— Богдан, — зову мужа и озираюсь.
Сторона, на которой он спит, идеально ровно застелена.
Эта всего лишь одна из хороших привычек, которую Богдан привез из армейской жизни. Вторая — его неприхотливость в еде. Муж любит обычные самые простые блюда — борщ, котлеты, рыбу. Только вот ест их очень быстро.
Есть и плохие привычки. Например, ругаться матом, курить и еще заламывать рубашку под ремень сзади, вертикальной складкой, чтобы спереди ткань натянулась и расправилась.
— Богдан, — зову еще раз. В голове всплывают воспоминания со вчерашнего дня. Они словно тяжкое похмелье настигают и больно давят на виски.
Скидываю с себя покрывало, свешиваю ноги с кровати на пол. Сладко потягиваюсь, радуясь тому, как лучи солнышка играют на моем лице.
Боже мой.
Надо же было вчера устроить мужу такую истерику. Ведь сама выпустила из памяти, что у него мотокросс.
Ни за что Богдану не признаюсь… но во всем, на самом деле, виновата моя мама. Есть у нее такая особенность — вцепиться, словно клещами и присесть на уши. Сейчас у неё новая фича — она находит, что нам с мужем стоит быть поближе друг к другу. Ругает меня за то, что мы с Богданом отдалились.
После вчерашней её лекции я и решила заехать за вином, совершенно не взяв в расчет планы мужа. Потом еще устроила скандал с фотографией.
Вспоминаю тот снимок. С другой стороны от блондинки с ярко-красными губами, вообще, находился Роб. Вечный холостяк и самый крутой татуировщик в нашем городе.
Может, девушка с ним была? А я на Богдана взъелась.
И даже то, что муж вчера разбил рамку с семейной фотографией и вазу, которая, кстати, сразу мне не понравилась, наутро не смущает. Надо же было мне про маму его ляпнуть.
Ведь врагу такого не пожелаешь — узнать, что у твоего мужа есть вторая семья. Да еще и с ребенком.
Брр.
Надеюсь, Богдан укатил к моим, за детьми. Решаю сбегать в душ, чтобы к их приезду быть красивой. Приготовлю сырники и любимые Данины оладушки. Задобрю своего Соболька.
Напевая незамысловатый мотив, провожу около получаса в ванной комнате. Живем один раз, поэтому надеваю самый дорогой кружевной комплект нижнего белья и домашние шелковые шортики с майкой. Волосы с помощью фена укладываю красивыми волнами.
Радуюсь отражению в зеркале. На свои двадцать восемь с хвостиком я совсем не выгляжу.
Девчонка девчонкой, как говорит мой папуля.
Спускаюсь на первый этаж и сразу топаю в небольшую кладовую за ручным пылесосом. Надо срочно убрать разлетевшиеся по паркету осколки, иначе дети могут пораниться.
В гостиной светло и тихо.
И абсолютно чисто.
Абсолютно.
Богдан сам убрал следы нашей ссоры. Это, безусловно, приятно.
Забрасываю пылесос обратно в кладовую и пританцовывая вышагиваю на кухню.
В прихожей неожиданно что-то режет глаз. Не могу объяснить. Такое бывает после перестановки или когда убрал какую-то вещь со своего места. Резко останавливаюсь, изучая широкие полки в шкафу-купе.
Сердце обрывается и с грохотом падает в ноги, когда до меня наконец-то доходит, что именно здесь изменилось.
Чемодан.
Большой кожаный чемодан, который мы купили в Дубайском Молле, на отдыхе в прошлом году.
Обычно эта махина занимала всю верхнюю полку, а сейчас там пусто.
Судорожно растираю щеки. Есть еще призрачная надежда, что кто-то из друзей Богдана попросил чемодан, чтобы свозить семью к морю.
Я не знаю. Может, его мама?!
Усмехаюсь. Моя свекровь дальше дачи в пригороде лет двадцать не ездила.
На негнущихся ногах иду в кухню за телефоном. Давлю на значок со свадебной фотографией мужа.
— Алло, — говорю еле слышно, когда длинные гудки прерываются и на том конце образовывается тишина.
— Да, — отвечает муж хрипло.
— Богдан, — облизываю сухие губы. — Ты где? Я проснулась, а тебя нет.
— Я… я пока в квартире поживу, Ян.
— В смысле, — спрашиваю, чуть повысив голос.
— Нам… блд, — увесисто вздыхает, будто ему так же, как и мне в данный момент не хватает воздуха. — Надо отдохнуть друг от друга.
— Отдохнуть? — повторяю тихо.
— Да…
— Ладно, дело твоё, — выговариваю шокировано и бросаю трубку.
Падаю на кухонный стул и продолжаю глазеть на улыбающегося Богдана на экране своего телефона.
Спустя минуту, вздрогнув, набираю ему снова.
— Богдан, — зову быстро.
— Да, Ян.
— Это из-за мамы, что ли? — непонимающе произношу. — Так прости меня, пожалуйста, ну с кем не бывает?! Ты же знаешь, что я дурочка такая иногда. Плету всё подряд.
— Нет, Ян. Мама здесь ни при чём, — ровно отвечает Богдан. Слышу, как он выпускает дым изо рта. — Дело в нас, Яна.
— В нас? — переспрашиваю непонимающе, прикрывая рот ладонью.
— Да.
Снова швыряю трубку и вскакиваю со стула. Ношусь от холодильника до плиты и обратно. Меня лихорадит так, будто я от наркоза отхожу. Сердце долбит как сумасшедшее.
Набираю мужа еще раз.
— Богдан, — кричу.
— Да, Яна, — его голос спокоен и холоден, как сталь.
— Ты… я не понимаю, — не сдерживаю слез. — Ты меня бросаешь, что ли?!
— Нам просто нужно пожить отдельно, Ян. Мы устали друг от друга.
— Богдан, — ору. — Что это за новости, вообще?! Быстро вернулся домой. Немедленно.
— Я не вернусь, Яна, — произносит муж. Он явно не в помещении, но там тихо. Никаких чужих голосов или музыки.
— Я сказала — домой. Быстро, — топаю ногой.
На этот раз муж сам обрывает звонок.
Нет, это явно какой-то розыгрыш.
Такого просто не может быть!
Переступая через лесенки, бегу на второй этаж в кабинет. Там изучаю привычный и родной порядок на столе. Распахиваю первый попавшийся ящик, в котором муж обычно хранит ежедневники.
Пусто.
В потайном выдвижном отделении беру ключ от сейфа, где муж держит оригиналы учредительных документов и ценные бумаги. Дрожащими руками пытаюсь попасть в замочную скважину. Потом пару минут стою молча и не дыша… Словно силюсь справиться с этой правдой…
Пусто.
Набираю мужу еще раз.
— Богдан.
— Да, Ян, — отвечает сипло.
— Даня, — зову его, как обычно, ласково. — Даня.
— Что, Ян?
— Данечка, это же я. Я — твое чудо. Пожалуйста, вернись домой.
— Я не вернусь, Ян. Не сегодня.
— Даня, — реву в голос. — Пожалуйста. Я тебя умоляю. Вернись домой.
Звонок обрывается короткими гудками.
Набираю еще раз. Еще и еще. Еще и еще.
До тех пор, пока в ответ не слышу сухой голос женщины-оператора:
«Абонент в сети не зарегистрирован».