Речная искусительница (Речная нимфа)

Глава 22

Мучения, выпавшие на долю Джорджи во время путешествия в Хэнгтаун, можно было сравнить разве что с приступом морской болезни. Словоохотливый кучер шутливо назвал это «дьявольской скачкой» в Хэнгтаун. Первую часть пути Джорджи чувствовала себя весьма скверно. Экипаж с бешеной скоростью мчался по равнине. Но это показалось ей сущим раем, по сравнению с тем, что случилось потом, когда экипаж выехал на гористую местность и его стало подбрасывать на каждой кочке. Джорджи подскакивала, как мяч, больно ударяясь головой о потолок. Со всех сторон ее толкали чьи-то локти и колени. При этом она вынуждена была сидеть прямо, как аршин проглотивши, потому что проклятый корсет немилосердно сдавливал грудь.

Мало того, Джорджи вдруг почувствовала жесткий приступ тошноты, грозивший в любой момент перейти в рвоту. Она была зажата между Пирсом и каким-то костлявым малым, и изнывала от жары. Несколько раз экипаж останавливался, чтобы поменять лошадей, и Джорджи могла немного прогуляться и размять задеревеневшие конечности. Но когда экипаж снова тронулся в путь, ей не оставалось ничего лучшего, кроме как дышать дорожной пылью, которую заносил в открытое окно знойный ветер.

Трем мужчинам, сидевшим напротив Джорджи, повезло гораздо меньше. До них драгоценное дуновение ветерка почти не доходило. Их лица были залиты потом, который потоками струился за воротнички добротных хлопчатобумажных рубашек.

Джорджи обратила внимание, что люди здесь одевались очень практично, были вооружены до зубов и, казалось, не испытывали никаких неудобств при самых тяжелых обстоятельствах. Они громко разговаривали, заглушая скрип колес, грохот копыт и свист кнута. Эти искатели приключений могли без конца болтать о золоте, которое они непременно найдут, о том, что они на него купят, когда разбогатеют.

Джорджи не принимала участия в этих занимательных беседах, притворяясь спящей. Иногда она смотрела в окно, за которым виднелась только сухая выжженная трава, да изредка встречались дубы. За время путешествия они проехали всего одну-две фермы. Единственным свидетелем жизни на этой дикой земле был непрерывный поток фургонов. Когда экипаж поднялся выше в горы, некоторое разнообразие в монотонный пейзаж внесли высокие сосны, но эти вечно-зеленые великаны напоминали Джорджи об Орегоне и еще больше разбередили душу.

Пирс, казалось, был очень доволен, хотя и не принимал активного участия в общем разговоре. Ну, конечно. Он настоял-таки на своем. Уже в который раз.

Во время путешествия он вел себя как истинный джентльмен. Никто не мог бы усомниться в его искренней заботе о Джорджи. Во время остановок, он помогал ей выйти из экипажа и регулярно справлялся о ее самочувствии. Старался усадить ее поудобнее и оберегал как мог.

Но вчерашней ночью он показал свое истинное лицо, обозвав ее лгуньей перед толпой гогочущих пьяниц. И это ее муж! Он наслаждался каждым мгновением ее позора и дурацким смехом перепивших подонков. Он не был джентльменом, как она не была леди. Пирсу следовало бы вызвать их на дуэль и хоть одного пристрелить из пистолета, с которым он носился, как дурень с писаной торбой.

Экипаж подскочил на очередной кочке, и Джорджи чуть не закричала от боли, так сильно врезался в тело корсет.

Ее охватило непреодолимое желание ослабить шнурки, но после вчерашней ночи она больше не допустит, чтобы из нее делали посмешище.

Стараясь хоть немного расстегнуть шнурки, Джорджи поклялась себе, что никогда в жизни не попадется на глупой лжи. С этого момента она будет вести себя, как настоящая леди, и из уст ее будет исходить святая правда. Во всяком случае, в одном Пирс был безусловно прав. Отец вполне взрослый человек и ему действительно пора отвечать за свои поступки. У нее своих забот по горло, а главная из них — это теплящаяся у нее внутри маленькая жизнь, которая с каждым днем давала о себе знать все больше и больше.

