Рассказы

Режим полубога

(Как всем известно, меня зовут Витя. Мне шестнадцать лет. Я - гений-попаданец. Меня все, кроме врагов, любят. Враги тоже любят, но вредят из-за невыносимой ревности и безответности чувств.)

Ноябрь 1979 года, Малаккский пролив.

В распахнутые иллюминаторы вливался морской воздух и плеск волны, утренняя прохлада несла запахи близких островов и нежный блеск рассветного азиатского солнца. Переборка чуть заметно вибрировала - "Нежин" шел "самым полным". Каюта была полна сонного дыхания, крепких, еще ночных запахов. Кто-то грубовато похрапывал. Что за жуть?

Я осторожно скосил взгляд - Вера спала на моем плече, неслышные выдохи заставляли трепетать прядь густых волос иссиня-черного цвета настоящей москвички. Я нежно поцеловал девушку в левый сосок и повернул голову. На моем правом плече спала Лада - кудри закрывали фотогеничное личико, спала она тихонько, как лабораторная мышка - засос на шее казался следом жестокого опыта. Да, это я перестарался. Дотянуться до ее левого соска было нелегко, но я уже натренировался. Лада улыбнулась тихому чмоку, но не проснулась.

Мне ласково почесали пятку - чуткая Анна, спавшая у нас в ногах, уловила мое пробуждение и намекала в неподражаемой итальянской манере. Может быть, но позже. Раздвинув девушек, я сел, почесал квадратики пресса и обозрел каюту. Да, в ночной полутьме все выглядело как-то приличнее. Осколки бокалов, пробки от "Мадам Клико" (шесть ящиков привезла Роберта Гуз в подарок от двоюродного деда, часть бутылок еще ждали своего часа в холодильнике на камбузе), широкие лужицы пролитой "кровавой Мэри" и чего-то зеленого, весь этот винегрет присыпан полосатыми упаковками от индийских резиновых изделий.

Откровенно говоря, каюта была тесновата. Первый помощник капитана уступил мне свою берлогу, ее расширили за счет соседней матросской каюты. В первый же вечер мои девушки выдрали нижние койки и уложили матрасы посреди создавшейся "кают-компании". Что ж, на гастролях как на гастролях. Группа "Червоны зирочки" всегда готова к трудностям.

Черт, но кто же так хамски храпит?! Наверняка Мишель. Напрасно мы забрали ее в Коломбо. Нет, я лоялен к чернокожим девушкам, и мордочка у нее премиленькая. Но юный возраст и отсутствие стандартно-необходимой троечки намекали... С другой стороны, ее письма и телеграммы, фан-клуб созданный в далеком Чикаго, попросту не могли оставить меня равнодушным. Она услышала мою запись "Moscow Calling" (уверен, "Парк Горького" на меня не обидится, у меня получилось круче) и уже не смогла держать себя в руках. Несомненно, я помнил о будущей карьере мисс Робинсон, но дело, конечно же, не в этом. Просто "сердце мое не камень". Кстати, не забыть перепеть и записать эту песню на кхмерском в "рамштайн-стиле". Может пригодиться.

Я перестал чесать кубики на животе - что-то сегодня их было больше чем обычно - и, кряхтя, встал. С верхних коек немедленно высунулась мордашки: встрепанная экстравагантная Роберта, раскосая Кико. Будущую принцессу мы подхватили В Маниле четвертого дня. Переговоры о нашей встрече шли на самом высоком уровне, меня трижды беспокоили со Старой площади, а когда позвонил Григорий Васильевич, отказаться я никак не мог. Впрочем, Кико оказалась девушкой европейского воспитания, немало пожившая в Австрии, она была без ума от моей аранжировки "Миллиона белых сакур", мы сразу нашли общий язык и все остальное. Вчера они с Анной так потрясающе многоязыко матерились, улетая со мной в нирвану. "Дастишь фантастишь" с итальянско-японским акцентом - это нечто!

Альдона спала в кресле, мои шорты оказались под ней и освободить их удалось с некоторым трудом. Снежная королева, не размыкая длинных ресниц, подвинулась, закинула руки. Я определил левый сосок, со вздохом приложился - все же как хороша! - и снял со щеки солистки прилипший окурок "Мальборо". М-да, но кто все же храпит?

Храпел Толян - электрик нашей группы техобеспечения дрых за креслом, обняв пустые и полупустые бутылки. Понятно, явился прибраться, опохмелился и утерял последние силы. Вообще парень негромкий, но почему-то вечно оказывается в неподходящем месте. Нужно будет с нашим менеджером поговорить.

Нет, сейчас мне ни с кем говорить не хотелось, а имелось желание перевести дух и слегка прийти в себя. Честно говоря, я едва стоял на ногах.

В гальюне я достал запасенную бутылочку "Медвежьей Пади" и протонизировал организм. Замечательное старинное средство мне презентовали после концерта в горкоме Владивостока. Зимний женьшень, барсучьи железы и медвежья желчь, настоянные на "бриллиантовом зеленом". Изумительное средство, хотя и с некоторыми побочными следтвиями. Я с грустью глянул в зеленый унитаз и спустил воду. Что ж, никто не обещал легкой жизни. На мне большая ответственность за судьбы страны и необходимо соответствовать образу.

Пока чистил зубы, полегчало. Оставив девушек просыпаться, я с облегчением вышел на палубу. Свободная от вахты команда "Нежина" закончила физзарядку и смотрела на упражнения боцмана. Этот усатый парень (как же его... Касьянов, кажется) считался в команде настоящим каратистом и действительно ловко вертел нунчаками. Впрочем, все тут же перевели внимание на меня...

