Райская лагуна

Мы потратили несколько часов, разрабатывая планы нанесения удара по Шону, и, наконец, выработали надежную стратегию, как это сделать. Когда картель покинет Сансет-Коув, он останется без поддержки, и я знал, что мы сможем справиться с ним общими силами «Проклятых» и «Арлекинов». Я просто не знал, какая жизнь ждет нас после его смерти. Это было все, о чем я мог думать: я хотел видеть, как он кричит, видеть, как он истекает кровью, и я хотел этого даже не для себя. Я хотел этого для Роуг. Моей малышки, девушки, которую он пытался уничтожить, но она оказалась слишком сильной, чтобы ее можно было по-настоящему сломить.

Но он все равно оставил на ней свой след — тьму в ее душе, которая, возможно, никогда не уйдет, и когда мы были вместе, общая боль от этих шрамов висела между нами, связывая нас так, как я никогда бы не пожелал быть связанными.

Однако благодаря ей я начал понимать одну вещь. Мы не были его жертвами, мы были его гребаными выжившими, и я планировал показать ему нашу силу, прежде чем он покинет этот мир, наши лица — последнее, что он увидит, лица творцов его падения.

Было уже поздно, и Лютер отправился спать, оставив нас пятерых наедине, и всякий раз, когда это случалось, Фокс всегда ускользал. Между нами была неловкость, так много слов осталось невысказанным, что это разрывало меня на части изнутри. Я действительно не знал, что он думал о моем нахождении здесь, был ли он зол или, может быть, ему просто было уже все равно. В любом случае, мне было больно видеть, что он так отдалился от нас, чувствуя, что его место в нашей семье полностью утрачено.

— Нам нужно немного отдохнуть перед завтрашним днем, — сказал Фокс, когда мы шли по коридору прочь от комнаты отдыха, где мы собирались. Не дожидаясь ответа, он отделился от нашей группы, проскользнул на лестничную клетку и направился наверх, в сторону комнаты, которую он считал своей.

Маверик прищелкнул языком, а Роуг посмотрела ему вслед с выражением тоски в глазах, от которого у меня защемило в груди. Я протянул руку, чтобы провести пальцами по ее щеке, и она подалась навстречу моему прикосновению, испустив вздох. Красавица Роуг с глазами цвета океана. Она заставила мое сердцебиение успокоиться, когда моя рука задержалась на гладкости ее плоти, наслаждаясь тем, как она ощущалась под моими грубыми прикосновениями.

Маверик и Джей-Джей продолжали двигаться по коридору, хотя Джей-Джей оглянулся на нас и нахмурился. — Вы идете? — позвал он, пока Дворняга трусил за ним, виляя хвостом.

— Я пойду поговорю с Фоксом, — объявил я, желая как можно сильнее разрядить обстановку между нами перед завтрашним днем. Потому что кто знал, что, черт возьми, может случиться? Я не хотел умирать, зная, что не попытался преодолеть пропасть между нами, и мне нужно было, чтобы он знал, что я не держу зла за те действия, которые он предпринял по отношению ко мне. Я не заслуживал второго шанса, который мне день за днем дарили Роуг и мои братья, но я также был слишком эгоистичен, чтобы держаться от них подальше, пока они хотели, чтобы я был здесь.

— Мне тоже пойти? — Спросила Роуг, вторгаясь в мое личное пространство. Я чувствовал ее повсюду, когда она была так близко, ее душа, казалось, переплеталась с моей.

— Я думаю, мне нужно поговорить с ним наедине, малышка, — сказал я, сопротивляясь растущей во мне потребности потребовать поцелуй от этих соблазнительных губ. Это была Роуг Истон, девушка, которую я страстно желал всю свою жизнь, и я собирался доказать ей, что ее тело вторично по отношению ко всему остальному, что я к ней испытывал. Я буду рядом с ней, несмотря ни на что, позволю ей владеть собой так, как она сочтет нужным, и покажу ей, что она значит для меня, исключительно своими поступками. Это было самое меньшее, чего она заслуживала, и это давало мне возможность сосредоточиться на чем-то другом, кроме вечного кошмара, живущего в моей голове.

