Рассказы. Выпуск 2

Антон Морозов Юридическая процедура

Конвенция глубоко аморальна. Это он прекрасно помнил. Сколько раз обсуждалось, что она нарушает права человека? Бесчисленное количество раз. Но Межправительственная Ассамблея всегда принимает удобные для себя законы, закрывая глаза на такую незначительную деталь, как осознанный выбор человека. Обеспеченные старики с вечно обновляемыми телами всегда любят повторять, что в вопросах морали не стоит быть поспешным, что этические нормы должны развиваться совместно с научно-техническим прогрессом. Но ведь как раз Конвенция и является самым вопиющим попранием этики. Простая логическая мысль.

Они стараются ограничить людей в их выборе и одновременно с этим, мимоходом, возложить на них заботу об экономике. Ловко. И никто не может возразить. Вернее, кто-то мог бы, но только не Феликс. Ведь если бы он мог, то давным-давно покинул это место. А угодил он сюда как раз из-за Конвенции.

Если бы он мог чувствовать, то сказал бы, что здесь очень неуютно и холодно. Он сказал бы, что бело-голубой шар Земли отсюда выглядит так маняще, однако этот прекрасный вид, словно воздушный поцелуй красавицы, — очаровывает, дразнит, но ничего не обещает взамен.

Он уже ничего не ощущал внутри. Ни тревог, ни забот, ни радости. Не осталось ничего, кроме безжалостной логики и кристальной незамутненности мыслей. Лишь факты, которые говорят, что это будет продолжаться еще очень долго. Он не скоро сможет вернуться домой.

***

Феликс почесал ухо и отшатнулся при касании холодного металла. Натренированные рефлексы сработали на незнакомый предмет, который оказался в опасной близости от головы. Но это всего лишь его новая рука. Крепкая, сильная, быстрая. Биомеханическая рука. Он снова взял камешек и растер его пальцами в пыль. Великолепная рука. Так, по крайней мере, он пытался себя убедить, что принятое решение — верное, что он не последний идиот на планете, а разумный человек. Он нарушил правило пятидесяти процентов. Больше никаких ошибок.

Хорошо, что он молодой, проблем со здоровьем быть не должно, а как только подзаработает деньжат — то опустится до безопасных тридцати. Если дело выгорит — то это будет очень скоро. А остаток денег… Он пока не решил, но точно знал, что больше не придется жить случайными подработками. Когда шумиха утихнет, может рванет на материк, куда-нибудь на средиземноморское побережье. Да, пожалуй, так и поступит.

В туманных переулках и улицах пригородов Лондона XXII века пышным цветом распускалась преступность. Крупная и не очень. Рыбы всех мастей и сортов сновали на разных глубинах дозволенного. Полиция предпочитала закрывать на это глаза, тщательно контролируя только центральные районы — место жительства респектабельных граждан.

Феликс не считал себя нарушителем, он просто-напросто имел собственные убеждения. Среди них первым значилось — отсутствие принадлежности к крупным структурам, подмявшим под себя мировую экономику. Сильнее национальных корпораций он ненавидел только транснациональные. А тем, кто не с ними — дорога на другие, незаконные рынки.

Ну, или частично незаконные. Феликсу от дяди осталось кой-какое оборудование, и он ремонтировал старые автомобили в одном укромном местечке на заброшенной промбазе. Беда в том, что у него не было лицензии, а чтобы получить ее, нужно продолбить монолит бюрократических преград, который отлит под чутким лобби заинтересованных корпораций. Да, небольшой частный бизнес в его век — чрезвычайно редкое удовольствие. Феликс вел свои дела под сенью звезд и старался не жадничать, это и позволяло ему оставаться на плаву, не привлекая лишнего внимания. Так и было до некоторого момента.

