Речная нимфа

Глава 17

Его взгляду представилось обнаженное женское тело, и он отскочил, словно ужаленный, потом поспешно укрыл спящую до самого подбородка. Прежде чем предпринять что-либо еще, он пристально вгляделся в лицо с закрытыми глазами. Это было лицо Жоржа.

Раздираемый противоречивыми эмоциями, Пирс снова потянулся к одеялу. Девушка лежала на спине в той же расслабленной позе, ровно дыша, и, судя по всему, была погружена в крепкий сон. Пирс приподнял край одеяла на несколько дюймов, чувствуя себя при этом более чем неловко.

Вид полных грудей заставил его подумать: проклятие, этот чертенок и в самом деле женского пола!

Снова взгляд на лицо. Пирс мысленно дорисовал роскошную гриву медно-рыжих волос и нерешительно окликнул:

— Ласточка!..

И в самом деле, то была она, его утраченная любовь! Первым чувством была радость, терпкая и жгучая, как молодое вино, но тотчас на смену ей пришел гнев настолько яростный, что заныло в висках, а в глазах потемнело. Пирс ощутил почти неуправляемое желание сдавить руками белое беззащитное горло спящей. Но сначала он должен был получить ответы на все вопросы, которые разом пронеслись у него в голове.

— Жорж! Ласточка! — громко окликнул он, а не получив ответа, потряс девушку за плечи. — Кто бы ты ни была, сейчас же проснись!

Ее голова бессильно мотнулась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Единственным признаком жизни был слабый стон. Настойка опия, о которой упоминала миссис Гейбл, была, пожалуй, чересчур сильной.

— Дьявольщина! — процедил Пирс и разжал руки, позволив спящей снова опуститься на подушку.

Он был в такой ярости, что в крохотной комнате ему стало душно. Лицо на подушке казалось таким безмятежным во сне, таким невинным, и все же было не перечесть случаев, когда эта девушка выставляла его в дураках. Она лгала ему снова и снова, выдумывала трюк за трюком, хитрость за хитростью и наконец так его запутала, что он не мог взять в толк, кто же кем притворялся, Ласточка Жоржем или наоборот.

Впрочем, какая разница, с горьким сарказмом подумал Пирс. В любом случае она держала его за болвана. Должно быть, когда он пускал перед ней слюни над воспоминаниями о Ласточке, она готова была лопнуть со смеху. А сколько раз она пользовалась его чувством, чтобы добиться своего!

Пирс чувствовал себя совершенно раздавленным, оплеванным, высмеянным. Никто, даже вдова его отца, не унизил его настолько, насколько женщина, которую он обожал. Он сотворил себе кумира из речного крысенка, из создания без чести и совести! Пирсу было противно дышать одним воздухом с ней, но он не мог покинуть каюту, так как не был готов снова предстать перед миссис Гейбл.

Внезапная усталость овладела им. Он хотел забыться, заснуть или хотя бы принять горизонтальное положение, а потому забрался на верхнюю койку, сбросив оттуда пожитки Ласточки. Остался только матерчатый мешочек с загадочным содержимым. Судя по тому, что он знал об этой девушке, в нем никак не могла быть простая веревка. Пирс взялся за дело, и через несколько минут его взгляду представились две толстые медно-рыжие косы.

Он уставился на них, не веря своим глазам. До сих пор он не задавался вопросом, что стало с роскошными волосами Ласточки, теперь же понял, что маленькая лгунья пошла на то, чтобы своими руками их отрезать. И все это ради старого болвана, сеявшего на своем пути только несчастья.

Пирс брезгливо сбросил косы на пол и улегся, заложив руки за голову. На него тотчас обрушились постыдные воспоминания о недавних мечтах, о неизбывной тоске, о тревоге за свою «изящную леди». Скрипнув зубами, он взялся за голову и сильно сжал, приказывая воспоминаниям уйти.