— Я люблю тебя, — сказал я ей тихим голосом только для нее, и эти слова стали для меня освобождением во многих гребаных смыслах. Я так долго держал их в себе, пытаясь раздавить, разорвать на части, нанося себе внутренние раны и наполняя себя таким количеством ненависти, гнева и обиды, что это почти сломало меня. Но теперь мне не нужно было держать их в себе или притворяться, что я этого не чувствую, я мог выпустить эти слова на свободу. Однако слов было недостаточно, потому что мы все использовали их, чтобы плести ложь и предательство друг против друга, так что с этого момента каждый раз, когда я буду говорить ей об этом, я буду еще и доказывать их.

Я вытащил из кармана листок бумаги, который спрятал там раньше, сунул его ей в руку и крепко сжал ее пальцы.

— Что это? — Она раскрыла ладонь, прочитав название песни, которое я написал на бумаге. «Arcade» от Duncan Laurence.

Я провел рукой по затылку. — Пока меня не было, я составил плейлист на своем телефоне. Дерьмо, которое напоминало мне о прошлом, но и о настоящем тоже, о хорошем, плохом и всей боли между ними. Они о нас, малышка. И, может, это глупо, но я подумал, что мог бы дарить тебе песню всякий раз, когда говорю, что люблю тебя, чтобы показать, что эти слова отражают всю нашу жизнь, миллион воспоминаний, созданных в Сансет-Коув вместе, и все они так чертовски несовершенны, но поэтому в них есть что-то прекрасное, я думаю, даже если это и грустно.

— О, Эйс, — выдохнула она, ее глаза упивались моим выражением лица, а ее пальцы снова сжались вокруг названия песни. Я видел, как ей хочется снова доверять мне, как когда-то, но нам предстояло пройти марафон, прежде чем это произойдет, и если мне потребуется вся моя жизнь, чтобы вернуть ее доверие, я сделаю это. Я не подведу ее снова, — это было гребаное обещание. А этот маленький жест был ничем по сравнению с тем, что я планировал, чтобы доказать, что она значит для меня. — Найди меня, когда закончишь, я буду ждать.

Она отошла, и я наблюдал, как она подошла к Маверику и Джей-Джею, взяла Дворнягу на руки и, чесав ему уши, ушла с ними.

Я двинулся к лестнице, нога давала о себе знать, пока я поднимался через отель на этаж, где остановились Фокс и его отец. К тому времени, как я добрался до нужного этажа, я изрыгал проклятия и пытался заставить себя не хромать, направляясь к его двери. В последнее время я слишком усердствовал и не занимался своей утренней гимнастикой из-за всего того, что происходило. Наверное, мне нужно было отдохнуть, если быть по-настоящему честным, но я упрямо хотел продолжать заставлять себя бороться с чувством слабости, которое охватывало меня.

Чертов Шон не сделает из меня моего отца. Я снова буду ходить ровно, даже если это убьет меня.

Конечно, так и будет, прелестные глазки.

Я вздрогнул от эха голоса Шона в моей голове, на мгновение застыв, когда вышел в коридор и обнаружил, что свет по всему нему выключен. Тьма, казалась, бесконечной, и я тяжело задышал, пока стоял там, мое сердце заколотилось о ребра, а страх ползал по коже.

Мой отец сидел у окна с сигаретой во рту, попыхивая ею и целясь из пневматической винтовки в открытое окно на чайку на заднем дворе.

— Грязное, гнилое животное, — прорычал он себе под нос. — Давай посмотрим, смогу ли я отстрелить тебе глаз.

На плечах у меня был рюкзак, и я знал, что, вероятно, смогу воспользоваться возможностью выскользнуть через заднюю дверь и избежать его гнева на сегодня. Роуг и мальчики ждали за углом, чтобы забрать меня, но я обнаружил, что мои ноги приросли к месту, когда я уставился в затылок моего отца с ненавистью, растекающейся по моим венам. Мой взгляд метнулся к птице, клюющей кусочки хлеба, которые мой отец, очевидно, бросил туда, чтобы заманить ее на землю, и рычание сорвалось с моих губ.

