Когда это произойдет, самый обычный парень-китаец, по факту, будет учиться со столичными японцами. Которые, в свою очередь, после столичного же юридического факультета попадут…
Не важно, куда. В любом случае, не улицы подметать. Куда-нибудь, да попадут.
Студент, как и симпатизирующие ему землячки, тоже был самым обычным. Бы. Если бы не кое-какое спортивное прошлое на родине — это сидящий за столом выяснил давно (спасибо современным профилям в социальных сетях).
Случай был не ахти какой важный, но всё же из общей канвы выбивался. Да и мимо пройти — не совсем вариант. В сети вроде как приятели.
Если же отбросить работу, то даже чисто по-человечески интересно: а кто это ему лицо-то начистил? До сего момента, Япония таким не баловалась. Ко всем учащимся по обмену относились подчёркнуто корректно.
Сяо валялся на больничной кровати после визита подруги с подругами.
Эх, был бы местным — можно было бы и полуофициально с остальными тёлками замутить. К сожалению, на материке взгляды строже, как и обычаи.
Мог бы выписаться даже сегодня — но в этом случае лицо ещё длительное время будет украшать идиотская наклейка. Чего не хочется.
Здесь же лечащий доктор откровенно сказал: два варианта протокола (лечения). Первый: перелом соберём, в смысле кости; дальше — ходи балдей. Лечись консервативно. Сам молодой, кости нормально срастаются.
Второй вариант: запускаем нано-колонию. Методика новая, нанниты тоже. Результат гарантируют более быстрый, но двое суток отсюда — ни ногой.
Из плюсов — гарантированное полное восстановление косметического эффекта. Иначе говоря, на лице ничего заметно не будет. В отличие от первого варианта.
Из минусов — солидная стоимость. Вы, дорогой Сяо, иностранец; и от заявления в полицию, несмотря на откровенную криминальность вашей травмы, почему-то отказываетесь.
Сяо отлично понял жаргон собственной профессии, но всё равно переспросил: а причём здесь криминальность травмы?
Ответ внушил: оказывается, островитяне очень скрупулезно относятся к тому, что считают своими обязательствами.
Если бы он написал заявление в полицию, там зафиксировали бы перелом лицевой кости, как результат преступления.
В этом случае, стоимость его лечения полностью попадала бы под программу государственной страховки островов.
Блин. Или правда надо было на этого дурачка заявление написать?
С-сука. Бабла жаль, спору нет. Но обращением в полицию, в рамках дальнейшего пребывания внутри Тамагава, зачморишь сам себя: на какой-либо авторитет дальше даже рассчитывать не стоит.
С учётом того, что белобрысый школьник — вообще малолетка.
Нет… Мы пойдём другим путём… Пара штук не стоят такого позора, и — главное — потери перспективы.
Никого из японских тёлок, учащихся на территории академии и университета, после такого не склеишь. Чтобы жениться и дальше абсолютно законно получить гражданство.
Долбаные островитяне, что те варвары: любые новости разносятся со скоростью звука, до самых стен заведения.
Нет уж. Лучше чуть-чуть перетерпеть и напрячься финансово — а с белобрысого потом как-нибудь взыщется. Найдём способ.
Когда позвонил земляк, с которым общались в некоторых своих форумах, Сяо вначале удивился, потом обрадовался: делать ещё больше суток было особо ничего, а тут хоть какое-то развлечение.
Слово за слово, поболтали больше часа.
Незаметно для себя, студент колледжа в подробностях рассказал о собственном конфузе.
— А ты с ним на сухую дрался? — между делом, завуалированно поинтересовался знакомый.
Даже разговаривая на родном языке, они предпочитали некоторые деликатные моменты из области нейро-концентрации называть иносказательно.
— Если бы! — выдохнул обреченно будущий студент юридического факультета университета Тамагава (после колледжа). — Я и "сетку" активировать успел! Не помогло!
— Во как! — искренне посочувствовал земляк. — А с кем дрался? Можно подробнее? Ну, я же не умею драться, — стеснительно пояснил товарищ. — Мало ли, кого тут опасаться надо? Если вон, говоришь, пятнадцатилетний малолетка может нашей "сетке" навалять? Ещё и в твоём исполнении! — он со значением поднял в воздух палец.