Я бежал круг за кругом, меняя темп, крутя сальто, раздавая "двоечки", с удовольствием вспоминая троечки, переходя на гусиный шаг и "качая маятник", перескакивая через брашпиль с полуюта и обратно. Буфетчица ахала, матросы с восхищением качали головами. Я отрабатывал комплекс-минимум, размышляя о том, что с вводом войск в Афганистан получается двояко, нужно предупредить Громыко насчет бессмысленности программы обнаружения признаков возможного ракетно-ядерного нападения, а Ярузельскому послать открытку спецпочтой - он давно ждет моих советов по плану влияния на профсоюзы. Ничего из Камрани передам, там узел связи хороший, в антракте успею. По мелочам еще... Близящаяся олимпиада, состав футбольной сборной (хотя с ним тухло) и окончательное урегулирование в Кампучии, над этим мой умище вовсю работает. Но что-то вызывало беспокойство. На двадцать третьем круге я определил - вот оно! Вернее, она. Стройная, светловолосая, стоит спиной, опершись о леер, что-то высматривает в волнах. Для того чтобы девушка на меня не смотрела должна быть веская причина. Слепая или лесбиянка? Нет, первое отпадает - я же выразительно пыхчу! Лесбиянка на советском сухогрузе? Не провокация ли?!

Такая возможность не исключалась. "Нежин" шел во Вьетнам, и кроме наших "Червонных зирок" на борту был груз фабрики "Гознака" - несколько тонн чего-то бумажного, то ли денег, то ли марок и ценных бумаг, отпечатанных по заказу братской республики - содержимым трюма и прочими мелочами я не интересовался. Груз сопровождал представитель Минфина СССР. Мы уже познакомились накоротке - Андриан Недодубов, отличный парень, умный, спокойный, прирожденный финансист - я сразу понял, что у нашей встречи будет продолжение. Мы не можем разбрасываться такими кадрами - за ними будущее. Да, в самом Недодубове я был абсолютно уверен, но все же утечка могла идти именно через его ведомства. Если маршрут моей группы был засекречен и даже в Камрани о предстоящем концерте знало все лишь несколько человек, то в Гознаке известный беспорядок и бардак, хаос в командировочном отделе, могли о нас проговориться.

Завершив тридцатый круг "тройным тулупом" с полуакселем, я остановился, разминая большеберцовые мышцы плечевого пояса, кивнув на одинокую фигурку у борта, спросил у Касьянова:

- Тадеуш, а это кто?

Уныло полирующий нунчаки боцман глянул и удивился:

- Это же ваша девушка.

- Наша? - я прикусил язык и тут же поправился: - Вот черт, не узнал в джинсах против солнца.

Джинсы на девушке действительно были хорошие. Простые, но хорошие. И ноги. Простые, но очень хорошие. Ровные. Длинные. Идеальные. Значит, все-таки провокация? Такие хорошие ноги и хорошие джинсы на советском сухогрузе ниоткуда не возьмутся. Цвигун начал свою игру? Или Мишель притащила "хвост"? ЦРУ или Моссад?

Рискнем. Крючок заброшен явно на меня, ускорим ход событий, этого противник не ждет.

Подходя к приманке, я включил мысленный айфон и полистал страницы. Стройность таинственной противницы о ком-то напоминала. Открыв папку "блондинки" я ввел рост, форму подмышек и подтип лодыжек. Мало. Дополнительная информация - стиль поведения... рыбачка. Что дает? Янтарь волос, крючок, прозрачные ушки, крючок, холодноватая спина, север, крючок, Балтика, шпроты...

Тут незнакомка повернулась, неподражаемо мне улыбнулась и я чуть не ахнул. Она! Дедукция и память позволили сделать абсолютно правильный вывод. Дапкунайте! Я и не сомневался. Значит, это не Третье бюро, уже легче.

Самое забавное, что она действительно ловила рыбу - в руках леска и крючок с какой-то отвратительной наживкой.

- Клюет? - осведомился я.

- Нет, - с потрясающим легким акцентом, покачала головой прекрасная рыбачка. - Шумный этот "Нежин", распугивает, шмондюк этакий.

- Завтра четверг, на обед будет жареный хек, - утешил я. - А у вас джинсы - высший класс. Откуда привезли? "Вранглер"?

Она глянула себе на ноги и обезоруживающе искренне признала:

- В стройотряде подарили. Для рыбалки в самый раз.

Я в некотором изумлении пялился на ее безупречные ноги - и как мог обмануться? Действительно, грубый брезент-хаки. Довели лучших девушек страны, носят такой ужас.

- А я вас знаю. Вы ведь Ингибора? - попытался я сгладить глупость ситуации.

- А вот и нет, - она вновь улыбнулась, да так, что у меня голова закружилась. - Я - Луантина Топкунайте. Троюродная сестра Ингиборы.

Вообще-то мне было уже все равно. Жаль, что не Дапкунайте, но так даже лучше. Та пойдет в актрисы, а этой кузине прямая дорога на эстраду. Ингиборе, как подсказывает встроенный айфон, сейчас семнадцать лет, кузина явно чуть постарше. Не знаю, поет ли она, но с такими лодыжками... Я с опозданием взглянул повыше.

- Арифметическая геометрия? - ласково и не совсем целомудренно улыбнулась Луантина.

Троечка. Идеальная троечка, точнее троечек вообще не бывает. Странно, вот только что казалось тут двоечка с плюсом...

- А вы ведь Витя? - с придыханием спросила девушка.

- Именно он, - я попытался сосредоточиться. Вновь мелькали мысли о провокации и наживке, но Луантина так изящно наматывала на ладошку леску. Сейчас она казалась гораздо красивее простушки Ингиборы, а бюст... Такую троечку-эталон нужно выставлять в планетарной палате мер и весов.