Однажды вечером прибыл седан двадцать третьего года на водородной тяге. Двигатель гудел на низких оборотах, из выхлопной трубы то и дело вырывались языки пламени. Его хозяин беспечно потягивал синтетическое пиво и курил сигару. Он выглянул в окно и отсалютовал шляпой:

— Ленни.

— Феликс.

— А я знаю, — шляпа вернулась на законное место. — Я здесь всех знаю.

Этот парень действительно знал многих в этих местах, если вообще не каждого. А вот Феликс встретил его впервые, хотя и слыхал о нем. Ароматный дым уносился прочь, оставляя после себя едва заметный шлейф. Порыв ветра налетел с востока, вынудив Ленни прижать руки к голове.

— Сейчас я не смогу заплатить. Предлагаю бартер — ты мне поможешь сейчас, а я тебе позже. Я буду очень полезен, могу это гарантировать.

Феликс пожал плечами: особых дел он все равно не планировал, а лежать на диване и смотреть фильм с полным погружением он всегда успеет. Да и работы там было всего на десять минут. Или даже меньше, с новыми-то руками!

— И сколько ты берешь обычно за такое? — Ленни не успел докурить и теперь задумчиво глядел на биомеханические конечности нового знакомого.

— Штуку фунтов.

— Вот за это? Ты что там вообще сделал? Постучал где-то?

— Удар — фунт, а знание куда ударить — все остальное.

— Я тоже знаю эту байку, — погрозил кулаком Ленни. — Я все…

— Знаю.

— Именно. Ну, давай, пока.

Так началась их странная дружба, если это слово может быть применимо к такого рода отношениям. Ленни иногда появлялся в мастерской, обычно без умолку болтая, но порой просто стоял, уставившись в стену или наблюдая за работающим Феликсом, и молчал. Потом мог просто уйти. Но если парень был склонен к беседе, то начинал ее всегда сам, любые попытки разговорить ни к чему не приводили.

Тем августовским вечером, в самый разгар звездопада, Ленни был серьезен. Сначала он смотрел, как друг ковыряется в чудовище, собранном из двух автомобилей, а потом вдруг сказал:

— Вот послушай, вроде бы знаком с тьмой народа, а положиться не на кого.

— О, я уж думал, сегодня у тебя день тишины. — Феликс наконец оторвался от созерцания чужой бестолковой работы и поднялся на ноги.

— Нет, сегодня я в печали. Нужно что-то делать.

— А что такое?

Ленни вытащил неизменную сигару и закурил, у его серых глаз собрались темные круги, которые бывают у сильно уставших людей. Феликс впервые обратил внимание на серебристые пряди в волосах своего друга. Сколько же ему на самом деле лет?

— Слушай, а у тебя ЧиП взломан? — Ленни вздохнул и присел на корточки, рисуя пальцем фигуры в бетонной пыли.

— Что?

— Система «Человек и Порядок» у тебя функционирует правильно?

— Э-э-э, ну ты сам понимаешь, если бы она работала… — слегка смутившись, ответил Феликс.

— Тогда бы тебя давно замели. Я понимаю. Вопрос риторический. Я это к тому, что, черт подери, в каком мире мы с тобой живем? Ты только задумайся. Шагу не ступишь без того, чтобы нарушить с десяток каких-то правил. Ты и сам, может, не заметил, а у тебя в ЧиПе настойчиво мигает уведомление о штрафах.

— Ну…

Вдалеке раздался звук прибывающего поезда. Ворона каркнула, взмахнула крыльями и унеслась прочь, сорвав несколько листьев с ветки. Ночной ветерок принес с собой амбре из ближайшей мусорки. Ленни поморщился и продолжил:

— А ведь задумка была неплохая. Если все грамотно реализовать, то можно добиться чего-то. Черт, да можно все так распланировать, что никому и в голову не придет нарушать законы, это будет попросту не-за-чем. Найти каждому работу по призванию, ну трудись себе, занимайся чем нравится. А в итоге имеем, что имеем. Те, кто не работает на крупные корпорации, вынуждены взламывать ЧиПы и крутиться за спиной у ищеек.

