Боря второй день болеет. Бабушка сидит возле его постели и вяжет теплые носки, чтобы Боря больше не простуживался. Клубок у бабушки на коленях вертится и становится все меньше и меньше. Вот нитка кончилась, а от клубка остался только маленький комочек бурой шерсти, на которую он был намотан.
Боря взял этот комочек и подержал в ладонях.
— Бабушка! Я сейчас сделаю баранчика. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула бабушка.
— Помнишь, я на елку какого кота сделал?
— Помню.
Боря попросил проволоку и стал из нее гнуть ножки, голову, шею. Конечно, баранчик получился не сразу. Сначала это была просто какая-то лягушка. Но Боря все подправлял и подправлял ножки и шею, и наконец получился баранчик. Шерсть намотать на проволоку было тоже не просто, но если очень захотеть, а потом очень постараться, то в конце концов получится то, что нужно.
— Ну вот, бабушка, посмотри, какой барашек.
— О-ой! — протянула бабушка и засмеялась. Больно шея длинная. И сутулый какой-то.
— Ну и что ж, — сказал Боря.
И действительно, не у всех же короткие шеи? Бывают ведь и длинные. Боря долго мастерил голову, вертел, потягивал, вот шея и вытянулась. А сутулый, потому что проволока лишняя оставалась, пришлось ее на спине закрутить.
— Ну ничего, — сказала бабушка. — Только он больше на этого… похож…
— На верблюда?
— Ну да. А ведь это, Боренька, пожалуй, неспроста. Шерсть-то у нас вигоневая, вроде верблюжья. Вот дела-то какие. Значит, так ему и надо быть верблюжонком.
— Правда? — обрадовался Боря. — Что же ты сразу не сказала? Ну тогда понятно, почему он таким получился.
Тут как раз подошло время принимать лекарство и обедать. Боря ел и смотрел на своего верблюжонка. Потом окунул его мордочку в клюквенный морс и отрезал ему половинку яблока.
— А теперь спи, — сказала бабушка. — Постарайся уснуть.
— Не хочу. Расскажи про верблюжонка.
— Вот уж, Боренька, не сумею. Про баранчика рассказала бы. А верблюды живут далеко, где-то в пустыне. Не знаю, как и живут. Песок да колючки, — бабушка махнула рукой. — Съешь-ка такую колючку, небось все горло расцарапает. Спи.
Боря закрыл глаза, но не совсем. Он лежит и смотрит на своего верблюжонка. Буренького, шерстяного, вигоневого… Вигоневый, вигонь… вигоша.
— Ну как же ты в пустыне, Вигоша? — спрашивает Боря. — Как?
А Вигоша стоит на своих высоких ножках и смотрит вдаль.
Вдруг… он вытянул шею, потянул ноздрями воздух и… пошел. Пошел и пошел, покачивая вверх-вниз головой. А кругом песок желтый-желтый, горячий-горячий. Хорошо, что у Вигоши копытца на толстых подушечках. Они оставляют в песке круглые следы… еще и еще, целую цепочку. А небо в пустыне тоже горячее и желтое и очень высокое. Вигоша поднимает голову и хочет посмотреть на небо, но солнце здесь сердитое, злое, оно закрывает Вигоше глаза и не дает поглядеть на небо. Тогда верблюжонок поворачивается направо и налево — и везде только песок, песок близко и далеко. Вот она какая, пустыня.
Вдруг Вигоша увидел какое-то пятнышко и пошел к нему, побежал. Он долго-долго бежал и пристал наконец к каравану верблюдов.
— Где ты был? — спросил его огромный дедушка верблюд. — Разве можно отставать от каравана? Ты знаешь, что такое пустыня?
— Да, — ответил Вигоша. — Это когда везде желтое, и внизу и вверху, везде горячее, и внизу и вверху, везде песок, и внизу и…
— Ты не знаешь, что такое пустыня, — прервал старый верблюд. — Ты еще не видел песок внизу и вверху. Это будет скоро. — Он повернул голову в сторону. — Это будет сейчас.
Вигоша услышал какой-то шум, а оттуда, куда посмотрел дедушка верблюд, надвигалось что-то большое и темное. Оно подходило все ближе и ближе, шум становился сильнее, а небо опустилось низко и стало грязным. Верблюды забеспокоились и сбились в кучу.
