Реликт

ПОГРАНЗАСТАВА

Прежде чем сменить дежурного на посту в коконе обсерватории, он всегда заходил в зал визинга, чтобы почувствовать космос напрямую, не через системы датчиков и сигнализирующих устройств. Погранзастава была установлена в этом глухом уголке метагалактического домена более тысячи лет назад, когда человечество расселялось по звездам бурными темпами и верило в свое божественное предназначение, в судьбоносность цивилизации и вседозволенность отдельных ее представителей. Потом пришел Звездный Конструктор и показал людям их место в Мироздании, иные возможности, способы обработки информации, цели бытия и логику, недоступную гордому и заносчивому виду хомо сапиенс. Он захватил сотни людей во время долгой спячки, превратив их в своих верных рабов, съел половину Марса, породы которого использовал для роста плоти в период созревания, ушел, через сто с лишним лет вернулся обратно, как возвращается домой блудный сын после долгих скитаний по миру, нечаянно «почистил» Солнечную систему, едва не уничтожив ее во время визита, и снова ушел, теперь уже на полсотни лет. А потом началась странная и страшная Война Законов – отголосок великой Игры Универсума с самим собой, и Конструктор, ставший к тому времени одним из Игроков-Метавселенных, вернулся к Солнцу, на этот раз по просьбе землян.

Война шла вовсю, на всех уровнях, от социума до физических принципов бытия, ходы Игроков воспринимались человечеством как вторжение Фундаментального Агрессора, попытка уничтожения цивилизации, и незнание законов Игры сделало людей заложниками своих собственных внутренних законов восприятия реальности. Они начали сопротивляться, чтобы выжить, хотя силы были, конечно, далеко не равны. Просачивание во Вселенную – метагалактический домен, представлявший собой одну «клетку» организма Универсума, – чужих Законов, в физическом плане имевших вид не уничтожимых никакими способами «колючек», названных нагуалями, приняло необратимый характер.

Катастрофа произошла не внезапно, ее ждали. Солнечная система зарастала «колючками чертополоха» иной реальности в течение многих месяцев, пока они не превратились в непроходимые заросли, а когда размеры нагуалей, этого Абсолютного Ничто, или, как говаривали ученые, «квантово-тоннельных ушей вакуума иной топологической структуры, торчащих в вакууме родного домена», достигли размеров космических объектов, «впаянных» в пространство, планеты Системы начали разбиваться о них одна за другой.

Сначала погиб Юпитер, самая большая планета Солнечной системы, так и не достигшая стадии звезды. За ее кончиной наблюдали миллионы людей на всех обитаемых телах Системы, в поселениях человечества у других звезд, где картина сотрясения Мироздания была не менее страшной, с армады космофлота и разного рода космостанций. Юпитер, шествуя по орбите вокруг Солнца, наткнулся на гигантский сросток нагуалей и стал разваливаться на три части, как обыкновенный ком снега, всего за три часа превратившись в метано-водородные, с вкраплениями воды и твердых частиц размером от метра до тысячи километров, струи-языки, окутанные постепенно замерзающей атмосферой. Клокотание раздираемого гиганта, сопровождавшееся колоссальной силы взрывами, световым и тепловым излучением, длилось еще долго, однако планетой Юпитер быть перестал.

Та же участь постигла его собратьев по внешнему поясу: Сатурн, Нептун, Уран, Плутон (его спутника Харона к тому времени уже не существовало). Внутренние планеты Марс, Венера и Меркурий пострадали сравнительно меньше, а вскоре подошла очередь Земли, и без того полуразрушенной столкновениями с нагуалями, пронизывающими, простреливающими ее насквозь.

Колыбели человечества в какой-то мере «повезло»: ее попытались затормозить, и нагуаль не разодрал Землю, не раздробил на части, как большинство планет Системы, а всего лишь сплющил в лепешку с бахромчатыми краями. Земля наткнулась буквально на стену нагуалей и превратилась в подобие библейской полусферы, разве что покоящейся не на трех слонах, китах и черепахах, а на невидимом, сверхтвердом, колючем основании чужой реальности. Людей к тому времени на ней оставалось еще много, далеко не все земляне успели переселиться к новому светилу, желтой звезде такого же класса, что и Солнце, в рассеянном звездном скоплении Гиады, расположенном в созвездии Тельца. Планету для переселения готовили спешно, и при массовой эвакуации огромного количества землян произошло немало катастроф и несчастных случаев, унесших миллионы жизней. Однако теперь у людей была другая родина, которой не грозила участь Земли, и жизнь продолжалась, хотя и по новым законам и в соответствии с новыми биологическими ритмами.

Родное Солнце человечества уцелело, хотя все его ритмы и колебания, естественно, нарушились, а в излучении появились ранее отсутствующие спектральные линии.

Звезды продолжали светить, хотя многие из них разбились о нагуали и погасли, но они были так далеки от Земли, что свет их еще летел через пространство Галактики, и небо над успокоившейся, переставшей вращаться и двигаться вокруг Солнца линзой Земли темнело постепенно, по мере того, как умирали лучи звезд. Правда, переселившееся человечество видеть этого не могло. Связь с бывшей родиной после разрушения системы метро – мгновенного транспорта – практически прервалась. Во всяком случае, для большинства людей. На многие сотни лет уцелевшие земляне остались предоставленными сами себе.

Наступил мир. Фундаментальный Агрессор (ФАГ), то есть один из Игроков, сумевший изменить физические законы существования метагалактического домена, в котором жили люди, покинул его. Этим игроком оказался Конструктор, питавший к роду хомо сапиенс нечто вроде сыновней признательности. Он сделал свой ход, закончивший войну, нагуали постепенно прекратили расти, увеличиваться в объеме, пространство-время перестало «шататься» под натиском чужих Законов, космос успокоился, но через некоторое время люди, уцелевшие после катастрофы на Земле-2, или Гее, обнаружили Стенки, ограничивающие часть Метагалактики, которая была повреждена вторжением ФАГа. Стенки образовали нечто вроде колоссального аквариума, внутри которого оказалась и Галактика с системой Сола, как назвали звезду, заменившую Солнце. Пробиться сквозь них наружу, в глубины домена, людям не удалось. А вскоре они перестали обращать на Стенки внимание, занятые проблемой выживания цивилизации. Лишь погранзаставы, автономные, почти не нуждающиеся в снабжении станции, созданные погранслужбой человечества еще во времена войны с ФАГом, продолжали нести свою службу, наблюдать за изменившимся космосом и границами «аквариума», получившего название Космориум. Но обитатели погранзастав делали это неохотно, зачастую не выполняя возложенные на них обязанности, просто используя удобные, достаточно комфортабельные станции в качестве обыкновенного жилья.

Такой самостоятельной технической системой была и погранзастава «Сокол», на которой проживала семья пограничников: четверо мужчин и три женщины. Их вахта началась всего полгода назад, и наблюдать за Вселенной им еще не наскучило…

Иштван Кара очнулся.

Он стоял посреди зала визинга погранзаставы, представлявшего собой небольшой прозрачный купол с черным полом, и как завороженный смотрел на две яркие звезды в зените, похожие на чьи-то внимательные глаза. Погранзастава «Сокол» располагалась не в соседней с Солом звездной системе и даже не в соседней Галактике, свет отсюда добирался бы до Геи полтора миллиарда лет, поэтому ни о каком знакомом рисунке созвездий речь не шла. Станцию строили на спутнике небольшой желтой звезды, безводном и безатмосферном, хотя он и имел запасы льда и замерзших газов; сила тяжести на этой малой планетке составляла лишь десятую долю земной, что не доставляло неприятных ощущений обитателям станции, внутри которой поддерживалась нормальная сила тяжести.

Звезда в настоящий момент скрывалась под полом визинга, и это позволяло видеть другие звезды, количество которых уменьшалось с каждым часом, и Стенку Космориума, разделявшую видимый космос на две части. Но если у человека от слова «стена» возникала определенная ассоциация, вызывающая в памяти образ кирпичной, каменной или деревянной стены, то Стенка Космориума больше походила на земное северное сияние, на бесконечную волокнистую вуаль, сотканную из багрово светящихся паутинок и жилок, и казалась ненадежной, хрупкой, пушистой, полупрозрачной, легко преодолимой. На самом же деле пробить ее, проникнуть сквозь Стенку в глубины домена не смог ни один земной корабль, в том числе и звездолеты «струнных» видов. Их просто выворачивало обратно, словно Стенка действительно была односторонней поверхностью, как предположили ученые еще сотни лет назад. Не реагировала она и на энергетическое воздействие и локальное изменение топологии вакуума, не говоря уже об оружии попроще, созданном на основе применения пучков частиц высоких энергий и силовых полей. Стенки Космориума оказались «абсолютным препятствием», что ясно указывало на их предназначение: закапсулировать поврежденную нагуалями часть метагалактического домена и «не пущать заразу чужих Законов» за ее пределы, где экспансия иной реальности не приобрела еще «масштабов летального исхода».

Теперь люди знали, что часть ограниченной Конструктором Вселенной была велика, но все же конечна, и это давало некую надежду на «исцеление» ее поврежденного органа, на нейтрализацию «колючек» и в конечном итоге на очищение пространства от нагуалей. Однако шли годы, десятки лет, столетия, а проблема уничтожения нагуалей не решалась. Человечество не росло в интеллектуальном отношении, едва не растеряло доставшиеся по наследству научные и культурные достижения, но тем не менее уцелело, понемногу пришло в себя и к десятому веку после катастрофы достигло уровня двадцать третьего века новой эры, хотя по календарю шел уже три тысячи триста тридцать девятый год от рождения Христова.

Численность человечества к этому моменту достигла четырех миллиардов, большинство из которых расположилось на Гее, превратив планету в гигантский технологический муравейник, а остальные освоили две небольшие планеты, вращающиеся вокруг Сола, связав их системой метро. К счастью, люди не разучились строить сооружения, способные без их вмешательства поддерживать жизнедеятельность сотни и тысячи лет.

Сумерки цивилизации понемногу отступали. Появились новые гениальные исследователи, творцы, создатели технологий и произведений искусства, человечество стало подумывать об экспансивном завоевании космоса, заросшего нагуалями, но все же пригодного к использованию и заселению. Вот только репродуцировать людей с паранормальными способностями оно почти перестало. Паранормы, или интраморфы, как их называли, рождались все реже и реже. Возможно, поэтому решение проблемы очистки космоса от «мха» нагуалей было все так же далеко. Космориум продолжал медленно умирать. Звезды, натыкаясь на сверхпрочные нити нагуалей, взрывались, гасли, отвердевали, планеты постепенно теряли тепло, остывали, разрушались, превращались в мертвые каменно-металлические обломки, в скопления камней и льда, в пылевые сгустки и пояса.

Среди тех, кто пытался спасти цивилизацию во время войны с ФАГом, а потом поднять ее до былых высот, были не только работники спецслужб человечества, защитники, безопасники, спасатели, пограничники, но и ученые, предложившие свои методы выживания и развития уцелевшего вида хомо сапиенс. Часть из них отстаивала концепцию неоплатонической космогонии: Мироздание поддерживается в относительной устойчивости только благодаря усилиям очередного Творца. Рано или поздно Творец ослабевает, в «щели» Мироздания проникает Хаос, и наступает пора перемен, конец Эона, конец космического цикла. В домене, давшем жизнь человеческой расе, конец этого цикла ознаменован был появлением нагуалей. Стенки, охватившие гигантский кусок домена с «колючками» нагуалей, означали ожидание. По идее ученого, предложившего эту концепцию, в космос, заросший чужими Законами, должен был прийти новый демиург, чтобы приспособить его для своих целей. Останется ли в этом измененном космосе место для человечества, ученый не знал. Этим ученым был Иштван Кара, согласившийся войти в семью пограничников и поработать вдали от центра земной цивилизации, на заставе «Сокол», расположенной всего в тридцати днях полета со световой скоростью от одной из Стенок Космориума.

Это была именно семья, а не коллектив единомышленников и сотрудников, работающих над одной проблемой. Со времени катастрофы земное человечество (не считая интраморфов), чтобы выжить, сохранить себя как вид, перепробовало множество способов социальной организации, и одной из оптимальных ячеек нового общества считалась семья из семи человек: четверо мужчин – три женщины или четверо женщин – трое мужчин. Получалась группа из «семи Я» – семья, дружная и достаточно прочная, смена партнеров в которой чередовалась с периодическим воздержанием, стимулирующим творческие процессы. Иштван Кара до этого уже жил семейной жизнью, но в семье из четырех партнеров, и не особенно огорчился, когда его вежливо попросили подыскать другой семейный очаг: он слишком много времени отдавал своим теоретическим исследованиям. В семье из семи человек его отношение к «супружеским» обязанностям оказалось достаточно приемлемым, и он остался на погранзаставе, почти счастливый от того, что может большую часть времени отдавать работе, научному поиску и наблюдениям за космосом.

Конечно, на Земле существовали семьи не только из семи или восьми членов, но и меньшие по количеству, в том числе – всего из двух партнеров. Но такие семьи были редкими и воспринимались остальным человечеством с неодобрением, хотя времена стадного выживания прошли, можно было уже не следить за сохранением численности человеческой популяции любой ценой. Но самым интересным фактом при этом оказался отказ цивилизации от гаремноплеменного образа жизни, казалось бы, гарантирующего быстрый рост населения и защиту от сурового натиска хаоса. Регионы Геи, где люди попытались жить «по рекомендациям Аллаха», быстрее других приходили в упадок, природа всего за две сотни лет едва не сбросила эти этносы в фауну, убедившись в тупиковости создаваемых культур. Дальше всех в развитии вырвались вперед регионы, лидеры которых исповедовали принцип эгрегорного мышления, собирая под свое крыло не просто переселившиеся группы, кланы и касты, но колонии единомышленников и единоверцев, сознание которых можно было перевести на уровень монады, то есть объединить всех в единое поле разума для решения той или иной задачи, и самой оптимальной ячейкой такого монадно-эгрегорного общества оказалась семья из семи человек.

Иштван Кара был уроженцем одной из малых колоний, предками обитателей которой были венгры, образование же он получил в Первом Геянском университете, созданном на базе двух земных университетов старого времени – Гарвардского и Московского. Второй Геянский университет был «синтезирован» из Кембриджского и Сорбоннского университетов, с трудом переживших межзвездную эвакуацию.

Закончив обучение, Иштван остался в метрополии, то есть в столице, Центральном Номе Геи, и вскоре вышел в лидеры психофизических исследований, поставив целью решить задачу нейтрализации нагуалей. К тридцати годам ему удалось разработать кое-какие частные проблемы, сопутствующие проблеме Великого Ничто, теперь же вдали от больших коллективов он надеялся окончательно сбросить с «колючек» чужих Законов покрывало тайны.

Погранзастава «Сокол» обладала отличным компьютерным комплексом типа «Умник». Наличие недалеко от станции предмета исследований – нагуаль торчал из каменистой расщелины буквально в сотне метров от пирамиды заставы, – комфортная обстановка, внимательные партнеры – все это как нельзя лучше подходило для решения поставленной задачи. Иштван верил, что его имя скоро станет известно всему миру.

Что-то изменилось под куполом визинга.

Иштван не сразу вышел из состояния грез, вгляделся в алую вуаль Стенки Космориума и только спустя какое-то время понял, что вуаль на мгновение усилила свечение.

– Миша, – позвал он первого мужа семьи, дежурившего в обсерватории, – мне показалось, что Стенка мигнула…

– Тебе не показалось, – перебил его Миклий Терлич, – изменились граничные параметры всей контролируемой нами зоны.

– Но до Стенки тридцать светодней, я не мог…

– Ты личинка интраморфа в стадии роста и чувствуешь торсионные всплески. Стенка приблизилась к станции на световую минуту. Давай ко мне, пообщаемся с «Умником» вместе.

Иштван бросил последний взгляд на вуаль Стенки, встал на квадрат лифта, и автоматика станции за минуту доставила его к обсерватории, занимавшей один из углов пирамидального тела заставы и представлявшей собой единый квазиживой организм, в который входила самая совершенная аппаратура СКП – службы контроля за пространством, какую когда-либо создавали люди. Правда, создавалась эта аппаратура около тысячи лет назад, когда человечество еще было в состоянии тратить гигантские средства на разработку сложных технических систем. Но предки свое дело знали, и техника исправно служила их потомкам по сей день.

В состав систем обсерватории входили волновые телескопы, способные разглядеть зажженную свечу на расстоянии в сто парсеков, датчики частиц и полей, локаторы, нейтринные сканеры, фотоумножители, синтезаторы изображения, звукоуловители (вакуум, как оказалось, отнюдь не синоним слова пустота и способен проводить и реагировать на звуки) и структурные лингвистические преобразователи, поэтому она могла поймать и выделить из естественных шумов космоса любой полезный сигнал, но главной ее задачей была задача слежения за Стенкой Космориума и анализ граничных процессов отгороженной Конструктором части Метагалактики. Однако соблюдалось это правило далеко не всеми погранзаставами. Многие из них давно прекратили контакты с родиной, перешли на самообслуживание, многие использовались не по назначению, некоторые стали базами отделившихся от общества анархистских колоний и сект, прибежищем самых настоящих бандитов и отщепенцев, а те, что еще оставались нервными окончаниями некогда могучей человеческой цивилизации, функционировали через пень-колоду.

К заставе, однако, где поселилась семья Иштвана, это не относилось в полной мере, но из семи человек персонала станции лишь двое были пограничниками: молодой, энергичный, сильный Тэд Джордан, олицетворявший силы охраны заставы, и Миклий Терлич, старший из мужчин семьи. Они стали погранслужащими по наследству. Правда, пограничная служба землян за тысячу лет после Катастрофы тоже претерпела изменения и уже не претендовала на роль первой защитной линии цивилизации. Теперь это была просто служба контроля за космосом, заросшим «лесом» нагуалей, а не гибкая оперативная система, как раньше, мгновенно реагирующая на внезапное появление внешней опасности. Поговаривали о возрождении пограничной службы в полном объеме, однако слухи пока оставались слухами.

Лифт высадил Иштвана перед входом в обсерваторию, диафрагма люка разошлась лепестками, открывая двухметровый овал входа, и он вбежал в операционный зал с тремя коконкреслами, в одном из которых торчала голова Миклия Терлича.

– Стенка приближается, – сообщил он, не глядя на Иштвана. – Я сначала подумал, что это дернулся к ней наш планетоид, один или вместе с Верой (Верой они назвали центральную звезду системы), но «Умник» утверждает, что сдвинулась сама Стенка. И продолжает приближаться.

Иштван устроился в соседнем коконе, включился в комплекс полного контакта с обсерваторией и бегло просмотрел данные анализа обстановки. Через минуту он убедился, что Миклий прав: Стенка Космориума, простоявшая десять веков в абсолютной неподвижности (относительно соседних звезд и галактик), действительно приблизилась к погранзаставе на несколько световых минут и продолжала сокращать расстояние между собой и Верой.

Иштван посмотрел на Миклия и встретил его мрачный взгляд.

– Если Стенка будет и дальше нестись к нам в том же темпе, через двадцать дней она снесет Веру, планету и заставу. Что это еще за напасть, как ты думаешь?

– Не знаю.

– Ты же ученый, физик-универсалист.

– Я не занимался проблемами Абсолютов.

– Чем?

– Стенка – это нечто вроде Абсолютной Воли демиурга, ограничившего наш поврежденный нагуалями домен, принцип какого-то запредельного состояния материи, я в своих работах его не касался.

– Где-то я слышал, что Стенки – родственницы нагуалей.

– Не уверен. Мы уже убедились, что наш космос перестал подчиняться единым универсальным законам…

– Я не об этом. Что будем делать?

– Прежде всего надо сообщить на Гею.

– А потом? Эвакуировать заставу?

В зал вошел улыбающийся, всегда находящийся в хорошем настроении Тэд Джордан:

– Что у нас плохого, старички? Есть ли вести из-за границы?

Он шутил так постоянно, не предполагая, насколько его стандартная шутка может оказаться близкой к реальности. Но вопреки мнению, которое могло сложиться о нем у других людей вследствие его веселого бесшабашного характера, безалаберным или недалеким человеком он не был и ситуацию схватывал быстро. Выслушав Миклия, он пообщался с «Умником», вывел на стену зала изображение Стенки и задумчиво проговорил:

– Я изучал историю Конструктора и знаю, как он пробивался в нашу Метавселенную через ее потенциальный барьер, но перед нами иное: движется вся Стенка, а не отдельный ее участок. Не позвонить ли коллегам у других Стенок? Что они наблюдают? Может, это местное явление? Стенок-то всего шесть, если вспомнить, что Космориум – куб.

Иштван и Миклий переглянулись, и Терлич дал задание «Умнику» станции связаться с погранзаставами, расположенными вблизи других Стенок Космориума. Через несколько минут пришел ответ из двух точек домена, где стояли заставы, остальные промолчали: Стенки двинулись с места и там.

– Горести прошлые не сочтешь, – проворчал чернобровый и бородатый Миклий, – однако горести нынешние горше. Так, кажется, переводилась надпись на знаменитом Фестском диске. Вы как хотите, а я гоню депешу в центр, пусть обо всем этом задумаются те, кому положено. Наше дело – наблюдать.

– Наше дело – жить с удовольствием, – засмеялся Тэд, сверкнув белыми зубами; у женской половины семьи он пользовался исключительным успехом. – Что-нибудь придумаем. Может быть, это временное явление и Стенки скоро остановятся.

– А если нет?

– Тогда и будем решать, что делать.

– Но ведь «зашевелился» и вакуум, а это уже прецедент. Катастрофа тысячу лет назад тоже начиналась с локальных разрывов бытия на микроуровне. Те, кто сражался с ФАГом, не зря акцентировали внимание на состоянии вакуума вблизи Стенок. Возможно, мы становимся свидетелями новой волны изменений в нашей клетке Космориума.

– Вторжение ФАГа – это история, почти легенда. Большинство людей уже не помнят ничего. А нам, кстати, обещали, что войны Законов больше не будет.

– Обещал один из Игроков, но их – несметное количество, для кого-нибудь из них вполне мог понадобиться наш загнивший домен.

– Возможно, это тест на состоятельность человечества как возродившейся разумной системы?

– Тест, равнозначный выбору «жизнь – смерть»? А если Стенки будут сдвигаться до упора, пока не раздавят все, что находится внутри Космориума? Да и твоя наивная уверенность в возрождение «разумной системы» человечества не соответствует действительности. Ты давно не посещал Гею?

– Мне и здесь неплохо живется.

– Так вот, там начались беспорядки, оживились криминальные структуры, появились мутанты, работать никто не хочет… Короче, я докладываю в центр.

Тэд пожал плечами, без особого волнения вгляделся в красивый узор Стенки и вылез из кокона:

– Не забыли, что у Пако сегодня день рождения? Надо бы отметить, ему ровно двадцать пять стукнуло.

– Вечером отметим, – проворчал Миклий. – Подарок нужен. Не хочешь смотаться на Гею?

– Это называется – передача мыслей на расстояние с помощью языка, – засмеялся Тэд, выходя из зала обсерватории. – Именно это я и собирался сделать.

Миклий неодобрительно посмотрел ему вслед:

– Ведет себя как мальчик…

– Он и есть мальчик, – философски заметил Иштван. – Пограншкола не выбила из него романтизма, зато с ним всегда весело. Иди отдыхай, я вахту принял.

– Доложу о приближении Стенок и пойду. Кстати, ты в семье уже полгода, а еще не спал с женами. Не хочешь войти в контакт?

– Попозже, – пробормотал застигнутый этим предложением врасплох Иштван. – Мне бы не хотелось отвлекаться какое-то время от работы. Вот закончу цикл расчетов…

Миклий кивнул, вполне понимая чувства седьмого члена семьи, но женщины уже проявляли нетерпение, не видя у Иштвана особого желания жить вместе, и его надо было аккуратно подвинуть в этом направлении.

Тэд, насвистывая сквозь зубы марш пограничников, сочиненный недавно кем-то из любителей официальных ритуалов, спустился в свою каюту, где обычно отдыхал, играл с «Умником» в виртреальность или занимался самообразованием, встретил по пути Радху, поднимавшуюся в отсек хозобеспечения, и не удержался, чтобы не затащить слабо сопротивлявшуюся жену в постель. После этого он переоделся в уник, запас которых на заставе близился к концу по причине естественной изношенности и старения, и двинулся к кабине метро, линия которого соединяла погранзаставу со станцией метро на Гее, установленной в центре Управления пограничного контроля.

Настроение у него было хорошее, несмотря на тревожное открытие сдвига Стенки, и мысли молодого пограничника были далеки от реалий погранзаставы. Думал он в этот момент не о своих обязанностях и делах, а о том, что ждет его на Гее. Именно поэтому, не ожидая никаких неприятных сюрпризов – тихая, размеренная жизнь заставы расслабила всех ее обитателей, вкусивших вдали от «муравьиных» условий перенаселенной Геи настоящего комфорта, – он и не отреагировал должным образом на появление гостей.

Тэд был уже в нескольких шагах от входа в метро, когда сработала диафрагма люка, выпуская из кабины двух мужчин в серо-зеленых комбинезонах странного покроя. Они были вооружены: в руке один из незнакомцев держал необычной формы пистолет с игольчатым дулом, а из плеча второго торчала турель «универсала», дуло которого ерзало вправо-влево, словно отыскивая цель.

– Кто вы? – растерялся Тэд, останавливаясь и невольно опуская ладонь на рукоять штатного «универсала» на поясе.

Гости переглянулись, и тот, кто держал игольчатый пистолет, направил его в грудь пограничнику.

Тэд был неплохим мастером единоборств, закончившим школу азиатбоя, но он не знал закона критических ситуаций: сначала действуй, а потом думай[187], – поэтому замешкался с выстрелом, собираясь добавить: «Что вам надо?!» Зато не замешкались гости.

Игольчатое дуло пистолета в руке первого незнакомца плюнуло в пограничника черной молнией разряда, и в груди Тэда образовалась сквозная дыра диаметром в два кулака. Он перевел изумленный взгляд вниз, на свою грудь, не почувствовав боли, и упал, так и не поняв, что произошло.

Из-за спин первых двух киллеров вышли еще двое мужчин в таких же комбинезонах, неуловимо похожие друг на друга, молча обменялись взглядами – общались они с помощью мыслепередачи – и двинулись по коридору к лифту, который доставил всех четверых в жилую зону погранзаставы.

Охота на обитателей станции длилась недолго, и вскоре четверо пришельцев собрались в гостиной заставы, волоча за собой женщин: Люду, Лию и Радху. Однако насиловать их, издеваться, мучить и допрашивать не стали, посовещавшись, просто убили двух из них, сохранив жизнь самой красивой из жен семьи – Радхе.

– Их должно быть семеро, – сказал один из убийц. – Где-то прячется еще один семьянин.

– Все отсеки осмотрели?

– Обычно один из них дежурит в обсерватории, но там никого нет.

– Возможно, он вышел погулять?

– Ищите.

Двое киллеров вышли из зала.

Иштвана Кару они нашли возле «колючки» нагуаля. Склонившись над пультом портативного анализатора, физик зачарованно разглядывал хоровод цветных огоньков, оконтуривающих нагуаль. Он был одет в обычный пустотный «пузырь» – невидимый пленочный скафандр, защищавший его от излучений и холода безатмосферной планеты, и выглядел на фоне скал и черного копья нагуаля довольно экзотично. Убийцы, впрочем, тоже выглядели странно, потому что вовсе не носили скафандров, хотя не чувствовали при этом никаких неудобств. Один из них поднял пистолет, но второй остановил его, подошел к Иштвану вплотную и дотронулся до плеча. Физик оглянулся, поднял брови:

– Бог ты мой! Кто вы? Хотя… впрочем, я, кажется, догадываюсь: интраморфы?

«Быстро соображаешь, – всплыл в голове Иштвана бесплотный пси-голос. – Что ты здесь делаешь?»

– Экспериментирую. Хочу развернуть этот колючий «кактус» в пространственный объект.

«Зачем?»

Иштван в замешательстве посмотрел на незнакомцев, освещенных лучами висящей низко над горизонтом Веры. На фоне вертикальной вуали Стенки их лица казались прозрачными и подсвеченными изнутри.

– Откуда вы свалились, ребята?

«Отвечай!»

Иштван встретил взгляд черных бездонных глаз одного из мужчин и вздрогнул, вдруг ощутив исходящий от него поток угрозы.

– Если мне удастся развернуть нагуаль, это изменит жизнь всего человечества. И все же вы не ответили на мой вопрос…

– Жизнь – это всего лишь отсрочка смерти, – сказал человек с пистолетом, стреляя в пограничника черной молнией.

– Я не знал, что ты философ, – посмотрел на него напарник.

Они направились к пирамиде заставы, подпрыгивая при каждом шаге, – сила тяжести на планетоиде была почти в десять раз меньше, чем в помещениях заставы, – и вдруг остановились, заметив над собой на высоте сотни метров зависшее кисейное облачко в форме кленового листа. Сквозь белесое струение листа проступили огромные глаза, скорее кошачьи, чем человеческие, внимательно глянули на замерших убийц, и через мгновение кленовый лист растаял.

– Что это было?!

«Если и ты видел глаза, то это не галлюцинация. Может быть, это его терафим? Тогда он нас зафиксировал».

Оба посмотрели на тело Иштвана возле продолжавших работать аппаратов полевой лаборатории.

«Дьявол с ним, некогда заниматься поисками личного секретаря, никуда он отсюда не денется. Пошли, холодно здесь».

Они бегом пересекли каменистую площадку, вошли в дезокамеру заставы и вскоре предстали перед командиром группы.

«Седьмой уничтожен. По пути обратно мы видели летающий объект с глазами…»

«Что?!»

Мужчины, выходившие из станции, переглянулись.

«Возможно, это был терафим убитого или местный сторож. Он исчез. Какое это имеет значение? Все равно мы сюда не вернемся».

«Нам нельзя оставлять следов. Найти объект и уничтожить! Хайд, помоги им».

Третий член команды, поддерживающий измученную свалившимся на нее несчастьем женщину, единственную уцелевшую из всей семьи пограничников, швырнул ее на диван и последовал за первыми двумя киллерами.

Однако поиск «кленового листа с глазами» ничего не дал. Тот действительно исчез, и даже обладавшие высокочувствительной паранормальной сферой пришельцы, потомки покинувших Землю тысячу лет назад интраморфов, свободно владевшие полем Сил, то есть энергией вакуума, не смогли обнаружить за пределами станции свидетеля их расправы над пограничниками.

Через час они ушли, забрав с собой убитую горем женщину.

А спустя минуту после их ухода погранзастава взорвалась.

БАНДА

С высоты Единорога – так прозвали гору жители окрестных деревень – Дебрянская равнина лежала как на ладони, и Влад невольно залюбовался среднерусским ландшафтом, сохранившим красоту и величие природы, присущей некогда поясу умеренного климата Земли, когда она еще была планетой, вращающейся вокруг оси сферой, а не гигантской лепешкой, растекшейся от удара по сверхтвердому дну Ада, как назвали люди скопление нагуалей. Но и после Катастрофы, расплющившей планету и остановившей Солнце, жизнь на ставшей почти плоской Земле не прекратилась, хотя сумерки остатков цивилизации длились долго – около тысячи лет, и лишь теперь земное человечество постепенно возвращало прежде завоеванное и овладевало знаниями, которые уже были когда-то доступными.

Влад бросил взгляд на медовое око светила, зависшее в шестидесяти градусах над горизонтом. Эта позиция называлась трианаром: звезда, давшая жизнь человечеству, медленно дрейфовала в пределах пространственного окоема между колючими стенами нагуалей, за четыре года проходя четыре эфемериды, четыре позиции – своеобразные «времена года», растянутые во времени, и на горбато-плоской Земле сменяли друг друга в хитрой последовательности «зима», «весна», «лето» и «осень». Правда, среднесуточные температуры этих «времен года» отличались не столь разительно, как в былые эпохи до Катастрофы. К вечно же торчащему в небе светилу люди в конце концов привыкли.

Когда Солнце остановилось, цикл жизни человека изменился. Сначала увеличилось время бодрствования и «сутки» стали двадцативосьмичасовыми. Потом постепенно увеличилось время сна, за ним время отдыха, и цикл работа-отдых удлинился до сорока четырех часов. Затем через две сотни лет человек привык бодрствовать шестнадцать часов и спать девять, таким образом, его «сутки» стали двадцатипятичасовыми. Год же теперь состоял из сорока деканов или четырехсот таких суток, на месяцы он не делился, а каждый декан состоял из десяти суток, называемых по старинке: понед, втор, середа, четвер, пятидневица, субота, воскреса, восьмерик, девятина и десятина, хотя в принципе жителей Земли количественные оценки их бытия не волновали. Надо же было как-то отсчитывать прошедшие периоды времени, для этого годился и принятый «неогригорианский» календарь.

Влад прислушался к тишине, подставляя лицо лучам Солнца, и внутри его, в голове, в сердце, в костях черепа, зазвучала глубокая торжественная нота ре, составляющая совокупный звук природы. Ре была нотой восхождения, нотой надежды, до Катастрофы природа Земли звучала в интервале нот фа и соль, после Катастрофы этот звук опустился в низ октавы, и едва не погибшая природа планеты долго издавала общий звук до – ноту тревоги и умирания.

Какой-то инородный звук вторгся в звучание ноты ре. Влад пошевелил своей сенсинг-сферой[188], подстраиваясь к полевой обстановке вокруг, и почуял приближение чужих эмоциональных полей. Между скалами по склону горы медленно поднималась охотничья команда гоминоидов, полулюдей-полуобезьян. После Катастрофы мир Земли изменился так радикально, что зачатки разума появились сразу у многих представителей животного мира: у кошек, обезьян, лемуров и даже у колоний насекомых, – и человеку пришлось долго отстаивать свое право жить на планете в борьбе с новыми претендентами на «престол сапиенса».

Гоминоиды в конце концов перестали воевать с людьми, отступив в те края, где человек существовать не мог из-за отсутствия нужной плотности атмосферы или минимальных удобств, но в последнее время их ареал стал расширяться, и людей-зверей встречали все чаще в окрестностях деревень, где они пытались охотиться на домашних животных или красть все, что попадалось под руку, а то и нападать на работающих в поле крестьян.

Влад настроился на пси-волну вожака охотничьей команды полуобезьян, «погрозил ему пальцем». Отряд остановился. Вожак был опытным и хорошо чувствовал опасность. Охотников в отряде насчитывалось пятеро, но справиться с Владом они не могли. Влад был эрмом, ратным мастером, потомком древнего рода интраморфов, и владел многими видами сиддхи[189]: способностью по желанию увеличивать или уменьшать вес и плотность тела, воспринимать и передавать мысли, чувства и энергию людей, слышать все звуки природы на больших расстояниях, контролировать паранормальные состояния сознания, останавливать сердце, долго обходиться без воздуха, воды и пищи. Не научился он только выходить в высшие горизонты поля Сил, энергоинформационного поля космоса, питаемого энергией вакуума, но Влад был молод и верил в свои возможности. Сход старейшин скоро должен был посвятить его в витязи, в братство воинов Духа, и это время было не за горами. Влад не зря всю свою двадцатидвухлетнюю жизнь занимался боевыми искусствами, они способствовали расширению пределов сенсорной системы и адаптивных возможностей, диапазонов слуха, зрения, осязания, интуиции, внимания, увеличению экстрасенсорного восприятия, хотя воином-защитником, как другие ратные мастера, не стал. У него было в общине другое предназначение – воин-искатель, точнее, кладоискатель. Влад путешествовал по Земле в поисках уцелевших со времени Катастрофы баз и складов, что при удачном стечении обстоятельств, когда таковые находились, существенно повышало потенции общины к выживанию.

Учитель Влада многое дал ему в этой жизни, сделав из юноши человека воли, мастера боя, научив пользоваться своим пси-резервом, переходить на сверхтемп, благо что Влад с рождения владел погружением в подсознание и пользовался им совершенно свободно, даже не осознавая этого, как любой человек не осознает своего дыхания или сердцебиения. Но главное, чего достиг молодой интраморф под руководством учителя, – это чтить кодекс чести витязей: не действовать во зло, не предавать, не лгать, не разрушать, не сорить, не красть и не осуждать, если же задана цель – идти к ней до конца, на пределе, не щадя живота.

Новый звук достиг ушей Влада – посвист крыльев летящей в небе птицы. Она сделала круг над вершиной Единорога – это был очень крупный орлан – и спикировала на скалы, превращаясь в человека.

– Учитель? – удивился Влад, делая шаг навстречу, и в тот же момент человек, бывший до этого птицей, выстрелил в кладоискателя из арбалета.

Мир вокруг изменился.

Влад оказался не на вершине горы, а на льду, из которого вырастали странные кристаллические столбы, источавшие серебристое сияние. Небо над головой стало красным, воздух уплотнился, превращаясь в вязкую среду, двигаться в которой стало трудно. Влад понял, что кто-то организовал виртуальное пространство с эйдоэффектом, однако легче от этого не стало, предлагаемый сценарий игры не давал возможности размышлять.

Стрела со свистом разрезала воздух, превратилась в черную молнию неведомой энергии и пролетела в десятке сантиметров от груди увернувшегося Влада, вонзаясь в столб и превращая его в груду кристаллов. Незнакомец, принявший облик учителя, выстрелил снова. Еще одна стрела прянула из арбалета, на лету трансформируясь в черную молнию, пробила навылет очередной столб. И Влад понял, что, если не предпринять ответные меры, шутка с перевоплощением может закончиться плохо. Он метнул в оборотня мысленно-энергетический луч, который заставил противника отшатнуться, прыгнул к нему и выбил из руки арбалет. Оборотень отпрыгнул назад, взмахнул руками, превратился в птицу и, нырнув с горы вниз, пропал за скалами. Пейзаж приобрел знакомые очертания.

Влад подошел к краю площадки, глянул вниз, ища глазами птицу, почувствовал сзади чье-то присутствие, метнулся в сторону, оглядываясь, и встретил сурово-сдержанный, с искорками иронии взгляд высокого худого старика с белоснежными развевающимися волосами и бородой. Это был учитель Влада, старейшина Дебрянской общины, волхв Дивий.

– Ты не слишком расторопен.

– Прости, – пробормотал Влад, краснея. – Я ждал тебя и… задумался…

– Это не оправдание. Тебя могли убить.

– Я почуял, что это тульпа[190].

– Поздно почуял, ты должен был отреагировать еще до того, как он начал стрелять. Витязь обязан быть готов к адекватному ответу в любой момент.

– Я готов.

Волхв подошел к месту, где стоял человек-птица, стрелявший в молодого воина-искателя, посмотрел вниз.

– Что это? – подошел Влад.

– Ты никому не говорил о Книге?

Влад выдержал острый взгляд старика. Речь шла о «Своде истин», рукописном документе, созданном тысячу лет назад прадедом Влада в пятидесятом колене Ставром Панкратовым. В Книге излагалась история появления в Метагалактике споры сверхразумного существа – Конструктора, а также правда о Великой войне-Игре, в которой приняли участие и люди, правда о причинах Катастрофы и о ее последствиях. Дивий не раз говорил, что за тысячу лет с момента окончания Войны Законов история целенаправленно искажалась всеми, кто приходил к власти на обломках великой человеческой империи. Теперь, прочтя Книгу, Влад удостоверился в истинности утверждений учителя. Эта информация несла высокий эмоциональный и этический заряд, стоило только увидеть текст, прикоснуться к пластиковым страницам Книги. Влада не смутило даже вступление прадеда: «Закон современного литературоведения гласит, что каждый текст допускает прямо противоположные интерпретации, поэтому тот, кто будет читать данный документ, должен читать его сердцем», но молодой воин помнил и наставления отца: «Слушай всех – выбирай сам! Главный наставник и учитель находится внутри нас!»

– Ты все прочитал?

– Все, – кивнул Влад.

– Все понял?

– Нет, – честно признался Влад с некоторой заминкой.

– Чего именно ты не понял?

– Зачем Конструктор соорудил вокруг нашей Вселенной Стенки, создал Космориум?

– Во-первых, размеры Космориума гораздо меньше нашего родного метагалактического домена. Во-вторых, надо было читать внимательней. Появление нагуалей не является абсолютным злом, это зло относительное – по человеческим оценкам. Нагуали – это скорее всего попытка изменить наш домен, являющийся клеткой Универсума, исцелить ее, так как она, по мысли кого-то из Игроков, стала функционировать неправильно. Однако нагуали – так сказать, «терапевтическое» вмешательство, и неизвестно, помогло оно нашей Метагалактике или нет, а вот Стенки Космориума это уже «хирургическое» вмешательство. Конструктор просто отрезал от домена пораженный «гангреной» нагуалей участок. Тебе еще придется вплотную изучать эту проблему, и ты все поймешь сам.

– Почему мне придется изучать проблему… э-э, «лечения» домена? – удивился Влад. – Я же не ученый и к тому же занимаюсь полезным делом…

– Искательство – вынужденное и опасное занятие, хотя и интересное, твой потенциал намного выше. Ты личинка файвера, и твоя судьба решается не тобой, не мной и даже не твоими родителями, а Игрой, помни об этом. В скором времени тебе придется осознать такие глобальные проблемы, как тиккун и принципиальное упрощение континуума. Твое семинарское обучение закончилось, с завтрашнего дня я перестаю быть твоим наставником.

– Учитель!..

– Выслушай до конца. Да, ты еще молод и не готов к Пути, это показал и мой контрольный тест с нападением, но дальше тебе придется идти одному.

– Но почему, учитель?!

– Потому что наши дороги расходятся. Я ухожу в… одно место, очень далеко отсюда, я нужен там в качестве советника, у тебя же свой Путь. Но изредка мы будем видеться, обещаю. Учись, тренируйся и жди.

– Чего?

– Тебя позовут. Твое познание Вселенной только начинается, не ортодоксальное – мистическое по большей части, и хотя мистическое познание есть нечто более тонкое и сложное, чем строго научное, дающее парадигму физического мира, но оно не требует отрицания объективного существования познаваемого явления. Я не слишком зануден?

Влад покачал головой:

– Я понял, учитель. Но ты говоришь… ведь тиккун – это процесс, который должен привести Вселенную к совершенству, если я правильно помню Каббалу. А в Книге моего прадеда говорится, что… возврата к прошлому нет…

– Совершенно правильно, отрок. Возврата к прошлому нет и не будет. Закон Перемен не имеет обратного действия, но это не значит, что Вселенную нельзя усовершенствовать. Этим уже занимаются – там, – Дивий поднял глаза к небу, – в горних высях. Где именно, ты скоро узнаешь. Однако и нам предстоит включиться в этот процесс, на нашем уровне возможностей. Мы не свободны. Ни я. – Волхв улыбнулся. – Ни ты. А теперь прощай, мне надо торопиться. Возьми это себе, пригодится.

Старик протянул Владу необычной формы пистолет с длинным игольчатым дулом.

– Что это?

– Нейтрализатор межатомных связей. Старинная штучка, теперь таких не делают.

– Зачем? Я могу обойтись и без…

– Бери и помни, после чего я тебе его подарил. Тест ты почти завалил.

– Но тебе, возможно, оно пригодится больше.

– Мое оружие – Сила. – Дивий вырастил из ладони язычок пламени, дунул на него, и огромный язык желто-оранжевого огня протянулся от губ волхва до ближних скал, разнес их в каменное крошево. – Ты тоже научишься таким вещам, только будь осторожен, демонстрируя свои умения. А чтобы оружие не чесалось у тебя в руке, давай-ка сделаем его неопасным с виду.

Пистолет в руке волхва вдруг стал терять очертания, оплывать, как брусок воска, пока не превратился в зазубренную метательную пластину с утолщением в центре.

– Носи этот сякэн в ножнах на поясе, а когда понадобится стрелять, мысленно представь его прежнюю форму. Материал нейтрализатора достаточно пластичен, я встроил в него память формы.

Влад с сомнением взвесил в руке тяжелую пластину, сунул в карман своей кожаной охотничьей куртки, расшитой бахромой. Старик, прищурясь, окинул взглядом его плечистую высокую фигуру, твердое спокойное лицо с яркими синими глазами, упрямой складкой губ и крутым подбородком, со слегка выступавшими скулами. Длинные темно-русые волосы парня падали на шею, и, чтобы они не мешали, он носил красный поясок на голове. Сказал с некоторым сожалением:

– Подучиться бы тебе еще… Палестру, гимнасию и семинарию ты закончил, но этого мало, надо было бы закончить еще диванарию, а уж потом думать о подвигах Геракла.

– Я не думаю, – пробормотал Влад. – А что такое диванария? Институт, университет?

– Все вместе. Собственно, часть диванарии ты уже одолел, осталось осилить демиургию, теургию и прочие виды управления телом и миром. Но, может быть, тебе еще самолично удастся разбудить родовой резерв и пройти всю лестницу файверского обучения, тем более что учатся творческому приложению Сил всю жизнь.

Старик обнял Влада, ощутив его печаль и растерянность, но добавить к сказанному было нечего, а от испытаний, ждущих молодого файвера впереди, освободить его было невозможно. Да и не нужно.

– Прощай. Береги Книгу.

– Прощай, учитель.

– Мы еще встретимся.

И волхв исчез.

Влад такого делать еще не умел. Конечно, он владел параконтролем окружающей среды, мог даже переносить себя через реки и ущелья, но мгновенно перемещаться в пространстве на большие расстояния, как волхвы, еще не научился.

Он постоял немного на обдуваемой всеми ветрами макушке горы, сдерживая подступившие к горлу слезы, медленно обошел площадку, прислушиваясь к новым ощущениям одиночества и тоски, потом встрепенулся и начал спускаться вниз, к пещере, где он хранил Книгу и кое-какие вещи прадеда, переданные ему учителем. Эту пещеру знали только они двое, здесь Влад тренировался, здесь учился премудростям психотехники, здесь отдыхал. Теперь, после ухода учителя, пещера переставала быть местом поклонения и выхода за пределы обыденного. Делать больше здесь было нечего. Но молодой кладоискатель пробыл в пещере до раннего света[191], заканчивая изучение «Свода истин». Многое из того, что написал в Книге прадед, было ему непонятно, например совет: «Понадобится помощь – позови отца…» Зато Влад понял, куда ушел учитель: то «место», куда его пригласили, было новой родиной человечества, переселившегося во время Катастрофы на другую планету к другой звезде. И на Земле знали об этом, судя по всему, только волхвы, хранители знаний почти исчезнувшей с лица Земли цивилизации.

– Гея… – вслух произнес Влад название планеты.

Дочитав Книгу, он вдруг почувствовал внутреннее беспокойство, прислушался к себе, к миру вокруг и понял, что в деревне что-то происходит, что-то нехорошее. Нарушение пси-фона общины становилось заметным молодому интраморфу даже в том состоянии, в каком он находился после неожиданного прощания с учителем.

Охотничий отряд людей-обезьян он обошел стороной, не желая затевать с ними драку, хотя еще час назад непременно поучаствовал бы в этой увлекательной игре в кошки-мышки со вполне реальной угрозой жизни в условиях, приближенных к боевым. Такой тренинг уже несколько лет входил составной частью боевого оптимайзинга Влада, хотя во время встреч со стаями полуразумных существ типа людей-кошек или обезьян он никого никогда не убивал. Но у него были стычки и совсем иного рода – со стаями людей с ущербной психикой, с кочевниками-отщепенцами, сбивающимися в банды и терроризирующими население деревень по всей земной линзе[192].

Спуск с Единорога занял всего четверть часа. Влад уменьшил вес тела и прыгал с камня на камень не хуже горного козла, пугая птиц и каменных крыс. У подножия горы его ждал Секам, гепардоконь Влада, подаренный ему учителем еще в младенчестве и представлявший собой непарнокопытного потомка гепардов, популяция которых выжила лишь благодаря направленному мутагенезу, которым владели волхвы. Это был огромный, в человеческий рост, мощный, красивый, дымчато-серый зверь с пятнистой лоснящейся шкурой и горящими янтарными глазами. Хищнические наклонности он давно потерял, но зубы в пасти показывал впечатляющие и запросто мог отхватить полруки какому-нибудь обидчику хозяина. К тому же Секам имел довольно высокий интеллект и понимал все, что ему говорили. Мало того, он чувствовал даже мысленный вызов и реагировал на пси-речь Влада мгновенно.

Молодой человек потрепал зверя по холке, вскочил в седло и мысленно скомандовал: «Домой!» Секам пряднул ушами и рванул вперед, одним прыжком преодолевая длинную россыпь камней и трехметровую трещину, сетью которых были испещрены все плато, равнины и плоскогорья.

Обычно, возвращаясь в деревню после тренировок с учителем или изучения древних эзотерических текстов, Влад заворачивал в долину Радужных Струй, одно из самых красивых мест вблизи владений общины: река Десница здесь двенадцать раз (!) ныряла под землю и выходила из нее, образуя каскад прозрачных до самого дна потоков. Но в этот раз, чувствуя нарастающую тревогу, Влад заставил Секама бежать самой короткой дорогой, через лес и болото, и до деревни они домчались всего за три четверти часа. Уже перепрыгивая через трехметровый деревянный частокол, охранявший деревню от набегов крысобак, Влад понял, что в деревне хозяйничает банда.

Обычно охотники за дармовым пропитанием были довольно трусливы и, встретив достойный отпор, отступали, ретировались или же грабили хутора, защищенные хуже, чем большие поселения. Кроме того, они занимались воровством, крали домашних животных и технику общин, добываемую крестьянами торговлей между собой или найденную на уцелевших после Катастрофы базах. Но встречались и менее миролюбивые человеческие стаи, по сути – секты, возглавляемые «наместниками богов» на Земле, открыто проповедующими насилие.

Таковыми являлись саджджики[193], никогда не расстающиеся с оружием, бхайрагьи, чаги, прославившиеся особой кровожадностью, которые приносили своей богине Бабгавале задушенные жертвы, пиндары, которые совмещали набожность с грабежами и потреблением наркотиков, капалики[194], пользующиеся черепами жертв для еды и питья, нудилармисты, в большинстве своем передвигающиеся обнаженными, посыпающие тела пеплом сожженных трупов, злопаны, вооруженные цепами и трезубцами, отращивающие длинные волосы на затылке, но бреющие полчерепа ото лба до макушки, никогда не моющиеся, чтобы «не смыть ауру, заключенную в коже». Славились они еще и тем, что пили алкоголь, разбавленный отбросами и собственными выделениями, а иногда – кровью, которая текла из ран на их телах после самоистязания. К изуверским сектам относились и агхории – каннибалы, употреблявшие в пищу человеческое мясо, практикующие предсказания по плоду, вынутому из чрева матери. Агхории приносили в жертву добровольцев, убивая их кинжалом в затылок, кровь их выпивали, а мясо съедали.

Большинство этих передвижных летучих отрядов-сект за последние полстолетия были уничтожены и рассеяны Ратью, единым войском крупных общин, собиравшимся во времена возбуждения банд для организованного отпора. Однако не восстановившийся до конца социальный организм планеты все еще по– рождал группы людей с разного рода психическими отклонениями, и секты-кочевники продолжали разбойничать, иногда нападая и на хорошо укрепленные деревни, управленческие центры общин.

Но банда, напавшая на деревню Влада, представляла собой крайний случай из всего широкого спектра социальных групп, не подчинявшихся общепринятым нормам и законам. Это была стая особо жестоких, беспощадных, беспринципных изуверов и садистов, банда нихилей[195], для которых не существовало ничего святого. Самым любимым развлечением этих отщепенцев было насиловать и убивать детей и женщин. Их выслеживали охотники общин, уничтожали, но они время от времени собирались в стаи снова, и тогда для мирных жителей общин наступал ад.

В центре деревни горела кааба Веры – малый храм с четырьмя колоколенками и центральным кудом в виде золотой сферы. Кое-где дымились и шатры, деревянные постройки крестьян, дома с высокими островерхими двускатными крышами и теремами. Из дворов неслись крики, ругань, плач, треск ломающихся стенок и дверей. На улицах, мощенных деревянными плахами, лежали убитые защитники деревни с ружьями и арбалетами в руках, но убиты они были не холодным оружием или стрелами, в них стреляли издали, стреляли из оружия, пробивающего человека насквозь, несмотря на его доспехи.

Бандитов было около четырех десятков, и напали они ранним светом, когда деревня еще спала. Защитников же Дебрянской общины насчитывалось всего два десятка, да и те почти все отдыхали в это время. По ночам, которые уже сотни лет назывались «светом сна», деревню охраняли шестеро воинов. Стоило одному из них расслабиться, и оборона селения теряла смысл, основная отдыхающая дружина уже не успевала выполнить свою функцию и защитить сограждан. Видимо, именно это и произошло. Теперь бандиты, ворвавшись в деревню, добивали ее защитников, засевших в сторожевой гриднице.

Влад, походивший по свету и видевший, как устроена оборона других деревнь, много раз пытался объяснить старосте общины и сходу старейшин, как следует защищать свои земли, но даже Дивий не реагировал на советы молодого искателя, большую часть времени проводя далеко от общины. Деревне исполнилось уже более двухсот лет, она успешно отражала набеги кочевников и нападения стай гоминоидов, справлялась с атаками колоний насекомых и крысобак и не нуждалась в изменении существующего порядка вещей. До поры до времени…

Вихрем промчавшись по опустевшим окраинным улицам деревни, Влад сбил одного из бандитов, удивительно напоминавшего мародера времен гражданских войн начала двадцатого столетия, – Влад хорошо помнил документальные хроники тех и более поздних времен, изучаемые в семинарии, – заметил бегущего по радиальной улице к центру деревни человека, повернул было Секама к нему, но понял, что этот человек делает то же самое, что и он, – уничтожает захватчиков общины. Одетый в пятнисто-туманный комбинезон, скрадывающий движения и размеры тела, незнакомец скользил из двора во двор, и крики там стихали, а бандиты в пестрых костюмах невероятных расцветок и форм оставались лежать там, где их застала быстрая смерть.

Заметив Влада верхом на гепардоконе, незнакомец махнул рукой, посылая его вперед и вправо, в обход центральной площади деревни, и молодой воин послушался, понимая, что неожиданный союзник появился здесь не зря, хотя дом Влада стоял в другой стороне и сердце рвалось туда, чтобы узнать, живы ли родители.

Он сбил еще одного бандита, волокущего за руку кричащую молодую девушку из семьи Сивковых – Влад, конечно же, знал эту семью, и девушка ему нравилась, – заскочил во двор и ребром ладони зарубил еще одного негодяя, гонявшегося по двору за женой Сивкова. Затем снова погнал Секама к сторожевой гриднице, откуда доносились шум сражения, азартные вопли нападавших и треск пробиваемых насквозь бревен строения.

Картина, представшая перед глазами парня, надолго врезалась ему в память.

Гридница – двухэтажная деревянная пирамида, сложенная из толстых сосновых бревен, кое-где дымилась, готовая вот-вот вспыхнуть, и была окружена двумя десятками бандитов, вооруженных излучателями энергии и еще каким-то ствольным оружием, метавшим длинные струи огня. Вокруг пирамиды лежали тела односельчан Влада, буквально искромсанные невидимыми лезвиями излучений. Видимо, бандиты согнали мужчин к гриднице и расправились с ними на глазах у осажденных защитников деревни, наслаждаясь безнаказанностью и безраздельной властью над жизнью и смертью людей.

Влад за свою жизнь не раз встречался с кочевниками и сектантами, рыщущими вокруг поселений крестьян, как голодные псы, не раз защищал деревню от набегов, используя свое умение ратного мастера, однако с такими свирепыми, кровожадными убийцами сталкивался впервые. И если раньше он никогда не убивал противника, просто выводил его из строя, останавливая приемами пресечения боя, считая убийство тяжким грехом (учитель говорил, что грех в принципе – это реализация возможности идти своим путем, но предательство и убийство в эту формулу свободы выбора не входят), то сейчас, глядя на ухмыляющиеся, азартные, вымазанные в грязи и крови лица бандитов, Влад вдруг обнаружил в душе черный провал желания убивать. Попытался справиться с собой, однако его заметили, и думать, анализировать, взвешивать варианты боя стало некогда. Время замедлилось, растягиваясь и переходя в иное качество, в состояние разрыва бытия.

Из оружия у Влада в наличии были только нож – изумительной чеканки и формы джамбия – и пара шипастых шариков арарэ[196], если не считать пистолета, подаренного учителем, но о нем Влад в настоящий момент просто забыл. Атаку он начал без колебаний, не позволив себе даже подумать о возможном поражении, а тем более о смерти. Безумство храбрых, воспетое древними поэтами, у эрмов было запрограммировано генами.

Бросок арарэ – свист – глухой шлепок – вскрик!

Еще один бросок – свист – удар в затылок – вопль!

Оба колючих шара нашли цели в цепи бандитов.

Секам рванулся вперед – гигантская зубастая копытная кошка, один вид которой мог довести нормального человека до инфаркта. Удар копытом, удар ножом – и еще двое нихилей легли на землю без движения, чтобы уже не встать: один с проломленным черепом, другой с отрубленной кистью руки. Лишь после этого остальные члены банды обратили внимание на грозного противника, в течение секунды сократившего их численность на десять процентов. Но и обнаружив врага, они не сразу начали отбивать внезапную атаку, ошеломленные появлением зверя и человека, что позволило Владу нейтрализовать еще двоих кочевников. Одного он поддел сапогом под подбородок, второго сбил корпусом Секам. Затем бандиты опомнились, начали стрелять, и положение молодого воина сразу изменилось, потому что бандитов оставалось слишком много.

Он спрыгнул с гепарда, сделав кульбит в воздухе, и упал прямо на одного из громил, ловившего его в прицел излучателя энергии, прикрылся его телом, в то время как Секам метнулся дальше, издав свирепый мяв. Лежа за бездыханным гигантом, Влад соорудил две тульпы, отвлекая стрелков, и в этот момент в схватку вмешался незнакомец в маскировочном костюме, появляясь за спинами повернувшихся лицом к Владу бандитов.

Казалось, он ничего не делает, лишь водит рукой с зажатой в ней металлической скобой, но бандиты начали падать один за другим, и Влад сообразил, что скоба у неожиданного союзника является каким-то видом оружия, парализующего мышцы или волю человека. Через несколько секунд все было кончено. Стрельба прекратилась, члены стаи расположились вокруг дымящейся гридницы в позах, в каких их застал луч парализатора, гепард перестал метаться по площади, Влад выпростался из-под простреленного в нескольких местах тела бандита и смотрел, как незнакомец идет к нему, пряча оружие и нагибаясь над лежащими телами сельчан. Затем он откинул забрало шлема, и стало видно, что этот смелый воин – женщина!

Влад ощутил слабый протест души, не ожидая такого оборота событий, похлопал себя по бедрам и полам куртки, стряхивая пыль, обнаружил, что во время падения выронил подарок учителя, и поднял тяжелую черную пластину сякэна с земли, исподлобья глядя на приближавшуюся незнакомку.

Она была молода, безусловно красива, имела короткую стрижку, прямые черные брови, прямой нос, серые глаза и твердые, властного изгиба губы. Глаза ее разглядывали Влада с неопределенным интересом, иронией и толикой насмешки, и молодой кладоискатель вспыхнул, ощутив тонкое кисейное облачко этой насмешки.

– Рисковать следует, имея варианты отступления, воин, – с беглой улыбкой сказала женщина, поняв чувства молодого человека. – Если бы тебя убили, это было бы поражением. Цели – освобождения своих соотечественников – ты бы не достиг.

Влад открыл рот, чтобы возразить, и внезапно заметил, как один из бандитов, лежащий на боку в двух десятках шагов за спиной незнакомки, поднимает руку с пистолетом. До выстрела оставались доли секунды, предупредить женщину он не успевал, оттолкнуть в сторону тоже, и Влад инстинктивно сделал то, что пришло в голову, – мысленно приказал сякэну приобрести былую форму. Выстрелил он из своего пистолета-нейтрализатора на мгновение раньше, чем бандит.

Черная молния разряда, разрушающего межатомные связи вещества, вонзилась в руку бандита, пробила плечо и шею. Ответный выстрел из энергоизлучателя миновал стоящих Влада и незнакомку, ушел в небо. Женщина оглянулась, выхватывая свой парализатор, глаза ее расширились, она кинула взгляд на убитого молодым кладоискателем бандита, быстро оглядела поле боя и посмотрела на пистолет в его руке.

– Браво, молодой человек! Впечатляющий трюк. Что это у тебя за оружие? Никогда такого не видела.

– Кто ты? – буркнул Влад, уже предполагая ответ. Спрятал в карман нейтрализатор, снова превратившийся в черную зазубренную пластину.

Костюм незнакомки перестал плыть и струиться, превратился в темно-зеленый комбинезон с рядом блестящих полос на рукавах и бедрах, над правым его кармашком высветился значок в форме орлиного глаза. Это была эмблема ОКО – службы общественного контроля на Гее, второй родине человечества.

– По-моему, ты уже догадался, кто я, – сказала женщина.

– Гея… – пробормотал Влад.

– Я десантник Даль-разведки погрансектора ОКО. Нас кое-что интересует на Земле… из наследия предков. У деревни я оказалась случайно. Увидела эту свору, но перехватить не успела.

Из плеча костюма незнакомки выдвинулся усик рации, придвинулся к ее губам:

– Корев, где вы, черт побери?!

Ответа Влад не услышал, наушник рации, спрятанный под волосами, доносил переговоры только хозяйке. Женщина посмотрела, прищурясь, на солнце, Влад невольно глянул в ту же сторону и увидел в небе стремительно приближающиеся серебристые стрелы. Через несколько секунд они превратились в стреловидные аппараты, снизились, зависли над площадью деревни. Один из них выпустил длинную туманную струю, туша горевшую каабу (резко похолодало), второй сел, из него начали выпрыгивать десантники в таких же маскировочных костюмах, что был и на женщине, рассыпались вокруг в поисках живых бандитов. Третий аппарат хищно поплыл над деревней, контролируя воздушное пространство.

К женщине подбежал гигант в камуфляж-костюме, откинул забрало шлема, на Влада глянули серые, как и у незнакомки, глаза.

– Кто это?

– Местный абориген, – усмехнулась женщина. – Воин и интраморф, если я не ошибаюсь. Он мне помог. Почему задержались, Дан?

– Обнаружили целую сеть пещер в здешних горах, металлоискатели засекли в них следы высокотехнологического сплава. Но там нас встретили мутанты. Пришлось их урезонивать.

– Почему не сообщили мне сразу?

Корев отвел глаза:

– Я думал, мы успеем.

– Если бы вы прибыли сюда вовремя, жертв было бы гораздо меньше.

Гигант покосился на бесстрастного с виду Влада.

– Нельзя ли… – он перешел на слоган-речь, – отчитывать меня не при этом мальчишке?

– Он интраморф, – отрезала женщина. – Возвращайтесь на базу, я скоро буду.

– Дать обойму сопровождения?

– Не надо. – Женщина посмотрела на Влада, подмигнула ему. – У тебя хорошая реакция, воин, не хочешь к нам в сектор? На Гее такие люди нужны.

– Не хочу, – покачал головой Влад.

– Тогда прощай. Спасибо за выстрел, я у тебя в долгу.

Она повернулась, быстро пересекла площадь и исчезла за ближайшими домами селения. Влад и мужчина по имени Дан Корев в маскировочном костюме смотрели ей вслед.

– Ванесса – прирожденный командир, но индивер, – скривил губы гигант, окинув Влада оценивающим взглядом. – Что тут у вас произошло?

Влад пожал плечами:

– Кочевники. Так нагло они никогда раньше не действовали.

– Лопухнулись ваши защитнички. А ты действительно интраморф?

Влад на мгновение мысленно накрыл голову Корева непроницаемым колпаком глухоты и молча отошел, оставив ошеломленного пограничника в состоянии ступора. Беспокойство за судьбу родителей охватило его с новой силой.

Площадь сходов и улицы деревни начали постепенно заполняться людьми, уцелевшие сельчане выходили из домов и погребов, собирались в кучки возле убитых сородичей, послышался детский и женский плач. Влад миновал две улицы, выбежал к своему дому, с облегчением перевел дух. Отец и мама стояли возле поломанного палисадника и смотрели на суету в соседних дворах, которых не миновала смерть.

– Владик! – протянула к нему навстречу руки мама.

Влад подбежал, обнял ее и отца, повел обоих в дом, чувствуя их сдержанную радость и одновременно неуютное чувство вины, словно они переживали, что остались живы.

Над улицей низко пролетел белоснежный летательный аппарат, управляемый пограничницей службы ОКО, но Влад не обратил на него внимания.

ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО

Утро комиссара сектора общественной безопасности (СОБ) службы общественного контроля (ОКО) Горана Милича началось с визита претора ОКО Цамцоя, что заставило Милича насторожиться и задуматься над причиной столь раннего рандеву, да еще в неслужебной обстановке. Отношения комиссара и претора службы общественного контроля до этого момента нельзя было назвать дружескими, хотя и враждебными их признать было трудно. Оба родились интраморфами, оба тщательно скрывали этот факт и относились друг к другу с подчеркнутой официальной вежливостью. Миличу исполнилось тридцать лет, Цамцою более шестидесяти, но выглядел претор гораздо моложе, а по физическим кондициям не уступал более молодым оперативным работникам службы, хотя, опять же, старательно скрывал свои возможности от соратников и подчиненных. Интраморфов в службе не любили. Их не любили нигде и хотя не преследовали за паранормальные способности, превосходящие способности обычных людей, но и не жаловали. Даже спустя тысячу лет после Катастрофы среди людей бытовало мнение, что именно паранормы-интраморфы, предки нынешних, являются виновниками Катастрофы.

Дом Милича располагался в ОВП-зоне[197] – зоне Центрального Нома Геи, где жили чиновники Правительства и администрации Верховного Владыки. Таких зон по всей Гее насчитывалось ровно десять, не считая резиденций Владыки, обитали в них работники КСЭ – Консультативного совета экспертов, СЭКОНа – службы этического контроля за опасными тенденциями развития общества, Законодательной Думы, финансовых институтов планеты-муравейника и руководители Номов. Это были зоны, свободные от технических сооружений, транспортных коммуникаций и производственных комплексов. Особо важные персоны строили здесь дома в соответствии со своими вкусами и воспитанием, поэтому высотных строений на территории ОВП-зон не было. Трех-пятиэтажные коттеджи поражали разнообразием форм и архитектурных находок, рядом мирно соседствовали пагоды «тибетского» стиля и терема «русского ренессанса», древнеславянские куды и готические соборы, исламские мечети, зиккураты и африканские бунгало, сверхсовременные металлостеклянные кристаллы и египетские пирамиды.

Коттедж Горана Милича напоминал словацкие замки восемнадцатого века на Земле и стоял на окраине Центрального Нома, где селились все работники службы ОКО. Именно здесь начали возводить первые многосемейные пирамиды, была построена центральная кааба Православной Веры, был сооружен первый Кремль, ставший резиденцией Правительства, по образцу и подобию которого стали строить учреждения в других ОВП-зонах, центрах уцелевшей цивилизации.

Остальные жители Геи обитали в едином городе-«муравейнике», которым стала вся планета, пронизанная сетью шахт, тоннелей и линий связи. Диаметр Геи был в три раза меньше диаметра Земли, поэтому для поддержания нормальной для землян силы тяжести в ядре планеты были установлены генераторы тяготения, создающие на поверхности Геи силу тяжести, равную девяти десятым земной. Внутри же планеты она «плавала» в соответствии с нуждами производственных центров и желаниями живущих под землей людей. Большинство из них, конечно, предпочитало жить так, как требовала природа человека, закодированная в генах миллионами лет жизни на Земле. Но встречались и такие, кто выбирал невесомость или же силу тяжести в полтора, а то и в два раза большую, чем общепринятая.

Горан Милич как интраморф мог жить в любых условиях, которые только способен был вытерпеть вид хомо сапиенс, однако жил как все, ничем особенным не выделяясь среди сослуживцев и обитателей ОВП-зоны.

Он считался руководителем высокого ранга, поэтому его личные владения были довольно значительными – около пяти тысяч квадратных метров, он мог бы поставить здесь себе и гораздо более представительный коттедж, но предпочел воплотить мечту детства и построил копию замка, в котором когда-то жили его предки на Земле.

Площадь территории ОВП-зон составляла от четырехсот до шестисот квадратных километров, а населяло их не более тысячи человек, в то время как плотность населения всей планеты была в двадцать – двадцать пять раз выше.

Если Номами управляли номархи, опирающиеся на Директории и службы общественного контроля, то ОВП-зоны подчинялись только уполномоченным Правительства. Даже претор ОКО не мог свободно распоряжаться ресурсами зоны без санкции уполномоченного, если только дело не касалось защиты населения зоны или расследования преступлений.

Властные функции распределялись на Гее в соответствии с герметическими законами: «что вверху, то и внизу»: Владыка (номарх) – Правительство (Директория) – Законодательная Дума (Представительное собрание) – Консультативный совет экспертов – СЭКОН – служба общественного контроля. Главную же защитную функцию несла «всевидящая» служба ОКО, отвечающая за охрану правопорядка, за соблюдение законов и норм на всей территории Геи, за исполнение всеми главами и органами власти распоряжений Правительства и Владыки.

Было раннее утро сто второго дня[198] три тысячи триста тридцать девятого года, когда комиссар сектора СОБ проснулся не от сработавшего внутреннего будильника, а от ментального вызова. К нему в гости напрашивался лично претор ОКО Цамцой, человек дела и закона, никогда не нарушавший моральных заповедей цивилизации. Если он решился изменить обычный порядок встреч и пренебречь сном подчиненного, это могло означать только одно – что-то случилось.

Горан мысленно ответил гостю: «Входите, я сейчас спущусь», покосился на спящую рядом Ванессу и еле удержал себя от того, чтобы не поцеловать ее в грудь.

Девочка родилась интраморфом и характером пошла в отца, известного даль-разведчика, погибшего несколько лет назад при столкновении спейсера Даль-разведки с нагуалем. Она закончила школу второго цикла, Академию погранслужбы и стала даль-разведчиком, как ее отец. Знание воинских искусств, природные данные и возможности паранорма позволили ей добиться признания даже среди пограничников-мужчин, на счету которых была не одна рискованная экспедиция в заросшие нагуалями сектора Галактики, но для Горана Милича, знавшего Ванессу с детства, она оставалась девочкой, отстаивающей свое право на свободу выбора, несмотря на его сопротивление этому выбору (он желал ей другого пути), и нечастые их встречи – стать его женой она не захотела, как, впрочем, и чьей-либо еще, что заставляло комиссара надеяться и ждать, – были для него возвращением в детство.

Горан накинул на голое тело халат и вышел из спальни в коридор второго этажа коттеджа, стены которого на вид казались сложенными из грубо обработанных каменных глыб. В комнате чистоты, вполне современной, оборудованной комплексом плывущего интерьера, он плеснул в лицо водой, утерся полотенцем, хранящим запах духов Ванессы, и спустился на первый этаж замка, где в «рыцарской зале» его ждал претор ОКО. Цамцой наклонил седую голову, отозвался на мысленный вопрос хозяина слоганом озабоченности-извинения-непреклонного желания поговорить, и Милич пригласил его сесть в кресло у стены, увешанной мечами, алебардами и мушкетами, не спрашивая причин столь раннего визита: Центральный Ном еще спал.

Вопросительно посмотрев на гостя, Горан принес заварник с горячим тоником, разлил по чашкам и предложил претору ОКО, одетому вопреки обычаю не в серебристый, с красно-синей оторочкой костюм официала службы, а в серо-синий уник геянина, мелкого чиновника, превращавший его в «человека как все».

Цамцой глотнул тоника – настоя из трав и ягод рябины, на взгляд Милича не ответил, и тот понял, что претор ждет еще кого-то. Словно получив сигнал, сторожевая автоматика коттеджа доложила о прибытии гостя, который оказался комиссаром сектора пограничной службы (СПС) ОКО Исхаром Ауриммой. Милич встречался с ним нечасто, знал его как хорошего стратега, знатока воинских искусств, однако дружеского расположения от него не добивался. Ауримма был примерно его возраста, ну, может быть, на пару лет старше, и свойств интраморфа не проявлял.

– Прости за беспокойство, – сказал он, пожимая руку Горана. – Мне была назначена встреча…

Милич ощупал весь коттедж и ОВП-зону сферой сверхчувственного восприятия, ничего подозрительного не заметил, усадил гостя в кресло, а сам устроился на лавке, мысленно успокоив проснувшуюся Ванессу.

– Я могу полагаться только на вас двоих, – сказал Цамцой, глянув на Милича и Ауримму, ждущих объяснений, – поэтому и пошел на этот неслужебный контакт. Положение таково, что не терпит проволочек. Существует примета, ей уже полторы тысячи лет: урожайность грибов перед войной повышается.

Горан и Ауримма переглянулись. Претор ОКО усмехнулся:

– Так вот, урожайность грибов на плантациях планеты год от года увеличивается. Нас ждет война, судари мои. По сути, она уже началась. То, что мы имеем в настоящее время, а имеем мы самый настоящий террор, даже Большой Террор, иначе чем прелюдией войны не назовешь.

Подумав, Горан согласился с такой оценкой положения на Гее. За последний год общее количество преступлений на планете возросло втрое. Появились банды «отморозков», выбравших в качестве «игр» нападения на школы и институты Геи. Участились убийства ученых, работающих над проблемами энергоснабжения и уничтожения нагуалей. Увеличилось количество нападений на погранзаставы, причем не только на вынесенные далеко в космос, к Стенкам Космориума, но и на те, что контролировали состояние пространства у «тревожных» объектов, таких, как звезда Тина с планетой Тартар, звезда Чужая, Орилоух, центр Галактики. И, наконец, участились случаи уничтожения станций метро, что уж совсем не укладывалось в рамки каких-либо осмысленных действий и объяснений. Станции метро, как новые, так и построенные еще тысячу с лишним лет назад и работающие до сих пор, были единственным средством связи Земли с колониями в космосе, потому что межзвездный «струнный» флот по космосу, заросшему «колючей паутиной» нагуалей, ходить не мог, каждый прыжок спейсера или другого транспортного средства мог закончиться столкновением с нагуалем, гибелью корабля и экипажа.

– Я думаю, вам не надо объяснять, чем грозит миру Большой Террор, – продолжал Цамцой. – Гея только-только восстановила положительный баланс между рождающимися и умирающими людьми. Мы по-прежнему вынуждены бороться за каждый квадратный метр поверхности, за каждый глоток воды и воздуха. Человечество давно перестало разрабатывать новые технологии, с трудом поддерживает старые, ни о каком прогрессе речь давно не идет. Мы застыли на уровне послевоенного строительства, победив ФАГа, но не справившись с проблемами развития цивилизации. А тут добавляются новые. Начали исчезать молодые красивые женщины и девушки в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. На сегодняшний день количество пропавших перевалило за три десятка. И начали сближаться Стенки Космориума.

Горан посмотрел на Ауримму. Об исчезновении женщин он, естественно, знал, о сближении Стенок слышал впервые.

– Департамент погранслужбы держал эту информацию в тайне, – пояснил претор ОКО, – и рассекретил лишь в связи с недавним уничтожением двух погранзастав, наблюдавших за Стенками. Некоторые заставы замолчали давно, и, возможно, потерь среди пограничников больше, чем мы думаем, но у нас нет космофлота, не зависящего от нагуалей, чтобы это проверить.

– Мои пограничники могли бы это сделать, – осторожно высказался Ауримма. – Но СЭКОН запретил нам выходить в космос на больших машинах.

– Странно.

– У нас много чего странного творится в высших эшелонах власти.

– Самое странное, что нам начинают активно мешать работать, – сказал Цамцой. – Я уже не могу расследовать преступления самостоятельно, на это теперь тоже требуется разрешение СЭКОНа.

Горан и Ауримма снова обменялись взглядами.

– Таким образом, нам предстоит работать конспиративно, поэтому я и настоял на встрече вне службы. Наша первая задача – создать команду для отражения волны Большого Террора, для поиска и уничтожения убийц, наносящих все более неожиданные и разящие удары по интеллектуальному генофонду человечества. В связи с чем возникает вторая задача, самая первоочередная и самая сложная: возрождение спецслужб, таких, как контрразведка и команды быстрого реагирования. Наше «всевидящее» ОКО не справляется со своими обязанностями.

– Пожалуй, это действительно сложная задача, – сказал Ауримма. – По шкале ВП[199] я дал бы ей баллов девяносто. Но чем раньше мы начнем ее решать, тем лучше. Команду же для поисков и уничтожения террористов надо создавать немедленно. Нужны профессионалы и… – комиссар сектора СПС покосился на молчащего Милича, – и интраморфы. Без них с проблемой Большого Террора нам не справиться. Кто бы как к ним ни относился.

– Я рад, что вы это понимаете, – кивнул Цамцой. – У вас есть предложения?

– Среди моих пограничников встречаются и эрмы, но их мало. Нужен поиск ратных мастеров среди интраморфов, причем не только на Гее, где их совсем мизерное количество, но и в космосе, среди тех, кто покинул Землю до и во время Катастрофы, в том числе и на самой Земле. Нужен ходок, человек Силы и воли, который согласился бы взять на себя эту миссию.

Претор ОКО остро взглянул на шевельнувшегося Горана из-под седых бровей:

– Ваше мнение?

– Мне надо подумать.

– А в качестве ходока вы никого не можете предложить? Среди ваших профессионалов нет подходящей кандидатуры?

– Разве что я сам, – мрачно усмехнулся Милич. – Но миссия эта настолько деликатна, что справиться с ней может далеко не каждый интраморф.

Он посмотрел на Ауримму, и комиссар СПС с улыбкой качнул головой.

– Нужен хороший актер… или женщина. Правда, одному человеку с такой миссией не справиться, как мне кажется.

– Можно подобрать пару, – бесстрастно сказал Цамцой, наблюдая за лицом Горана, – и лучше всего, если ее напарник будет неизвестен нашим кадровикам. Ваша кандидатура не подойдет, дорогой комиссар, мы не сможем объяснить ваше отсутствие. К тому же к деятельности ОКО начал проявлять внимание председатель СЭКОНа. Точнее, его личная служба безопасности.

Оба комиссара вопросительно посмотрели на Цамцоя. Претор ОКО ответил им понимающей усмешкой.

– Боюсь, милые мои, мы имеем в службе глаза и уши не только террористов, но и чиновников Правительства… что, возможно, одно и то же. Уж слишком бандиты оперативны и неуловимы, таинственны и жестоки. Ни одного требования, чего хотят террористы, ни одного заявления. И проходят они сквозь наши сети, как игла сквозь паутину. Это уровень интраморфов или, если кто помнит, К-мигрантов, завязавших настоящую войну с людьми во время второго пришествия Конструктора.

– Но К-мигранты, насколько мне известно, были все уничтожены до Катастрофы, – возразил Горан, в генной памяти которого хранилась вся информация о появлении пресапиенса в Солнечной системе.

– Возможно, не все. А может быть, это вовсе и не К-мигранты хотят начать новую войну, утверждать не берусь. Просто уровень воздействия на современный социум заставляет меня искать нетривиальные решения возникшей проблемы.

– Хорошо, допустим, мы найдем ходоков, – сказал Ауримма, – объясним задачу, вооружим их, экипируем… как они выйдут на колонии интраморфов у других звезд?

– Через систему метро, разумеется.

– Но метро может находиться под контролем наших таинственных противников.

– Вы посылали на Землю своих разведчиков? Кто-нибудь знает о станции метро, уцелевшей на нашей бывшей родине?

Ауримма покосился на невозмутимое лицо Милича.

– Мы обнаружили эту станцию случайно… Сначала мы летали к Земле на «струнах».

– На Земле должны были уцелеть и другие станции метро, которые, естественно, не контролируются технической транспортной службой Геи. Нужно их обнаружить.

– Я дам задание Даль-разведке.

– Только доверенным лицам. Тем, кому мы можем доверять. Есть у вас такие?

Ауримма подумал, кивнул:

– В десант-группе есть интраморфы, я поговорю с ними. Не уверен, что они согласятся, честно говоря… но попробую. Однако вряд ли мы найдем метро, не контролируемое нашей транспортной системой.

– До Катастрофы станции метро строились по Галактике бешеными темпами, потом координаты многих из них были утеряны, но сами станции наверняка уцелели. К тому же интраморфы живут и в Солнечной системе, о которой мы почти забыли. Вы должны знать: уцелела большая часть Марса, благодаря Коровьей Лепешке Конструктора, сохранился обломок Венеры, а вместе с ним и колония людей, уцелели некоторые спутники Юпитера и Сатурна, отдельные космостанции, энергоцентры, заводы. До Катастрофы инфраструктура Системы была чрезвычайно насыщенной и плотной, народ селился, где хотел, благодаря сети метро. Туда и надо обратить свой взор.

– А если и та сеть метро находится под контролем этих… м-м-м, икс-террористов?

Цамцой налил себе еще чашку тоника, выпил, не торопясь с ответом.

– Поэтому и нужен ходок, которого никто не знает…

– И кем можно пожертвовать, – добавил Горан с изрядной долей сарказма.

– У вас есть другое предложение? – тихо поинтересовался Цамцой.

Милич отвел взгляд, воспринимая от претора ОКО слоган мучительной неуверенности-горечи-решительности. Предложить более оптимальное решение он не мог и только пожалел, что не отказался от участия в «подпольной» организации Цамцоя сразу.

– Я вас понял, судари интраморфы, – хлопнул себя по коленям Ауримма. – Будем думать над проблемами. Но вот вопрос: что мы станем делать, если Стенки Космориума не остановятся? Будут сближаться и впредь теми же темпами? Кстати, какими именно?

– Две световые минуты в секунду, – ответил претор ОКО.

Двое мужчин, ответственных за деятельность подразделений тревожной службы переселившегося в другую звездную систему человечества, молча смотрели на него. Оба считали в уме быстро и теперь прикидывали, сколько лет осталось человечеству до того момента, когда Космориум схлопнется в точку и раздавит последний оплот цивилизации – Гею.

– Успокойтесь, – невесело улыбнулся Цамцой, понимая чувства собеседников, – еще неизвестно, что означает сей процесс. К тому же у нас достаточно времени, чтобы решить проблему остановки Стенок. Начинать надо с первоочередных задач. Вечером после встречи с советниками я жду вас у себя дома, но уже с предложениями. – Претор встал. – Да поможет нам Конструктор!

Вышел, сопровождаемый взглядами глазастых «собак», как называли в обиходе работников ОКО, носящих эмблемы с глазом орла. Засобирался и Ауримма.

– До встречи, комиссар. Положение, кажется, действительно серьезное, если сам претор вспоминает Конструктора.

Ауримма ушел. Горан закрыл за ним дверь, вернулся в гостиную и встретил взгляд вставшей Ванессы, полный любопытства и нетерпения. Она слышала весь разговор.

– Считайте, что один ходок у вас уже есть.

Горан начал снимать халат, но остановился, хмуро разглядывая раскрасневшееся лицо подруги.

– Не сходи с ума. Миссия опасна…

– Но я интраморф, мой милый, и могу справиться с заданием лучше, чем любой нормал. Давай пойдем вместе?

Горан снял халат, обнял женщину.

– Меня не пустят, я на виду. Нужен человек, не известный ни одной спецслужбе.

– Тогда я знаю такого. – Ванесса засмеялась. – Во время последнего рейда на Землю я встретила там классного воина. К тому же он интраморф. Вот его и надо предложить начальству. Надеюсь, ревновать ты меня не будешь?

Вместо ответа Горан спустил прозрачный пеньюар с плеч Ванессы и бросил ее на кровать…

Звезда не имела названия в земных каталогах. Она входила в волокно бывшей галактики, разрушенной Катастрофой, и была не видна с Земли ни в один телескоп, потому что расстояние между ней и Солнцем составляло почти полтора миллиарда световых лет. Звезда класса М с температурой поверхности около трех с половиной тысяч градусов имела малиновый оттенок, а диаметр ее не превышал диаметра двух Юпитеров, но все же это была настоящая звезда с небольшой планетной семьей, и наблюдать за ее столкновением со Стенкой Космориума было интересно. Разумеется, процесс этот был виден лишь с помощью особой аппаратуры, принимающей сигналы, движущиеся со сверхсветовой скоростью.

Столкновение началось с нарастания свечения вуали Стенки. Движение такого грандиозного плоского объекта, каким являлась Стенка Космориума, заметить невооруженным глазом невозможно, и судить о ее приближении можно лишь по вторичным эффектам.

Возмущение вакуума, возбужденного приближением светящейся Стенки, породило увеличение амплитуды виртуальных мерцаний вакуума и, как следствие, волну рождения электрон-позитронных пар. Эти частицы, появляясь из ничего, тут же аннигилировали, и пространство окраины звездной системы буквально закипело, заискрилось, превратилось в сверкающий вспышками коктейль. Планеты системы начали распухать, превращаться в пушистые радужные шары, истекать струями пыли, тут же превращавшимися в струи света, взрываться. Затем наступила очередь самой звезды.

Она покрылась алмазной россыпью вспышек, стала увеличиваться в диаметре, пульсировать, трескаться. Спектр ее свечения из бордового и малинового цвета сдвинулся в желтую полосу, потом в зеленую и голубую, и еще до подхода Стенки красный карлик класса М превратился в одну колоссальную вспышку света, в сверхновую звезду. Через несколько мгновений он исчез.

Видеокамеры, наблюдавшие за наездом Стенки на звездную систему окраин Космориума, были установлены в погранпосту на расстоянии пяти световых минут от звезды, что и позволило людям увидеть ее гибель: вуаль Стенки домчалась до погранстанции только через две секунды, и сторожник станции успел передать на Землю картину катаклизма.

Милич выключил аппаратуру кабинета, раздвинул шторы на окнах и подошел к окну, глядя на город с высоты полутора сотен метров. Впрочем, городом столица Центрального Нома была полтысячи лет назад, когда на Гее еще существовали свободные от поселений людей пространства. Теперь же вся планета стала единым городом, и ее поверхность представляла собой сплошной ковер архитектурных сооружений.

Служба ОКО занимала одну из четырех центральных башен-зиккуратов административного комплекса Центрального Нома, располагавшегося на территории Кремля. Три другие башни занимали СЭКОН, Правительство и Совет старейшин с Законодательной Думой. Владыка жил и работал в старинном Дворце Власти, которому исполнилось уже триста лет. Здание было копией Теремного дворца русских царей в Москве, построенного до Катастрофы, еще в шестнадцатом веке, а воссоздавали его по сохранившимся документам и видеоматериалам двадцать третьего века.

Поскольку плотность атмосферы на Гее падала с высотой быстрее, чем на прежней Земле-сфере, небоскребов на поверхности планеты почти не строили. Максимальная высота жилых пирамид достигала всего шестидесяти метров. Башни же, занимаемые Правительством Геи и доходившие до ста восьмидесяти метров, имели установки микроклимата и поддержки необходимого давления воздуха. Открывать окна на верхних этажах этих зданий не рекомендовалось.

Милич полюбовался на бледновато-зеленое небо с медово-золотистым оком Сола над четкой линией близкого горизонта, перевел взгляд на Соборную площадь Кремля и несколько минут рассматривал храмы Веры с их сияющими золотом и драгоценными камнями куполами без крестов и шпилей, здание Музея истории, построенное в неотибетском стиле еще в те времена, когда люди только расселялись по равнинам Геи, затем вернулся к рабочему столу. Пора было идти на встречу с претором ОКО, а предложений по большинству ждущих решения проблем Горан все еще не имел. Единственное, что он мог предложить Цамцою в качестве отправной точки для создания новых секторов ОКО, так это возродить структуру службы безопасности Земли до Катастрофы. Файл с этой информацией принадлежал к категории особо секретных сведений Правительства, и доступ к нему имели только несколько человек из высшего эшелона власти: архиной – патриарх Православной Церкви Геи, архрист – глава Вселенской Церкви, премьер-министр Правительства и сам Владыка. Но Горан знал коды тайных информхранилищ Кремля и давно овладел истинными знаниями о причинах Катастрофы, а также о последующей истории цивилизации.

Тысячу лет назад служба общественной безопасности тогдашней Империи, владеющей значительной частью Галактики, делилась на десять секторов: стратегических исследований, оперативно-тактический, информационного обеспечения и связи, разведсистем, контрразведки, кризисных ситуаций, следственный, криминального розыска, планирования и эфанализа, пограничных проблем. Главными из них были, безусловно, стратегический и сектор информационного обеспечения, хотя в условиях войны с Фундаментальным Агрессором к ним добавились еще два, понесшие ощутимые потери: контрразведки и криминального розыска. Воссоздать такую структуру в современных условиях в полном объеме вряд ли было возможно новой Империи, сузившей свои владения до размеров небольшой планетки (немногочисленные поселения людей на двух других планетах системы Сола были не в счет), для этого не хватало ни средств, ни технического потенциала, ни человеческого резерва. Да и не просматривалось прямой нужды в такой мощной спецслужбе. С болезнями социума вполне справлялись существующие секторы службы общественного контроля. В принципе, даже получив от Цамцоя задание и проанализировав положение в мире, Горан Милич не увидел особых причин для включения режима тревоги или, по крайней мере, организации Службы контрразведки. Он не понимал главного: что происходит? А без ответа на этот вопрос не слишком убедительными казались и доводы претора ОКО в пользу возрождения секретной системы личной безопасности.

Да, несомненно, на Гее и в областях космоса, которые человек уже не контролировал (просто был наблюдателем), шли какие-то негативные процессы, однако прелюдией новой войны назвать их было трудно. Удерживало Милича от прямых возражений Цамцою только одно обстоятельство: претор ОКО был более опытным интраморфом и мог видеть дальше.

В кабинете внезапно потемнело.

Горан снова подошел к окну, без тревоги и спешки, догадываясь, в чем дело. Начиналось очередное нагуалезатмение Сола. Время от времени звезда, вокруг которой вращалась Гея, скрывалась за торчащим в пространстве невидимым Великим Ничто, как иногда назывались «колючки» нагуалей, и световой поток, падающий на поверхность Геи, резко сокращался. Нагуали, называемые среди специалистов-физиков еще и «абсолютно черными телами», поглощали все виды излучений, в том числе и свет. Правда, в последнее время что-то происходило и с ними: они начали становиться видимыми, то как глубоко черные «кактусы», «ежи» и «мхи», то как перламутровые, зыбкие, буквально жидкие кристаллы. Хотя вполне могло соответствовать реальности и предположение одного из экспертов ОКО, что изменяются не нагуали, а пространство вокруг них.

Небо потемнело, приобрело красноватый оттенок, но звезды на нем так и не появились. Космос за пределами системы зарос нагуалями так плотно, что ни один лучик света от звезд до Геи не доходил.

Дождавшись, когда затмение закончится, Горан закрыл кабинет, вызвал служебный птеран и велел тинтводителю[200] доставить его в западный сектор ОВП-зоны Центрального Нома. Вскоре он подходил к воротам трехуровневого коттеджа, расположенного на берегу реки Инисси в окружении десятка таких же коттеджей, принадлежащих элите Правительства. Комиссара СОБ ждали, и дверь в прозрачно-туманной стене, окружавшей собственно коттедж, открылась сразу же, как только он появился в поле зрения видеокамер.

Горан уже бывал в доме Цамцоя, поэтому не стал отвлекаться на созерцание бассейна с черной водой, красивейшего декора из живых растений вдоль стены, разгуливающих вокруг бассейна пугливых пятнистых кроланей и живого минарета из флорэксов – колонии медоносных бабочек. С недавнего времени стало модно держать в особняках и во дворах эти полуразумные рои, создающие красивые асимметричные беседки, ротонды, башенки-минареты и готические шпили. Бабочками флорэксов называли больше по привычке, на самом деле это были мутировавшие на Гее потомки пчел и ос, которые обзавелись разноцветными крыльями, причем довольно опасные, однако обычай вошел в моду, и теперь колонии флорэксов можно было встретить даже в резиденциях и офисах общественных служб.

Хозяин коттеджа был не один. В комнате для деловых встреч, оборудованной кондиционером и аппаратурой голографического интерьера, сидел, кроме Цамцоя, седой старик в серо-серебристом унике работника хозяйственной службы. Его Милич не знал.

«Садитесь, комиссар, – сказал на пси-языке претор ОКО. – Разговор на звуке будем вести о чем угодно, только не о деле. Важную информацию – только на пси-линге».

Горан посмотрел на гостя Цамцоя, и тот ответил понимающей тонкой усмешкой.

«Знакомьтесь, – продолжал хозяин дома, – это Базил Дивий, волхв Дебрянской общины Земли. С недавних пор он советник Консультативного совета экспертов, а также советник Владыки… Хотя о том, что он землянин, не знает никто».

Горан еще раз внимательно заглянул в глаза старику, отмечая его силу и величавое спокойствие, сел рядом, сказал вслух:

– Рад с вами побеседовать, патриарх. Как ваше здоровье? Все ли благополучно в семье?

Мысленно же он сказал другое: «Слушаю вас, судари. Или мы ждем Ауримму?»

Цамцой усмехнулся.

«Кажется, вы нисколько не удивлены появлением в моем доме человека с Земли».

«Я уже понял, что наши контакты с Землей не прерывались. Во всяком случае, на уровне спецслужб».

«Контакты были редкими, но все же за Землей мы наблюдали. Что касается комиссара погранслужбы, то он уже дал свои предложения и начал работу. Осталось убедить вас в необходимости возрождения контрразведки. Иначе мы провалим дело».

«Меня уговаривать не надо».

«Надо, – заговорил старый волхв. – Мой друг Цамцой еще молод и не всегда находит убедительные аргументы в споре. Так вот, главным аргументом в пользу создания службы контрразведки Империи, как гордо называет горстку планет Правительство Геи, является не Большой Террор и рост преступлений и даже не сближение Стенок Космориума, а нечто иное. Ты интраморф, сынок, и должен помнить историю Конструктора. Спасение человечества во времена войны с ФАГом не являлось абсолютной этически выверенной ценностью для Игроков типа Конструктора и не входило в их планы. То, что мы уцелели, – загадка, такая же, как и само возникновение расы хомо сапиенс. За редким исключением – эрмы, интраморфы и метаморфы, файверы – человечество и после Катастрофы осталось технологически ориентированной цивилизацией, а это – эволюционный тупик. Улавливаешь суть?»

«Не совсем, – признался Горан. – Мы же собрались обсудить проблему спецслужб, а не проблему отношения к нам Игроков… которых мы не видели».

