Разок за деньги, или деньги всему начало

8

Мой дом принадлежал к эпохе до прачечных, а нынешний владелец не чувствовал в себе побуждения добавить прелестей в нашей жизни. Ближайшая прачечная-автомат, Супер Садс (Супер пена – Прим.пер.), находилась в полумиле от Гамильтон авеню. Не путешествие непреодолимых масштабов, но, все-таки, заноза в заднице.

Я сложила груду досье, полученных от Конни, в сумку и закинула ее на плечо. Выволокла корзину с бельем в холл, закрыла дверь и потащилась к машине.

Из всех прачечных самообслуживания Супер Садс еще была неплохой. На маленькой площадке была устроена парковка рядом со зданием, а следующая дверь вела в закусочную, где можно было попробовать сэндвич с салатом и курятиной, если на руках есть наличность. Так уж случилось, что на моих руках денег было маловато, посему я закинула белье в машину, присовокупив стиральный порошок и четвертак, и устроилась просмотреть моих клиентов на предмет поимки.

Наверху стопки покоился Лонни Додд, казалось, его легче всего арестовать. Ему стукнуло двадцать два, и жил он в районе Гамильтон. Его судили за угон машины. Первый раз привлекался. Я воспользовалась платным телефоном в прачечной, чтобы позвонить Конни с целью проверить, чем еще был знаменит Додд.

- Он, вероятно в своем гараже меняет масло, - предположила она. - Все время там торчит. Одна из этих мужских привычек. Какого черта, говорят они себе, никто не будет мной помыкать. Все, что я сделал – украл несколько машин. Подумаешь, большое дело. Поэтому они не назначат эту свою дату суда.

Я поблагодарила Конни и вернулась на свой пост. Как только мое белье постирается, я смотаюсь в места обитания Додда и прикину, смогу ли его найти.

Я сунула папки обратно в сумку и переместила одежду в сушилку. Я села, выглянула в большое круглое окно, и тут мимо проехал голубой фургон. Меня это так поразило, что я застыла, побледнев, с открытым ртом и остекленевшим взглядом. Не то, что вы бы могли назвать быстрой реакцией. Фургон исчез в хвосте улицы, и издалека передо мной только мелькнули тормозные огни. Морелли встал в пробке.

Тут я зашевелилась. Фактически, думаю, взлетела, потому что не помню, как мои ноги касались пола. Я вылетела со стоянки, аж резина задымилась. Достигла поворота, когда сработала сигнализация. В спешке я забыла набрать код.

Я с трудом соображала при таком шуме. Ключ был на кольце, кольцо крепилось к ключу зажигания. Я ударила по тормозам, встав, как вкопанная посреди дороги. Только потом сообразила посмотреть в зеркало заднего обзора, с облегчением обнаружив, что позади меня нет машин. Я выключила сигнализацию и снова сорвалась с места.

Между мной и Морелли было несколько машин. Он свернул направо, и я крепче схватилась за руль, изобретя попутно новые цветистые ругательства, пока прокладывала путь к перекрестку. К тому времени, когда я повернула, он уехал. Я медленно кружила по улице из конца в конец. И уже готова была бросить это дело, когда заметила голубой фургон, припаркованный позади магазинчика деликатесов Манни.

Я встала у въезда на стоянку и уставилась пристально на фургон, размышляя, что дальше делать. Не было способа узнать, был ли за рулем Морелли. Он мог растянуться внутри, чтобы вздремнуть, или мог пойти за заказанным тунцом под императорским соусом к Манни. Вероятно, мне следует припарковаться и разведать. Если повернется так, что в фургоне его нет, спрячусь за машинами и нападу на него с баллончиком, когда он появится.

Я втиснулась в щель в задних рядах за четыре автомашины от вышеупомянутого фургона и заглушила мотор. Я почти достала сумку, когда дверь со стороны водителя вдруг распахнулась, и меня выдернули из-за руля. Я споткнулась, упершись в каменную стену, которую представляла собой грудь Морелли.

- Меня ищешь? - спросил он.

