ГЛАВА 1

Десять дней спустя. 27 апреля. Пятница.

В виртуально-реальном театре двенадцать самых влиятельных правоохранителей и политиков Италии, людей, имена которых судмедэксперт Кей Скарпетта никак не может запомнить. Единственные неитальянцы — она сама и судебный психолог Бентон Уэсли. Оба выступают как консультанты Международной следственной инициативы (МСИ), спецподразделения Европейской сети криминалистических учреждений (ЕСКУ). Итальянское правительство оказалось в весьма деликатном положении.

Девять дней назад была убита звезда американского тенниса Дрю Мартин, проводившая в городе отпуск; ее обезображенное тело нашли возле пьяцца Навона, в сердце исторического района Рима. Случай сразу же стал международной сенсацией, подробности жизни и смерти шестнадцатилетней девушки непрерывно обсуждало телевидение; то же самое бесконечно повторялось на «бегущей строке» внизу экрана — медленно и упрямо ползущие слова излагали мнения экспертов и спортсменов.

— Итак, доктор Скарпетта, давайте проясним кое-что, поскольку здесь, похоже, много путаницы. Вы утверждаете, что она была мертва к двум или трем часам пополудни, — говорит капитан Отторино Пома, судмедэксперт, возглавляющий следствие военной полиции.

— Это не я утверждаю, — возражает она, собирая в кулак остатки терпения. — Это вы утверждаете.

Капитан хмурится:

— Разве не вы всего лишь несколько минут назад говорили здесь о содержимом желудка жертвы и уровне алкоголя в крови? И о том, что, судя по этим данным, она умерла через несколько часов после того, как друзья видели ее в последний раз?

— Я не говорила, что она была мертва к двум или трем часам. Полагаю, это вы, капитан Пома, постоянно об этом говорите.

Будучи еще молодым человеком, он уже успел составить себе репутацию, причем не слишком хорошую. Когда Скарпетта впервые встретила Пому двумя годами ранее на ежегодном собрании ЕСКУ в Гааге, за ним уже закрепилось ироническое прозвище «Доктор Интриган», а знающие люди характеризовали Пому как человека необычайно тщеславного и склонного к спорам. Приятной, можно даже сказать впечатляющей внешности, любитель красивых женщин и модной одежды, он и сегодня красуется в темно-синей форме с широкими красными нашивками и серебряными погонами и лакированных черных туфлях. Утром капитан явился в плаще с красной подбивкой.

Он сидит напротив Скарпетты, в переднем ряду и почти не сводит с нее глаз. Справа от него Бентон Уэсли, который по большей части отмалчивается. На всех, словно маски, стереоскопические очки, синхронизированные с системой анализа места преступления, замечательной новинкой, внедрение которой научным отделом итальянской криминальной полиции вызвало зависть правоохранительных структур всего мира.

— Полагаю, нам нужно пройтись по этому делу еще раз, чтобы вы в полной мере поняли мою позицию, — говорит Кей капитану Поме, который сидит, подперев ладонью подбородок, словно у них со Скарпеттой некий интимный разговор за бокалом вина. — Если Дрю Мартин убили в два или три часа пополудни, то когда ее нашли примерно в половине девятого следующего утра, она была бы мертва по меньшей мере семнадцать часов. Этому противоречат ливор мортис, ригор мортис и апгор мортис.

Скарпетта берет лазерную указку и привлекает внимание собравшихся к стереоскопической проекции запущенного, грязного строительного участка на большом, во всю стену, экране. Впечатление такое, будто они стоят там, на месте преступления, перед изуродованным телом Дрю Мартин, брошенным среди мусора, возле землеройных машин и прочего оборудования. Красная точка лазера движется полевому плечу, левой ягодице, левой ноге и голой ступне. Правая ягодица отсутствует, как и часть правого бедра, словно на девушку напала акула.

— Синюшность… — начинает Скарпетта.

— Прошу прощения. Мой английский не настолько хорош, как ваш. Не уверен, что правильно понимаю это слово, — перебивает капитан Пома.

— Я употребляла его и раньше.

— Я и тогда его не понял.

Смех. Не считая переводчицы, Скарпетта здесь единственная женщина. Ни она, ни переводчица не находят в реплике капитана ничего забавного. А вот мужчины находят. Кроме Бентона, который за весь день ни разу не улыбнулся.