«Тогда ответь на такой вопрос. Технологий, преследующих не материальные, а духовные ценности, – религия, храмы Веры не в счет, это лишь попытки реализации начальных условий создания таких технологий, не вышедших из стадии эксперимента, – человечество не создало и уже, очевидно, не создаст, тогда почему ему разрешили уцелеть?»

Горан не ответил, задумавшись.

«На что надеялись Игроки, отгородив Стенками наш заросший «колючками» чужих Законов метагалактический домен от остального космоса?»

Горан молчал.

«И последний вопрос, связанный с первыми двумя: почему Игроки, или кто там стоит за ними, дав нам шанс выжить, снова запустили процесс ликвидации Космориума?»

Горан поднял голову:

«Возможно, потому, что человек никак не может понять: таким, какой он есть, он Вселенной не нужен».

Цамцой и Дивий переглянулись.

«И ты после этого будешь утверждать, что служба контрразведки не нужна? Не Империи – человеку?»

Комиссар сцепил на колене руки, снова задумался. Наконец нехотя сказал: «Я – интраморф и не верю в будущее человечества… хотя и служу ему по мере сил. Но я и не сторонник любого агрессора или икс-террористов, кто бы они ни были. Я буду работать с вами».

«Тогда перейдем к конкретным делам, – с облегчением сказал претор ОКО. – Ауримма имел разговор с командиром десантгруппы своего сектора Ванессой Дарьяловой, она согласна стать ходоком. Вы не возражаете?»

Милич встретил взгляд Цамцоя и понял, что тот знает о его отношениях с Ванессой.

«Что бы это изменило? – криво улыбнулся комиссар. – Она уже взрослая и давно решает сама за себя. Но все же я дал бы ей напарника… которым вполне смог бы стать я».

«Я уже говорил и еще раз повторю: ваша кандидатура исключается! Вы нужны нам здесь, на Гее, в качестве координатора служб. Мало того, мы приняли решение назначить комиссаром контрразведки вас. Что касается напарника Ванессы, то Дивий предложил в качестве второго ходока своего ученика, воина-кладоискателя».

Горан усилием воли закрыл свою пси-сферу, сделал непроницаемое лицо: «Он согласен?»

«Мы еще не говорили с ним, но он согласится».

«Как его зовут?»

«Его зовут Влад, – ответил старик-волхв, – и он не просто интраморф и даже не метаморф, но зародыш файвера».

«Я согласен», – через силу ответил комиссар.

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Похороны погибших состоялись на другой день после налета банды на общину. Погибло восемнадцать человек, в основном мужчины, хотя в траурный список попали и женщины, и старики, и дети. Кроме того, пятнадцать человек были искалечены и две женщины пропали без вести: старая Фатима и совсем юная шестнадцатилетняя Иляна, одна из самых красивых девушек-невест деревни, на которую засматривалась большая часть женихов общины, в том числе и Влад.

Хоронили погибших по старому обычаю на погосте за деревней, в деревянных гробах, выкрашенных в черный цвет. Кадас[201] общины отец Велес прочитал молитву, мужчины под тихий плач женщин опустили гробы в глубокие ямы, забросали землей, над каждой могилой установили тяжелые камни с вытесанными на них именами, и церемония закончилась. Люди начали расходиться по домам, у всех было полно дел и забот.

Влад в похоронах не участвовал, готовился к очередному походу. Общине требовалось оружие для обороны деревни и окрестных хуторов, так как оружие бандитов вместе с их трупами после уничтожения «стаи» забрали люди в маскировочных костюмах, представлявшие собой пограничную службу переселенцев с Земли. Правда, об этом знали только волхвы, староста деревни и Влад, который долгое время находился под впечатлением встречи с женщиной-воительницей, показавшей отличную боевую выучку. О том, зачем прилетали на Землю пограничники с Геи, Влад себе вопросов не задавал, принимая действительность такой, какой она была.

Не лишней для общины была бы и техника – функциональные механизмы, обработчики почвы, транспортные средства. Требовался запас продовольствия, концентраты и консервы, иногда попадавшиеся абсолютно пригодными к употреблению в районах Земли, где когда-то стояли города.

Конечно, за сотни лет со времени Катастрофы кладоискатели обшарили многие районы поверхности горба планеты в поисках уцелевших продуктов могущественной в прошлом цивилизации, однако по-прежнему оставались неизведанными десятки тысяч квадратных километров пустынь, горных стран, не доступных человеку без спецснаряжения и скафандров, окраинных, закованных льдом земель, гигантских разломов, морей и океанов.

Океанов теперь планета-лепешка, планета-линза Земля имела только два: Русский Сверкающий, объединивший бывший Северный Ледовитый, части Атлантического и Тихого океанов, и Австралийский, располагавшийся на месте Индийского и южных частей Тихого и Атлантического океанов. Влад уже бывал на краю Австралийского океана, по большей части замерзшего, а также в Антарктиде, расколовшейся на несколько больших платформ, но так и не сбросившей ледяной панцирь; теперь же ему предстоял поход по островам Арктиды, остаткам древнего материка, поднявшимся со дна океана во время Катастрофы, вылазка в край вечных бродячих туманов, где, по легендам, можно было отыскать не только базы человеческой цивилизации двадцать третьего века, но и следы более древней цивилизации Земли – борейской, канувшей в небытие за десятки тысяч лет до Катастрофы.

В легенды о могучем борейском государстве, существовавшем в Арктиде еще до эпохи оледенения и мамонтов, Влад не верил, тем не менее серьезно собирался искать следы древних царств и к походу готовился тщательно. Предыдущий поиск его не удовлетворил, хотя он и вернулся домой не с пустыми руками, отыскав на одном из островов Евробританского архипелага остатки энергоцентра, где сохранились «вечные» аккумуляторы и шолдерсы, небольшой мощности вакуумные энергопреобразователи.

Аккумуляторы действительно оказались долговременными. При истощении их надо было разъединить на две части, повернуть на сто восемьдесят градусов и вновь соединить, после чего они снова начинали вырабатывать электрический ток. Шолдерсы тоже вырабатывали энергию, но принцип их работы был иной: они создавали из вакуума электронный сгусток в форме тороида, который и становился источником энергии. КПД одной такой установки достигал четырехсот тысяч процентов. Теперь община имела возможность расширить ареал своего влияния, дать энергию хуторам и обработать ранее недоступные земли.

Закончив сборы, Влад попрощался с отцом и мамой, работавшими в деревне целителями и одновременно учителями в местной палестре, оседлал Секама и направился к дому старосты, возле которого высилась массивная скала в форме оплывшей пирамиды, найденная две сотни лет назад основателем Дебрянской общины Всеградом в каньоне, образовавшемся на месте города Ярославля. Каньон переходил в долину, окруженную скалами, заросшую густым смешанным лесом, и деревню начали строить в ее центре, на берегу реки Десницы, вокруг скалы, внутри которой обнаружили пещеру со скелетами людей. После этого скала долгое время служила крестьянам общины местом поклонения, пока не была построена кааба Православной Веры. Деревня за две сотни лет своего существования пережила не менее сотни набегов кочевников и сектантов, дважды была сожжена, однако скалу кочевники обходили стороной, будто заколдованную. Волхвы знали ее истинное предназначение, но молчали.

С виду это был каменный останец диаметром в пятнадцать и высотой около сорока метров – эдакая естественная крепость в форме острого зуба с каверной внутри, будто специально созданной для того, чтобы там можно было хранить что-либо ценное. При нужде в скале могло укрыться все женское население общины вместе с детьми, а ее стены, как уже было проверено, выдерживали любой удар, даже выстрел из гранатомета; кладоискатели общины еще до Влада обнаружили склад этого вида огнестрельного оружия, доставшегося в наследство крестьянам со времен, предшествующих появлению Конструктора. Теперь помещение внутри скалы использовалось старостой в качестве общинной управы.

Броневая плита толщиной в двадцать сантиметров, приспособленная умельцами общины под дверь, отошла в сторону, Влада пропустили в овальной формы коридорчик, где располагались охранники управы. Он поздоровался с воинами, вооруженными арбалетами, ружьями и гранатометами, ответил на их угрюмо-завистливые взгляды коротким поклоном и стал ждать старосту. Охранники управы в последней схватке с кочевниками не участвовали – проспали и чувствовали себя неуютно. Влад их понимал.

Пещера в скале имела вид проплавленной жидкой магмой полусферы с плавными переходами-наплывами стен красновато-бурого цвета и «готическим» сводом. Каждый раз при взгляде на нее у Влада появлялось ощущение, что он находится внутри искусственного сооружения, потерявшего форму из-за высокой температуры, оплавившей корпус и внутренние помещения, однако, даже переходя на суперсенсинг и эндопатию[202], Влад не смог разглядеть в скале какой-либо организации или симметрии, подтверждающих его ощущения, и прощупывать ее пси-полем перестал. Но сомнения в душе остались. Расспросить же учителя о причинах своих странных ощущений он стеснялся.

Чтобы не томиться одному в пустой управе, Влад вышел на площадь, где его ждал гепардоконь, верный спутник и защитник кладоискателя в прежних походах. Без него ни один поход, наверное, не закончился бы благополучно, и Влад давно относился к Секаму как к другу. Секам и на сей раз был нагружен довольно тяжелой поклажей, в которую входил запас пищи и воды, оружие, одежда, ценные вещи и деньги для покупки транспортных услуг. До тех мест, которые хотел посетить кладоискатель, добираться предстояло разными видами транспорта, а аренда летающей техники стоила дорого.

Из-за каабы Веры вышел староста в сопровождении старейшин общины и хозяйственного управителя.

– Идите, – махнул он рукой своим спутникам и, заметив Влада, подошел к нему. – Быстро ты собрался, воин. Объяснять тебе задачу не буду, ты и так ее знаешь, но будь осторожен. – Он внимательно оглядел деловито-сосредоточенное лицо Влада блеклыми слезящимися глазами. – Тебя ожидает трудный путь. Наступают тяжелые времена, мы уже не в состоянии торговать с другими общинами зерном и хлебом, самим хватает впритык. Конечно, слов нет, запасы продовольствия и техника нам очень пригодятся, но основное твое задание – поиск библиотек, чертежей, описаний технологий, то есть информации, дающей возможность начать производство необходимых вещей. Это главное, ты понимаешь?

Влад кивнул.

– И еще нам нужно… – староста понизил голос, – оружие. Скоро межобщинному гарнизону станет не до нас, придется защищаться от кочевников самим.

– Мы и так охраняем деревню сами, – сказал Влад.

Староста понял молодого воина, усмехнулся в густые усы:

– Ты хорошо себя проявил, честь тебе и хвала, но вмешиваться в драку ты не имел права. На тебе лежит гораздо большая ответственность, нежели защита деревни. Я знаю тебя давно и мог бы не предупреждать, но все же скажу: не геройствуй! Иначе подведешь общину. Возможно, возвращается время героев, спасающих отечество, однако прежде всего надо помнить свои обязанности. Кстати, то же самое тебе сказал бы твой учитель.

Влад отвел взгляд.

Староста Терентий не был паранормом, но обладал хорошей интуицией, и его прогнозы, как правило, сбывались.

– Я геройствовать не стремлюсь, – пробормотал Влад.

– Во-первых, никогда не спеши с ответом, во-вторых, плох тот воин, который не стремится стать героем. В твоем возрасте это вполне нормально, и стесняться этого не стоит. Но при этом ты всегда должен помнить, что за твоей спиной те, кого ты любишь и защищаешь, и твое будущее – это их будущее. А если ты не сможешь позаботиться о своем будущем, то и они потеряют на него право.

– Я не понимаю…

– Поймешь позже. И вот еще что… только не говори об этом никому ни слова! Существует так называемый мгновенный вид транспорта…

– Метро?

– Мало кто помнит о нем… так вот, постарайся найти хотя бы одну кабину.

– На что она похожа?

Староста помялся, оглядываясь, потом кивнул на управу:

– Примерно так же. Эта скала когда-то была кабиной метро. Иди, и да пребудет с тобой свет! Я буду поддерживать с тобой связь. Старик Дивий по секрету сообщил мне, что ты интраморф. – Староста прищурился. – Так вот, если понадобится совет или помощь, выйди в поле Сил, я тебя услышу.

– Но как же… ты… тоже интраморф?!

– Нет, у меня есть торс[203]-рация. Я думаю, теперь и для тебя не секрет, что к нам изредка наведываются геяне, переселенцы с Земли. В отличие от нас, они сохранили технологию мыслесвязи, а я кое с кем из них знаком. Поэтому у меня есть один экземпляр. Если бы я был метаморфом, я бы обошелся без него, но, увы, не повезло… В нашей общине вообще маловато интраморфов, это плохо. Будущее за ними. Кстати, ты можешь опереться на общинный эгрегор, в случае крайней необходимости он вполне способен подпитать тебя, дать Силу. И вот еще что. – Терентий достал из-за пазухи перевязанный красной тесемкой сверток. – Это карта Борейского архипелага, составлена одним кладоискателем еще сто лет назад. Попробуй воспользоваться ею, только не потеряй. Потом вернешь.

Влад сунул свернутую в трубочку карту в карман, помедлил, не решаясь задать вопрос. Староста внимательно посмотрел на него.

– Что тебя беспокоит?

– Терентий, почему я… мы… не знаем о контактах геян с нами? Почему вы… старшие… не говорите об этом? Разве связь с переселенцами нуждается в сокрытии?

– Во-первых, такие контакты очень редки, воин. За сотни лет было всего несколько посещений Земли геянами, не больше десятка.

– Нас спасли именно геяне… геянка…

– Видимо, там узнали, что одна из линий метро, соединяющая Гею с Землей, сохранилась. Поэтому я и хочу, чтобы у нас была своя кабина. Контакты с геянами очень опасны для нас… за редким исключением. Вчера нам помогли отбиться от кочевников, но возможен был и другой вариант. Ты этого не знаешь, потому что почти все время проводишь в походах, но есть факты, когда пришельцы уничтожали хутора и крали наших женщин.

Влад недоверчиво посмотрел на старосту:

– Зачем им это? Они же… не кочевники, цивилизованные люди… у них техника…

– Никто не знает, зачем геянам красть наших женщин, убивать мужчин. Возможно, это и не геяне вовсе. Поэтому берегись, будь осторожен, не доверяй всем подряд.

Староста отступил.

– На хоздворе возьмешь флайт, он доставит тебя на побережье. Дальше пойдешь один. Флайт оставишь старосте Мурманской общины, он найдет способ вернуть его нам.

Влад кивнул, сел на Секама и погнал гепарда по улице к северному району деревни, где располагался хозяйственный двор с техникой, принадлежащей общине. Он чувствовал, что староста и советники общины смотрят ему вслед, но не оглянулся.

Издали флайт – удлиненный овал с каплей кабины сверху и небольшими треугольными крыльями – казался новым, только что сошедшим со стапелей аппаратом, вблизи же он поражал обилием вмятин, царапин и дыр, усеявших его от носа до кормы. Летательной машине исполнилось уже как минимум десять веков, но она все еще продолжала служить людям, как живой памятник технического гения цивилизации.

На хоздворе не было ни единой души. После похорон все разошлись по домам, чтобы помянуть погибших сельчан. Обычно траур длился недолго, до похорон, у крестьян всегда было полно работы, но в этот раз погибло слишком много людей, и выжившим надо было осмыслить происшедшее, почтить память друзей и близких.

– Залезай, зверь, – сказал Влад, открывая в корпусе аппарата трап и поднимая колпак кабины.

Секам мяукнул, осторожно залезая в тесноватую для него кабину. Влад сел на место водителя, закрыл колпак и строго сказал:

– Лети!

Флайт не шелохнулся. Мыслесвязь с автопилотом давно не работала, умельцы общины не смогли ее восстановить, зато соорудили ручное управление, и теперь древний летательный аппарат имел нечто вроде штурвала и рукояти взлета-посадки. Управлять им мог далеко не каждый человек.

Деревня провалилась вниз, превратилась в игрушечный городок на зелено-серой плоскости долины, окруженный могучими лесами и горными склонами. Влад сделал над ней круг, пролетел над вершиной Единорога, на которой стояла кучка волосатых, одетых в шкуры гоминоидов-охотников, и повернул на юг – во время катастрофы геомагнитные полюса Земли поменялись местами, – к побережью Русского Сверкающего океана. Ему предстояло преодолеть около четырехсот километров по прямой, чтобы достичь Мурманской общины, а о том, что он будет делать потом, Влад не задумывался. Он был молод и верил, что выход можно найти всегда и из любого положения.

До Мурманской общины, главная деревня которой располагалась на берегу Белого залива, Влад долетел за два часа. Он уже не раз бывал здесь, направляясь в поисках кладов в глубь побережья, и волнения не испытывал. Многих крестьян здешней общины он знал в лицо, среди воинов и защитников деревни у него были приятели, а с кладоискателем Фомой он даже ходил в поход.

Сделав над деревней круг, Влад посадил флайт у крепостной стены, недалеко от ворот, и мысленно скомандовал гепарду вылезать. Огромная пятнистая копытная кошка гибко вымахнула на землю, потянулась, принюхиваясь и не обращая никакого внимания на двух недружелюбно настроенных охранников ворот. Один из них, бородатый мужчина в сером армяке с гранатометом через плечо – его звали Курдюмом, Влад его знал, – неодобрительно посмотрел на Секама, покачал головой:

– Плохое ты выбрал время для похода, парень.

– Почему? – насторожился Влад.

– Напали на нас. Староста ранен, еле дышит, кадас убит, управделами тоже.

– А Фома?

– Он в поиске, еще не вернулся. Погибло двадцать человек, двое куда-то запропастились… В общем, горе у нас, вряд ли мы тебе сможем чем-нибудь помочь.

– Мне нужен только транспорт, на этой колымаге я далеко не улечу.

– Хоздвор сгорел, у нас самих теперь остался только один почтовик. Зайди к властнику, поговори, может, подскажет что.

Охранники открыли ворота, и Влад вошел в деревню.

Архитектура Мурманских деревень ничем не отличалась от архитектуры Дебрянской общины. В центре деревни располагалась соборная площадь с каабой Веры, от нее отходили радиальные улицы, как спицы колеса, пересекаясь с кольцевыми улицами, которых насчитывалось обычно от трех до семи.

Влад вышел на соборную площадь деревни и остановился, глядя на ряды прикрытых черными накидками тел. Суетившиеся на площади мужчины, готовившие похороны, не обратили на гостя никакого внимания. Черная туча боли и горя витала над деревней, заставляя испытывать неуютное чувство собственной вины и ненужности.

Влад кивнул охраннику управы, расположенной не в скале, а в каменной крепостце в форме пирамиды, двинулся к ближайшей улице, ведущей к строениям общинного хозуправления. Если бы не это отличие, можно было бы подумать, что кладоискатель никуда не улетал, оставаясь в своей деревне.

Впрочем, существовало еще одно отличие между деревнями, не относящееся к их архитектуре, – положение Солнца. Здесь оно висело гораздо выше, почти в зените, нежели в районе Дебрянской общины.

Однако мурманчане действительно ничем не могли помочь кладоискателю. Хоздвор представлял собой руины пожарища, от сараев и транспортного блокгауза остались лишь обгоревшие бревна, а три аппарата общины превратились в полурастаявшие пластмассовые сосульки. Когда-то они представляли собой квазиживые организмы, но, пролежав десять веков в пещерах, под водой или в контейнерах с герметической защитой, где их находили искатели, потеряли свойства конформности и энергетической защиты. Теперь это были неживые машины, не имеющие компьютерных систем управления, подверженные механическому разрушению.

Через час Влад выехал из деревни на гепарде, не получив ничего из того, на что рассчитывал. Налетчики, напавшие на Мурманскую общину, уничтожили весь ее транспорт, в том числе и птераны, один из которых Влад надеялся арендовать для похода.

Вид с Белого плато на бесконечную, сморщенную волнами, бликующую под лучами Солнца шкуру океана был великолепен.

Океан не зря получил название Русского Сверкающего. Во времена Катастрофы он был еще Северным Ледовитым, а когда Земля смялась от удара о стену нагуалей и превратилась в линзу, разбитые льды Арктики усеяли водную поверхность мириадами сверкающих под лучами Солнца осколков, льдин и айсбергов. С тех пор он стал Сверкающим. Название «Русский» он получил спустя несколько сот лет, после того как одно из русских племен вышло на его берега, основало Мурманскую общину и объявило океан своим владением.

С высоты Белого плато он казался бескрайним, таков был эффект горизонта на линзовидной Земле, но Влад знал, что ближе к краю планетарной лепешки океан постепенно замерзает и превращается в скопление снежно-ледяных торосов столь причудливой формы, что этот ледяной пояс, охватывающий линзу Земли по всему краю, назвали Поясом Снежной Королевы.

Однако существовал еще один пояс, охватывающий Землю по периметру, – Серебристый, край плотных туманов, пронизанных сотнями крохотных радуг, переходящий в Пояс Снежной Королевы. Путешествовать по этому краю было весьма опасно. Во-первых, потому что ориентация в тумане была делом практически безнадежным, во-вторых, здесь начиналась зона плавания айсбергов, в-третьих, часто встречались «ямы» с аномальной водой, обладающей свойством сверхтекучести. Корабль, попадавший в такую «яму», совершенно не отличимую с виду от обычной водной поверхности, мгновенно тонул. Существовало еще и «в-четвертых»: ближе к Поясу Снежной Королевы увеличивалась плотность нагуалей. Это лишь в последние несколько лет они стали видимыми, так что не составляло большого труда обогнуть гигантские черные или перламутрово-водянистые зазубренные колючки и шипы, а раньше люди то и дело натыкались на невидимое глазу Ничто, калечась и погибая, когда на всем ходу корабля в тело вонзалась острая невидимая игла.

Влад покосился на висящую в воздухе заросль нагуалей, похожую на сросток ежей, и перевел взгляд на север. Там начинался горб Земли, по сути – колоссальная горная страна с огромными каньонами, пустынными плато, разломами коры и дымящимися до сих пор кальдерами, через которые когда-то от удара Земли о нагуаль выплеснулись миллиарды кубических метров расплавленной магмы, образуя своеобразные «лунные» моря и кратеры. С высоты местной возвышенности были отчетливо видны золотые и белые поля календулы и ромашки, а также подъем на горб Земли и выступавшие над слоем атмосферы высокие горные пики на горизонте. Это был мир Влада, он здесь родился и давно привык к нему, считая существующее положение вещей вполне естественным и нормальным. Однако будучи интраморфом, обладая мнемотаксической[204] памятью предков, он помнил и те времена, когда Земля была круглой, планетарным объектом, вращающимся вокруг Солнца, хотя воспоминания эти и казались ему удивительной легендой, не соответствующей действительности.

Дышать на макушке плато было труднее, чем внизу, в долине, где располагалась Мурманская община, но Влад не обращал на это внимания, он вообще мог часами обходиться без воздуха, используя кислород крови и тканей «по второму разу», хотя это и вредило здоровью. Но такова была особенность нынешней жизни цивилизации: она переселилась с возвышенностей в долины, ущелья и пещерные страны, где плотность воздуха была выше и позволяла жить активно и не задыхаться при этом. Деревни и поселения общин строились преимущественно в экологически замкнутых и чистых нишах: в долинах рек, в кратерах потухших вулканов с озерами в центре, в провалах земной коры, где благодаря траве, мхам и микроорганизмам появлялся слой почвы. А там, где образовывалась почва, появлялась и жизнь. Иногда – своеобразная жизнь, если нишу облюбовывали растения-мутанты. Еще более необычными были найденные кладоискателями в разных районах Земли ложбины, где селились животные-мутанты и гоминоиды – вставшие на задние лапы кошки, лемуры и другие представители млекопитающих.

Влад рассеянно шевельнул сенсинг-сферой, определяя положение живых организмов в радиусе двух десятков километров. Мурманская община осталась справа от него, сзади, к северу, начинались скалы, где пыталось выжить племя полуобезьян, но туда молодому кладоискателю идти было не надо. Ему предстояло попасть в поселение гоминоидов, живущих на берегу залива Нерпичья губа, в теплой кальдере с выходом горячих минеральных вод. Влад помнил рассказы мурманского искателя Фомы, утверждавшего, что их соседи – люди-тюлени – якобы имеют летательные аппараты. Если Фома говорил правду, у Влада еще был шанс начать экспедицию согласно разработанному плану, если нет, план похода надо было менять. Кроме Мурманской общины, на берегу океана существовали еще поселения, имеющие транспортные средства, в крайнем случае начинать поход можно было и оттуда. Хотя примут они непрошеного гостя или нет, Влад не знал. Ни в Норвежской общине, ни в Чукотской он еще не бывал.

– Двигай, зверь, – вслух сказал кладоискатель.

Секам оглянулся на него через плечо, как бы спрашивая, правильно ли понял? Влад почесал ему за ухом, и застоявшийся гепардоконь рванул с места, сразу переходя на свой специфичный пружинно-скачковый стелющийся бег. Мимо поплыли скалы, россыпи камней, редкие пузырчатые хвощи, похожие на бритые кактусы, единственные из растений, поселившиеся в горах, если не считать неприхотливых мхов и лишайников. В лицо ударил теплый ветерок, насыщенный горьковатыми запахами пыли, йодистых испарений, соли и минералов. К ним вскоре присоединился запах тревоги, и Влад привычно приготовился к бою. Кладоискатели – опасная профессия. На них охотятся все, кто считает воина-одиночку легкой добычей, как до похода, чтобы завладеть ценными вещами и запасом денег, так и после похода, чтобы выведать координаты найденного клада. Именно поэтому искателями становились в основном эрмы, мастера воинских искусств. Но и мастерство не всегда спасало их от нападений и гибели от рук бандитов или специально охотившихся за ними киллеров на службе общин. Некоторые старосты не прочь были попользоваться дармовыми находками, не требующими большого расхода средств, и создавали специальные команды для перехвата кладоискателей. Владу еще не приходилось с ними встречаться, да и верить в такое узаконенное официально пиратство не хотелось, но учитель не зря предупреждал его перед каждым походом, он знал, что происходит в мире, и молодой воин был готов к неожиданностям.

Запах тревоги усиливался по мере того, как он приближался к стойбищу людей-тюленей. Издалека послышался тихий гром, сопровождаемый сотрясением почвы. Затем в небе появилась световая полоса, закончившаяся огненным всплеском и ударом, еще одна и еще. На Землю наткнулся очередной поток метеоритов, осколков разбитых планет, странствующих по Солнечной системе во всех направлениях. В последние годы их становилось все меньше и меньше, основные метеоритные «дожди» выпали в первые столетия после Катастрофы, однако и сейчас случалось, что огромные ледяные, каменные и металлические глыбы натыкались на линзу Земли и несли разрушения и гибель людям.

Но не метеоритный поток вызвал тревогу у Влада. Что-то случилось у гоминоидов, он почувствовал их боль, смятение и страх и в конце концов понял, что на стойбище людей-тюленей напала банда. Было слышно, как бандиты веселятся, преследуя и убивая мечущихся по селению существ. Влад отчетливо видел багрово-фиолетовые вспышки злобной радости и свирепого удовольствия убийц.

Волна гнева ударила в голову, кладоискатель сжал коленями бока Секама, заставляя гепарда бежать быстрее, но прошло больше часа, прежде чем он достиг перевала, с которого можно было спуститься вниз, к заливу, где располагалось стойбище людей-тюленей.

Бой уже закончился, сопротивление защитников селения было сломлено, и победители – такие же кочевники, что недавно напали на Дебрянскую общину, пировали. Вполне возможно, именно эта банда ограбила и Мурманскую общину.

Несколько мгновений Влад анализировал обстановку всеми своими органами чувств, прикидывая, с какой стороны лучше нанести удар, и пустил гепарда вниз, дав ему волю. Огромный зверь хорошо чувствовал горный склон и выбирал верную дорогу без подсказки. Через несколько минут они были сотней метров ниже, у крутой стены стойбища, сложенной из огромных камней, которая, однако, не послужила кочевникам препятствием. Гоминоиды, ведущие свой род от морских львов, строили эту стену, защищаясь от таких же, как они, неуклюжих существ с короткими ногами и руками, еще сохранившими рудименты ласт. Обороняться от людей, гораздо более ловких и быстрых, они не рассчитывали. По их стене мог бы вскарабкаться наверх даже ребенок.

Секам ворвался в деревню людей-тюленей через разбитые деревянные ворота, сбил попавшегося на пути бандита, ошалело несшегося навстречу. Влад выпрыгнул из седла, уже находясь в состоянии боевого резонанса, и внезапно понял, что опоздал.

В деревне уже хозяйничали другие люди. Они напали на кочевников в тот момент, когда Влад спускался с перевала к заливу, и в течение нескольких минут уничтожили почти всю банду. В просветах между домами людей-тюленей, похожими на конические юрты древних эскимосов, было видно, как текучие, плохо различимые даже опытному глазу фигуры в маскировочных костюмах настигают последних кочевников стаи, никого не оставляя в живых.

Влад остановился, оглядываясь по сторонам, считая трупы бывших владельцев стойбища. Люди-тюлени носили короткие фартуки, а короткие трехпалые руки и ноги с широкими плоскими ногтями обматывали полосками материи. Тела их были сплошь покрыты короткой блестящей шерстью, отсутствующей лишь на ладонях и на узких, вытянутых вперед лицах. Но все же это были уже не звериные морды, а лица, и в глазах у людей-тюленей тлел разум.

Катастрофа нечаянно запустила процесс мутагенеза у этих представителей морских млекопитающих, и процесс мышления возник уже как следствие.

Из-за ближайшей юрты выбежал «призрак» в маскировочном комбинезоне, турель его энергоизлучателя на плече повернулась, выцеливая Влада. В ту же секунду Секам прыгнул, сбивая копытом турель, корпусом отбрасывая человека в сторону. Шлем соскочил с его головы, турель с оружием отлетела в другую сторону, и голографическая аппаратура костюма перестала работать, открывая пятнистый зеленовато-бурый комбинезон. Человек тут же вскочил с искаженным от ярости лицом, выхватил с пояса комбинезона еще один пистолет, и Влад узнал его: это был Корев, член отряда геянских пограничников, которым руководила красивая женщина по имени Ванесса и который опоздал перехватить банду, напавшую на Дебрянскую общину.

Неизвестно, что бы он сделал в следующий миг, но раздавшийся сзади женский голос остановил гиганта:

– Корев! В чем дело?

Из-за соседней юрты вышла женщина в комбинезоне и в шлеме с поднятым забралом. На Влада взглянули знакомые серые удлиненные глаза. Ванесса оказалась легка на помине.

– Каким ветром занесло тебя в эти края, воин? Складывается впечатление, что ты появляешься там, где ожидается нападение кочевников. Может быть, ты их разведчик?

– Хорошая мысль, – процедил сквозь зубы смуглолицый Корев, оживляясь. – Может, заберем его с собой и допросим?

Влад хладнокровно посмотрел на плечистого атлета, оценивая его внутренние возможности, – Корев не был метаморфом, а остальное (сила, тренинг, природные данные) не имело значения, – перевел взгляд на женщину, и та усмехнулась, вдруг выдав сложный пси-слоган: гора-падающие глыбы льда-крылья-кулак-ощущение удара-вкус мяты-прохладное прикосновение пальцев ко лбу-быстрый понимающий взгляд из-под ресниц-журчание воды в ручье. Означать этот слоган мог и много, и совсем ничего, но Влад растерялся и не сразу нашелся что ответить, уж слишком неожиданным было открытие в незнакомке интраморфа. Во время первого их знакомства он так этого и не понял. Когда же он наконец отважился ответить Ванессе, женщина уже шла прочь, бросив на ходу своему подчиненному:

– Собирай оружие, надо выяснить, откуда у кочевников «универсалы».

– Значит, они нашли где-то уцелевший контейнер с «универсалами».

– Вот и займись этой проблемой.

Гигант Корев кинул на Влада многообещающий взгляд, подобрал сбитую с плеча турель с «универсалом» и догнал начальницу, не привыкшую, судя по всему, повторять приказы.

Отряд геянских пограничников быстро собрал в одно место убитых бандитов и через минуту покинул разгромленное стойбище людей-тюленей на летательных аппаратах, которых Влад прежде не видел. Ванесса еще раньше улетела отсюда на своем белоснежном птеране, послав Владу короткий слоган: замерзший океан-черная полынья звездообразной формы-падение в бездну космоса-запах озона-палец на губах-ощущение тревоги. Влад понял, что его предупредили об опасности.

Из юрт начали робко вылезать уцелевшие люди-тюлени, поглядывая то на трупы кочевников, то на своих убитых сородичей, то на задумавшегося кладоискателя. Влад попытался найти среди них старшего, прислушиваясь к мысленному шепоту мужчин племени, наткнулся на чей-то отчетливый, почти человеческий ментальный вопрос и ответил. Через несколько мгновений стало ясно, что это «заговорил» шаман племени, умевший выражать свои желания в пси-диапазоне. На вопрос Влада, можно ли купить у деревни летательный аппарат, старик-шаман с лысиной на заостренной голове и седой шкурой ответил красноречивой пси-картинкой: человек-тюлень поворачивается к собеседнику спиной, что, очевидно, переводилось одним словом: бери.

На краю стойбища Влад нашел длинный сарай из досок с выломанной дверью, заглянул внутрь и обнаружил самый настоящий склад разнообразной техники. Здесь хранились снегоходы, детские карусельные вагончики (где они их отыскали?!), велосипеды, аэры, ржавые корпуса каких-то спецмашин, похожих на торпеды и древние ракеты, гусеничная машина (а это чудо как сохранилось?) с башней и пушкой, несколько платформ и остатки каких-то колесных и крыльчатых монстров. Но главное, здесь были и современные аппараты (если технику десятивековой давности можно было назвать «современной»): один куттер с разбитым вдребезги блистером, аэр и два вполне целых с виду птерана. Один из них, десятиместный, как оказалось, имел генератор-шолдерс и мог летать.

Влад устроил в кабине аппарата своего «коня», уселся на сиденье водителя и включил двигатель. Потом подумал, отсчитал два десятка золотых гривен – плату за аренду птерана, положил деньги на видное место, добавил красивую матрешку, изделие женщин Дебрянской общины, и лишь после этого вывел птеран из сарая. Вскоре он парил над океаном.

СЛЕД ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА

Карта была старая, потертая на сгибах, но тот, кто ее составлял, свое дело знал отменно. Уже через час после старта из стойбища гоминоидов Влад убедился, что карта верна и ориентироваться по ней можно.

Острова Борейского архипелага раскинулись на территории около десяти тысяч квадратных километров, хотя основное их скопление начиналось в четырехстах километрах от побережья океана, вблизи Серебристого пояса вечных туманов, предшествующего Поясу Снежной Королевы, окраине земной линзы. Самый большой остров архипелага напоминал по форме ножницы, и на нем стоял на карте крестик. Точно такими же крестиками были помечены еще с десяток островов, и Влад решил, что неведомый ему составитель карты уже исследовал эти острова и ничего не нашел. Начинать поиск следовало с других островов.

Влад поднял птеран повыше, разглядывая искрящуюся гладь океана с панорамой архипелага. Небо над головой потемнело, приобрело сиреневый оттенок, Солнце засияло ярче, хотя даже невооруженным глазом была видна черная паутинка нагуаля, вцепившаяся в краешек светила.

Дышать на высоте трех с половиной километров было уже трудно, поэтому Влад закрыл колпак кабины. Для того, что он собирался сделать, прозрачный во всех отношениях материал кабины не мешал.

Мысли о странной деятельности пограничников с Геи, появлявшихся там, где появлялся кладоискатель – в Дебрянской долине и здесь, на побережье океана, – занимавшие Влада все это время, отступили на задний план. Он знал, что случайностей такого рода не бывает, но и закономерности вывести с помощью дедукции не мог, поэтому решил предоставить событиям развиваться естественным путем. О том, что женщина-интраморф по имени Ванесса с удивительными серыми глазами произвела на него сильное впечатление, Влад старался не думать вообще. Интуиция подсказывала, что они еще встретятся.

Тишина завладела сознанием молодого воина, глубокая безмятежная тишина бездны Мироздания, и он вдруг ощутил такое отчаянное одиночество, что захолонуло сердце! Но уже в следующее мгновение в сознание вторгся чей-то мысленный вызов, и ощущение одиночества прошло. Остался только его затухающий след.

«Где ты, воин?»

Пси-голос сопровождался вибрирующими обертонами и «шумом толпы», указывающими на аппаратное усиление сигнала. Влад понял, что это вызов старосты, включившего свою торс-рацию.

«Я над океаном, выхожу на острова».

«У тебя все в порядке? Со мной связывался старик Дивий, интересовался, где ты и чем занимаешься».

«Все нормально. – Влад не стал рассказывать старосте о нападении банды на Мурманскую общину и на стойбище гоминоидов. – Зачем я был нужен учителю?»

«Он не сказал. Сетовал, что в момент нападения на деревню его на Земле не было, иначе он предупредил бы и помог отбить стаю. Он теперь советник Владыки на Гее, большая шишка. Я хвалил ему тебя».

Влад едва не ответил: «Что это еще за глупость?» – но сдержал мысль.

«Я снова встретил здесь пограничников с Геи».

«Они за тобой следят?»

«По-моему, нет. Встреча произошла случайно. Они что-то ищут».

«Что-то они зачастили на Землю-матушку. Я поговорю с Дивием, может, он знает, в чем дело, что именно геяне ищут на Земле. До связи, искатель. Найдешь полезную вещь – посигналь».

Голос старосты сменился тихим ворчаньем несущей пси-волны, утонул в шумах эфира. Снова тишина завладела сознанием Влада, но холодной и враждебной она уже не казалась, несмотря на то что интраморфов на Земле было очень мало. Лично он знал лишь двоих: учителя-волхва и деда Ларьяна по материнской линии, тоже волхва, владеющего Силой. И все же интраморфы были скорее исключением из правил, нежели правилом, маленький отряд уцелевшего человечества практически перестал рождать людей с паранормальными способностями, а куда ушли до Катастрофы десятки тысяч паранормов, никто не знал. На Землю они так и не вернулись, а на Гее не появились, если судить по отряду пограничников: интраморфов среди них было только двое – гигант Дан Корев да начальница отряда.

Влад очнулся, сосредоточился на вхождении в поле Сил, и еще один океан распахнулся перед ним и внутри его – океан закодированной космосом информации, доступ к которой был открыт только избранным, тем, кто хотел знать и знал, что именно он хочет знать. Возможно, Влад никогда не стал бы кладоискателем, если бы не владел Силой и не умел выходить в энергоинформационное поле космоса, называемое современниками полем Сил.

Через несколько минут он продрался своей сенсинг-сферой сквозь «заморочки» первого этажа поля Сил и разглядел «свечение» искусственных объектов в глубинах некоторых островов архипелага. Теперь можно было начинать детальный поиск, не боясь потратить время впустую. Но прежде всего кладоискатель стремительно выскочил из режима гипервидения, отнимавшего очень много психической энергии, и полчаса приводил себя в порядок, дыша, как ныряльщик, вынырнувший из воды без воздуха в легких, пил травяной девясиловый настой, гонял по сосудам мозга кровь, успокаивал нервы, гладил с интересом поглядывающего на него гепарда и снова пил настой. Затем сориентировался в пространстве и направил птеран дальше на юг, к поясу туманов. Остров, «светящийся» в поле Сил наиболее ярко, находился в той стороне.

Под крылом аппарата поплыли скалистые, изборожденные трещинами и длинными валами камней острова, бывшие некогда дном Северного Ледовитого океана, а до этого – Борейским материком. Цвет скал, серый, голубовато-бурый, сизоватый, указывал на пленку солевого налета на их боках, но встречались участки другого цвета, красновато-коричневого, с желтыми и черными прожилками, там, где горные породы потрескались, разошлись разломами, обнажая древние магматические слои. Зеленый цвет в палитре архипелага почти отсутствовал, трава, мхи, а тем более древесные представители земной флоры селились на островах неохотно. При почти полном отсутствии воздушных потоков миграция семян и спор с материка в эту часть планеты-линзы шла плохо. Лишь птицы да редкие путешественники могли занести их сюда. Жизнь не спешила осваивать пространства окраины Земли, ей хватало места и на континенте.

Естественно, во времена Катастрофы, когда планета сминалась, расплющивалась о нагуаль, материки раскалывались и разрушались, магма выплескивалась из недр планеты на поверхность образовавшейся лепешки сквозь гигантские трещины, колоссальные волны-цунами катились по континентам, сметая все на своем пути, взрываясь при соприкосновении с магмой, казалось, ничто не может уцелеть на Земле, ни одно техническое сооружение, ни один город, ни одно здание. Обезображенное язвами кальдер, каньонов, взрывных воронок, дымящихся вулканов и гейзеров, лицо Земли после Катастрофы представлялось из космоса ужасным и мертвым. Однако жизнь на ней все-таки сохранилась!

Уцелели кое-какие мелкие селения, отдельные строения, энергоцентры и технические сооружения и даже архитектурные памятники, как, например, Храм Белобога на Урал-равнине. Выжила часть людей, объединившись в стаи и племена. Вернулись на родную планету космены, обслуживающие технические сооружения землян в Солнечной системе, начали процесс более крупного объединения, который привел к образованию общин. Но острова Борейского архипелага, как, впрочем, и других архипелагов, рассыпанных по необозримым просторам океанов Земли, оставались безжизненными и нетронутыми цивилизацией. Интересовали они только птиц да искателей приключений, не терявших надежду что-либо найти в изломах скал и глубинах пещер. Сверху же они казались абсолютно мертвыми, наподобие летающих по Солнечной системе астероидов.

Сравнение показалось Владу идеальным, хотя астероиды он видел лишь в учебных видеофильмах да в слоганах учителя: Дивий как-то устроил ему «пси-экскурсию» по планетам системы. Больше всего молодого воина поразил Марс, «роддом» Конструктора, так же, как и Земля, застрявший в зарослях нагуалей, но пострадавший меньше. С тех пор молодой кладоискатель мечтал побывать на других планетах и посмотреть на звезды не сквозь атмосферу, а с борта какого-нибудь космического корабля.

Какой-то неясный пси-звук коснулся вдруг внутреннего слуха, заставив Влада насторожиться и прислушаться к ментальному полю местного уголка природы. Внизу, на одном из островов, обозначилась слабенькая концентрация пси-поля, и принадлежала она человеку.

«Кто ты?» – позвал Влад, но ответа не услышал, человек не был интраморфом, зато по неровной пульсации излучений его мозга стало ясно, что он болен или борется за жизнь. Не раздумывая, кладоискатель прицелился поточнее, определил направление по тоненькому лучику «пси-дыхания» незнакомца и увеличил скорость птерана. Секам, отличавшийся спокойным поведением, заволновался, чувствуя обеспокоенность хозяина, ткнулся носом в затылок пилоту. Влад молча погрозил ему пальцем.

Показался остров, почти целиком накрытый шапкой белоснежного тумана. Жалобно-обреченный пси-зов слегка усилился. Источник мысленного потока, в котором преобладали нотки безнадежности и тоски, находился на этом острове.

Влад снизился, но останавливаться и осматриваться не стал, идя на источник пси-сигнала как по пеленгу. Птеран окунулся в туман, видимость стала постепенно ухудшаться, пока не исчезла совсем, на уровне вершины острова туман был слишком плотен, чтобы в нем что-либо можно было разглядеть с помощью обычного зрения, полагаться теперь приходилось только на суперсенсинг, видение в инфракрасных и ультрафиолетовых лучах. Благодаря этому Влад ориентировался в тумане так же хорошо, как и при дневном освещении.

Ландшафт острова, напоминавшего по форме подкову с горкой в центре лагуны, ничем не отличался от ландшафта других островов: такие же зазубренные скалы, нагромождение каменных глыб, ущелья, трещины, редкие ровные площадки. Причиной же тумана оказались горячие источники, выходящие на поверхность у подножия конусовидной горы со срезанной вершиной в центре подковы. Именно отсюда шел сигнал, пойманный кладоискателем за несколько десятков километров от острова.

Влад завис над горой, представлявшей собой потухший вулкан, оглядел склоны и обнаружил небольшую скорлупку лодки у берега. Потом перевел взгляд на кратер вулкана и понял, что случилось. Человек, подающий «сигнал бедствия» в ментальном диапазоне, вряд ли понимающий, что «зовет на помощь», этой помощи ни от кого и не ждал. Спутниковая система СПАС потерпела крах еще во времена Катастрофы, из космоса за поверхностью Земли никто не следил, и спасать терпящих бедствие так далеко от суши никто не собирался. Даже имей кладоискатель рацию и сообщи о своем положении на материк, вряд ли он дождался бы спасательной экспедиции. Этот человек (Влад почему-то был уверен, что встретил такого же, как и он, кладоискателя) ни на что не надеялся, хотя и продолжал бороться за жизнь, каким-то образом сорвавшись в кратер бывшего вулкана. Подняться по отвесной стене на вершину горы он не мог и лишь цеплялся за скальный уступ, не позволивший ему свалиться в бездну, уходившую в недра острова на неведомую глубину.

Помощи он, конечно, не ждал и на птеран Влада, смутно видимый в тумане, таращился как на привидение. Кладоискатель подвел аппарат вплотную к скальному уступу, открыл боковой люк, человек на уступе зашевелился, соскользнул на крыло птерана, с трудом влез в кабину, откидывая капюшон. Зарычал гепард, обнажая клыки. Влад оглянулся и слегка вздрогнул. На него смотрело темно-коричневое лицо мутанта-афроида: голый шишковатый череп, широкий лоб, огромный широкий нос жителя гор, узкие длинные губы, почти полное отсутствие подбородка и выпуклые круглые глаза с кольцом серебристого пуха вокруг.

Спасенный Владом человек принадлежал к расе чернокожих людей, приспособившихся жить высоко в горах при малой плотности воздуха и почти полном отсутствии воды. Но все же это были не гоминоиды, а видоизменившиеся люди, имеющие такой же аппарат мышления, говорящие на тех же языках, пытающиеся выжить в суровых условиях высокогорных плато.

– Может, мне лучше сразу вылезти обратно? – растянул губы в улыбке мутант, по-своему оценив замешательство пилота. Говорил он на континентальном русайзийском языке, но с шипящим акцентом африканских островитян.

Влад молча закрыл люк, поднял птеран вверх, выводя его из кратера уснувшего вулкана.

Секам продолжал тихо ворчать, не спуская с пассажира горящих глаз. Тот проговорил с уважением:

– Мощная зверюга! И умная – чует отличие. Высади меня у подножия этой горки, друг, там моя лодка.

– Я могу доставить тебя на материк.

– Спасибо, не надо. За мной кое-кто охотится, и я не хотел бы с этими охотниками встречаться.

Влад оглянулся, не скрыв любопытства.

– Что за охотники? Кочевники?

– Ты о переселенцах с Земли слышал? Во время Катастрофы люди переселились на другую планету…

– На Гею.

– Значит, слышал. Так вот, эти охотники оттуда. Сам не знаю, как мне удалось от них уйти.

– Почему они за тобой охотятся?

– Я видел то, что не должен был видеть. Пришлось бежать. С тех пор скоро уже полгода, как я мыкаюсь по родной планете. Обнаружил эти острова, нашел убежище, кое-какие запасы продовольствия.

Влад посадил птеран на воду рядом с лодкой спасенного, вполне современной на вид, с водометным движителем и защитным лобовым стеклом. Незнакомец-афроид, одетый в необычного покроя бордовый кафтан, красные брюки и сапоги, перебрался в лодку, не очень высокий, но широкий, коротконогий, с выпуклой грудью и длинными руками. Посмотрел на Влада.

– Ты кладоискатель?

– А ты разве нет? – усмехнулся Влад.

– Я нет, – в свою очередь раздвинул в усмешке губы коричневолицый. – Был ученым, изучал нагуали, теперь вот беглец и бродяга. А что ты ищешь? Что-нибудь конкретное?

– Как всегда, – уклончиво сказал Влад. – Пищу, оружие, что попадется.

– А как ты меня отыскал в таком тумане? Тут специально будешь искать – не найдешь.

– Я интраморф, – сухо сказал Влад.

Незнакомец задумчиво прошелся взглядом по лицу молодого искателя, почесал свой уродливый нос, кивнул сам себе:

– Я у тебя в неоплатном долгу, но все же кое-чем ответить смогу. Хочешь посмотреть? Я тут нашел одну древнюю посудину.

Влад раздумывал недолго:

– Залезай обратно.

– Лучше ты ко мне садись, тут недалеко. Машину свою и зверя здесь оставь, никуда они не денутся.

Влад осторожно пощупал ауру собеседника сенсинг-сферой, злобных и предательских намерений в мыслях мутанта не обнаружил и перелез к нему в лодку, мысленно приказав Секаму ждать хозяина и охранять аппарат.

Владелец лодки включил двигатель, суденышко резво побежало сквозь стелющиеся по свинцово-серой воде слои тумана.

– Меня зовут Уанкайова, а тебя? – оглянулся афроид.

– Влад, – коротко отозвался кладоискатель.

– Чем занимаешься, кроме искательства?

– Всем понемножку, – покраснел молодой воин.

– Понятно, специалист широкого профиля, так сказать. Что заканчивал, семинарию?

– Ранарию.

– О, это уже неплохо, я думал, ты совсем юнец. Я мог бы взять тебя в ученики, не хочешь заняться исследованием нагуалей? Я тут оборудовал небольшую лабораторию, подсобрал кое-какой инструмент, аппаратуру, оборудование. В здешних местах много чего можно найти.

– Спасибо, я подумаю, – вежливо пообещал Влад.

– Буду рад, если когда-нибудь увижу тебя еще раз. Кстати, а что такое, по-твоему, нагуаль?

– Чужой Закон, – вспомнил Влад «Свод истин» прадеда. – Или асимметричное вакуумное возбуждение островного типа. – Он подумал и добавил: – Иногда нагуаль называют потенциальной ямой бесконечной глубины. Но вряд ли его можно выразить словами.

Уанкайова оглянулся, в его глазах вспыхнули искры интереса и уважения.

– Вижу, ты действительно неординарный кладоискатель. А человеческий язык на самом деле слишком беден, чтобы выразить то, что можно только почувствовать, он не может передать всю сложность и красоту основ Мироздания.

– Разве ты знаешь, что такое нагуаль?

– Точно – нет, но у меня есть версия, которая позволяет непротиворечиво решать фундаментальные уравнения, хотя они и не обладают абсолютной предсказуемостью в областях, где справедливы принципы общей теории поля.

Лодка приблизилась к высокому берегу лагуны, заскользила вдоль крутых обрывистых берегов, повторяя их изгибы.

– В двух словах смысл нагуаля я, конечно, не передам, – продолжал мутант, – но попробую. Если ты закончил ранарию, то должен знать, что при остывании нашего метагалактического домена из вакуума рождались поля-частицы шести разных классов…

– Правая и левая материя, – не удержался Влад, тут же кляня себя за несдержанность.

– Молодец, помнишь. В нашем домене реализовалась правая материя: частицы с положительной массой и положительной энергией, поля с нулевой массой и положительной энергией и частицы с мнимой массой и плюсовой мнимой энергией. А нагуаль, возможно, является либо полем с мнимой массой и отрицательной энергией, либо левой антиматерией.

– Только непонятно, почему он реагирует с нашей материей и вакуумом, – снова не утерпел Влад. – Теоретически мнимые частицы и поля, а также левая материя и антиматерия не должны взаимодействовать с плюсовой материей.

– Колоссально! – хмыкнул Уанкайова, снижая скорость лодки и вводя ее в неширокую расщелину. – Никогда не предполагал встретить специалиста по физике вакуума так далеко от центров цивилизации, да еще интраморфа.

Влад почувствовал прилив крови к щекам, но постарался совладать с собой:

– Я не специалист по физике вакуума…

– Главное, что ты понимаешь суть проблемы. Эх, если бы ты согласился остаться! Мы бы с тобой живо раскололи этот орешек. А насчет того, что нагуаль взаимодействует с нашим вакуумом и материей, у меня тоже есть идея. Возможно, это просто эффект подбарьерного просачивания. Который, кстати, растет. Недаром же нагуали становятся видимыми, перестают поглощать почти все виды излучений.

Лодка вошла в небольшое вытянутое озерцо, у края которого из воды торчало гладкое вздутие скалы удивительно симметричной формы. Но уже через несколько мгновений кладоискатель понял, что перед ними искусственное сооружение, большая часть которого скрывается под водой.

Проводник Влада искоса посмотрел на него, направил лодку к скале. Туманные струи расступились, стал виден цвет скалы – иссиня-черный, с голубоватыми солевыми разводами, цвет металла, сумевшего пережить Катастрофу и еще тысячу лет сверху.

– Догадываешься, что это такое? – Уанкайова достал багор и, когда нос лодки цокнул о выступавший из воды корпус какого-то огромного металлического левиафана, удержал суденышко рядом.

– Грузовой галион, – прикинул Влад размеры металлического корпуса сооружения.

– Это атомная подводная лодка проекта «девятьсот девяносто девять». Такие лодки делали в России в начале двадцать первого века. Название серии «Победоносец».

– Не может быть! – не поверил кладоискатель.

Уанкайова его понял:

– Я сам удивился, когда обнаружил этот раритет. В двадцать втором все атомарины подобного типа были уничтожены в связи с полным разоружением, а эту, видимо, русские где-то спрятали, скорее всего – под полярными льдами Арктики. Хотя все равно странно, что она уцелела. Подержи-ка.

Мутант передал Владу багор, спрыгнул с носа лодки на металлическое вздутие боевой рубки субмарины с мотком тонкого тросика, прикрепил к металлу корпуса магнитный штырь и привязал к нему лодку. Влад тоже выпрыгнул на вздутие рубки, прошелся по нему, обозревая внутренности субмарины в потоке ментального видения, невольно покачал головой:

– Какая большая!..

– Двести метров длиной, – отозвался беглый ученый, наблюдая за ним. – Водоизмещение тридцать тысяч тонн. На борту двадцать ядерных стратегических ракет с десятью разделяющимися боеголовками, каждая мощностью по двести пятьдесят килотонн. Ничего, да? Судя по сохранившимся документам, которые я обнаружил, такая подлодка могла нырять на восемьсот метров и двигаться под водой со скоростью сорок узлов.

– Машина войны… – пробормотал Влад.

– Машина предупреждения войны, – подчеркнул Уанкайова. – Бери ее себе, дарю.

Влад с недоумением посмотрел на собеседника, считая, что тот шутит, но коричневое лицо афроида осталось серьезным.

– Бери, бери, мне такое большое убежище ни к чему.

– А я что с ним буду делать?

– Ты же кладоискатель, а это очень ценная находка. Там внутри целая база, огромное количество всякого снаряжения, консервы, вполне съедобные, между прочим, я оттуда много чего взял для своей лаборатории. Есть и оружие, хотя я не разбирался, какое именно.

Влад отрицательно мотнул головой:

– Спасибо, не надо. Это твоя находка.

– Горд, как и все кладоискатели. Что ж, насильно мил не будешь. Но если захочешь попользоваться – прилетай в любой момент. Может, спустимся в рубку? Посмотришь, как жили военные люди тысячу двести лет назад. Посидим, побеседуем, я тебя шампанским угощу. Ему тоже двенадцать веков, а совсем не кислое. В спецхолодильнике хранилось с вакуум-слоем и магнитной ориентацией.

– Благодарю за предложение, – вздохнул с сожалением Влад, – но беседу лучше отложить на завтра. Я еще ничего не нашел.

– Кто знает, когда еще свидимся, – улыбнулся афроид. – Где я, а где завтра? Возьми хотя бы подарок.

Он протянул кладоискателю зеленовато-желтый, светящийся изнутри пульсирующий шарик.

– Это терафим, личный инк. Пси-защитник, пси-лекарь и блок обработки информации. Такими пользовались до Катастрофы. Сейчас их не делают даже на Гее, утеряна технология, но мне посчастливилось набрести на контейнер с такими шариками, все в рабочем состоянии.

Влад с любопытством осмотрел легкий шарик, взвесил в руке, чувствуя шевеление жизни внутри. Терафимы, насколько он помнил сведения из прадедова «Свода истин», представляли собой сгустки полей, саморегулирующиеся полевые структуры, а функционально – квазиживые информационные накопители, обладающие зачатками интеллекта и в некоторых пределах свободой воли. Ни видеть, ни держать в руках, ни пользоваться ими молодому воину еще не приходилось.

– Что с ним надо делать?

– Ничего, только разбудить. Скажи мысленно что-нибудь вроде: очнись, малыш! Он способен внедряться в любую материальную структуру, кроме живых организмов, таков был этический принцип их создания, и будет всегда рядом. Потом дашь ему имя.

«Эй, малыш, проснись!» – мысленно позвал Влад.

И тотчас же шарик в руке ожил, расплылся облачком света, исчез, а в голове Влада зазвучал тоненький голосок: «Премного благодарен за освобождение! Тебя зовут Влад, и ты интраморф. Любишь приключения?»

– Люблю, – вслух пробормотал растерявшийся Влад.

«Тогда мы сработаемся. Зови меня Нестором».

– Хорошо…

Уанкайова засмеялся, спрыгнул с металлического волдыря рубки в лодку.

– Кажется, вы нашли с ним общий язык. Поехали к твоему зверю. Теперь у тебя будет два защитника. Ты уверен, что не хочешь посмотреть субмарину?

Влад не ответил, спрыгивая в лодку мутанта. Он прислушивался к пси-голоску неожиданно обретенного помощника, докладывавшего хозяину параметры окружающей среды.

УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР

Синайзийская община, поселившаяся в каньоне реки Хуанхэ, была самой многочисленной из общин всей земной линзы. Ее численность достигала миллиона человек, в ее владения входили двадцать деревень и множество рисовых хуторов, а также две фабрики по переработке сельскохозяйственной продукции, транспортное хозяйство, завод минерального сырья и удобрений, шахта, консервный завод, рыбный завод, пять семинарий и собственный театр. Деревня, где жили и работали староста, управляющий делами, властники, старшины, чиновники рангом пониже, мало отличалась от других деревень общины, разве что дома здесь строили побогаче, сохраняя присущий Древнему Китаю стиль фанзы, да жителей на улицах деревни встречалось поменьше, большинство из них работало не покладая рук, с раннего света до предсонья. А еще община имела станцию метро, охраняемую как зеницу ока специальным гарнизоном. О существовании этой станции знали всего два человека из общины: староста и властник гарнизона. Рядовые воины гарнизона и крестьяне даже не догадывались, что охраняли и мимо чего ходили.

Станция метро располагалась в живописнейшем уголке Синайзийского каньона с лесом столбовых скал, заросшего гигантскими травами и папоротниками. Жители деревни, в отличие от соседей, не занимались возделыванием рисовых плантаций, они обслуживали местный завод по производству минеральных удобрений, а также обсерваторию и единственный на всю общину энергоцентр: кладоискатели общины два века назад обнаружили два уцелевших «вечных» реактора типа «кварк-кессон», и защитники берегли их пуще глаза, успешно отбив несколько попыток кочевых стай завладеть реакторами.

Охранял станцию отряд численностью всего в двенадцать человек, дежуривших посменно, по четыре человека в смене. Вооружены они были гранатометами китайского производства двадцатого века (кладоискатели общины обнаружили древний склад оружия, в большинстве своем не пригодного к употреблению, однако гранатометы удалось отчистить и восстановить), арбалетами и боевыми метательными пластинами и чувствовали себя в безопасности. Во-первых, они были уверены, что объект их охраны – секретная резиденция старосты общины, где он отдыхал, хотя и очень редко. Во-вторых, здание, в котором находилась станция метро, стояло на холме, окруженное каменной стеной, накрытое специальным многослойным зонтиком в форме пагоды, который предохранял ее от прямого попадания метеорита. Небесные камни падали на Землю все реже, однако угроза метеоритной атаки сохранялась, и традиция возводить над важнейшими техническими сооружениями силовые зонты сохранилась по сей день. Еще помнилось время, когда уцелевшие человеческие племена и стаи селились в пещерных городах, глубоко под землей, спасаясь от небесной бомбардировки, но потом жизнь окрепла, набрала силу, потоки камней, носившихся по Солнечной системе из конца в конец, поредели, и цивилизация выбралась из пещер на поверхность земной линзы.

Летательный аппарат – флайт с эмблемой Рати, межобщинной гарнизонной службы, на борту – появился над Синайзийским каньоном перед ранним светом, за час до традиционной общей побудки жителей деревень. Он снизился над рекой, несшей желтые воды к северному океану планеты – Австралийскому, и на небольшой высоте помчался к истокам реки, не замеченный сонными сторожами попадавшихся по обеим сторонам реки деревень. Вскоре он достиг деревни Линбяо, где располагался энергоцентр, и завис над холмом станции метро. Четверо пассажиров флайта, одетые в маскировочные костюмы с голографической подстройкой, с минуту наблюдали за территорией деревни и «крепости» метро, затем десантировались во двор станции с трехметровой высоты. Вооружены они были оружием, метающим черные молнии, двигались очень быстро, гораздо быстрее обычных людей, и полусонная охрана станции сопротивления им практически не оказала. Все было закончено в течение нескольких секунд.

Затем четверка десантников поднялась на борт флайта, аппарат метнулся в небо, а спустя минуту раздался взрыв.

Он был такой силы, что от станции метро с антиметеоритной крышей не осталось ничего! Не выдержали даже метровой толщины стены, защищавшие станцию снаружи. Ударная волна вдребезги разнесла два десятка близлежащих фанз, где жили многочисленные семьи деревни, повалила метеобашни, энергостолбы, выбила все стекла в деревне и заставила охрану энергоцентра занять штатные позиции для обороны объекта. Однако неведомым террористам нужна была только станция метро, остальные технические сооружения их не интересовали.

При подсчете потерь оказалось, что уничтожена и обсерватория, построенная на одном из скальных столбов высотой в километр, имевшая уникальный телескоп, который позволял астрономам общины наблюдать за далекими галактиками, лучи от которых пробивались к Солнечной системе сквозь заросли нагуалей.

Горан Милич получил сообщение о взрыве Синайзийского метро на Земле за завтраком. В сферу его служебных интересов подобные происшествия не входили, однако в связи с последними событиями данная информация была очень важна, и Горан почувствовал угрызения совести: он собирался отказаться от предложения претора ОКО стать начальником контрразведки. Неведомые террористы спешили ограничить выход погранслужбы Геи на поселения людей, разыскивая и уничтожая метро по всему космосу, в том числе и на Земле. По словам Ауриммы, прародина человечества имела всего несколько станций метро, и уничтожение даже одной из них резко уменьшало возможности влияния спецслужб Геи на Землю, подготавливаемую секретным проектом Правительства к заселению.

Получив известие о взрыве, комиссар СОБ попросил дежурного дать ему сводку на утро понеда двенадцатого декана, и поручик привел данные по Империи: сто одиннадцать разборок и нападений, девяносто шесть убитых, двести сорок раненых, уничтожены две обсерватории, взорван оружейный завод в Рашн-секторе, производящий «универсалы» и парализаторы, убиты двое ученых из Объединенного центра физических исследований в Бразил-секторе, похищены или пропали без вести восемь девушек. И уничтожены три станции метро, причем все три – в Солнечной системе: на Земле, в Синайзийском каньоне, на Марсе и на осколке Меркурия, вблизи Солнца.

«Плохие новости?» – спросил фокс, ухаживая за хозяином; Горан называл его Джорджем. Он выглядел как вежливый и обходительный человек, но интеллект робота был ограничен и разговаривать с ним было неинтересно, если к беседе не подключался «Умник», центральный компьютер коттеджа.

«Большой Террор становится серьезной проблемой, – ответил мысленно Милич. – Цамцой не преувеличивал ее масштаба».

Джордж собрал на поднос посуду, отступил на шаг, преданно глядя на хозяина.

«Боюсь, мы снова оказались под пристальным вниманием кого-то из Игроков. Ты не находишь?»

Горан рассеянно посмотрел на фокса. Это уже ответил «Умник», в память которого была записана вся история появления Конструктора, а потом и Фундаментального Агрессора в Солнечной системе.

«Возможно, твое предположение имеет все основания. Самое плохое, что никто из нас не понимает причин Большого Террора, а это значит, что мы не можем принять адекватные меры. Претор прав в одном, необходимо возродить службу контрразведки, причем достаточно мощную и секретную. Прежде всего нужны данные, нужен всесторонний анализ ситуации, и нужна команда единомышленников, способная работать в сложившихся условиях».

«Ты говорил с Ванессой?»

«Она загорелась идеей Ауриммы стать ходоком, и отговорить ее мне не удалось. К сожалению. Но она пойдет не одна».

«С кем? Ты его знаешь?»

«Еще нет. Он ученик старика-волхва Дивия с Земли, который стал советником Владыки».

«Интересно, кто составил ему протекцию?»

«Я тоже задаю себе этот вопрос. Чтобы землянин вошел в коллегию советников Владыки, надо иметь как минимум родственника в его окружении. Дивий – темная лошадка и знает все о наших проблемах».

Горан допил отвар из кореньев иньяна, прибавляющий сил, повышающий тонус организма, и встал из-за стола.

«Без моего приказа никого в дом не впускать».

«Даже Нессу?»

«Никого!»

Горан переоделся и через полчаса был на службе.

Половина рабочего дня прошла в суете совещаний разного уровня с комиссарами и деканами других секторов ОКО, в разработке планов и решений, в ответах на запросы из провинций Империи, коими назывались сектора Геи и планеты системы Солад, где работали агенты охраны общественного спокойствия. Обедал Горан в оперативном Управлении ОКО в компании со своим заместителем Липой Камински и экспертом сектора Пурушастрой, долго и нудно рассуждавшим о причинах кризиса и роста преступлений в Империи.

– Все дело в усреднении человечества, – утверждал он, уныло кивая длинным носом как бы в одобрение собственных заявлений. – Человек лишается индивидуальности, становится винтиком государственной машины, безвольным элементом системы подчинения, что не может не привести индивидуально мыслящих людей к бунту.

Неожиданно эта тема всплыла и при разговоре Цамцоя с комиссарами секторов у него дома, куда он пригласил Ауримму, Горана Милича, старика Дивия и начальника сектора Даль-разведки Алекса Бодрова. Алекс был интраморфом, но Горан раньше с ним почти не встречался и знал плохо. Правда, уже одно приглашение претора ОКО могло послужить даль-разведчику неплохой характеристикой.

– Знаете, что меня начинает волновать? – спросил хозяин дома, когда гости расположились в комнате для бесед. – Происходит целенаправленная ликвидация индивидуальности среди населения Империи. Эта тенденция тревожит и экспертов Консультативного совета, однако на их запрос из Правительства пришел ответ с пожеланием не поднимать паники. Как вам это нравится?

Гости переглянулись, смущенные вступлением. Начинать дискуссию на отвлеченные темы они не собирались.

Цамцой насмешливо фыркнул:

– Что и говорить, философы мы слабые, но и нам придется в скором времени решать глобальные социальные задачи.

– Я знаю одно, – хрипловатым баритоном произнес даль-разведчик. – Эволюция человека после Катастрофы очень мало затронула его интеллектуальные способности, наоборот, они даже уменьшились. – Он посмотрел на Ауримму. – Это не есть камень в ваш огород, комиссар. Дураки встречаются и среди нормалов, и среди интраморфов. Но именно в глобальном усреднении человечества, усугубленном открытостью семейных границ, я вижу причину происходящих в обществе явлений.

– Давайте о деле, – поморщился задетый за живое Ауримма. – Философствовать будем потом, после ликвидации криминальных структур. У меня есть данные, говорящие о том, что террористы начали отстрел спейс-реэмигрантов[205]. Кто-нибудь мне скажет, кому мешают эти люди?

Все посмотрели на Цамцоя, на лицо которого легла тень.

– К сожалению, судари мои, причин ликвидации реэмигрантов я не знаю, зато знаю, что все они интраморфы, которых нужда вынудила покинуть свои колонии и обжитые места. Единственная возможная причина их ликвидации – попытка перекрыть утечку информации. Они слишком много знают об изменении космоса, вот и попали под прицел террористов. Однако достоверных данных нет.

– Самое плохое, что нам недоступен выход в тот слой поля Сил, – добавил Дивий, – в котором могут храниться необходимые ответы на наши вопросы. Создается впечатление, что этот слой просто-напросто заблокирован.

Все снова посмотрели на претора ОКО, сохранявшего озабоченный вид.

– Давайте действительно перейдем к обсуждению конкретных дел, – сказал он. – Пора подбирать кандидатуры на ответственные посты новой службы. Пора создавать команду профессионалов, способных справиться с беспределом на границах Империи в космосе. Убийцы и разрушители сети метро проходят сквозь наши порядки, как нож сквозь арбуз. Пора этому положить конец. Итак, ваши предложения?

– Если создаваемая нами система контрразведки будет подчинена Правительству, – угрюмо проговорил Ауримма, – я отказываюсь в ней работать.

– Она не будет подчинена Правительству, – мягко сказал Дивий. – И даже Владыка не должен ничего знать о ее существовании… на первых порах. Сначала нужно будет доказать ее необходимость, проверить эффективность, снизить с ее помощью давление Большого Террора, найти его причины, а уж потом разгерметизировать систему для общества. Кстати, я не согласен с названием проблемы. То, что творится у нас в Империи, еще нельзя назвать Большим Террором, это скорее операционное воздействие с точными адресами. Большой Террор предполагает массовость и большое количество жертв, в нашем же случае удары наносятся безжалостно, но точно и конкретно. Работает система, целей которой мы не знаем, ей надо противопоставить нашу систему, ударной силой которой станет команда интраморфов-эрмов. Вы согласны со мной?

Ответом волхву было молчание.

– Как вы предполагаете решить проблему финансирования наших расходов? – спросил Бодров, кряжистый, основательный, несколько медлительный с виду. – Где мы добудем средства на содержание аппарата службы и организацию системы охраны тайны?

– Не беспокойся, Алекс, – проговорил претор ОКО. – Финансами есть кому заниматься, ваше дело – оперативная работа в тех областях, где вы являетесь профессионалами. Сегодня мы обсудим кандидатуры комиссара и заместителя начальника сектора контрразведки. Что касается комиссара, тут все ясно, я предлагаю утвердить на этот пост Горана Милича. Остается решить вопрос с его заместителем.

– Мне кажется, и здесь не стоит ломать копья, – улыбнулся Дивий. – Лучшей кандидатуры, чем комиссар пограничной службы, я не вижу.

– Согласен, – пожал плечами Ауримма.

Собравшиеся посмотрел на молчаливого Милича. Горан поймал взгляд Дивия, выражающий заинтересованность и вопрос, кивнул.

– Ты сегодня что-то немногословен, – с усмешкой сказал Ауримма. – Что-то случилось?

– Он всегда немногословен, – защитил Горана претор ОКО. – У кого есть предложения по составу секторов?

– В прошлый раз мы говорили о миссионерах-ходоках, – напомнил Ауримма. – Почему они еще на Земле?

– Их надо подготовить, – начал было Цамцой.

– Они давно ко всему готовы. Были две кандидатуры…

– Ванесса ждет моего приказа, – пожал плечами Бодров.

– Мой ученик сейчас в походе, – вставил слово Дивий, – как раз в зоне Борейского архипелага, я собирался отозвать его сегодня. В общине никто не должен знать, куда он направится, а так все будут уверены, что он на краю Земли.

– Это случайно не он нашел библиотеку борейцев?

– Нет. Он еще молод.

– Я его знаю? – посмотрел на волхва даль-разведчик.

– Нет, – качнул головой старик, поглядев на Горана сквозь прищур век.

После ухода гостей Цамцой долго мерил шагами двор своего бунгало, размышляя над горой задач, которые надо было решать ему лично, потом искупался в бассейне и направился на женскую половину дома, где его ждали жены.

Претор ОКО женился дважды, и последняя его семья состояла из пяти человек: двое мужчин, три женщины. Второй муж – Квентин Олоннэ – не имел никакого отношения к службе ОКО, он работал деканом строительной организации «Терра», и это вполне устраивало всю семью. Именно благодаря Квентину семья Цамцоя имела теперь отличный коттедж, построенный «Террой» по особому проекту. Такой бассейн, какой соорудили строители претору, был, по слухам, только у высших чиновников Правительства да еще у Владыки.

Женщины семьи Цамцоя – Эрдэнэ, Соня и Наталья – практически не работали, воспитывая пятерых детей, что тоже разрешалось не всем. Как правило, в полигамных семьях воспитанием детей занималась одна из жен, остальные трудились на благо Империи. Большинство же семей в воспитании собственных детей почти не принимали никакого участия, и они росли в интернариях, где детей с раннего возраста обучали той специальности, которая больше всего требовалась государству на сегодняшний день. Но дети семьи претора ОКО жили вместе с ним: двое мальчиков и три девочки. Единственное, что его огорчало, – они не были интраморфами. Как не были паранормами все женщины семьи и второй муж.

С удовольствием повозившись с детьми, старшему из которых пошел пятый год, Цамцой уединился в одной из спален с Натальей и освободился лишь через полтора часа: юная Наташа умела вести эротические игры, подогревая пыл мужа долгое время. Дети уже спали, когда претор, еще раз искупавшись в бассейне, проверил охрану дома, кинул взгляд на вишневую полосу заката и прошел в свой рабочий кабинет, удивляясь, почему опаздывает Квентин. Обычно строитель возвращался с работы еще до захода Сола.

Инк кабинета приветствовал хозяина включением рабочей программы. Цамцой сел за стол, и в это время пришел Квентин. Претор почувствовал его появление до того, как сработал дверной автомат. Еще он почувствовал какие-то странные гармоники раздражительности и обреченности в пси-сфере Олоннэ, но не придал этому значения. Квентин был довольно вспыльчивым человеком и часто заводился по пустякам.

Второй мужчина семьи зашел в кабинет Цамцоя спустя несколько минут после своего появления дома. Он был хмур и задумчив.

– Не возражаешь, если ко мне зайдут друзья? – сказал он, понаблюдав за виомом компьютера.

– Конечно, нет, – оглянулся претор. – Ты чем-то огорчен?

– Неприятности на работе, – промычал Квентин, блондин в отличие от черноволосого Цамцоя.

– Помощь нужна?

– Справлюсь. – Олоннэ еще раз кинул взгляд на виом, в котором светилась схема взаимодействия секторов службы безопасности, и вышел.

Цамцой, занятый своими расчетами, продолжил поиски оптимальной структуры новой службы.

Вскоре в доме появились гости, трое мужчин, которых встречал сам Квентин, причем все они были интраморфами, судя по их ментальному свечению. Цамцой насторожился, с трудом выходя из смыслового пространства компьютера, попробовал пообщаться с гостями мысленно, не смог и почувствовал тревогу, но было уже поздно. Гости гурьбой ввалились в его кабинет, и один из них выстрелил в хозяина из нейтрализатора.

Квентин вскрикнул, вдруг проснувшись, – было видно, что он находится под гипнотическим воздействием, – и убийца выстрелил в него.

«Как все просто и гениально! – подумал Цамцой, последним усилием воли давая команду инку кабинета стереть все файлы. – Они все рассчитали до малейшего нюанса… А я расслабился…»

Сквозь кровавый туман в глазах он попытался разглядеть лица убийц, но в него выстрелили еще раз.

Гости, продолжая играть роли знакомых семьи, тихо беседуя и смеясь, разошлись по дому, убили охранников и ушли, практически не подняв шума. Женщин и детей семьи претора они уничтожать не стали.

ВОЛЬНОМУ ВОЛЯ

Спустя три часа после спасения афроида Уанкайовы Влад заметил за собой слежку. Ощущение скрытого наблюдения преследовало его и раньше, однако ничего похожего на летательные аппараты, снабженные видеокамерами, в поле зрения ему не попадалось, не помогло даже сенсинг-сканирование. В радиусе двух десятков верст от птерана, ведомого кладоискателем, не было ни одного живого существа, не считая мутанта Уанкайову и птиц, ни одного технического средства, излучающего или принимающего электромагнитные волны. Впечатление создавалось такое, будто за Владом велось наблюдение из космоса, хотя по рассказам учителя он знал, что спутников, подвешенных над южным полюсом Земли, в районе Борейского архипелага, ни одна из общин не имела.

В конце концов Влад вышел даже в поле Сил, чтобы определить источник пси-давления, создающий впечатление внимательного взгляда, но смог лишь подтвердить свои подозрения: за ним действительно наблюдали, причем сверху, с высоты трехсот с лишним верст, однако увидеть наблюдателя не удалось. Он прятался за слоем какого-то физического поля, поглощавшего ментальный поток.

Разочаровавшись в своих способностях до глубины души, Влад перестал обращать внимание на свои ощущения и приступил к делу, ради которого был послан так далеко от дома. Он уже представлял себе, где следует искать остатки древних сооружений и баз, поэтому сразу начал с острова, который светился в пси-диапазоне ярче других.

Еще раз оглядев панораму океана под собой с пятикилометровой высоты, полюбовавшись бесконечным с виду поясом туманов, за которым просматривалась ослепительно белая полоса снегов и льдов Пояса Снежной Королевы, Влад повел птеран к острову, площадь которого достигала двухсот квадратных километров.

Сверху остров напоминал осколок Марса или Луны – множеством кратеров и трещин, похожих на русла рек. Возможно, этот район океана когда-то подвергся метеоритной атаке, изменившей его ландшафт, а может быть, таков был его первоначальный облик, скрываемый льдами Арктики до поднятия острова из вод во время Катастрофы.

Влад медленно облетел изрезанный фьордами остров по кругу, внимательно всматриваясь в дикий пейзаж. Глаз то и дело выхватывал из хаоса скал и камней развалины крепостей и замков, но интуиция молчала, все эти «развалины» представляли собой игру света и тени, шутку природы с грустным оттенком. Остров не имел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало искусственное сооружение. И все же он продолжал ярко светиться в ментальном поле, будто издеваясь над человеком, который вздумал завладеть его сокровищами.

Птеран пошел на второй круг. Влад сосредоточился, смущенный своим явным провалом, и увидел на северном мысу острова дыру, уходящую в его глубины. Не кратер – именно дыру, пробитую в довольно ровной площадке и окруженную трещинами. Заинтересовавшись, кладоискатель снизился над дырой, высчитывая ее диаметр – около тридцати метров, и решительно окунул аппарат в густую темноту вертикальной шахты, пробитой, очевидно, метеоритом в незапамятные времена.

«Здесь плохо пахнет», – раздался вдруг в голове Влада тонкий голосок.

Кладоискатель вздрогнул. Он забыл о существовании терафима, не напоминавшего о себе уже более часа; личный инк-секретарь по имени Нестор оказался не из болтливых, что вполне устраивало его владельца.

«Что ты имеешь в виду?»

«Здесь грязно. Повышен радиоактивный фон, имеются следы термического воздействия»,

«Еще бы, сюда, наверное, когда-то грохнулся метеорит».

«Отмечаю вдобавок гравитационную аномалию».

Влад и сам почувствовал изменение силы тяжести над островом, но причин этого явления пока не видел. Птеран продолжал медленно опускаться вниз, в кромешную тьму, пока не достиг гигантской сферической полости с явными следами взрыва. И Влад понял, что здесь и в самом деле очень давно произошел ядерный взрыв. Стены полости до сих пор светились в рентгеновском и гамма-диапазоне, не считая более «мягких» видов излучений.

«Я бы посоветовал убираться отсюда, – сказал Нестор. – Радиоактивный насморк вреден для здоровья».

«Мне этот фон не повредит».

«А обо мне ты подумал? Радиация разъедает мою тонкую структуру».

Влад не сразу нашелся что ответить:

«Извини, друг, учту в будущем, потерпи немного».

Снова пришло ощущение, что за ним наблюдают внимательные глаза.

«Кстати, ты ничего не чувствуешь? У меня кожа на спине чешется от чужого взгляда».

«У меня нет кожи, – педантично уточнил терафим. – Но я тоже отмечаю массив внимания».

«Что это может быть? Местное явление?»

«Для вывода не хватает информации».

«Понятно. А ты что скажешь?» – мысленно обратился Влад к гепарду.

Секам мяукнул.

«Ясно. Одобряешь. Тогда давай посмотрим, что там находится ниже, я вижу в дне пещеры еще одну дырку».

Птеран пошел вниз, включил фонари. Лучи света отразились от гладких стен полости, бликуя на пленке глазури и гладких вздутиях, по всей стометровой сфере заметались разноцветные зайчики, слепя глаза. Влад выключил фонари и перешел на другой диапазон зрения.

Дыра в дне сферической полости была как две капли воды похожа на верхнюю, словно ее сверлили одним инструментом. Догадка пришла минутой позже, когда птеран углубился в новый тоннель с бороздчатыми трещиноватыми стенами. Подземная сфера, созданная ядерным взрывом в глубинах пород острова, не имела отношения к дыре, пробившей купол и низ сферы, эту дыру пробила «пуля» метеорита, а возможно, и нагуаль еще в те времена, когда Земля мчалась по орбите вокруг Солнца.

Влад представил, с какой силой в тело планеты должен был врезаться метеорит (или все же нагуаль?), чтобы проделать в горных породах аккуратную и глубокую шахту, и поежился. Еще страшнее было представлять, что чувствовали люди, живущие на поверхности, сотрясаемой землетрясениями, когда планета ежечасно подвергалась подобной бомбардировке.

«Мне кажется, там ниже есть еще пещеры», – напомнил о себе Нестор.

Влад ответил согласным кивком, опуская птеран еще глубже в шахту. Мимо поплыли изборожденные трещинами, морщинистые, слоистые стены шахты, светящиеся в инфракрасном диапазоне. Но вскоре обостренное зрение кладоискателя уловило другой свет в глубине тоннеля, и Влад снова почувствовал легкий озноб возбуждения. Остров светился в пси-поле не зря, внутри его остался след человеческого присутствия.

Через несколько минут стал понятен источник света.

Пробоина шахты все так же продолжала пронизывать недра острова, но в четырехстах метрах от поверхности океана она врезалась в другой тоннель, горизонтальный, стены которого источали холодное зеленоватое свечение, и тоннель этот явно был сделан человеческими руками.

Катастрофа не пощадила и его.

С обеих сторон он был ограничен скальными стенами, расстояние до которых Влад оценил в три и пять километров. Когда-то тоннель был идеально ровным, трапецеидальным в сечении: пятнадцать метров – длина нижнего основания трапеции, шесть метров – длина верхней перекладины, десять метров – высота трапеции, – теперь же он был изломан, скручен, завален огромными глыбами камня, рухнувшими со свода, и лишь сохранившиеся идеально ровными углы тоннеля говорили о его искусственном происхождении.

– Бог ты мой! – вслух проговорил ошеломленный открытием Влад. – Кто же тебя прокладывал… подо льдами Арктики? Неужели древние борейцы?!

«Для вывода не хватает информации», – отозвался терафим, распластавшись по стеклу блистера мерцающим язычком тумана.

– Тоннель не естественного происхождения, ты понял?

«Я чувствую систему тоннелей».

– А о борейской цивилизации ничего не слышал?

«В моей памяти данных по этой теме нет».

– Жаль. Интересно, куда вел этот тоннель? Может быть, легенды о полубогах-борейцах имеют под собой основание? Учитель утверждает, что такие тоннели пронизывали всю Землю.

«Не вижу причин поддерживать эту гипотезу. Данный тоннель конечен».

«Просто он «обломан», – перешел Влад на пси-язык. – Когда остров поднимался из воды, с ним вместе поднялся и участок тоннеля, остальное осталось в глубинах океанского дна».

«Логично, – согласился Нестор и добавил с дипломатичными интонациями: – Не пора ли подумать о возвращении? Не то придется чистить организм от радиоактивной грязи».

Влад не ответил, потратив еще полчаса на разглядывание коридора, проделанного в горных породах с помощью какой-то мощной лазерной или плазменной техники много тысяч лет назад. Решение о детальном изучении тоннеля он принял почти без колебаний. Интуиция подсказывала, что в стенах тоннеля прячутся какие-то механизмы.

Однако с поиском здешних сокровищ пришлось повременить.

Беззвучно содрогнулось пространство вокруг птерана, породив волну резонанса внутри головы Влада. Затем из шумов возбужденного пси-поля выплыл отчетливый металлический голос:

«Как успехи, воин? Почему молчишь?»

Это был голос старосты общины, усиленный торс-передатчиком.

«Все в порядке, Терентий, – ответил Влад, ощущая, кроме пульсации линии связи со старостой, еще и чей-то поток внимания, появившийся сразу после включения рации. – Нашел древний тоннель, очень перспективный, начинаю разведку».

«Будь осторожен. Борейский архипелаг – не место для отдыха, там исчезли десятки искателей. Не забывай оглядываться. Найдешь что-нибудь полезное, сразу дай знать».

Пси-голос старосты растворился в шумах ментального канала, ощущаемого как упиравшийся в голову упругий рукав, затем исчез и сам канал. А вот волна пси-эха, сопровождавшая передачу, которую можно было сравнить со щупальцами спрута, пытавшегося обнаружить светящийся в ментальном поле объект, пропала не сразу. «Щупальца» повозились в пространстве, бледнея, становясь прозрачными и эфемерными, втянулись куда-то вверх, в космос, как показалось Владу, оттуда на него снова недобро посмотрели внимательные глаза, и все закончилось.

«Нас запеленговали, – доложил притихший Нестор. – Теперь жди неприятностей».

Тогда и Влад понял, что пойманное им колебание пси-пространства на самом деле представляло собой процесс пеленгации. Кто-то умело воспользовался включением старостой рации и определил координаты Влада, хотя трудно было поверить в существование такой тонкой пеленгирующей аппаратуры.

«Никуда мы отсюда не побежим, – сказал кладоискатель твердо. – Волков-мутантов бояться – в лес не ходить».

«Безумству храбрых поем мы песню…» – проворчал терафим.

Влад промолчал.

Гепард посмотрел на человека светящимися янтарными глазами и слабо мяукнул, излучая волну дружелюбия и уверенности. Сильный зверь не знал страха, а в том, что он будет защищать хозяина до последнего дыхания, сомневаться не приходилось.

Влад подвесил птеран в метре от пола коридора и позавтракал, прислушиваясь к тихому шелесту пси-полей, достигавших внутреннего слуха. Затем покормил Секама, приготовил оружие к бою и повел машину в глубь левой ветки коридора, намереваясь закончить его обследование еще до наступления света сна. Он успел осмотреть половину тоннеля, ощупывая его стены сенсинг-сферой, нашел несколько скрытых каверн, не имеющих входов, и одну пещеру явно искусственного происхождения – к ней вел узкий коридорчик с замаскированной под камень дверью, – но проникнуть в нее не смог. На острове появились гости, причем появились очень тихо, упакованные в защитные костюмы, практически не пропускающие излучений, в том числе и мысленных. Влад смог обнаружить их появление только по скрипу камней под дном летательного аппарата, доставившего отряд на остров: часть сознания кладоискателя работала в режиме дивьясротра – «небесного уха» – и отмечала все звуки, порождаемые жизнью острова.

Влад попытался расширить зону восприятия пси-полей до уровня поля Сил, и это ему удалось. Плотная шапка защитного поля отряда на несколько мгновений стала почти прозрачной, и Влад сосчитал торчащие в поле головы – островки сознания: гостей прибыло четверо, они имели оружие, а главное, все они были интраморфами. Конечно, Влад встречался с паранормами во время своих походов, но с целой группой интраморфов сталкивался впервые.

«Что будем делать, советник?» – задал он вопрос терафиму.

«Отступать, – посоветовал Нестор. – Лучше быть живым и здоровым, чем покалеченным или мертвым».

«Очень своевременное замечание, – усмехнулся Влад. – Только отступать нам с тобой некуда, выход здесь один – через дырку, пробитую метеоритом, а он уже перекрыт».

«Тогда почему бы не попробовать пойти вниз?»

Влад хмыкнул, почесал Секама за ухом, изрек: «Нестор, ты молодец! Вовремя мне тебя подарили. Идея, конечно, смелая, мы можем упереться в тупик и потерять свободу маневра, но ведь и эти люди будут думать так же? Попробуем».

Птеран устремился к шахте, пронизывающей горизонтальный коридор, и провалился вниз, в темноту недр острова, заигравшую всеми оттенками бордового, вишневого и фиолетового цветов, когда Влад перешел на инфракрасный диапазон зрения. Одновременно он прислушался к изменениям пси-полей и уловил-таки пульсацию ментальных потоков: люди, появившиеся на острове, переговаривались между собой в пси-диапазоне.

Шахта, пробитая в породах острова нагуалем – теперь Влад в этом убедился окончательно, – продолжала уходить в глубины земной коры перпендикулярно ее поверхности, ни капли не уменьшаясь в диаметре, что уже произошло бы, будь на месте нагуаля метеорит. На глубине двух километров она пересекла ряд бесформенных полостей, а затем пронзила еще один горизонтальный коридор, такой же, что и оставшийся выше, – трапецеидальный в сечении, только его стены не светились, если не считать слабого теплового излучения, позволившего Владу разглядеть этот штрек.

Что он имеет искусственное происхождение, стало ясно сразу, как только птеран завис над гладким полом коридора, уходящего в обе стороны чуть ли не в бесконечность. Во всяком случае, зрения молодого воина не хватало, чтобы увидеть конец коридора.

«Мы могли бы пролететь сквозь всю Землю по этой шахте, – сказал Нестор. – Знаешь, на что она похожа? На отверстие, оставшееся в теле планеты после того, как из нее вынули ось, вокруг которой она вращается».

«Земля давно уже не вращается, – рассеянно ответил Влад, продолжая прислушиваться к шорохам пси-эфира, доносившимся сверху. – Если мы будем продолжать спуск, то в конце концов упремся в дно из нагуалей».

«То есть как это Земля не вращается? – удивился терафим. – Что за сказки ты мне рассказываешь?»

«Потом объясню. Прими это как факт. Земля разбилась о нагуали и стала почти плоской лепешкой».

«Когда это произошло? И почему я об этом не знаю?»

«Потому что тебя сделали раньше этого события. Помолчи, пожалуйста».

Тихая, невидимая молния пси-разряда пронеслась по шахте сверху вниз, отражаясь от стен и вызывая у Влада вибрацию его ментальной оболочки. Он похвалил себя за то, что не остался висеть в шахте, а проник в коридор. Неизвестные охотники владели пси-локатором и теперь «высвечивали» тоннель, пытаясь найти беглеца. Судя по всему, они точно знали, что кладоискатель находится на острове, и упорно шли по его следам. Ждать их появления не стоило.

Влад тронул птеран с места, мимо побежали гладкие, почти не тронутые землетрясениями и временем стены коридора, который строили хозяева Борейского материка десятки тысяч лет назад. Причем строители эти были гигантами, пришла мысль. Если бы тоннели строили люди, их высота не превышала бы трех-четырех метров, как у тоннелей старинного рельсового метро, здесь же высота штрека – метров десять-двенадцать. Интересно, каков был рост строителей? Метров восемь?

«У меня нет информации по данной теме», – отозвался Нестор с извиняющимися нотками, хотя Влад задавал вопрос не ему, а себе самому.

Зашевелился свернувшийся клубком на полу машины Секам, чувствующий себя не в своей тарелке. Ему еще не приходилось спускаться так глубоко под землю, где все его природные органы чувств переставали работать. Влад погладил гепарда по голове, и тот успокоился. Птеран продолжал мчаться в темноту, как пуля сквозь ствол карабина, оставив далеко позади шахту, пробитую в каменной толще нагуалем, и четверых интраморфов на бесшумных летательных аппаратах, пытавшихся определить, куда подевался объект их поисков.

Километров двадцать птеран преодолел за три минуты, не встретив на своем пути ни одного препятствия, затем стены тоннеля начали светиться нежным зеленовато-желтым светом, в них появились трещины, ниши, вывалы, дыры, на полу все чаще стали попадаться упавшие с потолка глыбы и груды камней. Здесь начиналась зона разрыва земной коры, повредившего тоннель, и Влад понял, что напрасно тешил себя надеждой выбраться из-под земли каким-нибудь нетривиальным способом. Если тоннель и соединялся с поверхностью земли вертикальными шахтами, то они были хорошо замаскированы либо располагались друг от друга на значительном расстоянии.

Птеран приблизился к очередному завалу из рухнувших с потолка глыб, остановился. Тоннель в этом месте уже потерял форму трапеции, гигантская сила землетрясения скрутила его, разорвала глубокими провалами, перегородила скальными стенками, и он перестал быть транспортной артерией, соединявшей некогда материки древней Земли. Впрочем, его могли строить и для других целей, подумал Влад мимолетно, решая, что делать. Назад возвращаться не хотелось, а прятаться в трещинах и кавернах разрушенной зоны не имело смысла.

Птеран с трудом пролез между горой камней и выщербленным зубастым потолком, завис над глубоким провалом, разорвавшим тоннель. За провалом начинался ряд пузырчатых камер, похожих на полости, проделанные во льду текущей водой. Затем Влад разглядел на стенках камер шлаковые наросты, принюхался к невыветрившимся запахам серы, железа, гудрона, метана, сероводорода и понял, что по коридору действительно когда-то мчался поток жидкости, только не воды, а магмы. И этот поток имел выход, в противном случае коридор был бы закупорен пробкой остывшей лавы.

Влад сосредоточился на сенсинге и обнаружил впереди огромную полость в форме груши, в которой вполне могла бы уместиться гора, такая, например, как Единорог. Не раздумывая, он направил птеран в ту сторону, миновал ряд каверн, соединенных узкими протоками, и оказался внутри полости, из которой ответвлялись проходы: два боковых, ведущих в толщи пород, и один вертикальный, венчающий более узкий конец грушевидного объема.

«Кажется, мы попали в остывший вулканический, – предположил Нестор. – Где-то наверху стоит вулкан, а здесь когда-то кипела магма. Пойдем вверх?»

«А что нам терять? – отозвался Влад. – Будем искать жерло вулкана. Не найдем – вернемся назад и станем пробиваться силой».

«Мы можем спрятаться и переждать…»

«Чего ждать? Пока наши преследователи не взорвут шахту? Я и так жалею, что послушался тебя. Надо было начинать бой сразу, как только они себя обнаружили. Маневр и внезапность были на нашей стороне».

«Не кричи на меня, – обиделся терафим. – Я только даю советы. Что делать, решаешь ты сам».

«Извини, – примирительно сказал Влад, мысленно погладив Нестора по спине, словно он был кошкой. – Я досадую на себя. Как ты думаешь, наверху нас не ждет засада?»

«Ты же интраморф, – удивился терафим. – Разве интраморфы уже не обладают способностью погружать собственное индивидуальное сознание в поле сознания космоса? В крайнем случае – планеты? Выйди туда и посмотри вокруг».

