Разгадка тайны Стоунхенджа

Глава 3
ИСТОРИЯ

Взгляду современного туриста Стоунхендж представляется просто скоплением гигантских камней. Некоторые стоят отдельно, как менгиры других памятников, некоторые увенчаны горизонтальными перекладинами, отчего они приобретают вид огромных арок, некоторые наклонились, некоторые упали. Многих камней вообще не хватает, в чем человеческие руки повинны куда больше, нежели коса времени. Туристу представляется, что Стоунхендж состоит из одних только камней.

Лишь немногие из тысяч посетителей древнего памятника замечают, что, заплатив шиллинг за право его осмотра, они идут к этим величавым камням по дороге, которая ведет их через два вала и траншею, по насыпи и мимо углублений, в которых можно угадать заполненные чем-то ямы. Но еще меньше людей знает, что эти некаменные части Стоунхенджа — валы и ямы — были для строителей и для тех, кто пользовался сооружением, с практической точки зрения гораздо важнее, чем его внушительные камни. Однако дело обстояло именно так, о чем и расскажет эта книга.

Стоунхендж — это намного больше, чем просто установленные вертикально камни, и его истинная история гораздо интереснее, гораздо чудеснее, чем все легенды, окутавшие его, словно туман.

За возможность познакомиться с этой историей мы должны поблагодарить ученых. В течение последних пятидесяти лет археологи, антропологи, специалисты по раскопкам, датировке и истолкованию находок обследовали древний памятник с величайшим тщанием, и благодаря их трудам мы получили удивительно четкие сведения о том, из чего состоит памятник, когда и как он был построен. Некоторые неясности еще существуют, но они не затемняют общей картины.

Факты, освобожденные от легенд, таковы (датировка установлена с точностью до столетия).

Стоунхендж был построен в период между 1900 и 1600 гг. до н. э., примерно на тысячу лет позже египетских пирамид и за несколько столетий до падения Трои[7]. Создание его совпало по времени с расцветом минойской цивилизации на Крите. На материковой Греции, в Микенах, будущие завоеватели Крита еще не обрели того мастерства, которое в 1400 г. до н. э. позволило им построить знаменитые Львиные ворота. Стоунхендж был совсем новым в те времена, когда Авраам жил в Харране; прежде, чем он стал старым, народ израильский побывал в плену египетском и был выведен из него Моисеем. Обитатели Америки тогда еще не ощутили того влечения к величественным постройкам, благодаря которому две тысячи лет спустя возникли города Юкатана. А в Китае, до которого было дальше, чем до сказочной страны, люди искали способов лучше ткать шелк и создавали язык картин на черепаховых пластинах, чтобы помочь искусству гадания. Последняя из выдающихся цивилизаций древности, индийская, не оставила больших каменных памятников. Странные каменные головы острова Пасхи по сравнению со Стоунхенджем совсем молоды — они высекались и устанавливались в течение последних двух тысячелетий.

Стоунхендж воздвигался в три этапа.

Первое строительство, следы которого мы можем обнаружить, происходило около 1900 г. до н. э., когда был начат комплекс, который мы теперь для удобства называем Стоунхендж I. На исходе каменного века какие-то люди — возможно, охотники-островитяне и земледельцы с континента — вырыли большой кольцевой ров, выбрасывая землю двумя валами по обе его стороны. Это кольцо, образованное рвом и валами, было оставлено незамкнутым на северо-востоке, чтобы можно было входить внутрь, и перед этим входом, довольно точно напротив концов рва, строители выкопали четыре небольших лунки («А» на рис. 3). Назначение этих лунок археологам неизвестно, но в них могли устанавливаться деревянные столбы. Непосредственно на перемычке, на одной линии с концами внутреннего вала, строители вырыли лунки побольше — D и Е. В этих лунках, по-видимому, прежде были вкопаны вертикально поставленные камни. Третий камень, ныне знаменитый Пяточный камень, был установлен вне кольца, метрах в 30 от него чуть-чуть к юго-востоку от оси входа. Позже вокруг него выкопали узкий ров, который очень скоро был сознательно заполнен дробленым мелом. А внутри, по периметру внутреннего вала, эти первые строители вырыли кольцо из 56 «лунок Обри».

Следует сразу подчеркнуть, что проблема определения точной последовательности этапов создания Стоунхенджа чрезвычайно сложна. Даты начала и конца строительства (1900 и 1600 гг. до н. э.) можно установить с точностью примерно до 100 лет, но археологические методы не дают возможности определить, в каком порядке воздвигались отдельные части комплекса, особенно если речь идет о компонентах, не связанных непосредственно с другими. Хронологическая датировка изолированных лунок может вообще оказаться невозможной.

Таким образом, первоначальный Стоунхендж был относительно простым замкнутым сооружением, ограниченным рвом и двумя валами, со входом на северо-восток и одним вертикально поставленным камнем снаружи.

Несмотря на такую простую планировку, Стоунхендж и тогда, несомненно, производил внушительное впечатление.

Внешний вал, теперь почти исчезнувший, имел форму почти правильного круга диаметром около 115 метров. Он представлял собой земляную насыпь шириной 2,5 метра и высотой 50–80 сантиметров. Ров находился сразу же за внешним валом. В настоящее время он гораздо глубже в восточной части, потому что в 20-х годах нашего века был там раскопан, а засыпан вновь лишь частично. Первоначальная структура рва была одинакова на всем его протяжении, но ширина и направление его менялись очень сильно. Строго говоря, это был даже не ров, а кольцо из отдельных ям, иногда с неразрушенными перемычками. Совершенно очевидно, что они просто служили карьерами и в само сооружение не входили. Ширина этих ям колеблется от 3 до почти 6 метров, а глубина — примерно от 1,3 до 2,1 метра.

