Рассвет над Балтикой

Глава 1

Июнь 2012

Рассвет над Балтикой… В такую погоду, как сегодня – замечательное зрелище… После свинцовой хмурости начинает проступать бирюза, а затем из моря встает Солнце, заполняя мир яркостью… Где-то там, за нитью горизонта, под встающим светилом Латвия. Северо-западный ветер, не больше 3 метров, позволял нашей «Чайке» – марсельной шхуне, «почти реплике» «настоящего пиратского корабля» уверенно идти к Калининграду. Там подхватим Мишку Криволапого, еще одного одноклассника, и рванем на Карибы. Намечена шикарная культурная программа: Сильвер-банка – дайвинг с элементами подводной рыбалки и кладоискательства (вряд ли что-то найдем), остров Тортуга – историческая экскурсия в самое гнездо французского пиратского братства, и как вишенка на торте – Порт Рояль столица карибского пиратства 17 века… Если получится, то там тоже поныряем… Затопленный город, где даже лошадей подковывали серебряными подковами…Думается мне, на берегу ассортимент пиратских сокровищ «маде ин чина» будет несравненно богаче, но главное ведь сам процесс… А Кириллу так и вообще сказка – на паруснике, да на Карибы искать пиратские сокровища… Да… В наше время папки в четырнадцать лет таких подарков не делали… Хотя… В то самое наше время и вода была мокрее, и трава зеленее и духмянее… И…

Глаза уловили какое-то изменение… Все вокруг стало зеленеть, и одновременно замерло. Липкий кислотно-зеленый свет заполнил все видимое пространство, что-то до боли ярко вспыхнуло и … мир… рухнул. Одновременно произошло все и ничего – застрекотали мириады кузнечиков, каждая клеточка тела заныла от боли, корабль вздохнул всем корпусом и скрипнул каждой дощечкой, море гукнуло до самого дна натянутой мембраной и подернулось легкой дымкой. И даже Солнце размазалось по небу широкой дугой, занявшей треть небосвода… Но через один неуловимый миг Солнце оказалось на своем месте, «Чайка» так же неспешно скользила по морской глади, и только мгновение вселенской боли преобразовалось в страх, в ужас заполняющий всю душу, литературно описываемый как «ощущение сопричастности к неведомому». Это самое неведомое, здорово напоминающее повернутый задом наперед корабль «Тысячелетний Сокол» Хана Соло из «Звездных войн» окруженное бледным зеленым сиянием, какими-то совершенно невероятными «стробоскопическими» рывками перемещалось на север. Через пару ударов сердца последовала еще одна вспышка зеленого света и объект исчез.

– И что это было? – из каюты показался Сашка Литвинов, – я проснулся от жуткого… не пойми, чего, весь в поту, волосы стоят во всех местах и часы электронные встали…

– Как тебе сказать… «Свет Венеры преломился в облаке болотного газа» …

– Какой блин свет… какой твою… газ посреди моря…

– Это он «Людей в черном» цитирует, юморист, – подключился к обсуждению пережитого Володя Мусаев.

– Инопланетяне нагрянули что ли?

– Да вроде того… Стою, вон на восход любуюсь, и вдруг зелень разливается, а потом блямс… ети его через колоду, и все без звука… а потом со звуком накатило… А еще через миг – хлоп … и как шли, так и идем на… ну судя по Солнцу и ветру, куда шли, туда и идем, а судя по компасу на север, о… а сейчас на запад. Похоже компасу ёк…

– Капитан, – сказала голова Сережи Шмидта, появившаяся из люка, – тут эт самое… В трюме слеза давит… Уже ощутимо насочилось. Я как проснулся, то меня такая жуть взяла, что метнулся в трюм… а там… такое впечатление, что доски и не конопатили вовсе… Из всех щелей слеза. И фонарик не светит, надо батарейки поменять. Кстати, а что это было?

– Судя по тому, как летела тарелка, машинерия братьев по разуму накрылась медным тазом. Так, все слушаем сюда. Тарелка помаячила и свалила, а у нас ЧП. Сейчас мы с Петровичем осмотрим судно, а … Саша, а где Кирилл?

– Да в койке лежал, когда я выходил.

– Ладно, тогда Володя осмотри Литвинова младшего, а ты Литвинов старший вставай на штурвал. Курс прежний. Сережа, давай в рубку, и двигло опробируй, на предмет работоспособности. Ну а я на наши «слезы» вблизи взгляну, а потом тоже в рубку… Перегудов достал из кармана зажигалку, пощелкал, и, увидев подрагивающий язычок пламени, удовлетворенно констатировал:

– О, зажигалка фурычит.

Через полчаса экипаж в полном составе собрался у штурвала. Последним из рубки вышел Перегудов и увидел следующую картину: Литвинов-старший с каким-то непонятным выражением лица стоял у штурвала, Литвинов-младший сидел, прислонившись к рубке, Володя Мусаев с совершенно невозмутимым видом чистил зубы, а Шмидт сосредоточенно чесал затылок.

– Ну что у тебя Петрович?

– Аккумуляторы, похоже, разряжены, двигатель признаков жизни подавать не хочет, и прочее электрооборудование работать отказывается. На бортах слеза.

– Ну, в рубке та же картина. Где были батарейки, все глухо, а остальное без электричества помалкивает. Но сдается мне, оно и с электричеством не оживет. Компас ведь не просто так взял и размагнитился.

– Ага, – подключился к обсуждению Мусаев, – сотовый тоже накрылся.

– Кирилл ты как?

– Да нормально… Только обидно Василий Иванович… Даже из Балтики не вышли… а уже…

– Так, отставить упаднические настроения! – Перегудов подтянулся и скомандовал, – объявляю «Аврал». В связи с поступлением забортной воды в трюм, и отсутствию возможности связаться с берегом – главная задача на текущий момент – спасение жизней, и по возможности судна. Ветер от Готланда, поэтому пойдем к берегу Латвии, хоть до нее и миль на пять дальше. Погода сегодня хорошая, и ветер устойчивый, надеюсь до берега, а здесь миль сорок пять, мы дотянем. В первую очередь меняем курс на восток, и ставим все паруса. Второе. Собираем ручную помпу и проводим осушение трюма. Третье. Спускаем шлюпку, и начинаем собирать ценные вещи. Четвертое. Кирилл с биноклем занимает «воронье гнездо» и докладывает в случае наблюдения берега, или встречного корабля. Пятое. Володя, как будешь свободный, готовь на всех завтрак. Учитывая наши условия, обойдемся консервами. Задачи ясны!

– Так точно, товарищ капитан, – нестройно отозвалась корабельная команда.

– Ничего, я еще сделаю из вас морских волков. По местам стоять…

Перегудов принял штурвал у Литвинова старшего.

– Шура, а что у тебя лицо такое, как будто ты съел лимон со вкусом курицы, и не можешь понять, что не так?

– Да вот запах мне не нравиться… Точнее, наоборот, ветерок теплый, приятный и вроде пахнет морем, но как-то не так. И на небо посмотри – полчаса на палубе, а не увидел ни одной самолетной инверсии. Чуть ли не центр Европы, а ничего.

– Ладно, с небом и запахами разберемся в процессе, а пока, – Перегудов повернул штурвал, – здравствуй Латвия. Надеюсь, младоевропейцы отнесутся к нам как к терпящим бедствие, а не как к посланникам тоталитарного режима…

Пока Шмидт и отец устанавливали помпу, Кирилл забрался в «воронье гнездо», и постарался устроиться, с максимальными, для создавшегося положения удобствами. Со всех сторон только море. Небо было на удивление ясное и совершенно чистое от облаков. Снизу раздавались досадные или поощрительные возгласы второго родного языка, связывающие процесс сборки помпы и запуска ее в работу. Мусаев свободный от механического конструирования вскрывал консервы и разводил что-то в пятилитровой бутыли воды. Бинокль позволил рассмотреть, что в зеленых пакетиках витаминный напиток из армейских пайков.

«Странно, вроде и тонем, а совершенно не страшно. Отец рядом… и Перегудов у нас мореман знатный. Сколько лет штурманом на атомной лодке ходил. Как пошутил на сборах Владимир Сергеевич – Чапай со Шмидтом, утонуть не могут, ибо легкими движениями рук надводный корабль превращают в подводный, и идут в таком положении до ближайшего кабака». Тфу…Тфу… Тфу… Кирилл сплюнул через левое плечо, и глаз зацепился за белое пятнышко. В бинокле пятнышко приобрело вид парусника, видимого практически на горизонте.

– Слева по корме парус.

– Какой? Приближается или удаляется? Дистанция? – посыпались вопросы снизу.

– Я не пойму. Далеко.

– Кирилл, спускайся вниз и перекуси, – скомандовал Перегудов, – Саша, держи штурвал, а я сверху посмотрю на коллег-яхтсменов, хотя толку от них для нас…

Настроив оптику, капитан стал рассматривать корабль.

«Ах, белый пароход куда же ты плывёшь… Вот блин, сейчас привяжется. Так… довольно далеко. Вот фок и фок марсель, грот и грот марсель, сзади вроде латинский, хотя непонятно… а это что спереди… фигня какая-то – блинд, что ли… Идет так как мы до поворота, только ближе к Готланду. Далеко. Даже если начнем палить из ракетницы, не увидят. А нехай плывет наш белый пароход. Спускаюсь».

– Ну что там, Чапай, – спросил Шмидт, не прекращая качать воду.

– Нас вряд ли увидят, очень далеко. Больше всего похоже на реплику голландского флейта. По парусному вооружению, вроде флейт… Или фрегат… Такой здоровый блинд на бушприте, даже отсюда видно. Идет на юг. Ракеты считаю смысла портить нет.

– Кирилл, ты как перекусил?

– Еще минут пять дай ребенку, а то он с едой в руках на ванты полезет, – заступился за вскочившего парня отец.

– Хорошо, ничего существенного за пять минут не произойдет. Вы мужики, давайте тоже перекусите, только по очереди у штурвала, а мы с Мусой изобразим работу команды за живучесть корабля.

Через два часа «Чайка» все также шла на восток. Кирилл нес вахту впередсмотрящего, двое, сменяясь через четверть часа, качали помпу, из отдыхающей пары один стоял у штурвала, а второй собирал вещи, предназначенные к эвакуации с экипажем. Не смотря на прилагаемые усилия уровень воды в трюме неуклонно повышался.

– Кирилл, что там впереди по курсу? – прокричал Перегудов от штурвала.

– Пока ничего не видно, – раздалось сверху.

«Идем хорошо, не смотря на увеличивающуюся осадку, уже должен показаться берег. Глубины здесь небольшие и дно ровное, даже если ляжем километрах в десяти от берега, поднять можно будет. Если мы в нашем здесь и сейчас. А и вправду, инверсий с утра ни одной не видно, или там гула самолетного, встречных поперечных пароходов, или каких прогулочных катерков, да и патрульных местных независимых государств не наблюдается. А должны были поинтересоваться, чего это яхта так резко изменила курс. Да и утреннее светопреставление совершенно незаслуженно оставлено без внимания…»

– Что это ты Василий Иванович такой насупленный, похоже, тоже размышляешь, чем пахнет местный воздух?

– Ага, вроде того… По совокупности наблюдаемого, и не происходящего, мой лимон тоже стал приобретать экзотический привкус. Уже должен появиться берег.

– Петрович, что там, в трюме творится?

– Да воды уже… В общем еще пару часов такого поступления и привет Нептун.

– Надеюсь, через пару часов что-нибудь да определится. А то на веслах 10 миль махать – не комильфо…

– Вижу землю, – раздался сверху обрадованный крик Кирилла.

– Петрович замени меня. Кирилл, спускайся.

«Так, и что мы видим – желтоватая полоска и зеленый фон сзади. Гор не наблюдается. По первому впечатлению мы там, где и должны быть. И зачем поднимался… Вниз и за секстан. Вспомним «учебку»».

– Кирилл, снова занимай свой пост. Высматривай какие-нибудь приметы на берегу, и не забывай смотреть вокруг.

Перегудов скрылся в рубке и появился через пару минут с сундучком выполненном в старинном стиле.

– Во Володя смотри, Чапай достал свой сундук для охмурения туристов, – заулыбался Шмидт, не отрываясь от ручек помпы.

– Этот сундучок не какая-то китайская подделка, а кропотливо собранный набор раритетов. А сейчас нам нужен секстан.

Перегудов начал что-то перекладывать в сундуке шевеля губами. Затем достал угломерный прибор. Направил его на Солнце и стал что-то бормотать.

– Ага, я в рубку.

Через пятнадцать минут задумчивый Перегудов появился на палубе.

– Так, когда я последний раз смотрел по приборам, буквально перед самым светопреставлением они показывали 56 градусов 46 минут северной широты. После мы полчаса шли…эм… предположительно на юг, а затем развернулись примерно на восток. По последнему наблюдению и расчетам получается какая-то фигня. Через час еще раз сделаю повторное наблюдение и еще раз попытаюсь вычислить широту. Как бы то ни было, далеко мы с прежней широты уйти не могли. Где-то в десяти милях к югу, если по берегу, Лиепая, а прямо перед нами должен быть мыс Акменьрага и маяк на нем. Петрович, на Акменьраге маяк еще не снесли?

– Да нет, в прошлом году стоял. Мы туда даже ходили после рыболовной тусовки. Там смотрителем женщина такая симпатичная, коллекцию янтаря собирает.

– Ну, даст Бог мы у маяка на песочек и выползем. Должны дотянуть… Что тут осталось – миль 12, полтора, два часа ходу.

– Парус на юге, – возвестил голос сверху.

– Что за судно?

– Да вроде такое же, что и в прошлый раз. Далеко, и пока ничего не понятно.

– Хорошо. Наблюдай. Минут через двадцать поменяемся, – капитан в задумчивости посмотрел на берег и спустился в рубку.

Через 25 минут Чапай созерцал окрестности с высоты «вороньего гнезда». Берег медленно, но неумолимо приближался. Бинокль позволял различить кое-какие подробности. Прямо впереди, и на всем протяжении справа берег стоит сплошной прямой линией, а километрах в пяти к северу намечался явный поворот на северо-восток.

«Ага… Стало быть это и есть мыс Акменьрага, и там должен быть маяк. По лоции, 35 метров, два огня, 7,5 секунд. Нет пока не видно. Ладно, а что у нас с парусником? Идет в нашу сторону, ну прямо один в один, что и предыдущий, во… и блинд на месте, даже уже и флажки выделяются. Нет не пойму чей. Спускаюсь. Все уже и с палубы прекрасно видно».

Еще через пол часа Чапай снова пялился на светило через углоизмерительный прибор. Бормотание его, тем, кому оно было слышно, было совершенно идентично тому, что было произнесено час назад. Вздохнув печальным слоном, Василий Иванович, в полголоса, вероятно, чтобы не учить Кирилла плохому, составил четырехэтажную композицию и скрылся в рубке.

Через некоторое время капитан появился с тубусом для карт в одной руке и секстаном в другой.

– Надо вернуть прибор в сундучок. Ценную вещ нельзя подвергать опасности, при выброске на берег. У меня там еще труба подзорная, под старину, с отличной оптикой и хронометр немецкий 43 года. Бешенных денег стоили. И барометр. Этот вообще царских времен. Но показывает исправно. Поменял у одного церковного деятеля как-то…, - Перегудов любовно пристроил секстан в отведенный ему отсек, и закрыл сундучок на ключ.

– Ты нам зубы не заговаривай… Чего ты там намерил, капитан? – спросил Шмидт, допив воду из бутылки.

– Если судить по счислению мы входим в Финский залив. С расчетами что-то не так. Вроде все правильно, выверки секстана сделал, астрономический ежегодник на этот год. Фигня, в общем. Подойдем ближе, будем определяться по береговым ориентирам.

До берега оставалось миль шесть, когда Перегудов позвал всех на совещание.

– Петрович, возьми бинокль, и внимательно посмотри на этот мыс, что слева по носу.

Шмидт минут пять рассматривал берег, и вынес вердикт:

– Маяка нет. Мыс вроде тот, и скала эта карликовая из песка торчит, а маяка нет. Он здоровый – 35 метров, из красного камня.

– А в каком году маяк здесь поставлен, – вкрадчиво спросил Перегудов.

– Это ты к чему, – с недоверием посмотрел Шмидт на капитана, – ну деревянный с 188лохматого года, а этот, на который мы в прошлом годе захаживали вроде с 1926.

– Да капитан, к чему такие вопросы, – с интересом спросил Мусаев.

– Тут такое дело. В виду утреннего светопреставления с инопланетными спецэффектами вырисовывается следующая картина: Погода прекрасная, однако, с утра на небе не наблюдается ни одного самолета, с их инверсионными следами, ни гражданских рейсовых лайнеров, ни военных спешащих засвидетельствовать инопланетное явление; по акватории не проследовал ни один пароход, или хотя бы захудалый кильколов, или прогулочный катер; нами не заинтересовались местные береговые патрули, несмотря на то, что мы резко сменили курс, и на «всех парах» соблюдая радиомолчание чешем к берегу… А вдруг, мы страшные контрабандисты, везущие 10 тонн сигарет? Далее. По последнему достоверному счислению мы подходим к мысу Акменьрага, где по заверениям Петровича, и по всем лоциям и картам стоит 35-метровый маяк. Мыс вроде тот, и берег по очертаниям как бы тоже тот, но маяка нет. По определению широты через склонение Солнца тоже ахинея вышла. Ну и на последок. Утром на западе проходил типичный голландский флейт. И сейчас с юга тоже идет флейт, причем тоже типичный для середины 17 и до середины 18 века – рабочая лошадка морской торговли. Конечно, можно предположить, что сегодня балтийские страны празднуют день «Средневековой морской торговли», и в море туда-сюда снуют реплики флейтов, как символ этой самой торговли. Но… суммируя все вышесказанное, получается, что эти… тухло-зеленые засланцы… с неисправной тарелки, закинули нас куда-то в прошлое. Флейты начали стругать на голландских верфях с начала 17 века, а от блинда отказались практически повсеместно к концу 18… Ну где-то так…

– А флаг, какой на этом корабле с юга? – спросил Литвинов-старший.

– Я его не узнал. На блиндовом флагштоке красное полотнище, а на грот-мачте вымпел красно-белый, горизонтальные полосы.

– Скорее всего, это курляндский корабль. На красном фоне еще должен быть черный краб. Эта часть Латвии, к которой мы подходим, как раз Курляндия. И где-то с 1645 по 1700 годы у Курляндии был сравнительно большой флот. Кораблей под сотню, причем треть военные.

– И что от этих краболюбов ждать, и вообще, что тут творилось в этот период, – поинтересовался Мусаев.

– В Курляндии всем заправляют остзейские немцы, потомки рыцарей ливонского ордена. Руководят этой группой помещиков семейство Кетлеров, причем это скорее дворянская республика, а не жесткая монархия, ну и до кучи вассалитет над всем этим имеет польский сейм, с польским же королем в придачу. Сама Курляндия эдакой сужающейся на восток треугольной кишкой протянулась вдоль Западной Двины. На западе Великое княжество литовское, входящее в Речь Посполиту, а на север от Западной Двины и в центральном граде Риге всем заправляют те же остзейские немцы, но уже под властью Шведского королевства. А происходит весь 17 век на этом славном участке суши перманентная резня, начавшаяся с Ливонской войны, еще в 16 веке, и закончившаяся захватом побережья Петром уже в 18. Ну и как следствие – голод, эпидемии и прочие 33 несчастья.

– К нашим махнем? – спросил Шмидт.

– Это в Москву? Не знаю… Все зависит от года. Если «Это» не розыгрыш, или параллельная реальность.

– Давайте не будем умножать неизвестность… – возразил Перегудов. – Пока остановимся на версии провала в 17 век. Если с юга плывут латвийские реконструкторы где-то раздобывшие офигенную сумму зеленых на ничем не примечательный флейт, то вместе с ними похихикаем, и пойдем договариваться поднимать «Чайку». А если это и вправду зеленые на тарелке подкозлили с забросом в прошлое, то мне думается, шведам перед северной войной технологии подкидывать не стоит. Петр Алексеевич и без такой подляны считай 20 лет кровью умывался. Так что там с Москвой?

– Все зависит от года. Если Петр уже родился, а произошло сие событие в 1672 году, то шанс устроиться там, наверное, есть. А если раньше, то больше шанс попасть на дыбу. Без денег, местных паспортов для иноземцев и связей. Проще, наняться матросами и рвануть на Карибы. Там подняться как-нибудь, да хоть попробовать «серебряную банку» распотрошить, или у испанцев устроить экспроприацию, а уже потом сюда. В Европе в эти времена, тоже практически весь 17 век повсеместная резня, так что туда соваться, однозначно не стоит. Хотя если попали до русско-шведской войны 56 года, то можно опять же, наверное, устроиться у местного курляндского герцога Кетлера. Я про этого товарища даже «курсовик» писал в институте. А пока писал, увлекся этим периодом. У нас считается как – до Петра дремучая Русь, а после – просвещенная почти Европа. А на самом деле и до Петра Алексеевича были деятели. Например, отец Петра, Алексей Михайлович, хоть и имел кличку «Тишайший», а реформы проводил вполне нужные, или старший его сын Федор – тот если бы прожил дольше, то переплюнул бы нашего «прорубателя окон» намного. Да и сам Яков Кетлер покруче Петра был во многих отношениях. Так что, если до шведской войны, то лучше остаться здесь в Курляндии, если после 80 года, то можно попробовать пробираться к нашим, а если в период 56–80, то при первой возможности в Америку, хоть центральную, хоть северную. Цивилизация что там, что здесь – без ватерклозета.

– А наших бросим? – с какой-то обидой спросил Шмидт.

– Петрович, для московитов ты немец, смешно коверкающий славный древнерусский язык. С нашим произношением и англицизмами, без выписанного пограничным воеводой паспорта мы злобные немецкие/шведские/польские – нужное подчеркнуть – подсылы. Даже Муса за татарина не сойдет. У местных русских сейчас татарской крови больше, чем у нашего казанца.

– Эээ… прошу не трогать мои корни. В советском паспорте стояло «русский», – засмеялся Мусаев.

– Вот и я о том же, для местных русских, если мы и вправду в 17 веке, мы все «немцы», а для местных немцев – какие-то забавные не пойми кто.

– Так, кончай базар, – поднял руку Перегудов, – Подводим итог: Если Петр родился и еще не начал бегать от Азова и Нарвы, то пробираемся в Москву к молодому реформатору, если до 56 года, то пробуем пристроиться к местному курляндскому воротиле, а потом легализовавшись, занимаемся … ну так далеко заглядывать не будем. А если в межсезонье, то дуем на Карибы. С голландцами, наверное, проще всего. Возражения, дополнения, предложения?

– Что будем делать с вещами из будущего, и на что будем жить? – спросил Шмидт.

– Глубины в этой местности в районе 21 метра, сейчас кстати промерим после толковища, так что и саму «Чайку» и все что в ней оставим, можно будет поднять, если нормально устроимся… Даже в этом году. С собой возьмем вещи, которые уже есть, или сойдут за местный хайтек. Скажем секстан уже точно был, и часы тоже были… Хотя конечно не такие как у нас, но футуршока не вызовут, ежели увидят. Вот только как с нашими деньгами и паспортами? Сбросим с лодки, когда точно определимся? Или с собой возьмем… Нет сильно сложно… Стой, я их в сундучок мой затолкаю – там второе дно имеется. Значит, что нельзя показывать пакуем в гидромешки и в трюм, нет, наверное, лучше в каюты, в трюме уже не пройти. Какие ликвидные ценности – надеваем и прячем на себе. Кирилл, твой дублон с тобой?