— Вы знаете, как это по-итальянски? — спрашивает Скарпетту капитан Пома.

— Как насчет языка Древнего Рима? Латыни? Большинство медицинских терминов имеют латинский корень.

Кей говорит не грубо, но с полной серьезностью, потому что уверена: трудности с английским возникают у Помы, когда ему это удобно.

Капитан смотри на нее через стереоскопические очки, что придает ему сходство с Зорро.

— По-итальянски, пожалуйста. В латыни я не силен.

— Объясню на том и другом. В итальянском слово «синюшный» будет «livido», что означает «кровоподтечный». «Мортис» — это «morte» или «смерть». «Ливор мортис» предполагает синюшность, появляющуюся после смерти.

— Как кстати, что вы говорите по-итальянски, — замечает капитан. — И хорошо говорите.

Кей не собиралась объясняться на итальянском, хотя владеет этим языком вполне сносно. Обсуждая профессиональные вопросы, Скарпетта предпочитает английский, поскольку нюансы — дело тонкое, да и переводчик в любом случае ловит каждое слово. Языковые трудности, политическое давление, стресс и бьющее ключом, необъяснимое фиглярство капитана Помы только осложняют и без того выглядящую безнадежной ситуацию.

Да, случай беспрецедентный и совершенно необычный, не укладывающийся в привычные рамки. Убийца всех поставил в тупик. Даже наука стала источником жарких споров — она как будто игнорирует их, лжет, вынуждая Скарпетту напоминать себе и остальным, что наука никогда не говорит неправды. Не совершает ошибок. Не заводит умышленно в тупик и не водит за нос.

Капитану Поме до всего этого нет дела. Или, может быть, он только притворяется. Может быть, он шутит, когда отзывается о теле Дрю как «отказывающемся от сотрудничества» и «своевольном», словно у него с ним некие отношения. Скандальные отношения. Пома утверждает, что посмертные изменения могут указывать на одно, а алкоголь в крови и содержимое желудка на другое, но вопреки тому, что полагает Скарпетта, съеденному и выпитому следует доверять всегда. Капитан серьезен, по крайней мере в этом.

— Съеденное и выпитое Дрю, оно являет правду. — Он снова повторяет уже сделанное ранее заявление.

— Являет правду — да. Но не вашу правду, — отвечает Скарпетта, сглаживая остроту сказанного более вежливым тоном. — Ваша правда — ошибочная интерпретация.

— Думаю, мы с этим закончили, — подает голос Бентон, скрывающийся в тени переднего ряда. — Полагаю, доктор Скарпетта выразилась достаточно ясно.

Взгляд капитана Помы по-прежнему прикован к ней.

— Сожалею, если утомляю вас изложением результатов повторной экспертизы, доктор Уэсли, но нам необходимо найти во всем этом смысл. Так что будьте любезны, сделайте одолжение. Семнадцатого апреля Дрю съела очень плохую лазанью и выпила четыре бокала очень плохого кьянти. Произошло это в промежутке от половины двенадцатого до половины первого в траттории возле Испанской лестницы. Она заплатила по счету и ушла, потом на площади Испании рассталась с двумя своими друзьями, пообещав встретиться с ними через час на пьяцца Навона. Там она не появилась. Все это, как мы полагаем, соответствует действительности. Прочее остается загадкой. — Очки в толстой оправе неотрывно смотрят на Скарпетту. Потом капитан поворачивается и обращается к сидящим у него за спиной: — В частности, потому, что наша многоуважаемая коллега из Соединенных Штатов утверждает теперь, будто Дрю не умерла вскоре после ленча, а возможно, и вообще в тот день.

— Я говорила это и раньше. И объясню почему. Поскольку вы, как мне кажется, не все понимаете, — отвечает Скарпетта.

— Нам нужно двигаться дальше, — предлагает Бентон.

Двигаться дальше не получается. Капитан Пома пользуется у итальянцев таким уважением, он такая знаменитость, что может делать все, что ему только заблагорассудится. В прессе его называют римским Шерлоком Холмсом, хотя он и не детектив, а врач. Об этом, похоже, забыли все, включая начальника службы карабинеров, который сидит в дальнем углу и больше слушает, чем говорит.

