Рассказы охотника

Приемыш

В веселый летний день в самой чаще леса у лосихи родился лосенок.

Лосиха была огромная, больше домашней коровы. Шерсть на ней была серая, жесткая, как щетина, а лосенок родился маленький, рыженький, совсем как домашний теленок. Ножки тоненькие-тоненькие — кажется, на таких и стоять нельзя: сейчас переломятся. А уши огромные, лопоухие, как у зайца.

Мать и сын лежали у ручья, в густых ольховых зарослях.

Лосенок угрелся на солнышке и заснул, уткнув морду матери в живот. А лосиха лежала рядом, подняв голову, и чутко прислушивалась — не грозит ли откуда-нибудь опасность. Но все было спокойно. Где-то в кустах журчала вода. Лесная малиновка села на ветку над самой головой лосихи и запела. Это был хороший признак: если птичка так спокойно поет, значит близко нет ничего страшного.

Лосиха опустила голову и тоже задремала.

Вдруг кто-то толкнул ее в бок. Она вздрогнула. Что такое? Ничего страшного — это лосенок отдохнул и пытался встать на свои тоненькие ножки. Он пыжился, примеривался, потом подпрыгнул и встал.

Лосиха заволновалась и тоже встала.

К вечеру лосенок уже выучился ходить. Он бегал за матерью, спотыкался, приплясывал и тыкался мордой в задние ноги лосихи.

Прошло два дня. Лосиха с лосенком продолжали жить в зарослях у ручья, в самой чаше огромного леса. Днем они дремали, лежа в прохладной тени, а по зорям выходили гулять на лесные поляны.

На третий день вечером лосиха с лосенком вышли на прогулку. Уже совсем стемнело. Из-за верхушек деревьев вылезла огромная круглая луна, и сразу вся поляна стала синяя-синяя. И по синей траве, как черные змеи, поползли от деревьев длинные тени.

Лосиха уже наелась. Она стояла возле большой сосны, а лосенок тыкал горбатым носом ей в живот, чмокал, с аппетитом сосал молоко.

Было совсем тихо. Лес спал. Только не спали лягушки, распевая у ручья в болоте.

Набежал ветерок, пахнул ночной свежестью, принес знакомые лесные запахи трав, цветов.

Лосиха повернула голову на ветер, потянула носом прохладный душистый воздух.

Она насторожилась: высоко подняла голову, раздула ноздри, стала жадно втягивать воздух. Лосенок, ничего не подозревая, посасывал себе молоко. Прошла секунда, другая — лосиха все нюхала. Среди множества знакомых лесных запахов она почуяла еще один, совсем особенный, страшный залах. Теперь ей нужно было разобрать, усиливался он или нет.

Опять пахнул ветерок, и тут лосиха сразу поняла — запах усиливался. Значит, опасность приближается.

Она насторожила на ветер уши, ловя каждый малейший звук. Вот внизу, в лощине, хрустнула ветка… Враг крадется по ее следам. Лосиха одним прыжком выскочила на бугор. Лосенок оторвался от соска, даже чмокнул. Он уже хотел бежать за ней, но мать сердито фыркнула и топнула ногой. Лосенок остался на месте.

С бугра лосиха еще раз потянула носом. Сомнений не было: враг подкрадывался к ней из темной лощины.

Вон впереди в кустах блеснули два зеленых огонька, два волчьих глаза. А вон еще и еще… Потом огоньки в кустах перестали двигаться, застыли на месте. Волки увидели лосиху и остановились. Потом огоньки медленно поползли в разные стороны, в обход. Звери окружали ее. Настал страшный миг. Собрав все силы, лосиха сделала огромный скачок вперед между затаившимися зверями и понеслась, ломая на пути сухие ветки и сучья. Следом за ней неслись волки. С каждым шагом они удалялись все дальше и дальше от той поляны, где остался в кустах маленький рыжий лосенок.

Так больше и не вернулась лосиха на поляну к своему лосенку. Он прождал всю ночь, бродя возле кустов.

Пришло утро. Запели птицы. Выглянуло солнце и осветило поляну, деревья, кусты.

На поляну вышла пестрая лесная курочка-тетерка с целым выводком тетеревят. Тетеревята были рябенькие, пушистые. Они весело разбежались по поляне, а тетерка нашла муравьиную кучу, разрыла ее лапами, как наседка, и заквохтала, сзывая детей: ко-ко-ко! Сбежались тетеревята и стали клевать вкусные муравьиные яйца. Тетерка же стояла в сторонке — поглядывала, не летит ли где ястреб, не крадется ли лисица.

Лосенку было очень скучно одному. Он подошел к тетерке, но она испугалась, вся распушилась, заквохтала и увела детей подальше, на другой конец поляны.

Уже высоко поднялось солнце. Тетеревята наелись и ушли с матерью в кусты, а лосенок все бродил один по поляне. Он устал и был очень голоден. Когда в лесу за поляной раздавался треск сучьев, лосенок поднимал голову и ждал, не покажется ли мать.

