Речная искусительница (Речная нимфа)

Глава 21

Пирс лежал, вытянувшись на кровати рядом с женой. Оба были в полном изнеможении, но испытывали от этого огромную радость. Большую часть дня они занимались любовью и немного вздремнули только в полдень, когда было слишком жарко. Пирс ненадолго покинул жену только тогда, когда пришлось отправиться за едой. Это было совершенно необходимо, так как у обоих разыгрался зверский аппетит.

Сквозь полуоткрытые ставни в каюту неожиданно подул прохладный ветерок и приятно освежил влажное тело Пирса.

Он повернулся на бок, взглянул на иллюминатор и обнаружил, что уже начало темнеть. Тогда он снова повернулся к своей прекрасной Лак и положил загорелую руку на ее белый нежный живот. Ему очень нравился такой контраст.

— Должно быть, уже больше шести. Скоро мы будем в Сакраменто.

На полных выразительных губах Лак заиграла улыбка, она протянула к Пирсу тонкие, но удивительно округлые руки. Улыбка на ее лице стала еще шире, в глазах заблестели озорные огоньки, и вдруг она захихикала, прикрывая рот рукой.

Ее смех немного выводил Пирса из равновесия. Он почувствовал какой-то подвох. Она всегда была совершенно непредсказуемой.

— Что тебя так развеселило?

Она прыснула в кулак и покачала головой.

— Ничего.

— Скажи мне.

Смех Лак оборвался, и на лице появилась нервная усмешка.

— Я просто подумала, какая я была глупая. Я и понятия не имела о некоторых вещах?

— О каких, например?

Лак подняла брови и вытаращила глаза.

— Ну, ты ведь знаешь, как спариваются животные? Я думала, что и у людей точно так же.

Замечание Лак вызвало в воображении Пирса весьма пикантные картинки, но он решил не заострять на этом внимания.

— Я не знаю, куда ты клонишь.

— Ну, ты ведь знаешь, — нараспев сказала Лак, — что кобель спаривается с сукой, а когда получит то, что хотел, то преспокойно убегает.

— Ну и что?

Лак потупила взгляд и уткнулась Пирсу в плечо. Это было похоже на робкую попытку прикрыть свою наготу. Она стала перебирать волосы на его груди.

— Ты сам знаешь.

Пирс приподнял ее подбородок.

— Нет, не знаю.

— Ты любил меня снова и снова, никогда бы не подумала, что это так… так… — она перешла на шепот. — Теперь я знаю, почему молодожены всегда улыбаются.

Пирс усмехнулся и обнял ее.

— Я хотел, чтобы тебе было хорошо.

— Тогда почему прошлой ночью ты любил меня только один раз?

Этот вопрос сильно озадачил Пирса. Он внимательно посмотрел на Лак, а потом прижался губами к ее лбу.

— Ты ведь пожелала мне спокойной ночи. Я подумал, что ты устала и не захотел тебе докучать. Я только хотел сделать все, чтобы ты была счастлива.

Зазвонил гонг, шум голосов на палубе заметно усилился.

Пирс тяжело вздохнул и сел на кровати.

— Пожалуй, нужно одеться. Через несколько минут мы сойдем на берег.

Лак села рядом, у него за спиной. Он чувствовал ее теплое дыхание на шее и прижавшуюся к его спине грудь.

— А нам обязательно нужно сойти на берег? Эта женщина просто ненасытная. Но Пирс ее такой и полюбил. Но сейчас совсем не было времени.

— Боюсь, что да, любимая.

Руки Лак скользнули по его плечам.

— Я уверена, что эконом не будет возражать, если мы останемся в этой же кабине.

— Невозможно, — он повернулся к Лак. — Как ни жаден наш капитан, но судно будет разгружаться и снова загружаться. Всю ночь его будут чистить. Этот корабль снова уходит в Сан-Франциско на рассвете.

— Чем скорее, тем лучше. Мы уже потеряли массу драгоценного времени, — она говорила о возвращении на «Сенаторе», как о деле давно решенном.

— Лак, я думал, что ты согласилась с тем, что нам надо ехать в Хангтаун, найти мою лошадь и наказать вора Блэкуэлла.

Ее взгляд стал жестким, также как и голос.

