Реформатор

Глава 27 Необычные преступления

Пока король занимался во дворце своими делами, процессы, запущенные им ранее, развивались. Они уже давно утратили очевидную связь с первоисточником, но это нисколько не мешало их поступательному движению. Ведь достаточно одного толчка в правильном направлении, чтобы снежный ком покатился с горы. И можно быть уверенным – ком никуда не свернет, а будет лишь набирать силу.

Зерент, неприметный человек с повадками тренированного воина, имел несчастье столкнуться с одним из таких процессов. Он совсем недавно прибыл в Парм с очень простой целью: узнать как можно больше о происходящем в Раниге, не гнушаясь никакими средствами. Его начальство, конечно, не так формулировало задачу, но предоставило исполнителю полную свободу действий.

Еще совсем недавно никто из этого самого начальства понятия не имел о существовании захудалого королевства Раниг. Даже сейчас, когда о небольшой стране стало известно, она еще не принималась всерьез. Поэтому был послан не ишиб, и даже не дворянин, а просто «винтик», каких немало, но на которых держится очень многое.

Зерент был опытен. Парм не являлся его первым заданием. До этого времени он находился в Фегриде, где обитало множество подобных ему личностей. Но последние неприятные события в империи заставили их рассредоточиться. Это удалось не всем, но Зерент оказался в числе счастливчиков. Он сумел вырваться.

И вот сейчас приятно проводил время в одном из более-менее приличных пармских трактиров в компании нового знакомого – армейского лейтенанта, которого щедро угощал вином, и не только.

В это же самое время в другом трактире под названием «Золотой меч» состоялся очень любопытный разговор, который оказал решительное влияние на судьбу Зерента. Злачное место «Золотой меч» не могло составить никакой конкуренции тому заведению, в котором находился путешественник, но это ровным счетом ничего не меняло.

В разговоре принимали участие двое: пронырливый Тогер-Бродяга, поставщик разнообразных сведений одному из пармских преступных кланов, и Аунет Ратен, человек в фартуке, трактирщик, а по совместительству – глава этого самого клана.

– Это уже второй, точно говорю: второй. А до этого был сержант, – бормотал Бродяга.

– А с первым что случилось? – флегматично спрашивал Ратен, протирая кружку не совсем чистой тряпкой.

– Ничего. Нажрался в стельку, его и положили в одной из комнат. Солдат все-таки.

– А лейтенант тоже уже нажрался?

– Пока что не совсем. Но этот тип, точно говорю, что-то ему подсыпал в вино. Я видел. Точно. Все видел. А как увидел, сразу же к тебе пошел. Все равно в «Перчатке» меня никто ничем не угощал.

Последняя фраза была сказана явно с намеком, и Аунет воспринял его правильно. Кружка, находящаяся в его руках, тут же начала наполняться пенистым пивом из бочки, а после этого благополучно перекочевала к алчущему Бродяге.

– И говорил он с ними странно. То об одном, то о другом, – продолжил свой рассказ проныра, одним махом осушив половину кружки. – Перескакивает. Так обычно не говорят. Точно говорю: не говорят.

– Пендерт! – крикнул Аунет одному из своих помощников. – Замени меня. А Бродяге налей еще пива, когда допьет это.

Ратен не оглядываясь открыл дверь во внутренние помещения и пошел туда. Он нисколько не сомневался, что помощник сделает все как надо. Проверки не требовалось. Глава клана отлично умел поддерживать дисциплину среди своих подчиненных.

Через несколько минут Аунет в окружении нескольких человек покинул трактир. Он оделся более-менее прилично, сменив фартук и засаленную рубаху на новую сорочку и кожаную куртку. Теперь, пожалуй, только характерный внешний вид его спутников и их странные котомки выдавали тот факт, что Ратен – не просто мелкий купец или степенный ремесленник, а кто-то другой.