По-видимому, для сохранения рва ничего не делалось, ибо не успели его выкопать, как он начал вновь заполняться дробленым мелом, сыпавшимся в него с валов, и всем тем, что вздумалось кинуть туда строителям. В результате инструменты вроде кирок в форме цифры 7, сделанные из оленьих рогов, скребки, изготовленные из бычьих лопаток, мозговые кости (остатки обедов, захваченных на работу?) и несколько глиняных черепков были найдены на дне или почти на дне рва и помогли археологам установить, когда он был выкопан. Другие предметы, найденные в засыпанном рве почти у поверхности, оказались менее полезными, так как в непосредственной близости под поверхностью предметы в почве еще могут смещаться. Относительная датировка таких предметов ненадежна, и это очень жаль, так как абсолютно их датировать очень просто. Они включают практически все, что угодно — от доисторических черепков до римских монет и бутылочных крышек XX века. Но как индикаторы времени постройки они бесполезны, поскольку опыт показывает, что благодаря деятельности дождевых червей предметы, упавшие на рыхлую землю, могут за удивительно короткий срок уйти на порядочную глубину.

Прямо от внутреннего края рва поднимался самый внушительный меловой компонент раннего Стоунхенджа — внутренний вал. Эта насыпь образовывала окружность, имевшую в диаметре от гребня до гребня примерно 100 метров. Ослепительно белый, около 6 метров в ширину и по меньшей мере 1,8 метра в высоту, этот вал, вероятно, внушал благоговейный страх и, замыкая священное место, не допускал в него недостойные, суетные предметы и недостойных, суетных людей. Сооруженный из твердого мела, из которого сложены верхние пласты почти повсюду вокруг Стоунхенджа, он хорошо заметен Даже сегодня.

Исключительной особенностью этого вала является его положение относительно всего комплекса. Практически у всех других памятников того же общего типа, что и Стоунхендж, большие опоясывающие валы насыпаны с внешней стороны рвов, из которых бралась земля; расположение же большего из валов внутри рва является почти уникальной особенностью Стоунхенджа. Это непонятное исключение из, по-видимому, весьма стойкого правила вызвало много догадок, но пока еще ни одного удовлетворительного объяснения предложено не было.

Вход, расположенный там, где оба вала и ров прерывались на северо-востоке, имел в ширину примерно 10 метров и был ориентирован так, что человек, стоящий в центре круга и смотрящий через входной разрыв, в утро дня летнего солнцестояния увидел бы, как Солнце встает чуть левее Пяточного камня.

Пяточный камень — возможно, первый большой камень, который ранние строители установили в Стоунхендже и который все еще вызывает самые горячие споры, — имеет в длину около 6 метров и в ширину 2,4 метра при толщине 2,1 метра. Он на 1,2 метра закопан в землю. Его вес оценивается в 35 тонн. Это чистый песчаник того типа, который называется «сарсен». Происхождение слова «сарсен» точно не установлено, но полагают, что оно происходит от слова «сарацин», то есть «чужеземный», и указывает на старинное убеждение, будто Стоунхендж был созданием выходцев из дальних стран.

На самом же деле сарсеновые монолиты — огромные естественные валуны — встречаются прямо на поверхности земли в Марлборо-Дау нс километрах в 30–35 к северу от Стоунхенджа. Скорее всего, Пяточный камень сначала был установлен вертикально, но теперь он наклонен в сторону круга примерно на 30°. В отличие от всех остальных сарсеновых мегалитов Стоунхенджа, которые, как полагают, были установлены после него, он полностью сохраняет естественную форму и не имеет никаких следов обкалывания или обтесывания.

Почему этот гробообразный монолит называется «Пяточным» камнем? Происхождение этого названия опять-таки точно не известно, но считается, что первым его употребил Джон Обри, который упомянул, что в одном из камней есть глубокая выемка, похожая на «пяту босоногого монаха». Однако мне не удалось отыскать этого углубления, а прославленный знаток Стоунхенджа Р. Аткинсон сказал мне, что, по его мнению, метка, о которой идет речь, находится совсем на другом камне — на сарсеновом камне № 14. Углубление в этом камне, сказал он, несколько напоминает след правой стопы, «значительно более крупной, чем моя».

Где-то в промежутке между 60-ми годами XVII века, когда писал Обри, и 1771 г. название и слава «Пяточного камня» перешли от камня № 14 к их нынешнему владельцу, так как в 1771 г. Джон Смит в своем «Choir Gaur» поместил эту пятку туда, где она пребывает и поныне — пусть в воображении, а не на самом деле.

И с тех пор в течение долгого времени утверждалось, что Пяточный камень несет на себе отпечаток пятки, для объяснения чего приводилась следующая весьма уместная легенда: жил некогда босоногий монах, который по какой-то причине затеял ссору с дьяволом (а может быть, и наоборот), и дьявол, схватив указанный камень, швырнул его в монаха, попал по пятке, и voila[8] — отпечаток монашеской пятки. Кроме того, существует версия, что весь камень имеет форму пяты, однако это вовсе не так.

Пяточный камень был опоясан рвом, выкопанным примерно в 3,5 метрах от его основания, вероятно, для того, чтобы подчеркнуть его особую святость.

И в завершение — 56 лунок Обри. (Это вовсе не означает, что они действительно были выкопаны в последнюю очередь, просто мы завершаем ими перечисление того, что было сделано первыми строителями Стоунхенджа). Это кольцо из ям представляет собой чрезвычайно трудную загадку, если исходить из того, что Стоунхендж создавался по какому-то величественному плану. Зачем эти лунки были так тщательно размечены и выкопаны, а потом засыпаны? Почему их 56? Это ведь вовсе не напрашивающееся число, вроде чисел, кратных пяти, то есть числу пальцев на руке, и не легко делящееся, вроде 64. Почему лунок Обри 56? У меня сложилась теория, объясняющая лунки Обри, и я изложу ее в главе 9. А здесь я ограничусь лишь описанием этого объекта ожесточенных споров.

Поперечник лунок Обри колебался от 0,8 до почти 1,8 метра, а глубина — от 0,6 до 1,2 метра. Стенки у них были отвесными, а дно ровным. Несмотря на разнообразие формы их расположение подчинено очень строгому порядку. Они образуют чрезвычайно точный круг диаметром 87,8 метра с промежутками между центрами лунок 4,8 метра. Наибольшее отклонение от среднего радиального расстояния составляло 48 сантиметров, а наибольшее отклонение от среднего расстояния между лунками — 53 сантиметра. Следует заметить, что столь точное размещение 56 точек на такой большой окружности представляло собой немалое инженерное достижение.