Я знал, каково это — когда мой отец расставляет для меня ловушки, чтобы выместить свою ярость на моей плоти. Он оставлял свет в доме выключенным, чтобы казалось, что дома никого нет, и в тот момент, когда я проскальзывал в дверь, он набрасывался на меня. Это заставляло меня постоянно быть настороже, я никогда не мог нормально выспаться в этом доме, моя жизнь протекала в вечном беспокойстве. Именно поэтому я проводил здесь как можно меньше времени. Если я не был в школе, я гулял со своими друзьями, но, если я ночевал вдали от этого дома больше чем одну-две ночи, звонила моя мама и говорила, что мне нужно вернуться домой, иначе мой папа разозлится. Но на самом деле она имела в виду, что боялась за свою гребаную жизнь.

Я не знал, что именно на меня нашло, когда я пошел к нему через комнату, но когда он прицелился в птицу, которую заманил, чтобы она умерла от его рук, я схватил ближайший ко мне предмет, оказавшийся переполненной металлической пепельницей, и ударил его ею по голове.

Ружье выстрелило, но пуля прошла мимо цели, и чайка с испуганным криком взмыла в воздух. Я уже бежал, мчась к входной двери, которая была ближе всего, зная, что позже дорого за это заплачу, но мне было наплевать.

— Мальчишка! — заорал он, побежав за мной, отчего мой пульс участился, когда моя рука легла на дверную ручку и я повернула ее.

Заперто.

Черт.

Его руки сомкнулись на моих плечах, оттаскивая меня назад, прежде чем он швырнул меня лицом в стену, а его рука надавила на мой затылок, чтобы удержать на месте.

— Я научу тебя уважению, ты, кусок дерьма, — рявкнул он, и изо рта у него повеяло алкогольными парами.

Мое тело напряглось, и я закрыл глаза, ожидая наказания, и оно пришло в виде его ремня, обернутого вокруг моего горла и туго затянутого. Я напрягся, в тревоге схватившись за него, когда он одной рукой сильнее прижал меня к стене, а другой дернул за ремень.

— Теперь ты чувствуешь себя большим мужиком, мальчик? — прокричал он, пока я боролся за воздух, в отчаянии пытаясь оттянуть кожу ремня от своего горла. Он каким-то образом затянул его еще туже, и боль в моей шее усилилась, пока я боролся за то, чтобы сделать вдох, а в моей груди нарастал страх. — Твоей мамы здесь нет, — выдохнул он мне в ухо. — Может быть, я похороню тебя до того, как она вернется домой. Скажу ей, что ты сбежал. В городе нет ни одной души, которая бы не поверила в это, парень. Ты никчемный трус, ищущий выход из дерьмовой жизни, на которую ты все равно обречен. Было бы милосердно зарыть твою жалкую задницу в землю.

Моим легким не хватало воздуха, и я попытался сопротивляться, но он удерживал меня на месте, и у меня начала кружиться голова.

Остановись. Пожалуйста, остановись!

— О черт, — выругался он, и ремень внезапно ослабел, и я осел на пол, стягивая его с горла, хватая ртом воздух.

Я моргнул, прогоняя темноту по краям моего зрения, и увидел, что мой отец спешит к небольшому огню, разгорающемуся в углу комнаты, источником которого явно была его сигарета.

Мне удалось подняться на ноги, пошатываясь, пока я восстанавливал силы, затем я побежал к задней двери, двигаясь так быстро, как только мог, выбегая на улицу. Я не стал останавливаться на этом: проскочил через ворота и рванул по дороге, завернув угол и заметив грузовик Фокса, который ждал меня в конце дороги. Я ускорился, распахнул пассажирскую дверь и забрался внутрь, а Роуг переместилась на колени Джей-Джея, чтобы освободить мне место.

