Рассказы. Выпуск 2

Елена Бумагина Больше пятидесяти двух

Свет становился все ярче. Она опять барахталась в том странном повторяющемся сне. Вокруг был лес — что-то вроде него — огромные стволы деревьев уходили вверх, а она старалась укрыться за ними, спрятаться от настигающей ее тьмы. Она не понимала, что за сила ее преследует, но чувствовала спиной ее приближение. Сорвалась с места, побежала куда-то, но запуталась в траве, кубарем скатилась в яму и свернулась в клубок за переплетениями корней. Темное нечто не отставало ни на шаг. Сначала она почувствовала его у себя над головой, затаилась, перестала дышать, но оно знало, где она прячется. Она в ужасе закричала — урчащая дымящаяся масса стекала по корням, оплетавшим ее убежище. Крик перешел в хрип, а ядовитая жижа начала светиться мягким, приятным светом. Свет становился все ярче.

Анна открыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Панели на потолке работали в режиме «летнее утро» и уже почти закончили «восход солнца». Анна повернулась набок и снова закрыла глаза. Обычно она сразу же вставала, но сегодня чувствовала себя невыспавшейся и разбитой.

— Который час, Анаис?

— Шесть двадцать семь, — с готовностью откликнулась ее помощница. — Простите, что разбудила вас раньше и во время фазы быстрого сна, но я зафиксировала аномальное учащение пульса и скачок артериального давления. Хотите поспать еще часок? Я выключу освещение и отрегулирую влажность воздуха.

— Нет, спасибо. Я лучше подольше позанимаюсь йогой.

— Хорошо. Тогда позвольте мне напомнить о важности дневного сна в таких случаях.

— Угу, — сказала Анна, опуская ноги на пол. Монитор на ее правой руке пискнул, восприняв ответ как положительный.

Камни на террасе еще не успели прогреться на солнце, и было так приятно переступать по ним босыми ногами. Автоматическая система поливки уже вовсю разбрызгивала воду, орошая сад. В городах Благодатного Пояса всегда хорошая погода в это время года, дожди начнутся только поздней осенью, чтобы не дать растительности зачахнуть. Да и жители устают от летнего зноя и с радостью встречают тот кратковременный период прохлады, что заменяет здесь зиму. Миная была небольшим полисом на побережье, каскадами спускавшимся к морю. Селиться в прибрежной зоне было запрещено еще с тех пор, когда существовала реальная угроза затопления, поэтому все дома располагались наверху, на скалах. И хотя прошло уже много времени, долина внизу так и осталась зоной прогулок и отдыха, куда спускались на пару-тройку часов. Когда Анна заявила в Комитет по Миграции о своем желании переехать, ей предложили на выбор четыре полиса, в которых как раз освободились места. Почти неделю она размышляла, отправляла Анаис раздобыть побольше информации, запускала панорамы в медиа-комнате. И все-таки остановилась на Минае. Ей хотелось видеть море по утрам. И да, пока ей тут нравится, хотя она живет в этом месте не так уж и давно. Меньше столетия.

Анна полюбовалась на ярко-синюю гладь, улыбнулась и повернулась лицом к солнцу. Голова была тяжелой после сна, надо было сделать расширенный утренний комплекс и побольше упражнений на концентрацию.

— Как позанимались, Анна? Чувствуете себя бодрее?

— Да. Спасибо, Анаис. Можешь сделать чуть прохладней на кухне, снаружи уже становится жарко.

— Конечно. Двадцать два градуса вас устроит?

— Вполне.

Анна сама выбрала такой стиль общения. Ей было комфортней, когда ее домашний помощник говорил женским голосом и общался с ней немного официально. Называл на «вы» и придерживался норм вежливости. Но тут у каждого свои вкусы. И если Анаис напоминала Анне об утренней диагностике фразой: «И не обходите стороной медицинский блок», то, например, у Элаи его помощник по имени Чувак говорил: «Тащи свой зад в пыточное кресло, мудила!». Анна слышала, что у кого-то на севере города вообще включается тревожная сирена и медблок начинает подсвечиваться красным, но это уж как-то слишком. Не пострадает ли от этого точность показателей? Утренняя диагностика очень важна в их культуре, ведь монитор считывает лишь основные параметры, но не делает биохимического анализа и не сканирует мозг. Как можно спланировать жизнь, не понимая, что происходит в твоем организме?

Анна полулежала в кресле, чувствуя, как в шлеме попискивают датчики. Несмотря на йогу и плотный завтрак, ее все еще клонило в сон, поэтому анализ Анаис она пропустила мимо ушей. Все равно, если что-то будет не в норме, Анаис акцентирует на этом внимание, а пока ее слова доносились до сознания Анны как шум волн.

— …немного повышен, но это нормально для девятого дня цикла. Напоминаю, что до t-инъекции осталось два месяца и восемь дней. Занести в список покупок на следующий месяц гигиенические средства большей впитываемости?

Анна вышла из забытья. Ничего-то Анаис не упускает из виду. Обильные менструации были побочным эффектом их образа жизни, и чем ближе к очередной t-инъекции, тем хуже. В последний раз Анна бегала в туалет чуть ли не каждые полчаса, смущая Анаис своими познаниями в области ненормативной лексики. Помощница намекала, что Анна слишком много взаимодействует с Элаей и уже начала перенимать его стиль общения.

— Почему нельзя принимать какой-нибудь препарат, чтобы менструаций не было вообще? — вопрошала Анна из уборной.

— Такие исследования проводились, но все подобные медикаменты негативно влияли на процесс регенерации и оказывались несовместимы с инъекцией.