Вскоре, если не сразу же после того, как они были выкопаны, эти лунки были вновь сознательно засыпаны дробленым мелом. Позже этот мел вновь выкапывался и вновь засыпался в лунки, нередко со включением кремированных человеческих костей. Некоторые вторично засыпанные лунки вскрывались еще раз и опять заполнялись с новым включением обугленных костей. К 1964 г. было раскопано 34 лунки Обри, и 25 из них содержали кремированные человеческие останки. В каменном веке кремированный прах обычно погребали вместе с предметами утвари и т. п., и в обломках мела вместе с костями были найдены длинные костяные булавки (возможно, не только для женских, но и для мужских причесок) и обколотые кремневые клинья величиной с толстую сигарету.

В 1950 г. возраст обгорелого обломка кости из лунки Обри № 32 был определен с помощью радиоуглеродного метода. (Космические лучи непрерывно создают радиоактивный углерод-14, и он содержится в нашей атмосфере в равновесной концентрации. Растения поглощают его из атмосферы, а животные — поедая растения, и в результате любой живой организм содержит некоторое его количество. После смерти углерод-14 в трупе начинает распадаться и постепенно, за тысячи лет, превращается в нерадиоактивные стабильные атомы азота, а потому, измеряя радиоактивность останков, можно определить время смерти.)

Возраст обломка кости из лунки Обри № 32 был оценен в 3800+275 лет, то есть смерть наступила примерно в 1800 г. до н. э.; иначе говоря, в эпоху существования Стоунхенджа I. Однако далеко не все кремированные останки, обнаруженные в Стоунхендже, находились в первичной или вторичной забутовке лунок Обри. Кроме 25 находок в лунках, некоторое число — возможно, около 30 —таких останков было обнаружено в других местах, главным образом во рву и во внутреннем вале. Их точное число неизвестно, потому что в 20-х годах нашего века подполковник Уильям Холи, которому Общество любителей старины поручило вести раскопки в Стоунхендже, нашел много кремированных останков, но не записал ни точного их числа, ни места нахождения.

Недавно начался нелепый и не имеющий никакого значения спор о подлинности некоторых из этих более чем 55 кремированных останков, найденных в Стоунхендже. Кое-какие скептики считают, что некоторые из этих якобы древних захоронений в действительности имеют вполне современное происхождение и представляют собой обгорелые кости нынешних друидов. До недавнего времени современному Ордену друидов разрешалось погребать кремированные останки своих членов в пределах круга Стоунхенджа. Разрешение было аннулировано, но, по-видимому, место некоторых из этих современных погребений не было точно указано в документах, и скептики полагают, что они могли быть раскопаны и спутаны с погребениями каменного века. Подобные сомнения рассеять нетрудно. После современной кремации останки гораздо более кальцинированы, а к тому же нынешние друиды погребались в очень «компактном» виде. Если средний объем доисторических кремированных останков равен примерно кокосовому ореху, то прах, погребавшийся в наши дни, по словам хранителя Стоунхенджа, может уместиться в спичечной коробке.

Лунки Обри, как с кремированными останками, так и без них, заполнились — или были заполнены — до уровня окружающей земли через некоторое время после того, как были выкопаны. С годами они заросли травой и слились с окружающим дерном. Много веков об их существовании и не подозревали, пока около трехсот лет назад их не обнаружил Джон Обри. Дерн над ними слегка вдавился — вероятно, потому, что меловая забутовка со временем осела.

Вот, по-видимому, и все, что первые строители каменного века соорудили в Стоунхендже. Стоунхендж I включал в себя ров с двумя валами, три вертикально установленных камня, четыре деревянных столба и кольцо засыпанных лунок; все это было расположено и спланировано так, что ось входа была ориентирована на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния.

Находилось ли что-нибудь — камень, лунка или какое-нибудь сооружение — в самой важной точке, в центре? В центральной части Стоунхенджа никаких раскопок никогда не производилось. И что там было или есть теперь — неизвестно.

Возможно, что именно на этом первом этапе строители, кроме того, установили четыре необыкновенных «опорных» камня, хотя возраст этих последних вызывает значительные сомнения.

Как видно на плане, эти камни, обозначенные номерами 91, 92, 93 и 94, были расположены примерно на кольце лунок Обри. Они образовывали прямоугольник, длинные стороны которого были перпендикулярны оси памятника, ориентированной на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Сохранились только два их них: № 91 и № 93. Оба они — сарсены, совершенно не схожие друг с другом ни по форме, ни по размерам. Камень № 91 представляет собой необработанный валун длиной примерно 2,7 метра (теперь он лежит, привалившись к внутреннему склону старого вала), а камень № 93 имеет в длину около 1,2 метра и все еще стоит вертикально. На его северной и южной сторонах имеются следы обработки инструментами. Остальные два камня, № 92 и № 94, исчезли. О том, что они прежде были тут, свидетельствует форма сохранившихся лунок. Оба исчезнувших камня стояли на насыпях, окруженных обычным рвом.

Ров камня № 94 представлял собой довольно правильный круг диаметром около 18 метров. Ров камня № 92, слегка скошенный там, где он соприкасался со старым валом Стоунхенджа I, имел диаметр около 12 метров и захватывал часть лунки Обри № 19. Возможно, его окружал невысокий вал, так же как и камень № 94, но теперь проверить это предположение уже нельзя, так как подполковник Холи перекопал все это место и не отметил присутствия (или отсутствия) такого вала[9].

В настоящее время ту северную насыпь, на которой стоял камень № 94, заметить очень нелегко. Проселок и современная дорога, по которой туристы входят внутрь Стоунхенджа, полностью уничтожили ее западную половину.