— Но ты сказал… я думала… Ты сказал, что хочешь доставить мне радость. А я должна ехать за отцом. После того, как он влип в кучу неприятностей, я просто не знаю, что он еще может вдруг решить, что бросил меня на произвол судьбы.

— Когда, наконец, ты перестанешь чувствовать себя ответственной за него?

Пирс взял ее за руки.

— Ведь это он твой отец, а не наоборот. И потом, мы послали ему несколько писем. Хотя бы одно из них, наверняка до него дошло… И, как ты помнишь, ты по моей просьбе написала, что вышла замуж, и о тебе есть кому позаботиться.

Лак отшатнулась от него и соскочила с кровати.

— Ты не можешь знать, получил ли он мое письмо, прежде чем обнаружит, что я исчезла. Нам надо вернуться. — Она выхватила из чемодана панталоны с кружевными рюшами и стала быстро их натягивать.

Пирс стремительно вскочил на ноги.

— И думать не смей об этом! Натягивая на себя белье, Лак огрызнулась:

— Если тебе было наплевать на своего отца, это не значит, что я брошу в беде своего… Я поеду с тобой или без тебя.

Пирс вдруг почувствовал себя неловко и тоже стал одеваться.

— Я больше не истрачу ни пенса на то, чтобы по всему свету гоняться за твоим папашей. Он этого не стоит…

— Это мой отец не стоит? — Лак сгребла в охапку свою рубашку, стала ее одевать. — К твоему сведению, какой-то непристойный шулер никогда не сможет стать таким хорошим отцом, как мой. А что касается ребенка…

— По крайней мере, я не вру и не ворую, — прорычал Пирс, чувствуя, что сейчас взорвется. — Этой дряни опять удалось подцепить его на крючок, на сей раз она воспользовалась своим телом. Он шагнул к Лак. — И я не веду себя, как проститутка, когда хочу чего-нибудь добиться.

В этот момент Лак закатила ему звонкую пощечину.

Пирс непроизвольно замахнулся на нее кулаком, но сдержался и отошел в сторону. Он не мог ударить это лицо. Какой бы ни была Лак, но она носит под сердцем его ребенка.

А Лак продолжала решительно отвоевывать свои позиции.

— Как ты смеешь говорить мне такое, после того, как мы… мы… — ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

Пирса била дрожь. Он отвернулся, взял лежавшие на чемодане брюки и вставил ногу в штанину.

— Давай побыстрее одевайся. Мне нужно обогнать всех этих мужланов, иначе все места в экипаже будут заняты, и я не смогу попасть в Хангтаун.

— Не трать зря деньги на билет для меня.

— Не волнуйся, уж ты-то точно поедешь.

— Это мы посмотрим.

Пирс пропустил ее ответ мимо ушей. У него не было ни малейшего сомнения на счет того, кто выиграет очередное сражение. И если у Лак осталась хоть капля здравого смысла, она это тоже прекрасно понимала. Пирс снял со спинки кровати рубашку и надел ее.

Лак влезла в расшнурованный корсет, натянула его и стала зашнуровывать, бормоча при этом проклятья.

Пирс злорадно усмехнулся и отвернулся, чтобы она ничего не заметила. Если ее и можно чем удержать, то только этим хитроумным изобретением на китовом усе.

Пирс был уже одет. Он подошел к чемодану, открыл крышку и отбросил в сторону дурацкую соломенную шляпу, а затем достал пистолет и кобуру, которые он выиграл в карты накануне. Он застегнул на бедрах тяжелый ремень с патронтажем и стал приспосабливать рукоятку револьвера так, чтобы оружие можно было легко выхватить. Пирс решил потренироваться и проверить свою скорость. К своему большому огорчению, он выхватил револьвер совсем не так быстро, как хотелось бы. Придется поупражняться.

— Где ты взял эту страшную штуку?

Пирс положил револьвер в кобуру и посмотрел на Лак. В ее глазах горела ненависть.

— Там, где и все остальное. Я его выиграл у одного юного идиота. Не думаю, что для него это тяжелая утрата, я видел, что у него есть еще один шестизарядный револьвер с запасными обоймами, а также огромный нож для комплекта. Можно подумать, он собрался на войну, как впрочем, и все остальные в этой местности.