— Понятно, — бурчала Анна. — Нет в мире идеала.

Спинка диагностического кресла приняла вертикальное положение, датчики перестали попискивать.

— Вы настроены сегодня как следует позаниматься, Анна? — спросила Анаис.

— О, да. Приступим!

В своем перспективном плане Анна отметила музыку как основное направление. С теорией все шло гладко, а вот с практикой сначала было нелегко: пальцы, как деревянные, не справлялись даже с простейшими упражнениями. Она даже уговорила Анаис сделать пару дополнительных обследований и назначить курс препарата, увеличивающего гибкость суставов. Несколько лет она усердно долбила гаммы и арпеджио, пока пальцы не стали порхать по клавиатуре. И только тогда Анна стала получать хоть какое-то удовольствие от процесса. Хотя до подлинного творческого экстаза ей было еще далеко.

— Предлагаю сегодня разобрать тему «Отклонение и модуляция».

— Тебе видней, Анаис, — ответила Анна и села за инструмент.

— Главное отличие состоит в том, что отклонение — это переход в другую тональность и возвращение в исходную, — Анаис включила на клавиатуре последовательность аккордов — обычный каданс в среднем темпе, который через септаккорд вдруг нырнул в тревожный минор. Драматичность нарастала, и перед самой кульминацией мелодия опять оказалась там, где и началась. Анна внимательно рассмотрела появившуюся на экране нотную запись, подняла руки и попробовала все это повторить.

— В то время как модуляция… — продолжила Анаис, — это переход в другую тональность и закрепление в ней.

— То есть окончательный и бесповоротный переход в другую тональность.

— Именно.

И так всегда — за занятиями и заботой о здоровье проходил почти весь день. Анна снова вышла на террасу, когда небо стало сиреневым, а воздух наполнился прохладой.

— Сегодня ужинаете дома или подтверждаете встречу на площади Объединения? — мягко спросила Анаис.

— Подтверждаю встречу. Мы давненько не виделись.

Анне нужно было спуститься на три горизонтали вниз. Улицы Минаи были оформлены в старинном средиземноморском стиле — много зелени, симпатичные крашеные заборчики, кованые украшения. Анна знала, что все эти фонарики и решеточки действительно были сделаны вручную — в полисе уже много лет работала программа возрождения старинных ремесел. Казалось бы — подобная архитектура существовала давным-давно, а то, на что она смотрела сейчас, — всего лишь имитация. Но ей такой дизайн нравился, он создавал иллюзию полного погружения — вон, даже траволаторы на городских улицах были декорированы под гранитные плиты.

На площади Объединения, как обычно, было полно народу. Здесь находились самые популярные рестораны, не только автоматизированные, но и такие, в которых готовили настоящие шеф-повара — люди, вписавшие в свой перспективный план тонкое искусство кулинарии. Бронировать столик в таких заведениях приходилось за несколько недель, и сегодня как раз подошла ее очередь. Анна прошла сквозь увитую декоративным виноградом арку, и Анаис немедленно подтвердила ее бронь.

— Столик номер восемь. Ваша гостья уже пришла, — в общественных местах Анаис переходила на приглушенный вкрадчивый голос. Анна кивнула и поспешила на террасу.

Выглядела она прекрасно. Длинные густые волосы, черные как смоль, темные глаза с поволокой, кожа персикового цвета. На вид лет двадцать пять, как и всем в этом городе, как и всем в этом мире. Анна кинулась к ней с объятиями, с радостью вдохнув ромашковый запах ее кожи, так хорошо знакомый уже несколько сотен лет.

— Привет, мама.

— Привет, милая! Да ты просто цветешь! Как дела? Как твои занятия музыкой?

Они сели за столик, над которым немедленно вспыхнули полупрозрачные экраны с меню.

— А я в последнее время подумываю сменить план, — сказала мама, спроецировав на стол голографическое изображение салата и разглядывая его со всех сторон. Из тарелки стали выпрыгивать флажки параметров с указанием энергетической ценности, содержанием витаминов, минералов и прочей информацией.

— Рекомендую добавить морепродукты. У вас в организме в последнее время наблюдается небольшая нехватка йода, — раздался приятный баритон. Это подал голос мамин помощник Жерар. Анаис помалкивала, она всегда была очень сдержана в присутствии Жерара.

— Как скажешь, милый! — ответила мама и перетащила изображение креветок в тарелку с салатом. — Так вот, я думаю сменить план. Я знаю, что это не одобряется, но новая идея меня так захватила…

— Мне казалось, тебе нравилась палеоботаника.

— Да, но я хочу делать что-то полезное! Я хочу видеть результат своего труда! А не просто выучить каталог вымерших растений, — мама взмахнула рукой, давая понять, что определилась с заказом.

— Вот не начинай, — сразу посерьезнела Анна. — Ты же знаешь, к чему это может привести.

— Если ты намекаешь на своего отца, то, я думаю, у него сейчас все отлично. Я слышала, он окончательно обосновался в Иберике. И кстати, его разработки в области геоинженерии до сих пор очень высоко ценятся.

— Да, только ты помнишь про ту экспедицию в Арктику. Его номер уже хотели отдавать на обновление, когда он наконец подал сигнал.

Мама нахмурилась.

— Твой отец отправился в экспедицию не для того, чтобы нервы себе пощекотать. Это был очень важный проект, и, возможно, мы до сих пор существуем только благодаря ему. Ты не помнишь, но это ведь была реальная угроза для всех нас. Дамбу на Западном Пределе приходилось увеличивать каждые пятьдесят лет. А с тех пор как Арктический проект запустили, уровень океана перестал подниматься. По крайней мере, так сильно.