Наиболее примечательным в «опорных» камнях было их расположение по углам прямоугольника. Они размещались так, что каждая из сторон прямоугольника и диагональ 91–93 имели астрономическое значение, а пересечение диагоналей находилось очень близко от центра круга Стоунхенджа 1. Короткие стороны прямоугольника были параллельны оси центр — Пяточный камень, а длинные стороны — почти точно перпендикулярны ей. Я считаю, что «опорные» камни образовывали фигуру, единственную в своем роде с исторической, геометрической, ритуальной и астрономической точек зрения. Они были чрезвычайно важны.

В XVIII и XIX веках высказывалось предположение, что прежде у самого вала около лунки Обри № 28 находился пятый «опорный» камень — на линии восхода Солнца в день летнего солнцестояния, продолженной на юго-запад, к точке захода Солнца в день зимнего солнцестояния, и говорили даже, что имеются некоторые подтверждающие это данные. Однако позднейшие исследования таких данных не обнаружили, так что эту теорию теперь следует считать безосновательной.

Когда были установлены «опорные» камни? Археологи соглашаются, что это произошло после завершения рва, валов и лунок Обри Стоунхенджа I, так как насыпи этих камней перекрывают более ранние земляные сооружения; но через какое время? Некоторые археологи полагают, что очень скоро, так как «опорные» камни почти не обработаны и своей первозданностью напоминают древнейший Пяточный камень. Однако другие специалисты считают, что они были установлены гораздо позже, при завершении следующего этапа строительства — Стоунхенджа И. В настоящее время определить точную дату невозможно, однако ниже я покажу, что астрономические соображения указывают на более раннюю дату, и я считаю, что эти камни действительно принадлежат Стоунхенджу I.

Строительство Стоунхенджа I, начатое около 1900 г. до н. э., тянулось очень долго. Возможно, на выполнение разнообразных земляных работ, на подготовку каменных и деревянных колонн и установку их потребовалось несколько десятилетий. Быть может, в течение еще нескольких десятилетий это первобытное сооружение использовалось по своему назначению.

Мы не знаем, кем были первые строители Стоунхенджа, что они чувствовали и думали по поводу своего создания и как долго они его использовали. Однако применив астрономические принципы к изучению памятника, рассматривая его как нечто целое в пространстве и во времени, мне кажется, можно составить некоторое представление о том, что они планировали и делали в те первые годы. Вот почему я уделяю здесь столько места описанию компонентов и датировке отдельных частей Стоунхенджа. При дальнейшем обсуждении необходимо четко представлять себе все эти детали.

Около 1750 г. до н. э. начался второй этап строительства Стоунхенджа. Эту работу, по-видимому, производил уже другой народ — бикеры.

Новые строители установили первый ансамбль мегалитов, или «больших камней». По меньшей мере 82 голубых камня, весом до пяти тонн каждый, были установлены двумя небольшими концентрическими кругами на расстоянии примерно 1,8 метра друг от друга и примерно в 10,5 метрах от центра внутреннего кольца. Круги из камней были вообще характерны для культуры бикеров, но ритуальный смысл подобных сооружений для ученых прошлого оставался совершенно темным. Двойной круг имел узкий вход с северо-восточной стороны, образованный разрывом между основными камнями и помеченный по обеим сторонам дополнительными камнями. Этот вход располагался все на той же осевой линии от центра к Пяточному камню, который был оставлен в неприкосновенности. Находящиеся поблизости лунки В и С датировать трудно, и, возможно, они принадлежали не Стоунхенджу II, а Стоунхенджу I.

Вторые строители, кроме того, расширили старый вход между концами рва и валов примерно на 7,5 метра, срыв там валы и засыпав ров, и вывели от этого входа «Аллею» метров в 12 шириной, окаймленную параллельными валами и рвами. Эта окаймленная валами дорога, теперь почти бесследно исчезнувшая, первоначально тянулась от входа в Стоунхендж на северо-восток, километрах в трех от него сворачивая к реке Эйвон. Аллея, возможно, использовалась для доставки голубых камней от реки к месту постройки.

Теперь рассмотрим подробнее Стоунхендж II — первые круги камней и широкую Аллею.

Двойной круг из голубых камней (рис. 4), согласно замыслу строителей, должен был, по-видимому, слагаться из радиально расходящихся лучей, включающих каждый по два камня, то есть камни внешнего кольца устанавливались по отношению к камням внутреннего так, что все вместе они напоминали колесо с короткими спицами. Такое расположение необычно. Быть может, лучи, окружающие священный центр, должны были служить направляющими линиями от центра или через него? Были ли эти камни всего лишь ритуальной оградой? Или их расположение— чистая случайность? Нам трудно прийти к какому-либо выводу, потому что этот двойной круг из камней так и не был завершен. На западной его стороне не хватает нескольких лунок, а две лунки у входа были выкопаны лишь частично и камни в них не устанавливались. По какой-то причине сооружение двойного кольца из голубых камней было прекращено и, по-видимому, внезапно.

Сколько лучей намеревались установить строители? Первая оценка, опиравшаяся на их симметрию, дала число 38, но в 1958 г. была обнаружена самая интересная и самая загадочная деталь этого кольца — пустая теперь яма на его юго-западной стороне.

Эта яма, большое круглое углубление на главной оси, проходящей через центр и через вход в Аллею, способна вместить очень большой камень, может быть, широкий и плоский, как стол или алтарь. Был ли когда-нибудь в ней установлен такой камень — может быть, даже тот самый камень, который теперь лежит неподалеку от центра и романтически называется «Алтарным»? Или эта яма всегда была пустой и предназначалась для иных целей? В любом случае это означает, что задуманное число лучей должно было быть нечетным и близким к 38.

