Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После февральской революции у России было два пути: либо перестать быть империей и разделиться на несколько государств, каждое из которых потом двинется своей дорогой — либо снова стать империей, но более крепкой, чем романовская. Сначала казалось, что произойдет первое. Этот процесс, собственно, уже и начался: «единая-неделимая» перестала быть единой и начала делиться. Однако большевистская партия с ее ставкой на диктатуру и монолитность остановила центробежные процессы, сохранив основную территорию бывшей державы, а затем к власти пришел лидер, который последовательно и не считаясь с жертвами реставрировал все опоры изначальной «ордынской» структуры в беспрецедентной жесткости.

Земного рая, который сулил пролетариату марксизм, не получилось, да и не могло получиться, ибо «ордынская» модель существует не для того, чтобы подданные благоденствовали, а для того, чтобы укреплялось и росло государство. В середине XX века страна жила так же бедно и трудно, как в начале столетия, а по многим параметрам значительно хуже: несвободнее и страшнее.

Провалился и ленинский проект самоопределения равноправных наций. Была воссоздана имперская система с коренным этносом-гегемоном, всемогущей метрополией и бесправными инородческими колониями. Страна опять стала «тюрьмой народов». Это не решило национальную проблему полиэтнического государства, а отложило неминуемый кризис до времен, когда «ордынские опоры» опять расшатаются.

Но в сталинскую эпоху сверхцентрализованное, гипермобилизационное государство продемонстрировало и свои сильные стороны. Оно сумело в короткие сроки подготовиться к тяжелейшей войне и одержать в ней победу; провело индустриализацию и технологическую революцию, которые сделали отсталую в прошлом страну второй экономикой мира после США. Конечно, разрыв между экономикой № 1 и экономикой № 2 был очень велик (советская отставала от американской примерно в пять раз), но в военном отношении образовался паритет и Советский Союз даже стал вырываться вперед — продвинулся дальше в разработке нового разрушительного оружия, водородной бомбы. Эта особенность конкуренции двух сверхдержав — экономическая несоразмерность при военном равенстве — определит характер соперничества, которое примет вид гонки вооружений.

К середине пятидесятых годов мир представлял собой геополитическую конструкцию с двумя центрами притяжения. Экономически и технологически Америка была сильнее, поэтому Советскому Союзу отводилась роль «второй сверхдержавы». «Второй» сталинская держава была и в историческом смысле. Один раз Россия уже оказывалась в схожей ситуации. После победы над Наполеоном и взятия Парижа российская империя соперничала с тогдашним лидером, британской империей, за мировое первенство и тоже достигла гегемонии в Европе. Том моей «Истории», описывающий эпоху Александра Благословенного и Николая Незабвенного, так и назывался: «Первая сверхдержава» — «первая», потому что в XX веке появится «вторая».

Теперь история повторялась с другим оппонентом. Каждая из сторон стремилась расширить число своих сторонников, и в этом отношении Советский Союз пока действовал успешнее. Он превратил в зону своего влияния половину Европы — никогда власть российской империи не распространялась так далеко на Запад. Еще монументальнее была экспансия в восточном направлении (так, во всяком случае, ситуация выглядела в год смерти Сталина). Альянс с Китаем означал, что теперь четверть населения планеты живет по законам социализма, а распад старых колониальных империй, начавшийся в 1947 году с освобождения индийского субконтинента, сулил социалистическому лагерю множество новых союзников в Азии и Африке.

Геополитическая борьба между США и СССР за зоны влияния, конкуренция экономик и гонка вооружений станут главным сюжетным стержнем истории пятидесятых, шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов двадцатого века, а затем, после распада советской «сверхдержавы», приведут Россию в двадцатые годы нового столетия к попытке реставрации былого величия. История, разворачивающаяся на наших глазах, является логическим продолжением событий вековой давности — ветвью дерева, растущего из 1917 года.