- Слушай, Витя, а фамилия у тебя есть? - спросило чарующие видение, сплевывая на наживку и изящно переходя на "ты".

- Странный вопрос. Или ты мои песни не слышала? Меня, между прочим, часто по телевизору показывают.

- Песни слышала. Твоих как-то не попадались, - довольно неопределенно ответила Луантина и глянула на Веру: - Чего бродишь? Подходи, не стесняйся.

Вера, тщательно накрашенная, в светлом коротком платьице-матроске, действительно уже несколько раз проходила мимо нас, бросая выразительные взгляды и алея кончиками ушей. От дверей каюты еще с большей ревностью смотрели остальные девушки.

Луантина сунула девушке моток лески:

- Поуди. Минут пять еще есть, вдруг повезет. А я пока с вашим хлопцем парой слов перемолвлюсь. Сугубо деловой разговор. Так-то он вообще не в моем вкусе.

Мне тон прибалтийки не понравился, но Нина почему-то взяла леску и попыталась забросить снасть за борт. Луантина, неожиданно крепко прихватив мой локоть, отвела в сторону:

- Так что там с фамилией?

- Селезнев наше фамилие, - усмехнулся я.

Девушка хмыкнула:

- Неожиданно. И что ж ты, Селезнев, такую фамилию позоришь? Понятно, в семье не без странностей, но нужно же и совесть иметь.

- Я не из тех Селезневых. Не из коммунистических, - поспешно оправдался я.

- Да, сразу видно, что не из тех, - сумрачно согласилась Луантина. - Одноразовый ты гастролер. Хотя и многотиражный.

Я не мог понять, на что она намекает. Сбивало с мысли и то, что сейчас она вовсе не казалась юной. Возрастом в мою маму, а внешность...

- Почему же я не из тех? - в замешательстве спросил я. - Пою, вот ансамбль популярный собрал, стараемся для всей страны. Песни хорошие поем, прогрессивные.

- Ты бы чего иное пел. Пусть и с чужого голоса, но ближе к теме.

- Это что именно, например? - напрягаясь, уточнил я.

- Говорю же, по теме.

Извините, пожалуйста вам,

Поможите, люди добрые!

Сами мы не местные,

Голодаем и скитаемся.

Приехали на лечение -

Украли все документи.

На вокзалах, пожалуйста вам,

Не хватает разместиться.

Издевается, что ли?! Это же слова "Ногу свело" - группы не слишком популярной, да еще с откровенно неуместным содержанием. Как такое на ТВ записывать или со сцены исполнять? Откуда она вообще эту песню знать может? Или слова народные? А вдруг она тоже...

Я лихорадочно пытался нащупать правильный тон продолжения разговора и тянул время. Мы стояли в странном молчании, наконец, я взглянул на палубу, увидел полуподсохшую лужицу:

- Вот, надо будет капитану сказать, с дисциплинкой на корабле...

- Корабль? "На судне"! Изучи матчасть, потом пальцем тыкать будешь, - неожиданно разозлилась Луантина. - И вообще, чего ты к луже пристал? Подумаешь, большое дело. Это ж не лайнер с пальмами в кадках, а нормальный сухогруз. Хотите без луж - на "Титаник" валите. Там сначала сухо, а потом уже и вовсе не лужи, я убедилась. Ты, кстати, зачем вообще на "Нежин" залез? Тотальный плагиат на башку полный склероз навеял?

- Это ты о чем?

Луантина посмотрела на меня с довольно странным выражением и вздохнула:

- Унылый ты, Витя Селезнев. Ладно, иди дух переведи. И жвачку от пуза отклей. Это даже для советской эстрады перебор.

Поспешно отвернувшись к борту, я принялся отковыривать от квадратиков пресса раздавленную жвачку и прилипший к ней мусор. Ведь чувствовал что живот изменился и чешется. Черт, пристало намертво. Видимо, фруктовая. Это кто мне столько нажевал?!

Мерзавка Луантина отошла к девушкам - "Червоны зирочки" и примкнувшие к ним иностранне гостьи с внезапным увлечением возились со снастью. Хихикали и наперебой пытались забросить леску с крючками. Подошел Толян, подтягивая заношенные джинсы, принялся привязывать гайку дополнительного грузила.

Жвачка, наконец, от меня отодралась. Шипя от боли, я убедился - да, провокация. Чувствуется рука Цвигуна. Или лапа ЦРУ?! Эта Луантина, она...

С капитанского мостика закричали, замахали рукой. Капитан просил меня немедленно прибыть в рубку.

- Вот они, Витя!

Я смотрел в поданный бинокль.

--------------------------

Группа легких катеров шла нам наперерез. Один, два, три... Я сбился, начал считать снова, волны бликовали. Около четырнадцати посудин. Или все же пятнадцать? Я посмотрел по левому борту и за корму - оттуда подходили группы такой же численности. Много. Ладно, подсчет врагов можно доверить вахтенным. Я опустил бинокль и глянул на капитана:

- Ваши действия, Михаил Вельяминович?

Он вытянулся, поправил фуражку и твердо сказал:

- Маневрируем, пытаемся уклониться. Если пойдут на абордаж, окажем сопротивление - на борту четыре брандспойт, помпы исправны.

- Осторожнее, Михаил Вельяминович. Это могут быть мирные рыбаки, спровоцируем международный скандал, - предупредил я.

- Верно-верно, - сказали от двери. - Рыбачки вышли за креветкой, а тут "Нежин". Легко спутать. Вот и рвутся наперерез. Прям как пираты какие-нибудь. Да не ссы, Витя, ты-то уж точно выкрутишься.