Влад засмеялся:

«Я просто хотел помириться».

Нестор тоненько хихикнул:

«Я на людей не обижаюсь».

«Я тоже», – снова засмеялся кладоискатель, и терафим присоединился к нему, словно в действительности был живым разумным существом, понимающим юмор.

Птеран поднялся к потолку грушевидной полости, проник в тоннель, по которому когда-то вверх текла жидкая лава, и начал подъем. Через час он преодолел все изгибы двухкилометрового рукава и оказался в кратере вулкана, похожем на тот, где едва не нашел свой конец афроид Уанкайова. Впрочем, оглядевшись повнимательней, Влад обнаружил знакомый уступ, затем туманное облако над горой и понял, что это и в самом деле тот самый вулкан, торчащий посреди бухточки в форме подковы, в одном из фиордов которой пряталась древняя атомная подводная лодка.

«Ну что, все тихо?» – поинтересовался Нестор, порхая по кабине птерана полупрозрачной бабочкой.

Влад тихонько высунул голову в пси-поле, осмотрел горизонт, наткнулся на чью-то ауру, отпрянул, но тут же вернулся, заметив знакомые линии ментального свечения. Аура принадлежала Уанкайове, мутант находился где-то поблизости, на острове, больше никого в радиусе десятка километров сенсинг-сфера Влада не нащупала.

Птеран поднялся над срезанной верхушкой вулканического конуса, окунулся в туман. Однако белесая пелена не помешала видеть свечение мысленной сферы афроида, и вскоре Влад обнаружил его лодочку, а затем и самого Уанкайову, возившегося на корпусе подводной лодки. Мутант грузил в свою посудину продукты и не удивился, заметив птеран Влада. Дружески подал руку, когда тот спрыгнул на волдырь рубки атомохода.

– А у меня для тебя сообщение.

– Какое сообщение? – с недоумением вытаращился на афроида Влад.

– Буквально час назад меня посетила интересная молодая дама в сопровождении трех богатырей и оставила вот это. Велела передать тебе, когда появишься.

Уанкайова протянул кладоискателю сверкающую, как драгоценный камень, пуговку.

– Эта штука называется фрейм[206]. Клади его на ладонь и мысленно попытайся открыть.

Влад осторожно взял пуговку фрейма двумя пальцами, погрузил в нее взгляд, и драгоценная капелька всосалась в пальцы легким дымком. В сознании молодого воина образовался светящийся овал, развернулся слоганом: бездна космоса-звезды-одна стремительно приближается, превращается в планету-горное плато-скала-силуэт космического корабля-женская фигурка-лицо старика, похожего на учителя. И тут же в голове зазвучал голос Ванессы, женщины-геянки, с которой Влад встречался уже дважды:

«Эрм, я жду тебя на берегу залива Нерпичья губа. Поторопись».

Видение перед внутренним взором кладоискателя пропало, голос умолк. Запись фрейма закончилась.

Влад оторопело посмотрел на невозмутимое коричневое лицо Уанкайовы.

– Больше она ничего не передавала?

– Сказала только, что тебя скоро ожидает встреча с учителем. А что? Что-нибудь не так? Плохие известия?

– Не плохие, – пробормотал Влад, стесняясь сказать, что он вовсе не ждал от незнакомой геянки каких-либо известий, – странные.

– Где успел побывать? Нашел что-нибудь полезное для общины?

– Систему тоннелей, – нехотя признался кладоискатель, ломая голову, зачем он понадобился Ванессе и почему ради этой встречи надо спешно лететь на материк. – Их строили не люди…

Афроид внимательно заглянул в глаза своему спасителю.

– Их строили гиганты-борейцы. Я тоже нашел эти тоннели. А больше ты ничего не обнаружил?

– Времени не было, – отвернулся Влад, краснея, не желая рассказывать о своем бегстве от неизвестной четверки преследователей. – Спасибо за передачу.

– Не за что. Посидишь со мной? Кают-компания внутри этой железяки вполне комфортабельная, уютная.

– К сожалению, мне надо торопиться.

– Что ж, вольному воля. Надеюсь, еще свидимся.

Влад забрался в кабину птерана, поднял аппарат над островом, унося в душе взгляд афроида, умный, сочувствующе-иронический, доброжелательный, и подумал, что этот человек гораздо глубже, чем кажется с виду.

«Люди, что передали послание, – задумчиво сказал Нестор, – не те ли, кто нас преследовал?»

Влад не ответил. Он был уверен, что это именно те люди: Ванесса и пограничники из ее отряда.

Горизонт раздвинулся, оставаясь далеким, размытым и туманным. Солнце засияло ярче, усеянное веснушками нагуалей. Океан, наоборот, потемнел, приобрел фиолетовый цвет и глубину, покрытый серебристой чешуей ряби.

Птеран повернулся носом к едва заметной серо-зеленой полосе материка на севере и устремился прочь от островов Борейского архипелага с его удивительно хорошо сохранившейся системой тоннелей, ждущей своих исследователей. Зашипел в оперении машины ветер.

Влад в нетерпении увеличил скорость до максимума, вдруг осознав, что в его жизнь вторгается нечто новое, совершенно неизведанное и значительное, что на человеческом языке всегда называлось двумя словами: подарок судьбы.

«Где я, а где завтра», – вспомнил Влад слова афроида.

Кто сказал, что вольному воля?..

ИНЦИДЕНТ

Схема называлась «Сбалансированный отряд охраны типа «эшелон». Зелеными звездочками на ней обозначались «боевые единицы» поддержки – телохранители первой линии защиты, синими звездочками – оперативники непосредственного отражения агрессии, желтыми – наблюдатели, серыми квадратиками – технические службы, соединенные со всеми членами отряда оранжевыми линиями. Командир отряда – «кобра» по терминологии контрразведчиков (командир обоймы риска) – также был связан со всеми членами отряда через сеть «спрута» – компьютеризированную консортрацию. Объект охраны – «особо важная персона» – обозначался на схеме красным треугольником и при перемещении всегда оказывался в центре защитных линий.

«Остроумно, – подумал Горан, разглядывая схему, а потом видеокартинку к ней в объеме оперативного виома. – Давно надо было взять эти разработки предков на вооружение».

Следующим императивом подстраховки охраняемых лиц был штатный режим под названием «кольчуга». В этом режиме телохранителей задействовалось в два раза меньше, чем в «эшелоне», однако рассчитан он был отлично и перекрывал доступы к охраняемому объекту надежно. Не спасал он только от снайперского выстрела.

Трековые[207] императивы – дежурные режимы системы личной безопасности – были созданы специалистами еще до Катастрофы и переселения людей на Гею, а именно – после появления Конструктора. Во времена войны с ФАГом они приобрели законченную форму и применялись весьма успешно, судя по тем документам, которые оказались в распоряжении претора ОКО, а потом и у комиссаров. Горан кое-что знал и до этого, как потомок рода интраморфов, но в полном объеме документацию сектора контрразведки читал впервые.

«Императив «носорог», – высветилось в виоме название следующего режима. – Разработан для группы, отвлекающей на себя основные силы противника. Предназначен для сознательной «засветки» членов группы с последующим переходом в императив «змея».

Горан хмыкнул, полюбовался на схему взаимодействия сил безопасности по императиву «носорог», затем просмотрел примеры применения императива, одним из которых было участие синклита старейшин Правительства Земли в войне против ФАГа. Старики-интраморфы тогда приняли на себя удар эмиссаров ФАГа, потеряли много друзей, но не дрогнули, выдержали бой и перешли в контратаку.

На столе замигал зеленый глазок вызова.

Горан включил канал связи. Вспыхнул виом консорт-линии, на комиссара СОБ глянули глаза Ауриммы.

– Все уже собрались. Ждем официальных лиц и тебя.

– Иду, – отозвался комиссар безопасности, давая команду «Умнику» свернуть оперативное поле компьютерного манипулирования.

Ауримма звал его на официальное представление нового претора ОКО, назначенного на место погибшего Цамцоя. Гибель претора потрясла всю службу, но больше всего тех, кто стал участником секретной разработки отдела контрразведки, которые с этой минуты тоже становились объектами охоты неведомого противника. Убийцы знали о намерениях Цамцоя и нанесли упреждающий удар, что говорило об их колоссальной осведомленности и оперативности. Остальным членам инициативной группы следовало теперь вести себя гораздо осмотрительней.

Однако на Горана смерть претора подействовала, как пощечина. Он вдруг понял, что опасность реальна, что опасения Цамцоя имеют под собой все основания и что бороться с неведомой силой, получившей название Ползучий Террор, просто необходимо. Эксперт, способный найти и правильно проанализировать создавшееся положение, был необходим как воздух, но Горан уже знал, где его искать. Ценную идею подал старик-землянин Дивий, с которым комиссары встретились после похорон Цамцоя в колумбарии Центрального Нома.

Горана все еще грызли сомнения насчет необходимости восстановления службы контрразведки, поэтому он начал встречу с вопроса: не проще ли обязанности контрразведки возложить на один из уже существующих в ОКО секторов? Ведь сектор СОБ, то есть служба общественной безопасности, не только заботится о здоровье общества, но и занимается оперативно-разыскной работой.

Ответил Дивий:

– Новый сектор должен заботиться не о безопасности общества, но о безопасности личности. Между этими понятиями есть существенная разница.

– Это какая же? – осведомился Ауримма, мрачный, колючий, настроенный скептически ко всем предложениям землянина.

Дивий печально посмотрел на комиссара пограничной службы, зная, что его слова могут быть истолкованы неверно:

– Человечество Геи деградирует, дорогой мой комиссар. Оно уже больше ничего не создает, только пользуется тем, что было создано тысячу и более лет назад. Оно скатилось с высот знания в мрак суеверий и пустого времяпрепровождения, постепенно приближаясь к стайному состоянию.

– Можно подумать, на Земле происходит не то же самое, – скривил губы Ауримма, взглядом призывая Горана присоединиться к нему.

– На Земле люди ушли от образования стай и племен и исповедуют принцип всестороннего развития личности. Нам идти еще далеко, но уже виден свет в конце тоннеля. Общество Геи все больше привыкает к понуканию и стадному образу жизни, к бессмыслице желаний и поступков. Лозунг правления на Гее: «Государство, Империя – это все! Личность – ничто!» А ведь человечество это уже проходило в двадцатом и двадцать первом веках. Я понимаю, ты не интраморф и воспитан на неприятии паранормальных способностей у людей, которые дают им свободу воли, но, кроме того, ты умный человек, комиссар, и должен понимать, кто виноват в создавшемся положении.

– Я нормально отношусь к интраморфам, – буркнул Ауримма. – Но вы, на мой взгляд, их слишком идеализируете. Мои пограничники довольно часто посещают Землю и знают тамошнее положение дел. Земляне ничем не отличаются от нас.

– Физически – почти ничем, психически – весьма сильно. Геяне привыкли опираться на технику, создающую любые комфортные условия для проживания, земляне – только на самих себя. Доля тех, кого вы называете паранормами, среди землян намного выше, чем среди переселенцев на Гею. У них уменьшился объем рассудочного поведения, расширилось понимание энергосвязей человека с космосом, увеличилась роль интуиции…

– Хорошо, хорошо, – поморщился Ауримма, – не стоит продолжать петь дифирамбы землянам, они далеко не ангелы и способны драться за власть так же, как и мы. К тому же у вас развелось немало кочевых банд, по сравнению с которыми наши преступники кажутся овцами.

– К сожалению, ты прав, сынок. Но этап буйного роста кочевых стай на Земле закончился, а вспышка патологически бессмысленных преступлений в последнее время совпадает с увеличением безжалостных преступлений на Гее. Что указывает на какой-то целенаправленный процесс, затрагивающий все челове-чество, и земное, и внеземное.

– Не вижу связи…

– И не увидишь. Процессы, продолжительность которых существенно превышает время наблюдения, воспринимаются как неуправляемые. Твой коллега прав. – Волхв посмотрел на молчащего Милича. – Первая задача новой службы – определение того, что происходит. А для этого нужен очень сильный эфаналитик, причем желательно – интраморф. Надеюсь, ты не обидишься на это пожелание? – Взгляд из-под седых бровей на насупленное лицо Ауриммы. – На Гее таких не найти, надо искать на Земле.

– Но ведь среди землян нет эфаналитиков… – начал было комиссар пограничной службы.

– На Земле остались потомки файверов, – пояснил свою мысль Дивий. – Они неохотно идут на контакты, однако попытаться выйти на них стоит.

– Этим тоже будут заниматься наши ходоки? – встрепенулся Горан.

– Информационный поиск веду я, физический могут выполнить и они. Или у тебя есть другие предложения?

– Эту работу надо проделать как можно быстрей.

– Я согласен. – Дивий посмотрел на Ауримму. – Принципиальные возражения есть?

– Нет, – хмуро ответил комиссар СПС.

Идея, поданная землянином, действительно оказалась весьма ценной, и Горан увлекся ею, мысля уже категориями контрразведки и взвалив на свои плечи груз ответственности новой должности. У него появился стимул – лично найти причины Ползучего Террора. Расстраивало комиссара лишь упрямство Ванессы, бросившейся сломя голову в водоворот событий с непредсказуемыми последствиями. Уверенность землянина Дивия в способностях его ученика, предложенного вторым кандидатом в ходоки, на Горана впечатления не произвела. Опасность, грозящая обоим, была слишком велика, а результативность их миссии казалась слишком спорной.

Официальная церемония представления нового претора ОКО шестерке комиссаров секторов прошла без обычных торжественных речей и перечисления заслуг кандидата. Представлял его министр контроля общественных связей, а претором стал пятидесятилетний заместитель директора Управления аварийно-спасательной службы Асур Вариг, успевший до этого назначения поработать во всех властных структурах. Перед своей последней должностью в УАСС он числился советником премьера Правительства по вопросам безопасности. Интраморфом, судя по его поведению, он не был.

После знакомства с комиссарами Асур Вариг произнес дежурные фразы, поблагодарил представителя Правительства за оказанную честь, пообещал своим подчиненным сделать все возможное, чтобы, во-первых, найти и покарать убийц Цамцоя, а во-вторых, превратить службу ОКО в суперподразделение, не только быстро реагирующее на преступную деятельность, но и предупреждающее преступления.

– А для этого нам надо создать внутри службы новый сектор, – закончил он. – Сектор внутренних расследований и разведки. Надеюсь, вы понимаете целесообразность данного шага?

Комиссары переглянулись. Горан прочел в глазах Ауриммы веселое недоверие, кивнул в ответ. Неожиданное решение нового претора было на руку заговорщикам, создающим свой сектор контрразведки. Но все же совпадение замыслов Цамцоя и Варига впечатляло.

– Подумайте над моим предложением, – продолжал Асур Вариг, худой, высокий, с шапкой рыжих волос и костистым лицом, на котором выделялись буквально все детали: крупные губы, длинный нос, мощные брови, пронзительные черные глаза. – Когда исчезают молодые девочки и даже зрелые женщины – это одно, а когда убивают руководителя такой организации, как ОКО, – это совсем другое. С таким положением дел мириться нельзя. Кстати, насчет пропавших без вести женщин. Чей сектор занимается этой проблемой?

– Мой, – встал по стойке «смирно» Горан.

– Сидите, комиссар. Вы уже вышли на их след? Я имею в виду похитителей. Есть какие-нибудь идеи, мысли, решения?

– Пока нет. Но поскольку ни одна из пропавших женщин не найдена… убитой, причину их исчезновения следует искать не только в криминально-уголовной плоскости. Возможно, их похищают.

– Зачем?

– Вариантов много, аналитики сектора работают над ними.

– А как вы объясняете нападения на ученых и пограничников?

Горан встретил красноречивый взгляд Ауриммы, помедлил.

– Ответа на этот вопрос у меня нет.

– У меня тоже, – добавил комиссар погранслужбы. – Сектор потерял уже двенадцать человек и три погранзаставы. Кто-то буквально отстреливает пограничников, в особенности тех, кто контролирует дальние границы Империи, но объяснить действия террористов мы не в состоянии. Возможно, это как-то связано с новым явлением – сближением Стенок Космориума?

– Каким образом?

– Не знаю.

– Очень плохо, что не знаете! Обязаны знать! Это касается и вас, комиссар Милич. Медленно работаете, хотя вы и интраморф. Я вижу, Цамцой, светлая ему память, не спрашивал с вас так, как следует. Я буду требовательней. Гибнут люди, и мы должны положить этому конец. Даю вам сутки на разработку концепций и планов работы секторов. С этого дня мы переходим на режим повышенной готовности. Возражения есть?

– Концепции и планы у нас разрабатывают стратеги, – не выдержал Ауримма. – Погрансектор не имеет собственных стратегических аналитиков, только оперативно-тактических.

– Заведите. – Асур Вариг встал, показывая, что совещание закончено. – Прошу поторопиться с предложениями по новому подразделению.

Комиссары дружно встали и вышли из кабинета претора.

– Как тебе новый начальник? – спросил Горана комиссар информационного сектора Лемье, когда они шли по коридору Управления к лифту. – Не круто берет?

– Он прав, – отозвался Милич. – Пора вводить чрезвычайное положение. Мы на пороге каких-то событий, которые надо встретить во всеоружии.

– Извини, Иван. – Ауримма догнал комиссара стратегического сектора. – Я не хотел тебя подставлять.

– Все в порядке, – рассеянно отозвался Иван Троянов, единственный из всех комиссаров не признающий официальной формы. – Ты был прав.

Троянов был воплощением былинного богатыря: два с лишним метра ростом, косая сажень в плечах, русые волосы, пшеничного цвета усы и бородка. Из комиссаров ОКО он, опять же, был единственным профессиональным спортсменом-хоккеистом и продолжал играть до сих пор. Горан иногда жалел, что Иван не интраморф, хотя и без того относился к нему по-дружески.

– Но и господин Асур Вариг тоже прав, – продолжал Троянов. – Мы перестали работать на упреждение. Требуется новая стратегическая концепция работы всей службы.

– Вот вам и карты в руки, – хмыкнул Ауримма.

– Мы не боги, – посмотрел на него Троянов, – и даже не интраморфы. Класс эфаналитиков высокого уровня выродился, надо воспитывать новых, а времени у нас, судя по всему, нет. Кстати, вы знаете, что Правительство завело картотеку на вероятных лидеров и кандидатов на высшие властные посты?

Он вошел в кабину лифта, улыбнулся, глядя на вытянувшиеся лица коллег: сектор стратегических исследований находился двумя этажами ниже, в то время как сектора СОБ и СПС располагались в верхних этажах пирамиды Управления.

– Что ты этим хочешь сказать? – нахмурился Ауримма.

– Только констатировал факт. В список лидеров входил и Цамцой. – Троянов прищурился. – Там есть и мы. Думайте, комиссары.

Дверь лифта закрылась и через несколько секунд открылась вновь: подошла пустая кабина.

– На что он намекал? – спросил комиссар информсектора.

– Он не намекал, – качнул головой Горан. – Иван указал на возможную причину ликвидации Цамцоя.

– Ничего не понимаю.

– Потом поймешь. – Ауримма зашел в лифт, увлек за собой Милича. Дверь лифта закрылась, отрезая подходивших к лифту комиссаров СКС и СПАС.

– Какое отношение имеет картотека лидеров к нашим проблемам? – спросил Ауримма, выходя на своем горизонте здания. – К росту преступности? К похищениям женщин? К сближению Стенок Космориума, наконец?

– Может быть, никакого. – Горан подумал. – А может, самое прямое. Будем размышлять, ничего другого нам пока не остается.

– Как ты отнесся к предложению Варига?

– В данный момент оно не мешает нашим планам. Можно будет работать параллельно.

Свет в коридоре, ведущем в сектор погранслужбы, померк. Ауримма оглянулся на стеклянную стену коридора, сквозь которую была видна панорама Центрального Нома – сплошной технологический пейзаж самых разнообразных архитектурных форм, ограниченный близким горизонтом. Горан тоже кинул взгляд на небо, хотя то, что произойдет, почувствовал заранее. Наступило очередное «малое» нагуалезатмение, между Солом и Геей проходило скопление нагуалей, перекрывающее световой поток.

– Меня до сих пор интересует вопрос, – проговорил Ауримма. – Как нашим предкам удалось найти в Галактике эту нишу, почти свободную от нагуалей?

– Им помогли, – коротко ответил Милич.

– Кто?

– Ты не проходил в школе историю Конструктора?

– Я заканчивал имперский лицей, в программе которого не было предмета под названием «История Конструктора».

– Подними архивы, полистай, это очень интересная информация. Она может нам здорово пригодиться в дальнейшем. А помогли нашим предкам Игроки, тот же Конструктор, хотя это и не компенсировало наши потери. Нагуали же убрать не смог и он.

– Почему?

– Насколько я помню историю, нагуали в нашей части Вселенной появились четырех типов: уровня микро – элементарных частиц, мега – планетарных объектов, макро – звезд и межзвездных пространств, и мета – уровня метагалактического домена. Так вот уничтожение нагуалей всех четырех уровней означало бы уничтожение всей нашей Метавселенной.

– Кажется, я знакомился с этой легендой, но давно. Попробую воскресить ее в памяти. А ты неплохо знаешь физику явления. Специально изучал?

Горан хотел сказать, что вся эта информация передается по родовой памяти интраморфов, но вместо этого ответил:

– Специально.

– Ладно, еще поговорим на эту тему. До вечера.

– Секунду, – остановил Горан комиссара погранслужбы. – От Ванессы не поступало сообщений?

Ауримма, знавший об отношениях своей подчиненной с комиссаром сектора общественной безопасности, хотел пошутить, но глянул на его бесстрастное твердое лицо и отказался от намерения.

– Она сейчас на Земле, вместе с командой даль-разведчиков. Дивий выводит ее на второго ходока. Скоро они должны появиться на Гее.

Горан кивнул и включил лифт мысленным усилием. Через минуту он входил в свой кабинет, где его терпеливо ждал заместитель. А еще через полчаса по треку службы пришел сигнал тревоги: в системе Сола появился неизвестный спейсер и открыл огонь по исследовательской станции, физики которой изучали нагуали.

Станция независимых научных исследований «Сольвейг» представляла собой шесть пересекающихся в одном центре ферм с модулями лабораторий на концах. Фермы не только соединяли центральный жилой блок станции с модулями, но и служили своеобразными аллеями для прогулок молодежи, которой в последнее время среди населения исследовательского комплекса становилось все меньше и меньше. Молодые люди все реже посвящали свою жизнь науке, предпочитая сферу обслуживания, сферу развлечений с ее изощренной техникой виртуальной реальности и социальные институты, помогающие добраться до ступенек властной лестницы.

Станция располагалась в двух миллионах километров от Сола, возле самого большого в системе скопления нагуалей размером около четырех тысяч километров. Скопление в последние несколько лет стало видимым, и теперь, вблизи, с расстояния всего в сто километров, напоминало ажурный сросток ледяных глыб, кристаллов и снежных торосов, все острые и длинные вершины которых были ориентированы в одну сторону – на центральную звезду системы. В принципе нагуаль и Сол были каким-то образом связаны и зависимы друг от друга, потому что за всю историю переселенного человечества нагуаль ни на сантиметр не приблизился к светилу и не изменил ориентацию, будучи повернутым к нему одной стороной, то есть тысячами «ледяных» шипов, игл, лезвий и ребер. По классификации, предложенной учеными еще до Катастрофы, данное нагуалескопление принадлежало к третьему классу нагуалей, связанных с объектами макроуровня типа звезд. К счастью, в системе Сола таких зарослей выросло очень мало, всего два десятка, что позволяло людям путешествовать по космосу системы на обычных спейс-машинах с околосветовыми скоростями. За первую сотню лет после эвакуации с Земли разведчики системы угробили, конечно, немало кораблей, потеряли значительное количество людей, прежде чем выявили все нагуали и составили объемную карту нагуалей, зато теперь о столкновениях с «колючими репьями чужих Законов» можно было не думать. Инк-пилоты летающей космической техники геян легко обходили невидимое Ничто, зная координаты всех «колючек». Правда, объем свободных полетов по системе был невелик, ограниченный сферой диаметром в три астрономические единицы – около четырехсот пятидесяти миллионов километров. За границей этой сферы количество нагуалей возрастало, и спейс-навигация становилась чересчур рискованной и опасной.

Чужой звездолет появился возле Сола абсолютно неожиданно для постов контроля, обозревающих всю систему, что говорило о его принадлежности к спейс-машинам «струнных» формул. Он не приближался к границам системы со стороны, а сразу «протаял» внутри ее.

Погранпост возле нагуаля, служащий как бы защитной базой станции «Сольвейг», хорошо разглядел корабль, форма которого была далека от всех форм спейсеров, когда-либо созданных людьми. Больше всего чужой корабль напоминал древнего динозавра-диплодока: к огромному, двухкилометровому в поперечнике, эллипсоиду тела прикреплялась гибкая и длинная – не меньше полутора километров длиной – голова с кучей светящихся деталей, и все это сооружение, не признающее законов инерции и гравитации, мгновенно меняющее курс при сближении с нагуалями, то раскаленное до миллионов градусов, то остывающее до температуры безвоздушного пространства, несмотря на допотопность и размеры – таких огромных и конструктивно зависимых машин человечество давно не строило, – казалось исключительно хищным и опасным. И это впечатление ни наблюдателей, ни сотрудников ОКО не обмануло. В системе появился самый настоящий хищник!

Он рыскал вокруг нагуаля недолго, словно принюхивался к нему и осматривался, оценивая защитные силы космических объектов человечества, затем нанес два быстрых удара – по станции и по скоплению экспериментальных установок на теле нагуаля.

Выглядела его атака необычно: «диплодок» поворочал своей странной чешуйчатой головой на длиннющей змеиной шее, выдвинул из себя светящийся язык, с языка сорвалась почти невидимая «водяная» капля, вонзилась в один из модулей станции, похожих на стометровые пупырчатые огурцы, и на месте модуля возникла туманная сфера, которая через мгновение растаяла вместе с модулем. Точно так же исчезли в никуда и установки физиков вместе с грузовиком, доставлявшим оборудование, и работавшими в приборных отсеках людьми. После этого чужой спейсер повернулся к нагуалю «спиной» и атаковал погранпост, от которого в результате осталась лишь часть зала визинга.

Неизвестно, каковы были дальнейшие намерения агрессора, не появись возле нагуаля спейсеры СПАС-службы, отреагировавшие на сигнал тревоги с похвальной оперативностью. Чужак, заметив три проявившихся в пространстве октаэдра с ощутимыми запасами энергии внутри, крутанулся вокруг оси, будто выцеливая приближавшиеся корабли, но затевать драку не стал. Голова чужого спейсера засветилась ярче, затем погасла, как бы проваливаясь в бездну мрака, и в эту бездну утянуло и шею, и бурдюкообразный корпус корабля. Через мгновение он исчез.

Оторопевшие спасатели и пограничники, прибыв к месту происшествия, разглядывали «обкусанную» неизвестным воинственным пришельцем иссследовательскую станцию и молчали. Человечество не воевало ни с кем более тысячи лет, если не считать конфликтов между отдельными группами людей за право обладания той или иной территорией в системе Сола, и инстинкт самосохранения был им почти утерян. До такой степени, что никто не верил в возможность прямой агрессии по отношению к цивилизации в целом. Нападение чужого корабля на поселения геян в космосе в непосредственной близости от родной планеты заставило всех вспомнить времена войны с ФАГом, хотя причин новой конфронтации не видел никто.

Горан Милич появился на станции, подвергшейся нападению, спустя двадцать минут после получения сигнала тревоги, когда пришельца уже и след простыл. Вместе с ним прибыли еще два комиссара ОКО, ответственные за наведение порядка внутри системы: Ауримма и Витторио Корев, комиссар сектора кризисных ситуаций, сын которого – Даниэль – служил в Даль-разведке под командованием Ванессы Дарьяловой.

Станция представляла собой потревоженный пчелиный улей: персонал, осознавший, что произошло, метался по коридорам и каютам жилого блока, пытаясь собрать личные вещи и через метро эвакуироваться на Гею, работники тревожных служб, наоборот, десантировались из метро на станцию, сталкиваясь с бегущими людьми, и прошло немало времени, прежде чем встречные потоки упорядочились и паника улеглась. В зале визинга станции комиссары ОКО встретились с руководителями исследовательского комплекса, толком ничего не знавшими, просмотрели запись атаки, сделанную погранпостом и аппаратурой станции, и убыли на Гею, в Управление. На станции им было делать нечего. Никто не понимал причин внезапного нападения, и никто никогда не видел такого космического корабля. Зацепиться можно было только за единственный достоверный факт: пришелец уничтожил именно тот модуль, в котором группа ученых, изучавших нагуали, вплотную подобралась к экспериментальной проверке теории квантовой зеркальности. Хотя и в других модулях ученые занимались не менее интересными экспериментами: ориентацией «колючек», полевыми взаимодействиями, влиянием на «колючки» кварк-глюонных струй, изучали причины видимости нагуалей.

– Это не первая попытка ликвидации ученых, работающих с нагуалями, – сказал Ауримма, когда комиссары собрались в кабинете Милича. – На погранзаставе «Сокол» работал известный физик Иштван Кара. Его убили вместе со всей семьей пограничников, а заставу взорвали. Мы узнали об этом, потому что кабина метро каким-то чудом уцелела. Сохранившиеся записи Кары говорят, что он был близок к разгадке нагуалей и тоже работал с теорией зеркальности мира.

– Кроме Кары, убиты еще двое универсалистов, изучавших нагуали, – добавил Корев, седой, красивый, с величественно-выразительным взглядом; в его роду были и интраморфы, поэтому не стоило удивляться, что сын у него тоже родился интраморфом. – Создается впечатление, что кому-то очень не хочется, чтобы мы изучали «колючки» чужих Законов.

– Дело не просто в изучении, – сказал Горан. – Мы изучаем нагуали уже десять столетий, и до этого времени никто за учеными не охотился. Видимо, мы действительно близки к решению проблемы нагуалей, поэтому сработал какой-то закон-регулятор состояния нашего космоса.

– Ограниченного Стенками Космориума.

– Что творится за Стенками, нам неведомо. Зато мы знаем, что они начали сближаться, причем примерно в то же время, когда начался Ползучий Террор. А нынешнее нападение на исследовательский центр и вовсе напрямую подтверждает гипотезу, что в контролируемой нами зоне Космориума начался некий процесс, последствиями которого и являются перечисленные происшествия.

– По-моему, ты ошибаешься, обобщая столь разнородные события, – бросил на Горана скептический взгляд Корев. – Что может быть общего между Стенками Космориума и убийством ученых? Тогда уж прибавь сюда и пропажу девушек, и бандитизм, и кражу «мертвяков» из Чужой, и вспышку суицида среди нихилей.

– Возможно, и между этими процессами существует связь, – поддержал Горана озабоченно-мрачный Ауримма. – Кто-то от нас что-то хочет, с этим надо срочно разбираться, создавать комиссию… – Он посмотрел на Милича и замолчал.

– Да кому мы нужны? – удивился Корев. – Твои даль-разведчики давно шастают по космосу, они хоть кого-нибудь нашли, живого и разумного? Только следы былого присутствия разума. Мы давно отказались от космической экспансии, никому не мешаем, никуда не лезем. А если и разрабатываем планы заселения, то лишь своей бывшей родины, Земли. Уже давно нет тех, с кем мы воевали когда-то, и тех, кто нам помогал… Или я чего-то не знаю? – Комиссар сектора кризисных ситуаций подозрительно посмотрел на Ауримму. – Может быть, пограничники от нас что-то скрывают?

– Ничего мы не скрываем, – поморщился комиссар погранслужбы. – Но космос велик, и вполне возможно, в глубинах домена прячется не одна цивилизация, о которой мы ничегошеньки не знаем.

– Может быть, вернулись кайманоиды?

Горан внимательно посмотрел на Корева. Комиссар СКС помнил, что тысячу лет назад кайманоиды, или, как их называли иначе, кайманолюди, выступили на стороне ФАГа.

– Вы изучали историю Конструктора?

– Нет, – внезапно смутился Корев, – но ее помнит мой сын. Он мне все уши прожужжал…

– Понятно. Я тоже помню. Но корабль, напавший на физцентр, отличается от всех типов кораблей, которые когда-либо участвовали в войне против ФАГа, в том числе от спейс-машин кайманоидов. Хотя ненамного. Корабли гуррах в те времена больше напоминали летающих змей.

– Тогда, может быть, чужане?

– Исключено, – покачал головой Ауримма. – Наши погранзаставы возле Чужой все еще работают. Чужане ушли из домена вместе с Конструктором. – Он подумал. – Ну, может быть, и не вместе. Но ушли. Точно так же, как и орилоуны, и Сеятели… – Комиссар погранслужбы вдруг замолчал, наморщил лоб, поймав какую-то мысль. – Коллеги, а не попытаться ли нам отыскать наших бывший союзников – Серых призраков?

– Сами справимся, – махнул рукой Корев. – Если ваши «серые привидения» за тысячу лет не удосужились напомнить о себе, то можете быть уверены: Космориум их не интересует. Кто будет докладывать о нападении и о принятых мерах претору?

– Ты и доложи, – предложил Ауримма. – Скажешь Варигу, что мы преследуем агрессора.

– Вряд ли он поймет ваш юмор, – усмехнулся Корев, выходя из кабинета.

Горан и Ауримма посмотрели друг на друга.

– Возьмем его в свою команду? Вместе с сыном.

– Пожалуй, но надо к нему присмотреться. Меня беспокоит другое: выстраивается очень странный ряд событий, которые связываются одним, но очень убедительным действием – ликвидацией. Ползучий Террор затрагивает лишь тех, кто пытается изменить существующий порядок вещей. Понимаешь? Развертка нагуалей, наблюдение за Стенками Космориума, выход на Землю, создание контрразведки…

– Ты хочешь сказать, очередь за нами?

– Я хочу определиться. Я хочу возродить кое-какие штатные режимы подстраховки и охраны, разработанные еще до Катастрофы, есть очень интересные находки. В ближайшее время они нам существенно облегчат жизнь.

– Меня охраняют мои ребята…

– Это не тот уровень, Исхар. Претора тоже охраняла целая смена телохранителей. А мы с тобой не зря попали в правительственную картотеку потенциальных лидеров.

– Хорошо, ты меня почти убедил. Надо ускорить создание контрслужбы, пока нас не отстреляли, как зайцев. События нарастают лавиной. У тебя нет соображений, что за агрессор появился в системе? Если это не спейсер кайманоидов, то чей? Наш домен беден на цивилизации.

– Во-первых, этот тезис спорен, до Катастрофы мы сумели изучить лишь ничтожную долю пространств домена. Во-вторых, на стороне ФАГа сражались представители еще одной цивилизации – джезеноидов, называвших себя Победителями, или Добивающимися Цели.

– А это еще что за уроды?

– Эмиссар ФАГа в Солнечной системе был джезеноидом и носил имя Джезенкуир – Добивающийся Милости.

Ауримма хмыкнул:

– Весьма симптоматичное имя. Ты думаешь, это был их корабль? Но что ему было нужно? Зачем он напал так открыто? Это что – объявление новой войны?

– Не знаю, – тихо сказал Горан, прислушиваясь к шуршанию пси-эфира. Показалось, что за ними наблюдают не только со стороны, но и изнутри, прямо из молекул и атомов тел. – Даль-разведку надо активизировать для поиска джезеноидов, да и кайманоидов тоже. Надо убедиться, что это не они открылись нам сегодня.

– Прямые спейс-походы по «струнам» запрещены.

– Найди обход закона. Я понимаю, что это сопряжено с риском гибели разведчиков, но, боюсь, у нас нет другого выхода.

– Надо срочно посылать в поиск ходоков. Пока еще не все станции метро под контролем террористов. Держись, интраморф. – Ауримма с мрачной улыбкой пожал руку Горану. – Живы будем, не помрем.

Горан остался в кабинете наедине с рабочим столом, пульсирующим разноцветьем огней: комиссара общественной безопасности разыскивали по крайней мере полсотни человек, и инк-секретарь с трудом сдерживал этот натиск. Полюбовавшись на золотое око Сола над зубчатым горизонтом, он сел за стол и окунулся в рабочую суету сектора, требующую его непрерывного участия и вмешательства.

Поздним вечером он возвращался домой в сопровождении советника и не удивился, заметив за собой слежку.

ТВОЯ ЗАДАЧА – ЗВЕЗДЫ

В течение всего перелета на материк Влада не покидало ощущение, что за ним наблюдают из космоса внимательные глаза. И лишь подлетая к обрывистому берегу Нерпичьей губы, где располагалось стойбище людей-тюленей, кладоискатель понял, что это эффект пси-локации. Кто-то тихо, на пределе чувствительности пси-локатора, пытался определить его координаты по излучению мозга, стараясь не привлекать к себе внимания. Первым сообразил это терафим, кроме секретарских и анализаторских обязанностей исполнявший функцию пси-защитника хозяина, который и поделился с Владом своими ощущениями:

«Меня все время кто-то трогает. Уж не ищут ли нас в ментальных полях?»

Тут и Влад наконец поймал пси-взгляд следящего устройства, позволивший сделать вывод о локации. Этот «взгляд» не принадлежал человеку, работал какой-то аппарат, использующий принципы интерференции торсионных полей, а кому он принадлежал, узнать было невозможно, торсионная волна была слишком малошумящей. В одном был уверен Влад: на Земле таких локаторов не существовало. Возможно, он принадлежал пограничникам с Геи.

Птеран достиг берега, поднялся над обрывом плато. Влад сосредоточился на сенсинге, медленно ощупывая горный ландшафт своим собственным пси-локатором. В двух десятках километров зашевелилось что-то живое – внутреннее зрение отметило это в форме пульсации цвета участка плато со скалами, – и Влад повернул аппарат в ту сторону. Солнце переместилось влево. Влад бросил взгляд на серо-стальной океан, оставшийся позади, и невольно вспомнил глаза Ванессы, цвет которых был точно такого же оттенка. И тотчас же в сознании кладоискателя развернулся слоган пси-речи: летящая в темно-фиолетовом небе птица-еще одна, летящая ей навстречу-столкновение-солнечный диск, превращавшийся в белый круг, и на этом фоне – две птицы, трансформирующиеся в две рыбы, белую и черную, – знак тайцзиту.

Слоган растаял. Послышался тихий женский голос:

«Задерживаешься, воин. Мы ждем тебя больше двух часов».

«Я не служу в геянской погранслужбе, – не очень вежливо ответил Влад. – Что вам от меня нужно?»

«Присоединишься к нам – поговорим. Ты правильно выбрал направление. Через полтора десятка километров увидишь ущелье, ныряй в него, на берегу ручья стоит наш куттер».

Влад не знал, что такое куттер, но понял, что речь идет о летательном аппарате. Увеличил скорость. Обрадованно мяукнул Секам, заждавшийся свободы. Терафим Нестор превратился в значок тайцзиту и прицепился к кафтану Влада.

Вскоре показалось ущелье, о котором предупреждал Влада голос. Птеран скользнул в расщелину, вышел над ручьем, берега которого заросли высокими папоротниками и хвощами, опустился на галечное поле возле летательного аппарата. Куттер был похож на серебристую двузубую вилку без единой детали, без щелей и отверстий. Но стоило Владу выйти из помятой кабины птерана, как в зализанной «ручке» «вилки» появилось отверстие люка, и на гальку выпрыгнула знакомая женщина в мерцающем комбинезоне. За ней неторопливо вылез гигант Корев, небрежно придерживающий на поясе кобуру энергетического излучателя. На приветствие Влада он ответил кивком, расставил ноги и превратился в статую, всем видом показывая, что он отвечает за безопасность своего командира.

Из кабины птерана показался Секам, вопросительно глянул на хозяина, получил мысленное разрешение и одним прыжком вымахнул на берег ручья, потянулся, не обращая внимания на угрожающе пригнувшегося человека, с которым уже был знаком. Стал лакать воду.

Ванесса подошла к Владу, усмехнулась, увидев на его груди значок: две рыбы в круге – черная и белая. Сказала вслух:

– Поговорим, воин?

– Я бы хотел узнать, зачем вы меня позвали, – сказал Влад, прислушиваясь к шепоту кутхастхи[208], ответившему на доброжелательную ауру женщины. Возражать ей тут же расхотелось, второе «я» кладоискателя всегда отвечало адекватно на дружелюбное отношение.

– Пройдемся?

Влад без слов шагнул за Ванессой, направившейся вдоль ручья к группе живописных скал, похожих на полуразрушенный замок. Корев двинулся было за ними, но женщина мысленно бросила: «Останься» – и пограничник послушно остановился, зная непреклонный характер командира группы.

Влад и Ванесса вошли в тень стены ущелья, приблизились к скалам, и кладоискатель понял, что это и в самом деле разрушенная временем постройка из крупных каменных глыб.

«На этом месте когда-то стоял храм пустынников, – перешла на пси-речь женщина, наблюдая за Владом. – Потом его разрушили кочевники».

«Здесь еще что-то есть, я чувствую запах энергии».

«У тебя классная сенсинг-сфера, даже мне не удается почуять в ущелье хорошо защищенную энергоустановку. Здесь стоит станция метро. Знаешь, что это такое?»

«Я интраморф».

«Извини, я почему-то все время забываю об этом».

«Что ты хочешь от меня?»

«Большие начальники на Гее хотят, чтобы ты вместе со мной отправился на поиски интраморфов. На Гее, да и на Земле тоже, я ее хорошо изучила, сложилась тревожная ситуация, нужна команда, которая справилась бы с Ползучим Террором. Мы должны будем завербовать в команду воинов, способных остановить беспредел террористов».

«Я никому ничего не должен. Я не вербовщик, а кладоискатель, и у меня много дел на Земле».

«А если тебя попросят?»

«Кто?»

«Я, например». – Ванесса кокетливо и гордо улыбнулась.

Влад почувствовал волнение, отвернулся.

«Мой дом здесь, и моя задача – поиск кладов, от которых зависит жизнь общины».

«Ты ошибаешься, твоя задача – спасение человечества, как бы высокомерно это ни звучало. Твоя судьба – звезды».

– Я не уверен, – глухо ответил Влад.

«Не переходи на звук, – быстро предупредила его Ванесса. – Звуковые вибрации не только передают информацию, но и, в отличие от пси-связи, формируют на тонком плане канву конкретных событий, которые потом почти неумолимо реализуются в материальном мире. Учись говорить обтекаемо. Вот, почитай». – Она протянула Владу красивую жемчужину.

Кладоискатель взял жемчужину, уже зная, что это фрейм, вдавил ее пальцем себе в висок и почувствовал всосавшуюся в кожу, в нервные окончания, в сознание струйку информации. Через мгновение он знал, с какой проблемой столкнулись люди на Гее.

Ванесса кивнула, понимая его чувства.

«Таково наше положение. Ты согласен?»

Влад не успел ответить. Тень в ущелье сгустилась, а небо над головой приобрело фиолетовый оттенок.

«Что это?» – удивленно посмотрела вверх собеседница кладоискателя.

«Обычное затмение», – равнодушно ответил Влад.

«Надо же, и у вас тоже наблюдается это явление! Сколько раз бывала на старушке-Земле, а сталкиваюсь с этим впервые».

Небо еще более потемнело, а потом произошло удивительное событие: половина небесного купола окрасилась в жемчужно-зеленый цвет, а вторая половина – в чисто-алый! Это случилось так неожиданно и выглядело так красиво, что Ванесса тихо вскрикнула. И тотчас же к ней бросился бдительный Корев. Остановился, недовольно ворча, когда она сделала отталкивающий жест. Он ревновал свою начальницу к Владу, и тот искоса посмотрел на лицо Ванессы, левая щека которой стала зеленой, а правая красной. Женщина, зачарованная небесным явлением непередаваемой красоты, оторвалась от созерцания неба, подмигнула Владу, передавая слоган, смысл которого сводился к фразе: у мужчин много забот, у Корева на одну больше, – и спросила:

«Что произошло? Что за явление природы?»

«Очень редкое, – признался Влад, сам завороженный чудесной метаморфозой. – Эндифракция. Свет от Солнца попадает на скопление нагуалей и преломляется».

По небу метнулся бесшумный голубой сполох, смешал краски, небо вновь приобрело глубокий синий цвет.

«У нас такого не бывает, – с какой-то странной завистью проговорила Ванесса. – Хотела бы я здесь жить… – Тон ее речи изменился. – Итак, воин, что скажешь?»

«Мне надо подумать».

«Вся сложность твоего положения заключается в том, что времени на размышления у нас нет. Надо отправляться в путь немедленно. Я даже на Гею не вернусь, стартую прямо отсюда».

«Мне надо подумать», – упрямо наклонил голову Влад.

«Да что ты его уговариваешь, мальчишку! – вмешался в разговор Корев. – Он просто трусит!»

«Даниэль, не суй свой нос, куда не следует! – резко осадила пограничника Ванесса. – Поднимись над ущельем, осмотри горизонт. Мне почему-то кажется, что мы здесь не одни».

Гигант нехотя повернулся и побрел к куттеру, скрылся в люке. Аппарат изменил очертания, перестал отражать свет и стал почти невидимым, затем прыгнул в небо.

«Обиделся?» – посмотрела на кладоискателя Ванесса.

«Нет», – коротко ответил Влад.

«Он готов был пойти со мной и бесится».

«Я понял».

«Как долго ты будешь думать?»

Кладоискатель поковырял носком сапога гальку. В душе он уже решил пойти с пограничницей в поиск, но мешало ощущение обиды, вызванной не столько словами Корева, сколько покровительственным тоном его начальницы. Влад не хотел подчиняться женщине.

Кто-то кашлянул за каменной стеной, и к разговаривающим вышел старик в серо-серебристом костюме с десятком нашивок на груди, на рукавах и на воротнике.

– Учитель! – пробормотал Влад.

«Не вслух, сынок. – Дивий кивнул Ванессе, подошел к Владу. – Как проходят переговоры?»

«Он просит время подумать».

«Этот парень не привык торопиться. Кроме того, он индивер и не любит работать под чьим бы то ни было руководством. Не так ли, витязь?»

Влад порозовел.

«Обещаю не ранить его самолюбие», – фыркнула Ванесса.

Дивий прищурился, разглядывая упрямое лицо ученика.

«Тебе придется решать сейчас, сынок. За это время, пока вы тут беседуете, в систему Сола вторгся чей-то звездолет и нанес удар по исследовательскому центру. Есть жертвы».

Ванесса побледнела, расширенными глазами глядя на старика.

«Кто-нибудь… кого я знаю?..»

«Ученые, персонал станции, смена пограничного контроля. Я не помню имен. Сейчас сюда прибудет комиссар Горан Милич, и ты уточнишь».

Ванесса вздохнула, как показалось Владу, с некоторым облегчением.

«Моих друзей среди них нет, но все равно это ужасно!»

«Такие вот дела, воин, – повернулся Дивий к Владу. – Не берусь утверждать, что нападение – дело рук террористов, проявивших себя в разных уголках нашей зоны контроля, но положение поганое. Тебе понадобится весь запас сил, умение настраиваться на иную реальность, навыки перехода из одного состояния в другое… короче, тебе предлагается не легкая прогулка по райскому саду, а смертельно опасный поход, из которого ты можешь не вернуться».

«Я понял, учитель. Но на Земле ведь тоже есть интраморфы…»

«Твоя задача – глубокий космос. Здесь я поработаю сам, и эта задача полегче. Так ведь и я не в том возрасте, чтобы скакать по звездам, как молодой козел».

Дивий улыбнулся, вызывая ответную улыбку Влада.

«Хорошо, я согласен. Однако староста ждет моего возвращения, я должен буду сообщить ему о своей отлучке».

«Что это еще за новости? Каким образом ты собираешься ему сообщать о своих маневрах?»

«У него есть торс-рация, он меня уже вызывал…»

Дивий потер подбородок ладонью, пытливо глядя на ученика, посмотрел на понимающе усмехнувшуюся Ванессу, снова на Влада.

«Терентий заимел торс-рацию? Любопытно. Мне он ничего не сказал. Сколько раз он тебя вызывал?»

«Три раза. И еще мне кажется… – Влад помолчал, преодолевая нежелание признаваться при постороннем человеке в своих фантазиях, – что за мной кто-то следит. Издалека, может быть, даже из космоса. Я пытался запеленговать поток внимания, даже в поле Сил выходил, но никого не обнаружил».

«Немудрено. Наблюдатель знает параметры твоего мысленного свечения, и любое твое появление в пси-поле тут же фиксируется. Боюсь, у нас меньше времени на сборы, чем мы предполагали. Ай да Терентий, ай да староста! Все рассчитал!»

«При чем тут Терентий?»

«Его торс-рация настроена на твою волну. Тебя действительно ведут по лучу и пеленгуют, а это означает, что мы скоро потеряем и эту станцию метро».

«Я не понимаю…»

«Потом объясню. Марш в кабину! Ванесса, переоденьте его и стартуйте по маршруту, как мы планировали. Комиссар Милич будет ждать донесений по консорт-линии».

«Но вы говорили, что он сейчас будет здесь».

«Не ждите, времени в обрез. Иди, воин. – Дивий подал руку Владу, потом обнял его. – Будь осторожен. На первых порах тебе придется подчиняться «кобре» Дарьяловой, ты ведь в космос не выбирался? Первая ваша остановка – Лохитанга. Потом начнешь действовать самостоятельно. А это у тебя случайно не терафим?» – Волхв кивнул на тайцзиту.

«Зовут Нестором, мне его подарил афроид…»

«Знаю. Инк-секретарь тебе весьма пригодится в походе, береги его».

«Я возьму с собой Секама».

«Не сходи с ума, воин, – нахмурилась Ванесса. – Мы пойдем налегке, он нас сразу демаскирует».

«Гепард пойдет с нами! – твердо сказал Влад. – Он один стоит десятка бойцов и помощников».

«Пусть идет, – оглянулся Дивий на зверя, бродившего неподалеку в зарослях папоротников. – Он действительно может пригодиться. Но если кабина метро не возьмет сразу всех троих, его придется оставить».

Влад кивнул.

С неба со свистом упал куттер, из которого стремительно десантировался Корев.

«В ста километрах к северу замечено движение. Сюда летит целая эскадрилья каких-то машин».

«Уходим, – бросил старый волхв, перепрыгивая каменную стену бывшего храма. – Не отставайте».

«Отвлеки их, Дан, – повернулась к великану-пограничнику Ванесса. – Но боя не принимай, уходи на орбиту и жди. Если они обнаружат метро, возвращайся на Гею по резервной линии».

«Но… – замялся Корев, с сомнением глянув на Влада, – разве я не иду с вами?»

«Ты будешь делать то, что приказываю я. Принеси НЗ и костюмы».

«Но он… ты хоть чему-нибудь обучен, воин? – Корев смерил Влада пренебрежительным взглядом. – Какой системой боя ты владеешь?»

«Его система боя – жизнь, – донесся пси-голос Дивия. – Поторопитесь, судари мои».

Влад позвал Секама, и гепардоконь в три прыжка присоединился к людям, не обращая внимания на реакцию Корева. Пограничник отодвинулся, попытался было обнять Ванессу, промахнулся, со вздохом нахлобучил шлем, побежал к куттеру. Влад встретил косой взгляд женщины, но сделал вид, что ничего не заметил. Пограничник вернулся через минуту с двумя черными плоскими чемоданчиками с закругленными углами, передал их Ванессе, снова потянулся к ней, но тут же вытянулся по стойке «смирно», козырнул и побежал обратно к летательному аппарату. Ванесса молча повернулась, поспешила за Дивием. Влад догнал ее и отобрал тяжелые чемоданчики.

Старик ждал их у неровной дыры в каменных плитах треугольного дворика храма, окруженного невысокими обрушившимися стенами.

«Вниз! Быстрее!»

«А вы?»

«Я за вами».

Ванесса прыгнула в дыру, исчезла под землей. Влад, не раздумывая, последовал за ней, и гепарду пришлось спускаться за людьми последним.

Спуск в темноту по каменным ступеням продолжался недолго, на глубину пятнадцати-двадцати метров. С лязгом открылась толстая металлическая дверь, выпуская сноп неяркого желтого света. Ванесса, Влад и Секам оказались в небольшом каменном склепе без отверстий и каких-либо выпуклых архитектурных деталей, а также предметов обихода и мебели. Светильников в склепе не было, казалось, в нем светится сам воздух. Ванесса приложила к стене склепа ладонь, и тотчас же тяжелая на вид, массивная стена сморщилась и разошлась в стороны, словно шторы на окне, открывая взору внутренности просторной камеры с ребристыми стенами и сводчатым потолком. Пол камеры казался листом черного стекла, в глубине которого бродили группы оранжевых звездочек.

– Проходи, – посторонилась Ванесса.

Влад завел в камеру пугливо прядающего ушами Секама, повернулся лицом ко входу. Ванесса шагнула к ним, и проем двери исчез, превратился сначала в дымную пелену, а потом в твердую ребристую плоскость.

– Никогда не пользовался метро? – полюбопытствовала Ванесса.

Влад отрицательно покачал головой.

– Ощущение необычное, но не пугайся. Попрыгаем по звездам, привыкнешь. Переодевайся. – Ванесса указала на один из чемоданчиков.

Влад растерянно повертел его в руках:

– Зачем? Мне удобно и так… я привык…

– От пули и энерголуча твоя одежда тебя не спасет. – Она отобрала чемоданчик, ловко открыла и достала оттуда пакет ртутно переливающейся пленки. – Это уник, спецкостюм с голографической аппаратурой. Он может сделать тебя практически невидимым. Если тебе нравится ходить в кафтане, кожаных штанах и сапогах, он сымитирует их форму.

Терафим отцепился от куртки Влада, воспарил над ним колечком дыма.

«Она права, хозяин, в этом костюме тебе не придется отвлекаться на защиту».

Влад повертел в руках плотную и скользкую пленку, заметил веселый взгляд Ванессы и рассердился:

– Отвернись…

Женщина, сдерживая улыбку, отошла в угол кабины метро. Влад повернулся к ней спиной, снял с себя одежду, оставаясь лишь в нательной рубахе до колен, хотел было натянуть предложенный костюм прямо на рубаху, но Ванесса вдруг засмеялась и проговорила, не оглядываясь:

– Снимай все. Уник будет заботиться обо всем, в том числе о потовыделении и продуктах метаболизма.

Влад вспыхнул, понимая, что спутница видит его, даже когда стоит к нему спиной, стиснул зубы и быстро скинул рубаху. Затем начал натягивать уник, представлявший собой по сути комбинезон со встроенным в ткань компьютерно-энергетическим оборудованием. Эта процедура вряд ли заняла бы у него много времени, но Ванесса все же подошла и, несмотря на его возражения, помогла Владу надеть костюм. Оценивающе осмотрела его со всех сторон, похлопала по плечу:

– Вот теперь ты выглядишь соответственно.

– Соответственно чему? – буркнул кладоискатель.

– Соответственно моему представлению о напарнике. Включай инк-сопровождение.

Влад хотел спросить как, и Нестор, порхавший над его плечом, пояснил:

«Представь, что уник – живой, он и включится».

Молодой человек напрягся, и тотчас же пленка комбинезона, сдавливающая тело, зашевелилась, по ней побежали волны, то холодные, то горячие, кожу стали покалывать электрические разряды, показалось, что в некоторых местах по телу потекли струйки воды, но эти ощущения быстро прошли, процесс настройки костюма закончился, и внутри Влада зазвучал бархатистый шепот:

«Сопровождение включено. Закажите параметры внешнего вида».

Влад понял, что инк уника имеет прямой пси-выход на мозг хозяина. Спросил мысленно:

«Что я должен делать?»

«Ввести информацию».

«Как?»

«В моей памяти около тысячи комбинаций одежды. Вызовите мысленный образ, и я сформирую оболочку. Если понадобится маскировочная программа, произнесите мысленно слово «тень».

Влад представил свой обычный походный наряд, и костюм на нем изменился, из блестящего, буквально жидкого на вид металлического слитка он превратился в пушистый слой дыма, а через мгновение приобрел форму кафтана, штанов и сапог.

– Браво, напарник, – с ноткой иронии проговорила Ванесса. – Быстро адаптируешься. Двинулись, мы и так задерживаемся. Первая наша остановка – Лохитанга.

– Далеко находится эта звезда? – Влад собрал свой костюм, засунул в седельную сумку на Секаме.

– Это не звезда, это планета. Когда-то земляне называли ее Марсом.

Влад порозовел, но усилием воли вернул себе бесстрастный вид. Он понимал, что плохо ориентируется в современной жизни человечества, основная масса которого переселилась тысячу лет назад на Гею, но был готов к обучению. Учитель всегда говорил, если человек хочет что-то узнать, он не должен стесняться своего незнания и бояться задавать вопросы.

«Нестор, консультируй меня оперативней».

«Как прикажете, господин».

«Я тебе не господин».

«А кто?»

Влад мысленно почесал в затылке:

«Товарищ».

«Принято, хозяин».

«Готов? – посмотрела на молодого человека Ванесса. – Поехали, как, согласно легенде, сказал первый космонавт Геи».

«Земли».

«Ну Земли».

Она выдвинула из стены камеры пластину на гибком рукаве, набрала код, задвинула пластину обратно. Свет в камере померк, а затем Владу показалось, что он провалился в глубокую яму, заполненную яростным неподвижным движением и ослепительной темнотой.

Ударило в ноги. Сердце перестало биться. Волна сжатия прокатилась от пяток до головы. Голова распухла и скачком вернула прежний объем. До слуха долетел мяв испуганного гепарда. Но все уже кончилось. Не проходило только ощущение легкости во всем теле, подсказывающее, что сила тяжести в этом мире в два-три раза ниже земной. В камере медленно загорелись невидимые светильники.

– Приехали, – будничным тоном проговорила Ванесса.

Уник на ней приобрел вид спортивного костюма, но затем превратился в такой же походный костюм, что был и на Владе, разве что отличался расцветкой: женщина предпочитала серебристо-зеленые тона.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Мы уже на… Лохитанге?

– Судя по гравитации, да. Запуск прошел не очень мягко, но терпимо. Не удивляйся тому, что увидишь. Марс пострадал меньше, чем Земля, но все же его форма далека от круглой. Мы уже летали над ним и видели из космоса. Он теперь похож на обглоданную картофелину.

– И давно вы летаете над… Лохитангой? Да и над над Землей тоже?

– Мы пограничники, дорогой напарник, вернее, даль-разведчики, и обязаны изучать космос, разведывать новые пути для человечества. Но я тебя поняла. Да, мы решаем и другие задачи, например, подготавливаем Землю к заселению, пытаемся разобраться в причинах учащения набегов кочевников на ваши общины, в мотивах их неоправданной жестокости, выяснить, откуда у них современное оружие типа «универсалов». На Земле этого оружия давно не осталось. Кто их снабжает?

– Если вы используете метро, то и другие геяне могут использовать его в своих целях.

– Правильно, вот мы и занимаемся этими проблемами. Ну что, выходим? Как вы там говорите, на Земле? С нами Свет?

Дверь камеры открылась. Ванесса шагнула в образовавшийся проем, и Влад последовал за ней, ощущая внезапный озноб сомнений и нерешительности, который тут же прошел. Его заменили восторг и возбуждение, потому что кладоискатель только теперь осознал, что он находится на другой планете!

СХОЖДЕНИЕ В НЕБЕСА

Такого первозданного ландшафта Влад не встречал ни в одном районе Земли. С вершины горы, на которой располагалась станция метро, открывалась грандиозная панорама горного хаоса, недоступного воображению человека, рожденного и выросшего на планете с гораздо большей силой тяжести. Высота горных пиков здесь достигала полутора сотен километров, а глубина и ширина каньонов и разломов – от пятидесяти до двухсот километров. Ни одной ровной площадки, участка плоскогорья или плато Влад не увидел, глаз то и дело цеплялся за крутые склоны, щербатые вершины, сплошные изломы скал, ребра и сколы да вставшие дыбом каменные пласты. Это была картина шторма, застывшего в момент разгула стихий, и истекшие с момента Катастрофы сотни лет никак не отразились на обезображенном лике древнего бога войны Марса. Во время столкновения с нагуалем он потерял значительную часть атмосферы, ветровая и водяная эрозия скал прекратилась, их ребра и острые углы так и остались несглаженными, законсервированными пустотой. Лишь метеориты довольно часто бомбардировали бывшую планету, но и они не смогли кардинально изменить ландшафт, добавляя новые шрамы и язвы, провалы и кратеры, почти не вносящие разнообразия в дикий пейзаж.

Небо на Марсе имело теперь глубокий фиолетовый цвет с лиловыми и сиреневыми полосами над теми участками горизонта, где еще сохранялись остатки атмосферы, поддерживаемые выделявшимися из недр планеты газами. Солнце отсюда виднелось просто большой красной звездой, а его света хватало лишь для освещения горных вершин, в каньонах же и ущельях вечно лежал полумрак.

Температура воздуха в месте нахождения станции метро, если, конечно, можно было назвать воздухом жиденькую смесь углекислого газа, азота и кислорода, не превышала минус семидесяти пяти градусов по Цельсию, и дышать им было невозможно, поэтому «метропутешественники» смогли продержаться на вершине горы всего несколько минут, используя свой паранормальный резерв, а потом вынуждены были вернуться в кабину метро, скрывавшуюся в пещере полусотней метров ниже вершины. Уники не имели запаса кислорода, как вакуумные скафандры, а температуру регулировали в пределах от плюс пятидесяти до минус пятидесяти градусов.

Влад возвращался назад нехотя, его жажда познания нового мира только усилилась, но и он не мог долго выдерживать климат бывшего соседа Земли.

«Что будем делать дальше? – спросил кладоискатель, когда за ними закрылась дверь кабины и невидимые автоматы восстановили нормальное давление и температуру воздуха. – Без техники на Лохитанге делать нечего, эти горы непреодолимы».

«Над Марсом висит наш автоматический погранпост, я подала сигнал, так что техника у нас должна быть. Но мне очень не нравится молчание «Умника» поста».

«А на самом Марсе… то есть на Лохитанге, у вас нет базы?»

«Единственное место, пригодное для постройки жилых куполов, расположено в тысяче километров отсюда, на Плоти Бога. Если ты помнишь историю Конструктора, то должен знать, что это такое».

«Ее еще называли Коровьей Лепешкой».

«Значит, помнишь. Так вот на этой самой Лепешке уцелело всего одно поселение, где сейчас обитает колония паранормов, потомков интраморфов времен Катастрофы. Не знаю, будут ли они разговаривать с землянами, но с нами они контактировать не захотели».

«Почему?»

«Причин назвали много, и, как ни странно, я с ними по некоторым вопросам солидарна».

«По каким, если не секрет?»

Ванесса улыбнулась:

«Любишь ты задавать вопросы. Ну, например, интраморфы-марсиане считают, что хомо нормалис – человек обычный – прошел свой эволюционный путь до конца и как вид должен исчезнуть. Ему на смену идет человек-паранорм».

Влад с недоверием заглянул в лукавые глаза спутницы:

«Это не причина для отказа поддерживать дружеские отношения».

«Ты забываешь, что предков современных интраморфов практически выдворили с Земли, а на многих устроили настоящую охоту, и потомки этого не забыли. Но они приводят аргументы и повесомее. Главный их довод – отсутствие цели у человечества. Они утверждают, что цивилизация, ценности которой кроются только в создании и потреблении материальных благ, находится в эволюционном тупике, вырождается».

«Ты тоже так считаешь?»

«Не совсем, но ты не видел, как живут люди на Гее».

«Но ведь геяне создали такую совершенную технику…»

«Речь идет об этике, воин. Не говоря уже о таких тонких материях, как душа и духовность. Техника – это всего-навсего костыли и протезы».

«Почему же ты живешь с людьми, работаешь на них, если их не любишь?»

«Хороший вопрос, – засмеялась Ванесса. – Простой и прямой, как древко копья. Я не сказала, что не люблю нормалов, хотя большинство из них не заслуживают любви, но думаю примерно так же, как и многие интраморфы. Другое дело, что люди бывают разные, добрые и злые, самоуверенные и равнодушные, романтики и прагматики. Романтиков, правда, становится все меньше и меньше, как и добрых людей, а это очень тревожный симптом, как утверждал один из моих мужей».

Ванесса посмотрела на застывшее лицо Влада и снова засмеялась:

«Какой ты еще мальчик… На Гее семью заводят рано, и семьи у нас преимущественно многочленные, до семи-восьми человек».

«Как это?» – не поверил Влад, преодолевая странное чувство неприязни, досады и обиды.

«Тебе разве учитель не рассказывал о жизни геян? На Гею успело переселиться всего около миллиарда человек, то есть десять процентов всего населения Солнечной системы, и, чтобы выжить, сохранить популяцию и потенциал, уцелевшим было рекомендовано создавать полигамные семьи: три-пять мужчин и столько же или чуть больше женщин. До нынешнего времени сохранились в основном семьи из пяти, шести, семи человек, и я жила в одной из них. Да и у вас на Земле шел примерно такой же процесс, ведь община по сути – одна большая семья».

«Это совсем другое дело», – запротестовал Влад.

«Может быть, я не совсем права. – Ванесса задумчиво прислушалась к чувственной сфере собеседника, и Влад поспешно заблокировал мысленные каналы. – А ты действительно совсем еще мальчик, Корев прав. Странно, что твоему учителю удалось уговорить моих начальников взять тебя в напарники без экзамена. Еще более странно, что я…» – Она хотела добавить «что я согласилась», но передумала.

В кабине метро наступило молчание.

«Корев – твой бывший муж?» – спросил Влад почти равнодушно, чтобы заполнить возникшую паузу.

«Как ты догадался? – подняла брови Ванесса. – Неужели так заметно?»

«Я подумал… – смутился Влад, – он готов ради тебя… А почему ты с ним не живешь?»

«Семейная жизнь такого типа не для меня. Я ведь тоже индивер, как и ты. А Корев… Даниэль сильный и решительный человек, властный и резкий, но не птица счастья моего, как поется в песне. Ну что, напарник, лирическая часть нашего знакомства закончилась? Приступаем к реализации задания?»

Влад отвернулся, скрывая смущение.

«Я давно готов».

«Тогда пошли посмотрим, прислали нам машину или нет».

Дверь кабины метро открылась, то есть просто исчезла (Влад еще не привык к возможностям техники, использующей принципы полевых взаимодействий и живых организмов), и Ванесса вышла. В кабине резко похолодало, воздух устремился наружу, стало трудно дышать. Секам отпрянул в угол, открывая пасть, и Влад, выходя за спутницей, успокоил его, мысленно погладив по носу.

«Зря взяли с собой эту большую копытную кошку, – сказал терафим, для которого отсутствие воздуха не имело значения. – А если попадем на планету, где полно ядовитых газов? Ты-то выкрутишься, а он пропадет».

«Не пропадет, в крайнем случае отправим обратно», – резонно заметил Влад, чувствуя вздрагивание своей пси-сферы: неподалеку появились живые существа, хорошо скрывающие свое мысленное свечение. Однако возможности кладоискателя были шире.

Он не ошибся.

Над лысой макушкой горы, обрамленной редкими зубцами скал, висел незнакомый летательный аппарат в форме клювастой птичьей головы, а под ним стояли двое мужчин в меховых комбинезонах с прозрачными капюшонами, позволяющими разглядеть их лица. Они молча смотрели, как приближается Ванесса, потом перевели взгляд на Влада, и молодой человек почувствовал давление на виски, на глазные яблоки, на сознание: его пытались прощупать в пси-диапазоне, и не просто прощупать, а подавить волю!

Влад уклонился от языка ментального поля, деформирующего его индивидуальную пси-оболочку, и ответил «качанием» психофизического потенциала незнакомцев, что с пси-языка можно было перевести как предупредительное покачивание пальцем. Поток пси-поля ослаб, мужчины почувствовали силу путешественника и отступили.

«Кто вы? – родился в костях черепа Влада угрюмовато-неприветливый вопрос. – По какому делу пожаловали на Лохитангу?»

«Долго рассказывать, – ответила Ванесса, подходя к мужчинам вплотную; оба имели высокий рост, массивные фигуры, длинные руки, широкие коричневые лица, на которых буквально светились оранжевые глаза. – Нам нужна ваша помощь. Здесь – объяснение причин нашего появления на территории Лохитанги». – Женщина протянула одному из незнакомцев жемчужную пуговку фрейма.

Тот взял, сжал в кулаке, дотронулся до руки своего товарища и несколько мгновений прислушивался к своим ощущениям. Потом ответил, причем тон его пси-речи не изменился:

«Сожалею, но мы ничем не можем вам помочь».

«Не можете или не хотите?» – прищурилась Ванесса.

Мужчины переглянулись:

«Дела людей Земли нас не касаются».

«Не Земли – Геи».

«Тогда уточняю – дела людей. Мы не хотим вмешиваться в ваши разборки ни в качестве помощников, ни в качестве консультантов, ни тем более в качестве наемников. Справляйтесь со своими проблемами сами».

«Вполне возможно, что это наши общие проблемы».

«Мы так не думаем».

«А вас не удивляет, что мы, интраморфы, выступаем на стороне обычных людей, нормалов?»

«Мы уже встречались с такими, как вы. «Защитники» прав человека по сей день толпами отправляются во все «горячие точки» Метагалактики убивать других людей ради их же блага. Уходите, вас здесь не поймут».

«Нельзя ли повежливее?» – не выдержал Влад, медленно поднимаясь наверх.

«Не вмешивайся, воин, – сказала Ванесса, не оборачиваясь. – Это просто стражи метро, нам надо выйти на руководителей колонии».

«Мы выражаем волю всей колонии, – немедленно возразил лохитангианин, у которого комбинезон был цвета старой бронзы. – Вам придется уйти».

«Весьма гостеприимные ребята, – с иронией сказала Ванесса. – Неужели вы нас так боитесь?»

«Мы никого не боимся, мы принимаем превентивные меры. Два периода времени назад, что соответствует примерно сорока двум часам среднесолнечного времени, было совершено нападение на один из блокпостов нашей колонии. Убито двое мужчин, одна из женщин исчезла. Догнать злоумышленников не удалось, но мы знаем, что их было четверо, что они паранормы и вышли на Лохитангу через эту станцию метро».

Ванесса оглянулась на Влада, обмениваясь с ним слоганом озабоченности-удивления-тревоги-многозначительной заинтересованности.

«Уверяю вас, мы не из той команды. Наоборот, мы хотим прекратить теракты, подобные происшедшему у вас, поэтому и просим помощи. Дайте нам возможность поговорить с вашими воинами. Я вызвала куттер с нашей базы, вам не потребуется даже снабжать нас транспортными средствами».

«Ваша база уничтожена. Возможно, это сделано той же группой, однако существа дела данное предположение не меняет. Среди нас нет воинов, и мы просим вас удалиться».

Влад встретил взгляд Ванессы, мысленно пожал плечами. Он не знал, как вести себя в подобных ситуациях, но склонялся к мысли покинуть негостеприимный мир Лохитанги.

«Вряд ли вы найдете помощников среди паранормов-неземлян, – добавил лохитангианин в более темном комбинезоне. – Потомки изгоев не жалуют людей, ни землян, ни геян. Будущее не за ними».

«А за кем? За вами? – усмехнулась Ванесса. – Не слишком ли вы самонадеянны?»

«Будущее за паранормами, – спокойно ответил второй лохитангианин. – Не тратьте время попусту, займитесь лучше более перспективными делами».

«Какими же, если не секрет? Уж вразумите нас, глупых, чтобы не блуждали во тьме невежества».

«Например, можете присоединиться к нам и поработать над созданием этических полей высшей сложности, философских саморазвивающихся систем, смысловых конфигураций невозможных состояний…»

«Благодарим покорно, – насмешливо блеснула глазами Ванесса. – Что-то я не припомню результатов вашей «перспективной» деятельности. Что вы создали за тысячу лет после Катастрофы? Где плоды вашего труда? Может быть, вы решили проблему, как очистить космос от нагуалей? Или выяснили причины сближения Стенок Космориума?»

«Плоды нашего труда внутри нас, – угрюмо бросил лохитангианин. – И мы не хотим ничего вам доказывать. Уходите».

Свет далекого Солнца над горизонтом внезапно померк, тьма в ущельях и каньонах сгустилась, небо притушило фиолетовый отблеск, почернело, хотя на нем не появилось ни одной звезды. Наступило нагуалезатмение, проявлявшееся на Марсе в больших масштабах, чем на Земле. Все четверо собеседников невольно посмотрели на красноватое пятнышко Солнца, почти скрытое вуалью нагуаля. Потом Ванесса повернулась и зашагала вниз, к пещере с кабиной метро, бросив на ходу:

«Мне жаль вас, коллеги-родственники. Вам неплохо живется в своем мирке. Но еще ни одной черепахе не удалось выжить, втянув голову и лапы под панцирь. А вы поступаете именно так».

Влад, чувствуя себя не в своей тарелке, пропустил напарницу и последовал за ней. Лохитангиане молча смотрели им в спины, уже не пытаясь прочитать мысли путешественников или воздействовать на их сознание мощными пси-потоками.

Ходоки вошли в камеру метро, обрадовав Секама, и несколько минут не разговаривали, впитывая тепло и насыщая кровь кислородом. Наконец Ванесса успокоила дыхание и посмотрела на стоявшего с бесстрастным видом посреди камеры Влада.

«Это называется – получили от ворот поворот. Но все же я не ожидала такого приема».

«Их можно понять».

«Конечно, я их понимаю… и напрочь не понимаю, когда они пытаются объяснить причины своего неприятия наших проблем, которые, кстати, становятся теперь и их проблемами, и причины ненависти к людям. Согласна, нынешнее геянское общество – это жуткий криминально-развлекательный конгломерат, но ведь никто из людей не виноват в создавшемся положении. Или ты думаешь иначе?»

«Я не философ, – сдержанно сказал Влад. – Но мне кажется, ты ошибаешься. Никто, кроме самих людей, не виноват в том, что происходит. Не знаю, как живут люди на Гее, но и на Земле они стремятся в первую очередь не создать что-нибудь, построить или вырастить, а отнять сделанное не ими. Встречаются, конечно, очень хорошие и добрые люди, но их почему-то гораздо меньше».

«Почему-то, – грустно улыбнулась Ванесса. – Этот лохитангианин-паранорм прав: человечество – тупиковая цивилизация. Наши предки знали это, и отцы знали, и мы знаем, а все равно обидно, когда тебе тычут в нос тем, что ты служишь нормалам».

Влад промолчал.

Сияние стен камеры метро внезапно изменило цвет, в глубине пола дважды мигнула красная нить. Ванесса округлила глаза:

«Батюшки-светы, сюда кто-то стучится!»

«Что ты имеешь в виду?» – не понял Влад.

«Нам надо срочно уходить отсюда. Или прыгнуть дальше по линии, куда мы намеревались, или просто выйти из камеры, потому что сюда сейчас переместится гость. Кто бы это мог быть? Давай посмотрим?»

«А вдруг это те самые террористы?»

«Ты боишься, воин?»

Влад вспыхнул, вскидывая голову, и Ванесса поспешила его успокоить:

«Извини, я не хотела тебя обидеть. Мы действительно можем убежать отсюда до того, как появятся гости, хотя я убеждена, что с террористами мы справимся. Итак, уходим?»

«Можем остаться», – проворчал Влад.

Ванесса раскрыла второй чемоданчик, который был при ней, и достала оттуда две турели с энергоизлучателями.

«Это «универсалы», стреляют порциями энергии, своеобразными пулями в широком диапазоне электромагнитного спектра. Могут работать и как лазерные излучатели, и как плазморазрядники. Управление – через инк уника».

Она ловко укрепила на плече турель «универсала», помогла Владу. Затем достала из чемоданчика кинжалы и пояса с обоймой каких-то капсул.

«Это НЗ и энергопитание. У тебя есть свое оружие?»

«Арбалет и гранатомет. – Влад кивнул на седельные сумки Секама. – И еще нейтрализатор». – Он вытащил из кармана уника «метательную пластину».

«Это та самая машинка, с помощью которой ты спас мне жизнь? Укрепи ее под локтем, очень эффективная штуковина, пригодится. У нас в службе такого оружия не выдают, видимо, оно совсем древнее».

Влад покопался в сумке, достал маску-фильтр и натянул на морду фыркавшего, но не сопротивлявшегося гепарда. Эта маска имела получасовой запас воздуха и не раз помогала кладоискателю и его коню преодолевать высотные горные перевалы на Земле, где плотность атмосферы была недостаточной для дыхания.

Они вышли из камеры метро, вихрем промчались через зал пещеры и короткий коридор, ведущий наружу, и заняли позиции за скалами слева и справа от входа в пещеру, в то время как Секам по мысленной команде Влада взобрался на каменный козырек скалы, нависший над площадкой с почти квадратным зевом входа. И тотчас же сработала камера метро, Влад почувствовал это по изменению энергетических полей в пещере. Спустя несколько секунд раздались слышимые только по легкому сотрясению скал шаги, и на площадку перед пещерой вышел призрак – почти невидимая прозрачная плывущая дымка неопределенных очертаний, слегка искажающая форму предметов. Это был человек в маскировочном костюме, но не в таком, какие были на ходоках, а в боевом адаптирующемся операционном коконе с компьютерной системой маскировки типа «насинг» (название Влад узнал позже). Если бы кладоискатель не был готов у в и д е т ь нежданного посетителя Лохитанги, он бы его и не увидел.

Призрак мог оказаться кем угодно, прочитать его мысли было невозможно, и ходоки сидели за скалами, не предпринимая никаких действий, и ждали, не появится ли еще один гость в маскировочном костюме. Призрак же пересек площадку перед входом в пещеру и стал подниматься на вершину горы, где уже никого не было. Лохитангиане посчитали свою задачу выполненной и улетели.

И в это время Секам, который, как оказалось, тоже чуял чужого, прыгнул на него прямо с козырька скалы… и с приглушенным маской мявом отлетел в сторону, отбитый силовым зонтиком костюма. Влад вскочил, готовый открыть огонь или хотя бы отвлечь пришельца и спасти гепарда, но в этот момент призрак приобрел плоть и цвет, превратился в крупного человека в мерцающем комбинезоне и шлеме, забрало шлема откинулось, а сам он лепестками собрался к плечам незнакомца, открывая его голову, и Ванесса вскрикнула:

«Горан!»

Влад замер в нерешительности, не зная, что делать, отозвал Секама, готового начать новую атаку, послал Ванессе слоган недоумения, и женщина ответила, выходя из-за скалы и бросаясь к незнакомцу:

«Не стреляй, это комиссар службы безопасности Горан Милич».

Влад посмотрел, как обнимаются геяне, стараясь ни о чем не думать, и повел Секама к пещере метро. Но пси-голос Ванессы догнал его:

«Напарник, познакомься с комиссаром».

«Давайте поговорим в кабине, – предложил Горан, оценивающе разглядывая Влада. – Я чувствую чье-то внимание».

«Мы только что имели разговор с колонистами Лохитанги, они, наверное, где-то неподалеку. Но ты прав, не стоит себя демаскировать окончательно. С чем прибыл? Что заставило тебя лично перехватывать нас здесь?»

Все трое вошли вслед за обиженным Секамом в пещеру и расположились внутри кабины метро, где через несколько минут автоматика станции восстановила годную для дыхания атмосферу и температуру.

«Каковы результаты ваших переговоров с лохитангианами?»

«Ноль! – отозвалась Ванесса. – Они по-прежнему отказываются контактировать с нами и даже не пустили нас в колонию. Но у них есть причина. На колонию напала группа интраморфов, убиты двое марсиан, похищена женщина».

«Террористы?»

«Похоже, они. Поэтому лохитангиане и нас не приняли».

«Понятно».

Горан прошелся по черному стеклянному полу метро, поглядывая то на Секама, то на Влада, словно не решаясь говорить в их присутствии. Влад чувствовал, что его пытаются прощупать, очень тонко, на грани пси-шумов и «нежного» считывания в поле Сил, но молчал. Ванесса поняла его состояние, усмехнулась, однако подтрунивать над весьма ранимым спутником не стала, обратилась к Горану:

«Так в чем все-таки дело? Что еще случилось, пока мы тут пытались познакомиться с марсианами? Надеюсь, Дивию и Даниэлю с ребятами удалось уйти с Земли невредимыми?»

«Все в порядке, все живы и здоровы, но станция взорвана. Теперь, по словам твоего непосредственного начальника Алекса Бодрова, на Земле у нас осталось всего две станции метро. А на вас я вышел по двум причинам. Убит Исхар Ауримма».

– Что?! – воскликнула Ванесса с изумлением и ужасом. – Комиссар?!

Горан кинул взгляд на Влада.

«Его взорвали вместе со всем кабинетом прямо в здании Управления. Можете представить уровень исполнения теракта. Управление переведено на осадное положение. Новый претор рвет и мечет, отстранил от исполнения обязанностей комиссара кризис-сектора… – Горан помолчал, – и меня. Это вторая причина, по которой я вынужден был перехватить вас до того, как вы уйдете дальше».

«Значит, задание отменяется?»

«Нет, наши решения остаются в силе, но вы приобретаете статус «оперов свободной охоты», что увеличивает степень ответственности. И степень риска. К сожалению, я с вами пойти не смогу, как бы ни хотел, на мне лежит ответственность за возрождение сектора контрразведки. Связь со мной можно будет держать только по консорт-линии, ты код знаешь».

«Тебя вывели из состава службы?»

«Пока нет, я все же имею кое-какой опыт, и Вариг не рискнет убрать меня из сектора. – Горан мрачно улыбнулся. – В принципе, может быть, это даже нам на руку, что меня отстранили, у меня теперь появилось больше свободного времени на решение наших проблем».

«Кто назначен вместо Ауриммы?»

«Пока никто, но скорее всего новым комиссаром погранслужбы станет Бодров».

«Тогда это не худший вариант».

«Я тоже так думаю, если учесть, что Алекс в одной команде с нами. И последняя плохая новость. СЭКОН приказал начать регистрацию станций метро во всей зоне космоса с последующим усилением их охраны. Разрабатываются новые коды и карты доступа».

«Что это значит?»

«Это значит, что ваша миссия может в ближайшее время провалиться, если мы не найдем возможности обходить контролируемые станции или, по крайней мере, не добудем для вас сертификаты особых полномочий. Будьте готовы доказать свою лояльность новой власти и в любой момент встретить террористов. Судя по всему, они-то путешествуют по сети метро свободно».

«Нам нужны документы».

Горан сунул руку в грудь своего боевого спецкостюма (рука прошла слой ткани, не встречая сопротивления) и вытащил небольшой пластиковый пакет:

«Это все, что я смог сделать. Вы теперь агенты по особым поручениям службы общественной безопасности».

«Липа?»

«Нет, корочки настоящие, только подписаны они не Варигом, а Цамцоем».

Ванесса кивнула, доставая из пакета две прямоугольные карточки с тремя цветными полосками, белой, синей и красной, протянула одну Владу.

«Не карт-бланш, но на первое время сойдет».

«Показывать их следует лишь в крайнем случае».

«Разумеется».

Влад повертел карточку в пальцах, сдавил уголок с красной окружностью, и на белой полоске проступила надпись на трех языках – общеземном, русайзийском (он же геянский), на китайском и на английском: «Влад Велич, поручик СОБ ОКО, особые поручения».

– СОБ ОКО, – вслух проговорила Ванесса, с улыбкой посмотрела на Влада. – Звучит как «собака». Чиновников СОБ-службы так и называют: «собаки». У тебя все? – повернулась она к рассеянно-отрешенному Горану.

– Все, – так же вслух ответил Горан. – К сожалению, я не могу дать вам «насинги», как на мне, но, думаю, с помощью Алекса мы их достанем и найдем способ передать. А теперь прощайте. – Он подошел к Ванессе, и они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза.

Потом Ванесса поцеловала Милича, отступила. Комиссар службы безопасности Геи включил автоматику костюма и превратился в туманно-бликующую объемную тень.

«Пошли, – сказала Ванесса Владу. – Он стартует первым».

Ходоки вышли из камеры метро, дождались зеленой вспышки на двери камеры, означавшей, что запуск прошел успешно, и вернулись обратно. Ванесса посмотрела на делано безразличное лицо спутника, улыбнулась.

«Я знаю, о чем ты думаешь. Но мы на Гее живем по другим моральным принципам, нежели вы на Земле. Хотя в последнее время я прихожу к выводу, что ваш образ жизни естественнее и здоровее. Принимай нас такими, какие мы есть. Или не принимай».

«Ни о чем таком я не думал, – нахмурился Влад. – Просто понял, что Горан твой муж…»

«Не муж – друг. Очень надежный друг. И хватит об этом, не люблю я все время оправдываться, тем более что ни в чем не виновата. А ты разве не женат?»

«Нет, – отвел глаза Влад, краснея. – Мне двадцать два года, а по нашим законам воин может завести семью только в двадцать пять лет».

«Долг рода. – Ванесса смерила напарника задумчивым взглядом. – Может быть, это и разумно в условиях Земли. Отвоевал свое, защищая род, общину, и свободен. Ну что, ангел, поехали дальше? Хочешь, покажу тебе чудо света, которого ты еще не видел? Пока еще сеть метро не перекрыли окончательно?»

«А как же задание?» – хотел спросить Влад, но вместо этого послал слоган согласия.

Ванесса набрала на панели управления нужный код, и кабина метро швырнула ходоков в глубину Метагалактики.

Розовые, оранжевые, сиреневые и желтые паутинки света складывались в удивительной красоты вуаль, краями уходившую в бесконечность, и масштабность, фееричность, необычность, сказочная гармония этого явления так потрясли душу Влада, что он готов был часами наблюдать за Стенкой Космориума из зала визинга погранзаставы, куда их доставила линия метро с Лохитанги.

Погранзастава пряталась в недрах небольшого планетоида в системе карликовой желтой звезды, отличавшейся от земного Солнца только чуть большей температурой поверхности. Звезда же была рядовым членом шаровидного звездного скопления, располагавшегося от Галактики геян (и землян) в полутора миллиардах световых лет. Почти все звезды скопления погасли или взорвались, столкнувшись с местными зарослями нагуалей, но эта желтая звездочка с богатым содержанием гадолиния уцелела, скорость ее движения в пространстве скопления была невелика, и при столкновении с нагуалями она лишь потеряла свою планетарную семью. Теперь вокруг нее, медленно дрейфующей от одной колючей стены нагуалей до другой, вращалась только одна планетка размером с бывший спутник Юпитера Амальтею, и пограничники считали ее своей родиной.

Уже не одно поколение косменов обитало здесь вдали от Геи, неся свою службу и не требуя от начальства особых забот и средств. Детей, которые время от времени появлялись на заставе, пограничники отдавали в воспитательные учреждения на Гее, сами же довольствовались малым, производя все, что необходимо для небольшой колонии, от пищи до одежды, на собственных производственных мини-комплексах. Такой подход к делам погранслужбы устраивал всех и был оправдан, потому что не раз случалось, что станции метро прекращали работать, и люди оказывались оторванными от Геи, не в состоянии существовать самостоятельно, а спейсеры СПАС-службы не всегда могли добраться до погранзастав, да и просто колоний, чтобы снять погибающих от голода и холода людей. В истории спасательной и пограничной служб Геи были описаны десятки случаев, когда корабли космического флота планеты, выходя из режима «суперструны», натыкались на нагуали и погибали.

На погранзаставе, куда попали ходоки после старта с Лохитанги, носящей имя «Марина», жили три семьи пограничников. Точнее, семей действительно было три: из пяти, шести и восьми человек, но пограничниками из них были только четверо, трое мужчин и женщина. Остальные играли роль обслуживающего персонала, хотя никого они, естественно, не обслуживали, кроме самих себя. Так в последние две сотни лет жили практически все колонии геян в космосе. Пограничники показали гостям свои владения, а потом вывели их на поверхность планетоида, чтобы гости могли полюбоваться пространством без аппаратуры визинга. Вот тут-то Влад и заболел красотой и величием космоса, который видел до этого только в снах да по видеокартинкам учебников. Зрелище глубокой черной бездны с искрами еще не погасших звезд и мерцающей бесконечной вуалью Стенки Космориума действовало на него так сильно, что душа содрогалась и просила не отрываться от созерцания, полная жажды увидеть и познать гармонию Вселенной, ее фундаментальные законы, процессы и великое терпение, с которым она ждала перемен. Почему-то Влад был уверен, что Вселенная ждет новых изменений, которые смогли бы восстановить ее первозданный облик.

Ванесса не мешала молодому землянину глядеть на звезды и на Стенку Космориума, которая, судя по данным аппаратуры заставы, приближалась к звезде с планетоидом уже со скоростью пять световых минут в секунду. При таком темпе сближения до столкновения Стенки со звездой оставалось еще много времени, около двух лет, поэтому паниковать было рано. Однако среди пограничников заставы царило уныние. Они прожили здесь немало лет, считали планету своей второй родиной и не хотели переселяться обратно на Гею.

Гостям отвели одну из кают заставы, где они прожили трое суток, полных скрытого драматизма. Влад стеснялся Ванессы. Она была не просто красивой женщиной с великолепно развитой фигурой, а геянкой, да еще интраморфом, окутанным ореолом работы в спецслужбе, и общаться с ней открыто Влад просто боялся. Ванессу это забавляло, потом она начала сердиться, особенно в моменты, когда они после вечерних бесед должны были укладываться спать. Влад же переживал и, чтобы не соблазнять женщину, убегал в зал визинга заставы, где простаивал часами, любуясь непрерывно меняющей рисунок, светящейся вуалью Стенки. И все же наступил момент, когда желание обоих достигло «запороговой» величины и заставило Влада забыть о своих колебаниях, а Ванессу почувствовать странную материнскую нежность к парню, в жизни которого еще не было женщины.

Каюта, которую пограничники выделили «коллегам», как отрекомендовалась Ванесса, представляла собой стандартный бытовой модуль со встроенным инженерно-техническим оборудованием. Из него можно было соорудить и рабочий кабинет, и спальню, и хозблок, и комнату отдыха. Мебель здесь была конформной, принадлежала рабочему контуру модуля, ее можно было по желанию хозяина преобразовывать по своему усмотрению и вкусу. Ванесса, естественно, знала в этом толк и превратила каюту в спальню, намеренно не разделив ее на две независимые половины. Влад в свою очередь отказался от совместного отдыха и неразделенного быта, когда в туалет или в душ надо было идти в присутствии напарницы. Ванесса некоторое время поддразнивала спутника, делая вид, что не замечает его мучений, потом смилостивилась и отделила туалетный блок от спальни перегородкой, чем несколько снизила стрессовое давление своего влияния на молодого воина. Однако первый вечер они провели порознь: Влад – в зале визинга, Ванесса, промаявшись в ожидании спутника два часа, – в компании женщин погранзаставы. Спали они тоже отдельно друг от друга. Влад, вернувшись поздно ночью (по времени заставы сутки здесь составляли тридцать часов, из которых десять приходилось на «ночь») и не увидев второй кровати, устроился в кресле рядом с кроватью, где спала Ванесса, и сделал вид, что его это вполне устраивает. Пришлось и ей делать вид, что она спит, хотя вполне могла встать и разделить каюту на две спаленки. Спали оба в эту ночь мало, подглядывая друг за другом и мечтая о полноценном отдыхе, который у каждого имел вполне определенные, но разные приметы.

То же самое повторилось на второй день, но потом Ванессе надоело наблюдать за реакцией парня на ее почти откровенные пассажи, и она зашла с другой стороны, начиная уважать чувства молодого человека и удивляясь собственной тяге к этому неискушенному в настоящей жизни землянину. Вечером третьего дня она отыскала Влада на поверхности планетоида, возле антенного комплекса сверхчувствительной аппаратуры наблюдения за пространством, но не стала подходить, а, наоборот, отошла подальше от него, чтобы не мешать и самой проникнуться своеобразной прелестью пейзажа. И не заметила, как увлеклась созерцанием космоса и меняющей узор Стенки Космориума. Очнулась она, услышав тихий пси-шепот кладоискателя:

«Нравится? Правда, красиво?»

«Очень! – искренне ответила Ванесса. – Я десятки раз наблюдала подобные картины, побывала на многих станциях, видела космос из многих точек Галактики, но вблизи Стенки была только раз. Действительно непередаваемое зрелище!»

«Интересно все же, кто и зачем соорудил Стенки. У вас есть на этот счет теории или прямая информация?»

«У тебя же должна работать родовая память интраморфа».

«Мне мало того, что я помню. Там нет ответа на вопрос: зачем? И даже в прадедовой Книге об этом не сказано ни слова».

«Что за Книга?»

«Учитель передал мне «Свод истин», который написал мой прадед Ставр Панкратов во времена Катастрофы. Там описаны многие события того времени, но о Стенках – ничего. Понятно, что это ответ Конструктора эгрегору интраморфов на их предложение прекратить войну, однако чего хотел Конструктор, неясно».

«А по-моему, очень даже ясно: он ограничил часть метагалактического домена, заросший нагуалями, от неповрежденного этим «сорняком» пространства».

Влад послал собеседнице слоган задумчивого несогласия-размышления-мечтательности-стеснения-желания вырваться за пределы проблемы, и Ванесса ответила ему слоганом солидарности, пропитанным запахом фиалок, что мгновенно сблизило их и позволило почувствовать сопричастность к тайнам Мироздания, ощутить некий миг истины, одинаково влекущий обоих. Они сошлись на вершине холма, еще некоторое время созерцали темную бездну неба, отграниченную колоссальным струящимся полем Стенки, и вернулись на заставу. А там, соорудив стол, выпив легкого вина из запасов пограничников, рассказав друг другу о детстве и о наиболее запомнившихся моментах своей жизни, не заметили, как оказались в объятиях друг друга.

Ванесса потянулась к Владу губами, закрыла глаза, он ответил тем же, и это был первый поцелуй в его жизни, открывший кладоискателю неизведанный прежде мир под названием – женщина. Впрочем, у него все в эту ночь было первым, что касалось отношений между мужчинами и женщинами, и Ванессе пришлось проявить выдержку, терпение и мудрость взрослой женщины, чтобы у них все получилось как надо, а поскольку она давно жила с мужчинами и знала все тонкости и тайны воздействия на них, Влад изведал небывалое наслаждение, перевернувшее его мировоззрение и ценностные ориентации. Страсть, соединившая их, не погасла даже после второго и третьего урагана ласк, Влад казался неутомимым, он жаждал действия еще и еще, чем даже несколько испугал Ванессу, не предполагавшую, какие запасы сил скрываются в юном воине, однако в конце концов заряд эротической энергии кончился, и Влад погрузился в странное полузабытье, длившееся до тех пор, пока Ванесса не привела его в чувство легкими прикосновениями пальцев, поднимающими тонус и снимающими нервное расслабление.