Последнее не было лестью: биография Сяо на родине ни для кого из земляков секретом не являлась. Наоборот, он гордился собственными достижениями, которые фигурировали во всех его профилях.
— Блин, шестнадцать ему. Не пятнадцать. Наш, школьник. Старшая школа Тамагава. Да ничего особенного… так, сын кого-то из местной якудзы. Причём не из самых крутых гуми. Кстати! Он уже на местных аналогичным образом отметился! С ним тут местный второй дан учился, да и учится; ещё местных регбистов валял…
Буквально через пять минут разговора Сяо уже и сам начал задумываться о причинах такой удачливости злосчастного школьника на том, что считал собственной нивой.
Товарищ ни на чем не настаивал, только задавал вопросы. Только вот в итоге учащийся колледжа перестал верить в случайность — и искренне заподозрил у белобрысого какие-то технические хитрости.
И как сам не догадался? Ну и что, что в Японии за нейро-контрафакт сажают в тюрьму? Якудза же! Мало ли, что могут.
Надо будет навести справки. И надавить на малолетку ещё раз тоже надо будет — а вдруг что и получится…
Поблагодарив земляка за уделенное время, Сяо опять растянулся на кровати, предаваясь мечтам: блондином надо будет вытереть все унитазы в сортире. Тем более что товарищ, дай ему бог здоровья, обещал через неделю помочь с более продвинутой версией даже и не "сетки", а совсем другого продукта.
— Привет, Длинный! — Маса звонил со смарта своей красноволосой подруги.
— А что с родным номером? — закономерно среагировал Рюсэй. — Опять сражался?
Последнее он ляпнул наобум, но неожиданно попал.
— Угу. А батя тебе что, не рассказывал?
— Да мы с ним как-то не обсуждаем твои драки, — удивился маркетолог. — С чего бы мне знать?
— Так то не мои драки, как раз-таки ваши, — многозначительно хмыкнул младший Асада. — Я думал, ты в курсе.
— Навскидку ничего в голову не приходит из того, что мне по подведомственности, — подумав, честно сказал менеджер. — У нас с твоим отцом шестьдесят процентов работы не совпадает вообще, департаменты разные. А что там было?
— Да оно бы лучше не по телефону, — замялся старшеклассник. — Я заодно об одном человеке хотел попросить… Пересечься бы?
— Ну так подгребай?! — Рюсэй сказал название заведения.
— А это разве наша точка? — удивился более молодой товарищ. — Фигасе, мы крутые! Я и не знал…
— Не наша. — Маркетолог развеселился от искренней непосредственности школьника. — Но я не только в наших точках бываю и работаю. Сегодня — здесь. — Увидев, что товарищ колеблется, он добавил. — Приезжай! Тут много чего интересного! Заодно добьем все наши вопросы.
Ровно через секунду менеджер местами пожалел о собственной откровенности, потому что рядом с другом находилась и его пассия. К счастью для Рюсэя, молодая красноволосая оторва о таких заведениях слыхом не слыхала (соответственно, ничего дурного не подумала).
— А как я тебя там найду? — уже соглашаясь, спросил Маса.
— А на входе назовёшь мою фамилию и попросишь передать мне спуститься. За три минуты спущусь.
Заведение, куда меня приглашает Рюсэй, на деле занимает несколько этажей внутри небоскреба. С первого по пятый, если совсем точно.
Охрану на входе абсолютно не смущает мой возраст. Услышав фамилию, они ровно кивают и просят погулять снаружи.
А через три минуты товарищ забирает меня и проводит внутрь. Несмотря на законодательные возрастные ограничения.
— Как целое футбольное поле, — оглядываюсь по сторонам в огромном зале, всё пространство которого установлено столами.
Посередине каждого из них вмонтирована специальная жаровня.
— Ты ж фанат кулинарии. Специально для таких, как ты, любителей экзотики: можешь заказать себе сырых продуктов по прайсу, — пожимает плечами Рюсэй. — Сам себе сготовишь. С тем вкусом, который хочешь.
Присматриваюсь — и возле каждой жаровни замечаю вмонтированный в стол ящичек для специй и приправ. И инструментов.
— Погнали! Который из столовой наш? — потираю руки в предвкушении.
— Выбирай любой, — смеётся маркетолог. — Из свободных, разумеется.