— Ты к чему клонишь? — Феликс подозрительно посмотрел на друга. Он уже достаточно его изучил, чтобы знать наверняка — тот что-то замышляет. — Говори как есть, а не ходи вокруг да около.

— Я предлагаю одно дельце. Если выйдет — можно укатить куда-нибудь в Южную Америку, где еще остались островки квазисвободы, и жить в свое удовольствие.

— А если не получится?

— Тогда придется укатить в места не столь приятные. — Ленни достал из кармана платок и со вкусом высморкался. — Ты как хочешь. А у меня выбора нет. Сестра попала в беду.

***

Следующие недели проходили в спешной подготовке, Феликс был занят с утра до поздней ночи. Ленни постоянно его подгонял, а сам при этом куда-то надолго пропадал, отказавшись рассказать, чем именно он занят.

— Тут все знаю только я. А тебе еще рано, — говорил он всякий раз, прочитав вопрос на лице Феликса. Тот в ответ только качал головой и начинал высказывать свои предложения, как же грамотно произвести ограбление крупнейшего в городе банка.

Наконец удалось наварить из кучи металлолома нечто похожее на танк — с ним-то, как полагал Феликс, они и будут организовывать штурм. Они обсуждали план, как этакая махина на дистанционном управлении будет отвлекать полицейских в другом конце города, а они аккуратно проникнут в здание, спокойно заставят работников банка принести им тележку, набитую денежками, и благополучно скроются в лабиринте улочек. Простой план, чрезвычайно простой, но чем в механизме меньше деталей, тем ниже риск того, что он поломается. Правда, есть вероятность, что он с самого начала не заработает…

И Феликс побаивался. Свои опасения он высказал в первый же день.

— А что, если я подхвачу какую-нибудь случайную пулю? Ну мало ли? Я ведь на грани, если заденут сердце или печень, то все. Заработает Конвенция.

— Да не бойся, твоя роль — чисто физическая сила. У кого из нас замененные руки и ноги? Тебе нужно только тащить тяжелое оборудование для взлома да приятную ношу в виде мешков с наличностью. А на мне все остальное. Если дойдет до заварушки, я отвлеку внимание на себя.

— Я все-таки немного переживаю. Может быть, у тебя есть другой план?

— У меня всегда все под контролем. Продолжай работать.

Феликс продолжал. Он таскал металл, резал, варил, отбивал. Обливаясь потом, монтировал все на корпус старого трактора. Только бы не подвел двигатель, порой он нестабильно работал. Разобрать бы его, да времени особо нет.

Вопрос с ЧиПами вроде бы решили. Конечно, полиция могла потом проверить сетку и отследить ЧиПы всех, кто присутствовал в ближайшем радиусе. А если каким-то образом уничтожить свою систему, то сетка сразу же выдаст нарушителей без идентификационных сигналов. Хотя сама мысль об уничтожении ЧиПа смехотворна, это все равно что вырезать часть собственного мозга или снять череп с головы. Какому психу придет на ум такая идея?

Ленни расстарался и устроил так, что их система выдавала распознавательные данные случайных людей в разных уровнях наблюдательной сетки. Конечно, рано или поздно их точку отправки отследят по переходу через разные сегменты сети, но к тому моменту они уже будут очень далеко. Там, куда рука правосудия еще не дотягивается.

Через три недели после памятного разговора Ленни появился в мастерской, радостно потирая руки. Он швырнул шляпу через все помещение на диванчик в углу, раскурил трубку, которую использовал в торжественные моменты, и, выпустив пару колец дыма, сказал:

— Дело сделано.

— Ты о чем? Какое дело? — Феликс поднял бровь. Он как раз заканчивал варить задний броневой лист.

— Все. Я проделал тайный путь к хранилищу.

— Что?

— Извини, что пришлось обмануть тебя. Лучше действовать тихо.

