Развод. Шанс на счастье

Глава 30

Снежана

Охранник спохватывается первым и вызывает скорую. Орущую мамашу оттаскивает с тротуара, подкладывает под нее пиджак.

Полина кряхтит, что ребенок больно толкнулся и теперь затих.

Я не мать, мне сложно судить. Но кажется в ее положении, на таком сроке малыш еще не толкается.

- Откуда тебе знать, убийца? Ты-то сама была беременной? Или рожала, может быть? Убийца! Я знаю, что ты это нарочно! – звериным взглядом бороздит мое лицо.

А я все теряюсь в догадках: симулирует или я ее… правда… Я не хотела, ничего такого не сказала и не сделала. Но Полина продолжает лить грязь, бессознательно мотая головой. Она сидит на заднице под воротами, испачкав о грязный снег свою дорогущую и длинную шубу.

- Я это так не оставлю! Я знаю, что муж выставил тебя, а ты, воровка, украла его клиентскую базу и бегаешь в цирковом костюме по домам! Аферистка! Мошенница!

Это слово звучит слишком часто и бесит.

Если кого и обставили – то меня.

- Поаккуратнее с обвинениями! – шиплю ей.

Карета скорой помощи не торопится.

- Андрею звони! Звони, тварь!

- Знаешь, пошла ты! Сама звони! Орать – силы есть, значит, не так уж тебе и плохо! – фыркаю.

Охранник даже чересчур исполнителен. Он мычит, что уже уведомил хозяина дома о происшествии. Я поеживаюсь. Наверное, сейчас он приедет…

Во время всеобщего переполоха по улице тихо катится какой-то темный автомобиль. Но это не Ребров. Водителя издалека не видно, но то, что он едет к нашему дому – очевидно.

Автомобиль тормозит, с водительского места к нам срывается Глеб Ребров, брат моего хозяина.

- Надо же, он-то здесь откуда? – спрашиваю риторически сама у себя.

- Глеб! Глеб! – блеет, как козочка, Полина. – Глеб! Она меня довела! Я не знаю, что с ребенком!

Ребров стреляет в меня тяжелым, буравящим взглядом.

- Что ты делаешь в доме моего брата? Андрей в офисе, как я понимаю?

- Я няня девочек. Ваш брат меня нанял. Извините, но ваша семейная драма отвлекает меня от моих воспитанниц!

Девочки в доме, скорее всего, уже проснулись и начнут волноваться, что меня нет. А если уж Ксюша и Лера доберутся до кухни, то… мы получим двойное вторжение в холодильник, переворот в шкафчике с конфетами и еще много чего.

- Мои девочки там, с ней! Глеб, она убийца! Ей нельзя доверять детей! – стонет мать, которая отказалась от малышек.

Я зверею. Глаза наливаются кровью. Я бы также защищала собственных детей.

- Ты их выродками назвала! – кричу, глядя ей в глаза.

- Что? Я? Нет! Они от суррогатной матери! Но я люблю малышек!

- Что? От сурмамы? – тут настает мой черед удивляться.

В голове все смешалось. Наши ночи с Ребровым, удар от мужа под дых, который я стойко вынесла и не сломалась.

Но я не помню, черт возьми, чтобы Ребров говорил о донорском материнстве!

Было ЭКО, Полина тяжело перенесла кесарево, а потом бросила солнышек и уехала куда-то на Бали или на Шри-Ланку. Андрей забирал детей из роддома один. Это ужасно и подло, чтобы ни было причиной ее поступка...

- То есть, ты не их мать? – мой вопрос многое расставил бы на места.

Но ответ я не получила.

- А ты что-то об этом знаешь? Сама что ли была доноршей? – набрасывается на меня Глеб.

- Нет, н-нет, - отвечаю.

Никогда и не думала о таком способе зачатия. На ЭКО Архип был не согласен.

У нас было много ссор и споров из-за моей бездетности.

Муж считал, что дело во мне, а потом вдруг замолчал.

Тема повисла в воздухе.

Я хотела, чтобы мы с Архипом стали родителями, но слишком увлеклась работой и фирмой.

А он обрюхатил мою сестру, наплевав на меня.

- Вот и заткнись, раз ничего не смыслишь в этом процессе! Молодая слишком, до хрена разбираешься! Полина – мать девочек! Она их родила, Ксюша и Лера – ее дочки. И я сделаю все, чтобы малышек забрали у тебя и моего брата. Вы вообще помните о детях, или только сношаетесь, как кролики?