Мы с капитаном глянули на Луантину - девица прислонилась к двери и смотрела весьма скептически. Почему-то именно на меня смотрела. А я что? Я же не капитан, и не заводил судно в засаду. Но я не стал вступать в дискуссию. Во-первых это ниже моего достоинства, во вторых у меня прихватило. Проклятая "Медвежья Падь".

- У меня секретные партитуры. Пойду подготовлю к уничтожению.

Мне не ответили: капитан, перетрусивший рулевой и дура-прибалтийка обсуждали курс уклонения от перехвата. Я выскочил на палубу...

Секретных партитур у меня не было, зато был гальюн и он был свободен. Сразу стало легче. Хладнокровно комкая страницу "Дальневосточного музыковеда", я просчитывал варианты.

Несомненно, это провал! КГБ, Минморфлота, Госконцерта и моего директора группы - все вопиюще пренебрегли своими обязанностями. О ГРУ и разведке Тихоокеанского флота я уже не говорю. Но куда смотрели Григорий Васильевич и Николай Васильевич, Имант Янович, Анатолий Генрихович, Борис Григорьевич и Генрих Анатольевич? Кстати, с Леонида Ильича ответственности тоже никто не снимает. Болезнь болезнью, но в такой момент мог бы и сосредоточиться. Загубили надежду советской эстрады, бросили на произвол судьбы. А если меня ранят в суматохе?!

Мой внутренний айфон на какое-то время отключился, пятки во вьетнамках выбили дробь о пол гальюна. Снова стало легче. Я слышал как по палубе протащили что-то тяжелое, встревожено взвизгивали девушки, бубнил Толян. Откуда-то с мачты орала "майнай помалу!" идиотка прибалтийка. Нужно выйти и возглавить подготовку к сражению.

Когда я вышел в отглаженном черном смокинге, весь сосредоточенный, хладнокровный снаружи и гарантированно опустевший внутри, палуба замерла. Девушки смотрели с восторгом, матросы с уважением, даже сидящая на ограждении надстройки Луантина не посмела брякнуть какую-то глупость. Хотя кто-то то ли квакнул, то ли гавкнул из трюма, но тут же осекся, осознавая судьбоносность момента. Я простер руку к корме:

- Про полубак не забываем, товарищи!

Шланг потянули в указанном мною направлении, а я прошел на корму, к группе руководящих товарищей.

Руководящая группа была небольшой - из товарища Недодубова. Андриан был в темном номенклатурном костюме и поддетом под него жилете. Я подумал - спасательном, но приглядевшись понял - шерстяном. Жарковато, но разумно. Если пираты начнут стрелять, то в первую очередь положат матросов и прочий малоценный персонал. Люди в костюмах - ценные заложники, за них выкуп можно выжать, это любому пирату ясно. Разорят страну, сволочи. Я попытался вспомнить точную цифру золотовалютных запасов СССР, внутренний айфон забуксовал в поквартальной отчетности. Нет, на меня определенно валюты должно хватить. На Андриана, гм... Да черт с ним, если каждого госчиновника выкупать... Он, кстати, вообще партийный, совершеннолетний и петь не умеет.

Андриан пожал мне руку и кивнул за корму:

- Настигают нас, Витя.

Я кивнул - до ближайших катеров оставалось с полкабельтова, или с полумили - что-то айфон зависал сегодня.

- Что будем делать?

- Груз я не отдам! - твердо сказал Недодубов.

- Полностью поддерживаю! - я еще раз пожал ладонь гознаковца.

По обаятельному, с ярко-выраженными восточными чертами, лицу Андриана мелькнула мальчишеская улыбка. Я знал что внучатая бабка Недодубова была замужем за бездетным потомком хана Гирея, а дед госзнаковца возглавлял борьбу за Советскую власть в Верхне-Якутском районе Танзинь-Уйгурской губернии Кандалакшского края еще в бурные 60-е годы. Таких людей не согнешь! Угробит этот коммунист и корабль, и бесценную надежду советской эстрады. Вот скотина! Но что я могу? Бесполезно же взывать к голосу рассудка.

- Пора! Метров триста - дистанция убойная. Медлить нельзя или они войдут в мертвую зону, - пробормотал Андриан, хищно прищуривая свои и без того узкие глаза и распахивая пиджак. В оперативных кобурах подмышками у него висела пара ПСМ-Ц - малоизвестного оружия дипломатов, замраспредов, сотрудников госхрана и бойцов ВОХР Азербайджанской ССР.

Столпившиеся за нашей спиной зрители затаили дыхание. В этот миг широко расставивший ноги, сосредоточенный Недодубов казался скалой о которую неизбежно разобьется любая пиратская волна. Истинный кызляр-ага, как справедливо прозвали красавца финансиста-курьера мои девушки, втайне восхищавшиеся статью и темной харизмой нашего спутника.

Опасное тело секретного пистолета замерло в вытянутой руке стрелка. Андриан прищурил левый глаз, потом правый, потом все-таки левый... Выстрел!

Попадание утяжеленной 5,45-миллиметровой пули сшибло спаренную установку крупнокалиберных "браунингов" с головного катера. Следующие патроны оказались расстреляны довольно безрезультатно. Поскольку я стоял близко, у меня сложилось впечатление что Андриан испытывают личную и глубокую неприязнь к горизонту Малаккского пролива.

- Мазила, очки надень! - крикнула с мачты хамоватая прибалтийка.

- Волнение и море бликует, - оправдался Недодубов. - Сейчас я их...