— Эйс! — взвизгнула она, но я был слишком потрясен, чтобы ответить, мои руки дрожали, когда я закрывал дверь.

— Мы можем уехать? — Спросил я, не глядя на своих друзей, теребя воротник футболки, пытаясь натянуть ее достаточно высоко, чтобы прикрыть отметину, которая, должно быть, уже темнела на моей шее.

— Черт возьми, что случилось? — Выдохнула Роуг, забираясь ко мне на колени и оттягивая мою футболку.

— Ничего, — ответил я, отводя взгляд и чувствуя, что мои мальчики тоже смотрят на меня. — Фокс, пожалуйста.

— Ладно, чувак. — Фокс завел грузовик и выехал на дорогу, а Роуг коснулась ладонью моей щеки и наклонила мое лицо, чтобы осмотреть шею.

Ее глаза блестели от эмоций, но мое сердцебиение успокоилось, когда я посмотрел на нее, находя умиротворение, в котором я нуждался, прямо в этой девушке. Она коснулась губами моего лба, и я закрыл глаза, чувствуя себя наконец в безопасности, когда Маверик начал рассказывать мне об огромной волне, которую они с Фоксом поймали во время серфинга тем утром, и я расслабился, слушая, наслаждаясь их присутствием и зная, что пока они со мной, все всегда будет хорошо.

Я заставил себя пошевелиться, и датчик движения наконец засек меня, свет в коридоре загорелся и позволил мне снова вдохнуть.

Я, прихрамывая, прошел по нему и помедлил у двери Фокса, пытаясь обдумать то, что собирался сказать. Вот только я не знал, что именно я собираюсь сказать, потому что между нами все так запуталось, и, возможно, он вообще не хотел меня видеть. Но я должен был попытаться.

Я постучал в его дверь, а затем рука сама собой потянулась к повязке, поправляя ее, когда меня охватило чувство смущения.

Фокс открыл ее мгновением позже, без футболки и с пистолетом в руке. Он опустил его, когда увидел меня, и его брови удивленно приподнялись.

— Все в порядке? — Спросил он, оглядывая коридор, как будто ожидал обнаружить там притаившихся врагов.

— Да, — я прочистил горло. — Я просто подумал, что мы могли бы… поговорить.

Он нахмурился, заметив выражение моего лица, а затем отступил в сторону, кивком приглашая меня в свою комнату.

Я зашел в помещение с простыми белыми стенами и простынями, место было скудно обставлено, но чистое. Он вывел меня на балкон, с которого открывался вид на север острова: звезды сверкали над темной полосой холмов, уходящих к океану.

Он опустился в кресло, и я заметил пачку сигарет на маленьком столике перед ним. Он схватил их, достал одну и сунул в рот, прежде чем предложить одну мне. Я взял ее, с досадой вспоминая о своей старой зажигалке Zippo, которую украл Шон, и схватил со стола пластиковую, а затем прикурил, опускаясь в кресло напротив него.

— С каких это пор ты снова куришь? — Спросил я, когда Фокс прикурил свою сигарету, сделав длинную затяжку и выпустив дым между губ.

— С тех пор, как у меня не стало причин не делать этого, — сказал он, пожимая плечами, и я нахмурился.

— Ты правда ушел из «Арлекинов»? — Я спросил, и он закатил глаза.

— Сколько еще раз вы собираетесь спрашивать меня об этом? — спросил он.

— Просто это твоя Команда… вся твоя жизнь, так было всегда, — сказал я.

— Не всегда, — пробормотал он, переводя взгляд на вид за перилами, и у меня внутри все сжалось, когда я вспомнил наше детство, — лучшее время в моей чертовой жизни. И время, которое я никогда не верну. Как бы мне ни хотелось, чтобы все снова стало как прежде, теперь над нами постоянно висело темное облако. И даже если нам удастся убить Шона, я не был уверен, что мы когда-нибудь от него избавимся. Произошло слишком много плохого, и теперь, когда Фокс планировал навсегда уйти из нашей жизни, у меня было ужасное предчувствие, что я никогда больше не почувствую себя цельным.