— Да ты… Да ты охренел?! — Феликс ударил своей крепкой рукой по двери и оставил вмятину. — Я из-за тебя с этой херней вожусь уже черт знает сколько. А ты с самого начала знал, что все это бесполезно?!

— Не забывай, я знаю все. — Ленни говорил совершенно спокойно. — Я не рассказал тебе, чтобы ты не волновался раньше времени. Вот что бы ты делал все это время? Небось нервничал и не находил себе места?

— Ну… наверное. Пожалуй. В какой-то степени ты прав. Есть за мной небольшой грешок, мог напиться от скуки.

— И ненароком что-нибудь сболтнуть. Вот именно. Кроме того, я считаю, что всегда должен быть запасной план, хоть и такой дурацкий.

— Дурацкий? Да мы его совместно составляли! — Феликс тут же возмутился. Его сообщник продолжил все тем же спокойным тоном:

— Естественно, полная ерунда. Как только стало бы известно о нападении — все силы полиции бросили бы к нам. Сразу же видно, что трактор пуст. Так что действовать надо тихо. Но запомни главное, мои планы всегда имеют несколько слоев, сейчас ты видишь лишь поверхностные. Во все детали я тебя не могу пока посвятить. Всему свое время.

Следующей ночью они двинулись в путь. Отремонтированный двигатель седана работал прекрасно. Машина тряслась на ухабах разбитой дороги, ведущей прямиком к центру. Сплошные ряды типовых бетонных коробок были повсюду, серыми скалами нависали над ними. Сколько же здесь живет людей? Наверное, миллионы, город со всех сторон окружали такие районы, составленные обветшалыми высотками, жильцы которых все свободное время проводили в виртуальной реальности. А что им еще оставалось? Прожиточный минимум предоставляет государство, а на большее у них нет средств.

Где-то тут жила бывшая подружка Феликса, которая спуталась с тем «перспективным» парнем из центра. Ну ничего, скоро она увидит его в новостях, тогда-то и поймет, какой шанс упустила. Ему бы только капельку уверенности, такую же, как у Ленни, который хладнокровно смотрит в темноту, освещаемую только неустойчивым светом фар.

При мыслях о предстоящем у Феликса сводило живот. Он усилием воли подавил приступ паники. У них все продумано, от него ничего серьезного не требуется. Только физическая сила. Ленни все продумал. Он повторял это всю дорогу, но никак не мог успокоиться. Его терзала неопределенность. А если что-то пойдет не так?

Окружающая обстановка за окном постепенно сменилась на более приятную глазу. Появились неоновые рекламные вывески, засверкали тысячи огней, увеличилось количество встречных машин. Они прибыли в очаг цивилизации, в место, где у людей водились деньги, а значит — цель пути уже близко. От этой мысли внутри все сжалось.

***

— А как ты вообще смог это осуществить? Тут же шуму, наверное, было…

Они стояли перед небольшим туннелем, который был пробит в подвале подсобного помещения крошечного книжного магазина, расположенного в переулке рядом с банком. Несколько потертых паркетин, скрывавших люк, лежали у их ног.

В эти времена бумажные книги не пользовались большим спросом, да и электронные, откровенно говоря, тоже. Большинство людей предпочитало проводить досуг в виртуальной реальности. Литература держалась на плаву только благодаря филологам и отдельным энтузиастам. Некоторые чудаки имели собственные магазины, пытаясь спасти то немногое, что еще оставалось.

Показательно было и то, что крупные компании, которые мелким предпринимателям не оставляли никаких шансов, в отношении таких магазинов никак себя не проявляли. Потому что прибылью здесь и не пахло.

— «Союз рыжих» помог.

— Снова какие-то твои знакомые?

— Да не совсем.