Потом они купались, пили горячие напитки, снова любили друг друга, узнавая заново прелесть близости, и уснули только под утро, утомленные, потерявшие океан энергии, но счастливые и полные безмятежной уверенности в благосклонности судьбы. О Горане Ванесса вспомнила лишь один раз, пожалев комиссара особой жалостью подруги, знавшей, что он ее любит, но не способной ответить тем же.

До подъема погранзаставы (чей распорядок соблюдался неукоснительно) оставался час, когда Влад проснулся от смутной тревоги, вкравшейся в сон струйкой черного дыма. И тотчас же заворочалась рядом обнаженная Ванесса.

«Мне показалось или?..»

«На заставе появились гости, – прислушался к тишине спальни Влад, вставая и начиная быстро одеваться. – Они закрыты полем Сил, но я их чую».

Ванесса поцеловала молодого человека в плечо, потом в щеку, заметила в его глазах новый эмоциональный интерес, рожденный ночным поворотом в их отношениях, но поняла, что время ласк прошло (а новых – еще не наступило), и тоже стала натягивать уник.

«Я почувствовала, что сработала кабина метро, и больше ничего. Может быть, это кто-то из наших хозяев стартовал по делам на Гею?»

«Я чую поток внимания. Злой поток».

«Тогда надо предупредить пограничников. Но с другой стороны, лучше проверить, а потом уж поднимать панику. Вдруг это прибыли знакомые хозяев?»

«Знакомые не стали бы прятать пси-ауру под колпаком защиты».

«Ты прав. Но тогда это… террористы! Неужели нам так повезло?»

Влад не ответил, вгоняя себя в состояние боевой готовности. Он уже видел, как будет действовать в случае нападения на погранзаставу неизвестных киллеров.

Однако боя не получилось.

Прибывшая по линии метро команда в составе четырех интраморфов ощутила перераспределение пси-потенциалов, проанализировала ситуацию и поспешила свернуть операцию, не желая рисковать своими жизнями. Киллеры, если это, конечно, были они, предпочитали нападать на своих жертв наверняка, когда их никто не ждал. Кто это был, выяснить не удалось. Видеокамер, наблюдавших за дверью кабины метро, у пограничников не было.

Через час Влад и Ванесса, позавтракав в кают-компании заставы со всеми членами трех семей пограничников, предупредили их о возможном нападении, попрощались и вошли в кабину метро, по которой ходил кругами Секам и принюхивался к углам, словно большой кот.

«Я бы хотел, чтобы обо мне вспоминали чаще», – вдруг с обидой напомнил о себе Нестор, устроившись на мочке уха хозяина в виде серьги.

«Ох, извини, – послал ему виноватую улыбку Влад, переживая неприятный момент; во время ночных упражнений он совершенно забыл о существовании терафима. – Но твоя помощь в общем-то не требовалась. Спасибо за то, что молчал».

«Пожалуйста, – «пожал плечами» инк. – Хотя ты вполне мог спросить у меня совета».

«Только не в таких делах, дружище. Иначе мне придется тебя выгонять».

«Что молчишь? – повернулась к напарнику Ванесса. – У тебя такой вид, будто ты молишься. – Она засмеялась. – Уж не замаливаешь ли грехи?»

«Разговариваю с терафимом, – насупился Влад. – Куда мы теперь? Может, сообщишь наконец программу нашего похода?»

«Терпение, воин. У нас впереди – Космориум со всеми его колониями интраморфов. Правда, мне известны адреса только десяти колоний. С какой начнем?»

«С любой, мне все равно».

«В таком случае поехали к Тартару. Помнишь, что это за мир? С него-то все и началось около двенадцати столетий назад».

«С нами Свет!» – сказал Влад.

«И удача!» – добавила Ванесса.

«И я», – пропищал Нестор.

Не сказал ничего только встревоженный чем-то гепард.

Метро превратило свой живой груз в пакет «сверхструн» и выстрелило им в пространство…

ПОЛЗУЧИЙ ТЕРРОР

Сначала он принял это явление за слежку: кто-то подсматривал за ним во все щели, наблюдал за любым его шагом из космоса, невидимой тенью преследовал в коридорах Управления и хихикал за спиной, когда Горан напрягал свою сенсинг-сферу и пытался определить наблюдателей, принимая их за живых людей. Но даже выход в поле Сил не давал результата, от чего у бывшего комиссара общественной безопасности и вовсе опускались руки.

Ситуацию прояснил старик Дивий во время одной из конспиративных встреч «заговорщиков», вплотную подобравшихся к созданию службы контрразведки. Горан осторожно пожаловался коллегам на ощущения «мнимого» преследования, которые он испытывал, и землянин, усмехнувшись и покачав головой, сказал:

– Это явление другого порядка, дорогой комиссар. На Гее резко возрос пси-фон, то есть увеличилась плотность пси-поля, что мешает работать не только тебе, но и всем интраморфам. И объясняется этот процесс увеличением «массы» всеобщего гейского эгрегора, начавшего влиять на политические и социальные, а может быть, и физические процессы. К чему приведет дальнейший рост плотности поля, я не знаю.

В тот вечер Горан не стал рассуждать на эту тему, боясь показаться невежественным, но спустя два дня после встречи с Ванессой и ее спутником в метро на Марсе залез в инк-сеть Правительства и нашел там подтверждение слов Дивия, а также файлы с информацией о создании спецлаборатории под патронажем правительственных структур, работающих над проблемами «больших коллективных надразумных пси-систем со сложно ориентированной психикой». Эгрегор Геи недавно стал большой надразумной пси-системой, так как плотность населения планеты достигла максимально допустимого значения – десять человек на сто кубических метров, дальнейший же рост плотности населения – и соответственно эгрегора – выводил его на качественно иной уровень деятельности. Что это был за уровень, Горан вычислить не смог. Посоветоваться же ему было не с кем, среди его друзей эфаналитиков нужного класса не водилось.

Ползучий Террор между тем продолжал шествовать по планете, несмотря на меры, принятые службой ОКО. Каждый день происходило какое-нибудь происшествие, связанное со взрывами, поджогами, авариями, нападениями и гибелью людей. После взрыва в кабинете комиссара погранслужбы, унесшего жизни Ауриммы и двух его заместителей, Управление ОКО было буквально перевернуто в поисках террористов или их следов, но ни эксперты-криминалисты, ни дознаватели, ни инк-аналитики не смогли отыскать ни одной улики, которая вывела бы следствие на киллеров. И тогда под давлением СЭКОНа новый претор ОКО начал чистку рядов службы, справедливо полагая, что наводчик или помощники террористов работают в Управлении.

Первыми от дел были отстранены Милич и Корев, комиссары двух секторов, ответственных за безопасность и общественное спокойствие. Затем последовала волна смены кадров и в других секторах, в результате чего к власти в ОКО окончательно пришли нормалы, то есть люди, способности которых сводились к стандартному набору логических императивов, к применению «индукции и дедукции» плюс интуиция. Интраморфы, которых и так почти не встречалось в спецслужбах Геи, были таким образом удалены от властной кухни и защитных функций, что немедленно сказалось на криминогенной обстановке на планете: за неделю перестановок и кадровых перетряхиваний количество преступлений возросло на десять процентов.

К удивлению Горана, его внезапно восстановили в должности, а потом перевели в сектор внутренних расследований, о котором говорил новый претор службы. Правда, не комиссаром, а всего лишь «коброй» – командиром обоймы риска, но и это назначение было весьма кстати, потому что могло послужить прикрытием другого рода деятельности новоиспеченной «кобры» – созданием контрразведки.

Новая должность давала Горану достаточную степень свободы, чтобы он мог передвигаться по системе Сола и за ее пределы без опаски, что это станет известно начальству, хотя регистрация станций метро продолжалась, а охрана их изменилась. Теперь каждый груз, проходящий по сети мгновенного масстранспорта, проверялся, а каждый путешественник обязан был иметь на руках документ, подтверждающий личность и необходимость быстрого перемещения. Это усложнило работу всех служб Геи, однако не снизило числа преступных деяний: по-прежнему исчезали женщины, количество которых уже перевалило за сотню, гибли ученые-физики, экспериментирующие с нагуалями, и пограничники, следящие за Стенками Космориума. Кроме того, наблюдатели в разных уголках космоса передавали на Гею донесения о появлении возле известных со времен Катастрофы объектов – звезды Тины с планетой Тартар, «раздробленной» планеты Чужая, возле Орилоуха – неизвестных космических кораблей, как две капли воды похожих на гигантского «диплодока», обстрелявшего исследовательский центр в системе Сола.

Горан уже не участвовал в расследовании этого загадочного инцидента, но знал, что чужак не сразу ушел на «струну» после своей атаки, а сначала промчался через свободную от нагуалей зону в режиме шпуга, словно располагал картой нагуалей. Локаторы службы наблюдения за пространством вели его и дальше, за границы зоны, но это уж и вовсе казалось фантастикой, потому что сфера свободного пространства с орбитой Геи внутри была окружена скоплениями нагуалей, и лишь самоубийца мог рискнуть войти в это «минное поле» на скорости, почти равной скорости света. И тут выяснился один любопытный факт.

Алекс Бодров, с энтузиазмом принимавший участие в создании контрразведки, признался коллегам, что у него имеется секретная карта эфемерид – трасс за пределы системы Сола, свободных от нагуалей. Эту карту сотни лет с риском для жизни составляли пограничники по заданиям своих командиров, и в настоящий момент по ней можно было дойти до многих звезд в радиусе сотни световых лет от Сола в режиме шпуга или же по «струне» свертки топологии пространства. Ауримма, как выяснилось, тоже принимал участие в создании карты вместе с Бодровым, в обязанности которого входила косморазведка, и успел сделать копию карты, передав фрейм с записью Алексу.

– Может быть, пришельцы тоже имеют такую карту? – предположил Бодров, когда организаторы контрразведки собрались на очередное совещание дома у Горана. – Иначе трудно объяснить их смелость.

– Возможен и другой вариант, – сказал Дивий, выглядевший в своей тоге советника очень внушительно. – У террористов имеются способы лоцирования нагуалей, а то и уничтожения.

– Уровень их техники высок, – скептически покачал головой Горан, – но не достигает уровня Конструктора, а ведь даже он не смог освободить домен от нагуалей. Я анализировал наши возможности и понял, что у нас не так уж и много альтернатив.

– Ты имеешь в виду контрразведку? – уточнил Бодров.

– Я имею в виду человечество. Главной проблемой в ближайшее время, как мне кажется, станет не борьба с Ползучим Террором, а проблема сближения Стенок Космориума.

Дивий с любопытством посмотрел на твердое лицо Горана.

– Кажется, мы смотрим на вещи одинаково. Я тоже пришел к выводу о грядущем коллапсе домена. Кем запущен этот процесс и для чего, мне еще непонятно, но проблема уже видна на горизонте. И какие же альтернативы имеет вид хомо сапиенс?

– «Не держим мы в руке своей ни прошлых, ни грядущих дней», – произнес Горан медленно.

Алекс Бодров озадаченно глянул на него, потом на Дивия, нахмурился:

– Ты не заболел, комиссар?

– Я просто вспомнил стихи древнего поэта[209]. Перспективы же у нас такие. Надо либо уничтожить «колючки» нагуалей, чтобы освободить пространство и звезды, либо ждать, пока они сами испарятся, либо уходить в другие Вселенные, пока не поздно, пока Стенки Космориума не схлопнулись, либо надо искать выход на файверов вроде Габриэля Грехова, а через него – на Конструктора.

Бодров хмыкнул, покосившись на задумчивого землянина. Дивий, не спуская глаз с Милича, пожевал губами.

– Ты неплохо покопался в истории Конструктора, комиссар. Тысячу лет назад наши прадеды пошли именно таким путем. Может быть, и нам стоит перенять их опыт, ибо сближение Стенок имеет великий философский смысл. Как вы должны помнить, Сеятели как-то обмолвились, что человечество не есть цель Конструкторов нашего метагалактического домена, что люди могут, но не должны существовать.

– Должны были появиться Инженеры… – тихо вставил Горан.

– Именно так, мой друг. В связи с этим на сближение Стенок можно взглянуть под другим углом: кто-то запустил процесс очистки домена для новой попытки выращивания расы Инженеров в нашем домене.

– А разве файверы не являются потенциальными кандидатами в Инженеры?

– Файверы – представители пятой волны разума, но вряд ли они претендуют на роль Инженеров. Файверы вообще интересное явление в нашей Метагалактике: не нация, не народность, не этнос. Интегральная раса, смысл возникновения которой совершенно непонятен.

– Вы не встречались с файверами?

– Где они? Разбрелись по свету кто куда. Зато я знаком с несколькими интраморфами, имеющими задатки файверов. Один из них – тот самый юноша-ходок, что отправился вместе с вашей сотрудницей.

– Да, я тоже заметил, что он необычный человек, – сухо сказал Горан.

– По-моему, вы слишком увлеклись глобальными философскими вопросами, – недовольно сказал Бодров. – Как говорится, Конструктору – конструкторово, человеку – человечье. Давайте решать конкретные задачи, а не рассуждать о файверах, давно превратившихся в легенду. Вам не кажется, что мы имеем дело по крайней мере с двумя терроркомандами? Уж очень разные задачи они решают. Одна убивает ученых, пограничников, метаморфов с задатками лидеров, похищает женщин, а вторая взрывает станции метро, исследовательские и технические центры. Или я усложняю проблему?

– К сожалению, не усложняешь, разведчик, – омрачился Дивий. – Похоже, в системе Сола, да и на Земле тоже, на самом деле действуют разные группы. Быстрей бы нам закончить формирование собственной команды да укрепить бы ее классными эфаналитиками, глядишь – и стронулись бы с мертвой точки. От ходоков не поступало известий?

– Нет, – коротко ответил Горан.

Последнее сообщение от них он получил два дня назад, ходоки послали его с погранзаставы «Марина», наблюдавшей за одной из Стенок Космориума. Куда они направились потом, в сообщении не говорилось.

– Может быть, их перехватили функционеры этой новой правительственной службы, контролирующей сеть метро? – предположил Бодров.

Дивий покачал головой:

– Я бы знал. Что ж, судари мои, продолжаем работать. Знаете, кого я привлек бы к работе в контрразведке? Тех, кто попал в картотеку лидеров.

Горан удивленно посмотрел на старика.

– Но ведь они и так под надзором кадровой службы Правительства. Как мы на них сможем опираться? А если кому-нибудь из высших чинов захочется допросить поднадзорного, выяснить его лояльность к Правительству? Просто ради профилактики?

– Во-первых, все мы находимся в этой картотеке. Во-вторых, существуют методы глубокой пси-защиты человека с переходом на качественно иной уровень сознания и дезинтеграцией наведенных структур. В-третьих, эти люди будут крайне заинтересованы раскрыть причины Ползучего Террора, так как они первые в списке тех, кого отстреливают террористы.

Горан и Алекс переглянулись.

– В этом что-то есть, – пробормотал начальник Даль-разведки. – Хотя я предпочитаю набирать людей среди тех, кого хорошо знаю.

– И последнее, – добавил старый волхв, прекрасно разбираясь в чувствах собеседников. – Я вас очень прошу обратить особое внимание на охрану ученых, занимающихся разверткой мертвых чужан, а также попытаться выйти на похитителей женщин.

– Разве эти две проблемы взаимосвязаны? – озадачился Бодров. – И почему вы уверены, что женщин именно похищают? Нет ни одного свидетеля…

– Именно по этой причине, что нет ни одного свидетеля, – усмехнулся Дивий. – Я тоже неплохой эфаналитик и вполне способен увязать факты в систему. Ты уж извини, разведчик, что я не могу показать тебе весь расчет в объеме и движении, ты не интраморф, а человеческий язык иероглифичен и в состоянии передать только до предела упрощенные или стандартизированные понятия.

– Ничего, я не обижаюсь, – в свою очередь усмехнулся Бодров. – Иногда я завидую интраморфам, иногда жалею их.

Дивий и Горан обменялись взглядами и улыбнулись.

– Поэтому поверьте мне на слово, комиссары, – продолжал старик, – след похитителей женщин приведет нас и к киллерам, и к их заказчикам, и к тем, кто начал экспериментировать с социумом Геи, превращать его в один большой термитник.

Горан молча смотрел на Дивия, понимая, что тот знает больше, чем говорит, но спрашивать ничего не стал. Он хотел сам разобраться в происходящем и сделать надлежащие выводы, не пользуясь подсказками, и поэтому уже тяготился собеседниками, желая остаться в одиночестве, чтобы начать работать, действовать, анализировать поступающую информацию и думать. Лишь одно обстоятельство мешало ему чувствовать себя бодрым и энергичным – отсутствие сообщений от Ванессы.

Этот ее взгляд, поцелуй в щеку на прощание… слоган легкого туманно-серебристого разочарования… господи, неужели она у ш л а?.. Неужели его предчувствие разлуки оправданно?.. Но ведь не этот же мальчик, ее спутник, причиной тому?.. Тогда почему так ноет сердце?..

Он не заметил, как ушли Дивий и Алекс. Но просидел еще немало времени перед рабочим столом, прежде чем вернул себе спокойствие и сосредоточился на решении очередных дел. В два часа ночи он закончил свои расчеты и поиски информации по доступным сетям правительственных учреждений, собрался было принять душ и внезапно почувствовал усиление потока внимания, внушаемого, как говорил старый волхв, эгрегором Геи.

Через несколько секунд он понял, что неведомый противник, диктующий им свои условия, решил убрать еще одно препятствие на пути к осуществлению своих планов в лице бывшего комиссара общественной безопасности Горана Милича. Только этот противник не рассчитал, что у «препятствия» могут быть свои планы на этот счет.

Сразу после убийства Цамцоя Горан разработал особую программу по защите своего жилища с использованием новейших технологий, и теперь его модуль-квартира на вершине жилой пирамиды Рашн-сектора Центрального Нома представляла собой единый квазиживой организм наподобие кокон-рубки современных спейс-машин. Сам Горан занимал в этом «организме» почетное место водителя и одновременно охраняемого объекта, без которого, кстати, инк-домовой вполне мог обойтись.

«Тревога! – включил своего домашнего помощника Горан. – Приготовься, у нас могут быть гости».

«Всегда готов, – отозвался домовой по имени Людвиг. – Степень допустимого воздействия?»

«Вплоть до полного уничтожения».

«Принял, начинаю отработку».

Модуль-квартира бывшего комиссара СОБ состояла из пяти помещений разного назначения, располагавшихся на двух уровнях: три на первом – кухня-столовая, зал психофизического тренинга и гостиная, и два на втором – спальня и рабочий кабинет. Соединялись уровни лифтом и обычной винтовой лестницей. Встроенное инженерно-техническое оборудование позволяло менять интерьеры комнат в широком диапазоне архитектурных форм и мебельных стилей, «плывущая» геометрия конформной мебели могла воплотить в жизнь любые фантазии хозяина, чем Горан, естественно, пользовался довольно часто. Но вот уже несколько дней интерьер комнат не менялся, и они сохраняли тот стиль («русский терем»), который нравился Ванессе: именно она настраивала программу, перед тем как уйти в поход с землянином.

Чувствительная система модуля отреагировала на попытку проникновения в квартиру своевременно, буквально через минуту после сигнала тревоги. Четверка неизвестных, одетых в спецкостюмы типа «хамелеон» и поэтому практически невидимых (их можно было обнаружить только по движению воздуха и интерференции электромагнитных полей), прекрасно знала слабые места жилых модулей и вошла в квартиру Милича не через дверь (ее пришлось бы взрывать) и не через окна (они давно изготавливались не из стекла и вообще не из материальных субстанций, а из полевых кластеров, изменяющих световой поток в зависимости от ориентации оптической оси), а через стык модуля с соседней квартирой, где не было никаких коммуникационных сетей. Взрывать ничего не пришлось, гости воспользовались нейтрализатором, и часть стены просто растаяла, образовав метровой ширины дыру, через которую и ворвалась в квартиру комиссара четверка террористов.

Возможно, их попытка и увенчалась бы успехом, будь на месте Горана кто-нибудь из нормалов, пусть и хорошо подготовленных, как Алекс Бодров, или даже интраморф, не имеющий специального образования, но им не повезло. Горан Милич не уступал ни одному из них в боевой подготовке, физической силе и реакции, а по скорости мышления и тактическому мастерству (шесть лет работы «собакой» в СОБ ОКО!) превосходил всех четверых. Поэтому операция по ликвидации интраморфа-лидера началась не так, как хотелось киллерам.

Их аппаратура хорошо работала только до момента проникновения в квартиру Милича, потом начались странные сбои и помехи, а визуальная картина квартиры и вовсе перестала отражать реальность, сбивая ориентацию пришельцев, заставляя их отвлекаться, оглядываться, путаться друг у друга под ногами и нервничать.

Сначала они оказались в диком лесу со вполне осязаемыми стволами деревьев, и на них напали флорэксы. У Горана тоже обитала семья этих красивых, но сильно кусающихся ос-бабочек. Затем появились обезьяны-динго, голографические призраки, отвлекающие внимание, а когда гости перестали отвлекаться на эти эффекты, одна из обезьян выстрелила в одного из них из «универсала». Пробить спецкостюм разряд не смог, но удачно повредил систему маскировки, чужак стал видим и выбыл из боя, представляя собой отличную мишень. Остальные продолжили движение, прочесывая комнаты квартиры одну за другой, но уже гораздо медленнее, чем раньше. А у их командира впервые зародилось сомнение, что они легко справятся с одним человеком, не прибегавшим до этого момента к помощи телохранителей.

Они прошли фантасмагорический лес гостиной, «подводный мир» кухни-столовой, «заросли нагуалей» тренировочного зала, то и дело реагируя на появление новых динго-фигур, затем распределились: двое полезли вверх по лестнице на второй уровень квартиры, третий вызвал лифт, а четвертый – в комбинезоне с неработающей голографической разверткой – остался в коридоре, держа под прицелом нейтрализатора двери и выход к лестнице. Однако ему снова не повезло.

Горан ворвался в гостиную не со стороны лифта и лестницы, а через окно. Вооружен он был «универсалом» на плечевой турели своего «насинга» и выстрелил первым. Разряд пришелся прямо в забрало шлема террориста, мгновенно покрывшегося матовой пленкой термической реакции. Он выстрелил в ответ, в Горана не попал (черная молния навылет пробила внешнюю стену комнаты) и получил еще очередь энергетических пуль, превративших шлем и голову вместе с ним в дымящийся кратер.

Горан же не стал дожидаться возвращения ушедшей наверх тройки приятелей уничтоженного киллера и снова ушел через окно на наружную стену здания-пирамиды, применяя «абсолютные липучки» костюма, позволявшие ему держаться даже на вертикальных стенах. И киллеры не рискнули пойти за ним, понимая, что в ночной темноте шансы засечь объект в боевом костюме невелики, в то время как он может держать окна своей квартиры под огнем. Через минуту, забрав убитого, террористы ушли.

А Горан вызвал дежурного по Управлению, сообщив ему о нападении неизвестных. Когда поднятый по тревоге оперативный отряд «собак» прибыл на квартиру, бывший комиссар безопасности уже ждал ребят в домашнем халате. «Насинг» он, естественно, снял и убрал в шкаф, чтобы у следователя не возникло вопросов, почему Милич держит боевой спецкостюм дома и как ему удалось сориентироваться и успеть облачиться в костюм. На главный вопрос – почему его не убили – Горан ответил коротко:

– Не нашли.

ГДЕ ВЫ, НЕГУМАНЫ?

С расстояния в сто тысяч километров Чужая выглядела планетой, окутанной призрачно светящейся атмосферой, на самом деле это был сферический рой обломков чужого континуума, напоминавших бесформенные, многоугольные, кристаллические астероиды преимущественно черного цвета. Размеры этих «астероидов» колебались в пределах от двух до десяти метров, чужане больших размеров встречались очень редко. Но если до Катастрофы движение чужан в своем рое казалось – и было! – осмысленным, хотя и подчинялось своим, скрытым от людей, закономерностям, то в нынешнюю эпоху Чужая казалась объектом мертвым, представляя собой обычное скопление камней. Впрочем, это были не обычные камни, а свернутые под влиянием гравитации объемы пространств со своими физическими законами, и за период, прошедший со времени исчезновения чужан разумных (считалось, что обитатели обломков своего мира, своеобразные «души» разумных существ, покинули свои жилища еще до появления Стенок, ограничивших метагалактический домен), они ничуть не изменились, не слиплись в один ком, не стали одним телом, планетой. Настоящие астероиды на их месте давно бы превратились в песок, в пыль от множественных столкновений, но в первую очередь приблизились бы к центру роя, сжались, уплотнились и образовали бы планетезималь, своеобразный зародыш планеты, который под воздействием силы тяжести разогрелся бы и постепенно прошел все стадии эволюции таких планет, как Венера или Земля. Однако этого не случилось. Чужая осталась обломком ч у ж о й Вселенной в Метагалактике, интереснейшим объектом для исследования законов Большого Мироздания, и недаром вокруг нее до сих пор кружили станции людей: погранзастава «Стрелец», исследовательская база «Пенелопа» и поселение интраморфов, покинувших Землю во время войны с ФАГом и использовавших для своих нужд «нормальный» планетоид размером со спутник Сатурна (давно исчезнувший) Мимас[210].

Чужая никогда не была привязана к конкретной звезде Галактики. Иногда она подолгу задерживалась в пространстве, свободном от всех космических тел и излучений, кроме реликтового микроволнового, иногда кружила вокруг какого-нибудь солнца, как до Катастрофы – вокруг звезды-карлика Муаммах. В настоящий момент она бесцельно дрейфовала в ячейке пространства диаметром около трехсот миллионов километров, свободной от больших скоплений нагуалей, освещаемая лучами почти погасшей звезды, названной геянами-исследователями Пурпурной Розой. Изредка касаясь нагуалей, она отскакивала, как упругий мячик от стенки, и плыла в другую сторону, не меняя от столкновения своей формы, словно в нее были встроены механизмы сохранения роя. Но еще ни разу Чужая не приблизилась к Пурпурной Розе на расстояние так называемой зоны Роша, в которой большую роль начинали играть приливные силы, раздирающие спутники планет, и в которой ни один спутник не мог удержаться от падения. Чужая словно имела компьютер и собственный двигатель, не позволявшие ей приблизиться к звезде и нырнуть в ее горнило.

Влад и Ванесса прибыли на погранзаставу в тот момент, когда на ней уже работала специальная техническая группа, в обязанности которой входило изменение кода станции метро и контроль за ее использованием. Но код еще изменен не был, документы на руках у ходоков были весьма уважительные, и их пропустили, хотя выход Секама с поклажей произвел на всех большое впечатление. Гепарды на заставе еще не появлялись.

Конечно, пару седельных сумок можно было бы оставить, так как для достижения цели ходоков они пригодиться не могли, в них находились деньги и ценные вещи, которыми Влад рассчитывался за товары и услуги на Земле. Ванесса, узнав об этом, с интересом повертела в пальцах гривны с вычеканенным профилем какого-то бородатого старца, попробовала монету на зуб.

– Золотая?

Влад кивнул.

– А у вас разве деньги делают не из золота?

– У нас вообще нет денег, только специальные электронные карточки, да и те выдаются лишь особо значимым деятелям. Остальные геяне получают товары в соответствии с рангом работы.

– А если кто не работает?

– Существует соцминимум обеспечения, которого вполне хватает для безбедного существования, поэтому три четверти населения Геи не работает. Правда, в последнее время это положение меняется, встал вопрос колонизации астероидов возле Сола, свободного пространства на Гее уже нет, а для этого требуются рабочие руки. Правительство начало ограничивать свободу тех, кто не хочет ничего делать.

– Весело вы там живете.

– Вернемся, я тебе покажу нашу веселую жизнь во всей красе.

Этот разговор произошел еще на погранзаставе «Марина», следящей за Стенкой Космориума, но Влад так и не решился оставить там лишнюю поклажу, тем более что Секам не жаловался на тяжесть груза. Гепардоконь принимал жизнь такой, какая она есть, и готов был следовать за хозяином хоть в преисподнюю.

Поболтавшись в зале визинга заставы и понаблюдав за удивительным роем Чужой, ходоки добились аудиенции у командира заставы, и тот поведал им историю о появлении возле «раздробленной» планеты чужого спейсера в форме «диплодока».

Чужак хищно порыскал вокруг технических сооружений геян, облетел Чужую, сунулся было к планетоиду с колонией интраморфов, но тут же отскочил назад, словно получил предупреждение не приближаться. Задумчиво повисев в пространстве головой к планетоиду несколько часов, он обошел на значительном расстоянии погранзаставу, ощетинившуюся по тревоге всеми активными средствами защиты, и исчез.

– Странно все это, – сказала Ванесса, превратив свой уник в красивое платье, открывающее ноги выше колен; они сидели в каюте командира и пили чай. – В системе Сола этот «диплодок» ничего не искал, сразу нанес два удара по нашему исследовательскому центру и ушел. Что они искали здесь?

Командир, симпатичный молодой блондин по имени Савватий, с интересом посматривал на Ванессу, не обращая на ее спутника никакого внимания, и Владу это не нравилось, хотя Савватий интраморфом не был и ни на что претендовать не мог. Кроме легкого флирта. Ванесса же умела пользоваться такими обстоятельствами и уговорила пограничника помочь им связаться с колонией интраморфов, потомков тех беглецов с Земли, которые покинули родную планету во времена войны с ФАГом.

– Только ручаться за то, что вам разрешат нанести визит, я не могу, – развел руками блондин, кося хмельным глазом на колени Ванессы. – Вы, конечно, очень эффектная дама, но у колонистов свои вкусы и пристрастия.

– Как-нибудь договоримся. Вы с ними не общаетесь? Как им вообще удалось сохранить такую небольшую популяцию в изоляции от остального человечества? Мне это всегда представлялось загадкой.

– По словам наших экспертов, их у нас двое в исследовательском центре, интраморфам удалось установить на своей территории режим космического корабля: каждый грамм на учете и все регенерируется. А потом они воплотили в жизнь концепцию равновесного развития с точной регулировкой производства, регламентацией использования ресурсов и жестким управлением энергоинформационными потоками. Это не моя формулировка, я лишь повторяю то, что слышал. Но я не думаю, что наши соседи были оторваны от цивилизации. По слухам, они держат связь и с Геей, и с другими колониями.

– Тогда все понятно. Значит, они все-таки общаются с вами?

– Очень редко и очень неохотно. Поэтому я и отношусь скептически к вашей идее попросить у них приема.

– Ничего, нас они примут.

– Зачем это вам, если не секрет?

– Секрет, – засмеялась Ванесса, посылая Владу успокаивающий слоган: палец на губах-теплая ладошка на затылке-поцелуй в щеку-струйка света, соединяющая их. – Мы работаем по императиву «миссия», поэтому вы должны понимать, насколько деликатно наше поручение.

Савватий смущенно кивнул, не имея понятия, что такое императив «миссия». Впрочем, не знал этого и Влад, но молчал. Он догадывался, что напарница имеет гораздо большие полномочия, чем об этом говорилось во время обсуждения планов ходоков. Ванесса кинула на него понимающий взгляд, снова обратилась к пограничнику:

– Мой напарник интересуется чужанами. Неужели за сотни лет после Катастрофы они не появлялись у своей колыбели?

– Этого никто не знает, – улыбнулся Савватий. – Накоплено множество интересных записей событий на Чужой, которые можно интерпретировать и как появление живых чужан, однако точных данных нет. Да вот недавний пример: ни с того ни с сего засветился вдруг один «мертвяк».

– Кто?

Командир погранзаставы засмеялся:

– Так мы называем глыбы чужан. Кстати, если хотите, можете посмотреть на это явление, наши парни доставили «мертвяка» в лабораторию. Время у вас есть?

– Полчаса найдется.

Обрадованный тем, что может побыть в обществе красивой женщины лишние полчаса, пограничник повел своих гостей из служебного модуля в транспортный отсек (по пути Ванесса трансформировала платье в комбинезон сотрудника ОКО), где они сели в кабину метро и перенеслись на полусферу исследовательской базы, располагавшейся всего в двухстах километрах от Чужой.

Зрелище плотного черного роя обломков, хорошо видимых из-за свечения возбужденного вакуума, захватило Влада, и он с большой неохотой покинул зал визинга, чтобы посмотреть на глыбу чужанина, перенесенного из роя в лабораторию. Впрочем, зрелище «мертвяка» оказалось не менее захватывающим, поэтому кладоискатель рассматривал его с нескрываемым жадным интересом, помня описание чужан, сделанное прадедом Ставром в «Своде истин». До этого момента Влад не сталкивался с обломками чужой Вселенной лицом к лицу.

Пятиметровая глыба чужанина висела посреди лабораторного отсека, похожая на гигантский кусок антрацита, подвешенная на невидимых силовых подушках. Казалось бы – ну камень и камень, большой кристаллический булыжник или на самом деле кусок угля. Но, во-первых, этот «камень» создавал удивительное ощущение глубины, бездны, тайны, особенно если на него долго смотреть, а во-вторых, из него во все стороны били лучи света. Для полноты впечатлений свет в зале лаборатории, забитом всевозможной аппаратурой, выключили, и тогда «мертвяк»-чужанин предстал перед гостями во всей своей феерической необычности, похожий на елочную игрушку какого-то великана.

– Топос, – проговорил довольный эффектом командир заставы, будто сам придумал этот фокус. – Пространство с переменной вариабельной топологией, как выражаются наши остроголовые умники.

– Так просто? – с едва уловимой иронией сказала Ванесса.

– Я бы не сказал, – не понял юмора Савватий. – Простота и истина не одно и то же, а в данном случае и вовсе не приходится говорить ни о простоте, ни об истине. Два дня назад спектр свечения «мертвяка» был другим, близким к ультрафиолету, сейчас же он стал желтым.

Свет в зале загорелся снова. Занятые работой исследователи в количестве пяти человек, из которых двое были женщинами, не любили, когда им мешают. Бросив по взгляду на гостей, они снова занялись своими таинственными манипуляциями с приборами у глыбы чужанина.

– Если бы у вас было время, я показал бы вам один интересный феномен, – сказал Савватий, наблюдая за Ванессой с плохо скрытым интересом. – Недалеко от Чужой торчит «колючка» нагуаля, и ребята однажды надели на нее одного из «мертвяков». Что было!..

– Что же?

– «Колючка» вошла в «мертвяка», как нож в масло, и тот потек, как пластилин, стал менять форму, а потом лопнул, как воздушный шарик! Но самое интересное, что при этом изменилась и «колючка», она превратилась в светящийся сталактит! Светился он недолго, но при этом приборы зафиксировали понижение температуры в этом районе до невероятных величин – буквально до минус миллиона градусов! Экспериментаторы едва живы остались.

– Разве такое бывает? – засомневалась Ванесса.

– Эксперты сказали, что такое возможно при фазовой перестройке вакуума. Еще они заявили, что фундаментальные процессы структурирования и разрушения в нашем домене давно подчиняются иным законам. Ну что, не хотите посмотреть?

Ванесса покачала головой:

– В другой раз. Пойдемте попытаемся связаться с колонистами. Нам надо делать свои дела. Кстати, как зовут ваших остроголовых экспертов?

– Они интраморфы, муж и жена. Его зовут Миранда Тот, ее – Клементина. Могу познакомить.

– Не надо, мы сами с ними познакомимся.

Они вышли из отсека, снова забрались в кабину метро, и Савватий, прежде чем включить линию, сказал, понизив голос:

– Извините, коллега, вы не замужем?

Ванесса, удивленная вопросом, пристально посмотрела на собеседника и поняла, что он имеет в виду.

– К сожалению, муж у меня имеется.

– Жаль, – искренне огорчился командир погранзаставы. – Нашей семье не хватает женщины, вы были бы идеальным партнером, и я хотел бы предложить…

– Я поняла, благодарю за предложение, но, увы, я не свободна. А семья у вас большая?

– Три на четыре. Трудно, знаете ли, регулировать свои отношения при остром дефиците… э-э, внимания.

Ванесса косо глянула на невозмутимое лицо шагавшего сзади Влада, посочувствовала пограничнику:

– Да уж, нелегко вам приходится в условиях женского дефицита.

Смущенный словами Ванессы Савватий поспешил в отсек параметрического контроля заставы, имеющий многодиапазонную станцию связи. Отсек представлял собой небольшой полусферический зал с кокон-креслами, слабо освещенный световой нитью по периметру пола. Три кресла были заняты слухачами, как называли пограничников-техников, прослушивающих пространство, еще пять кресел пустовали. Савватий сел в одно из них, включил инк-сопровождение, и кресло запеленало его полупрозрачными лепестками биодатчиков, превратилось в кокон. Влад с любопытством смотрел на действие незнакомой ему техники, сравнивая ее с образами той, что хранилась в наследственной памяти. Ванесса поняла его чувства и усадила в соседнее кресло.

«Будешь все слышать, но не вмешивайся».

Что-то щелкнуло внутри сиденья, кресло вокруг кладоискателя ожило, упругие холодные и шершавые язычки прижались к рукам и ногам Влада, вдавили в глубину кресла, но спустя несколько секунд потеплели, стали ласковыми, и тело почти перестало их ощущать. Лепесток, опустившийся на голову молодого человека, сделал несколько быстрых движений, приспосабливаясь к форме головы оператора, мигнул зеленым светом, и глухая ватная тишина в ушах Влада сменилась глубокой, бархатной, торжественной тишиной космоса. В затылке раздался тихий пси-голос Ванессы:

«Как слышишь, воин?»

«Странное ощущение – будто я падаю…»

«Пройдет, это включилась автоматика».

Тишина в голове Влада стала вибрировать, посвистывать, звенеть, но вскоре снова все успокоилось, перед глазами развернулась наполненная перламутровым туманом сфера, провалилась сама в себя и превратилась в черное окно, в центре которого появился каменный обломок, похожий на картофелину с оспинами кратеров. Это был планетоид колонистов, казавшийся издали абсолютно мертвым небесным телом. Но вот он приблизился, и стали видны линзовидные утолщения, усеявшие тело планетоида, сотворенные из материала, напоминавшего черное стекло, отбрасывающее кровавые блики в лучах Пурпурной Розы.

В ушах Влада раздался двойной удар гонга, а вслед за ним голос Савватия:

«Погранзастава «Стрелец» вызывает «Пурпурное Сердце». Прошу ответить».

Тихий гул, уходящий, казалось, в глубину пространства, шорохи, тишина.

«Погранзастава «Стрелец» вызывает «Пурпурное Сердце». С вами хочет поговорить Ванесса Дарьялова, особая группа службы ОКО геянской колонии. У нее важное сообщение».

Гул, посвистывание, молчание, затем отчетливый хруст ломающегося под ногами хрупкого ледка. В черном окне перед глазами Влада появился огонек, стал расти, превратился в длинное безбровое мужское лицо с жесткой складкой губ и узкими черными глазами.

«Пурпурное Сердце» слушает Ванессу Дарьялову».

«Мне необходим прямой контакт с руководством колонии, – сказала Ванесса. – Прошу принять меня и моего напарника Влада Велича».

«Цель?» – скучным голосом спросил незнакомец.

«Об этом я сообщу при встрече. Могу только повторить, что сообщение очень важное».

«Мы знаем все, о чем вы хотите нам сообщить».

«Не все, уважаемый анорм, дело касается недавнего разведрейда спейс-машины негуман в системе Пурпурной Розы, а также изменения режима метросообщений на Гее».

Гул, свисты, тишина. Лицо мужчины исчезает, потом появляется вновь.

«Хорошо, мы вас ждем. Через четверть часа к заставе подойдет наш транспорт».

Хруст, тихий удаляющийся гул.

Изображение мужского лица погасло. Тишина в ушах стала деревянной. Влад понял, что станция связи отключилась.

Лепестки кокон-кресла разошлись, превращая его в красивый бутон тюльпана, освободили тело молодого человека. Ванесса уже стояла рядом, протянула руку.

– Все, сеанс закончен. Забирай своего зверя и двигай в причальный отсек заставы, я сейчас приду.

Влад с некоторым трудом вылез из глубин кресла, молча направился к выходу из зала. Он помнил расположение переходов, лестниц и лифтов заставы и не нуждался в советах, как добираться до Секама и где располагается причальный отсек. Спрашивать у Ванессы, зачем понадобилось брать с собой гепарда, он не стал.

Они встретились у люка в причальный ангар заставы, представлявший собой прямоугольный короб в днище пирамиды, форму которой поддерживали особые механизмы заставы. Савватий, имевший вид нашкодившего кота (неужели снова уговаривал Ванессу стать его четвертой, а то и пятой женой?), открыл люк, и все четверо ступили на рифленый пол ангара, где стояли спейс-машины пограничников: куттер, два «голема», полуразобранный когг и «пакмак». Людей в ангаре видно не было.

На противоположном торце короба, выходившего в космос, загорелись фиолетово-сиреневые треугольники.

– Кажется, они уже прибыли, – пробормотал командир заставы.

В стене ангара появилась длинная трехметровая щель, побежала по кругу, как бы вырезая круглое отверстие диаметром в шесть метров. Стал виден черный зев пространства с далекими искрами не то звезд, не то фонарей летающей по космосу техники. Затем в образовавшееся отверстие (воздух из ангара не ринулся наружу, удерживаемый силовым полем) скользнул дымящийся двухметровый куб, завис в полуметре над полом ангара, лопнул зигзагообразной щелью и остался висеть, продолжая испускать струйки белесого дыма.

– Садитесь, – усмехнулся несколько оживившийся Савватий. – Это и есть транспорт наших соседей. Домчит вас за минуту без всяких неприятных ощущений. Они на таких «дымолетах» даже в Чужую не боятся нырять. Вас ждать к обеду, госпожа Дарьялова?

– Боюсь, что мы уже не вернемся, – ответила Ванесса. – Спасибо за гостеприимство.

– Жаль, – снова огорчился блондин, протянул ей сверкнувший шарик размером с горошину. – Это новый код нашего метро. Вдруг пригодится?

Ванесса взяла шарик, задумчиво посмотрела на разрумянившееся лицо Савватия, быстро поцеловала его в щеку и полезла в отверстие «дымолета». Оглянулась на Влада:

– Не отставай, агент ноль-ноль-семь.

Влад затолкал внутрь куба Секама, кое-как втиснулся туда сам, Ванесса помахала рукой Савватию, и отверстие входа заросло. Стало темно. Затем по внутренним стенам совершенно пустого куба побежали змейки голубого огня, что-то тихо зазвенело, как ложка в пустом стакане. Влад почувствовал давление на виски, на ворчанье Нестора не ответил, прислушиваясь к себе и посматривая на все еще задумчивое лицо Ванессы, хотел было спросить, что она чувствует, но в это время в стенке куба возникло отверстие и стал виден освещенный зал с рядами каких-то ребристых цилиндров. Напротив отверстия стоял человек, высокий и массивный, как все космены, родившиеся при меньшей, чем земная, силе тяжести, и смотрел на гостей.

Около трех часов их водили по закоулкам «Пурпурного Сердца», как громко и красиво назвали колонисты свой пещерный город, прятавшийся внутри планетоида диаметром всего в четыреста километров. Масса планетки была на три порядка меньше массы таких космических объектов, как Гея и Земля, и для обеспечения нормальной для жизни людей (а интраморфы и их потомки все же оставались людьми, привыкшими жить в поле гравитации) силы тяжести внутри планетоида, в его ядре был установлен генератор тяготения. Однако сила тяжести в городе все же была меньше земной, поэтому гулять по тоннелям, пещерам и гротам «Пурпурного Сердца» было легко и приятно, тем более что там было на что посмотреть.

Гида, встретившего «дымолет» с гостями, звали Мечиславом, он оказался тринархом колонии – третьим заместителем иринарха, главы местного самоуправления. Шел ему сорок третий год – по времени Геи, – и был он очень сильным интраморфом, ловившим даже личные слоган-переговоры гостей. На Влада он не произвел большого впечатления, а вот Ванесса явно заинтересовалась Мечиславом, оригинально мыслящим и знающим человеком, отчего молодой ходок снова почувствовал себя лишним.

К информации о Ползучем Терроре тринарх отнесся довольно серьезно и даже задал пару вопросов, говорящих о том, что колонисты неплохо осведомлены о положении дел на Гее, а вот идею привлечь в команду по борьбе с террористами своих соотечественников воспринял скептически.

«Вряд ли вам удастся уговорить кого-нибудь из нас служить тем, кого мы, мягко говоря, не уважаем. Удивительно, что вы, интраморфы, продолжаете работать на чуждое вам по духу общество, зашедшее в тупик».

Ванесса и Влад обменялись слоганами, смысл которых сводился к смущению и озабоченности. Все трое как раз вышли из тоннеля, напоминавшего аллею парка где-нибудь на Гее или на Земле, под купол огромного грота с озером посредине, окруженным лугами и самым настоящим лесом, хотя деревья здесь лишь отдаленно напоминали растения Земли, скорее их можно было отнести к гигантским травам и цветам. Мечислав подвел спутников к берегу озера, и они увидели в прозрачной толще воды какие-то лоснящиеся черные туши, медленно ползающие по дну.

«Как бы вы ни относились к людям, – сказала наконец Ванесса, – но мы их дети, мы обязаны их защищать».

«Вы сами роете себе могилу, – усмехнулся тринарх. – И на самом деле вы дети паранормов, а не нормалов».

«Но почему вы так их презираете?! Почему уверены, что человеческое общество в тупике? Неужели в вас до сих пор горит обида за изгнание прадедов с Земли? Ведь без связи с Геей вы бы не выжили!»

Мечислав посмотрел на женщину с жалостью, как показалось Владу.

«Конечно, выжили бы. Мы биологически и энергетически независимы от людей. Колония по сути – единый разумный организм, способный адаптироваться практически к любым природным условиям».

«Человечество в целом тоже выжило благодаря адаптации к другим жизненным условиям».

«Да, но при этом вы не преумножили, а с трудом сохранили свой научно-технический потенциал, почти полностью загубив творческий. Существование геян в данный момент не отвечает ни одному критерию прогресса, за исключением, может быть, ордерогенеза»[211].

«Например?»

«Человек напрочь отказался от энергогенеза, то есть использования организмом новых видов энергии, что привело бы к существенному расширению его физических возможностей. В зачаточном состоянии находится экономогенез – повышение КПД использования энергии: для обеспечения растущих потребностей населения вам приходится, во-первых, строить все больше энергостанций, а во-вторых, мечтать об экспансии, для чего ваше Правительство подумывает даже о возвращении части геян на Землю, что, между прочим, приведет к катастрофе и вырождению оригинальной организации землян. Люди отказались и от алломорфоза, от полифункциогенеза, от сенситивогенеза…»

«Спасибо, мы поняли, – перебила гида Ванесса. – Все равно это не дает вам право относиться к людям с пренебрежением и насмешкой. Да, они такие, как вы их описали, но пусть они живут как хотят и защищаются от воздействия извне тоже как хотят».

«Вы не понимаете, – с грустью сказал Мечислав. – В их экологической нише, которую они строят, нет места для интраморфов. Боюсь, вы поймете это слишком поздно».

«Значит, вы отказываетесь нам помочь?»

«Я передал ваш интенсионал всем колонистам, но никто не захотел вам даже ответить. С Ползучим Террором вам придется справляться без нас. Хотя я не советовал бы принимать все это близко к сердцу. Вселенная – это Игра. Кто может быть Игроком, тот становится им, кто не может – уходит со сцены истории».

«Вы Игроки?»

«О нет, мы познаватели и накопители, хранители информации, которая, возможно, когда-нибудь понадобится Игрокам. Сама же Игра призвана переоценить ценности в каждой клетке Универсума, изменить ориентацию разума, иерархию целей, смысл жизни, заставить двигаться вперед, поэтому она эволюционно полезна. Вот почему я советую вам не принимать происходящее на Гее и в космосе близко к сердцу. Но это тема отдельного разговора, а времени у меня нет».

«Я не поняла, – собрала морщины на лбу Ванесса. – Вы сказали, что Универсум, то есть наша Вселенная…»

«Универсум – это Сверхсистема Игроков, в какой-то степени многомерная разумная Игра! Не по-человечески разумная, хочу подчеркнуть. Людям в этой игре места нет».

«Печально, если это так».

«Что поделаешь, так устроен наш мир. Что еще вам угодно посмотреть? У меня есть пара минут».

«Спасибо, мы уже сыты, – с пробудившейся иронией сказала Ванесса. – Пора идти дальше. А что за червячки ползают по дну?» – Она кивнула на черные туши в глубине озера.

«Это информационные преобразователи, – небрежно бросил Мечислав. – Вы были на Орилоухе? Вся эта планета – суть гигантская молекула-формула и одновременно все время изменяющийся поток информации, так вот нам удалось создать нечто подобное, хотя и в гораздо меньших масштабах. Приглядитесь, форма этих, с позволения сказать, «червячков» все время меняется. К сожалению, орилоуны ушли из домена, и консультироваться нам стало не с кем. Чужане тоже ушли, а тартариане по-прежнему ни с кем контактировать не желают».

«Вы случайно не знаете, куда ушли чужане и орилоуны?»

«Логика чужан отлична от логики орилоунов, хотя они и родственники по временной линии».

«Почему вы так считаете?»

«Логика чужан, в отличие от орилоунской, не может быть выражена ни словами, ни символами, ни математикой, используемой людьми, которые когда-то отвернулись от исследования физики невозможных состояний. Структура логического фундамента чужан нелинейна и ветвями уходит в бесконечность. Никто не может сказать и даже представить, в том числе и мы, к сожалению, как они воспринимают Вселенную и нас».

«Один человек мог», – не выдержал Влад.

Ванесса и Мечислав посмотрели на него с одинаковым любопытством.

«Кто же?»

«Габриэль Грехов. У него даже был друг – чужанин Морион».

«Грехов – особая статья, – задумчиво сказал Мечислав. – Многие из нас хотели бы с ним встретиться. Вы не обидитесь, если я отлучусь на минутку?»

«Ради бога», – развела руками Ванесса.

Мечислав быстрым шагом направился к тоннелю, вошел в стену грота – выглядело это так, будто он продавил телом какой-то зеркальный слой, – и исчез. Ванесса нагнулась, зачерпнула ладонью воду и попробовала на язык.

«Пресная… – Выпрямилась. – Откуда ты знаешь о Грехове?»

«Прадед писал о нем много, – равнодушно ответил Влад. – А что наш проводник имел в виду под полифункцио– и сенситивогенезом?»

«Наверное, усиление органов тела и создание новых органов чувств. У него, например, многокамерное сердце, способное вынести огромные нагрузки, дающее возможность заниматься паракинезом, укрепленные почки и печень, позволяющие выводить из организма любые продукты распада, куча дополнительных органов чувств, расширяющих сенсинг-сферу».

Влад подумал:

«Это и мы умеем».

Ванесса засмеялась не слишком весело, взъерошила волосы на макушке кладоискателя.

«Я не сомневалась в тебе. Однако наша миссия, похоже, не увенчается успехом, и если другие интраморфы-колонисты настроены так же, вернемся мы на Гею несолоно хлебавши».

Появился Мечислав.

«Исходя из принципа минимальных потерь, я принял решение помочь вам. Опасность, связанная с появлением разведкорабля неизвестной нам формы, слишком непредсказуема. Когда нужно явиться на сбор вашей команды?»

Обрадованная Ванесса с недоверием заглянула в глаза интраморфу.

«Вы… не шутите?»

«Нет», – серьезно покачал головой тринарх.

Ванесса порывисто встряхнула руку Мечислава.

«Благодарю! Мы, честно говоря, не ожидали. На Гею вы можете явиться в любой момент, когда освободитесь от дел, но – инкогнито. По консорт-линии найдете бывшего комиссара службы безопасности Горана Милича и будете работать с ним».

«Тогда с вашего разрешения я отправлюсь туда через два дня. Итак, с формальностями покончили. Не хотите поучаствовать со мной в дневной трапезе?»

«Ты как, не голоден?» – повернулась к Владу Ванесса.

«Нет», – угрюмо ответил молодой человек.

«С удовольствием присоединимся к вам». – Ванесса взяла Мечислава под руку, и они зашагали вперед. Влад с меланхолической покорностью последовал за ними, пряча в душе тонюсенький всхлип ревности.

«Что вы думаете по поводу сближения Стенок Космориума? – спросила повеселевшая Ванесса уже в кабине пронзающего лифта. – Это временное явление или глобальная процедура?»

«Судя по всему, кто-то запустил процесс выдавливания из покалеченного нагуалями домена чужих Законов, – ответил Мечислав, посылая вдруг Владу слоган: подмигивающий глаз-улыбка-успокивающее похлопывание по плечу-запах нашатыря. – Решил избавиться от нагуалей».

«Кто?»

«Не знаю».

«А как же остальная материя? Сожмется в единый конгломерат, в черную дыру? И что будет с нами, если Стенки сойдутся?»

«И этого я не знаю, – улыбнулся Мечислав. – Общеизвестно, что из-за нагуалей расширение нашего домена прекратилось, он застыл в статически неустойчивом положении. Возможно, сближение Стенок призвано стабилизировать это состояние. Хотя, с другой стороны, процесс сближения Стенок может означать всего лишь начало другого витка Игры. Но вот понадобимся ли мы Игроку, затеявшему Игру, еще вопрос».

«Вы весьма оптимистичны, господин тринарх».

«Это у нас в крови», – пошутил Мечислав.

Лифт вынес их в другой грот, с озером, парком, десятком красивых павильончиков, и Мечислав повел гостей в модуль питания, напоминавший кафе на Гее. Вероятно, оно и создавалось специально для гостей, чтобы они чувствовали себя в привычной обстановке.

«Куда вы отправитесь после посещения «Пурпурного Сердца»?» – полюбопытствовал тринарх.

«К Тартару, – ответила Ванесса. – В системе Тины тоже есть наша погранзастава и колония интраморфов. Если только код метро там не изменили. Не будете ли столь любезны, что позволите нам воспользоваться вашей линией?»

«Разумеется, – кивнул Мечислав. – Но позвольте дать вам совет: оставьте своего вьючного зверя у нас, он вас очень сильно выдает. Если хотите, мы снабдим вас фоксом для ношения поклажи».

«Нет», – коротко ответил Влад.

Ванесса посмотрела на его бесстрастное лицо, ответила серьезно:

«Гепард – полноправный член нашей команды. Пока что он нам необходим».

«Дело ваше. Итак, вот меню, делайте заказ».

Через несколько минут ходоки уже обедали, так и не увидев открыто гуляющих по планетоиду колонистов. Что они делают, где отдыхают и отдыхают ли вообще, спрашивать было неудобно, а Мечислав делал вид, что не понимает желания гостей поговорить в компании с большим количеством соотечественников. А может быть, и не делал никакого вида, сообразуясь со своими понятиями гостеприимства. Однако впечатление недосказанности, упущенных возможностей после посещения «Пурпурного Сердца» осталось и у Влада, и у Ванессы. Владу показалось даже, что разговаривали с ними как с малыми детьми, из вежливости, и лишь согласие Мечислава влиться в команду контрразведчиков на Гее несколько скрашивало это впечатление. И одновременно заставляло размышлять о тайне взаимоотношений колонистов, о смысле, который вкладывал новый союзник интраморфов в слова «мы – единый организм»…

ТАРТАР – ОРИЛОУХ – ЗЕМЛЯ

Завтракали за невысоким круглым столом в небольшой комнате, утопающей в приятном золотистом свете с потолка, который точно имитировал небо Земли. Комната была создана специально для них в недрах колонии «Зеленое Утро», располагавшейся, как оказалось, на искусственном сооружении в виде креста с шаровидными утолщениями на концах. Длина одной перекладины креста достигала шести километров, другой – четырех. Почему этот крест назвали «Зеленым Утром», осталось загадкой. Видимо, все интраморфы – переселенцы с Земли тяготели к красочным эпитетам и романтическому ореолу, достаточно было вспомнить их колонию «Пурпурное Сердце» в системе Чужой.

До прыжка на «Зеленое Утро» ходоки успели побывать на погранзаставе «Аргус», висящей над Тартаром, и этот их визит начался и закончился конфликтом с группой метроконтроля, которая проверяла оборудование станции метро на заставе и устанавливала дополнительные контуры защиты, а также меняла код старт-финиша.

Мечислав советовал им сразу переместиться на борт «Зеленого Утра», однако у Ванессы были другие планы, и она настояла на своем, попросив тринарха сообщить своим родственникам (по духу) о посещении колонии, чтобы колонисты разрешили впустить пару миссионеров с Геи.

Станция метро на «Аргусе» не хотела никого принимать, но Мечислав подключил к линии какое-то устройство, и канал открылся. Ошеломленные работники правительственной команды смотрели, открыв рты, как из камеры выходит огромный пятнистый зверь, а за ним женщина и молодой человек в серо-голубых униках пограничников-официалов.

– Привет, – сказала женщина с очаровательной улыбкой. – Мы туда попали или нет? Это база «Аргус»?

Немой и бледный от ярости начальник группы метроконтроля очнулся:

– Вы понимаете, что делаете?! Мы еле успели выскочить из кабины! Что вы себе позволяете?! Кто вы такие? Предъявите допуск!

Начальник был худ, рыж, бородат и впечатления властного человека не производил, поэтому Ванесса смерила его пренебрежительным взглядом и кивнула Владу:

– Пойдем, нас ждут. Секам пусть подождет здесь.

Однако, несмотря на субтильную внешность, начальник был решительным человеком, наделенным достаточно весомыми полномочиями, и подобную наглость не стерпел.

– Стоять! – прошипел он, делая знак своим подчиненным. – Документы!

Двое мужчин в коричневых с зелеными и желтыми нашивками комбинезонах шагнули к Ванессе, недвусмысленно кладя руки на рукояти «универсалов», и тотчас же Секам прыгнул вперед, сбивая их с ног. Влад остался на месте, но турель с «универсалом» на его плече развернулась в сторону рыжебородого начальника отряда и заставила отступить.

– Какие вы неловкие, – поморщилась Ванесса. – Вас же предупреждали, что по сети метро бродят террористы. А если бы вместо нас прибыли они? Где бы вы сейчас были?

– Допуск… – фальцетом проблеял начальник.

– Да есть у нас допуск. – Ванесса небрежно махнула перед его носом карточкой особых полномочий. – Только учтите, что и у террористов может оказаться на руках такой же документ. Надо быть готовыми ко всему. Чао, мальчики.

Она вышла из зала метро, провожаемая взглядами оторопевших техников контроля. Влад, оставив Секама в углу зала, молча последовал за напарницей, также сопровождаемый красноречивыми взглядами четырех мужчин.

На погранзаставе они пробыли недолго. Ванесса побеседовала с командиром заставы, которого знала и который оказался интраморфом, заручилась его согласием присоединиться к Миличу, и ходоки вернулись к метро, где продолжала работать группа контроля. На сей раз ее начальник был настроен более решительно.

– Я получил приказ вас задержать, – сказал он, опуская руку на рукоять «универсала», – и доставить в Управление СЭКОНа. Прошу сдать оружие и следовать за мной.

– А хвост от ящерицы вам не нужен? – с иронией поинтересовалась Ванесса.

– К-какой хвост? – не понял рыжебородый.

– Сушеный, – любезно уточнила Ванесса, посмотрела на Влада: – У тебя с собой нету? Какая жалость. – Она шагнула к кабине метро, но рыжебородый отскочил, выхватывая «универсал», его подчиненные тоже схватились за оружие, и Влад вынужден был вмешаться.

Он прыгнул к рыжебородому практически с прямых ног, перехватил руку с пистолетом, локтем ударил его в челюсть, отобрал «универсал» и приставил его к виску начальника. Секам в это время преодолел в прыжке ползала, вырос за спинами парней в коричневых униках, и Ванесса подняла руку:

– Успокойтесь, господа! Уберите оружие.

Переглянувшись и опасливо отодвинувшись от готового к новому прыжку гепарда, молодые сотрудники правительственного контроля опустили «универсалы».

– Не стоит проявлять инициативу там, где это не требуется, – продолжала Ванесса назидательным тоном, глядя на еще больше побледневшего руководителя группы. – Я же показывала вам карт-бланш, неужели захотелось проверить интуицию?

– Йя… н-не… – сказал рыжебородый.

– Понятно, – вздохнула Ванесса. – Отпусти его.

Влад перестал держать командира группы, отдал ему «универсал», невозмутимо зашагал к открытой кабине метро. Секам, недовольно мяукнув, бросился за ним. Ванесса оглянулась в дверях на растерянных мужчин:

– Будьте бдительны, коллеги. Не дай вам бог встретиться с настоящими террористами.

Дверь кабины метро закрылась, и ходоки вскоре оказались на борту колонии «Зеленое Утро».

Здесь их встретила немногословная, молодая с виду женщина, назвавшаяся Тосико; она и вправду была похожа на японку, с которыми Ванесса встречалась на Гее в Джапн-секторе. Влад же японцев никогда не видел – японских общин на Земле не существовало – и на Тосико смотрел с интересом. Заметив это, Ванесса отослала его в зал визинга, сама же осталась с хозяйкой, решив на этот раз провести переговоры без напарника. Влад не возражал. Пока она беседовала с Тосико и встречалась с мужчинами-колонистами «Зеленого Утра», кладоискатель спустился в зал визинга и с любопытством стал рассматривать знаменитую псевдопланету, представлявшую собой осколок иной Вселенной, так и не развернувшийся в полноценный объем пространства внутри Метагалактики.

Издали, с расстояния в пятьдесят тысяч километров, Тартар напоминал гигантский буро-коричневый шипастый орех, изрезанный бороздами, разломами, трещинами и каньонами. За миллиарды лет скитаний по метагалактическому домену ядро тартарианского континуума обросло слоем пыли, обломочных пород от падений на него метеоритов и обрело атмосферу, так что Тартар вполне напоминал планету, однако на самом деле планетой он никогда не был, хотя и нес на себе триллионы тонн космического мусора, маскировавшего его истинное лицо.

Нагуаль, выросший возле Тартара около тысячи лет назад, серьезно изменил вакуум вблизи него, что едва не закончилось катастрофой. Неизвестно, превратился бы Тартар в квазар или сверхновую звезду или не превратился, но лишь благодаря совместным усилиям чужан, орилоунов и Сеятелей его удалось отодвинуть от нагуаля, перевести на другую орбиту вокруг центральной звезды системы – Тины, где он и оставался по сей день, продолжая наматывать витки вокруг неровно пульсирующей, потускневшей, но все же уцелевшей Тины. Каким-то образом ему удавалось избегать столкновений с нагуалями, «привязанными» к звезде, сохраняя при этом стабильность орбиты, однако вид его изменился и уже мало напоминал тот Тартар, по которому когда-то бродил Габриэль Грехов со товарищи. Особенно впечатляюще выглядели колоссальные черные пики высотой до полусотни километров, так называемые обелиски, окруженные концентрическими черными валами, до половины обернутые в белоснежные «фартуки» паутин.

По «Своду истин» прадеда Ставра Влад знал, что паутины – полевые стабилизаторы тартариан, призванные оградить внутренний порядок Тартара от воздействия извне, но видел эти паутиновидные образования со сложным и красивым рисунком впервые. Манипулируя аппаратурой дальновидения визинга, Влад разглядел даже бесцельно летающих над дымящимися кратерами планеты любопытников, весьма сильно смахивающих на чужан. Глядя на эти угловатые черные глыбы, «куски» пространств Тартара, оторванные от основного ядра с иными физическими законами и материально-энергетическим насыщением, Влад начинал понимать, почему чужан называли потомками тартариан, которых никто никогда не видел, но которые тоже обитали внутри свернутых миров-глыб Тартара, таких, как любопытники, летающие скалы и горные пики – обелиски.

Ванесса, спохватившись, что оставила напарника одного в чужом доме, прибежала в зал визинга через полтора часа после их появления на борту колонии и застала кладоискателя в позе медитирующего монаха, адепта Веры. Он не скучал, получая удовольствие от созерцания черной бездны местного космоса вообще и черно-коричневой бездны Тартара в частности.

«Извини, – с облегчением и раскаянием сказала Ванесса, проследив за взглядом не двинувшегося с места Влада. – Я думала, ты уже ищешь меня по всем отсекам станции. К сожалению, меня выслушали, но помочь не обещали».

«Этого следовало ожидать», – флегматично отозвался Влад.

«Почему? Ведь согласился же Мечислав войти в нашу команду. Найдутся и другие интраморфы, которым небезразлична судьба человечества. Кстати, к тебе сюда никто не заходил?»

«Нет».

«Надо же, никакого любопытства к гостям. На Гее такого равнодушия не встретишь».

«Зеленое Утро» – колония маленькая, все и так всё знают».

«Пурпурное Сердце» тоже небольшая колония, поэтому, наверное, мы почти никого там и не увидели. Здесь меня встречали по крайней мере человек десять. Жаль, что они все какие-то озабоченные, медлительные, неактивные и чересчур рассудительные. Зато они согласились выделить нам комнату для отдыха. Мы на ногах уже двадцать часов, пора и отдохнуть».

«Я не устал».

«Зато я устала», – отрезала Ванесса.

Влад подозрительно посмотрел на спутницу, оценил цветовое насыщение ее ауры, следов усталости не заметил, но возражать не стал. Каким бы сильным интраморфом Ванесса ни была, она все равно должна была жить в соответствии с биоритмами и суточным циклом родной планеты, то есть Геи.

«Хорошо, давай отдохнем. Тосико сообщила что-нибудь интересующее нас?»

«В каком смысле?»

Влад покраснел.

«Колонисты могут знать о террористах…»

«Нет, ничего они не знают. Единственное, что меня заинтересовало в их высказываниях, так это мнение, что эмиссары ФАГа во время войны с землянами действовали изощренней. Уровень противостояния, предложенного инициаторами Ползучего Террора, гораздо ниже. И я думаю, что претор ОКО Цамцой, которого убили террористы, был трижды прав, затеяв создание службы контрразведки. Хотя, может быть, это уже и запоздалый шаг».

«Уровень игры всегда отражает уровень игроков».

Ванесса с удивлением глянула на обманчиво невозмутимое лицо Влада:

«Да?! Ты уверен?»

Влад снова покраснел, отвернулся. Ванесса смягчилась:

«Я пошутила. Пора тебе привыкнуть и не обижаться. А что ты хотел сказать своим афоризмом насчет игры?»

«Каковы возможности людей, их спецслужб, таковы и правила предлагаемой игры. Так было во времена войны с ФАГом, так будет всегда».

«В таком случае нам не стоит создавать контрразведку, усиливать оборону и увеличивать возможности спецслужб, иначем нам предложат совсем другие условия, более жесткие. Так, по-твоему?»

«Я только сделал предположение».

«Речь не мальчика, но мужа. – Ванесса засмеялась, видя его смущение. – Теперь я вижу, что логически мыслить тебя твой учитель-волхв научил».

Они вышли из зала визинга, занимающего все шаровидное утолщение на торце перекладины креста станции, и Тосико проводила гостей в отведенные им апартаменты в жилой зоне колонии. Естественно, ночь они провели вместе, вновь узнавая друг друга в иных измерениях – измерениях любви, нежности, страсти. А наутро им доставили завтрак в стиле «долгого космического путешествия»: салаты из овощей и фруктов, тростника, грибов, побегов бамбука, лапшу по-китайски, с солениями, соевые блинчики, жареный рис, ананасы в сиропе и морс. Все это, разложенное на фарфоре и сверкающем серебре, выглядело вполне аппетитно и красиво, и уставшая за ночь пара с удовольствием приступила к завтраку, переглядываясь поверх блюд и ваз с цветами, которые пахли совсем не по-земному и выглядели искусственными. Тела партнеров еще звенели от нескончаемых ночных упражнений, и оба каждым нервом ощущали взаимную близость. Для искушенного взгляда исходивший от них жар так до конца и не растраченного желания казался бы почти зримым, словно туман над рекой холодным утром, но на ходоков никто не смотрел, кроме разве что инка, обслуживающего гостевые покои, и они чувствовали себя почти как дома. Только у Влада к ощущениям уюта и удовлетворения примешивалось еще чувство вины, будто он украл что-то или, по крайней мере, стал заговорщиком. Он хорошо понимал значение последнего взгляда провожавшего их Горана Милича, которым тот одарил Ванессу и самого Влада.

После завтрака к ним пришла Тосико и сообщила, что она получила разрешение иринарха колонии присоединиться к геянам, создающим особую группу для борьбы с Ползучим Террором. Это сообщение застало ходоков врасплох. Они искали не просто паранормов, обладающих экстрасенсорными возможностями, а профессионалов боя, стратегов и тактиков разведки и контрразведки, не требующих спецподготовки. Тосико же была на вид хрупкой и красивой женщиной, обладавшей, может быть, задатками эфаналитика, но не способной выдерживать стрессовые психические нагрузки войны с террористами. Поняв по взглядам собеседников, о чем они подумали, жительница «Зеленого Утра» улыбнулась.

«Не волнуйтесь, я вполне могу постоять за себя не только на ментальном, но и на физическом уровне. Иринарх колонии – адепт старинного боевого искусства, поэтому мы с детства воспитываемся в духе психофизического совершенствования».

«И как же называется это старинное боевое искусство?» – спросила скептически настроенная Ванесса.

«Русбой».

Влад и Ванесса переглянулись.

«Ты знаешь, что это такое?» – спросила геянка.

«Русбоем владели эрмы, учитель рассказывал».

«А ты?»

Влад пожал плечами:

«Любая боевая система – это сужение вариабельности тактик и взаимодействий…»

«Я спрашиваю, ты владеешь русбоем?»

«Я владею процессом адекватного ответа, русбой – его составная часть, как и другие старинные боевые искусства».

«Так бы и сказал. Интересно, выстояла бы наша хозяйка против меня или нет?»

«А вы меня испытайте», – лукаво улыбнулась Тосико, ухитрившись поймать личную пси-волну Ванессы.

«Не стоит», – смутился Влад, привыкший доверять людям в силу воспитания и родовой памяти.

«Я все же попробую, – загорелась Ванесса. – В конце концов, ответственность за подбор кадров лежит на мне, мы не должны ошибаться».

Она превратила уник в спортивный костюм, Тосико приказала инку помещения трансформировать комнату в небольшой зал, на минуту оставила гостей и вернулась уже переодетой в гладкое трико красного цвета, поверх которого была накинута белая курточка свободного покроя. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что Ванесса засомневалась, стоит ли начинать проверочный тест, однако Тосико быстро развеяла ее сомнения, вдруг оказавшись рядом и проведя блестящую комбинацию захватов, спиралевидных закручиваний и выходов за спину соперницы, в результате которой Ванесса оказалась на полу с выкрученной к затылку рукой. Тосико тут же отпустила ее, улыбаясь с прежней мягкостью, без вызова и насмешки. Ванесса вскочила разъяренной тигрицей, ошеломленная не столько поражением, сколько изяществом и скоростью проведения приемов, бросилась в атаку, и по тому, как она действовала, Влад определил, что в основу подготовки напарницы легла не менее древняя система боя под названием кунг-фу. Он невольно улыбнулся: миниатюрная японка демонстрировала знание русской системы защиты, а более высокая и сильная Ванесса, наоборот, была тренирована в азиатском стиле.

Между тем события на импровизированном татами развивались по сценарию Тосико, легко порхавшей вокруг Ванессы и уходившей от большинства ее атак. Лишь однажды Ванессе удалось поймать соперницу на встречном шаге и отбросить к стене жестоким «штыковым» ударом, вполне способным сломать ключицу или ребро, однако Тосико дозировала защиту тела потоком Силы и была неуязвима. Впрочем, Ванесса тоже применяла для защиты состояние «железной рубашки», поэтому их боевой танец не мог закончиться ничем, кроме «набора очков». По очкам же выходила ничья.

Наконец Ванесса поняла, что хозяйка не уступает ей в знании приемов боя, и остановилась, протянув Тосико руку.

– Простите за сомнения. Честное слово, я не предполагала, что вы так хорошо подготовлены.

– Я так живу, – с приятной улыбкой ответила вслух Тосико. – Как вы уже заметили, нас мало, колония держится только благодаря связи с другими колониями, и мы вынуждены жить в состоянии постоянной кризисной готовности. Вот почему мне разрешили помочь вам. Колонии необходима поддержка устойчивости гомеостаза, контакт с вами – это шанс. Итак, вы уходите?

– Да, – кивнула Ванесса, превращая уник в комбикостюм пограничника. – Спасибо за прием. Как вы думаете, нас примут на Орилоухе?

– Колония «Падающий Снег» над Орилоухом ждет вас, – продолжала улыбаться Тосико. – Но я не уверена, что ваша миссия увенчается успехом. – Она посмотрела на Влада. – Вашего пятнистого зверя мы покормили, он очень беспокоится за вас.

– Спасибо, – пробормотал Влад. – Он понимает человеческую речь.

Тосико проводила гостей к метро, помахала рукой, и закрывшаяся дверь отрезала ее понимающий доброжелательный взгляд.

– Ну как она тебе? – спросила Ванесса угрожающим тоном.

– Хороший воин, – дипломатично ответил Влад.

– А я?

– Ты лучше.

– То-то же, – смягчилась Ванесса, призналась: – Но она действительно классный боец. Хорошая маскировка у старушки.

– Почему у старушки?

– Ей сорок лет. А ты что подумал?

– Ничего, – после паузы сказал кладоискатель.

Секам лизнул его в нос, обрадовавшись появлению хозяина. Лишь Нестор молчал, не напомнив о себе ни разу в течение всего срока пребывания ходоков в колонии. Впрочем, Влада это вполне устраивало.

Орилоух произвел на Влада огромное впечатление. По записям «Свода истин» он знал, что мир Орилоуха – осколок чужой Вселенной – представляет собой сложнейшее многомерное планетарно-инженерное сооружение размером с одну из бывших внешних планет Солнечной системы – Сатурн, но видел инородное для Метагалактики тело впервые.

С борта спейсера «Падающий Снег», вращавшегося вокруг Орилоуха по орбите радиусом в сто тысяч километров, внутри которого располагалась колония интраморфов, Орилоух выглядел снежно-ледяным рыхлым комом с геометрически правильным рисунком «снежных торосов» и «ледяных айсбергов». До Катастрофы внутри этого образования жили орилоуны, «живые математические формулы-процессы», непрерывно изменяющиеся во времени. Даже обычное общение орилоунов преобразовывало их до неузнаваемости, хотя трудно было представить существо, превращавшееся к финалу беседы в нечто невообразимое, противоречащее законам двоичной человеческой логики, тем не менее каждый орилоун был индивидуален «в пределах процесса», имел отличительные – в многомерии – признаки и нес приметы личности.

По признанию прадеда Ставра, на него когда-то неизгладимое впечатление произвело не мгновенное, но очень быстрое и плавное изменение ландшафтов псевдопланеты при каждом движении, перемещении, действии и даже мыслительном процессе орилоунов. Представить в уме процесс математического преобразования, который существенно изменял жизненное пространство «живых формул» и сами формулы, было не так уж и сложно, увидеть же его реализованным – потрясающе!

И даже теперь, спустя тысячу лет после эвакуации орилоунов (куда и как они ушли – никто из людей не знал до сих пор), «пустой» Орилоух поражал воображение наблюдателей своей необычностью и тайной возникновения. Хотя имелось мнение, и Влад его помнил, что орилоуны – потомки чужан, как те в свою очередь – потомки тартариан. А существовали еще и потомки орилоунов – Сеятели, так называемые Серые призраки, много раз помогавшие людям и также покинувшие Метагалактику.

Полюбоваться Орилоухом Владу не дали.

Колония «Падающий Снег» не имела зала визинга, для наблюдений и связи использовалась рубка бывшего спейсера, приспособленного под жилье, и хозяева колонии неохотно пустили туда гостей для переговоров. Если бы не просьба родичей из колонии «Зеленое Утро» (Тосико), они, наверное, вообще не впустили бы землянина и геянку на борт своего космического жилища. Колонисты были заняты своими делами, сводившимися к одному слову – выживание, и проблемы геян их не волновали. Поэтому визит на орилоухскую колонию занял у ходоков всего около часа. Посещать погранзаставу «Обитаемый остров», контролирующую пространство вокруг Орилоуха, они не стали, сразу стартовав с «Падающего Снега» в неизвестном для Влада направлении, и оказались… на Земле! О чем стало известно, как только ходоки выбрались из кабины метро, располагавшейся в пещере на вертикальной, усеянной кавернами и дырами скальной стене у берега.

Однако здесь ходоков уже ждали, хотя, по словам Ванессы, код этой станции был известен лишь немногим посвященным в погранслужбе. Если бы путешественники по сети метро не были интраморфами и не готовились к подобным встречам специально, все могло закончиться плачевно. Однако они были готовы.

Влад почувствовал «грязную» пси-атмосферу этого места сразу после выхода из кабины метро. Насторожилась и Ванесса, не заметив никого из пограничников, охраняющих станцию непосредственно в пещере. Заволновался даже Нестор, чувствительность которого к пси-полям была весьма высокой.

«Здесь плохо пахнет, – заявил он, отцепляясь от уха Влада и воспаряя к куполу пещеры струей дыма. – Кто-то очень злой оставил здесь следы».

«За пещерой ведется наблюдение, – сказал Влад в ответ на взгляд Ванессы. – Что будем делать?»

«Засада?»

«Не знаю, но очень похоже».

«Тогда нам лучше вернуться». – Она шагнула назад к двери в кабину, но та не открылась, как обычно, автоматически, словно отключились все датчики. Не открылась она и на мысленный приказ Ванессы, а также на аварийный вызов с помощью скрытой кнопки.

Ходоки переглянулись.

«Нас ждали, – сказала Ванесса. – И как только мы здесь вышли, линию заблокировали».

«Как это можно сделать?»

«Из диспетчерской метросети на Гее. Но для этого надо знать код станции».

«Значит, там его знают. Похоже, в вашей службе сидит предатель».

«Сама понимаю. Ну, погодите, шакалы! Я еще разберусь, кто это сделал!»

«Пещера выходит прямо в пропасть. Как вы отсюда выбирались?»

«Здесь всегда дежурил разведкатер плюс флайт охраны метро».

«Второго выхода или, по крайней мере, спуска на берег из пещеры не предусмотрено?»

Ванесса мрачно усмехнулась:

«Боюсь, наши хитрые сюрпризы тоже известны негодяям, но вдруг нам повезло?»

Она прошла в глубь пещеры, освещенной косо падающим в нее столбом солнечного света, осмотрелась, припоминая местонахождение замаскированного прохода в глубь скал. Влад позвал Нестора:

«Выгляни, посмотри кругом, может, кого увидишь?»

Терафим превратился в почти невидимую глазу линзу и выскользнул из пещеры.

«Нашла! – воскликнула Ванесса, удивленная и обрадованная своему успеху. – Мне показывали этот проход три года назад, когда я еще только стажировалась. Теперь попробуем его открыть».

«Куда он ведет?»

«В одну из пещер метров на полсотни дальше. Здесь вся стена плоскогорья утыкана пещерами, как сыр дырочками».

Что-то зашипело, из угла пещеры вылетел клуб пыли, с тихим гулом в стене образовалась трещина, стала расширяться, расти, пока не превратилась в метровой ширины и трехметровой высоты проход.

– Ура! – прошептала Ванесса. – Об этом тайнике наши недруги все же не узнали. Давай за мной.

«Подожди, – остановил спутницу Влад, позвал терафима. – Эй, советник, ты где?»

«Тут я, – откликнулся терафим, залезая в волосы кладоискателя. – Снаружи нас ждут. Прямо на обрыве стоит какая-то машина в камуфляже, а в одной из соседних пещер прячется еще одна. Людей не разглядел».

«Что он говорит?» – нетерпеливо бросила Ванесса.

«Это действительно засада. Наверное, они не знали, кто выйдет из метро, и приготовились к бою с целым отрядом. Не понимаю только, чего они ждут, ведь наверняка уже определили, что мы вышли».

Словно в ответ на мысль Влада в пещере потемнело, и отверстие входа заслонил зализанный нос летательного аппарата, в котором Ванесса узнала десантный галеон.

– Выходите! – заревел усиленный динамиком голос. – Мы знаем, что вы здесь! Вход перекрыт, сопротивление бесполезно! Выходите, или мы откроем огонь!

«Отступаем, – скомандовал Влад, подталкивая Секама в щель прохода. – Нестор, мчись вперед и докладывай обо всем, что увидишь подозрительного. Как закрывается проход?»

«Я закрою…» – начала Ванесса.

«Я сам закрою, – остановил ее Влад. – Беги за гепардом, я вас догоню».

Ванесса посмотрела в глаза парню и поняла, что возражать не стоит. Он был дома, в своей стихии, и знал, что надо делать. Геянка показала молодому воину панель управления и молча побежала вслед за Секамом. Влад, подождав секунду, вошел в состояние тульпагенеза и усилием воли сотворил четыре тульпы – голографических призрака, избрав в качестве модели старосту общины. В руки каждому он сунул по гранатомету. Свой облик он тоже подправил, приделав себе голографическую бороду и зачем-то косматую фиолетовую шевелюру. В таком виде он и вышел на середину пещеры в сопровождении кряжистых «телохранителей». Крикнул:

– В чем дело?

– Всем лечь на пол! – заревел металлический голос. – Бросьте оружие! Даем пять секунд на размышление и открываем огонь!

– Да кто вы такие? – возмутился Влад. – У нас особые полномочия…

– Служба внутренних расследований! Бросайте оружие и сдавайтесь! Иначе будем стрелять!

В то же мгновение Влад выстрелил из «универсала» прямо в зеркально бликующую морду галеона.

Вспышка, стеклянный треск попадания «массивного» энергетического разряда в лоб летающей машины, рикошет. Галеон дернулся назад, но тут же подплыл вплотную к отверстию пещеры и открыл огонь из более мощного излучателя, чем был у Влада, прошивая пространство пещеры насквозь. Огненные струи ударили по неровным стенам, выжигая в них приличные ямы, во все стороны брызнуло каменное крошево, вспухли клубы дыма и пыли, снижая видимость. Успевший спрятаться за колонну метро Влад выстрелил в лоб галеону еще раз, теперь уже из нейтрализатора, пробил в броне приличную дырку и заставил машину убраться. Теперь он был уверен, что нападавшие не скоро полезут в пещеру, опасаясь ответа, зато все внимание обратят на нее. Через несколько минут кладоискатель догнал спутников, мысленно успокоив их еще до встречи. Еще через некоторое время они выбрались из каменного лабиринта в другую пещеру, где стоял готовый к полету птеран.

«Что ты там натворил? – спросила Ванесса, прислушиваясь к доносившимся из коридора звукам. – С кем они воюют?»

«С призраками, – хладнокровно ответил Влад. – Они теперь уверены, что мы там и никуда не денемся».

«Кто это нас так встречает, хотела бы я знать?»

«Твои соотечественники, я полагаю. Их начальник заявил, что это служба внутренних расследований».

«Нет такого сектора в ОКО. Разве что это правительственная организация. Или отдел СЭКОНа».

«Не важно, они сразу открыли огонь, а это значит, что либо нас приняли за других…»

«За террористов?»

«…либо знают, кто мы, и получили приказ уничтожить. И в том и в другом случае слушать нас не станут, надо уходить».

«Куда? Как только мы появимся в зоне видимости, они бросятся в погоню, а бежать нам некуда».

«Ошибаешься. Какова скорость у той машины, что атаковала пещеру?»

«Это галеон, он тихоход, не более тысячи километров в час, но вторая машина может быть и скоростной».

«А у этого птерана?»

«Около двух с половиной тысяч».

«Годится. Садись».

«Что ты задумал?»

«Это берег Русского Сверкающего океана, я его знаю. В часе лета на юго-восток – Борейский архипелаг, там нас никто не найдет».

«Я тебя тоже там искала… – Ванесса все еще медлила. – Но там в общем-то мы ничего не найдем… поняла! На одном из островов архипелага живет этот сумасшедший тип, афроид…»

«Его зовут Уанкайова. Он нам поможет».

Ванесса выдержала паузу, принимая решение, и открыла колпак кабины птерана.

Аппарат был всего лишь четырехместным, Секам в кабине уместился с трудом, так что его морда нависала над плечом Влада, но с этим приходилось мириться. Вход в пещеру был замаскирован изнутри плитой под цвет скал, снимать ее было некогда, и Влад просто вышиб плиту носом аппарата. Плита, кувыркаясь, полетела вниз, врезалась в волны, и птеран прыгнул в солнечный свет, как камень из пращи.

ПОЯС СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

Увлеченные захватом запертых в пещере метро «террористов» оперативники службы внутренних расследований не сразу заметили птеран с беглецами, а когда спохватились и бросились в погоню, те были уже далеко. И хотя скорость аппарата преследователей была побольше, чем у птерана (им оказался десятиместный неф), все же догнать его он не смог, не хватило, может быть, каких-то минут. Когда неф достиг первых островов Борейского архипелага, птеран с ходоками уже скрылся в туманной шапке, окутывающей остров Уанкайовы.

Во время перелета они обогнали большую птичью стаю, стремящуюся куда-то на юг, в сторону Пояса Снежной Королевы, и Ванесса с удивлением проводила глазами стаю, не обратившую на птеран ни малейшего внимания. Огромные черные, с белыми поясками на шее и у хвоста, орланиды, мутировавшие потомки лебедей, медленно и величественно махая двухметровыми крыльями, пронеслись мимо и остались позади, держа курс к только им ведомой цели.

«Куда они летят? – спросила Ванесса, зачарованная удивительно четким треугольником стаи и гордым видом птиц. – Там же снег и лед, температура под минус восемьдесят, воздуха мало…»

«Учитель говорил, что это триангуляционная миграция, – ответил Влад, – но о причинах не рассказывал. – Он подумал и честно признался: – Да я и не спрашивал».

«Сколько же еще здесь у вас на Земле тайн, – задумчиво проговорила женщина, поглаживая Секама за ухом. – Я почти три года летаю над Землей, а не узнала и тысячной доли того, что скрывает старая разбитая планета».

Влада покоробило ее признание, неприятно было осознавать, что жизнь землян давно находится под наблюдением переселенцев с Геи, но говорить об этом он не стал.

«Древним индусам и шумерам Земля представлялась плавающим островом в безбрежном океане, – продолжала Ванесса. – Странно, что их фантазии исполнились. Не хватает только китов и слонов, держащих на своих спинах Землю, вместо этого под ней торчит нагуаль. Кстати, не знаешь, кто-нибудь из кладоискателей туда спускался?»

«Не знаю, – подумав, ответил Влад. – Учитель бродил по Австралийскому океану и даже спускался к северной полярной зоне, но дальше не проходил. А может, просто не рассказывал».

«Да, как все это грандиозно… и страшно! Представить невозможно, каково было тем, кто не успел покинуть Землю до Катастрофы! Разве кто-нибудь из них верил, что сбудется пророчество Гермеса Трисмегиста? – Ванесса закрыла глаза и нараспев процитировала: – «Земля потеряет равновесие, море перестанет быть судоходным, нарушится упорядоченное движение звезд в небе…» Как точно, да?!»

«Там у него дальше еще более оптимистичное предсказание: «Когда все вещи свершатся… тогда Господь и Отец, высший Бог, правящий единством Мира, видя нравы и деяния людей, исправит зло деянием воли и божественной доброты; дабы положить конец заблуждению и всеобщей развращенности, Он утопит мир в потопе, или уничтожит его огнем, или разрушит его войнами и вернет миру его первозданную красоту, дабы мир еще казался достойным восхищения и обожания, похвал и благословений…»

Ванесса с интересом посмотрела на профиль спутника, покачала головой.

«Я все время забываю, что образование на Земле не уступает нашему. Вам повезло, что землян обучают волхвы. Ты, говорят, закончил ранарию?»

«Закончил, – лаконично ответил Влад. – Кто говорит?»

«Дивий, твой учитель. Еще он говорил, что ты будущий файвер, но это уже совсем из области невообразимого. Ты вот сам себя файвером чувствуешь?»

«Нет».

«Я тоже. Оглянись, они уже близко».

«Мы уже у цели».

Влад кинул птеран вниз, и машина нырнула в туманное облако над островом, где обитал афроид-мутант Уанкайова.

Он ждал их в бухточке, где пряталась древняя атомная субмарина. Когда Влад после недолгих поисков запеленговал его мыслесферу и прижал птеран к воде возле рубки подводной лодки, Уанкайова появился из люка и, помахав гостям рукой, так и сказал:

– А я вас тут дожидаюсь.

Влад и Ванесса обменялись взглядами-слоганами.

– Разве мы договаривались о встрече? – пробормотал Влад.

– У меня недавно один старик побывал, оставил вам сообщение и сказал, чтобы я вас ждал. Вот и торчу на лодке вторую денницу.

– За нами гонятся, – напомнила Владу Ванесса. – Если это «собаки» из ОКО, то у них есть спецаппаратура многодиапазонной локации, нас вот-вот засекут.

– Полезайте в лодку, – предложил Уанкайова, изучая лицо геянки. – А машину свою затопите пока, потом достанем.

Влад подумал и согласился.

Ванесса и Секам перебрались на металлический волдырь рубки атомохода, спустились в люк. Влад дал команду инк-водителю птерана закрыть кабину и опуститься под воду, после чего тоже перелез на лодку. Довольный тем, что может показать гостям свое жилище, Уанкайова повел их в кают-компанию подлодки по довольно узким коридорам, объясняя на ходу назначение люков, кремальер, перегородок и встроенных в стены приборов. Везде горели плафоны, кают-компания, в которой могло разместиться одновременно человек пятьдесят, тоже была освещена, и хозяин пояснил, что он подключил к энергосети атомарины найденный целехонький кварк-реактор, сохранившийся со времен Катастрофы. Где он его нашел и как дотащил до острова, а потом впихнул в лодку, Уанкайова говорить не стал. Предложив гостям привести себя в порядок в туалетной комнате, сверкающей фарфоровой белизной и никелем, он усадил их за столик с напитками и исчез, бросив через плечо:

– Я ненадолго, только посмотрю, кто за вами гнался.

Влад и Ванесса остались одни, ошеломленные простотой и быстротой контакта с отшельником, в одиночку осваивающим Борейский архипелаг.

«Интересный экземпляр, – сказал Ванесса, разглядывая кают-компанию, – домовитый. Не предполагала, что один человек, да еще мутант, способен создавать такой уют».

«Он очень умный и опытный физик. У него здесь целая лаборатория, где он продолжает изучать нагуали».

«А это что такое?»

Влад, кормивший Секама сухим мясом из сумки, проследил за взглядом спутницы и увидел прикрепленную в углу помещения деревянную доску с изображением величавой женщины с мудрым и печальным взглядом.

«Это древняя ликона Божьей Матери».

«Неужели он, физик, человек науки, поклоняется богам?!»

«Почему человек науки не может быть человеком Веры? – пожал плечами Влад. – Земляне выжили благодаря Вере в духовного Отца, в справедливость его законов. Они и Катастрофу связывают со вторым пришествием Христа, который во время первого пришествия обещал прийти и покарать отступников. Теперь все ждут третьего появления Отца, хотя и связывают его с Конструктором».

Ванесса фыркнула:

«Я немножко изучала вашу историю. Интересно все же у вас все переплелось: Святая Троица, Иисус, Аллах, Конструктор… интегральная Вера…»

«Православная в основном. Только в Аравийской общине исповедуется преимущественно исламиитская Вера».

«Странно, что афроид – у нас люди с черным цветом кожи называются неграми – повесил ликону белой Божьей Матери. По идее он должен верить в африканских богов».

«На Земле давно нет ни Африки, ни Европы, ни Азии, один материк…»

«Я не об этом. Корни-то у него негритянские».

Уанкайова вернулся через несколько минут. По лицу афроида невозможно было судить о его душевных переживаниях, а читать чужие мысли Влад не хотел. Зато Ванесса не отличалась такой щепетильностью и еще до того, как владелец подводного атомохода открыл рот, заявила:

«Нас до сих пор ищут. Упорные, собаки, попались».

– Вас до сих пор ищут, – сказал Уанкайова, бросив на Ванессу беглый ироничный взгляд. – Две машины, четырнадцать человек в боевых костюмах. Принадлежат какой-то службе внутренних расследований, подчиненной непосредственно службе этического контроля за опасными тенденциями развития общества Геи, точнее, созданной недавно бригаде быстрого реагирования. Я не понял, чем вы провинились, но настроены они весьма решительно. Сейчас обе машины прочесывают остров с воздуха.

– Они приняли нас за террористов, – буркнул Влад.

– Откуда вы знаете такие подробности? – недоверчиво и подозрительно спросила Ванесса.

Афроид усмехнулся:

– На лодке стоит отличная поисково-следящая аппаратура, я ее починил и запустил. Вот, читайте пока. – Он протянул Владу красивую жемчужину фрейма. – А я немного опущу лодку под воду, метра на три, чтобы нас не заметили сверху.

Через минуту послышался тихий дребезжащий шум хлынувшей в балластные цистерны воды, и лодка плавно погрузилась под воду. Пока Уанкайова занимался маскировкой, ходоки «читали» сообщение, переданное Дивием.

Учитель Влада, ставший на Гее советником Владыки («Ну и связи у старика!» – восхитилась Ванесса), передавал, что внутри СЭКОНа создана особая служба внутренних расследований, задачей которой является поиск террористов и защита особо важных персон. Службу эту сначала хотел создать новый претор ОКО Асур Вариг, но потом в связи с покушением на жизнь бывшего комиссара безопасности Горана Милича ее подчинили чрезвычайной комиссии СЭКОНа. Кроме того, заработала служба контроля метросети, существенно ограничившая как деятельность террористов, убивающих ученых и похищающих женщин, так и возможности возрожденной контрразведки, которую возглавил Милич, получив к этому времени новое назначение – «кобры» спецгруппы по особым поручениям, подчиненной Асуру Варигу. Чиновники СЭКОНа, перехватившие инциативу Варига по созданию службы внутренних расследований, не захотели оставить во главе службы интраморфа, коим был Горан Милич. Последнее, о чем говорилось в послании Дивия, касалось корректировки планов ходоков. Они должны были дождаться новых документов, подтверждающих особые полномочия, и карты метро с новыми кодами станций выхода. После этого им надлежало «аккуратно» выйти на сеть метро интраморфов, не контролируемую геянами, и продолжить работу по привлечению профессиональных воинов в службу контрразведки.

