Развод. Бумерангом по самые я...

Глава 11

Обычный брелок. Сколько он стоит? Сто рублей максимум. Но я держу его так, будто это самая ценная в мире вещь - осколок нашей с Владом жизни.

Смешная штука — воспоминания.

Я вижу не кусок дешевого пластика. Вижу молодого Яшина, его перепачканные в мазуте руки, его безумные глаза, когда он тащил в гараж эту ржавую груду металла с колесами.

- Каришка, это же Harley! Настоящий! Ты понимаешь?!

Господи, что я тогда понимала? Двадцать лет, сама еще ребенок, не видела ни жизни, ни достатка, ни перспектив в нашем глухом тогда городе. Зато видела другое — как он счастлив. Как улыбается, и от этой улыбки вокруг его глаз расходятся морщинки-лучики, будто он сам — солнце в человеческом обличье.

И я любила это. Любила его таким — наполненным, цельным, живым.

Ревновала, конечно, страшно. И смешно сказать — не к женщине, а к мотоциклу. Думала, что этот железный конь ему дороже меня.

Как же я ошибалась.

Потому что мере от мотоцикла он отказался так же легко, как и от меня.

Все закончилось так же резко, как и началось. Когда я, измотанная бесконечными ссорами, подала на развод, Влад не упал на колени. Не умолял остаться.

Он сам поехал на вокзал и купил мне билет в Москву.

- Ты же так хотела туда, валяй! Теперь тебя здесь ничего не держит, — процедил сквозь зубы.

И это было хуже всех тех обидных слов, что мы могли бы друг другу сказать. А таких слов было не мало. О, как самозабвенно мы с Владом ругались! Почти так же ярко, как и мирились. В первом случае соседи стучали по батарее, во втором вызывали милицию. Я стонала так громко, что скромники из смежной комнаты думали, что Влад меня убивает. Он и убивал. Нежностью, любовью, неуместными шутками и драмой. Большим количеством драмы! От которой я, наконец, устала.

Но когда мы разошлись по-настоящему - не было ни криков, ни стука в стену.

Я тихо сказала, что ухожу.

Он тихо попросил не возвращаться.

Ни записок. Ни слез.

Только тишина. Такая густая, что я поняла: бывает боль, которая выжигает всё — даже способность плакать.

Я видела его лишь раз после этого. На разводе.

Он опоздал. Зачем-то спорил с судьёй. И даже не смотрел в мою сторону.

Я почти не дышала. Сидела, ни жива ни мертва, сцепив руки на ярко алой сумочке, купленной специально для развода. Как и весь мой наряд, яркий но совершенно неуместный. На последние сука деньги! Мечтала, чтобы он, увидев меня, понял, наконец, какую женщину потерял! Но вместо этого Влад пялился в окно.

"Ну посмотри же на меня. Хотя бы раз. Хотя бы случайно!".

За целый час он даже голову в мою сторону не повернул.

Что Влад пьян, я поняла не сразу. Только когда он встал — и его ноги подкосились.

- Влад... - Стас, Риткин муж, попытался подхватить Влада.

Яшин отмахнулся. Пошатнулся. И всё-таки дошёл до меня.

Глаза мутные, рубашка мятая, запах сигарет и алкоголя. Но ухмылка — та самая.

- Ну что, Каришка... - голос хриплый, будто он неделю не говорил. — Поздравляю. Ты добилась своего.

Я молчала.

- Ты испугалась. Испугалась, что у нас не получится. Испугалась меня. — Он качнулся, едва не упал. — И знаешь что? Ты права.

Он достал из кармана конверт. Швырнул его мне под ноги.

- На. Возьми. Это твоё.

Бумага хрустнула под пальцами. Шесть тысяч долларов.

Ровно половина от мотоцикла.

От того самого Harley, который он клялся никогда не продавать.

Для женщины, которую клялся никогда не отпускать.

Я подняла конверт.

- Спасибо, - сказала.

И ушла. Тихо.

Тишина это единственное, что осталось после нас.

Брелок выскальзывает из моих пальцев и со звоном падает на стеклянную столешницу. Этот звук - как щелчок выключателя. Всё - я снова здесь. В своём кабинете. В реальности, где передо мной сидит не призрак прошлого, а живой, дышащий Влад Яшин.

Он поднимает брелок, крутит его в руках с ловкостью уличного фокусника. Секунда, и пластиковая безделушка пропадает из виду, раз и она снова на ладони, такая же реальная, как все, что происходит между нами.

- А я все гадал, забыла или нет. Приятно, что еще помнишь.

Голос Влада - как спичка, чиркнутая по моей нервной системе.

Я хочу вырвать эту дрянь у него из рук. Хочу швырнуть в окно. Хочу закричать: "Я ничего не помню! Ничего!» Но вместо этого равнодушно бросаю:

- Не понимаю, о чем ты.

- Пусть так, - снова улыбается Влад. И смотрит, остро и пытливо, как раньше. И так же как и раньше, легко переключается с одной темы на другую, чем доводит меня до состояния близкого к истерике. – Кстати, всю ночь изучал биографию твоего мужа, скажи, тебе всегда нравились хряки или твой вкус испортился сразу после нашего развода?

- Влад, не смешно.