Анна насупилась. Она все прекрасно понимала про общественное благо, но мама всегда была склонна к авантюрам, и Анна опасалась, что той просто наскучило благополучное существование.

— Ну перестань, — мама потрепала Анну по руке. — Я же не собираюсь ехать за Пределы. Я просто хотела снова вернуться к архитектуре. Меня привлекает подводное строительство.

— Сколько лет назад ты была архитектором? Триста? Четыреста? Ты уже все забыла!

— Да, придется освежить знания, — беззаботно откликнулась мама. — Но ничего, меня это совершенно не пугает.

К их столику подъехал сервировочный модуль и принялся неспешно расставлять перед ними тарелки и раскладывать приборы. Мама придирчиво осмотрела свой салат.

— Бон апети! — отсалютовал модуль и отправился к соседнему столику.

— Представляешь, раньше это делал человек! Настоящий живой человек! Что за чудовищное растрачивание ресурса! — мама даже склонилась к ней поближе, чтобы ее не услышали другие люди.

— Да, мама, я тоже читала старые книги.

Они уже закончили ужинать и поднялись из-за стола, когда раздался удар колокола с башни.

— О, они сейчас будут выходить! Пойдем скорее, посмотрим! — Мама кинулась к выходу с веранды. Анна поспешила за ней, краем глаза заметив, что на монитор пришло уведомление об оплате. Анаис по-прежнему не подавала голоса при Жераре.

Перед резными воротами уже собралась небольшая толпа. Огромное здание школы могло принять сотню учеников, но для их мира это была утопия. Дети были роскошью, редкостью, драгоценностью. Количество жителей Благодатного Пояса не менялось веками. И только если происходило убытие человека, если номер освобождался, то его отдавали на обновление. Между семьями, жаждущими родить дитя, бросался жребий, и те счастливчики, на кого он падал, получали высокое право привести в этот мир нового человека. Миная была удачливым полисом — у них было пятеро детей! Одна девушка шестнадцати лет, один младенец и трое школьников. В некоторых полисах был всего один ребенок, и его почитали как бога. Анна как-то выспрашивала Анаис, а сколько всего детей в Поясе, на что она после небольшого молчания ответила:

— Согласно моей информации, всего в Благодатном Поясе пятьдесят два жителя, не достигших совершеннолетия.

— Смотри, смотри — Моника! — шепнула мама ей в ухо. Но в такой секретности не было необходимости, все головы и так были повернуты в сторону красивой, статной девушки, одетой в черное.

Все в Минае знали историю Моники, да и в других полисах тоже. Они с мужем были парой «неразлучников» — довольно нечастый случай в их мире. Большинство предпочитали краткосрочные отношения, даже самые прочные партнерства длились максимум сорок-пятьдесят лет, потом люди расходились, переезжали в другие города, начинали все заново. Да что говорить, многие совсем не помнили своих родителей! Это Анна с мамой сохранили дружеские отношения, мама даже переехала в Минаю после восторженных отзывов дочери. Зато отца она бы не узнала, столкнувшись с ним нос к носу. И такое не было редкостью. Системе пришлось внедрить в помощников специальный алгоритм распознавания, чтобы избежать близкородственных связей. А вот Моника и ее муж Тео жили вместе почти пятьсот лет. И все пятьсот лет они безуспешно участвовали в жеребьевке.

Удача раз за разом обходила их. Моника просто помешалась на своем желании иметь ребенка, забросила занятия и саморазвитие, перестала появляться на людях. И тогда Тео нашел выход. Он вписал в перспективный план юриспруденцию и годами штудировал законы и правила на предмет лазейки. И обнаружил, что существует закон наследования личного номера. Если человек убывает по своей воле (то есть не является преступником или носителем генетической ошибки, которого устраняют с помощью m-инъекции), то он может оставить завещание, где прямо указывает того, кому передается право обновления. И за все столетия существования Благодатного Пояса этим законом не воспользовался никто.

— Идут, идут! Какие они милые! — мама вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее внутри школьного двора.

Два серьезных мальчика и одна девочка, одетые в цвета полиса Миная, шагали к воротам, сопровождаемые наставниками. В обучении детей продолжали использовать педагогов-людей: экспериментами было доказано, что это позитивно сказывается на психологическом развитии. Ворота открылись, и дети бросились к своим родителям. Моника распахнула объятья и со слезами на глазах прижала к себе одного из мальчиков, того, что помладше. Она поцеловала малыша в макушку, взяла за руку, повернулась спиной к толпе и повела его в сторону траволаторов. Другой рукой она крепко сжимала кулон с крупным алмазом, висящий у нее на шее. Тео был с ней даже после убытия.

— Я уже и не помню, когда ты была такой.

Они с мамой прогуливались под ручку вокруг фонтана. Им обеим было нужно к траволаторной развязке, там их пути расходились. Мама жила на востоке полиса, возле висячих садов.

— Я тоже, — ответила Анна. — Совсем не помню себя маленькой.

— Детство пролетает так быстро! Каких-то двадцать лет и все! — Завибрировал монитор, мама прочла уведомление и засобиралась. — Милая, мне пора! Увидимся как-нибудь!

— Она уже ждет? — с улыбкой спросила Анна.

— Да, — мама просто сияла. — Я не могу опоздать и в этот раз.