— В обычных обстоятельствах, — объясняет Скарпетта, — пища полностью переварилась бы в течение нескольких часов после ленча, а уровень алкоголя в крови не был бы таким высоким, как показал токсикологический тест. Так что да, капитан Пома, содержимое желудка и токсикология дают основание полагать, что она умерла вскоре после ленча. Но ее ливор мортис и ригор мортис указывают — весьма уверенно, позволю себе добавить, — что смерть наступила, возможно, через двенадцать — пятнадцать часов после ленча в траттории. На мой взгляд, именно на посмертные артефакты следует обратить первостепенное внимание.

— Ну вот, приехали. Снова эта синюшность. — Капитан вздыхает. — Понятие, с которым я никак не разберусь. Пожалуйста, объясните еще раз, что вы называете посмертными артефактами. Как будто мы археологи, копающиеся в каких-то руинах!

Капитан Пома снова принимает позу внимательного слушателя.

— Синюшность, ливор мортис, посмертный гипостаз — это все одно и то же. Когда человек умирает, циркуляция прекращается и кровь под действием гравитации начинает аккумулироваться в маленьких сосудах, примерно так же, как отложения в затонувшем корабле.

Кей чувствует на себе взгляд Бентона, но посмотреть в его сторону не решается. Он вне себя.

— Продолжайте, пожалуйста.

Капитан Пома подчеркивает что-то в своем рабочем блокноте.

— Если после смерти тело остается в определенном положении достаточно долго, кровь также собирается в определенных местах соответственно этому положению. В данном случае посмертным артефактом я называю ливор мортис. В конце концов ливор мортис фиксируется, придавая области отложения багрянисто-красный оттенок. Присутствие в таких местах бледных узоров является результатом поверхностного давления или сжатия, например, от тесной одежды. Покажите, пожалуйста, фотографию… — Скарпетта бросает взгляд на список, — номер двадцать один.

Экран заполняет тело Дрю, лежащее на стальном столе в морге университета Тор-Вергата. Лежит оно лицом вниз. Красная точка лазерной указки ползет по спине, по темным, багрово-красным местам с бледными полосками. Жуткие, шокирующие раны, напоминающие темно-красные кратеры, она оставляет на потом.

— А теперь, пожалуйста, снимок с места преступления. Тот, где показано, как ее кладут в мешок.

И снова стереофотография со стройплощадки. Теперь на ней следователи в белых балахонах «тайвек», перчатках и бахилах поднимают с земли обмякшее обнаженное тело Дрю и укладывают в черный пластиковый мешок на носилках. Несколько человек из следственной бригады стоят с развернутыми пластиковыми простынями, закрывая происходящее от собравшихся по периметру зевак и папарацци.

— Сравните этот снимок с тем, что вы только что видели. Ко времени вскрытия, производившегося примерно через восемь часов после обнаружения тела, процесс цианоза почти завершился. Судя же по данной фотографии, он только начался. — Красная точка пробегает по красноватым участкам на спине Дрю. — Трупное окоченение тоже на начальной стадии.

— Вы не допускаете возможность раннего наступления ригор мортис вследствие кадервического спазма? Например, если она сильно напряглась перед самой смертью? Может быть, боролась с ним? Вы ведь не упомянули об этом феномене? — Капитан Пома снова подчеркивает что-то в блокноте.

— У нас нет оснований говорить о кадервическом спазме, — отвечает Скарпетта. И как тебя только от самого себя не тошнит? — Напряглась она перед смертью или нет, полного окоченения в момент обнаружения тела не наблюдалось, так что и кадервического спазма не было…

— Окоченение могло наступить, а потом пройти.

— Невозможно, поскольку оно полностью зафиксировалось только в морге. Трупное окоченение не может наступать, проходить и возвращаться.

Переводчица с трудом прячет улыбку. Кто-то смеется.

— Из этого видно, — Скарпетта указывает лазером на фотографию с носилками, — что мышцы определенно не окоченели. Они вполне эластичны. На мой взгляд, с момента смерти до обнаружения тела прошло меньше шести часов. Возможно, значительно меньше.

— Вы признанный всем миром эксперт. Отчего же такая неопределенность?

— Оттого, что нам неизвестно, где она находилась, в каких температурных и прочих условиях до того, как тело доставили на стройплощадку. Температура тела, ригор мортис и ливор мортис могут существенно меняться в разных случаях, а также у разных людей.

— Основываясь на состоянии тела, вы исключаете возможность того, что она была убита вскоре после ленча с друзьями? Возможно, во время прогулки по пьяцца Навона?

— Не думаю, что это случилось именно тогда.