Феликс опять выглянул за дверь и бросил взгляд на торговый зал. Похоже, и тут дела шли не слишком хорошо. Потертые полки требовали ремонта, в одной витрине отсутствовало стекло, сами книги были покрыты пылью. Ручка входной двери болталась, в одном углу грудой лежали неразобранные тома.

— Как же хозяину удается оплачивать местную аренду? Цены-то, наверное, ого-го!

— А он и не арендует, это его магазинчик. Говорят, его отец сумел в свое время отстоять клочок земли, так вокруг и застроили зданиями. Давай посвети мне, а то шею сверну.

Глава их маленькой банды спустился и поманил к себе. Феликс сделал глубокий вдох. Началось. Хотя, правильнее сказать, началось все уже со взлома входного замка, но тут совсем другое дело. Странно, но волнение почти исчезло. Теперь, когда время настало, организм как будто задействовал все ресурсы, и переживания ему ни к чему. Феликс снова прокрутил в голове план и понял, что справится. Все получится.

Ленни помог ему слезть с лестницы, закрепил фонарь на лбу и вытащил портативный преобразователь.

— Смотри. Сейчас мы временно отключим наши ЧиПы, чтобы в банке не сработали датчики присутствия людей. Наклонись поближе.

Он провел манипуляции с прибором и удовлетворенно кивнул. А Феликс в очередной раз вспомнил одну вещь. Он задавал вопрос и ранее, но хотел услышать ответ еще раз.

— А как мы будем тратить деньги? Особо ничего за наличку и не купишь, сам знаешь — запрещено.

— В Индии еще можно проводить некоторые операции, внесем там на счет и через несколько посредников переведем себе. Концов никто не найдет. Я же говорил тебе.

— Ну, все-таки лучше переспросить.

— Согласен. Чтобы знать все — нужно обо всем спрашивать.

Сообщники дошли до конца тоннеля и остановились. Ленни подал ему плазменный резак и наказал резать со всей осторожностью. Вот тут сильные биомеханические руки показали себя во всей красе, хоть прямо и не меняй обратно. Ну уж нет — как только, так сразу. Толстая стальная плита была заботливо уложена в заранее приготовленное место. Феликс взглянул наверх и вопросительно посмотрел на друга.

— Да. Поднимаемся.

После Феликс удивлялся, что все прошло так легко. У них был подробный план помещений, который подсвечивался линзами перед глазами, стрелки подсказывали путь, наличие датчиков и защитных систем. Шагать нужно было правильно. Несколько раз сообщники замирали и ждали, пока пройдет перезарядка устройства, подающего помехи. Камеры обезвредили подачей ложного изображения в диапазонах от ультрафиолета до инфракрасного. Ленни подошел к делу со всем размахом, тут не поспоришь.

Они прокрались в главное хранилище, доверху набили мешки хрустящими купюрами и вернулись в фургон. Повторили эту операцию несколько раз, преодолев все те же кордоны защиты. Ленни достал ячейку из толстого металла и забросил в кузов, вместо ответа на вопрос друга он позвал его к себе.

— Давай включим ЧиПы.

Феликс ликовал. У них все получилось, и никаких признаков полиции. И вправду, все прошло как по маслу, он уже прикидывал, как потратит первую порцию денег. Напьется до потери памяти, чтобы забыть предыдущую серую жизнь! Он подождет, пока их перестанут искать, и вернется сюда, к богатым людям, займет достойное место. Больше никогда не придется работать, перебиваясь на подачки от правительства. До чего же приятно, черт возьми!

Феликс подошел ближе и снова наклонился. Даже его ускоренные рефлексы не успели среагировать на молниеносный удар. Резкая боль сковала внутренности, когда он почувствовал, как холодный металл проникает в его тело. Время будто замедлилось, воздух преобразовался в раствор агар-агара. Смертоносный клинок двигался в вязкой упругой среде, не встречая сопротивления. Биомеханическая рука безвольно болталась, лишенная контроля, который упустил ослепленный болью мозг.

