Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7

Глава 20

— Ну где бы мы ещё встретились, — усаживаюсь на кровати из положения лёжа и только собираюсь красноречиво потирать руки, как тело простреливает вполне ожидаемая боль в груди.

Делаю пару медленных вдохов, прислушиваясь к ощущениям.

В этот момент, как специально, начинает звонить телефон, лежащий на прикроватной тумбочке.

— Привет. — С олимпийским спокойствием говорит Цубаса. — Никак, очнулся?

— Ты словно меня видишь, — озадаченно предполагаю вслух, не спуская глаз с соседа по палате.

Это — один из тех китайцев, которые прибыли в экипировке первым микроавтобусом на поддержку Вану. Тоже какое-то из подразделений восьмёрки.

Интересно, зачем нас с ним запихнули в одну комнату? Может быть, это какая-нибудь охраняемая больница? И ему тоже нужна охрана, по каким-то своим причинам?

Ну тогда интересно, от кого он прячется. И что вообще происходит в мире.

Естественно, при виде его лица у меня возникли вполне объяснимые желания и намерения. Я даже задумал местами претворить их в жизнь, не отходя от кассы — исключительно под влиянием неконтролируемого эмоционального негатива.

— Собрался воевать? Остынь, — фыркает тем временем в трубке красноволосая.

— Откуда знаешь? — осторожно интересуюсь, осматривая помещение на предмет видимых невооружённым глазом камер или иных средств наблюдения.

Навскидку ничего подобного не обнаруживаю.

— У тебя норадреналин прыгнул, и ещё кое-что. Ну и я знаю, с кем тебя поселили, — вздыхает Кимишима.

— ОТКУДА? И кстати, где я нахожусь? — пожалуй, с этого стоило начать.

Но не ходить же по коридору и не расспрашивать первых встречных.

— Ты в госпиталь эмвэдэ. А китайца на второй кровати я видела, когда заходила к тебе в палату. Когда тебя в неё после операционной заселяли.

— Ничего себе. И давно я здесь? Смартфона не вижу, часы там.

— Шестнадцать часов. В тумбочке, верхний ящик, возле твоей кровати.

— Как почувствовала, что я проснулся? А-а, таблетка же, — доходит до меня сразу после собственного вопроса.

Если она видит мой адреналин, то источник её информированности понятен.

— Угу. Она.

— Расскажешь, что вообще было? У меня как-будто свет выключили.

— Небольшой калибр, стрельба с рук, — возникшая с запозданием голограмма красноволосой пожимает плечами на расстоянии вытянутой руки от меня. — Попали удачно — в хрящ. Ну или неудачно, это смотря с какой стороны смотреть.

— В какой хрящ? — я и не предполагал, что в рёбрах есть этот тип тканей. — Откуда в груди хрящи?

— В тот самый, которым ребро крепится к грудине, — поясняет подкованная в анатомии человека Цубаса. — Плюс раневой канал прикольный: с латеральной стороны, под каким-то невообразимым углом, причём влетело именно в хрящ¹.

— Чем чревато? — лучше выяснить сейчас все ограничения, чем потом страдать с пробитым собственным ребром лёгким.

Тем более что никого из врачей в палате почему-то не видно, как и иного персонала.

— Ничем. Можно сказать, отделался лёгким испугом.

— Что, прямо никаких последствий не ждать? — где-то даже не верится.

Хотя, здешняя медицина наверняка может и не такое.

— Сознание я тебе сразу вырубила через концентратор, только ты падать начал. Шок купировала тоже сразу, кровотечение остановила — спасибо таблетке.

— Хм.

— Была небольшая контузия, но ты на этот тип повреждений и сам хорошо натренирован. По мне, не самая большая проблема.

— Угу… дальше?

— Пуля застряла в хряще. Поскольку за самим процессом и судом наблюдала куча народу, причём не только те, что в зале, то скорая тебя сразу потащила в ведомственный госпиталь: ты же вроде как звезда полиции. Хотя и в самом маленьком ранге, хе-х.

— Ты поехала со мной? — пробую угадать на основании того, что знаю о своей подруге.

— Пф-ф, конечно! В операционную, правда, не пустили, но уже в палату покатила тебя вместе с санитарами. Познакомилась с твоим соседом заодно.

— А что у него?

— Носороги ему ногу сломали, когда к порядку призывали.

— Интересно, как это человеку можно случайно сломать ногу. Там непреднамеренно либо…?

— Конечно специально! — фыркает красноволосая голограмма, нисколько не заботясь о том, что сам китаец исподлобья смотрит со своей кровати. — Носороги всё же японцы. Опять же, они частично относятся к армии — с национальным самосознанием у них всё более чем благополучно. Так, стоп! — без перехода выдаёт одноклассница. — Замри!

— Замер. Сижу на кровати.