— Тогда ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. Как вы объясните непереваренную пищу и уровень алкоголя в крови? Эти факты явно указывают на то, что она умерла вскоре после ленча с друзьями, а не пятнадцать или шестнадцать часов спустя.

— Можно предположить, что после расставания с друзьями она снова пила что-то и была так напугана, что пищеварение просто прекратилось вследствие сильного стресса.

— Что? Хотите сказать, что она провела с убийцей десять, двенадцать или даже пятнадцать часов и при этом еще пила с ним?

— Не исключено, что он заставлял ее пить, чтобы исключить возможность сопротивления.

— Итак, он намеренно спаивал ее всю вторую половину дня и всю ночь до утра и она была настолько напугана, что у нее остановилось пищеварение? И это вы предлагаете принять как самое вероятное объяснение?

— Я видела такое и раньше, — говорит Скарпетта.


Анимация. Стройплощадка после темноты.

Прилегающие к участку магазины, пиццерии и ресторанчики ярко освещены и заполнены людьми. По обе стороны улицы припаркованные на тротуарах автомобили и мотороллеры. Шум машин, звуки шагов и голоса разносятся по залу.

Внезапно свет в окнах гаснет. Наступает тишина.

Звук мотора, появляется автомобиль. Четырехдверная черная «ланчия» останавливается на углу виа ди Паскино и виа дель Анима. Дверца со стороны водителя открывается, из машины выходит анимационный человек. Он во всем сером. Черты лица смазаны, само лицо, как и руки, серое, из чего сидящие в зале должны сделать вывод, что физические характеристики убийцы, его возраст и расовая принадлежность не определены. Во избежание путаницы преступника договорились считать мужчиной. Серый человек открывает багажник и вынимает тело, завернутое в синюю ткань с рисунком, который включает красный, золотистый и зеленый цвета.

— На теле и на земле под ним обнаружены шелковые волокна, на основании которых и создан образ этой простыни, — объясняет капитан Пома.

— Волокна найдены на всем теле, — говорит Бентон Уэсли. — Включая волосы, руки и ноги. Разумеется, множество волокон приклеилось и к ранам. Отсюда мы делаем вывод, что она была завернута с головы до ног. Очевидно, что речь идет о большом окрашенном куске шелковой ткани. Возможно, о простыне. Или о занавесе…

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу подчеркнуть два пункта. Мы не должны принимать за данность, что это простыня, потому что мы вообще ничего не должны предполагать, не имея достаточных оснований. И второе. Возможно, он завернул ее в нечто такое, что может указать на место, где он живет или работает. Или где держал ее.

— Да, да. — Капитан Пома смотрит на экран. — Мы также знаем, что ковровые волокна на стройплощадке совпадают с волокнами багажного коврика «ланчии» 2005 года выпуска, замеченной в данном районе около шести часов утра. О свидетеле я уже упоминал. Женщина, проживающая в соседнем доме, вышла поискать кота, который… как это…

— Мяукал? — подсказывает переводчица.

— Да. Она встала, потому что на улице мяукал кот, и, выглянув из окна, увидела шикарный темный седан, неторопливо ехавший со стороны стройплощадки. По ее словам, машина свернула вправо, на дель Анима, улицу с односторонним движением. Продолжайте, пожалуйста.

Картинка оживает. Серый человек поднимает из багажника завернутое в цветную накидку тело и несет его к алюминиевому мостику, путь к которому преграждает только натянутая веревка. Переступает через препятствие и спускается по деревянному настилу, ведущему к стройке. Он опускает тело на землю сбоку от настила, приседает на корточки и торопливо разворачивает накидку. Анимация сменяется стереоскопической фотографией тела Дрю Мартин. На снимке четко видно все: узнаваемое лицо жертвы, страшные раны на стройном и сильном обнаженном теле. Серый человек скатывает накидку и возвращается к машине. Уезжает без спешки, на обычной скорости.

— Мы полагаем, что тело он нес, а не волочил, — говорит капитан Пома. — Волокна, о которых здесь упоминалось, найдены только на теле и на земле под ним. Других не обнаружено, и, хотя это еще не доказано, можно с достаточной уверенностью предполагать, что тело он принес на руках. Позвольте также напомнить, что картина, которую вы видите, была создана с помощью лазерной системы построения отображений, а потому перспектива и положение предметов относительно друг друга и тела в точности соответствуют действительности. Анимированы только люди и объекты, записать или сфотографировать которые не представлялось возможным. Другими словами, убийца и его машина.