Путь Аунета лежал в «Перчатку». Это заведение располагалось не очень далеко от «Золотого меча», поэтому, пройдя несколько кварталов, Ратен оказался на месте. Он не стал сразу же заходить в дверь, рядом с которой стоял вышибала, с опаской косящийся на новых посетителей. Напротив, Аунет перешел на другую сторону улицы и принялся чего-то ждать.

Прошло немного времени – и на улице показался человек в сером халате. Ишиб. Он, не обращая внимания на странную компанию, скользнул внутрь «Перчатки», пробыл там буквально пару минут и вышел. На выходе, поймав взгляд Аунета, ишиб едва заметно покачал головой, после чего устремился в ту же сторону, откуда прибыл.

Только после этого Ратен проследовал в дверь трактира, но в одиночестве. Его люди направились на поиски черного хода.

Войдя внутрь, Аунет быстрым взглядом осмотрел зал и, мгновенно обнаружив интересующую его парочку, направился к свободному столику поблизости. Усевшись там и громко потребовав вина, он некоторое время прислушивался к разговору и незаметно приглядывался к человеку, который составлял компанию лейтенанту. Профессиональные навыки позволили ему установить, что у собутыльника офицера имеется отнюдь не один кошель. Другие напоказ не выставлены, но характерные округлые очертания, появляющиеся при резких движениях, наводили на определенные мысли. Однако деньги сейчас не очень-то интересовали Аунета. В других условиях он мог бы распорядиться, чтобы с незнакомцем поработали умелые воришки, но сейчас трактирщик просто слушал беседу и внутренне расплывался в сладкой улыбке. Уже через пару минут он перестал видеть в объекте человека. Перед мысленным взором Аунета предстал мешок, перевязанный праздничной ленточкой с надписью «Благодарность короля» или даже «Большая благодарность короля». Трактирщик был образован и гордился этим.

– О… стрелков боялись даже ишибы… – заплетающимся языком вещал лейтенант. – Но недавно… я видел… что я видел?.. а… вспомнил… пушку! Вот уж страшная вещь! Страшная!

– А что такое пушка? – вкрадчиво интересовался его собеседник.

– Н-не знаю… но страшная вещь! Страшная! С ней… мы… возьмем… любой город… любой…

– А принцесса? Ты про принцессу рассказывал.

– О, принцесса! О! О… красавица! Король ее любит!

– А она его?

– Тоже… конечно, тоже… теперь у нас два королевства вместо одного…

– А пушка что такое?

– Страшная вещь! Взрывает ти! На… расстоянии.

Дальше трактирщик слушать не стал. Он понял три вещи: лейтенант не просто пьян, а чем-то еще и одурманен, в то время как его собеседник трезв, вообще ничего не ест и не пьет, к тому же ведет разговор очень интересным образом. Бродяга был полностью прав в этом. Заметил Аунет и то, что незнакомец – явно воин. Его жесты и скупые резкие движения бросались в глаза, но нисколько не пугали трактирщика. Потому что если бы Аунет Ратен был писателем, то смог бы запросто написать руководство по теме «Способы победы над хорошо тренированным воином, изложенные отъявленным мерзавцем, да и вообще человеком без всякого понятия о воинской чести и доблести, который на этих самых способах собаку съел». Но литературного дара у него не было, поэтому он держал свои изыскания при себе.

– Воды! – закричал трактирщик. – Принесите мне воды, чтобы запивать это мерзкое пойло, именуемое здесь вином!

К нему со стороны стойки тут же метнулся человек с кувшином в руках. Одновременно с этим еще трое, выйдя из кухонных помещений, схватили ближайший к ним стол со стульями и зачем-то начали перетаскивать его в дальний угол трактирного зала.

