порядка навести. Большие уже — пора бросать эти игрушки…»

За ребят обычно заступался отец. «Не игрушки это, а цель жизни, — объяснял он матери. — А за порядок не переживай — ребята пол вымоют, окна протрут. Ты же их знаешь, все сделают сами. Вот потеплеет — перейдут в сарай, там им сподручнее мастерить. К тому же неподалеку есть и удобная площадка для запуска моделей…»

Сарай и впрямь был для братьев и их многочисленных друзей и «конструкторским бюро», и мастерской, и ангаром.

Даже став взрослым, Николай, загруженный до предела производственными делами и партийной работой, находил время повозиться с моделями, помочь подросткам освоить это увлекательное дело. Глядишь, поколдует часок-другой над «заупрямившейся» моделью — и вот та уже взмыла в небо. Восторженные крики детворы сопровождают этот полет. Вместе с подростками радуется и Николай.

Как-то на заводском партийном бюро рассматривали вопрос о работе коммунистов с молодежью, и все в один голос отметили успехи в этом деле коммуниста Гастелло: он и спортивные заботы взял на себя, и любит повозиться с молодежью дома, в клубе, на отдыхе. Чтобы не терять у подростков авторитета, настойчиво работал над собой. По вечерам его можно было видеть в заводском клубе, здесь он часто посещал библиотеку: просматривал свежие газеты и журналы, выписывал интересующий его материал и, как правило, уходил из библиотеки с книгами, которые быстро и с интересом прочитывал.

Был у Николая необычный дар — умение выбирать для себя учителей, наставников, старших товарищей. Как подсолнух тянется к солнцу, так и он тянулся прежде всего к людям добрым, умным, щедрым и смелым.

В рабочем поселке Казанка паровозного машиниста Петра Диомидовича Матосова знали и стар и мал. Он был известен не только как прославленный машинист, отличный водитель поездов, но и как активный общественник, много времени уделяющий организации клубной работы. Председатель совета клуба, он вникал во все его дела, втягивал в клубную работу жителей поселка, работников завода, особенно молодежь. Старейший рабочий завода с большим желанием занимался организацией художественной самодеятельности в клубе, некоторое время руководил драмкружком и сам выступал в ролях. Активист клубной работы Петр Диомидович пользовался большим уважением у молодежи, они считали его своим товарищем и наставником.

Но не только вопросы клубной работы Матосов решал с ребятами сообща. Бывало, скажет: «Дорогие мои друзья, завтра после смены прошу всех прибыть на разгрузку дров для нашего клуба. Транспорта нет, сами понимаете. Так что дрова придется перевозить на тележках».

Все понимали: раз Петр Диомидович сказал, значит, надо! И ребята как один приходили в указанное время. Зато в клубе всю зиму было тепло, работа кружков и все клубные мероприятия проходили в нормальных условиях.

Матосов часто заглядывал и в библиотеку: интересовался книжными новинками, присланными отделом дорожного просвещения или приобретенными в городе, заходил в читальный зал, просматривал подшивки газет. Интерес к библиотеке он проявлял особый, так как любил книги, хорошо разбирался в литературе. В поселке хорошо знали его домашнюю библиотеку, особенно мальчишки. Самую новую, самую интересную книгу можно взять почитать не в клубной библиотеке, а у дяди Пети. И Петр Диомидович никогда не отказывал ребятам в их просьбах, его домашняя библиотека была открыта для всех.

Был такой случай. Как-то дежурил дядя Петя на маневровом паровозе. И вот вместе с дровами «журавли» подали на тендер для растопки связку книг. Петр Диомидович так и ахнул: в бумажном мусоре оказались отличные книги: «Обломов» Гончарова, пьесы Островского, томик Тургенева… В огонь чуть было не угодили и журналы «Современник», «Русское слово» — издания прошлого века. Спасенные книги и журналы стали гордостью домашней библиотеки Матосовых. Каждому, кто приходил к Петру Диомидовичу в гости, он непременно показывал их и с довольной улыбкой добавлял при этом: «Эти книги чуть было не сгорели в паровозной топке. А теперь стали факелами жизни!»

У Петра Диомидовича было четыре дочери. Девочки унаследовали от отца любовь и уважение к книгам. Начитанностью и любознательностью они заметно отличались от своих сверстниц. Кроме того, преуспевая в учебе, они охотно занимались художественной самодеятельностью, были активистками драматического кружка и агитколлектива «Синяя блуза». Старшая из сестер, Аня, хорошо пела и танцевала. А к тому же помогала отцу и содержать семью: работала в клубе кассиром, а затем заведовала клубной библиотекой.

Здесь, в библиотеке, Аня впервые обратила внимание на скромного, застенчивого парня, который на обычный ее вопрос — «Что бы вы хотели почитать?» — краснел, не смея поднять на нее глаз.

Вначале он появился в библиотеке, чтобы обменять книгу, но потом зачастил, стал заходить ежедневно. Придет в библиотеку, сидит в уголке и рассматривает книжный каталог.

Глядя на него, Аня не могла скрыть улыбки. Она догадывалась, что нравится парню, а тот не решается заговорить с ней.

Помог случай. Застенчивому посетителю библиотеки поручили в очередной постановке драматического кружка роль деревенского парня-гармониста. Лучшей кандидатуры, чем баянист Николай Гастелло, и не придумаешь. Николай долго отказывался, ссылаясь на занятость, но когда узнал, что роль девушки, в которую он должен влюбиться по ходу пьесы, будет играть Аня Матосова, согласился.