Анна помахала вслед траволатору, уходящему на восток, потом немного постояла у фонтана и послушала музыканта-пианиста. Он исполнял «Лунный свет» Дебюсси, чисто, идеально, выверено до мельчайших отзвуков. И все-таки машинное исполнение чем-то неуловимо отличалось от человеческого. Анна хмыкнула. Солнце уже село, в кованых фонарях мягко мерцали осветительные сферы. Убедившись, что на нее никто не смотрит, она направилась к вертикали — крытому траволатору, ведущему к морю.

— Напоминаю, что не рекомендуется посещать долину после наступления темноты, — предупредила Анаис.

— Спасибо. Но я буду не одна.

— Тем более, — не унималась Анаис. Она прекрасно знала, с кем Анна собирается встретиться.

Анна вышла у самой линии прибоя. Над ее головой сразу же зажглись три осветительных сферы, остальной берег утонул во тьме.

— Не так ярко! — Анна зажмурилась и даже закрыла глаза ладонью. Сферы перешли с полноценного освещения на тусклое мерцание. — Так-то лучше. Хотя бы какие-то очертания видно.

Она немного постояла и послушала шорох волн. Их звук действовал на нее умиротворяюще. Переход в новую тональность — назад в исходную. Переход в новую тональность — назад в исходную. Отклонение.

Если бы не сферы, вереницей зажигающиеся над головами, она бы даже не заметила их приближения. Ховеры двигались почти бесшумно, только галька с хрустом подминалась под ними, но и этот звук тонул в шуме прибоя. Один из ховеров встал на дыбы, разорвав антигравитационную подушку, его закрутило вокруг оси, швырнуло в сторону, и он снова с треском опустился на всю плоскость. Фокус назывался «смерч».

— Привет, детка. — Он соскочил с ховера и жадно поцеловал ее в губы. Анна мгновенно почувствовала жар внизу живота.

— Привет, Элая!

— Идем. У нас для тебя сюрприз.

Он снова запрыгнул на ховер, Анна уселась сзади, прижавшись к его спине. Они помчались вдоль моря, разбрызгивая мокрую гальку, и шары опять вереницей вспыхивали над их головами. За пляжем начиналась дикая зона — нагромождение валунов и мусора, вынесенного морем. Пахло гниющими водорослями и солью. Элая завел ховер в расщелину между двумя камнями, оба его приятеля, Ноа и Тео, заехали следом. Несколько мерцающих сфер ненадолго зависли в паре метров от них, но поле их действия ограничивалось пляжем, поэтому они вернулись на свои исходные точки и потухли.

— Ты помнишь Марка? Ну, такого кудрявого. — Элая пристроил ховер за корягой, увешанной клочками тины. — Он же вписался в программу возрождения древних ремесел. И угадай, какое ремесло изо всех сил возрождал этот хуило? Правильно, виноделие! Ему даже, бля, выделили участок на западной окраине под аутентичное выращивание винограда!

Ноа и Тео радостно заржали.

— Зато смотри, что у нас теперь есть! — Элая вытащил ящик с десятком стеклянных бутылок, имитирующих старинные. — И сегодня мы, блядь, оторвемся во славу мудилы Марка!

— Ты совсем охуел? Хватит уже бухать!

— Ой, заткнись, Чувак! — Элая вертел в руках бутылку, не понимая, как ее откупорить. В ней не было вакуумной пробки, только какая-то деревяшка.

— Мне затыкаться? — помощник Элаи никогда так просто не сдавался. — Ты, бля, окончательно берега потерял уже, вообще свой организм не бережешь!

— Бля, Чувак! Отъебись! Мы бессмертные! Бессмертные, понимаешь? Наши клетки регенерируют с бешеной скоростью. Клетки нашей печени — тоже. Мы можем вообще не просыхать и быть здоровыми!

— Ты долбоеб. — Монитор Элаи даже начал светиться красным. — Я тебе миллион раз говорил, что от зависимости никто не застрахован, но ты же все равно продолжаешь этой хуйней страдать!

— Так, все! Кто может открыть это? — Элая потряс в воздухе бутылкой.

— У меня инструменты в сумке есть. Ща придумаем что-нибудь.

— Тео! Ты наш спаситель!

Вино было терпким и кислым на вкус. Анна никогда не пробовала настоящее старинное вино, хотя слышала, что у аристократов в столице еще оставались запасы. Элая выпил залпом сразу полбутылки и теперь задорно крыл Чувака трехэтажным матом. Анаис вслух ничего не говорила, но монитор Анны безостановочно вибрировал и показывал сообщение «превышение уровня алкоголя в крови».

— Сука! Тео! Ты же у нас шаришь в технологиях! Можно его хотя бы ненадолго заткнуть?

Тео почесал рыжую лохматую шевелюру.

— Хер его знает, Эл. Я тут делал одну штуку, но она не для этого вообще.

— Да хватит уже сиськи мять, показывай, что за штука.

Тео снова полез в сумку с инструментами, вспыхнула подсветка, он недолго порылся в ее недрах и вытащил наружу моток плетеного шнура из серебристого волокна. Ноа и Элая подошли поближе, Анна пыталась разглядеть хоть что-то из-за их спин. Тео просунул внутрь шнура сначала палец, потом два, растопырил всю кисть, шнур растянулся в ширину и лег на его руке тонкой мерцающей сеткой.

— Это изоляция. Для кабеля, ну и не только. Блокирует полностью волны любых частот. Очень прочная и гибкая, из нового сплава сделана. Помнишь, из Этны новости тогда были?

— Да что ты ему объясняешь? Ты думаешь, этот дебила кусок хоть что-то понимает?

— Заткнись, Чувак, — Элая пристроил бутылку в песок и подошел поближе.

— Ну-ка, откромсай мне немного. Чтобы по локоть хватило.

