Ребята с нашего склепа

Глава вторая Ответ праведников

/6 сентября 2028 года, Праведная республика, окрестности форта А-5/

— Говоришь, дубасят из пушек? — спросил я Леви.

— Да, повелитель, — ответил он.

— Я же просил — господин праведный президент… — поморщился я.

— Так точно, господин праведный президент, — поправился Леви.

— Выкатывайте наши орудия, боекомплект — осколочно-фугасные, — приказал я. — Надо наказать этих охуевших, решивших, что им можно всё…

Осаждающие форт А-5 члены Ордена тернового венца прикатили, наконец-то, свои примитивные орудия, стреляющие бронзовыми ядрами, после чего немедленно начали обстрел.

Уже сам факт, что они притащили их спустя два дня после начала осады, должен мне что-то сказать. Но что?

Наверное, это всё делается с низким уровнем логистической организации. Возможно, у них не хватает лошадок, чтобы тащить орудия одновременно с войском, а возможно, они просто распиздяи.

В оба этих варианта я верю не особо, ведь точно знаю, что с баблом у Ордена всё великолепно, из чего можно сделать вывод, что они просто не могут испытывать недостаток лошадей.

До моего появления в этом мире у местных главным фактором победы в войне было наличие всадников, поэтому лошадок тут ценили и берегли. Их много в таких зажиточных местах, как королевство франков.

Но в чём же дело? Я чувствую, что тут какой-то подвох.

— Короче, запускайте дрона, — решил я. — С большой высоты прочесать все окрестности. Я чуть ли не жопой чую, что тут есть какая-то подстава…

Через три минуты квадрокоптер зажужжал своими маленькими моторчиками и взмыл к небесам. Очень быстро он исчез в них, оставив после себя только воспоминания о забавном жужжании.

Я решил разбавить ожидание чтением книги.

Это первое в этом мире печатное издание «Как наладить порядок в делах», авторства Дэвида Алланда. Полностью на народной латыни, чтобы могли прочитать почти все, адаптированное под реалии этого мира.

У местных есть серьёзные проблемы с управлением личным временем, читай, с тайм-менеджментом. Большая часть горожан Фив работала по режиму: солнце светит — идёт рабочий день, солнце зашло — рабочий день закончился. Воскресенье — время церковной службы, а после неё ещё светит солнце, значит, идёт рабочий день, до самого заката.

Что там в промежутке, какое время обеда, праздники, нерабочие дни, рабочие дни — в этом разбираться необязательно, ведь есть дедами установленные правила.

Городские часы интересуют только промышленников, домашние часы — это товар с самым низким спросом, потому что люди не особо понимают, нахрена считать время и вообще заморачиваться по такой ерунде.

Снизу внедрять рациональную организацию труда бесполезно, поэтому я начал сверху.

Читать умеют аристократы, скатившиеся ныне до ничто, а также всякие купцы и некоторые ремесленники. Вот когда Дэвид Алланд полноценно дойдёт до их ума через книгу, прогресс в этом направлении начнёт свою неумолимую поступь.

Сначала через рабочих на заводах, затем через их семьи, а потом всем станет нормально и обыденно, что час дня — это обед, а шесть вечера — это пора домой.

Кое-что из книги было выкинуто, как неспособное найти понимание у аудитории, но основную массу приёмов и методик я в этой книге сохранил, чтобы вникали и проникались.

Главное, чему учит эта книжка — умение правильно формулировать себе задачи и хорошо контролировать их исполнение.

В общем, удочки и руководства по рыболовству я раздал, а вот как они поступят с ними дальше…

— Господин президент, я вижу стоящие за холмом отряды противника, — сообщил немёртвый оператор дрона, кажется, Сердар Гёкхан, из отряда Кумбасара.

— А сухопутная разведка что делала всё это время? — спросил я у Леви.