И вдруг его мысленному взору явилась миссис Гейбл с ее обвиняющим перстом и словами: «Жорж беременна!»

Беременна, Боже милостивый! Пирс вскочил… и так ударился головой об потолок, что почти без сознания рухнул на койку.

Прошло довольно много времени. Пирс лежал молча, терпеливо ожидая пробуждения Ласточки и время от времени растирая здоровенную шишку на голове. Мало-помалу гнев его сменился холодной неприязнью, и когда он принял наконец решение, как поступить дальше, то знал, что ничто на свете, никакая новая ложь, никакие мольбы не заставят его это решение изменить.

Снизу раздался стон, потом шорох.

Пирс повернулся на бок, приподнялся на локте и приготовился к первому за последнее время поединку, из которого он намеревался выйти победителем.

Ласточка неуклюже выбралась из постели, но когда выпрямилась, ноги у нее подкосились, и она должна была ухватиться за подпорку верхней койки, чтобы не упасть.

— Что мне дала эта женщина?.. — пробормотала она, не замечая, что за ней наблюдают.

Какое-то время она просто стояла, пошатываясь и медленно поводя взглядом из стороны в сторону, потом издала испуганный возглас, рухнула на колени и схватила с пола длинную полосу материи. С неожиданным проворством она снова оказалась на ногах и бросилась к двери. Пирс с любопытством следил за тем, как она поспешно заложила щеколду и привалилась к двери лбом, часто дыша. Это позволило ему в подробностях рассмотреть ее сзади, на этот раз не чувствуя ни малейших угрызений совести.

Шея Ласточки была грациозной и нежной. Гладкая кожа спины поражала белизной, талия тонкостью, а ягодицы круглились на редкость соблазнительно. Пирс оглядел стройные ноги и задался вопросом, как ей удалось замаскироваться под угловатого подростка.

Он поймал себя на том, что его холодная решимость слабеет, и встряхнулся. Ласточка знала толк в маскараде, потому что годами только этим и занималась. Все кругом принимали ее за парнишку, и он оказался ничуть не умнее других. Просто он был последним, кого она одурачила.

Ласточка тем временем оттолкнулась от двери и не слишком грациозно повернулась. Пирс думал, что сразу будет замечен, но она даже не посмотрела на верхнюю койку. Вместо этого она принялась тщательно расправлять полосу материи.

Пока она этим занималась, Пирс получил возможность разглядеть ее спереди. Он вынужден был признать, что с этого ракурса она выглядит еще более соблазнительно, в особенности груди, полные и совершенные по форме, с припухшими вершинками и хорошо заметными сосками. Это были груди скорее женские, чем девические, в них определенно не было ничего застенчивого, ничего скромного. Неудивительно, что он не мог ее забыть! Просто безобразие, что провидение наделило так щедро такое низкое и лживое создание!

Ласточка наложила полосу материи на грудь и принялась с привычной быстротой обматывать ее вокруг тела, пропуская под мышками. Самый кончик она закрепила над правой грудью. До Пирса не сразу дошло, что она затягивается, скрывая фигуру. Очевидно, она думала, что тайна до сих пор остается тайной.

— На твоем месте я бы не трудился, — заметил он.

Медно-карие глаза обратились к нему и расширились, раздался испуганный крик. С минуту взгляд девушки лихорадочно метался от Пирса к своему полунагому телу, потом она рыбкой нырнула на нижнюю койку и исчезла из виду.

Слушая шорох поспешно надвигаемых одеял, Пирс негромко и насмешливо засмеялся, махнув рукой на предписанное джентльмену благородство. Когда он свесился через край и заглянул на нижнюю койку, там был сверток из всего, что составляло на «Великой герцогине» постель пассажира. Пирс снова засмеялся. До сих пор он думал, что только страус прячет голову и верит, что все сразу образуется.

Он спустился на пол и присел на край нижней койки. Сверток из простыней и одеяла рывком передвинулся к стене.