— Долбоебом был, долбоебом и останешься, — резюмировал Чувак, но Элая уже натягивал серебристый рукав на левую руку, полностью закрыв монитор. С минуту они пялились на него, ожидая хоть какой-то реакции.

— Бля, пацаны, — Элая даже охрип от изумления. Он смотрел на свою руку, как будто впервые ее увидел. — Это реально работает!

Тео аж протрезвел от неожиданности.

— Почему? Почему мне это в голову не приходило? — он отмотал еще один кусок и уже примеривался лазерным резаком.

— И мне! И мне отхерачь! — немедленно разорался Ноа. — У меня уже рука болит от уведомлений этой суки драной!

Анна стояла чуть поодаль, и ей стало страшно от одной мысли, что она останется без контроля Анаис. Та как будто ее услышала.

— Анна, я не рекомендую вам присоединяться к этому эксперименту. Последствия для вашей личной истории могут быть самыми неприятными.

— А есть закон, запрещающий блокировать персональные устройства?

Анаис немного помолчала.

— Такого закона нет, но в случае возникновения экстренной ситуации я не смогу вам помочь. Вы подвергаете себя опасности!

— Да какой опасности?! — вмешался Элая. — Мы даже не знаем, что это такое — опасность! Мы живем вечной жизнью, которую нихуя не ценим. Потому что — ну хули нам будет? Даже если я со скалы нахер спрыгну, меня потом по кусочкам соберут, спаяют, а то, чего не хватает, из моих же стволовых клеток вырастят. Так что не пизди нам тут про опасность, дамочка! Давай, детка, — он помог ей натянуть рукав, и Анаис замолкла.

От испуга Анна жутко напилась. Она смутно помнила, как они хохотали до боли в животе, а потом выбегали по очереди на пляж и делали вид, что осветительные сферы их преследуют. Потом она уснула, и за это время ее идеально отлаженный организм успел вывести остатки алкоголя в крови практически без следа. Она протерла глаза, огляделась вокруг, но парней нигде не было.

— Анаис, геолокация, — сказала она, но молчание было ей ответом.

— Эй! — крикнула она. — Эй, где вы?

— Мы тут! — раздалось сверху.

Они стояли на самом большом валуне и радостно лыбились. Да еще умудрились как-то затащить туда ховеры.

— Какого хера вы там делаете? — проорала Анна, задрав голову.

— Смотри, детка! Смотри, как классно! — Элая отхлебнул из бутылки, передал ее Тео и взгромоздился на ховер. Он что есть дури газанул, одновременно задрав руль, и ховер подбросило в воздух. Разинув от ужаса рот, Анна смотрела, как он пролетает в метрах десяти над землей и вот-вот врежется в соседний валун. Но буквально в метре от него Элая опять выкрутил руль, грави-поле все-таки успело сработать, и ховер со свистом буквально присосало к поверхности.

— Ты чокнутый! Никогда так больше не делай! Спускайтесь оттуда! — орала Анна охрипшим голосом.

— Я! Я следующий! — в восторге вопил Ноа, вскакивая на свой ховер.

Он, похоже, слишком сильно вывернул руль. Его не просто подбросило, несчастный ховер несколько раз перевернуло и с жутким хрустом долбануло о камень. Грохот и крики висели в воздухе, как облако пыли на месте взорванного дома. Анна бросилась в расщелину. Она даже не сразу поняла, что она должна сделать, просто в оцепенении смотрела на то, что еще минуту назад было человеком.

— Болевой шок, у него шок, — заорал Элая, подбегая сзади. Он опустился к Ноа и сорвал с его левой руки изоляцию. Эдит, помощнице Ноа, потребовалась лишь пара секунд, чтобы оценить ситуацию как критическую и ввести обезболивающее. Ноа перестал стонать и затих. Подбежал запыхавшийся Тео.

— Надо вынести его на пляж! Аварийный модуль не сможет сюда пробраться!

— На чем? — орал Элая.

Тео содрал свой рукав.

— Тяни!

Они сумели дотащить его до края пляжа на этой сетке и в бессилии опустили на гальку. Целых пять осветительных шаров метнулись к ним и повисли плотным кольцом. Со стороны берега к ним уже мчался вызванный Эдит аварийный модуль. Тео отчаянно причитал: «Потерпи, потерпи», хотя Ноа его уже не слышал — Эдит ввела его в искусственную кому. Дальше от них уже ничего не зависело. Как только тело Ноа уехало на транспортере внутрь модуля, а Эдит подключилась к его системе, они перестали существовать.

— С ним все будет в порядке, — сказал Тео спустя полчаса.

— Конечно, — отозвался Элая.

Они так и сидели на пляже, уставившись в горизонт. Анна прижалась к плечу Элаи. Ей хотелось попросить у Анаис успокоительное, но она не собиралась ей ничего объяснять, поэтому рукав так и не сняла. Монитор Тео завибрировал.

— Регенерация займет примерно сутки, — сказал Тео, посмотрев на экран. — Потом курс реабилитации.

— Угу, — Элая продолжал смотреть на горизонт, который уже окрасился розовым. — Могут впаять адреналиновую зависимость и посадить на седативные. Иди домой, Тео. Вечером сходим к Ноа, а пока отдыхай.

Тео поковылял к ближайшей вертикали, Элая встал, размял затекшие ноги.

— Как ты, детка?

Анна в ответ лишь пожала плечами.

— Да не переживай ты так! Уже завтра он сам будет ржать над этим случаем. О, бля, да я весь в кровище.