Когда она кувыркалась по крыше, жизни ребенка грозила смертельная опасность. Никогда больше она не повторит подобной глупости. Даже ради отца.

— Посмотрите! — заорал Дейх Мэллери, долговязый золотоискатель, присоседившийся рядом с Джорджи. — Вон там палатка… и еще одна. Должно быть, мы подъезжаем.

Другие пассажиры высунулись из окон. Экипаж приближался к холму, усеянному множеством сотен палаток.

Экипаж поднялся на холм, а потом на полной скорости понесся вниз по крутому спуску. Джорджи не верила своим глазам.

Перед ней раскинулся город. Вдоль дороги стояли два огромных кирпичных завода, и хотя на окраинах стояло всего несколько палаток, широкое ущелье было заполнено хижинами и домиками. В центре города выделялось несколько крупных строений с декорированными фасадами. На самом высоком здании красовалась кричащая вывеска «Империя».

Здание было выкрашено в белый цвет и сразу бросалось в глаза.

— Одно я знаю наверняка, — прорычал коренастый, краснолицый мужчина, поудобнее устраиваясь на своем сиденье, — здесь нужно держать ухо востро. Есть в этом местечке что-то весьма опасное.

— Давай держаться вместе, Тэйер, — сказал смуглолицый мужчина и положил руку на кобуру. — Я всегда прикрою тебе спину, если и ты сделаешь также.

— Да, — согласился Мэллери. — Но и этого мало. Насколько я знаю, здесь на каждом шагу полно бессовестных шулеров, которые в два счета тебя облапошат, а французские девки еще хуже.

Джорджи так и тянуло за язык выложить всю правду о профессии Пирса. Она послала ему многозначительный взгляд, который остался незамеченным. Пирс не носил черного пиджака и парчового жилета — традиционного костюма карточного игрока, и никто вокруг не догадывался о его занятии, а сам он не спешил выступить с публичным заявлением о роде своей деятельности. Впрочем, как всегда.

— А я слышал, — вмешался в разговор совсем молодой парень, едва начавший бриться, — что здесь небезопасно ходить поодиночке даже в сортир.

Тут до юнца, сидевшего напротив Пирса, внезапно дошло, что здесь присутствует дама. Он вежливо приподнял шляпу.

— Прошу прощения, мэм. Нам не следует говорить в вашем присутствии о таких вещах.

В разговор опять встрял Мэллери.

— Вам не о чем беспокоиться, миссис Кингстон. Даже самый отчаянный головорез не посмеет и пальцем тронуть такую леди, как вы.

Теперь настала очередь Пирса измерить Джорджи многозначительным взглядом.

Ну, ладно. Она ему еще покажет. С этого момента Джорджи станет такой леди, что он ей и в подметки не сгодится, несмотря на свое позерство.

Джорджи проигнорировала и взгляд Пирса, и глупую болтовню мужчин.

Но они этого даже не заметили. Дилижанс доехал до центра города, и все прилипли к окнам.

По мере того, как дорога спускалась вниз, длинные ряды лепившихся друг на друга хижин сменились обилием всевозможных лавок, магазинов, банков и салунов, здесь было почтовое отделение и даже типография. В такой глуши это было также удивительно, как и огромные здания, которые росли, как грибы в Сан-Франциско.

Дилижанс замедлил ход, ему пришлось лавировать между громоздкими повозками, многочисленными всадниками и переходящими пассажирами, среди которых почти не было женщин.

Джорджи и не рассчитывала увидеть множество женщин, но ее совершенно поразили толпы мужчин, слоняющихся по тротуару с бутылками в руках. Джорджи обратила внимание на двух грязных бродяг, стоявших рядом с одним из самых больших игорных домов. Из вывески следовало, что это заведение называется «Бумеранг» и принадлежит мистеру Беллу. Рядом с названием игорного дома красовалась еще одна возмутительная вывеска, которая гласила:

Сдаются места для ночлега.

