Развод. Не бывшие (СИ)

Глава 56

Ясмин

— Он часто так? — спрашиваю дрожащим голосом у медсестры, которая невозмутимо колет Динару дополнительную дозу обезболивающего.

Вот уже около получаса он мучается, лежа на кровати и пытаясь перебороть боль. У меня от вида его такого беспомощного и разбитого сжимается сердце. Я даже отворачиваюсь в какой-то момент, потому что не могу смотреть.

— Утром и вечером, но обычно одной дозы обезболивающего хватает, — растерянно говорит медсестра. — Не могу понять, почему не действует.

Она тоже слегка паникует. Уже вечер, врач на операции, а она совсем молоденькая.

В какой-то момент я не выдерживаю и выхожу из палаты. Привалившись спиной к стене, съезжаю по ней вниз. Даже уши руками прикрываю, чтобы не было слышно стонов, доносящихся из палаты Динара.

Наверное, именно в этот момент я осознаю две важные вещи. Я абсолютно бессильна что-либо сделать и как-то повлиять на ситуацию. И еще мне безумно хочется забрать его боль, сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы он так не мучился. Стирая соленые слезы со щек, не могу поверить, что все еще люблю. Сильно и отчаянно. Думала, что уже нет. Что давно разлюбила и ничего не чувствую, что он мне безразличен.

А теперь с тяжелым дыханием и болью в груди я сижу и молюсь, чтобы все прошло и ему стало легче. Чтобы он больше не мучился так сильно, чтобы не чувствовал этой боли. Даже если не вспомнит больше ничего. Разве это важно? Я расскажу ему. Все, что он захочет.

Медсестра очень долго не появляется в коридоре. И чем больше проходит времени, тем сильнее у меня внутри все сжимается. Почему все происходит так? Почему ему настолько больно, что не помогают препараты?

Медсестра появляется в коридоре спустя минут двадцать.

— Ему легче? — спрашиваю с надеждой, поднимаясь на ноги.

— К сожалению, еще нет. Я сейчас схожу к врачу. Больше лекарств ему нельзя.

Я киваю, будто хоть что-то в этом понимаю. Она уходит, а я вначале стою под дверью, а затем все-таки захожу внутрь. Мне страшно видеть его таким, но я не могу остаться в стороне. Если я хоть немного смогу облегчить его боль, то это уже хорошо, разве нет?

В палату захожу с легкой опаской, нервно и напряженно осматриваюсь. Динар лежит на кровати неподвижно, веки прикрыты. Я бы подумала, что он уснул, но вижу, в каком напряжении находятся его руки. Как сильно он цепляется ими за кровать. Ему все еще больно?

Подхожу ближе, останавливаюсь у кровати, провожу пальцами по напряженным рукам. Он выдыхает. Тяжело, шумно, оглушительно. Распахнув веки, смотрит вроде бы и на меня, но в то же время словно мимо.

Я молюсь, чтобы медсестра вернулась как можно быстрее с решением проблемы. Врач ведь должен придумать, как облегчить состояние пациента? Надеюсь, что да, потому что видеть его в таком сильном напряжении, что даже вены проступают тугими канатами над кожей рук, непривычно.

Я съеживаюсь, когда Динар перехватывает мою руку, переплетает наши пальцы. Жду почему-то, что сожмет. Больно-больно, невыносимо, но вместо этого он мягко держит мою ладошку в своей, проводит большим пальцем по внутренней части кисти, словно наслаждаясь моментом. И тут… тут я вспоминаю, что давно-давно точно так же он держал меня, когда делал предложение. С дешевым кольцом, потому что на дорогое не было денег, в нашей с ним небольшой обители, потому что на что-то большее и лучшее мы тогда не заработали.

Это пришло намного позже, Динар работал, чтобы выйти на достойный заработок, а я… я теперь думаю, зачем это все? К чему такие деньги, если они не сделали нас счастливыми? Если в дешевом съемном жилье я чувствовала себя более любимой, чем увешанная брендовыми шмотками и украшениями? Да и Динар… не стал счастливее с приходом в нашу жизнь денег. Свободнее, достойнее — возможно, но счастливее точно нет.

Я присаживаюсь рядом с ним, забираюсь на кушетку, держу его за руку. Кажется, постепенно Динар расслабляется, так что когда врач появляется в палате, то лишь удовлетворенно кивает и сразу же выходит, видимо, не имея времени задерживаться.

Мы оба молчим. Динар прикрывает глаза, продолжая поглаживать мою руку. А я, хоть и чувствую, как затекла нога, все равно не встаю. Продолжаю сидеть в этом моменте, словно собираюсь его запомнить, чтобы потом воскрешать в воспоминаниях. Интересно, если бы у Динара был шанс все исправить, он бы им воспользовался?

— Ясмин, — его голос звучит низко и хрипло, словно он долго кричал, хотя на самом деле никаких криков не было. — Ясмин…

— Я тут, что?

— Найди ее… — смачивает пересохшие губы языком. — Найди.

— Кого? — непонимающе хмурюсь.

— Ка… Карину, — прикрывает веки, морщась.

Во мне же… кажется, что-то умирает. Просто отваливается за ненадобностью важная часть тела. Я это чувствую. Ощущаю, как внутри меня что-то появляется. Это ревность? Или злость на себя, что позволила себе размечтаться?

Резко спрыгнув с кровати, хватаю свой телефон с тумбочки и собираюсь уйти из палаты Динара как можно быстрее, но он хватает меня за руку.

— Она виновата, — говорит. — Ее послал твой отец, чтобы следить за мной, но она предала его. Скажи моим людям, чтобы нашли ее.

Я сначала не понимаю, о чем он. Мне кажется, что о чем-то далеком, что было в прошлом, но затем до меня доходит, что он вспомнил. Судя по тому, что говорит о недавних событиях, вспомнить удалось все. По крайней мере я на это надеюсь, потому что очень уж хочется получить ответы на интересующие меня вопросы.