Он стянул рваную майку, кинул ее в ближайшую урну и нажал кнопку аннигиляции. Скинул ботинки, штаны и пошагал к воде. Анна осталась сидеть в полосе прибоя, вокруг шипела мелкая галька, больше похожая на песок. Элая рассекал воду мощными рывками. Она проводила взглядом его упругую задницу, и низ живота снова налился теплом. Она не понимала, почему он на нее так действует. Да, Элая был красив, но в их мире все были красивы. Она могла спокойно смотреть на тела других мужчин или женщин и испытывать только эстетическое удовольствие. С Элаей же все было по-другому. Этот профиль, эти губы, упрямый поворот головы, шея, на которой бьется сонная артерия, сводили ее с ума. Плечи, руки и плоский живот будили в ней маленькое урчащее животное, желающее только одного.

Элая выходил из воды, встряхивая волосами — брызги летели в разные стороны. Левую руку по-прежнему оплетал изолирующий рукав. Он заметил, как она на него смотрит и усмехнулся.

— По крайней мере, секс нам никогда не надоедает, да? — протянул он и подошел поближе.

Анна уже была готова услышать деликатное бормотание Анаис об отсутствии инфекций, уровне гормонов и репродуктивном барьере, и тут до нее дошло — Анаис не знает. Они делают сейчас то, что называется «незарегистрированный половой акт». Они сейчас одни на этом огромном пляже, куда уважаемые жители опасаются спускаться даже днем. И Элая тоже это понял. Никакого контроля, никаких ограничений. Эрос и Танатос сплелись воедино, то ли схватка, то ли объятия.

Потом, когда Элая откинулся в изнеможении на колючую гальку, Анна прижалась к нему всем телом и поцеловала в шею, туда, где багровели следы от ее пальцев. Кровоподтеки светлели прямо на глазах и через несколько минут совсем исчезли. Боль стала для них всего лишь игрой, еще одним острым ощущением, вносившим разнообразие в пресные будни их бесконечного существования. Уже почти рассвело, город над ними окрасился в нежно-розовый. Ничего не поменялось.

Свет становился все ярче. Анна села на кровати и зевнула. Она легла вчера совсем рано, но все равно не выспалась. И хотя Анаис перевела потолочные панели в режим «пасмурный день», свет ужасно резал глаза. Вылезать из постели совершенно не хотелось.

— Вам не нравится завтрак, Анна? Вы к нему не притронулись.

— Все в порядке, Анаис, мне просто надоел белковый омлет.

— Хотите, я приготовлю для вас что-то другое?

— Нет, спасибо, я съем яблоко и все. — Анна открыла шкаф и достала яблоко из консервационного контейнера. Краем глаза покосилась на нераспакованную пачку тампонов пятой степени впитываемости и решительно захлопнула дверцу.

— Не хотелось бы давить, но вы уже четвертый день пренебрегаете утренней диагностикой. Согласно закону о мониторинге вы обязаны проходить диагностику не реже…

— …раза в неделю. Да, я помню, Анаис. Неделя еще не прошла.

— Напоминаю, что до t-инъекции осталось тридцать четыре дня.

Анна вышла на террасу, надкусила яблоко и задумчиво уставилась на морскую гладь. Она изо всех сил подавляла тревожащую ее мысль, чтобы Анаис не зафиксировала учащение сердцебиения. Если ее проблема не является плодом воображения, то в Минае никто не сможет ей помочь. Она знала только одного человека, к которому можно обратиться, но он сейчас был далеко отсюда.

— Анаис, — сказала она как можно спокойнее. — Я сегодня не буду заниматься. Хочу прогуляться по пляжу.

— Отлично, — ответила Анаис. — Я подготовлю для вас плей-лист из музыкальных произведений, о которых мы говорили на вчерашнем занятии.

Анна направлялась к вертикали, стараясь не ускорять шаг. У нее была с собой бутылка питьевой воды и упаковка крекеров. Она просто идет по улице. Собирается прогуляться по пляжу и послушать классическую музыку.

— Напоминаю, что не стоит задерживаться в долине до темноты. И на вашем месте я бы воздержалась от опрометчивых поступков, таких, как в прошлом месяце.

— Конечно, — с готовностью ответила Анна и натянула на левую руку серебристый сетчатый рукав. Застегивая на ходу легкую прогулочную куртку, она бросилась к вертикали, но не к той линии, что вела к морю, а к противоположной. Ей нужно было наверх, на станцию.

Она не могла попросить Анаис построить маршрут, поэтому ей пришлось прогуливаться вдоль платформы, как бы невзначай поглядывая на экраны с расписанием прибытия и отправления поездов. Ее голова была полна ненужных знаний, а вот такая простая информация — на какой поезд сесть, на какой станции сделать пересадку — улетучилась из памяти за ненадобностью. Она даже с трудом вспомнила название полиса, в котором когда-то жила. Наконец Анна поняла, какая платформа ей нужна, и стала ждать свой поезд, стараясь не вынимать левую руку из кармана куртки. Распахнулись двери, люди стали заходить внутрь. Их мониторы вибрировали, фиксируя станцию отправления. Анна тоже вошла в вагон, держась как можно непринужденнее. Она впервые уклонялась от оплаты проезда, твердо решив, что не хочет засветиться в системе. Села у окна, накинула на голову капюшон и притворилась спящей.

Она добралась до Нокса только поздним вечером, потому что заблудилась на второй пересадочной станции и пропустила нужный поезд. Крекеры были давно съедены, в животе урчало, но о том, чтобы воспользоваться своим аккаунтом и купить еды, не было и речи. К тому же Нокс находился в горах, у самого Северного Предела, и здесь было намного прохладнее.