- Можешь сразу сдаться, - заявила я ему, - потому что я никогда не отступлю.

Губы его сжались в полоску.

- Скажешь тоже. Хочешь, чтобы я лег на тротуар, а ты переедешь меня несколько раз моей собственной машиной … в точности как в старые времена. Ты этого хочешь? Добываешь деньги живым или мертвым?

- Нечего брюзжать. У меня работа. Ничего личного.

- Ничего личного? Ты изводишь мою матушку, крадешь мою машину, а намедни растрезвонила, что я тебя сделал беременной! По моему мнению, обрюхатить кого-нибудь - чертовски личное дело. Боже, неужели недостаточно, что меня обвиняют в убийстве? Ты что, мститель из ада?

- Ты немного взвинчен.

- Я – более чем взвинчен. Я выдохся. Каждый несет свой крест … ты – мой. Я сдаюсь. Забирай машину. Мне уже все равно. Все, что я прошу, постарайся слишком не погнуть дверцы и меняй масло, когда зажигается красная лампочка. Его взгляд быстро охватил внутренность машины. - Ты не звонишь по телефону, не так ли?

- Нет. Конечно, нет.

- Телефонные разговоры дорого стоят.

- Не беспокойся.

- Дерьмо, - сказал он. - Моя жизнь – дерьмо.

- Вот уж точно.

Его выражение смягчилось.

- Мне нравится твоя амуниция. Он зацепил пальцем широкий ворот моей футболки и заглянул внутрь, увидев черный спортивный бюстгалтер. - Очень сексуально.

Жаркая вспышка пронзила мой живот. Я твердила себе, что это гнев, не иначе, но, полагаю, сексуальное замешательство было ближе к истине. Я шлепнула его по руке.

– Не нарывайся.

- Да ладно, черт побери, я же сделал тебя беременной. Помнишь? Еще немного интимности не должно тебя беспокоить.

Морелли подвинулся поближе.

- Губная помада мне тоже нравится. Красная вишня. Очень соблазнительно.

Он наклонился и поцеловал меня.

Знаю, мне следовало двинуть его коленом в пах, но поцелуй был восхитителен. Джо Морелли все еще умел целоваться. Начиналось все медленно и нежно, а закончилось страстно и глубоко. Он отстранился и улыбнулся, и я осознала, что он меня обставил.

- Я тебя поймал.

- Хреново пахнешь.

Он обошел меня и вынул ключи из машины.

- Не хочу, чтобы ты за мной таскалась.

- Только об этом и думаю.

- Да вот собираюсь тебя немного притормозить, на всякий случай. Он прошелся до мусорного контейнера и зашвырнул в него ключи.

- Счастливой охоты, - пожелал он, направляясь к фургону. - Только удостоверься, что вытерла ноги, прежде, чем сядешь в мою машину.

- Погоди минуту, - крикнула я ему вслед. - У меня есть вопросы. Мне нужно узнать подробнее об убийстве. Я хочу знать о Кармен Санчез. Правда, что тебя заказали?

Он влез в фургон и выехал со стоянки.

Контейнер был внушительных размеров. Пять футов в высоту, пять в ширину и футов шесть в длину. Я встала на цыпочки и заглянула сверху. Наполнено было на четверть, и воняло дохлой собакой. Ключей не было видно.

Слабая женщина ударилась бы в слезы. Умная женщина имела бы запасные ключи. Я же притащила деревянный ящик к мусорному баку и встала на него, чтобы приглядеться повнимательней. Большая часть мусора была в мешках. Некоторые мешки лопнули, извергнув из себя объедки, части картофельного салата, кофейную гущу, подгоревший жир, помои неизвестного происхождения и головки салата-латука, превратившиеся в первозданную слизь.

Это мне напомнило автокатастрофу со смертельным исходом. Прах к праху… майонез из различных составляющих. Неважно, парни или капустные кочаны, смерть всегда непривлекательна.