— Чувствуешь одышку?

— Э-э-э, местами. Что за проблема?! Пора волноваться?!

— Не-а, наоборот всё по плану. Рефлексы работают. — Она поворачивается, видимо, к остальным и говорит уже им. — Норма с ним всё!

— Что с моим дыханием? Пока ты не сказала, не обращал внимания; а теперь чувствую.

— Ты сейчас на полную дышать не можешь — чтобы не было боли в грудине. Рефлекторно сдерживаешь вдох. Получается, производительность лёгких понижена почти на тридцать процентов.

— А-а-а. Интересно, как теперь с этим нырять и на турнир заявляться, — говорю то, что первым приходит в голову.

— Никак. Хотя, насчёт нырять ты и без меня решишь, — она почему-то вопросительно впивается мне в переносицу, словно ожидает ответа. — Да?

— Компрессор с системой фильтров, — пожимаю плечами. — Компьютеры на каждом шагу. Сеть тоже есть. Пересчитаем нужный процент кислорода в дыхательной смеси и просто повысим его на нужную величину, когда будем забивать баллоны.

— Гхм, хитро, — констатирует она со вздохом.

— Моноласт брать не буду, возьму разножки. Буду изображать головастика — чтобы грудь не шевелилась при "волне". Но вот как на турнир идти, пока не представляю.

— Нано гель.

Видя непонимание на моём лице, она добавляет:

— Я сейчас не могу подробно, — голограмма без стеснения тычет пальцем в сторону моего соседа по палате. — Но если я хоть что-то понимаю в жизни, то вопрос с твоей терапией решиться буквально в ближайшее время. Просто подожди.

— Почему так думаешь?

— Таблетка. Она же числится в реестре ещё в одной организации, — вроде как поясняет красноволосая.

Хотя на самом деле ничего и непонятно.

— Ладно. Сделаю вид, что понял.

— Буду набирать тебя раз в два часа. По идее, тебя вечером уже забрать можно будет.

— Как мать и Ю? Ты что-то знаешь?

— С ними Рисако — императорская клиника, всё такое. У неё там хоть абонементное обслуживание заранее оформлено и вход без ограничений.

— А что, туда сейчас вход ограничили?

— Вторые сутки как, минимум посторонних. Но заключенных ранее контрактов не касается.

— Так что оттуда слышно? — так неохота повторять о матери и сестре, особенно при соседе по палате.

— Рисако на связь выходила два раза, ей на другой этаж нужно ходить, чтобы позвонить.

— Здоровье их как?

— Сотрясения, — пожимает плечами Цубаса. — Навскидку — неприятно, но уже не сильно опасно. Кровоизлияний в мозг не было. С Ю ведутся какие-то следственные действия. Хотя, почему "какие-то". Как раз понятно, какие… С твоей матерью норм.

— Там сейчас целый крестный ход, — в поле зрения камеры добавляется Рейко.

— В смысле?

— Из сочувствующих соотечественников. В саму клинику поток желающих, имею в виду. Под забором и под входом народу, словно в метро в час пик.

— Откуда? Кто такие?

— А Вака запилила ролик, который сейчас везде крутят. Так чего только не предлагают; от донорства органов до сиделок.

— Последнее может быть актуальным? — вылетает у меня машинально.

— В Императорской клинике с младшим медицинским персоналом всё в порядке, — уверенно качает головой Кимишима. — Там помощь либо руководители не актуальны. Опять же, Рисако…

— Если что-то будет нужно, она позвонит, — подхватывает актриса.

— Ладно, давай. Связь через два часа, — Цубаса отключается.

***

— Не шуми. Мешаешь.

— Надавать бы тебе сейчас по ушам, — белобрысый лаовай покачал в воздухе ногой, сидя на кровати.

— Попробуй, — спокойно ответил Хао.

Наверняка здесь должны быть установлены камеры. То, что их не видно, может ничего не значить.

Если блондин и правда полезет драться, уж в полицейском-то госпитале их должны как-то растащить.

И зачем их поместили в одну палату?

С другой стороны, китаец не обольщался насчёт своей способности сейчас себя защитить эффективно, поскольку на одной ноге с этим пацаном можно было и не справиться.

— Эхх. Доброта наша — враг наш, — вздохнул тем временем лаовай, не двигаясь с кровати. — Ладно, хрен с тобой. Живи. Только руки пачкать.

— Не нужно делать мне одолжений, — огрызнулся хань. — Я тебе ничем не обязан и ничего не должен.

— Ты находишься на моей земле. Ты и такие как ты, будучи вооруженными, напали на мою мать и сестру. Я был там и видел всё своими глазами.

Хао промолчал.

