Развилки новейшей истории России

1992–1993 годы

В декабре 1991 года роспуск СССР был поддержан Верховным Советом РСФСР[25]. Это было предпосылкой стабилизации положения, ухода от угрозы гражданской войны, но не снимало фундаментальных экономических проблем. Страна по-прежнему была банкротом, валютные резервы оказывались близки к нулю. Денег не хватало не только на закупку зерна, но даже на оплату фрахта судов для доставки тех его объемов, которые удавалось получить в счет зарубежных государственных кредитов. Запасов зерна по оптимистичным прогнозам хватало примерно до февраля — марта 1992 года[26].

Поэтому перед российским руководством встала важнейшая историческая развилка: обеспечить снабжение продовольствием городов — силой или материальной заинтересованностью? Отобрать у колхозов хлеб, сохранив государственные цены, или, напротив, либерализовать цены, сделав для колхозов продажу хлеба государству выгодной?

Отобрать хлеб силой — значит, пойти по пути, выбранному царским правительством в 1915–1916 годах в условиях острого кризиса зернового снабжения городов и армии. Этот путь в 1917 году продолжили Временное правительство и затем с большей жесткостью правительство большевиков. Это путь продразверстки, который В. Ленин называл «героическим походом за хлебом с пулеметами»[27]. Результаты его известны — отобрать хлеб не удалось (рис. 11).

Рис. 11. Фактические заготовки зерна в 1916–1918 годах, млн пудов

Источник: Свидерский А. Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное изд-во, 1922. С. 130.

Выбор такого пути в 1991–1992 годах, при отсутствии надежных войск, неясности того, кому будет подчиняться милиция в районах, откуда вывозится хлеб, был авантюрой. Он всерьез даже не обсуждался. Все-таки сказалась разница интеллектуальной атмосферы, доминировавшей в 1910-х и в 1990-х годах. В 1910-х годах представление о благотворности государственного регулирования экономики было символом веры. Чтобы понять это, достаточно перечитать документы по продовольственному делу царского, Временного и большевистского правительств. В 1990-х годах, после того как опасность этатистских экспериментов в экономике стала очевидной, вера в целесообразность таких попыток снизилась.

Но если запасов зерна в крупных городах хватает до февраля — марта, урожай в России собирают, начиная с июля, валюты для закупки продовольствия за рубежом нет, то выход один — предложить селу цены, которые продавцы сочтут приемлемыми. А это значит пойти другим путем, путем либерализации цен, как это сделал В. Ленин весной 1921 года, когда столкнулся с политическим кризисом, вызванным параличом продовольственного снабжения городов.

К решению вопроса о либерализации цен руководство России подошло в ситуации отрицания значительной частью населения самой идеи перехода к свободным ценам, ожидания голода, роста недовольства.

Прохождение этой исторической развилки было политически сложным, но заданным. Однако технически реализовать вариант, позволявший избежать голода за счет либерализации цен в условиях постсоветского пространства, оказывалось непросто. Советская денежная система была устроена иначе, чем денежная система рыночных экономик. Ее основу составили так называемые межфилиальные обороты. В СССР было не важно, какое учреждение общесоюзной банковской системы и кому предоставит кредиты. Эти взаиморасчеты можно было уточнить к концу года, при необходимости списать накопленную задолженность. Такая система может работать только при жестком политическом контроле, когда ни одному из руководителей центральных банков союзных или автономных республик и в голову не придет без согласования с Госбанком СССР, без учета установленных им лимитов предоставить кредиты союзным республикам или областям.

Но сохранить такую систему в условиях политической либерализации и экономического кризиса невозможно. Центральные банки республик игнорировали указания Госбанка СССР, кредитовали республиканские правительства и крупные предприятия, имевшие возможность пролоббировать такие займы[28].

Подобные примеры известны в экономической истории. Самый характерный — то, что произошло после краха Австро-Венгерской империи[29]. В Венгрии и Австрии возникла гиперинфляция. Лишь Чехословакия избежала ее, введя свою валюту. Но тогда речь шла не более чем о трех государствах. На постсоветском пространстве их было пятнадцать. В такой ситуации наращивать денежную эмиссию было выгодно небольшим республикам в единой рублевой зоне. Это означало, что наибольшую опасность сохранение единой денежной системы представляло для России (рис. 12).

Рисунок 12. Доля России в промышленном производстве, национальном доходе, капитальных вложениях и экспорте СССР в 1990 году, %

Источники: Народное хозяйство РСФСР в 1990 году. Стат. ежегодник. М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1991; Народное хозяйство СССР в 1990 году. Стат. ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1991.