— Я отправлял два отряда конных разведчиков, но их блокировали стрелками, — ответил тот. — Решил, что лучше не рисковать воинами и дождаться разведки с воздуха.

— Ладно, — изрёк я. — Сердар, считай численность, количество офицеров, оснащение, перерисовывай штандарты — мы должны знать о противнике всё.

— Есть, повелитель, — козырнул тот и уткнулся в экран планшета.

— Леви, на всякий случай, установи заграждение вокруг лагеря, а также вызови ещё тысячу бойцов, — приказал я. — Если окажется, что они хотят взять форт, это будет означать для нас первое генеральное сражение.

Робот Захар, орудующий на Земле, уже предоставил нам подводную базу, которую мы используем в качестве хаба. Платформа-порученец, постоянно присутствующая на этой базе, сообщила, что база находится в пяти тысячах метрах под водой, где-то в Тихом океане. Ещё эта платформа сказала, что выхода отсюда нет, как и входа, потому что заварили все люки и можно не переживать о возможном появлении незваных гостей.

Да я и сам особо не верил в вероятность нахождения подводной базы там, куда не доходят лучи Солнца. Статистически маловероятно, короче.

Оператору потребовалось три часа, с перерывом на подзарядку дрона, чтобы подсчитать точную численность сил противника.

Выходило, что Орден прислал под стены форта А-5 суммарно восемь тысяч пехоты и тысячу кавалерии. Примерно у половины пехотинцев было огнестрельное оружие, а кавалерия полностью снаряжена короткоствольными мушкетами.

Броня у всех воинов бронзовая, изготовленная качественно и с соблюдением единообразия. Оружие тоже приведено к единообразию, что подразумевает одинаковую подготовку воинов. То есть уже не воинов, а солдат. Это регулярная армия, а не интернациональная сборная по литрболу…

— Артиллерию — в боевую готовность, — приказал я. — Дрон заряжен?

— Да, повелитель, — ответил Сердар Гёкхан. — Девяносто восемь процентов заряда.

— Корректируй огонь, — велел я ему. — Леви, строй войско. Я к артиллеристам.

Моё казнозарядное орудие, собственной конструкции, уже освоено в производстве, ведь ничего радикально сложного в нём нет, но выделать успели только двенадцать единиц, а ещё две с половиной тысячи снарядов. Ну, снаряд, конечно, это сильное слово, если применять его к этому творению…

На самом деле, это бронзовая болванка или бомба, к которой ещё с завода присоединён бумажный картуз. Мы оборачиваем их в полиэтилен, для лучшей сохранности, поэтому стороннему наблюдателю может показаться, что эти артиллерийские боеприпасы были произведены розничной торговой сетью «7-Eleven»…

Поднимаюсь на холм, где установлено шесть орудий, расчёты которых уже зарядили осколочно-фугасные снаряды. Эх, жаль, что не успели наладить производство артиллерийских гильз — так бы мне удалось наладить нормальную обтюрацию и сэкономить кучу металла с затвором. Но уже, как оказалось, нет времени, поэтому я отменил разработку гильз и приказал производству боеприпасов полностью переключаться на картузы.

А вообще, картузы — это ещё и удобство ведения огня. Каждый картуз — это пять бумажных пакетиков с порохом, но, при надобности, его можно разобрать и убавить заряд. Например, такое может понадобиться для стрельбы по-гаубичному — я предусмотрел в конструкции своей пушки подъём орудия до семидесяти градусов.

— К стрельбе готовы, господин праведный президент! — доложил Брайан Раффел.

Этот немёртвый примечателен тем, что очень хорош в математике и является одним из немногих мертвецов, имеющих склонность к артиллерийскому делу. Я выделил его ещё на стадии тестирования способностей, а когда он их с блеском прошёл, его судьба в моей армии была предрешена.

— Так, Сардар, делаем пристрелочный, — обратился я к оператору дрона. — Смотри внимательно.

— Есть, господин праведный президент! — отрапортовал тот.