«Значит, на Горана было совершено нападение, – проговорила Ванесса, настроение которой заметно упало. – Вот негодяи! Что же там у нас творится, если даже «собаки» ОКО не могут спать спокойно?!»

«Главное, что он остался жив», – поспешил успокоить ее Влад.

«Это не гарантирует Горана от нового нападения. Он исключительно решительный, смелый и рисковый человек и никогда не попросит охрану. Я вообще надеялась, что наша миссия скоро станет ненужной, а оказывается, на нас все еще возлагают надежды».

«Почему наша миссия называется «носорог»?» – вспомнил Влад.

«Откуда ты взял?» – не совсем искренне удивилась Ванесса.

«Ты подумала об этом во время разговора с Мечиславом».

«Ты подслушивал мои мысли? Впрочем, не бери в голову, ты просто не так меня понял. Носорогом я назвала Мечислава».

Взгляд женщины был чист и невинен, однако Влад чувствовал, что она говорит неправду. Хотел было расставить точки над «i», но появление Уанкайовы избавило Ванессу от объяснений.

– Что молчите, словно воды в рот набрали? – весело заговорил афроид, морща уродливый широкий нос. – Или вы общаетесь мысленно?

– Разумеется, общаемся, – откликнулась Ванесса, смущенная красноречивым взглядом напарника. – Уан, вы тут давно живете, все знаете, не скажете, куда летела стая орланид? Мы тут перегнали одну. Двигалась она на юг и так целеустремленно, будто знала точно, куда летит и зачем.

– Вы обо мне слишком хорошего мнения, – засмеялся Уанкайова, присаживаясь рядом за столик. – Зачем орланиды летят на юг, я вам точно не скажу, в физике птичьих стай я не силен, зато я знаю, что стая орланид обладает эквивалентом воли и сознания. Вообще, Катастрофа вызвала на Земле к жизни множество самоорганизующихся подсистем, каждая из которых достигла определенной стадии эволюции и обрела психосоматику, нечто вроде сознания. Таковы рои мутапчел, колонии муравьев, стаи птиц, не говоря уже о сообществах мутантов вроде гоминоидов. Даже я, – он весело прищурился, – мутант, хотя и предпочитаю жить отшельником, а не в стае. Ну что, давайте выпьем винца, по старой доброй традиции, за встречу. У меня припрятано несколько бутылочек старомолдавского.

– Давайте, – с готовностью согласилась Ванесса, поддерживая тон хозяина. – Сами делаете или с материка привозите?

– Сначала выпьем, потом скажу, это сюрприз.

Уанкайова достал из буфета длинную узкую бутылку темного стекла без этикетки, но с выдавленной на стекле печатью и названием вина: «Живая вода» – на старорусском и румынском языках, разлил по бокалам прозрачно-малиновую жидкость, поднял свой бокал:

– За добрые встречи!

Бокалы сдвинулись с легким хрустальным звоном, Уанкайова сделал глоток, зажмурился, потом посмотрел на разглядывающих его гостей одним глазом:

– Райское наслаждение!

Влад пригубил вино, прислушиваясь к своим ощущениям, и почувствовал огненную струйку, скользнувшую по пищеводу. «Живая вода» действительно оказалась сухим вином с привкусом трав и смол и действовала на организм мгновенно, приводя его в легкое эйфорическое состояние.

– Ну как?

– Великолепно! – похвалила вино Ванесса. – Давно такого не пила. Теперь признавайтесь, откуда оно у вас.

– Не поверите: из запасов капитана подлодки. В его каюте я обнаружил бар, оборудованный стабилизатором влажности и температуры, а в нем около пятидесяти бутылок вина, водки и коньяка разных сортов. Как видно, любил капитан выпить. Коньяк, конечно, превратился в уксус, а вот вино, как ни странно, и водка сохранились. А вы в свою очередь признавайтесь, почему за вами гонится правительственная команда. Аж на Земле достала!

– Дивий вам ничего не рассказывал?

– Старик-то? Ничего особенного, попросил только передать вам сообщение да советовал не высовываться с острова.

– И о положении на Гее вы не осведомлены?

– Ни сном ни духом, как говорится.

– Странно, я была убеждена, что вы все знаете. Дивий сказал, что на вас можно положиться и даже просить помощи.

– Разве я отказывался? – Уанкайова подвинул молчащему Владу блюдо с малинояблоками. – Угощайся, спаситель, собрано в садах на Уралтае, у вас в Дебрянской долине такие фрукты не произрастают. – Он повернулся к Ванессе: – Ну, коли не хотите рассказывать, то и не надо. Меньше знаешь – дольше живешь. Не ведаю, как у вас на Гее, а у нас на Земле мужчины живут на двадцать лет меньше, чем женщины, исключительно потому, что слишком озабочены сохранением знаний.

– На Гее женщины живут в среднем столько же, сколько и мужчины, – улыбнулась Ванесса, – вследствие одинаковой бездумности. Неужели у вас действительно такая большая разница? Почему, если не секрет?

– Любая популяция, в том числе и человеческая, адаптируется к меняющимся внешним условиям, не считаясь с гибелью значительной части особей мужского пола. – Уанкайова подмигнул Владу. – Именно на них идет отбор нового путем проб, ошибок и отбраковки ненужного. Мужчины – не главное звено в цепи эволюции общества.

– Вы шутите.

– Ничуть. Историческая миссия мужчин – всегда быть впереди, отрабатывать на себе все новое в биологическом и социальном смысле, больше рисковать, чаще заболевать и раньше умирать. Миссия женщин – сохранять и приумножать то, что создали мужчины.

Ванесса не выдержала и засмеялась:

– Довольно оригинальный взгляд на человеческую эволюцию. Недавно нам сказали, только не обижайтесь, что человечество – тупиковая ветвь эволюции разума в нашем метагалактическом домене. Вы, наверное, придерживаетесь другой точки зрения?

– Скорее нет, чем да, – грустно сказал Уанкайова. – О переселенцах на Гею я знаю мало, хотя, по слухам, вы создали нечто вроде огромного человеческого муравейника, озабоченного проблемой времяпрепровождения, а что касается землян, то именно они становятся потенциально разумной расой, способной дать миру файверов. Однако это отдельный разговор, а вы, наверное, устали. Знаете что? Пока ваши преследователи рыскают вокруг острова, отдохните-ка перед дальней дорогой. Когда еще придется отдыхать в комфортных условиях? Каюты вам я уже приготовил.

Ванесса посмотрела на отрешенно-рассеянное лицо кладоискателя, передала ему многозначительный слоган: ночь-свеча-кровать-два бокала с вином-силуэт сплетающихся рук-тихая музыка. Влад очнулся и, покраснев под взглядами афроида и женщины, ответил:

– Я не возражаю… подождать… – Он хотел добавить, что не прочь осмотреть всю субмарину, и вдруг почувствовал «прозрачно-хрустальный» толчок в голову: кто-то звал его через поле Сил. Через мгновение стало ясно, что заработала торс-рация старосты.

– Что?! – насторожилась Ванесса, заметив его остановившийся взгляд.

– Терентий… – глухо проговорил Влад. – Меня ищет староста.

– Он интраморф?!

– Нет, у него рация.

– Понятно. Ты должен ему ответить?

– Мы договаривались… но учитель ничего не говорил о связи… Мы ведь не собирались возвращаться на Землю…

– Тогда ответь ему, что все в порядке, что ты на островах нашел тоннели…

– Это не может послужить объяснением, почему я не отвечал так долго.

– Скажи, что ты едва не разбился и пролежал несколько дней без сознания.

Влад вышел в поле Сил, уже сознавая, что делает ошибку, ответил на вызов. И тут же почувствовал знакомый внимательный «взгляд с высоты»: его запеленговали.

Ощущение чужого взгляда – эгрегорного потока внимания, как объяснил этот феномен учитель, несколько притупилось, но все же мешало Владу чувствовать себя свободным и портило настроение, которое не мог поднять даже свет сна, проведенный с Ванессой и называемый ею ночью.

«Нам надо уходить отсюда, – сказал кладоискатель после утреннего урагана ласк и любви, расслабленно лежа в объятиях женщины. – Я чувствую приближение опасности».

«Дивий велел нам ждать, – возразила Ванесса. – Куда мы пойдем? Здесь самое безопасное место».

«Меня запеленговали во время ответа старосте, сюда могут прилететь другие люди… или террористы».

«Не надо было отвечать, – с чисто женской логикой упрекнула его Ванесса, хотя именно она и заставила Влада поддержать связь со старостой общины. – Давай спросим совета у нашего друга, может, он подскажет, что делать».

Влад не ответил, закрывая глаза и чувствуя приятный гул во всем теле.

Ванесса поцеловала его в плечо, передав слоган материнской нежности и совсем не материнского пылкого желания, выскользнула из его рук и, накинув на себя лоскут какой-то пушистой белой ткани, заменявший здесь простыню, вышла из каюты Влада; ее каюта находилась рядом. Спустя мгновение прилетел ее непререкаемый пси-голос:

«Умывайся, корми своего гепарда и приходи в кают-компанию».

Влад покачал головой, размышляя над простотой отношения Ванессы к жизни с мужчинами, потом встал и начал делать комплекс физических упражнений, помогавших восстановить утраченное душевное равновесие и поднять тонус. Когда он покормил Секама и появился в кают-компании, Ванесса уже завтракала, беседуя с Уанкайовой за столом, где были расставлены приборы для еды.

– Я не знаю, едите ли вы мясо, – пожал ему руку афроид, – поэтому приготовил вегетарианский завтрак. Но у меня есть и консервы…

– Не надо, – отказался Влад, присаживаясь рядом. – Мой желудок способен переварить без вреда для здоровья любую пищу, но я предпочитаю именно растительную.

– А я хищница и предпочитаю мясо, – засмеялась Ванесса, – но сегодня у меня разгрузочный день, так что не беспокойтесь за нас. Что там наверху?

– Тихо, – сказал Уанкайова, поглядывая то на гостью, то на ее спутника. – Улетели ваши недруги, можете погулять по острову, подышать свежим воздухом. Или у вас другие планы?

– Нам приказано ждать сообщений, не будете возражать, если мы поживем тут у вас пару дней?

– Буду только рад, – развел руками афроид. – Если заскучаете, позовите меня, я буду возиться со своими железками у нагуаля, он торчит прямо над водой у южного берега. Обед в три по местному времени…

– Спасибо, обедать мы будем в другом месте. У нас возникла идея посмотреть на Пояс Снежной Королевы. – Ванесса посмотрела на Влада. – Вернемся только к вечеру… или как тут у вас принято говорить? К предсонью.

Уанкайова тоже посмотрел на жующего маринованные побеги бамбука Влада и поднялся.

– Тогда желаю приятно провести время на краю Земли. Я там бывал, встречаются исключительно красивые места.

Он ушел, ходоки остались доедать завтрак.

«Извини, что я не спросила твоего мнения насчет прогулки, – покаялась Ванесса без всякого сожаления в пси-голосе. – Но ведь хорошая идея, правда? Чего нам здесь сидеть, в металлической скорлупе, когда можно совершить прогулку? Что молчишь?»

«Я не молчу, – ответил Влад. – Я ем».

«Я вижу. Ты сердишься?»

«Конечно, нет. Учитель говорил, что желание женщины – самый абсолютный из всех законов и что спорить с ней отваживается лишь полный глупец».

«А ты что ж?»

«Я следую его советам».

Ванесса засмеялась, притянула к себе голову слабо сопротивлявшегося парня и поцеловала.

«Ты просто прелесть, файвер. Земляне вообще очень простые и непосредственные люди, но ты в особенности. А вначале ты мне не понравился».

Влад не нашелся что ей ответить.

Через четверть часа они вылезли из лодки через люк рубки, подняли из-под воды птеран, уселись и взлетели. Секама брать с собой не стали, рассчитывая вернуться при любых обстоятельствах.

Нестор по обыкновению помалкивал, пристроившись на виске за ухом Влада, и на его вопрос: «Как дела, советник?» – ответил ехидно: «Голова пока цела. – После чего добавил: – Неуютно мне, душно».

Влад понял, что имеет в виду терафим: ощущение «взгляда сверху» не проходило, а это означало, что за кладоискателем ведется эгрегорное наблюдение, не зависимое ни от расстояния, ни от погодных условий, и терафим это чувствовал тоже. Наблюдателя как такового, как личности, не существовало, за Владом «следило» пси-поле какого-то человеческого коллектива, и точных координат объекта оно своим инициаторам дать не могло, но ощущение того, что ты находишься «под колпаком» чужого внимания, было не из приятных.

Они нашли нагуаль, возле которого возился Уанкайова, – десятиметровый сросток черных «сталактитов», перекинулись с физиком парой фраз, и птеран набрал высоту, выныривая из белесого марева в яркий солнечный свет над островом. Океан распахнулся под аппаратом во всей своей красе – глубокого синего цвета с серебристой рябью – под ними и зеленеющий к горизонту. Точно такого же цвета был и купол неба над головой, на севере зеленеющий, с красивыми перламутровыми перьями облаков, к югу же цвет неба становился фиолетовым, с красноватым отливом. В той стороне лежал край Земли, над которым слой атмосферы становился тонким и совсем прозрачным.

Птеран поднялся выше, сквозь дымку расстояния стала видна белая полоса Пояса Туманов, не расходящихся вот уже в течение тысячелетия. За туманами простирались обширные владения Пояса Снежной Королевы – край Земли. Влад увеличил скорость аппарата, навострил сенсинг-сферу и несколько минут, так же как и Ванесса, процеживал сквозь себя пространство вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил. Даже ощущение взгляда почти исчезло, притупилось, утонуло в пси-шумах природы, что заметил и Нестор, которому «стало легче дышать».

Проплыли под крылом птерана большие и малые острова Борейского архипелага. Влад проводил взглядом остров, в недрах которого он отыскал тоннели борейцев, обратил на него внимание Ванессы, и геянка сообщила, что пограничники Геи давно знают о существовании на Земле тоннелей, хотя об их исследовании речь не шла, перед Даль-разведкой стояли другие задачи.

Приблизился пушистый, фонтанирующий паром Пояс Туманов, потянулся под птераном удивительным белесым полем с частоколом светящихся полупрозрачных струй, похожих на необычной формы деревья. Потом это поле стало уплотняться, прижиматься к поверхности океана, в нем появились полыньи фиолетовой воды и кружевные снежные острова, которые вскоре разрослись вширь и в высоту, соединились и превратились в сверкающее фарфоровой и снежной белизной ажурное творение, королевский «сад» с миллионами «замков», назвать который замерзшим океаном не поворачивался язык.

Влад снизил скорость, ощущая странную гордость пополам с печалью, словно был причастен к созданию такой необычной сказочной панорамы и в то же время осознавал, что она – результат глобальной планетарной Катастрофы. А еще пейзаж внизу напомнил ему ландшафты Орилоуха.

Та же мысль пришла в голову и Ванессе.

«Ты не находишь, что ваш Пояс Снежной Королевы – копия пейзажа Орилоуха?»

«Я подумал об этом, действительно есть что-то общее».

«Очень красиво! Страна замков и крепостей! Иногда даже начинаешь верить, что они созданы не природой, а человеком. Ты никогда не поднимался в космос, не летал над Землей?»

«Не приходилось».

«Жаль. Увидел бы, насколько необычной стала Земля. Представь себе огромный купол, край которого – Пояс Снежной Королевы – сверкает, как алмазное ожерелье, а дно напоминает щетку в форме конуса. Был бы у нас вместо птерана куттер или когг, я бы показала тебе твою планету из пространства».

Влад поднял птеран в быстро темнеющее с высотой небо, ощущая легкость во всем теле: сила тяжести на краю земной линзы была меньше, чем на куполе, и действовала не отвесно вниз, перпендикулярно к поверхности, а под углом в сорок градусов.

«Смотри-ка, опять орланиды!» – воскликнула Ванесса.

Впереди открылась ровная снежная поляна с коричнево-серым обелиском посредине, вокруг которого сидела и расхаживала стая черных птиц. Чем они занимались, было непонятно, однако неуклюжие на суше птицы явно тяготели к скале в центре ложбины, то и дело подходя к ней, касаясь ее клювом и тут же отходя в сторону. Этот процесс походил на некий ритуал и длился непрерывно, до тех пор, пока орланиды не скрылись из виду.

«Хотела бы я знать, что они там делают, – задумчиво проговорила Ванесса. – Словно молятся. Уан говорил, что стая орланид обладает зачатками разума, и я в это почти поверила. Вот бы спросить у этого разума, каков смысл его деятельности».

Влад промолчал, подумав, что даже человек не знает смысла своей жизни, что уж говорить о коллективном негуманоидном разумном существе.

Птеран пролетел еще несколько десятков километров над торосами снежно-ледяной окраины Земли, остановился над огромной неровной трещиной, расколовшей снежное поле. Дальше начиналась зона разрушений и деформаций ледяного покрова океана при почти полном отсутствии атмосферы, что сказалось и на температуре внутри кабины аппарата.

«Как здесь холодно, – поежилась Ванесса, хотя могла выдержать и более серьезную отрицательную температуру. – Поворачиваем назад?»

«Ничего не замечаешь?» – спросил Влад, разглядывая хаос ледяных скал, гор, нагромождений глыб, торосов и стен, сменивших кружевные «паруса», «скульптуры» и «замки».

«Где?»

«Левее разлома градусов на тридцать».

«Похоже на какое-то искусственное сооружение, – спустя минуту сказала Ванесса. – Подойди поближе».

Посмотрев на счетчик энергозапаса, Влад опустил птеран пониже и завис над длинным и широким снежным валом сигаровидной формы, с рядом ям и дыр, складывающихся в геометрически правильный узор. Снег вокруг вала высотой по крайней мере в два человеческих роста был истоптан следами огромных когтистых лап.

«Господи, неужели и здесь кто-то живет?!»

«Гоминоиды, – сказал Влад, уже догадываясь, чье жилище они обнаружили. – Медвериды, потомки белых медведей».

«Может быть, спустимся и познакомимся?»

«Не рекомендую, человек для медверид является не братом по разуму, а преимущественно пищей. Проверено жизнью».

«Где же они сами? Прячутся, что ли? Как тут вообще можно жить, при температуре минус пятьдесят и низком давлении?»

«Жизнь приспосабливается к любым условиям», – философски заметил Влад.

Ванесса прыснула, обняла его, так что птеран клюнул носом, и начала тормошить, дергать за волосы и целовать, пока он не рассердился. Тогда геянка откинула сиденья в кабине, искоса посмотрела на порозовевшее лицо Влада, на котором было написано колебание, и начала раздеваться.

«Посади где-нибудь машину и включи отопление на всю мощь. Времени у нас до вечера достаточно».

Уник на женщине треснул «молнией» застежки, открывая ее грудь, и Влад уже больше не колебался.

БОРЕЙСКИЙ ТОННЕЛЬ

Путь назад к островам Борейского архипелага показался длиннее, чем в обратную сторону.

Поговорили о родителях Влада, с которыми он, естественно, хотел встретиться, потом о традициях и обычаях общины, но Влад больше молчал, пытаясь отстроиться от «взгляда сверху», и Ванесса тоже замолчала, с задумчивым видом разглядывая удалявшуюся «страну Снежной Королевы», а потом океан под аппаратом. Эта расслабленность и озабоченность обоих и не позволила отреагировать на изменение обстановки вовремя. Тревогу они почувствовали, когда остров Уанкайовы вырос перед ними округлой горой тумана.

Оба перешли на сенсинг, вслушиваясь в неощутимые обычной сферой чувств колебания природных пси-полей, и почти одновременно обнаружили скрывающиеся в тумане над бухтой два аппарата. Один казался побольше и помощней, второй был такого же класса, что и птеран ходоков.

«Дьявол! – мрачно выругалась Ванесса. – Неужели они вернулись?»

Геянка имела в виду оперативников службы внутренних расследований. Но это были не они.

Влад ощутил всплеск ментального прощупывания и понял, что их засекли. Сказал хладнокровно, ощущая прилив боевого возбуждения:

«Держись, будем прорываться к лодке».

Лучшим решением было бы, наверное, отступление – тем более что вход в борейские тоннели находился на острове – через кальдеру вулканического конуса, но Влад не привык бросать товарищей в беде и думал лишь о том, как помочь Уанкайове.

Птеран нырнул в туман, понесся по широкой дуге, огибая подкову острова с внешней стороны, потом прижался к скалам и вильнул вправо, выходя к берегу бухты. Влад полностью перешел на внутреннее зрение и видел все детали пейзажа не хуже, чем при солнечном свете, разве что в иной цветовой гамме. Скалы острова, например, приобрели зеленый оттенок, а вода бухты превратилась в слиток подсвеченного изнутри рубинового стекла. Обозначились и машины неизвестных гостей острова – зализанных эргономических форм, налитых угрюмым фиолетовым свечением. Одна из них, по виду – галеон, висела над проходом к малой бухточке, где пряталась подводная лодка Уанкайовы, вторая – скоростной куттер, рыскавший над скалами, кинулась навстречу птерану, и по его поведению Влад понял, что ведет его пилот-интраморф. Мало того, в галеоне тоже находились интраморфы, не скрывающие своих светящихся мыслесфер. Они словно знали, что ходоков всего двое, что помочь им может лишь один человек, и демонстрировали свое численное превосходство: в галеоне располагались шесть человек, в куттере – трое.

«Если они убили Уана, делать нам здесь нечего», – быстро сказала Ванесса.

«Посмотрим, – ответил Влад. – Я его не вижу, возможно, он успел спуститься в лодку. К тому же на лодке остался Секам, я его не оставлю».

«Тогда мы погибнем все! Эти машины снабжены энергоизлучателями».

«Пристегнись».

«Что ты хочешь делать?»

«Воевать. Когда куттер отвернет – стреляй!» – Влад превратил свою «метательную пластину» в нейтрализатор и протянул женщине. Затем начал маневр.

Ему не надо было рассчитывать траекторию, стараться не выпускать из поля зрения бросившийся за ними в погоню куттер, смотреть по сторонам, чтобы не врезаться в скалы, ждать момента атаки и прикидывать варианты ответа, он в и д е л сразу всю картину боя и точно знал, где и что надо делать. И жил он сейчас в потоке другого времени, гораздо быстрее, чем те, кто их преследовал, и даже быстрее, чем специально тренированная Ванесса.

Все произошло в течение нескольких мгновений.

Впереди выросла стена скал. Влад бросил птеран вниз, заставляя делать то же самое пилота куттера, а когда тот начал останавливаться, чтобы не врезаться в воду или в скалы, птеран кинулся на него так, словно собирался протаранить корпусом. И пилот куттера не выдержал, дрогнул, отвернул аппарат.

Ванесса выстрелила в проем своей дверцы. Черная молния разряда прошлась по борту куттера, проделав в нем зигзагообразную дыру, и оба – Влад и Ванесса – почувствовали ментальный к р и к боли. Затем куттер завалился влево и вниз, боком пошел на скалы и врезался в них с грохотом и хрустом.

Влад не стал дожидаться финала гибели чужой машины, задача была выполнена только наполовину, и решать ее теперь надо было иначе. Галеон, вооруженный боевым плазменным комплексом, не дал бы им сделать то же самое, расстреляв птеран еще на подлете. Однако он все еще кружил над бухтой, надеясь на успех своих коллег, и отреагировал на гибель куттера с опозданием. Влад начал атаку раньше.

«Высаживаемся, – бросил он спутнице, ведя птеран противоприцельным зигзагом. – Когда скомандую – прыгай на скалы и жди, когда они приблизятся».

«А ты?»

«Я их отвлеку».

Ванесса посмотрела на твердо сжатые губы молодого воина, увидела его неожиданную для непосвященного собранность и волю (в общении он казался стеснительным и мягким) и возражать не решилась, хотя привыкла командовать сама и еще до похода считала, что будет главной в их маленьком отряде. Теперь же она поняла, что имел в виду Дивий, говоря, что системой боя, которой владел кладоискатель, была сама жизнь.

Галеон перестал утюжить береговые скалы и воду бухты над тем местом, где должна была находиться древняя атомарина, и наконец обратил внимание на летательный аппарат, нагло атаковавший куттер. Развернувшись, он как носорог пошел на юркий птеран, танцующий в двух километрах от него, то взлетая над гребнем берега, то прячась за скалами. Было видно, что туман галеону не помеха, слишком непринужденно он двигался, и, еще не выйдя на дистанцию поражения, инк огневого комплекса галеона начал стрелять.

Огненные стрелы вырвались из-под крыла аппарата, вонзились в каменную стену, за которой укрылся птеран, разнесли в щебень и пыль изрядный ее участок, но птеран вынырнул в десятке метров левее, цел и невредим, спрятался, снова появился – еще левее, словно дразня преследователей, и успел скрыться, прежде чем новая трасса плазменных сгустков достигла скал и срезала их вершины. А затем произошло неожиданное: птеран выскочил справа по курсу от приближавшегося малым ходом галеона и устремился на него с возрастающей скоростью, будто хотел взять на абордаж.

Однако на сей раз этот прием не сработал. Пилот галеона был опытным драйвером да к тому же паранормом и на уловку не поддался. Он просто повернулся к атакующему аппарату лбом и ударил по нему из плазмона, превратив птеран в пылающий болид. Не долетев до галеона сотни метров, птеран взорвался и упал в воду огненным дождем обломков.

И в этот момент в бок транспортника вонзилась черная молния нейтрализующего атомные связи разряда, пробивая его насквозь. Замысел Влада удался. Правда, пилот мощной машины, способной нести на своем борту до пяти тонн груза или десантную группу в тридцать человек со снаряжением, не пострадал и среагировал на выстрел Ванессы с похвальной расторопностью, мгновенно бросив галеон вниз и выворачивая назад, так что второй выстрел его миновал, но и попади она еще раз, вряд ли сбила бы аппарат с хорошо защищенным двигателем. И все же у ходоков появился шанс добраться до подлодки, прежде чем владельцы галеона предпримут ответный ход.

Влад встретил Ванессу за скалами, где он выпрыгнул из кабины птерана, перед тем как дать команду инк-водителю, и они, понимая, что получили несколько минут передышки, побежали вдоль берега фьорда, ведущего к водоему с атомариной, прыгая с камня на камень, с легкостью пауков преодолевая отвесные стены и перелетая многометровые трещины не хуже белок-летяг. Оба умели уменьшать вес тела, увеличивать энергоотдачу сердца, силу мышц и скорость движений и даже на такой пересеченной местности, какой оказался вулканический остров с хаосом складок и скал, передвигались со скоростью, какую вряд ли смог бы развить нормальный человек на дорожке стадиона.

Однако их противник оказался неробкого десятка и выжидать, зализывать раны, прикидывать возможности беглецов не стал. Пилот просто поднял машину выше, заметил бегущих, сделал верные выводы и, опередив их, вышел им навстречу, когда ходоки уже достигли берега бухточки.

На какое-то время движение в этом районе острова прекратилось. Галеон повис в десятке метров над водой носом к беглецам. Те остановились, замерли, собираясь открыть огонь при первой же попытке стрельбы из машины. Ни с той, ни с другой стороны не раздалось ни окрика, ни мысленного вызова, ни вопроса: что вам надо? Одни спасались, другие хотели их уничтожить – без всяких условий и сомнений, будто получили приказ ликвидировать именно эту пару. И в тот момент, когда напряжение достигло наивысшего накала и должна была начаться стрельба, в противостояние вмешалась третья сила.

Из глубины бухточки вдруг выметнулась хорошо видимая в радиоспектре дымная струя с огоньком на конце, в доли секунды достигла галеона, и тут же раздался взрыв. Галеон кинуло вверх. В его корме образовалась рваная дымящаяся дыра.

Еще одна струя дыма с нанизанным на нее факелом («Ракета с работающим двигателем!» – догадался Влад) вырвалась из темной ниши в скалах на противоположной стороне бухточки, достала галеон, взорвалась прямо под его брюхом, и лишь после этого пилот аппарата сообразил, что происходит, и кинул свою поврежденную колымагу в разворот. Третья ракета и выстрел Ва-нессы из нейтрализатора его уже не достали.

На гребне берега, нависающего над краем бухты, появилась плохо видимая в тумане фигура человека с поднятой над головой рукой.

– Эй, граждане, не меня ищете?

– Уан! – прошептала Ванесса. – Как он-то нас видит в тумане?

Влад молча направился вдоль берега к тому месту, где их ждал Уанкайова в черном комбинезоне, у ног которого лежало какое-то устройство с прямоугольным кожухом и рукоятью.

– Спасибо за помощь, – энергично встряхнула ему руку геянка, кивнула на приспособление: – Что это за штуковина?

– Да вот нашел в оружейной комнате подлодки, не думал, что пригодится. Это переносной зенитно-ракетный комплекс «копье», стреляет семидесятимиллиметровыми самонаводящимися ракетами. Как видите, сработал отлично, даром что ему больше двенадцати веков. Умели наши предки делать оружие.

– Как вы оказались на берегу? Где лодка?

– Лодку я успел опустить под воду, а сам спрятался в пещерах, тут их много вдоль берега. – Уанкайова махнул рукой в сторону, подобрал «ЗРК». – Пойдемте покажу.

Афроид спустился с крутого обрывистого вала в ложбинку и повел гостей в пещеру, откуда он наблюдал за маневрами пришельцев, прилетевших на двух аппаратах около полутора часов назад.

– Я был как раз в лодке, когда сработала система сигнализации, и я быстренько привел все свое хозяйство в боевую готовность. Сначала решил, что вернулась та команда, что охотилась за вами раньше, потом понял, что это другие. Они словно знали, что на острове кто-то есть, уж очень целенаправленно его обыскивали.

Пещера, в которой отсиживался физик, была невелика, и с воды ее увидеть было непросто даже при наличии спецаппаратуры. Команда интраморфов, прибывшая к острову на галеоне и куттере, видимо, не смогла отыскать схрон физика, а притягивало их сюда лишь наличие в водах бухты массы металла. Возможно, они сразу определили, что это подводная лодка, но цель их поиска была другой.

– У меня сложилось впечатление, что они тоже искали вас, – сделал вывод Уанкайова, доставая из ниши в углу пещеры мигающий огнями пенал с усиком антенны. – Я им был не нужен.

– Почему вы так решили? – поинтересовалась Ванесса, глядя на прибор в руках физика. – Что это за устройство?

– Рация. Сейчас дам команду компьютеру лодки, чтобы поднял над водой рубку. А с гостями все просто. Обыскав остров, они остались ждать, словно знали, что вы вернетесь.

Уанкайова нажал кнопку на клавиатуре рации, спрятал ее в нише, куда положил и зенитный комплекс.

– Идемте.

Влад, разглядывающий все это время гладь бухты из входа пещеры (сквозь туман, в других диапазонах зрения), молча последовал за афроидом.

«О чем задумался?» – спросила его Ванесса мысленно.

«О том, что отсюда почти ничего не видно, – ответил кладоискатель. – Уанкайова – не паранорм, туман для него является таким же препятствием, как и скалы».

«Что ты этим хочешь сказать?»

«Ничего. Просто констатирую факт».

«Ты ему не доверяешь? Он же нас, по сути, спас».

«Доверяю, он хороший человек… но не все говорит».

«Ну, это не такой уж большой недостаток. Каждый из нас делает то же самое».

Они поднялись на береговой обрыв и увидели, как из-под воды медленно всплывает металлический эллипсоид рубки атомарины. Уанкайова куда-то исчез, потом появился уже внизу, в надувной лодке.

«Спускайтесь, здесь недалеко трещина, ведет прямо к воде».

Влад, ни слова не говоря, прыгнул с обрыва прямо в лодку, замедлив падение перед самым касанием с дном суденышка. То же самое сделала и Ванесса, хотя едва не промахнулась, и Владу пришлось ее поддержать.

– Фокусники… – хмыкнул физик, берясь за короткие весла. – Везет же людям…

Влад его понял. Уанкайова завидовал им из-за того, что он не паранорм.

Через несколько минут они были внутри подводного ракетоносца, привели себя в порядок и собрались в кают-компании, чтобы поужинать и обсудить случившееся, но, как оказалось, злоключения их еще не кончились. Не успели все трое выпить по бокалу вина за избавление от неведомых преследователей, как сработала система охраны острова, замыкавшаяся на пульт управления в боевой рубке корабля. В кают-компании замигала на стене красная лампа и задребезжал звонок.

– Да что же это происходит! – проворчал Уанкайова, вставая из-за стола. – Не дадут спокойно посидеть в приятной компании. Пойду гляну, в чем дело.

Он вышел.

Ванесса посмотрела на застывшего Влада.

«У меня такое ощущение, будто над островом зависла гора… или, скорее, тяжелый спейсер типа наших разведкораблей».

«У меня такое же ощущение. Попробую выйти в экстрасенсинг».

«Это опасно, тебя снова запеленгуют…»

«Хуже не будет».

Влад сосредоточился на информационном просачивании в поле Сил и увидел над островом странный объект, похожий на гигантского динозавра. Он медленно, с неотвратимостью хищного зверя, опускался на остров мордой вниз, словно собираясь проглотить его, и вид имел угрожающий, да и размеры его впечатляли: туловище «динозавра» достигало в поперечнике не меньше двух километров, длина шеи – полутора километров, сама голова, казавшаяся маленькой по сравнению с туловищем, тоже имела приличную длину – около двухсот метров! И вела его чья-то недобрая воля, которую удалось почувствовать Владу в форме черного облака с выглядывающей оттуда страшной апокалипсической мордой с разинутой клыкастой пастью и налитыми кровью глазами.

– Поднимитесь ко мне в рубку! – проревел динамик в углу кают-компании. – Побыстрей! У нас новые гости объявились.

Переглянувшись, ходоки поспешили по вызову и застали Уанкайову запеленутым в кокон-кресле, каковое здесь увидеть не ожидали. Влад видел такое кресло всего второй раз в жизни, а Ванесса была убеждена, что на подводных лодках прошлых времен такого современного оборудования просто не могло быть.

Перед кокон-креслом висел в воздухе развернутый двухметровый виом, и в нем, как в распахнутом настежь окне, был виден зависший над островом «динозавр». Виом тоже не принадлежал к оборудованию рубки, стены которой были усеяны мигающими индикаторными панелями, отражающими состояние агрегатов атомарины и внешнюю обстановку, и экранами сканеров и локаторов. Ванесса невольно воскликнула:

– Откуда у вас наша техника?!

– Это не ваша техника, – небрежно ответил афроид, – а земная, сохранившаяся со времен Катастрофы. Недавно я нашел почти уцелевший техцентр древней транспортной системы и перетащил кое-какую аппаратуру на лодку. Ну, как вам это явление чужой спейс-машины народу? Вы с такой не сталкивались?

– Мы нет, но, по словам Горана Ми… э-э, комиссара безопасности Геи, такой корабль побывал в системе Сола и уничтожил научную станцию.

– Что привело его на Землю?

– Не знаю. – Ванесса покосилась на затвердевшее лицо Влада, продолжавшего «щупать» чужака в пси-поле. – Не из-за нас же он сюда прибыл.

– Кто знает? – хмыкнул Уанкайова. – Может быть, вы себя недооцениваете. Не нравится мне этот пузатый урод, однако. Ведь вышел он именно над нашим островом, а не над другим, хотя их тут сотни в архипелаге. Не знаешь, чего от него ждать.

– Он очень агрессивен, – тихо сказал Влад. – И опасен. А самое главное, что на его борту находятся не люди.

Уанкайова и Ванесса с одинаковым интересом посмотрели на молодого воина.

– Как ты это определил? – спросила геянка.

– Спектр их мыслесфер далек от человеческого. Они разумные существа, очень древние, странные… но не люди.

– Не гуманоиды, ты хочешь сказать? А почему – древние?

– Я так чувствую, – смутился Влад. – От них веет… вечностью!

– М-да, – протянул афроид. – Час от часу не легче. Знаете что, господа путешественники, я советовал бы вам убраться с острова подобру-поздорову, пока еще не поздно. Если этот змееголовый монстр не побоялся напасть на сооружения людей возле Геи, то ему ничего не стоит нанести удар и по беззащитной Земле.

– Да зачем ему наносить удар по Земле?! Какова причина? Здесь же нет современных технических центров…

– А может быть, ему не нравится моя лодка, – ухмыльнулся Уанкайова. – Или я сам. Не теряйте времени, други, берите мой аэр, он стоит в пещере рядом с той, где мы были, и уходите.

– Куда? Он же достанет нас где угодно.

– Я знаю место, где вас никто не достанет: борейский тоннель. Вот он тоже знает, где начинается тоннель. – Афроид кивнул на Влада. – Посреди бухты торчит вторичный конус вулкана, из жерла которого он меня вытащил. Это жерло и есть вход. Поспешите, молодые люди, у меня нехорошее предчувствие.

– А вы?

– А я попробую попугать этого монстра. – Уанкайова хитро прищурился. – У меня на борту двадцать ракет с ядерными боеголовками, и пара из них находится в рабочем состоянии. Да, чуть не забыл. Аэр у меня маленький, двухместный, ваш зверь в нем не поместится, оставьте его здесь, а когда появится возможность – заберете.

Влад, помедлив, кивнул. С Секамом он еще ни разу не расставался, воспринимая его буквально частью себя, но в сложившейся ситуации делать было нечего, громадный гепардоконь был хорош на Земле, в походах по бескрайним степям и плоскогорьям, помочь решить возложенную на хозяина задачу в космосе он не мог.

– И вот еще что, – добавил Уанкайова. – Взяли бы вы на всякий случай кое-какое оружие. Пару «ЗРК», например, гранатометы, автоматы, пистолеты. К сожалению, у меня нет современных «универсалов» или аннигиляторов, но то, что имеется, – работает, лично проверял.

– Спасибо, обойдемся.

– Как знаете. Удачи вам.

– Где вас искать в случае чего? – уже выходя, спросила Ванесса.

– Да куда я отсюда денусь? Здесь буду сидеть и вас ждать.

Ходоки поспешили к выходу, поднялись на крышу рубки, спрыгнули в надувную лодку и поплыли к берегу. Они уже вылезали на скалы, когда эллипсоидальное вздутие рубки начало погружаться и тихо исчезло под водой. Уанкайова решил спрятать свое «боевое жилище» подальше от чужих глаз.

Аэр, хранившийся в одной из береговых пещер, казался абсолютно новым, только что вышедшим из ворот завода. Но заниматься его изучением было некогда, ходоки чувствовали нарастающее напряжение пси-полей над ними и спешили убраться из-под возможного удара «динозавра», зависшего на высоте двух километров над туманной шапкой острова.

Ванесса все же настояла на том, чтобы они взяли предложенное физиком оружие: зенитно-ракетный комплекс, две кассеты ракет к нему, два гранатомета и снайперские винтовки с патронами. Влад возражал только для виду, оружие действительно было очень хорошим, несмотря на его возраст, любая община была бы рада заполучить его для своей обороны. Особенно хороши были винтовки «катюша», сделанные русскими оружейниками, снабженные компьютерными блоками автоматической подводки ствола на цель и способные поразить мишень на расстоянии до восьми километров.

Мысленно попрощавшись с гепардом, Влад сел на место пилота, Ванесса положила ему руку на сгиб локтя, передавая слоган поощрения и поддержки, и аэр молнией вылетел из пещеры в туманную пелену над водой.

Полкилометра от берега бухты до конуса вулкана аппарат преодолел за шесть секунд, завис над кратером, прежде чем скользнуть в его жерло. Пилот и пассажир, не сговариваясь, оглянулись назад, будто могли разглядеть подводный ракетоносец в глубинах вод бухты, и в это мгновение раздался гулкий хлопок, удар, грохот, из-под воды выскочила серебристая сигара, под ней вспыхнул огненный факел и унес ее вверх, туда, где висел угрюмый хищный пришелец, похожий по форме на динозавра.

– Господи! – прошептала Ванесса. – Уан запустил ракету!..

Над островом вспыхнул ослепительный огонь взрыва, выжигая туман, оплавляя и испаряя скалы. Чужак понял угрозу и расстрелял приближавшуюся ракету из своего оружия, но, так как ракета несла пакет ядерных боеголовок и они успели разделиться до подхода к «динозавру», все боеголовки пришельцу уничтожить не удалось, одна из них успела приблизиться к нему вплотную и взорваться.

Что было дальше, ходокам увидеть не удалось, Влад вовремя сориентировался и бросил аэр в глубину вулканической шахты. Взрывная волна, ослабленная расстоянием и сужавшейся магматической протокой, догнала аппарат уже на глубине сотни метров под землей и не причинила ему вреда.

«Он сумасшедший! – горько сказала Ванесса, пораженная неожиданной развязкой противостояния чужого корабля и земной подводной лодки. – Зачем он это сделал?»

«Спасал нас», – хотел сказать Влад, но передумал.

Аэр продолжал спускаться в темноту подземелья, света становилось все меньше, над головой погас кружок выхода в кратер вулкана, пришлось переходить на другие диапазоны зрения и уменьшить скорость, чтобы ненароком не напороться на выступавшие из стен прохода камни.

«Ты точно знаешь, куда мы направляемся?» – поинтересовалась Ванесса.

«Я здесь выходил из тоннеля, – мрачно успокоил ее Влад. – По тоннелю мы доберемся до другого острова и выберемся наверх. А дальше…»

«Дальше попробуем добраться до метро и сообщить о себе Горану. Других вариантов у нас нет».

«Метро же заблокировано…»

«Я имела в виду вторую станцию, с которой мы стартовали с Земли вместе с твоим учителем. Может быть, она уцелела и работает».

«А если нет?»

«Тогда попытаемся проникнуть в метро, где нас ждала засада. Не будут же «собаки» дежурить там постоянно».

«Блестящая перспектива».

«У тебя есть другие предложения?» – огрызнулась Ванесса.

«Извини, я не хотел тебя обидеть».

«Ох уж эти земляне… – улыбнулась Ванесса, целуя Влада в щеку. – Чуть что – спешите извиниться. Как ты думаешь, зачем этот змееголовый хищник пожаловал на Землю? Ведь его совсем недавно видели пограничники возле Чужой. Не боится же, гад, наткнуться на «колючку» нагуаля!»

Извилистый вертикальный ствол магматической протоки постепенно превратился в горизонтальный тоннель с чередой сужений и расширений, а вскоре показалась и большая пещера с обрушившимся куполом, которую пересекал борейский тоннель. Влад остановил аэр, и несколько секунд они сидели в кабине не шевелясь, думая об одном и том же. Потом Ванесса тихо проговорила:

– Жаль, если Уан погиб…

– Жаль, – согласился Влад. Затем включил прожектор и повел аэр в глубь тоннеля.

УСИЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ

Следователь оказался дотошным малым, причем интраморфом, и Горану с большим трудом удалось отвязаться от него, смастерив более-менее удачную схему боя с террористами и ухитрившись казаться искренним и правдивым. Убедил ли он чиновника из службы внутренних расследований, Горан не знал, однако после второй встречи с бывшим комиссаром безопасности следователь отстал и больше не появлялся. Зато вызвал к себе Асур Вариг, питавший какую-то странную слабость к Миличу; ничем иным объяснить возвращение Горана в службу и назначение руководителем особой группы было нельзя.

Настроение у Горана в связи с отсутствием известий от Ванессы было паршивое, поэтому во время встречи с претором он вел себя с неподобающим случаю равнодушием, чем его озадачил и насторожил.

– С вами все в порядке, «кобра»? – понизил голос Вариг. – Может быть, вы чего-то недоговариваете?

– Нет, все нормально, извините, – взял себя в руки Горан. – Просто я анализировал ситуацию и пришел к выводу, что в ОКО не хватает одного сектора.

– Вот как? Это интересно. Какого же?

– Кто-то навязал нам самую настоящую войну в форме Ползучего Террора, а мы к ней оказались не готовы. Да и неудивительно – тысячу лет прожили спокойно, без конфликтов с кем бы то ни было. Теперь же необходима служба контрразведки, какая существовала на Земле до Катастрофы.

– У вас уже есть конкретные предложения?

Горан отрицательно качнул головой. Предложения у него, конечно, были, но говорить об этом претору было нельзя.

– В таком случае поручаю вам разработать пакет предложений по данному вопросу, – деловито сказал Вариг. – Вы опытный специалист, бывший комиссар и вполне справитесь с этим. Теперь такой вопрос: вы хорошо знаете начальника Даль-разведки Алекса Бодрова?

Горан помолчал.

– Достаточно, чтобы мы изредка встречались в неслужебной обстановке.

– Он потянет работу комиссара погранслужбы?

Горан снова помедлил.

– Думаю, да.

– Спасибо, я учту вашу рекомендацию. А теперь задание. Возьмите пару человек из своей обоймы и обследуйте все наши космические лаборатории и научные центры. Чтобы не повторилась история с нападением неизвестного корабля, нам надо знать, как защищать творческий потенциал системы. И помните о Цамцое. Он был очень неосторожен. Вопросы есть?

– Нет, – ответил Горан.

Своего кабинета у него теперь не было, не полагалось по штату, поэтому встречался он с остальными «заговорщиками» в разных районах Геи. С Бодровым можно было поговорить и в его резиденции, а вот для встреч с Дивием приходилось изворачиваться, использовать коттеджи и квартиры друзей и знакомых. Нынешняя встреча должна была состояться в Индо-секторе, где жила подруга Ванессы Дарьяловой Сита Ванигасурия.

По приказу претора все высокопоставленные чины ОКО, не говоря уже о чиновниках Правительства, передвигались теперь только в сопровождении охраны, и, хотя «кобры» – командиры обойм риска – не пользовались такой привилегией, Вариг особо настоял на том, чтобы Горан тоже завел телохранителей, в результате чего ему везде приходилось таскать за собой двух парней из группы, способных помочь ему в случае повторного нападения, а главное – умеющих держать язык за зубами. Парней он отбирал сам, переведя двух «собак» из сектора СОБ, комиссаром которого стал его бывший заместитель, и мог положиться на них во всем, кроме той деятельности, которой себя посвятил. Телохранители были молоды, тренированны, с удовольствием исполняли предложенные роли, но, как и все нормалы, не умели блокировать сознание, не имея возможности сопротивляться пси-допросу. Привлекать их к работе в контрразведке было слишком рискованно.

Оставив парней (одного звали Андреем, второго Дорианом) в кафе у дома Ситы, Горан встретился с девушкой, которая также была интраморфом (подруг себе Ванесса заводила только из среды паранормов), попросил ее понаблюдать за пространством вокруг жилой пирамиды, построенной в стиле тибетской пагоды, и остался ждать Дивия, пытаясь вычислить траекторию его движения по Индийскому Ному. И снова землянин-волхв неприятно удивил его, заставляя остро почувствовать свою несостоятельность как человека, обладающего сверхчувственным видением, суперсенсингом. Советник Владыки вдруг возник в квартире Ситы, словно вышел в нее прямо из кабины метро. Как он оказался здесь, какими путями добирался, Горан не понял.

«Вы являетесь как привидение, – с уважением и огорчением сказал Милич, пожимая крепкую руку старика. – Не поделитесь секретом, как вам это удается?»

«У тебя все впереди, сам научишься со временем, – ответил Дивий. – Я живу на свете на полвека дольше, вот и весь секрет. У меня мало времени, поэтому давай-ка сразу перейдем на метаречь. Что у тебя нового?»

Горан усилием воли перешел в скоростной режим бытия, требующий определенных энергетических затрат, и в одном слогане передал собеседнику все новости. Добавил:

«После подключения сети метроконтроля активность террористов почти не снизилась, и это позволяет сделать вывод, что у них есть свои агенты в правительственных структурах».

«Ты прав, комиссар…»

«Я уже не комиссар».

«Не комиссар СОБ, но комиссар контрразведки, привыкай к новой должности, хотя она пока и не официальна. Что касается террористов, несмотря на «успехи», уровень их профессиональной деятельности довольно низок. Им далеко до эмиссаров ФАГа, с которыми воевали наши предки. Те действовали гораздо тоньше, изобретательней, мощней. Зачем твоим киллерам понадобилось соревноваться с тобой в знании приемов рукопашного боя? Ведь ликвидировать одного человека, будь он хоть семи пядей во лбу, проще всего издали, с помощью современных снайперских комплексов или в крайнем случае с помощью мины. К тебе пришла четверка интраморфов, но действовала – как четверка нормалов!»

«Парадокс, – согласился Горан. – Я тоже думал об этом. Но смысл Ползучего Террора остается недоступным. По крайней мере, мне».

«Кое-кто из моих друзей считает, что он связан с изменением физических законов в Метагалактике, в том числе – сближением Стенок Космориума. Что может привести к очень печальным последствиям. В ближайшее время схождение Стенок станет главной проблемой не только для ОКО или Правительства Геи, но и для всего населения домена, в том числе для колоний интраморфов».

«Меня уже нашли двое представителей колоний «Пурпурное Сердце» и «Зеленое Утро». Они тоже обеспокоены. Но где в данный момент находятся наши ходоки, они не знают».

«Ходоки объявились на Земле, в районе Борейского архипелага. Однако после ядерного взрыва над одним из островов их след потерялся в борейских тоннелях».

«Вы… уверены?»

Дивий усмехнулся:

«Я это знаю абсолютно точно. Их едва не накрыла новая служба внутренних расследований СЭКОНа, контролирующая две станции метро на Земле, но им удалось уйти. Ходоки у нас получились отменные, да и с миссией они, можно сказать, справились успешно, коль к тебе уже начали прибывать паранормы».

«Куда они могли направиться? Или отсиживаются в тоннелях?»

«Вряд ли они станут отсиживаться, не те натуры. Думаю, скоро мы получим от них весточку, есть у меня такое предчувствие».

«Может, я попробую связаться с ними через поле Сил?»

«Во-первых, я уже говорил, верхние слои акаша-поля заблокированы, во-вторых, тебя сразу запеленгуют те, кто контролирует деятельность интраморфов».

«Если они существуют».

«Можешь не сомневаться. Все интраморфы Геи находятся под контролем, появление картотеки потенциальных лидеров, большинство из которых интраморфы, – тому доказательство».

«А что за взрыв случился над Борейским архипелагом?»

«Алекс тебе разве ничего не говорил? Наблюдатели погранслужбы в Солнечной системе обнаружили чужой корабль…»

«Диплодок?!»

«В последний раз его видели над архипелагом, где и произошел воздушный ядерный взрыв. После этого пришелец исчез».

«Он уничтожил остров?»

«Скорее кто-то пытался уничтожить его. Однако вряд ли уровень его защиты уступает защите наших спейс-машин. Тем не менее он теперь будет действовать осторожнее. Кстати, нам скоро понадобятся спейсеры с большим запасом хода, о которых не должны знать службы Правительства. Кажется, мы выходим на контакт с неизвестной негуманоидной цивилизацией».

Горан скептически поджал губы.

«Если вы имеете в виду «диплодок», то их владельцы явно предпочитают войну, а не мир. Едва ли нападение на наш исследовательский центр можно назвать контактом…»

«Ты помнишь историю Конструктора? Почитай повнимательней архивы СЭКОНа. Нашим предкам удалось перехватить лишь одну спору Конструктора, а их путешествовало через Галактику не меньше десятка. Куда делись остальные? Неужели сгинули без следа?»

«Вы хотите… я… не думал… очень интересная мысль…»

«Еще бы, – снова усмехнулся советник Владыки. – Я уже дал задание Бодрову прикинуть вектор движения спор и начать разведку в этом направлении. А когда в правительственных кругах узнают об этом и задавят инициативу, нам и понадобится свободный от контроля космофлот. Но, боюсь, кто-то нас опередил».

«Что вы имеете в виду? У меня нет никакой информации по этому вопросу. Думаете, «диплодок» – представитель споры нового Конструктора?!»

«Конечно, нет. Но я почему-то уверен, что чужак с ним каким-то образом связан. Хорошо бы выследить его и выйти на базу этих существ. Многое стало бы понятно».

«Зато мне ничего не понятно».

«Терпение, комиссар, терпение. Так ты говоришь, претор дал тебе задание подготовить предложения по сектору контрразведки? Любопытно. Этот человек мне пока непонятен».

«Он не интраморф».

«Но очень хорошо защищен в пси-сфере. Даже я не могу пробить его блок, и это меня пугает. Впрочем, все в конце концов выяснится. Подумай насчет флота, где мы можем добыть пару спейсеров класса «летучий голландец», а лучше – класса «абсолют».

Горан невольно улыбнулся.

«Спейсеры – не игрушки, на дороге не валяются. На Гее и в системе Сола мы их не найдем».

«До Катастрофы Земля имела много баз в разных уголках Галактики, надо попытаться поискать их. Может быть, хотя бы одна из них да уцелела. Как только ходоки дадут о себе знать, надо сориентировать их на поиск спейсерских баз. А с Варигом будь осторожен, комиссар, он глубже и опаснее, чем кажется. Желаю удачи».

Встреча закончилась. Длилась она всего полторы минуты, Сита не успела даже сварить кофе.

Дивий пожал руку Горану, попрощался с хозяйкой квартиры, вышел и через несколько секунд его свечение пропало, будто он умер. Или переместился за сотни километров от этого места.

Горан с восхищением выругался про себя, завидуя возможностям волхва, побеседовал с Ситой за чашкой кофе с тоником и вышел на галерею, опоясывающую жилую пирамиду Индо-сектора, где его уже ждали Андрей и Дориан. Телохранители были уверены, что их командир просто провел время с женщиной, но были готовы под присягой заявить о том, что «кобра» Милич «занимался важным государственным делом».

До конца дня он готовил для Варига предложения по созданию сектора контрразведки, умалчивая, естественно, о том, что сектор, по сути, создан и давно работает, а также составлял схему возможных взаимодействий всех известных ему объектов и сил в Метагалактике. Схема получилась интересная, хотя далеко не полная, всех связей Горан просто не мог знать, однако получил хороший стимул для дальнейших разработок, позволяющих взглянуть на вещи под другим углом зрения и более масштабно, как бы поднимаясь над суетой бытия геян. Самым загадочным объектом схемы стала спора Конструктора, упомянутая Дивием и стоявшая особняком от остальных взаимосвязанных систем и конструкций. Не укладывались в нее и такие странные процессы, как похищение геянских женщин и уничтожение ученых, не имеющие видимых связей с остальными происшествиями и проявлениями неизвестных сил, зато связи Геи с Землей, Тартаром, Чужой, Орилоухом, колониями интраморфов, с погранзаставами, а теперь еще и с негуманами, агрессивными хозяевами корабля в форме ножниц, превращали схему в паутину с асимметричным и сложным рисунком.

Полюбовавшись на творение своего ума в растворе виома, Горан вошел в сеть Академии наук и выяснил темы физических исследований, над которыми работали ученые Геи. Таких тем с особо важными приоритетными направлениями набралось шесть: развертка и ликвидация нагуалей, развертка и изучение пространств с переменной вариабельной топологией (попросту – мертвых чужан), исследование мира Орилоуха, исследование Тартара и попытка установления контакта с тартарианами, исследования солитонно-взаимопроникающего пакета вселенных с разными свойствами и законами, разработка теории физики зеркальных состояний. Особенно заинтересовала Горана пятая тема – переходные процессы взаимопроникающих вселенных. История темы уходила в глубь тысячелетий, когда на Земле начали видеть, а потом в двадцатом и двадцать первом веках изучать явления НЛО и феномены гениальных прозрений людей, намного опередивших своих современников.

Во время пришествия Конструктора, а потом и войны с ФАГом, эта проблема перестала волновать человечество, тем более что она хорошо объяснялась с точки зрения теории Игры Богов, курирующих каждый свою территорию – метагалактический домен. Но оказалось, что и спустя тысячелетие ученые продолжали работать над ней, создавать основы физики переходных процессов, суть – взаимопересечений вселенных, хотя шла эта работа очень и очень медленно, не подталкиваемая таким мощным регулятивом, как социальная необходимость. Человечество, переселившись на Гею, решало более приземленные, конкретные, социально важные проблемы, не вникая в суть задач, над которыми продолжали работать энтузиасты. Что-то делают, изучают? Ну и пусть изучают. Чем бы дитя ни тешилось… И лишь внезапное нападение чужого космического корабля на геянский исследовательский центр, а также уничтожение погранзастав, имевших собственных теоретиков, заставило службу ОКО и ответственные за безопасность правительственные структуры обратить на работу ученых пристальное внимание.

Будучи комиссаром безопасности, Горан, конечно же, курировал научные центры, в особенности – потенциально опасные, по мнению экспертов СЭКОНа, однако сам в решаемые ими задачи не вникал. Теперь же, в связи с заданием претора, имел возможность выяснить важность и влияние разработок на сложившуюся ситуацию с Ползучим Террором. Он выбрал научный центр, располагавшийся в Палест-секторе, на берегу вулканического озера Меркава, рядом с храмом древней христиадейской Веры, подивился такому сочетанию религий (науку тоже можно было считать одной из древних религиозных систем), пообедал в одиночестве в столовой Управления и отбыл в Меркаву.

Центр по изучению «войны физик» – так сами ученые называли процессы взаимопроникновения пространств с разными свойствами – был похож на одуванчик диаметром в сто метров, тычинки-парашютики которого представляли собой отдельные лаборатории и технические службы центра. В последние дни он охранялся специальным подразделением службы СПАС, и Горану пришлось предъявлять свое удостоверение «кобры», позволявшее ему посещать секретные объекты. Поскольку его интересовала тематика разработок и их результаты, ему выделили гида – витса с программой секретаря, имевшего благодаря голографической технике вполне естественный облик живого человека. Звали витса Фарадеем.

– Что конкретно вы хотите узнать? – вежливо спросил он в приемной руководителя центра, уделившего Миличу всего две минуты.

– Над чем работают ученые центра, – ответил Горан, не обижаясь на «сверхзанятость» руководителя; судя по всему, академик-универсалист не жаловал интраморфов, каким-то образом вычислив в представителе спецслужб паранорма.

– Тематика центра весьма разнообразна, – с той же неестественной вежливостью сказал Фарадей. – Мы имеем тридцать семь лабораторий, и почти каждая работает по своей теме.

– Давайте начнем с той, которая занимается взаимодействием «суперструн», – не менее любезно предложил Горан.

– Боюсь, заведующий второй лабораторией сейчас занят, но мы попробуем все же побеседовать с ним или с кем-нибудь из специалистов лаборатории.

Фарадей повел гостя в лифт, и через несколько минут они входили в прозрачную трубу «тычинки одуванчика», переходящую в «парашютик» лаборатории длиной в пятьдесят метров. Собственно лаборатория походила на длинный ледяной зал с белоснежными глыбами «льда и снега» – конформными объемами отдельных отсеков, изменяющими конфигурацию в зависимости от нужд работающих. Людей видно не было, все они находились в своих отсеках, поэтому понаблюдать за их деятельностью не удалось.

Один из «снежных торосов» раскрылся, выпуская черноволосую высокую женщину с утомленным смуглым лицом, которое можно было бы назвать красивым, если бы его не портил утиный нос. Она была одета в голубой уник со светящимся узором «водорослей», не скрывающий большой груди и мощных бедер. Но умный взгляд, сопровождаемый огоньками иронии, компенсировал все недостатки фигуры.

– Эмилия, – подала она руку Горану. – Мне сообщили, кто вы. Что понадобилось службе ОКО в нашем сугубо мирном научном учреждении? Чем мы провинились?

– Ничем, – поспешил успокоить женщину Горан. – Просто хотелось бы разобраться в проблемах, над которыми работает ваша лаборатория.

– Зачем это «собакам» ОКО?

– Я не «собака», – улыбнулся Горан. – Функции моего подразделения иные.

– По образованию вы физик?

– Скорее лирик.

– Тогда с этим мог бы справиться и Фарадей. – Кивок на витса, стоявшего в подобострастной позе, искра насмешки во взгляде. – Но уж коль я оторвалась от работы, попробую взять на себя роль гида. Только предупреждаю: времени у меня мало, от силы – двадцать минут.

– Вполне достаточно, – прижал ладони к груди Горан.

– Свободен, – глянула на Фарадея заведующая лабораторией, повернулась, бросила гостю через плечо: – Идемте.

Горан повиновался, ощущая смутное удовлетворение от того, что женщина не была интраморфом, иначе в этот момент она могла бы прочитать мысль гостя, когда он увидел ее мощный зад.

Рабочий модуль Эмилии был достаточно большим, имел два кокон-кресла с выходами на все отсеки лаборатории, гамма запахов говорила о том, что Эмилия курила и пользовалась духами «Черный жемчуг».

Беседовали гость и хозяйка действительно всего около двадцати минут, но Горан не пожалел, что начал ознакомление с наукой с посещения этой лаборатории. Он узнал много полезного о физике взаимодействий таких экзотических объектов и сред, как нагуаль и вакуум, «суперструна» и черные дыры, метагалактические домены и нагуали. Конечно, Горан знал, что «суперструнами» называются сверхплотные квазиодномерные объекты диаметром десять в минус тридцать седьмой степени сантиметров, то есть значительно меньше диаметра электрона, и длиной порядка диаметра Метагалактики, но он не знал, что «суперструны», существующие с момента зарождения Вселенной, могут рваться и свиваться в кольца, образуя своеобразные ворота, пролетев сквозь которые можно попасть в мир зеркального[212] вещества со своим круговоротом материи-энергии и своими законами.

– До Катастрофы Даль-разведка Земли обнаружила несколько таких объектов, – говорила Эмилия, закуривая тонкую оранжевую сигарету с легким наркотическим действием, – что и позволило применить теорию «суперструн» к созданию пронзающих Вселенную космических кораблей. Но, к сожалению, практические исследования «суперструн» в нынешнее время невозможны, хотя мы вплотную подошли к решению проблемы нагуалей. Вполне допустима гипотеза, что нагуали – просочившиеся в наш мир объемы зеркального вещества с отрицательной массой.

– Почему же они становятся видимыми? – поинтересовался Горан. – Столько лет мы натыкались на невидимые «колючки чужих Законов»…

– На этот счет существует много мнений, но мы считаем, что из-за нарушения метрики нашего домена, которая перестала быть метрикой Римана, – теперь это набор «воюющих» между собой метрик, то есть деформирующихся конформно, непрерывным образом, от метрики Минковского до метрики де Ситтера и Головизнера, – произошел небольшой фазовый сдвиг, «поворот симметрии» зеркального вещества нагуалей, из-за чего они и становятся видимыми, то есть начинают отражать свет. Я не слишком заумно объясняю?

– Нет-нет, вполне доступно, – запротестовал Горан. – Я все понял. Не обращайте внимания на мои реплики и не старайтесь упростить речь. Если я чего не пойму, значит, мне это не нужно.

Эмилия с усмешкой посмотрела на собеседника.

– К сожалению, передача исчерпывающей информации, соответствующей передаваемому образу, с помощью речи невозможна в принципе. Вы интраморф и должны знать об этом.

Горан остро глянул в глаза женщины.

– Откуда вы знаете, что я… интраморф?

– Оттуда, – снова усмехнулась заведующая лабораторией. – Я научилась делать выводы. Интраморфы слушают умные речи не так, как нормалы.

– А как?

– Не только ушами, но и глазами, головой, всем телом, можно сказать. Что еще вы хотели бы узнать, месье?

– Вы начали рассказывать о взаимодействии первичных «суперструн» с доменом…

– Это не слишком интересная тема, привести наглядный пример не представляется возможным. Диаметр «струны» даже по сравнению с диаметром электрона – что сам электрон по сравнению с Галатикой, зафиксировать их взаимодействие почти невозможно. Ну разве что по ливню рождающихся частиц при разрушении электрона. Взаимодействие же «суперструны» и Галактики – это, по сути, пересечение гравитационных полей. Другое дело – граничные эффекты при выходе «струны» из домена, но теперь и их изучение нам недоступно из-за Стенок Космориума.

– Разве кто-нибудь из наших ученых изучал граничные эффекты? У нас и спейсеров-то таких нет, что могли бы достичь границ домена, а тем более – выйти в следующий.

– Физика Метагалактики – не моя епархия, я могу лишь сказать, что клетки-домены Универсума образуют не мозаичную объемную структуру типа грозди винограда или тела человека, а пронизывают друг друга, сосуществуют один в одном. Внутри нашего домена живет другой, в нем третий, и так чуть ли не до бесконечности, образуется сложнейший конгломерат пересекающихся друг в друге, но почти не взаимодействующих доменов, которые и составляют тело нашей Вселенной. Разве интраморфы этого не знают?

– Извините, – пробормотал Горан. – Мне надо было сразу представиться по всей форме. Тем не менее вы сообщили мне много интересной информации, честное слово! Ответьте только на один вопрос. Возможно, он тоже лежит вне поля ваших теоретических изысканий, но мне важно знать ваше мнение. Как вы думаете, что означает начавшееся сближение Стенок Космориума?

– Не знаю, – прямо ответила Эмилия, закуривая еще одну сигарету. – Особенно не задумывалась. В теорию Больших Игр я не верю, это не физическая теория, а что касается Стенок, то их сближение, возможно, призвано уничтожить нагуали. Или такие потенциально опасные объекты, как Тартар. Мои коллеги до сих пор считают, что Тартар представляет собой обломок, а может быть, и сверхген иной Вселенной, равновеликой нашему Универсуму.

– Есть теории, что Чужая и Орилоух – попытки тартариан выйти в наш континуум.

– Поговорите с моими коллегами, особенно с универсалистами Погорилым и Киршем, они занимаются «мертвяками»… прошу прощения, это теперь распространенный термин, хотя речь идет о «пустых» чужанах.

– Спасибо, – сказал Горан, целуя пальцы женщины, пропахшие сладковатым дымком, – я, конечно же, побеседую с вашими коллегами. Еще раз извините за мою неоткровенность, но люди к интраморфам относятся не очень хорошо, поэтому…

– Не все, – улыбнулась Эмилия. – Один из мужей моей семьи – интраморф.

Горан поймал ее изучающе-насмешливый взгляд, коротко поклонился и покинул лабораторию, унося в душе странное желание встретиться с этой неординарной женщиной еще раз.

Следующим объектом его внимания в цепи исследовательских баз системы стоял центр по изучению нагуалей, на который напал корабль в форме диплодока.

Здесь Горан имел две встречи с руководителями лабораторий Раулем Орландо и Венансио Рамиресом, выяснил, что уничтоженная «диплодоком» лаборатория занималась воздействием различного рода субстанций и полей на нагуаль. Оказалось, что наибольшее влияние оказывают на «колючки» нагуалей «мертвяки» – «пустые» чужане.

– Если мертвяка насадить на «колючку», – сказал смуглый седоусый Рамирес, – то она изменяет форму, превращается в своеобразную «сосульку». Если хотите, поговорите об этом с непосредственными испытателями.

– Разве они погибли не все?

– Кое-кто уцелел. Сейчас возле нагуаля работает Квентин Кирш, на специально оборудованном когге, если он согласится оторваться от исследований, вы узнаете все из первых рук.

Горан не горел желанием выходить в космос, но вспомнил совет Эмилии – она упоминала имя Кирша – и согласился. К его удивлению, и Кирш согласился принять работника ОКО, хотя, по словам того же Рамиреса, был нелюдим и контактировал с коллегами редко.

– Он отшельник, – добавил Рамирес, провожая гостя. – Ушел из семьи, живет один, занимается только работой. Если бы он во время атаки на центр находился вместе со всей своей группой, то, наверное, погиб бы. Но, видимо, кто-то из ангелов его хранит.

Заинтересованный оценкой ученого, прозвучавшей из уст его коллеги, Горан позаимствовал в техническом ангаре станции свободный когг и вместе с телохранителями вылетел в открытый космос, заполненный мраком, как пещера глубоко под землей. Лишь медово-золотое око Сола пыталось разогнать этот мрак своими лучами, но ему это удавалось плохо.

Исследовательский катер Квентина Кирша ждал посетителя возле нагуаля, со стороны, освещенной Солом. Видеосистема когга Милича позволяла видеть не только аппараты исследователей, но и сам нагуаль, казавшийся гигантским репейником, светящимся изнутри угрюмым вишневым накалом. Таких «репейников» в системе Сола выросло около двух десятков, но все они удачно расположились вокруг звезды таким образом, что орбита Геи пролегала мимо них. Остальные нагуали были гораздо меньших размеров и «росли» совсем близко от Сола, если не считать мелких скоплений на самой Гее, основные же «заросли» начинались за ее орбитой, и летать в тех краях не рекомендовалось никому. Горан, которому Алекс Бодров передал карту эфемерид – свободных от нагуалей траекторий, выходящих за пределы системы, был поражен упорством пограничников, составлявших эту карту иногда ценой своей жизни.

Путь от станции до нагуаля занял всего пятнадцать минут. Стыковку двух аппаратов производили инки, поэтому момент касания коггов был почти незаметен. Квентин Кирш, могучий телом, абсолютно лысый (а может, обритый наголо), с тяжелым, грубым лицом, составленным, казалось, из одних углов, ждал гостя в рубке, стоя возле кокон-кресла пилота. Поймав его взгляд, Горан понял, что перед ним интраморф.

«Впервые в жизни разговариваю с профессионалом ОКО, – сказал Кирш, выращивая из дна рубки два сиденья. – Присаживайтесь, поговорим. Вы прибыли на одной машине?»

Они сели.

«Естественно, на одной», – не понял хозяина Горан.

«Тогда второй когг, что спрятался за нагуалем, не принадлежит вашей службе?»

«Почему вы думаете, что он спрятался?»

«У меня сложилось такое впечатление. Он шел за вами, потом отстал и, когда вы стыковались, ушел за «колючку». Извольте полюбоваться».

Кирш, не вставая с места, дал команду инку аппарата, и тот развернул перед ним виом обзора. Буро-малиновой колючей громадой в нем обозначился нагуаль, серебристым крестиком – исследовательская станция, голубыми треугольниками – корабли сотрудников станции, а из-за колючки нагуаля торчал фиолетово-красный «клюв» какой-то спейс-машины. Инк дал вариацию увеличения, и в растворе виома протаяло окно, в котором стал виден корпус неизвестного когга.

«Внутри четверо, – сказал Кирш, косо глянув на молчащего Милича. – Все четверо – паранормы. И все четверо внимательно смотрят на нас».

«Я чувствую, – сухо ответил Горан. – Но в мою свиту они не входят».

«В таком случае остается предположить, что они следят за вами. Что не есть хорошо в свете последних сообщений о Ползучем Терроре. Вы кому-то мешаете, мистер комиссар».

Кирш поймал сверкнувший взгляд Горана, добродушно ухмыльнулся; примерно так могла улыбаться груда камней.

«Я в курсе всех событий в службе ОКО. Вы недавно были комиссаром «собак», теперь «кобра» особой группы. Хотите, я попробую определить, к какой организации принадлежат эти парни?»

«Каким образом?»

«У меня на борту имеется кое-какая хитрая аппаратура, которая вполне годится для подобного применения».

«Буду благодарен».

Кирш сел в кокон-кресло, занялся переговорами с инком когга, выключил виом обзора на несколько минут, потом снова включил и вылез из оперативного кокона.

«Когг принадлежит правительственной комиссии по расследованию, это совершенно точно, однако установить личности наблюдателей не удалось. Но давайте сменим тему, поговорим о том, что вас привело ко мне. О наблюдателях не беспокойтесь, я вас провожу до станции».

Горан еще раз посмотрел на когг с наблюдателями-интраморфами, якобы выполняющими задание правительственной комиссии, и согласился. Ими он решил заняться позже.

ДНО ЗЕМЛИ

Борейский тоннель поражал воображение длиной и размерами. Строившие его гиганты усилий не жалели. Можно было только удивляться мастерству борейцев, разглядывая гладкие стены трапециевидных коридоров и гадая о способах их обработки, позволявших сохранить структуру горных пород и одновременно укрепить стены и потолки таким образом, что тоннели не нуждались в подпорках и специальном крепеже. Лишь столкновение Земли с зарослями нагуалей нарушило целостность сети тоннелей, разорвало их на независимые участки и «штрих-пунктиры», но винить в этом создателей сети было нельзя, вряд ли они могли предугадать, что случится с планетой в будущем, через тысячи лет.

Спустившись по жерлу вулкана в глубины острова и выйдя в тоннель, ходоки, конечно, не стали терять время на его изучение, так как поставили себе другую задачу, но масштаб строительства борейских тоннелей захватывал дух, и они невольно замедляли скорость аэра, чтобы полюбоваться на гигантские залы естественного природного происхождения, через которые проходил тоннель, или на подземные реки и озера в красивейших гротах, кристаллических стен которых никогда не касался луч солнца.

О многом передумали путешественники, плутая по разорванной катаклизмом сети древних коридоров и шахт, но больше всего их занимал вопрос: зачем, с какой целью построена эта колоссальной протяженности система подземелий. Возможно, она когда-то пронизывала и охватывала всю Землю и служила своеобразной транспортной системой или же была создана для того же, для чего создавали шахты люди – для добычи полезных ископаемых. Ванесса предложила даже такой экзотический вариант: тоннели прорыты ради создания игрового подземного комплекса, на что Влад ответил ей скептическим слоганом, но вот в чем их мнения сходились, так это в оценке системы тоннелей как жилой зоны. Жить в таких коридорах вряд ли было возможно.

Проплутав по тоннелям, в большинстве своем упиравшимся в тупики разрывов, около пяти часов, ходоки наконец вылезли из подземного мира на поверхность земли через ту самую вертикальную шахту, пробитую в теле планеты нагуалем, через которую проник под землю Влад, спасаясь от преследователей, оказавшихся впоследствии пограничниками с Геи, которыми командовала Ванесса. Вспомнив об этом, они посмеялись над возникшим тогда недоразумением, оттянувшим их встречу, обследовали остров, где Влад обнаружил залежи металлов, которые вполне могли быть остатками древних сооружений, но исследовать их не стали из-за отсутствия времени. Нужно было срочно искать связь с Геей, чтобы получить инструкции, документы и книгу новых кодов метро. Без них продолжать миссию ходоков было невозможно.

В багажнике аэра Ванесса обнаружила блок НЗ, аптечку и целую коробку консервов, аккуратно уложенных запасливым Уанкайовой, а также термос с тоником, и путешественники перекусили, присмирев, вспоминая радушие хозяина подводной лодки. Что с ним сталось, они не знали, но все же надеялись увидеть его когда-нибудь живым.

«Давай пролетим мимо его острова, – предложил Влад. – Если «диплодок» еще там, мы его увидим и свернем».

«Боюсь, там сейчас возятся эксперты погранслужбы, наши наблюдатели наверняка зафиксировали над островом ядерный взрыв».

«Ты же сама пограничник».

«А ты забываешь о службе внутренних расследований. Она тоже поинтересуется, что произошло на островах Борейского архипелага. Нам нельзя рисковать».

Влад не стал спорить, понимая, что напарница права. К тому же он давно пытался установить пси-контакт с Уанкайовой и Секамом, но так и не смог, будто человек и зверь прятались за экраном, поглощающим их мысленное излучение. Или погибли. Последнее умозаключение было наиболее близко к истине, отчего настроение у кладоискателя упало, и лишь присутствие Ванессы заставляло его сохранять невозмутимый вид.

К материку они летели в стороне от островов, прижимая аппарат к воде, провожая глазами резвящихся в глубинах океана дельфидов, мант и косяков рыбы, а однажды пролетели над целой флотилией лодок, управляемых гоминоидами – людьми-кошками. Было видно, как небольшие пушистые существа, одетые в гладкие, светящиеся изнутри изумрудным отливом комбинезончики без рукавов, поднимают вверх умные мордочки и с опаской разглядывают скользящий над ними аппарат.

«Красивые зверьки, – сказала Ванесса. – Так и хочется погладить. Только я так и не поняла, почему они обрели способность думать. Ты с ними встречался?»

«Не очень часто, они очень пугливы».

«Как ты думаешь, куда они плывут?»

«Скорее всего к островам. Что-то их стронуло с насиженных мест, заставило уйти с материка, обычно они избегают открытых водных пространств».

Влад вдруг остановил аэр.

Сначала он почувствовал знакомый «взгляд с высоты» – эффект пси-пеленгации, затем пришло тревожное предощущение приближающейся опасности.

«В чем дело? – оглянулась на него Ванесса. – Ты о чем задумался? – Она замолчала, почуяв наконец сдвиг ментальных потенциалов в пространстве. – Дьявол! К нам кто-то приближается! Что будем делать?»

«Ждать, – сдержанно ответил Влад, входя в состояние суперсенсинга. – Нельзя же шарахаться от каждого встречного. Может быть, это летит такой же кладоискатель, как и я».

Под аэром в стае лодок внезапно поднялся переполох.

Одно из утлых суденышек, шедшее впереди всех, без всяких видимых причин стало тонуть, остальные же, вместо того чтобы помочь соотечественникам, начали торопливо отгребать в сторону, отплывать на безопасное расстояние.

«Что это с ними? – удивилась Ванесса, возмущенная поведением кошколюдей. – Почему они не спасают своих?»

«Лодка попала в водяную яму, – отозвался Влад, не зная, что делать: то ли отступать, то ли спасать утопающих, то ли просто ждать гостей; он уже видел приближавшиеся с севера летательные аппараты. – Кошки и без того плохие пловцы, а из ямы и ты не выплывешь».

«Что это еще за яма такая? Я ничего не вижу».

«Это линза аномальной воды, обладающей сверхтекучестью. Садись за управление».

«Что ты задумал?»

«Не будем же мы висеть над ними и наблюдать, как они тонут».

Влад перебрался на заднее сиденье аэра, открыл лючок багажника со стороны кабины и вытащил моток тонкого далинь-шнура со специальными карабинчиками и зажимами. Такой шнур использовался альпинистами для ползания по скалам. Затем один конец закрепил на металлической раме сиденья, второй обвязал вокруг себя и открыл дверцу кабины.

«Опускайся, я спрыгну, а ты вытащишь всех».

Ванесса, уже не удивляясь своему беспрекословному подчинению мальчишке-землянину, направила аэр вниз, и Влад прыгнул в воду с десятиметровой высоты, изменив массу тела, без плеска вошел в то место, где уже скрылась лодка с тремя ее пассажирами. Теперь и Ванесса заметила необычную неподвижность водной глади в этом районе, в то время как вокруг него играли волны океанской зыби.

«Взлетай», – прилетел тихий пси-голос кладоискателя.

Геянка начала подъем, вытаскивая Влада с прижатыми к груди телами кошколюдей, потом, повинуясь его приказу, отнесла всех троих к лодкам остальных гоминоидов, где Влад опустил тела спасенных в одну из лодок.

«Возвращайся, там остался еще один малыш, я не смог его зацепить».

«Он уже, наверное, захлебнулся…»

«Возвращайся».

Ванесса снова повиновалась, но в это время неизвестные летательные аппараты приблизились, зависли на высоте сотни метров над уровнем океана, перекрывая аэру пути отхода, раздался усиленный динамиком голос:

– Эй, вы, на стрекозе, поднимайтесь сюда.

Говорили на земном диалекте, но с шипящим геянским акцентом. И это были не пограничники. На корпусах всех трех машин, похожих на куттеры, но с более развитым треугольным крылом, не было видно никаких опознавательных знаков, способных раскрыть принадлежность машин к службам Геи.

Ванесса откинула колпак кабины, крикнула:

– Мы пытаемся спасти гоминоида, он упал в яму!

– Поднимайтесь, я вам говорю! – отозвался неизвестный начальник группы. – Пусть эти звери сами спасаются.

– Это не звери…

– К черту дискуссию!

Из днища первой машины вырвался сноп огня, врезался в центр флотилии кошколюдей, превращая лодки в горящие факелы. Среди гоминоидов поднялась паника, они начали выпрыгивать в воду, но и там не нашли спасения: три плазменных залпа разметали лодки, превратили поверхность океана в слой пара.

– Поднимайтесь и следуйте за нами! – проревел голос. – Любое промедление буду считать попыткой сопротивления и открою огонь!

Ванесса сглотнула ставшую горькой слюну, расширенными глазами глядя на туманную пелену под аэром, потом поймала слоган Влада и начала медленно поднимать аппарат вверх. Влад влез в кабину, достал оружие. Глаза его стали черными, бездонными, бешеными.

«Начну стрелять – уходи свечой вверх!»

«Они нас догонят».

«Посмотрим».

Ванесса подтянула к себе поближе один из гранатометов, покачала головой:

«Не понимаю, почему я тебя слушаюсь? Ты же самоубийца!»

Аэр приблизился к головному аппарату (Ванесса наконец узнала дхау, использующиеся на Гее только сотрудниками правительственных служб). Влад взялся за рукоять нейтрализатора, приоткрыл дверцу и выстрелил, практически не целясь. Черная молния разряда вонзилась в корму аппарата, и в то же мгновение Ванесса на форсаже рванула аэр в небо, до предела увеличив мощность двигателя.

Прибывшие на дхау оперативные работники неведомой службы не ожидали сопротивления от двух пассажиров маленькой воздушной машины, поэтому отреагировали на атаку с опозданием. Влад успел выстрелить еще раз, добивая командирский дхау, отбросил полностью разряженный нейтрализатор и выстрелил из гранатомета по второму аппарату, начавшему поднимать нос в небо.

Взрыв гранаты пришелся под левую скулу дхау и, хотя лобовую броню блистера не пробил, все же покорежил лист крыла и хорошенько встряхнул мощную машину. Вторая граната взорвалась уже в стыке дверцы и корпуса, повредив обшивку и превратив дверцу в складку. Ошеломленный пилот дхау свалил машину в штопор и выбыл на время из боя. Оставался третий аппарат, кинувшийся было в погоню за аэром, но вернувшийся к поврежденной машине командира группы, которая, дымя и кружась, как падающий с дерева сухой лист, опускалась на поверхность океана. Когда пассажиры всех трех машин наконец разобрались в обстановке, пересели из сбитого дхау в непострадавшую машину и начали преследование наглого аэра, тот был уже далеко.

«Они догонят нас через полчаса, – сказала сосредоточенная Ванесса, с некоторой задумчивостью поглядывая на каменное лицо спутника. – И собьют издали, не подходя близко. До материка мы дотянуть не успеем».

«Держи курс на архипелаг».

«Я так и делаю».

Аэр набрал максимальную для аппарата этого класса скорость – тысячу километров в час, и максимально достижимую высоту – пятнадцать километров, на которой уже почти не было воздуха. Океан под ним распахнулся во всю ширь, как бесконечное сине-стальное, с бело-серебристой чешуей волн пространство, ограниченное с юга пушистой белой полосой Пояса Туманов. Острова Борейского архипелага проступили на этом пространстве черно-коричневыми дырами, ведущими в преисподнюю, а отнюдь не клочками суши со своим ландшафтом и растительностью. Небо из густо-синего стало сине-фиолетовым, с красноватым отливом по горизонту, и Ванесса пожалела, что у них аэр, а не более мощная машина, способная выходить в космос. Тогда никакая погоня им была бы не страшна.

Дхау приблизились, но стрелять из своих огневых комплексов еще не могли. Это были скоростные, комфортные, сильные, но не военные машины, потому не имели лазерного и полевого оружия, а радиус поражения находившихся на их борту плазменных разрядников, называемых в просторечии плазмонами, не превышал двух километров. Однако они быстро сокращали разделяемое беглецов и преследователей расстояние, и Ванесса поняла, что долететь до острова с шахтой, упиравшейся в борейские тоннели, они не успеют, хотя он уже и появился на горизонте.

«У нас в запасе всего десять-двенадцать минут, потом они начнут стрелять».

«Попробуй отвлечь их».

«Как?»

«Поговори с ними по рации, представься и выясни, кто они, чего хотят».

Ванесса почувствовала, как запылали уши. Она совершенно забыла, что на борту аэра есть аппаратура связи. Включила рацию и через минуту нашла диапазон связи, на котором работали рации преследователей.

– Я Ванесса Дарьялова, «кобра» погранслужбы, особая группа Даль-разведки. С кем имею честь контактировать?

Тишина в эфире, чей-то удивленный возглас, Ванесса представила, как переглядываются в немом изумлении мужчины в кабинах дхау, передала Владу слоган: «Хорошо, что они не интраморфы».

– Я Левон Караченя, – загрохотал динамик рации, – особый представитель чрезвычайной комиссии служебных расследований СЭКОНа. Вы не подчинились приказу и повредили нашу машину. Приказываю остановиться! В противном случае открою огонь на поражение!

– Господин особый представитель, – язвительно проговорила Ванесса, – у меня сертификат особых полномочий претора ОКО, и я вольна делать то, на что имею право. Вам не нужно было уничтожать этих бедных полузверей, чтобы доказать свою власть. Именно поэтому я приняла вас за террористов. Делайте свое дело и не мешайте мне делать свое. Претензии потом можете предъявить руководству ОКО… если они у вас будут.

– Послушай, Дарьялова, или как там тебя, ты не понимаешь, с кем связалась…

– Очень хорошо понимаю, сэр особый агент. Но и ты не понимаешь, чем рискуешь. Будешь мешать, я тебя уволю.

Секундная заминка, потом злобное обещание:

– Сейчас посмотрим, кто кого уволит, стерва! До Геи ты вряд ли доберешься…

– Козел! – коротко откомментировала речь представителя Ванесса, выключила рацию, мысленно подмигнула Владу, и тот, давно готовившийся к стрельбе из снайперской винтовки, выстрелил в преследователей, машины которых подошли уже на расстояние трех километров.

Конечно, даже бронебойная пуля на таком расстоянии была не страшна хорошо защищенной машине, предназначенной для доставки «особо важных персон». Однако удар пули о блистер «весил» около тонны, и дхау, получив такой удар, дернулся, словно споткнувшийся на бегу конь. Было видно, как на лобовом стекле аппарата сверкнула искра рикошета.

Вторую пулю Влад всадил точно в это же место, а когда пилот дхау, перед лицом которого на стекле появились паутинки трещин, догадался сделать маневр, третья пуля попала в ту же точку, раздался стеклянный взрыв, и блистер разлетелся на мелкие осколки, представлявшие на той скорости, с какой мчался дхау, серьезную опасность.

Неизвестно, сильно был ранен пилот аппарата или нет, но дхау выбыл из погони, завалившись на крыло и переходя в пике. Отстал и второй преследователь, озадаченный полученным отпором.

Аэр, ведомый Ванессой, спикировал на остров с дырой посредине, нырнул в нее и утонул во мраке. Лишь через пять минут появились аппараты спецпредставителя Карачени, нашли на острове отверстие шахты, зависли над ней, однако спускаться в нее не решились.

«Я не знала, что ты стреляешь, как профессиональный снайпер, – сказала Ванесса, обнимая и целуя Влада, когда аэр завис посредине борейского тоннеля со светящимися стенами. – Ловко ты его сделал!»

Влад закрыл глаза, прислушиваясь к толчее ментальных полей на поверхности острова.

«Не бойся, сюда они не сунутся, – продолжала Ванесса, поймав его мысль. – Будут знать, как хамить «кобре» погранслужбы!»

«Они вызывают подмогу».

«Как ты это определил?»

«Чувствую. Надо уходить. Наверное, этот специальный представитель Караченя очень большой человек, раз не побоялся задерживать работника погранслужбы. Он не успокоится, пока не догонит нас».

«Он получил хороший урок, – с презрительной уверенностью махнула рукой Ванесса. – Видала я таких представителей, они только при явном численном преимуществе герои… Что меня действительно смущает, так это активность наших спецслужб на Земле. Сначала засада на станции метро, теперь целая армия правительственной комиссии служебных расследований во главе с Караченей… И ни одного пограничника! Их что, всех отстранили от несения дежурства?»

Влад промолчал.

Ванесса ошиблась.

Неведомый специальный представитель правительственной комиссии Караченя, потерпевший неудачу при задержании ходоков, испытал такой приступ ярости, что вызвал подмогу и начал преследование аэра под землей, рискнув спуститься в борейские тоннели. Поскольку количество охотников удвоилось, а воевать всерьез с ними ходоки не намеревались, после короткого совещания они решили попытать счастья в другой стороне тоннеля, уходившего на юг, в сторону Пояса Снежной Королевы, хотя уверенности в том, что путь не заведет в тупик, не было ни у Влада, ни у его напарницы.

Углубившись в тоннель, беглецы очень скоро убедились в ненапрасности своих опасений: впереди начиналась зона разрушений подземного рельефа, сквозь которую не пробралась бы и мышь. И тогда у Влада родилась идея нырнуть в шахту, пробитую в породах острова нагуалем.

«Но она тоже может закончиться тупиком, – неуверенно возразила Ванесса. – Не проще ли пойти сдаться этому напыщенному индюку-представителю добровольно? Не расстреляет же он нас без допроса, прилюдно?»

«Сдаться мы всегда успеем».

«С другой стороны, ты прав, мы ничего не потеряем. Но я почему-то побаиваюсь спускаться в недра земли, хотя никогда клаустрофобией не страдала. Как мы проскочим мимо машин Карачени?»

«Подберемся поближе – посмотрим. Среди них нет интраморфов, поэтому шанс прорваться есть».

Прижимаясь брюхом к полу коридора в пятнах зеленоватого свечения, аэр пополз назад, к пересечению тоннелей со стволом нерукотворной шахты, и, не доходя до ствола около километра, остановился. Навстречу неторопливо двигался дхау, «ощетинившись» азартно-воинственными желаниями пассажиров, жаждавших поймать беглецов во что бы то ни стало. Влад насчитал в кабине аппарата восемь человек, и у всех спектр эмоций был сдвинут в диапазон раздражения и враждебности.

К счастью, в этом месте тоннель был поврежден изгибом, и в его стенах образовались трещины и ниши, в одной из которых спрятался аэр. Но шансов на то, что его не обнаружат, было мало.

«Будем драться?» – спросила притихшая Ванесса.

«Он один, – сказал Влад, выходя из медитативного оцепенения, – остальные разошлись по другим ветвям тоннелей. Попробуем их обмануть. Я сделаю тульпу, а ты организуй волну паники».

«Что ты сделаешь?»

«Мыслеформу, голографическую копию нашего аэра».

«У нас такие копии называются динго – динамическая голография. А мысль отличная, попытаемся».

Дхау приблизился, ощупывая тоннель впереди себя лучами прожекторов и локаторов, а когда расстояние между ним и аэром сократилось до ста метров, Влад выпустил свою тульпу.

Внезапно из щели в полу коридора перед носом дхау выскочил аэр и метнулся прочь, набирая приличную скорость. Виден он был достаточно хорошо, чтобы пилот, поверивший своим глазам и ощущениям, подсказывающим, что беглецы в панике, рванул машину за удиравшим во все лопатки аэром.

Чем закончилась эта погоня, ходоки так и не узнали. Влад вывел аппарат из ниши и погнал в другую сторону, за минуту преодолев расстояние до шахты, где специальный представитель Караченя не додумался оставить хотя бы пару человек с оружием для перехвата беглецов. Правда, он мог оставить кого-нибудь и наверху, на поверхности острова, но беглецы туда лететь не собирались, выполняя ранее разработанный план.

Аэр опускался в недра острова долго, несколько часов, преодолев около тысячи километров, пока не наступила почти полная невесомость. В этом месте силы притяжения уравновешивались массами пород вверху и внизу, и лишь боковая составляющая гравитационного поля, действующая к центру массы планеты, не компенсировалась притяжением края Земли – он был недалек, – поэтому пассажирам аэра казалось, что они падают на спину.

Ствол шахты, пробитый в незапамятные времена «колючкой» нагуаля, продолжал уходить вниз, освещаемый ощутимым потоком тепла со всех сторон (температура пород достигала здесь ста двадцати градусов, и аэр, не имевший системы кондиционирования, представлял собой духовку), и казался бесконечным.

«Может быть, вернемся назад?» – предложила Ванесса. Как и Влад, она не страдала от жары, умея регулировать температурный режим организма, однако по мере углубления в шахту становилась все рассеянней и нерешительней, словно на нее и в самом деле давили миллионы тонн горных пород, нависавших над головой.

«Я не уверен, что наши преследователи уже ушли, – отозвался кладоискатель. – К тому же мы прошли более половины пути, до дна шахты осталось не так уж и много, километров шестьсот».

«Ты уверен, что шахта тянется до дна Земли?»

«Уверен».

«А я нет. Я вижу ее только на два десятка километров. Неужели ты видишь всю?»

Влад по обыкновению промолчал, не привыкнув доказывать очевидное, и Ванесса с завистью проговорила вслух:

– Похоже, у вас, землян, сенсинг-сфера помощней, чем у нас. Твой учитель не преувеличивал твои способности. Но вот что интересно: почему эта шахта сохранилась в момент Катастрофы? Почему не разрушилась, как борейские тоннели? Может быть, ее создал вовсе не нагуаль? Посмотри на ее стены, они все в бороздах и в то же время оплавлены.

Влад помолчал.

– Прадед в своей Книге писал, что тогда по Солнечной системе летали удивительные объекты – кластеры монополей и кварковые «мешки». Возможно, с Землей столкнулся один из них.

Аэр снова начал спуск в недра планеты, постепенно увеличивая скорость. Ванесса вздохнула, примиряясь с неизбежностью предстоящих встреч с неизвестностью, вымученно улыбнулась в ответ на взгляд спутника.

– Быстрей бы уже дно… странно звучит: дно Земли… дно мира… а энергии нам хватит? Аккумуляторы у этого малыша не бездонны.

– Здесь стоит шолдерс.

– Шолдерс – это что?

– Вакуум-генератор. Он почти вечен. Я нашел партию таких генераторов, сохранившихся со времен Катастрофы. Уанкайова тоже хвастался, что обеспечил себя всем необходимым на много лет вперед.

– Хозяйственный мужчина наш Уан…

Больше они не разговаривали.

Через два часа внизу, который теперь стал верхом из-за смены вектора силы тяжести, показался светлый кружок выходного отверстия шахты. Беглецы удвоили внимание, помня, что впереди должны находиться заросли нагуалей, о которые разбилась Земля тысячу лет назад. Одновременно они перешли на суперсенсинг, пытаясь определить, не ждет ли их засада, но все было тихо, пси-эфир был спокоен и беззвучно шипел, говоря об отсутствии в данном районе «земного дна» скоплений мыслесфер, то есть их носителей – людей.

Кружок выхода приблизился, приобрел синий цвет неба, тоннель заканчивался. Аэр медленно поднялся над его краем, и перед взорами ходоков предстала удивительная картина: хаос черных, серых и перламутровых шипов разной длины, ориентированных в одну сторону, создающих грандиозную щетку-лес от горизонта до горизонта, хаос буро-коричневых скал, напоминающих по форме свечи, и выпирающие из щетины нагуалей и скал ледяные пики и сталактиты.