«Аллея» Стоунхенджа состояла из двух параллельных валов, располагавшихся на расстоянии около 14 метров от гребня до гребня, и чуть поднятой над уровнем окружающей земли дороги между ними. Рвы были мелкими, а валы, вероятно, невысокими — Аллея стала совсем уже незаметной, когда доктор Стьюкли вновь обнаружил ее в 1723 г. Недавние фотографии с воздуха показали, что эта дорога вела от входа в Стоунхендж на северо-восток, по направлению к точке восхода Солнца в день летнего солнцестояния, продолжалась в долине примерно на полкилометра, затем поворачивала направо, на восток, изгибалась и приближалась в Уэст-Эймсбери к реке Эйвон, а может быть, и достигала ее (последние несколько сот метров этой дороги еще не прослежены). Стьюкли полагал, что должно было существовать ответвление от Аллеи, ведущее к Эймсбери, и что она раздваивалась, следуя разделению долины на северную и восточную части. Археологи Коулт Хор (1812 г.) и Флиндерс Питри (1880 г.) согласились с его предположением. Однако аэрофотосъемки подтвердили существование только восточной части? Раскопки последних лет показали, что там, где, по предположению Стьюкли, должно было тянуться северное ответвление Аллеи, на самом деле находились части двух древних рвов, располагавшихся параллельно друг другу и, по-видимому, не имевших никакого отношения к Аллее, так как оба они были выкопаны после ее сооружения. (Прослеживать эти древние, давно засыпанные рвы — чрезвычайно трудное дело. Человек, ведущий розыски непосредственно на местности, нередко бывает вынужден подсчитывать кусты чертополоха, потому что над засыпанными рвами чертополох растет гуще. Кроме того, другие растения бывают там более зелеными.) Путь, выбранный для Аллеи, на карте выглядит неоправданно извилистым, однако извивы эти объясняются характером местности. Дорога прокладывалась в обход крутых склонов, что облегчало доставку камней с реки на место строительства.

Как и Стоунхендж I, Стоунхендж II строился около ста лет или, может быть, несколько меньше. И к тому времени, когда постройка Стоунхенджа II была окончена, кончился и британский каменный век.

Начиная примерно с 1700 г. до н. э. до Британии Докатывается бронзовый век, а вместе с ним начинается и заключительный этап строительства Стоунхенджа. Эта Дата установлена с точностью до ста лет путем радиоуглеродного датирования оленьего рога, найденного под кам-нем № 56.

Последними строителями, по-видимому, были могущественные, богатые, ведшие широкую торговлю уэссекцы. Они были искусными ремесленниками и располагали прекрасно сделанными орудиями, украшениями, оружием не только из бронзы, но и из золота. Насколько можно судить, они жили общинами, которые возглавлялись военными вождями, но предпочитали войне торговлю. Есть убедительные данные, свидетельствующие о том, что они поддерживали связь с современными им великими цивилизациями минойского Крита, микенской Греции, египтянами и предками странствующих торговцев-финикийцев. Археологи, как правило, бывают осторожны и предпочитают не выдумывать гипотез, однако указания на средиземноморские корни Стоунхенджа III настолько убедительны, что ученые задают себе вопрос, не прибыл ли какой-нибудь мастер-строитель с этого далекого еще догомеровского, но вечно пурпурного южного моря в вечно зеленый, приятный и отнюдь не варварский край. Это очень заманчивая мысль. Ведь сам Гомер свидетельствует, что строители вели бродячую жизнь: «Приглашает ли кто человека чужого в дом свой без нужды? Лишь тех приглашают, кто нужен на деле: или гадателей, или врачей, или искусников зодчих, или певцов, утешающих душу божественным словом». («Одиссея», XVII, перевод В. А. Жуковского. — Ред.)

Аткинсон серьезно склоняется к этой теории: он придает большое значение резьбе на кинжалах и топорах и средиземноморским чертам в захоронениях Стоунхенджа и указывает, что Стоунхендж уникален не только по изяществу планировки, но что это единственное каменное сооружение, воздвигнутое уэссекцами, если не считать нескольких могильников, о которых речь пойдет ниже. Поэтому, продолжает он, Стоунхендж является не развитием местной строительной традиции, не очередным сооружением в непрерывном ряду, но исключением — это Афина, явившаяся в полном вооружении из головы какого-то родителя и не знавшая детства. Могла ли столь сложная постройка, говорящая об очень тонких высокоразвитых идеях и даже еще более развитых технических средствах, возникнуть из ничего? Ведь у нее должны были бы существовать какие-то предшественники, пробные варианты? У Стоунхенджа подобных предшественников нет, во всяком случае в Британии. Следовательно, не должен ли Стоунхендж считаться плодом традиций, существовавших где-то еще? И следовательно, не должен ли был принести эту традицию сюда какой-то один человек? Захватывающая мысль!

За этот период, обозначаемый для удобства как Стоунхендж III, двойной круг из голубых камней, начатый в эпоху Стоунхенджа II и все еще не завершенный, был разобран. Камни были сложены где-то в другом месте — где именно, мы не знаем — и их заменили огромными сарсеновыми валунами, числом 81 или больше, взятыми там же в Марлборо-Даунс, где первые строители раздобыли свой Пяточный камень. Эти сарсены были размещены примерно там же, где прежде находились круги из голубых камней, но по совершенно иному принципу (рис. 5).

Во-первых, непосредственно вокруг центра сооружения была воздвигнута подкова из пяти трилитов. Термин «трилит» (от греческих слов, означающих «три камня») создан специально для Стоунхенджа и обозначает обособленную группу из двух вертикально поставленных камней, на которые положен третий. Во-вторых, эти трилиты были окружены простым кольцом из 30 вертикально поставленных камней, покрытых сверху горизонтально уложенными плитами.

Подкова трилитов открывалась на северо-восток и была ориентирована так, что ее ось совпадала с уже знакомой нам осью Стоунхенджа II, шедшей от его центра к точке восхода Солнца в день летнего солнцестояния.

Подкова из трилитов, кольцо, связанное воедино поперечными плитами, и древний Пяточный камень слагались в грандиозное каменное сооружение, чьи величественные руины еще сегодня производят на нас столь глубокое впечатление. Этот Стоунхендж III А был уже почти завершенным Стоунхенджем. Трилиты имели разную высоту— 6, 6,5 и 7,2 метра (включая перекладину), увеличивающуюся от северных концов подковы к ее середине. Центральный трилит был самым большим элементом во всей гигантской структуре Стоунхенджа. Его восточный камень (№ 55) имел длину (пока не упал и не разбился) 7,5 метра, а западный — 8,7 метра. Разница в их длине компенсировалась тем, что западный камень вкопали глубже. Восточный уходил в землю только на 1,2 метра; такая глубина была опасно мала, и строители, несомненно, это понимали, так как они оставили в нижней его части большой выступ, чтобы камень стоял прочнее. Камень № 56, весящий около 50 тонн, — самый большой в Стоунхендже и вообще самый большой обработанный вручную доисторический камень во всей Британии.