Наблюдая как финансист извлекает из жилетного кармана 20-кратный прицел, планку Пикатини и вымпел для определения силы и направления ветра, я еще раз убедился в том, что Андриан не так прост. Планка накрыла пистолет полностью, массивный прицел пришлось опереть о борт, но стрелок изловчился, приладился и открыл огонь по вражеской флотилии. Когда эхо бесконечной череды грохота опустошаемого очередями восемнадцатизарядного магазина стихло, мы увидели как с одного из катеров что-то швыряют в воду. Похоже, пираты в бессильной ярости избавлялись от пустых пивных бутылок.

- У меня еще один полный магазин, но вряд ли я их остановлю, - выпрямляясь, признал Недодубов. - Прощай, Витя!

- Прощай, Дроня, - сказал я, с грустью пожимая ладонь бесстрашного борца с пиратством. - Мне в каюту надо. Документы ДСП и значок Ударник эстрадного труда. Обязан вся уничтожить.

Палуба за нами была свободна и никто не мешал мне добраться до каюты. Я чувствовал что мне вот-вот полегчает и спешил.

Когда страницы "Владивостокского музыковеда" закончились, я привязал к гантели значок Ударника музтруда и выбросил в иллюминатор. Вряд ли местных пиратов так уж взбесит символика СССР, но нашу эстраду они почему-то ненавидят безумно. Партитуры я выбрасывать не стал - пусть и жесткие, но они могли пригодиться.

Я сидел, тщательно разминал ноты "Все для тебя", размышлял о "Медвежьей Пади", об общем падении уровня культуры и беспомощности внутреннего айфона в подобных экстренных ситуациях. В это мгновение с мостика включили палубную трансляцию - звуки суровой, но бодрящей музыки взлетели над кораблем. Я понял что пираты уже у борта, "Нежин" не сдается, а акустика судовых громкоговорителей просто ужасна. В общем, мне в очередной раз стало легче.

За бортом застучали выстрелы. Нужно было залечь, но я не знал в какую сторону ложиться головой. Пришлось подкрасться к двери и выглянуть. Громыхали музыкой громкоговорители, выдавал короткие очереди пиратский пулемет - я мгновенно узнал скороговорку МГ. Матросы "Нежина" прятались у трюмных люков и за рубкой. Я видел Алдону и других девушек - все как на подбор в светлых матросках, с голенькими коленками - стильно! Но кувалды и гаечные ключи в руках, это напрасно. Во-первых облезлая кувалда никого не украшает в принципе, а позволять себе брать в руки не хромированные ключи - безвкусица. Во-вторых, если девушек убьют, где прикажете искать замену столь хорошо спевшимся (но не спившимся!) опытным вокалисткам? Впрочем, нужно подумать о себе, без руководителя и вдохновителя "Червоным зирочкам" все равно не выжить.

Я осознал что совершенно напрасно сижу без дела, ужаснулся, и решительным рывком на четвереньках перебежал в радиорубку.

- Связь с Москвой, срочно!

Бледный радист немедленно передал мне микрофон и наушники. К счастью, Романов оказался у телефона.

- Григорий Васильевич, мы окружены, ведем неравный бой. Прошу немедленной помощи!

- У меня как сердце чувствовало, - после краткого паузы вздохнул Романов. - Дальневосточный военный округ уже поднят по тревоге, Ту-95 взлетают с ближайших к вам аэродромов. Я немедленно радирую в Камрань и мы поднимем морскую авиацию. Держись, Витя!

- Я буду руководить обороной корабля до последнего вздоха. Но шансов у нас мало.

- Понимаю, Витя. В случае чего ударим "Точками-У2" и "Окой". Должны дотянуться!

- Вы-то дотянитесь, но что от "Нежина" останется?!

- Не волнуйся, Витя, мы за вас в любом случае отомстим!

- Григорий Васильевич, вы с местью, пожалуйста, не торопитесь. Мы пока держимся.

Романов обещал не спешить, мысленно пожал мне руку и побежал звонить во Вьетнам, Сингапур и Коморские острова. Я связался с Галиной Леонидовной, попросил последить за квартирой на Тверской и поставить мой "мерседес" на спецстоянку и снять "дворники". Брежнева рыдала, но обещала все сделать. Вытерев заплеванный микрофон о смокинг, я прислушался к тревожному шуму на палубе и решил рискнуть. Сразу связаться с 7-м флотом США не удалось - мне почему-то дали 2-й флот. Слышимость с Норфолком была отличной, я назвался, поняв, что с ним говорит сам солист "Червонных зирочек", дежурный контр-адмирал, заверил что ледокол с отрядом "морских котиков" особой горно-тундровой команды Z-2 выйдет на помощь через пять минут. О Z-2 я знал - их набирали из атабасков, серьезные спецы. Но далеко, могут не успеть. Тут в связь вмешался орбитальный спутник ЦРУ и продиктовал нужный номер - проклиная карандаш, я нацарапал цифры на листке с нотами "Аривидерчи". Мне успел ответить дежурный адмирал 7-го флота, но рация замолчала. Швырнув карандаш в радиста, я хладнокровно приказал выяснить причины обрыва связи. Матрос выскочил на палубу, взобрался на мачту и тут же вернулся с куском провода.

- Я так и знал, - прошептал я, разглядывая садистки изжеванный кабель. - Прикус явно азиатский. На корабле диверсант! Это или малайцы или...

Изложить свою догадку я не успел - пираты пошли на абордаж. Из-под стола радиста видно было далеко не все, но главное я успел рассмотреть. Из-за мгновенно меняющейся обстановки не все мои указания доходили до сражающейся команды, но в решающие мгновения мое чутье сыграло главную роль.