— Но и тебе пришлось сделать то же самое, — ядовито заметила Лак, продолжая возиться с верхними шнурками на корсете. — В Орегоне можно было…

— Здесь, к сожалению, не Орегон. Давай я помогу, с такой скоростью мы провозимся с твоим одеянием всю ночь.

— Да, — парировала Лак, повернувшись к нему спиной, — если бы мне не надо было надевать эту проклятую штуковину…

— Ты сказала «проклятую»? — он стал зашнуровывать корсет. — Фи, какое грубое слово из уст безупречной леди!

Она дернулась вперед, и корсет стянул ее грудь еще туже. Лак едва не задохнулась.

— Не так туго. А что до моей грубой речи, так она вполне соответствует моей новой профессии.

Пирс не мог сдержать улыбку, также, как и свое восхищение, глядя на изящные линии ее спины и плеч.

— Да, наверное, ты права.

Он, наконец, закончил возиться с корсетом и завязал его, а потом не удержался и ласково похлопал ее пониже спины.

— Прекрати, — злобно взвизгнула Лак, испепеляя его взглядом.

Пирс сделал вид, что ничего не произошло. Да, одно он знал наверняка: с такой, как Лак, никогда не соскучишься.

— Давай живее. Нас ждет Сакраменто.

Уже несколько часов Джорджи лежала рядом со своим мучителем в неприглядном номере отеля «Кар-пентер» и терпеливо выжидала, когда же он наконец уснет. Несколько раз она чуть не задремала сама. Но наконец она услышала ровное глубокое дыхание Пирса.

Медленно и осторожно Джорджи слезла с кровати и на цыпочках прокралась к противоположной стене, где висела ее одежда. Пол был голым, и ее ноги заледенели от холода. Она шустро сняла с крючка платье и стала надевать его через голову.

На кровати заскрипели пружины. Джорджи замерла и прислушалась. Пирс дышал глубоко и спокойно. Успокоившись, она вставила руки в рукава платья и расправила отделанный ленточками муслин, прикрывавший ее сорочку. Джорджи злорадно улыбнулась, вспомнив, как ее любимый и слишком сообразительный муж перехитрил сам себя, когда оставил чемоданы на станции, чтобы их погрузили в утренний экипаж, отправлявшийся в Хангтаун. Она просто была вынуждена спать в нижнем белье. А что касается проклятого корсета, пусть носит его сам или съест на завтрак. Джорджи это больше не интересовало.

Она застегнула несколько пуговиц на спине, насколько хватило силы дотянуться. Но и этого было достаточно, чтобы платье не свалилось в дороге. Затем она пошарила по полу и нашла чулки и туфли. Джорджи подобрала их с пола, и тут ее лицо уткнулось в висевший на крючке пиджак Пирса. Она вспомнила о деньгах и почувствовала некоторое угрызение совести.

Но затем Джорджи вспомнила, как он прошлым вечером волок ее через весь город, и совесть перестала ее мучить. Она нащупала в пиджаке внутренний карман и вытащила несколько банкнот, а потом запихнула их в свою туфлю.

Джорджи бросила презрительный взгляд на забаррикадированную дверь. Как будто ее может остановить какой-то комод, которым Пирс предусмотрительно загородил выход. Она осторожно прокралась мимо кровати, неотступно следя за спящим Пирсом, и подошла к окну. Оно было открыто, чтобы в комнату шел свежий воздух. Под окном находилась крыша веранды. Джорджи перекинула ногу через подоконник и почувствовала, что она опустилась на рифленую жесткую крышу.

Джорджи в последний раз взглянула на Пирса, и у нее заныло сердце. Она ни минуты не сомневалась, что ни о ком в жизни ей не придется жалеть так, как о нем. Эта потеря была слишком горькой. Если только…

Глубоко вздохнув, она низко пригнулась, и выпрыгнула на крутую крышу. Стояла пьянящая лунная ночь.

Цепляясь за стену, Джорджи сделала первый шаг.

Жестяная крыша загремела у нее под ногами.

Джорджи стала на четвереньки, а потом улеглась на живот, чтобы не наделать больше шума и быть менее заметной, если кто-то выглянет в окно. Она выждала некоторое время, но все было спокойно, и только в ушах отдавался стук ее сердца.

Держа туфли на вытянутой руке, она стала потихоньку соскальзывать со ската крыши, ожидая в любой момент услышать грохот шагов своего преследователя.

