Развод в 50. Двойная жизнь мужа (СИ)

Глава 35. Марта

Собираюсь с силами, чтобы войти в его палату, потому что наличие этой недалеко женщины изрядно напрягает. Особенно после тех попыток выяснения своего положения. И как только наглости хватает?!

Вдыхаю в грудь побольше воздуха, прежде чем войти в его палату. Но когда приоткрываю дверь, то вижу лишь, что Гордей нахмурив брови смотрит в планшет и что-то там изучает.

— Стоит все же попросить персонал относиться к тебе попроще, — озвучиваю я, с упреком глядя на него.

В принципе, он отделался легким испугом. Есть некоторые осложнения с физической активностью, но это и не мудрено. Однако, в остальном, мозг довольно быстро старается прийти в форму. Да, требуется больше времени на чтение, изучение, сложение, умножение, но это не беда.

— Привет, родн… — он осекается так будто забылся, а я изваянием застываю.

Такое казалось бы простое слово, но сейчас оно делает так больно.

— Ева заходила? Я сняла ей отель, она хочет побыть немного в Питере, — наконец, озвучиваю, пока Гордей прожигает меня своими глазами.

— Да, расспрашивала про Павла… — озвучивает он низко: — Нам надо поговорить, Марта. Обо всем.

Подхожу к окну, собираясь прикрыть форточку, потому что уже морозит в палате. Или просто мне теперь перманентно холодно.

— Да, когда твое состояние будет лучше, чем умеренное, — говорю тоном, не принимающим возражений: — В связи с твоим лечением, процедура развода остановлена. Как только…

— Марта, — Гордей чуть повышает голос: — Посмотри на меня.

Прикрываю глаза и делаю несколько коротких вдохов, только после этого поворачиваюсь.

— Если тебя это тяготит, я готов сейчас дать свое согласие на все, — говорит он с печалью, но с полной уверенностью: — Я прекрасно осознаю, что даже наш разговор, он не изменит решения, историчка…

— Гордей, — шепчу на его обращение, а он кривит уголок губ.

Пока это выглядит чуть иначе чем обычно, но нисколько не вызывает отвращения у меня. Что, к слову, плохо.

— Я серьезно. — добавляет он: — Я хочу признаться во всем, сказать, как было на самом деле. Не утаивая ни единой мысли. Да, поздно спохватился, старый дурак, но я жить не смогу, если этого не сделаю… Я не жду прощения, не смею даже открыто надеяться, но пока не началась моя отмена, а она уже в процессе, мы должны решить этот семейный вопрос.

Хмурюсь на последнее высказывание и вопросительно смотрю на него.

— В каком смысле? Какая отмена, Гордей? — я ошарашена словами.

Нет, понятное дело должны наверное быть последствия, но что значит отмена…

— Ты ведь знаешь иногда приходилось принимать не простой выбор, — киваю, все еще с изумлением глядя на него: — И есть некоторые решения, которыми я не горжусь, но без них не получил бы поддержки…

— Гордей, ты работал сутками, придумывал, как улучшить социальную защиту, как увеличить пенсию, как организовать больше мест в школах и садах… — перебиваю его, потому что была свидетелем его многочисленных попыток.

— Да, — он кивает, но взгляд его все равно остается таким же жестким: — Но там не всегда работает только твое усердие и благие намерения. К сожалению, есть своего рода плата за то, что ты хочешь двигать в массы.

Раскрываю рот и сажусь в кресло, что стоит у койки.

— И что это значит?

— Пока я полагаю, тихое линчевание внутри кружка важных, а дальше будет видно. Матвей сообщил, что все мои документы на стопе, и уже есть тот, кем меня могут заменить...

— Именно поэтому, Марта, я хочу сейчас, пока у меня есть это время тишины, провести его с тобой, даже если и сознаваться во всем дерьме, которое натворил, — он поджимает губы, а в глазах настоящая просьба.

Это второй раз, когда он настолько обессилен. Точнее, когда я вижу его таким. И это явно не то, что я хотела бы видеть. Даже несмотря на наши испорченные отношения и боль.

— Мы будем говорить втроем? — пытаясь абстрагироваться от новостей о его карьере, невзначай спрашиваю.

Но Зарудный качает головой.

— Ты ее больше здесь не увидишь, я достаточно популярно, наконец, объяснил, — скептик во мне хочет ехидно вздернуть бровь, но вместо этого я чувствую лишь, что это начало чего-то не очень приятного для нас всех.

— Я бы не была так уверена на этот счет. Обиженная женщина, не получившая своего, Гордей, опаснее даже твоих политических шишек…