Смакуя каждую секунду происходящего, Пирс достал из кармана тонкую сигару и спичку, аккуратно чиркнул фосфорной головкой о подпорку верхней койки и закурил. Некоторое время он попыхивал сигарой, заложив ногу на ногу, чувствуя себя зрителем в театре. Он на время забыл и обиду, и гнев, просто ждал того момента, когда Ласточка вынуждена будет покинуть свое нелепое укрытие.

Пока он ждал ее пробуждения, самой искушающей мыслью было просто придушить ее во сне и тем самым отплатить за все. Подумать только, и она еще называла его шулером! Его «прекрасная южанка», хрупкий изящный цветок, была подделкой. Бриллиант чистой воды оказался стекляшкой. Самонадеянная, болтливая, лживая девчонка!

Только мысль о ребенке не позволила приблизиться и сомкнуть пальцы на белом горле, только мысль о растущей внутри ее новой жизни… и, быть может, память о совершенном существе, которое однажды явилось ему, чтобы отдать себя безраздельно, с любовью. Кто знал, не забылась ли она на один-единственный вечер, не поверила ли в свою собственную игру?

Вот и теперь эта мысль некстати посетила его, и пришлось раздуть в себе неприязнь.

— Сегодня вечером я намерен поговорить с капитаном Бейли.

При звуке его голоса Ласточка вздрогнула, но не произнесла ни слова.

— Полагаю, твоя престарелая подруга миссис Гейбл будет в восторге, когда я сделаю тебя честной женщиной. Брачный обряд будет совершен завтра.

Девушка рывком высвободилась из-под вороха постельного белья, наткнувшись при этом на Пирса, и тотчас снова отпрянула.

— Вы… ты хочешь на мне жениться? А как же все то, что я…

С этими словами, очевидно пристыженная, она снова скрылась под одеялом.

— Я сделаю это не ради тебя, а ради ребенка, — холодно произнес Пирс, не позволяя себя разжалобить. — Я никогда не опущусь до того, чтобы мое дитя оставалось ублюдком. Так что можешь быть уверена: до рождения ребенка тебе будет предоставлено все необходимое. Но потом я сразу найму кормилицу, а тебя отправлю к отцу, к этому бесчестному негодяю, с которым вы друг друга стоите.

— Ты собираешься оставить ребенка у себя? — спросила Ласточка.

Пирс поднялся, глядя в ее полные отчаяния глаза и зная, что это не более чем хорошая актерская игра.

— А чего ты ждала? Что я позволю тебе вырастить из него лживое отродье?

Не дожидаясь ответа, он пошел к двери, откинул щеколду и вышел. Все, что можно было сказать, было высказано.

Миссис Гейбл взяла на себя заботу о питании Жоржетты — к большому ее облегчению, так как сама мысль о том, чтобы явиться в кают-компанию вместе с остальными, казалась в данный момент невыносимой. Жоржетте стало лучше, но волнение на море не способствовало пищеварению.

Судя по тому, что отношение к ней достойной леди не изменилось и по-прежнему было проникнуто симпатией, Пирс никому не разболтал о том, какую непрезентабельную роль сыграла Жоржетта в его жизни. Сама же миссис Гейбл была не из тех, кто не успокоится, пока не выпытает всю подноготную.

На другой день, за час до брачного ритуала, Жоржетта стояла на прикроватной скамеечке в значительно более просторной и лучше обставленной каюте Гейблов. Она чувствовала себя глубоко несчастной, но делала все возможное, чтобы утаить это от своей пожилой приятельницы, которая упорно пыталась соорудить индийское сари из большого куска красного шелка с золотой каймой.

— Не знаю, как и благодарить вас за хлопоты, — наконец произнесла девушка, старательно улыбаясь. — Я вам наговорила столько лжи о себе! Я заслуживаю этого экзотического костюма не больше, чем вашей доброты.

Миссис Гейбл наконец удалось правильно расположить складки ткани и изящно перебросить конец через плечо Жоржетты.