— Огонь! — скомандовал я.

Наши осколочно-фугасные снаряды не были снабжены трассерами, потому что я решил, что втыкать в днище снаряда ещё и стаканчик с пиротехникой — это ненужное усложнение производства. У нас есть дроны, поэтому похер, как именно летит снаряд, ведь мы всегда можем посмотреть на результат.

Снаряды разорвались где-то за большим холмом.

— Недолёт триста метров, — сообщил Сардар.

Раффел внёс корректировки в прицел.

— Огонь! — приказал я, когда всё было готово.

— Перелёт пятьдесят метров, — отреагировал оператор дрона. — Есть потери от осколков.

Вновь была внесена корректировка, после чего я повторил свой приказ.

— Прямое попадание в центр лагеря, — доложил Сардар. — Противник начинает выводить войска.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво. — Приготовьте мои доспехи.

Мне тут недавно изготовили броню, достойную праведного президента.

Это некое подобие максимилиановского доспеха, изготовленного путём вытачивания деталей на станке с ЧПУ, и последующей сварки в среде аргона. Чтобы сварные швы не стали уязвимым местом, на них наварили дополнительные пластины, там, где это было возможно.

Вес для меня не проблема, поэтому броня вышла весом в сорок девять с половиной килограмм, с толщиной кирасы в десять миллиметров.

Она неудобна, ограничивает движения, но зато, теоретически, способна выдержать попадание мелкого ядра.

Я очень не хочу откладывать исполнение своих амбициозных планов на неопределённый срок, поэтому собираюсь воевать только в таком виде и ни в каком ином. Враги знают, как надолго вывести меня из игры, поэтому безопасность — превыше всего!

Венчает этот комплект брони шлем в стиле Саурона. Мастера придавали ему черты знаменитого оригинала по кадрам из «Властелина Колец», но это только форма, а по содержанию он представлял собой весьма функциональную и тяжёлую штуку, способную выдержать попадание из АК-74, что достигнуто с помощью установки подкладки в виде двадцати шести слоёв кевлара.

Поддоспешник, к слову, тоже имеет многослойный кевларовый компонент, поэтому то, перед чем спасует сталь, будет удержано кевларом.

Бобби Котик лично приволок мои доспехи, после чего я передал командование батареей Брайану, а сам занялся облачением в несокрушимую броню.

Пушки стреляли почти непрерывно, поражая личный состав противника, собирающийся дать нам полевое сражение.

Не знаю, кто командует орденцами, но почти чувствую его боль, возникающую в области ануса. Бой ещё не начался, а он уже несёт ощутимые потери.

— Тебе не скрыться… Я вижу тебя, — пробасил я, затянув ремень шлема. — В пустоте нет жизни — только смерть…

— Что, повелитель? — услужливо поинтересовался Котик.

— Ничего, — покачал я головой и посмотрел в сторону уже построившихся войск.

Всё-таки, это нечестное преимущество — технологии Земли.

У меня каждый воин носит стальные латные доспехи, у каждого стандартизированное капсюльное ружьё, а у противника лишь жалкие огрызки архаичных технологий, которые он оказался способен воссоздать…

— Достаточно! — приказал я Брайану, когда вражеские войска начали сближение с нами. — Поберегите снаряды.

Сближался противник рассыпным строем, с дистанцией между бойцами не менее полутора метров, поэтому наши недостаточно мощные осколочно-фугасные боеприпасы были малоэффективны. Враг предвидел интенсивные артобстрелы, а это значит, что он предполагал наличие у меня мощной артиллерии.

Две армии, одна на восемь тысяч, а другая на две тысячи триста солдат, выстроились на предельной дистанции стрельбы. Я решил, что артиллерия начнёт стрельбу чуть позже, когда начнётся основная перестрелка, поэтому повисла тишина.

— Леви, твой выход, — сказал я моему основному полководцу.

— Вперёд! — скомандовал тот.