Ящик из-под посуды с соломой: 7, 50 долл

Ящик из-под посуды без соломы: 5, 75 долл

Бильярдный стол: 5 долл

Под столом: 3 долл

Джорджи очень интересовало, можно ли здесь снять комнату на ночь, хотя бы за самую баснословную цену, если учесть, что она ни о чем так не мечтала, как о кровати с мягкой пуховой периной.

— Тпру! — закричал сидевший наверху кучер. Затем все услышали, как он ударил ногой по тормозу.

Дилижанс остановился прямо перед отелем. Пока ехавшие наверху двое пассажиров спрыгивали с дилижанса, Пирс открыл дверь и спрыгнул на землю.

— Моя дорогая, — сказал он, галантно протягивая Джорджи руку.

Джорджи поднялась и, грациозно опираясь на предложенную руку, вышла на свежий воздух под палящие лучи полуденного солнца. Пирс обнял ее за талию, бережно снял с подножки, и понес в тень, под стоявший на тротуаре навес.

Желая удержать равновесие, Джорджи обняла его за плечи и снова почувствовала красоту и гибкость мускулистого тела. Своенравное воображение тут же нарисовало ей картину обнаженного Пирса…

Вдруг Джорджи осенило, что Пирс все еще держит ее на руках.

Но, казалось, он тоже не торопился ее отпустить, а вместо этого близко наклонился к ее лицу, синие глаза снова светились теплотой.

Неужели проходимец решил ее поцеловать? Нет, этому никогда не бывать.

Но причин для беспокойства не было. Негодяй ласково прошептал ей на ухо:

— У тебя шляпка сбилась на бок.

Щеки Джорджи вспыхнули ярким румянцем, она быстро поправила соломенную шляпку, украшенную цветами из розоватого и красного шелка, которую она выбрала в тон нежному цветочному рисунку на муслиновом платье. Не говоря уже о том, что шляпка великолепно сочеталась с медно-рыжими волосами и золотистыми глазами. Джорджи и сама не могла объяснить свою придирчивость при выборе нарядов.

Пока Джорджи расправляла юбку, Пирс в сдвинутой набекрень шляпе, подошел к кучеру и сунул ему в руку монету.

— Будьте добры, присмотрите за нашим багажом. Нужно, чтобы его отнесли в вестибюль. А я пока договорюсь насчет комнаты в этом отеле или где-нибудь еще.

Грузный пузатый кучер широко улыбнулся, показывая редкие кривые зубы.

— Не беспокойтесь, — он погладил себя по толстому животу. — Я за всем присмотрю. Мне тоже нужно решить кое-какие дела, прежде чем снова отправиться в путь.

— Очень вам признателен. А хорошо ли кормят в здешнем отеле?

— Понятия не имею. Для меня там слишком дорого. Но вроде никто не жалуется.

Пирс повернулся и стал рассматривать объявление, висевшее рядом с входной дверью.

Джорджи стало любопытно, и она тоже стала читать объявление:

СКАЧКИ В ХЭНГТАУНЕ

2 октября в субботу

в 2 часа дня Летящий Гром Фидлера

против Пегаса Блэкуэлла

Два юноши, с важным видом прогуливающиеся около отеля, подошли к Джорджи и стали между ней и объявлением. У обоих на поясе висели пистолеты. Они улыбнулись Джорджи, слегка приподняв сдвинутые набекрень шляпы.

— Доброе утро, мэм, — поприветствовал ее тот, что был пониже ростом и с ямочками на щеках. От него за версту несло перегаром. — Такой хорошенькой женщине не следует стоять здесь одной. Джорджи отступила на шаг.

— Да, — продолжил костлявый парень с прыщавой физиономией, в то время как первый зашел сбоку. — Мы встречаем всех приезжающих в наш славный город и будем весьма польщены, если вы позволите проводить вас.

— Очень мило с вашей стороны, — раздался сзади голос Пирса, который с видом собственника стал рядом с Джорджи.

— Но о моей жене есть кому позаботиться. Молодые люди стали с любопытством разглядывать Пирса. Его непроницаемое лицо, вероятно, произвело на них впечатление и даже напугало. Оба бездельника отошли от Джорджи и, приподняв шляпы, удалились. Но она заметила их быстрый взгляд, брошенный на ее левую руку. У Джорджи не было обручального кольца. Парни смешались с толпой прохожих.