Так на репетиции новой пьесы Аня и Николай впервые посмотрели друг другу в глаза. Но и позже, почти ежедневно встречаясь с Аней, Николай не мог отделаться от своей робости в ее присутствии. На репетициях он держался от нее на почтительном расстоянии, что противоречило развитию действия в пьесе и изрядно злило режиссера.

Как бы то ни было, но работа над пьесой, шумные репетиции сблизили молодых людей. Николай стал бывать на репетициях и других спектаклей, в которых была занята Аня: лишний предлог проводить ее домой.

В свою очередь и Аня стала чаще бывать на стадионе в те дни, когда Николай участвовал в соревнованиях…

Вскоре Николай Гастелло стал желанным гостем в доме Матосовых. Петр Диомидович, его жена Анастасия Степановна и дочери были большими ценителями музыки: и классической, и народной. Вот Аня и уговорила Николая прийти в гости с баяном. В тот вечер до позднего часа звучали в доме Матосовых любимые песни: «Орленок», «Полюшко-поле», «По долинам и по взгорьям»… А вскоре гостями в доме Ани стали и товарищи Николая — Петя Брызгалов, Лева Рябов, Александр Секачев, Петр Стариков, Николай Егоров, Сергей Лепешов. Домашний хор пополнился новыми голосами.

Прошло больше года с той поры, как Николай познакомился с Аней. Теперь ни у кого не оставалось сомнения в их крепкой взаимной привязанности, хорошей и верной дружбе. И вот настал день, когда Аня и Николай объявили своим друзьям и родным, что решили связать свою судьбу.

Свадьба состоялась в доме Гастелло. Комсомольцы, как только узнали о «сговоре» молодых, выступили с предложением сыграть молодому коммунисту Гастелло комсомольскую свадьбу. «Мы еще не считаем тебя „стариком“, — сказали они Николаю, — а потому принимай наше предложение!»

И вот этот счастливый день настал. Как никогда, весело и празднично было в доме Гастелло. Музыка, песни, танцы, игры не смолкали до самого утра. Много теплых слов и пожеланий сказали Николаю старшие товарищи, заводские друзья.

— Оставайтесь всегда такими счастливыми и веселыми, — пожелал Коле его товарищ по комитету комсомола Петя Брызгалов. — И пусть ваше счастье станет частицей нашего всеобщего благополучия и процветания. Не забывайте своих друзей. Как и прежде, будьте застрельщиками всех комсомольских и молодежных дел, будьте, как всегда, в гуще заводской жизни! — и вручил от имени комитета комсомола огромный букет цветов.

Помнится, несколько лет назад я впервые после долгого перерыва приехала в Муром. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я с перрона вышла на привокзальную площадь, — памятник Николаю Гастелло. Вразлет крылья шлема, правая рука резко вскинута, голова чуть наклонена, на лице выражение суровой решимости. Кажется, в это мгновение брат бросает горящую машину в последнее пике, сокрушая врагов…

Муром невелик по размерам и числу населения. Старую часть города с севера на юг или с востока на запад можно обойти буквально за час. И каждый переулочек, каждый старинный дом могут поведать тебе столько интересного! Они расскажут, например, о том, что муромчане воевали под водительством Дмитрия Донского и Александра Суворова, что в Муроме бывали А. С. Пушкин, А. Н. Радищев, Г. Р. Державин, А. С. Грибоедов, Н. А. Некрасов, А. М. Горький. Муром — и город былинник-сказитель, и город-революционер. Есть на одной из улиц дом, в котором 12 ноября 1917 года была провозглашена Советская власть, — менее чем через неделю после штурма Зимнего.

Муром, этот небольшой городок, подарил миру многих выдающихся людей науки, литературы и искусства. Память о каждом из них город свято бережет в названиях своих улиц. Немало поведано о знаменитых муромчанах и в экспозициях краеведческого музея. И это вполне закономерно, ибо, не познав прошлого, трудно понять настоящее, думать о будущем.

Жители Мурома свято чтут память о тех, кто не щадя своей жизни сражался с фашистскими захватчиками за честь, свободу и независимость нашей Родины в годы Великой Отечественной войны, кто здесь, в тылу, ковал оружие победы.

В последний свой приезд в Муром я узнала, что несколько пионерских дружин в городе носят имя капитана Гастелло, а в школе № 33 создан музей легендарного летчика, где ребята проводят читательские конференции, обсуждают книги и кинофильмы о героях Великой Отечественной войны.

Муром — город спортивный. И радостно было видеть, что в историю муромского спорта вошло имя Гастелло. На стадионах, спортивных площадках, в бассейнах регулярно проводятся спортивные соревнования, посвященные памяти героя. В 1965 году в Муроме были проведены крупные соревнования по волейболу, посвященные памяти Героя Советского Союза Николая Гастелло. В них приняли участие не только команды Владимирской области, но и гости из Москвы, Ленинграда, Рязани, Иванова и других городов страны.

В городе стало доброй традицией — каждую спортивную делегацию, прибывшую на соревнования, знакомить с достопримечательностями, связанными с памятью о Николае Гастелло. Ведь Коля очень любил спорт. Много раз, участвуя в соревнованиях, был всегда в числе первых. Взять хотя бы соревнования по конькам. В те годы было трудно со спортивным инвентарем. Но Коля нашел выход из положения: заклепками прикрепил коньки к обычным кожаным ботинкам и бегал по льду как заправский скороход. В Муромском краеведческом музее можно увидеть эти принесшие ему многие спортивные победы коньки-скороходы.