Мне нужно было сбегать за каким-нибудь знакомым, но я не могла вспомнить ни одного, достаточно глупого, чтобы полезть ради меня в мусорный бак. Ладно, сказала я себе, сейчас или никогда. Я взмахнула ногой и зависла на мгновение, собираясь с духом. Закусив верхнюю губу, я медленно спускалась. Если бы я учуяла даже намек на крысиное присутствие, то бросилась бы наутек.

Бак качался под ногами, помогая прокладывать путь к хлюпающей грязи. Я почувствовала, как скольжу, зацепившись рукой за край контейнера и ударившись по ходу дела локтем. Потом выругалась и сморгнула слезы.

Мне попался относительно чистый пластиковый пакет для хлеба, который я использовала в качестве перчатки, старательно разгребая отбросы. Осторожно продвигаясь, я до смерти перепугалась, когда в первый раз шмякнулась лицом в винегрет из артишоков и телячьих мозгов. Количество объедков было значительно, расточительность так же отвратительна, как всепроникающий запах гниения, который обжигал мне нос и заставлял прикрывать рот.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я обнаружила ключи, утопленные в какой-то желто-коричневой жиже. Поблизости я не видела памперсов, посему решила, что это скорей горчица. Я сунула «запакетированную» руку в это-невесть-что и подавила рвоту.

Я задержала дыхание, кинула ключи через бортик на асфальт и не стала больше терять время. Потом вытерла ключи насколько могла о пластиковый пакет. Большая часть желтой дряни стерлась, приведя ключи к виду, пригодному для необходимой поездки. Я сняла обувь и двумя пальцами, как брезгливая барышня, стянула носки. Все, что осталось, подверглось инспекции. Помимо соуса "Таузенд айленд", размазанного по переду юбки, я, кажется, осталась невредима.

Около мусорного контейнера была сложена стопка макулатуры. Я накрыла сиденье спортивными страницами, на всякий случай, если пропустила какие-нибудь остатки вредоносной субстанции, прилипшей к заднице. Постелив газеты на пол со стороны пассажира, я предусмотрительно поместила в центр обувь и носки.

Случайно я бросила взгляд на оставшиеся страницы, и мне в глаза бросился заголовок. « Местный житель застрелен из проезжающей машины». Под заголовком была помещена фотография Джона Кьюзака. Я видела его в среду. Сегодня была пятница. Задержав дыхание, я прочитала статью. Джон Кьюзак был застрелен в среду поздно ночью перед своим домом. Далее говорилось, каким он был героем в движении неприсоединения, получил медаль «Пурпурное сердце» (Воинская медаль; вручается за одно боевое ранение - Прим. пер.), какой он был яркой всеми любимой личностью. На момент, когда печаталась статья, у полиции не было версий и мотива преступления.

Я прислонилась к «чероки», пытаясь принять реальность смерти Джона Кьюзака. Он был такой большой и жизнерадостный, когда я с ним говорила. А сейчас он мертв. Сначала Эдлман, сбит, и убийца скрылся, а сейчас Кьюзак. Из троих, кто видел пропавшего свидетеля, двое были убиты. Потом подумала о миссис Сантьяго, ее детях и вздрогнула.

Я бережно сложила газету и сунула ее в пакет с картой. Когда вернусь домой, нужно позвонить Газарре, чтобы убедиться в безопасности миссис Сантьяго.

Выше моих сил было вдыхать свой запах, но я вела машину, открыв из предосторожности окна.

Я припарковалась у прачечной и выскользнула босиком забрать одежду. В помещении находилась только пожилая женщина за складным столиком в дальнем углу.

- О, Боже мой, - воскликнула она, приходя в замешательство. - Что за запах?

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

- Должно быть, снаружи, - сказала я. - Наверно, запах последовал за мной, когда я открыла дверь.

- Ужасно!

Я принюхалась, но не смогла ничего учуять. Мой нос захлопнулся в целях самозащиты. Я посмотрела на юбку.

- Пахнет как соус "Таузенд айленд"?

Она припечатала к лицу наволочку.

- Кажется, мне сейчас станет дурно.