От Пирса тоже не ускользнул их взгляд.

— Как только мы устроимся с жильем, сразу же пойдем в ювелирный магазин. Хочу одеть обручальное кольцо на этот пальчик.

Пирс взял ее под руку и повел в отель.

— Прежде чем куда-то идти, мне бы хотелось выпить чего-нибудь холодненького. Я давно мечтаю о стакане лимонада.

Пирс остановился и взял ее за подбородок.

— Ты выглядишь еще хуже, чем час назад. Теперь появились круги под глазами.

Джорджи вырвала было руку, но сразу же вспомнила о своем намерении вести себя как настоящая леди и мягко сказала:

— Какой очаровательный комплимент.

— Путешествие было тяжелым. В следующий раз я найму двухместную коляску и мы не будем спешить.

— Я не какая-нибудь выжившая из ума старуха.

— Уж поверь, никто так о тебе и не подумает. Но ты беременна, и следует быть осторожней. — Пирс подошел к дверям, и они вошли в вестибюль, поражавший своим великолепием. Стены были оклеены богатыми обоями красного цвета с изысканным рисунком, а на стульях из красного дерева красовались подобранные в тон бархатные чехлы. И конечно же, на потолке висела огромная хрустальная люстра — символ процветания и элегантности.

— Пойдем в столовую, — сказал Пирс, выводя Джорджи из вестибюля, — и купим тебе какой-нибудь прохладительный напиток, о котором ты так мечтаешь, а потом закажем что-нибудь поесть. Пока нам принесут еду, я схожу и договорюсь насчет комнаты… Если ты, конечно, пообещаешь не наделать за это время глупостей.

— Если тебе удастся получить комнату с огромной удобной кроватью, можешь быть уверен, что я никуда не сбегу. Во всяком случае, сегодня.

— Звучит многообещающе.

Джорджи посмотрела ему в лицо и увидела обычную самодовольную усмешку.

— Ну, на твоем месте я бы не обольщалась. Сомневаюсь, что здесь есть подходящая комната, а если и так, то между нами ничего быть не может, раз ты не желаешь согласиться с моими условиями.

Пирс перестал улыбаться и без единого слова повел ее в пустую столовую, украшенную также богато, как и вестибюль. Он усадил Джорджи у большого окна, выходящего на оживленную улицу, а потом уселся сам.

Тут же, как из-под земли выросла пухлая мексиканка в белом переднике, закрывавшем простую крестьянскую блузку и юбку из набивного ситца. Женщина улыбалась так добродушно, что несмотря на все свои беды Джорджи стало легче на душе.

— Сеньор, сеньора, слушаю вас.

Пирс, должно быть, тоже почувствовал дружелюбие официантки. Напряжение исчезло, и он удобно расположился на стуле с круглой спинкой.

— Мы с женой хотим холодного лимонада, если он у вас есть.

— Конечно. Нет проблем. Сейчас принесу, — женщина торопливо направилась к двери, при каждом движении ее юбки колыхались на пышных бедрах.

Она вернулась очень быстро, прервав затянувшееся неловкое молчание, и поставила на стол два высоких бокала.

— Еще что-нибудь?

— Да, — сказал Пирс, — я знаю, что уже далеко за полдень, но нам хотелось бы чего-нибудь поесть.

— Я поджарю бифштекс с картофелем. Подойдет?

— Просто замечательно.

Пока Пирс заказывал еду, Джорджи отхлебнула из своего бокала. В желудке стало сразу легче. Лимонад ее освежил и взбодрил. Она с удовольствием почувствовала, что настроение понемногу улучшается.

Когда Пирс снова к ней повернулся, и взял свой бокал, Джорджи почувствовала, что сможет съесть любое блюдо. Но ее мучил один вопрос.

— Пирс, любимый, ты никогда мне не рассказывал, почему ты так боишься возвращаться в Новый Орлеан.

