Глава 6

Селена


Чувственная соблазнительная французская музыка играла на заднем плане, пока я принимала различные позы на широкой кровати с балдахином. Прозрачные белые занавески украшали черный каркас, а по кровати были небрежно разбросаны большие белые подушки.

Съемка шла уже около получаса, когда фотограф, высокий худощавый парень с волосами, собранными в хвост, объявил, что мы делаем перерыв. Он посмотрел на меня с раздраженным выражением лица. Я шумно выдохнула, отшвырнула большую подушку, которую прижимала к груди, и соскользнула с кровати. Эта фотосессия была ошибкой. С того момента, когда Ремингтон высадил меня возле Curves, мои мысли были в полном беспорядке и постоянно возвращались к цветам и человеку в плаще. Даже шардоне, которое я потягивала, чтобы расслабиться, не помогало.

Я взбила волосы, затем схватила ленту со стола и завязала их в хвост, пока шла к одной из женщин, ассистирующих на съемке.

— Спасибо, — сказала я с улыбкой, взяла белый шелковый халатик из ее рук и надела его.

Я увидела Ремингтона, стоящего рядом с Грейс, они тихо разговаривали. Его глаза были сосредоточены на мне, пока я босиком неспешно шла к ним.

— Привет, детка, — поздоровалась я с ним, прижимаясь губами к щеке, но он повернул лицо так, чтобы наши губы соприкоснулись. Одной рукой он обхватил меня за талию и притянул к себе. Что мне нравится в Ремингтоне, так это то, что он не стесняется показывать свою симпатию на публике. Впрочем, никто не имел ничего против.

К тому времени как я отстранилась, я чувствовала себя гораздо лучше благодаря вниманию и поцелуям этого мужчины. Я взглянула на Грейс и увидела, что она широко улыбается, одобряя меня, и обмахиваясь рукой.

— Развлекаешься? — спросил Ремингтон, его низкий голос разбудил во мне желание, в то время как его рука чертила круги на моей пояснице, посылая дрожь вниз по позвоночнику.

— Эм… да. Конечно же.

Он прищурился.

— Этой девочке нужно расслабиться. Можешь идти, — сказала Грейс, махнув рукой. — Никогда не видела тебя такой нервной, Селена.

Рука Ремингтона прекратила свои успокаивающие поглаживания.

— Мне просто нужно несколько минут. Не думала, что буду так нервничать, вернувшись в модельный бизнес.

— Прошу простить нас мадам Дреснер, — сказал Ремингтон, одарив Грейс улыбкой.

Грейс похлопала себя по покрасневшим щекам, и я закатила глаза от того, насколько очевидно Ремингтон использовал свое очарование.

— Конечно же, и прошу, зови меня Грейс.

— Ты неисправим, Сен-Жермен, — сказала я, пока он вел меня по коридору, а его рука стальным обручем обхватывала мою талию.

Он улыбнулся, поражая меня более впечатляющей улыбкой, чем та, что он подарил Грейс.

— Комната, — пробормотал он. Я вопросительно на него посмотрела, гадая, о чем он говорит. — Твоя гримерка.

— Ах, да. Мне нужно немного освежиться…

— У меня на уме кое-что другое, — он сжал мою задницу, давая понять, что имеет в виду.

— Оу! — мое лицо вспыхнуло от этого предложения. — Так что же у тебя на уме? — я кокетливо улыбнулась через плечо, открывая дверь и впуская нас внутрь. Как только мы оказались внутри, он пинком ноги захлопнул ее, развернулся и, подтолкнув меня к двери, прижался своим телом к моему. Он сжал мои бедра, притягивая меня ближе к себе.

— Вот это.

Его губы обрушились на мои, а рука скользнула под белое белье. Его пальцы очертили изгиб моего бедра, подбираясь выше и обхватывая мою задницу. Захваченная врасплох, я ахнула, и его язык скользнул мне в рот. Но, даже закрыв глаза, я была в состоянии видеть и чувствовать только его. Ни капли не сдерживаясь, я охотно вернула ему поцелуй.

Мое тело нуждалось в этом мужчине, а душа отчаянно требовала его присутствия. Невозможно представить какой была моя жизнь до него. В настоящий момент он моя самая сладкая отдушина, и я раба его внимания и прикосновений. Он говорил, что я околдовала его, но он ошибался. Это он очаровал меня своими зелеными глазами, своими вызывающими привыкание прикосновениями и греховным ртом. Когда он прервал поцелуй, я открыла глаза и рассмеялась. Его губы были испачканы красной помадой.

Не обращая внимания на мое веселье, он наклонился к моем уху и, нежно прикусив мочку, спросил:

— О чем ты думаешь?

Я задрожала от ощущений, охвативших меня.

— Эти таинственные цветы и… — я замолчала, неожиданно почувствовав себя глупо из-за того, что собиралась сказать. До сих пор эта мысль не приходила мне в голову, и я не знала, что думать по этому поводу. Я закрыла глаза, выдохнула и покачала головой, чтобы прогнать прочь эти ужасные мысли.