– Да, в мешочке на шее.

– Вот на него, наверное, и будим жить первое время. Ты уж извини Кирилл Александрович, но для общего дела придётся пожертвовать. Но если все выгорит, ты представь «Консепсьон», еще не заросла кораллами. Доберемся – там этого добра навалом. Но пока пустим в общий котел с кольцами и цепочками.

– Да я понимаю…

– Вот и славно. Далее. Из оружия у нас пара топоров, три пневматических подводных ружья и сигнальная ракетница. Мои декоративные шпага и абордажная сабля, для драки явно не годятся, но на первое время за бутафорию сойдут. По специалистам. Володя – бери все свои медицинские причиндалы. Они тут будут больше чем на вес золота, а ежели чего у вас медиков всегда в снаряге всякие непонятки, отбрешешся новомодным прибамбасами из Парижу, ну или там из Италии. Электрические приборы если есть проверь, не работает – в мешок и в каюту. Сережа, то же самое. Инструменты забирай все, кроме электрических. Я соответственно беру карты, чертежи «Чайки» и штурманские причиндалы вместе с сундучком для туристов. Кстати паспорта, пластик и наличные после совещания прошу сразу сдать мне. Ну а вы Литвиновы будете у нас простыми матросами, на первых порах. И тащить вам провизию и ласты с масками. Сок гевеи в это время уже знали, наверное, если чего скажем – у одного чокнутого ученого купили.

– Акваланги брать будем? – Спросил Литвинов старший.

– Баллоны пустые, где мы их накачаем? Сладится с местными, достанем и придумаем, как подкачать, а не сладится – предки жили, и мы попробуем – возразил Шмидт, – у меня вот какой вопрос – надо придумать и обговорить легенду, откуда мы тут вообще взялись, и почему «Чайка» на глазах мужиков с «крабоносца» на дно ложится…

– Да, на счет легенды ты правильно смекнул… Что врать будем господа? Какие предложения, только побыстрее, флейт уже недалече, да и «Чайка» долго ждать не будет – с сожалением констатировал капитан.

– Я думаю, может, скажем, что ходили по велению царя в славный город Амстердам, прикупить яхту для его царского величества по Ладоге кататься, и прочих диковинок, для поднятия технологического уровня лапотной страны. Да растратились, да обнесли нас в гостинице перед отплытием. Вот у нас вещи, что на борт снесли остались, а денешков совсем нету… И документы все уперли… а после проливов нас какой-то нехороший человек обстрелял, вот мы и тонем средь бела дня, – лицо Литвинова старшего приобрело выражение завзятого попрошайки, находящегося в «последней стадии нужды». Несмотря на ситуацию, народ дружно заржал.

– С обстрелом отставить, – возразил Перегудов, – Лучше скажем, что ночью напоролись на корпус полузатопленного судна, набор слегка разошелся, и с течью справиться не смогли. Вот и тянули до берега, сколько вышло. И теперь соответственно нам как растратчикам и самотопам у царя лучше не появляться.

– А гостиница у нас была – «У моста», – внес свои пять копеек Мусаев, – Я как-то жил в такой в Амстердаме. Практически исторический центр. Да и вообще, если в городе есть мост, будет там и гостиница с таким оригинальным названием. А заправляет там пусть Марта Ван-Бастон. Славная я вам скажу женщина, во многих отношениях. Но по нынешним временам, наверное, капитанская вдова.

– А за сколько яхту купили, – поинтересовался Шмидт.

– Да Саша, сколько яхта нашего тоннажа может стоить в 17 веке?

– Ну, это конечно вопрос, – Литвинов старший задумчиво почесал затылок, – А пусть будет 20 тысяч ефимков. Это те же 20 тысяч талеров, но может разниться по весу в ту или другую сторону, опять же отделка на яхте может быть совершенно разная. За эти деньги при удаче можно было слабенький фрегат купить.

– Ага, если переплатили, подумают – лохов развели, а если недоплатили, решат, что гнильё всучили, а к сирым и убогим относятся со снисхождением, – заметил Мусаев.

– Да легенда у нас шита белыми нитками, но на безрыбье и рака схарчим, – Перегудов обвел всех пристальным взглядом, – одевайте все флотскую робу, которую заначили на черновые работы, она вполне дерюжно должна смотреться, я напялю костюм пиратского капитана, надеюсь на местного клоуна походить не буду, промеряем, пакуем, сворачиваем, грузимся и … и с Богом!

– Да интересную вы историю рассказали капитан Перегудофф. Надеюсь, этот остов, гуляющий по волнам, затонет в ближайший шторм. Спаси нас Господь от подобного.

– Господь милостив, ибо послал Вас и ваш «Крокодил», как раз тогда, когда помощь была нам столь нужна, – Чапай склонил в благодарности голову, а сам мысленно вздохнул: «Вот гнутый политес, столько про Бога не говорил даже с нашими попами».

– Кстати о милости Всевышнего… Слышал, что дела у герцога с морской торговлей обстоят наилучшим образом, и даже голландцы стали опасаться его конкуренции своим предприятиям.

– Мои походы на Гамбию оказались на удивление прибыльными. И голландские пираты в прошлом году действительно перехватили три наших корабля. Я не одобряю этого… Океан огромен и туземцев хватит на всех торговцев, независимо от флага.

– Наш негоциант Литвинов в Амстердаме, в разговоре с одним торговцем узнал, что герцог пытается наладить Вест Индийскую торговлю и основать колонию на берегах Карибского моря.

– В прошлом году, в ноябре, герцог отправил капитана Молленса на Тобаго. Это уже третья колониальная экспедиция. Первые две, к сожалению, оказались неудачными. Тропические болезни и воинственные туземцы были этому причиной. Надеюсь, в этот раз Господь будет милостив к капитану Вилли Молленсу, и его людям. Мы вышли в море через две недели после них, и пока ничего не слышали о той экспедиции, – Иохим Денигер задумчиво посмотрел на Перегудова, – скажите, пожалуйста, а эти ружья, что вы несли с собой, что это такое, я подобного раньше не видел.

«Вот же черт глазастый», – подумал Василий Иванович, – Видите ли, дорогой капитан, это совершенно уникальные вещи – пружинные арбалеты, предназначенные для подводной охоты, ну или рыбалки, учитывая, что объектом охоты является рыба. Их вместе с другими принадлежностями для этого развлечения продал один очень своеобразный, если можно так сказать, ученый по фамилии Ван Хельсинг.

– Ван Хельсинг? Никогда про такого не слышал. И что вы уже опробовали их в деле?

– Да капитан. Это очень увлекательное, хотя и не столь прибыльное как при рыбалке сетью дело.

– Вы знаете Василии, я уже почти двадцать лет хожу по морям, ловил сам, и видел много разной рыбы. Однажды даже охотился на кита. Но никогда этого не делал под водой. И считаю, что если есть такая возможность, ее нельзя упускать… Я был бы вам весьма признателен, если вы позволите мне испытать подобное приключение.

– Ну, что вы дорогой Иоахим, разве я могу отказать в таком развлечении нашему спасителю. Испытанием этих забавных вещиц больше всех у нас занимался герр Шмидт. И если завтра будет хорошая погода, он, наверное, сможет подобрать подходящее место возле берега, где можно будет устроить охоту. Вы хорошо плаваете в воде капитан?

– Моя мама говорила, что я делаю это как рыба, упокой Господи ее душу, – Денигер перекрестился, и посмотрел, как это делает Перегудов.

– Тогда дело только за погодой…

– В таком случае давайте выпьем за удачное приключение капитан Перегудофф и закончим наш ужин, – Прозит!

– Прозит! – Чапай допил вино, встал из-за стола и поклонившись распрощался – До завтра капитан.

Размеренный разговор о первых впечатлениях, под постукивание вилок и ложек о консервные банки прервал скрип двери.

– О, Чапай вернулся, – Петрович приподнял еще неоткрытую банку тушенки, – Ну и как тебе средневековая кухня, или лучше открыть?

– Они затарились свежими продуктами в Дании, так что еда была вполне, хоть и средневековая. А испанское вино из личных запасов кэпа Денигера очень приличное, – Перегудов достал из кармана мешочек и кинул его Литвинову старшему, – Саша, держи местную валюту. Поменял Кириллов дублон. По поводу Тобаго кэп сказал, что экспедиция Молленса была отправлена в ноябре прошлого года. «Крокодил» ушел на пару недель позже. И о результатах они пока не знают. И еще он упоминал, что Англо-голландская война – вот буквально только что закончилась. Они сильно опасались попасть под раздачу.

– Ну вот, теперь все и определилось, Литвинов «ушел в себя», механически пытаясь развязать шнурок стянувший горловину на мешочке, – Значит на дворе лето 1654 от рождества Христова. Богдан Хмельницкий, получивший по сусалам, запросился под царское крыло и весной этого года Москва пошла на Польшу. Пока бои идут вполне успешно. Но как всегда, под лозунгом помощи все решают свои проблемы: Хмельницкий хочет шляхтеческих привилегий, Царь вернуть потерянные после смуты территории и заодно под шумок пробить выход к морю, прихватив всю Литву, Поляки меряются гонором и как всегда желают сменить короля, который как обычно пытается этого не допустить… Литвинов наконец развязал мешочек и высыпал на раскрытую ладонь несколько монет, – В общем мы попали к самому началу глобальных разборок. Смотрите – новенькие какие. Называется вроде далдер, но по сути тот же талер, – монетки пошли по рукам.

– Может тогда сразу на Карибы? – спросил Мусаев.

– Нет, это как раз тот случай, когда в мутной воде можно поймать интересные трофеи, – рассмотрев одну монетку, Александр положил ее обратно в мешочек и затянул шнурок, – в следующем году царь будет развивать успех, когда в Стокгольме решат закатать у царя губу, и пограбить слабых, попутно приватизировав все польское побережье. Идея фикс у шведов тех, или уже этих времен – сделать Балтику внутренним морем, дабы стричь сливки с континентальной торговли. Двойным ударом из Померании и Риги за полгода они практически захватят всю еще не занятую царем Речь Посполиту. Это так и назовут – Шведский Потоп. При этом поляки сначала массово переходили под руку шведского короля, но с декабря 55 шведы в стремлении пограбить так ухитрились восстановить против себя простое население, что повсюду стали вспыхивать восстания, часто возглавляемые вполне легитимными уездными властями. А к лету 56 шведов уже основательно тузили. Царь, разобиженный на вероломное попрание мечты, тоже включился в процесс, и пошел на шведа. А еще к процессу подключился родственник Кетлера – курфюрст Брандербурга, тоже, кстати, вассал Польши. У него была сухопутная армия, в отличие от Курляндии, и как это водится своя правда по поводу принадлежности близ лежащих земель. Причем сначала курфюрст воевал с поляками против шведа, затем со шведами против поляков, а под конец, это уже в 57 году сам по себе против шведов. Кстати и Хмельницкий, когда царь воевал в 56 году против шведов, вместе со шведами лупил поляков. А поляки воевали со всеми, и друг с другом в том числе. В общем, бардак и разорение.

Для нас реально интересный момент – 56 год. Летом русские широким фронтом стали отвоевывать захваченное шведами в начале века. Сам царь сплавился с армией по Двине и взял в осаду Ригу. Но укрепления были мощные, а рижские немцы боялись потерять свои прибыли от посреднической торговли русскими товарами больше шведских налогов, поэтому, город не сдали. Кроме того, царь, как и Петр в первый раз под Азовом, не смог обеспечить блокаду с моря. При артподготовке сжег немерено пороха, но, не проломив стен, Алексей Михайлович людей на штурм не бросил, и отошел в конце октября под Юрьев. А весь следующий год тупо разорял всю Эстонию и Латвию, что была под шведом. От чего случились голод и эпидемия чумы. Причем учитывая уровень местной санитарии, мерли все – русские, немцы, шведы и местные народы.

А вот тут так сказать мы и можем сыграть свой гамбит. Курляндия практически всю войну была нейтральной. Шведские войска по ней туда-сюда мотались, но не грабили. А в октябре 58 года, поиздержавшиеся за время военных действий, и просто голодные обчистили все. А самого герцога до конца 60 года на кичу закатали. Причем грабанули на сумму равную чуть ли не двум годовым доходам самой Швеции.

– Это как же Курляндия с таким флотом и так опарафинилась? – с недоумением спросил Шмидт.

– Яков просто не слышал очень меткое выражение Александра третьего – что у государства только два союзника – армия и флот. Говорил император это про Россию, но в данном случае тоже очень подходит. Флот был, а армия – 300 человек. Причем курляндцев как наемников чуть не два полка воевало, а вот у самого герцога только охрана замка. Кетлер заключил со всеми договоры о нейтралитете. Но… понимаешь, когда это нужно джентльмен не только дает слово, но и берет его обратно. Вот и шведский король сначала дал слово не нападать, а потом поступил как джентльмен. И если мы сможем как-нибудь уговорить герцога сменить роль жирной овцы, предназначенной на закланье и направить часть денег не на взятки шведам в обеспечение их миролюбивости, а на создание армии, и подготовку флота, то сможем в 56 году изменить ситуацию кардинально. А если герцог поверит, что через пол века вся Ливония на 200 лет станет русской, то может быть и думать начнет не в направлении, как рыбку съесть и руки не испачкать, а в плане, что и как сделать, чтобы получить максимум выгоды из создавшегося положения. И мы пригодимся, и как Шмидт требует наших не бросим. Ресурсов у герцога более чем достаточно. У него оружейные заводы, флот, и деньги для найма армии. А перекрыв подвоз зерна с континента, заставим гордых норманнов быть гораздо сговорчивее.

– А не слишком ли ты Саша шашкой размахался? – спросил Перегудов, – У шведов был неплохой флот и армия не последняя в Европе.

– Армия будет рассыпана по гарнизонам и занята в Польше. А флот… Около 60 военных кораблей, причем половина стоит возле проливов, опасаясь реванша датчан за прошлые обиды, – Литвинов потряс мешочек с монетками, – Деньги кушать не будешь. Да и не надо нам с флотом стенка на стенку махаться. Крейсерские операции. В крайнем случае, не захватывать, а тупо топить транспорты с зерном. Даже если урежем пайку на треть, шведы будут сговорчивее, при заключении мира.

– Ладно, это дела пока далекие, – Чапай посмотрел на стоящее у переборки ружье, – Капитан Денигер, мужик хороший, но сдается мне, не такой уж и простой. Вытребовал у меня завтра сеанс подводной охоты, если погода позволит. Ну что Петрович, устроишь господину капитану экскурсию в царство Нептуна?

– Да чего же не устроить, если человек хороший. Только как все это будет смотреться, и как бы клиент на радостях воды не нахлебался.

– А ты проведи инструктаж, да от корабля на лодке подальше отплыть надо. Авось все пройдет хорошо, и тогда находящегося в радостных чувствах кэпа можно уговорить устроить нам встречу с герцогом. Ну а там Александр Николаевич включит все свое обаяние, и начнет резать правду-матку за жизнь. Потому как, судя по местной истории даже сочинять ничего не надо. Так что, Литвинов, готовь охмурительную речь для Якова, как его по батюшке?

– Да вроде Вильгельмович.

– Ну, значится, продумывай программную речь для агитации Якова Вильгельмовича, для нашей пользы.

Дворецкий открыл дверь и Иохим Денигер вошел в рабочий кабинет герцога.

– Ваша Светлость, капитан Денигер.

– Здравствуйте капитан, как прошло плавание, вы смогли избежать нападения голландских пиратов? Присаживайтесь и расскажите все подробно! – Кетлер как радушный хозяин встал со своего места и указал на кресло, стоящее слева от рабочего стола.

– Спасибо Ваша Светлость, грех жаловаться. Провиант и товары доставлены на остров святого Андрея в целости и сохранности, а список туземных товаров приложен к моему отчету, вот он – Денигер встал и положил перед герцогом небольшую тетрадь.

– Ваш отчет я обязательно изучу, и все же, расскажите своими словами.

Неспешный и обстоятельный рассказ о прошедшей экспедиции занял у капитана «Крокодила» почти час.

– Но самое, наверное, примечательное событие произошло уже перед самым приходом в Виндау. У мыса Акменьрага впередсмотрящий заметил странное судно. Меня вызвали из каюты, и я успел увидеть, как на низко сидящей яхте сворачивают паруса, и это примерно в миле от берега, а экипаж грузится в шлюпку. А потом эта яхта у нас на глазах идет на дно. И это в совершенно отличную погоду. Даже облаков на небе не было, и ветер незначительный.

Мы взяли их на борт, и я пообщался с капитаном Перегудовым. Это московиты, приобретшие яхту для русского царя в Голландии, но волею случая не сумевшие довести её до Ладожского озера. По их словам, ночью они наткнулись на полузатопленный остов корабля, и не смогли справиться с образовавшейся течью. Из-за потери корабля и товаров, которые были на борту, они опасаются возвращаться в Московию. И в связи с этим обстоятельством на второй день они попросили меня о возможности поступить на службу к Вашей Светлости.

– Вы… гм… присмотрелись к ним? – Кетлер покрутил рукой в воздухе.

– Не смотря на то что они явно не те, за кого себя выдают, я приказал команде не трогать их. Как я слышал московиты все ходят с бородами. Эти все бреются, ну кроме мальчика, которому это пока не нужно. Из разговора с их капитаном я понял, что они совершенно не ориентируются в окружающем мире. Они явно все образованны, знают, как минимум по одному языку, кроме родного. Хотя и немецкий, и английский из их уст какой-то неправильный. Держатся независимо, но не чураются общаться с матросами. Сословную принадлежность я определить не смог. И при этом у них есть непонятные вещи и приспособления, которых я ранее нигде не видел, и даже не слышал о таких. Начиная от пружинных арбалетов, с которыми они охотятся на рыбу под водой, и заканчивая яркими цветными короткими штанами, в которых они плавают. В связи с тем, что они изъявили желание поступить к вам, Ваша Светлость, на службу, я решил доставить их в целости и неприкосновенности в Митаву, как можно быстрее. Дабы вы, Ваша Светлость, сами могли с ними определиться. Карета с ними и их вещами должна подъехать примерно через час. В Доблене я пересел на лошадь, чтобы заранее известить вас, Ваша Светлость.

Герцог задумался…

– Московиты, которые не те, за кого себя выдают, с кучей странных вещей, и желающие поступить ко мне на службу… Очень интересно… Ну давайте посмотрим на этих… Недоутонувших.

Яков Кетлер встал, за ним поднялся капитан и герцог показал ему на выход из кабинета.

– Пойдемте Иоахим, сейчас Ганс определит вас в гостевую комнату, где вы сможете привести себя в порядок, а я распоряжусь подготовить помещения для этих ваших загадочных путешественников. Кстати сколько их?

– Пятеро, Ваша Светлость. Четыре взрослых и юноша, сын одного из них.

– Князь, разрешите представить Вам путешественников из Московии. Они потерпели крушение у мыса Акменьрага, на обратном пути из Голландии. Откуда кстати вывезли несколько настоящих диковинок. Я как раз шел мимо, когда их яхту поглотила пучина.

Это капитан Перегудофф, медикус Мусаефф, механикус Шмидт и негоциант Литвинофф с сыном.

– Приятно познакомится господа. Герр Шмидт, извините мой интерес, но как немец попал в компанию русских.

– Ваша Светлость, мои предки так долго жили на Руси, что я считаю себя русским. Вы наверно и сами слышите это по моему акценту. Мне уже говорили, что у меня не очень хороший немецкий.

– Капитан Денигер предупреждал, что вы интересная компания, и теперь я начинаю в этом убеждаться. Немец, считающий себя русским – это уже диковинка. Не сочтите это насмешкой герр Шмидт. Надеюсь, вы расскажите о своем путешествии и необычных вещах, которые вам довилось увидеть, – продолжил Яков Кетлер, обращаясь уже ко всем, – я веду активную переписку со многими известными людьми, но всегда полезно послушать рассказы участников событий.

Литвинов встал из-за стола, за которым они сидели до появления герцога, и поднял предмет, накрытый бархатной тряпицей.

– Ваша Светлость! Мы хотим поблагодарить Вас за то, что в тяжелый момент испытания, несомненно, по воле Господа, именно ваш корабль «Крокодил», ведомый таким достойным человеком как капитан Денигер, смог спасти нас от неминуемой гибели. В знак признательности разрешите преподнести вам этот оптический прибор, – Литвинов снял тряпицу, и все увидели большую подзорную трубу, покрытую «золотом». Перегудов почти незаметно вздохнул.

– Если мы подойдем к окну, то Вы сможете по достоинству оценить его превосходство над обычными подзорными трубами.

– Вы знаете, господин Литвинов, ваше произношение гораздо лучше, чем у герра Шмидта, я даже понял, что Вы мне льстите, – Герцог вполне искренне засмеялся, – это я о неминуемой гибели. Я думаю, ваша лодка легко бы преодолела ту пару миль, что отделяли вас от берега. А еще в пяти милях к северу, находится Сакенгаузен. Так что вашим жизням ничего не угрожало. Но относительно оптического прибора вы меня заинтриговали… Давайте действительно подойдем к окну.

Окно было распахнуто, и герцог приник к окуляру.

– Разрешите порекомендовать вам, Ваша Светлость, вращением этого кольца производится настройка ясности видимого.

Герцог покрутил кольцо и непроизвольно воскликнул в восторге:

– Изображение не перевернуто, и какое сказочное увеличение. Действительно это настоящая диковинка. Где вы приобрели этот замечательный инструмент?

– Я обязательно скажу вам в свое время, но хочу заметить, что этот экземпляр обошелся нам неприлично дорого. Однако, как я наслышан, Курляндия славится безбрежными пляжами чистейшего песка и мастерами стекольного дела, изделия которых покоряют Европу, Африку и Вест-Индию. И я уверен, что под вашим чутким руководством, они смогут не только повторить этот оптический прибор, но и превзойти его. А ваш талант как говорят англичане бизнесмена – «человека дела» – превратят обычный песок в золотые слитки.

– Не стоит мне так льстить, господин Литвинофф, – герцог снова поднес трубу к глазам, и, не отрываясь от созерцания окрестностей замка, спросил – Вы правда считаете, что мы сможем создать оптическое стекло такого качества. Вы знаете какие-то секреты?

– Герру Шмидту приходилось заниматься отливкой и шлифовкой линз для телескопа и изготовлением самого прибора. По заверениям знающих людей получившиеся линзы были отменного качества. «Ну не говорить же ему, что Сережа делал свой телескоп в кружке юных техников, и линзы получились с шестой попытки» – подумал Литвинов старший, а сам более вкрадчивым голосом продолжил:

– И если Вы, Ваша Светлость, с нашей помощью пожелаете заняться этим полезным, и более чем уверен, доходным делом, то хотелось бы, чтобы все подготовительные работы были завершены до октября 1658 года.

– Да, а почему именно до октября, – хохотнул князь, убирая трубу от глаз и разворачиваясь к Литвинову, – И именно до 1658 года, – уже более серьезно спросил князь, и пристально посмотрел в глаза Александра.