О том, как строились расчеты между бывшими союзными республиками по состоянию на лето 1992 года, можно увидеть на рис. 13.

Рис. 13. Остатки по счетам стран СНГ в марте — июле 1992 года (по данным сводного баланса), млн рублей на 1-е число

* Актив — совокупность имущественных прав, которые принадлежат юридическому лицу в виде основных средств, невещественных активов, финансовых вкладов, а также денежных требований к другим юридическим лицам. Пассив — совокупность всех обязательств (источников формирования средств) юридического лица. Содержит собственный капитал (уставный и акционерный), а также заемный капитал (кредиты, займы), сгруппированныепо составу и срокам погашения.

Примечание. По состоянию на 1 июля 1992 года функционировало 1347 РКЦ, в которых было открыто 3698 субсчетов и корсчетов всем банкам в Российской Федерации.

Источник: Справки о состоянии расчетов. Архив Центробанка. Д. 5343. Август 1992 года. Л. 43–48.

Систему денежного обращения, как и банковскую систему, невозможно переделать за день. Но и объяснить людям, что хлеба с февраля — марта 1992 года до июля не будет, невозможно.

Отсюда еще одна историческая развилка: либерализовать цены, не имея надежного контроля над денежным обращением, или отложить решение вопроса о либерализации до того, когда можно будет ввести российскую национальную валюту?

Это было предметом обсуждений осенью 1991 года. Причем любое из этих решений было связано с немалыми рисками и не гарантировало успех. Первоначальный вариант, который был предложен и обсужден на заседании российского правительства в начале ноября 1991 года, состоял в том, чтобы с января 1992 года провести частичную либерализацию цен, позволявшую постепенно адаптировать экономику к изменившимся реалиям, с 1 июля 1992 года ввести российскую национальную валюту, перевести отношения с центральными банками государств, объявивших о своей независимости, на корреспондентские счета, либерализовать цены и ввести конвертируемость рубля по текущим операциям[30].

Но уже через две недели, проанализировав состояние продовольственного снабжения, мы пришли к убеждению, что этот вариант реализовать невозможно[31]. Продовольственный кризис слишком глубок, шансов уйти от голода и связанных с ним катаклизмов до нового урожая нет. Тогда было принято решение о полномасштабной либерализации цен.

При реализации указа о либерализации цен правительство столкнулось с правовыми барьерами и особенностями менталитета советских граждан. Частная и любая иная несанкционированная властями торговая деятельность в советский период рассматривалась как предпринимательская, за занятие которой в УК РСФСР было предусмотрено суровое наказание. Многолетняя пропаганда сформировала представление о том, что торговля — это спекуляция, извлечение нетрудовых доходов. В результате имевшиеся и на предприятиях, и в семьях потребительские излишки не попадали на рынок, не снижалась острота товарного кризиса. Затруднена была и реализация в городах сельхозпродуктов, привозимых колхозниками из деревень.

В этих условиях группой ленинградских депутатов во главе с П. Филипповым и М. Киселевым был подготовлен и 29 января 1992 года подписан Б. Ельциным Указ Президента РФ «О свободе торговли», который оказал огромное влияние на развитие рыночных отношений в России. Он позволил миллионам россиян пережить тяжелые годы реформ, включившись в торгово-посредническую деятельность внутри страны и по импорту товаров из-за рубежа. Выбор варианта ускоренной либерализации цен и форсированного снятия ограничений на торговлю предотвратил катастрофический сценарий на продовольственном рынке страны весной 1992 года. Однако в условиях разрушенного контроля над денежной эмиссией в стране за это пришлось заплатить очень высокую цену.

Одна из развилок этого периода — в последовательности реформ: сначала приватизация, затем либерализация цен или наоборот?

То, что эффективно функционирующий рынок предполагает наличие крупного сектора частной собственности, очевидно. Ясно и то, что частная собственность малоэффективна при отсутствии рынка. Это притча о курице и яйце: что должно быть раньше? В России вопрос был решен в пользу либерализации цен, создания рыночных механизмов интеграции в глобальный рынок, перехода к конвертируемости рубля и лишь затем к полномасштабной приватизации.

Либерализация цен — решение политически тяжелое, но технически легко исполнимое. Его необходимость, как описано выше, жестко диктовалась реалиями продовольственного снабжения в конце 1991 — начале 1992 года. Приватизация — технически сложный процесс, требующий создания законодательной базы и последующей разработки сотен отраслевых нормативных актов и конкретных решений по тысячам предприятий, затрагивающий миллионы занятых. Именно поэтому даже с технологической точки зрения запуск либерализации цен после приватизации означал бы ее отсрочку на 2–3 года, что было неприемлемо для продовольственного снабжения в стране.