Я утрамбовала выстиранное белье в корзину и побыстрей вышла. На полпути к дому, остановившись на светофоре, я осознала, что глаза у меня слезятся. Вот дьявол, подумала я. К счастью было безлюдно, когда я въехала на стоянку у дома. Как в фойе, так и в лифте было пусто. Пока все шло нормально. Лифт открылся на втором этаже, там тоже никого не было. Облегченно вздохнув, я протащила корзину к двери, прокралась в квартиру, скинула одежду и кинула ее в большой черный мешок для мусора.

Я запрыгнула в душ и намыливалась, и скребла себя на три раза. Потом оделась в чистую одежду и пошла в квартиру напротив к мистеру Уолески на проверку.

Он открыл дверь и сразу зажал рукой нос.

- Фу, - пробубнил он. - Что это за запах?

- Я тоже удивляюсь, - сказала я. - Кажется, доносится сюда из холла.

- Пахнет дохлым псом.

Я вздохнула.

- Точно. Мне сперва тоже так показалось.

Я ретировалась в свою квартиру. Мне все нужно было перестирать заново, а у меня иссякли четвертаки. Я собиралась съездить домой постирать. Я глянула на часы. Было почти шесть. Помимо прочего я позвонила матушке из машины и предупредила, что еду к ним на обед.

Я припарковалась у дома, и моя мама материализовалась магически, как из воздуха, ведомая мистическим материнским инстинктом, который всегда знает, когда ее дочь ступит на тротуар.

- Новая машина, - сказала она. - Какая красивая. Где ты ее взяла?

Под мышкой у меня была корзина, в другой руке пластиковый мусорный пакет.

- Одолжила у друга.

- У кого?

- Ты его не знаешь. Ходили вместе в школу.

- Ну, тебе повезло с такими друзьями. Тебе следует что-нибудь ему испечь. Торт.

Я потащилась за ней, держа направление в сторону лестницы в подвал.

- Я привезла стирку. Надеюсь, ты не против.

- Конечно, я не возражаю. Что это за вонь? Это от тебя? Ты пахнешь как помойка.

- Я случайно уронила ключи в мусорный бак, пришлось лезть и доставать их оттуда.

- Не понимаю, как такие вещи с тобой случаются. Такое больше ни с кем не происходит. Ты знаешь кого-нибудь, кто ронял ключи в мусор? Никого. Только ты любишь такое вытворять.

Бабуля Мазур вышла из кухни.

- Воняет блевотиной.

- Это Стефани, - отозвалась матушка. - Побывала в помойке.

- Что она делала в помойке? Искала трупы? Я видела в одном кино по телевизору, как банда повсюду разбрызгала мозги одного парня, а потом оставила его на съедение крысам в мусорном баке.

- Она искала ключи, - пояснила матушка бабуле Мазур. - Несчастный случай.

- Сплошное разочарование, - сказала бабуля Мазур. - Я от нее ожидала большего.

После того, как мы поели, я позвонила Эдди Газарре, заложила вторую партию белья в стиральную машину и полила из шланга обувь и ключи. Внутри джипа пришлось побрызгать лизолем и настежь открыть окна. Сигнализация не работала с открытыми окнами, но не думаю, что я рисковала, оставив машину, которую могут в любой момент попытаться вернуть, перед домом родителей. Я приняла душ и оделась в чистое, только что из сушилки белье.

Смерть Джона Кьюзака испугала меня, и у меня не было желания возвращаться в темную квартиру, посему я рано отправилась домой. Только я закрыла за собой дверь, как раздался звонок. Голос был приглушен, поэтому приходилось напрягаться, чтобы хоть что-то расслышать, щурясь на трубку, будто это могло помочь.

Страх не поддается логике. Физически меня никто не мог задеть по телефону, но, тем не менее, я вздрогнула, когда осознала, что это Рамирез.

Я немедленно бросила трубку, а когда телефон зазвонил снова, выдернула шнур из розетки. Мне нужен автоответчик, чтобы отслеживать мои звонки, но я не могу позволить себе купить таковой, пока не сделаю возврат. Первое, что я сделаю поутру – это поеду за Лонни Доддом.