Вот в лощине опять затрещали сучья, все ближе, ближе. Наверное, мать. Лосенок радостно побежал навстречу.

Раздвинулись кусты. Кто же это? Лосенок остановился, замер. Из кустов показались два странных существа. Таких он еще никогда не видал.

Что же делать? Бежать или нет? Мать не успела научить, как поступать в таком случае. Лосенок насторожил уши и стоял в нерешительности.

Пришедшие были очень странны. Они шли на задних ногах, а передними размахивали в воздухе. Увидев лосенка, они громко закричали и побежали прямо к нему. Это были ребятишки из ближайшей лесной сторожки.

Дети показались лосенку совсем не страшными, а главное — он очень соскучился, бродя один по поляне. Лосенок подождал, поглядел и сам пошел к ним навстречу.

— Смотри, смотри, Ваня, теленочек заблудился! Без матки, один. Чей бы это, а? — кричала девочка, первая подбегая к лосенку.

Подбежал и мальчик.

— Верно, из деревни, — сказал он. — Корова-то, небось, к стаду ушла, а теленок и отстал.

Девочка погладила лосенка по голове, почесала за ухом. Лосенку это очень понравилось. Он вытянул шею, начал обнюхивать на девочке платье. Оно было подпоясано шнуром, а на боку болталась кисточка. Лосенок забрал кисточку в рот и стал пробовать, не потечет ли оттуда, как из соска матери, молоко.

— Даша, гляди — пояс сосет. Наверно, голоден. Покормить бы.

— Да у нас же молоко в котомке. Давай попоим.

Дети уселись на траву и достали бутылку с молоком.

— Даша, а как мы его поить-то будем? Ведь он, верно, еще мать сосет.

— Ну и что ж? Сделаем из тряпки соску. Как бабушка телят поит.

Даша свернула тряпочку и заткнула ею бутылку. Потом опрокинула бутылку и подождала, пока затычка пропиталась молоком.

— Вот, Ваня, и соска готова… Мишка, Мишка! — позвала она лосенка. — Ну ка, испробуй!

Она поднесла к его морде бутылочку. Лосенок попятился, потом понюхал соску и, учуяв молоко, сразу схватил ее мягкими телячьими губами. Схватил и засосал.

— Да постой ты, не мотай головой! — смеялась девочка, когда лосенок, желая, чтобы молоко лилось быстрее, дергал из рук бутылку. — Прольешь ведь, дурашка!

— Даша, сведем его к нам в сторожку. А вечером в деревню сбегаем и спросим, чей пропал.

— Конечно, не оставлять же его в лесу! Совсем заблудится. Ну, Мишка, идем с нами!

Дети пошли в сторожку. А лосенок побежал следом за Дашей, как раньше бегал за матерью. Ведь у Даши была такая же вкусная еда и она так же хорошо чесала ему шею и спину, ничуть не хуже, чем это делала языком лосиха.

Дед-лесник мастерил что-то у избушки.

— Дедушка, глянь, мы теленочка привели! — закричала, подбегая, Даша. — Он в лесу заблудился, от матки отстал.

— Мы ведь, дедушка, не совсем взяли, — добавил Ваня. — Скажут в деревне, чей пропал… мы и отдадим.

Дед поглядел на «теленочка», потом на ребят, покачал головой.

— Да где же вы его взяли-то?

— В лесу, дедушка, — заторопилась Даша. — Он по полянке ходил, увидел нас — и прямо к нам. И сюда за мной сам пришел. Гляди, от меня не отходит.

— Так, так… Значит, мать-то издохла али волки съели. Вот он, горемыка, к вам и пристал.

— Да почему ж, дедушка, издохла? — удивились ребята. — Наверно, со стадом в деревню ушла.

Дед махнул рукой:

— Эк, глупые, да разве это телок? Это ж зверь дикий, лосенок.

Ваня с Дашей переглянулись. Лосенок?! Вот так диво! Даша на всякий случай лосенка даже за шею взяла — вдруг убежит!

— Дедушка, а почему же он к нам-то подошел?

— Потому и подошел, что без матки. А сам еще мал. Оробел один — вот и идет ко всякому. Да, поди, и человека-то впервой видит.

— Дедушка, куда же мы его теперь денем? — спросила Даша.

— Куда деть-то? Пускай у нас живет. Привяжите-ка его на оборочку, чтоб за вами не убежал, а сами сбегайте, пригоните Рыжуху из стада. Мы его тепленьким молочком и угостим.

Ребята привязали лосенка и убежали.

Не прошло и часа — уж они явились обратно. Ваня вел на веревке корову, а Даша подгоняла ее сзади хворостиной:

— Иди, иди, гулена, не нагулялась еще!

Но корове, видно, не очень-то хотелось итти с просторного луга домой в темный хлев. Она упиралась и мотала головой, стараясь стащить с шеи веревку.