В советских реалиях конца 1980-х — начала 1990-х годов в приватизации были заинтересованы прежде всего чиновники, то есть номенклатура. Эта социальная группа первой осознала перспективы и преимущества частной собственности. А поскольку именно у нее были реальные рычаги управления, она стала ими пользоваться для овладения собственностью. Это явление получило название стихийной или «номенклатурной приватизации».

Номенклатурная приватизация использовала разнообразные финансово-юридические технологии, самая «честная» из которых — аренда с выкупом. Директор крупного предприятия, как частное лицо, учреждал товарищество с уставным капиталом в пару сотен рублей, сдавал ему в аренду активы предприятия с правом выкупа по балансовой стоимости, то есть за копейки. Далее оформлялся выкуп в строгом соответствии с договором и действующим законодательством.

Перед правительством стояла срочная задача ввести уже идущую незаконную и неуправляемую приватизацию в цивилизованные рамки. При этом реализовать можно было только такие методы приватизации, которые вписывались в существовавший расклад политических сил, соответствовали балансу интересов разных социальных групп. Административный ресурс принуждения к исполнению нормативных актов, принятых органами федеральной власти, в то время был близок к нулю. Надо было не издавать указы и постановления, которые верны по существу, но не будут исполняться, а выстроить реализуемую концепцию приватизации, не упуская при этом главной цели — формирования института частной собственности в России.

Поэтому, выбирая во всех развилках в приватизации, надо было учитывать, что, с одной стороны, «номенклатурная» неуправляемая приватизация к началу 1992 года уже разворачивалась полным ходом, с другой — возможности воздействия на ситуацию со стороны правительства были крайне ограничены. Это означает, что реальное окно возможностей вариантов приватизации было крайне узким. К сожалению, в большинстве всех последующих дискуссий о ходе приватизации эта простая истина не учитывается.

Важнейшая развилка того времени — выбор между массовой бесплатной приватизацией и приватизацией за деньги.

Концепция бесплатной ваучерной приватизации была предложена В. Найшулем еще в 1987 году. Она была воспринята авторами настоящей книги как слишком простая для решения сверхсложной задачи. В 1987 году авторы критиковали эту концепцию за то, что она не делает разницы между гигантами химической промышленности, пищевыми фабриками и нефтедобывающими предприятиями, не учитывает реальное состояние основных фондов, а значит — неизбежно породит миллионы обиженных и недовольных.

Приватизация за деньги в сравнении с бесплатной имела неоспоримые преимущества. Она не только позволяла быстрее передать предприятия в руки эффективных собственников, но и помогала сократить дефицит государственного бюджета. Вырученные средства могли пойти на выплату зарплат бюджетникам, на помощь социально незащищенным гражданам. Опираясь на эти аргументы, удалось практически немедленно — менее через два месяца после прихода нового правительства — сформировать необходимую законодательную базу и запустить денежную приватизацию с начала 1992 года в сфере розничной торговли и предприятий бытового обслуживания. Лишь на этой небольшой части государственной и муниципальной собственности тогда можно было реализовать эту более последовательную и эффективную схему приватизации. Несмотря на бешеное сопротивление элиты советской торговли на федеральном уровне и в регионах, эту программу удалось осуществить в полном объеме.

Но уже весной 1992 года стало понятно, что в тех конкретных исторических условиях применительно к крупной промышленности денежные схемы приватизации, пусть и более эффективные, не вписываются в политическое окно возможностей. «Большую приватизацию» можно было разворачивать тогда только как бесплатную, ваучерную. Самый простой аргумент сводился к тому, что у граждан не было денег в объемах, сопоставимых с совокупной стоимостью всей государственной собственности. Нельзя было не учитывать и политические ограничения — Верховный Совет РСФСР все более смещался на коммунистические позиции, идея бесплатной приватизации пользовалась популярностью среди населения.

Принцип бесплатного раздела государственной собственности между всеми россиянами к тому времени уже был заложен и в законы «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» и «Об именных приватизационных счетах (вкладах)», принятые в июле 1991 года Верховным Советом РСФСР по предложению председателя подкомитета по приватизации П. Филиппова. Российский парламент, избранный в процессе первых свободных альтернативных выборов, отражал настроения электората. Возможно, поэтому и среди его «демократических» фракций популярностью пользовался лозунг бесплатной приватизации. Даже фракции коммунистов и промышленников в тот момент также поддерживали ваучерную приватизацию.