— Хм… — Она отступила, критически разглядывая свое творение. — Не знаю, дорогая моя, что послужило вашему падению, да и знать не хочу. А что касается остального, мне нравятся ваша живость и общительность. Из вас получился бы отличный компаньон в путешествии. Я одалживаю вам эту ткань на сегодня как подарок к дню рождения. Сколько вам исполнилось?

— Восемнадцать.

— Немного, — заметила достойная леди и откинула крышку шкатулки из слоновой кости.

Оттуда она извлекла красивую брошь с драгоценными камнями и заколола сари на плече девушки.

— Великолепно! Можете спускаться.

Жоржетта осторожно покинула свой пьедестал и подошла к зеркалу.

— Да, это великолепно, но не кажется ли вам, что… словом, красное в моей ситуации выглядит комично.

— С точки зрения белого человека, весьма возможно. Однако судно, на котором мы находимся, плывет с Востока, и все на нем знают, что там на свадьбе невеста носит красное. Я заплатила целое состояние за эту ткань и за все, что к ней прилагается, а получила его только потому, что жених согласился. Видите ли, он внезапно разбогател, купил себе невесту и мог позволить себе и не такой наряд. Я делала покупку с надеждой на выгодный оборот в будущем… а может, втайне предчувствовала, что встречу юную леди, которой пригодится свадебное платье. Возможно, Господь внушил мне эту идею.

Мысль о том, что Господу известно все, что она сказала и сделала за последнее время, заставило Жоржетту острее ощутить свою вину. Через час ей предстояло выйти на палубу, но где было взять на это силы? Как могла она предстать перед Пирсом и остальными?

Девушка поймала внимательный взгляд миссис Гейбл и сообразила, что та ждет какой-то ответной реплики.

— Вы говорили что-то о покупке невесты? — быстро произнесла она, чтобы прервать молчание.

— На Востоке это случается сплошь и рядом. Там мало ценится ребенок женского пола, и родители только и ждут, как бы избавиться от дочери. Жених дает за невесту выкуп — выкупает ее.

— Ужасно! — рассеянно заметила Жоржетта.

Она представила, что ее отец с готовностью продает ее, единственную дочь, первому попавшемуся, но потом вспомнила, что сама ничуть не ценила свой собственный пол и без колебания обменяла бы его на мужской. Возможно, случившееся с ней было наказанием за то, что она не ценила дар Божий. Ей придется стать женой человека, которого сама она любит всем сердцем, но который с такой же силой ненавидит ее.

— Кстати, о женихах, — сказала миссис Гейбл оживленным тоном, от которого на сердце девушки стало еще тяжелее. — Мистер Кингстон настаивал на немедленном брачном ритуале. Полагаю, это говорит о его душевном благородстве и искреннем чувстве к вам. Не грустите же, дорогая моя. У вас такое вытянутое лицо, что подбородок того и гляди начнет тереться об пол! Все дурное осталось в прошлом, взгляните на этот день как на начало новой жизни.

Жоржетта повернулась к ней спиной, делая вид, что разглядывает себя в зеркале. Ей-то известны истинные мотивы поступка Пирса. Он желал контролировать ее до тех пор, пока не родится ребенок. Но чего бы она добилась, если бы призналась в этом миссис Гейбл? Тогда, чтобы быть честной до конца, пришлось бы рассказать все. Собравшись с духом, девушка повернулась и адресовала достойной леди улыбку, надеясь, что это вышло искренне.

Удовлетворенная миссис Гейбл склонилась над шкатулкой. На сей раз оттуда появилось несколько золотых браслетов с крохотными колокольчиками и перекочевало на запястья Жоржетты.

— Мистер Кингстон примет вас за индийскую принцессу.

Жоржетте хотелось крикнуть, что мистеру Кингстону совершенно все равно, как она будет выглядеть, венчаясь с ним. Она принялась накручивать на палец прядь медно-рыжих волос. Миссис Гейбл соорудила из кос тугой узел на макушке Жоржетты и переплела его золотой цепочкой, оставив одну длинную прядь ниспадать на плечо.