* * * * *

Я проснулась от монотонного шума дождя, выбивающего барабанную дробь на пожарной лестнице. Чудесно. Как раз то, что необходимо для еще большего усложнения моей жизни. Я выползла из кровати и раздвинула занавески, недовольная видом проливного дождя, похоже, зарядившего на весь день. Парковка мерцала, отражая огни таинственных источников света. Остальной мир был серого металлического цвета, тучи висели низко и казались нескончаемыми, здания потеряли из-за дождя цвет.

После душа я натянула джинсы и футболку, позволив волосам сохнуть самим по себе. Неважно, я ведь все равно мгновенно вымокну, как покину здание. Проглотив завтрак и почистив зубы, я нанесла на веки тонкую линию бирюзовой подводкой в качестве компенсации всеобщего мрака. В честь дождя я надела свои башмаки, побывавшие в мусорном баке. Я посмотрела вниз и принюхалась. Может быть, я и пахла слегка вареной ветчиной, но в свете всего происшедшего, думаю, это было не так уж плохо.

Я провела инвентаризацию содержимого сумки, чтобы удостовериться, что все необходимые мне блага на месте – наручники, дубинка, фонарик, пистолет, запасная обойма (не очень хорошо, что с тех пор я успела уже забыть, как заряжают пистолет – увы, никогда не знаешь, когда понадобиться прибегнуть к более тяжелым средствам убеждения сбежавших преступников). Я впихнула досье Додда вместе со складным зонтом и пакетом крекеров с арахисовым маслом, на случай непредвиденного перекуса. Схватила ультра крутой черно-фиолетовый приталенный жакет из гортекса (водонепроницаемая ткать – Прим. Пер.), приобретенный в пору, когда я принадлежала к привилегированному рабочему классу, и отправилась на стоянку.

В такие дни лучше читать комиксы, укрывшись пледом и слизывая глазурь с середины печенья «Орео». Такие дни не предназначены для погони за головорезами. Но у меня были затруднения с деньгами, и не приходилось выбирать, когда гоняться за преступниками.

Согласно досье Лонни Додд проживал по адресу 2115 Барнес. Я вытащила карту и уточнила координаты. Район Гамильтон занимает примерно треть Трентона и по форме напоминает клинообразный кусок пирога, который слегка обгрызли. Барнес тянется почти след в след с железнодорожными путями корпорации "Конрейл" точно на север Ярдвилля, начинаясь в нижней трети округа.

Я отправилась по Чеймберз до Броад и срезала по Апполо. От Апполо свернула на Барнес. Небо слегка давало свет, и можно было прочесть номера домов по пути следования. Чем ближе я подъезжала к дому 2115, тем мрачнее становилась. Стоимость недвижимости падала с устрашающей скоростью. То, что начиналось, как респектабельный район проживания «голубых воротничков» в виде опрятных одноэтажных семейных бунгало на участках приличных размеров, деградировало до запущенных низкодоходных и, наконец, не приносящих доход домовладений.

Дом под номером двадцать один пятнадцать был в конце улицы. Трава переросла и уже давала семена. Ржавый велосипед и стиральная машина со скособоченной крышкой украшали передний дворик. Дом представлял собой небольшое шлакоблочное ранчо на бетонном фундаменте. Больше был похож на туалет на улице, чем на жилое строение. Нечто, предназначенное для куриц или свиней. Переднее венецианское окно было, как попало, заколочено листом фанеры. Вероятно, чтобы обеспечить обитателям уединение, пока они разбивают пивные бутылки о свои лбы и наносят увечья.

- Сейчас или никогда, - сказала я себе.