Солнца здесь видно не было, оно светило где-то за горизонтом, но его лучи пронизывали атмосферу и создавали впечатление дневного неба. Нагуалями зарос и весь слой атмосферы, и небо, так что взгляд всюду натыкался на черные «колючки», иглы, шипы, пики и столбы, сплетавшиеся в необыкновенную объемную структуру, которой человеческий язык не смог бы подобрать названия. Да и весь этот ландшафт не имел названия, и правила им такая торжественная, звенящая тишина, что невольно хотелось задержать дыхание и перекреститься.

– Господи! – прошептала Ванесса. – Это же… ад!

Влад понял геянку. Они видели перед собой «заросли» чужих Законов, о которые разбилась планета, и эти заросли вполне можно было назвать адом.

Он еще некоторое время всматривался в пейзаж «дна Земли» всеми органами чувств, отметил несколько небольших игл неподалеку от зависшего аэра – нагуали окружали отверстие шахты со всех сторон, и первым обнаружил объект с явно геометрическими очертаниями. Показал Ванессе. А через несколько секунд они поняли, что видят перед собой искусственное сооружение.

БУНКЕР

Двигаться в зарослях нагуалей приходилось очень осторожно, потому что эти исключительно острые образования не только ранили человеческое тело, но пробивали любой металлический каркас, и путешественники, испытав на себе их злые укусы, вынуждены были просчитывать каждый шаг.

Искусственное сооружение, обнаруженное Владом, оказалось сферой диаметром около пятнадцати метров, частично погруженной в каменную твердь, с небольшой рваной дырой в боку. Внутри же сфера представляла собой самый настоящий бункер с толщиной стен около метра, с хозяйственными и жилыми помещениями, а также со своим собственным источником энергии – кварк-реактором типа «кессон», который, как оказалось, продолжал работать в холостом режиме, стоило включить автоматику бункера. Мало того, бункер имел собственную кабину метро, о чем путешественники узнали не сразу. Правда, они и без этого открытия были ошеломлены своей прекрасно сохранившейся находкой, будто специально дожидавшейся их в этом месте тысячу лет.

Дыра в оболочке сферы была пробита скорее всего нагуалем, после чего в ней никто не появлялся, а застыла она довольно удачно для ходоков, то есть таким образом, что пол помещений был наклонен под небольшим углом к поверхности земли, и по нему можно было ходить не напрягаясь.

Внутрь они попали через дыру, даже не предполагая, что встретят в глубинах сферического сооружения с тремя уровнями помещений, и оказались в коридоре среднего уровня с несколькими дверями, открыть которые не удалось. Но стоило Ванессе вслух произнести свое излюбленное «дьявол!», как по стене коридора пронесся бесшумный электрический всполох, бункер буквально ожил, и гости услышали вежливый пси-голос:

«Рад приветствовать на своем борту живые создания! Располагайтесь, будьте как дома».

«Кто… вы?!» – замерла Ванесса.

«Я инк-управляющий этим домом, меня зовут Аврелий».

«Что это за дом? Кто его хозяин?»

«По моим расчетам, его давно нет в живых, ведь с момента разрушения планеты прошло несколько сот лет».

«Больше тысячи».

«Неужели я просчитался? – огорчился управляющий. – Вероятно, отказала моя система определения времени. Нирвана не прошла для меня даром».

«Нирвана? – фыркнула Ванесса. – Не знала, что инки тоже способны погружаться в нирвану».

«Я имел в виду, что нирвана – это минимум бытия, а не его отсутствие. Но вы, наверное, устали, проголодались, отдохните с дороги, приведите себя в порядок, я включу все работающие системы дома, и мы побеседуем».

В коридоре вспыхнул свет, с тихим шелестом свернулись в трубочки две двери по обе стороны коридора. Одна вела в туалетную комнату, вторая в довольно просторную комнату для отдыха, нечто вроде гостиной с картинами на одной стене и коллекцией холодного оружия на другой. Пыль в комнате практически отсутствовала, лишь в коридоре собрался слой толщиной в несколько сантиметров.

Пока гости осматривались, инк вырастил в гостиной мягкую мебель (работает техника!), включил везде свет и системы обеспечения, и по отсекам дома побежали юркие киб-уборщики, приводя его в жилой вид.

Ванесса ушла в туалетную комнату. Влад с интересом прошелся по всем трем этажам сферического здания, обнаружив две спальни, столовую, рабочий модуль с выходом на операционного инка, реакторное отделение, куда его не пустили, хотя он и так понял, что это такое, и еще один отсек, дверь в который также не открылась. Влад попытался ее открыть, подключившись к полю Сил, и незримо присутствующий Аврелий вежливо напомнил об ответственности:

«Извините, вынужден предупредить: это кабина метро. Так как линия давно не эксплуатировалась, а профилактический контроль не проводился, пользоваться кабиной опасно».

Ответ Аврелия услышала и переодевавшаяся Ванесса.

«Ой, как здорово! – донесся ее удивленно-радостный пси-возглас. – Как говорится, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Теперь мы можем отчитаться перед начальством о проделанной работе и получить дальнейшие инструкции».

«Боюсь, это у вас не получится, – отозвался инк с сожалением. – В доме установлена не стандартная кабина метро, она не работает на общую земную сеть».

«Земной сети давно не существует».

«Тем более».

«Разберемся. Есть вход в метро – найдется и выход. Господин кладоискатель, зайдите-ка сюда».

Влад послушно поднялся с нижнего этажа бункера на второй, заглянул в туалетную комнату, имеющую тонизирующий газовый душ и сауну, увидел совершенно обнаженную, раскрасневшуюся, вызывающе женственную геянку и нерешительно остановился, отводя глаза, но был насильно втянут в комнату за руку и подвергнут принудительному раздеванию.

«Мы же не одни…» – попробовал он сопротивляться.

«Аврелий не человек, – пренебрежительно отмахнулась Ванесса. – Думаю, он много чего насмотрелся на своем веку».

Инк не отозвался на эту мысленную реплику, воспитан он был хорошо.

После неожиданной, с точки зрения Влада, вспышки желания они посетили кабинку сауны, приняли ионный душ, очищавший кожу лучше любой воды, и пообедали консервами из багажника аэра. В бункере, по словам Аврелия, никаких съестных припасов не хранилось.

Пока ели, вели неторопливую беседу с инком на разные философские темы, потом заговорили о своих проблемах. Ванесса предлагала воспользоваться метро и десантироваться сразу в Управление ОКО на Гее, Влад возражал, считая, что лучше всего сначала попытаться послать сообщение и подождать ответа, а уж потом прыгать в метро.

«Извините, что перебиваю, – вклинился в их мысленную перепалку Аврелий. – Будьте добры, расскажите, что происходит в мире. Я так давно не получал новой информации».

Ванесса хотела было послать назойливого, по ее мнению, инка подальше, но уловила предупреждающий слоган спутника и решила поделиться с Аврелием своим видением проблемы. Слоган-обмен – не человеческая речь, его скорость на два порядка выше – длился всего минуту.

«Я понял, – сказал Аврелий, когда она закончила. – Несмотря на переселение, человечеству не удалось избежать нового кризиса. А единственный выход из любого кризиса – его углубление».

«Оригинально, – хмыкнула Ванесса. – Да вы у нас шутник, господин управляющий. Кто только вас программировал».

«Самое интересное, что это почти не шутка. В прошлые времена конфликты зачастую решались именно таким способом. Но простите, если я задел ваши чувства. Давно не разговаривал с людьми».

«Мы интраморфы, как сейчас принято говорить».

«Прежде всего вы люди, а это пока главное. Интеллект человека представляет собой двухуровневую систему: сознание – подсознание. У нормальных людей сознание является более слабым уровнем, у паранормов же оно расширено за счет подсознания, вот и все отличия».

«Твой хозяин, наверное, тоже был интраморфом?»

«В каком-то смысле. Сам себя он называл визионером».

«Кем-кем?»

«Визионером, то есть видящим суть вещей и явлений. Он безошибочно определял тонкие связи объектов и явлений мира. Еще он себя называл скользящим исследователем абсолютно сложных форм жизни».

Ванесса фыркнула, глянув на безмолвствующего Влада.

«Где это в нашем домене он нашел абсолютно сложные формы жизни?»

«Почему в нашем? Он выходил и за его пределы».

«Ну, тогда это был файвер, – с иронией сказала Ванесса. – Как же его звали? Или это секрет?»

«Его имя вам ничего не даст, но, конечно же, никакого секрета в нем нет. Его звали Пайол Тот».

Ванесса наморщила лоб, пытаясь что-то вспомнить.

«Кажется, я уже слышала это имя…»

«Застава «Стрелец», – подсказал Влад.

«Ах, ну конечно, там работает супружеская пара метаморфов, Миранда и Клементина Тот. Неужели они родственники? Потомки Пайола Тота?»

«Возможно, – отозвался Аврелий. – У Пайола был сын Ян, и он действительно был файвером, как вы называете представителей интегральной расы пятой волны разума в домене».

«Что ты знаешь о файверах? Какое участие они приняли в войне с ФАГом?»

«Никакого участия в войне они не принимали, но вместе с лидером сопротивления Ставром Панкратовым сотворили сдвиг реальности, остановив тем самым войну».

«Так это их рук дело?! Я имею в виду Стенки Космориума. Это они изолировали нашу Метагалактику с зарослями нагуалей? – Ванесса посмотрела на Влада. – Ставр Панкратов, кажется, был твоим прадедом?»

Влад кивнул.

«Стенки Космориума – это реакция Абсолютного Игрока, – сказал Аврелий. – Файверы и другие Игроки здесь ни при чем. Если вы помните, из-за ошибки Конструкторов наш домен не создал Игрока, так как не появились Инженеры, которые должны были инициировать дальнейшее усложнение континуума и рождение Игрока. Так вот уцелевший Конструктор, развернувшийся в нашем домене благодаря безумному любопытству людей, попытался исправить ошибку своих родичей. Появление нагуалей, или, как еще говорят, пространств чужих Законов, хотя по сути это просто проявление процесса фазового сдвига вакуума, – и есть попытка инициации Игрока. Если бы нагуали продолжали расти и заполнили собой две трети объема домена, то цивилизация Тартара смогла бы выйти из-под своего потенциального барьера, и наш домен стал бы контролироваться новым Игроком. Но этого не произошло».

«Из-за вмешательства файверов?»

«И других Игроков».

«Кого именно?»

«В первую очередь Конструктора-ФАГа, его резидентов, некоторых экзоморфов, Габриэля Грехова, например».

«Это легендарная личность, – оживилась Ванесса. – В родовой памяти интраморфов он первый экзоморф, установивший контакт с Сеятелями. Но разве он Игрок?»

Аврелий выдал слоган, базой которого была улыбка.

«Наш метагалактический домен – клетка Универсума, то есть Абсолютного Игрока, – вообще уникален. Да, он не стал родиной Игрока, но стал частью игрового пространства и процесса, в нем сосредоточилось множество потенциальных Игроков: Тартар, Чужая, Орилоух, споры Конструкторов, все еще бродящие по домену, файверы – люди и нелюди, негуманоиды. Кстати, негуманоидов среди файверов больше, чем представителей человечества. Хотя, с другой стороны, мой хозяин утверждал, что наличие такого количества потенциальных Игроков в домене – его дефект. Но, может быть, это просто нечто вроде депрегированных генов, наподобие тех, что находятся в геноме человека. Связь здесь прямая».

«Если ты так хорошо осведомлен о проблемах, решаемых файверами и твоим хозяином, то куда они ушли? Где они сейчас?»

«Этого я, к сожалению, не знаю, – с грустью ответил инк. – Но так как за столько лет после изменения реальности мой хозяин ни разу не появился в доме, значит, он за пределами домена. Или, по крайней мере, за Стенками Космориума».

«А чужане, орилоуны, Сеятели?»

«Сеятели – потомки орилоунов…»

«Мы знаем».

«Они ушли из домена еще до войны с ФАГом и стали Инженерами в одном из потенциально ориентированных на Игру доменов. Куда ушли чужане и орилоуны, я тоже не знаю, но думаю, что они просто не выдержали сдвига реальности, изменений законов».

«Тартариане выдержали, а они нет?»

«Вероятно, потенциальный барьер, то есть слой законов, отделяющий мир Тартара от нашего, почти непробиваем. Попытки тартариан выйти из своего континуума в наш – Чужая, Орилоух, цивилизация Серых призраков – Сеятелей, только указывают на мощь этого сверхгена чужой Вселенной, чужого Абсолютного Игрока. Ведь оператором, выдерживающим сдвиги реальности, изменение Законов Игры, может быть только Абсолютный Игрок».

«Уф! – провела по лбу ладонью Ванесса. – Все, я сыта по горло масштабами затронутых проблем. Давайте поговорим на менее масштабные, но более значимые для нас темы. Хотя я удивлена твоей осведомленностью, надо признаться. Что ты знаешь о других разумных расах в домене? Какая из них уцелела?»

«Как раз об этом я и не осведомлен. Знаю только, что в других галактиках, да и в нашей тоже, существовали не только негуманы – звездники, солнечники, джезеноиды, но и гуманоиды – гуррах, терране, фториды. Но ведь прошла тысяча лет, многие расы исчезли…»

«На геянские погранзаставы и научные центры напал спейсер необычной формы. – Ванесса представила в уме корабль в форме диплодока. – Ты не знаешь, какой из цивилизаций он может принадлежать?»

Аврелий ответил не сразу, словно человек, страдающий забывчивостью.

«Если память мне не изменяет, это не корабль, а псевр».

«Что такое псевр?»

«Псевдоразумная система, искусственное существо, способное преодолевать межзвездные расстояния. Такие существа выращивала раса гуррах».

«Кайманолюди? Ты уверен?»

«Я говорю лишь то, что знаю, – не обиделся Аврелий. – Единственная закавыка: цивилизация гуррах уже тысячу лет назад была на грани исчезновения, ее генофонд истощился, кайманолюдей оставалось совсем немного. Вряд ли кто-нибудь из них дожил до нынешних дней».

«Но ведь псевр-то существует?»

«Он может управляться и не кайманолюдьми, – вставил слоган Влад. – Твой начальник говорил, что «диплодок» уничтожил одну из секций исследовательского центра, то есть действовал выборочно, словно знал, что и где искать. Кайманолюди действовали бы грубее».

Ванесса выпятила нижнюю губу.

«А ведь ты прав, напарник. Очень интересная мысль! Она проясняет и появление «диплодока» над Землей: его нынешние хозяева знают о деятельности наших пограничников, а это, в свою очередь, означает, что они – люди!»

«Или интраморфы», – добавил Аврелий рассудительно.

«Им-то зачем организовывать Ползучий Террор? Они давно отошли от участия в эволюционном процессе человечества… если, конечно, можно называть это безобразие эволюционным процессом».

«Наверное, вы правы. Судя по вашей информации, человек практически не изменился. По-прежнему к власти стремятся те, особенно в смутные, кризисные времена, кто хочет использовать ее в своих собственных интересах. Таков закон эгоаккумуляции, как сказал бы Пайол. Недаром Конструкторы изменяли нашу Метагалактику не для того, чтобы в ней появился хомо сапиенс. Прошу простить за резкость суждений, я только повторяю слова моих создателей».

«Людей, между прочим. Хотя я тоже считаю, что человечество – ошибка Конструкторов».

«Что касается интересов интраморфов, то в этой области я не специалист. Но думаю, что и среди них встречаются властолюбивые эгоистические натуры».

– Спасибо за информацию, – вслух сказала Ванесса, – и за гостеприимство. – Посмотрела на отрешенно-задумчивое лицо Влада. – Нам везет. Ты не находишь? Если у тебя нет иных намерений, можем отправляться дальше. Пойдем посмотрим на здешнее метро?

Влад послушно встал из-за стола.

Кабина метро внутри ничем не отличалась от других таких же кабин, в которых уже побывал кладоискатель. За исключением одного: она не имела панели управления.

– Что за ерунда?! – в сердцах бросила Ванесса, не найдя ничего хотя бы отдаленно похожего на задатчик курса. – Может быть, это и не метро вовсе?

«Я предупреждал, – просочился в кабину виноватый пси-голос Аврелия. – Это не стандартная линия, хотя хозяин пользовался ею часто».

«Куда она ведет?»

«К сожалению, в моей памяти не осталось никаких указаний. При мне Пайол никогда не упоминал координат выхода линии».

«Разве не ты управляешь запуском?»

«Я просто включаю генератор, куда отправляется груз, мне неизвестно».

«Понятно. – Ванесса прошлась по ребристому черному полу кабины, остановилась перед Владом. – Может быть, все же рискнем? Если Пайол куда-то стартовал, значит, где-то установлена другая кабина?»

«Логично».

«Что ты предлагаешь?» – рассердилась геянка.

«Ничего, просто кабина выхода может оказаться под землей».

«Ну и ничего страшного, автоматика нас просто не выпустит из кабины. В любом случае у нас будет выход назад».

«Тогда проблем нет».

«Мы поехали, – обратилась Ванесса к Аврелию. – Попытаем счастья в той стороне. Если не повезет – вернемся».

«Возьмите с собой на всякий случай оружие. Кто знает, кого вы встретите».

«А действительно, – спохватилась женщина, – оружие нам пригодится в любом случае. Влад, что там у нас в аэре?»

«Можно взять снайперскую винтовку и гранатомет».

«Я имел в виду другое, – вмешался инк. – На первом уровне возле реакторного отсека расположен специальный бокс, Пайол хранил в нем оружие. Может быть, оно уже не покажется совершенным, однако еще послужит, я поддерживал в боксе все необходимые условия для хранения».

– Пошли, – решительно сказала Ванесса.

Бокс был невелик, но от обилия хранившихся там боевых комплексов у Ванессы зарябило в глазах.

– Мамочки мои! – прошептала она недоверчиво, округляя глаза. – «Шукра»!.. «Паукль»!.. «Универсалы»!.. Плазмоны… Парализаторы… Ты только посмотри, что здесь есть! – Она сняла с полки необычной формы тяжелый излучатель с дырчатым кожухом. – Знаешь, что это такое? Генератор холода «найс»! В его луче вакуум возбуждается и рождает ливень частиц с отрицательной энергией. Все, что попадает в луч, превращается в «суперлед» с минусовой температурой в десятки тысяч градусов! А это видел?

Ванесса с трудом подняла толстую рифленую трубу с рукоятью и какими-то устройствами по бокам магазина.

– Это портативный компактификатор «фак-ю», сворачивает пространство в «струну». У него свой вакуум-генератор.

– Тяжелый, – равнодушно сказал Влад, которому некоторые названия оружия ничего не говорили.

– Конечно, мы его с собой не возьмем. Хватит аннигиляторов. На полигоне службы я видела их в действии, но нам их не выдают, слишком велики масштабы разрушений. Штатным оружием считается «универсал». Ах, дьявол, глаза разбегаются! Я бы все с собой взяла.

Она сняла с полки изящный, зализанный, с наплывами по корпусу, хищно красивый излучатель с удобной рукоятью, подала Владу.

– Держи, это аннигилятор «шукра». Объяснять, как работает, не надо?

Влад покачал головой. В его памяти хранились сведения обо всех видах оружия, примененных людьми в войне против ФАГа, но видел он его и держал в руках впервые.

– Я тоже возьму «шукру». – Ванесса встроила излучатель антиматерии в турель на плече уника. – И, пожалуй, «паукль». – Она повертела в руках фиолетово-черный, с голубым отсверком, пистолет с конусовидным дулом, закрепила на поясе. – Если хочешь, возьми и ты себе.

– Что он делает?

– «Паукль» – это нейтрализатор межатомных связей, у тебя такой был, только отечественного производства, сделанный на земных заводах, а это оружие гуррах. Видишь, какая у него форма рукояти? Кайманолюди имели несколько другую форму ладони, к тому же они четырехпалые. Эх, будь я с командой, мы бы забрали тут все это богатство!

Они вышли из бокса, но геянка вернулась и вскоре вынесла два миниатюрных пистолета и два ножа в особых чехлах.

– Закрепи под рукой, это мономолики, виброножи с молекулярной заточкой. Только будь осторожен в обращении, они режут практически любой материал, в том числе камень и металл. А это «удавы», парализаторы. На паранормов они действуют слабо, а на нормалов нормально.

Ванесса невольно рассмеялась, довольная получившимся каламбуром.

Влад вынул из чехла нож, полюбовался на бледное струение лезвия, хотел было попробовать его пальцем и услышал ворчанье молчавшего до сих пор терафима:

«Не трогай, Фома неверующий, без пальца останешься».

«Привычка, – смутился Влад, позвал ушедшую вперед Ванессу. – Я хотел бы перенести наши вещи из аэра в дом».

«Не стоит, – отозвалась геянка, – пусть дожидается нас в полной готовности к походу. Сюда едва ли кто отважится спуститься».

«Я все равно выйду».

Влад поднялся на второй горизонт дома-сферы и вылез через дыру в его боку наружу.

Здесь ничего не изменилось за то время, пока они гостили у инка, управляющего бункером Пайола Тота, который странным образом уцелел со времен войны с ФАГом. Все так же светилось голубизной в просветы между зарослями нагуалей небо, сверкали снежно-ледяные утесы, мрачно нависали со всех сторон черные колючие «ежи» нагуалей, создавая неповторимый, не поддающийся воображению никакого художника-абстракциониста, удивительный пейзаж остывшего ада. И по-прежнему на «дне мира» царила торжественная, звенящая, невыразимая словами тишина…

Кто-то тихонько вздохнул за спиной.

Влад медленно обернулся, пребывая во власти созерцательной задумчивости, сбросил оцепенение.

– Сон!.. – выговорила Ванесса. Облачко пара сорвалось с ее губ; вне дома температура держалась градусов на десять ниже нуля. – Красиво и… жутко! Я, наверное, никогда не привыкну к этим черным колючкам!

– Человек привыкает ко всему.

Ванесса очнулась, с удивлением посмотрела на Влада, потом засмеялась, целуя его в нос.

– Не знала, что воин может быть таким сентиментальным. Или этим отличаются все земляне?

Добавила, увидев его сдвинувшиеся брови:

– Не сердись, я знаю, что все знаменитые воины были философами, и ты из их числа. А «дно» Земли действительно впечатляет.

Ходоки вернулись в кабину метро, и Ванесса скомандовала:

«Запускай нашу ракету, хозяин. Живы будем – не помрем».

Дверь в кабину закрылась, свет погас, затем наступила невесомость, ударило в ноги, в голову, короткая дурнота погасила сознание, и свет зажегся снова.

– Поздравляю, приехали, – вслух сказала Ванесса.

НА СОЛНЦЕ

Первое впечатление – меньшая, чем на Земле, сила тяжести, отчего тело кажется легким воздушным шариком.

Второе впечатление – иная атмосфера. Воздух в этом месте имел иной газовый состав и был плотнее, чем на Земле, хотя им вполне можно было дышать.

Третье впечатление относилось к сугубо личностным, внутренним, паранормальным ощущениям: Владу показалось, что они попали внутрь огромного, заполненного звенящей нотой напряженного противоборства неких сил, замкнутого пространства в форме яйца.

Что чувствовала Ванесса, он не знал, а спрашивать постеснялся. Но уже через минуту, когда ходоки вышли из кабины метро в большой ангар с рядами разного размера глыб, похожих на металлические слитки, стало ясно, что они находятся внутри гигантской космической станции или планетоида. Звенящая нота напряженности, которую уловил Влад, была следствием включенных систем защиты сооружения.

«Странное ощущение, – сказала Ванесса, прислушиваясь к тишине ангара. – Мне кажется, что вокруг этой скорлупы не вакуум, а нечто иное…»

«Мне тоже так кажется, – отозвался Влад. – Вокруг оболочки этого корабля – океан энергии».

«Что это может быть? И почему ты думаешь, что мы на корабле? Может быть, это подземное хранилище».

«Я чувствую… хотя, возможно, у меня сработал эффект ложной памяти».

Но это была не ложная память. Через несколько минут ходоки убедились, что находятся на борту земного спейсера, «привязанного» бывшими его хозяевами к поверхности Солнца в режиме «инкогнито».

Автоматика сооружения работала нормально, открывая перед ними двери и люки и включая бегущие дорожки и лифты. Выйдя из ангара, они оказались в коридоре, в котором тут же вспыхнул свет, в нерешительности остановились, не зная, куда направиться дальше, и тут же услышали бесплотный учтивый пси-голос:

«Добро пожаловать на борт спейсера «Маг». Меня зовут Мэджик. С кем имею честь общаться?»

«Я «кобра» погранслужбы Геи Ванесса Дарьялова. Это Влад Велич, мой спутник. Не подскажешь, где находится ваш спейсер? И есть ли на нем живые существа?»

«Теперь есть, – не без юмора ответил инк спейсера. – Вы – первые живые существа, с которыми я имею удовольствие разговаривать спустя девятьсот девяносто лет после того, как мое убежище покинул последний человек. А находится этот корабль в фотосфере Солнца».

«Так вот в чем дело! Нам показалось, что вокруг корабля некая энергетическая субстанция…»

«Спейсер окружен «абсолютным зеркалом». Энергии вокруг, как вы сами понимаете, хватает, и мы берем столько, сколько необходимо для поддержки баланса».

Ванесса оглянулась на Влада:

«Или нам действительно везет как утопленникам, или нас ведет некая сила, заинтересованная в благополучном завершении миссии… вопреки императиву».

Влад хотел спросить, что она имеет в виду, но постеснялся в бесплотном присутствии инка.

«Проводи нас в рубку», – попросила Ванесса.

«Садитесь в лифт», – с готовностью согласился Мэджик.

Через минуту они вышли из кокон-кабины пронзающего лифта перед дверью в рубку, дверь открылась, и ходоки оказались внутри помещения сложной формы, образованной пересечением двух половинок эллипсоидов и гиперболоида. Из стен помещения вырастали изогнутые особым образом перепонки, образуя своеобразные ниши, в которых стояли кокон-кресла, всего их насчитывалось семь. Перед центральным креслом стена ниши дышала, то становилась прозрачной, то черной, мерцающей звездами, то перламутровой или туманной. Но не это приковало внимание гостей.

Посреди зала рубки торчала черная бугристая глыба высотой в полтора человеческих роста, в которой ходоки узнали чужанина. Мертвого чужанина, судя по его абсолютной неподвижности и молчанию. Живые чужане, насколько помнил Влад «Свод истин» прадеда, излучали в микроволновом диапазоне, и «кожа» их тел непрерывно текла мелкими кристалликами.

«Давно он здесь… стоит?» – нарушила молчание Ванесса.

«Около пятисот лет, – бесстрастно ответил инк. – Он появился неожиданно, просто постучался снаружи, и я его впустил».

Влад и Ванесса переглянулись.

«Как он мог постучаться… если вокруг – фотосфера Солнца?»

«Чужане – не обычные живые существа, они не боятся энергетических воздействий».

«Ты с ним беседовал?»

«Пытался, но он молчал. Побродил по отсекам, потом забрался сюда и застыл. Лишь однажды я поймал обрывок передачи, а может быть, мысли, смысл которой можно свести к словам: «как долго нет обрыва бытия…»

«Странная фраза».

«Он прощался», – тихо сказал Влад.

«Возможно, – не стал возражать Мэджик. – Чужане не бессмертны».

«Но как он оказался на Солнце?!»

«Этого я не знаю. Может быть, здесь потерпел катастрофу их транспортный корабль, а он уцелел. Мне показалось, что он кого-то искал, так целеустремленно бродил по отсекам, но утверждать не берусь».

«Кто был последним человеком на борту спейсера?» – спросил Влад.

«Уже после того как экипаж покинул корабль, здесь побывал очень интересный гость, Габриэль Грехов, но был ли он человеком, я не уверен».

Ванесса и Влад снова обменялись взглядами.

«Здесь был Грехов? – задумчиво произнесла Ванесса. – Любопытно… если не сказать иначе. А он ничего не оставил, никакого письма?»

«Вот он-то как раз и оставил сообщение, правда короткое. Могу повторить, хотя и не уверен, что оно предназначено для вас. Вот оно: «Хотел бы я посмотреть, кто придет нам на смену…»

«И все?!»

«Все».

Влад засмеялся.

«По-моему, это не сообщение, а просто ворчливая сентенция старика».

«Зато вы, судя по реакции, наоборот, еще очень юны, сударь. Хотя мои слова ни в коем случае не осуждение».

Влад порозовел, отворачиваясь от Ванессы.

«Мне тоже было бы интересно посмотреть на Грехова, – сказала геянка. – В последнее время мы почему-то стали слышать это имя все чаще. Мэдж, покажи нам Солнце».

«Нет ничего проще, дорогие гости».

Свет в рубке стал гаснуть, стены ее начали как бы таять, исчезать, проваливаться в глубину пространства, и рубку затопил мощный золотистый поток света, не позволявший ничего разглядеть за стенками корабля. Затем он начал сгущаться, скатываться в желтый, оранжевый, красный диапазоны спектра, стал ощутимо плотным, в нем образовались провалы, тени, сгущения, струи, пейзаж как бы отодвинулся, приобрел глубину, и взору гостей предстало потрясающее зрелище поверхности Солнца, похожей на море лавы с полужидкими образованиями и на необычный лес одновременно, роль деревьев в котором играли исполинские фонтаны плазмы – протуберанцы, и на цветущий луг, где цветами были светящиеся плазменные конструкции в форме роз и тюльпанов.

Влад готов был любоваться этим необыкновенным зрелищем долго, однако натура Ванессы была менее впечатлительной.

«Грандиозное явление – Солнце вблизи. Даже жаль, что все кипит, струится, а жизни нет».

«Вы ошибаетесь, мадам. Жизнь существует и на звездах. Здесь живут солнечники. Хотите поговорить?»

«Как это? – поразилась Ванесса. – С кем?»

«С одним из местных обитателей. Между прочим, Грехов постоянно контактировал с ними».

«Как он это делал?»

«Как он это делал, я не знаю, он просто выходил на поверхность Солнца, и к нему собирались солнечники. Я же знаю, как их позвать».

Ванесса недоверчиво прищурилась:

«Что, вот так запросто Грехов выходил за борт? Не смешите меня. Ни один человек не может выйти на Солнце без защиты, даже экзоморф».

«Дед писал, что у Грехова был энергетический скафандр», – несмело возразил Влад.

«Какой скафандр способен выдержать температуру в шесть тысяч градусов плюс жуткие перепады электромагнитных полей? Или поле тяготения в двадцать восемь гравитуд?[213] Я таких не знаю».

«Данное утверждение не является критерием истины, – вежливо заметил Мэджик. – Он выходил – я зафиксировал. Так вам позвать солнечника?»

«Зови, – с колебанием во взоре согласилась Ванесса. – Ума не приложу, как с ним можно беседовать».

Инк спейсера замолчал и не отвечал несколько минут, в течение которых гости разглядывали ландшафт Солнца и делились впечатлениями. Затем из алой мглы в глубине одного из ближних «кратеров» выполз светящийся «червяк», длина которого равнялась как минимум полусотне километров, по оценке инка, всплыл, приближаясь к спейсеру, и завис напротив, весь в алмазных вспышках и мерцающих звездах, словно его «шкура» была покрыта бриллиантовой крошкой.

«Я поприветствовал его от имени Грехова, – сказал инк. – Он согласился выслушать вас».

«Кошмар! – чисто по-женски охнула Ванесса. – Я же только пошутила… – Оглянулась на Влада: – Что у него можно спросить?»

«Вряд ли он в курсе человеческих проблем. Но вот проблемы нагуалей и Стенок Космориума касаются и его».

«Правильно. Мэджик, спроси его о нагуалях: не знают ли солнечники случайно, как уничтожить «колючки»?»

Инк спейсера помолчал, передавая вопрос текучему плазменному существу, чье пульсирующее тело за это время успело разделиться на несколько подобных ему «червяков». Солнечник судорожно изогнулся, завиваясь в спираль, окутался шубой из лучиков света: это был его ответ.

«Он говорит, что нагуали уничтожать не надо, они скоро исчезнут сами».

«А что это такое, по его мнению?»

Минутное молчание, затем новая судорога солнечника.

«Он говорит, что нагуали – это динамические стабилизаторы изменений континуума».

«Как это можно понять: «динамические стабилизаторы изменений»? Стабилизатор должен сохранять постоянство какого-то параметра, а не изменения».

«Сейчас спрошу».

Солнечник дернулся, вспыхнул, снова разделился на два похожих «червяка», один из которых остался, а другой провалился вниз.

«Интересно, что означает это деление? – «шепотом» обратилась Ванесса к Владу. – Он все время размножается?»

Инк услышал ее «шепот».

«Это энергоинформационная подпитка. Солнечники не могут долго находиться на этой высоте над поверхностью Солнца, им здесь холодно, поэтому они вынуждены сбрасывать мыслеформы».

Словно услышав Мэджика, солнечник засиял ярче, изогнулся.

«Он сказал, что нагуали – это попытка изменить состояние метагалактического домена, попытка усложнить континуум для появления необходимой формы жизни».

«Необходимой кому?»

Судорога, вспышка, деление, затем оба «червяка» начали проваливаться вниз, в алую пропасть Солнца, исчезли в более темном кратере.

«Солнечник устал».

«Жаль. Я не успела спросить его о Стенках, что он думает об их сближении».

«Это спросил я. Он ответил, что об этом лучше всего расспросить свободных разумников».

«Кого он имел в виду?»

«Одиночников-познавателей, путешествующих по вселенным, того же Грехова, к примеру».

Ванесса скептически хмыкнула:

«Очень дельный совет. Знать бы только, где их искать, этих разумников, и в особенности Грехова. Каким бы экзоморфом он ни был, вряд ли он бессмертен».

«В этом вопросе я вам помочь не смогу».

«А что ты можешь?»

«Честно говоря, не много. В меня введена программа – ждать появления того, кто знает коды управления, и следовать туда, куда он прикажет. Но вы ведь не знаете этих кодов?»

«Не знаем, – вздохнула Ванесса. – Но хоть отправить нас по нужному адресу ты можешь?»

«Боюсь, и в этом я вас разочарую. Линия метро «Мага» привязана к определенной станции. К какой именно, где она установлена, я не знаю. Если хотите, могу отправить вас обратно на Землю».

Ванесса посмотрела на невозмутимое лицо Влада.

«Рискнем еще разок? Где наша не пропадала? Прыгнем и посмотрим, где расположен выход. А в случае чего – вернемся».

«Я не возражаю», – пожал плечами кладоискатель. Ему было не по себе, с гепардом он чувствовал себя уверенней и не привык путешествовать без него, но признаваться в этом геянке не хотелось. Он с удовольствием бы сейчас побродил по спейсеру, оценил его размеры, конструкцию, геометрию, посмотрел на работу систем. Однако Ванесса этого бы не поняла, а просить у нее время на обследование огромного корабля Влад не стал.

Лифт доставил ходоков к ангару с камерой метро. Мэджик пожелал им счастливого пути, пообещал ждать, и стартовый стол бросил людей по «струне» мгновенной транспортировки в неизвестность.

Переход прошел нормально, Влад даже не потерял сознания, подумав, что, наверное, далеко не все нормальные люди могли выдерживать встряски такого перемещения и системой метро не пользовались.

Гравитация в точке установки кабины метро, где вышли путешественники, была вдвое меньше земной. По ощущениям Влада, кабина стояла либо на большом транспортном корабле, либо на космостанции, либо на небольшой планете. Последнее предположение оказалось верным. Кабина располагалась в одной из многочисленных пещер ноздреватого, как головка сыра, планетоида диаметром всего около тысячи километров, окруженного слабенькой кислородно-азотной атмосферой, в которой могли дышать какое-то время только интраморфы. Планетоид медленно вращался вокруг своей оси, а также по орбите вокруг тусклой багрово-коричневой звезды, застрявшей между нагуалями, и по длинным рваным бороздам и дырам в его теле ходоки определили, что планетка все еще натыкается на острые шипы нагуалей. Почему она до сих пор не разрушилась от столкновений с более крупными скоплениями «чужих Законов», приходилось только удивляться.

Небо над планеткой имело темно-фиолетовый, почти черный цвет, светлеющий к горизонту, но звезд не было видно и здесь. Зато на огромную полусферическую гору недалекой звезды в пятнах и трещинах, с более яркими струями и фонтанами огня можно было смотреть не отрываясь.

«Дьявол! – выругалась Ванесса, глядя с высоты куполовидной горки, на которую они взобрались, на каменистый, хаотически-скалистый, безрадостный ландшафт планеты, напоминавший в свете звезды запекшуюся корку крови. – Если бы я не знала, что земная Луна разбилась вдребезги, я бы подумала, что это она».

«Учитель говорил, что Луна не разбилась», – меланхолически возразил Влад.

«Куда же она подевалась?»

«Луна была космическим кораблем древних борейцев, во время Катастрофы она просто исчезла. Учитель считает, что сработала какая-то защитная программа корабля, и он по «струне» ушел куда-то в приграничные области Метагалактики».

«Хорошие легенды вы сочиняете, родственнички-земляне. Хотя, с другой стороны, принципиальных возражений у меня и нет. Но этот камешек под нами действительно напоминает Луну, разве что диаметр его поменьше. Что будем делать, напарник? Тут никого и ничего нет, только станция метро. Непонятно, почему именно сюда проложена ветка с борта спейсера, торчащего занозой в Солнце».

«Здесь кто-то есть, – осторожно просигналил Влад. – Я чувствую…»

«А я нет. Где ты что уви… – Она замолчала, уловив чей-то внимательный ментальный взгляд. – Дьявол! Действительно, на нас кто-то смотрит…»

Влад дотронулся до плеча женщины, мысленно указал направление.

В полукилометре от них располагалась еще одна куполовидная гора, на вершине которой виднелись груды камней, похожие на развалины, и среди этих развалин Ванесса разглядела слабо светящуюся в биодиапазоне глыбу камня, напоминавшую статую.

«Оно… живое! – удивленно прошептала женщина. – И смотрит на нас… может быть, это чужанин?»

«Надо просто пойти и посмотреть. Я пытался с ним поговорить, но он не хочет».

«Тогда пошли».

Дыша, как рыбы, вытащенные из воды на берег, они спустились с горы, пересекли две глубокие борозды, множество трещин, гряды скал и взобрались по склону соседнего возвышения наверх, к развалинам, которые и в самом деле представляли собой остатки какого-то строения. То, что они издали приняли за статую, оказалось живым чужанином!

Вблизи он походил на грубо отесанную черную скалу в форме выпрямившегося, вставшего на дыбы медведя, задние лапы и торс которого до «живота» были завернуты в золотистую фольгу. «Кожа» этого «медведя» высотой по крайней мере в три человеческих роста непрерывно шевелилась, «текла», играла сыпью кристалликов, а от всей «статуи» исходила волна живого тепла, хотя ничего человеческого в этом ментальном «тепле» не чувствовалось.

«Все-таки это чужанин! – прошептала Ванесса. – Живой!»

В голове Влада словно лопнула струна, затем перед глазами промелькнул каскад бесформенных видений, своеобразный слоган, в котором ничего нельзя было понять, кроме эмоциональной составляющей – рассеянной заинтересованности. Чужанин пытался что-то сказать людям на своем тарабарском пси-языке.

«Ты его понял?» – спросила Ванесса.

Влад ответить не успел. Видения перед глазами исчезли, вместо них затрепетали огненные ленты, складываясь в слова земного диалекта:

«Кто… потревожность… мой… обитель… безмолвие… вопрос».

«Что?» – растерянно переспросила Ванесса.

«Он спрашивает, кто мы», – хладнокровно перевел Влад.

«Сама догадалась… Мы люди, ходоки, выполняем задание. Я геянка, Ванесса Дарьялова, он Влад Велич, землянин».

«Геянка, – взвились огненные ленты, – землянин… все… правильность… так… должность бытие…»

«Не поняла, – удивилась Ванесса. – Он хочет сказать, что… ждал нас?!»

«Кто ты?» – спросил Влад.

Огненные язычки и струи – удивительный эффект ментальной речи чужанина – сложились в новые слова:

«Мы… есть… познаватель… любить… бездонность… размышление… вечность…»

«Он один из познавателей-одиночников, о которых упоминал Мэджик, – сообразила Ванесса. – Хотя я не думала, что ими могут быть чужане. Что он здесь делает? Что можно познавать, изучать вдали от объектов изучения, сидя на горе? Не пустое же пространство?»

«Оглянуться…»

Влад и Ванесса одновременно оглянулись.

Сначала им показалось, что за горизонтом начался пожар, потом – что встает вторая звезда системы, освещая своими лучами редкие облака, и лишь спустя несколько секунд ходоки поняли, что видят Стенку Космориума. До этого мгновения она была скрыта от взора, так как планета была повернута к ней другой стороной.

Люди молча смотрели, как растет над горизонтом стена светящейся вуали, молчал и чужанин, как бы давая своим гостям время на осмысление факта.

«Куда же нас занесло! – задумчиво проговорила Ванесса. – Кому понадобилось проводить ветку метро в такую даль?»

«Мои… друзья… проводить… – ответил чужанин. – Много… время… очень…»

«Зачем?»

«Этот материальный… объект… база… «Контр-2»… тайна… для враг… мои друзья…»

«Ты хочешь сказать, что здесь находится секретная база сети «Контр-2», которая воевала с ФАГом? Когда же она построена?»

«Наверное, еще до появления Стенок», – предположил Влад, вспомнив записи из «Свода истин».

«Это… есть… правильность…»

«Ну хорошо, допустим, в недрах этого планетоида прячется бывшая земная база, что, кстати, можно было бы предугадать, коль уж мы попали в сеть коммуникаций антифаговской коалиции. Но что здесь делает чужанин? Неужели ему интересно быть сторожем базы?»

«Он познаватель, – обронил Влад. – К тому же здесь рядом Стенка. Наверное, ему есть над чем размышлять».

Огненные ленты перестали извиваться перед мысленным взором людей, растаяли и цветные всполохи, зато из тонких шумов пси-эфира выплыл вибрирующий, гортанно-металлический, нечеловеческий голос, сначала невнятный, потом быстро прошедший все тембры и ставший почти человеческим, теплым, мужским:

«Извините меня за акцент, теперь мы можем говорить с достаточной информационной полнотой, ко мне подключились почти все мои «я». Меня зовут Морион, я друг Габриэля Грехова и многих файверов, а здесь я стою по просьбе Габриэля, который предсказал ваше появление. Не стесняйтесь, спрашивайте, что вас интересует, отвечу, если смогу».

«Грехов… предсказал наш выход?!»

«Может быть, я неверно выразился, он не предсказал, а знал. И просил меня помочь вам, если понадобится».

«Кто же он тогда? Бог?!»

«Ну что вы, он человек, находящийся в состоянии абсолютной свободы, для которого теряется смысл самого понятия «свобода».

«В таком случае он не человек».

«С научной точки зрения такое состояние имеет система с бесконечным числом степеней свободы, то есть п о л е, и тем не менее он более человек, чем многие другие люди. Прошу прощения, я не имел в виду вас».

«И вы… ждали нас… тысячу лет?! Чтобы просто предложить помощь?»

«Почему просто ждал? У меня было много интересных тем для размышления. Например, из-за роста нагуалей прекратилось расширение метагалактического домена. Вопрос: почему? Зачем ФАГу понадобилось встраивать в домен статическую неустойчивость? Чтобы произошел полный и мгновенный фазовый переброс вакуума? Или, к примеру, еще одна проблема: период измерений Вселенной. Я дошел до осмысления пятого уровня, теперь размышляю над шестым, это так увлекательно».

«Нельзя ли пояснить, что такое период измерений?» – заинтересовался Влад.

«Едва ли я смогу выразить эту проблему слоганом, а тем более словами человеческого языка. Разве что в максимальном упрощении. Период измерений реальной Вселенной, такой, как наш Универсум, состоит из семи уровней: точка (скрытое тело), линия (тело второй степени), поверхность (тело третьей степени), пространственная фигура трех и более измерений (тело четвертой степени), время (существование в движении пространственной фигуры), Вечность (существование времени) и Абсолют (существование Вечности). Я смог осилить пятый уровень измерений – время, Вечность мне пока недоступна. Однако существуют еще более высокие уровни измерений, которые можно только обозначить».

«Какие?» – не удержался от вопроса Влад, не обращая внимания на знаки Ванессы, которой надоела философия.

«Восьмой уровень – это Несуществующее, то есть по сути – существование Большой Вселенной, непроявленной среды обитания Абсолютных Игроков типа Универсума. И девятый уровень – Невозможное. Это состояние не в силах описать никто. Даже мои более опытные друзья».

«Нам пора, – вмешалась в беседу «мужчин» Ванесса. – Влад, мы теряем время. Морион, не оставил ли ваш приятель Грехов какого-нибудь сообщения для нас?»

«Он советовал тем, кто придет сюда, обратить внимание на историю пресапиенса. Люди помогли развернуться лишь одной споре Конструктора, но их было по крайней мере двенадцать, целый прайд. Попробуйте отыскать их след, многое станет понятным».

«А где искать этот след, он не посоветовал?»

«Габриэль сказал, что у стариков-хомозавров есть необходимая информация».

«Каких стариков?»

«Морион имеет в виду, наверное, наших предков, – догадался Влад. – Моего прадеда Ставра, его друзей – Аристарха Железовского, Ратибора Берестова, Баренца, Яна Тота…»

«Но ведь они давно умерли».

«Наверняка живы их потомки. Мой прадед оставил Книгу с историей Конструктора, но ни словом не обмолвился о спорах, другим внукам могло повезти больше, их прадеды тоже могли оставить записи…»

«У тебя светлая голова, напарник! Это какая-никакая, но зацепка. Что ж, поищем следы спор, глядишь, и наша миссия закончится удачней, чем началась. Морион, вы случайно не знаете причин Ползучего Террора, захлестнувшего Гею и поселения человечества у других звезд? Информация оттуда вам не поступает?»

«Напрямую – нет, но меня изредка посещают другие познаватели, одиночники-скитальцы, которые делятся информацией о состоянии мира. Что касается Ползучего Террора, то его причин я, конечно же, не знаю. Могу только посоветовать поразмышлять над тем, что каждая пара интраморфов есть потенциальная семья файвера. А каждый файвер – это потенциальный Игрок».

«Что-то я не улавливаю…»

«Конкретней ответить, к сожалению, не могу. Могу лишь добавить, что плотность населения Геи достигла критического уровня, организующего надсистему. А если вы вспомните историю, люди-нормалы еще до Катастрофы сильно не любили людей с паранормальными способностями. Делайте выводы».

«Я все же не совсем…»

«Влад, нас ждут!»

«Извини, – с сожалением отступил Влад. – Я тебя утомил. Ответь на последний вопрос: почему ты не ушел вместе со всеми своими соотечественниками? Ведь Грехов мог оставить здесь обыкновенный автоответчик».

«Этот мир – мой, – просто ответил чужанин. – Я слишком долго жил среди людей, интраморфов, изменилась моя энергетика, психика, видение мира… я стал отшельником. Мне здесь хорошо».

«Спасибо…»

«Нам хотелось бы попасть на Гею, – сказала практичная Ванесса. – Но линия метро жестко привязана…»

«Она доставит вас на очень интересный объект – структурный стабилизатор, построенный еще Сеятелями, моими родственниками, оттуда вы сможете направиться куда угодно».

«Отлично! – обрадовалась геянка, сжимая руку Влада. – Тогда прощайте, мы вас покидаем. Желаем здоровья и новых открытий. Кто знает, может, мы когда-нибудь еще свидимся».

«Кто знает?» – ответил чужанин, обозначая слоган философской рассеянности и улыбки. Этот слоган вполне мог бы принадлежать и человеку.

К метро добрались за полчаса.

«Отличный схрон, – сказала Ванесса, кинув взгляд на загородившую полнеба вуаль Стенки. – Эта старая база нам еще пригодится. Жаль, что нет времени на ее исследование. – Она перешла на «шепот»: – Как ты думаешь, что означают намеки Мориона? Он что же, считает, что Ползучий Террор организовали сами люди?»

Влад молча покачал головой.

Женщина угадала его настроение, прижалась к нему на мгновение, поцеловала и быстро пошла вперед. А он задержался, испытав неожиданное волнение от мысли, что совсем скоро увидит новую родину человечества – Гею.

ГЕЯ

Место, где они вышли из метро, никоим образом не напоминало то, что они ожидали увидеть. Структурный стабилизатор в понимании обоих должен был походить либо на технический центр, либо на космостанцию. Перед ними же лежала бескрайняя, не холмистая, а, скорее, вздыбленная, усеянная кратерами, оврагами, глыбами земли и камня, поросшая желто-зеленой травой равнина. Небо над равниной выглядело вполне земным, разве что не таким синим и глубоким, ему не хватало только солнца и облаков. Между тем равнина была освещена, как земля в полдень. Но главным в этом почти мирном пейзаже были не равнина и небо и даже не полуразрушенная каменная башенка, внутри которой располагалась кабина метро, а гигантская стена! Сложенная из огромных каменных блоков, также изрядно поврежденная, зиявшая вывалами и нишами, она уходила вверх и в обе стороны в бесконечность, как и равнина с другой стороны. Подножие стены было засыпано выпавшими из нее блоками и каменными обломками.

– Мамочки мои! – выдохнула Ванесса. – Это куда же нас занесло на сей раз?! Где тут структурный стабилизатор, о котором говорил Морион? Или автомат метро выбросил нас в другое место?

Никто женщине не ответил.

Влад, задрав голову и приложив руку к затылку, смотрел вверх, на стену. В глазах его светились восхищение, недоумение и недоверие. Ветра здесь не ощущалось, травы стояли спокойно, не летали птицы, не звенели насекомые, не бегали мелкие животные, и тишина, завладевшая этим миром, была почти абсолютной. Но только почти. На грани сенсинга Влад слышал другие з в у к и – ментальные: неясные шорохи, поскрипывание, шаги, еле различимые человеческие голоса.

– Ну, что скажешь, файвер? – позвала его Ванесса.

– По-моему, это иллюзия, – тихо сказал кладоискатель. – Виртуальная реальность. Но избавиться от внушения мне не удается. Хотя я чувствую поток Силы.

– А что говорит твой секретарь?

– Молчит.

«Я думаю, – возразил терафим. – Однако в моей памяти не содержатся сведения о структурном стабилизаторе. Единственное, что я могу сказать, – стена перед вами не является таковой. То есть, может быть, это и стена, но сложена она не из камней».

Ванесса обошла развалины башенки с единственной дверью, через которую вышли ходоки, приблизилась к стене, располагавшейся в полукилометре от башенки, остановилась, прислушиваясь к тишине.

– По-моему, это настоящая стена… и в то же время чушь кошачья! Не может быть таких стен! Чтобы сложить нечто подобное, нужен не один миллион лет. В твоей Книге ничего про такие стены не сказано?

Влад покачал головой:

– Прадед Ставр посещал погранзаставу Сеятелей, этот самый структурный стабилизатор, но подробностей не оставил.

– Жаль, мы бы не ломали голову над догадками. Однако у меня складывается впечатление, что стабилизатор не работает. Здесь так тихо… пустынно… одно строение, и то разрушено…

– Здесь не видно нагуалей, – тихо добавил Влад.

Ванесса по-новому огляделась вокруг, пожала плечами:

– Действительно. Ну и что? Что ты хочешь сказать?

– Просто размышляю.

– Звезд здесь тоже не видать. Ты не помнишь, где именно строили свой стабилизатор Серые призраки?

– Шаровое скопление М13, около двадцати трех тысяч световых лет от Солнца.

– Тогда эта циклопическая стена не может быть Стенкой Космориума. Длина грани куба, образованного ими, равна трем миллиардам световых лет.

– Была равна…

– Что? А-а, верно, сейчас она уже меньше, коль Стенки начали сближаться.

Какой-то посторонний звук зародился в глубине каменной стены, будто кто-то дунул в свирель: мягкий печальный свист поплыл над равниной, постепенно стихая. Гости замерли, пытаясь определить источник звука. Владу показалось, что стена колышется, как занавеска на окне, готовая вот-вот исчезнуть, а за ней во мраке чудовищной глубины пропасти ворочается кто-то огромный, чужой, холодный, грозный и в то же время чрезвычайно равнодушный к эмоциям обнаружившего его человека. Он «оглянулся» в ответ на взгляд потрясенного Влада, внимательно оглядел, прощупал молодого человека в потоке Сил и «отвернулся». Стена перестала колыхаться, приобрела прежний тяжеловесный монолитный вид и плотность. Но Влад все еще продолжал чувствовать присутствие существа, равного по объему и скрытой мощи целой вселенной.

– Что с тобой? – обратила на него внимание Ванесса. – Ты будто флорэкса проглотил. Почуял что?

– Не знаю, – очнулся Влад. – Там, за стеной… бездна… и кто-то шевелится, живой… очень большой…

Вопреки его ожиданию, геянка подтрунивать над ним не стала, задумчиво оглядела лицо Влада, кинула взгляд на стену и зашагала назад к башенке метро.

«Надо убираться отсюда. У меня нехорошее предчувствие. Если это застава Сеятелей, то она должна иметь обслуживающую автоматику. Уж если земная техника работает спустя тысячу лет, то техника Серых призраков и подавно должна работать».

«Здесь что-то произошло, – перешел Влад на слоган-речь. – Может быть, какие-нибудь механизмы и работают, но живого никого я не чувствую. А башня скорее всего взорвана. Да и у стены вид, будто она скоро рухнет».

«Я тоже обратила на это внимание. Либо здесь поработала крупнокалиберная артиллерия, либо произошло землетрясение».

Они приблизились к единственному строению на всей бесконечной равнине, присматриваясь к нему сквозь сенсинг-сферу, и Ванесса кивнула, соглашаясь сама с собой:

«Похоже, эту часовню действительно взорвали. Она должна была иметь по крайней мере четыре этажа, а уцелело только два. На первом стоит кабина метро, а что на втором?»

Ходоки миновали груды каменных обломков, проникли в башню с толстыми каменными стенами, напоминавшими стену на равнине, и поднялись по лестнице на второй этаж строения, перешагивая через упавшие обломки стен и потолка. Здесь их ожидало открытие.

Второй этаж башни состоял из трех небольших помещений, два из которых были пусты, вернее, завалены камнями и плитами рухнувшего потолка, а третье оказалось обсерваторией с работающей до сих пор техникой. То есть сначала гости не поняли, куда они попали, шагнув в проем отсутствующей двери: перед ними в зыбкой, как слой тумана, стене находилось эллиптическое окно, заполненное мраком, в котором тускло горели несколько огоньков, похожих на звезды. Впрочем, огоньки и в самом деле оказались звездами.

Сделав пару шагов по ртутно-блестящему, без единой пылинки, казавшемуся стеклянным и металлическим одновременно полу помещения, путешественники увидели еще два таких же окна, открывающихся в темноту, однако картинка в каждом из них была иной. В окне слева виднелись два солнца, желтое и белое, окруженные плоскими кольцами, вращавшимися, как перстни вокруг пальца, а в окне справа был виден гигантский пространственный «мешок» (неведомым ухищрением техники местной обсерватории людям передавалось ощущение глубины, объема и цвета), заросший объемной паутиной нагуалей. «Телескоп» обсерватории Сеятелей позволял видеть все ее ветви и сгущения, напоминающие сложнейший геометрический узор фрактала, а также оценивать масштабы явления. По внутреннему впечатлению Влада и Ванессы размеры участка Метагалактики, заросшего «колючками» чужих Законов, были не меньше миллиона парсеков. Звезд в этом черном «мешке» никогда не было[214], но их почти не наблюдалось и в других районах метагалактического домена, на которые были направлены инструменты обсерватории. Все они либо взорвались, либо погасли при контакте с нагуалями.

Гости обсерватории не сразу пришли в себя, захваченные зрелищем космоса, не видимого с равнины здешнего мира. Сначала они рассматривали «мешок» с нагуалями, потом две достаточно близкие окольцованные звезды, отмечая детали, которых раньше не заметили.

Вокруг каждой звезды вращалось по два кольца, но если внутренние кольца еще напоминали искусственные сооружения, несмотря на бреши и дыры в них, то внешние кольца были просто скоплениями камней, напоминавшими кольца Сатурна в Солнечной системе, какими они были до Катастрофы.

«Кажется, это система джезеноидов, – вспомнил записи в Книге Влад. – Прадед писал, что они видели Джезен-фанталлах, двойную звезду с четырьмя искусственными кольцами, родину…»

«Эмиссаров ФАГа, – закончила Ванесса, изучавшая в школе историю войны с Фундаментальным Агрессором. – Надо же, как нам повезло! Мало того, что нас приняла застава Сеятелей, так еще и аппаратура ее не «сдохла». Эй, хозяин! – позвала она управляющего инка. – Отзовись! Гости прибыли!»

Но ответом ей была тишина.

Не удалось вызвать инка и Владу. Погранзастава Серых призраков не отвечала ходокам. Брошенная своими хозяевами, вся она постепенно разрушалась и приходила в упадок, но первыми все же погибли интеллектуальные системы, отвечающие за внешние контакты. Работали на ней теперь только отдельные механизмы, не управляемые общим компьютером.

– Жаль! – с грустью сказала Ванесса, убедившись в бесплодности попыток пообщаться с местным управляющим. – Я думала, нам здесь помогут. Неужели Сеятели не рассчитывали вернуться сюда? Бросили заставу и ушли…

– Значит, у них были другие заботы, – философски заметил Влад.

– А как мы попадем на Гею? Я уже посмотрела: и в этой кабине метро нет задатчика выхода.

– Чужанин сказал, что отсюда мы попадем куда угодно, значит, так оно и есть. Обманывать нас ему ни к чему.

– Надеюсь.

Ванесса бросила последний взгляд на систему джезеноидов, принявших когда-то участие в войне на стороне ФАГа, вдруг подумав: «А ведь она уцелела!» – и вышла из обсерватории заставы.

Несколько минут они с чувством печали и подавленности разглядывали удивительный пейзаж структурного стабилизатора, пребывающего в стадии разрушения, собрались было идти в кабину метро, и в этот момент оба почувствовали всплеск тревоги, а спустя мгновение с гулким ударом, от которого лопнула бесконечная стена, прибавляя к узору трещин еще одну, и вздрогнула вспаханная кратерами и оврагами равнина, с неба на нее выпал черный предмет в форме овальной туши с длинной шеей, заканчивающейся маленькой головкой. Это был «диплодок», корабль гуррах, а может быть, и джезеноидов, ведомый командой неизвестных агрессоров.

Опустившись вдоль стены головой вертикально вниз до высоты одного километра над равниной, он начал «осматриваться»: голова на длинной гибкой шее повернулась влево-вправо-назад, заметила башню с кабиной метро и хищно нацелилась на нее.

Влад ощутил знакомый «взгляд с высоты», напрягся, выходя в поток Сил, и наткнулся на групповое ментальное поле команды корабля, несущее холодную угрозу и высокомерное пренебрежение.

«Помоги мне, – быстро просигналил кладоискатель спутнице. – Подсоединяйся, попробуем выяснить, кто они такие».

«Вот гады! – возмутилась Ванесса. – Как они не боятся летать в космосе сквозь «колючки» нагуалей?!»

У Влада было мнение на сей счет – изменились свойства нагуалей, но делиться им с напарницей не было времени. Пси-воля Ванессы влилась в поток Сил Влада, увеличив его потенциал. Стали в и д н ы светящиеся мыслесферы пассажиров «диплодока»; их насчитывалось всего лишь четырнадцать, и все они были интраморфами-людьми, а не гуманоидами типа кайманолюдей или джезеноидов. Подтверждалась гипотеза Влада о том, что чужой корабль могут вести не его владельцы, а захватчики.

«Кто вы?!» – позвал Влад на пределе своих возможностей.

Общее пси-поле экипажа «диплодока» изменилось, его потрясла судорога удивления и озадаченности. Члены экипажа не ждали п р я м о г о вызова. Потом из этого светящегося в инфрафиолетово-коричнево-багровых тонах полевого образования высунулся язычок ментального вопроса:

«Кто здесь? Кто запрашивает корабль флота гуррах?»

Влад усилил защитный экран своей мыслесферы, отбивая попытку эгрегора корабля прощупать его в пси-диапазоне.

«Погранслужба данного объекта требует сообщить порт приписки корабля и причину его появления».

Еще одна судорога пробежала по струящейся сфере пси-поля экипажа, распространяя гармоники облегчения, оживления и пренебрежения.

«Флот гуррах не подчиняется погранслужбе Геи, – ответил лидер эгрегора и он же, очевидно, командир корабля. – Дайте нам канал связи с настоящими хозяевами этой заставы».

Влад вышел из поля Сил, втолкнул Ванессу в коридорчик башни, чтобы их не было видно из космолета, сказал на «личной» частоте:

«Они поняли, что мы пограничники с Геи, и считают нас гостями Сеятелей, находящихся под их покровительством, потому они так осторожны. Надо использовать этот момент».

«Я бы все же хотела выяснить, что им нужно. Вспомни, их корабль появился над Землей именно в тот момент, когда туда прибыли мы, теперь картина повторяется, а в такие случайные встречи я не верю».

«Они начнут стрелять…»

«Уходи, пока есть возможность, я останусь».

Влад вспыхнул, сдерживая обиду и желание оправдать свою осторожность, помедлил несколько мгновений.

«Попробуем их отвлечь».

Он замер, сосредоточиваясь на внутренней энергетике, и вдруг раздвоился на двух одинаковых людей. Ванесса поняла, что молодой воин создал тульпу – мыслеформу, ничем не отличимую с виду от оригинала. Однако это было еще не все. Через несколько секунд рядом с двойником кладоискателя возникла женщина в блестящем унике с турелью аннигилятора на плече. Это была тульпа самой Ванессы.

Влад посмотрел на творения своей воли и Силы, «вдохнул» в них жизнь, и те направились по равнине прочь от башни метро, ничем не отличаясь от живых людей.

«Мы не отвечаем за действия хозяев, – вновь подключился к созданному им каналу связи кладоискатель. – Если они захотят с вами разговаривать, они это сделают. Что вам здесь нужно?»

Эгрегор экипажа «диплодока» стал «заваливаться» в диапазон инфразелено-черного цвета, ощетиниваясь злыми лучиками неприязни, недоверия, сарказма и презрения. Внутри его шел быстрый обмен мнениями всех членов экипажа, пока не родился слоган ответа, смысл которого невозможно было передать словами человеческого языка. Но эмоции в нем преобладали сугубо отрицательные, так что пришлось «свернуться ежиком» и Владу. Владельцы «диплодока», очевидно, поняли, что техника Сеятелей осталась без присмотра, и решили действовать в соответствии со своими планами, не считаясь с «погранслужбой» объекта. Но при этом они совершили ошибку, сосредоточив внимание на бредущих по равнине «пограничниках». Им надо было сначала уничтожить башню метро.

«Диплодок» изогнул шею таким образом, что его голова перестала разглядывать развалины башни и повернулась к фантомам Влада. Затем прозрачный сполох сорвался с тупой морды «диплодока», искажая очертания стены и равнины, и часть холма с травой и скалами, а также с фигурами фантомов исчезла. Воздух со всхлипом и визгом устремился в образовавшуюся вакуумную яму, поднимая пыль, сдувая мелкие камни. И не успела пыль осесть, как сработал какой-то из защитных механизмов структурного стабилизатора, о существовании которого ни Влад с Ванессой, ни агрессивно настроенная команда «диплодока» даже не подозревали.

Из образовавшегося на поверхности равнины кратера вдруг стремительно вырос прозрачно-стеклянный «лотос» на прозрачном стебле, достиг «диплодока» и обнял его, заключив в своеобразный бутон. Затем ножка «лотоса» начала удлиняться, вытягиваться, унося «бутон» с чужим космолетом внутри в небо этого мира.

Видимо, экипаж космолета сообразил, что его вежливо выпроваживают, и попытался освободить корабль. «Диплодок», зажатый «лепестками лотоса», дернулся, по «лепесткам бутона» побежали трещины, он начал осыпаться дождем «стеклянных» осколков, таять, исчезать. Однако чем закончилась битва корабля с техникой Сеятелей, ходокам увидеть не довелось. Ванесса первой оторвалась от этого зрелища, схватила Влада за руку и повлекла за собой в кабину метро. Момент для отступления был самый подходящий.

Потолок кабины сочился лиловым свечением, ее инк по-прежнему был нем, и Ванесса не нашла другого решения, кроме как попросить неизвестно кого вслух:

– Отправьте нас поскорей на Гею, пожалуйста, в Управление службы ОКО. Старый код выхода… – Она продиктовала семь цифр и четыре буквы, а также добавила ключевой слоган, и линия метро заставы Сеятелей открылась.

Свою мысль о том, что их могут действительно отправить «куда угодно» (угодно компьютеру метро), Влад додумал уже после финиша. Дверь открылась, пропуская в кабину сноп яркого белого света, и Ванесса с ликованием воскликнула:

– Получилось! Мы дома!

Пограничники в серо-голубой униформе, заглянувшие в кабину неожиданно сработавшего метро, с удивлением смотрели на высокого юношу и целующую его женщину, в которой они не сразу узнали Ванессу Дарьялову, командира группы риска из сектора Даль-разведки.

Последующие несколько часов слились для Влада в непрерывный калейдоскопический круговорот удивительных пейзажей, интерьеров – по большей части текучих, пластично изменяющихся, голографических, невиданных машин, в большинстве своем живых и разговаривающих, и встреч с людьми, представляющими самые разные уровни социума Геи, планеты переселенцев с Земли, на которой он даже не мечтал побывать когда-нибудь в жизни.

Несмотря на изменение условий обслуживания метросети, смену кодов и усиление охраны, появление Ванессы со спутником в недрах Управления фурора не произвело, равно как и скандала. Ее узнали и пропустили, а потом ходоками занимался уже сам глава погранслужбы Алекс Бодров, его сменил Горан Милич и старик Дивий, в результате своевременного вмешательства которого следы прибывших вскоре затерялись в недрах планеты-муравейника, так что найти их не могли ни ищейки комиссии служебных расследований, ни оперативники бригады быстрого реагирования СЭКОНа.

Всех этих перипетий Влад не знал, он просто смотрел, слушал, впитывал поступающую по всем чувственным каналам информацию и послушно выполнял все приказания Ванессы и советы новых знакомых.

Когда его засунули в мультиванную в скромном с виду доме советника Владыки, расположенном в зеленой зоне Центрального Нома, и Горан с Ванессой на минуту остались в гостиной Дивия предоставленными сами себе, «кобра» особого отряда претора, ставший недавно комиссаром контрразведки, попытался обнять женщину, получил неожиданно жаркий поцелуй одновременно со сложным слоганом желания, нетерпения, возбуждения, радостного ожидания пополам с нерешительным сожалением и предостережением, растерялся и выпустил Ванессу из объятий, пытаясь разобраться в ее чувствах. Она не оттолкнула, была готова к встрече и в то же время явно что-то скрывала, в чем не хотела признаться даже самой себе.

«Как тебе напарник?» – спросил Горан, чтобы заполнить возникшую паузу.

Ванесса улыбнулась с отражением в глазах тонкого эфемерного чувства воспоминания (сердце комиссара упало) и проговорила:

«Влад – доверчиво-непреклонный птенец-воин, но когда-нибудь он станет в ы ш е нас всех. Мне с ним было и легко и трудно, особенно в опасных ситуациях, потому что он живет иначе и слушается только своего внутреннего «я». Приходилось подчиняться… иногда».

Горан засмеялся:

«Железной леди погранслужбы приходилось подчиняться мальчишке?»

«Мальчишке с задатками метаморфа, способного быть и жестоким, и нежным. Он мне понравился. Знаешь, что меня поразило больше всего в нем уже здесь, на Гее? Он никогда не был на второй родине человечества, но принял ее абсолютно спокойно. Гея его не ошеломила».

Они посмотрели в глаза друг другу, и Горан понял, что предчувствие его не обмануло. Ванесса увлеклась спутником… и в то же время давала понять, что почти ничего не изменилось. Почти. Просто Горан перестал быть для нее единственным, перейдя в разряд одного из… В принципе, ничего удивительного в этом не было, рациональный уклад жизни геян позволял им иметь много мужей и жен, соединявшихся в достаточно прочные полисемьи, и если Ванесса уже прошла этот опыт и готова была повторить, то сам Горан предпочитал жить в семье из двух человек.

Снова защемило сердце…

Ванесса обняла его, понимая чувства друга, и в это время в гостиную вошел Дивий. Делая вид, что не замечает гостей, он вырастил себе кресло у окна, превратил комнату в каминный зал, соорудил за окном зимний день с падающим снегом и с улыбкой уставшего человека откинулся на спинку кресла:

– Как хорошо!.. Наконец-то мы можем поговорить свободно. Садись, дочка, и начни все сначала, не пропуская ни одной детали.

Ванесса высвободилась из объятий смущенного Милича, села у камина, отвечая на понимающий взгляд волхва деловито-кокетливым жестом – поправила волосы.

– Если можно, прежде чем я поведаю историю наших с Владом похождений, ответьте на один вопрос: вы знаете человека по фамилии Караченя?

– Левон Караченя? – уточнил Горан, усилием воли приобретая невозмутимый вид. – Он начальник охраны Владыки.

– Был, – поправил его Дивий. – Теперь он специальный агент правительственной комиссии служебных расследований.

– Расследований чего?

– Незаконной деятельности интраморфов.

Ванесса и Горан переглянулись.

Землянин усмехнулся, кивнул:

– Есть такая комиссия. Ее создали по предложению СЭКОНа давно, однако официально утвердили только две недели назад. Ее создание означает начало «охоты на ведьм», то есть на интраморфов, естественно, что показывает и статистика: за последние несколько дней убито двенадцать и задержано более шестидесяти интраморфов.

– Дьявол! Что здесь у нас творится?!

– Ползучий Террор превращается в Большой, только и всего. А что тебе Караченя? Зачем ты про него спросила?

– Мы с Владом встретили его на Земле, во главе весьма хорошо вооруженного отряда. Он уничтожил племя гоминоидов… просто потому, что оно попалось у него на пути, и… хотел задержать нас.

– Но не смог, насколько я понимаю.

– Влад нашел способ избежать ареста.

– Понятно. Как говорится, дома и стены помогают.

– Вот мне и стало интересно: за каким чертом особого представителя Правительства Караченю понесло на Землю? Охотиться на полуразумников?

– Ну что ты, у него задание поважней. Началась плановая подготовка Земли к заселению, ради чего Правительство Геи разрешило своим представителям все приемы. В том числе – инициацию нападений бандгрупп на общины.

Глаза Ванессы стали круглыми:

– Зачем?

– Чтобы сократить их численность, естественно.

– Значит, рост нападений кочевников на деревни и хутора…

– Дело рук Карачени и его подручных. А в банды, между прочим, рекрутируются и ваши геянские антисоциальные элементы. С одной из таких банд вам довелось воевать в деревне Влада.

– Вот сволочь! – с удивлением и презрением сказала Ванесса. – То-то он разговаривал с нами, как со своими подчиненными, с бандитами… И вот, значит, откуда у кочевников наше оружие – «универсалы»…

– Бандиты снабжаются им здесь, на Гее, потом перебрасываются по секретному каналу метро на Землю. Для достижения цели, то есть «очистки планеты от лишних ртов», любые средства хороши.

– И вы так спокойно об этом говорите?

Дивий спрятал усмешку в бороду:

– Я не только говорю, но и кое-что делаю. Кстати, комиссар Милич в курсе всех проблем. Итак, мы вас слушаем.

В комнату вошел холодно-замкнутый, благоухающий чистотой и юностью Влад. Брови его были сдвинуты.

– Я все слышал, – сказал он, обращаясь к волхву. – Учитель, мне надо быть на Земле.

– Ты нужен здесь, – покачал головой старик.

– Но ты же сказал, что нас хотят… «очистить»…

– Гораздо больше пользы для Земли ты принесешь в команде комиссара Милича. Тебе еще многому надо научиться и многое понять. Садись и слушай.

Влад постоял несколько мгновений, ощутимо сильный, решительный, целеустремленный (Горан вдруг преисполнился восхищения, почуяв его неординарность, волю и естественную уверенность молодости), заметил взгляды Ванессы и Горана, слегка порозовел и исчез… чтобы через мгновение оказаться сидящим в кресле в дальнем углу зала. Ошеломленные демонстрацией живого паракинеза геяне смотрели на молодого землянина, смущенного таким вниманием, перевели глаза на землянина-старика и уловили его тонкий слоган, соответствующий веселому подмигиванию.

– Приступай, дочка, – сказал Дивий вслух.

Ванесса вздохнула и начала рассказ…

ПОЛОЖЕНИЕ ОСЛОЖНЯЕТСЯ

В окружении Владыки Дивий был единственным советником-паранормом, имеющим немалое влияние на решения, принимаемые администрацией самого, и имеющим к нему доступ.

История вхождения землянина в институт советников была покрыта мраком. Считалось, что он либо родственник Владыки, либо его учитель, о чем якобы хранились сведения в памяти дворцового «Умника», но ни то, ни другое не соответствовало действительности. Человека, с помощью которого Дивий вошел в истеблишмент Геи, уже не было в живых, хотя волхв и не имел отношения к его гибели. Этим человеком был бывший претор ОКО Цамцой.

Дивий же появился на Гее не ради удовлетворения своих властных амбиций, которых у него никогда не было, и не ради любопытства, чтобы посмотреть, как живут на новой родине переселенцы с Земли. Его нашла служба контрразведки Геи, образованная в недрах УАСС – Управления аварийно-спасательной службы и работающая негласно, «в подполье», потому что уже тогда организаторы контрразведки понимали всю сложность встающих перед ними проблем и видели шаткое положение службы общественного контроля, находившейся под жестким управлением Правительства. Попытка создания контрразведки в недрах ОКО стоила ее претору жизни, и, хотя новый претор Асур Вариг пошел другим путем, официальным, консультируясь с чиновниками СЭКОНа и Правительства, все же созданный им сектор контрразведки не решал своей задачи в полной мере и максимально зависел от кабинета министра безопасности Империи и СЭКОНа. Почему Вариг поставил во главе сектора интраморфа Горана Милича, было загадкой. Кроме Горана, в секторе не работал больше ни один паранорм.

Дивий Варига не знал, все его попытки отыскать полное досье на претора не увенчались успехом, нужен был ментальный контакт с выходом в поле Сил, на что у советника не было ни времени, ни возможностей, ибо, кроме поста советника, он занимал еще пост эксперта в контрразведке УАСС, однако Дивий потихоньку готовился к пси-атаке на Варига, понимая, что этот человек может как навредить, так и помочь общему делу.

Таким образом, к середе двадцать пятого декана три тысячи триста тридцать девятого года на Гее существовали две службы контрразведки, одну из которых возглавлял комиссар Горан Милич, а вторую – человек, о котором даже Дивий знал лишь то, что он интраморф, хотя и не встречался с ним ни разу. Но если официально признанная служба Милича занималась в основном исследованием причин возникновения Ползучего Террора, то «подпольный» отдел контрразведки УАСС тревожили более глобальные проблемы. Аналитики отдела не ошиблись, назвав главной задачей службы выяснение причин именно тех преступлений, которые были связаны с уничтожением погранзастав Геи, наблюдавших за Стенками Космориума, и ликвидацией интраморфов. Складывалось впечатление, что возвращаются времена Фундаментального Агрессора, когда единственной силой, способной его остановить, были именно интраморфы, и поэтому они подлежали уничтожению в первую очередь.

Дивий, обладавший почти полной информацией о происходящих в домене событиях, хорошо понимал последствия Ползучего Террора, но и он не мог предвидеть всего, несмотря на возможности глубокого проникновения в поле Сил и получения информации из будущего. Именно он отметил странное явление, сопутствующее сближению Стенок Космориума: блокировку тех слоев энергоинформационного поля Акаши (поля Сил, как говорили земляне), которые уходили в глубокое прошлое и недалекое будущее вселенной. Его воля при попытках проникновения в поле каждый раз натыкалась на более мощную Волю, представлявшуюся в воображении полупрозрачной ледяной стеной.

К Горану Миличу Дивий относился с симпатией, что не помешало волхву принять план руководства законспирированной контрразведки УАСС, которую все ее сотрудники называли «контрас», в операции «двойной носорог» с привлечением Милича и его подруги из погранслужбы Ванессы Дарьяловой. Императив «двойной носорог» включал в себя отвлекающий силы неизвестного врага поход по колониям интраморфов якобы для их вербовки в команду для борьбы с Ползучим Террором, изучение реакции на этот поход всех служб Правительства, СЭКОНа и секторов ОКО, а также выход на агентов, разработчиков и заказчиков Ползучего Террора. Само собой разумелось, что ни Горан, ни Ванесса не должны были знать о своей роли в операции. Каким образом им удалось выяснить, что они подставлены намеренно, никто из аналитиков «контрас» сказать не мог, но они ни словом не обмолвились о том, что знают, и решали свою задачу с полной отдачей, на пределе сил, чтобы, как и было задумано, на них обратили внимание террористы. Однако гибель Цамцоя изменила планы «контрас», и Дивию скрепя сердце пришлось предложить в качестве ходока своего ученика Влада Велича, истинное происхождение которого было скрыто от всех людей, кроме тех, кого Влад считал своими родителями. Лишь старый волхв знал, что они – приемные родители будущего метаморфа и файвера, считавшего, что он ведет свой род от прадеда Ставра Панкратова.

Влада старик любил и не желал ему непосильных испытаний, однако согласился на включение парня в группу «двойного носорога», не сообщая ему истинных целей похода, хотя волхва и покоробило замечание оперативного руководителя «контрас» о том, что в «большой игре жертвуют и более сильными фигурами, чем пешки»; имелся в виду не только Влад, но и Горан, знавший о «двойном носороге», но не ведавший, что сам является участником императива «тройной носорог». К чести Милича надо сказать, что перенес он испытание достойно, несмотря на два нападения и постоянный риск быть подстреленным снайпером. Его деятельность заметили, ходоков вычислили, но именно благодаря этим обстоятельствам «контрас» удалось выйти на исполнителей первого уровня Ползучего Террора.

Вопреки опасениям Дивия, поход Влада и Ванессы по мирам людей, связанным сетью метро, закончился благополучно. Используя возможности паранормов, ходоки все время на полшага опережали своих противников, что привело к некоторым дополнительным приятным открытиям вроде спейсера «Маг», спрятанного предками до лучших времен в атмосфере Солнца, базы земной службы «Контр-2», охраняемой чужанином, и бункера Пайола Тота, явно ждущего возвращения хозяина. На возвращение интраморфа, отца файвера Яна Тота, Дивий не рассчитывал, но у него появились кое-какие соображения, связанные с поиском следов команды Ставра Панкратова, остановившей тысячу лет назад войну с ФАГом. Этими соображениями старик и решил поделиться с главой «контрас». Но перед встречей с руководством контрразведки он встретился с Алексом Бодровым в его кабинете, принадлежавшем совсем недавно погибшему комиссару погранслужбы Ауримме.

Дел у нового комиссара в связи с решением Правительства о переселении было невпроворот, тем не менее советника Владыки он принял радушно, не по чину, а по уважению. В схеме взаимодействий спецслужб он занимал не последнюю позицию, а в операции «тройной носорог» был одним из главных исполнителей наравне с Гораном Миличем. Богатырской статью он напоминал Дивию Аристарха Железовского, патриарха из антифаговской коалиции, визирт[215] которого висел в доме заместителя руководителя «контрас».

Так как Дивий прибыл с официальным визитом, в сопровождении телохранителей, как это теперь делали все важные лица Империи, встречали его так же формально, с соблюдением всех правил приема особо важных персон, и лишь после церемонии взаимных славословий комиссар и его важный гость остались в кабинете одни. Бодров привел в действие консорт-систему, обеспечивающую конфиденциальность переговоров, и они уселись в кресла стандартного уголка отдыха.

– Положение меняется, – громыхнул басом Бодров, наливая гостю сока из плодов ферейна. – Мне начинают выкручивать руки. С Земли моих людей практически убрали, началась кампания с чисткой кадров, интраморфов изгоняют даже из оперативных групп…

– Этого следовало ожидать, – спокойно сказал Дивий, кивком благодаря хозяина за сок. – Я мог бы и не заходить, зная положение дел, но о моем визите будет доложено министру безопасности, и тебя на некоторое время оставят в покое. Что нового по нашим проблемам, чего я еще не знаю?

– Ничего, – поморщился комиссар. – Наши новые коллеги Тосико и Мечислав, которых удалось устроить в Даль-разведку, посетили пятнадцать колоний интраморфов, но лишь пятнадцать человек из десяти с лишним тысяч их родственников согласились нам помочь.

– И этого следовало ожидать. Они знают, что у нас происходит, никто не хочет снова оказаться в положении дичи.

– Зато наши паранормы бегут к ним и поднимают панику, отчего нас везде теперь ожидает от ворот поворот. Кстати, были попытки нападения на группы Мечислава и Тосико. Они чудом остались в живых.

– Где это произошло?

– На территории двух небольших колоний, расположившихся на старых земных базах возле уцелевших звезд систем Энифа и Юлии. Что там произошло на самом деле, Мечислав не говорит, но факт остается фактом. После переговоров с колонистами на парламентеров напали.

– Кто?

– Судя по тем сведениям, что приходят ко мне, это были интраморфы и витсы. Хорошо, что наши ходоки оказались мастерами боя.

– В таком случае, мне тоже докладывают не обо всех происшествиях, теперь придется выяснить блокирующее информацию звено в моей разведсети. Что еще у тебя плохого?

– Поиск Сеятелей и спор Конструкторов ничего не дал. Наши корабли не рискуют ворочаться в зарослях нагуалей, а там, где они могут позволить себе выходить в космос, нет интересующих нас объектов.

Дивий допил сок, размышляя над словами Алекса. Комиссар не знал о находке Ванессой и Владом секретной линии метро, соединявшей Землю со спейсером «Маг», базой «Контр-2» и погранзаставой Сеятелей. Об этом «носорог» Бодров не должен был знать.

– Даль-разведчики нашли родину гуррах?

– Планета кайманоидов рассыпалась на струю астероидов, ничто и никто, естественно, не уцелел. Ребята обнаружили пару древних баз, но ценного там ничего не осталось.

– «Диплодок», по оценкам экспертов, – это корабль гуррах. И он, между прочим, шныряет по космосу безо всякой опаски.

Бодров снова поморщился.

– У него есть какая-то защита. Я пробовал заинтересовать этой проблемой ученых и наших экспертов, но получил странную реакцию. Все известные физики теперь охраняются спецкомандами бригады быстрого реагирования СЭКОНа, а не нашими «собаками», меня к ним просто не подпустили, а эксперты в один голос утверждают, что нагуали все так же опасны, несмотря на происходящие в них изменения.

– И тем не менее псевр, то бишь корабль гуррах, свободно пересекает пространство, появляясь в самых неожиданных местах… словно его нынешние хозяева точно знают о каждом нашем шаге.

– Вы предполагаете утечку информации?

– Я предполагаю, что противник наш располагает сетью агентов, прекрасно разбирается в проблеме и великолепно использует наемников.

– Не понял.

– Мой ученик контактировал с экипажем «диплодока» – это интраморфы. А если так, то возможны всего два варианта: они либо наемники, либо… зомби.

Бодров нахмурился:

– Не знаю, не знаю… по-моему, интраморфы слишком заняты собой и любят свободу, чтобы становиться наемниками. Да и что им можно предложить, какую плату, чтобы они согласились? В их добровольное сотрудничество с террористами я не верю.

– Я тоже.

– Но и зомбирование мне кажется… – Бодров пошевелил пальцами, – не слишком реальным. Интраморфа трудно застать врасплох.

– И все же можно. Вспомни гибель Цамцоя.

– Тогда разработчики Ползучего Террора – не люди! Уровень их возможностей явно выше. Хотя мы до сих пор не можем ответить на вопрос: кому вся эта катавасия выгодна? Оппозиции у Правительства и Владыки практически не существует, драться за власть некому, да еще такими методами…

– Речь идет о власти более глобального масштаба. Хотите вы этого или нет, но в Метагалактике начинается новая Игра, и нам следует искать не разработчиков Ползучего Террора, а эмиссаров, резидентов и агентов Игроков. Кто-то из них и является фигурантом нашего розыска.

– Но ведь в домене не осталось потенциальных Игроков…

– Ты забываешь о Тартаре, Алекс. И о спорах Конструкторов. К тому же возможно просачивание в домен чужого Игрока. А человечество не готово ответить… если только мы не ошибаемся в оценке ситуации.

Бодров задумался, поглядывая на свой рабочий стол, мигающий огнями.

– Горан составил схему взаимодействий всех вероятных сил в домене…

– Я видел эту схему, кое-чего в ней не хватает, но парень молодец, умеет мыслить. Главное, что он сумел вычленить три вектора Ползучего Террора, что и заставляет нас принять концепцию вмешательства не одного, а по крайней мере двух Игроков. Хотя, с другой стороны, уровень этого вмешательства пока крайне низок.

– Просто мы по-прежнему далеки от понимания смысла происходящего, – буркнул комиссар, вставая и подходя к столу, над которым выросла вертикальная алая нить – сигнал важного сообщения.

Нить погасла, вместо нее над столом развернулся виом трека, в котором появилась голова дежурного по Управлению.

– Получена депеша от командира погранзаставы «Тина» над Тартаром. Наблюдатели отмечают пульсацию объекта, изменение его формы.

Бодров выключил линию, оглянулся на Дивия. Советник встал, быстро пересек кабинет комиссара, на пороге обернулся.

– Состыкуйтесь с Гораном. Ближайшая ваша задача – уничтожение картотеки лидеров, составленной чиновниками Правительства.

– Что это даст? – скептически осведомился Алекс.

– Это заставит Игрока, стоящего за спиной Правительства, на время прекратить охоту на интраморфов… или, наоборот, усилить нажим. Свяжемся вечером по консорт-линии.

Дивий вышел из Управления, сопровождаемый двумя рослыми молодыми людьми, приставленными к нему комиссаром Миличем, и направился в резиденцию Владыки, где у него был свой кабинет, оборудованный всеми возможными средствами связи и защиты. Однако при контактах с руководством «контрас» Дивий аппаратурой кабинета не пользовался, опираясь на свои возможности человека Силы. Тот, с кем он держал прямую мысленную связь, тоже был человеком Силы и мог себя защитить.

Дивий сел за свой стол, сконцентрировал внимание на ключевом слогане, открывающем канал пси-связи, и перед его мысленным взором возникло «эмоциональное» лицо руководителя «контрас», узкое, лобастое, с плотно сжатыми губами и горящими желтыми глазами. Как выглядит этот человек на самом деле, Дивий не знал.

«Приветствую, советник. Я сам собирался искать вас».

«Я только что узнал об усилившейся активности Тартара».

«Она совпала со скачком сближения Стенок. Теперь они движутся к нам со скоростью светового дня в секунду».

«Прямая корреляция?»

«Нет сомнений. Игрок – цивилизация Тартара – забеспокоился и начал еще одну попытку выхода в реальность. Мы же начинаем отставать, увлекшись возней с Ползучим Террором на уровне социума Геи».

«Ползучий Террор усиливается…»

«Он отражает всего лишь уровень наблюдателей чужих Игроков в нашем домене, даже не уровень исполнителей. Остатки агентуры ФАГа или других Игроков просто пытаются действовать согласно заложенным в них программам и инструкциям. Неужели вы этого не поняли?»

«Теперь понял, – после паузы ответил волхв. – Значит, следует ждать появления исполнителей воли Игроков?»

«Несомненно. Из четырех векторов схемы взаимодействий, разработанной вашим коллегой Миличем…»

«Из трех, вы хотите сказать?»

«Четвертый он обозначил, но сам не заметил – это глобальное упрощение континуума, признаками которого являются изменения свойств нагуалей, рост флуктуаций вакуума и собственно сближение Стенок Космориума. По сути – это прямое воздействие Игрока, занявшегося чисткой домена от «мусора» прежней Игры. Кто-то хочет построить новую вселенную».

«Чтобы создать новый мир, не обязательно уничтожать старый».

«Это с точки зрения человека, да и то не всякого, а с точки зрения негумана Игра допускает любые приемы. Кстати, точно так же считает и Правительство Геи, особенно СЭКОН, вознамерившись заселить Землю вопреки воле ее нынешних обитателей».

«Что взять с общества с неограниченной безответственностью?..»

«Не в бровь, а в глаз. – Собеседник улыбнулся. – Это общество еще покажет всем нам, где раки зимуют, хотя его роль нам еще не вполне ясна».

«Что прикажете делать мне? Продолжать работу по императивам «тройной носорог» и «миссия»?»

«От оперативно-тактической контригры нам никуда не деться, иначе противоборствующая сторона совсем обнаглеет. Поиск же ответа на стратегическом уровне на вопрос «что делать?» равнозначен поиску того, кто знает, что делать. Нам необходимо отыскать файверов или хотя бы их следы».

«Файверы ушли из домена…»

«Не все, – покачал головой руководитель «контрас». – Я знаю по крайней мере одного из них, кто остался».

«Это… не вы случайно?»

«К сожалению, нет, – рассмеялся собеседник. – К еще большему сожалению, этот файвер – негуман».

«Вы имеете в виду чужанина Мориона, на которого случайно наткнулись наши ходоки?»

«Случайного в этом мире ничего не бывает. Их поход был предопределен еще тысячу лет назад. Конечно, спасибо им за смелость и риск, они нам здорово помогли, но еще более ответственное задание ждет их впереди».

«Файверы? Сеятели?»

«Это определят сами ходоки соответственно уровню каждого. Ванесса интраморф, но ее уровень не позволит ей выйти на общение с файвером. Вашему ученику понадобится другой партнер. Каковы его успехи?»

«Он прошел ступени адаптации и трекинга, что повысило его возможности самореализации, хотя он метаморф и обладает способностью к целевым сверхнапряжениям… о чем сам, наверное, еще не знает».

«Метаморфы – редкое явление в наше время, никто не видел конечной стадии их эволюции, но, может быть, именно они – будущие файверы?»

«Я уверен в этом».

«Я нет, но… надеюсь. Он знает, кто его настоящие родители?»

«Нет».

«Посылайте его в поиск, время не ждет».

Лицо собеседника стало прозрачным, исчезло. Канал ментальной связи оборвался.

Дивий в задумчивости скомандовал инку кабинета воспроизвести запись последней депеши пограничников заставы «Тина» и долго рассматривал панораму Тартара, покрытого пыльными смерчами и бурями невиданной силы. Скопления белоснежных паутин, создавших удивительно гармоничные ажурные «корзины» вокруг черных горных пиков, напоминали «снежные» узоры Орилоуха, и старый волхв мимолетно подумал, что орилоунов не зря считают потомками чужан и тартариан.

Зрелище вздрагивающей, пульсирующей, покрывающейся гигантскими трещинами и разломами планеты, представляющей собой обломок чужой вселенной, закапсулированный законами физики Метагалактики, завораживало, вызывало чувство восхищения и тревоги. Колосс, живущий по своим законам внутри этого шипастого черного кокона, начал новую попытку выхода из-под скорлупы своего странного дома в мир людей…

ГЕЯ – ЗЕМЛЯ

Он летел, невесомый и бесплотный, как паутинка, над дивным садом, деревьями в котором были огромные цветы и перья трав, а внизу бежала девушка в развевающемся, как крылья, белоснежном платье и, смеясь, тянула вверх руки… а потом все изменилось, небо потемнело, стало грязно-бурым, природа потеряла живой пульс, съежилась, перестала петь, радоваться и сверкать фонтанами красок, перед бегущей девушкой разверзлась пропасть… и Влад душой рванулся вниз, превращаясь в сокола, в последнюю перед падением долю секунды подхватил ее, на миг увидев удивительно красивое юное лицо с огромными смеющимися изумрудными глазами…

Все исчезло. Сон прервался.

Влад полежал на кровати, удерживая в памяти образ девушки, которая казалась смутно знакомой, но которую он никогда прежде не встречал, потом снова уснул. Однако попытка вернуться в прежний сон не удалась. Он снова летел над землей, над гигантскими болотами и скалами, открытый всему миру, кто-то смотрел на него из космоса, воинственный и зловещий, и под этим взглядом у Влада останавливалось сердце и воздух застревал в легких, он чувствовал себя уязвимым, слабым, голым и никак не мог найти место, где можно было бы спрятаться или хотя бы одеться…

Потом впереди показалась черная гора необычной формы, превратилась в гигантскую тушу с длинной змеевидной шеей и малюсенькой головкой, и Влад узнал космолет гуррах. Кладоискатель попытался свернуть, укрыться за скалами, ему это в конце концов удалось, однако «диплодок» вывернул к нему голову, раскрыл пасть, из нее вылетел рой каких-то стеклянно-призрачных фигур, окружил Влада, а одна из фигур подплыла ближе и превратилась в получеловека-полукрокодила в пятнистом комбинезоне с кучей приспособлений и оружейных стволов.

– Гуррах! – прошептал Влад.

Кайманоид растянул пасть в гримасе, означающей улыбку.

– Слушай и внимай! – раздался его скрежещущий каменно-металлический голос. – Мой тебе совет: не вмешивайся в чужие разборки, возвращайся на старушку-Землю. Это не твоя игра. Люди не стоят того, чтобы за них страдать и умирать. Запомнил?

– Тому, кто может отличить хороший совет от плохого, не нужны чужие советы, – холодно ответил Влад, начиная готовиться к прыжку.

– Не внял, – с сожалением сказал кайманоид. – Придется учить тебя иначе.

Влад прыгнул, перехватил когтистую лапу монстра, вытаскивающую «универсал», ударил гуррах между глаз по чешуйчатой коричнево-зеленой морде и… проснулся. На этот раз окончательно. Позвал мысленно:

«Нестор, это ты баловался с морфейром?»

«Ни в коем разе, – отозвался терафим, играющий в доме роль домового. – Я бдительно слежу за твоей безопасностью».

«Спасибо, дорогой».

