Развод. Во власти предателя (СИ)

Глава 12

Лиля

— Привет, мне Игорь позвонил и рассказал, что случилось, — едва принимаю вызов от подруги, на меня сыпятся вопросы.

— А что он конкретно рассказал? — представляю, что он мог ей наговорить.

Судя по ее голосу, ей известна лишь какая-то удобная версия произошедшего, но никак не правда, потому что, знай она из-за чего я здесь, я бы услышала кучу ора на тему того, какой муж подонок и ужасный человек, и это насколько надо было меня не любить, что пошел на сторону.

Именно поэтому я хочу знать, что конкретно знает Регина.

И, кажется, мой вопрос вводит ее в ступор, потому что в трубку слышу, даже тихое «э-ээээ», настолько ее удивляют мои слова. Меня также удивляет ее реакция, поэтому мы, так сказать, квиты в этой ситуации. Но, к счастью, пауза не настолько долгая, какой могла бы быть.

— Так что-то мне не нравится твой тон. Я чувствую, что мне навешали очень много лапши на уши, а ты знаешь, я не люблю, когда такое происходит. Пожалуй, лучше начни-ка ты, а я скажу, насколько твой и его рассказ сходятся, и подскажу, какие кары ему можно устроить.

Тяжело вздыхаю и не знаю, как ей намекнуть, что мне действительно хочется услышать, что же он ей рассказал. Понимаю, что это глупо, но вот хочется и все. Мне хочется понять, насколько циничным человеком он вдруг стал. Ну, это если брать конкретно эту ситуацию, а в целом мне очень хочется понять, что произошло, что он так ко мне изменился, поменял отношение к нашей семье. И как давно, в принципе, у него другая женщина?

— Регин, — решаю не ходить вокруг да около не выписывать круги, а попросить прямо, — пожалуйста, скажи, что он тебе рассказал. Я обещаю, расскажу тебе все, только мне интересно узнать, что же наговорил он.

— Да, уехала в отпуск, называется. Вас вообще одних нельзя оставлять я смотрю, сразу какой-то кордебалет происходит. Но он мне сказал, что ты решила навестить его на работе, чему я, кстати, удивлена, и у тебя случилась гормональная вспышка, ты разнервничалась, распсиховалась, запнулась и упала. Из-за этого он узнал, что ты беременна, сильно испугался и вот ждет, когда тебе станет легче.

Распсиховалась, разнервничалась, какая красивая история. Ну да, я, правда, распсиховалась, разнервничалась только причина не в гормонах, причина в муже и в его любовнице. Нет, я понимаю, что он и не рассказал бы Регине о том, что изменяет мне, и я застала его в очень однозначной ситуации, но все же мог бы просто промолчать и сказать, что я все расскажу, зачем же так врать? Зачем?

— Как-то так. Но я помню, как ты носила Надю, и мне не верится, что ты могла распсиховаться. Уж если девочку выносила без проблем, то даже если ты сейчас мальчика носишь… Я сначала хотела тебе не звонить, дать время отдохнуть, не дергать, но, понимаешь, как-то терзают меня смутные сомнения. Что у вас все-таки произошло? Расскажи мне.

Продолжает говорить подруга, и я не знаю, как бы сейчас не сорваться и не рассказать ей все с ненормативной лексикой.

— Лиль, ну что ты молчишь? Я ведь нервничаю. Мне жалко, что я так далеко от тебя нахожусь, не могу приехать в больницу и обнять. Я даже посмотрела билеты. В ближайшие два дня не смогу к тебе прилететь.

— Регин, не вздумай отменять отпуск. Ты три года работала без выходных, даже первого января, восьмого марта, и в день рождения. Не надо. Я тут справлюсь, отдыхай.

Пытаюсь успокоить ее. Она ведь правда может взять билеты, знаю ее, но мне очень хочется, чтобы она отдохнула. Только понимаю, если сделаю это сейчас никакие мои слова не помогут, и она реально вернется, плакал ее отпуск, а мне ее жаль.

— Ты мне зубы не заговаривай. Давай, говори, что у вас произошло. Я по голосу слышу, что маразм крепчал, деревья гнулись, и ночка темная у вас была. Поверь, если ты боишься, что я приеду, а я могу это сделать, подумай и о том, что, если ты промолчишь, я приеду с большей вероятностью, просто чтобы выбить из тебя это. Давай не строй из себя благородную такую все правильную вещай.

Может она и права, и не стоит молчать.

— А отвесить люлей твоему дорогому муженьку я могу и на расстоянии, и потом, когда приеду. У меня все равно отдыха осталось всего пять дней, поэтому, знаешь, тут днем раньше вернусь, днем позже… я уже все равно отдохнула, и мне здесь даже скучно. Нельзя на две недели брать путевку, десять дней максимум. Давай я готова, уже устроилась, анестезию приготовила, вещай.

— Аха-ха-ха, — смеюсь, потому что мне нравится ее настрой, и умение вот так, как сказать, что хоть стой, хоть падай.

Вот она, настоящая дружба, та, которая есть далеко не у всех, но о которой все мечтают. Друг, это не тот, кто рядом с тобой, когда все хорошо. Друг, это тот, кто с тобой рядом, несмотря на то, в какой тяжелой ситуации ты находишься. Друг, это тот, кто сорвется ради тебя, и тот, ради кого сорвешься ты.

— Ладно, тогда слушай, только анестезию попроси сразу тройную, чтоб не дергать официанта лишний раз.

— Твою ж… Официант, — с легкой паузой кричит на ломанном английском подруга. — Давай я готова.

Я начинаю, рассказываю в красках очень долго, подробно, снова плачу, она меня успокаивает. Но едва заканчиваю, дверь в палату открывается и заходит психолог, у меня даже глаз нервно дергается.

— Лиль, ты чего замолчала? — дергает подруга, когда пауза затягивается.

— Прости, давай я тебе попозже перезвоню, психолог пришел.

— Фихолог, чтоб его. Шли его лесом. Нет, Игореша, что-то совсем берега попутал. Если надо, кивай, поддакивай, делай все, что говорят, но без всяких там документальных, аудио подтверждений. Я скоро буду и устрою твоему муженьку просвистон.

И подруга сама сбрасывает вызов, а я волчком смотрю на врача.

— Ну что, Лилия Алексеевна, давайте попробуем еще раз?