Дождь выстукивал скороговорку на крыше и стекал по лобовому стеклу. Я попыталась поднять свой дух свежим мазком губной помады. Поскольку большого прилива сил это не дало, я добавила голубую подводку, тушь и румяна. Я исследовала себя в зеркале заднего обзора. Чудо-Женщина, на зависть всем. Да, точно. Последний раз я изучающее посмотрела на фото Додда. Не хотелось бы причинить беспокойство не тому человеку. Я кинула ключи внутрь сумки, натянула капюшон и вышла из машины. Постучала в дверь и встала, в душе надеясь никого не застать дома. Дождь, окрестности и хмурый домишко наводили на меня ужас. Если на второй стук никто не ответит, подумалось мне, значит, на то воля Божья, что мне не суждено поймать Додда, и я уберусь к дьяволу отсюда.

Во второй раз никто не ответил, но я услышала звук спускаемой воды в унитаз, и посему поняла, что кто-то внутри все-таки есть. Черт. Я дала несколько хороших тумаков двери.

- Открывайте, - заорала я во всю мощь своего голоса. - Доставка пиццы.

В ответ дверь открыл тощий парень со спутанной шевелюрой до плеч. Он был на пару дюймов выше меня. Босиком и голый до пояса, на нем были только грязные низко сидящие джинсы с наполовину застегнутой молнией. Позади него я могла разглядеть гостиную, напоминающую мусорную свалку. Изнутри несло кошками.

- Пиццу я не заказывал, - заявил он.

- Вы Лонни Додд?

- Да. Что это за дерьмо с доставкой пиццы?

- Это была уловка, чтобы заставить вас открыть дверь.

- И что надо?

- Я работаю на Винсента Плама, вашего поручителя. Вы пропустили день суда, и господин Плам желал бы, чтобы вы назначили новую дату.

- Да пошли вы. Я не буду ничего назначать.

Вода сбегала по жакету, промачивая джинсы и обувь.

- Это займет всего несколько минут. Буду счастлива подвезти вас.

- У Плама нет проката лимузинов. Плам нанимает только две разновидности людей … баб с торчащими сиськами и дерьмовых наемных убийц. Ничего личного, хотя трудно определить что-то под этим плащом, но не похоже, чтобы у тебя были большие сиськи. Значит, остается дерьмовый наемный убийца.

Без предупреждения он шагнул под дождь, сдернул мою сумку с плеча и бросил содержимое на желто-коричневый грубый ковер позади себя.

- Ты можешь вляпаться в кучу дерьма, разгуливая в таком виде, - сказал он.

Я сощурила глаза.

- Ты собираешься сотрудничать?

- А ты как думаешь?

- Думаю, если ты умный, то наденешь рубашку, какие-нибудь башмаки и отправишься со мной.

- Знаешь, а я не настолько умный.

- Прекрасно. Отдай мне мои вещи, И я с удовольствием удалюсь.

Не произносилось еще слов, правдивее этих.

- Ничего тебе не отдам. Было твое – стало мое.

В качестве аргумента я собиралась врезать ему по яйцам, когда он толкнул меня в грудь, швырнув на бетон. Я сильно шлепнулась задницей в грязь.

- Давай сваливай, - заявил он, - или я застрелю тебя твоим же дерьмовым оружием.

Дверь со стуком захлопнулась, и засов встал на место. Я поднялась и вытерла руки о жакет. Я не могла поверить, что стою здесь, как дурочка, и позволяю этому типу прикарманить свою сумку. О чем я только думала?

А думала я о Кларенсе Симпсоне, а не о Лонни Додде. Лонни Додд – это вам не жирный пьянчужка. Мне следовало подойти к нему с более защищенных позиций. И стоять следовало подальше от него, вне досягаемости. И в руках держать спрей, а не в сумке

Мне еще многому нужно учиться, как быть наемной убийцей. Мне не хватало опыта, но даже более проблематично то, что не хватало серьезного подхода к делу. Рейнжер старался мне втолковать, но я пропустила все мимо ушей. Будь настороже, говорил он. Когда идешь по улице, замечай все, каждую секунду. Только отвлечешься – и можешь умереть. Коли охотишься за преступниками, будь готов к худшему.

На тот момент это звучало слишком драматично. Сейчас же, глядя в ретроспективе на все происходящее, это был хороший совет.