Поперечные плиты или перекладины, увенчивавшие каждую пару вертикальных камней, удерживались на месте с помощью того, что столяры называют системой «гнезда и шипа». На вершине каждого вертикально поставленного камня оставлялся небольшой «зуб», или шип. В нижней плоскости каждой перекладины, у ее конца, выдалбливалось углубление, или гнездо, с таким расчетом, чтобы шип свободно в него входил. Следует заметить, что система гнездо — шип характерна для работы с деревом, а не с камнем. Она указывает на то, что те строители начала бронзового века, которые в свою очередь взялись за сооружение Стоунхенджа, привыкли и умели работать с деревом. Шипы центрального трилита имели высоту около 20–25 сантиметров, а ширину у основания — несколько больше. Кроме того, вершинам вертикальных камней была придана некоторая вогнутость, а нижней стороне перекладин — соответствующая выпуклость, чтобы воспрепятствовать соскальзыванию. (Все камни, установленные во время сооружения Стоунхенджа III, были обработаны методами, которые я опишу в главе 4.)

Вертикальные камни трилитов были поставлены так близко друг от друга, что расстояние между ними было минимальным, менее 30 сантиметров.

Вертикальным камням была старательно придана форма, создающая ощущение прямой линии сверху донизу. Некоторым из них ближе к вершине была придана выпуклость. Этот прием называется в архитектуре «энтазисом» и указывает на высокое развитие строительного искусства. Перекладины также получили форму, создающую оптическую иллюзию строгой перпендикулярности. Наверху они были сделаны шире сантиметров на 15, а грани, идущие по окружности, слегка изгибались внутрь, причем кривизна внешней грани превышала кривизну внутренней.

Кольцо из 30 сарсеновых камней, охватывавшее подкову, было построено из камней поменьше, чем использованные для самой подковы; вертикальные камни кольца весили около 25 тонн, то есть значительно уступали 45—50-тонным камням трилитов. Эти вертикальные камни имели в высоту около 5,5 метра, в ширину около 2,1 метра и в толщину несколько более метра. Они были вкопаны в среднем на глубину 1,2 метра. Поскольку каждый из вертикальных камней должен был поддерживать концы двух перекладин, на каждом конце его верхней грани было по шипу, которым соответствовали гнезда в перекладинах. Как и камням трилитов, вертикальным камням и перекладинам круга были приданы вогнутость и соответствующая ей выпуклость. В качестве третьей предосторожности против возможного соскальзывания в соприкасающихся торцовых гранях перекладин были сделаны пазы и выступы.

Камни сарсенового кольца были размещены с большой тщательностью. Диаметр его окружности равен 29,6 метра, и 30 вертикальных камней были установлены через равные промежутки со средней ошибкой менее 10 сантиметров. Точно на северо-востоке, то есть, как и можно было ожидать, на линии восхода Солнца в день летнего солнцестояния, находился вход в это кольцо, где два камня (№ 1 и № 30) были поставлены на 30 сантиметров дальше друг от друга, чем все остальные. Центр сарсенового кольца не совсем совпадал с центром круга старого Стоунхенджа I — он находился на 0,9 метра севернее центра кольца лунок Обри. Если бы он не был смещен таким образом, то Солнце в момент восхода в день летнего солнцестояния не было бы видно над Пяточным камнем сквозь арку, образованную камнями № 1 и № 30. Было ли это смещение случайным? Думаю, что нет.

Возможно, именно уэссекцы установили знаменитый «Эшафот» в старой лунке Е или поблизости от нее. Этот столь зловеще и неудачно названный камень имеет в длину около 6,3 метра и теперь так глубоко ушел в землю, что видна только верхняя его грань. Возможно, его сознательно старались закопать, вырыв яму и столкнув его туда. А возможно, он еще стоял вертикально, когда Иниго Джонс и Джон Обри зарисовывали его в XVII веке, но твердой уверенности в этом нет. Эти протоархеологи рисовали Стоунхендж восстановленным, а вернее таким, каким, по их мнению, он выглядел, когда был новым. Лично я не удивлюсь, если какой-нибудь современный археолог обнаружит, что этот камень был выворочен из лунки, расположенной прямо к северу от его наружного конца, еще в очень давние времена, в первые века после завершения постройки, возможно, потому, что он заслонял Пяточный камень.

В любом случае название «Эшафот» так же не подходит для этого камня, как «Пяточный» для Пяточного. Первоначально его поставили вертикально, и нет никаких свидетельств того, что он когда-либо впоследствии использовался для подобных целей. Его окрестили так романтики прошлого века, и название это доказывает в лучшем случае только одно: Стоунхендж превратился в место, окутанное глубочайшей таинственностью, а потому все, что с ним связано, пробуждает самые невероятные и зловещие мысли. На самом же деле Эшафот оказался на редкость хлебосольным камнем. Когда подполковник Холи, этот рьяный копальщик, принялся рыть землю возле него, он обнаружил бутылку портвейна! Вино было урожая 1801 года — в этот год один из ранних исследователей Стоунхенджа Уильям Каннингтон заботливо закопал там бутылку как награду для будущих любознательных душ. К несчастью, пробка совершенно сгнила.

Почти ушедший в землю камень Эшафот действительно может навести на странные мысли: его еще видимая над дерном поверхность покрыта неглубокими бороздками, придающими ей волнистость, а у одного из краев тянется ряд непонятных дырочек. Однако бороздки эти вовсе не предназначались для стока крови, их обнаружили на многих других сарсеновых камнях (см. главу 4), дырочки же были продолблены уже в наше время каким-то предприимчивым туристом, который пытался отколоть кусок огромного камня. Поверья, связанные с друидами и их кровавыми обрядами, сплетались вокруг Стоунхенджа гораздо дольше, чем он сам служил людям, выполняя свое назначение.