Стройные ряды немёртвых, покрытых бронёй цвета фиолетовый металлик, тронулись шагом. Дистанция пятьсот метров — можно стрелять, но не нужно, потому что по-настоящему эффективными наши ружья станут только метрах на двухстах. Пусть мои солдаты и немёртвые, но Смерть не лишила их возможности промахнуться.

Враг пустил кавалерию по флангам, чтобы обстрелять моих солдат и создать нешуточную фланговую опасность, что может вынудить Леви выделить дополнительные отряды из резерва.

Но хрен с ними, с кавалеристами. Как только сунутся поближе, получат сокрушительный залп из сотен ружей.

Наконец, дистанция в двести пятьдесят метров — немёртвые солдаты уже приготовились дать синхронный залп.

— На месте — стой! — приказал Леви. — Левый и правый фланг — каре (1) и примкнуть штыки!

Троекратный ружейный грохот огласил окрестности, а перед боевыми порядками возникла слабая дымовая завеса.

Они не отвлекались ни на что, не чесались и не дышали, что могло бы оказать влияние на одновременность залпа — они слишком мертвы для этого.

Сокрушительный шквал скосил солидное количество вражеских солдат, первые два ряда рухнули, как подкошенные, а затем первый ряд моих солдат перезарядил ружья, и снова шарахнул залпом, после него второй, а затем третий.

Дым заволок пространство перед боевыми порядками, но моих ребят это не остановило.

Скорострельность наших ружей составляет около четырёх-пяти выстрелов в минуту, что феноменально для местных, только-только осваивающих первые мушкеты, но этот мир всегда был несправедлив, поэтому горе им, но не нам…

— Ветер, сука… — поморщился я, глядя на то, как мои солдаты исчезают в созданном ими облаке дыма.

— Робинсон, огонь по кавалерии на левом фланге! — приказал Леви.

Перевожу взгляд на левый фланг и вижу, что эти ушлёпки решились на атаку.

— Артиллерия, осколочными — по кавалерии! — приказал немёртвый полководец.

Вражеские кавалеристы разрядили свои мушкеты, слегка проредив каре, после чего ринулись в атаку.

Практически сразу же в резко уплотнившийся для мощного удара строй врезались осколочно-фугасные снаряды, нанёсшие ему тяжелейший урон. Десятки умерли в секунду, а сотни получили ранения.

«Прошлое закончилось», — констатировал я. — «И почти всё из него негодно в наступившем будущем».

Тем не менее, несмотря на ошеломительные потери, вражеская пехота продолжила наступление и сократила дистанцию до ближнего боя. Они стреляли редко, спонтанно, но я вижу в этом какой-то замысел вражеского командования.

И это оказалось истиной. Когда дистанция до моих солдат сократилась до десятков метров, вражеская пехота разом разрядила в них мушкеты.

«Блестящая задумка», — подумал я. — «Они ведь уже знают, через лазутчиков и торговцев, что броня моих солдат пуленепробиваема, поэтому единственный шанс — это выстрелы в упор».

А после, практически сразу, началась схватка врукопашную.

Их всё ещё больше, чем нас, но мы лучше…

— Так, Котик, подай мою булаву, — велел я. — Надо размяться…

Принимаю из рук немёртвого оперативно поданную стальную булаву, весящую ровно десять килограмм, после чего неспешно иду к месту основного действа. Вслед за мной идёт отряд прикрытия, вооружённый мечами и земными пистолетами Зиг Зауэр Р220, необходимыми только на самый крайний случай.

Чтобы добраться до врага, мне пришлось обходить своё войско с левого фланга, где вражеская кавалерия уже понесла тяжелейшие потери и спешно отступила. Пули всё ещё летели ей вслед, но всадников осталось так мало, что это было малоэффективно.

Среди облаков дыма я заметил сотни лошадиных и человеческих трупов — каре практически невозможно пробить ударом в одну из сторон.