Я протопала назад к джипу и встала около него, злясь и ругая себя, Додда и Е.Е. Мартина. Добавила несколько отборных замечаний насчет Рамиреза и Морелли и пнула перед.

- Что сейчас? - орала я дождю. - Что собираешься делать сейчас, ты, гений в юбке?

Ладно, только в одном я была уверена, что не уеду без Лонни Додда, в кандалах упакованного на заднем сидении. Видно, мне нужна помощь, и у меня было два выхода. Полиция или Рейнжер. В полиции у меня могут быть неприятности с оружием. Здесь необходим Рейнжер.

Я закрыла глаза. Мне на самом деле не хотелось звонить Рейнжеру. Мне хотелось все сделать самостоятельно. Хотела показать всем, на что я способна.

- Дьявол гордился да с неба свалился, - съязвила я. Не была уверена, что точно это означает, но чувствовала, что правильно.

Я глубоко вздохнула, стянула перепачканный грязью, насквозь промокший плащ, скользнула за руль и позвонила Рейнжеру.

- Йо, - ответил он.

- У меня неприятности

- Ты голая?

- Нет, я не голая.

- Очень плохо.

- У меня НЯС, засевший в своем доме, но нет ни одного шанса его арестовать

- Ты бы уточнила насчет этих недостающих шансов.

- Он забрал мою сумку, а меня выкинул из дома.

Последовала пауза.

- Не думаю, что тебе удалось сохранить оружие.

- Точно. Хорошая новость, что оружие не заряжено.

- У тебя есть запасные патроны в сумке?

- Может, просыпала несколько пуль.

- Где ты сейчас?

- Перед домом в джипе.

- И ты хочешь, чтобы я явился туда и убедил твоего НЯС вести себя хорошо.

- Да.

- Тебе повезло, что дерьмовые лавры Генри Хиггинса не дают мне покоя. Какой адрес?

Я дала ему адрес и впала в уныние, чувствуя к себе отвращение. Фактически вооружила преступника, а теперь посылаю Рейнжера разгрести это дерьмо. Я должна собраться, приобрести ловкость и быстроту. Я намеревалась научиться заряжать этот чертов пистолет и обучиться стрельбе. Может, я не смогла бы никогда прострелить кишки Морелли, но точно была уверена, что в Лонни Додда могла бы выстрелить.

Я поглядывала на часы в ожидании Рейнжера, страстно желая разрешить это незаконченное дело. Прошло десять минут прежде, чем в конце улицы, плавно двигаясь, появился Мерседес, блестящий и зловещий, даже вода не осмеливалась задержаться на его отполированной краске.

Мы одновременно вышли из автомобилей. На нем были черная бейсболка, черные тесные джинсы и черная футболка. Его опоясывала черная портупея с кобурой, к ноге черной липучкой был пристегнут пистолет. На первый взгляд он мог сойти за копа из штурмового подразделения. Затянут он был в пуленепробиваемый жилет.

- Как зовут этого НЯС?

- Лонни Додд.

- Фотография есть?

Я сбегала к джипу, вытащила фото Додда и подала Рейнжеру.

- Что он натворил? - захотел узнать Рейнжер.

- Украл машину. Первое уголовное дело.

- Он один?

- Насколько я знаю, да. Но не могу гарантировать.

- Задний вход есть в доме?

- Не знаю.

- Давай проверим.

Мы направились прямиком на задний двор, рассекая сквозь высокую траву, не отрывая глаз от передней двери, наблюдая, нет ли движения в окнах. Жакет меня уже не заботил. Он казался лишней помехой в данный момент. Усилия мои были направлены на то, чтобы поймать Додда. Я вымокла до нитки, и к моему облегчению, знала, что больше уже не смогу намокнуть. Задний двор ничем не отличался от переднего: высокая трава, ржавые качели, пара баков, переполненных мусором, погнутые крышки от них валялись поблизости. Задняя дверь открывалась во двор.

Рейнжер потянул меня поближе в зданию, вне видимости из окон.