Но вокруг по-прежнему стояла тишина.

Добравшись до нижнего края крыши, Джорджи посмотрела вниз.

О, Боже! До земли было хороших пятнадцать футов, во всяком случае, так ей показалось в темноте. Если она спрыгнет вниз, то может сломать ногу или навредить ребенку. Так рисковать нельзя.

Нужно найти какой-нибудь другой спуск, и побыстрее. Если не Пирс, то любой из золотоискателей, которыми кишел отель, мог подойти к окну и увидеть ее.

Извиваясь, Джорджи попыталась сделать шаг вверх, но подъем оказался гораздо труднее спуска. Ей удалось продвинуться на самую малость, при этом ее юбка задралась вверх, открыв ноги. Она больно оцарапала колено о край жестяного выступа и едва сдержалась, чтобы не закричать.

Придется повернуть назад. Она медленно сошла с относительно безопасных углублений и стала пробираться по вершинам гладких выступов, где вероятность сорваться была значительно больше, тем более, что ее руки были заняты туфлями. Наконец, когда Джорджи оказалась лицом к зданию, она бросила быстрый взгляд на окно Пирса.

Там никого не было. Пока ей везло. И необходимо придумать какой-то выход.

И вдруг ее осенило. Можно залезть к кому-нибудь в окно и выйти через их дверь. Джорджи готова была убить себя за непростительную тупость. Приди ей это в голову раньше, она уже была бы на улице.

Она повернулась в сторону и поползла поперек крыши, делая титанические усилия, чтобы добраться до окна на третьем этаже. К счастью, оно оказалось открытым настеж, ведь ночь была такой теплой и полной ароматов цветов.

Джорджи приподнялась и заглянула в окно.

Ее встретил оглушительный храп по крайней мере трех человек. Уму непостижимо, как это они могли спать под этот рев. Оставалось только благодарить судьбу, что они не отличались особой чувствительностью.

Джорджи осторожно взяла в руку обе туфли, а свободную руку просунула в окно. Не очень-то хотелось приземлиться на чей-нибудь живот. Она почти успокоилась, занесла вверх правую ногу и опустила ее на пол комнаты. Никаких препятствий не было. Джорджи вдохнула большой глоток воздуха и просунула голову в комнату и занесла было левую ногу.

Чья-то железная рука за окном схватила ее за левую лодыжку и сильно дернула. Джорджи сдержала готовый вырваться крик и попыталась ударить нападавшего, но тут ее схватили за руку и выволокли на крышу. Она сильно ударилась головой об оконную раму и едва не уронила туфли.

Но это не остановило ее мучителя, он притянул ее к себе.

— Что, вышла подышать свежим воздухом? — раздался саркастический шепот Пирса.

Джорджи крепче прижала к себе туфли, испытывая непреодолимое желание ударить мерзавца. Но не так просто это сделать, стоя на почти отвесной жестяной крыше. Хотя, какого черта ей терпеть эти издевательства! Она изо всей силы ткнула каблуками своих кожаных туфелек Пирсу в живот. Он крякнул и покачнулся. Ее туфли полетели вниз. Пирс потерял опору и упал на спину, но негодяй прилип к ней намертво. Джорджи оказалась сверху и услышала несколько ударов по крыше. Это летели ее туфли, вскоре они удачно приземлились где-то внизу. Они с Пирсом быстро скользили вниз. В отчаянии Джорджи крепко к нему прижалась. Пирс держал ее железной хваткой и старался зацепиться ногами за выемки и трещины, чтобы хоть как-то замедлить падение. На счастье, благодаря его сообразительности это удалось сделать. Но все-таки они пролетели почти половину расстояния.

— Кто это там болтается? — раздался хриплый голос из окна.

— Я их вижу, — закричал другой.

Пирс прерывисто дышал, а его рука находилась в опасной близости от горла Джорджи, поэтому она решила смягчить положение, насколько это было возможно.

— Извините, — крикнула она, — я хожу по крышам во сне, а мой любимый муж пришел на помощь и спас меня.

— И вы думаете мы поверили этой чепухе, — выкрикнула свесившаяся из окна фигура.