— Дедушка, дедушка, а где же лосенок? — в один голос закричали ребята.

— Цел, дел ваш лосенок. Ведите-ка корову в хлев, потом и лосенка найдем.

Дед отворил ворота и погнал корову. Ребята вошли следом. После яркого солнца в хлеву казалось темно. Дед снял с коровы веревку, стегнул хворостиной:

— Ну, рыжая, иди!

Вдруг в дальнем углу что-то завозилось. Даша вгляделась — лосенок. Зачем он здесь?

Рыжуха тоже заметила незваного гостя. Она страшно замычала, нагнула голову и угрожающе двинулась к лосенку.

Даша зажмурилась: «Пропал Мишка… Да что ж он не кричит?»

Со страхом открывает глаза. Что такое? Корова стоит, опустив голову, и нюхает лосёнка. А он и не боится Рыжухи. Тоже обнюхал ее, потом сунул голову под живот, нашел сосок, поддал носом и засосал.

Дедушка улыбнулся:.

— Вот тепленьким и угостили!

Ребята бросились к старику:

— Дедушка, да почему ж она его не забодала? Как же так?

Дед погрозил пальцем:

— А вы лучше не орите тут. Дайте Рыжухе успокоиться. Айда на двор!

На дворе дед сел на завалинку. Ребята тормошили:

— Ну, сказывай, сказывай, дедушка!

Старик хитро подмигнул:

— У меня не забодает! Я слово такое знаю.

— Какое там еще слово? Рассказывай, все одно не отстанем.

Дед набил трубочку, затянулся:

— Слово не слово, а дело самое простое. Человек свое дитя как узнает? Глазом. Ну, а зверье да скотина — носом, по нюху, значит. Вот когда вы ушли за Рыжухой, затащил я лосенка в коровник и вымазал навозом, чтобы он Рыжухиным духом пропах. У Рыжухи-то намедни теленка отняли, продали, вот она сразу и разъярилась, бросилась к лосенку: чей, мол, такой заявился? А подбежала, понюхала — ан свой. Теперь он ей так вместо сынка и будет.

К вечеру дед с ребятами заглянули в хлев. Рыжуха с лосенком лежали на соломе. Корова недовольно замычала на входящих и подвинулась, заслоняя боком лосенка.

Дед засмеялся:

— Не возьмем, не возьмем, не бойся! Признала… свой, значит. Ну и спи себе на здоровье!

Так и вырос лосенок в сторожке у лесника. Прошло три года, и Мишка из маленького рыжего лосенка превратился в большого красивого лося. Он был совсем ручной, ходил без привязи по лесу возле сторожки и никуда не убегал.

Дедушка смастерил для него сбрую, сделал легкие санки, приучил Мишку ходить в упряжке.

Даше и Ване в школу не близко — километров пять от сторожки до села. Вот дедушка и приладил Мишку ребят возить. Утром запряжет в санки, посадит внучат — в один миг до села домчит. А у околицы их уже поджидают деревенские ребятишки. Как увидят, бегут навстречу, кричат наперебой:

— Дедушка, прокати! Дедушка, подвези до школы!

Каждому ведь охота на таком диковинном коне прокатиться.

Насажает дед ребят полные санки и везет в школу.

Очень доволен дедушка своим «конем». Куда хочешь годится! Дровец ли из лесу привезти или в город за чем съездить, а уже бежит так, что ни одна лошадь не догонит. А еще чем хорош — кормить его вовсе не надо. Приехал домой, распряг и пустил а лес — он сам себе еду добудет. Зимой Мишка обгладывал кору и ветки осинок, а летом вместе с Рыжухой пасся в лесу возле сторожки. К вечеру корова домой в хлев идет, и Мишка следом за нею.

А один раз вот что случилось. У Рыжухи еще весною родился теленок. Как-то в начале лета Даша погнала его вместе с Рыжухой в лес пастись, и Мишка, конечно, тоже с ними вместе увязался.

Пригнала Даша теленка на поляну и пустила. Сама под деревом сидит, книжку читает.

Вдруг как замычит Рыжуха! Даша взглянула — и обмерла: волк! Выскочил из кустов и прямо к теленку. Теленок от него к матери, а та сама от волка прочь бежит.

Даша закричала: «Пошел, пошел!», но волк и не испугался, бросился на теленка, совсем уж было схватил.

Откуда ни возьмись Мишка. В два прыжка перемахнул поляну. Волк и увернуться не успел. Со всего маху ударил его Мишка передней ногой. Волк так и покатился кубарем по траве. Мишка за ним; налетел, ударил еще раз. Из волка и дух вон.

Пригнала Даша теленка домой, рассказала обо всем дедушке. Обрадовался старик.

— Ай да молодец, — говорит, — наш Мишка! Вот так постоял за своего молочного братца! Ну, Даша, теперь, значит, можно без опаски теленка с Мишкой в лес пускать. Лучшего сторожа и не сыщешь.