Динамики на мачтах неистовствовали, заглушая автоматы и пулеметы штурмующих. На борта теплохода взлетели десятки "кошек", пираты лезли с кормы, носа, обоих бортов, а с правого особенно. Под прикрытием шквального огня враг безнаказанно запрыгивал на палубу, но тут в дело вступил наш боцман. Касьянов шел вдоль борта, укладывая негодяев пачками, кипами и штабельками. В него стреляли в упор из "кольтов" и "мамбу-намбу", но не попадали, поскольку спину боцману прикрывала Альдона. Чтоб взглянуть на мою солистку, пираты оббегали Касьянова и заворожено замирали. В разорванной до пупочка матроске, высокая и окончательно светловолосая наша Снежная Королева разила их приемами Ёко-Кэагэ и Маэ-Кэагэ - до пиратов она дотягивалась редко, но ее движения были столь пластичны и безупречны, что очарованый враг не чувствовал прилетавших по затылку нунчаков боцмана. Местами кучи тел доставали до планширя, между лежащими шмыгала Кико в черной шелковой матроске стиля "ниндзя-го", томно шептала "банзай", тыкала пиратов палочками-нурибаси, и успевала коварно перепутать в выпавшем оружии магазины "томпсонов" и "гарандов". Другой борт удерживали Вера и Лада - нежно обнявшись и плавно выгибаясь девушки пели на малайском "Нас не догонят!", юбочки клетчатых матросок трепал свежий норд-ост от трюмного вентилятора, кожаные стринги сверкали под веселым юго-восточным солнцем. Потрясенные прогрессивным переосмыслением образа женской дружбы пираты замирали, поднимали вверх автоматы и зажженные зажигалки, начинали подпевать. Тут-то привыкший к нашим репетициям Толян, аккуратно и по одному спихивал агрессоров за борт.

Нос корабля в одиночку удерживал старпом. Матроски на нем не было, но имелись пачки актуальной литературы. От брошюрки "Возрождение" на тагальском или "Целины" на хинди пираты шарахались как шайтан от Мекки. Особо стойким гостям старпом ласково протягивал книгу с портретом Розы Люксембург работы Шагала и на ломаном английском приглашал вступать в ряды международной организации "Азовский докер". Пираты не раздумывая прыгали обратно за борт - плескало там как в дельфинарии. В общем, за оборону носа я был спокоен.

Слабым нашим местом, как и следовало ожидать, оказалась корма. Там сгрудились матросы, рычал капитан, били струи брандспойтов, размахивали автоматами и пожарными лопатами, кричали "ты кто такой?! Сам пошел на хрен!", ругались по-малайски и вообще вели себя сугубо не музыкально. Несмотря на мои усилия по подъему советской культуры, работать еще оставалось над чем. Ну вот почему обязательно опираться на культ мата и грубой силы?! Можно же матроски надеть.

Спорная капитанская тактика какое-то время приносила успех и я даже подумывал о кратком рейде из-под стола. Но тут вдоль рубки прокралась темная фигура, вскинула пистолет и коварно выстрелила в спину капитана. Тот пошатнулся, ойкнул и закрутился на месте, пытаясь рассмотреть свою испорченную форменную рубашку. Воспользовавшись заминкой пираты навалились и опрокинули строй матросов.

В негодовании, не в силах сдержать себя от бешенства, я заполз глубже под стол и заслонил лицо партитурой "Ты ж мэнэ пидманула" на западном суахили. Все кончено! Ничего не успеть! Ни "Грэмми", ни "Золотого диска", ни дачи на Рублевке и в Майами. "Мерседес", девочки, восемнадцать концертных смокингов, кашемировое пальто... три, - все прахом! Гад, предатель этот Недодубов! Стрелять в спину капитану!? Что может быть ниже?!

С другой стороны... "Нежин" обречен, а у Недодубова есть план. Вовремя примкнув к этому плану, я спасу много жизней... ну, как минимум, одну. Но самую ценную! В конце концов, без меня СССР обречен. Ну какой без меня СССР? Зачем и кому тот Союз будет нужен?! Короче, у Недодубова есть план и он обязан со мной поделиться. Конечно, Андриан пока не знает что он обязан, но обдурить одного финансиста не сложнее чем обобрать пять десятков авторов песен. Да, слабое место начинаемой игры в том, что авторы - дурачки и ничего не знают, а Недодубов может что-то заподозрить...

Логика грядущего решения развивалась безупречно, но тут мои размышления некорректно прервали.

С мачты заорали с узнаваемым прибалтийским акцентом:

- Засадная батарея, товсь!

Пришлось выглянуть из-под стола.

Палуба была полна потными, дурно причесанными, но хорошо вооруженными бандитами. Я почувствовал, что вот сейчас очень полегчает, но пираты задрали головы к мачте и на меня не смотрели.

- Чего пялитесь? - поинтересовались с мачты. - Разве это абордаж? Обмылки вы, а не флибустьеры! УГ и откровенный пейсательский брак. Смотреть на вас противно! Короче, батарея, пли!

С камбуза ударил залп. Три дюжины ледяного "Мадам Клико" - это внезапно и разительно. Половину пиратской банды снесло на палубу, остальные захлебывались пенными струями и жалко заслонялись автоматами от убийственных пробок. Била кухонная батарея по-снайперски - на твердую руку и меткий накрашенный глаз Роберты - истинной французской аристократки - можно было положиться.

К сожалению, действия засады не переломили ход битвы: пираты обтекали, отфыркивались, ежились, но уже восставали из ледяной винной пены. Ах, если бы у нас было ящиков двадцать французского напитка!

- Втоооооо-рое орудие! - взвыли с мачт. - Пли!