Поэтому историческая развилка по «большой приватизации» к лету 1992 года выглядела так: или законодательно упорядоченная бесплатная приватизация, или потеря контроля государства за разворачивающейся «номенклатурной» приватизацией.

В этой логике и строилась «большая приватизация» — начавшееся с осени 1992 года массовое преобразование средних и крупных государственных предприятий в акционерные общества и продажа их акций в частную собственность в обмен на специально созданные средства платежа — приватизационные чеки (ваучеры).

Было нереально рассчитывать на то, что в ходе бесплатной приватизации предприятия сразу перейдут в руки эффективных собственников. Но в нее были заложены такие решения, которые рано или поздно должны были к этому привести. Так и произошло: сегодня практически не осталось собственников, не способных управлять своими активами или привлечь для этого профессионалов. Для достижения этого результата важнейшее значение имело правильное прохождение двух развилок.

Первая развилка сводилась к выбору: наличные приватизационные чеки (ваучеры) или безналичные именные приватизационные счета (вклады)?

В соответствии с упомянутым приватизационным законодательством 1991 года каждому гражданину страны в Сбербанке предполагалось открыть именной приватизационный счет (вклад), который нельзя было ни передать, ни продать. Оборот акций, приобретаемых за счет приватизационного вклада, был ограничен. Такая конструкция, ставшая результатом компромисса с левыми при принятии законов о приватизации, лишала эти банковские вклады граждан важнейшего качества — ликвидности. Тем самым надолго откладывалось выявление эффективных частных собственников, рушились надежды на зарождение в стране фондового рынка.

Кроме того, схема приватизационных счетов (вкладов) обрекала граждан на большие неудобства. Каждому жителю и большого города, и глухой деревни предстояло не только открыть специальный счет в банке, но и многократно делать переводы для приобретения пакетов акций приватизируемых предприятий. Бесплатная приватизация через счета в Сбербанке была организационно трудно реализуема, могла привести к техническому коллапсу, блокирующему весь процесс приватизации. Неудивительно, что руководители Сбербанка высказывали нежелание заниматься таким большим и рискованным проектом. Доверить приватизацию плохо управляемому сложнейшему сетевому государственному институту, лишенному каких бы то ни было стимулов к его осуществлению, с точки зрения организации процесса было бы абсурдом.

Поэтому Указом Президента РФ от 14 августа 1992 года вместо счетов в Сбербанке были введены приватизационные чеки в документарной форме, предназначенные для выдачи каждому гражданину страны. Граждане, не желавшие переводить свою долю госсобственности в акции, могли продать приватизационные чеки на рынке. Свободно обращаясь, они создали не только спрос на акции приватизируемых предприятий, но и заложили основу для становления институтов фондового рынка. Приватизационные чеки стали котироваться на биржах, дав серьезный импульс их развитию. Курс ваучера отслеживался населением вместе с курсом доллара. Открылась возможность концентрации капитала, возникли инвестиционные фонды, появились тысячи профессионалов фондового рынка. Не случайно и сегодня российский фондовый рынок самый развитый на всем пространстве СНГ.

Вторая развилка — выбор между собственностью трудовых коллективов и собственностью членов трудовых коллективов.

Она содержала стратегический риск. Требование проводить приватизацию в пользу трудовых коллективов было популярным. Его поддерживали профсоюзы, советы трудовых коллективов, а за ними стояли директора предприятий. Без их поддержки провести приватизацию было нереально, но задача состояла в том, чтобы, пойдя навстречу этому требованию, не создать вместо советского кооперативный рыночный социализм.

При этом следует учитывать, что к моменту утверждения 11 июня 1992 года Программы приватизации Верховный Совет существенно полевел. Уступкой правительства стал второй вариант приватизации с передачей 51 % акций трудовому коллективу. Однако взамен удалось получить встречную уступку — акции передавались не трудовому коллективу, а членам трудового коллектива. Развилка «собственность трудового коллектива или собственность члена трудового коллектива» была пройдена правильно, законодательно было закреплено одно из коренных отличий между капитализмом и рыночным социализмом.

В итоге в ходе массовой бесплатной приватизации применялись варианты приватизации, каждый из которых политически уравновешивал потенциально взрывные социальные группы — от директоров до членов трудовых коллективов и пенсионеров. Конечно, было бы неверно говорить о том, что они были удовлетворены — скорее каждая из них была одинаково недовольна. Однако тем самым был достигнут баланс сил, который легитимировал права на собственность всех заинтересованных слоев, сохранял их заинтересованность в выборе варианта и запуске процесса приватизации. Многочисленные вынужденные компромиссы не подорвали стратегическую цель — создание института частной собственности в России.