Влад полежал немного, прислушиваясь к долетавшим в комнату звукам на всех диапазонах сенсинга: природу Геи характеризовала нота до, символизирующая тревогу и напряжение. Жить здесь, впитывая этот суммарный звук, не хотелось. Поразмышляв над причинами своих странных снов, Влад подумал, что пора одеваться, и почти спокойно отреагировал на появление из стены комнаты манипулятора со штанами и рубашкой. Он уже привык к живым и квазиживым механизмам, к техническим системам, наделенным интеллектом, с которыми можно было беседовать как с людьми, привык пользоваться услугами умной автоматики, изменяющей интерьеры и мебель по мысленному заказу и желанию, перестал удивляться конформной живой архитектуре Геи, изменяющей облик планеты чуть ли не каждый день, но до сих пор не мог привыкнуть к смене дня и ночи. Его организм продолжал жить по внутренним часам, поддерживая биоритмы, сложившиеся в условиях вечного дня Земли. Конечно, Влад мог перестроить свой цикл сна-бодрствования, чтобы он соответствовал суточным колебаниям Геи, но… не хотел. Из непонятного самому себе принципа. К тому же это обстоятельство не мешало ему жить и учиться, исследовать суетливую жизнь планеты-муравейника и участвовать в увлекательной игре под названием «контр-разведка».

«Музыка», – мысленно скомандовал Влад, вставая.

Нестор послушно включил музыку и пустил по комнатам квартиры свежий ветерок с запахами трав.

Квартира, в которой молодой землянин обитал уже полгода по времени Геи, принадлежала погранслужбе, где он числился стажером, и располагалась в доме-тереме Рашн-сектора, недалеко от дома Горана Милича. Теперь-то, прожив на Гее двести дней и ночей, Влад знал, как трудно одинокому человеку, даже с высоким статусом, получить квартиру в перенаселенном районе, а когда его вселяли, мыслил кладоискатель категориями бесконечных свободных пространств Земли и не представлял себе, какой аванс доверия ему выдается. Двухкомнатная квартира в центре Нома была лишь частью этого аванса.

Как оказалось, проснулся он в шесть часов утра по местному времени, проспав всего около пяти земных часов, что в общем-то было далеко не оптимальным вариантом, но странные сны с вещим оттенком возбудили воображение, заставили думать, и Влад особого физического дискомфорта не ощущал. Зато не мог отстроиться от дискомфорта душевного. Его отношения с Ванессой зашли в тупик и требовали какого-то кардинального решения, но поскольку жить так, как предлагала она – в семье из трех человек, включая Горана Милича, он не хотел, то оставалось другое решение – порвать связь и больше не встречаться, а от этого уже не могло отказаться чувственное «я» молодого человека, хотя он и понимал, что долго их странный альянс не продержится. И продолжал делать вид, что все идет нормально. То же самое делал и Горан, вынужденный терпеть присутствие соперника, не в силах отказаться от женщины, которую любил.

Вполне вероятно, сон с девушкой в белом отражал желание Влада освободиться от зависимости, но сон с кайманочеловеком не мог быть случайным, он был явно инициирован и не обязательно – внутренними побуждениями кладоискателя, ставшего теперь пограничником – официально и контрразведчиком – конспиративно. Была внешняя причина, какая-то передача в поле Сил, которую он принял на подсознательном уровне и трансформировал в сон. Кто-то действительно пытался «дружески» предупредить его, отговорить от участия в той игре, которую ему предлагали. Если бы не предложение учителя, Влад, возможно, и подумал бы над советом не вмешиваться, но старому волхву он верил как самому себе, старик возился с ним больше, чем родители, обучил всему, что знал сам, и Влад чувствовал, что поступает правильно.

В голове тихо зазвенел колокольчик, вспыхнули звезды и расплылись туманными душистыми струйками слогана – кто-то просился войти в квартиру. Впрочем, этим «кем-то» могла быть только Ванесса, ее ментальный сигнал нельзя было спутать ни с чьим.

«Открой», – приказал Влад домовому.

Ванесса ворвалась в квартиру, как ветер, одетая в нечто радужно-сверкающее, пушистое и прозрачное одновременно, бросилась хозяину на шею, прижалась всем телом, целуя, но почувствовала его скованность и отстранилась.

– Что-нибудь случилось, стажер?

– В общем-то, ничего сверхъестественного… – уклонился Влад от прямого ответа.

Ванесса перестала излучать нетерпение и наигранную веселость, внимательно поглядела ему в глаза.

– Ты что-то скрываешь, я чувствую. К тебе приходил Горан?

– Зачем? – не понял молодой человек. – Почему он должен ко мне?.. – Влад замолчал, вникнув в смысл вопроса, усмехнулся, покачал головой: – Нет, он ко мне не заходил.

– Тогда в чем дело?

– Сон приснился…

– Я серьезно! – рассердилась гостья, демонстративно превращая свой наряд в платье, обтягивающее тело, как перчатка.

Влад отвел глаза.

– Мне приснилась обойма кайманоидов… они советовали не играть на стороне людей.

– Чушь! Таких конкретных снов не бывает, если сам их не запрограммируешь. – Ванесса вдруг прикусила губку, глаза ее стали большими. – Уж не раппорт[216] ли ты получил с качественной ориентацией? Где ты был вчера вечером? Там на тебя не пытались воздействовать каким-то образом?

– Нет, – коротко ответил Влад, не вдаваясь в подробности вечера, который он провел в компании с терафимом.

– Наверное, ты слишком впечатлителен. Мне сказали, что ты освоил все тонкости погранслужбы и метишь в элитное подразделение.

Влад промолчал. Он знал, кто мог возвести на него напраслину – бывший муж Ванессы, Даниэль Корев, завидующий его успехам, потерпевший два поражения на поле виртуального и контактного боя и ревниво наблюдавший за отношениями землянина с Ванессой. Оправдывало парня только его влечение к женщине, не тускнеющее от ее равнодушия к нему.

– Перестань хмуриться.

Ванесса снова обняла его, начала целовать, тормошить, расстегивать рубашку, и в это время в квартиру вошел Горан Милич. Невозмутимо глянул на обнимавшуюся пару, прошел в гостиную, бросив через плечо:

– У вас была открыта дверь.

Смущенный и раздосадованный, Влад последовал за ним, застегивая рубашку; Ванесса появилась следом, поправляя волосы, но в отличие от хозяина выглядела она уверенно. Перешла на слоган-речь:

«Похоже, нам всем здесь назначили рандеву, господа контрразведчики. Горан, ты ведь не мимо проходил и случайно зашел?»

«Меня пригласил советник», – бесстрастно ответил комиссар, бросая на Влада угрюмый, изучающий взгляд.

«Меня тоже. Время до назначенного часа еще есть, давайте попьем чего-нибудь тонизирующего».

Влад приказал домовому принести напитки и фрукты, усадил гостей, переоделся в уник, придав ему вид униформы пограничника, и присоединился к мирно беседующим Горану и Ванессе. Речь шла о современной поэзии, знатоком которой считался комиссар, Ванесса же любила стихи классиков, а современных поэтов Геи называла «комплексующими неженками» и «рифмоплетами тщательно упрятанного смысла». Спор между ней и Миличем по этому поводу шел давно, оба относились к нему с иронией и насмешкой, не задевая чувства друг друга, и Влад любил слушать их перепалки, говорившие о широте знаний и культуре.

– А ты чьи стихи любишь? – обратилась вдруг к нему Ванесса, подмигнув Горану.

Застигнутый врасплох Влад покраснел, беспомощно посмотрел на невозмутимо пьющего тоник Милича.

– Я не думал… конечно, есть поэты… но мы изучали в основном древних земных поэтов, геянских я не знаю…

– Прочитай что-нибудь из того, что тебе нравится.

Влад мысленно полистал в памяти страницы прочитанных сборников поэзии и неожиданно для себя самого прочитал:

– Браво! – захлопала в ладоши Ванесса, показала язык Горану. – Он тоже любит классику. – Повернулась к Владу: – Насколько я помню, это очень древний земной поэт – Хорхе Луис Борхес, не так ли? Где-то в интенсионалах о войне предков с ФАГом я прочитала, что Борхеса любил Грехов. Лично я из всех земных поэтов больше всего люблю Пушкина. Это не человек – глыба! Силища на тысячи лет вперед.

– Я не говорил, что не люблю классическое наследие, – примирительно сказал Горан. – Из древних земных поэтов мне, например, нравятся Блок, Бунин, Ямамото, Бальмонт… из геянских – Кутуев, Рустем, Хасид, Красин. И все же нельзя утверждать, что нынешнее поколение поэтов пишет слабее. Да, они пишут иначе, но тоже отражают состояние природы и души человека.

– Ну-ка, ну-ка, это интересно, – скептически посмотрела на комиссара Ванесса. – У кого это ты из геян отыскал душу? Прочти мне хоть пару строк, чтобы я оценила ее отражение.

Однако Горан не успел прочитать стихи любимого поэта, в квартиру постучался очередной гость, который оказался не Дивием, а комиссаром погранслужбы Алексом Бодровым.

– Советник поручил мне встретиться с вами и передать задание, – сказал он, могучей фигурой заполняя чуть ли не всю гостиную, сел в предложенное кресло, повернул голову к Горану: – Ты передал ему документы?

– Собирался, – ответил Милич, протягивая Владу две булавки с жемчужными шариками на концах.

Влад принял булавки, которые можно было втыкать в отвороты рубашек и костюмов, сдавил их головки пальцами, и булавки развернулись в две карточки: золотую с белой полосой, на которой были выбиты имя и звание, а также виднелось объемное фото Влада, и черную – с оранжевой и белой полосами.

Бодров повернулся к Владу:

– С этой минуты вы, молодой человек, становитесь дознавателем комиссии служебных расследований с достаточно широкими полномочиями. Липа, разумеется, но очень хорошо выполненная. Золотая карта дает вам право действовать от моего имени, вполне официально, потому что вы теперь – «оса» погранслужбы. Термин знаком?

Влад кивнул.

Если словечко «кобра» на жаргоне геянских спецслужб обозначало командира обоймы риска, то «оса» – опера свободной агентуры, то есть оперативного работника службы, имеющего право на импровизацию.

– Поздравляю, – с некоторым удивлением в голосе сказала Ванесса. – Быстро тебя оценили, стажер. – Она посмотрела на Бодрова. – Выходит, мы с ним больше не напарники? Я возвращаюсь в Даль-разведку?

– Ты назначаешься опером активной поддержки, – исподлобья глянул на женщину Бодров, – и будешь выполнять все, что прикажет «оса» Велич.

Ванесса нахмурилась, открыла рот, и комиссар погранслужбы добавил хладнокровно:

– Или мы найдем ему другого телохранителя.

Ванесса закрыла рот.

Горан усмехнулся, бросая на Влада еще один оценивающий и не слишком любезный взгляд.

– Это наше общее решение, хотя я и не уверен, что оно оптимально.

– Мог бы сказать раньше, – с обидой отвернулась Ванесса, – что я вышла из доверия.

– Если бы вышла, – посмотрел на нее недовольно Бодров, – вам не предложили бы это рисковое задание.

– Опять «двойной носорог», что ли?

Бодров с сомнением почесал горбинку носа, рассматривая дерзкое лицо женщины, покосился на Горана.

– Ты посвятил ее в тонкости операции?

– Я сама догадалась, – огрызнулась Ванесса. – Где бы мы ни появлялись, за нами тотчас же начиналась слежка. Дураку же понятно, что мы с Владом перлись вперед, как носороги, чтобы твои люди шли за нами в отдалении и наблюдали за «хвостом». Разве не так?

– Почти так, – тяжело пробасил Бодров. – Хотя я не собираюсь тут перед вами каяться и бить в грудь коленом, доказывая, что так было нужно для пользы дела. С задачей «двойного носорога» – отвлечь силы противника, послужить приманкой – вы справились, но сверхзадачу – дойти до цели и выполнить задание – решили не полностью. Это к слову. Сегодня такое не пройдет. Вы должны дойти и сделать дело, причем тихо, без акцентации намерений. Потому что намерение – сила, которую можно засечь. Так говорит землянин, а я ему верю.

– Что мы должны делать?

– Найти выход на файверов. – Бодров бросил Ванессе и Владу два тонких браслета. – Здесь подробности. Начнете поиск с Земли, поэтому Велич и идет старшим.

Ванесса заученным движением нацепила браслет на запястье левой руки. С секундной заминкой то же самое сделал Влад. Браслет – это был фрейм задания – бесшумно всосался в кожу, тонкой электрической струйкой пробежал по руке и растворился в голове, породив ощущение лопнувшей на ветке дерева почки. Теперь контрразведчики знали весь объем задания и подробные инструкции по его выполнению.

– Измените внешность, – добавил, вставая, Бодров. – До Земли доберетесь налегке, там вас встретят и экипируют соответствующим образом. Ни пуха.

– К черту! – буркнула неостывшая Ванесса.

– Одну минуту, – остановил комиссара молчавший до этого момента Влад. – Мне хотелось бы навестить родителей…

– В задании есть такой пункт?

– Нет.

– Тогда и говорить об этом не стоит.

– И все же я просил бы тебя… вас, – поправился Влад, не до конца привыкший к множественной форме личного обращения: на Земле никто не обращался друг к другу на «вы», – разрешить мне навестить родителей. Заданию это не помешает.

– Я сказал – нет, – отрезал комиссар погранслужбы. – Советник Дивий того же мнения, мы говорили с ним на эту тему. Еще вопросы будут?

– Нет, – холодно сказал Влад.

Бодров кивнул всем, вышел, но тут же вернулся.

– Дивий советовал вам внимательно перечитать какую-то Книгу, особенно – ее заключительную часть. В ней содержатся полезные для вас сведения.

Комиссар ушел.

Оставшиеся молча смотрели друг на друга, ощущая некоторую неловкость. Потом встал Горан.

– Мне тоже пора. Готовьтесь, прикидывайте планы, составляйте перечень необходимой экипировки, техники, оружия, которое вам доставят в нужную точку на Земле. Не торопитесь. Как говорится, лучше тихо, да вперед, чем скоро, да назад.

Ванесса задумчиво посмотрела на замкнувшегося Влада, поднялась.

– Пожалуй, планы мы можем составить и позже, мне кое-что надо сделать перед походом. Встретимся в Управлении. Ты не возражаешь?

Влад отрицательно качнул головой.

Горан, невозмутимый, как Будда, вышел под руку с Ванессой. Влад остался один. Посидев с минуту, он с выражением продекламировал вспомнившееся изречение:

– Жизнь – то, что случается с нами, пока мы строим разные планы.

Однако сказал эти слова кладоискатель без сарказма. Тяжесть на душе осталась, порожденная необычностью отношений внутри создавшегося треугольника, хотя Влад и не хотел никого обижать, но глаза девушки в белом из его сна сияли, манили, звали, и Влад уже жил ожиданием встречи, не зная, когда и где она состоится.

В Управление ОКО он прибыл через час, сопровождаемый терафимом. Ванесса появилась чуть позже, деловитая, собранная, делающая вид, что ничего особенного не происходит. Они встретились в кабинете заместителя Бодрова, считавшего, что он отправляет пару на одну из погранзастав Солнечной системы для стажировки, получили инструкции, абсолютно бесполезные в данной ситуации, и в сопровождении заместителя, занудно перечислявшего параграфы кодекса погранслужбы, добрались до метро. Ни Горан Милич, ни Бодров, ни Дивий их не провожали. Молчаливая охрана станции пропустила «стажеров» к одной из кабин, дверь закрылась за ними, и Ванесса вдруг на мгновение прижалась к спутнику, так что Влад растерялся, не зная, что это означает; мысли его витали далеко отсюда. Но Ванесса тут же отстранилась, а в следующее мгновение открылся канал метро, избавляя обоих от объяснений, и выяснять ничего не пришлось.

Вышли они уже на Земле, Влад ощутил это сразу, всеми органами чувств.

Пещера, в которой была установлена кабина метро, оказалась знакомой: полгода назад ходоков здесь ждала засада группы Карачени. Теперь все было иначе. Охрана метро ознакомилась с документами путешественников, взяла оружие «на краул», и «важные лица» с удостоверениями дознавателей проследовали в транспортный отсек оборудованной здесь недавно базы, где им предоставили легкий птеран с запасом хода в пятьсот километров. И все было бы хорошо, не возникни в это время на базе сам Левон Караченя. Особый представитель правительственной комиссии служебных расследований словно знал, где появятся его обидчики, очень сильно подмочившие репутацию «крутого» профессионала.

Он зашел в транспортный отсек базы, невысокий, но широкий, громоздкий, коротконогий, с тяжелым мясистым лицом, состоящим, казалось, из мощного квадратного подбородка, носа и надбровий, в тот момент, когда ходоки уже усаживались в кабину птерана.

– Э-э, господа, – сказал он, подходя к машине в сопровождении четырех рослых парней в коричневой униформе правительственной спецслужбы. – Позвольте взглянуть на ваши удостоверения еще раз. Мне сказали, что у нас в гостях Ванесса Дарьялова. Это вы?

– А вы кто? – с великолепно разыгранной агрессивной надменностью оглянулась Ванесса, так и не встретившая ни разу на Гее спецпредставителя Правительства и потому не знавшая его в лицо.

– Я Левон Караченя, припоминаете?

Глаза Ванессы сузились, она смерила командира спецкоманды на Земле оценивающим взглядом, спрыгнула на пол отсека, сделала два шага, сказала отчетливо: «Конечно, помню, кретин!» – и влепила Карачене звонкую пощечину.

В отсеке наступила тишина.

Оторопевший Левон отшатнулся, прикрывая щеку ладонью, его телохранители бросились было к Ванессе, но он остановил их взмахом руки. Проговорил сдавленным голосом:

– Вынужден задержать вас, мадам. Мое начальство будет весьма обрадовано возможностью поговорить с Ванессой Дарьяловой и ее загадочным спутником, сорвавшим важную операцию в акватории Русского Сверкающего океана полгода назад. А за эту пощечину, – Караченя ощерился, – ты ответишь мне лично! Прошу следовать за мной!

– Обойдешься, козел поганый, – презрительно проговорила Ванесса, доставая булавку удостоверения. – Вот это ты видел? Попробуй задержать. Вылетишь из своей поганой комиссии в два счета!

Булавка в руке геянки превратилась в красно-черную, с двумя золотыми полосками, карту особых полномочий.

Караченя сглотнул слюну, протянул руку, чтобы взять удостоверение, глядя на него расширенными глазами, но Ванесса поднесла карту к его глазам и тут же убрала в карман.

– А теперь пошел вон со своими псами! Не то я вызову своих «собак».

Она села в кабину птерана рядом с молча глядевшим на эту сцену Владом и бросила:

– Поехали!

Влад поднял машину в воздух, повел ее к выходу из пещеры мимо остолбеневшего, потерявшего дар речи Карачени.

– Чао! – помахала ему рукой Ванесса.

Птеран вырвался из полумрака пещеры в вечный день Земли, поднялся над гребнем плато, обрывающегося в океан, повернул носом на север.

«Откуда у тебя карт-бланш?» – поинтересовался Влад.

«Горан дал, а ему советник, – сказала Ванесса, глядя вниз; засмеялась: – Какое у него было выражение на физиономии! Убил бы, если бы мог! Я так рада, что исполнила свою мечту – дать по морде этому подонку».

«Зачем тебе понадобилось делать из него врага? Он же теперь будет искать случая поквитаться».

«Одним врагом больше, одним меньше – какая разница? – Ванесса снова засмеялась. – Зато я получила огромное удовольствие. Эх, и перекосило господина Караченю! Долго будет помнить Ванессу Дарьялову. Кстати, куда это ты направился? Нам, по-моему, в другую сторону».

«Сначала я навещу родителей. Потом отправимся в точку рандеву с группой обеспечения. Если хочешь, я заброшу тебя туда, подождешь меня там».

Ванесса удивленно подняла брови.

«Ты серьезно? Ведь нам запретили самовольничать».

«Я должен повидать отца и маму, мне это жизненно необходимо, поверь. Это не отнимет у нас много времени, всего три-четыре часа».

«Хорошо, летим. – Ванесса покачала головой. – Я обязана тебя слушаться. Но добром это не кончится. Не знала, что ты волюнтарист. У нас за такое выгоняют со службы».

Влад промолчал.

Птеран увеличил скорость, взобрался на «потолок» – максимальную для аппарата этого класса высоту. Небо над головой потемнело, приобрело глубину и плотность, хотя давление за бортом аппарата упало втрое. Сверкающая, как лист серебра, поверхность океана отдалилась, но была видна еще долго, пока аппарат пересекал воздушное пространство над горной страной с гигантскими каньонами и диким хаосом скал и вставших дыбом пластов горных пород. Слева эта страна постепенно понижалась, превращаясь в пустыню с пятнами солончаков, справа открылся необычный ландшафт: усеянное тысячами больших и малых кратеров плато с дымящимися до сих пор провалами и ущельями – сюда около тысячи лет назад воткнулся поток метеоритов и астероидов, представлявший собой остатки разбившейся о нагуали части Венеры.

«Ты бы не форсировал движок, – вспомнила Ванесса о наличии в атмосфере Земли одиночных, плохо видимых «колючек», способных легко пробить корпус аппарата и тело человека. – Нам только травм не хватало».

«Я хорошо знаю эту дорогу, – успокоил ее Влад, – и вижу нагуали. Долетим без приключений».

Ванесса вдруг поежилась, оглянулась.

«Ничего не чувствуешь? Мне кажется, нас кто-то преследует. Неужели Караченя опомнился и послал погоню?»

«Разве твой карт-бланш липовый?»

«Нет, настоящий».

Влад тоже оглянулся, хотя и так хорошо ориентировался в пространстве, оперируя потоком Сил. Знакомый «взгляд с высоты» включился, как только они вышли из метро, но теперь молодой человек знал, что это влияние какого-то земного эгрегора, ориентированного на поиск индивидуальной пси-сферы, принадлежавшей кладоискателю. Лидером этого эгрегора скорее всего был староста Дебрянской долины Терентий Леваш, но эту догадку надо было проверить, убедиться в служении Терентия неизвестным силам, преследовавшим кладоискателя на Земле, и попытаться определить, что это за силы. Именно из-за этого и отважился Влад не послушаться приказа Бодрова, решив посетить деревню, хотя и свидание с близкими играло немаловажную роль. Влад давно знал, что его родители – приемные, но никогда не поднимал этого вопроса, считая, что когда-нибудь все разъяснится; теперь же ему захотелось узнать правду – кто его настоящие родители и что с ними сталось.

«Что молчишь? – напомнила о себе Ванесса. – За нами летит какая-то небольшая посудина, внутри двое…»

«Над горами всегда кто-нибудь летает, – философски заметил Влад. – Связь между общинами поддерживается постоянно».

«Ты думаешь, это случайный попутчик?»

«Уверен».

«А какая община располагается рядом с вашей?»

«Хеймская… на севере и Синайзийская на западе. Разве ты не изучала нашу географию? Пограничник должен знать контролируемый объект».

«Изучала, конечно, но моя обойма контролировала только вашу Райсейскую общину с ее Дебрянской и Мурман-долинами и горным Уралтаем. Всего двадцать пять деревень, так?»

«Двадцать шесть плюс сорок хуторов».

«Я помню только двадцать пять. Столица общины – Красень, управляет ею агемон, выбранный сходом старейшин. Староста твоей деревни является его вице-премьером… или заместителем, не помню, как он там называется. Еще я помню, что у вас в общине, в отличие от геянской системы, шесть уровней власти: агемон, старосты деревень, кадас – держатель Веры, сход старейшин, властники – то есть начальники гарнизонов, и старшины, командиры дружин. Правильно?»

«Молодец, – меланхолически похвалил спутницу Влад. – Еще ты забыла о мировом судье».

«Точно, – пригорюнилась Ванесса. – И не помню всех данных о системе общин. Знаю, что их всего семь: Райсейская, Синайзийская, теперь Хеймская…»

«Индалийская, Аравийская, Шумерская и Африкаанс».

«Самая большая как будто Синайзийская?»

«В Синайзийской проживает около миллиона человек, а всего на Земле – около двух миллионов».

«А сколько в Райсейской?»

«Двести тысяч. Самая большая деревня – Красень, ее население составляет больше тысячи человек. В моих Дебрянах всего четыреста человек».

«У тебя по географии, наверно, одни пятерки были?»

«Во-первых, по землеграфии, а во-вторых, в наших учебных заведениях не ставят оценки за успеваемость».

«Как же ваши учителя проверяют знания учеников?»

«Существует эталонная система. – Влад пожал плечами. – Это долго объяснять. Каждая школа – у нас они называются палестрами, гимнасиями, семинариями, которые, в свою очередь, подразделяются по уровням на ранарии, диванарии, тринарии и так далее, – обучает учеников циклами – по четыре года. В конце каждого цикла ученик, если он хочет продолжать обучение, должен показать свои знания в сравнении с системой эталонов по каждому разделу знаний. Кто не хочет – тот и не учится».

«У нас, в общем-то, примерно то же самое, хотя подход, конечно, другой: кто не хочет, тот становится иждивенцем общества, и таких – больше половины всего населения Геи. Как сказал твой учитель, мы превращаемся в общество неограниченной безответственности. Может быть, Ползучий Террор организовал тот, кто хочет вывести нас из тупика?»

Птеран чуть снизился: внизу горный хаос уступил место холмистой равнине, поросшей кустарником и травой, царству грызунов и ползающих насекомых. Здесь обитали колонии замковых муравьев, научившихся строить огромные многометровые «крепости», «башни» и «замки», исполненные угрюмой нечеловеческой гармонии. Один из таких «замков», с шестью разной высоты шпилями, странного зеленовато-землистого цвета, проплыл под аппаратом чуть в стороне, и люди в кабине вдруг почувствовали на себе взгляд колонии – не угрожающий или враждебный, но выразительно-воинственный: муравьи готовы были дать отпор любым незваным гостям.

«Мы как-то пытались с ними контактировать, – кивнула на «замок» Ванесса. – Ничего не получилось. Их логика оказалась за гранью нашего разумения. И что интересно: чувствуется, что колония нас понимает, но отвечать не желает».

«Им никто не нужен. Все, что необходимо для проживания и развития, они добывают и создают сами, даже земляные орехи с микроэлементами для быстрого роста выращивают. У ваших переселенцев еще возникнут проблемы с колониями насекомых. В окрестностях Дебрянской долины живут только муравьи, осы и пчелы, а на территориях других общин можно встретить колонии чуть ли не всех видов насекомых: термитов, комаров, жуков, шмелей, – и каждая охраняет свою территорию».

«Караченя их всех быстро уничтожит, – усмехнулась Ванесса. – Чего-чего, а оружия против насекомых на Гее хватает».

«Ну не скажи, дезинсекторы Карачени встретятся не просто с насекомыми, а с колониями, имеющими отчетливо выраженные зачатки разума. Война начнется нешуточная. С насекомыми проще договориться, торговать, а не воевать».

«Ты с ними не пересекался?»

«Я дружу с двумя семьями-роями: пчел и шершней, – меня они не трогают и даже снабжают медом».

Ванесса с интересом посмотрела на профиль спутника, но продолжать разговор не стала. Впереди показалась гора, очертаниями напоминавшая быка с поднятой к небу головой, на лбу которого торчала скала.

«Единорог, – сказала Ванесса. – Уже недалеко твоя деревня».

Она узнала места, над которыми не раз пролетала в составе погранпатруля, и знала также названия окрестных ориентиров на языке общины.

«Бодров советовал изменить внешность».

«Если меня не узнают дружинники, могут сбить. А ты маскируйся, желательно – под старуху, пусть никто не увидит в тебе человека, способного оказать сопротивление».

«Не учи ученого, – огрызнулась женщина, – я проходила спецподготовку два года и знаю все способы камуфляжа».

Влад остался невозмутимым, провожая глазами гору, где он занимался с учителем и где у него был тайник в одной из пещер. Совет Дивия «внимательно перечитать Книгу», переданный Бодровым, он собирался выполнить чуть позже, после посещения деревни.

На горизонте показалась темно-зеленая полоса – лесная окраина Дебрянской долины, впереди путешественника ждала родная деревня.

УЛЫБА

Ванесса впервые в жизни играла старуху.

Интраморфы обладали солидным диапазоном изоморфической корректировки своей физической оболочки, хотя в обычной жизни этим запасом не пользовались: калеки, уроды, а также больные люди среди них не рождались. Не нуждалась в корректировке лица или фигуры и Ванесса, родившаяся и выросшая красивой и сильной. В молодости она, конечно, часто «подправляла» кое-что в своем облике – на костюмированных балах, во время молодежных тусовок, шутки ради, – но все же не перекраивала внешность полностью, как некоторые из ее подруг. Разве что изменяла цвет глаз и волос. Теперь же в связи с заданием она попыталась превратиться в старуху, и, по словам Влада, ей это удалось. В сочетании с фиолетово-черным, с оборками и кружевами, платьем, в которое она превратила уник, и седыми волосами смотрелась Ванесса древней развалиной, не ведьмой, но и не благородной матерью семейства. Судя по взглядам односельчан Влада и дружинников, охранявших деревню и сельскую управу, все видели в ней старуху.

Посмеиваясь, Ванесса с чопорным видом прошлась по центральной площади деревни и зашла в каабу Веры, почти пустую в этот час рабочего дня, который тут называли денницей. Общаться с Владом можно было и отсюда. Однако пробыла она в гулком прохладном помещении с ликонами святых недолго, неприятное ощущение подглядывания заставило геянку выйти на воздух и приблизиться к скале «с дуплом», где располагалась управа деревни. Влад встречался там со старостой.

До этой встречи путешественники побывали в родном доме Влада, где их накормили и напоили, не зная, чем угодить дорогим гостям и что подать. Родители кладоискателя были интраморфами, тихими и добрыми людьми, и Ванесса даже позавидовала ему, почувствовав их радость и любовь к сыну, выражавшуюся в каждом жесте, каждом взгляде. Затем Влад уединился с отцом, пока женщины болтали, делились новостями из разных областей быта, интересующих обеих, и вернулся задумчивый и рассеянный. Было видно, что он озадачен, хотя и не расстроен. Зато расстроенным и смущенным выглядел его отец, не решившийся обнять сына на прощание. Влад сделал это сам, сняв какую-то возникшую между ними напряженность. На вопросы Ванессы: «Какая кошка между вами пробежала? Чем ты обидел отца?» – он ответил лаконично: «Ничем». После чего добавил с сожалением, не пояснив, что имеет в виду: «Однако истина скрыта и от него».

Ванесса готова была расспрашивать его и дальше, но в это время они прибыли к управе и Влад скрылся внутри конусовидной скалы, использующейся властями деревни в качестве сельской управы.

О чем он говорил с главой деревни, Ванесса поняла с пятого на десятое, обоих было плохо слышно, мешали толстые и невероятно плотные стены управы: речь шла сначала о находках кладоискателя, потом о его молчании и безответственном поведении, и закончилась беседа взаимными обвинениями. Староста поставил Владу в вину его долгое молчание и отсутствие реальных результатов похода, Влад обвинил Терентия Леваша в прямом пособничестве геянам, жаждущим спровоцировать беспорядки на Земле и устроить самый настоящий геноцид.

Ванесса ждала команды или подозрительного шума внутри управы, чтобы прийти спутнику на помощь, но все было тихо. Влад появился через минуту, один, безразлично-спокойный и неторопливый, хотя внутри он весь кипел.

«Уходим, – бросил он напарнице, – здесь нам больше нечего делать».

«Ты его…»

«Усыпил. Сколько он проспит, я не знаю, но его могут обнаружить дружинники, и тогда нам придется прокладывать дорогу силой, а драться со своими односельчанами мне бы не хотелось».

«Чем тебе досадил староста?»

«Подсунул мне пси-рацию, точнее, держал со мной связь по рации, и, как только я выходил с ним на связь, меня тут же пеленговали».

«Кто?»

«Сначала я думал, что это твои соотечественники, работающие на службу Карачени, но оказалось, что Терентий служит кому-то еще. Он закодирован…»

«С чего ты взял?!» – изумилась «старуха»-Ванесса.

Влад покосился на нее, идущую рядом широким шагом, каким никогда не ходят пожилые женщины.

«Я попробовал покопаться в его пси-сфере и наткнулся на блок. Успел только поймать тень воспоминания: гора, красноватое небо, легкость во всем теле – явно неземной пейзаж, машина в форме конуса и четверо мужчин-интраморфов в бликующих комбинезонах. После этого Терентий потерял сознание».

«Похоже на защитное отключение. Но почему ты уверен, что то были интраморфы?»

«Эта уверенность была заложена в сознании старосты. Он знал, что они интраморфы».

«Горан утверждает, что на него тоже напали интраморфы. Я имею в виду террористов. И они же управляли кораблем гуррах. Неужели мы напали на их след на Земле?! Но что им здесь надо? Наши имперские бандиты во главе с Караченей добиваются сокращения численности землян, а что влечет на твою родину террористов? Почему вокруг нее крутится «диплодок»?»

Влад ответил на приветствие дружинников, охраняющих машинный парк деревни, проверил энергозапас птерана и строго сказал старшему охраннику:

– Петяй, у нас важное задание, староста разрешил взять его собственный флайт. Через два часа мы вернемся, а вы замените на моем птеране носитель, поставьте шолдерс вместо аккумулятора.

Молодой длинноволосый охранник в нерешительности поскреб макушку.

– Он нам ничего не говорил, надо бы подтверждение…

– Разве я похож на шутника? Староста занят.

– Так-то оно так… – снова поскреб затылок Петяй. – А кто это с тобой?

– Моя бабушка, – серьезно ответил Влад.

Охранник все еще колебался, но препятствовать вылету не стал. Кладоискатель в деревне пользовался всеобщим уважением и расположением старосты.

Флайт с эмблемой Райсейской общины – двуглавым орлом на борту – был аппаратом быстрым и мощным, способным подниматься в стратосферу Земли, и Ванесса сразу оценила его возможности, невольно проникнувшись чувством уверенности.

– Ловко ты их одурачил, – весело заявила она, из старухи превращаясь в красивую молодую женщину. Глянула на проваливающуюся вниз деревню, а затем Дебрянскую долину с ее рекой, лесами и лугами. – Молодец!

– Невелика заслуга, – сумрачно пробормотал Влад. – Крестьяне – люди простые, всем верят… обмануть их – что у слепого кусок хлеба отнять.

Ванесса прикусила язык.

– Я не в том смысле… вашему старосте, наверно, легко управлять такими людьми, всей деревней.

Влад еще больше помрачнел.

– Это он организовал нападение на деревню. Помнишь, когда мы с тобой встретились первый раз?

– Еще бы не помнить, – усмехнулась женщина. – Ты меня тогда поразил. Не знала, что в ваших деревнях могут быть воины такого класса. Ты уверен, что именно он виноват?

– Он об этом все время думает, из страха, что когда-нибудь все откроется. Он не может контролировать себя на все сто процентов. Ложь, даже хорошо разработанная, всегда сопровождается «хвостиком» правдивой мысли.

– Дьявол! Как у вас тут все переплелось! Надо срочно сообщить нашим в контрразведке, чтобы занялись старостой. Это же прямой выход на террористов!

– Сообщим при встрече с группой обеспечения. Но сначала мне надо кое-куда заглянуть.

– Куда еще? У нас не так много времени…

Вместо ответа Влад повел аппарат к выраставшей на горизонте горе под названием Единорог и вскоре посадил его на узенькой незаметной площадке перед входом в пещеру, где в тайнике были спрятаны его юношеские реликвии: Книга прадеда Ставра, перстень с кристалликом марсинита, способствующим выходу в поле Сил, разряженный аннигилятор «шукра» – красивый и грозный даже при отсутствии заряда, старинный русский меч, набор старинных же метательных пластин, с которыми он учился обращаться под руководством учителя, и статуэтка из неизвестного материала, изменяющего цвет и плотность в зависимости от настроения владельца. Статуэтка изображала человека, запрокинувшего голову и протягивающего вверх руки. Лицо этого человека иногда начинало светиться, а глаза внезапно становились живыми – черными, глубокими, теплыми, мудрыми, так что казалось – сейчас статуэтка заговорит! Но странное дело – Влад никогда ее не боялся, ни в юности, ни в раннем детстве, словно знал, что она не принесет ему вреда.

Ванесса, вошедшая в пещеру следом за спутником, с любопытством увидела, с каким благоговением он вытаскивает из длинной круглой коробки свои богатства. Взяла в руки меч, потом статуэтку и едва не вскрикнула, когда та «ожила».

– Дьявол! Она… на меня… посмотрела!

Влад отобрал статуэтку, спрятал в холщовый мешок вместе с другими раритетами, начал листать Книгу, бегло просматривая страницы, хотя в пещере было довольно темно. Наконец нашел, что искал, и прочитал вслух:

– «Тебе тоже придется пройти пустыню горя и одиночества. Но если станет совсем невмоготу и понадобится помощь – позови отца…»

Эхо пещеры повторило последние слова, стало тихо.

Ванесса погладила пальцем кожаный с виду переплет Книги с обыкновенными бумажными листами, на котором затейливой славянской вязью был напечатан текст.

– Это твой прадед написал? «Свод истин»?

– Я много раз звал отца, когда мне было плохо… – задумчиво проговорил Влад. – Но он никогда не приходил мне на помощь…

– Может быть, ты неправильно оценивал ситуацию? Ведь прадед имел в виду совершенную безнадегу?

Влад покачал головой:

– Не знаю… возможно.

– Или… – Ванесса несмело улыбнулась.

Он остро взглянул на нее:

– Что?

– Или ты не того звал, – закончила она.

Влад вздрогнул, не сводя с нее пристального взгляда.

– Откуда ты… знаешь?

– Что я знаю? – вконец растерялась Ванесса. – Я просто размышляю…

– Ждан Велич и мама… не являются моими родителями.

– То есть как не являются? Что ты говоришь?! Почему же ты называл их… отцом… и матерью?..

– Они воспитали меня, – глухо ответил Влад, убирая Книгу в мешок. – Но ни отец, ни мама, ни учитель не знают, кто мой настоящий отец. Странно, что учитель велел мне внимательно перечитать Книгу. Я и так хорошо помню, что в ней написано.

– Может, они знают, но не говорят?

– Идем.

Они вышли из пещеры, и Ванесса схватилась за рукоять «универсала» на поясе, заметив в сотне метров ниже по склону горы выглядывающие из-за камней косматые головы.

«Не обращай внимания, – прилетела мысль Влада, усаживающегося в кабину флайта. – Это мои друзья гоминоиды, живут в горах неподалеку и охраняют мой тайник».

Ванесса забралась в кабину, помахала рукой полуразумным зверям за скалой и невольно ахнула, увидев, как три фигуры, похожие на медведей с гладкими – еще не лицами, но уже и не мордами, – ответили ей тем же.

Аппарат взлетел, беря курс на юг, к берегу Русского Сверкающего океана. Гора, на вершине которой Влад провел много часов и дней, тренируясь и созерцая величественную панораму земной тверди, уходящей чуть ли не в бесконечность, отдалилась, стала одной из гор, разбросанных по плоскогорью Великой Райсейской платформы, скрылась в дымке за горизонтом.

Ванесса посмотрела на твердо сжатые губы Влада, поймала его взгляд, брошенный назад, и поняла, что ее друг только что попрощался с юностью. То, что он сильный и решительный человек, несмотря на всю стеснительность, проявлявшуюся в моменты, когда он зависел от других и не знал, как себя вести, она поняла давно. Поэтому ей хватило такта не делиться с молодым воином своей догадкой.

Флайт поднялся выше, достигая скорости в две тысячи километров в час, обогнал стаю лебедян, потом чей-то аэр, испуганно шарахнувшийся в сторону. До точки встречи в ущелье Валдайгорья с группой обеспечения, которую Бодров должен был выслать на Землю отдельным рейсом ради соблюдения секретности похода, оставалось километров сто, когда пассажиров аппарата привлекло движение внизу, в распадке на берегу ручья.

Влад замедлил скорость, а затем и вовсе остановил флайт в воздухе, вдруг ощутив недобрую ментальную атмосферу этого места.

Внизу шел бой!

Пятеро мужчин в одежде, характерной для дружинников Райсейской общины, отбивались от целой армии нападавших численностью не менее тридцати человек, медленно отступая к ручью, защищая двух женщин в голубой и белой одежде. Но силы были слишком неравными, да и вооружены противоборствующие стороны были неодинаково: нападавшие имели «универсалы» (это была типичная разношерстная банда кочевников), оборонявшиеся же могли вести ответный огонь только из ружей и гранатометов. Их становилось все меньше и меньше.

Дружным залпом дружинники остановили цепь атакующих, один из них упал, сраженный разрядом «универсала». Женщины бросились к ним, потом отступили к ручью, переправились на другую сторону и побежали через небольшой луг к стене кустарника, не видя, что несколько бандитов зашли в тыл их защитников и ждут за кустами.

Сердце Влада екнуло, остановилось и заработало в ускоренном темпе. В бегущей по траве девушке в белом он узнал незнакомку из сна! В следующий миг флайт уже пикировал к ручью, стремительно разрезая воздух.

«Отвлеки основную группу! – сказал Влад, выводя аппарат из пике в метре над лугом. – Я освобожу женщин!»

Не ожидая возражений, он выпрыгнул из кабины, и Ванессе ничего не оставалось делать, как сесть на его место и выполнять приказ.

– Дьявол! – сквозь зубы произнесла она, снимая с пояса свой «универсал». – Эти земляне меня просто умиляют!

Однако каким бы внезапным ни был их маневр, помочь обороняющимся они уже не успевали. Дружинников оставалось в живых только двое, когда флайт Ванессы появился над полем боя. Впрочем, считать оставшихся в строю она не стала, включая ускорение темпа жизни. И бандиты, не ожидавшие удара сверху, заметившие упавший с неба аппарат, но не придавшие этому особого значения, вдруг почувствовали холодное дуновение смерти. Стрелять по идущему зигзагом флайту они начали только после того, как ряды их значительно поредели…

Влад действовал еще быстрее, чем Ванесса, глубоко погрузившись в гиперрежим взаимодействия с полем Сил, приводящий к истощению и полной утрате пси-резерва. Учитель запрещал ему входить в этот режим слишком часто и больше чем на две-три минуты. Но в данном случае погружение в режим было оправданно. Беглянки – одна постарше, другая совсем юная, почти девочка – почувствовали впереди засаду, свернули, однако убежать от выскочивших из-за кустов с улюлюканьем и свистом бандитов уже не могли. Владу пришлось ускоряться, чтобы догнать резвящихся кочевников и уложить их на землю одного за другим. Последнего, успевшего сообразить, что из охотника он превратился в дичь, и собравшегося открыть огонь, Влад сначала ударил ментально, останавливая, а потом сбил с ног ударом в шею, неосознанно стараясь не сломать ему шейные позвонки.

Беглянки остановились, не понимая, что происходит, оглянулись на спасителя, и у Влада снова до боли сжалось сердце в груди, душу охватило невыразимое никакими словами волнение. Девушка в белом опашне[217] смотрела на него огромными зелеными глазами, в которых стояли слезы, страх и немой укор, сменившийся надеждой и мгновенной радостью. Глаза их встретились, весь мир куда-то исчез, а когда появился снова, Влад понял, что встретил не просто красивую девчонку-интраморфа, но единственную! Их слоган-диалог длился всего доли секунды, однако выразил так много! Обоим показалось, что они знают друг друга давно, с детства.

Время пошло снова. Влад очнулся, махнул рукой:

– Бегите сюда! Прячьтесь за кустами!

Девушка в белом повиновалась тотчас же, но ее недоверчивая спутница сделала это не сразу, и это стоило ей жизни. Один из нейтрализованных Владом бандитов на мгновение пришел в себя и выстрелил из «универсала», не целясь. Бледный лазерный луч перечеркнул бегущую фигурку, и женщина в голубом летнике[218] упала с тихим вскриком. Влад прыгнул к уронившему оружие бандиту, вбил его голову в землю, но было уже поздно: разряд «универсала» уколол спутницу девушки в белом прямо в сердце.

«Ванесса, где ты?» – позвал геянку молодой воин.

«Здесь, – отозвалась Ванесса. – Флайт поврежден, их тут оказалось больше, чем я рассчитывала. Бегите, я за вами».

За ручьем раздался взрыв, над кустами вырос огромный фонтан клубящегося пламени – это взорвался флайт старосты. Влад отобрал у одного из бандитов его оружие, схватил оглянувшуюся девушку за руку и повлек за собой к стене кустарника в полусотне шагов. Нельзя было терять ни минуты. Кочевников оставалось еще очень много, и жизнь свою они ценили не более, чем жизнь других людей.

Незнакомка, однако, не добежала до кустов, вырвала руку.

– Там Тимьяна…

«Она мертва, – передал ей свою мысль-соболезнование Влад. – И все твои сородичи тоже».

«Я их не брошу!»

«Тогда мы погибнем все».

Глаза девушки снова наполнились слезами.

«Они налетели сверху… мы не могли уйти…»

«Не время выяснять подробности, надо уходить».

«Кто ты? Я тебя видела недавно… во сне…»

«Я тебя тоже».

«Правда?! Ты как будто свой, из общины… и чужой!»

«Мой дом в Дебрянах, но я довольно долго скитался по… другим мирам. Меня зовут Влад».

«Меня Улыба».

Влад невольно улыбнулся, вызывая ответную робкую улыбку, тут же погасшую.

«Но как же я…»

«Доверься мне и не бойся».

«Я не боюсь». – Улыба вскинулась, оглянулась в испуге, услышав чье-то приближение, но это была Ванесса.

«Чего дожидаетесь? – сердито воскликнула геянка, подзывая их рукой из-за кустов папороти и подграба. Она явно была свидетелем их быстрого беззвучного диалога. – Быстрее, сейчас они опомнятся».

«Где мои вещи?»

«Держи». – Ванесса бросила на землю мешок с реликвиями кладоискателя и скрылась за кустами.

Влад глянул на Улыбу, только сейчас разглядев ее головку с распущенными золотистыми волосами, с лентой через высокий лоб, богато украшенной драгоценными камнями, овальное лицо с печально опущенными, вопреки имени, уголками полных губ исключительно красивого рисунка, бровями вразлет, поднимающимися к вискам, и взгляд молодого человека был так выразителен, что Улыба вспыхнула, ответив странным взглядом, в котором смешались горе, отчаяние, радость, надежда и вера. Влад подхватил с земли мешок, и они побежали вслед за исчезнувшей Ванессой, взявшись за руки – неосознанно, в порыве взаимного притяжения, даже не заметив этого.

Однако уже через минуту тревожное чувство заставило Влада прислушаться к пси-шуму погони, и он вспомнил, что у него на плечах есть голова.

«Стойте! – выдохнул он, обгоняя и преграждая путь Ванессе. – Их надо задержать; пока мы будем карабкаться вверх по склону распадка, нас перестреляют, как зайцев!»

«Мы бежим быстрее», – возразила Ванесса, с некоторой озабоченностью поглядывая на Улыбу, все еще горевавшую по своим односельчанам.

«Ручей впереди поворачивает обратно и уходит под землю. Дальше – тот же склон, почти голый».

«Что ты предлагаешь?»

«Подождите минуту… – Влад закрыл глаза, прислушиваясь к тихим звукам окружающей их природы, и наткнулся на ответное ментальное ощупывание располагавшегося поблизости живого сложного организма. – Помогите мне, просите помощи, пожалобней, тоскливо, со страхом…»

«Здесь кто-то есть? Я чую чье-то присутствие…»

«Это рой шашеней, – откликнулась Улыба. – Здесь их гнездо».

«Шершни, – перевел Влад слово на геянский язык. – Попробую с ними договориться». Он снова зажмурился, напрягся, в то время как спутницы «жалобно просили помощи», постоял несколько долгих секунд, ставший далеким, чужим, собранным (у Ванессы мурашки побежали по спине), и открыл абсолютно черные, быстро светлеющие глаза.

«Все в порядке, побежали, нас они не тронут».

Женщины бросились за ним, и через несколько десятков шагов они выбежали к подножию невысокого холма, окруженного перьями молодого папоротника. На вершине холма росли три ветвистых вяза, образовав треугольник и склонив к его центру вершины, а под этим своеобразным шатром висел полупрозрачный, ячеистый, янтарный под лучами Солнца, диаметром в три человеческих роста шар, вокруг которого вились взблескивающие дымные струи. И лишь приглядевшись к струям повнимательней, Ванесса поняла, что это вьются обитатели янтарного «замка» – шершни. Каждый из них был величиной с палец человека, а его укус мог свалить с ног едва ли не любого лесного зверя, но главная опасность таилась не в этом: колония-рой шершней обладала разумом, и, стоило этому нечеловеческому разуму решить, что его дому угрожает опасность, агрессора ждала верная смерть.

«Не задерживайтесь, – поторопил спутниц Влад. – Этих черно-золотых малышей волнует присутствие любых непрошеных гостей».

Беглецы поспешно миновали холм, прислушиваясь к грозному гудению гигантских насекомых (к гудению примешивался и угрожающий гул нечеловеческого сознания роя), некоторое время бежали по берегу ручья и по знаку Влада начали взбираться на склон распадка, петляя между валунами и узловатыми соствольями подграба. На гребне морены они оказались в тот момент, когда преследователей атаковали возбужденные шершни.

«Устали? – спросил Влад, прислушиваясь к доносившимся из распадка воплям. – Можете немного отдохнуть».

«Я бы посоветовал не останавливаться», – впервые заговорил терафим, устроившийся в волосах Влада.

«Надо уходить, – поддержала Нестора Ванесса. – Это не простая банда. Заметил, чем вооружены кочевники? Снова «универсалы»! Мало того, с поля боя бежал какой-то ловкий парень на птеране, и я подозреваю, что это один из агентов Карачени. Если он вызовет подмогу, мы получим противника посерьезней».

Влад посмотрел на Улыбу, тут же ответившую ему ясным доверчивым взглядом.

«В таком случае мы не успеем добраться до района встречи. Надо вызвать помощь».

«У тебя есть рация?»

«У меня есть вот это. – Влад серьезно коснулся пальцем лба. – У тебя и у нее тоже. Если мы объединим личные поля и сосредоточимся на вызове – дотянемся даже до Лохитанги».

«В группе обеспечения, по-моему, нет ни одного интраморфа».

«Я попробую достучаться до сознания командира. Поддержите меня в общем поле Сил».

Ванесса скептически хмыкнула, оценивающе оглядела спасенную, но возражать не стала.

«Что ж, попытка не пытка. Только давайте все же уберемся отсюда подальше, не хочется начинать все заново, если кто-нибудь из кочевников выберется с территории шершней живым».

Они отбежали от места боя банды с роем шершней на пару километров, нашли в скалах удобную для отдыха и приема летающей техники площадку и устроили «штурмовой» сеанс пси-связи с базой погранслужбы, расположенной в сотне километров отсюда, в ущелье Валдайгорья.

Куттер пограничников из группы обеспечения ходоков прилетел за ними через четверть часа.

ВЕРНУТЬСЯ ВОВРЕМЯ – ИСКУССТВО

Они высадили Улыбу на окраине деревни Беляны, располагавшейся в двухстах с лишним километрах от Дебрян, родины Влада. Прощание было натянутым, сильно мешало присутствие Ванессы и пилота куттера, но все же Владу удалось послать Улыбе нечитаемый никем, кроме нее, слоган, в котором он передал все свое смятение, желание остаться, не отпускать ее от себя и обещание вернуться. Ответный слоган девушки также был полон волнения, сомнений, надежды и тревоги, но все же глубина его таила такой запас нежности и веры, что захватывало дух. Прощаясь со спасенной (надо же, можно сказать, почти рядом жили!), Влад знал, что встретятся они скоро.

Ванесса заметила необычное состояние спутника, проницательно поглядела вслед Улыбе, которую встречали выбежавшие из ворота детинца дружинники, и перевела взгляд на обманчиво невозмутимое лицо кладоискателя.

«Эй, напарник, да ты никак влюбился?»

Лицо Влада пошло пятнами, он смешался, не сразу выходя из транса, и этот его ответ был более выразителен, чем любая слоган-речь. Ванесса приподняла бровь, покачала головой, собираясь высказаться по этому поводу в том смысле, что Улыба – совсем еще девочка, но вспомнила, что Влад сам молод, на пять лет моложе ее самой, и прикусила язык.

Из-за спин дружинников вышел могучий чернобородый мужчина в сопровождении местных властников, обнял Улыбу, глядя на гостей из-под густых бровей, подошел к аппарату. Эта встреча принесла несколько открытий.

Мужчина оказался старостой деревни, а также отцом Улыбы. Кроме того, он был интраморфом, поэтому разговор с гостями, спасшими его дочь, длился недолго. Фамилию староста носил живо напомнившую Владу историю – Железовский. Он даже вознамерился было спросить старосту, не является ли Аристарх Железовский, патриарх синклита старейшин Земли во времена войны с ФАГом, главой рода Железовских, но постеснялся.

От приглашения погостить в деревне и в знак благодарности принять дары контрразведчики отказались, пообещав как-нибудь заглянуть «в свободное время». Для Ванессы это обещание ничего не значило, она, конечно же, не собиралась возвращаться в Беляны ради удовольствия лицезреть старосту и его юную красавицу-дочь, но Влад думал иначе. Он чувствовал, что здесь его будут ждать.

Куттер взлетел, сделал круг над деревней и полез в небо. Деревня в окружении густых хвойно-хвощевых лесов провалилась вниз, ушла назад и затерялась на фоне сочной зелени Белянской долины; все поселения Райсейской общины строились по берегам рек и озер. Однако Влад еще долго ощущал связь с Улыбой, тревожащую, переворачивающую душу, заставляющую сожалеть о расставании и жаждать встречи.

– Ну и здоровый мужик этот Дементий Железовский! – проговорила Ванесса вслух. – По-моему, такому бугаю ничего не стоит поднять наш куттер. Кстати, в моей памяти крутится эта фамилия – Железовский. Не он ли был в команде твоего прадеда Ставра Панкратова? Они здорово намяли бока эмиссару ФАГа.

Влад хотел сказать, что не уверен теперь, является ли Ставр Панкратов его прадедом, но промолчал. В его душе тихо звенел голосок Улыбы.

База погранслужбы пряталась на дне узкого извилистого ущелья, свободного от нагуалей. Своей станции метро она не имела, да и базой называлась с большой натяжкой. Даль-разведчики Геи когда-то установили здесь радиомаяк, дающий пеленгационную линию для безопасных полетов и посадок геянских кораблей. Потом ущелье стали использовать как перевалочный пункт и ремонтную площадку, где чинилась пострадавшая от столкновений с «колючками» летающая геянская техника.

Группа обеспечения численностью в три человека, посланная Бодровым по документам погранслужбы чуть раньше ходоков, добралась до базы благополучно. Проверять груз охранники метро не рискнули, у пограничников на Земле еще оставались свои зоны ответственности, хотя уже шел процесс свертывания их застав, постов и контролируемых сооружений. Оперативный простор над Землей постепенно захватывала правительственная служба этического контроля, оперативным подразделением которой являлась комиссия служебных расследований, возглавляемая специальным представителем Правительства Левоном Караченей. Тем не менее пограничники миновали пост проверки без инцидентов и доставили на свою базу два куттера с неограниченным запасом хода и все то, что могло пригодиться посланцам службы контрразведки в их новом походе: боевые операционные костюмы типа «насинг», оружие, запасы пищи и воды, НЗ, аптечки, пси-рации. Проверив экипировку, Влад и Ванесса попрощались с немногословными коллегами, которые не особенно удивились, получив призыв о помощи через ментальное поле, сели в куттер и стартовали в направлении на Русский Сверкающий океан, взяв курс на Борейский архипелаг.

Настроение Ванессы поднялось, она не приняла всерьез увлечение Влада и, преодолев естественное чувство ревности и обиды, начала подтрунивать над ним, шутить, рассказывать всякие веселые истории, словом, вести себя как и прежде. Он же, по обыкновению, отмалчивался, переживая чувство вины перед женщиной, с которой провел много дней и ночей и которая по-своему любила его.

До Борейского архипелага они долетели за час, побив все рекорды передвижения в атмосфере Земли с торчащими в воздухе на разных высотах «колючками» нагуалей. Дважды им сигналили, приказывая остановиться, аппараты комиссии, пытались перехватить и догнать, однако быстро отставали, натыкаясь на «черную шрапнель», которая не фиксировалась никакими приборами. Влад скорости не снижал, он хорошо знал трассу, свободную от нагуалей, и маневрировал своевременно, чудесным образом чувствуя их приближение.

Ванесса замолчала, когда аппарат завис над океаном с россыпью больших и малых островов, внимательно оглядела панораму, нахмурилась, уловив какое-то несоответствие пейзажа зрительной памяти.

«Я его не вижу…»

Она имела в виду туманный остров Уанкайовы.

«Я тоже», – отозвался Влад.

«Неужели «диплодок» уничтожил весь остров?! Вместе с лодкой?»

Влад повел аппарат на снижение, заметив на водной глади в месте расположения острова одинокую скалу, похожую на акулий плавник. Это было все, что осталось от владений афроида, не уцелели ни гейзеры, ни конус вулкана, ни сама бухта.

«Дьявол! Война тут была нешуточная! Напрасно Уан понадеялся на свои ракеты».

«Никакой войны не было, – мрачно отозвался Влад. – Оружие гуррах – уничтожитель, ему достаточно было одного залпа, чтобы разнести в пыль остров. Вспомни его удар по научному центру возле Геи».

«Ты прав, здесь поработал уничтожитель, то бишь вакуум-преобразователь. Жаль Уана, мне он пришелся по душе».

Влад вдруг замер, прислушиваясь к чему-то, потом, не говоря ни слова, повел куттер на запад, к соседнему острову, снова остановил аппарат над водой между островами и стал медленно опускаться. Ванесса не сразу поняла его маневр и, лишь когда под куттером из воды всплыл металлический бугор рубки подводной лодки, воскликнула:

– Он жив! – И, не удержавшись, обняла Влада и поцеловала.

Это и в самом деле оказалась атомарина, управляемая Уанкайовой. Когда Влад посадил куттер прямо на тушу лодки и они встретились, афроид, обрадованный встречей не меньше, кривя в улыбке черное лицо, обнял каждого гостя и повел в недра своего корабля.

Все трое расположились в знакомой кают-компании атомарины, Уанкайова накрыл стол, угостил нежданных, но дорогих, как он выразился, гостей шампанским и принялся рассказывать, как развивались события после того, как ходоки полгода назад скрылись в кратере вулкана. Финал схватки корабля гуррах с военным подводным кораблем древних землян оказался драматичным.

Конечно, ядерные ракеты даже большей мощности, чем те, что хранились в отсеках подлодки, не причинили бы большого урона межзвездному кораблю, защищенному от большинства космических катаклизмов. Вторая ракета, выпущенная физиком вслед за первой, также не смогла пробить его броню, зато дала возможность на время отвлечь экипаж «диплодока» от поиска врага, а когда спейсер, обидевшись, ответил на удар, уничтожив остров с первого же залпа, подлодка была уже на глубине пятисот метров под водой, вне досягаемости уничтожителя, имеющего вполне определенную мощность и возможности, как и любое оружие.

– Самое интересное, что я трахнул его еще раз, – засмеялся афроид, черное лицо которого с огромным широким носом уже не казалось Ванессе таким безобразным, как при первом знакомстве. – Я расставил по ближайшим островам зонды, контролирующие акваторию на площади в тысячу квадратных километров, и, когда через эту сеть увидел, что «диплодок» повернулся задом к океану, а голову поднял в небо, влепил ему в корму еще одну ракету. Ох и взбесился же он! – Уанкайова снова засмеялся. – Грохнул два острова, испарил с десяток миллионов тонн воды, но меня так и не достал.

Влад и Ванесса улыбнулись в ответ, чувствуя дружеское расположение к бывшему ученому, которому не нашлось места в родной общине.

– А гепард ваш убежал, – помрачнел Уанкайова. – Я брал его с собой на материк, когда плавал туда за продуктами, оставил на минуту, а когда вернулся – его и след простыл.

Ванесса растерянно посмотрела на Влада, тот улыбнулся.

– Не пропадет. Скорее всего он помчался домой, в деревню.

– Тогда все в порядке, – облегченно вздохнул хозяин лодки. – Что привело вас на острова на этот раз? – Он с интересом посмотрел на Влада, словно зная, о чем тот думает. – Ведь не ради встречи со мной? Хотя я чертовски рад вашему появлению. Скучно, знаете ли, жить одному, если не считать колонии гоминоидов-тюленей.

– А вы женитесь, – посоветовала Ванесса. – Станете основателем своей собственной общины.

– Э-э, не с моей физиономией заводить жену, – махнул рукой Уанкайова. – Какая нормальная женщина согласится жить с мутантом-афроидом вдали от человеческих поселений? Нет, мне, видно, на роду написано доживать свой век бобылем. Итак, чем я могу быть вам полезен?

На потолке кают-компании замигал красный огонек, откуда-то из-за стены донесся приглушенный звонок.

– Что там у тебя? – поднял голову Уанкайова.

– На горизонте появился летательный аппарат, – доложил ровным голосом инк, управляющий всем сложным хозяйством лодки, – движется в нашем направлении.

– Тип, скорость?

– Куттер серии «коррида», две тысячи километров в час.

– Кого это сюда несет? Да еще на современном аппарате, которые производятся только на Гее? – Уанкайова посмотрел на гостей. – Вы никого не ждете?

Ванесса покачала головой, подумала и включила пси-рацию, но, прежде чем она связалась с неизвестным водителем куттера, Влад, вошедший в поле Сил сразу после сигнала тревоги, сказал:

– Это Горан.

Затем почувствовала приближение комиссара и Ванесса. Послала мысленный вызов, выслушала ответ и, встретив вопросительный взгляд командира подлодки, сказала:

– Кажется, нам придется расстаться. Мы не договаривались ни с кем встречаться, а раз сюда летит сам начальник контрразведки ОКО, значит, что-то случилось. Пойдемте встречать гостей.

Они поднялись на перекрытие рубки, окруженной со всех сторон бесконечным водным пространством в серебристой чешуе волн. Куттер Милича приблизился, стремительно вырос в размерах, завис над металлическим вздутием рубки, зеркальное стекло блистера сдвинулось вверх и назад, и из кабины выпрыгнул запакованный в спецкостюм Милич. Пристально посмотрел на Уанкайову, излучавшего добродушие, протянул руку.

– Наслышан. Я Горан Милич, комиссар контрразведки.

– Наслышан, – расплылся в улыбке афроид. – Прошу быть гостем. Мы только что сели за стол.

– Извините, в другой раз, чрезвычайные обстоятельства. – Горан обернулся к разглядывающим его контрразведчикам: – Ваш поход отменяется. Точнее, Дарьялова получает другое задание. Вам, Влад, рекомендуется вернуться на Гею, хотя прямого приказа я отдать не могу, вы мне не подчиняетесь. Можете остаться на Земле, можете продолжать поиск – на ваше усмотрение, однако я не считаю последний вариант оптимальным. В одиночку вам не справиться.

– Разве отпала необходимость в поиске фа… э-э, нужных делу лиц? – сухо поинтересовался Влад.

– Не отпала, но при данных обстоятельствах риск превышает все разумные пределы.

– Что произошло? – требовательно проговорила Ванесса.

Горан покосился на Уанкайову, и тот отступил к люку, поднимая ладони к груди, начал спускаться вниз.

– Ну, вы тут выясняйте отношения, а я приготовлю вам кое-что на дорогу.

Горан подождал, пока голова афроида скроется в отверстии люка, перешел на слоган-речь:

«Убит Алекс Бодров».

– Что?! – вслух воскликнула Ванесса. – Когда?!

«Три часа назад. Погранслужба переходит в прямое подчинение главы комиссии служебных расследований. Весь персонал погранзастав заменяется. Мы потеряли свободу маневра и большинство баз. Но это еще не все. Из всех управляющих структур Геи изымаются интраморфы».

Влад и Ванесса переглянулись.

«Из ОКО тоже?»

«Отовсюду! Кроме контрразведки… пока. Претор вызвал меня и предупредил, но оставил в должности. Ты переведена в мой сектор под другим именем, вместе с Даном Коревым, но вам придется забыть, что вы интраморфы, и стать нормалами».

«Какого дьявола?! Я не понимаю…»

«Мы вышли на группу террористов, похищавших женщин, ты возглавишь обойму захвата и… – Горан помедлил, – сыграешь роль приманки. Если, конечно, риск не будет чрезмерным. Кстати, погранпосты на Земле отмечают рост похищений женщин и здесь».

Ванесса, широко раскрыв глаза, оглянулась на подчеркнуто бесстрастного Влада, снова перевела взгляд на Горана.

«Предложение неожиданное… но я согласна. Черт знает что там происходит! Алекс убит!.. Как это случилось?»

«Потом расскажу, поехали».

«Может быть, возьмем в обойму и его?» – Геянка кивнула на Влада.

«Он должен решать сам. – Горан спохватился: – Извините, забыл передать вам послание советника». – Он протянул кладоискателю бусинку фрейма.

Молодой человек сжал бусинку пальцами, и пси-письмо Дивия струйкой просочилось в сознание.

«Ну, что скажешь? – обратилась к нему Ванесса нетерпеливо. – Полетели с нами на Гею, будешь работать со мной, а там, глядишь, и обойму возглавишь».

«Нет, – качнул головой Влад. – Я остаюсь. Учитель передал, что положение… в общем, мне надо идти дальше. Комиссар не все рассказал».

«Не поняла. – Ванесса обернулась к Горану: – Чего ты не договорил?»

«Прямо к делу это не относится. Наверное, советник сообщил об ускорении сближения Стенок».

«И об активизации Тартара», – добавил Влад.

«Поехали». – Горан повернулся и полез в куттер, в кабине которого молча сидели оперативники комиссара.

«Не дури, один ты ничего не найдешь. – Ванесса подошла к Владу, взяла его за руки. – Поработаем на Гее, обстановка изменится, и мы снова уйдем в поход. Что тебе еще сообщил твой учитель?»

«Что я должен решать задачи соответственно своему уровню. Я должен дойти».

«Ну и дурак! – рассердилась женщина. – Кто оценит твой красивый жест, если ты погибнешь? Пойдем с нами. Обещаю: как только мы возьмем террористов, я потребую отправить нас в поиск».

«Учитель предупредил, что у нас очень мало времени».

«Горан, скажи этому юному герою, – обернулась Ванесса на куттер. – Он готов умереть ради подвига!»

«Пусть решает сам, – прилетел флегматичный ответ Милича. – Возможно, он прав. Нужно использовать любой шанс. Хотя на его месте я бы подождал с поиском».

«Ну, ты идешь?»

Влад отступил.

«Я остаюсь».

Ванесса несколько мгновений не сводила с твердого лица спутника потемневших глаз, резко притянула его к себе, поцеловала и взобралась в кабину куттера.

«Прощай, «оса». Желаю удачи! Надеюсь, ты одумаешься и вернешься. Буду ждать».

Блистер кабины встал на место, куттер туго рванул вверх по вертикали, за считаные секунды исчез из глаз. Из люка рубки показалась голова Уанкайовы, повернулась налево, направо, обнаружила задумчиво стоявшего с задранной головой Влада и хмыкнула.

– Кажется, произошли некоторые изменения в дислокации.

– У них проблемы… – пробормотал Влад.

– А у тебя?

Молодой человек очнулся.

– У меня тоже. Надо найти кое-кого, а я не знаю, с чего начинать.

– Ну-ка, спускайся, обсудим твои проблемы. Рассказывай, в чем суть. Или это страшная государственная тайна?

Влад нехотя улыбнулся.

– Тебе я могу доверить любую тайну.

Они спустились в кают-компанию, Уанкайова приготовил кофе, и Влад принялся рассказывать физику о задании выйти на след файверов.

Хозяин атомарины выслушал историю Ползучего Террора на Гее внешне спокойно. Разволновался он, лишь когда Влад упомянул о замысле геянского Правительства подготовить Землю для обратного переселения. В этом месте рассказа Уанкайова крякнул и потер темя ладонью.

– Вот откуда ветер дует, оказывается! Значит, в наших земных бедах повинны потомки переселенцев? Я правильно понял?

– Не во всех, – осторожно возразил Влад. – Но то, что банды кочевников инструктируются агентами спецслужб Геи и снабжаются современным геянским оружием, это факт.

– Еще раз убеждаюсь, что история никого и ничему не учит. Такое уже бывало на Земле и снова повторяется на очередном витке временной спирали. Что ж, я тебя внимательно выслушал, хотя не все понял. Не понял, например, причин похищения женщин. Если этот процесс приобрел массовый характер…

– Он перекинулся даже на Землю, как только что сказал комиссар. – Влад нахмурился, ощущая смутную тревогу за жизнь Улыбы, о которой думал не переставая. – Никто не знает, зачем это делается и куда исчезают женщины. Может быть, удастся захватить похитителей…

– Закономерностей никаких не прослеживается? Какие женщины исчезают чаще всего? Старые, молодые, красивые, уродливые…

– Разные, – покачал головой Влад, подумал и добавил: – Кроме уродливых. Хотя я, возможно, не все знаю. Что ты думаешь обо всем этом?

– О женщинах?

– О том, что происходит.

– Я думаю, Ползучий Террор – всего лишь сопутствующее явление более глобального процесса.

– Какого?

– Процесса перемен. Есть такой общевселенский закон.

– Я помню, прадед писал в своей Книге о законе перемен, но связывал его с Игрой больших разумных систем типа нашей Метагалактики между собой. Или ты в нее не веришь?

– Дело не в моей вере. Я вполне допускаю, что Вселенная в целом и даже ее фрагменты вроде метагалактического домена, в котором мы живем, обладают интеллектом и личностным аспектом. Я допускаю, что различаются они частотными диапазонами, накопительной и пропускной способностью по отношению к информационным потокам, циркулирующим во Вселенной. Но если Игра и имеет место, то смысл ее мне неясен.

– Нашим аналитикам тоже, – улыбнулся Влад, вдруг поймав себя на том, что назвал геянских специалистов «нашими». – Как писал мой прадед: спрашивать, в чем смысл Игры, все равно что спрашивать, в чем смысл жизни.

– Твой прадед был мудрым человеком.

– Он был файвером. Но где и как искать файверов или их потомков, не написал.

– Ты говорил, что познакомился с девицей…

– С Улыбой Железовской.

– А твой прадед не упоминал о предках Железовских?

– Упоминал Аристарха… – Влад замолчал, вспоминая страницу Книги, на которой Ставр Панкратов вел речь об Аристархе Железовском, и одновременно – совет учителя внимательно перечитать Книгу. – Кажется, там было еще кое-что… у Аристарха Железовского был тайный схрон, секретный бункер с кабиной метро… но, по-моему, этот бункер взорвался…

– Ты уверен?

– Н-нет.

– Так выясни.

– Каким образом?

– Если твоя знакомая, Улыба, – правнучка Аристарха, то она может спуститься по родовой линии памяти до любого предка и уточнить детали. Она ведь интраморф?

– Я тоже интраморф, но никогда такого не делал.

– Не было нужды. Хотя это, наверное, опасный процесс, лучше проконсультируйся с кем-нибудь на этот счет. С учителем или с учеными. Но я уверен, что такой ретропоиск возможен.

Влад задумался. С одной стороны, он не верил в возможность «спуска вниз» по линии родовой памяти, с другой – идея Уанкайовы импонировала ему тем, что появлялась веская причина новой встречи с Улыбой. И еще это дурацкое сообщение Горана о появлении похитителей женщин на Земле!..

– Пожалуй, я полечу в Беляны.

– Куда? – не понял собеседник.

– Так называется деревня, где живет Улыба. Прямо сейчас и полечу, нет смысла откладывать этот визит. Ничего не получится, тогда буду думать, что делать дальше. Начну поиск с… – Влад едва не сказал: «со спейсера «Маг» на Солнце», но вовремя остановился.

– Правильно, – сказал афроид с одобрением. – Как говорил мудрец: «Устреми теперь свой взор в вышину, сын преславного народа, и узри Порядок душ»[219].

Влад с подозрением заглянул в лукаво-простодушные желтые глаза Уанкайовы: показалось, что тот знает, о чем подумал кладоискатель, – но мысли его были далеко отсюда, чувства радостно возбуждены предстоящей встречей с Улыбой, и о своих подозрениях молодой человек тут же забыл.

Уанкайова проводил гостя до его аппарата, пожелал успехов и нырнул в люк рубки. Долго прощаться он не любил.

– Если буду нужен, найдешь меня здесь, – донеслось из люка.

Затем поднявшаяся снизу броневая плита закрыла отверстие так, что невозможно было разглядеть даже линии стыка, и лодка начала погружаться. Влад запрыгнул в кабину куттера, где еще не выветрился запах духов Ванессы, и ввинтил аппарат в небо, как это делал час назад пилот машины, уносящей отсюда Горана Милича и Ванессу.

Растущее желание вновь увидеть Улыбу не помешало Владу быть осторожным. Неопределенное беспокойство охватило его еще во время прощания с Уанкайовой, подлетая же к долине, где располагалась деревня Беляны, он и вовсе почувствовал тревогу, заставившую кладоискателя (называть себя «осой» контрразведки – то есть опером свободной агентуры – он еще не привык) превратиться в воина.

Снизившись, он повел куттер в метре над землей, чтобы его нельзя было засечь радарами, и растворил сознание в поле Сил. И тотчас же услышал зов Улыбы, который выделил бы и среди миллионов других пси-голосов:

«Всем, кто меня слышит! На нас напали! Помогите, если можете!..»

«Улыба! – крикнул Влад. – Я близко! Кто на вас напал? Сколько их?»

«Влад?! – после паузы откликнулась девушка, и столько в ее голосе было радости, удивления и надежды, что в другое время Влад почувствовал бы себя на седьмом небе от счастья. – Их четверо, но они интраморфы и вооружены лучше. Дружина перебита, осталось всего три охранника в управе…»

«Где отец?»

«Он полетел за телами убитых, за Тимьяной… это его вторая жена… я его позвала, но он не успеет…»

«Спрятаться где-нибудь можешь?»

«Негде, да и не имеет смысла, я должна быть со всеми».

«Что нужно бандитам?»

«Они сгоняют всех женщин на соборную площадь… уже близко… я выхожу… будь осторожен!»

Связь прервалась.

Влад скрипнул зубами, увеличивая скорость, и едва не напоролся на висящую над лугом «взвесь» нагуалей, очень маленьких, почти невидимых, рассыпанных по большому объему пространства. Такие сферические объемы встречались и в окрестностях Дебрян, а чтобы люди случайно не забрели в них, вокруг участков с нагуалями ставили указательные и предупреждающие знаки. Здесь никаких знаков не было видно. Пришлось пятиться задом и искать другой путь, на что ушло несколько драгоценных минут, поэтому, когда Влад приблизился к деревне, бандиты уже грузили в куттер – прибыли они на двух машинах – трех пленниц, среди которых находилась и Улыба, одетая в траурный парчовый сарафан, рубаху с широкими рукавами, летник и сапожки. Лента с ниткой жемчуга, повязанная вокруг ее головы, была черного цвета.

Напавших на деревню чужаков действительно было всего четверо, но бандитами назвать их не поворачивался язык. На всех четверых были надеты боевые операционные костюмы, превращавшие их в киборгов, с турелями «универсалов» на плечах, и Влад мимолетно пожалел защитников деревни, не имевших ни одного шанса в войне против «киборгов».

Чья-то мысль попыталась пробиться в зону приема. Влад «покачал» диапазоны восприятия «вправо-влево» и услышал низкий рокочущий голос:

«Не суйся туда, парень! Это верная гибель! Дождись меня!»

Влад узнал пси-голос Дементия Железовского, отца Улыбы.

«Они взяли твою дочь!»

«Знаю. Но она – моя дочь, мне за нее жизнь отдать не грех, а ты чужой…»

«Уже не чужой. Я хорошо экипирован и вооружен не хуже, чем те гады! Отвлеки их, я подберусь к ним по земле».

Не слушая возражений, Влад посадил куттер за домом, так, чтобы его не было видно с площади, за полминуты облачился в «насинг» и бесплотным призраком метнулся во двор дома, боковым зрением отмечая малейшее движение справа и слева от себя.

«Готов?» – прилетел ментальный бас старосты.

«Готов».

«Мы пошли».

Над деревней появились два птерана, ведомые Дементием и одним из его дружинников. Они хищно бросились к центральной соборной площади, нацеливаясь на куттеры пришельцев, которые в это время запихивали в кабину аппарата сопротивлявшихся женщин, и неведомые захватчики купились на этот прием, отвлеклись, вынужденные отбиваться от неожиданного наглого нападения. Этим обстоятельством и воспользовался Влад, переходя в гиперрежим и катапультируясь на площадь через окно дома. Его заметили, когда он был уже почти рядом с куттерами похитителей женщин, однако огонь контрразведчик открыл первым, и стрелял он не из «универсала», а из аннигилятора, встроенного в боевую систему «насинга». Поэтому бой длился всего несколько мгновений.

Захватчики ориентировались в обстановке быстро, все-таки они действительно были интраморфами, обладающими высокими скоростными качествами. Они успели сбить один из птеранов, повредили второй, попытались ответить на атаку «призрака», однако двое из них тут же получили пробоины (выглядело это весьма впечатляюще и страшно: в прозрачных облачках, слегка искажающих очертания предметов, в которые превратились пришельцы, включив аппаратуру своих костюмов, вдруг появились рваные огненно-дымящиеся дыры!) и перешли в иной мир, третьему оторвало руку, и он тоже выбыл из схватки, а четвертый, проявив изумительную реакцию, вскочил в куттер и врубил форсаж. Его сотоварищ с оторванной рукой еще был жив, когда он уносился в небо по вертикали, словно собирался выйти в космос, за пределы атмосферы.

Поврежденный птеран шлепнулся на площадь, пропахал в земле борозду и уткнулся носом в здание управы. Из него выбрался могучий бородатый великан, Дементий Железовский, прихрамывая, направился к застывшей у чужого аппарата группе.

– Папа! – бросилась к нему Улыба, прыгнула на грудь, обняла за шею.

Дементий опустил ее на землю, подошел к Владу, отключившему аппаратуру «насинга», ведя дочь за руку, подал огромную ладонь.

– Спасибо, воин! Я у тебя в долгу. А теперь уходи!

Влад непонимающе глянул в глаза старосты. Тот усмехнулся, перешел на мыслеобмен:

«Посмотри вверх!»

Влад вдруг ощутил нависшую над головой гору, бросил в небо пси-взгляд и почувствовал приближение чужой злой воли, управляющей объемом с гигантской концентрацией энергии. Затем этот «объем» стал виден и невооруженным глазом: на Землю опускался корабль гуррах.

«Они… оттуда?!»

«Сейчас это не имеет принципиального значения. Спасайся, пока есть возможность».

«Я… все же…»

«Как ты здесь оказался? Что-то понадобилось или просто случайно пролетал мимо?»

«Случайно… – начал было Влад, но поборол себя и сказал правду: – Я хотел встретиться с твоей дочерью. Она – из рода Железовских…»

Дементий усмехнулся.

«Я тоже из рода Железовских».

Влад покраснел, досадуя, что приходится объясняться при народе, а особенно – при Улыбе.

«Мне поручили найти следы файверов, а ваш прадед Аристарх был файвером».

Дементий бросил взгляд в небо, подозвал к себе двух своих людей и приказал обеспечить срочную эвакуацию деревни, продолжая при этом разговаривать с кладоискателем.

«Что-то я не совсем тебя понимаю. Да, один из моих предков, Аристарх Железовский, был интраморфом… а может быть, и файвером. Но жил-то он тысячу с лишним лет назад? Чем мы-то можем тебе помочь?»

«Понимаешь, есть возможность… память… можно попытаться найти выход в прошлое…»

«Не мямли! – не выдержал терпеливый Нестор. – Говори прямо!»

«Твоя дочь может вспомнить…»

«Так же, как и я. Ладно, некогда разбираться в том, чего я не понимаю. Ты вернулся из-за Улыбы? Я правильно понял? Тогда забирай ее и уходи. Убережешь – век буду благодарен!»

«Ты… ее… мне доверяешь?»

– Садитесь в машину! – рявкнул Дементий Железовский, подтолкнул дочь к молодому человеку. – Не рассусоливайте! Это самый лучший выход из положения.

– А как же… ты?

– Я в ответе за всю деревню. Прощай! – Староста широкими шагами пересек площадь и исчез за домами, отдавая какие-то команды суетившимся вокруг него дружинникам.

– Отец! – слабо вскрикнула девушка.

Влад посмотрел на увеличивающуюся в размерах тушу «диплодока», спохватился, схватил Улыбу за руку и потащил за собой. Девушка вырвала руку, потом опомнилась, виновато поглядела на приостановившегося спасителя и побежала быстрей.

Через минуту они взлетели.

«Уходи на запад, по низинке, – донеслась мысль Дементия. – Там зона раскола пород, полно трещин и ям, легче укрыться».

«Я мог бы отвлечь этого зверя…»

«Для этого, как ты говоришь, зверя твоя машина – букашка, его она не остановит. Не переживай, все еще обойдется. Я вызвал подмогу».

«Какую подмогу? – не понял Влад. – Погранслужбу геян, что ли?»

«А ты прислушайся, ничего не слышишь?»

Только теперь Влад обратил внимание на усиливающееся «гудение» поля Сил. Впечатление было такое, будто в воздухе завибрировала невидимая гигантская струна, и отовсюду, со всех сторон, из-под земли, из ущелий и пещер, из густых лесных зарослей, начал подниматься «туман» мысленного сосредоточения множества людей.

«Папа собирает общинный эгрегор, – пояснила Улыба, неотрывно глядящая вниз. – Так мы предупреждаем нападения на деревню – кочевники обходят нас стороной. Но в последнее время нам стали мешать… ваш Дебрянский эгрегор…»

«Я знаю, наш староста находится под влиянием недобрых людей».

Куттер скользнул над деревней, по улицам которой к восточным воротам бежали последние сельчане, взял курс на запад.

«Куда они бегут?» – Влад увеличил скорость, одной половиной сенсинг-сферы отмечая давление формирующегося эгрегора, а другой – приближение корабля гуррах.

«За деревней каменоломня, – ответила девушка, прислушиваясь к шумам пси-эфира. – Там можно спрятать детей».

Влад успокаивающе погладил ее руку и увеличил скорость куттера до предела, взмолившись в душе, чтобы им повезло и на пути не встретилась «колючка» нагуаля. Одновременно он пообещал когда-нибудь выследить «диплодок» и воздать его владельцам по справедливости.

СВИДАНИЕ С АРИСТАРХОМ

«Диплодок» заметил беглецов, когда куттер, прижимаясь к земле, поднимая за собой при движении длинный хвост пыли, пересекал зону разлома – район земной поверхности с наиболее сильными разрушениями рельефа. Влад сообразил, что пыльный хвост выдает машину, слишком поздно. От деревни их отделяло расстояние в триста километров, однако для космического корабля оно не являлось большим, и догнать куттер он мог одним прыжком. Беглецов спасло то, что управляли «диплодоком» люди хотя и обладающие паранормальными возможностями, но не свободные от таких негативных качеств, как апломб, чванство, пренебрежение к другим людям и переоценка собственных способностей. Они решили поиграть с удиравшим во все лопатки аппаратом, полагая, что он полностью находится в их власти.

До побережья океана оставалось всего около ста километров, две с половиной минуты полета на той скорости, которую выдавал мощный куттер погранслужбы, когда корабль кайманолюдей настиг его и открыл огонь. Правда, не из вакуум-преобразователя, разряд которого сразу поставил бы точку в игре, а из плазмона, что дало возможность Владу некоторое время маневрировать, избегая прямых попаданий, так как он по всплеску пси-полей в рубке спейсера угадывал момент выстрела и успевал изменить вектор полета.

Такая игра в кошки-мышки длилась минут десять, пока куттер не вырвался на океанский простор. Затем терпение стрелка (возможно, это был сбежавший с поля боя в Белянах охотник за женщинами) лопнуло, и он поручил вести охоту за строптивым куттером инку корабля.

Дело сразу приняло опасный оборот, соревноваться в скорости расчета и маневра с компьютером Влад мог лишь короткое время, да и то в гиперрежиме, отнимающем колоссальное количество нервной энергии. Первая минута сверхскоростного состязания прошла с преимуществом человека, сумевшего отвоевать полсотни километров пути до Борейского архипелага. Затем инк увеличил мощность залпов, и Влад понял, что шансов прорваться к шахте, ведущей в борейские тоннели, у них нет.

«По команде прыгай в воду! – бросил он Улыбе, вцепившейся в подлокотники пассажирского сиденья. – Я отвлеку их!»

«Нет! – помотала головой девушка. – Ни за что!»

«Прыгай! Я прыгну вслед за тобой, только уведу их подальше. Не бойся, я тебя найду».

«Я не боюсь». – Улыба попыталась улыбнуться, и сердце Влада сжалось от нежности и переполнявшего его не переживаемого им никогда ранее чувства, которое называлось любовью и в котором он боялся признаться даже самому себе.

Момента прыжка пришлось ждать еще несколько минут, пока Влад не сманеврировал таким образом, что до поверхности океана осталось не более двух метров, однако прыгать никому не пришлось. В события вмешалась третья сила, которую ни контрразведчик, ни преследователи не брали в расчет.

В сотне километров от идущего зигзагами куттера вдруг вырвались из-под воды две металлические стрелы, увенчанные факелами огня и дыма, и устремились к «диплодоку», плывущему на высоте трех километров над океаном. Затем с интервалом в две секунды из-под воды стартовали еще шесть ракет, разошлись в разные стороны, образовав красивый дымный букет, и понеслись к спейсеру гуррах со всех сторон, вынуждая его отбиваться от ракетной атаки, как от роя ос, вертя во все стороны «змеиной» головой. Четыре ракеты он сбил, используя уничтожитель, но остальные достигли цели, и над океаном вспыхнули ярчайшие «цветы» ядерных взрывов.

Куттер беглецов в этот момент был уже в двадцати километрах от атакованного «диплодока», и взрывная волна, а также световая и электромагнитная, вреда ему не причинила. Влад вовремя сообразил, что нужно делать, прекратил маневрировать и врубил двигатель на форсаж.

«Что… это?!» – спросила ошеломленная Улыба, оглядываясь на выросший сзади в воздухе лес дымных «грибов».

«Ракетный залп, – отозвался Влад, еще не веря в спасение. – Здесь живет мой друг, у него атомная подводная лодка. Он увидел нас и вмешался. – Контрразведчик подумал и добавил мысленно: – Спасибо, Уан!»

«Не за что, – прилетел вдруг усмешливо-доброжелательный пси-голос Уанкайовы. – Долг платежом красен. Не останавливайся, этот зверь растерялся, но ненадолго, а остановить его мне уже почти нечем».

«Ты… можешь говорить в ментале?!»

«Это всего лишь пси-рация, мальчик. Прощай. Заходи, если что».

Ошеломленный открытием – в пси-рацию он не поверил, – Влад не сразу пришел в себя, однако схватка с преследователями еще не закончилась, «диплодок» опомнился и хищно метнулся в погоню за куттером. Если он и был поврежден попаданиями ракет, то незначительно. И кто знает, успели бы беглецы уйти от гигантского корабля – куттер за это время удалился от района сражения на сто километров, – если бы не новая атака, организованная Уанкайовой теперь уже не из-под водной толщи, а с островов архипелага.

Когда физик установил на них зенитно-ракетные комплексы, почему был уверен, что они пригодятся, осталось загадкой, но факт был налицо: сразу с трех островов Борейского архипелага, к которому приблизились и беглецы, и преследователи, стартовали три десятка зенитных ракет и без промаха вонзились в морду и тушу мчавшегося вперед «диплодока». Отвернуть он не успел, не позволили ни расстояние, ни скорость, и, хотя ни одна из ракет брони корабля, защищенного плазменно-ионным слоем, не пробила, тем не менее инк спейсера посчитал атаку серьезной и отвернул корабль вверх, делая горку. Когда разъяренный командир экипажа преследователей вернул спейсер на прежнюю траекторию, куттер беглецов исчез. Влад успел направить аппарат в жерло шахты, пронизывающей остров, породы океанского ложа и всю чечевицу Земли до ее «дна». Залп из вакуум-преобразователя уничтожил весь остров на глубину до километра, в воронку хлынула океанская вода, однако догнать куттер не смогла: сдвинувшиеся при взрыве пласты пород перекрыли шахту, как пробка.

Несколько часов беглецы отходили от треволнений погони, приходили в себя, отдыхали и беседовали с Аврелием, управляющим инком бункера Пайола Тота, который встретил молодую пару как давних друзей.

Влад перенес в бункер мешок с реликвиями, долго колебался, не зная, что с ними делать, и решил оставить их в бункере, на попечение Аврелия. Единственное, что не хотелось оставлять – душа не позволяла, – так это статуэтку человечка с поднятыми вверх руками и «оживающим» лицом. Поразмыслив, бывший кладоискатель все-таки вознамерился взять ее с собой.

Улыба, с интересом наблюдавшая за процессом раскладывания реликвий, потрогала каждую пальчиком, полистала Книгу, подержала в руке статуэтку, почувствовав ее внутреннее тепло и энергоинформационную глубину, вопросительно посмотрела на спутника, и Влад, подарив ей перстень с марсинитом, принялся рассказывать девушке историю своей жизни вплоть до появления в ней Улыбы.

Девушка, принявшая перемену в своей судьбе на удивление спокойно, так же сдержанно реагировала и на технику бункера, и на рассказ молодого человека, сумевшего передать слоган-речью все свои чувства при встрече с неизведанным и прежде не виданным, и масштабы космических явлений, с которыми ему пришлось познакомиться. Впрочем, эта ее реакция не показалась Владу необычной, Улыба родилась в семье интраморфов, сохранявших родовую память в течение сотен лет, и помнила прежнюю жизнь Земли и Вселенной, воспринятую предками. Он и сам отнесся к жизни Геи с ее конформной «живой» архитектурой и техникой достаточно сдержанно, сравнивая ее с жизнью Земли до Катастрофы и не видя больших различий. Во всяком случае, люди, по его мнению, не изменились совсем, а если изменились, то не в лучшую сторону. На Гее появилось слишком много праздноживущих. Люди на Земле не могли себе позволить такого образа жизни, да и не хотели, и души их были чище, глубже, насыщеннее, живее, что чувствовалось по атмосфере любой земной деревни. Атмосфера на Гее (пси-атмосфера, разумеется) была тяжелее, злее, грязнее, и жить там, даже в суперкомфортных условиях, Влад не хотел.

Всеми своими переживаниями, выводами и обобщениями он, конечно, с Улыбой делиться не стал, но она и так поняла, что новая родина человечества ему не понравилась, поэтому на тему его жизни на Гее вопросов больше не задавала. Ее интересовали другие проблемы: отношения в геянских полигамных семьях, чем занимаются геянские женщины, как они одеваются, какие украшения носят и какие духи предпочитают. А так как на эти вопросы Влад отвечал скупо, тема женского быта скоро иссякла, и Улыба посерьезнела, потому что рассказ подошел к концу и надо было решать, что делать дальше. При этом она сказала «мы», а не «что ты будешь делать?» – чем несказанно обрадовала спутника, не знавшего, последует ли она за ним или ее придется отправлять домой.

«Я собираюсь на спейсер «Маг», – ответил Влад.

«Это далеко?»

«На Солнце».

«Я с тобой».

«Это опасно», – честно предупредил Влад.

«На Земле тоже несладко, ты видел, – возразила Улыба. – К тому же отец разрешил мне пойти с тобой».

«Он не знал, что я собираюсь покинуть Землю».

«Подумаешь! С тобой мне ничего не страшно. Ты ведь не собираешься прогуливаться по безвоздушным пространствам?»

«Может быть, придется делать и это».

«Так что ж? Я могу обходиться без воздуха два часа! – похвасталась девушка. – Мы спорили с подругами, и я просидела под водой два часа».

«А потом?»

«Потом отец нашел меня и запер в погреб», – пригорюнилась она.

Влад засмеялся.

«Ты не понимаешь, какая трудная задача стоит перед нами. Мне поручили найти хотя бы одного файвера, а где искать, не сообщили. Вообще неизвестно, куда они ушли. Может быть, научились жить на звездах, может, в космическом пространстве…»

«Люди не могут долго жить в космосе, там холодно».

«Прошу прощения, что вмешиваюсь, – послышался бархатный пси-голос инка, – но молодая леди заблуждается. Биологическая основа не мешает человеку напрямую обживать космос. На этапе доэнергетической фазы развития человек мало развивал свои способности, привыкнув опираться на разного рода технологии, но в принципе любой атом – это чистая энергия, вакуум – тоже энергия, надо лишь научиться ею пользоваться. Уже интраморфы умеют извлекать информацию и энергию из вакуума посредством зондирования Акаша-поля…»

«Мы называем его полем Сил», – вставил Влад.

«Что же говорить о файверах? – закончил Аврелий. – Конечно, они могут жить где угодно. Сын моего хозяина демонстрировал нам удивительные вещи».

«Жаль, что он не оставил своих координат».

«Жаль», – согласился инк.

«Ты что же, думаешь, он еще жив?» – удивилась Улыба.

«Файверы бессмертны, – с ноткой странной грусти сказал Аврелий. – Они живут, пока им интересно жить».

«Неужели твой хозяин за тысячу лет ни разу тебя не навестил?»

«Пайол Тот был интраморфом, но не файвером, как его сын. А Ян не появлялся».

«Вот видишь, даже компьютер на моей стороне, – заявила Улыба не совсем логично. – Я иду с тобой. Мне бы только переодеться, сарафан и летник – непрактичная одежда для похода».

Влад посмотрел на черную ленту на лбу девушки, вспомнил, с чем связан этот цвет, и шутить не стал. Гибель сородичей Улыбу потрясла, да и Влад был с детства воспитан сопереживать горю, несмотря на всю жестокость воинской профессии. Для деревни же любая человеческая потеря была невосполнима.

В куттере нашелся запасной уник. Влад объяснил Улыбе, как пользоваться спецкостюмом, и через несколько минут она появилась в комнате отдыха, обтянутая бликующей пленкой комбинезона, стройная, тонкая в талии, женственная, умопомрачительно красивая. Влад молча смотрел, как она подходит, смущенная, ждущая оценки и одновременно убежденная в положительности этой оценки, сомневающаяся и полная естественной грации и достоинства, и взгляд его был так красноречив, что Улыба покраснела и засмеялась с облегчением.

– Тебе нравится?

– Очень! – проговорил он больше сердцем, чем губами.

Девушка присела в реверансе, потом подбежала к Владу, протянула к нему руки и, сияя глазищами, проговорила:

– Я готова.

Влад очнулся, осторожно поцеловал обе протянутые руки, передавая ей слоган бури и ветра, влюбленности и жадной тоски, так что Улыба снова покраснела, но глаз не опустила, смотрела смело, и сквозь отчаянную храбрость и страх в них читался ответ, которого ждал Влад. Им предопределено было встретиться. Поцелуй, соединивший их, был закономерным продолжением взглядов и длился неизвестно сколько времени – не то мгновение, не то век. И был он невыразимо сладок!..