— И знаешь, незнакомец с противоположной стороны моря, ты кое-чего не понимаешь. — Продолжил, заводясь, европеец. — Долги — штука такая. Ты в них можешь залезть случайно и по тупости, а потом расплачиваться всю свою оставшуюся жизнь. Долгую или не очень. На сумме долга личная тупость положительно обычно не сказывается!

— Если бы мы были вооружены, я бы здесь с тобой не встретился, — не удержался низовой сотрудник восьмёрки. — Мы бы там вам тупо устроили кровавую баню. И кое-кто бы допрыгался, а не здесь сейчас гоголя праздновал.

— Щиты, палки, разрядники ты за оружие не считаешь? Защиту, экипировку вашу? Шокеры?

— Нет. Это не оружие. По-китайски совсем другое слово. Тем, что ты перечислил, убить нельзя. Твоя мать и сестра — случайные жертвы обстоятельств. Не больше и не меньше.

Если честно, ему и самому не особо понравилось, как один из высоких чинов обошёлся по ходу событий с двумя японками.

Хао ещё тогда, в пылу заварухи, подумал: нормальный слуга закона так себя вести не должен. Бы.

Но вертикаль подчинения существует не затем, чтобы в ней сомневаться. Особенно в такие моменты, как в тот момент, на улице. Тем более что лично для него всё закончилось относительно спокойно (в отличие от одного погибшего и того самого старшего инспектора Вана — которого японцы упекли в тюрьму).

— Ладно. Что с идиотов взять, — ни к кому не обращаясь, проворчал лаовай. — Тем более с тупых садистов. Бог вам судья. Все сдохните, как собаки…

— Я всегда честно выполнял свой долг, — багровея, процедил сквозь зубы хань. — И тебе, тварь неблагодарная, ничего не должен!

— Х#ясе, — присвистнул светловолосый, усаживаясь на кровати поглубже.

Теперь обе его ноги висели в воздухе и он болтал ими вперёд-назад по очереди.

— Слышь, мудила, а ты ничего в этой жизни не путаешь?! — кажется, пацан решил покуражиться в ситуации, когда ему нечего было противопоставить.

— Чего ты добиваешься? — глубоко вздохнув, заставил себя спросить спокойно китаец. — Ещё раз, для тупых лаоваев с устаревшими претензиями. — Он так и сказал, китайским словом, не заботясь о переводе. — Я приехал на ваши долбаные острова не туристом и не ради развлечения. По просьбе вашего сраного правительства мы, в рамках концепции региональной безопасности, оказываем вам очень большую услугу! Я ваш собачий язык выучил, из уважения и чтобы вас понимать! Ну и чтобы вы меня понимали…

— Квадратный круг, — перебил блондин.

— Что?

— "Выучил из уважения ваш собачий язык" — это квадратный круг. Какой интересный взгляд на вещи, — подпустил сарказма в голос более молодой сосед по палате. — Ладно, продолжай, продолжай.

— Я когда искренне любил свою работу, — неожиданно и в самом деле успокаиваясь, продолжил Чжень. — Я пошёл туда, где служу, добровольцем! Кстати, выдержав огромный конкурс!

— Это меня должно как-то впечатлить?

— Про тебя говорили, что ты тоже полицейский? — китаец неожиданно понял, что сейчас нужно выяснить любой ценой. — Не в штате, какие вспомогательные подразделения, но тем не менее. Это так?!

— В некотором роде, — было похоже, что светловолосый неожиданно то ли смутился, то ли осёкся, не желая развивать какую-то неприятную тему.

— Как так вышло, что мы с тобой оказались по разные стороны?! — тут же впился в него взглядом хань. — Какой закон защищал ты, когда стальной трубой пошёл по нашим пластиковым шлемам?! Когда поджёг Ченя?! Живьём, как… — такие нужные слова неожиданно куда-то исчезли.

Он бы сейчас и на жонг-гуо не сформулировал всего, что кипело в душе. А уж на нихонго.

— Хм. — Блондин засопел носом, высморкался в бумажную салфетку, подтянул ноги и скрестил их, усаживаясь на кровати поудобнее. — Ладно. Драться с одноногим и неходящим неспортивно, согласен…

— Да мне без разницы! — со вновь вспыхнувшей ненавистью выдохнул Хао. — Можешь попробовать! Мразь! Ночью

— Так, я резко и неожиданно извиняюсь за наезд. Был неправ. Но поговорить нам с тобой придётся: всё равно лежим вместе, у меня масса вопросов. Судя по твоему последнему пассажу, и у тебя они тоже есть? Раз ты действительно не понимаешь насчёт стальной трубы и своего шлема?

***

¹ Чистейшей воды авторский произвол. Автор не уверен, что такое ранение технически возможно в реальности.

Хотя, с другой стороны, чего только в жизни не бывает. Сейчас еле удержался, чтоб не упоминать здесь спамом не менее маловероятные моменты. Тем не менее, имевшие место в реале.