– По тому, что в конце октября 1658 года шведский генерал Роберт Дуглас ночным штурмом займет Митавский замок, арестует Вас, и вы два года будете в заточении. А за это время шведы полностью разорят Курляндию.

– Какие страшные вещи вы говорите, – лицо герцога заметно побледнело, – кто вы предсказатель, или вас послал царь московитов, чтобы склонить меня на свою сторону?

– Я и мои товарищи не колдуны, способные заглянуть в будущее, а про свои знания могу сказать, что я изучал их по историческим книгам. Давайте, я покажу вам свой паспорт, – Литвинов достал из кармана биометрический загранпаспорт, – надписи на двух языках – русском и английском.

– Еще одна диковинка, – герцог положил трубу на подоконник, раскрыл паспорт, повернул его боком и стал рассматривать, – дата выдачи 2009, год рождения 1975. Где вам нарисовали такую своеобразную книгу?

– Там же, Ваша Светлость, где изготовлен и этот оптический прибор, который вы только что держали в руках. В городе Санкт-Петербурге, который через 49 лет будет заложен следующим царем российского государства недалеко от впадения Невы в Балтийское море.

– Нет, нет… Я не хочу, я не могу верить вам. Королева Кристина подписала договор, по которому Курляндия является нейтральной стороной во всех конфликтах.

– Ваша Светлость, неделю назад мы плыли в увеселительную прогулку на Карибские острова ловить под водой рыбу, а вместо этого оказались на борту «Крокодила» у мыса Акменьрага. Возможно, Господу стало жалко, что в огне войны пропадут усилия, которые Вы прикладываете для процветания этой земли – Курляндии, и людей ее населяющих. И своей волей, и путями неисповедимыми Господь перенес нас сквозь время вспять. Ведь только Всевышний способен на такое, и мы не смогли противиться Его воле.

Якоб Кетлер переложил паспорт в левую руку, а правой истово перекрестился три раза, шепча какую-то молитву.

– Мне надо подумать и помолиться господин Литвинов. Я дам распоряжение разместить вас с сыном и товарищами в гостевых комнатах. И завтра мы с вами еще поговорим.

– Мы в вашей власти герцог. Только убедительная просьба не рассказывать нашей тайны никому. Прошу меня простить, но даже супруге.

– Да, пожалуй, это будет предусмотрительно. До завтра господин Литвинов. Ваш паспорт я пока оставлю у себя. До завтра…

Герцог взял трубу с подоконника, и, под недоуменным взглядам Денигера и прислуги быстрым шагом вышел из залы.

Два долгих часа провел Яков в часовне замка. Неистовая молитва помогла успокоить смятение и растерянность, но совершенно не сняла вопросы. Герцог встал с колен и в последний раз взглянул на серебряное распятие Христа. В неровном свете свечей, печальное лицо Иисуса улыбнулось. Хотя возможно это всего лишь игра света и тени…

«Игра света и тени… Как все в этом мире», – подумал Кетлер и вышел из молельной комнаты.

Стоящий в коридоре возле дверей слуга молча поклонился.

– Ганс, принеси в мой кабинет побольше свечей и бутылку вина. Герцогине скажи, чтобы ложились, у меня важное дело. Гостей, приехавших с Денигером разместили?

– Да, Ваша Светлость. Они в гостевых комнатах. Все привезенные ими вещи занесли туда же. Еще распоряжения будут?

– Постарайся, что бы меня не беспокоили. Мне надо подумать.

Яков удобнее устроился в любимое кресло в рабочем кабинете. Поставив локоть на подлокотник и оперев голову на кулак, он смотрел на игру света в бокале с ярко рубиновым вином, стоящем на столе между двумя подсвечниками с пятью свечами в каждом. Немного правее лежали паспорт и подзорная труба.

«Что бы зря не мучать голову надо решать вопросы по очереди. Первый вопрос – они проходимцы, или … или те, за кого себя выдают?».

Взяв паспорт, и в который раз достав из ящика стола лупу, Яков снова стал рассматривать фотографию Литвинова.

«Нет, совершенно невозможно нарисовать такую миниатюру, без единого заметного мазка краски. Да еще эта смола, покрывающая страницу. Вино ее не растворяет. А водяные знаки, и эти дырочки… Все слишком аккуратное. И сделать такое, чтобы подурачить Курляндского герцога, наверное, все же слишком сложный путь. Да и если бы хотели меня обмануть, писали бы на немецком, а не на этом непонятном языке. Буквы совсем не похоже на те, что есть в единственной печатной русской книге, купленной мной в свою библиотеку. У некоторых букв сходство есть, да и только. И Денигер говорит, у них множество вещей, которых он ранее не видел. М-да…»

Кетлер положил паспорт, придавив его лупой, и взял бокал. Поболтав вино, посмотрел на свет.

«Значит они… Гм… Те, за кого себя выдают. И что с этого имеем?»

Опрокинув в себя содержимое бокала, Яков поставил его на стол и наполнил из бутылки, стоявшей под рукой на полу у кресла. Опустевшая бутылка присоединилась к своей предшественнице. При этом герцог совершенно не смотрелся опьяненным.

«Лояльные русские мне совершенно не помешают. Хоть они и… гм… не московиты, но общий язык с местными подданными царя найдут. Само по себе это хорошо. Так что на службу берем. Тем более они специалисты. Механик, медик, и капитан корабля. В одном месте. Русские… Хм… это звучит как абсурд. Так что, наверное, все же правда».

Герцог опять пригубил вино.

«Тогда получается правда и то что они… гм… из будущего? Мда… Совершенно невероятно… Но… Какие перспективы. Даже в общих чертах знать, что будет через год… Через десять лет… Это же… Господи, они могут знать, когда я умру…»

Кетлер снова залпом выпил вино, и негромко крикнул:

– Ганс, принеси еще бутылку.

Дверь приоткрылась и зашедший дворецкий кивнул головой.

– Еще чего-нибудь?

– Нет, пока не надо.

«Ладно, пусть ее, смерть… Знать дату своей кончины – это грех … Но в остальном… Войны, торговые альянсы, новые технологии… Даже если они помнят хотя бы самые громкие события за эти … 350 лет… Господи… а много я знаю о мире в 1300 году?»

Герцог снова задумался, подперев голову кулаком, смотря на оплывающие свечи…

«Да ничего получается интересного или важного не помню… Крестовые походы… Да и то… а не важно. Пока не поговорю подробно с каждым бессмысленно гадать, что они знают и помнят, и что мне пригодится из их знаний…»

В комнату зашел Ганс и молча поставил уже открытую бутылку вина на стол.

Яков налил вино в бокал стоящий между подсвечниками… Стал смотреть на игру переливов вина на стенках… и уснул.

Заглянувший через пол часа дворецкий не стал будить своего герцога, а погасив свечи, отправился спать сам.

– Проходите герр Литвинофф, – Яков посмотрел на стоящего у двери слугу, – Ганс, никого не пускай в кабинет до обеда.

Герцог повернулся к попаданцу и требовательно сказал:

– Садитесь и расскажите мне все!

– Ваша Светлость, человек не может знать все! Но я постараюсь рассказать то, что помню, и что вам будет интересно. Так получилось, не знаю это проведение Господнее, или просто шутка судьбы, но про вашу жизнь Ваша Светлость, я знаю немного больше, чем о других известных людях этого века.

– Значит, через 300 лет, обо мне будут помнить?

– Ваша энергия и талант создали среди лесов и болот процветающую страну, где даже подневольные крестьяне платят подати серебром, как жители вольных городов. Ваше упорство и прозорливость привели к возникновению колоний в двух частях света, приравняв маленькую Курляндию к Великим империям. И в то же время ваше нежелание защищать эти достижения с оружием в руках, или в коалиции с сильными мира сего привело к краху многих начинаний, в том числе и к потере колоний.

– Вы знаете, когда я умру? – Герцог дрогнувшей рукой налил себе вино, – это грех гордыни говорит моими устами, но я ничего не могу сделать с собой.

– Ваша Светлость, не смотря на все невзгоды и трудности, постигшие Вас и Курляндию в результате шведского вероломства, Вы проживете долгую жизнь и умрете окруженный многочисленными детьми в 1682 году. Это я могу сказать достоверно, так как именно об истории Курляндии писал небольшое историческое исследование, именуемое «Курсовая работа» во время обучения в университете.

– Меня изучают в университетах? – улыбнулся Яков.

– Нет, это была произвольная тема, и выбрал ее как исторический курьез основания колоний микроскопическим государством.

– Ну вот, герр Литвинов, то вы мне льстите, а теперь оскорбляете мою страну. Хотя конечно в чем-то вы правы. Как вас зовут герр Литвинов?

– Александр Николаевич, Ваша Светлость, но Вы можете называть меня Александр.

– Когда я участвовал в мирных переговорах в конце Смоленской кампании, я познакомился с несколькими русскими. Имя отца присоединяется только у людей дворянского сословия. Вы дворянин Александр?

– Разрешите, я расскажу Вам историю России и вашей страны до моих времен, и вам многое станет понятнее.

– Конечно, рассказывайте.

– Экспедиция Молленса на Тобаго закончится успешно, и он заложит форт Якоба и город Якобштадт, на западном побережье острова, на берегу бухты, которую он назовет Большой Курляндской. Торговля будет процветать. Вы будете закладывать новые корабли, и увеличивать объем торговых операций. В следующем году шведы нападут на Польшу, и 5 лет будет продолжаться война. Русские, поляки, шведы, имперцы, датчане, ваш родственник курфюрст Бранденбурга будут вести затяжную и разорительную войну. При этом победителей как таковых не будет. Для вас эта война закончится потерей половины флота и практически всех мануфактур, которые шведы разорят как конкурирующие предприятия. Также вы потеряете колонии, захваченные голландцами, после известий о подчинении Курляндии шведам и вашем заточении в 58 году. В 1660 году будет заключен мир. Вы с присущим вам упорством будите восстанавливать страну и воссоздавать производство. Курляндия снова окрепнет… Но уже никогда не достигнет той вершины, к которой она подошла в 1658 году. Колонии вернуть так и не получится. После вас Курляндией будут править ваши сыновья, но, к сожалению, ни один из них не унаследовал вашего трудолюбия и упорства.

В 1700 году разразится новая война. Россия, окрепшая после Смутного времени будет искать удобный выход к морю, для выгодной морской торговли. Молодой царь, которого потомки назовут Великим, будет строить флот, создавать новую армию, и ценой огромных потерь и перенапряжения всей страны, за 20 лет превратит Швецию, или как ее тогда будут называть «Северного льва» в обескровленную доходягу. Россия займет Ливонию и Ингерманландию. Император, как станут называть царя после этой войны, построит новую столицу на берегу Балтики. Тот самый Санкт-Петербург.

Границы Российской империи за двести лет расширятся от Або и Варшавы на западе, северного побережья Черного и южного побережья Каспийского моря на юге и до Японских островов и западного побережья Северной Америки на востоке. Протяженность империи по континенту составит 8000 миль.

Курляндия тоже войдет в состав России. Остзейские немцы и их потомки как трудолюбивые и просвещённые люди будут служить России в ее флоте, армии, а самые выдающиеся будут управлять страной как члены правительства.

В Европе за эти двести лет будут происходить сильные социальные изменения. Идеи меркантилизма, подстегнутые развитием научного и технического прогресса, потребуют целые армии свободных рабочих на мануфактуры и прочие промышленные предприятия. Противоречие между крупными землевладельцами, имеющих крепостные права на людей и классом торговцев и владельцами мануфактур привели к так называемым «буржуазным революциям» – следствием которых явилось свержение королевских особ, и отмена крепостного права во многих странах. В России Императоры, напуганные подобными перспективами, как бы отменили крепостное право, но реформы не были доведены до своего логического завершения, и в виду слабости последнего императора как государя и после двух практически позорно проигранных войн случилась буржуазная революция. Но она не решила накопившихся проблем, и переросла в социалистическую революцию. Это когда за свои интересы борются непосредственно работники мануфактур и крестьяне.

– Но это же восстание черни… Они не способны управлять государством! – Яков залпом опустошил бокал, и налил новую порцию.

– За 200 лет уровень образования очень сильно повысился. Дети многих зажиточных крестьян и рабочих могли получить хорошее образование. Да и даже среди дворян и буржуа имелись сочувствующие этим процессам, так как угнетение работников мануфактур на некоторых предприятиях приближалось к уровню самого откровенного рабства. С этой точки зрение освобождение крестьян Шведскими властями смотрится как прогрессивное и очень дальновидное мероприятие.

– Да уж. Прости меня, Господи, но как же тогда дальше жить? Если я завтра дам волю крестьянам, они же почти все разбегутся, а кто будет работать? А если им платить деньги как свободным людям, то прибыли резко уменьшатся.

– Ваша Светлость! Как говорит русская пословица, спешка важна только при ловле блох. Вы не притесняете крестьян, как это делали польские паны на востоке страны, и, в общем, крестьяне довольны своей жизнью. Но в дальнейшем, наверное, стоит подумать о наделении крестьян земельными наделами и превращении их в свободных арендаторов. Свободный человек, для своей выгоды работает в разы интенсивнее. Впрочем, в этих вопросах вы Ваша Светлость знаете больше моего, и я не могу вам что-то порекомендовать. Такие вопросы должны приниматься после долгих раздумий и согласований со всеми заинтересованными сторонами.

– А что вы хотели пояснить по поводу фамилии отца в вашем имени.

– Пришедшие к власти в результате социалистической революции декларировали всеобщее социальное равенство. От сюда и пошло наше поименованные по имени-отчеству. Кроме того, для всех стало доступно бесплатное образование, бесплатная медицина, общегосударственное владение землями и недрами страны. Арендные права на обрабатываемые участки земли или недр, или моря передавались рабочим коллективам – артелям. У них были свои названия, но в принципе по сути это артели.

– То есть хозяина как такового не было, – Кетлер задумчиво смотрел на вино в бокале.

– Как Вам сказать? Если во главе артели стоял человек предприимчивый, то хозяйствование велось на высоком уровне. А если в артель собирались ленивые работники, то и дело простаивало.

– А кто входил в артель управляющую государством?

– Комплектование этой артели осуществлялось отбором верных политической идеи и хороших хозяйственников. Но, к сожалению, за 80 лет во власти проявились черты семейственности, и отказа от идеалов в среде управляющих высшего и среднего уровня. В конечном итоге это привело к ослаблению страны и буржуазной контрреволюции.

– Ага! – Кетлер немного усмехнулся, – значит, проект черни провалился.

– Нет, Ваша Светлость. Любой строй, и любая власть имеет свои периоды зарождения, становления, могущества и упадка. Например, замечено, что королевские династии не существуют больше 300 лет. Я считаю, что страны, которые ставят как лозунг идеальные идеи вроде всеобщего равенства, или построения царства божия на земле, могут жить, но только при двух условиях – строгого воспитания членов общины, и отсутствия внешних захватчиков.

– Вы предлагаете мне начать строить идеальное общество?

– Нет, Ваша Светлость. Это Ваша страна и все в Вашей власти. Я и мои друзья имеем некоторые знания, которые могут быть Вам полезны. У нас имеются несколько вещей, производство которых, могут принести пользу во многих местах, и иметь коммерческий успех в других странах. Наше затопленное судно тоже является довольно передовым проектом корабля, и вместе с ним утонуло много ценного оборудования. Хотя некоторые вещи мы не сможем починить. Они сделаны узкими специалистами, и наших знаний может не хватить.

В дверь постучали. Появился Ганс, и громко отрапортовал, – Обед готов, Ваша Светлость!

– Ну что же, Александр Николаевитч, пройдемте, подкрепимся. А после обеда, вы с товарищами, если вы будете столь добры, покажете эти интересные диковинки, которые будут полезны во многих местах! – пошутил герцог, вставая из-за стола.

– Вот, Ваша Светлость, это и есть те вещи, которые могут быть полезны и являются в этом веке во многом недостижимыми образцами науки и технологии, – Литвинов махнул рукой на стол, с разложенными разнообразными предметами.

Первыми лежали вещи из сундука Перегудова: хронометр, секстан, барометр, бинокль, циркуль, транспортир, простая и логарифмическая линейка, астрономический атлас, атлас бассейна Атлантического океана, несколько отдельных карт и чертежи «Чайки» в тубусе.

Отдельно лежала кучка предметов из потайного отделения: командирские часы Перегудова, три связки ключей, заграничные паспорта, деньги бумажные трех стран – рубли, евро и доллары, монеты российские в ассортименте (случайно оставленные в карманах), банковские пластиковые карточки.

Затем шли вещи Шмидта. Набор плотника, состоящий из топора, пилы, рубанка, двух молотков, трех стамесок, рашпиля, струбцин, линейки с уровнем и коловорота. Инструментальный набор, включающий в себя набор сверл, как по дереву, так и по металлу, гаечные ключи, напильники, запасной круг точильного камня, штангенциркуль, фомку и небольшой мешочек с наиболее ходовыми размерами гаек, болтов и гвоздей. Заключала экспозицию механика инструкция по уходу и ремонту судового дизеля.

Следующая кучка вещей принадлежала Мусаеву. Стетоскоп, простой прибор для измерения давления, три ртутных градусника, полевой набор для операций в стерилизаторе, пять штук бинтов разной ширины в стерильной упаковке, жгут, набор для переливания крови, пара десятков одноразовых шприцев и россыпь пачек ампул и таблеток. Над всем этим гордо возвышалась полуторалитровая пластиковая бутыль со спиртом. Завершал медицинский набор «Краткий справочник тропических болезней».

Дальше на столе лежало «оружие» попаданцев – декоративные шпага и абордажная сабля и вполне настоящие пистолет-ракетница, с пачкой сигнальных ракет и три ружья для подводного лова. Там же лежали маски с ластами.

Заканчивали экспозицию продукты питания. Армейский паек, набор готовых концентратов супов, тушенка, банка рыбных консервов, зеленый горошек в жестяной банке, огурцы, маринованные в стеклянной банке, с закручивающейся крышкой. В дополнение к консервам лежал десяток картошин, головка чеснока, свеклина, пара морковок и луковиц. На сладкое присутствовал пакет с набором шоколадных батончиков, как с орехово-арахисовым, так и с кокосовым содержимым, и жестяная банка монпансье.

Пока Перегудов при помощи Литвинова старшего объясняли предназначение и примерное устройство навигационных приборов, сильно заинтересовавших герцога, в сторонке стояли Шмитд и Мусаев. Кирилл сидел на стуле у стены зала.

– Вроде и немного тащили, а как разложишь, так здорово смотрится, – сказал Шмидт.

– А я все думаю, если картоху сейчас посадить, клубни успеют вызреть, чтобы на следующий год семена были? – Мусаев ткнул пальцем в кучку картофеля, – все же наши сорта, не пример нынешним. Считай 400 лет селекции в плюсе.

– А черт ее знает. Сажал в конце мая, а копал в сентябре. Сейчас конец июня. Это считай на месяц раньше выкапывать придётся. Хотя если посадить где в теплом закутке, поливать, полоть, подокучивать, в общем, ухаживать как за розами, а не за картошкой, то может и вызреет, да еще и семена в ягодах даст.

– Петрович, подойди, – позвал Чапай.

Шмидт переместился к концу стола где лежали вещи Перегудова.

– Сережа, их светлость спрашивает сможем ли мы повторить приборы.

– Секстан, без сомнения, с барометром придётся немного повозится, но тоже вполне выполним. А вот с хронометром дел будет много и долго. Основные проблемы в точности обработки шестеренок, и в заводных пружинах. И если с обработкой деталей что-то можно сделать, то с пружинами я пока даже не представляю.

– А что с пружинами не так? – спросил Литвинов, переведя вопрос Якова.

– Часовые пружины делают из пружинной стали или из медно-никелевого сплава. Со сталью, все сложно, неизвестно сколько лет мы ее будем вымучивать. А с медно-никелевым сплавом загвоздка в никеле. Его тут, наверное, еще и не знают. И хоть мы с Чапаем служили всего в 300 километрах от целого города с названием «Никель», туда наверное сейчас и не доберёшься. Да и нет у нас геологов, чтобы этот никель отличить от гранита, мать его, – последнюю фразу, уже в пол голоса, добавил Петрович.

– Никель, никель… Я что-то такое слышал, связанное с медью… Но не помню. Нужно спросить у нашего специалиста по рудам Конрада Либке. Он наверняка знает, если даже я что-то такое помню… а где находится этот ваш город, с названием металла, – прищурившись, спросил Кетлер.

– На севере, на берегу Баренцева моря. Сейчас это, наверное, территория Финляндии, хотя я сомневаюсь, что там вообще кто-то живет. Саша, Мурманск уже был в это время? – спросил Перегудов переводящего Литвинова.

– Сомневаюсь. Максимум зимовье рыбаков. Кола там, наверное, уже есть. А может, и нет. Дикие места.

– А еще там что-нибудь кроме этого «никеля» есть, – продолжил ненавязчивый допрос герцог.

– В тех местах есть медь, железо, да много еще чего. А вообще, Ваша Светлость, в Финляндии очень много месторождений руд металлов. Вон на южном побережье недалеко от Хельсинки, сейчас это Гельсингфорс, богатейшее месторождение меди. А на самом севере Ботнического залива тоже богатое месторождение железохромовых руд. Это я еще со школы помню, – и то и это нам бы здорово пригодились, – улыбнулся Литвинов.

– Я ничего не слышал, о меди в Финляндии, очень, очень интересно! А хром – это тоже металл на вроде никеля? Хотя не отвечайте, поговорим потом в компании с Либке и более подробно. Но давайте показывайте дальше.

Герцог с интересом осмотрел все штурманские принадлежности, поохал над морскими картами, и совершенно «завис» над чертежами парусника.

«А это что», «а это зачем», «а почему так много», «а что вот это такое», «а почему мачты скошены» – десятки вопросов посыпались на Перегудова и Шмидта в переводе Литвинова. Герцог явно был «в теме», и вполне понимал пояснения, которые ему давали строители «Чайки».

– Да уж, это просто замечательно! Непременно надо показать это Томсену. Я даже предвижу как он начнет подпрыгивать возле стола, когда это увидит, – Яков заулыбался, и потер руки, – мой славный голландец всегда хвастает, что у нас самые передовые чертежи. А тут вот это.

– Ваша Светлость, может быть так сразу не стоит показывать голландцам наши секреты? – спросил Литвинов.

– А, не беспокойтесь, господа. Томсен Сивертс работает у меня с 38 года. Главный корабельный мастер уже больше курляндец, чем многие немцы, родившиеся здесь. Но мне кажется предстоит большая дискуссия с его участием, о новых приемах постройки кораблей. Но это все потом, потом, что там у вас еще!

Следующие предметы, вызвавшие повышенный интерес Герцога были банкноты.

После объяснения что это, и как оно применяется, герцог явно возбудился.

– И вот это сто талеров? – вопрошал Яков тряся банкноту с американским президентом, – Господи, я чувствую, что этот вопрос необходимо обговорить отдельно. Завтра, нет… послезавтра, Александр, вы обязаны рассказать мне о монетных дворах и банках вашего времени. И какие там еще учреждения занимаются изготовлением подобных денег! Все и насколько можно подробно!