— Сколько она весила? — спрашивает с заднего ряда министр иностранных дел.

Скарпетта отвечает, что Дрю Мартин весила сто тридцать фунтов, и переводит эти цифры в килограммы.

— Так что физически он должен быть достаточно развит, — добавляет она.

И снова анимация. Тишина. Стройучасток в сером утреннем свете. Шум дождя. Окна окружающих домов еще темны. Магазины и учреждения закрыты. Движения нет. Затем — треск мотоцикла. Приближается. На виа ди Паскино появляется красный «дукати». Водитель — анимационная фигура в дождевике и закрытом шлеме. Он сворачивает вправо на дель Анима и внезапно останавливается и роняет мотоцикл на мостовую. Мотор стихает. Испуганный водитель переступает через мотоцикл и нерешительно идет по алюминиевому мостику. Ботинки глухо стучат по металлу. Лежащее в грязи тело выглядит еще страшнее, еще ужаснее, потому что неестественную анимацию сменяет стереоскопическая фотография.

— Сейчас почти половина восьмого, и утро, как видите, дождливое и хмурое, — говорит капитан Пома. — Пожалуйста, перейдите к профессору Фиорани. Это номер четырнадцать. А теперь, доктор Скарпетта, не будете ли вы столь любезны осмотреть тело вместе с нашим уважаемым профессором, которого нет сейчас с нами, поскольку, должен с прискорбием сообщить… Догадались? Да, он в Ватикане. Умер какой-то кардинал.

Бентон немигающе смотрит на экран позади Скарпетты, и ей становится не по себе — он так недоволен, что даже не желает смотреть на нее.

Новые образы — видеозапись в трехмерном режиме — заполняют экран. Мелькают голубые огоньки. Полицейские машины, синий фургон карабинеров. Карабинеры с автоматами оцепляют стройплощадку. В отгороженной зоне следователи в штатском — собирают улики, фотографируют. Слышны щелчки затворов, негромкие голоса. На улицах собираются зрители. Над головами шелестит лопастями полицейский вертолет. Профессор, самый уважаемый в Риме судмедэксперт, в белом, со следами грязи защитном костюме.

Крупный план глазами профессора: тело Дрю. В стереоскопических очках оно выглядит невероятно реальным. Кажется, протяни руку и дотронешься до мертвой плоти, зияющих темно-красных ран, испачканных глиной, влажных от дождя. Длинные белокурые волосы намокли и облепили лицо. Глаза плотно закрыты и выпучены под веками.

— Доктор Скарпетта, — говорит капитан Пома. — Пожалуйста, ваше мнение. Скажите нам, что вы видите. Вы, несомненно, уже ознакомились с отчетом профессора Фиорани, но сейчас вы видите тело в трехмерной проекции на месте преступления. Нам бы хотелось услышать ваши соображения. И мы не станем возражать, если вы не согласитесь с выводами профессора.

Почитаемого столь же непогрешимым, как сам папа римский, тело которого он бальзамировал несколько лет назад.

Красная точка лазера скользит по экрану.

— Положение тела, — начинает Скарпетта. — На левом боку, ладони сложены под щекой, ноги слегка согнуты. Полагаю, такое положение телу придали намеренно. Доктор Уэсли? — Она смотрит на Бентона. Его глаза за толстыми очками глядят мимо нее, на экран. — Ваш комментарий?

— Согласен. Тело находится в положении, приданном ему убийцей.

— Как будто молится, да? — подает голос начальник государственной полиции.

— Какого она вероисповедания? — спрашивает заместитель директора управления уголовного розыска.

В полутемном зале слышны приглушенные голоса.

— Католичка.

— Я так понимаю, не слишком ревностная.

— Не слишком.

— Может быть, какие-то религиозные мотивы?

— Я тоже об этом подумал. От стройплощадки рукой подать до церкви Святой мученицы Агнессы.

Капитан Пома считает своим долгом выступить с пояснением.

— Для тех, кто не очень хорошо знает город, — он бросает взгляд на Бентона, — святая Агнесса — мученица, убитая в возрасте двенадцати лет за отказ выйти замуж за язычника вроде меня.

Смех. Короткое обсуждение, может или нет убийство иметь какой-либо религиозный аспект. Конец дискуссии кладет Бентон.