Ленни хладнокровно поразил почки, печень, поджелудочную, искромсал желудок. Вспоротая брюшина более не могла удерживать кишки, и они скользкими змеями проглянули наружу.

Боль была настолько сильной, что не было сил вдохнуть. Легкие резануло от недостатка кислорода. Адский холод поглотил все тело, изливаясь вместе с кровью. Зрение затуманилось, свет фонарей мигал, блестящие ореолы огней мерцали и пульсировали, меняясь в размерах. Сознание начало гаснуть… Это конец.

Свирепый вихрь вытянул его из небытия, каждую клетку в организме словно обуглило яростным пламенем. Бушующая стихия прошла сквозь разум, восстанавливая ясность мыслей. Через миг все ощущения пропали, хоть Феликс по-прежнему и держал собственный кишечник в руках, а раны продолжали кровоточить.

— Слушай внимательно. Этот стимулятор снимает болевой шок, он же и не даст тебе умереть раньше времени. Через пятнадцать минут сюда прилетит полиция и медики, откачивать тебя не станут. Сработают по Конвенции. Но это твой шанс.

Феликс смог пробормотать лишь несколько слов, не веря в происходящее. Наполовину ослепнув от пытки, он шевелил руками в поисках опоры.

— Почему? Чем я помешал?

Он еще не полностью сознавал происходящее. Он еще не до конца понимал, что будет дальше. Главной задачей сейчас было выживание.

— Извини, без помощника я бы не смог обойтись. Другого выхода нет. Мне нужно спасать сестру. — Ленни помог ему сесть, тщательно вытер руки и спрятал нож в карман. — Никто разбираться не станет, тебя посадят в тюрьму или отправят на работы. Не переживай, помощь скоро придет.

Он не помнил, сколько времени прошло, действие стимулятора кончалось. Свет моргнул и на секунду исчез. Разум вернулся на несколько мгновений, чтобы снова угаснуть. Последнее, что Феликс слышал, — рев сирен полицейских машин.

***

И снова свет, но теперь его глазам не было больно. Что происходит? Подозрительно тихо, где он? Предшествовавшие пробуждению события навалились лавиной. Странно, но никаких эмоций он не ощущал. Он попытался вскочить и удивился, когда это ему легко удалось. Вот только…

Феликс посмотрел вниз и увидел блеск металла, он осторожно дотронулся до головы, понимая, что его ждет. Найти бы зеркало…

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошел высокий человек. Он посмотрел на Феликса и достал внушительно выглядящий пистолет, демонстративно зарядил и положил на стол перед собой.

— Если сделаешь хоть одно движение — я уничтожу тебя до конца. Теперь ты никто, за это мне ничего не будет. Ты понимаешь?

— Да. Это я знаю, как и…

— Включить запись! — мужчина рявкнул, и свет вспыхнул еще ярче. — В мои обязанности входит информирование о главных положениях Конвенции. Меня зовут Люк-де-Бар. Старший следователь комитета безопасности при Верховной Ассамблее. Согласно записям в личном деле, вы добровольно воспользовались государственной медицинской программой по физической замене частей тела на биомеханические протезы. При этом совокупная замена превысила пятьдесят процентов частей тела. Вы согласны с этим утверждением?

— Да, у меня были травмы… Я упал с большой высоты, открытые переломы…

— При этом вы осознавали риски? В случае повреждения жизненно важного органа в силу вступают положения Конвенции.

— Да… Обычное восстановление заняло бы много времени… И на это нужны были деньги.