— А вот это, дорогая моя, наденьте на шею.

Это было широкое и плоское ожерелье из плотно пригнанных друг к другу золотых пластинок. На груди оно сходилось в острый угол, где покоился крупный опал.

— Ну вот и все, — удовлетворенно произнесла достойная леди. — Можете мне поверить, мистер Кингстон будет просто сражен вашей красотой.

За то время, пока Пирс на палубе ждал появления Жоржетты и миссис Гейбл, ветер стих, и паруса то и дело хлопали, повисая. Капитан, пассажиры и команда за исключением вахтенного полукругом стояли за его спиной, вполголоса переговариваясь о том, что неожиданное затишье не предвещает ничего доброго.

Брачный ритуал был назначен на два часа, но прошло уже минут десять сверх этого времени, и Пирс начал раздражаться. Все и каждый и без того были изрядно позабавлены создавшейся ситуацией, и он вынужден был сдерживаться, чтобы не дать им новый повод для веселья. Несмотря на то что Пирс никому не сказал ни слова, кроме капитана Бейли (да и тому все описал в двух словах), по судну вскоре распространился слух, что он делит каюту с девушкой, переодетой подростком.

Он задумался и не заметил бы, что судно внезапно нырнуло в полосу густого промозглого тумана, если бы капитан, немолодой и суровый, не сунул Библию под мышку и не вытянул из кармана пару белых перчаток.

— Из лета прямо в зиму, — заметил он басом, натягивая перчатки. — Хороший знак. Такие туманы нередки у берегов Калифорнии.

— Далеко до нее? — осведомился мистер Гейбл.

— Миль тридцать — сорок.

Капитан поднял взгляд на окончательно обвисшие паруса и нахмурился:

— Где же невеста? Что-то она не спешит.

Это замечание послужило толчком к общему ропоту недоумения. Потом все головы разом повернулись к выходу с лестницы.

— Самое время, — процедил Пирс сквозь зубы, всматриваясь в поразительно густой покров тумана на палубе.

В белизне появилось неясное красноватое пятно и по мере приближения стало женским силуэтом. Еще несколько мгновений — и взгляду Пирса представилось видение поразительной красоты и грации. Ласточка приблизилась к нему с потупленным взглядом, легко и бесшумно, только крохотные золотые колокольчики издавали мелодичный звон. Они были на ее запястьях, в прическе и даже на туфельках из золотой парчи.

Пирс был потрясен до глубины души, и его мысли естественным образом вернулись к тому дню, когда он впервые увидел эту девушку. Он был так же переполнен прежде незнакомыми эмоциями, так же поражен в самое сердце ее несравненной прелестью. Однако времена изменились, и в этой новой Ласточке не было и следа прежней живости, прежнего веселого лукавства. Не было в ней и ничего от Жоржа — ни его дерзости, ни непоседливости. Оба эти образа развеялись, их сменило создание прекрасное и печальное. Пирс понял, что ему будет недоставать и Ласточки, и Жоржа, и одиночество тяжким грузом легло ему на плечи. Угловатый подросток Жорж тоже ухитрился пробраться к нему в сердце, а теперь и его не было.

Прекрасная незнакомка остановилась рядом. Пирс взял девушку за руку и ощутил дрожь ее пальцев. Он был глубоко тронут и неожиданно для себя переполнен сочувствием, а потому сжал дрожащие пальцы, чтобы подбодрить ее.

— Назовите свои полные имена, — внушительно произнес капитан Бейли, глядя с одного из них на другого.

— Пирс Ланж Кингстон.

Когда слово «Ланж» сорвалось с его губ, Пирс в который раз ощутил на себе клеймо незаконнорожденного и еще раз поклялся, что его дитя не будет страдать от подобного позора. Он не позволил себе размышлять о другом своем постыдном секрете. Дай Бог, чтобы никто никогда не узнал!