Он приподнимает брови, выдерживает театральную паузу, прежде чем ответить:

- Согласен! Это очень грустно. – Голос его звучит преувеличенно скорбно, но глаза смеются. - Он уже организовал налоговую проверку? Нет, ну, уверен, скоро будет. Я бы на твоем месте занялась аудитом, чтобы найти у себя слабые места.

- Уже, - цежу сквозь зубы.

- Ма-ла-дец! Кстати, восхищен твоей предпринимательской жилкой! Построить такой бизнес из ничего, ты реально крутышка! Каришка – крутышка! Школу ты зарегистрировала до брака? Ну и умница, с ней будет проще всего, с салонами, как я понял, тоже. А вот за ресторан придется побороться, но ничего, я знаю, как прижать пятак твоему свину. Главное, чтобы ты полностью доверяла мне и моим методам, иначе мне будет трудно представлять тебя в суде.

Я вскакиваю, стул с грохотом падает на пол:

- А с чего ты взял, что ты будешь меня представлять?!

- Серьезно? – Влад демонстративно крутит головой. – Что-то не вижу очереди из юристов, готовых ради бедной Кариночки жопу рвать. Ау, юристы, вы где?!

Я не выдерживаю. Все это слишком похоже на то, отчего я так отчаянно бежала. Мы говорим, но не слышим друг друга. На каждое мое слово он отвечает дебильной шуткой, на каждое его - я взрываюсь подобно петарде. Господи, что за временная петля и как отсюда выбраться?!

Влад меж тем садится на кресло перед моим столом и принимается раскладывать какие-то документы:

- Касательно твоего дела…

- Нет никакого дела! Ты не будешь меня представлять в суде.

Собственный голос звучит на удивление спокойно. Сама не понимаю, откуда во мне силы, чтобы вести себя и говорить как обычно.

Влад, который, видимо, ожидал от меня очередной приступ ярости, поднимает кустистые брови:

- Карина, это большая ошибка. Я сейчас серьезно, никто в здравом уме не согласится переть на Казанского.

- А ты значит согласишься?

- Конечно. Я ведь уже давно ку-ку.

- Вот и кукуй отсюда обратно к себе в Екатеринбург, - четко, почти по слогам произношу я. – У тебя не было никакого морального права врываться ко мне и устраивать все это!

Обвожу в воздухе рукой, показывая… черт, сама не понимаю, что показываю. И отчего так злюсь. И почему так противно щиплет в глазах.

Влад смотрит на меня оценивающим долгим взглядом, будто гадает, что еще я могу сказать. И кивает, соглашаясь.

То есть не спорит!

Не пытается переубедить.

И даже не кричит.

Признаться честно, такое с нами впервые.

Его пальцы разжимаются, дыхание выравнивается и сам он – самое странное – улыбается.

- Как скажешь, - пожимает он плечами.

И поворачивается к Рите, будто меня здесь больше нет.

- Я остановился в Ритце. – Говорит он ей, а не мне. – На три дня. Если твоей подруге понадобится помощь, вот моя визитка.

Вот так. Меня вычеркнули из разговора.

- Влад, - Рита неуверенно озирается на меня.

- Не надо, - перебиваю подругу, шагаю к двери, распахиваю ее. – Мы обойдемся без тебя, спасибо за беспокойство, но не стоило. Если нужно компенсировать траты на дорогу, отправь копию билетов мне на почту.

Яшин медленно поднимается, проходит мимо, не глядя в мою сторону. Но на пороге оборачивается.

- Знаешь, я все гадал, какая ты стала? Приятно, что некоторые люди не меняются, даже не смотря на время и говеную экологию. Ты все такая же, какой я тебя запомнил.

Невольно вспыхиваю лицом, не понимая, это комплимент или очередная издевка. И чтобы не думать над подходящим ответом, таким же «остроумным», как и сам Яшин, молча захлопываю дверь.

Рита старается не смотреть в мою строну. Она прибирает в кабинете, раскладывает по папкам бумаги, поднимает и придвигает к столу упавшее кресло. Эти действия успокаивают, и чтобы как-то помочь подруге, я тоже принимаюсь за уборку. Кажется книги стоят криво, и ручки разбросаны вместо того чтобы стоять в стакане. Неожиданно мне на глаза попадает брелок. Тот самый, что принес Яшин. Крепко сжимаю его в пальцах, острые края мотоцикла впиваются в ладонь.

В памяти всплывают его слова: «Ты все такая же».

Наверное, это был не комплимент. Не могу сдержаться, поднимаю взгляд на зеркало, поправляю прическу. Волосы лежат не пойми как, и макияж размазался. Какой стыд!

- Ты очень красивая, Карина, - мягко произносит Рита. – Хоть и ведешь себя как дура!

- А то я сама не знаю!

- Уверена, что поступила правильно?

Этот спокойный учительский голос выводит меня из себя.

- Рит, не начинай! Я не хочу еще и с тобой ругаться!

- Как скажешь.

Рита молча выходит, а я остаюсь в кабинете одна. С дурацкой визиткой, дурацким брелоком, и дурацкой, мыслью стучащей в висках: мне проще тысячу раз развестись с Казанским, чем пережить еще одну встречу с Яшиным.