— В ходе совершения преступления и в результате задержания вы получили критические повреждения жизненно важных органов. По Конвенции вы с этого момента считаетесь официально умершим. Ваше сознание было перенесено в автономную единицу. Сейчас второе октября, процесс переноса занял двадцать дней. Отныне де-юре вы лишены гражданства и приравниваетесь к средствам производства с соответствующим положением, за исключением того, что владельцу запрещается наносить ущерб и каким-либо образом уничтожать вас. Поскольку вы совершили серьезное правонарушение, то права на пользование ваши трудом принадлежат правительству. Апелляцию на решение Конвенции вы сможете подать через сто лет. Отключить ведение протокола! — Люк-де-Бар откинулся на спинку стула и улыбнулся. — Ты, наверное, можешь сказать, что это твой сообщник нанес тебе раны и смотался с деньгами. Да, ты прав. Но нас это мало волнует, преступник схвачен, по бумагам он оказывал сопротивление и получил несовместимые с жизнью раны. Деньги? А, куда-то пропали, изобретательность нынешних злодеев не имеет границ. В конце концов, все застраховано. Твои слова теперь ничего не значат, ведь ты уже официально не человек, а железка, робот. У тебя даже имени нет, только номер — 000002236784—54.

Феликс прислушался к внутренним ощущениям, попытался почувствовать хоть что-то, но вместе с биологическим мозгом исчезла и возможность ощущать эмоции. Он по-прежнему осознавал себя, имел ту же память, но думал… рационально? Он прислушался к себе и понял, что напрочь лишен возможности злиться на предателя. Более того, Феликс понимал, что с логической точки зрения Ленни не нужна такая обуза, как он, к тому же нет необходимости делить сумму на двоих. Одни плюсы. Люк-де-Бара он тоже понимал, ведь тот всего лишь делал свою работу. Следователь, кажется, уловил его мысли, потому что улыбнулся и кивнул.

— Вижу, ты и не собираешься ничего говорить. Никто не жалуется. Роботы все такие, лишены груза эмоций. Может, и я когда-нибудь попробую. Хотя нет, не стану. — На его лицо наползла кривая усмешка, переросшая в недобрый смех. — Зачем мне это, если я по долгу службы могу заменять себе все по мере необходимости на биологические ткани?

И политиканов он понимал. Хоть и не был согласен с самой Конвенцией, но чисто логически их понимал. Они желали контролировать население, оставаясь при этом вечно у власти. Им доступны любые органы, даже новый мозг можно вырастить и скопировать в него информацию со старых нейронов. Им нужно любой ценой поддерживать сложившуюся конъюнктуру, поэтому они обеспечивают для населения минимальный набор бесплатных услуг — простейшее питание и небольшой безусловный доход. А еще услуги по замене поврежденных органов на «железный» аналог, но, конечно, с оговорками, правило пятидесяти процентов никто не отменял, чуть превысил — и юридически ты более не человек. Поэтому в случае пользования услугами бесплатной медицины — либо возвращаешь со временем деньги и покупаешь новую биологическую ткань взамен, либо рискуешь стать роботом, читай рабом, при любой серьезной травме.

А роботы выполняют самую опасную и грязную работу, обеспечивая для граждан минимальный безусловный доход. Это и есть суть Конвенции, и ее ратифицировали все цивилизованные страны.

— А самое смешное, я могу как угодно тебя оскорблять, и у тебя даже мыслей не возникнет мне возразить. Ведь это нелогично, любое сопротивление только увеличит срок. — Люк-де-Бар пнул его в грудь и спокойно повернулся спиной. — Да пожалуй, даже пробовать не буду. А ведь и правда, ничего человеческого, любой бы на твоем месте давно себя проявил — разозлился или, наоборот, потерялся, в зависимости от специфики личности. А роботы… Да все вы одинаковые. Бездушные, как пылесосы. Ладно, пора мне. Честно говоря, я не знаю, куда тебя отправят, может на урановые шахты, а может вообще на Луну, добывать гелий-3. На меня зла не держи, ведь я лишь выполняю свой долг. Рядовой солдат не в силах ничего изменить. Эх, зачем я все это говорю, тебе же все равно… Проваливай к черту. На обратный процесс можешь не рассчитывать, биологические мозги чрезвычайно дороги и ограничены в производстве, их приберегают только для важных людей.