Взгляд его упал на роскошный, умело изготовленный и укрепленный шиньон на голове невесты. Только тут ему пришло в голову, как тяжело было ей расставаться со своим медно-рыжим богатством, и он впервые со всей полнотой осознал, сколь многим она пожертвовала ради спасения отца. Она все еще была в его глазах обманщицей, но обманщицей из благородных побуждений.

Углубившись в свои мысли, Пирс не замечал, что пауза затянулась. К действительности его вернул тихий голос невесты:

— Ласточка Элен Жоржетта Пакуин.

Она подняла на него взгляд, и он заглянул в большие медно-карие глаза, Полные слез. Тронутый и того более, Пирс накрыл руку невесты своей, думая: «Значит, она и в самом деле и Ласточка, и Жорж!» Губы ее задрожали, и он ободряюще улыбнулся. Это произвело неожиданный эффект. По бледным щекам девушки покатились слезы, но губы затрепетали и приоткрылись в улыбке, словно по собственной воле.

В этот момент недавняя решимость Пирса рассеялась как дым, и он пожелал прижать к себе это печальное подобие его Ласточки и баюкать, утешать до тех пор, пока все не станет как прежде.

— Братья и сестры, мы собрались здесь сегодня… — начал капитан Бейли монотонным голосом, который, должно быть, как нельзя лучше соответствовал торжественности момента.

Бог знает почему, Пирс вспомнил ночь, когда его почти бесчувственным принесли на борт судна и свалили на руки Жоржетте. До сих пор он не сомневался, что видел все во сне, но теперь решил, что, пожалуй, нет. В ту ночь Ласточка и в самом деле явилась ему и позволила любить ее.

— Желаешь ли ты, Пирс Ланж Кингстон, взять эту женщину в свои законные жены?

Пирс обратил свой взгляд к невесте — он не знал, как отныне называть ее, Ласточка или Жорж.

— Да, желаю, — решительно ответил он.

— Желаешь ли ты, Ласточка Элен Жоржетта Пакуин, взять этого мужчину в законные мужья?

Ветер внезапно налетел на судно, заставив его зарыться носом в волну. Фонтан брызг обрушился на собравшихся. Многочисленные колокольчики зазвенели, паруса надулись с громким хлопком, заглушив ответ Жоржетты.

— Что? Не слышу! — крикнул капитан, засовывая Библию в карман и поднимая ворот кителя.

Пирс посмотрел на невесту и успел увидеть утвердительный кивок.

— Отлично! — рявкнул капитан во все горло, чтобы перекричать шквал. — Объявляю вас мужем и женой!

Судно снова зарылось носом, он чуть было не потерял равновесие и чудом удержался на ногах. Жоржетта вцепилась Пирсу в руку у плеча, их швырнуло назад, потом вперед.

— Поцелуйте невесту! — донеслось со стороны капитана, который выписывал по палубе кривую, поспешно удаляясь в сторону мостика.

Пирс чмокнул Жоржетту в щеку, одним глазом следя за разбегающейся командой.

— Что случилось? — спросил он у пробегавшего мимо юнги.

— Так, небольшое волнение… перед штормом.

Внезапно он перестал ощущать на руке пальцы Жоржетты и, оглядевшись, увидел, что она бежит, скользя по мокрой и опасно покатой палубе, к поручням. Добравшись, она свесилась через них, и новый фонтан воды на этот раз окатил ее с головы до ног. Он рванулся к ней.

— Команде потребуется помощь! — крикнула ему на ухо миссис Гейбл. — Идите, я сама позабочусь о вашей жене.

Пирсу бросился в глаза матрос, придавленный сорванной шквалом бочкой, которую заклинило в узком проходе, и он поспешил на помощь, подумав: «Прекрасное начало медового месяца!»

Впрочем, это отлично вписывалось в общую картину.