— Налицо сексуальная деградация. Ее оставили на открытом участке, обнаженную, неподалеку от того места, где она условилась встретиться с подругами. Убийца хотел, чтобы ее нашли, хотел шокировать. Религия не является здесь доминирующим мотивом. Это сексуальное возбуждение.

— Однако никаких свидетельств сексуального насилия не обнаружено, — напоминает начальник судмедэкспертизы службы карабинеров и указывает, что убийца не оставил ни семенной жидкости, ни крови, ни слюны — разве что все смыто дождем. Зато из-под ногтей жертвы извлечено два различных образца ДНК. К сожалению, объясняет он, результатов пока нет, поскольку итальянское законодательство не разрешает брать образцы ДНК у преступников, считая это нарушением их гражданских прав. Единственные образцы, имеющиеся в базе данных итальянских спецслужб, — это те, что получены в результате сбора вещественных доказательств.

— Следовательно, такой базы данных в Италии нет, — добавляет капитан Пома. — Единственное, что мы можем сказать на данный момент, — это то, что ДНК из-под ногтей Дрю не совпадаете образцами, имеющимися в базах данных за пределами Италии. Включая Соединенные Штаты.

— Насколько я понимаю, — вступает Бентон, — вы уже выяснили, что носители ДНК, обнаруженной под ногтями Дрю, являются мужчинами европейского происхождения, другими словами, белыми.

— Да, — подтверждает начальник судмедэкспертизы.

— Доктор Скарпетта, — любезно напоминает капитан Пома, — пожалуйста, продолжайте.

— Пожалуйста, фотографию со вскрытия… номер двадцать шесть. Вид сзади во время внешнего осмотра. Раны крупным планом.

Они на экране. Два темно-красных кратера с рваными краями. Скарпетта поднимает указку, и красная точка обходит массивную рану на месте правой ягодицы, затем спускается ниже, туда, где с задней части правого бедра вырезан большой кусок плоти.

— Нанесены острым режущим инструментом с зазубренным лезвием, которое рассекло мышцы и поверхностно задело кость. Нанесены посмертно, на что указывает отсутствие тканевой реакции на повреждения. Другими словами, раны желтоватого оттенка.

— Посмертное увечье исключает пытку, по крайней мере пытку с применением режущего орудия, — вставляет Бентон.

— Тогда какое вы дадите объяснение? Если не пытка, то что? — обращается к нему капитан Пома. Мужчины смотрят друг на друга, как два зверя, которых сделала врагами сама природа. — Зачем еще наносить человеку такие садистские и, я бы сказал, уродующие ранения? Скажите, доктор Уэсли, у вас ведь немалый опыт, видели ли вы раньше нечто похожее? Может быть, при расследовании других дел? Может быть, в то время, когда были знаменитым криминалистом в ФБР?

— Нет, — коротко отвечает Бентон, для которого любое напоминание о прежней карьере в ФБР равнозначно преднамеренному оскорблению. — Я видел много увечий. Но что-либо подобное — никогда. И прежде всего то, что он сделал с ее глазами.


Глаза он вырезал и пустые глазницы заполнил песком. Потом склеил веки клеем.

Скарпетта продолжает объяснения, и Бентон снова как будто застывает. Все в этом деле пугает его, нервирует и изумляет. Что это за символизм? Нельзя сказать, что ему не встречались случаи с изъятием глаз. Но предлагаемое капитаном Помой представляется притянутым за уши.

— У древних греков был такой боевой вид спорта — панкратион. Может быть, кто-то слышал? — говорит капитан Пома, обращаясь ко всем собравшимся в зале. — В панкратионе для победы над противником допускались любые средства: выдавливали глаза, душили, закалывали. У Дрю вырезали глаза, а раньше ее задушили.

— Так, может быть, есть какая-то связь с панкратионом? — спрашивает через переводчика генерал карабинеров. — Может быть, поэтому убийца удалил ей глаза и задушил?

— Я так не думаю, — говорит Бентон.

— Тогда как вы все это объясняете? — спрашивает генерал. На нем, как и на капитане Поме, шикарная форма, только серебра и нашивок еще больше.

— Полагаю, мотив более внутренний. Более личный.

— Может, насмотрелся новостей, — гадает генерал. — Все эти пытки… Эскадроны смерти в Ираке. Вырывали зубы, выкалывали глаза.