Часть мест действительно занята парочками, компаниями. Но почти половина свободна.
— Давай вначале о делах? — раздаётся у меня над ухом, когда я только погружаюсь в перечень доступных ингредиентов. — Я вообще-то пошутил! Я думал, ты по меню что-нибудь готовое закажешь?
Чёрт. В отличии от девчонок в больнице, я почти не ел и абсолютно не наелся: ну не сырой же рыбой брюхо набивать! Пускай даже это кальмары или осьминоги…
Цубаса и Икару, догнавшись рисом, наоборот с превеликим удовольствием съели заказанные моей половиной дары моря от Ёсиоки. Ещё и меня пытались агитировать.
Раздразнив аппетит (и нормально вечером не пожрав), голый рис я есть не смог, даже с имевшимися многочисленными приправами. А сырые морепродукты почему-то не полезли.
Не моё.
Вздохнув, отодвигаю в сторону такое привлекательное меню:
— Вопрос первый. Есть русская девчонка, она сейчас в полицейском госпитале. Когда выйдет, ей будет некуда податься. Можешь помочь пристроить?
— А где она до госпиталя обитала? — Нейтрально интересуется Рюсэй, выбрасывая официанту на пальцах заказ, чай и сок.
Блин. И ведь не скажешь, что очень есть хочется. Кстати…
— У меня пока смартфона нет, расскажи, как я тут расплатиться смогу?
— Разбогател? — весело вскидывается товарищ. — Нет ничего проще. Но ты вначале о девице своей расскажи: мне будет гораздо проще придумать, куда её пристроить, если я хотя бы имя узнаю.
Там же, через некоторое время.
… - ну так позвони — и спроси?! — мой товарищ искренне не понимает, а в чём затык. — Сам. Её. Лично. Какие секреты?! Ещё и на её прошлой работе?
— Куда? В госпиталь полиции? — изобразить сарказм получается, но Рюсэя это не убеждает.
— Судя по тому, что ты рассказал, твой знакомый комиссар должен быть в курсе, — пожимает плечами Рюсэй.
— Да ну… неудобно…
— Ты как не японец.
— Знаешь, который раз по счёту за сегодня ты мне это говоришь?
— Так если оно так и есть? — он продолжает недоумевать. — Время ещё относительно пристойное. Твои знакомые служивые точно не спят. И ты же не о кабаке его спрашиваешь! А о соотечественнице, попавшей в беду! С точки зрения этикета, вполне себе нормально.
— Телефон дай, — протягиваю руку через стол, напоминая, что мне не с чего звонить.
Там же, через некоторое время.
—… как умерла?
— Мои тебе искренние соболезнования. — Кажется, Ватанабэ сейчас не отбивает дежурную программу, а искренне испытывает какие-то эмоции. — Там всё очень плохо было. Наши врачи сделали всё, что могли. Просто поверь: было без вариантов.
— А…
— Нет! — комиссар повышает голос, не давая мне заикнуться о таблетке вслух. — Там нейродегенеративные процессы пошли каскадом. То оборудование, которые ты использовал в условиях улицы, это как полиэтиленовый пакет на корабельную пробоину. Дало исключительно временный эффект, за счёт внутренних резервов организма. Маса, мне искренне жаль, но подобное пока не лечится.
— Как же так…
— Она ещё слишком долго продержалась, — нейтрально замечает полицейский. — Ты же помнишь других…?
— Да. А почему мне раньше не сказали?
— А ты что, новый гаджет купил?! — искренне удивляется Ватанабэ. — Куда я тебе сообщу? Лично приехать с докладом?!
— Извините…
— Уже молчу, что формально ты не являешься ни родственником какой-либо очереди, ни просто близким человеком. — Он говорит сварливо по инерции. — Она тебя, по крайней мере, в числе близких не упомянула! Мы всегда о таком спрашиваем в подобных случаях.
— Спасибо…
— Мои соболезнования. — Комиссар, вежливо кивнув, отключается.
Я с запозданием вспоминаю, что забыл поднять тему зависшего у него в департаменте смартфона Цубасы.
Сейчас этот телефон бы очень сгодился: чтоб не покупать нового себе, я б мог побегать с ним. У моей половины всё равно новый.