Ваучерная «большая приватизация» началась в соответствии с Указом Президента РФ от 14 августа 1992 года. В ноябре — декабре того же года прошли первые чековые аукционы, началось акционирование государственных предприятий. Постепенно формировался рынок акций. Это заложило основу для дальнейшего перераспределения собственности рыночными методами.

Одновременно началась и не прекращавшаяся затем борьба против приватизации Верховного Совета РСФСР, ставшего к тому времени вполне прокоммунистическим. Приватизация едва не была остановлена весной 1993 года в ходе обострения противостояния президента и Верховного Совета. Критического столкновения удалось избежать благодаря поддержке населением Ельцина и его курса реформ на референдуме 25 апреля. Народ поддержал на референдуме курс реформ, но уже 1 мая демонстрации их противников в Москве закончились кровью. Это показало, насколько тяжелой оказалась экономическая, социальная и психологическая ломка для значительной части населения. И в дальнейшем острая борьба внутри правительства и вовне тормозила приватизацию, несколько раз ставила ее на грань отмены. Однако к середине 1994 года эта историческая развилка была пройдена: программа бесплатной «большой приватизации» на основе приватизационных чеков в России была выполнена полностью.

Наряду с примерами правильно пройденных развилок в приватизации можно привести примеры серьезных ошибок. Одна из них была сделана при обсуждении проблемы участия в приватизации граждан, не обладавших никакой компетенцией в этой сфере (проблема «бабушек»). Некоторые участники дискуссий считали, что для них необходимо создать посредника, специальный профессиональный институт — чековые инвестиционные фонды (ЧИФы). Предполагалось, что тщательная проработка нормативной базы ЧИФов поможет правильно вложить ваучеры тем гражданам, которые не хотели их продавать, но и не могли оценить выгоды приобретения акций тех или иных приватизируемых предприятий. Оппоненты считали эту затею излишней и нереализуемой. Мы выбрали первый вариант, в результате чего в стране бизнесменами было учреждено несколько сотен ЧИФов, которые собрали более 40 млн чеков.

Проект чековых инвестиционных фондов провалился полностью: из-за непрофессионализма их менеджеров и банального воровства. Практически все 40 млн вкладчиков оказались обмануты. Этот провал оказал огромное влияние на формирование общего негативного отношения к приватизации. Сегодня ясно, что для реального контроля над ЧИФами надо было выстроить систему, сопоставимую по сложности и влиятельности с банковским надзором, который, как известно, сформировался в России только к концу 1990-х годов. Создать такую систему надзора в 1992–1993 годах было просто невозможно.

Несмотря на серьезные допущенные ошибки, «большая приватизация», ставшая необратимой, набирала обороты (табл. 2).

Таблица 2

Основные показатели приватизации в России в 1992–1995 годах

Источники: Мингосимущество, РФФИ.

Как уже говорилось, процесс формирования эффективного собственника требовал времени, однако уже на этом начальном этапе многие предприятия обрели рачительных хозяев. Данные статистики, приведенные в табл. 3, свидетельствовали: в России, как и в других странах, частные предприятия работают эффективнее государственных. Впрочем, эти данные демонстрируют лишь первые признаки позитивного влияния частной собственности на эффективность производства и еще не говорят о подлинной победе частной собственности в России.

Таблица 3

Сравнение интегральной эффективности государственных и приватизированных предприятий за 1995 год по отраслям

Примечание. Фактическая выборка составила 2438 предприятий на базе Регистра Госкомстата, в том числе 575 государственных предприятий, 596 приватизированных предприятий с долей государства более 25 % и 1267 приватизированных предприятий с долей государства менее 25 %. Интегральный показатель эффективности рассчитан на базе четырех показателей экономической эффективности (производительность труда, рентабельность, фондоотдача, оборачиваемость оборотных средств) и четырех показателей финансового состояния (коэффициенты автономии, маневренности, обеспеченности собственными оборотными средствами и текущей ликвидности). Интегральный показатель вычислялся по каждой группе предприятий и оценивал данную группу по комплексу характеристик в целом. Интегральный показатель представляет собой достигнутый по данной группе уровень характеристик (индивидуальных показателей). Уровень каждого индивидуального показателя нормирован по сравниваемым группам предприятий от «0» до «1»: «0» — худшее значение среднего показателя, «1» — лучшее.

Источник: Леонтьевский центр. 1996.