– Сто талеров! – Герцог подбросил вверх бумажку и завороженно смотрел как она падает на стол, – сто талеров. И это даже не вексель… А, … эм… монета. Какая красота!

После этого, настала очередь вещей Шмидта. Он рассказал о сверлах, о быстрорежущих сталях, о двигателях, паровых и дизельных, о прокате и трубах. Герцог с интересом слушал его и задавал уточняющие вопросы, но время от времени бросал взгляд на зажатую в руке стодолларовую купюру. И губы герцога, при этом, шевелились, как бы произнося – «сто талеров».

Примерно такой же интерес Якова Кетлера вызвали антибиотики, способные бороться практически со всеми смертельными болезнями. Но заверения Литвинова и Мусаева о невозможности создать подобные препараты в ближайшие 10–15 лет, вызвали явное огорчение руководителя Курляндии.

Запрятав зеленую бумажку в карман, герцог подошел к «оружейной выставке».

– Это же надо, какой маленький пистоль, – сказал Яков показывая на довольно крупную ракетницу, – а как он устроен?

После этого проследовала лекция о развитии огнестрельного оружия, о бездымном порохе и инициирующих взрывчатых веществах, о динамите и тенденции развития боевого судостроения.

Тут же был распотрошён патрон ракетницы и представлено его содержимое с пояснениями.

– Давайте побыстрее закончим осмотр и пойдемте во двор, испробуем эту ракетницу, как раз уже начало темнеть.

– И что у нас здесь? – герцог смотрел на продуктовый набор, – это как я понимаю лук и чеснок, а вот это морковка. А остальное что?

– Вот эти сморщенные клубни – это картофель. После длительного хранения, они уже не имеют того вида, что был при уборке урожая. Но картофель имеет большое значение в питании, в нашем времени. Практически треть рациона человека приходится на картофель, или продукты из него, – Литвинов сморщил лоб, – его уже должны были завезти в Европу. «Потато», земляная груша. Его больше из-за цветов пока выращивают.

– «Потато», что-то такое слышал, – Яков со скепсисом посмотрел на картошку, – большое, говорите, значение… а он долежит до следующей весны?

– Боюсь, что нет, Ваша Светлость, – заговорил Шмидт, – мы с Мусаевым уже говорили о нем сегодня. Если вы распорядитесь, то необходимо посадить все растения, не только картофель, но и все остальное, что у нас есть, как можно скорее, и подобрать место наиболее благоприятное для выращивания. Тогда мы сможем размножить эти растения. Надеюсь до заморозков они вызреют.

– А вы разбираетесь в выращивании картофеля, герр Шмидт? Завтра я пришлю к вам садовника, и вы подберете место, и объясните ему тонкости возделывания этого «потато». В крайнем случае, перед заморозками пересадим все растения в кадки, и занесем в помещения.

– А что это за предметы, это тоже еда? – палец герцога указал на консервы.

Последовала лекция о продуктах длительного хранения, стерилизации и консервации, как процессах создания этих продуктов. Затем прошла вполне закономерная дегустация.

– Очень даже недурно! – Яков захрустел каперсом, лично добытым из стеклянной банки, – хоть и размер огурца вызывает вопросы. А говядина и селедка, да и горох из жестяных банок просто прелесть. Но я вижу сложности с получением железа такой толщины, да еще и лужения его оловом. А в стеклянных банках подобные мясные и рыбные консервы получить можно?

– Если подобрать сорт стекла, допускающего термическую обработку, стандартизировать размеры самих банок и подобрать материал крышек, создающих наиболее плотную закупорку банок. То вполне можно. Срок хранения будет меньше, чем в паянной банке, но и только, – подтвердил Мусаев.

– Замечательно! Однако, я уже весь в нетерпении. Александр возьмите ракетницу и пойдемте все во двор.

– Банг, шшшш, пуф.

Перегудов зарядил новый патрон, и протянул ракетницу Якову.

Но тот смотрел вверх. Три красных огонька медленно летели в вышине. Когда огни погасли герцог оглянулся, взял пистолет, поднял на уровень лица и аккуратно нажал на курок. В небе вновь зажглись огоньки. Проследив за ними, Яков постоял некоторое время задумчиво, затем отдал сигнальное оружие Чапаю и уверенно повернулся к дверям замка.

– Пойдемте ужинать, господа. Я предвижу что нам понадобится много сил, чтобы сделать, хотя бы малую часть того, что я увидел сегодня…

– А сделать это надо обязательно!

– Герр Шмидт, вас просит к себе их Светлость Герцог, – в открытой двери стоял мажордом.

– Хорошо, идем, – Сергей Петрович встал со стула, одернул робу, в которой они ходили последние две недели, и, выйдя из комнаты, направился вслед за Гансом.

– Добрый день, герр Шмидт, – Яков Кетлер указал вошедшему Петровичу на место справа от себя.

– Знакомьтесь, это Август Адлер, – герцог указал на человека, сидящего слева, – он занимается садами и парковым хозяйством в Митаве, и вообще увлеченный подобными вещами человек.

После взаимных приветствий герцог продолжил:

– В связи с тем, что у вас имеются новые, и надеюсь перспективные для нашего хозяйства растения, я решил привлечь самого видного в этом вопросе специалиста. А то, как мне представляется, у вас, Сергеи Петровитч, вряд ли будет время ухаживать за этими растениями в Митаве, особенно когда вы будете находиться в Болдене или Виндаве. Поэтому, сейчас Адлер проведет для вас небольшую экскурсию по своему хозяйству. А вы уже там сами договоритесь, что и как делать. А если у Адлера чего-то не будет, обратитесь к Гансу, я приказал ему во всем способствовать этому делу.

– Ну а после обеда, я снова жду вас герр Шмидт. Поговорим об изготовлении приборов.

После прогулки по парку и цветникам, устроенным для графини Шмидт и Адлер, завернули в замок, в комнату Перегудова, где находился провиант, ставший вдруг бесценным семенным материалом. Все было аккуратно собранно и отнесено к небольшому флигелю, стоящему в глубине парка, где собственно и располагалась «ставка» главного смотрителя парка и ответственных за черновую работу подшефных Августа.

– И в чем же ценность этих клубней, – Август продолжил обсуждение растений, разложенных на столе. Указательный палец показывал на группу картофелин.

– Я слышал, что при французском дворе вошли в моду цветы Картофеля, но про великую полезность его клубней, как-то ничего не слышал.

– Тот картофель, что выращивают при французском дворе, только на цветы и годится, – Петрович улыбаясь взял самый крупный клубень, и потряс им в воздухе, – а этот сорт способен дать до тысячи пудов клубней, с площади… эээ… в десятину… или…эээ…. 10 000 квадратных саженей, при должном уходе конечно. Кроме того, он способен расти и удовлетворительно плодоносить даже в Финляндии. Ну, само собой не на скалах и не самом севере, где кроме мха и лишайников вообще ничего не растет.

– Как растут свекла, морковка и чеснок с луком я прекрасно представляю, – Август также взял один клубень в руку и стал внимательно рассматривать, – а как это растет?

– Высаживается рядами на расстоянии…э… примерно одного фута в ряду и одного с половиной или двух футов между рядами. Из вот этих почек на клубне, которые называются «глазки» вырастают и побеги, и корни. Раскидистый куст высотой примерно тот же фут или полтора. Цветы белые или фиолетовые, с группой желтых тычинок, собранных внутри цветка. После цветения иногда завязываются ягодки. Из семян тоже получаются растения, и нам бы, по-хорошему, попробовать получить эти семена. Ну что еще… Когда ростки достигают высоты в треть фута картофель окучивают, чтобы будущие клубни лучше развивались, ну как сказать… нагребают вокруг куста кучку земли высотой с четверть фута. Высаживают в хорошо унавоженную почву, на глубину… э… пятой части фута.

И еще немаловажная особенность этого растения. Ягоды и позеленевшие на свету клубни содержат несильный яд. Но собственно позеленевшие клубни – отличный семенной материал, их даже специально зеленят перед посадкой.

– Герр Шмидт, а мы с вами не отравим народ этим «чудо» овощем? – Адлер аккуратно положил на стол клубень, который до этого держал в руке.

– Ну… В принципе даже вином можно упиться до смерти… Однако, вряд ли кто-то откажется от его употребления. А с картофелем все просто – не держать клубни долго на свету, и все. Не зелёный картофель совершенно безопасен. Проверено на тысячах людей и долгие года.

– Хорошо, где вы предлагаете его высадить? – Август подсчитал количество клубней, – 24 штуки.

– Срок посадки обычно – середина, конец мая. Если мы его сегодня посадим в грядку на земле, то, скорее всего, он не вызреет. Как и прочие наши растения. Поэтому, предлагаю посадить в небольшие бочки, чтобы осенью мы могли перевезти их в светлое обогреваемое помещение, или даже создадим к тому времени стеклянную оранжерею. Ну, соответственно бочка должна быть полтора фута в диаметре и примерно два глубиной, – Сергей Петрович привычно почесал затылок.

– Почву лучше жирную, унавоженную, и для лучшего развития клубней, добавить туда песок. Речной. Навоз лучше конский, двухлетний. Ну и поливать, когда сухо будет. Вместо окучивания, присыпать почвы горку. И все, пожалуй.

– Замечательно! – Адлер еще раз пересчитал клубни, и приступил к подсчету остальных овощей.

– Только что еще улик бы поставить, чтобы цветы опылялись.

– Что такое «улик»? – Август недоуменно оторвался от процесса пересчета чесночных зубчиков.

– Пчелиный дом, вроде это так по-немецки, – Петрович вновь почесал затылок.

– А… а вы считаете, что пчелы кроме сбора меда еще способствуют образованию завязи? Интересно…. Как бы это проверить, – главный садовод герцога задумался, – как-нибудь надо будет попробовать это проверить… У меня пчел нет. Но! Они имеются у моего хорошего знакомого, Эверта Брауна. Я думаю, он согласится одолжить мне одну семью пчел.

– Было бы замечательно, – Шмидт немного помялся, – может быть, начнем?

– Так, так… – Адлер охватил стол взглядом, – учитывая чеснок, лук, морковку, свеклу и картофель, у нас получится огромная клумба из кадок. Ну, да нам не привыкать к подобным мероприятиям.

– Янек, – слегка прихрамывающий помощник подошёл к столу, – сходи к Гансу и скажи, что нам понадобятся еще 30 больших кадок.

– А ты Виг, бери тачку и ступай за навозом к куче за конюшней. Брать только прошлогодний.

– Так, а ты Агна…

Петрович смотрел, как Август распоряжается своими помощниками, и внутри него сформировалось уверенность, что он передал семена в надежные руки.

После обеда Шмидт снова вошел в кабинет Герцога. Слева от хозяина кабинета, так же, как и утром, находился человек. Ермолка, пейсы и вселенская печаль в глазах приглашенного Яковом специалиста выдавали в нем типичного представителя еврейского народа.

– Присаживайтесь герр Шмидт, – Кетлер указал на стул справа от себя.

– Знакомьтесь – это Авраам Леви, он мои доверенный ювелир, и часто выполняет сложные заказы. Его мастерская лучшая в Курляндии, и надеюсь, совместными усилиями вы сможете наладить производство навигационных приборов, – Герцог побарабанил пальцами по столу, – я рассказал Леви о том, что вы с товарищами приехали из далекой страны, но находясь на службе у царя Московии, утопили яхту и теперь опасаетесь возвращаться в Россию. Кроме того, я предупредил Авраама о необходимости сохранять секретность со всем, что касается производства этих приборов, по крайней мере, первое время.

– Сейчас Сергеи Петровитч, принесите сюда секстан, хронометр и барометр. Вы расскажете об их строении и необходимых материалах для их производства. Ну а послезавтра, наверное, посетите мастерскую Авраама и оцените ее возможности в деле производства. Дом Леви находятся на Добленской улице. Но прежде чем идти за приборами, расскажите, как там дела у Августа.

– Мы начали высаживать растения в кадки. До обеда нашли половину нужного количества емкостей и заполнили их почвой. Ганс обещал доставить в замок оставшееся количество кадок к вечеру. Адлер и его помощники замечательно справляются с работой по посадке семенного материала, и мое присутствие там не обязательно. Как мне видится, Август прекрасно знает свое дело. Все что нужно я показал и объяснил, а с остальным он и его команда справятся.

– Ну что же, я рад, что дело налаживается. Несите приборы.

Когда Шмидт вышел Леви обратился к Герцогу:

– Прошу прощения у Вашей Светлости, но Вы, таки, полагаете, что изготовление этих морских приборов будет выгодно?

– Сейчас мы закупаем навигационные приборы в Голландии, – Кетлер встал и подошел к карте мира висящей на стене, – и с каждым годом потребность в этих приборах увеличивается. Вы, Авраам, несомненно, знаете о нашей колонии на Африканском континенте на реке Гамбия. А сейчас у меня появилась еще одна колония – на острове Тобаго в Новом Свете.

– Поздравляю Вас, Ваша Светлость, – Леви улыбнулся.

– Спасибо. Так вот колониальная торговля весьма прибыльна, но требует большого количества кораблей. Кроме того, мы регулярно строим как военные, так и торговые суда на продажу. И изготовление навигационных приборов будет являться необходимым мероприятием, как для нашего флота, так и для развития торговли судами. Кроме того, те приборы, которые сейчас принесет герр Шмидт более совершенны, нежели закупаемые нами в Голландии. И они будут успешно конкурировать с изделиями голландских мастеров, – Герцог повернулся к открываемой двери, – а вот и Сергеи Петровитч.

Шмидт аккуратно положил принесенное на стол. Затем достал из кармана две отвертки и плоскогубцы.

– Это секстан. Он наиболее прост в изготовлении, по сравнению с двумя другими приборами. Состоит из…

Демонстрация приборов, и их частичная разборка, не повредившая их работоспособности, заняла два часа. В ходе этого действа, были обсуждены потребности в материалах, доступных инструментах и примерный объем выпуска готовых изделий. Обсуждение цен и распределение долей при производстве Герцог предложил перенести на более позднее время, когда собственно все вопросы по комплектующим и материалам, и оборудованию будут определены.

Когда приборы были собраны, и шло обсуждение необходимости закупки станков в Голландии, в дверь постучали и появившейся мажордом объявил о том, что их милость Мельхиор Фелькерзам ожидает в коридоре.

– Очень хорошо, – Герцог обратился к Гансу, – пусть он еще немного обождет. Уважаемый Леви, на сегодня мы закончили, и послезавтра вы устроите экскурсию герру Шмидту по своей мастерской. Все возникшие после этого вопросы обсудите с Сергеи Петровитчем, а я попытаюсь их решить в рабочем порядке. До свидания Авраам.

– До свидания, Ваша Светлость, – ювелир встал с кресла, поклонился и направился к дверям.

– А вы герр Шмидт отнесите приборы и на сегодня можете быть свободны.

Вечером досточтимое семейство митавского ювелира Леви собралось на ужин. Авраам задумчиво глядел, как супруга накладывает еду и когда она села на свое место слева, так же задумчиво обвел взглядом всех членов семьи. Дальше от супруги сидела краса и гордость – 17-ти летняя дочь Далия. Справа располагался сын Ицхак. И хоть имя это означает «смех», подростковый возраст в 14 лет накладывал свой отпечаток – Изя был хмурым и молчаливым. Дальше по правой стороне сидел очень дальний, но все же родственник – Бен Ами Натансон. Соображения сохранения здоровья своего племянника вынудило уважаемого Брестского лавочника Моше Соломона отправить этого самого племянника, в Митаву к мужу своей двоюродной сестры – Аврааму Леви. Молодость и любовь не знают границ. Но польский помещик средней руки, чью дочь Бен Ами обучал латыни и немецкому, имел по этому поводу совершенно другое мнение. Леви пристально посмотрел на приёмного члена семьи. Как оказалось, молодой Натансон совершенно не был способен к работе руками. И помогать в семейном деле ювелира, не мог. Но природный дар или склонность к изучению позволили к 20 годам знать более-менее хорошо 6 языков. Кроме знания языков он прекрасно писал и считал, и это сделало возможным оставлять его в лавке в качестве приказчика и продавца ювелирных изделий, когда вопросы не касались действительно важных клиентов.

– Послезавтра к нам домой и в мастерскую придёт один интересный человек, – Леви закончил трапезу, в течение которой не сказал ни одного слова, – Герцог собрался изготавливать приборы необходимые для вождения морских судов, и считает это дело более выгодным, нежели ювелирное.

– Зовут его Сергеи Шмидт. И как мне видится он самый образованный механик, из всех, кого я встречал в жизни. М да…

– Он немец? – спросил Натансон.

– Нет. Не совсем… Если так, можно сказать. Он считает себя московитом. Но еще раз повторю, он очень образован. До того, как Герцог встретился со мной, Шмидт встречался с герцогским садоводом Адлером, и что-то там они делали важное.

– Но самое интересное, это как Герцог смотрел на этого человека, – Авраам поводил рукой в воздухе, подбирая слова, – как умудренный муж смотрит на молодую невесту…

– Он так хорош собой? – недоуменно спросила супруга.

– Нет, Яффочка, ему за тридцать, и он совершенно лыс… а почему ты это спросила? – Авраам посмотрел на супругу, за тем на покрасневшую дочь и на улыбающегося Бен Ами…

– Нет, о Господи, совершенно не в том смысле. Он смотрел на него как на источник будущей гордости, совсем как умудренный человек смотрит на жену, которая родит ему сына – наследника и продолжателя его рода и всех дел. Кетлер почему-то сильно заинтересован в этом человеке. Причем так, что он готов купить всю мою мастерскую хоть завтра. И нам придется с ним работать. При этом Сергеи Петровитч, как его называет герцог Яков, простой и общительный человек.

– Он дворянин? – спросила Далия.

– Нет… Но держится этот Шмидт с достоинством равным дворянскому. Иногда даже, кажется, что герцог Яков считает его равным себе. Ну, или он, таким образом, выказывает уважение его знаниям.

– Как бы то ни было, завтра с утра в доме и мастерской навести порядок, Яффа, приготовь хороший обед, а ты Далечка надень самое красивое платье.

– Абрам, ты собрался выдать нашу дочь за московита? – в очередной раз выразила недоумение супруга.

– Причем старого и лысого, – добавила дочь.

– Мы должны произвести на него хорошее впечатление, – Леви поднял глаза к потолку, – а там все в руках Господа.

– Проходите Александр, присаживайтесь. Представляете, я плохо сплю эти две ночи. Вчера я проворочался на кровати до самого утра. А сегодня мне приснился кошмар. Я обязан вам его рассказать.

– В начале сна я богат. Причем богат не просто, а сказочно, невообразимо! На свои деньги я скупил половину мира. У меня самая сильная армия во всем свете. Военные флоты других стран – просто карлики, по сравнению только с одной моей эскадрой, а их десяток. И вот в гости ко мне приезжает Крёз, – ну вы знаете, сказочно богатый древнегреческий царь. Но почему-то в чалме.

И вот у меня появляется неизбавимое желание похвастаться своими богатствами перед самим Крёзом. И я веду его в сокровищницу. Это целый замок во дворе моего дворца. Мы проходим в огромную комнату, в которой рядами стоят большие сундуки с открытыми крышками. А внутри них ворохом, с горкой, лежат вот такие купюры… – Яков достал из кармана сто баксов и помахал ими в воздухе.

– Я правильно назвал слово?

– Да Ваша Светлость, – сказал улыбающийся Литвинов.

– Ну, так вот. Я беру одну такую, в 1000 талеров, с моим портретом, и вручаю Крёзу. Он недоуменно смотрит на нее, трет пальцами, пробует на зуб, кладет на ладонь и … дует. С бумаги купюры как пыль сдувается краска, потом она сама складывается пополам и превращается в белую бабочку. Несколько раз складывает и расправляет крылышки, и вспархивает. И из всех сундуков начинают взлетать бабочки. Тысячи, сотни тысяч белых бабочек. Я недоуменно заглядываю в сундук, а там нет денег. Одни только бабочки. И в другом, и в третьем. Я мечусь между рядами этих треклятых сундуков, а из них все летят и летят эти белые созиданья. И тут Крёз начинает хохотать. Показывает на меня пальцем и хохочет. И я как будто усыхаю, превращаюсь в подобие муравья, а вокруг только громогласный хохот этого сказочного богача, и огромная метель из белых бабочек. И так мне становится обидно, за то, что все мои сокровища улетели, что я начинаю во сне плакать…

– И просыпаюсь… а по лицу текут слезы. Вот так, – Герцог печально посмотрел на бумажку с американским президентом, повернул ее другой стороной, затем сложил пополам и засунул в карман.

– Похоже, ваше сознание, или для простоты назовем душа, взволнованная фантазией о богатстве из нарезанной бумаги, предупреждает вас, Ваша Светлость, что такое богатство может закончиться пшиком. И она совершенна права. Многие государства были соблазнены этим приемом. Выпуская ничем необеспеченные бумаги, руководители разоряли своих граждан, купцов и само государство. Некоторые страны после этого переставали существовать, некоторые попадали в рабскую зависимость от других, более разумных и предприимчивых государств. А иногда такой прием использовали как оружие. Когда одна страна выпускала большое количество поддельных бумажных денег страны конкурента, причем хорошего качества, а потом тайно завозила эти подделки на территорию врага и портила этим всю вражескую экономику.

Но с другой стороны, если использовать купюры как неименные, но обеспеченные векселя – это очень удобный инструмент торговли и банковского дела. Главное – не перешагнуть грань, когда обеспеченная драгоценными металлами, или другим ценным имуществом «бумажная условно монета» превращается в безусловную цветную бумажку.

Практически вся экономическая жизнь в моем времени проходит под контролем банков оперирующими этими цветными бумагами. Можно сказать, я живу в век банков и связанных с ними финансовых организаций.

И даже вся жизнь простых людей в некоторых странах проходит в кредит от банка. Например. Молодая семья прибавилась рождением сына. Сразу нужны большие траты – на кроватку, пеленки, врачей, ну и много еще на что.

Вот на ребенка берут первый кредит. Потом стоит вопрос об образовании. Чем лучше образование, тем более высокооплачиваемая будет работа. Хорошее образование дорого. Молодой человек берет кредит на образование. С тем условием, что он будет его выплачивать, когда устроится на работу. Получив отличное образование молодой специалист устроился на работу. Заработная плата хорошая, но накопить денег не получается. Он платит кредит за обучение. Ему нужна машина, чтобы добираться до работы. Ну, скажем, если сравнить с этим веком, пока простая рабочая лошадь. Потом человек становится мелким начальником и ему нужна уже породистая лошадь. Для престижа. Она стоит гораздо дороже рабочей. Снова идет в банк. И берет кредит уже под залог этой породистой лошади. А потом этот человек встречает свою будущую супругу и собирается завести семью. Для семьи нужен дом. Он снова идет в банк и берет кредит на покупку дома, с условием его залога. А когда рождается ребенок, все начинается с начала, по тому что родители платят по два или по три кредита.

– А если что-то случается, и этот человек не сможет работать, тогда как? – спросил Яков задумчиво смотря в пространство.

– По большому счету, ему, если он не найдет другую работу, остается только уйти в том, что на нем одето. Все остальное заберет банк. По решению суда. Но я думаю человеку от этого не легче.