Дальше ситуация развивалась стремительно. Человек с кувшином, спеша к крикливому посетителю, словно невзначай опустил этот самый кувшин на голову собутыльника лейтенанта. Причем остальные посетители этого не видели, а звука удара не слышали, потому что на сцену вышли гремящие стол со стульями, как раз в этот момент проносимые мимо. Быстро поставив стол и стулья на новое место, работники трактира устремились к парочке и, подхватив под мышки обмякшего незнакомца и несущего какую-то чушь лейтенанта, начали двигаться в сторону подсобных помещений, бормоча что-то вроде «Это же надо было так напиться» и «Ничего, проспятся».

Аунет, проводя их взглядом, бросил на стол несколько медных монет и, поднявшись, направился к выходу. Он-то отлично видел, как был нанесен удар, но при этом нисколько не переживал за жизнь человека, внезапно ставшего ему столь нужным. Потому что точно знал, что удар не смертелен. Его знание имело под собой глубокие корни. Дело в том, что трактирщик был, пожалуй, одним из первых в мире Горр, кто ввел в свою работу принцип строгой стандартизации. Если другие преступники использовали дубины или, например, гирьки для оглушения своих жертв, то Аунет предпочитал применять кувшины. Эти кувшины были сделаны одним и тем же гончаром одним и тем же способом и практически не отличались друг от друга. Ратен провел ряд исследований и установил, какая именно толщина стенок требуется для оглушения без смертельного исхода. Кувшин, конечно, разбивался, что служило гарантией успеха: разбившаяся посуда не могла проломить черепа.

Теперь же Аунет направлялся к себе в трактир, нисколько не сомневаясь в том, что его люди сделают все как надо: свяжут жертву и перенесут в безопасное место. А потом уже он, Ратен, даст весточку королевским ишибам о том, как верный слуга его величества с риском для жизни выполняет свой долг.

– Поздравляю, твое величество, – приговаривал Комен, стоя рядом с королем в большой комнате, временно исполняющей функцию тронного зала. – Но как твоему величеству удалось добыть этого шпиона? Подумать только – первый шпион из Уларата.

– Эх, генерал, места надо знать, – тоном заправского рыбака произнес Михаил. – Кстати, готов ли список?

– Да, твое величество. – Комен, слегка раздосадованный тем, что король сумел сам без его помощи добыть такую важную личность, извлек из рукава камзола свиток и протянул его собеседнику. – Здесь все, что этот человек знал о шпионах в Фегриде.

– Отлично! Возможно, информация устарела и не представляет никакой ценности для императора, но мне кажется, что Мукант оценит этот жест доброй воли.

– Согласен, твое величество. Шпион – мелочь, но важен сам факт.

Разговор прервал дворецкий Пеннер, который, войдя в двери, расположенные в самой дальней от короля стене, громко объявил:

– Посол Фегрида уру Гирун Пелан!

Двери в очередной раз распахнулись, и величавая фигура посла показалась в них.

Гирун Пелан был очень материально заинтересован в мире между Ранигом, а теперь уже Круантом, и Фегридом. Конечно, он никогда не говорил прямо о своем интересе, но это не мешало ему совершать правильные поступки. Михаил подозревал, что именно Пелана следует благодарить за то, что император согласился пойти на переговоры перед возможным началом боевых действий.

– Твое величество, – поклонился Гирун, подойдя к трону.

– Приветствую, господин посол, – дружелюбно произнес король. – Что слышно о будущей встрече?

– Я рад, что твое величество согласился провести ее в столице Фегрида. Срок остается прежним: десять дней, начиная с сегодняшнего.

Михаил не знал, что слегка огорчил императора своим согласием на встречу в Иендерте. Тому очень хотелось провести ее где-нибудь в другом месте, пусть даже в Раниге. Собственная столица настолько надоела Муканту, что он был готов на любое изменение обстановки. К сожалению, фегридский двор был очень консервативен. И даже если бы король Ранига настоял на встрече в другом месте, то не факт, что советники императора поддержали бы своего господина. Скорее наоборот. Могущественному Муканту пришлось бы бороться с системой, выстроенной поколениями его предков и им самим. Но без желания Нермана провести встречу в Раниге шансов победить систему не было.