Нам всегда приходилось бороться за то, чтобы держать голову над водой, пытаясь не утонуть в отчаянии от всего, что мы потеряли, от всего, что мы не могли исцелить. Я даже не знал, что я могу предложить Роуг в каком-то реальном смысле. У меня не было ни денег, ни работы, ни какой-либо безопасности, чтобы дать ей. Даже если бы я мог подарить ей каждую каплю любви, которая существовала в мире, этого было бы недостаточно. Потому что этой жизни было недостаточно. Она заслуживала гораздо большего, а я понятия не имел, как ей это дать.

— И это все? Ты просто собираешься уехать из города и покончить со всем этим? Со всеми нами? — спросил я, в голосе прозвучали нотки раздражения, потому что меня злило видеть, как он сдается. Он решил уйти, отказавшись верить в то, что в его жизни еще может быть что-то хорошее, и это причиняло мне боль. Он наклонился вперед, опираясь локтями на колени, сделал еще одну затяжку, и в его зеленых глазах вспыхнуло отражение тлеющего кончика сигареты.

— Слушай, Эйс, я знаю, как это звучит. Будто я бегу от всех этих проблем, но дело не в этом. Правда в том — и, пожалуйста, ни слова об этом Маверику, иначе я тебя убью, — правда в том, что я не могу смотреть на вас четверых вместе. Это, черт возьми, ломает меня. Но я знаю, что вам так лучше, и сейчас это единственное, чего я хочу. Это то, что нужно Роуг, а я слишком долго пытался заставить ее делать то, чего хотел я, что делало счастливым меня. Я был эгоистичным ублюдком, и мне надоело бороться за человека, который, очевидно, никогда не был предназначен для меня. — В его глазах промелькнула боль, и он отвел взгляд, гася сигарету в пепельнице на столе.

— Фокс… — Я вздохнул. — Она хочет, чтобы ты тоже был частью этого.

Его челюсть сжалась, и он покачал головой. — Я не могу так, как можешь ты и остальные, Эйс. Когда она вернулась в город, во мне что-то щелкнуло, что-то, что, возможно, всегда было во мне, когда дело касалось ее, но потеря ее сделала это в десять раз сильнее. Это гребанное первобытное желание обладать ею, но знать, что она принадлежит всем вам, что она жаждет вас всех, это просто… — Он стиснул зубы, и в его глазах промелькнул отблеск того самого зверя, который жил в нем.

— Что? — Я настаивал, желая понять, чтобы попытаться найти способ это исправить.

Его пристальный взгляд переместился на меня, и я увидел в нем хищника, поджидающего меня. — Она как будто делит себя между всеми вами. Но я хочу ее всю, Эйс. Меня не удовлетворит частичка ее души, потому что мне нужно завладеть каждым ее дюймом. Я должен знать, что она моя, вплоть до песка в ее волосах и запаха океана на ее плоти. Если она не моя во всех отношениях, значит, я не могу обладать ею. Для меня может быть все или ничего, так всегда было и так всегда будет. Так что ничего страшного, потому что она сделала свой выбор, и я очень надеюсь, что вы все сделаете ее счастливой, очень надеюсь, но я не могу оставаться в этом городе и смотреть, как вы становитесь семьей, потому что я умру, Эйс. Внутри я, блядь, умру.

Он выхватил из пачки еще одну сигарету, и мою грудь сдавило тисками, пока я наблюдал за ним, желая, чтобы он мог понять, что она не делила себя между нами. Это было нечто большим. Мы отдавали ей свои души, а она взамен отдавала свою, и это было нелегко, и это не могло произойти в одночасье, но мы все боролись за то, что имели в детстве, и искали способ заставить это работать.