– И что все, вот так добровольно, записывают себя в кабалу к ростовщикам? – Герцог нахмурился.

– Это считается нормой жизни. Зачем долго копить на породистую лошадь, когда можно поехать на ней уже завтра? Ну а то, что она не совсем твоя, так это дело временное. Через пять лет будет твоя. И так во всем.

– Я конечно вижу, что такое ростовщичество прибыльное дело, но как-то это совсем не по-христиански отбирать у людей самое последнее, когда у них случаются трудные времена.

– Но, когда времена не трудные, ростовщик может быть не просто полезен, но и даже необходим. Допустим купец имеет какой-то товар, но сбывать его за морем гораздо дороже. Ему нужен корабль. Но у него только половина суммы, чтобы заказать строительство этого корабля скажем у вас, Ваша Светлость. Обычно в таких случаях купцы образуют компанию и складываются своими деньгами для приобретения корабля. Но у каждого купца может быть свой товар, и везти его надо в разные места, или допустим купец не хочет делиться прибылью с компаньонами, то же бывает.

Как ему быть? Не всякий ростовщик даст такую сумму. Нужен крупный банк. Лучше государственный, то есть очень крупный. Купец берет кредит. Заказывает строительство того корабля, который ему нужен. Верфи работают, принося прибыль. Получает корабль и начинает зарабатывать на нем деньги. Пока у купца все хорошо с коммерческими операциями, банк тоже приносит прибыль. Если купец не рассчитал своих сил, корабль достанется банку. Предупреждая ваш вопрос о возможной гибели судна, или другом происшествии, повлекшем потерю товара, скажу, что для таких сделок обязательно нужна страховка. Допустим если купец собрался участвовать в Треугольной торговле. Страховка может быть двух типов. Если корабль купца идет в составе конвоя Вашей Светлости, то сумма страхового взноса меньше, в связи и с меньшим риском от пиратов и ошибок навигации. А если купец решает осуществить такой поход совершенно самостоятельно, то страховой взнос гораздо выше. И страховая компания тоже должна быть значительной, чтобы не разориться в результате нескольких происшествий.

– Или давайте рассмотрим другой случай. Ваш сосед что-то не рассчитал и весной у него не осталось зерна на посев. И в данный момент у него нет свободных денег. Он приходит в банк Вашей Светлости, берет кредит, закупает зерно у Вашей Светлости, как у самого крупного зернопроизводителя и получает урожай. И возвращает кредит. Деньгами после продажи, или по более дешёвой цене, сразу зерном. И получается все довольны. Сосед вырастил хороший урожай, посеяв отличными семенами, а Ваша Светлость получила прибыль с полей соседа. Ну, а на непредвиденный случай можно подстраховаться, взяв в залог землю соседа. Как бы то ни было, прибыль будет обязательно.

– Александр, вы опять льстите, не нужно, – Яков снова достал стодолларовую купюру и повертел ее в руках, – вы знаете о Фуггерах?

– Да, конечно. Фуггеры разбогатели на поставках товаров Испании. И рост могущества испанской империи был и рассветом богатства этой семьи из Аусбурга. Можно сказать, что они банкиры эпохи конкистадоров.

– Шесть лет назад банк Фугеров обанкротился, – Яков пристально посмотрел на Литвинова.

– Я даже могу объяснить причину этого, Ваша Светлость, хоть и не знаю, что там было на самом деле, какую причину они назвали сами.

– Испания захлебнулась серебром и подавилась золотом из Нового Света. Поясняю. Из-за поступления огромного количества денег производить что-либо в самой Испании стало невыгодно. На внутреннем рынке цены на продукты и товары росли. И скоро закупать за границей стало дешевле. Да и зачем работать и зарабатывать, когда можно поехать в Новый свет и завоевать состояние? И огромное количество испанцев уехали. А империи нужны люди, для выращивания урожая, для работы на мануфактурах и рудниках, для производства орудий и оружия, для ведения войн. Когда мирное время все можно купить за золото конкистадоров. И Испания покупала. Зерно у голландцев, скупивших его в Польше. Изделия из металлов в Германии. Шелк и бумажные ткани из Венеции, перекупившей их в арабских странах. И так почти во всем. В это время Фуггеры и разбогатели. Но времена, когда золото текло полноводной рекой, начали проходить, а потребности только увеличивались. И Голландская революция, когда последняя кузница и житница испанской империи захотела жить самостоятельно, и череда войн подкосили финансовое благополучие Испанского колосса. А вместе с ним и Фуггеров решивших, что вложение денег в империю – беспроигрышный вариант. Но не в этот раз.

Скажем, если бы они вложили свои миллионы в промышленную и торговую империю голландцев, занявшимся всем остальным, кроме золота Нового Света, то они бы сейчас процветали. Но и время треугольной торговли и освоения мировых рынков эксклюзивных товаров вроде специй, и сахара скоро закончится. И начнется эра Промышленной революции. Голландия сделала первые шаги на этом пути, но и как Испания остановилась у одного дерева дающего дорогие плоды. Хоть они у этих стран были и разные.

– А вы предлагаете собирать фрукты со всего сада? – усмехнулся Герцог.

– Непременно, Ваша Светлость. Не стоит складывать все яйца в одну корзинку. Необходимо развивать и сельское хозяйство, и горное дело, и промышленность, и торговлю, и банковское дело, в конце концов. Кроме того, не забывать об армии и флоте, которые будут все это охранять и оберегать. Иначе лучше не начинать, – улыбнулся Литвинов.

– И делать все это надо на новом уровне. Чтобы каждое дело велось образованным специалистом. А для этого нужны школы, ремесленные училища, университеты. Необходимо развивать науки, чтобы преподаватели в этих училищах и университетах занимались не пересказом Ветхого завета на трех языках, а привносили в умы будущих мастеров самые передовые знания.

– Александр, где же набрать на все это денег и найти столько людей? Мне бы тоже всего этого хотелось, и я даже много делаю в этом направлении, но постоянно не хватает, то денег, то людей, – усмехнулся Яков.

– Деньги надо зарабатывать всеми доступными и законными способами, а относительно где взять столько людей… Не надо забывать, что Господь создал нас по образу и подобию своему, и все на этом свете дети Адама. И житель Курляндии и гамбийский чернокожий и московит, и краснокожий житель Нового Света, и пастух, и царь. Разными нас делает жизнь, и возможности получить знания и умения. И многие великие выходили из простолюдинов. А некоторые из благородных не стоят даже упоминания.

– Конечно не всем дано стать великими, но многие просто и не получают такой возможности в силу рождения, а могли бы. Например, многие женщины в наше время добиваются в некоторых областях гораздо больше мужчин. А в этом веке просто умеющая читать женщина – большая редкость.

– Ваши предложения звучат как объявление войны всем устоям! – засмеялся герцог, – а война это не мой метод. Поэтому, будем вводить изменения постепенно. Чтобы ревнители традиций успевали хоть немного привыкнуть к новшествам. Но вы так ничего не рассказали о монетных дворах вашего времени.

– Финансовыми вопросами государства занимается Казначейство, или Центральный банк, или Государственное Министерство. В каждой стране свое название. А иногда есть все три учреждения дополняющие друг друга.

Но вообще структура обычно такая. Государственный Центральный банк. Потом идут отраслевые банки – Внешней торговли, Аграрный, или Земельный, Промышленный и так далее. Эти банки могут быть как государственными, так и частными. Функции ростовщиков обычно выполняют сберегательные банки – работающие на ниве взятия денег в рост и кредитования непосредственно населения.

– А собственно монетные дворы принадлежат государству. Иногда это частные организации, но находящиеся под контролем государства. И выпускают эти монетные дворы собственно монеты, бумажные деньги и прочие ценные бумаги. Наиболее распространенная ценная бумага – государственное обязательство. Это такой вексель.

– И, как правило, с таких вот векселей и начинается танец бабочек. Например, богатое государства «А» имеет в хранилище 1000 пудов золота. Оно выпускает государственные обязательства, на определенную сумму, которые как бы обеспечены этим золотом. С небольшой доходностью. Их покупает государство «Б» с целью повысить свою экономическую устойчивость, получить прибыль и иметь обеспечение уже для своих ценных бумаг. Под залог этих национальных векселей государство «Б» берет кредит у коммерческого банка. А коммерческий банк в свою очередь берет кредит в государстве «С» у другого коммерческого банка под залог лежащих у него заложенных государством «Б» национальных векселей.

Таким образом, 1000 пудов золота, которые предположительно, лежат в хранилище государства «А» превращается, как минимум, в условные 4000 пудов золота, вызывающих вал коммерческой активности по всему миру. И это при условии, что операции проводятся по номиналу. А если предположить, что на каждом этапе производится наценка? Ценные бумаги выпускаются не на 1000, а на 1200 пудов, национальный банк страны «Б» в свою очередь, по ряду причин, выпускает векселя уже на 2000 пудов и так далее. И вот этот бумажный круговорот растет и ширится. Некоторые эксперты считают, что за те 60 лет, что наша мировая экономика отказалась от жесткой привязки денег и как следствие ценных бумаг к золотому эквиваленту, количество условных денег и их бумажных эквивалентов в виде векселей, платежных обязательств и прочих эрзацев, обеспеченных реальными материальными ценностями, не драгоценными металлами, а вообще всего, что можно продать, составляет всего 20 %. А остальные – белые бабочки.

– Господи, какой кошмар! Но ведь должен быть какой-то контроль.

– Наверное, должен. Но большие государства не любят, когда им заглядывают в карман. А без этого контролировать очень сложно. Да и правят миром в наше время по большому счету не государства как таковые, а кланы банкиров и промышленников. Более удачливые, чем Фуггеры. Они держали, так сказать, нос по ветру, и вкладывали свои деньги в разные корзинки и ставили на победителя.

– Допустим, вы Ваша Светлость решили вложить деньги в нейтралитет, заплатив за это всем значимым странам. Но шведский король, после длительных издержек, захотел взять все. А ваш родственник Курфюрст Бранденбурга вложился в армию, и законтрактовал 10 000 войска. Но его это тоже не спасло от Карла Х. Мало вложился, наверное.

– А вообще, по моему мнению, вкладываться надо в экономику и торговлю, а не политические игрища чужих государств. Тамплиеры, Фугерры и многие другие – яркий пример неразумности кредитования монархов или государств. Но и защита своих вложений должна быть достаточная.

– Да, да, знать бы только грань, когда она достаточная, а когда нет, – Герцог снова сложил сто баксов пополам и засунул их в карман, – а давайте-ка пойдемте, подкрепимся, Александр. А то эти денежно-бумажные страсти распалили во мне изрядный аппетит. Да и Ганс вот-вот зайдет, чтобы доложить о готовности обеда.

– До обеда вы настойчиво агитировали меня заняться банковским делом. Давайте поговорим об этом подробнее.

– Ваша Светлость строит торговую империю. Пока она маленькая, как и Курляндия, по сравнению, допустим с Испанией. Но если мерить уже с двумя колониями, то размер становится более внушительным. А если колоний станет больше, и Вы, к тому же, наладите торговлю колониальными и мануфактурными товарами с Россией, то никто не назовет ваше предприятие маленьким или несерьезным.

– А для проведения больших финансовых операций необходимо специальное подразделение. А еще лучше сразу запланировать несколько подразделений.

Первое, главное, наверное, лучше назвать Казначейством. Оно будет вести общий учет денег страны, определять общие правила ведения финансовых операций и осуществлять контроль за другими финансовыми подразделениями. Одна из частей Казначейства – монетный двор и типография ценных бумаг.

– Теперь подразделения. На начальном этапе, наверное, можно сделать их просто отделениями Бака Курляндии, и потом по мере роста развить в самостоятельные банки, а можно сразу делать полностью самостоятельные учреждения, – Литвинов на минуту задумался.

– Продолжайте Александр, я вас внимательно слушаю.

– Первый банк можно назвать Торговый, или Внешне торговый, или может быть Колониальный, это как вам больше понравится. Его предназначение заниматься финансовым сопровождением торговых операций с колониями и иностранными торговыми агентами. Специфика работы – знание иностранных языков, экономического положения стран – партнеров, соотношения курсов денег различных государств, наличие, потребность и цены на товары в разных странах и колониях.

– Следующий пусть будет Промышленный, или Мануфактурный, как сейчас называют промышленные предприятия. Его специфика кредитование развития различных мануфактур, рудников, кораблестроения и прочего подобного. Соответственно работники должны разбираться в этих вопросах.

– Сельскохозяйственный или Земельный. Предназначение – кредитование производства товаров сельского хозяйства и вопросы земельного залога. Ну, тут специфика понятная. Как я знаю, вы регулярно выкупаете земли подиздержавшихся дворян. И возможно позже придётся приобретать и перераспределять гораздо большие земельные угодья в Африке и Новом Свете. А специалисты землемеры и оценщики уже будут готовы, и так сказать набьют глаз и руку на просторах Фатерлянда, – Литвинов усмехнулся.

– В этом свете, действительно стоит создать такое подразделение, – Кетлер задумчиво смотрел на карту Курляндии, висящую на стене.

– Ну и, наверное, последний – Сберегательный, или Ростовщический, ну или… даже не знаю, как назвать. Специфика – работа с частными клиентами. Выдача ссуд или кредитов под залог имущества, взятие денег в рост, услуга хранения ценных вещей в хранилище.

– Вы считаете, что в этих вопросах мы сможем составить успешную конкуренцию еврейским ростовщикам, – засмеялся Яков.

– Государственный банк солидная организация! Свой клиент у него всегда будет. Если условия будут приемлемые как для дающих в рост, так и для берущих кредит. Но, я думаю, если к этому делу привлечь иудея, которого Ваша Светлость хорошо знает и может ему доверять, то готовый специалист уже будет. По крайней мере, он сможет обучить доверенных людей делу ростовщика. А то я, Ваша Светлость, пока никак не ориентируюсь в процентах ростовщиков вашего времени.

– А у вас какие были.

– Ну в последние двадцать лет экономическая ситуация в нашей стране была не очень благоприятная, поэтому ставки на кредит были в районе 20 %, а на рост можно было положить под 12 %, а до этого ставки были в районе 3–5% годовых. И в других странах со стабильной экономической ситуацией процентные ставки тоже в районе 3–5% годовых.

– Интересно. Ну а, как и когда вы предлагаете организовывать эти предприятия.

– К сожалению, я не являюсь специалистом в бухгалтерском деле. Поэтому как это все организовать, нужно определяться вам, Ваша Светлость и вашим советникам. Но как мне представляется, необходимо подготовить специалистов, которым вы сможете доверить свои финансы. А для их обучения можно пригласить банковских работников, служивших у тех же Фуггеров, или голландских специалистов, или кого-нибудь из предприятий хиреющего Ганзейского союза. Кроме того, наверное, понадобятся специальные преподаватели для различных банковских подразделений. Землемеры, оценщики имущества и ценных предметов, возможно корабельные и горные мастера.

– Ну, или на начальном этапе назначать этих специалистов на работу, и одновременно учить свои кадры.

– А вот с вопросом, когда все это начинать, все гораздо проще. Приглашать специалистов-преподавателей нужно уже сейчас, равно как и подбирать им учеников, а вот открытие самих учреждений надо отложить. Как минимум до второй половины 56 года, или первой половины 57, когда уже будет понятно, что и как происходит с Балтийской войной. А чтобы ситуация была для нас благоприятная, необходимо приложить определенные усилия.

– Значит, вы предлагаете мне начать войну со Швецией? – Герцог удобнее устроился в кресле и выжидательно посмотрел на Литвинова старшего.

– Да Ваша Светлость. Но не сразу и не совсем ту войну, что ведут здесь и сейчас. Возможно, не зная местных реалий, я буду изобретать велосипед…

– А что такое велосипед? – заинтересованно спросил герцог.

– О Господи! Простите, Ваша Светлость, когда я увлечен чем-то, то все время забываю, что сегодня неизвестны некоторые простые вещи. Велосипед это… Это… Это двухколесная телега, приводимая в движение силой ног ездока. Как Вам объяснить… Представьте ножную прялку… Гм… а сегодня уже есть ножные прялки?

– Да, Александр Николаевич, – хохотнул Герцог, – ножные прялки у нас уже есть.

– Вот. Принцип примерно тот же. Давя по очереди на педали, прикрепленные к крупной зубчатой шестеренке, посредством цепи мы передаем силу на вращение маленькой шестеренке, закрепленной на заднем колесе. А управление направлением движения осуществляется поворотом переднего колеса. Все это закреплено на раме, где нужно жестко, а где необходимо, то с учетом постоянного вращения. Ну и седло сверху, для удобства наездника.

– Оригинально… Вы с товарищами сделаете мне велосипед? – в глазах герцога промелькнула некоторая хитринка.

– Гм… Обязательно, Ваша Светлость… Но, если можно позже, после успешного завершения войны. Велосипед в том виде, что мы сможем сделать сегодня, это не средство передвижения, а скорее забава, для смелых духом, и … гм… неушибимых седалищем. Хотя для опытного всадника, наверное, терпимо. Если Вашей Светлости хочется испытать действительно незабываемые впечатления, и оставить свое имя в веках, проще будет сделать воздушный шар, – теперь уже Литвинов с хитрецой посмотрел на Якова.

– А что это за диковинка? – герцог даже немного наклонился вперед.

– Это приспособление для полетов в воздухе. Существуют две разновидности собственно шара – тепловой и газовый. Вы замечали, как дым от костра поднимается вверх? Вот, если собрать в достаточно легкую оболочку много теплого воздуха, то он начнет подниматься вверх, и потянет за собой то, что вы прикрепите к шару снизу. Обычно это легкая корзина, где может располагаться человек. Грузоподъемность шара зависит от его размера. Это тепловой воздушный шар. А газовый, использует свойство определенного газа, – водорода – это один из компонентов воздуха, подниматься вверх за счет своей легкости. Шар с одинаковой подъемной силой, у газового варианта гораздо меньше, чем у теплового, но его оболочка должна быть очень плотной и не пропускать воздух. Простейший демонстрационный образец теплового шара можно сделать из тонкой бумаги. Человека на нем не поднимешь, но спиртовую горелку он поднять сможет, и улетит миль на 10.

– А что нужно для изготовления шара способного поднять человека? – Герцог откинулся на спинку кресла.

– Для этого нужно много плотной, и при этом легкой ткани. Первые шары изготовляли из шелка. И шар должен быть размером примерно 18 кубических аршин. Для изготовления газового шара необходим сок Гевеи – растения произрастающего в Бразилии, и получение водорода.

– С таким количеством шелка возможны проблемы, – Герцог снова улыбнулся.

– Ваша Светлость! Не сочтите меня болтуном, но изготовление воздушного шара – это вполне реальное дело. И в наших условиях изготовление газового варианта возможно даже дешевле, чем закупка такого количества дорогого шелка. Я обсужу эти вещи со Шмидтом. Он в этом лучше меня разбирается, и возможно найдет более приемлемые решения. Но изготовление воздушного шара в современных условиях более чем возможно.

– Вы меня прямо-таки заинтриговали с этим воздушным шаром, – Герцог задумчиво уставился в пространство, – И мы его обязательно сделаем… Но пока давайте о более насущном – как нам воевать со Швецией, и избежать недовольство Польского короля.

– Если позволите, Ваша Светлость, я немного порассуждаю вслух.

Герцог молча кивнул.

– Повару, когда он утром точит нож, необходимо знать, что он будет сегодня готовить – легкий завтрак, или грандиозный пир на ужин, или и то и другое, и еще обед с изысканными яствами. То же самое и с правителем. Он должен точно знать какую армию и флот нужно держать минимально, так сказать для устрашения алчных взоров, и сколько необходимо войск, кораблей и прочего снаряжения для отражения полноценной армии вторжения или ведения наступательной войны на сильного противника.

Чем характеризуется военная экономика страны?

Во-первых – финансовыми возможностями. Это выплаты офицерам и солдатам профессиональной армии, возможность приобретения провианта и фуража на месте пребывания войск, способность докупить необходимое вооружение или продовольствие за пределами страны или нанять там же наемные отряды. Один великий император и полководец Франции, который в нашей истории завоевал всю Европу в конце следующего века – Наполеон однажды сказал: «Для войны нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, больше денег, в-третьих, ещё больше денег». Где-то он был прав. Пока не напал на Россию.

Во-вторых – мобилизационный потенциал. Это возможность данной территории предоставить будущих бойцов, способных к обучению ратному делу, и не имеющих важного значения в других направления хозяйства.

В-третьих – продовольственные запасы и потенциал. Современные войны длятся годами, а армии нужно кормить ежедневно. Поэтому, необходимы как текущие запасы, так и потенциал увеличения производства продовольствия, с учетом отвлечения части тружеников на военные цели.

В-четвертых – запасы оружия и возможности военной промышленности. Современное оружие дорого. Для уменьшения финансовых затрат страна должна производить его самостоятельно, и для обеспечения текущих нужд армии, и для возможного увеличения количества войск, в случае большой войны. А для этого нужны запасы в арсеналах, и возможности значительно увеличить выпуск военного снаряжения мануфактурами по потребности.

В-пятых – транспортные возможности, или как их называли в моем времени – логистика. Применительно к нашему вопросу – способность перемещения войск и сопутствующих грузов к месту ведения боевых действий в кратчайшие сроки и с минимальными потерями.

Все это должно учитываться правителем при создании регулярной армии и флота мирного времени и увеличение военных сил при вооруженном противостоянии с другими государствами. И одновременно такие подсчеты должны проводится относительно стран – потенциальных противников. С целью нахождения наиболее уязвимых мест.

А для правильности подобных подсчетов и знания реальных сил и устремлений возможного врага нужна полноценная разведывательная сеть. Это постоянные хорошо знающие реалии страны проживания собиратели информации – резиденты, и надежные перевозчики добытой информации – связные. А лучше, если в одной стране действуют две независимые друг от друга сети. Одна, как правило, под видом посольства или торгового представительства, а другая как у нас говорят «глубоко законспирированная». Это когда происхождение и деятельность резидентов никак не связанна со страной работодателем. Вторая сеть нужна для получения правдивой информации в случае провала или подкупа первой, или во время войны, когда посольства и торговые представительства не могут работать.

– На все это нужны деньги, – Кетлер достал из кармана новенький далдер и положил его на стол перед собой, – и мне кажется не такие уж и маленькие, если организовывать эти, как вы говорите «сети» во всех более или менее значимых странах.

– Иногда демонстрация силы или вовремя переданная взятка конкретному лицу позволяют избежать войны, несущей несравненно большие расходы. Только нужно хорошо знать какая демонстрация силы для данной страны будет являться действенной, и сколько и кому давать, как у нас говорят «на лапу», чтобы решение об отмене воинственных настроений было окончательным и бесповоротным, и не являлось напрасной тратой денег. Кроме того, зная прихоти и слабости «берущего» можно значительно уменьшить «взнос на мирное будущее». Представьте себе гибель в бою двух линейных кораблей. На деньги, потраченные, на их строительство, оснащение, и наем, и подготовку команд, можно организовать разведку во всех странах Европы, и даже, наверное, хватит на часть Азии…

– Александр Николаевич, в ваших рассуждениях имеется интересная информация, но многое я знаю и так, – Герцог крутанул далдер на столешнице.

– Просто я хочу вначале описать картину в целом, в общем, по всем аспектам, а потом определимся с конкретикой в каждых вопросах.