– Хорошо, господин посол. Послезавтра мы выезжаем.

К отъезду почти все было готово, по крайней мере, Михаил так думал. Он постарался учесть разные мелочи, включая и возможные исходы переговоров. Конечно, король верил императору, но все равно предпочитал подстраховаться.

– Вот еще что, господин посол… Как тебе известно, уларатские шпионы кишмя кишат в Парме. От них буквально не протолкнуться.

Гирун слегка поклонился. После истории с похищением Свитка и разрушением дворца он уже составил мнение о деятельности Уларата в Раниге. Да и вообще думал весьма отрицательно о наглости уларатских коллег, которые (подумать только!) осмелились напасть на кормилицу императора! Пелан был и сам неразборчив в средствах, но все-таки нужно иметь хотя бы зачатки чести и совести!

– Господин главный полицейский борется с ними как может, – продолжал король. – Но они хитрые бестии! Не всегда удается их схватить. К счастью, совсем недавно к нам в руки попал один. Он интересен тем, что до этого долгое время работал в Фегриде. Господин Комен пообщался с ним – и вот, результатом явился этот свиток.

Гирун Пелан бережно принял свиток из рук короля. Быстро развернув его, он бросил взгляд на содержание.

– Твое величество, здесь то, о чем я думаю?

– Да, господин посол. Возможно, часть сведений устарела, но что-то наверняка пригодится. Я очень рад оказать посильную помощь его величеству Муканту.

– Благодарю, твое величество. Я немедленно пошлю гонца в столицу.

Посол ушел довольный и собой, и королем Ранига. Если бы он только знал, что в последнем комментарии к одному любопытному свитку уже была поставлена точка, то немедленно забыл бы и о собственных деньгах, и обо всем на свете, а понесся бы докладывать императору о том, что какое-то захудалое королевство владеет самыми большими тайнами Фегрида. Но Гирун ничего не знал.

Между тем Рангел Мерт, вор на службе его величества, закончил описание методики, используемой в ходе обучения имис. Кретент и, конечно, Ксарр помогали ему. Благодаря им свиток был снабжен многочисленными комментариями и рекомендациями, превратившись в обширное руководство по этому вопросу.

Михаил не стал терять времени. Он приказал и Рангелу, и Кретенту обзавестись учениками. Двумя на каждого. И штудировать искусство имис. Даже сам король решил выкроить час-два в день для регулярных занятий. Не только потому, что ему понравился принцип этого боевого искусства, но и потому, что счел его полезным для выживания. Насчет того, что навык имис будет заметен в абе ишибов, Михаил тоже не беспокоился. Пусть маскируют аб с помощью амулета Террота. Конечно, король отдавал себе отчет, что для овладения всеми приемами на высшем уровне требуются годы тренировок, но пока что его устраивал и самый непритязательный уровень.

Но больше всего короля интересовала возможность управлять ти без аба. Он неоднократно расспрашивал Ксарра о том, что тот знал. Получалось, что если кто-то видит ти, то потенциально, при правильном подходе, способен ее контролировать. Михаил предполагал, что только имис могли додуматься до такого. Их умение перекликалось с революционной методикой, о которой рассказал казначей.

Аб служит для того, чтобы работать с ти. Это его единственная функция. Но тело человека тоже обладает ти, которое в принципе может быть изменяемо без помощи аба. А эти изменения теоретически могут привести к воздействию на ти близлежащих объектов. Михаил представлял себе этот процесс как физическую деятельность человека, лишенного рук. Тот ведь может что-то делать с помощью пальцев ног, коленей, носа или, скажем, лба. Поэтому видящие ти тоже должны быть способны влиять на объекты. Конечно, не на удаленные, но сила имис как раз в том, чтобы поражать все, до чего дотянется меч или кинжал.