***

Месяц за месяцем он проделывал одно и то же. Дни сливались в единую массу, повторяясь в своей рутине. Он круглосуточно находился на поверхности спутника, ведь ему не требовалась ни еда, ни питье, ни отдых. Вечный неоплачиваемый труд. Всего-то и нужно, что заменять батареи питания да проводить плановый осмотр на предмет неисправностей. Феликс уже давно согласился с тем, что он теперь не человек, а машина, а значит, ему нужен только механик, простой рукастый парень, прямо-таки как он ранее. Иронично, как сказал бы живой Феликс.

Слева протянулась новая тень. Он повернулся и заметил незнакомого робота, который двигался по поверхности спутника небольшими прыжками. Охранников здесь не было, поскольку бежать некуда. А отлынивание от работы не имело никакого смысла, только удлиняло срок. Очевидно, что это другой заключенный, похоже из новеньких. Было видно, что такой способ передвижения для него в диковинку, поскольку он едва не падал при каждом приземлении.

На личной частоте Феликса зазвучали помехи, потом он услышал голос, который сначала был нечетким, но с каждым словом набирал ясность.

— Привет, друг. Прости, что так долго пропадал.

Феликс внимательно посмотрел на него, не понимая. Он точно видел его впервые.

— Вот, пришлось тоже себя в железку запихнуть. Но ты не бойся, я здесь уже всех знаю.

— Ленни? Это ты?

— Он самый. Ощущения, конечно, странные, очень непривычно так жить. Голова как будто соображает лучше, но по вкусу еды я уже успел соскучиться. Да по куреву, пожалуй даже больше.

Феликс отвернулся и вновь продолжил свое занятие. Что ж, правосудие сработало хотя бы здесь. Хоть он и не ощущал удовлетворения, но что есть, то есть. Ленни присел рядом, взметнув облачка лунной пыли.

— Дело выгорело. Еще раз прости, но нужно было, чтобы дело закрыли. Если бы мы пропали, то они вынуждены были бы заняться поисками, а там чем черт не шутит. Так мне пришлось подставить тебя. О сестре я позаботился, мы провернули пару операций, и теперь деньги у нее на счету. Мы с тобой отныне миллиардеры.

— Теперь все это не имеет смысла. Мы проторчим здесь многие столетия. Даже тебе ничего не удастся сделать.

— Я расскажу тебе, как все будет. — Ленни продолжал сидеть на безжизненном грунте, но голос стал уверенным. Казалось, будто ему даже удалось сохранить свою былую личность. — Мы сбежим отсюда и вернемся на Землю. Я уже знаю, как это будет. Потом мы купим себе новые тушки, поприличнее. Помнишь ту ячейку из хранилища? Квоты на полный перенос, с этими документами мы получим допуск к выращиванию мозга. Так было и с сестрой. Нам подсадят несколько стволовых клеток и накачают их стимулятором нейрогенеза. Постепенно будут отрастать новые нейроны, по мере их роста пропорциональное число «железных» нейронов будет программно отключаться. Пару месяцев и — вуаля! — кристаллы можно удалять, мы снова имеем биокомпьютер у себя в голове. Со всеми его недостатками и преимуществами. А с телом-то будет проще. Знаешь, самое сложное — поначалу сцепить между собой живую и неживую часть и убедить новые клетки, что все окей, пора застраиваться, ребята. Да, так и будет. Но самое главное — это будут новые люди, согласно все той же Конвенции, рожденные заново и не имеющие старых грехов. Забавно, можно будет признаться во всех грехах — и ничего нам не будет, ведь это не мы преступники, юридически те уже умерли, мы войдем в мир новорожденными, чистыми и богатыми.

Если хочешь, можешь взять себе прежнее имя, это не запрещено. Мы будем уважаемыми людьми. Куда вложить деньги, чем заниматься? Мы придумаем, Феликс.

Может, попробуем возродить литературу?