– Ну, в общем, так в общем… Продолжайте.

– Есть еще одно направление, где просто необходимо создание подобной сети. Яков Вильгельмович, как Вы смотрите на то, чтобы стать Великим Герцогом Ливонии?

– Ха, ха, ха… – Герцог прихлопнул в ладоши, – а я все ждал, когда же вы предложите мне Луну с неба! Все-таки, вы фантазер, герр Литвинов.

– Ни коим образам, Ваша будущая Великая Светлость – Литвинов встал и с улыбкой поклонился, – взятие Ливонии – это необходимый итог войны со Швецией. У русских есть поговорка – «Дорогу осилит идущий», а у китайцев есть поговорка – «Самый длинный путь начинается с первого шага». Да и вся ваша деятельность на посту герцога – яркий пример воплощения желаний в реальности. Главное ставить перед собой реальные цели, а не мечтать о «добыче Луны с неба». Хотя если говорить о Луне, то люди неоднократно бывали на ее поверхности. А впервые это произошло в 1969 году. Кстати, первый человек, посмотревший на Землю со стороны, был русский, а первый ступивший на Луну – американец.

– А кто такие американцы? – Герцог снова стал серьезным.

– Это жители страны, образовавшейся из английских колоний, севернее современных испанских колоний на Вест-Индийском континенте. Сейчас там только несколько голландских факторий. Но в результате уже близкой второй англо-голландской войны они перейдут в ведение англичан, и те начнут интенсивное заселение континента, со временем. Или нет… Как повернется история.

– Обязательно расскажите мне потом об этой второй англо-голландской войне, и колонизации Вест-Индии подробнее. А на досуге и о Луне поговорим, а пока давайте о Ливонии.

– Хорошо, Ваша Светлость. Давайте посмотрим, что есть сегодня Ливония с моей точки зрения. Это бывшая датская Эстляндия и Видземе, под управлением Швеции, Латгаллия под прямым управлением Польши, и Курземе, Земгалия и Селия под управлением Вашей Светлости и протекторатом Польши. Но основную массу помещиков-землевладельцев на этих территориях составляют немцы. И в армии Польши, и в армии Швеции существуют пехотные немецкие полки, или просто немцы, служащие офицерами. И давайте, Ваша Светлость, представим, что у остзейских немцев появилась объединяющая идея. Не вздохи о «старых добрых временах», а реальная мечта о немецкой Ливонии, со своей армией, флотом, университетами и ремесленными училищами. О Ливонии служащей торговыми воротами Великой Российской империи. И мечта эта будет подкреплена мудрым руководителем и своевременным советом немецкого дворянского парламента. А если своих сил не будет хватать, то гарантом невмешательства третьих стран станет военная мощь хорошо вооруженных полков нового строя России. И Москва будет относиться к Ливонии не как к стране, откуда надо вывозить зерно, дерево и деготь как это делает Стокгольм, а как к стране, населенной образованными, трудолюбивыми людьми, заботящимися о преумножении знаний и промышленном совершенствовании производства, великих мореплавателях и торговцах, привозящих драгоценные товары с другого конца света. Как Вам кажется, Ваша Светлость, сможет такая идея объединить остзейских немцев?

– Да Александр, Вы прямо сказку рассказали… Так бы слушал и слушал, – Герцог с грустью усмехнулся, – вы знаете о взаимоотношениях нашей семьи и рижских купцов, и магистрата?

– Да, Ваша Светлость. И про Вашего деда, и про торговые препоны, которые строят рижские купцы через магистрат и шведскую администрацию. Посредническая торговля русскими товарами сделала немецкое купечество в этом городе заносчивыми и неповоротливыми. Кроме того, Рига – коронный город Шведского королевства. Очень важный транспортный, или как бы сказали в моем времени логистический центр. И я думаю, ни шведы, ни магистрат не сдадут город без боя ни царю, ни вам, Ваша Светлость, даже если царь Вам его отдаст, что маловероятно, но возможно. Купцы и горожане, поверившие в единую Ливонию, под руководством Якова Кетлера, перейдут под вашу руку, а верящие в Швецию, или Рижские стены будут наказаны за неосмотрительность. Причем, как мне кажется, ни один талер этих господ не должен избежать наказания. Потому как война и ее подготовка дело довольно затратное, и оплачивать эти расходы должна проигравшая сторона.

– И какими силами вы собрались штурмовать Рижские стены? – лицо и глаза Якова были на удивление серьезны.

– Русские сейчас воюют с поляками. В этом году они возьмут с боем, или без боя Полоцк, Смоленск и другие меньшие городки. А осенью возьмут Лифляндские города Розиттен, он же Режица, и Люцин он же Лудза или как русские называют Лужа. К середине лета 55 – Вильно, Ковно и Гродно. Тогда же в войну против Польши вступит Швеция, и двойным ударом из Риги и Померании, за полгода, захватит практически всю не занятую русско-казацкими войсками часть Речи Посполитой. Впоследствии это назовут «Шведским потопом». Такой успех Карла Густова объясняется массовым применением кавалерии, и тем, что значительная часть польских и литовских воевод и знати добровольно переходили под его руку. Однако к концу 55 года шведские войска настолько восстановили против себя население грабежами и притеснениями, что практически повсеместно начались народные восстания против шведских интервентов.

Захватив Жемайтию, шведы разрушили планы царя о выходе к Балтийскому морю. И летом 56 года, когда против шведов воевала практически вся Польша, Москва начала военные действия против шведского королевства. Русские вторглись в Ингерманландию и взяли Нотебург и Ниеншанц. На нашем направлении сам Царь создал флот из лодок и барж и начал продвигаться вниз по Двине, сначала взяв Динамбург, а затем Кокенгаузен. В конце августа двадцати пятитысячная армия с осадными орудиями подошла к Риге. Но, не обеспечив блокаду с моря, и израсходовав практически весь порох в длительной, но безуспешной для целостности стен бомбардировке, армия отошла от города. А в следующем году началось разорение Видземе и Эстляндии.

– А что Курляндия? – Герцог сидел, откинувшись на своем стуле.

– Вы, Ваша Светлость, будете слать письма и посольства с целью заручиться нейтралитетом, со всеми воюющими странами. Причем польский король и московский царь дали свои письменные согласия, а шведский король только устное. Еще помню, что летом 55 года Вы уплатили контрибуцию в пятьдесят тысяч талеров за «мирный» проход шведского корпуса генерала Ливенгаупта в сторону Жемайтии.

– И что вы предлагаете? – обычно жизнерадостные глаза Кетлера приобрели устало тоскливое выражение.

– Всесторонне готовится к войне, Ваша Светлость. Карлу Густаву не нужна Курляндия Якоба Кетлера. У Швеции имеются собственные мануфактуры и коронный город Рига. Шведам нужно продовольствие, и колонии для сбыта товаров. И единственный способ превратить этого агрессивного хищника нападающего на ослабевшие страны в мирную страну, торгующую железом и медью – лишить его пропитания. Поэтому у Швеции необходимо забрать Ливонию. И Померанию. Но это я думаю, не совсем наша забота. Хотя, в свое время необходимо будет донести эту мысль заинтересованным лицам. Возможно подкрепив кредитом, или прямой помощью флотом.

Наша забота – поддержать Царя деньгами, оружием и продовольствием. А также создать логистические возможности по ускоренному продвижению царских войск к Риге. Обеспечить блокаду города с моря, не допустив или перехватив шведское подкрепление. А затем перенаправить царскую армию на захват Жемайтии. Тогда Царь сможет закрепиться в Литве. И между нами и Польшей будет царство Российское.

Кроме того, Ваша Светлость, если история будет двигаться по тому же пути, что и в мое время, то у Вас, Ваша Светлость есть еще как минимум год, чтобы все обдумать, и взвесить все «за» и «против». А связи с Россией необходимо всецело развивать. Ведь Царь прислал вам письмо, где объяснял свои планы относительно Польши и необходимости дипломатических отношений между вашими странами?

– Да, такое письмо приходило. Но все же меня терзают сомнения… Оставить подобные приготовления в тайне будет чрезвычайно сложно. И если Швеция или Польша что-то узнают, они легко разрушат наши планы, и устроят интервенцию.

– Возможно, я знаю выход. Подобные мероприятия называются «операция прикрытия». Колониальная программа расширяется за счет успеха Молленса на Тобаго. Все приготовления можно проводить под видом усиления колоний. Любому правителю понятно, что дело это затратное, и требует огромных вложений. Как деньгами, так и оружием, и людьми.

А «треугольная торговля» как раз и позволит заработать необходимые для военных приготовлений средства. И возможно с точки зрения христианской морали и человеколюбия перевоз мавров из Африки в Вест Индию для работ на плантациях и работорговля не является благом. Но это объективная необходимость, в связи с отсутствием устойчивости белых людей ко многим тропическим болезням.

Таким образом, необходимо в первую очередь начать создание запаса серебра на военные нужды. А для этого увеличить объемы колониальной торговли. Во-вторых – создание шпионской сети внутри будущей Ливонии и в других землях Швеции. И в-третьих – с осени 55 года начать программу по внедрению в умы немецкого дворянства идеи единой Ливонии возглавляемой Вашей Светлостью под протекторатом России.

А уже с этого года необходимо постараться наладить всесторонние отношения с Москвой, а особенно с дипломатом Ордин-Нащокиным. В основном именно этот псковский дворянин будет заниматься политическими и военными делами на нашем направлении.

Если Ваша Светлость позволит, то мы с товарищами обсудим наши возможности в деле подготовки военных мероприятий и доложим наши выводы завтра.

– Хорошо Александр Николаевич, давайте послушаем предложения ваших товарищей и обсудим более детально наши возможности и планы завтра.

– Ну, вроде герцог дает «добро», – Литвинов старший вошел в зал, где за столом сидели товарищи, – Теперь весь вопрос, что мы хотим вообще, и как это сделать в частности.

– Саша, давай, ты сначала как знаток истории выдай свои постулаты, а мы как специалисты дополним их в соответствующих направлениях, – Перегудов отложил циркуль, которым что-то вымерял на карте, лежащей на столе.

– Кирилл возьми лист бумаги, будешь записывать – Литвинов старший задумчиво посмотрел в пространство, – первое, пока не пиши, надо сформулировать все, а потом запишешь кратенько, и так – первое – чтобы жить долго и счастливо в 17 веке, надо быть кем-то с приставкой фон, или князь. Иметь деньги, чтобы содержать тех, кто будет защищать твой покой и процветание. Ага, это получается уже второе. Третье – продолжение второго. Армия и флот должны быть недорогими, как следствие, на сколько можно компактными, но при этом устойчиво победоносными. А как этого достичь? Технологическое превосходство и медицина. Первое сокращает затраты на массовом производстве дорогих в мирное время армейских и флотских игрушек, а второе позволяет сохранять жизни профессионалов, и соответственно снижает затраты на обучение новых. Это получается четвертое и пятое. Да к тому же развитая медицина пригодится нашим потомкам. Вряд ли тарелка еще раз сломается над нашей головой.

– Ну, медицину мы поднимем – Мусаев ухмыльнулся, – с нынешнего уровня её поднимет даже простое мытье рук с мылом. Как будем в фон-бароны выбираться? Вряд ли Яков Вильгельмович нам за здорово живёшь по имению подарит…

- Значит надо сделать Якова человеком способным дарить имения, с возведением в соответствующий титул. Причем и как человека, имеющего на это право, и как человека, имеющего эти имения для раздачи.

– Точно! Правильно говоришь! – Шмидт изобразил восторг, – Прямо сейчас пойдем и заберем пару-тройку имений, а то нынешние хозяева ни сном, ни духом, что они нам понадобились.

– Не злобствуй, Сережа, – Василий Иванович задумчиво рассматривал вино в бокале, которое где-то ухитрился раздобыть, – Пусть Саша огласит костяк, мясо мы навесим. И к тому же дорогу осилит идущий. В нашем положении главное выбрать правильный путь.

– Спасибо за поддержку «Товарищ Чапай», – Литвинов шутливо поклонился, – предстоящая война дает такие возможности. Но у нас три проблемы – Шведы, Поляки и Русские.

– Начнем со шведов. Швеция – страна северная с соответствующим климатом, и в основной своей площади пахотными землями не располагает. Практически все зерно закупают в Польше и России или вывозят из захваченных земель – Померании и Ливонии. Надавить на них – как это сделал Петр, и они превратятся в Швецию, которую мы знаем – скромная во всех отношениях страна. Основной способ давления – взять под контроль поставки зерна по морю и лишить собственного. Сбросить с восточного побережья – это наша с Россией задача, и с южного – это пусть родственник Якова – курфюрст Бранденбурга старается. А сам по себе или в ассоциации с поляками, нам собственно фиолетово.

– Поляки. Если мы будем сидеть тихо, и не повлияем на известную историю, то к лету 56 года Польша как таковая – страна, захваченная интервентами практически полностью, и разоренная. В случае быстрого взятия Риги и пере нацеливания царского войска в направлении Жемайтии и других земель Великого княжества Литовского, до подписания перемирия с поляками – Польша будет практически нейтрализована. А между нами и воинственными панами будет кусок России в виде подвластной оной Литвы.

– Ну и собственно русские, или как их тут именуют московиты. Нынешний царь к нашему Якову Вильгельмовичу относился более чем лояльно. Но воспитан на принципе – что взял, то мое, а что не мое, то нужно взять. Как, впрочем, и большинство руководителей того/этого времени. Поэтому и на уступки пошел только когда застопорился с Ригой. Самое трудное место во всей нашей авантюре – заключить выгодный и для Курляндии, и для России договор о территориях и привилегиях. Кто за что отвечает и сколько кому за это платит.

– Я пока совершенно не готов говорить по этому договору – не знаю желаний нашего благодетеля в этом направлении и московских реалий. С Кетлером мы обговорим все возможные варианты и нюансы, а вот с русскими… Вроде Ордин-Нащокин, один из полководцев Царя, мужик толковый. Надо с ним пересечься под видом посольства. Может до чего путного, и договоримся к обоюдной выгоде. Ну а если и для государств будет польза, тогда – совсем хорошо. Наш козырь в переговорах с местными русскими – наличие флота и фуражные запасы, так сказать по месту первой необходимости. Флот – это возможность быстрой переброски войск по морю. Остальные гарнизоны шведов на побережье – по сравнению с Ригой – совершенно незначительные. А если наш герцог соберет тысяч 7 войска, то с этими населенными пунктами мы справимся сами. И будет где имение получить соответственно. Фон Перегудофф – граф Эзельский или фон Шмидт – Барон Ревельский.

Друзья дружно заулыбались и забалагурили.

– Ага, Петрович дефис Ревельский – барон, – Мусаев хлопнул по плечу Шмидта.

– Фон Муся тоже звучит, – не остался в долгу Сергей Петрович.

– Один из главных вопросов всей кампании, – Литвинов призвал всех к тишине поднятием руки, – как сделать нашу деятельность безубыточной для герцога в ближайшие 5 лет, и прибыльной для нас. Потому как Яков Вильгельмович хоть человек и просвещённый, и где-то может быть даже альтруист, но талеры считает четко, и захребетников терпеть не будет. К тому же война, не приносящая прибыль – война, проигранная изначально. А как эта прибыль будет получена – непосредственным грабежом и аннексиями или продажей оружия всем сторонам – это уже дело десятое.

– Мы флотские люди в деле заработка предрасположены к пиратству, – Перегудов отсалютовал бокалом и допил вино, – а на государственном уровне этот процесс именуется – «приватирство» или «каперство». Царю понадобятся корабли, а командам нужны деньги. Вот и совместим нужное с полезным. Брать корабли, и продавать их Якову оговорив заранее условия, а тот в свою очередь, будет спекулировать ими собственно с Царем, выменивая на товары и преференции. Думаю, за 25 процентов от стоимости корабля в звонкой монете, наша команда шведов на лоскуты голыми руками порвет. Главное мужиков не обижать и под линейные корабли противника не подставляться. Соответственно нужны эти отчаянные мужики и специализированные корабли. В качестве корабля подойдет пополневшая тонн до 150–180 «Чайка». А вот где удальцов набрать привычных к морскому разбою и лояльных по отношению к нам – это вопрос.

Литвинов потер подбородок и задумчиво предположил: – За год, наверное, можно будет стружных казаков законтрактовать с Сечи, или даже лучше с Дона. Яков Вильгельмович надеюсь на это дело кредит выдаст, под будущие прибыли, – О… Будет чем и о чём с Ордин-Нащокиным совместный гешефт творить. Хороший боярин за откат чего хочешь продаст. А тебе сколько надо?

– Ну, давай считать. Стопятидесятитонной шхуне собственной команды надо человек 15, это с артиллеристами. Значит, боевое подразделение она может нести человек 120–150, а если длительно, то с сотню. Допустим, действовать «Чайки» будут двойками. Ну, двоек десять надо на побережье. Но для начала, наверное, и 10 кораблей хватит. Это 150 матросов и 1000–1200 абордажников, лучше полторы тысячи, с учетом опасности производства.

– Вася, тысяча человек это ну уж очень здоровая банда. Даже если герцог профинансирует контрактование такой тучи народа, то перемещение этой толпы заинтересует всех и каждого – куда эта стая товарищей путь держит, и где они займутся экспроприацией чужого добра.

– Ну хорошо, давай так, – Чапай побарабанил пальцами по столу, – Выпишем человек 300 донцов, но попросим самых умелых, ходивших в 3–4 похода. В качестве легенды, кстати, можно сказать, что набираем их в боевое охранение торговых кораблей герцога. Здесь на месте назначим их инструкторами. А в качестве курсантов наберем местных из подневольных. Я думаю, за отпущение на волю, с последующим получением земельного надела, и дополнительную стимуляцию в твердой оплате за трофеи, в абордажники половина мужского населения соберется.

– Кстати, это мысль. Эдаким способом мы те самые семь тысяч пехоты наберем, а то и десять, – Литвинов даже потер руки в предвкушении решения сложного вопроса.

– Думаешь, Кетлер согласится вот так запросто отдавать крестьян с земли, да и еще раздавать им волю? – Шмидт покачал головой – это же против всех феодальных традиций. Здесь воюют господа и приближенная к ним дворня. А дело пейзан – выгребать навоз из хозяйской конюшни, и удобрять им барскую землю.

– Непростые времена должны порождать сложные решения, а этих самых господ можно в офицеры, и капитаны кораблей на обучение, – Литвинов посмотрел на сына – во, а, чтобы не было лишних подозрений набирать будем вьюношей вроде моего, или постарше. А через два года получим вполне себе специалистов.

Мусаев поднял руку.

– Я, наверное, тоже в этом ключе выскажусь. Мой вклад в дело заработка на войне. Если подготовить военных медиков, то их, наверное, вполне можно продавать в войска. Лучше в наши. По военному фельдшеру на корабль или роту пехоты. Только медицинские наборы надо будет на всю ораву делать – это Петрович уже к тебе.

– И секстаны, и оптику, и прочее оснащение для кораблей, да и сами корабли, – Перегудов подмигнул сидящему рядом Шмидту.

– Ага, а платить за все будет дядя Яша? – Шмидт обвел всех взглядом, – А он не скажет, что у нас запросы на реальные деньги – ого-го, а предстоящие победы над местным гигантом – чисто гипотетические.

– А мы ему про «Консепсьон» расскажем, – все повернулись в сторону Кирилла, – а что, примерное место мы знаем, достать в принципе сможем. Если в будущем году сходим на Сильвер-банку, то денег хватит на десять армий.

– Да, соблазнить этой грудой драгметаллов можно кого угодно, – Чапай нагнулся и достал из-под стола бутылку, – но до успешного окончания войны, я думаю, нам не стоит отлучаться на Карибы. Дел, и я надеюсь, денег хватит и здесь. Но в качестве дополнительной гарантии нашей ценности, обеспеченной знаниями будущего это, наверное, сгодится. А еще в заклад пойдут алмазы южной Африки и селитра в Чили. Ресурсы более чем стратегические, но без нас, и всесторонней подготовки их не добудешь.

– Кстати, – Литвинов старший привстал с места, и хлопнул себя по лбу, – мы сможем сэкономить Якову Вильгельмовичу кучу денег, если отговорим его от «Австралийской экспедиции». Только сейчас вспомнил. Он просто грезил Австралией – далекой неведомой страной полной сокровищ.

– Не время для Австралии, Родина в опасности, – Мусаев попытался изобразить плакат «Родина Мать», одновременно пододвигая свой стакан ближе к Перегудову.

– Согласен, – Литвинов совершил подобную манипуляцию, – ЮАР гораздо ближе, и многократно проще. Особенно учитывая, какая опорная база на Гамбии у нас имеется. Насколько помню, до золота и алмазов ошивающиеся сейчас там голландцы и португальцы еще лет 200 не доберутся.

– Так что, не нужен нам берег Австралии, нам берег роднее в ЮАР, – Мусаев пододвинул к себе уже наполненный стакан.

– Итак, подведем итоги, товарищи попаданцы, – Чапай разлил вино в стаканы Литвинова и Шмидта, – Стратегические цели. Расширение Курляндии. Кстати Саша, до каких пределов ее можно расширить, чтобы Царя не злить?

– До границ Ливонии. Это Латвия и Эстония нашего времени. Только Ригу надо будет отдавать – это священная корова, которую должен по ранжиру доить сам «Царь-Амператор». И крупные города по Двине-Даугаве тоже, скорее всего, перейдут в царское подчинение. Но тут уже как договорятся наши высокие договаривающиеся стороны.

– Ну, значит, во время или после расширения легализуемся как люди первого сорта для данной местности и времени. Получаем дворянские титулы с соответствующими бумагами и наделами земли для кормления потомков.

Пути достижения – по возможности незаметная подготовка к активным действиям, при создании благоприятной обстановки в 1656 году.

Направления. Саша Литвинов – подготовка армии. Ты у нас лейтенант запаса, хоть и «пиджак». На тебе также политика и дипломатия.

На мне флот и все флотское.

На Володе медицина и фельдшерские курсы. Кстати Саша говорил, что тут чума частый гость. Подготовка и проведение карантинных мероприятий тоже на тебе.

– А куда же я от этого денусь.

– Далее, Петрович – на тебе обеспечение снаряжением и оборудованием всего этого… или всей этой компании для проведения кампании «Шведы нах Хоум».

– Ну а ты Кирилл учи титульный язык, смотри, как отец делает политику, а когда будем набирать кадетов в Приватирский флот, поступишь в мое распоряжение. Будущее за флотом.

– Капитан, у меня вот какая мысль появилась, – Шмидт привычно почесал затылок, – если герцог решил идти «ва банк», то может тренировочные базы организуем в Павилосте, Кетлер его вроде Сакенгаузен назвал. Там речка довольно глубоководная, и Акменьрага, всего в 5 километрах. В наше время – это страшная дыра, а в это время, наверное, вообще Хацепетовка. Зато по морю, что в Вентспилс, что в Лиепаю – полдня – день хода. И до «Чайки» рукой подать. Будем регулярно плавать на рыбалку – за оборудованием.

– Саша, как на это предложение отреагирует наш дорогой Якоб Вильгельмович.