Королю очень нравился подобный подход. Он не только мог приобщить к числу «нормальных» ишибов тех, кто просто видит ти, но и увеличить собственное могущество. Пусть его аб не справляется с избытками энергии, тут «выше головы не прыгнешь», но если удастся задействовать ти собственного тела, то защита и атака на небольшие расстояния приобретут совсем другой вид. Он превратится в «танк, размахивающий палицей». Если все получится, то очень не повезет тем противникам, которые подойдут к нему близко. Тогда он сможет выдержать одновременный удар нескольких великих ишибов и станет сам по себе маленькой армией.

Ишиб Имурен дежурил около северных ворот Парма. Он занимал этот пост уже долгое время. Когда принц Нерман вошел в столицу Ранига, то произвел ряд назначений. Имурену, бывшему деревенскому ишибу, выпала участь нести дежурство у ворот, и там он и остался… Многие его знакомые, которые начинали вместе с ним свою карьеру, давно опередили своего приятеля по служебной лестнице. Они стали приближенными к Верховному ишибу, вошли в личную охрану короля, а несколько даже сумели стать преподавателями Академии. Но Имурена это все нисколько не огорчало. Он отлично знал, что другие его знакомые, которым пророчили такую же блистательную карьеру, полегли на поле боя. А он, практичнейший из ишибов, остался в живых и спокойно сидит себе около ворот, следя за порядком. Работа непыльная, можно запросто подремать в тенечке.

Но на этот раз полусонное состояние ишиба было прервано фразой:

– Смотри, опять этот торговец! Тот, который вчера бумагу вез.

Ишиб, с усилием сбрасывая сонливость, обернулся к стоящему рядом офицеру, лейтенанту Гратту. Тот показывал на телегу с запряженной лошадью, которую тянул за узду тип с мясистым лицом и маленькими хитрыми глазками. Впрочем, тип был одет очень хорошо, и это резко контрастировало с отсутствием слуг.

– Приветствую, господа. – Торговец приблизился к дежурным.

– Приветствую, – отозвался лейтенант, щурясь на солнце. – Что-то ты зачастил, уважаемый. Вчера только выехал из города, а теперь опять выезжаешь. И когда только успел вернуться?

– Так утром и вернулся, господин офицер, – словоохотливо объяснил тот. – Торговые дела – они такие. Нужно быстро оборачиваться.

– И куда же ты сумел за это время доехать? – вмешался Имурен. – С такой повозкой да еще без амулетов далеко не доберешься.

– Сдал товар напарнику в одной из деревень – и вернулся, – просто ответил торговец. – Чего тут такого?

– Да ничего… – произнес ишиб.

В это время дня поток посетителей был невелик. С раннего утра в город входили в основном крестьяне и, как правило, до полудня выходили. Днем изредка проезжали дворяне со свитой и торговцы с большим грузом. Еще реже – королевские гонцы или солдаты. Обязанности ишиба заключались в осмотре содержимого телег. Если количество груза было велико, то один из солдат составлял опись со слов владельца, которую затем передавали людям казначея. Имурен лишь следил, чтобы товар соответствовал заявленному. Иногда доходило до смешного: например, недавно один из торговцев объявил, что везет кислое винцо, в то время как в его повозках было дорогущее вино. Но разве ишиба проведешь? Были и печальные случаи: однажды Имурен обнаружил в одной из телег угольщика труп. Владелец пытался бежать, но не тут-то было. Разве от ишиба убежишь?

Но к этому торговцу, который без слуг в одиночестве вез товар туда и обратно, Имурен не испытывал явных подозрений. Груз был невелик, но что-то все-таки грызло и ишиба, и лейтенанта. Это чувство возникло еще вчера, но усилилось сегодня, когда они увидели торговца во второй раз.

– А что везешь? – спросил Гратт. – То же, что и вчера?

– Да, господин лейтенант. Бумагу.

– Имурен, взгляни, точно бумагу?