— Могу лишь предположить: то, что сделал убийца, есть проявление его души. Иными словами, я не считаю, что совершенное имеет отношение к чему-то даже отдаленно очевидному. Через эти раны мы можем заглянуть в его внутренний мир.

— Это всего лишь спекуляция, — замечает капитан Пома.

— Это психологическая оценка, основанная на многолетнем опыте расследования насильственных преступлений, — возражает Бентон.

— Речь идет только о вашей интуиции.

— Игнорировать интуицию опасно.

— Пожалуйста, покажите фотографию, сделанную во время внутреннего осмотра, — просит Скарпетта. — Ту, с крупным планом шеи. — Она пробегает глазами по списку. — Номер двадцатый.

На экране возникает трехмерная проекция: тело Дрю на стальном столе, кожа и волосы еще мокрые после помывки.

— Если вы посмотрите сюда, — лазер указывает на шею, — то заметите горизонтальную странгуляционную борозду. — Красное пятнышко пересекает горло.

Продолжить не дает глава римского управления по туризму.

— Глаза он вырезал потом. После смерти. Не тогда, когда она была жива. Это важно.

— Да, — говорит Скарпетта. — В отчетах, которые я успела просмотреть, отмечено, что единственные прижизненные повреждения — это ушибы на лодыжках и внутренние повреждения вследствие удушения. Пожалуйста, фотографию со вскрытой шеей. Номер тридцать восемь.

Она ждет, пока на экране появится новое изображение. На разделочной доске гортань и мягкие ткани с темными пятнами кровоподтеков. Язык.

— Ушибы мягких тканей, мышц и перелом подъязычной кости вследствие удушения ясно указывают, что эти повреждения нанесены, когда жертва еще была жива.

— Глазное петехиальное кровоизлияние?

— Нам неизвестно, имело ли место конъюнктивальное кровоизлияние, так как глаза отсутствуют. Но в отчетах упоминается точечное кровоизлияние на веках и лице.

— Что же он сделал с глазами? Вы сталкивались с чем-то похожим?

— Я видела жертв, у которых были удалены глаза. Но я не слышала об убийце, который бы заполнял глазницы песком и затем склеивал веки. В отчетах называется цианоакриловый клей.

— Суперклей, — вставляет капитан Пома.

— Меня весьма заинтересовал песок. Он, кажется, не из этих мест. Что еще более важно, при исследовании песка под сканирующим электронным микроскопом обнаружены следы того, что может быть продуктом выстрела. Свинец, сурьма и барий.

— Определенно не с местных пляжей, — говорит капитан Пома. — Разве что у нас люди стреляют друг друга, а мы о том и не ведаем.

Смех.

— В песке из Остии присутствует базальт, — продолжает Скарпетта, — и другие компоненты вулканической активности. Полагаю, у всех есть копии отчета о спектральном анализе песка с тела жертвы и песка из Остии.

Шелест страниц. Включаются лампы.

— И тот и другой исследованы методом рамановской спектроскопии с использованием восьмимилливаттного красного лазера. Как видите, у образца из глазниц Дрю и образца из Остии совершенно разные спектральные характеристики. Применяя сканирующий электронный микроскоп, мы можем видеть морфологию песка, а изображение в отраженных электронах показывает те самые частицы, о которых идет речь.

— Пляжи Остии пользуются большой популярностью у туристов, — вступает капитан Пома, — но только не в это время года. Обычно как местные, так и приезжие дожидаются более теплого сезона, который наступает в конце мая или даже в июне. Тогда народу там много, особенно римлян, поскольку дорога занимает минут тридцать — сорок. Но это не для меня, — добавляет он, как будто кто-то интересуется его личным мнением о пляжах курортного пригорода столицы. — Асфальтовый песок на пляже — это что-то ужасное. Ни за что бы не полез в воду.

— Здесь важно, откуда именно взят песок, — говорит Бентон. Время позднее, и собравшиеся заметно устали. — И вообще, почему песок? Выбор песка — данного песка! — имеет для убийцы какое-то значение и может подсказать, где была убита Дрю, или откуда убийца, или где он проводит время.

— Да-да. — В голосе капитана Помы проскальзывает нотка нетерпения. — И глаза, и эти жуткие раны что-то значат для убийцы. Нам удалось утаить эти детали от журналистов. Так что если случится похожее убийство, мы будем знать, что речь идет не о подражателе.

Загрузка...