— Будете дураки, если поверите! — рявкнул в ответ Пирс. — Моя жена никогда не говорит правду, даже если от этого зависела бы ее жизнь. Она украла у меня деньги и пыталась сбежать.

— Говоришь, твоя жена? — кто-то громко расхохотался.

— Боюсь, что так, — голос Пирса звучал почти небрежно, почти спокойно. Но Джорджи хорошо знала, что кроется за этим спокойствием.

Из окон раздался гром хохота. Зрители просто корчились от смеха. Золотоискатели не отличались утонченными манерами.

Но, по крайней мере, Пирс убрал руку у нее с горла. И хотя ее сердце все еще стучало, как полковой барабан, что конечно, не ускользнуло от внимания Пирса, в душе у Джорджи затеплилась искорка надежды.

— Я бы с удовольствием сбросил ее с крыши, — продолжал Пирс, не обращая внимания на хохот, — но она носит моего ребенка. Если кто-нибудь бросит нам веревку, буду весьма обязан.

— Конечно, мы вам поможем, — ответил им чей-то голос. По произношению можно было безошибочно узнать жителя Кентукки.

В комнате вспыхнула спичка и кто-то зажег лампу, а секундой позже в окне появился по пояс голый бородатый мужчина. Он держал в руке лампу. Другой мужчина бросил им веревку.

С молниеносной быстротой Пирс подхватил ее на лету, в который раз продемонстрировав силу и ловкость, которые Джорджи до сих пор принимала, как нечто само собой разумеющееся.

— Поймал? — спросил мужчина.

— Да. Натяните ее. — Обмотав веревку вокруг тела. Пирс встал на ноги, увлекая за собой Джорджи.

— Держись за веревку и поднимайся, — скомандовал Пирс.

Джорджи, всегда гордившаяся своей ловкостью, без труда выполнила эту задачу. Вскоре они с Пирсом добрались до окна, из которого высовывались трое парней, получивших огромное удовольствие от представления. Они бесцеремонно уставились на Джорджи.

— Благодарю вас, — пробормотала она и, бросив веревку, торопливо прошествовала в свою комнату, находившуюся напротив.

— Похоже, твоя женщина, сущее наказание, — с сочувствием сказал один из ротозеев, высовываясь из расположенного на верхнем этаже окна.

— Да уж, — мрачно ответил стоявший у нее за спиной Пирс.

— Будешь знать, как жениться на рыжих, — раздался откуда-то снизу голос с шотландским акцентом.

Вся компания снова захохотала и заулюлюкала.

Джорджи очень сожалела, что у нее не было под рукой пригоршни камней, чтобы заткнуть этих бездельников. Она не чаяла, как поскорее доползти до своей комнаты и скрыться от орущих негодяев.

Вдруг она вспомнила о туфлях и быстро повернулась к Пирсу, который с трудом протискивался в узкое окно.

— Мои туфли. В них деньги.

Пирс уже стоял на полу. Он резко выпрямился. При лунном свете Джорджи видела, как он сжимает и разжимает кулаки.

После некоторого молчания, он заговорил усталым голосом.

— Ну конечно же, туфли, — он подошел к двери и плечом отодвинул в сторону огромный комод, не обращая внимания на страшный скрежет. Распахнув дверь, он картинно вытянул руку:

— После вас, моя дорогая.

Отодвинувшись от него как можно дальше, Джорджи торопливо кинулась в тускло освещенный зал.

Она не успела сделать и двух шагов, как он крепко схватил ее за руку и подвел к лестнице.

Джорджи взглянула на его лицо и прочла едва сдерживаемую ярость. Его губы были крепко сжаты, а на шее ходили желваки. Пожалуй, на этот раз она зашла слишком далеко. Может быть, стоит извиниться и это хоть как-то разрядит обстановку?

Они поднялись на лестницу, и Джорджи уже открыла было рот, чтобы принести извинения, но тут же снова его закрыла. Негодяй был полностью одет!

Ухватившись за перила, Джорджи резко остановилась.

— Ты одет! Так ты с самого начала знал, где я была и позволил мне ползать по скользкой крыше. Я ободрала все коленки! Чуть не разбилась насмерть! А ты в это время преспокойно застегивал ремень.

— Да, — криво усмехнулся Пирс. — На тебя было смотреть гораздо забавнее, чем на жеребенка, опьяневшего от прокисшего сусла.