Краска заливает мое лицо.

Не от стыда. Мне не стыдно за нашу ночь.

От гнева я сжимаю кулаки. Только бы не наброситься на него! Только бы сдержаться и не отвесить заслуженную пощечину напыщенному мудаку!

- Сношаетесь как кролики вы с Полиной Кирилловной! Я буду свидетельствовать в суде обо всем, что вы делали в спальне в день рождения двойняшек! – с рыком говорю.

Холодный воздух сушит горло. Хочется сглотнуть, но вязкая слюна застывает на морозе. Я выбежала практически в чем стояла… Меня колотит от озноба и от негодования.

- Что ты там видела?! Не смогла сохранить свою семью, так в чужую полезла? – бьет в самый болезненный центр отточенным ударом Глеб.

Резко оборачиваюсь и вижу, как две заспанные крошки с растрепанными волосами смотрят на меня из окна.

- Девочки! – с тротуара тянет к ним руки Полина.

Фу. Какая наигранная реакция на детей, какая мерзкая картина…

Я разворачиваюсь, обхватив себя руками.

В груди саднит так, будто Глеб засунул свои грязные руки в мою душу и изрядно поковырялся там, разворошив все.

Я любила мужа. Любила сестру. Предательство и интриги за спиной стали для меня шоком, хотя я стараюсь этого не показывать, но до сих пор больно.

- Куда! Стой, Снежана! Мы не договорили!

Вытянув руку с оттопыренным средним пальцем вверх, я ухожу, не удостоив Глеба больше ни единого слова или взгляда.

- Отлично! Прекрасная няня! – гаркает мне в спину Глеб.

Дальше его слова заглушает звук сирена скорой помощи, которая влетает в улицу. С Полиной охранник Реброва, Глеб и бригада медиков. Мое присутствие там излишне.

Я забегаю в дом и спешу в детскую, но малышки уже крадутся по лестнице.

- Снезынка, сто там происходит? – округлив и без того огромные глаза, говорит мне Ксюша.

- Там наса мама? – спрашивает следом за сестрой Лера.

- Да, девочки. А… Вы давно проснулись?

Получается, что Полина – не мама двойняшек.

И чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется, чтобы девочки остались с папой.

- Так сто там случилось? – выгнув, как Ребров, одну бровь спрашивает следователь Ксюша.

- Ничего. Мама присела отдохнуть. Ей стало не по себе, - вру детям во благо, конечно.

Она ужасная, подлая, и скорее всего Ребров не знает, что девочки – не биологические дочери Полины. Но Ксюша и Лера считают, что она – их мать.

Я не в праве разбивать их детские представления о матери.

Это лучше и деликатнее сделает Ребров, когда узнает…

- Идите ко мне, солнышки, - говорю, раскрывая руки и приглашая малышек в свои объятия.

- Все холошо? - снова вопрос.

- Да. Сейчас приедет папа, а мама собирается и уезжает с дядей Глебом.

- Она его любит больсе, чем нас, - вздыхают крохи.

В этот момент я готова была бы убить Полину собственноручно.

Нельзя устраивать секс с братом мужа в доме, показывать детям, что они не нужны, а потом бросаться к ним и орать, что ты их любишь!

- Зато у нас есть ты! Ты теперь наша мама! - говорит мне Лера, поправляя мои растрепавшиеся, холодные пряди.

Я обнимаю их, прижимаю к себе два теплых комочка.

Не нужно быть мамой девочек, чтобы любить их как родных. Это я знаю точно.

****

Андрей приходит, когда солнышки наверху, в детской, смотрят мультики.

Я кручусь в кухне, помогаю экономке Реброва приводить стол в порядок после нашего ужина.

- Привет, вы уже поели? - спрашивает Андрей.

- Привет. Да, девочки очень проголодались. А я думала... Ты был в больнице?

Упираюсь взглядом в волевой подбородок с небольшой аккуратной ямочкой посередине.

Андрей ловит мою талию холодными ладонями. Я ежусь, но чертовски приятно ощущать его руки на своей коже.

- Нет, Снежана. И не собирался. Я знаю, что приехал Глеб, и он отправился с ней в больницу. И правильно сделал! Это ему нужно переживать.

- Но у вас ведь был секс несколько месяцев назад. Она может быть беременна от тебя, - сокрушенно говорю.