С камбуза ударил кухонный брандспойт...

Судя по запаху, это были щи. Позавчерашние, со вкраплением недельных фрикаделек и свиных хрящиков, зато очень добросовестно разогретые. Охлаждено-распаренные пираты вновь раскатились по палубе и начали лопаться. То есть не то чтобы вовсе и до костей, но уж негодованием точно. Свиные хрящики в качестве шрапнели в этой части мира - весьма радикальное средство. А уж в сочетании с душистыми выдержанными щами...

Палуба вопила так, что я стал опасаться за свой уникальный музыкальный слух.

Агрессор был повержен, но еще не побежден. Струя щей начала ослабевать...

- Морпехи, фас! - рявкнули с мачты.

На палубу вылетела огромная черная крыса - с учетом длинного хвоста она была размером с приземистую овчарку, но почему-то в тельняшке. Жуткий кривоногий зверь одновременно визжал как циркулярка и злобно гавкал. Пираты в голос взвыли. Из дверей выпрыгнула черная полуобнаженная фигура, рванула на груди матроску вместе с тельником, выхватила из-за пояса садоводческий совок и миниатюрные грабельки, взревела по-английски:

- Порву! Где мы - там победа!

Мишель была чрезвычайно убедительна. Особенно крупные зубищи и грабельки. Господи, и как я мог вчера с этой, с этим...

Тут мы все окончательно оглохли, потому что над палубой на бреющем прошла пара краснозвёздных МиГ-29А. Впрочем, мне полегчало совсем чуть-чуть, а пираты приняли решение об отступлении еще раньше.

В эти минуты "Нежин" чуть не затонул. Пираты прыгали за борт, их втаскивали назад и били, кто-то стрелял, горели пиропатроны, из камбуза поливали абрикосовым компотом, крыса и Мишель рвали всех и били бутылки шампанского о головы как свои, так и чужие, мои девушки пели "Октябрь шагает впереди!", громкоговорители ревели свое, Луантина орала "сарынь на кичку! Навались братва, вон того драного ловите!", капитан чесал спину о рубку и призывал к порядку, щи воняли, а старпом забрасывал пиратские лодки связками "Правды" и "Футбол-хоккея". Над судном непрерывно проносились, истребители, перехватчики, штурмовики и дельтапланы. Над кормой завис "Ми-8" и "Чинук", из них по канатам начали соскальзывать спецназовцы и немедленно перепутались концами. По левому борту всплыла АПЛ "Мичиган", по правому две наших 671-го проекта "ерша" и приблудившийся японский батискаф. С зюйд-зюйд-веста приближалась авианосная группа "Энтерпрайза", с норд-оста РКР "Адмирал Фокин", в сопровождении БПК "Строгий" и ЭМ "Возбужденный". Патрульные сингапурские катера пытались поднять белый флаг и кому-нибудь сдаться. На орбите столкнулось два спутника и кто-то в зелененьком. Все прогрессивное человечество спасало Виктора Селизнева!

Я лирично запел "Мы ждем перемен" и умиротворенный моим дискантом хаос начал угасать.

Отдав неотложные распоряжение на мостике, я вернулся на палубу. Шла уборка, матросы и Мишель драили палубу, сгребали фрикадельки, брошенные пиратами антикварные кинжалы-крисы и ржавые гранаты. Мои девушки напевали "Овощное танго". Стараясь не прилипать шлепанцами, я прошел на корму. Пришлось обходить черного пса. После того как коварная Луантина отцепила от своего питомца накладной хвост и синтезатор супер-крысиного визга, зверь превратился в довольно обычного английского бульдога. Но все равно выглядел опасно.

На корме стоял Недодубов - одинокий и темный как лермонтовский демон в самодеятельном переводе на узбекский. Решительно одернув смокинг, я подошел к шпиону.

Финансист был готов на все и поддался вербовке с восторгом.

...- Ваши мысли и предложения по отмене безналичного рубля жду сразу по прибытию в Москву, - строго напомнил я, заканчивая тяжелый мужской разговор.

- Все сделаю, товарищ Селезнев! Оправдаю доверие! - Андриан перешел на шепот. - Еще у меня есть план спекуляций по монгольской валюте. Вложение в твердый тугрик именно сейчас, перед Олимпиадой - чрезвычайно выгодно.

- Изложите суть в докладной, - разрешил я. - Но главное внимание на закупку алмазов и реформирование кооперативного движения кролиководов.

- Так точно! - Недодубов вытянулся и щелкнул каблуками лакированных "вьетнамок".

Мне всегда нравились лаконичные и исполнительные люди. Но я счел уместным поинтересоваться:

- Слушай, Андриан, а как вышло с капитаном? Рука дрогнула?

- Витя, ты за кого меня принимаешь?! - кажется всерьез обиделся мой кызляр-ага. - Я стрелял точно в сердце. Похоже, на капитане был бронежилет.

- Вот как? - наконец-то части головоломки в моей голове встали на места. Значит, все-таки операция КГБ. Цвигун заслал Луантину вместе с этим мерзким крысо-псом, они спровоцировали нападение, выдали капитану бронежилет, подготовили адский фокус с засадой в камбузе. Кстати, как нам теперь плыть без компота?

Я пожал руку Недодубову и дальним бортом двинулся к радиорубке. Нужно было связаться с Романовым, успокоить старика и настучать на КГБ. На полуюте ко мне бросился боцман и от всего сердца подарил трофейный никелированный "кольт": перламутровые "шечки", позолоченный целик и платиновый спусковой крючок мне понравились. Я пожал руку добряку Косьянову, сунул пистолет за пояс.