Он отстранился и провел костяшками пальцев по моей щеке.

— И что? Открой глаза, Селена.

Мои глаза встретились с его глазами, заполненными беспокойством и теплом.

— Прошло уже восемь лет с тех пор, как я делала это последний раз, — я махнула рукой, указывая на свое тело.

— Ты имеешь в виду, выглядела, как моя мечта? — спросил он, выгнув одну бровь.

Мое сердце затрепетало как крылышки колибри, что происходило всякий раз, когда он говорил подобное. Я усмехнулась, его слова польстили моему эго и наполнили уверенностью.

Он предупреждающе сжал мои бедра.

— Правду, ma belle, мы всегда будем говорить друг другу только правду.

— Я думала, что смирилась с некоторыми недостатками своего тела, но на самом деле оказалось, что нет.

Он нахмурился в замешательстве, осматривая меня с головы до ног, и в его взгляде можно было прочесть одобрение. В одном этом взгляде было столько голода.

— В последние годы, перед тем как Джеймс и я развелись, он частенько говорил довольно-таки неприятные вещи. В конце концов, я поверила ему. Он уничтожил всю мою защиту и уверенность, которые я выстроила. Мне не следовало ему верить, но я поверила. Каждый грамм негатива, от которых мне удалось избавиться, пока я взрослела, вернулся вдвойне. Достаточно, чтобы кто-нибудь что-нибудь сказал несколько раз, и это укореняется в голове.

— Ох, Селена, — пробормотал он, притягивая меня в свои объятья.

— Пожалуйста, не надо меня жалеть. Лучше дай мне пинок под зад и крепко поцелуй. А затем отправь меня туда, чтобы я закончила фотосессию. Мне не следует позволять себе так думать.

Он отстранился и взял мое лицо в свои ладони. Его глаза напряженно смотрели на меня, а затем он поцеловал меня в лоб.

— Хочу, чтобы ты вышла туда и была обольстительной, соблазнительной искусительницей, которую я знаю. Слышишь меня, Селена? Твой бывший муж — придурок. Но позволь мне сказать тебе кое-что. Мне нравится твое тело. Каждый, даже самый маленький его изгиб, и я не могу насытиться им.

Затем он поцеловал меня, стирая своими поцелуями каждую каплю неуверенности, наполняя мою душу частью себя и похищая еще один кусочек моего сердца.

От его поцелуев мой разум затуманился. Тело задрожало, и я вздрогнула, когда почувствовала острую боль на правой ягодице, распространяющуюся по всему телу. Я вскрикнула и бросила взгляд на Ремингтона. Прежде чем я успела открыть рот и отругать его, он опустился на колени. Схватив меня за бедра, он провел рукой по моей коже, успокаивая жжение лаской, затем поцеловал и лизнул это место.

Ремингтон Сен-Жермен великолепно отвлекал внимание и стал моей зависимостью.

Я схватила салфетки для снятия макияжа и стерла помаду с его лица, пока его взгляд не отрывался от моего лица.

А через несколько мгновений пришла гример, чтобы обновить мой макияж. Оставшаяся часть фотосессии прошла хорошо, и я была возбуждена. Ремингтон стоял в нескольких шагах от меня, его голодный взгляд не покидал меня, пока фотограф азартно продолжал фотографировать. Фотографу не нужно было говорить мне, что делать, мое тело все делало само. В какой-то момент я заметила, как Ремингтон незаметно поправил джинсы спереди. Я встретилась с ним взглядом и подмигнула ему, прежде чем стыдливо провести пальчиком по лиловому кружевному лифчику.

Во время следующего короткого перерыва он подошел ко мне и прошептал:

— Надеюсь, ты не против быть привязанной к кровати, потому что это все, о чем я сейчас могу думать. Связать тебя, поглощать твою киску и жестко трахнуть. Сегодня вечером.

Жар разлился внизу живота, но я не могла позволить оставить последнее слово за ним. Мой взгляд прошелся по студии. Никто не обращал на нас внимания, поэтому я решилась сделать то, что никогда раньше не осмеливалась делать при людях. Я накрыла ладонью выпуклость на его джинсах и была вознаграждена низким сексуальным рычанием.

— Он будет божественно ощущаться у меня во рту.

Его рука скользнула мне на затылок.

— Черт, женщина. Ты сводишь меня с ума.

Он убрал руку, когда вернулся фотограф, и отошел на свое место у дальней стены. Он стоял там, скрестив руки на груди и наблюдая. Каждая секунда на кровати, казалось, пробуждала мои чувства, когда я представляла его тело сверху на мне. Мои щеки горели, конечности дрожали, взгляд был чувственным.

Magnifique! (фр. Блестяще!), — улыбаясь, повторял фотограф с каждым щелчком камеры. — Очень красивая.

Я чувствовала себя живой и снова вошла в колею. Теперь, видя реакцию Ремингтона на мои позы на кровати и зная, что я являюсь причиной этого собственнического выражения на его лице, соблазнение стало моим супероружием.

Загрузка...