—… как ты говоришь, проще чищенной морковки.
Выдержав подобающую паузу после разговора пацана с полицейским, Рюсэй вернулся к делам.
— Держи, — он протянул младшему товарищу пластиковую банковскую карту из своего бумажника. — Моя запасная, но я сейчас на ней обнулю остатки. Переводи на неё баланс со своего счёта…
Казалось, младший Асада был действительно убит горем — поскольку не соображал элементарного.
С одной стороны, ту девку он видел первый раз в жизни (и последний, как только что оказалось).
С другой стороны, он так искренне описал собственные эмоции, когда услышал родной язык…
Эх. Ладно.
Воскрешать мертвых маркетолог не умел, но отлично знал, как решить текущую утилитарную проблему.
Под его диктовку, Маса активировал своё приложение банка на его смартфоне — благо, в наше время достаточно аутентичного отпечатка пальца.
Затем сын финансиста, абсолютно не ориентирующийся в профильных инструментах родного отца, с третьего раза перевёл себе же, на эту выданную маркетологом карту, собственные деньги, с личного счёта.
Маса так смешно тормозил, не понимая, что отпечаток пальца заменяет сообщение на личный телефон (который он честно расколотил накануне).
В итоге, дружными усилиями справились.
— Карта твоя, — кивнул другу менеджер. — Когда станет не нужна, просто разломай на две половинки и выбрось в любую мусорку. Моих денег на ней уже нет, а я себе новую потом закажу.
Он немного слукавил: конечно же кое-какую сумму на счёте он оставил. Как и настроил, на всякий случай, неснижаемый остаток. Но говорить об этом не обязательно — парень сейчас явно денег не возьмёт.
Младший Асада, после неприятной новости, стал каким-то серым и угрюмым.
В качестве развлечения на ближайший час, он заказал на их столик сырой картошки, лука и мяса свиньи.
— Можешь водки заказать? — по-прежнему хмуро спросил школьник минут через пять, когда клубни картошки очищенными лежали в небольшой раковине, рядом со столом.
— Да тут в меню её нет, — Рюсэй, по роду занятий, в этом заведении бывал регулярно.
Барную карту помнил на память: национального напитка светловолосого товарища в заведении отродясь не водилось.
— А что есть? — равнодушно спросил старшеклассник, очищая лук.
— Ром. Джин. Текила. — Добросовестно перечислил маркетолог товарные группы алкоголя. — Вина неплохие! Коньяк. Арманьяк. Виски. Бренди. Сакэ…
— Трава, можжевельник, кактус…? РОМ.
— Цени, — буркнул менеджер, усилием воли сдерживая морали, которые старший сейчас должен был бы прочесть младшему.
Что ни говори, но глушить спиртное здесь, будучи несовершеннолетним… войдя по пропуску самого Рюсэя….
Ладно. Пусть.
Маркетолог принял решение не спорить — а молча посодействовать.
Раз у пацана даже с родным отцом общего языка найти не получается.
— Для твоего спокойствия, закажи мне мало. — Маса словно угадал мысли друга. — Без тебя мне больше не продадут, насколько я вижу по заведению. Допью заказ — и всё.
— Мало — это сколько? — машинально уточнил менеджер.
— Ну, триста грамм, — даже не задумался на мгновение школьник.
Очищенная луковица заняла своё место рядом с картошкой.
— А ром у них какой? — всё тем же замогильный тоном спросил Асада.
После недолгого обсуждения производителей, Рюсэй уже не был так уверен в правильности своего решения: всё-таки, триста грамм крепкого, семидесятипятиградусного, терпкого пойла — для одного школьника могло быть и многовато.
— Не жмись, — грустно улыбнулся Маса, верно оценив сомнения товарища. — У нас вон, ведро картошки с мясом на закуску… будет.
На самом деле, больше половины разделочной доски занимало не мясо, а чистый жир свиньи. Но спорить менеджер не стал.
— Есть не буду, — покачал он головой. — У меня куча дел в этом заведении, весь вечер с тобой сидеть не смогу. Подходить время от времени буду — но балдей сам. Извини.
— Без проблем. Так даже лучше, — Асада-младший неожиданно воспрял духом, заинтересованно посмотрел на кувшинчик с алкоголем и принялся орудовать ножом в два раза быстрее.