Пса я благополучно обошел, но наткнулся прямо на прибалтийку. Луантина вместе со старпомом ходила на баркасе вокруг "Нежина", вылавливая глушенную рыбу, всякое пиратское имущество и составляя акт на использование агитационных материалов в незапланированной планом политподготовки бомбардировке. К сожалению, именно сейчас блондинке взбрело подняться на палубу. Я попятился.

- Куда, Витя? - нежно улыбнулась девушка.

Я застонал: инстинкт требовал немедленно запереться в гальюне, но эта улыбка и волнующий акцент... Впрочем, бежать было поздно: белая рука ухватила меня за лацкан смокинга и приперла к стенке рубки.

- Пара слов для заключительного анализа, - процедила Луантина.

- Почему "заключительного"? - занервничал я.

- Так положено. В лабораторный журнал заносится цель эксперимента, ход исследования и краткий вывод. В финальной части уместно краткое интервью с объектом наблюдения. Витя, ты по какому праву тут лазишь и зачем опошляешь советскую действительность? Кто вы, Витя Селезнев?

Я поправил бабочку на шее, и, не пытаясь освободиться от удивительно цепкой хватки девушки, с достоинством пояснил:

- Я - бог!

- Точно - бог? - с явным недоверием уточнила Луантина.

Я чувствовал что пора как-то смягчить ситуацию. Готовность к компромиссам вообще самая сильная сторона моего характера.

- Ладно, не дави так. Я - полубог!

- Полубог? Гм, ну допустим... - девушка явно задумалась, перестала быть девушкой - этакая тетка под "полтинник" и лапа ужасающе, до зелени, загорелая. - Полубогов я знаю. Античных много повидала. Неполные семьи, тяжелое детство, дурное воспитание, неупорядоченная половая жизнь. Мания величия, паранойя с шизофренией, вздутый эдипов комплекс, иные перверсии...

- Нет у меня никакого комплекса!

- Да? Значит, усугубленный перекос в сторону многостороннего экстремизм-приапизма-сатурнизма, - странная исследовательница, наконец, отпустила мой ворот и зачем-то обтерла ладонь о стройотрядовские штаны. - Витя, ты не особо мне нравишься, но обязана предупредить из смутно-гуманных побуждений: ты поосторожнее с этими полубожественными ухватками. Нынче не античность. Всякого венерического полно, СПИД на подходе. Интимные отношения с лохматыми личностями до добра не доведут.

- Какие еще лохматые личность?! Ты про Толяна, что ли? Так он просто электрик. Ничего личного.

- Вот-вот. Электрики, сантехники, хотя чаще балеруны, парикмахеры, дизайнеры и личные секретари. Богемная банальщина. Впрочем, твое дело. Пой, танцуй, богемься, песенки воруй. Но к дедушкам из ЦК не лезь. Пусть доживут спокойно. Они ошибок наделали, но то их ошибки. Жадным воришкам их не исправить. Калибр у тебя мелковат.

- Мелковат?! - я выхватил пистолет, направил в лоб девушке. - Тебя кто на меня навел? Говори, живо!

- Ой-ой, сурово как. Пульки-то в пистоле проверил? Или у полубогов всегда все стреляет, пусть и на "Медвежьей" подпитке? Запомни, шмондюк самонадеянный, - нас наводить не надо, мы - самонаводящиеся. Верно, Блэкх?

- Рррр!

Проклятый бульдог сидел у моих ног и очень внимательно рассматривал нижнюю часть смокинга. Из угла пасти капала слюна. Я остро запредчувствовал, что сейчас мне станет легче.

- Прикажи, чтоб не кусал, - прошептал я.

- Да он вообще не кусается. Сходу рвет в клочья!

Пистолет у меня отобрали и дали щелбана в лоб. Покоряясь грубой силе, я опустился на корточки, прикрыл голову руками.

- Унылые вы. Предсказуемые. Даже пафос не спасает, - вздохнула Луантина и ткнула стену рубки кулаком - крашенный картон треснул, открыл широкую темную прореху. Горизонт Малаккского пролива дрогнул, с него посыпались чешуйки масляной краски и гуаши. Мой замечательный мир грозил рассыпаться.

- Пошли, Блекх, надоело здесь, - Луантина швырнула "кольт" за борт, шагнула за картонную дыру, пес запрыгнул следом, пролом немедленно затянулся.

Снова кричали чайки, небосвод был лучезарен, дымили сопровождающие нас эскадры. На палубе пели "Тутанхамона" с присвистом и лихим притопом. Мир был как настоящий. Я вздохнул с облегчением и встал. Следовало срочно сменить смокинг, принять ванну и выпить чашечку кофе.

Двинувшись на корму, я вышел к полубаку. Девушки успели сменить отработанные матроски на стильные брючные костюмы, и сейчас стояли вокруг Толяна, все такие разноцветные и эротичные. Кико обнимала электрика за шею, Алдона помогала выжимать швабру. И действительно, отчего этот тощий электрик всегда с нами? Просто необъяснимая привязчивость. Впрочем, некогда на дураков отвлекаться. Я же Романову так и не радировал.

Я шел в радиорубку, размышляя над Лунной программой, проблемой объединения Германии и созданием аэромобильного корпуса стражей охраны Госконцерта. Нужно успокоиться перед разговором с Григорием Васильевичем.

Не было на борту никакой Луантины и быть не могло. Она ненастоящая и в реформах СССР абсолютно ничего не понимает. Дура! Кстати, нужно немедленно запретить сборники фантастики. Они отвлекают советский народ от экономических реформ и культпоходов на концерты "Червоных зирочек". Сейчас же радирую в редакцию "Молодой гвардии" - пусть самозакроются.