Датировка Стоунхенджа III была произведена сначала Косвенно, путем определения периода, к которому относятся различные предметы, обнаруженные в сопутствующих ему захоронениях (см. главу 5). Однако совсем недавно, за последние двенадцать лет, дата, установленная таким способом, получила эффектное прямое подтверждение. На некоторых из сарсеновых камней Аткинсон обнаружил в общей сложности тридцать с лишним вырезанных изображений бронзовых топоров и одно изображение, по-видимому, кинжала в ножнах того типа, который употреблялся в Микенах именно в эпоху, установленную предварительной оценкой, — в 1600–1500 гг. до н. э. Эти изображения встречаются на вертикальных камнях на высоте, которая позволяла мастерам высекать их с наибольшим удобством, и, следовательно, сделаны они были скорее всего после установки камней на место. Другие данные, в основном связанные с последовательностью этапов строительства, помогают определить искомую дату как 1650 г. до н. э., с точностью до лет, а не до веков.

Вскоре после того, как уэссекцы воздвигли Стоунхендж III А, начался следующий этап, получивший название Стоунхендж III В и, возможно, представлявший собой продолжение строительства по тому же плану. В этот период двадцать с лишним из тех голубых камней, которые раньше убрали, чтобы воздвигнуть сарсеновое кольцо, были установлены, по-видимому, овалом внутри сарсеновой подковы. Может быть, тогда же был установлен «Алтарный» камень. Были выкопаны лунки Y и Z. А затем овал из голубых камней был вновь разобран.

Этот небольшой овал (если он был овалом) археологам особенно трудно реконструировать, поскольку свидетельства лунок и камней здесь крайне скудны. В настоящее время из них можно только вывести заключение, что какой-то овал планировался, какие-то лунки были выкопаны, какие-то камни установлены. Возможно, на некоторых парах вертикальных камней были уложены перекладины (сохранились два камня, которые, по-видимому, несли такие перекладины), и, следовательно, не исключено, что это небольшое сооружение по форме и по расположению частей было сходно с подковой из сарсеновых трилитов, которая его охватывала. Этот предположительный овал из голубых камней был, по-видимому, признан ненужным и разобран очень скоро после того, как началось его сооружение, возможно, даже до завершения работы. Еще одна оставленная попытка, вроде уже упоминавшегося двойного кольца из голубых камней Стоунхенджа II?

Какова в точности была форма овала из голубых камней? В чем заключалось его назначение? Строители Стоунхенджа возвели его по какой-то таинственной причине, как и двойное кольцо из голубых камней, и почти немедленно разобрали. Еще один просчет? Археологи не могут ответить на эти вопросы.

«Алтарный» камень, названный столь же неудачно, как Пяточный или Эшафот, также задает трудную задачу для исторической реконструкции. Он лежит, уйдя глубоко в землю, примерно в 4,5 метрах от большого центрального сарсенового трилита, но сейчас он не перпендикулярен и не параллелен главной оси сооружения, а потому можно предположить, что первоначально он находился где-то в другом месте. Лунка, в которой он мог бы стоять, не обнаружена. Возможно, она находится под ним — один из вертикальных камней трилитов, № 55, упал поперек собственной лунки, но у Алтарного камня ничего подобного найдено не было. Исследователь 1801 г. Каннингтон сообщил, что обнаружил «возле Алтаря какую-то пустоту», уходящую на глубину 1,8 метра, но последующие раскопки не обнаружили никаких подобных следов засыпанной лунки. В настоящий момент ни первоначальное положение, ни назначение этого камня разгадке не поддаются. Насколько можно судить, первым дал ему нынешнее его прилипчивое название Иниго Джонс; с тем же успехом он мог бы окрестить его «Цоколем», «Пальцем» или чем-нибудь еще.

Каково бы ни было назначение этого камня, в минералогическом отношении он для Стоунхенджа уникален. Все остальные камни либо сарсены, либо голубые. Алтарный же камень — это мелкозернистый бледнозеленый песчаник с таким количеством слюдяных вкраплений, что его поверхность, будучи очищена, обладает типичным слюдяным блеском. Если сарсены, по-видимому, брались на Марлборо-Даунс к северу от Стоунхенджа, а голубые камни доставляли с гор Преселли в Уэльсе, то этот камень, видимо, пришлось везти из красных известняковых Коушстонских пластов в Милфорд-Хейвене на побережье Уэльса, километрах в 50 к юго-западу от пресельских карьеров. Этот камень — самый большой из несарсенов: его размеры 4,8 x 1 x 0,5 метра.

Лунки Y и Z, вырытые строителями Стоунхенджа III В, были названы так потому, что сперва их считали принадлежащими к той системе лунок, которая теперь называется лунками Обри, а первоначально именовалась лунками X, то есть «неизвестными лунками».

Имеется 30 лунок Y и 28 лунок Z. Лунки Y образуют кольцо снаружи сарсенового кольца примерно в 10,5 метра от него, а лунки Z образуют кольцо поменьше, на расстоянии в 1,5–4,5 метра от сарсенового кольца с внешней его стороны.

Промежутки между лунками и в том и в другом кольце неравномерны. Лунки в большинстве имеют прямоугольную форму, причем их длинная ось ориентирована вдоль окружности, а их средняя глубина составляет 90 сантиметров для лунок Y и 102 сантиметра для лунок Z. На дне всех раскопанных лунок этих двух колец, то есть примерно половины лунок каждого из них, не было обнаружено никаких следов давления, а потому предполагается, что в них никогда не устанавливались камни. Наоборот, так же, как и лунки Обри, они, по-видимому, были засыпаны вскоре после того, как их выкопали.

Заполнявшая лунки земля была богата интересными археологическими находками. На дне и стенках большинства из них обнаружен тонкий слой мела — по-видимому, результат того, что они несколько лет оставались открытыми и подвергались атмосферному воздействию погоды, прежде чем их сознательно засыпали. В этом же, самом раннем слое почти в каждой из лунок находится осколок голубого камня — той разновидности, которая называется риолитом. (Типы камней Стоунхенджа описаны в главе 4). Все эти лунки были засыпаны однородной мелкой бурой землей. Возле дна в этой земле было найдено много кремневых осколков естественного происхождения, а выше в ней содержались самые разнообразные предметы как естественного, так и искусственного происхождения: осколки голубых камней и сарсенов, глиняные черепки железного века (от 500 г. до н. э. до начала новой эры) и последующих эпох, и так далее вплоть до современных кусочков жести и осколков стекла.