Его взгляд стал ледяным, и было видно, что он стиснул зубы. Несомненно, она затронула самое больное место. Пирс поднялся и залпом осушил свой бокал.

— Пойду, договорюсь насчет комнаты, а потом думаю, надо сходить в типографию. Скорее всего, объявление о скачках печаталось именно там. Может быть, владелец типографии знает, где сейчас Блэкуэлл.

— Даже если ты и найдешь его, неужели ты думаешь, что он просто так отдаст тебе Пегаса? Блэкуэлл очень опасен. От него можно ждать чего угодно.

— Ты всегда придавала ему больше значения, чем он того заслуживает.

Джорджи покровительственно улыбнулась.

— Что бы ты ни говорил, не забывай, что документы на лошадь у него, а не у тебя.

— Я все прекрасно понимаю. Если я приведу с собой представителя закона, ему придется их предъявить. Уверен, что не составит труда доказать, что Блэкуэлл подделал мою подпись. У меня много других документов с моей подписью.

Джорджи помахала ему рукой.

— Хорошо. Похоже, ты все учел.

Вдруг раздался взрыв пьяного хохота. Джорджи посмотрела на входную дверь и увидела двух забулдыг, пристававших к ней на улице.

— Пожалуй я лучше останусь, — сказал Пирс, пододвигая стул.

— Не будь глупым. Здесь они ко мне не пристанут. Иди. Чем скорее мы со всем этим покончим, тем лучше.

Парни громко болтали о карточной игре, а сами не сводили глаз с Джорджи. Затем они расположились за столиком напротив.

Несколько секунд Пирс стоял неподвижно, а затем шагнул к Джорджи. — Такие типы обычно не заходят в приличные места. Должно быть, они увидели тебя в окно и притащились сюда только из-за тебя.

Он повернулся к мужчинам спиной, откинул полу пиджака и достал револьвер.

— Боже мой, что ты собираешься делать? — испуганно прошептала Джорджи.

— Возьми со стола салфетку и положи себе на колени. Я передам тебе револьвер.

— Мне он не нужен. Я не умею стрелять.

Не обращая внимания на ее слова, Пирс уронил салфетку ей на колени и незаметно положил под нее револьвер.

— Если один из них направится к тебе, положи небрежно револьвер на стол, но так, чтобы дуло было направлено на них. Этого достаточно, чтобы удержать таких мерзавцев на почтительном расстоянии, пока я вернусь. Думаю, мне потребуется не более десяти минут.

Не дожидаясь, пока Джорджи станет ему возражать, он резко повернулся на каблуках и вышел из столовой.

Громкий разговор в другом конце зала моментально смолк. Оттуда теперь раздавался только шепот и многозначительные смешки, чередующиеся со скрипом стульев.

Лежащий на коленях тяжелый револьвер еще больше удручал Джорджи. Ведь эти парни тоже вооружены, и в отличие от нее знают, как пользоваться револьвером.

Вернулась официантка. При виде вновь прибывших у нее вытянулось лицо. Она решительно двинулась к их столику, бросая отчаянные взгляды в сторону вестибюля в надежде выставить не в меру развеселившихся парней. Она остановилась на почтительном расстоянии от столика и не слишком любезно осведомилась:

— Чего вы хотите, ребята?

— Для начала улыбнись нам, — сказал один из бездельников.

Внушительная фигура официантки словно окаменела. Она грозно уперлась руками в пышные бока, и Джорджи поняла, что она сумеет поставить разбушевавшихся гуляк на место.

Она больше не обращала на бездельников ни малейшего внимания. Взяв свой бокал, Джорджи посмотрела в окно.

Улица была полна куда-то спешившими пешеходами, верховыми и экипажами. Казалось, все были очень заняты. Джорджи была поражена количеством людей и их разнообразием. Все они приехали в Хэнгтаун, преследуя лишь одну цель — выкачать побольше денег из золотоискателей. Вывеска, красовавшаяся на одном из салунов гласила: «купание в ваннах». Одному Богу было известно, что это могло означать.