— Вспоминай, вспоминай, — говорила она себе, трясясь от холода. — Ты ходила этой дорогой столько раз!

Она хваталась за каждую деталь, хоть как-то отзывающуюся в памяти, но все равно сворачивала не туда. И когда она наконец оказалась перед его домом, то даже не смогла понять — это правда его дом или ее мозг просто настойчиво выдает желаемое за действительное.

— Анна? — Сай не мог поверить своим глазам. — Заходи, заходи скорей. О, да ты вся продрогла!

— Ты… сейчас один? — Анна совершенно не подумала, что обстоятельства могли поменяться.

— Один, — усмехнулся он. — Мне некогда заводить отношения, ты же знаешь.

Проржавевший механизм памяти заскреб своими шестеренками, работая все быстрее и быстрее. Сколотый уголок зеркала. Царапина на ручке шкафа. Запах специй с кухни. Она словно смахивала пыль с давно забытой на чердаке картины, узнавая один предмет за другим, открывая их заново. Обстановка проступала из сумрака все четче и четче, и Анна уже знала, что за углом ее ждет коричневое плетеное кресло, а в спальне висит старинный абажур с хрустальными звездочками. И прямо в центре этой расширяющейся вселенной — Сай. Насмешливый, ироничный, с хитрыми искрами в умных глазах. Сай-мудрец. Она когда-то шутила, что ему очень пошла бы длинная седая борода, он был бы вылитый Конфуций. Очень молодой Конфуций. Только с бородой. Она вообще постоянно шутила, когда они были вместе. А они были вместе тридцать шесть лет.

— Хочешь еще? — Сай со смехом наблюдал, как Анна сметает еду с тарелки. — Если бы я знал, что ты приедешь, то приготовил бы побольше.

— Угу, — Анна и правда не могла остановиться. — А ты?

— Я не голоден. Я себе чайные листья заварил.

— Так и не бросил эту пагубную привычку?

Сай виновато развел руками и уселся в плетеное кресло. Анна только сейчас заметила в углу нераспакованные чемоданы.

— Я думала, ты вернулся два месяца назад.

— Полтора, — Сай отхлебнул из чашки отвар. — Был в карантине, как обычно.

— И какая там ситуация?

Он задумчиво посмотрел куда-то в пространство, мысленно переносясь туда, за Предел, в мир, где она никогда не бывала.

— Вирус снова мутировал. Предыдущее поколение вакцин уже не эффективно. Это была одна из самых страшных эпидемий за последние двести лет, погибло три процента взрослого населения. Гуманитарные миссии пытаются оказывать помощь хотя бы части смертных, но на всех нас не хватает.

Анна перестала жевать.

— Нам это как-то угрожает?

— Пока нет. Вирус легко перемалывается нашей иммунной системой, но опасность состоит в том, что он постоянно эволюционирует. Нельзя выпускать ситуацию из-под контроля.

— Сай, — сказала Анна совершенно серьезно. — Эти люди, там… Они должны тебя боготворить.

Сай усмехнулся, в его взгляде отчетливо читалась горечь.

— Если бы ты знала, Анна, сколько раз меня пытались убить. Даже зная, что я имею физическое превосходство. Даже своими глазами видя, как я восстанавливаюсь. Ты пойми, люди за Пределами мало того, что имеют смехотворную продолжительность жизни, их выкашивают эпидемии, природные катастрофы и стихийные бедствия, они гибнут в военных конфликтах. Они ищут виновных в этой несправедливости и находят — нас! Мало того, что мы забрали себе территории, наименее пострадавшие от климатических изменений, и искусственно отгородились от них Пределами. Мы, как легкоатлеты, перепрыгнули другой предел — предел Хейфлика, научив наши клетки делиться не жалких пятьдесят два раза, а бесконечно. Мы для них — воплощение зла.

— Но почему?

— Они во всем видят нашу вину. Считают, что это мы стоим за всеми эпидемиями и катастрофами. Что мы испытываем на них новое бактериологическое или климатическое оружие. Что используем их земли как полигон. Я уже говорил в столице, что мы должны увеличить гуманитарное присутствие там, делиться научными достижениями… Но нет, нам жизненно необходимо возрождать древнее искусство оригами, а не бросать драгоценный человеческий ресурс на спасение мира. Рано или поздно нам придется покинуть наш ковчег, и на берегу нас встретят выжившие в Великом потопе. И они нам будут совсем не рады.

Анна задумчиво грызла палец.

— Интересное, кстати, решение, — ехидно сказал Сай, и только тогда Анна заметила, что сетчатая изоляция предательски торчит из рукава куртки. — Не волнуйся. Мой дом не подключен к системе — особый статус. Да и вообще, я привык все делать сам — я за Пределом провожу больше времени, чем здесь.

— Но у тебя ведь есть медблок? — осторожно спросила она.

Сай опять развел руками. Анне всегда нравился этот жест — как будто он хочет обнять весь мир.

— Конечно, у меня есть медблок. Я же врач. Рассказывай, что за проблема.

Сай, прищурившись, смотрел на экран. Он приложил пальцы к губам, как будто раздумывал, говорить ей или нет.

— Ну! — требовательно сказала Анна.

— Нужен еще один анализ.

— Да сколько тебе еще нужно анализов? Ты можешь сказать — да или нет?

Сай тяжело вздохнул.

— Да. Прости, Анна, но твои подозрения подтвердились.

Она вскочила с кресла и в волнении заходила по комнате.

— Но как такое вообще возможно? Нет, не говори ничего. Какой-то сбой, нарушение, нельзя предусмотреть абсолютно все!