– Да, Гратт. – Ишибу было достаточно быстрого «взгляда». – Он не врет.

– Ну что же… проезжай.

Имурен смотрел, как торговец вновь берет лошадь за узду и готовится продолжить свой путь. В этом было что-то странное. Обычно бумагу ввозили в Парм. Столица Ранига не занималась производством этого товара. Бумагу в основном поставляли из Фегрида. Конечно, возможно, что кто-то привез ее сюда, чтобы потом развозить по более мелким городам, но почему тогда этот торговец ходит с такими маленькими партиями уже второй день?

Между тем телега медленно двинулась по направлению к воротам. Ишиб следил, как мимо него прошел купец, потом лошадь, а потом и груз… Имурен хотел уже вернуться на свое место – удобное деревянное кресло в тени – и даже поправил халат, чтобы садиться было сподручнее, как вдруг его рука натолкнулась на кошель. В кошеле что-то захрустело. Там было нечто, что раздражало ишиба и всех его знакомых, – ассигнации. Новые деньги, который сейчас вводились повсеместно вместо серебряных монет. С новинкой еще как-то можно было смириться, если бы не ряд недостатков. Во-первых, ассигнации не влезали в кошель, приходилось их складывать вчетверо и заталкивать туда. Впрочем, в продаже уже появились кошели другого вида, специально для них – плоские. Поговаривали, что их предложил то ли казначей, то ли сам король. Но не в этом суть. Вторым недостатком была невозможность обменять эти ассигнации на настоящее серебро в специальных будках, открытых в нескольких местах Парма. На медь – да, сколько угодно. Даешь ассигнацию, а тебе взамен – жменю меди. Очень неудобно. И на золото тоже можно, только нужно накопить достаточное количество ассигнаций. Имурен подозревал, что серебро скоро вообще исчезнет из обихода.

И вот, мысленно проклиная хрустящее нововведение, ишиб наблюдал за тем, как телега торговца подъезжает к воротам. Мысли Имурена текли неторопливо. Купец не ввозит бумагу в Парм, а вывозит ее. Второй день подряд. Словно эта маленькая партия была только что сделана. Но в столице Ранига бумагу не делают. За исключением…

– А ну стой! – взревел ишиб, подпрыгивая на месте. – Лейтенант, держи его!

Гратт, еще не успевший понять, что происходит, мгновенно выполнил приказ. Он подскочил к торговцу и схватил его за руку. С другой стороны подбежал солдат и последовал примеру своего командира.

– Так-так, – протянул Имурен, потирая руки. – Бумага, значит. То-то я смотрю, эта бумага мне что-то напоминает. У твоей шайки наверняка и рисовальщики есть. Хотел сбыть фальшивые деньги в других городах, пока все только начинается и никто ничего еще не знает? Хитро! И ведь добыл же эту бумагу где-то! А ну-ка, лейтенант, сообщи людям генерала Комена. Пусть скорей идут сюда.

Гратт, сообразивший, что его смена только что предотвратила грандиозное преступление, приказал солдатам отвести телегу и ее владельца в сторону и метнулся в сторожку. С недавнего времени ему, впрочем, как и всем остальным офицерам у ворот, не нужно было никого посылать за полицией. Теперь он мог связываться напрямую с дежурным офицером, сидящим во дворце. Эта связь представляла собой очень странную вещь: общаться приходилось посредством треска, который создавался в определенной последовательности. Гратт получил приказ выучить значение всех сочетаний трескучих звуков наизусть. Они соответствовали буквам. Из сторожки вверх вдоль крепостной стены и даже выше ее тянулась длинная металлическая проволока. Зачем она нужна, лейтенант не знал, но точно такая же украшала одну из башен дворца. Как раз ту, в которой раньше сидели ишибы, держащие шары в воздухе. Ишибы были отпущены после смерти Миэльса, а башня, похоже, вновь пригодилась.