Джорджи увидела Пирса, и у нее затрепетало сердце при виде того, как он почти бегом пересек грязную улицу. Он спешил вернуться к ней. В своем безупречно сшитом костюме, с копной черных густых кудрей, выбивавшихся из-под небрежно сдвинутой набекрень шляпы, он казался Джорджи самым красивым мужчиной из всех, кого она встретила сегодня … и не только сегодня, если уж на то пошло … Таких красавцев она вообще никогда не встречала. Жаль, что он такой самоуверенный и тщеславный. Ему нужна только красивая безмозглая кукла вместо нормальной живой женщины, пусть и не лишенной некоторых недостатков. И почему же Пирс не видит, что она нечто гораздо большее, чем просто обольстительная красавица-южанка? Почему?

Джорджи совсем пала духом. Отчаяние тяжким грузом легло на сердце. Она грустно наблюдала, как, перейдя улицу, Пирс взошел на тротуар и потопал ногами, стряхивая пыль с ботинок. Потом он отправился дальше, думая, наверно, только о своей проклятой лошади.

Джорджи вспомнила о сидевших напротив бездельниках. Она сделала еще один глоток и украдкой посмотрела в их сторону. Один из них вытащил колоду карт и вся компания была готова приступить к игре.

Облегченно вхдохнув, Джорджи снова посмотрела в окно, чтобы продолжить наблюдение за своим бесшабашным мужем, пока он не исчез из вида. Он остановился рядом с группой мужчин, которые грузили купленные мешки с продуктами в свою повозку.

Какой-то человек стал подозрительно близко у Пирса за спиной и сунул руку в карман. В руке у него блеснул какой-то предмет, который он резко направил вперед.

Пирс застыл на месте, хотел оглянуться, но потом, видимо, передумал.

Блэкуэлл! До Джорджи дошло, что это был Блэкуэлл! Он приставил к спине Пирса револьвер.

Джорджи стремительно вскочила со стула.

Револьвер с грохотом упал на пол. Отшвырнув в сторону стул, она подняла с пола револьвер и побежала к двери. Пирс оставил ей оружие, а ведь он сейчас в нем так нуждался.

Джорджи пулей вылетела из столовой и побежала по вестибюлю. Откуда-то издалека она слышала крики официантки.

— Сеньора, а как же ваша еда?! — Но их тут же заглушил стук ее собственных туфель по деревянной лестнице.

Джорджи добежала до двери, которая в этот момент распахнулась, и девушка врезалась в вошедшего джентльмена. Револьвер выпал у нее из рук и отлетел в сторону.

— Прошу прощения, — сказал пожилой джентльмен, которому пришлось подхватить Джорджи, чтобы она не упала.

— Извините, — выпалила она, схватила упавший револьвер и выскочила за дверь. Подобрав юбки, она быстро перебежала на другую сторону улицы, ловко увернувшись от проезжавшей мимо повозки, и устремилась в сторону лавки с продуктами.

Мужчины с любопытством оглядывались на нее. Джорджи прекрасно понимала, что выглядит довольно странно, но сейчас было не до того. Тут ей перегородил дорогу огромный фургон с пивом, с грохотом проезжавший по улице, и Джорджи потеряла из вида Пирса и Блэкуэлла. Пришлось обходить фургон, чтобы наконец добраться до тротуара.

Джорджи с ужасом увидела, что Пирс и Блэкуэлл куда-то исчезли!

Она вбежала в лавку. Там пахло овсом и ячменем. Девушка проскочила мимо уложенных штабелями мешков и бочек, но там никого не было.

— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил владелец лавки, когда она пробегала мимо него, направляясь к выходу.

Джорджи остановилась.

— Вы не видели высокого красивого мужчину в сером костюме и урода в черном?

— Нет, не видел.

Подойдя к выходу, Джорджи осмотрелась по сторонам. Безуспешно. Она заглянула в находившуюся напротив пробирную палату, а потом направилась в типографию, ведь туда хотел пойти Пирс. В приемной никого не было. Джорджи зашла через заднюю дверь в помещение, где находились громоздкие печатные станки. Там тоже было пусто.

С трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она тяжело опустилась на письменный стол. Ей было трудно дышать. Револьвер, который Джорджи держала в руке, громко ударился о стол, напоминая о том, что надо спешить. Она глубоко вздохнула и вышла через ту же дверь, что и вошла.