— Ложитесь! — крикнул дедушка. — Плотнее друг к другу! Головы ниже, головы ниже!
Вигоша испугался, а старый верблюд подмял его под себя.
— Не смотри! Береги глаза, — глухо говорил дедушка над самым ухом. — Сейчас начнется.
И тут что-то обрушилось на Вигошу, на старого верблюда, на весь караван. Что-то горячее, злое, острое. Оно хлестало, вертело, сыпало. Оно крутило над маленькой кучкой верблюдов. Было жарко, как в печке, и становилось все жарче и жарче. Вигоша совсем испугался и хотел вскочить на ноги, но верблюд придавил его своим боком:
— Тихо, тихо! Это — самум. Песчаная буря.
— Мне горячо! — крикнул Вигоша. — Я хочу пить!
— Т-ш-ш! Не разговаривай. Прикрой ноздри. Вот так.
Вигоша прикрыл ноздри так, что остались совсем маленькие щелочки, и дышал медленно. Стало немного легче. Раскаленный воздух не так сильно теперь обжигал ему нос и грудь.
А самум все плясал и плясал, швырял и швырял горячий песок на маленький караван, пока не превратил его в песчаный холм…
— Ураган кончился! — услышал Вигоша дедушкин голос. — Вставайте, буря прошла!
Песчаный холм зашевелился, из-под него стали подниматься верблюды. Все были слабые, измученные. Они тяжело вздыхали и отряхивали с себя песок, который набился им в уши, ноздри и в шерсть.
— Я хочу пить! — сказал верблюжонок.
— О-о, вода! — прошептал старый верблюд.
— Вода-а, вода-а, — простонали все остальные. — Вода далеко-о.
— Я не хочу воды, — сказал Вигоша.
И тут случилось необычное. Как только он это сказал, верблюды вздрогнули, повернулись к нему и глядели на него так, что у них уши встали на макушке от удивления.
— Он не хочет воды! Ха-ха! Вы слышали: он не хочет воды!
И все стали смеяться каким-то усталым, хриплым смехом.
— Ты сказал страшные слова, — произнес дедушка медленно, и все замолкли. — По закону пустыни надо убить того, кто не зовет сюда воду. Но ты еще очень мал, и к тому же песчаный вихрь помутил твой разум. Я прощаю тебя.
— Не помутил, — мотнул головой верблюжонок. — Я правда хочу клюквенного морса.
И снова верблюды стали смотреть на него с удивлением, и кто-то из них засмеялся. Но тут дедушка всем приказал отправляться в путь. Сам он шел, тяжело дыша, опустив усталые веки. Он долго молчал, наконец сказал:
— Я не знаю, что такое клюквенный морс. Но это — не вода. А вода — это жизнь. Нет ничего дороже воды, запомни это.
— Хорошо, — обещал Вигоша. — А куда мы идем?
— К воде.
Караван шел к воде, к людям, которые ведут воду. Они выроют длинный канал, по нему потечет свежая, холодная, прозрачная вода и напоит пустыню. Тогда на песках зацветут деревья.
Так говорил старый верблюд. Он вел свой караван к людям, чтобы помочь им строить канал. А солнце все жгло и жгло…
— Я устал, — сказал Вигоша и остановился.
— Ты голоден. Подкрепись. Вот колючки.
— Не хочу колючек. Они расцарапают горло.
— Но это не простые колючки. Это верблюжьи.
— Все равно. Хочу яблоко.
Опять верблюды подняли ушки на макушки и окружили Вигошу. Но он вдруг крикнул:
— Люди! Вон люди, которые ведут воду!
И верблюды побежали к людям. А от людей вышел вперед мальчик Боря и протянул Вигоше яблоко. Красную половинку. Верблюжонок вытянул шею и вдруг… все пропало.
Боря открыл глаза и увидел свое клетчатое одеяло. Как? А Вигоша? Такой буренький, шерстяной, вигоневый?
Неужели ничего этого не было? Боря совсем уже собрался заплакать, но глянул на столик. О-о! Вот он, Вигоша. Конечно, он есть. Буренький. Шерстяной. Вигоневый. И красная половинка яблока.