— Повелитель с нами!!! — прокричал один из лейтенантов, командовавших на левом фланге. — В бою нас ждёт успех!!!

Я прошёл мимо, сдержанно кивая воинам, не задействованным сейчас в бою.

В щели между каре и фронтальным строем было небольшое пространство, в которое никто из врагов не хотел попасть — вот по нему я и прошёл.

— Умрите, язычники!!! — выкрикнул я, нанося вертикальный удар по левому плечу вражеского воина, попытавшегося проткнуть мне живот штыком.

Раздался хруст, после чего противник рухнул безвольной куклой.

Да, булавы делают лёгкими, потому что даже двухсотграммовое навершие легко проломит череп и близко познакомится с внутренним миром жертвы, но надо оставить это для людей…

… но я-то не человек.

Десятикилограммовая цельнометаллическая булава — это для меня не самый тяжёлый вес. Навершие её весит шесть килограмм, а остальное рукоять. Само навершие исполнено в форме четырёх оскаленных волчьих пастей, из которых торчит по три острых шипа, имеющих длину три с половиной сантиметра. Чтобы это имело больше практичности, закалённые шипы были расположены под небольшим углом — благодаря этому, при желании, врага можно цеплять и тянуть.

Левой рукой выпускаю «Иглу Смерти» в пехотинца, с яростным воплем выстрелившего в меня, а правой ломаю колено стоящему ко мне боком бойцу, пытающемуся наколоть одного из моих солдат на штык.

— Этого утащить! — приказал я одному из членов свиты.

Надо брать побольше пленных, чтобы было, кем восполнить дефицит оборотней и немёртвых солдат. Мои бойцы получили инструкции перед боем, поэтому стараются протыкать врагам руки и ноги, чтобы после ближнего боя осталось побольше раненых.

Это ведь не только практическое пополнение рядов, но ещё и психологическое давление — очень страшно воевать против врага, который может завербовать твой труп на свою службу.

Хватаю бессмысленно царапнувшего по мне штыком солдата за глотку, пуская ему кровь острыми когтями бронированной перчатки, после чего приподнимаю над землёй и бросаю в его соратников.

Мне не нравится перспектива часами толкаться в толпе, поэтому я начинаю размахивать булавой, нанося мощные удары по туловищам и конечностям всех встреченных врагов.

Мои действия сразу же начали намечать перелом и дезорганизацию в рядах противника, чем тут же воспользовалась моя свита, держащаяся по флангам.

Павших под наши ноги врагов они вырубали и, по возможности, оттаскивали подальше, где ими займутся санитары, а также не давали врагам даже гипотетической возможности зайти мне со спины. Это было не нужно, конечно, но минимальные правила безопасности я предпочитаю соблюдать…

— Остановить их! — вдруг увидел я непотребство.

Орденцы, прекрасно знающие, с кем имеют дело, вытаскивают раненых и сразу же добивают их, прокалывая черепа и перерезая позвонки. Я могу восстановить всё, кроме позвоночника и мозга, поэтому ценность таких трупов для меня гораздо ниже. Это не новые солдаты, а лишь компоненты для улучшения имеющихся.

Не желая допускать такую напрасную трату ресурсов, лично прорываюсь сквозь построение орденцев и сходу ломаю грудную клетку одному из их «санитаров», уже занёсшему мизеркордию над очередным раненым.

Странно, но они даже не пытаются спастись, не рассчитывают, что выживут — их послали на смерть и они это знают.

Ещё более странно, что тут нет никаких магов. Разведка донесла до меня, что у Ордена есть много магов, возможно, они самый сильный игрок в глобальной политике, потому что им служат десятки магов-наёмников, а также некоторое количество пробудившихся из собственных послушников. Это проверка моих возможностей?

Скорее всего, это долбанная проверка, поэтому надо пройти её с блеском, чтобы ужаснулись и обосрались!