— Я не собираюсь пытаться переубедить тебя, но, если уж на то пошло, я не соглашусь на часть Роуг, Фокс. Хотя мог бы. Я бы согласился на объедки, потому что не заслуживаю ничего, но я не могу сидеть здесь и говорить тебе, что все так, потому что это не так. Она наша. Я не могу этого объяснить, но она не разделена этим, наоборот, это делает ее более живой, как будто она снова та девочка, которую мы все знали и любили в детстве.

Фокс слегка поморщился, стараясь не смотреть на меня. — Я не понимаю, как это возможно.

— Потому что она Роуг, — просто сказал я. — Потому что она отдавала себя всем нам, когда мы были детьми, и теперь она делает это снова.

— Конечно, — пробормотал он, явно не купившись на это, и я вздохнул, гася сигарету.

— В любом случае, я пришел поговорить с тобой не только о ней, — сказал я, потирая затылок. — Я хотел прояснить ситуацию с тобой, учитывая, что завтра мы собираемся выступить против Шона, и кто знает, какое дерьмо произойдет.

Фокс посмотрел на меня, в его глазах светилось сожаление. — Ты выглядишь так, словно собираешься извиниться, — медленно произнес он.

— Ну… — Я пожал плечами. — Да, так что…

— Не надо, — прорычал он, протягивая руку и хватая меня за плечо, глядя мне в глаза. — Не надо извиняться передо мной, Эйс. Я сделал то, что сделал, потому что позволил тому, что я был лидером Команды, смешаться с тем, что я был твоим братом, и я был чертовски хорошим боссом, но дерьмовым гребаным другом. Но я больше не часть Команды и не хочу снова быть тем человеком. Прости, что я так обошелся с тобой и Джей-Джеем, прости, что не услышал вас обоих, когда появилась Роуг. Может, все могло быть по-другому, я не знаю. — Он вздохнул, его рука скользнула вверх, чтобы обхватить меня сзади за шею, и я позволил ему притянуть меня вперед и прижаться лбом к моему лбу, как он сделал, когда мы в последний раз прощались. — Пообещай мне, что будешь любить ее так сильно, как только сможешь, и не допустишь, чтобы прошел хоть один день, когда она не улыбнется, Эйс. Поклянись в этом.

— Фокс… — Я пытался.

— Поклянись, блядь, — потребовал он, и я почувствовал, как сильно он нуждался в этом, когда кивнул.

— Я клянусь в этом, — сказал я, чувствуя, что наши роли поменялись местами с того момента на парковке мотеля, как будто я снова там, только на этот раз уходил Фокс. — Но знаешь что, Фокс? Ты так и не сдержал данного мне обещания, ты сказал, что сохранишь нашу семью вместе, несмотря ни на что, и ты этого не сделал.

Фокс отпустил меня, откинулся на спинку сиденья и посмотрел в небо. — Теперь я сдержу свое обещание, брат. Просто не так, как ты себе представлял, потому что я больше не часть этой семьи.

— Ты ее часть, — яростно прорычал я, желая, чтобы он боролся за нас, но видя, что он уже сдался. — Мы не можем быть семьей без тебя, разве ты не понимаешь? Нас пятеро, так было всегда. По-другому быть не может.

— Может и будет, — просто сказал он, удаляясь в то отстраненное место, в котором, казалось, всегда находился в эти дни.

— Фокс, которого я знаю, никогда бы от нее не отказался, — настаивал я.

— Тот Фокс сделал бы ее навсегда несчастной, — пробормотал он.

— Так будь другим Фоксом, черт возьми, — прорычал я, но он не стал отвечать на мой гнев, просто покачал головой, словно дело было решено.

Я вытянул больную ногу и поморщился от боли в икре, но, почувствовав на себе взгляд Фокса, быстро сменил выражение лица, чтобы скрыть боль. Верно, я собирался это сделать. Я собирался разыграть лучшую карту, которая у меня была, но мне придется очень низко пасть, чтобы использовать ее. И меня это устраивало, потому что если это заставит Фокса хотя бы попытаться провести немного времени с остальными из нас, то к черту все.