С лунками Y и Z связан ряд загадок, головоломных даже по сравнению с другими загадками столь богатого ими Стоунхенджа. Чем объясняется такое странное их число — 58? Почему промежутки между лунками так неравномерны? Почему их не использовали для установки камней? Почему они заполнены мелкой землей, совсем не похожей на меловую забутовку лунок Обри? Почему на дне практически каждой из них оказался этот единственный осколок голубого камня?

Археологи считают, что на второй вопрос они могут ответить — хотя бы отчасти. Лунка № 7 кольца Z была выкопана после того, как были установлены сарсеновые камни, так как она прорезает землю, заполняющую лунку сарсенового камня № 7; поэтому мы можем предположить, что оба кольца (Y и Z) были выкопаны после установки камней сарсенового кольца; в результате строителям было очень трудно (хотя невозможным я это не считаю) аккуратно разметить точки для копания снаружи кольца из высоких камней.

На третий вопрос до сих пор еще не было предложено удовлетворительного ответа или даже просто догадки.

На четвертый вопрос, связанный с лунками Y и Z, было предложено два ответа. Некоторые архитекторы считают, что мелкая структура заполняющей их земли явилась результатом каприза строителей, которые просто брали землю не там, где их предшественники. Другие полагают, что лунки вовсе не были засыпаны строителями или вообще людьми, а земля в них такая мелкая оттого, что засыпал их главным образом ветер, в течение долгих веков дувший над покинутым Стоунхенджем.

На пятый вопрос, как и на третий, пока еще не было дано удовлетворительного или хотя бы правдоподобного ответа. Были ли эти осколки брошены в только что выкопанные лунки в качестве жертвоприношения? А если так, то кем и с какой целью? Или это были символы? Или они были знаком, не имевшим ни ритуального, ни символического значения, — просто указанием для строителей? Что это было такое? Никто не знает.

Возможно, ответа на эти четыре вопроса нам не Удастся найти никогда.

Однако я уверен, что нашел ответ на первый вопрос, и считаю, что этот ответ разрешает самую сложную загадку лунок Y и Z — зачем их вообще выкопали?

Свою теорию я изложу позднее.

Заключительный этап строительства Стоунхенджа — Стоунхендж III С — начался почти немедленно после уничтожения овала из голубых камней и выкапывания лунок Y и Z.

В течение этой последней волны деятельности (которая, вероятно, произошла ранее 1600 г. до н. э.) строители вновь установили голубые камни уничтоженного овала. Они создали подкову из голубых камней, остатки которой стоят и по сей день. Кроме того, они установили кольцо из голубых камней между сарсеновой подковой и сарсеновым кольцом. Алтарный камень, возможно, был установлен в этом кольце как высокая колонна на одной линии с центральным трилитом. И на этом постройка завершилась. Подкова из голубых камней стояла внутри сарсеновой подковы на расстоянии нескольких десятков сантиметров от нее и повторяла ее очертания, хотя трилитов в ней не было и каждый голубой камень стоял отдельным монолитом. Если сарсеновая подкова состояла из 10 вертикальных камней, то ее аналог из голубых камней имел их 19. Промежутки между ними от центра до центра составляли 1,7 метра и, по-видимому, голубые камни, как и трилиты, повышались к замкнутой стороне.

Кольцо из голубых камней между трилитами и сарсе-новым кольцом, как и можно было ожидать, открывалось на северо-востоке, а в остальном его форма была очень неправильной, и отклонения в промежутках вчетверо превышали ошибки, допущенные в более раннем кольце. Теперь кольцо из голубых камней наполовину разрушено: только 6 из его камней еще стоят вертикально, 5 накренились, 8 упали или обломились, а от 10 остались лишь основания. Трудно определить, сколько в нем было камней первоначально. Аткинсон в 1957 г. полагал, что их было 56, 57 или 58, но четыре года спустя он пересмотрел свою оценку и считает, что их могло быть 59, 60 или 61.

По некоторым причинам, о которых скажу ниже, я считаю верным число 59. Не забудьте, что это кольцо было построено из голубых камней, которые, по мнению археологов, ранее предназначались для лунок Y и Z, а общее число этих лунок — 59.

Если камни малой подковы были обработаны гораздо искуснее, чем с ар сены, то камни кольца из голубых камней, за исключением двух бывших перекладин, вообще не подвергались никакой обработке.

Вот так с возведением кольца и подковы из голубых камней строительство Стоунхенджа, начавшееся лет за триста до этого, было завершено. Произошло это в 1650 г. до н. э. плюс — минус 50 лет.

Насколько мы можем представить себе общую картину, законченное сооружение, начиная от внешнего вала к центру, состояло из Аллеи, поднимавшейся к нему от реки, Пяточного камня, окруженного собственным рвом в пределах Аллеи, больших опоясывающих колец внешнего вала, рва и внутреннего вала, белых лунок Обри вдоль внутренней стороны внутреннего вала, четырех «опорных» камней на окружности лунок Обри, из которых по меньшей мере два, если не больше, были окружены насыпью, из лунок Y, возможно, еще не открытых, а может быть, уже засыпанных, лунок Z, находившихся в том же состоянии, сарсенового кольца, кольца из голубых камней, сарсеновой подковы и подковы из голубых камней.

На полное завершение Стоунхенджа потребовался примерно такой же длительный срок, как и на строительство готических соборов, каждый из которых веков 25 спустя поглощал умение, труд и любовь нескольких поколений средневековых людей. Соборы были местом поклонения богу, школами (их символизм иллюстрировал все великие уроки истории и морали), местом встреч, памятником веры, надежд и гордости.

Стоунхендж, возможно, был и всем этим и чем-то еще.