Раскидываю «Иглы Смерти» и за полминуты уничтожаю всех «санитаров», а также несколько орденцев, отвлёкшихся от общей свалки.

— Вы знаете, что делать с ранеными, — сказал я Котику.

Тот послушно кивнул.

Вся свита, за исключением двух десятков солдат, удерживающих орденцев, пытающихся вырваться из внезапно возникшей ловушки, занялась перетаскиванием ещё живых тел. Я же направился в общую свалку, чтобы разбить боевой порядок врага и ускорить его поражение.

Леви, тем временем, задействовал резерв: всадники на немёртвых лошадях обогнули область боестолкновения и помчались к осадному лагерю. Надо было выбить им артиллерию, которая уже конкретно потрепала стены форта и нанесла некоторые потери защитникам.

— Что ты скажешь своему богу, когда встретишься с ним? — схватил я очередного орденца за шею и поднёс поближе к себе.

— Иди в Бездну, нежить… — прохрипел тот.

— Мы вернёмся к этому разговору, — усмехнулся я и подкинул его в воздух.

Удар булавы в грудь, точно выверенный, не сломал ему грудную клетку, но остановил сердце. Отмахнувшись от метнувшегося ко мне с яростным криком юнца, накладываю на голову мёртвого наглеца «Мёртвый стазис».

Я позволял себе подобные вольности только потому, что уже окончательно ясно, что Орден сегодня проиграл.

Армия его рассечена на две неравные части, меньшую из которых уже добивают штыками и пехотными дубинками. Вопрос с большей частью не задержится на повестке слишком долго, так как Леви ведёт грамотный охват и равномерно распределяет давление, чтобы никто не ушёл.

Но надо сказать, что никто не сдаётся. Солдаты противника идеологически заряжены, готовы биться до последнего, это видно по тому, что решительны даже раненые — они пытаются убить себя, поэтому приходится ломать им конечности.

Спустя час, я стоял посреди поля и слушал крики зажимаемых со всех сторон орденцев. Их окружили и методично додавливали, выхватывая раненых и не давая им покончить с собой. Некоторые из них пробивали себе черепа ещё до попадания в плен — так не хотели восстать и служить мне…

— Передай в Фивы, что я собираюсь сделать официальное обращение к народу Праведной Республики, — велел я Котику.

Примечания:

1 — Каре — от фр. carré — квадрат, квадратный — боевой порядок преимущественно пехотных соединений, представляющий собой квадрат или прямоугольник. Особенностью каре является то, что личный состав стоит фронтом на все четыре стороны, а внутри порядка пустота. Толщина каждой стороны может быть произвольной, но в разумных пределах. Обычно ставили каре толщиной в три-пять шеренг, чего вполне хватало. Предназначалось каре для отражения кавалерийской атаки, причём оно оказалось настолько эффективным в этом деле, что от него не отказывались даже при распространении нарезного оружия и развитой артиллерии — с очень печальным результатом. В Гражданскую войну в США очень высокие потери обеих сторон были обусловлены тем, что при наличии прогрессивного вооружения широко применялись неактуальные тактические приёмы. Каре — это плотное построение, оно крайне уязвимо для артиллерии, которая способна разметать его за пару-тройку залпов картечью или шрапнелью. Ну и вообще, каре — это не неуязвимый строй, ведь он квадратный, поэтому естественной его уязвимостью являлись углы, по которым и старалась бить кавалерия. Последнее зафиксированное использование каре в боевых действиях — Битва при Шире, когда хоббиты отражали агрессию Сарумана итальянские войска вторглись в пределы Эфиопии в 1936 году. Это уникальный случай, потому что до этого считалось, что каре полностью вышло из употребления к концу XIX века, когда появились пулемёты и скорострельная артиллерия. Примечательно, что это было также и последнее успешное применение архаичного строя. Там, конечно, ключевую роль сыграли ВВС и артиллерия, но итальянцев сразу не разгромили и не рассыпали только благодаря вовремя применённому каре.