— Тогда, думаю, увидимся утром, — сказал я с грустной улыбкой, поднимаясь на ноги и перенося весь свой вес на больную ногу. Я упал как последний ублюдок, и мне даже не нужно было ничего приукрашивать, так как на днях я напряг ее, спасая свою жизнь. Я определенно не хотел опрокидывать стул, но мой план сработал слишком гладко, и я выставил себя полным ослом, а руки Фокса обхватили мою руку, потянув меня вверх и крепко прижав к себе.

Уголок моего рта приподнялся. — Мой герой, — поддразнил я, и он расплылся в улыбке. — Ты хочешь, чтобы я встал на колени в знак благодарности или мне просто наклониться и раздвинуть их, как хорошей девочке?

Он фыркнул, и я хихикнул, вырываясь из его объятий и ковыляя к двери, определенно прихрамывая сильнее, чем было нужно на самом деле. Я оглянулся на него, прежде чем уйти, ухватившись за дверной косяк, собираясь попросить его помочь спуститься вниз, но обнаружил, что он уже стоит у меня за спиной и наблюдает за мной, как отец за шатающимся ребенком, который учится делать свои первые шаги.

— Я провожу тебя вниз, — сказал он, и я кивнул, пряча улыбку, когда снова отвернулся, а Фокс взял меня под руку, чтобы поддержать.

Я продолжал притворяться, пока мы шли, спускаясь по лестнице и направляясь к бару, куда ушли остальные.

Смех Роуг донесся до нас, когда мы подошли к деревянным дверям, и этот звук было до боли приятно слышать. Но в последнее время это случалось гораздо реже, чем мне хотелось, и я знал, что в промежутках между краткими моментами счастья, которые она обрела после Шона, она больше никогда не была по-настоящему в порядке. И это сломало меня. Поэтому я хотел растянуть каждое из этих мгновений и сделать так, чтобы они длились все дольше и дольше, пока однажды, когда Шон умрет и он станет далеким воспоминанием, возможно, они растянуться на всю жизнь.

— Дальше ты справишься? — пробормотал Фокс, собираясь отпустить меня, но я, пошатываясь, сделал шаг, как профессиональный актер, и выглядел для него как щенок с поврежденной лапой.

— Еще чуть-чуть. Пока я не смогу сесть, — сказал я, глядя на него самыми большими глазами, которые только мог состроить. Его взгляд подозрительно сузился, но я продолжил вести себя невинно, добавив к этому небольшой стон боли, когда переступил с ноги на ногу. Да, это был низкий поступок, но определенно не самый низкий в моей жизни, до которого я когда-либо опускался.

Хватка Фокса снова усилилась, и он сжал губы, когда толкнул дверь и провел меня внутрь. Смех Роуг оборвался, и тишина зазвенела в воздухе почему-то так громко, словно взорвалась бомба, когда она, Джей-Джей и Маверик посмотрели на нас и заметили Фокса. Они сидели на нескольких стульях вокруг стола, заваленного игральными картами, а между ними стояла бутылка текилы. Дворняга лежал на своем месте и наблюдал за игрой, скрестив передние лапы, с выражением полного удовлетворения на морде.

— С тобой все в порядке? — спросила Роуг, заметив, что Фокс помогает мне, и я кивнул, подмигнув ей, что, вероятно, было непонятно, потому что, черт возьми, как я мог подмигнуть одним глазом, когда на мне была повязка? Получается, что я просто моргнул. Блядь.

— Где ты хочешь сесть? — Пробормотал Фокс, обращаясь ко мне, и я указал на место рядом с Джей-Джеем. Он повел меня туда, пока я продолжал хромать, чувствуя на себе взгляд Маверика, выглядевшего так, словно он точно знал, во что я играю.

Фокс опустил меня на сиденье, и Джей-Джей протянул руку, чтобы нежно ущипнуть меня за щеку, выглядя немного пьяным, когда он ухмыльнулся мне.

— Вам не следует слишком много пить перед этой бойней, — заметил Фокс.