С болью дается каждое слово.

Я хотела не влюбляться в адвоката Реброва. Но моя привязанность к нему и девочкам растет с космической скоростью.

- Я не спал с ней. Мы проснулись голые, в одной постели. Но я ее не трахал. Я взрослый мужчина, прекрасно помню, с кем у меня был секс и когда, - говорит мне, прожигая пальцами полоску голой кожи на моем животе.

Топ задирается вверх. Я рискую поцеловаться с хозяином дома прямо на глазах у его прислуги...

Выставляю руку вперед, предупреждая его попытки впиться в мои губы.

- Андрей, мне нужно тебе кое-что сказать. Ты уверен, что Полина мать девочек?

Ребров на минуту замирает в ступоре. В минуты молчаливого спокойствия он еще более красив, похож на древнее изваяние с суровой, мужской красотой, без лоска и глянца.

- Что ты имеешь в виду? У нас ЭКО было, но рожала она сама.

- Тебе нужно сделать тест ДНК у Полины и солнышек, - говорю ему, закусив губы от волнения.

- Давай мы поднимемся в кабинет, и ты все объяснишь.

В кармане Андрея вибрирует телефон входящих сообщением.

Новость прилетает самая неприятная, но ожидаемая.

- Пока ты там трахаешь няньку, Полина потеряла вашего ребенка! Я посажу твою гребаную няньку! - орет Глеб, разрываясь так, будто это он отец малыша.

Я смотрю на Андрея и выскальзываю из его рук.

- Я не хотела... - мотаю головой.

- Снежа, не ведись на провокации. Я не дам тебя в обиду. Пойдем наверх. Я хочу знать все подробности.

Пока крохи играют в детской, мы с Андреем в его кабинете.

Я рассказала все, что услышала от Полины сегодня.

Лицо Реброва выдает все оттенки гнева и недовольства.

Если бы мог, то он точно бы разобрался с женой за слова, которые выдает ее гнилой язык!

Говорить так о родных дочках не могла бы ни одна мать.

Но, похоже, что жена Реброва не мать двойняшек.

Андрей стойко переносит все, что я услышала.

Одна зацепка приводит в бешеный восторг хладнокровного адвоката.

Он больше не закостенелый циник, а любящий отец, который не хочет потерять своих детей - смысл своей жизни.

- Снежана, мне тебя высшие силы послали! Клянусь, такой козырь мне в руки никто бы и никогда не дал. Я очень благодарен тебе, Снежана, я сделаю хоть сто тестов, - говорит и смотрит на меня с какой-то неясной печалью.

- Что? Что такое? - спрашиваю.

Андрей обнимает меня за талию, впечатав к свою грудь, бедра. Он поправляет мои волосы, облизывает пересохшие губы и словно хочет что-то добавить, но снова переводит разговор на тему о своей бывшей жене.

- Я понимал, что она ведет себя странно. Думал, что она просто не мать, а гребаная кукушка и поэтому их бросила. Но я бы никогда не подумал, что девочки могли быть зачаты от донора, они не дочери моей...

Он замолкает.

Из дверной щелки на нас смотрят две пары глазок. Открыли дверь только сейчас и довольно громко, так что Андрей ничего не успел сказать.

- Сто вы тут стоите, как лазбойники? - говорит Лера.

- Вы что-то затеваете? - фирменно нахмурив бровки, добавляет Ксюша.

Андрей, отпустив меня, догоняет мелких шкодливых девчонок и подхватывает их на руки. Девочки звонко и забавно пищат, обнимают его.

- Папа, а когда вы позенитесь? - вдруг озадачивает нас Ксюша.

Андрей смотрит на меня, потом на солнышек и улыбается.

- Скоро. Вы уж точно приглашены на свадьбу, мои золотые доченьки. Без вас праздника не будет, - говорит он, поправляя светлые волосики, торчащие из маленьких косичек.

- Тогда Снезынка станет нашей мамой, а мама станет зыной Глеба! - надув губки, говорит Лера.

В такие моменты Андрей хотел бы, наверное, чтобы ни Полины, ни его брата не было в жизни девочек.

Но он находит в себе силы.

- Да, маму мы отдадим дяде Глебу. А себе оставим нашу любимую Снежинку, - улыбается.

Но все равно, что-то его тревожит. Я вижу это, но пока не знаю, что именно....