– Ну, это можно узнать только у него. Давайте так – каждый сегодня составляет примерные потребности, наверное, пока в объектах, и материалах. Сколько домов нужно для навигаторской школы и военного училища, казарм для абордажников, и прочих учреждений по профилям, сколько чего на корабли и вооружение для всего этого. А завтра в обед порадуем гросс босса перспективным планированием.

– Хорошо. Тогда работаем и ждем завтра. – Подвел итог Перегудов.

– Вот зашел на ночь глядя, – Литвинов присел на край кровати, – сегодня утром, когда говорил с Яковом Вильгельмовичем о большом и важном, речь зашла о воздушном шаре…

– А про слонов у вас речь не заходила? – хмыкнул Шмидт.

– Про слонов… Слушай, а это идея! Построим зоопарк, первый в Европе! Корабли ходят и в Африку, и в Америку, навезти можно кучу всего и всякого. А смотрителями индейцев и мавров поставить, в качестве дополнительного экспоната.

– Ты мне тут вместо колыбельной зоологические лекции собрался рассказывать? У меня и так голова пухнет, дождёшься, что я тебе шар из трех пальцев сконфигурирую…

– Ну ладно, ладно… Смотри. Воздушный шар – это прорыв в сознании. Братьев Монгольфье будут помнить века. А если шар соорудит… гм… герцог Яков, и первым облетает его, как ты думаешь, наш авторитет в его глазах приобретет достаточную высоту, чтобы все прочие наши начинания получали зеленый свет? А то пока мы только «диковинки» показываем, да разговоры разговариваем.

– Ну, ежели под этим углом, то конечно без шара нам никак, – засмеялся Шмидт, – ну ладно, давай посмотрим, что нам для этого нужно…

– Я Якову рассказал про монгольфьеры и газовые шары. Но для первых нужен шелк, который сейчас стоит практически на вес золота, а для вторых водород и плотная оболочка. А без резины такую оболочку не сделаешь, – протараторил Александр, пока Сергей морщил лоб.

– Первый шар мы сможем сделать сразу, как только доберемся до «Чайки», – Петрович привычно почесал затылок, – смотри – паруса у нас «дарконовые», а это считай готовая оболочка. Сшить и проклеить швы. Горелку сделаем из паяльной лампы, ну, по крайней мере, модернизируем ее по возможности. Бензин в трюме в канистрах был. Если его не унесло, то на пару полетов хватит. Весь вопрос, где взять столько клея, чтобы швы проклеить на оболочке. Можно конечно и смолой сосновой промазать, но все же лучше что-нибудь на резиновой основе.

– Вроде одуванчик среднеазиатский «Кок сагыз» дает каучук. Его даже промышленно культивировать собирались, пока синтетика не поперла.

– Нет, это не вариант. До Бразилии быстрее получится. Нужно что-то здесь и сейчас. Может с простым одуванчиком похимичить?

– Слушай, а тебе гуттаперча не пойдет? – Литвинов с надеждой посмотрел на Шмидта.

– Гуттаперча? Вещь для клея отличная. Из нее даже изоляцию для глубоководных кабелей делают. Но ее ведь тоже из тропических растений получают… Или и здесь что-то растет? Только учти, что нужно килограмма 2–3. А если получится использовать, то добывать придётся вообще в промышленных масштабах.

– Ну не знаю, на сколько можно создать промышленные объемы добычи, но эту самую гуттаперчу можно получить из Бересклета.

– Это декоративный куст с красными ягодками, что ли? – Шмидт с недоверием покосился на Литвинова.

– Ну, извиняй, что читал, то и говорю. Получали раньше эту субстанцию из коры корней и листьев. А как – это не ко мне.

– Надо к этому разговору Мусу подключить, он с химией всякой экстракционной больше нашего знаком, – Петрович снова почесал затылок, – может, заманишь его к нам на огонек?

– Да я по пути к тебе заглядывал в его комнату, нет его у себя.

– Да? Ну ладно. Вопрос, в принципе решаемый, было бы из чего, а как уже придумаем.

– Подведем кратенький итог, – Александр начал загибать пальцы, – материал для оболочки возьмем с парусов, горелку сделаем из паяльной лампы, горючее на первое время имеется, а потом Муса наготовит, он что-то говорил о светлом будущем торфохимии в отдельно взятом колхозе, с клеем определимся по ходу дела, корзину и сеть с канатами смастрячат местные умельцы. В общем, дело за малым – добраться до «Чайки», и заняться добычей нужного и полезного.

– Как-то надо высчитать объем шара, для определенной нагрузки. Я эти формулы может и знал, когда, но однозначно не вспомню. Нужны опыты. Ты все это затеял, вот тебе и лепить летающую модель из бумаги, – Шмидт захихикал, – а, чтобы лавры первооткрывателя и естествоиспытателя были заслуженными, придётся подключить к этому делу Якова Вильгельмовича…

– Да, Герцог конечно уже давно не мальчик, но ему, наверное, и самому будет интересно, тем более, если в итоге он полетит на настоящем, – Литвинов вскочил и заходил по комнате, – слушай, здорово! А то я шелк, каучук из Бразилии… Лепетал как малолетка перед герцогом, а ты раз, два и все за пять минут продумал.

– Ну, это-то ерунда. Из местных материалов шар будет делать гораздо сложнее. Хотя если твой бересклет сойдет за источник гуттаперчи, то пропитку для оболочек сделаем, а водород Муса нахимичит.

Шмидт зевнул, и посмотрел в окно, – слушай Александр Николаевич, а давай ка спать, пока тебе в голову, еще какая гениальная хрень не пришла?

– Ну ладно, ладно, – Литвинов подошел к двери и взялся за ручку, – дрыхни, господин почти Монгольфье…

– Иди уже, острица средневекового прогресса, – Шмидт потянулся и погасил свечу, стоящую на столе у кровати.

Рано утром Литвинов зашел в комнату Перегудова.

– Вася, ты Шмидта не видел?

– Да нет еще, я из комнаты даже и не выходил, как встал, а что такое?

– Вчера помнишь, говорили о вербовке крестьян в армию и флот? Шмидт еще возражал, что никто рабочую силу отдавать не будет. Как засыпал, подумал, а не провести ли нам в связи с этим сельскохозяйственную революцию путем внедрения механизации аграрного труда.

– Ты трактора, что ли собрался руками Петровича клепать? Он и без того будет занят выше крыши…

– Нет, просто внедрить сеялку, косилку и жатку на конной тяге, а если фантазия позволит, то и молотилку на тока. А так получится, что мы безболезненно изымем из сельхоз производства до трети самых боеспособных мужиков, практически без ущерба для урожая.

– Мне кажется, что ты от Сережи слишком много хочешь. Хотя может и выйдет чего. Я так понимаю механика там не сложная. Но это, конечно, только он может сказать.

В это время открылась дверь и в комнату вошли Мусаев и Шмидт. Последний улыбался во весь рот и косился на Мусаева, имевшего совершенно неопределяемое выражение лица.

– А… Саша ты здесь… Ты не мог бы одолжить мне далдер?…

При этих словах Мусаева Шмидт заржал во весь голос и схватился за живот.

– Осталось всего три, а герцог на кошт нас еще не поставил, зачем тебе?

Шмидт покраснел и сложился пополам.

– Помнишь вчера приходил этот долговязый Ганс – мажордом…

– Ну да после обеда, ты вышел, а потом за Сережей вернулся.

– Вот. Там девушка Грета, из служанок, ухитрилась вывихнуть коленную чашечку. Колено распухло, и, я так понимаю, здорово болело. Мало того, что девица не могла выполнять свои должностные обязанности, – Шмидт упал в кресло и захрюкал от смеха, – так она еще и изводила всех своими стонами. А местный костоправ убыл в соседний замок на родовспоможение, и ожидается назад минимум через три дня. Вот меня как ближайшего специалиста и пригласили. Накапал ей общей анестезии 100 грамм местной огненной воды, вправил чашечку и наложил тугую повязку. Вечером пошел снять повязку и посмотреть, как там все обстоит, но осмотр перешел… эм… в «Corpus simbioticum».

– Куда перешел? – спросил Чапай, при этом Шмидт начал сползать с кресла, издавая нечленораздельные звуки.

– В «дружбу организмами», это с латыни… Ага, а утром Гретхен стала что-то лопотать, нежно, но весьма настойчиво. И даже не поленилась сходить за Сережей.

– И чего она хотела?

– Це… це… цел… ковый – раздалось от кресла.

– Ну, Володя, это она должна была тебе заплатить за лечение.

– Как перевел Петрович, она и заплатила тем единственным, чем может отплатить девушка в подобной ситуации. Но! Цитирую: «В связи с тем, что господин воспользовался правом первой ночи, он должен оставить девушке подарок, в размере одного далдера, а иначе она будет апеллировать к своему господину – Герцогу».

– Это она тебя шантажирует что ли, – спросил Перегудов, при этом от кресла снова раздалось хрюканье, но стало понятно, что Шмидт уже выдыхается.

– Сережа спросил ее в лоб – а не запросит ли она еще после получения «подарка», под страхом разглашения произошедшего. На что Грета, ответила, что она девушка честная, а нарушителя традиций ждет понижение статуса, порка и перевод на черновые работы.

– А после этого она подошла к нашему «Казанове», – Шмидт снова сел в кресло, утирая слезы, – и поцеловала его со словами, что он самый нежный и добрый на всем свете доктор. И, что она верит, что он настоящий рыцарь. И пошла по своим делам, а мы пошли сюда.

Литвинов и Перегудов взглянули друг на друга с некоторым обалдением от услышанного.

– Саша надо выдать денежную единицу в поддержание традиций, и укрепления взаимопонимания трудящихся масс, – все четверо засмеялись, и новенький далдер перекочевал в руку улыбающегося, но по-прежнему находящегося в состоянии тихого ошаления доктора.

– Слушай Сергей Петрович, – Литвинов старший обратился к отдышавшемуся после гогота Шмидту, – я тут ночью чего подумал – надо сделать косилку и сеялку на конной тяге.

– Саша, может попросить герцога, чтобы он тебя запер где-нибудь в подвале, для всеобщего спокойствия. А то только про шар нагородил, теперь сеялку ему конструируй. Я еще не определился из чего пружины для хронометра делать, а ему уже сельхоз технику подавай. Так дело не пойдет. Надо составить приоритетный список. И пусть Герцог решает, что ему и всем нам надо в первую очередь, а что подождет, гм… до конца войнухи. Вот лучше нашего Казанову Бересклетом озадачь.

– Какой бересклет? – недоуменно оторвался от мечтательного разглядывания далдера Мусаев.

– А, это мы вчера вечером с Сашкой шар воздушный сооружали…

– Вот как, – Перегудов усмехнулся, – пока я, напрягая все извилины и полушария сочинял «Военно-морской устав», эти граждане в облаках витали.

– Надо Якову Вильгельмовичу чудо явить офигенное, – Литвинов взмахнул рукой, описывая размеры чуда, – и ему слава в веках, и нам бонусный уровень.

– Ага, понятно. И из чего вы его ваять собрались, чудотворцы?

– Из парусов, паяльной лампы на горелку и бензина из канистры на горючее.

– Это самое, – взволнованно дернулся Перегудов, – может, мои паруса трогать не будете? Трубу забрали, теперь вообще на святое покушаетесь…

– Ладно Чапай, – Шмидт усмехнулся на проявление собственничества капитана, – не крохоборствуй. Все равно серийные корабли нужно делать полностью из местных материалов. А флагманом потом себе посудину пошустрее отберёшь, и все дела. Да и куда ты паруса с «Чайки» цеплять собрался? Размерности будут совершенно другие.

– Ну ладно, ладно экспроприаторы, – Василий Иванович шутливо поднял руки, – что вы там, кусты какие-то обсуждать намеривались?

– Да, вот понимаешь, вроде нашли заменитель каучука для проклейки швов на шаре. Александр наш свет Николаевич утверждает, что в этом Бересклете наличествует гуттаперча. Если ее растворить в бензине, то получится отличный резиновый клей.

– Да? – Мусаев нахмурил лоб, – первый раз слышу, что резина есть в декоративном кусте. Про какой-то одуванчик что-то такое слышал, а про бересклет – ничего. Но если оно там есть, и растворяется в бензине, то им и экстрагируем. Излишки отгоним, а остальное и будет соответственно резиновым клеем. Наверное, …

– Только этих Бересклетов штук 30 произрастает, гуттаперча во всех видах содержится? – Мусаев посмотрел на Шмидта, а тот в свою очередь на Литвинова.

– Вот чего не знаю, того не знаю. Было написано, что в европейской части страны растет повсеместно. Надо, пожалуй, разные виды попробовать, хотя по мне, все они на одно лицо – кусты и кусты с красными ягодками.

– А меня вот что в ваших прениях настораживает, – Перегудов обвел всех взглядом, – вы и в горелке собрались бензин жечь, и экстракцию резины бензином делать. На все это, как я понимаю не один десяток литров надо. А нефти ближе Готланда или Румынии нет, да и ту в наших условиях или не добудешь, или не привезёшь в нужных объемах. И какого… гм… вы тут планы разводите?

– А… – Мусаев спрятал далдер в карман, – я тут Сашке говорил уже о светлом и неизбежном для нас будущем торфохимии. Теперь, наверное, подробнее надо осветить сей момент. Мой дедушка, по материнской линии, Евграф Апполинариевич, – Володя усмехнулся, – бывало, как подвыпьет, начинал вспоминать не Великую Отечественную войну, про которую не любил говорить, а про захиревшие перспективы торфохимии. Он все детство провел на торфоразработках, а после войны работал на торфохимическом предприятии. И мог рассказывать часами, как такое золотое дело загубила нефтяная труба.

– Разве из торфа что-то делают, кроме грунтов и торфяных горшочков? – Перегудов усмехнулся, – помнится, моя бывшая любила в этих горшочках ботву всякую выращивать, пока к такому же ботанику со всей своей зеленью не сбежала…

– Ну, сам торф используют еще как подстилку для скота и в печах жгут, на местных котельных. А еще тем же бензином из торфа воск можно экстрагировать. Герцог вроде свечками торгует, кроме всего прочего, ему это дело должно понравиться. Но как говаривал дедуся, назидательно поднимая палец, сразу после того как закусывал где-то третью порцию огненной воды: «Ежели нагреть торф без доступа кислорода, то из него начинает выходить сплошная польза. И стоимость этой пользы в 20 раз больше, чем стоимость самого торфа». После этого дед Евграф принимал еще одну дозу жидкой пищи, и начинал перечислять. В то время для меня это была абракадабра, но сами названия запомнились: бензол, фенол, толуол, аммиак, сульфат аммония, метан, водород и еще целая куча всякого полезного добра. Все это конечно сильно смешанно, но есть способы выделить отдельные компоненты, которые можно и нужно использовать. А в остатке образуется полукокс, который как горючее лучше, чем тот древесный уголь, что местные пережигают из древесины. Собственно, в результате коксования торфа образуются четыре фракции: полукокс, смола, пирогенетическая вода и газ. Смола содержит углеводороды различного состава. Если перегнать смолу в интервале температур от 80 до 250 градусов, то получим жидкость, которую можно смело называть бензином.

– И много его можно получить, скажем, из тонны торфа? – заинтересованно спросил Шмидт.

– Я потом смотрел справочники по этому делу. Из тонны выходит килограммов пять. Оно вроде немного, но если учесть, сколько топлива надо для плавки руды в домне, а если в нескольких домнах, то с десяток бочек в месяц будет выходить. Ну, а попозже, бензин можно будет получать из синтез-газа. Это если полукокс нагревать с водяным паром, то кислород из воды реагирует с углеродом, и в результате получается смесь водорода и угарного с углекислым газом. Если эту смесь прогнать через определенные катализаторы, то можно получить синтетический бензин. Немцы во вторую мировую таким способом его много получали. Оно конечно дороже, чем прямой перегонкой из нефти, но на первых порах сгодится.

– А что ты там про толуол говорил, – не менее заинтересованно спросил Перегудов.

– Толуола выходит немного, и его сложно будет выделить в чистом виде, не зная схем очищения от других компонентов. Я их не помню. Но так думаю – в связи с тем, что дело важное и нужное, надо создавать химическую лабораторию. И подучить лаборантов, которые денно и ночно будут грызть гранит торфохимии. Тогда через годик мы научимся разделять смолу и другие фракции на чистые компоненты, и соответственно получим относительно чистый толуол.

– А азотную кислоту из аммиака? – также выразил живой интерес Литвинов.

– Без платины не получится. Но предупреждая ваши вопросы, концентрированную азотную кислоту для нитрования толуола и целлюлозы можно получить из селитры и серной кислоты. А аммиак можно использовать для получения соды из поваренной соли. Тоже нужный продукт, если будем стекло массово варить.

– Слушай Петрович, – Перегудов с озабоченностью посмотрел на Шмидта, – если ты не хочешь разорваться на тысячу маленьких инженеров, то тебе срочно необходимо обзавестись десятком, а то и сотней помощников и учеников. Кроме всего прочего тебе, похоже, еще торфоперерабатывающее предприятие мастерить.

– Да уж, ёлы-палы. И ведь засада какая, все надо, и надо срочно. Ну, только что Сашкины косилки с сеялками подождут.

– А я еще тут думал как-то, – снова заговорил Мусаев, – если сильно постараться, то можно будет получить из бензола простейший антибиотик – стрептоцид. Схема получения там не сложная, но в целом дело все равно не быстрое. Пока необходимые компоненты достанешь, пока отработаешь всю цепочку реакций, пока нужную чистоту готового препарата получишь. Придётся повозиться, в общем. Но я думаю, быстрее, чем с плесенями получится. Там заморочек гораздо больше.

– Стрептоцид же вроде только наружно применяется? – возразил Литвинов.

– Ну, когда чума начнется, он даже в неочищенном виде внутривенно сгодится. Главное получить. Но под это дело тоже нужны лабораторные мощности. И ученики, и последователи, в общем, будущие специалисты, потому что я, как и Петрович не смогу на сотню маленьких медиков разорваться.

– Ты хочешь сказать, что стрептоцидом можно победить чуму? А другие заразы он лечить будет? – поинтересовался Перегудов.

– Микробные заболевания вроде холеры, чумы и дизентерии брать будет, да и многие другие тоже, но учитывая качество препарата, полученного в наших условиях, заразу мы вылечим, но общее здоровье подпортим, – усмехнулся Мусаев, – сульфаниламиды имеют широкий спектр действия.

– Ну, я думаю, когда вопрос стоит о жизни и смерти, человек выбор сделает быстро, – Литвинов посмотрел на Перегудова, – что Василий Иванович Якову Вильгельмовичу про все это будем рассказывать, или скажем, только когда будут результаты.

– Как я понимаю химическая лаборатория вещь дорогая во все времена. А она нам нужна ну просто огромная, да Володя?

– Лучше, наверное, сразу делать три: торфохимическую, антибиотиков и взрывчатых веществ. А при них еще и мастерскую по химическим приборам, где будут делать всякую стеклянную посуду, градусники и прочую необходимую утварь. Потому как если делать все в одном месте, то зараз можно потерять и лабораторию, и всех специалистов. Был у нас случай на кафедре химии. Чего-то накосячили, и звездануло так, что лаборант в окно вылетел, аки агнец в белом халатике, с подкопчённой спинкой.

– Ну вот, собирались сегодня говорить с герцогом о перспективном планировании, а еще целую химическую промышленность, сочинили, – Литвинов с сомнением посмотрел на Мусаева, – так будем говорить, или все же сами потихоньку, пока положительные результаты не появятся?

– Если со стрептоцидом получится, а надо постараться чтобы получилось, то думается мне, герцог простит нам все грехи на сто лет вперед. А, воспитаем специалистов медиков и фармацевтов, то со временем и до пенициллина с полусинтетикой доберемся, – Мусаев посмотрел на друзей, – сказать надо сейчас. А уж Яков пусть решает, на что ему денег не жалко в срочном порядке, а что может и подождать. Только получается мои и Петровича запросы на оборудование, помещения и помощников резко увеличиваются и видоизменяются.

– Да уж, похоже, вместо навигаторской учебки с приданным ей полком морпехов, придётся создавать целый военно-технический университет, – Литвинов вздохну, – да еще и секретный.

– Так, господа, я изучу ваши работы, – Герцог посмотрел на исписанные листы, и углядев русские буквы, заметил, – с помощью Александра.

– Но кроме уже обозначенного военного направления куда вы предлагаете еще обратить внимание?

– Ну, я тогда в качестве основного объекта приложения сил на ближайшее будущее обозначу добычу и переработку торфа. И ехать никуда не надо, и продукт в деле прогресса не заменимый, – Литвинов посмотрел на всех и увидел общее одобрение.

– Это тот торф, который находится на болотах, собственно болотная земля? – уточнил герцог.

– Именно он, Ваша Светлость. Сам торф, можно использовать как улучшитель почвы для повышения плодородия, сухой – как подстилка скоту вместо соломы, и кроме того, он может гореть. Также из торфа путем несложных операций можно получить воск. Очень похожий на пчелиный. Только темно коричневого цвета. Из ста пудов сухого торфа выходит около пуда этого минерального воска.

– Очень интересно, воск имеет хорошую цену, – Герцог заинтересованно задумался, – а торфяных болот, доступных к осушению у нас много.

– Но самое ценное в торфе скрыто. Если его нагреть в перегонном аппарате, то из него начинают выделятся различные очень полезные вещества, которые можно использовать в производстве других полезных веществ. Например, выделяется газ аммиак. Вы его знаете, Ваша Светлость, этим газом пахнет разлагающаяся моча. Так вот используя этот аммиак, простую соль и известь, без применения печей можно получать соду. Причем она будет значительно дешевле, чем при изготовлении известным сегодня способом спекания.

– Нам нужно много соды, для стекольного производства, – кивая головой заметил Кетлер.

– Кроме этого полезного газа в процессе нагрева торфа конденсируется смола. Это смесь большого количества полезных и не очень веществ. Повторно перегнав смолу, мы получим бензин – жидкость на которой работают двигатели. Мы много о них рассказывали, когда показывали вам приборы.

– Да, да, я помню.

– Этим же бензином и можно вымывать из торфа воск. А выделив из бензина отдельные полезные компоненты мы сможем получить путем их химического преобразования взрывчатые вещества гораздо большей силы чем порох, химические, так называемые «анилиновые» краски, изобретение которых привело в нашей истории к революции в деле окрашивания тканей, ну и как одно из самых важных – простейший, но действенный антибиотик.

– Вы же вдвоем с герром Мусаевым заверяли меня, что для разработки действенного лекарства потребуется как минимум десяток лет, – нахмурился Яков.

– Мы не отказываемся от этих слов, Ваша Светлость. Для получения сильного антибиотика времени понадобится даже больше. Просто это вещество, называемое стрептоцид, в наше время из-за малой эффективности и побочных действий практически не применяется. Но оно позволяет успешно бороться с чумой, дизентерией, холерой и некоторыми другими заразными болезнями.

– Что нужно, и как быстро вы сможете изготовить этот… эм… стрептоцид? – высказал заинтересованность герцог.