— Кто-нибудь это слышал? — Прогремел Маверик. — Прозвучало так, словно голос властного мудака пронесся по ветру.

— Рик, — прошипела Роуг. — Будь милым.

— Не беспокойся об этом. Он прав, не мое дело — комментировать, — тихо сказал Фокс, переводя взгляд между нами, прежде чем отступить, как будто ему здесь не место, явно собираясь уходить.

Я привел его сюда, но не знал, как заставить его остаться, и моему сердцу не нравилось, что он собирался уйти так скоро. Джей-Джей смотрел на него, как голодный лабрадор, и я был удивлен, что он еще не заскулил. Это было до смешного трогательно, и я ненавидел то, что он тосковал по Фоксу, не в силах преодолеть пропасть между ними.

— Тогда спокойной ночи, — беспечно сказал Маверик, опуская руку на бедро Роуг рядом с собой и сильно сжимая.

Глаза Фокса проследили за движением его руки, и на секунду я увидел, как зверь-собственник в нем поднял голову, прежде чем он заставил себя отвести взгляд и яростно зашагал к двери.

— Подожди, — окликнула Роуг, и Фокс действительно остановился, оглядываясь на нее глазами отчаявшегося мужчины. — Хочешь выпить?

— У него и так все в порядке, правда, Фокси? — Язвительно заметил Маверик, и его рука переместилась еще на дюйм вверх по ноге Роуг. — Или тебя что-то беспокоит, брат?

У Фокса перехватило горло, когда он посмотрел на руку Маверика, а затем его взгляд вернулся к Роуг. — Я в порядке. Спокойной ночи, колибри… Роуг.

Роуг выглядела подавленной, когда Фокс продолжил удаляться, а мой разум лихорадочно работал, пытаясь придумать способ заставить его остаться, но, если не считать того, что я вскочу со своего места и симулирую еще одно падение, идей у меня не было.

Но затем Дворняга вскочил со своего места, подбежал к Фоксу и, возбужденно тявкая, запрыгал у его ног, требуя внимания.

— Привет, мальчик, — проворковал Фокс, опускаясь на корточки и гладя его по голове. Дворняга облизал ему руки и лицо, казавшись самым милым и ласковым псом в мире, хотя он включал эту свою сторону только тогда, когда это было нужно ему.

— Как мы можем заставить его остаться? — Прошептал мне Джей-Джей, и глаза Маверика метнулись в нашу сторону, как будто он услышал.

— Я не думаю, что мы сможем, — сказал я, нахмурившись.

— Оставайся здесь, парень, — сказал Фокс, поднимаясь на ноги и направляясь к двери, а Дворняга потрусил за ним, кусая его за джинсы.

— Он может пойти с тобой, если хочет, — сказала Роуг, и Фокс кивнул, больше не оглядываясь, выскользнул за дверь, и Дворняга последовал за ним.

Я повернулся к остальным, черты моего лица напряглись, когда я почувствовал отсутствие пятого члена нашей группы, как дыру в груди.

Роуг продолжала смотреть на дверь, и я почти почувствовал, как ей больно из-за его ухода.

Маверик убрал руку с бедра Роуг, вместо этого положив ее на спинку дивана позади нее. — Может быть, тебе стоит пойти и поговорить с ним, красавица, — сказал он, удивив всех нас.

— И что мне сказать? — вздохнула она. — Он не станет слушать то, что я хочу ему донести.

— Старайся усерднее, красотка, — подбодрил Джей-Джей. — Ты единственная из нас, у кого сейчас есть шанс достучаться до него.

Она на мгновение прикусила губу, затем кивнула, вставая на ноги, и надежда наполнила меня, когда она вышла из комнаты.

Все, чего я хотел в мире, — это воссоединить нашу семью, и было ясно, что Джей-Джей тоже этого хотел, даже Маверик, несмотря на всю его браваду, не особо возражал против этого. И я действительно надеялся, что Роуг сможет убедить его, потому что Фокс был жизненно важен для нашей группы, и без него мы никогда больше не почувствуем себя единым целым.