— Анна…

Она подбежала к нему и опустилась на пол возле его ног.

— Моя следующая t-инъекция через месяц, — тихо сказала она, глядя ему в глаза снизу вверх. — Они не позволят мне сохранить беременность. Что же со мной будет?

Сай погладил ее по голове, потом осторожно отстранился и встал с кресла.

— Это, конечно, не очень хорошо скажется на твоем профайле — пренебрежение мониторингом, уклонение от диагностики и все остальное. Ну, уменьшат тебе лимит аккаунта. Лишат каких-то привилегий. Но в целом качество твоей жизни не пострадает — ты останешься здоровой, бессмертной, модифицированной человеческой особью. Это если…

— Если?

— …тебя не проведут по восьмому протоколу.

— Восьмому протоколу? «Носитель генетической ошибки»? — Анна вскочила на ноги.

— Твой организм каким-то образом обошел репродуктивный барьер. Это аномалия. Анна! Анна, ты в порядке? — остального она уже не слышала.

Сай заварил ей чайные листья с успокаивающими травами. Уложил в своей спальне, заверив, что ему будет очень комфортно спать на диване в кабинете.

— Я могу выторговать для тебя пару-тройку дней. Сообщить о твоем местоположении, попросить не восстанавливать пока мониторинг. Спишем все на психологические проблемы. Но потом тебе придется принять какое-то решение.

Она кивнула. Сай наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Не уходи, — прошептала Анна. — Посиди со мной.

Она попросила рассказать о том, как живут люди за Пределами, и он говорил почти всю ночь. Рассказывал о хрупких городах, разрушенных огромными волнами. О людях, чья кожа сморщивается, как увядшее яблоко. О том, что у одной женщины может быть пятеро детей — как в целом полисе Миная. О лесах, покрытых снегом, о бескрайних бурлящих реках и сильных ветрах. Говорил о войнах за энергоресурсы и источники питьевой воды, о новых видах животных, адаптировавшихся к изменившимся природным условиям. Анна слушала, прикрыв глаза, и этот неведомый мир необъяснимым образом всплывал в ее памяти, как будто она там уже была.

Свет становился все ярче. Поезд бесшумно скользил по тоннелю, и ее отражение в окне то и дело перечеркивалось аварийной подсветкой. И сразу — как будто по щелчку — все вокруг заполнилось солнечным сиянием, бледное лицо на поверхности стекла исчезло, уступив место идиллическому пейзажу. Поезд плавно затормозил и замер возле платформы, Анна пошла к выходу. Перенастроенный монитор послушно отметил станцию прибытия.

За ее спиной высились горы, голубоватые, с сизыми прожилками, настолько нереальные, что казались ей обветшалой декорацией. Изумрудная долина, усыпанная тысячами цветов, простиралась на много миль в обе стороны, превращаясь ближе к линии горизонта в мягкий бархат. Северную часть долины не удавалось разглядеть — отсюда она выглядела расплывчатой, как будто смотришь сквозь толщу воды или через плавящийся от жары воздух. Это был Первый Щит, один из многочисленных рубежей Северного Предела.

— Нужно было тебя отговорить, — Сай отпустил ручку чемодана.

— Ничего бы у тебя не вышло, — с улыбкой сказала Анна.

Он кивнул, и они пошли по платформе, как пара самых что ни на есть неразлучников.

— Мне удалось организовать только краткосрочную исследовательскую визу. Пришлось для этого подкорректировать твой перспективный план, хорошо, что ты уже занималась микробиологией. Тебя отправят в Североевропейскую миссию — это отличный вариант. Климат там, конечно, суровый, но зато сейсмически устойчивая зона и вдали от основных горячих точек. Обратишься к женщине по имени Вера. Дальше придется действовать самой.

Сама не зная почему, Анна улыбалась.

— Я умру? — спросила она беззаботно.

— Рано или поздно. Без t-инъекций твой организм постепенно утратит способность к регенерации. Но надо понимать, что даже при таком раскладе ресурсов у тебя хватит на очень долгую по меркам смертных жизнь. Ты уверена, что это того стоит?

Анна наклонила голову, пытаясь рассмотреть пейзаж за Первым Щитом. Зеленые и серые пятна пульсировали, увеличивались и снова уменьшались в размере.

— В моей жизни впервые появилось что-то настоящее, — наконец сказала она. — Я как будто смотрю на себя со стороны и начинаю понимать ценность каждого мгновения. Знаю, звучит пошло, как в дешевой мелодраме, но это правда. Ни одно из этих мгновений уже никогда не повторится.

Сай молчал. Анна понимала, что он против ее решения, но вслух об этом не скажет. Ей хотелось объяснить ему так много, но мысли путались в голове, сбиваясь в нагромождения литературных штампов из прочитанных когда-то книг.

— Я смогу подарить новую жизнь. Даже две — мой номер ведь тоже кому-то достанется, — сказала она, будто оправдываясь. — Разве не в этом смысл?

Он вздохнул, повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза.

— Я буду помнить тебя всегда. Даже когда забуду свое собственное имя. Береги себя, Анна.

Анна с нежностью обвила его руками, запустив пальцы в темные жесткие волосы.

— Прощай, — прошептала она, взялась за ручку чемодана и ступила на траволатор, ведущий к КПП. Сработал датчик, лента загудела, сменив ход с плавного на более быстрый. Это была ее музыка — спокойное вступление в привычной тональности и резкий переход в другую. Анна знала, что обратно она уже не вернется. «Модуляция» — отозвался эхом ее внутренний голос.