- Стой здесь и следи за задней дверью. Я собираюсь войти в переднюю дверь. Не хочу, чтобы ты геройствовала. Если увидишь, что кто-то бежит к железнодорожным путям, уберешься с дороги. Дошло?

Вода капала с кончика моего носа.

- Извини, что втянула тебя в это.

- Частично это моя вина. Я не воспринял тебя серьезно. Если собираешься дальше работать, тебе требуется кто-нибудь для разборок. И нам нужно потратить время на отработку техники ареста.

- Мне нужен напарник.

- Да. Тебе нужен напарник.

Он исчез, обойдя дом, дождь приглушил его шаги. Я задержала дыхание, прислушиваясь, уловила его стук в дверь, потом услышала, как он назвал себя.

Изнутри ответили, но что, ускользнуло от меня. Затем последовали неясные звуки, и события стали быстро развиваться. После предупреждения дверь с треском распахнулась, раздались крики. И звенящее эхо единичного выстрела.

Задняя дверь распахнулась, и вылетел Лонни Додд, направляясь не к дороге, а к соседнему дому. Он все еще был одет в одни джинсы. Явно в панике, он вслепую несся под дождем. Меня наполовину скрыл навес, и он пробежал справа от меня, не глядя по сторонам. И тут я увидала серебристый блеск пистолета, заткнутого за пояс. Знаете, что? В довершение всех остальных оскорблений, это ничтожество удирало с моим оружием. Четыреста долларов коту под хвост, и это, когда я как раз решила научиться пользоваться этой чертовой штуковиной.

Ни за что не позволю этому случиться. Я крикнула Рейнжеру и припустила за Доддом. Додд не намного опередил меня, и с моей стороны было преимущество – у меня была обувь. Он скользил в мокрой траве, наступая на Бог-знает-что. Он упал на одно колено, и я обрушилась на его спину, ударив нас обоих о землю. Он издал только - ух! в благодарность 125 фунтам разъяренной женщины, устроившейся на нем. Ну, хорошо, 127, но ни унцией больше, клянусь.

Пока он переводил дыхание, я схватила оружие, не столько из чувства самосохранения, сколько из собственнического инстинкта. Это мой пистолет, черт возьми. Я вскочила на ноги и направила 38 калибровый на Додда обеими руками, чтобы уменьшить дрожь. Мне не пришло даже в голову проверить, заряжен ли пистолет.

- Не двигайся! - Завопила я. - Одно дерьмовое движение, и я стреляю.

В пределах видимости появился Рейнжер. Он придавил коленом поясницу Додда, надел на него наручники и рывком поставил на ноги.

- Сукин сын выстрелил в меня, - жаловался Рейнжер. - Ты поверишь в это дерьмо? Вшивый автомобильный вор стрелял в меня.

Он толкал Додда перед собой по направлению к дороге.

- Я надел этот чертов бронежилет. Ты думаешь, он выстрелил в жилет? Ничего подобного. Он такой вшивый стрелок, он так перетрусил, что прострелил мне чертову ногу.

Я посмотрела вниз на ногу Рейнжера и чуть не опрокинулась.

- Беги вперед и вызывай полицию, - приказал Рейнжер. - И позвони Элу в мастерскую, чтобы он забрал мою машину.

- Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?

- Сквозное ранение, милашка. Ничего страшного.

Сделав звонки, я вернула свою сумку, собрала свое имущество в доме Додда и дождалась Рейнжера. Додда мы скрутили как рождественского гуся, уткнув его лицом в грязь. Мы с Рейнжером сидели под дождем на обочине. Казалось, ему было наплевать на ранение. Он заявил, что бывало и хуже, но я видела, что от боли он согнулся, лицо его было напряжено.

Обхватив себя руками, я крепко сжимала зубы, чтобы они не клацали. Внешне, подражая стойкости Рейнжера, я закусила верхнюю губу, стараясь в тайне поддержать его. Внутри себя, я так тряслась, что чувствовала, как сердце выскакивает из груди.