– Как раз мы собирались обсудить с вами этот вопрос. Для создания химической промышленности, а это ваша светлость общее название совокупности мануфактур, производящих продукты путем химического преобразования веществ, необходимо провести ряд подготовительных мероприятий. Наладить заготовку торфа. Изготовить крупную установку коксования – это установка безвоздушного нагревания торфа. Кстати, в качестве отхода после выделения полезных для нас смолы и газов из торфа получается торфяной кокс, это практически тот же древесный уголь. Его так же можно применять в процессах получения и переработки железа. Ну и необходимо создать химические лаборатории, которые будут заниматься выделением полезных компонентов из смолы, и созданием технологий получения нужных нам продуктов. К сожалению, Ваша Светлость, среди нас нет специалистов, досконально помнящих все эти технологии. Их придётся воссоздавать заново. Но общие направления нам известны и путь к результату будет намного короче, чем это было в свое время.

– К вопросу применения торфяного кокса, – Шмидт воспользовался паузой в монологе Литвинова, – все производства желательно строить в одном месте, чтобы получился комбинат. Лучше всего возле очень крупного торфяного месторождения, чтобы не таскать его сотнями или даже тысячами тонн, до места переработки.

– Что такое «тонна», – тут же спросил Кетлер.

– Это примерно пол ласта по массе, или 62 с половиной пуда, – быстро сориентировался Шмидт.

– Так вот, и в проектировании этого комбината сразу необходимо ориентироваться на комплексное использование побочных продуктов одного производства в качестве сырья второго, и полупродукта третьего, и чтобы основное производство было непрерывным, и обеспечивало технологическую рециркуляцию тепла и рабочих полупродуктов.

– Вроде бы вы, Сергей Петрович и по-немецки говорили, но я понял только три или четыре слова, – герцог посмотрел на Литвинова, – Александр поясните по проще.

– Гм, Шмидт сказал, что если все предприятия, а я так понимаю там будет торфококсующая печь, установка перегонки смолы, содовое производство, – что еще Сережа?

– По, хорошему туда еще три-четыре домны воткнуть и конвертер. А если это все увяжется, то тут же и цех проката придётся ставить, – сказал Петрович по-русски.

– Вот, Ваша Светлость, еще производство чугуна, стали и изготовления металлоизделий. И все это будет взаимосвязано. И затраты на производство конечных продуктов за счет отсутствия транспортных расходов и повторного использования тепла от одного производства в другом гораздо меньше, чем в отдельных производствах.

– Относительно производства стали, – Яков Вильгельмович заинтересованно наклонился вперед, – у вас имеется какая-то технология? Сейчас этот процесс длительный и затратный. И сталь получается варить только из хорошей норвежской руды.

– Сталь относительно хорошего качества, ну по современным меркам конечно, можно получить практически из любого чугуна в конвертере, – Шмидт, немного задумался, – можно внедрить этот способ уже сейчас на действующих домнах. Там всего сложностей – сделать конвертер, а это опрокидывающийся котел, выложенный известняковыми кирпичами. Примерно на три-четыре тонны чугуна и обеспечить дутьё воздуха в расплав. В результате вредные примеси и избыток углерода выгорают. На начальном этапе компрессор для дутья, это Ваша Светлость, такие мощные меха, можно на водяной тяге устроить, но потом, учитывая запасы торфа, или паровики типа локомобиль будем ставить, или паровые же турбины.

– Теперь из ваших слов я понял, что сталь, хорошего качества можно получать на современном производстве, даже у меня в Болдоне, практически без затрат, всего лишь продув горячий чугун воздухом? – недоверчиво спросил Герцог.

– Так и есть. Но здраво рассудив, Ваша Светлость, для того чтобы заработал тот комбинат, о котором я говорил ранее придётся сначала наладить выпуск паровых машин, которые будут осуществлять работу всех насосов и транспортеров необходимых для функционирования производств.

– Для отработки технологий и получения продуктов для изучения уже сейчас необходимо сделать небольшие, можно сказать экспериментальные производства. Обязательно коксования торфа. Перегонки торфяной смолы. Ну и может быть содовое производство.

– Ребята, – Мусаев, как и Перегудов молчащий до этого, заговорил по-русски, – прозвучали слова перегонка и сода, и я вспомнил, что в принципе этиловый спирт можно получать и из того же торфа, или соломы. С опилками сложнее, но главное начать. А из торфа и соломы – вообще не проблема. Варим тот же верховой торф в растворе соды с известью, в результате чего из целлюлозы образуются простейшие сахара. А уже из них обычными дрожжами получаем брагу. Ну а дальше чистить получше и будем иметь отличный продукт.

Герцог с интересом прослушал русскую речь, и посмотрел на Литвинова.

– Владимир Сергеевич сказал, что если сварить торф или обычную солому в растворе соды с известью, а потом сбраживать как для получения пива, и перегнать – то после очищения получим обычную водку, – перевел Литвинов старший.

– Вы хотите сказать, что можно получать спирт из соломы, вообще не используя зерно? – неверяще спросил герцог.

– Совершенно верно, Ваша Светлость. Получать можно даже из обычных опилок. Но там технология немного сложнее, – ответил Шмидт.

– Да это просто праздник какой-то, – Кетлер встал и заходил вдоль стола, – дешевая сталь из нашей, прямо скажем плохонькой руды, воск и водка из болотной земли, сравнительно дешевая сода, и все это практически можно получить в ближайшее время?

Литвинов перевел друзьям вопрос герцога, и Мусаев переглянувшись со Шмидтом утвердительно кивнул.

– Так точно, Ваша Светлость. Механической частью может заняться Шмидт, а химическими процессами у нас занимается Мусаев.

– Я понимаю, что любое новое дело требует затрат, но тут вероятно придётся вложиться как следует… Составьте примерную потребность в материалах и предметах на проекты по получению этого как вы говорите простейшего «антибиотика», устройства по получению стали из чугуна, устройство для нагрева торфа и содового производства. А я с казначеем подсчитаем сколько это будет стоить.

– Но я надеюсь изготовленное лекарство «от всех зараз», окупится многократно, – герцог задумчиво побарабанил пальцами по столу, – и хотелось бы держать такую разработку в секрете, по крайней мере первые лет пять.

– Нам тоже, Ваша Светлость, и кроме того получение взрывчатых веществ повышенной мощности тоже желательно сделать тайной. На как можно долгий период времени.

– Ваша Светлость, имеется еще одна технология, позволяющая принести значительную прибыль. Это косилка, жатка и сеялка на конной тяге.

От этих слов Литвинова лицо Шмидта перекосило как от зубной боли.

– А это что такое? – заинтересовался Кетлер.

– Косилкой можно косить траву, жаткой скашивают зерновые культуры, а сеялкой проводят точный высев семян тех же зерновых культур в почву. И все это производится в несколько раз быстрее, по тому, что за человека все операции делает лошадь, запряженная в механические устройства. Нет управляет то всем человек, но вот силы и выносливости у лошади гораздо больше, чем у одного человека. А механическое устройство вообще не устает, при должном уходе.

– Ваша Светлость, у меня просто не будет времени еще и на внедрение механических устройств в сельском хозяйстве. Производство навигационных и медицинских приборов, изготовление торфоперерабатывающего аппарата, и проектирование других устройств и так отнимут практически все время.

– Пожалуй вы правы герр Шмидт. Давайте сделаем так. Завтра вы подойдете ко мне…, пожалуй, лучше всего после обеда, и мы попробуем подобрать вам еще помощников по разным направлениям.

– А с утра, после завтрака, вы Александр подойдете с герром Мусаевым, и проведем предметную беседу о привлечении помощников в области медицины и химии.

– Ну а пока я, с вами Александр, пойду изучать в свой рабочий кабинет те материалы, которые вы сегодня принесли, – Герцог встал, и взял бумаги по организации Навигаторского училища и прочие уже записанные предложения и сметы.

Литвинов сидел справа, а Мусаев слева от Кетлера, в рабочем кабинете герцога. Приятное чувство сытости после завтрака не настраивала на рабочий тон, но именно этим и предстояло заняться.

– Если со Шмидтом и его помощниками в некоторых направлениях мы более-менее определились, и уже кое-что делаем, то кого приставить в качестве сподвижников для герра Мусаева, я не вполне понимаю, – Яков посмотрел по очереди на Александра и Владимира, – собрать молодых докторов и аптекарей со всей Литвы, и Ливонии? Или сразу приглашать преподавателей медицины и их студентов из ведущих университетов Германских княжеств?

– Лучше всего для нашего дела подошли бы алхимики со стажем. Но, тут тоже имеются свои препятствия, – Литвинов замолчал, подбирая слова, – с одной стороны они все желают получить «философский камень», чтобы с его помощью добывать золото из… навоза, или «эликсир жизни», чтобы соответственно вечно жить, с другой они как люди науки сформировались под действием существующих сегодня научных парадигм вроде «флогистона» и прочей ереси. И переучивать их на те знания, которыми обладаем мы, и пере нацеливать на наши цели и задачи будет достаточно сложно. Проще действительно набирать каких-нибудь юношей, стремящихся к знаниям и обучать их с нуля. И теоретически, и практически.

– О чем речь? – спросил Мусаев.

Пришлось переводить на русский разговор.

– Подвижник, знающий современную химическую технику и техпроцессы, или как оно все сегодня выглядит, нам тоже понадобится, – Владимир смотрел на Литвинова, – но я хоть убей, ни одной фамилии из этого века не знаю. В том плане, может, кого знаю, но из 17 он или из 18 – не скажу.

Теперь Литвинов переводил на немецкий.

– Значит философский камень и трансмутация элементов – это выдумки? – Герцог подпер голову рукой и задумчиво смотрел куда-то в пространство.

– Философский камень, – однозначно, и трансмутация в том виде, в каком ее представляют – тоже. Возобладала теория древнегреческого философа Демокрита об атомах, хотя ее сильно углубили и видоизменили. Да и если честно сказать и трансмутация со временем стала доступна. Но как всегда имеются некоторые, прямо скажем огромные как океан препятствия. Золото получить можно. Но чтобы получить, скажем, золотой дукат придётся потратить количества денег, ну… размером с галеон, на то же золото, – Литвинов снова замолчал, – а вот с «элексиром жизни» все не так сложно. Ученые нашли в природе, и смогли выделить много соединений веществ, способствующих улучшению качества жизни. Те же антибиотики, или, например, витамины и другие препараты, помогающие при определенных недугах.

– Погодите, погодите, Александр… – Яков вынырнул из созерцательного состояния, – что-то такое я слышал. «Чудесная соль», sal mirabile – которая реально помогает здоровью… Из минеральных источников. И выделил ее то ли Гаубер… То ли Гунебер…

– Может быть Глаубер, Ваша Светлость? – Литвинов улыбнулся и начал быстро говорить Мусаеву.

– Вроде Их Светлость вспомнил Глаубера. Подойдет нам или так себе?

– Глаубер, Глаубер, – Мусаев наморщил лоб. Сульфат натрия – глауберова соль. Вроде бы он еще там соляную и азотную кислоту выделил из солей. Подойти должен. Особенно учитывая, сколько нам с азоткой работать. А где его искать? И сколько ему сейчас лет, или вообще он еще живой?

– Мусаев говорит, что Глаубер вполне подойдет, и, наверное, намного лучше других, по тому, что он выделил соляную и азотную кислоты, очень важные для химических процессов вещества, а именно с ними нам и предстоит работать, – Литвинов посмотрел на Мусаева, – только Владимир Сергеевич спрашивает, не умер ли он еще, и где его искать, если живой.

Кетлер побарабанил по столу рукой.

– Когда я слышал про эту «волшебную соль» и ее изучение, то этот Глаубер был живой, и как я понимаю в полном расцвете сил, так как стариком его не называли. А вот жив он сейчас или нет, не знаю. И где его искать, тоже не знаю. Но мы можем написать знающим людям. В 1623 году я полгода обучался в Лейпцигском университете. Попутно состоя «Почетным Ректором» этого учебного заведения. Правда ректор там меняется каждые полгода… мда, но не в этом суть. Я завел тогда вполне интересные и нужные для просвещенного человека знакомства. С некоторыми я до сих пор переписываюсь. Один из них – Джовани Микаэлиус сейчас декан медицинского факультета. Он же время от времени имеет честь возглавлять это учебное заведение в качестве ректора. Вот его и попросим навести справки. Я думаю, он не откажет в такой малости, как узнать у своих подчиненных, и коллег из других университетов о герре Глаубере.

– Заодно предлагаю попросить его подыскать для нас толковых выпускников медицинского факультета, понимающих в аптекарском деле, и склонных к … химии? – Яков вопросительно посмотрел на Мусаева и Литвинова.

– Их Светлость говорит, что наведет справки по Глауберу, и спрашивает, нужны нам выпускники медфака Лейпцигского универа рубящие в аптекарском деле?

– Кашу маслом не испортишь, если мы будем налаживать настоящий химпром. А если совершенно негодные будут, то тоже куда-нибудь пристроим, хоть в те же фельдшера, абордажников лечить, – Мусаев махнул рукой, – берем. Кстати, о фельдшерах. Нужно набирать молодых людей, желательно грамотных, ну, по крайней мере, способных писать и читать и имеющих склонность к медицине и военной службе. Буду их смотреть и натаскивать, а если попадутся таланты, то и отберем из них в лаборатории учениками.

– Ага, – Литвинов улыбнулся, – сейчас я донесу до Их Светлости.

– Мусаев говорит, – Александр продолжил уже на немецком, – что необходимо нанимать молодых сообразительных, желательно грамотных людей для формирования медицинской компании, которые будут обучаться под его началом. Военной медицине.

– Вы считаете, такой военный отряд нам необходим? – Герцог снова задумался.

– Эти фельдшера будут обеспечивать карантин, в случае если эпидемия чумы, которая сейчас свирепствует в Москве, дойдет до Курляндии, и работать врачами в войсках Вашей Светлости, как в мирное, так и военное время. А если кто-то из них выделится талантом на этом поприще, то его можно будет перевести на наше химическое производство, и обучать уже более важным вещам.

– Компания, это почти 100 человек, – снова задумался Герцог, – мда… это придётся перебрать почти всех выпускников наших школ, за несколько последних лет. И далеко не все согласятся пойти в такие войска. С другой стороны, это довольно перспективно для простого человека получить ещё и медицинские знания… Как мне думается… Но затраты… Затраты возместятся сторицей, если чуму одолеем, – Кетлер пристукнул рукой по столу, – Решено! Собираем вашу медицинскую компанию. Я дам распоряжение, чтобы по Митаве оповестили о наборе молодых людей для подобной службы. И поговорю с ректорами наших школ по этому поводу. Где мы будем их обучать?

– Неверное там же, где и абордажников для приватирского флота. Все же это войска, хоть и со специфическим уклоном. И обучать мы их будем, не так как обучают сейчас. И, пожалуй, их нужно будет на длительный контракт нанимать, чтобы не ушли наши знания, и методы подготовки раньше времени.

– Хорошо, Александр и Владимир, – так мы и сделаем! – Герцог встал, – давайте пойдем подкрепимся… а после обеда у меня встреча со Шмидтом.

– А это, я так понимаю, сверлильный станок? – Шмидт обошел аппарат сбоку и заглянул снизу, – ага, с ножным приводом. Чудесно. И что вы на нем сверлите?

– В основном жемчужины. Иногда другие камни. Но сами понимаете, по сравнению с жемчугом, все остальные гораздо тверже. Сверлить приходится долго, и ломается много сверл, – Абрам Леви сокрушенно вздохнул.

– Нужно помудрить с закалкой, – Петрович привычно почесал плешь.

– Герр Шмидт, вчера, когда вы разбирали… э… секстан, я обратил внимание на два зеркала, входящие в это устройство. Зеркала совершенно плоские, и… э… обладают почти идеальным отражением, не привнося в цвет разные оттенки желтого. Как в других зеркалах, что мне доводилось видеть. Они были также хороши, как зеркало, изготовленное Венецианскими мастерами, с острова Мурано, которое я видел у Цива Яффе из Вильно.

– Дорогой Абрам, наш Герцог первым делом, когда рассмотрел эти зеркала, также задал вопрос, сможем ли мы сделать зеркала большого размера, с таким же качеством. Я как человек, разбирающийся и в этом вопросе, заверил его, что это возможно, – Петрович встал и отперевшись на сверлильный станок улыбнулся ювелиру.

– Секрет Венецианских мастеров не велик. Они всего лишь 100 лет кропотливо отрабатывают технологию получения листового стекла отличного качества. Подобрали состав шихты, дающий прозрачное стекло, научились его варить, исключив огрехи и включения, и раскатывать в листы. Для чего применяют полированные медные столы. Затем само стекло несколько раз полируют. Отражающую поверхность наносят амальгамой олова. В связи с чем производство зеркал довольно вредно, из-за ядовитости паров ртути.

– И обладая такими знаниями вы… Э… Зеркала отличного качества, дороги, я таки, сказал бы, что они очень, очень дороги! – Леви экспансивно взмахнул рукой.

– Всех денег мира не заработаешь, дорогой Леви. А я все же механик, и связывать всю свою жизнь с изготовлением зеркал, создавая конкуренцию мастерам с Мурано, не имею никакого желания. К тому же, рано или поздно, но секреты воруют. А зеркала делают не только в Венеции. Из очень дорогого товара зеркало со временем превратится в доступный. Так что пусть этим занимаются мастера стекольного дела нашего Герцога. К тому же, если честно, я думаю, массовое изготовление простого и дешёвого оконного стекла гораздо выгоднее, учитывая гигантский объем возможных покупателей.

– Но все же, таки, пока зеркала столь дороги… С другой стороны, вы правы. Герцог Яков успешно управляет своей землей, и удачно ведет торговлю. Надеюсь Господь наш, не оставит, таки, его на этом пути.

– Я тоже на это искренне надеюсь, а со своей стороны, буду всецело способствовать и помогать, – Шмидт положил руку на плечо Леви, – наша с вами задача наладить изготовление этих приборов. А учитывая потребность в них, ваш стол никогда не оскудеет, и надеюсь внуки и правнуки будут гордится семейным делом.

– Надеюсь Господь слышит ваши слова, герр Шмидт! И у него сегодня хорошее настроение. Кстати о столе. Приглашаю вас отобедать в кругу моей семьи. Я не потерплю отказа, и это, таки, будет большая честь для нас.

– Спасибо, господин Леви.

Проводив взглядом карету, Авраам Леви вернулся в дом. Пройдя в обеденную залу, он сел за стол. Все домочадцы сидели на своих местах. На противоположном от главы семейства конце стола стояла пустая тарелка.

– Ну и что вы думаете о нашем госте? – Авраам посмотрел на свою супругу.

– Ну, таки моя стряпня ему понравилась, и отсутствием аппетита он не страдает. Но он постоянно чешет свою голову, – Яффа посмотрела на Натансона, – Бен Ами, ты не заметил, у него там нет лишая?

– Не заметил, – улыбаясь ответил приемный член семьи.

– Это не самая вредная привычка, что я видел у людей, – старший Леви с осуждением посмотрел на супругу, – он чешет голову, в состоянии задумчивости. И делал это даже у герцога в кабинете. Так что мы простим ему эту слабость.

– Бен Ами, – Авраам вопросительно посмотрел на молодого человека.

– Он не немец. Произношение у него явно славянское. Слишком мягкое и э… округлое что ли. Хотя безусловно очень образован. Некоторых слов я никогда не слышал и не знаю их значение. Может быть это ваши цеховые термины? – Натансон посмотрел на главу семейства.

– Многих слов и я не знаю. Но Сергеи Петрович всегда поясняет, если видит непонимание. Техника быстро развивается, и соответственно появляется много новых терминов и понятий, гм…, - Авраам посмотрел на дочь.

– Ну а что ты думаешь о нашем госте? – взгляды всех присутствующих сосредоточились на Далиле.

Столь пристальное внимание вызвало легкий румянец на лице девушки.

– Ну… Лысина его совершенно не портит, а… делает лицо даже… мужественнее? Цимес, который я сделала, ему явно понравился. А в ваших делах по мастерской я мало что понимаю, – дочь вопросительно посмотрела на отца.

– Доченька, отец на самом деле, хотел спросить тебя, не противен ли тебе этот русский с немецкой фамилией как человек, и ничего больше. Учитывая сколько мы потратили на этот цимес, он бы понравился даже человеку без языка, – Яффа пристально смотрела на дочь.

Румянец стал еще более выразителен.

– Мама, я видела его сегодня первый раз, и все общение свелось к – «Далия, передайте пожалуйста хлеб», «Очень вкусно», и «Как это называется?». Ну и он уже далеко не юноша. Если бы я с ним подольше пообщалась, я бы смогла сказать что-то более вразумительное. Но в принципе, он нормальный.

Супруги многозначительно переглянулись.

– А мне дядька понравился, – внес свою лепту в обсуждение Ицхак.

– Да? – Абрам улыбнулся, – это не так важно, но тоже хорошо. А то, что ты с ним мало общалась, Далечка, я думаю это дело поправимое. Гостить он у нас будет довольно часто. Хотя возможно и не так часто, как хотелось бы. У герцога, я так понимаю, на него большие планы.

«У меня «дежавю», – подумал Петрович, проходя к столу в рабочем кабинете Герцога, и присаживаясь на стул, справа от хозяина, – позавчера то же, там же и тогда же».

– Это герр Шмидт Сергеи Петровитч. Он механик и вам с ним придётся много работать, как по механическим изобретениям, которые помогут подъему нашего хозяйства на новый уровень, так и по новым технологиям железоделательного производства, и прочим связанного с этим, вещами.

– Ну а это, – Яков показал на сидящего слева человека, – Бенгт Стрем. Он Инспектор наших железоделательных предприятий. Так же в его ведомстве находятся литейные и прочие предприятия так или иначе обрабатывающие металлы. Он урожденный швед, но всецело предан нашему Герцогству.

– Хоть как я понимаю вам и не очень хочется заниматься косилкой и жаткой, – Кетлер улыбаясь смотрел на недовольно сморщившееся лицо Шмидта, – но производство зерна составляет большую долю во всем хозяйстве герцогства. А своевременная уборка, в как можно более сжатые сроки позволяет получать зерно отличного качества. А не проросшее или прелое, как иногда случается при затягивании сроков уборки из-за дождей. Тем более учитывая, что в последнее время мы укрупняем наши пахотные угодья, подобные аппараты нам необходимы.

– Я понял, Ваша Светлость, – Петрович привычно почесал лысину, – механизация там не сложная, и вся завязана на колесо. Правда, учитывая, что подобные вещи мне не приходилось делать, я не уверен, что мы изготовим удовлетворительно работающий аппарат до уборочной страды этого года.

– Это не важно, – Герцог улыбнулся, – наша задача – создать это направление механического конструирования и найти ответственных и понимающих людей, которые собственно и будут непосредственно заниматься конкретным делом. Кого лучше привлечь для производства косилок на конной тяге?

– Наиболее близко к этому направлению каретные мастерские, – Шмидт снова почесал лысину, – а изготовление непосредственно механической части вполне освоит грамотный кузнец. Желательно тоже знакомый с каретным делом.

– Бенгт, у нас есть такой кузнец? – Яков посмотрел на Инспектора предприятий.

– Несомненно, Ваша Светлость…

После обсуждения сельхоз механизации, разговор перешел на изготовление стали из курляндского чугуна, и применении торфяного полукокса для нужд железоделательного производства. Как собственно и получение торфа в огромных для этого времени объемах.

Продолжались эти жизненно важные для технологического развития промышленности герцогства посиделки далеко за полночь.