Джорджи шла по тротуару, вглядываясь в каждое казавшееся ей интересным лицо. Она не обращала внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы и заходила во все встречавшиеся по дороге учреждения, пока наконец не дошла до какого-то переулка.

В извилистом переулке не было движения, и он терялся где-то за домами в глубине оврага.

Немного помедлив, Джорджи покрутилась на одном месте, озираясь по сторонам и вглядываясь в главную улицу. Что-то ей подсказывало, что Блэкуэлл заставил Пирса пойти по переулку.

— Дай Бог, чтобы я оказалась права, — взывала к небесам Джорджи.

Она подобрала юбки, сжала покрепче револьвер и устремилась вперед по извилистому переулку.

Пройдя очередной поворот, она замедлила шаг, надеясь наконец увидеть Пирса, но пустынная дорога упиралась в крутую горку. Неужели она ошиблась?

Вдруг Джорджи заметила наверху какое-то движение. На гребне горы появился Блэкуэлл, который дулом револьвера подталкивал в спину Пирса. Через несколько мгновений они перешли на другую сторону и исчезли из вида.

Где-то слева хлопнула дверь, из хижины вышел юноша с загорелым лицом и направился к Джорджи.

— Похоже, вы заблудились. Вам помочь?

Она уцепилась за предложенную помощь, как утопающий за соломинку.

— Да, да, — задыхаясь выпалила Джорджи. — Один негодяй угрожает моему мужу револьвером. Он хочет его убить, я точно знаю. Сейчас они на той стороне горы.

— Пойду возьму оружие, — юноша пошел к своей лачуге.

— Спасибо!

— Не смей этого делать, — раздался чей-то голос. Джорджи оглянулась и увидела человека, стоящего в дверях соседней хижины.

— Что? — переспросил загорелый юноша.

— Ты что, не знаешь? Эта красотка заведет тебя в засаду.

— Нет! — закричала Джорджи. — Я не лгу. Вы должны мне помочь.

— Похоже, она говорит правду, — задумчиво произнес худощавый парень.

— Прошу вас, поверьте мне, — просила Джорджи, умоляюще глядя то на одного, то на другого мужчину. — Разве я стала бы врать, когда речь идет о таком серьезном деле?

Второй мужчина с маленькими острыми глазками под насупленными сросшимися бровями подошел поближе. При солнечном свете было видно, что на нем ничего нет, кроме красного нижнего белья.

— Подумай сам, Глен. Если такой молодой и красивой леди действительно нужна помощь, любой мужчина в городе побежал бы сюда за ней.

— Так то оно так. Но, что если она ничего не знала заранее…

— У меня просто не было времени, — Джорджи подняла юбки и бегом припустилась к горе.

— Ну, что я говорил? — услышала она за собой голос подозрительного парня. — Посмотри! За складками юбки у нее припрятан револьвер.

Джорджи карабкалась по сухой траве, покрывающей холм, который становился все круче. Теперь она ползла по гравию и сланцу. Почва ускользала из-под ног. Джорджи стала на колени, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из оцарапанной ладони и сбитых костяшек пальцев. Она крепко сжимала в руке револьвер.

Почти у самой вершины Джорджи зацепилась платьем за колючий куст. Она стала отчаянно дергать за ветки, совсем обессилела и ударила по кустарнику дулом револьвера: перед глазами у нее всплыл недавний кошмарный сон.

Длинный мол, уходящий в море, беспомощное тело Пирса, повисшее на обломке тонущего корабля и толпа мужчин, не верящих в ее горе.

И вот сейчас кошмарный сон стал явью. После долгих лет лжи, когда ей успешно удавалось обманывать по всей по всей Колумбии, а потом провести Пирса, Джорджи наконец сказала правду, но никто не хотел ее слушать. А ведь речь шла жизни и смерти… Жизни Пирса.

Неужели это наказание свыше? Неужели сейчас Пирс будет принесен в жертву за ее хитрости, так и не узнав, как сильно она его любит?