О Ванессе Влад вспомнил мимолетно, словно она осталась в другой жизни.

Очнулись они от голоса Аврелия:

«Не хотите взглянуть на пейзаж, дорогие гости? Такого я еще не видел».

«Что случилось?» – вспомнил Влад о существовании инка и мира вокруг.

«Выгляните из моего жилища».

Влад и Улыба выбежали из комнаты отдыха, вылезли из бункера через дыру в его боку и не поверили глазам.

Черные всего час назад заросли нагуалей стали дымчато-серыми, перламутровыми, а некоторые из них источали призрачный голубовато-серебристый свет.

– Они светятся! – прошептала Улыба. – Что-то изменилось… как красиво!.. Когда ты был здесь первый раз, «колючки» не светились?

– Нет. Внутри их давно идет какой-то процесс, из-за которого они сначала почернели, стали видимыми, а теперь и светиться начали. Был бы рядом Уан, он объяснил бы этот эффект.

– Твой друг нам здорово помог. Как вы с ним подружились?

– Я его спас.

– Как?! – взмахнула длинными ресницами Улыба.

– Потом расскажу. Поехали отсюда, не нравится мне здешняя атмосфера.

Они бросили по взгляду на удивительное творение природы – светящиеся заросли нагуалей – и полезли обратно в бункер. Влад активировал фокса, похожего на гориллу без головы, превратил его в носильщика, нагрузил футлярами с оружием и снаряжением, и новоявленные путешественники, попрощавшись с гостеприимным хозяином бункера, вошли в кабину метро.

Несмотря на устрашающий вид фокса, Улыба его нисколько не боялась, прекрасно чувствуя, опасен ли тот или иной автомат. Фокс имел собственный мозг, память, и с ним даже можно было беседовать, хотя и на ограниченные темы.

«Никогда не пользовалась метро?» – спросил Влад, ощутив некоторую скованность Улыбы.

Та молча покачала головой.

«Ощущения необычные, но не сказать, чтобы неприятные, привыкнешь».

«С тобой я ничего не боюсь!» – храбро ответила девушка.

Влад обнял ее, поцеловал в щеку и дал команду стартовому автомату метро. Свет померк, знакомо ударило в ноги, сердце провалилось вниз… и свет зажегся снова.

«Приветствую вас на борту спейсера «Маг», – послышался как сквозь вату мягкий пси-шепот местного инка. – Представьтесь, пожалуйста».

«Я Влад Велич…»

«Вас я помню, а кто рядом с вами? В прошлый раз вы были в другой компании».

«Это Улыба… моя спутница. – Влад отвернулся от девушки, чтобы скрыть легкую краску на щеках; инк спейсера был не слишком деликатен, напоминая ему, что он гостил на корабле не один, а вместе с Ванессой. – Мы пробудем здесь недолго…»

«О, никаких возражений, располагайтесь и будьте как дома. Вся территория спейсера и его техника в вашем распоряжении. Может быть, приготовить вам комнату отдыха?»

«Не надо, – сердито ответил Влад. – Если понадобится, я тебя позову».

«Прошу прощения. Буду ждать». – Инк отключился.

Путешественники вышли из кабины метро в транспортный отсек спейсера, в котором тут же вспыхнул свет.

«Зачем ты с ним так строго? – упрекнула спутника Улыба. – Он же здесь хозяин».

«Пусть не суетится, болтун, – нахмурился Влад. – Он стал слишком разговорчивым».

«Просто соскучился по живым людям, беседовать-то ему не с кем. – Улыба лукаво посмотрела на шагавшего рядом молодого человека. – А что он говорил насчет другой компании? С кем ты здесь был?»

«С одним из сотрудников погранслужбы, – сказал правду Влад. – Я тебе уже говорил».

«Это та женщина – Ванесса?»

«Да, она».

Они дошли до лифта, и работа техники отвлекла внимание спутницы от неприятной (хотя что в этом особенного?) для Влада темы. Вскоре путешественники входили в зал визинга, и контрразведчик попросил Мэджика показать им Солнце.

Потом он повел Улыбу в рубку спейсера, прокатил ее на обычных и аварийных линиях доставки, показал жилой отсек спейсера с тремя десятками кают, и закончилась экскурсия по огромному кораблю в кают-компании, интерьер которой можно было выбирать по своему вкусу. А поскольку вкусы молодых людей совпадали, то выбрали они горный ландшафт с красивым водопадом и величественным хвойным лесом. Ландшафтные программы разрабатывались земными конструкторами еще до Катастрофы, и пейзаж отражал один из уголков земной природы в Альпах.

Инк не надоедал, хотя незримо присутствовал везде, в том числе и в кают-компании. Но молодые люди не обращали на это внимания, им было хорошо, потому что оба продолжали узнавать друг друга и ждать чего-то, что нельзя было выразить словами. Боясь спугнуть это ожидание, Влад не спешил, твердо решив сдерживать свои чувства железной уздой воли. Он помнил взгляд Дементия Железовского, выражавший надежду и сомнение: отец Улыбы доверил ему не только жизнь дочери, но и кое-что поважней.

Разговор сначала шел о предках, построивших такой замечательный корабль, о Солнце и его разумных обитателях, о давней войне людей с Фундаментальным Агрессором, о Стенках Космориума, которые почему-то начали сближаться с возрастающей скоростью, потом Улыба заговорила о дедах и напомнила Владу, с чем он появился в Белянах в последний раз.

– Ты ведь хотел встретиться со мной не просто так? Отцу ты сказал, что тебе нужна моя помощь.

– Твой прадед Аристарх был файвером, можно попытаться в трансовом состоянии спуститься по цепи памяти рода и найти какое-то упоминание о том, куда ушли файверы.

– Но ведь твой прадед Ставр – тоже файвер.

– Я пытался проделать этот фокус, – Влад с досадой поморщился, – но не смог. К тому же у меня в роду какая-то тайна… мои родители – приемные, а настоящих я не знаю. Может быть, и прадед Ставр – не мой прадед. В общем, я не смог опуститься по родовой линии, уткнулся в разрыв… в тупик. Будто у меня вообще нет предков!

– Как такое может быть?

– Не знаю. Мне посоветовал обратиться к тебе Уан, а я постеснялся признаться ему о своих попытках. Теперь придется обращаться к учителю.

– К тому волхву, что стал советником Владыки на Гее? Интересно было бы с ним встретиться. Почему он согласился работать на Гее? Ведь там, по твоим словам, не любят интраморфов.

– Он обеспокоен тем, что происходит не только на Земле, но и в мире вообще. Ползучий Террор добрался и до Земли, раз у нас уже начинают похищать женщин и организовывать нападения банд на деревни. Ну что, попробуешь покопаться в своей памяти? Могу подстраховать в поле Сил, если, конечно, тебя это не стеснит.

– Мне нечего скрывать, помогай. Где мы расположимся? Стоять как-то не очень удобно. И не помешает ли нам кто-нибудь?

– О связи бункера Пайола Тота со спейсером не знает ни одна живая душа на Земле, это совершенно секретная ветка метро. А «Маг» висит в фотосфере Солнца, в коконе специальной защиты…

– Под «абсолютным зеркалом».

– Ну вот, вспомнила. Думаю, здесь мы в безопасности. Не так ли, хозяин?

«Защита надежная, – подтвердил вездесущий инк спейсера. – Вероятность пробоя «зеркала» очень мала, тысячные доли процента, а что касается линии метро, то здесь я гарантировать ничего не могу. Если кто-нибудь из ваших врагов захочет прибыть на корабль, узнать, что он враг, мы сможем только после финиша».

«Успокоил, – с иронией констатировал Влад, встречая бесстрашный взгляд Улыбы. – Придется уповать на то, что никто сюда не доберется. Ты как, рискнешь?»

«Кто не рискует, тот не пьет шампанского!» – ответила девушка старинной поговоркой.

В жилой зоне корабля они нашли уютную каюту, расположились в удобных креслах, самолично вырастив их в соответствии со своей фантазией, и Улыба принялась настраиваться на трансовое путешествие по родовой памяти, «спуск вниз», в ее глубины.

«Возьмите меня с собой, – вдруг попросил Нестор. – Я ведь не только секретарь, но и защитник, могу подстраховать, сшунтировать негативный ментальный разряд, послужить пси-отводом».

Влад и Улыба переглянулись.

«Возьмем?»

«Пусть подключается и не мешает».

«Тогда начинаем».

Влад вошел в поле Сил, ощущая поддержку терафима, и оказался над бескрайним пространством сизых слоистых туманов, скрывающих бездну – многоуровневую иерархическую систему вечной мыслеосновы Мироздания, называемой людьми в разные времена по-разному: астрал-ментал, логос, хроники Акаши, будда-поле, поле Сил, энергоинформационный континуум. Эта система содержит в себе картины всего происходящего, происходившего и того, что еще только должно произойти. Информационный континуум подобен непрерывно меняющейся голограмме, мгновенное значение которой можно назвать матрицей Мира. Однако проникнуть в континуум может далеко не каждый человек, а извлекать из него информацию способны лишь единицы, достигшие высоких уровней самореализации и духовной организации. Влад был рожден таким человеком, а занятия с учителем помогли ему развить способности, о многих из которых он еще не знал сам.

В слоях и струях тумана внизу – неощутимое ментальное тело Влада парило между туманом и небом, между прошлым и будущим – стали загораться и гаснуть звезды, туман потек быстрее, стал упорядочиваться, приобретать осмысленные формы, которые, казалось, вот-вот станут окончательно понятными. Затем рядом вспыхнула светящаяся нить, окруженная змейками «электрических» разрядов, уходящая в ультрафиолетовое небо и в пучину тумана, – это была «струна» ментального канала Улыбы, пытавшейся в состоянии медитационного транса проникнуть в бездну собственной памяти, венчающей цепь памяти предков.

Влад подплыл к светящейся нити, выбрал момент, когда «электрические» змейки освободят часть нити, и нырнул в нее, как в омут, задержав дыхание.

Удар по сознанию, взрыв света, бесшумный грохот сталкивающихся «глыб» информации, стремительное падение в глубину бесплотного информационного океана, заполненного событиями прошлого, фигурами и лицами тех, с кем встречалась Улыба, ее родители, деды и прадеды.

Еще один бесшумный взрыв, вызвавший болезненную встряску сознания – Влад едва удержался на грани беспамятства, – и он «выплыл» из «струны» памяти девушки в теле Аристарха Железовского, подселяясь к его сознанию и начиная воспринимать все, что ощущал Аристарх.

Он лежал на металлической кровати в тесном помещении с голыми каменно-металлическими стенами, напоминавшем тюремную камеру. Тело представлялось тяжелым пластом желе и почти отказывалось повиноваться, измученное борьбой с химическими препаратами и гипноизлучением: час назад его допрашивали с применением психоделиков, парализующих волю, и гипногенераторов. Аристарх выдержал пытки (Улыба-Влад, к счастью, на себе это не ощутили), однако потерял столько сил, что даже его железная воля отказывалась решать задачу освобождения, не видя никаких реальных шансов. К этому моменту он уже знал, что находится в подземном сооружении, накрытом колпаком «абсолютного зеркала», охраняемом полувзводом гуррах. Как он очутился здесь, память почему-то не сообщала.

Аристарх-Улыба-Влад попытался выйти в поле Сил, чтобы позвать кого-нибудь из друзей на помощь, едва не потерял сознание от «рикошета», собрался выйти из поля Сил и вдруг услышал чей-то едва слышный пси-голос:

«Привет, патриарх».

«Кто… кто это?! – вскинулся Аристарх-Улыба-Влад. – Что нужно?»

«Аристарх, я Ставр. Через минуту войдет кайманоид, сил хватит скрутить его?»

«Силы найдутся. Где гарантии, что ты… Ставр?»

«Снимите с него костюм, он растягивается, и выходите из камеры как ни в чем не бывало. Метро у них на третьем этаже, чуть выше, стартуйте сразу в Софию, к Забаве. Ждите меня».

«Ты не знаешь, где и как меня захватили?» – спросил Аристарх-Улыба-Влад, но Ставр уже вышел из канала пси-контакта (черт возьми, как ему удалось пробить «абсолютное зеркало»?! или оно не абсолютно?), и сознание Железовского фиксировало только перемещение по этажам сооружения мыслесфер тюремщиков.

Через минуту дверь камеры действительно отворилась, в нее вошел кайманоид в черно-красном комбинезоне. У него было тело человека с короткими ногами и руками-лапами и вытянутая вперед, как у крокодила, голова с немигающими бледно-салатовыми глазами, в которых то сжимались, то расширялись вертикальные зрачки. Он подошел к телу пленника, наклонился, и Аристарх-Улыба-Влад, преодолевая боль в теле и нежелание жить вообще, схватил его за горло.

Бесшумный взрыв, разлет сияющих клочьев сознания, верчение разноцветных линий и пятен, падение в провал, затем подъем и быстрая «кристаллизация» мыслей в единое целое…

Он сидел в своем любимом кресле, в гостиной, в собственном доме, с гудящей головой и плохо повинующимися мышцами, дом напоминал разбуженный пчелиный улей, все бегали вокруг него: Забава, Видана, Анастасия Демидова, Ратибор Берестов, Прохор Панкратов, – поздравляли с освобождением, поили и кормили, ухаживали, разве что нос не вытирали, предупреждая каждое его желание, и было это невыразимо приятно.

Когда в гостиной появился Ставр, все замолчали.

– Рад видеть вас в здравии, – скупо улыбнулся Панкратов-младший.

Аристарх-Улыба-Влад мягко отодвинул обнимавших его жену и внучку, с трудом встал, подошел к нему, постоял мгновение и облапил по-медвежьи:

– Я твой должник, мальчик.

– Что происходит? – подал голос Ратибор. – Зачем ты нас здесь собрал?

Ставр поднял руку, призывая всех к молчанию, и передал слоган подготовленной информации о новой атаке ФАГа. Впервые в жизни Улыба и Влад (в поле сознания Аристарха) узнали об истинном масштабе войны, разыгравшейся тысячу лет назад между Фундаментальным Агрессором и человечеством.

Тишину нарушило сдавленное восклицание Виданы:

– Никуда я отсюда не побегу!

– Побежишь, – ласково погладил ее по волосам Железовский-Улыба-Влад. Повернул голову к Ставру: – Почему Орилоух? А не, скажем, одна из погранзастав дальнего космоса?

– На Орилоух власть эмиссара-2 не распространяется. С одной стороны, Орилоух является как бы родиной Серых призраков, и, уходя из домена, Сеятели побеспокоились о его безопасности. Но главное, что орилоуны – наши друзья, вернее, друзья Грехова. Он договорился, чтобы они приготовили нам убежище на какое-то время.

Видана вырвалась из рук Забавы, подошла к Ставру, умоляюще глядя на него.

– Я с тобой!

Ставр отрицательно качнул головой, скосил глаза на ее живот, проговорил шепотом:

– Побереги его… нашего будущего файвера.

– Ну, если все обстоит таким образом… – начал Ратибор.

– Пошли, нечего вату жевать, – проворчал Железовский-Улыба-Влад. – Мы уже однажды уходили и вернулись в целости и сохранности. Орилоух не у черта на куличках находится. Женщины, собирайтесь, берите только самое необходимое. Я возьму НЗ и оружие.

Началась короткая суета. Прохор Панкратов обнял сына и Видану, ушел, за ним покинул дом Железовских Ратибор Берестов, буркнув, что у него есть дела и он всех догонит. Остальные, примолкшие и потерянные, собрав вещи, ждали команды, и даже Аристарх Железовский (Улыба-Влад) вдруг оробел отчего-то, осознавая, что это прощание! Прощание с домом, городом, Землей, Солнцем, с другими людьми, с образом жизни, со всем тем, что он любил и защищал…

Вспышка нестерпимо черного света, гул падения вверх, сквозь плотную «воду» времени, стремительные струи видений по сторонам копья, в которое превратилось сознание Влада, и выход в мир: так выпрыгивает из воды дельфин…

Влад ощутил себя сидящим в кресле каюты спейсера «Маг». Кожа лица зудела и чесалась, позвоночник покалывало, щеки горели, но эти ощущения – следствие эффекта «растворения» в поле Сил – быстро прошли. Улыба сидела напротив, потрясенная, сжавшаяся, и в глазах ее стояли слезы.

Влад поднялся, подошел к ней, опустился на корточки, беря ее ладони в свои.

– Тебе плохо? Сейчас успокою…

– Мне их… жалко… они потеряли… всё!..

– Ну что ты, не все, конечно. Они не потеряли главного – себя! Зато мы с тобой теперь знаем, где искать убежище наших дедов.

– На Орилоухе.

– На Орилоухе, – кивнул Влад, целуя ее пальцы.

ОРИЛОУХ

Издалека, из космоса, он казался планетой, окутанной снежно-ледяной коркой геометрически правильного, завораживающе сложного рисунка. На самом деле мир Орилоуха представлял собой своеобразное «инженерно-техническое» сооружение, внутри которого когда-то обитали «живые математические процессы» – орилоуны. Прадед Влада Ставр Панкратов застал этот мир полным жизни, пораженный не мгновенным, но очень быстрым и плавным изменением ландшафтов планеты, что нашло отражение даже в Книге. Теперь же, тысячу лет спустя после ухода орилоунов в другие вселенные, Орилоух напоминал огромный одуванчик или, скорее, рыхлый снежный ком, пронзенный сростками ледяных кристаллов, внешние рельефные узоры которого наполовину оплыли, осыпались и съежились. Правда, менее экзотическим и таинственным от этого Орилоух не стал, просто превратился в гигантский памятник самой интересной из существующих в Метагалактике цивилизаций. Найти на поверхности или в глубинах этого «памятника» бункер-убежище Аристарха Железовского с первого взгляда не представлялось возможным.

Улыба рассматривала бывший дом негуманоидов во все глаза, да и Влад поначалу некоторое время провел в зале визинга, завороженный необычностью пейзажа, увеличенного видеотехникой корабля, потом вспомнил, зачем они сюда прибыли, и поднялся в рубку спейсера, чтобы вместе с его инком попытаться отыскать на Орилоухе что-либо похожее на искусственный объект иного характера, сделанный из более материальной, чем «снег и лед», субстанции.

Идею добраться до Орилоуха на спейсере «Маг» предложил Нестор, после того как Влад и Улыба обсудили все варианты похода и сделали вывод, что ни один не гарантирует стопроцентного успеха. Да и вариантов этих набралось не так уж много – всего два: по линии метро выйти на погранзаставу Сеятелей, а оттуда по другим веткам достичь колонии интраморфов над Орилоухом или погранзаставы геян. Однако у Влада не было уверенности, что в поисках древнего сооружения, предназначенного для проживания землян, им согласятся помогать интраморфы. Равно как и пограничники. Вот тогда терафим и высказал мысль попытаться дойти до Орилоуха на спейсере.

Сначала Владу эта идея показалась чересчур смелой. Он помнил рассказы Ванессы о попытках даль-разведчиков исследовать космос с помощью космических кораблей. Из двух тысяч таких попыток за всю историю переселенного человечества лишь десяток их закончился благополучно. Заросший нагуалями космос стал более опасен для космофлота, чем были опасны для земных парусников коралловые рифы или айсберги.

Потом Влад обдумал идею и связался с инком «Мага»:

«Мэдж, какую задачу тебе поставили прежние хозяева?»

«Задействовать режим «инкогнито» в фотосфере Солнца и ждать», – ответил инк.

«Чего ждать?»

«Пока не появится новый хозяин».

«Ты хочешь сказать, что командовать кораблем может любой человек?»

«Любой, кого пропустит опознавательная система моего метро».

«Какая система? Ты об этом ничего не говорил».

«Вы не спрашивали».

«Значит, командовать тобой могу и я?!»

«Вы прошли контроль, следовательно, имеете право согласно заложенной в меня программе управлять «Магом».

Влад озадаченно посмотрел на Улыбу, вдумываясь в подтекст слов «опознавательная система»: было непонятно, по каким признакам она опознала ходоков во время их первого визита на спейсер. Но сейчас контрразведчика волновала другая проблема, и он продолжил разговор:

«Куда ты можешь доставить нас, если мы потребуем?»

«В любую точку домена в пределах прямого хода».

«Но ведь космос зарос «колючками» нагуалей!»

«В мою память введено около тысячи координат районов, свободных от нагуалей».

– С ума сойти! – вслух сказал Влад. – Что же ты раньше нам об этом не сказал?!

«Вы не интересовались», – флегматично «пожал плечами» Мэджик.

«Что это значит? – посмотрела на спутника Улыба, удивленная его реакцией. – Что тебя возмущает?»

«Оказывается, мы с… другим ходоком могли воспользоваться услугами спейсера еще полгода назад, но не знали об этом. Интересно, кто и зачем ввел в программу инка координаты свободных от нагуалей районов? Откуда у него такая информация? Что ж, что ни делается, делается к лучшему. А к Орилоуху ты нас можешь доставить?» – обратился Влад к инку.

«Такой маршрут моей программой предусмотрен».

«Вот и вези нас туда».

Так путешественники оказались возле удивительного дома орилоунов, за сто парсеков от Солнца, преодолев это расстояние всего за несколько секунд…

В рубке спейсера Влад уселся в кокон-кресло водителя корабля, или, как он назывался, – драйвера-примы, и включил автоматику целевой развертки. Лепестки кресла запеленали его, срослись с телом, перестали восприниматься как нечто инородное. Стали прозрачными и исчезли стены рубки, Влад оказался висящим в пространстве без всякой опоры. Но беззащитным он себя не чувствовал, присутствие за спиной сдерживаемой мощи корабля вселяло уверенность и позволяло ощущать себя в безопасности.

В ушах растаяла завеса тишины, стали слышны шумы эфира, среди которых ухо улавливало и искусственные сигналы: прерывистые писки маяков, человеческие голоса, обрывки музыки. Жизнь вокруг Орилоуха хотя и не кипела, как вокруг Земли когда-то или вокруг Геи, однако твердо заявляла о себе всем, кто мог слушать космос.

Влад огляделся, вооруженный самой чувствительной из систем наблюдения и связи, когда-либо созданной людьми.

Солнце Орилоуха – небольшая желтая звездочка примерно того же класса, что и земное Солнце[220], располагалось «справа» от наблюдателя, то есть Влада, в пятидесяти миллионах километров. Сам «одуванчик» Орилоуха светился белизной слева, до него было около двухсот тысяч километров. Красный пульсирующий огонек, неторопливо ползущий по круговой орбите над «одуванчиком», отмечал положение погранзаставы геян. Лиловая звездочка, выписывающая прихотливые петли дрейфа в пространстве неподалеку от Орилоуха, обозначала местонахождение колонии интраморфов. Вокруг планеты орилоунов плавали еще три-четыре искорки, принадлежащие, вероятнее всего, исследовательским корабликам геян, но настоящих звезд видно не было. Со всех сторон Орилоух окружала глухая чернота пространства, заполненного непроходимыми зарослями нагуалей.

Впрочем, совсем глухой эта чернота уже не казалась, кое-где в ней проявились мерцающие призрачные вуали и волокна, живо напомнившие Владу Стенки Космориума: это светились «рифы» и «колючки» нагуалей. Видимо, эффект свечения, впервые замеченный путешественниками на Земле, в районе бункера Пайола Тота, распространился по всему космосу. Наугали изменяли свои параметры все быстрее.

От красного огонька погранзаставы протянулся к висящему в пространстве Владу тонкий рубиновый лучик, уколол в глаз, и тотчас же напротив возник объем видеопередачи с головой мужчины.

«Пограничники запрашивают, кто мы и откуда, – проклюнулся в голове контрразведчика голос Мэджика. – Послать им ваш ответный портрет?»

«Не надо, – сказал Влад, подумав. – Ответь, что корабль принадлежит комиссии служебных расследований и выполняет особую миссию. Просьба не мешать».

Голова человека зашевелила губами, Влад услышал его невыразительный голос:

– Я Шарль Кинтана, шериф погранзаставы «Слава». Подтвердите ваши полномочия.

– Я командир спейсера «Маг», – раздался в ответ ровный голос Мэджика. – Уполномочен комиссией по расследованию вести поиск важного объекта в системе Орилоуха. Просьба не мешать.

– Кому принадлежит спейсер?

– Секретной сети «Контр-2», – честно признался Мэджик.

Влад невольно улыбнулся: сеть «Контр-2» существовала тысячу лет назад, но шериф погранзаставы, отвечающий за ее безопасность, этого не знал.

– Я бы все-таки попросил сообщить…

«Отключи его», – сказал Влад.

Инк послушно выполнил команду, видеопризрак шерифа Кинтаны растаял на фоне сияющего «одуванчика» Орилоуха.

«Подойди к Орилоуху поближе, включай всю аппаратуру, какая у тебя имеется, и начинай поиск».

«Что хоть искать-то?» – деловито спросил Мэджик, в то время как «одуванчик» планеты устремился навстречу и стал расти, превращаясь в «снежный ком», заполняя собой все пространство впереди. Спейсер набирал скорость шпугом, то есть в режиме двойного ускорения, и двести тысяч километров до Орилоуха преодолел всего за две минуты. Притормозил, выходя на орбиту вокруг планеты.

Погранзастава – два конуса, соединенные основаниями, – стала видна невооруженным глазом. Приблизилось и жилище интраморфов, устроивших колонию на старинном транспортном корабле. Обросший за тысячу лет пристройками самой разной формы, он теперь представлял собой причудливое сооружение, напоминающее не то елочное украшение, не то скульптуру в стиле «мобайл». Однако в отличие от пограничников, обязанных следить за порядком в системе, хозяева колонии запрашивать гостя не спешили, хотя Влад и чувствовал исходящий от дома интраморфов поток внимания.

«Что будем искать? – повторил вопрос Мэджик. – Задайте параметры объекта».

«Если бы я их знал… – пробормотал Влад. – Искать надо бункер или техническое сооружение, в котором тысячу лет назад отсиживались интраморфы и их близкие: Аристарх Железовский, Забава Боянова, Ратибор Берестов…»

«Нет ничего проще, – вежливо сообщил Умник. – В моей памяти есть код вызова этой базы».

«Вот как?! – изумился Влад. – Да кто же это такой умный заложил в твою память все, что нужно именно мне?»

«Габриэль Грехов, – был ответ. – Он был последним, с кем я разговаривал перед тем, как встретить вас».

Наверное, инк уловил состояние человека, потому что в его бесстрастно-вежливом голосе послышались участие и беспокойство:

«Вы себя плохо чувствуете, командир?»

«Я чувствую себя хорошо», – ответил Влад, приходя в себя.

Кто-то тронул его за руку, и тотчас же рядом с ним, в пустоте, появилась Улыба, с тревогой и опаской разглядывающая спутника. Влад понял, что она видит его внутри бутона «живого» кресла.

«Ты так долго не приходил…»

«Извини, я занимался кое-какими неотложными делами. Оказывается, Грехов оставил Умнику код вызова убежища, в котором прятались твой прадед и его близкие. Если оно уцелело, найти его будет нетрудно».

«Как здорово! – обрадовалась Улыба и тут же с недоумением посмотрела на спутника. – Странно, что все это решается так просто. Тебе не кажется? Как будто мы действуем по составленному заранее плану».

«Я тоже подумал об этом, – признался Влад, – но выводы делать рано. Пока есть возможность двигаться вперед, надо двигаться. Садись в соседнее кресло, будем искать схрон твоего прадеда вместе».

«А оно не…»

«Не укусит, – улыбнулся Влад. – Привыкай к живой и полуживой технике, это наше прошлое и наше будущее».

Улыба исчезла из поля зрения контрразведчика и через минуту появилась рядом и одновременно внутри организма, которым был сейчас Влад и спейсер «Маг». В голосе девушки прозвучали восторг и восхищение:

«Как красиво!.. просто поразительно!.. и жутко!.. Я такого и представить не могла!»

«Осматривайся, любуйся, осваивайся, по твоей команде тебе предоставят возможность увидеть любой объект в цвете и объеме. Мэджик, начинай вызывать базу интраморфов на Орилоухе».

«Слушаюсь, командир».

Некоторое время спейсер двигался по орбите вокруг планеты, посылая сигнал вызова и прислушиваясь к шумам космоса. Погранзастава перестала выяснять планы гостя, решив, очевидно, запросить инструкции у руководства службы на Гее. Корабли исследователей все так же продолжали неспешно кружить над Орилоухом, не обращая внимания на гиганта, появившегося в системе. И все так же настороженно молчала колония интраморфов, внимательно следя за эволюциями спейсера.

Восторги Улыбы поутихли, она привыкала к своему положению властителя пространства, быстро ориентируясь в движении всех видимых космических тел, главным из которых, естественно, был Орилоух.

«Влад, он совсем не похож на планету… разве что издали… и он совсем чужой!..»

«Разве твоя наследственная память не содержит сведений о Тартаре, Чужой и Орилоухе?»

«Да, я помню, но отстраненно, не связывая информацию с конкретными картинами. Когда видишь объект напрямую, впечатление просто ошеломляющее! Не понимаю, как орилоуны могли жить внутри этого многомерного «снежного кристалла».

«Орилоух был тесен для них, как тесен Тартар для тартариан или Чужая для чужан. Иначе они все не стремились бы выйти в нашу вселенную из-под скорлупы своих законов. Но ты правильно оценила положение Орилоуха: он абсолютно чужой в нашем домене! Прадед Ставр в Книге написал, что Тартар, по всей видимости, является сверхгеном Игрока, выброшенного из Игры и попавшего в нашу Метагалактику во времена ее рождения. Но пробиться в наш мир этот Игрок так и не сумел. Чужая и Орилоух – только лишь его попытки выхода, имевшие частичный успех, и даже цивилизация Сеятелей не смогла реализовать весь потенциал, заключенный в материнской клетке – Тартаре».

«Как интересно! Мы сможем побывать возле Тартара? Так хочется на него посмотреть!»

Влад усмехнулся.

«Это не так просто, как ты думаешь. Но, может быть, нам еще придется посетить окрестности Тартара. По сообщению моего непосредственного начальника Горана Милича, Тартар возбудился и начал трансформироваться. К чему приведет этот процесс, неизвестно, однако то, что он опасен для всех живущих в Галактике, очевидно».

В сияющей белой узорчатой бездне под ногами Влада вдруг запульсировал сиреневый огонек, рассыпая быстро гаснущие искры.

«Есть ответ, – сообщил Мэджик. – База «Контр-2» на Орилоухе законсервирована, но готова к приему. Я дал команду к расконсервации».

«Где она установлена? Мы ничего не видим».

«База располагается на глубине трехсот километров под слоем «снежной» шубы Орилоуха. Добраться до нее на обычном вакуум-транспорте невозможно».

«Как же мы в нее проникнем?»

«На базе установлена кабина метро, но код выхода мне неизвестен».

«Это должен знать инк базы. Дай мне линию связи с ним».

Тотчас же перед глазами Влада или, скорее, внутри их развернулся объем видеопередачи с лицом человека, которого Влад ожидал увидеть менее всего. У инка базы было лицо Аристарха Железовского!

«Дед!» – воскликнула с испугом Улыба, увидевшая то же самое.

Псевдо-Аристарх раздвинул в улыбке крупные губы.

«Я всего лишь инк данной обители. С кем имею честь беседовать?»

«С Улыбой Железовской и Владом Величем».

«Тогда я вас понимаю. Действительно, одним из моих гостей был человек по имени Аристарх Железовский, и я, очевидно, невольно принял его облик. Прошу прощения».

«Я его правнучка в пятидесятом колене».

«Рад приветствовать представительницу столь славного и высокочтимого мной рода. Чем могу быть полезен?»

«На твоей базе есть метро?»

«Разумеется».

«Сообщи код инку корабля, с борта которого мы разговариваем с тобой».

«Выполняю».

«Код получен, – сообщил инк «Мага». – Можете отправляться на базу в любой момент».

Видение головы Железовского исчезло.

Влад разблокировал кресло, помог Улыбе выбраться из кокона, и они, взявшись за руки, направились в транспортный отсек спейсера, где располагалась станция метро.

«Что прикажете делать мне, пока вас не будет на борту?» – осведомился Мэджик, прежде чем молодые люди скрылись в кабине.

«Жди, – отмахнулся Влад, возбужденный предстоящей экскурсией по базе файверов, сыгравшей роль пристанища землян тысячу лет назад. – Наблюдай за окрестностями Орилоуха, ни с кем ни в какие переговоры без нас не вступай. Мы там долго не задержимся».

«Слушаюсь, командир».

«Мне кажется, ты не все предусмотрел», – сказала вдруг Улыба.

«Чего я не предусмотрел?» – удивился Влад.

«Ну, всякое случается… непредвиденное…»

«Она имеет в виду форс-мажорные обстоятельства», – с мягкой назидательностью проговорил Мэджик.

Влад внимательно посмотрел в глаза девушки и на их дне прочитал легкую неуверенность и тревогу. Глубоко в подсознании молодого человека проснулся и обнажил клыки собственный сторожевой пес организма. Сработало предчувствие опасности.

«Если мы не вернемся через три… нет, через четыре часа и не сможем связаться, пошли к базе автономную капсулу типа «голем», реагирующую только на мои команды».

«Будет сделано».

«И последнее… если мы не вернемся еще через сутки, стартуй к Гее, выходи в систему Сола в режиме «инкогнито» и попробуй найти Дивия, советника Владыки. В крайнем случае отыщи Горана Милича, комиссара контрразведки службы ОКО. Запомни коды их консорт-линий. – Влад продиктовал цифры и буквы кодов. – Расскажешь им обо всем, что здесь произошло, но только при личной встрече. Сможешь это организовать?»

«Без проблем, командир».

Улыба тихонько рассмеялась, хотя тревога в ее глазах не исчезла. Девушка тоже обладала тонкой нервной организацией и предчувствовала поджидавшую их опасность.

«Ты прямо как мой отец – суровый и властный. Жаль, что он не рядом. С ним я всегда спокойна».

«А со мной нет?» – ревниво спросил уязвленный Влад.

«С тобой нет, потому что ты воин, разведчик, рискующий жизнью, – серьезно ответила спутница, – но с тобой я готова идти хоть на край света!»

Влад, загоняющий легкую обиду в глубь души, почувствовал всю прозрачную нежность ответа Улыбы, порывисто склонился к ней и поцеловал. Дверь кабины метро закрылась за ними, свет погас, наступила тишина и невесомость… сменившаяся через несколько мгновений приятной легкостью во всем теле. Сила тяжести на базе «Контр-2», тысячу лет прятавшейся в недрах Орилоуха, была на треть меньше земной.

Свет вспыхнул снова – приятного золотистого оттенка. В сознании путешественников мяукнул приятный музыкальный аккорд, а вслед за ним зазвучал голос местного инка, густой и тягучий, особого «искусственного» тембра:

«Добро пожаловать в приют Габриэля Грехова. Система жизнеобеспечения базы включена и функционирует нормально. Что изволите приказать?»

«Как тебя зовут?»

«Диего».

Влад невольно вздрогнул. Из Книги прадеда он знал, что друг Грехова Диего Вирт погиб во время последней схватки с ФАГом.

«Диего… Вирт?!»

«Просто Диего. Хотя некоторые черты личности упомянутого вами человека у меня имеются».

«Мы хотим пройтись по твоей… по твоему приюту, осмотреться. Здесь когда-то жили наши прадеды. Затем нам хотелось бы посоветоваться с тобой, как можно побыстрее выйти на файверов. По нашим данным, их нет в домене, ограниченном Стенками, хотя доказательств прямых нет. Мы должны найти их следы».

«Я вас понял. Сигнал о вашем прибытии на базу уже послан».

«Куда?! – не поверил Влад. – Кому?!»

«Для связи с файверами существует цепь ретрансляторов. Я не знаю, кто из них где находится в данный момент, но сигнал дойдет, будьте уверены, и кто-нибудь из файверов обязательно явится сюда для встречи с вами».

«Именно… с нами?»

«Если вы действительно правнуки тех, кто жил здесь непродолжительное время, то именно с вами».

Влад обернулся к Улыбе:

«Ты была права: наш поход был запланирован еще до Катастрофы! Но кто мог его предвидеть?! Кто запланировал на десять веков вперед?!»

«Габриэль Грехов», – ответил инк по имени Диего.

База секретной сети сопротивления землян ФАГу, созданная орилоунами по просьбе Грехова для сохранения семей патриархов, представляла собой шестиуровневое здание в форме чечевицы, ощетинившееся шипами и рогами антенн и эффекторов защитных полей, которые превращали его в приплюснутый колючий плод каштана, застрявший в «снежно-ледяных» торосах, кружевах, прядях и сплетениях перепонок Орилоуха.

Внутри база напоминала бункер Пайола Тота, увеличенный в двадцать-тридцать раз, и делилась на отсеки-горизонты: энергообеспечения, хозяйственный, информационной обработки и связи, спортивно-игровой и двухэтажный жилой. В жилом отсеке Влад насчитал сорок кают, в каждой из которых могла проживать семья из двух-пяти человек, не говоря уже о том, что занять ее мог и один гость, а также обнаружил роскошную кают-компанию, не уступавшую по комфорту кают-компании на подводной лодке Уанкайовы. Интерьер помещения можно было менять по заказу, но ни Влад, ни Улыба не захотели воспользоваться этим правом, потому что Диего превратил кают-компанию в сад, вполне возможно, имевший прототип где-нибудь на Земле, в средней полосе России. Столики и стулья здесь стояли прямо в траве, между яблонями, вишнями, грушами, кустами малины и смородины, легкий ветерок шевелил листья деревьев, приносил запахи меда, цветов и свежескошенной травы, пели птицы, журчала вода, солнце самым естественным образом садилось за лесом на другом берегу реки, голубое небо казалось легким и бездонным, украшенное плывущими облачками, и эта идиллическая картина мирной земной жизни была так реальна и поэтична, что уходить отсюда не хотелось совсем. Гости провели в кают-компании не один час, наслаждаясь покоем и неспешной беседой с хозяином базы, прежде чем усталость взяла свое, и они отправились отдыхать, выбрав каюты друг напротив друга. Но перед этим они прошлись по всем этажам здания, с интересом разглядывая его помещения.

В рабочей зоне базы, в которой, собственно, и обитал инк Диего, гостей ждал сюрприз: посреди комнаты с четырьмя рабочими кокон-креслами и пси-вириалом коммуникатора висел в метре над полом огромный двухметровый прозрачный куб, принятый гостями поначалу за аквариум. Но уже спустя два удара сердца Влад понял, что видит перед собой Космориум, модель Метагалактики, ограниченную Стенками. А главное, она была действующей! Стоило посетителям приблизиться, как внутри «аквариума» заклубился серый туман, выкристаллизовался в сложную дымчатую структуру, ориентированную определенным образом: иглы и шипы структуры были направлены в одну точку, – и наполнился движением и жизнью. Редкие скопления искр обозначали в нем галактики, дымчатая структура являла собой «заросли» нагуалей, мигающий алый огонек в центре одной из галактик, к которому были направлены «колючки» нагуалей, оказался Тартаром.

– Что это? – прошептала заинтересованная ожившим «аквариумом» Улыба.

«Перед вами динамическая модель Метагалактики, – ответил невидимый гид базы. – Отражает нынешнее состояние домена. Орилоух находится вот здесь».

В «аквариуме» зажглась стрелочка, указывающая на белый огонек в центре Галактики.

«Это Солнце».

Новая стрелка отметила положение земного светила.

«Это Сол».

Система, в которую входила Гея, оказалась на самом краю Галактики, там, где когда-то располагалась одна из ее ветвей – Рукав Стрельца. Звезд в галактиках, уцелевших от столкновений с нагуалями, судя по мерцающим искоркам, осталось совсем немного.

«Могу показать схему связей всех важнейших объектов домена», – предложил Диего.

«Покажи».

Внутри модели Космориума вспыхнула яркая оранжевая звездочка, лучики-паутинки которой протянулись чуть ли не через весь «аквариум», соединив десятки разноцветных звездочек. Образовалась красивая светящаяся система, похожая на объемную паутину. Влад не сразу разобрался в этой системе лучей, соединивших не только три явно выделявшихся центра – оранжевую, коричневую и угрюмо-багровую звезды – с периферийными объектами, но и эти объекты между собой. Одним из узловых центров системы – оранжевая звезда – оказалась Гея, вторым – коричневая звезда – Тартар, и третьим – неизвестный объект на краю системы, недалеко от Стенки Космориума, светящийся неприятным кроваво-красным светом. На схеме была отмечена и Земля, соединенная лучами с Геей и десятком других объектов, среди которых оказались и Орилоух, и Тартар, и почти невидимые тела, равномерно рассыпанные по всему объему «аквариума».

– Очень красиво! – вполголоса сказала Улыба и поежилась. – Но мне почему-то… холодно! Ты что молчишь? И вид у тебя такой, будто ты ожидал увидеть здесь эту модель.

– История повторяется, – задумчиво проговорил Влад, прослеживая связи схемы. – Прадед Ставр тоже когда-то искал на Земле дом Грехова и обнаружил в нем модель Метагалактики с «колючками» нагуалей, о которых земляне еще ничего не знали. То же самое происходит и сейчас. Вряд ли контрразведка Геи обладает такой подробной информацией о положении важнейших объектов домена. Для них эта модель не имеет цены. Диего, я вижу три центра…

«Это узлы влияния».

«Два из них мне известны – Тартар и Гея, а что такое третий – рубиновая звездочка, торчащая в пустоте войда?»

«Это спора пресапиенса».

«Какая спора?!»

«Люди когда-то наткнулись на целый прайд спор, путешествующих через Галактику, и захватили одну из них…»

«Из которой вырос Конструктор!» – подхватила Улыба.

«Совершенно верно. Однако остальные споры продолжали двигаться, пересекли местное скопление галактик и вышли в один из войдов, когда началась нагуальная агрессия ФАГа. Я не знаю, что сталось с другими спорами, но эта, о которой вы спрашиваете, уцелела и выслала разведку – захваченных и запрограммированных ею существ, в том числе людей и интраморфов, – во все уголки резервации».

«Какой резервации?»

«Космориума».

«Понятно. Зачем?»

«Пришла пора появляться на свет новому Конструктору. Но для этого геном споры должен иметь как можно больше информации о состоянии домена и о существах, его населяющих. Стенки Космориума сближаются все быстрей, что заставляет разведку нового, еще не рожденного Конструктора действовать быстро и агрессивно».

– Боже мой! – пробормотал Влад. – Так, значит, «диплодок», корабль гуррах… это и есть разведка споры?! И женщин они похищают именно для этой цели – пополнения генома споры новой информацией?! Но почему вылавливаются только женщины?

«Точно сказать не могу, – с некоторым смущением произнес Диего, – но есть предположение, что инициатива активации споры принадлежит пресапиенсу, первому Конструктору. Ему нужна… подруга».

Влад и Улыба переглянулись. Девушка пожала плечами, как бы говоря: почему бы и нет? Влад думал так же, но его интересовали подробности.

– Хорошо, допустим, Конструктор решил вырастить себе подругу, имеющую, как и он, личностный человеческий аспект. Но тогда он каким-то образом следит за тем, что происходит в Космориуме?

«Стенки Космориума не являются абсолютным препятствием для него, тем более что он их создал сам».

– Для чего? Чтобы ограничить загрязненный нагуалями объем домена от чистого? Зачем же тогда он заставил Стенки сближаться?

«Возможно, это процесс очистки домена от «мусора» чужих Законов, то есть нагуалей. Но кто запустил этот процесс – еще вопрос».

– Что ты этим хочешь сказать?

«Допустимо вмешательство другого Игрока, заинтересованного в очистке нашего космоса от нагуалей, а заодно и от всех потенциальных Игроков».

– Ты имеешь в виду Тартар?

«Я лишь повторяю мысли моего создателя и друга Грехова. Тартар – сверхген лишь одного из потенциальных Игроков. Наш домен уникален тем, что в нем обитают споры других Игроков».

– Кроме Тартара, я больше не знаю претендентов. Колонии интраморфов разве что?

«Интраморфы, как правило, индиверы, они не любят объединяться и решать одну общую задачу. Они объединяются только при наличии угрозы существованию. За тысячу лет их колонии так и не стали центром новой цивилизации, способной противостоять изменению Мироздания или изменить его в соответствии со своими запросами».

– Тогда кто еще?

«Люди».

Влад невольно засмеялся.

– Люди живут сейчас по инерции…

«Кто тебе это сказал?»

– Мои друзья на Гее, я сам видел.

«Они ошибаются. Люди живут так, а не иначе, именно потому, что их это устраивает. Каждый человек в отдельности – слабая комплексующая малоинтеллектуальная разумная единица, но вместе они…»

– Муравейник!

«Молодец, файвер, быстро схватываешь. Еще вопросы будут?»

– Мне надо подумать… голова кружится от всего, что я узнал. Но ты намекал, что в нашем домене еще кто-то претендует…

«В Метагалактике сейчас обитает около двух тысяч разумных и потенциально разумных рас разного уровня, в основном это негуманы, хотя есть и гуманоидные цивилизации. Среди них со временем наверняка найдутся и претенденты в Игроки, способные в будущем вмешаться в Игру. Плюс файверы, плюс Сеятели, потомки орилоунов».

– Но они же все… ушли из домена!

«И да, и нет. Их уход относителен. Время для них не имеет значения, имеют значение лишь границы Закона Перемен. Но об этом мы поговорим позже, вы устали».

– Последний вопрос… сейчас соберусь… Если в домене так много цивилизаций, почему же геянская погранслужба на них ни разу не наткнулась?

«Геянская погранслужба контролирует лишь миллионную долю процента всего пространства Метагалактики, да и то не свободно, а только посредством старой сети метро, созданной еще землянами. Если бы не нагуали, люди давно встретили бы братьев по разуму, хотя я не уверен, что это принесло бы благо тем и другим. Могу показать положение ближайших к Гее населенных планет».

В «аквариуме» зажглась россыпь голубых и синих звездочек, образовав вуалеобразную структуру, пересекавшую Космориум из конца в конец. Эта структура практически не пересекалась со схемой связей Геи с другими объектами. Ближайшая к человеческой цивилизация располагалась в тысяче парсеков от Геи. Земля явно была к ней вдвое ближе.

Влад бросил взгляд на модель домена с ограничивающими его стенками. У него теснилось в голове еще множество вопросов, разбуженных поступившей удивительной информацией, но пора было подумать об отдыхе.

– Спасибо, Диего! Мы немного приведем себя и свои мысли в порядок и придем беседовать снова. Кажется, учитель не зря посылал меня в поиск, он знал, что какие-то силы заинтересованы в моем походе и направляют меня.

Молодой человек взял под руку Улыбу, разглядывающую его с недоверием и любопытством, повел ее из помещения.

– Что ты будешь делать? – остановилась у двери в свою каюту Улыба.

– Приму душ и посплю часок, – сказал рассеянно Влад. – Честное слово, голова кругом! Столько нового узнал!

– Я тоже. Надо разложить все по полочкам и еще раз побеседовать с Диего. Неужели Грехов действительно все предусмотрел заранее? Сближение Стенок, появление споры… наше путешествие!..

– Хотел бы я с ним встретиться.

– Еще встретишься. Он же бессмертен? – Улыба вдруг просияла: – Давай погуляем после отдыха?

– Где?

– Вокруг базы. Так хочется посмотреть на пейзажи Орилоуха вблизи!

– Хорошо, – кивнул Влад. – Почему бы джентльмену не сводить леди на прогулку? Встречаемся здесь через час.

Улыба радостно хлопнула в ладоши, чмокнула Влада в щеку и убежала. Контрразведчик погладил пальцем место поцелуя, улыбнулся и вошел в свою каюту.

ЗАХВАТ

Они вели себя как дети, оказавшиеся в сказочной стране, полной тайн и чудес. Они и были детьми, несмотря на прочную корневую связь со своим родом, считавшими, что весь мир принадлежит только им. В них бурлила нерастраченная сила и жажда любви, и мир вокруг казался прекрасным, удивительным, гармоничным (они родились во вселенной, давно заполненной нагуалями, и других вселенных не знали) и обещающим счастье. Поэтому и случилась беда, которую предчувствовали и Влад, и Улыба, понадеявшись, однако, на свою удачливость и паранормальные возможности. Идея Улыбы прогуляться вокруг базы не показалась Владу чересчур опасной, сыграла отрицательную роль мощная защита сооружения, вселившая в душу контрразведчика ложную уверенность в том, что действует она далеко за пределами базы. Диего дал им совет не увлекаться красотами Орилоуха, но он был всего лишь интеллект-компьютером и не мог предусмотреть всех последствий прогулки.

Поскольку атмосфера планеты состояла преимущественно из азота, аргона и примесей таких благородных газов, как криптон и ксенон, дышать в ней человек не мог, да к тому же и температура среды в месте расположения базы – минус шестьдесять пять по Цельсию – не благоприятствовала прогулке в легкой летней одежде, поэтому путешественники вынуждены были превратить свои уники в подобие скафандров с пленочными шлемами и встроить в них системы воздухообмена. Запасов кислорода таких систем хватало примерно на два часа.

Влад некоторое время размышлял, брать ли с собой оружие, потом все-таки решил перестраховаться и укрепил на плече «универсал», хотя надеялся, что воевать ни с кем не придется. Кроме того, он положил во внутренний карман костюма статуэтку прадеда, с которой не хотелось расставаться ни на минуту.

Диего открыл им шлюз, и молодые люди, предвкушая возможность увидеть незабываемое зрелище, вышли на балюстраду, опоясывающую базу по периметру.

Пейзаж местного «парка» превзошел их ожидания.

Со всех сторон здание окружало сложное сплетение толстых и тонких, молочно-белых и сверкающих нежнейшим фарфором, бледно-прозрачных и жемчужно-розовых, серебристых и лунно-призрачных «лиан», растяжек, нитей и перепонок. Казалось, база застряла внутри гигантского коралла или губки, пронизанной кавернами и воздушными пузырьками, однако сравнение с губкой или кораллом не отражало всей сложности узорчатых, фрактально неправильных пересечений. Эстетику этого неописуемого удивительного мира можно было только видеть и чувствовать, но не пересказать словами. И было здесь светло, почти как днем на Земле: все «лианы» и растяжки светились, купались в волнах свечения, и от этого казалось, что они шевелятся, дышат, живут.

«Давай сойдем? – предложила Улыба. – Вон по тому листу кувшинки можно спуститься ниже. Здесь так легко двигаться, что можно не бояться провалов и дыр».

«Не вижу надобности, – проворчал Влад. – По-моему, ландшафты Орилоуха везде похожи».

«Ну пожалуйста! – взмолилась Улыба. – Разреши мне хотя бы одной пройтись вокруг базы. Никуда я не денусь».

Влад подумал немного и дал команду Диего опустить трап.

«Будьте осторожны, – сказал инк базы. – Не отходите далеко, заросли орилоухских «лесов» поглощают радиоволны, а также изредка спонтанно изменяют форму».

«Почему? Ведь планета пуста, орилоуны внутри ее не живут».

«Видимо, по «лианам» все еще циркулируют потоки информации и энергии».

«Хорошо, мы будем осторожны».

Путешественники спустились по трапу на изогнутую белоснежную поверхность перепонки, напоминавшей по форме лист кувшинки, попрыгали на ней, ощущая ее неподатливость и твердость, углубились в заросли таких же твердых и негибких, как кость, светящихся «лиан», петлевидных ветвей, отростков, растяжек и «побегов бамбука», образующих неповторимую картину кораллового полипа изнутри. Передвигаться в этом «коралле» было трудно, все время приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться и не застрять между «побегами» и «корнями деревьев». К тому же сильно мешали колючки – острые отростки «лиан», изогнутые и перекрученные спиралями. Вообще в этом мире глаз ни разу не зацепился за прямую линию, везде упираясь в витые поверхности, изогнутые и кривые линии, эллиптические, параболические и гиперболические контуры. Мир Орилоуха представлял собой единый фрактальный конгломерат, выкристаллизовавшийся и застывший после ухода его обитателей.

Веществом «коралловые» заросли Орилоуха назвать было трудно. Как сказал Диего, субстанция, из которой состояли «снежно-ледяные» торосы и заросли планеты, представляла собой особый вид материи – переходный между веществом и полем на макроуровне[221]. По сути Орилоух в присутствии орилоунов был больше полем, волновым пакетом, теперь же он представлял собой одну гигантскую молекулу, «атомы» которой отличались друг от друга лишь геометрической формой.

Влад готов был уже повернуть назад, не видя особого разнообразия в пейзаже, когда они вышли на край почти ровного перламутрового поля, накрытого куполом сложнейших перепончато-шипастых зарослей. Здесь когда-то образовалась каверна размером с футбольное поле да так и застыла, как воздушный пузырек в толще льда.

Улыба с восторгом пробежалась по «льду», пытаясь проехать по нему, как на коньках, крикнула Владу: «Догоняй!» – и молодой человек помчался за ней, увлекшийся игрой, забыв о том, что они находятся в незнакомом мире с непредсказуемо опасной обстановкой. Он догнал девушку в тот момент, когда возле уха недовольно заворочался терафим, никогда не позволявший себе до этого вмешиваться в дела и мысли хозяина:

«Ничего не чувствуешь, командир? Как будто холодным ветром подуло…»

Влад ощутил всплеск тревоги, и тотчас же заговорила рация костюма:

«Немедленно возвращайтесь! К нам пожаловали гости! Мой коллега передает с «Мага», что возле Орилоуха объявился неизвестный спейсер, похожий по форме на динозавра, движется в направлении базы».

«Возвращаемся», – ответил Влад, выпуская Улыбу из рук.

«Что случилось?»

«Это уже переходит все границы!..»

«Да в чем дело? – заволновалась она. – Объясни толком!»

«Диплодок». Такое впечатление, что он меня каким-то образом пеленгует и всегда появляется там, где появляюсь я».

«Разве это возможно? Он же остался на Земле… а от Земли до Орилоуха тысячи световых лет! Он не мог запеленговать тебя на таком расстоянии».

«Факт налицо. Теперь придется…» – Влад не договорил.

Перед глазами искривились очертания «футбольного поля» и белоснежных зарослей вокруг него, странная, смертельная дрожь охватила природу Орилоуха, отозвалась внутри людей сердечным приступом и болью в суставах, заставила их упасть на колени.

Часть ландшафта перед ними вместе с «крышей» над головой внезапно исчезла. В толстом слое орилоухского «мха» образовался колоссальный провал, точнее, конусовидная полость, достигшая вершиной места, где находились Влад и Улыба. Взору стала доступной черная бездна небес.

Затуманенные болью от удара уничтожителя глаза путешественников не сразу разглядели в черноте пространства истекающий призрачно-голубоватым пламенем космический корабль кайманолюдей – «диплодок».

«Уходите! – закричал Нестор. – Я чувствую опасное излучение!»

Влад и сам ощутил растущее давление пси-поля на сознание, однако не сразу пришел в себя от энергетического удара при разряде вакуум-преобразователя, поэтому действовал медленнее, чем требовалось. Уйти под защиту ветвистых зарослей орилоухского «леса» они не успели.

С неба выпал стреловидный летательный аппарат, Влад почувствовал новый мощный удар по сознанию («Парализатор!» – мелькнула мысль), и все поплыло перед глазами, сливаясь в туманную размытую пелену. Навалилось жуткое, неестественное безразличие ко всему на свете, даже к собственной жизни.

Тонко заверещал Нестор, принимая на себя всю мощь парализующего волю разряда. На миг сознание Влада прояснилось.

Он увидел белое, без кровинки, лицо Улыбы, ее огромные потемневшие глаза, ставшие пустыми и чужими, напрягся, сбрасывая путы чужого ментального приказа.

«Улыба! Милая! Прячься на дно!»

Он имел в виду «подвалы» глубокой психики, где могло «отсидеться» сознание девушки, но так и не узнал, поняла она его или нет.

«Я выслал защитника», – прилетел едва слышный радиоголос Диего.

Влад открыл стрельбу из «универсала» по выскочившим из аппарата фигурам, но получил еще один сильнейший разряд гипногенератора и отключился на несколько мгновений, чтобы очнуться в тот момент, когда десантники оказались рядом. Двумя ударами он поверг на «ледяное» поле двух бойцов отряда, буквально разрезал напополам третьего, использовав в одном импульсе весь энергозапас «универсала», и нырнул в жаркий мрак беспамятства, получив кинжальный пси-импульс, добивший терафима.

И все же ему хватило сил выплыть на «мель» сознания («Спасибо, Нестор, ты спас мне жизнь!..»), поймать слабую тающую мысль Улыбы: «Позови… отца…» – и приказать Диего: «Передай инку «Мага», чтобы немедленно уходил в систему Геи…»

После этого наступили тишина, темнота и покой.

Разъяренный гибелью трех членов десантгруппы, ее руководитель направил было ствол парализатора на бесчувственное тело контрразведчика, но услышал приказ командира спейсера доставить обоих пленников живыми и нехотя опустил оружие.

«Здесь где-то прячется древняя база землян, – сказал он в мысленном диапазоне. – Может быть, поищем? Они не могли отойти от нее далеко».

«Даже если вы найдете базу, войти в нее не сможете, – ответил ему командир экипажа. – Она имеет «зеркальную» защиту. Возвращайтесь».

«Девица нам еще пригодится, а на кой нам этот мальчишка-кладоискатель? Добить его – и дело с концом. Хлопот не оберешься! Сколько он нам крови попортил».

«Выполняй приказ. Этот мальчишка позволил нам оперативно выйти на секретную сеть древних баз и систему метро. К тому же с ним хочет побеседовать наш хозяин».

Руководитель группы жестом приказал своим подчиненным погрузить тела потерявших сознание пленников на борт катера, и через минуту аппарат взлетел, направляясь к хищно всматривающейся в глубины Орилоуха голове «диплодока».

КОНЕЦ «ТРОЙНОГО НОСОРОГА»

Давление гигантского пси-облака человеческого эгрегора на мозг воспринималось теперь как рассерженное гудение тучи комаров постоянно. Отстроиться от этого назойливого гудения не удавалось ни днем ни ночью, а защищаться пси-блоком, отсекающим любую попытку ментальной связи и нарушающим работу сенсинг-сферы, все время было нецелесообразно. Это злило, заставляло держать себя в напряжении и контролировать каждый свой жест, одновременно следя за всеми, кто попадал в поле зрения. Старик-землянин был прав, оценивая ситуацию невеселой шуткой: умереть нам не дадут, но и жить тоже.

Не повышали настроения Горана и отношения с Ванессой. В последнее время они практически перестали встречаться, до минимума сократив общение в связи с оперативной обстановкой. Однако Горан чувствовал, что дело не только в напряженной обстановке и отсутствии свободного времени. Ванесса тем не менее находила время для встреч с Даном Коревым и молодыми парнями из его группы; Горан был свидетелем этой встречи.

Операция по захвату террористов, похищавших геянских женщин, прошла успешно. Группа захвата, которой руководил сам комиссар контрразведки, сработала отлично и задержала двух интраморфов-похитителей, уничтожив в коротком бою трех других. Один из пленников успел «подорвать» сознание – включилась программа самоликвидации, стирающая память, второго контрразведчики Милича успели «разминировать», и он дал показания, хотя Горан в допросе не участвовал. «Беседу» вел лично претор ОКО с одним из чиновников комиссии служебных расследований. Правда, Дивию удалось подслушать допрос (технические подробности этого акта он не раскрыл), и контрразведчики сектора могли теперь строить планы контригры с неведомым заказчиком Ползучего Террора, рискуя при этом попасть в ликвидационные списки Правительства.

Что положение интраморфов очень серьезно, подтверждал и факт гибели Алекса Бодрова, неосторожно поделившегося планами работы погранслужбы с председателем СЭКОНа. Буквально через несколько часов после этого комиссара погранслужбы убили – взорвали вместе с телохранителями и эфаналитиком сектора прямо на стоянке аэротранспорта возле здания УАСС. К машине подошел человек в форме пограничника, оказавшийся смертником-зомби, и привел в действие систему подрыва взрывчатки, слой которой был равномерно распределен по всему телу самоубийцы.

После того как Горан попытался расследовать этот теракт, за ним установили слежку, уровень которой превышал возможности службы, потому что применялись методы «небесного уха» и «небесного глаза» – наблюдение за объектом велось с помощью спутниковых сетей и тонкополевой аппаратуры, однако Горан был интраморфом и слежку чувствовал, хотя и не мог выйти на непосредственных исполнителей. Ему приходилось несладко, так как любая акция сектора контрразведки ОКО вызывала всплеск интереса к нему со стороны неведомых филеров, а также чиновников СЭКОНа, требующих докладывать им о каждом шаге новой службы. Особенно их обеспокоил инспекционный вояж комиссара по крупнейшим научным центрам системы Геи. Горану ясно дали понять, что не его ума дело – чем занимаются ученые-физики системы.

Во время доклада претору о результатах инспекции Горан прямо спросил его, в чем тут проблема, и Асур Вариг, сделав непроницаемое лицо, ответил, что информация о работе ученых по изучению нагуалей, сближающихся Стенок Космориума, объектов типа Чужая и Тартар является закрытой. Когда же Горан поинтересовался, для кого эта информация является закрытой, Вариг посоветовал ему не задавать глупых вопросов.

– Помните о судьбе Ауриммы и Бодрова, – добавил он с намеком. – Они тоже были неосторожны с высказываниями о деятельности правительственных кругов.

Горан понял его правильно. Претор почти в лоб сообщил ему, от кого закрывалась информация о достижениях физиков, – от интраморфов. Поэтому спрашивать Варига или рассуждать с кем-либо о почти полном отсутствии реакции Правительства на Ползучий Террор комиссар контрразведки не стал. Этот вопрос он приберег для советника Владыки, ведущего какую-то свою игру. Хотя уже становилось понятно, что вся служба ОКО была подставлена под удар: с одной стороны – под удар террористов, с другой – под удар самого Правительства, тоже ведущего какую-то свою игру.

На второй день после возвращения Горана и Ванессы с Земли служба наблюдения за космосом доложила об эффектах свечения нагуалей. Сообщение прошло только по трекам ОКО и УАСС и в сеть общего гражданского информвещания не попало. Подавляющее большинство геян об этом не узнало, потому что с поверхности Геи свечение наблюдать было нельзя.

Горан, получив сообщение, тут же по собственной инициативе посетил ближайшую к Гее погранзаставу, контролирующую границу системы, и убедился в реальности происходящего: нагуали действительно светились! Не все и не ярко, но все же чернота вокруг сферы, ограниченной орбитой Геи, уже не была сплошной, глухой и бездонной. Космос мерцал, струился, дышал, казался клочковатым туманом серого, серебристого и перламутрового оттенков, очаровывал и притягивал взор. Но что означало это свечение, чем могло закончиться, никто сказать не мог. В том числе и сами ученые, с одним из которых все же удалось связаться Горану. Звали ученого Ксаверием Погорилым, работал он в институте физики вакуума Рашн-сектора Геи, а встретиться с ним помогла Ванесса, вернее, ее подруга Маргарита, одним из мужей которой и был Ксаверий.

Они встретились в доме Маргариты и Ксаверия (кроме них, здесь проживали еще двое женщин и двое мужчин): физик, субтильного вида бородач с огнем фанатика-страстотерпца в глазах, Ванесса, Дан Корев и Горан. Комиссар не хотел разговаривать с Ксаверием в присутствии Корева, но Ванесса уговорила взять его с собой. Молодой пограничник, переведенный в сектор контрразведки ОКО, по ее словам, заслуживал того, чтобы ему доверяли.

Беседа длилась недолго, всего четверть часа. Ксаверий был интраморфом и отвечал на вопросы быстро, одновременно поедая завтрак и размышляя над какими-то своими проблемами. Ровно в восемь утра за ним пришли двое парней в коричневой униформе правительственной службы и увезли на работу. Оказалось, по распоряжению Правительства всех крупных специалистов теперь опекала особая служба охраны ОВП, и для встречи с ними необходимо было получить разрешение департамента по общественному контролю при СЭКОНе.

«Черт знает что! – заявила в сердцах расстроенная Ванесса, когда они остались одни. – Шагу ступить не дают! В последнее время меня так и подмывает бросить службу и смыться на Землю. Была бы моя воля, я бы уже давно жила там».

«На волю, в пампасы! – провозгласил Корев и ревниво добавил, бросая косой взгляд на бесстрастное лицо Горана: – Уж не к землянину ли кладоискателю потянуло? Тебе его явно не хватает».

«Да, не хватает, – отрезала Ванесса. – В отличие от тебя он не кичится своими достижениями и не хвастается победами».

«Это когда же я хвастался?»

«Было дело».

«Не помню».

«Хватит вам, – поморщился Горан. – Мальчик хорошо поработал во славу ОКО».

«Он воин, и вам обоим до него далеко!» – Ванесса с вызовом посмотрела на обоих мужчин.

Горан остался невозмутим.

«Пограничники на Земле отметили несколько ядерных взрывов в районе Русского Сверкающего океана».

«Что ты хочешь сказать?» – нахмурилась женщина.

«Кроме того, они видели «диплодок».

«Ты связываешь Влада с «диплодоком» и взрывами?»

«Не слишком ли вы преувеличиваете масштаб юнца?» – с усмешкой сказал Корев.

«Я просто констатирую факт: где появляется Влад Велич, там оказывается и спейсер гуррах».

«Чушь! – сердито бросила Ванесса. – Влад ни при чем… – Она замолчала, вспомнив свои похождения с землянином-кладоискателем. – Какая тут может быть связь? Не будешь же ты утверждать, что Влад работает на террористов?»

«Конечно, нет. Но они почему-то знают, где он находится».

«Каким образом? Пеленгуют они его, что ли?»

«Не знаю. – Горан перешел на личную слоган-речь, понятную только Ванессе. – Недавно я стал подозревать, что, возможно, наши предки разрабатывали и более сложные и хитрые императивы, чем «двойной носорог».

«Это какие же? «Тройной носорог», что ли?»

«Может быть, и «тройной». Старик-волхв не зря рекомендовал своего ученика на роль ходока. Ты была моим агентом, он – агентом Дивия, я – тоже его агентом, а он сам – еще чьим-то…»

«Ты с ума сошел! Не слишком ли сложно объясняешь наши потери? Я предполагала, что нас подставили специально, чтобы выследить тех, кто следит за нами, но чтобы Влад сыграл роль более глубокой «подсадной утки»…»

«Могли бы и меня посвятить в свои тайны», – с обидой проговорил Корев, понимая, что его спутники беседуют между собой на другой ментальной волне.

– Да, – вслух сказала Ванесса. – В таком случае мне его жаль. Он не выходит на связь уже пять дней. Может быть, ему требуется помощь?

«Пойдемте в Управление. Очень мне не нравится ответ Ксаверия на мой вопрос о причине свечения нагуалей. Надо проанализировать его на больших инках службы».

Они попрощались с хозяйкой дома, пешком дошли до метро, сопровождаемые телохранителями Горана (он снова почувствовал рост пси-давления на сознание – наблюдатели отметили его перемещение), и станция метро перенесла всех в Управление ОКО.

В своем рабочем модуле Горан, не садясь за стол, бегло «пролистал» бегущую по столешнице почту, посмотрел на выжидательно застывших посреди комнаты Корева и Ванессу.

«Усилиями претора служба ОКО привлечена к правительственной программе переселения. Подключайтесь к ней со всей группой. Интенсионал я сброшу вашим инкам. Начинайте подготовку».

«Что мы будем делать?» – поинтересовалась обрадованная Ванесса.

«Проблем на Земле много, но в первую очередь надо выловить террористов и постараться поймать людей Карачени на связи с бандами кочевников».

«Наконец-то мы сможем прижать ему хвост!»

«Порезвимся», – жизнерадостно кивнул Корев.

Горан внимательно посмотрел на интраморфа. Ванесса перехватила взгляд и поняла, что комиссар невысокого мнения о ее бывшем муже и помощнике. Сказала неприязненно:

«Ты что-то скрываешь от нас».

«Все, что необходимо для выполнения задачи на Земле, вы узнаете. Резвиться вам вряд ли придется, работа предстоит кропотливая, тонкая… и опасная».

«В команде Карачени нет интраморфов, – пренебрежительно пожал плечами Корев. – Мы их сделаем».

«В команде Карачени, может быть, и нет интраморфов, но они вполне могут действовать самостоятельно, а такие данные имеются. Идите, знакомьтесь с пакетом данных. Предстоит работать в контакте с пограничниками».

«Это не проблема, мы сами были пограничниками и всех там знаем».

«И все-таки ты чего-то не договариваешь, – передала Горану личный слоган Ванесса. – Встретимся вечером?»

«Где?»

Ванесса поняла подтекст вопроса.

«У тебя дома».

«Хорошо».

Ванесса вышла, увлекая за собой Корева.

Горан постоял немного, склонив голову к плечу, прислушиваясь к удалявшемуся свечению мыслесферы Ванессы, хотел было сесть за стол, но в это время его вызвал к себе Асур Вариг. Одновременно пришло необычное сообщение по дежурной сети ОКО: возле Чужой появился корабль в форме древнего динозавра и десантировал на планету-рой с десяток летательных аппаратов, которые на глазах у наблюдателей погранзаставы «Стрелец» погрузили в себя глыбы мертвых чужан и доставили на борт «диплодока», после чего спейсер кайманоидов исчез.

Размышляя, зачем экипажу «диплодока» понадобилось воровать «мертвяков», Горан миновал пост спецконтроля и вошел в кабинет претора. И замер, увидев гостя, встретить которого здесь никак не ожидал: это был землянин Дивий, советник Владыки.

– Садитесь, комиссар, – кивнул ему Вариг, в то время как Дивий разглядывал лицо Милича странно-сочувствующим и одновременно изучающим взглядом. – Пришла пора расставить все на свои места. Но прежде доложите нам свои соображения по той ситуации, которая сложилась в мире на данный момент.

Горан посмотрел на Дивия, не выдавая своих чувств, сел напротив.

– Ситуация складывается из нескольких подпланов разного масштаба и характера. С какого подплана прикажете начинать?

Между Варигом и Дивием проскочила еле видимая в ментальном поле «электрическая искра», и Горан внезапно понял, что претор – интраморф! Причем гораздо более высокого уровня, чем он сам. Сердце сжалось от предчувствия необычайных известий, способных резко изменить мировоззрение комиссара.

– Начните со своей схемы взаимодействий, – посоветовал Вариг.

Это был хороший удар: о существовании схемы Горан не сообщал никому, даже Дивию, но тем не менее претор знал, чем занимается комиссар контрразведки.

«Почему бы не перейти на слоган-обмен? – хладнокровно предложил Горан. – Все равно ведь вы владеете мыслеречью».

Вариг и Дивий переглянулись.

– Я же говорил, – с улыбкой произнес землянин, – он очень быстро ориентируется в любой ситуации.

Холодные серо-голубые глаза Варига заискрились, и под черепом Горана подул свежий ветер с запахами зимы и скал, взвихрились пересекающиеся полотнища тумана и огня, складываясь в необычную череду стремительных фигур и картин. Слоган был так сложен, необычен и экзотичен, что Горан едва успел ощутить его глубину и смысл. Претор дал понять, что знает о своем подчиненном буквально все!

– Я считаю, существует четыре уровня явлений, объединенных нами под общим названием Ползучий Террор. Первый – это уровень нормального реагирования, который включает в себя реакцию нормалов, людей обыкновенных, продолжающих видеть в интраморфах главное зло, причину всех их бед. Второй уровень – паранормального воздействия, объясняемый реакцией интраморфов. Третий уровень Ползучего Террора – вмешательство разумных систем или существ с подключением высокотехнологичных методов и средств. Пример – корабль гуррах. И наконец, уровень уточнения правил Игры.

– Любопытно, – хмыкнул Вариг. – Что касается первых трех уровней, то с некоторой конкретизацией с ними можно согласиться, хотя исполнители Ползучего Террора во всех случаях – паранормы.

– Это легко объяснить, – парировал Горан. – Интраморфы не всесильны и поддаются гипервнушению так же, как и все люди. Парализаторы и гипноры действуют на них, как и на обычных людей, разве что в меньшей степени, в зависимости от мощности излучения. Команды, подчиняющиеся всем уровням Террора, составлены из таких запрограммированных интраморфов.

– Так сказать, зомби-исполнители. Кто же их кодировал, по-вашему?

– Первую команду кодировал тот, кто разрабатывал картотеку потенциальных лидеров, способных возглавить оппозицию Правительству. Этого человека или группу людей следует искать в Правительстве, точнее, в СЭКОНе. Вторую команду, уничтожающую погранзаставы, ученых, станции метро, зомбировали в одной из колоний интраморфов. Третью, базирующуюся на спейсере гуррах и похищающую женщин, программировал кто-то… из Игроков.

Вариг и Дивий снова обменялись «электрической искрой» пси-связи.

– Вы предполагаете, что на наш домен опять позарился ФАГ?

– Не обязательно ФАГ, но обязательно Игрок. Сближение Стенок Космориума является неопровержимым свидетельством того, что кто-то пытается изменить правила Игры. Объяснение происходящему одно: мир находится в критическом состоянии перелома Законов, в преддверии новой Игры. Или войны, если хотите. Влияние Игрока, а может быть и не одного, на ход событий очевидно.

– Однако зачем Игрокам запускать процесс сближения Стенок? Что это им даст?

Горан смутился:

– Я неважный аналитик, но мне кажется, что кому-то понадобилось выдавить из Метагалактики чужие Законы, то есть нагуали. Они – отработанные «шлаки» и не работают на Игру, а, наоборот, мешают.

– А чем вы объясняете такую задержку с реакцией Игроков на изменение условий Игры в нашем домене? Ведь прошла тысяча лет с момента внедрения в пространство домена чужого Закона.

Горан помолчал, собираясь с мыслями.

– Возможен еще один вариант происходящего. Игра никогда не прерывается, она идет с каким-то временным шагом, причем – только для таких конечных существ, как люди, сами Игроки бессмертны и течения времени не ощущают. Это для нас прошла тысяча лет, для них же – один миг. Кто-то из них сделал новый ход, а может быть, еще только «взялся за фигуру», чтобы сделать ход. В одном я убежден: мы снова находимся между молотом и наковальней Игроков, и если не привлечем на свою сторону одного из них – история человечества может на этом закончиться.

– Браво! – серьезно проговорил Вариг. – Почти в точку. Вы ошиблись только в определении координат Игроков, считая, что они находятся вне Космориума. Они здесь, комиссар, внутри домена. Хотя не исключено, что кое-кто из них руководит Ползучим Террором, так сказать, из-за границы. Во всяком случае, сближающиеся Стенки Космориума призваны не столько очистить домен от «мусора» нагуалей, сколько уничтожить потенциальных Игроков.

– Тартар?

– Тартар, колонии интраморфов, другие цивилизации. Интеллект-процесс в домене не прекратился после Катастрофы, замедлился, конечно, но продолжается, а это означает, что рано или поздно на арену Игры выйдут другие Игроки, доморощенные. К примеру, человечество.

Горан недоверчиво усмехнулся:

– Нормалы?

На губах Варига и Дивия появились одинаковые усмешки.

– В том числе и нормалы. ФАГ проиграл не только потому, что начал менять правила Игры без согласования с другими Игроками, с Универсумом в первую очередь, но не в последнюю очередь из-за объединения человечества в достаточно мощную эгрегор-систему.

– Я считал, что Войну выиграли интраморфы.

– Они просто стали общим лидером эгрегора, – мягко возразил Дивий. – Одним им не удалось бы изменить параметры вакуума и остановить преобразование Метагалактики.

– Ну, им помогали не только люди, но и негуманы: чужане, орилоуны, Сеятели, файверы. Сыграла роль и человеческая подоснова генома Конструктора, ему не удалось переступить «сыновнее» чувство благодарности к «родителям». А как считает комиссар?

– Примерно так же, – пробормотал Горан. – Хотя честно могу признаться, что не понимаю причин, из-за которых Конструктор стал Фундаментальным Агрессором.

– Ну, об этом тебе лучше поговорить с интраморфами, потомками файвера Яна Тота. Они помнят все, над чем работал Ян, и объяснят подробно. Конструктор просто решил исправить ошибку, совершенную предками в отношении развития нашего домена. Первыми в нашу Метагалактику пришли Архитекторы, потом Конструкторы, затем должны были появиться Инженеры…

– Но не появились, разум обрели джезеноиды, гуррах, люди…

– И другие существа белково-биологического цикла. Все они – побочный эффект деятельности Конструкторов.

– Я слышал, люди могут, но не должны существовать.

– Резюмируем, – сказал Асур Вариг. – Можете охарактеризовать нынешнее состояние Игры одной формулой?

Горан помолчал.

– Кто-то из Игроков заинтересован в устранении всех прогнозируемых помех…

– Браво! – кивнул претор. – Емко и близко к истине. Ну а теперь, господа защитники человечества, перейдем к конкретике. Начнем с первоочередных задач.

– Кто вы? – в упор посмотрел на него Милич.

Вариг улыбнулся.

– Я претор ОКО… и одновременно руководитель службы контрразведки более глубокого уровня, которая существует на базе УАСС уже около десяти лет. Разумеется, без ведома Правительства. В связи с чем хочу принести вам извинения от лица всех разработчиков операции «тройной носорог» и от себя лично. Вы и кое-кто из ваших подчиненных…

– Ванесса Дарьялова, Влад Велич…

– Вы поняли, о чем идет речь?

– Подозревал. Нас…

– Подставили в соответствии с планом операции. К счастью, не напрасно.

Горан налился кровью, но сдержался. Во взгляде землянина, брошенном на комиссара, снова мелькнуло сочувствие и мучительное понимание вины.

– Так было нужно, сынок. Кстати, до сегодняшнего дня я тоже не знал, что господин претор – руководитель «контрас».

– Вы пожертвовали даже учеником…

– Влад – иное дело, он метаморф, будущий файвер, его задача посложнее – выйти на самих Игроков.

Горан невольно покачал головой:

– Бедный мальчик…

Дивий и Вариг переглянулись, и Горан поежился, ощутив их силу и глубину понимания проблемы, которой сам он лишь коснулся.

– Он не бедный, – сказал Вариг. – Если бы вы знали, кто его родители… хотя, конечно, рискует он отчаянно.

– И не один, – добавил Дивий.

– Что вы имеете в виду?

– У него появилась спутница – Улыба, тоже метаморф, как и он, правнучка Аристарха Железовского. Вдвоем им не страшен ни один эмиссар Игрока.

– Так в домене все же действуют эмиссары?

– Это и предстоит выяснить нашим посланцам.

– Где они сейчас?

– На Орилоухе.

– Значит, им удалось найти туда путь с Земли? Каким образом? Через засекреченную станцию метро?

– Наш человек помог им добраться до бункера Пайола Тота, откуда они перепрыгнули на спейсер «Маг».

– Но ведь метро спейсера векторно ориентировано.

– Спейсер не обычный транспортник, он сам способен ходить по космосу.

– И они рискнули пойти к Орилоуху… на спейсере?!

– Инк «Мага» имеет около тысячи точек выхода из «струны», свободных от нагуалей. Одна из них – район Орилоуха.

– Откуда вы знаете такие подробности?

– Подключайтесь к нашей сети, комиссар, – сказал Асур Вариг, глаза его на миг вспыхнули холодным голубым огнем. – Будете в курсе всего, что знаем мы. Отвечая же на ваш вопрос конкретно, могу сообщить: час назад в системе Геи объявился спейсер «Маг» и его инк связался с советником. Из-за этого мы и ускорили ваш выход из «тройного носорога» и вызвали для объяснений. «Маг» сообщил, что Влада Велича и Улыбу Железовскую захватила команда с корабля гуррах.

ПОЗОВИ ОТЦА!

Он сидел по горло в вязком, сжимающем тело, бесконечном болоте и постепенно погружался все глубже и глубже, чувствуя приближение смертельного холода и скорой гибели. Руки и ноги его были скованы, так что пошевелить он ими не мог. Лишь голова была свободна, и Влад вытягивал ее вверх, чтобы тягучая желеобразная болотная жижа не попала ему в рот.

Болото изредка вспыхивало, превращаясь в подсвеченную снизу массу коричневого стекла или смолы, и тогда все тело начинало зудеть и чесаться, а голову заполняла такая бешеная пульсирующая боль, что хотелось кричать, выть и биться о стену лбом. Но Влад терпел, понимая, что находится в измененном состоянии сознания, в которое загнал его мощнейший разряд гипногенератора. Попытки выхода из этого «болотного» состояния и казались ему свечением болота, плотно держащего в себе пленника.

Иногда откуда-то накатывал серый туман, и сознание Влада меркло, зато он начинал слышать звуки. Впечатление было такое, будто высоко в черном трещиноватом небе протаивали дыры, из которых на болото сочились шипящие змеиные голоса. Сначала разобрать их язык не удавалось, потом Влад настроился и стал понимать, о чем идет речь.

– Странно, почему он до сих пор не умер, – сказала первая «змея». – Мощности гипнора хватило бы на подавление воли десяти тысяч человек.

– Он интраморф, – просвистела вторая «змея».

– Мы тоже, но ни один из нас не выдержал бы такого удара, а Писх стрелял в него трижды!

– Зачем он нужен Боруху?

– Он нужен хозяину. Освободи ему шею, пусть дышит.

– Если не сдох до этого, то и не сдохнет.

– Освободи.

Владу действительно стало немного легче.

– Что у него?

– Талисман, наверное… положи обратно, Борух приказал ничего не трогать.

– Жжется, дрянь!..

Голоса втянулись в небесные дыры, стихли.

Влад снова начал погружаться в болото, подобравшееся уже к подбородку, но тихие змеиные голоса заставили его вытянуться вверх и задержать погружение.

– Как он?

– Странно, но держится. Сердце – один удар в минуту, дыхание – один вдох в две минуты, однако мыслесфера чиста. Полная фрустрация. Девица пришла в себя быстрее.

– Она получила втрое меньшую дозу. Приведите ее в норму и отправьте вместе с остальными.

– Она очень милая, может быть, оставим экипажу?

– Я сказал – скормить объекту вместе со всеми!

– Слушаюсь, командир. Что будем делать с ним?

– Доставим на базу. Хозяин почему-то заинтересован в нем, возможно, хочет запрограммировать, а я не хочу вызывать у него неудовольствие. К тому же есть подозрение, что этот парень – агент-подсадка. Остался жив – пусть пока живет.

– Это хорошая идея – сделать из него двойного агента. Но он может не выйти из «кармана» заблокированной психики.

– Это не наша забота. Доставим его хозяину, пусть сам решает, что с ним делать…

Голоса удалились, тишина в ушах Влада стала твердой и плотной, словно каменная стена. Болото небытия продолжало засасывать человека, и теперь над его кочковатой пузырящейся поверхностью оставались лишь глаза пленника, дух которого был заперт и безуспешно пытался вырваться из-под «хитиновой» оболочки тела.

«Вспомни… – раздался в костях грудной клетки тонкий бесплотный голос памяти. – Завещание прадеда… позови отца…»

«Кто говорит?» – вяло подумал Влад.

«Позови… отца!» – Голос пропал.

«Я уже звал, – все так же безучастно подумал Влад. – Он не слышит…»

И вдруг в сознание пробилась еще одна мысль: Улыба! Ее собираются отправить вместе с другими женщинами на какой-то объект! Она в опасности!..

«Хитиновая» оболочка, сжимающая тело молодого человека, треснула, но все же его желания и сил не хватало, чтобы разбить кокон изнутри и вырваться на волю, а болото уже готово было поглотить пленника целиком. И тогда Влад крикнул – всем своим существом, отчаянно:

«Отец!..»

Гулкое эхо сотрясло болото, пошло гулять отголосками, всколыхнуло трясину, разбило черноту неба на паутину светящихся трещин. Что-то вспыхнуло на груди Влада, странным образом проникло сквозь кожу и мышцы в сердце, горячие струйки побежали от него по жилам, достигли кончиков пальцев рук и ног, омыли голову, и тотчас же Влад услышал сильный уверенный голос:

«Я слышу, сынок».

«Это действительно ты, отец?! Как же долго ты не приходил…»

«Я не мог, сынок. Мы разделены и пространством, и временем».

«Где ты?»

«На Земле, дорогой мой, но между нами тысяча лет…»

«Ты в прошлом?!»

«Да, мой сын. Ты родился до Катастрофы, но по просьбе Габриэля мы отправили тебя в будущее. Прости, что ты рос без меня и мамы».

«Я думал, что я из рода Величей… пытался спуститься по наследственной памяти… но не смог…»

«Ты из рода Панкратовых, родной мой».

«Значит, «Свод истин» оставил мне не прадед мой, а ты?»

«Я рад, что Книга тебе пригодилась. Я действительно не прадед твой».

«Ставр Панкратов…»

Влад почувствовал, что сознание вот-вот окончательно покинет его.

«Мне плохо, отец!..»

«Иначе ты меня не позвал бы, сынок. Держись, сейчас я передам тебе часть своей Силы…»

Новая жаркая вспышка разорвала мрак болота, вонзилась в сердце Влада, разошлась волной тепла и возбуждения по всему телу. Влад напрягся и с треском разорвал «хитиновую» оболочку, сдавливающую тело, вынырнул из болота, разогнал светом глаз мрак над головой…

Он лежал в тускло освещенной комнате, представляющей собой единый технологический комплекс спецаппаратуры, на узком лежаке, привязанный к нему ремнями. Запястья рук, лодыжки и шея были прихвачены к этому лежаку металлическими скобами, которые, судя по слабым колебаниям электромагнитных полей, одновременно служили датчиками комплекса, замеряющими параметры лежащего.

«Парамед, – вспомнил Влад название комплекса, с подобием которого познакомился на Гее. – Лечебно-диагностический комбайн».

Техника кайманоидов несколько отличалась от человеческой, имея свою специфику, но все же гуррах были гуманоидами, обладали руками, ногами и головой (пусть и крокодилоподобной), поэтому их техникой могли пользоваться и люди, слегка изменив параметры биоуправления и алгоритмы конформности.

Влад прислушался к объему пространства, пытаясь определить, где именно находится модуль парамеда, но понял только, что вокруг много помещений, как бы связанных в одно функциональное целое. Это могла быть база террористов, располагающаяся на поверхности одной из планет (сила тяжести внутри парамеда поддерживалась близкой к земной), но, вероятнее всего, Влад все еще находился на борту «диплодока», и его только собирались переправить на базу в распоряжение таинственного хозяина.

Зыбкие контуры эфирного тела контрразведчика слегка повело из стороны в сторону. Он понял, что его догадка верна: он действительно находился на борту космического корабля, в его медотсеке.

«Спасибо, отец! – прошептал про себя Влад, все еще слыша сильный и звучный голос Ставра Панкратова. – Я вас не подведу…»

Облегчение, которое он переживал, узнав тайну своего происхождения, было несравнимо ни с чем, и его положение уже не казалось пленнику безнадежным. Отец был невероятно далеко и в то же время рядом, стоило его только позвать…

Слабо шевельнулась статуэтка человечка с поднятыми руками на груди – модуль связи с отцом, как теперь понимал Влад. Скорее всего этот модуль сработал бы везде, как бы далеко от хозяина ни находился, но все же приятно было ощущать исходящее от него ментальное «тепло» и знать, что он работает.

Однако сил для полного освобождения все еще не хватало, и Влад принялся оптимизировать свое состояние, лечить израненную чужим внушением психику и приводить в порядок организм.

Внутренняя энергия обычных людей, так называемая энергия ци, может пополняться из следующих источников: пренатальная ци, передающаяся человеку по наследству, «энергия зерна», которая получается им из пищи, и естественная ци, извлекаемая из воздуха при дыхании. Но интраморфы способны черпать еще и ци Силы, энергию из вакуума, которая во много раз превышает запасы «нормальной» ци. Именно эта энергия и позволяет им держать связь между собой на огромных расстояниях, уменьшать вес тела, увеличивать силу мышц, прочность кожи, устойчивость нервной системы к сильным возмущениям. Влад же был не просто паранормом по рождению, но метаморфом и лишь по молодости лет не знал всех своих возможностей, открывая их по мере надобности. Если бы он подготовил себя к гипноатаке, он бы ее отразил!

Через несколько минут после сеанса оптимайзинга он был готов к действию и первым делом вызвал местного инка:

«Кто-нибудь меня слышит?»

По стенам-панелям парамеда пронесся шквал световых пульсаций, аппаратура медицинского комплекса отреагировала на внезапное изменение состояния пациента. Затем раздался «астматический», «деревянный», пощелкивающий кастаньетами голос инка парамеда, передающего информацию куда-то «наверх»:

«Второй объект находится в состоянии психомоторного возбуждения, требуется немедленная…»

«Отставить! – скомандовал Влад. – Передай своему начальнику, что я умираю. Это последняя вспышка активности. Выполняй!»

Новый шквал огней пробежал по стенам отсека. Ожил фокс, обслуживающий парамед, – омерзительно полуживой четырехголовый «страус». Влад понял, что инк парамеда получил задание поддерживать своего пациента (объект номер два, а где первый?) в «стабильном» состоянии беспамятства и вполне может накачать его психотропиками или наркотиками.

«Дурак гуррахский! Приказы иногда полезнее игнорировать!» – подумал Влад, ломая скобы, которыми был прикован к медицинскому топчану. Затем порвал ремни и встал, прислушиваясь всей сенсинг-сферой ко всем шумам, долетавшим из отсеков и коридоров корабля, начавшего движение. Судя по доносившимся из его глубин пси-шорохам, экипаж спейсера состоял всего из восьми человек, четверо из которых находились в одном месте (в рубке, очевидно), а остальные четверо светились в разных отсеках огромного корабля. Начинать нейтрализацию экипажа можно было с них. Но прежде следовало подождать «медиков», отвечающих за здоровье «объектов». Интересно, кто является первым объектом и где он находится?

Влад нащупал в кармане уника на груди статуэтку, погладил ее пальцами, ощущая теплый ответ, и перешел в гиперрежим поля Сил.

Сфера зрения контрразведчика резко увеличилась и приобрела иное качество: он начал видеть в других диапазонах электромагнитного спектра, стены перестали быть препятствием, «упакованные» формой спейсера отсеки распахнули свое нутро. Два отсека рядом оказались такими же ячейками парамеда, в одной из которых находилась огромная черная глыба, абсолютной черноты, вызывающая странное ощущение живого. Пси-взгляд Влада тонул в этой глыбе, как в бездне, не вызывая зрительных ощущений, и лишь спустя несколько секунд он понял, что это – живой чужанин!

«Вот так объект номер один! – оторопел молодой человек, попытался позвать чужанина, но ответа не получил. – Ладно, я к тебе еще загляну, потерпи немного. Ко мне тут гости…»

Две светящиеся мыслесферы хозяев корабля (не прячутся, то есть не блокируют пси-обмен, считают себя в безопасности, это славно), отмечаемые сенсингом Влада в виде полупрозрачных зеленоватых медуз, двинулись к медотсеку с разных палуб спейсера. Они получили приказ проверить пациентов. Но судя по более или менее спокойному свечению тех, кто находился в рубке корабля, сообщение инка парамеда об «агонии пленника» они восприняли без особого волнения. По сигналу тревоги сюда ринулись бы все свободные от вахты члены экипажа и куча фоксов.

Фокс, похожий на страуса, решительно приблизился к человеку, собираясь силой уложить его на топчан, попытался схватить Влада нижними манипуляторами, по-змеиному быстрыми и гибкими, в то время как две других его «головы» готовы были сделать уколы, и Влад, увернувшись, схватил «страуса» за руку-«шею» с пневмошприцем и метнул его в стену отсека.

Грохот, звон, хруст, шипение. «Страус» потерял форму и заворочался на полу отсека кучей шлангов и хвостов.

Гамма световой индикации парамеда скатилась к сиренево-коричневому цвету, что, очевидно, соответствовало оранжево-красной тревожной гамме людей (кайманоиды видели мир в несколько ином световом диапазоне), на потолке заблеял-задребезжал сигнал тревоги.

«Замолчи! – рявкнул Влад. – Отключу!»

Блеяние прекратилось.

С шипением дверь отсека распалась на струйки дыма, и в помещение ворвался мужчина в синевато-сером комбинезоне, смуглолицый, фиолетововолосый, с фиолетовыми бровями и фиолетовыми же глазами. Наверное, такова была мода в колонии, где он жил раньше, – подгонять цвет волос, глаз и губ.

Он был вооружен – две рукояти на поясе, – быстр, но не слишком сообразителен, потому что сразу кинулся к телу пленника (Влад сделал тульпу – видеопризрака) и лишь потом увидел ворочавшегося на полу поврежденного фокса и глыбу чужанина в углу. Но и после этого не отреагировал на присутствие в отсеке объекта, которого здесь не должно было быть. И лишь коснувшись рукой тела пленника – рука свободно прошла в тело, – он оглянулся, увидел бесшумно приближавшуюся глыбу (еще одна тульпа, внутри которой прятался Влад), глаза смуглолицего расширились, но выстрелить из парализатора он не успел. Влад атаковал его в пси-диапазоне, обнаружив Силу, которой противостоять не мог даже интраморф. Сообщить о нападении своим товарищам медик также не успел, удар воли Влада по сознанию был слишком сильным и неожиданным. Сознание вылетело из головы фиолетового модника, как мячик лапты от удара битой.

В это время в отсек вбежал второй «медик», как две капли воды похожий на приятеля, только с ярко-оранжевой прической, такими же глазами и губами. Его пришлось брать на прием, потому что парень вовремя заметил нестандартность обстановки и начал стрелять из парализатора еще с порога. Он сделал всего лишь одну ошибку – неправильно определил местоположение противника, то есть выстрелил в псевдо-Влада, ворочавшегося на столе, и не успел отреагировать на атаку настоящего Влада, когда тот выскочил из черной скалы псевдочужанина. Удар основанием ладони в лоб отбросил его к стене, а парализующий пси-импульс погасил сознание.

«Два – ноль», – прокомментировал бой Влад, забирая оба парализатора и «универсал».

«Что у вас за шум, Ханга?» – возник в пустоте ментального «приемника» чей-то скрипучий пси-голос.

«Все в норме, командир, – быстро ответил Влад, стараясь передавать мысль «гортанными обертонами». – Объект попытался освободиться, но мы его остановили».

Молчание, тихая толчея ментальных волн: неведомый командир экипажа переговаривался со своими подчиненными.

«Он жив?»

«Так точно, дышит… пока. Разбил фокса».

«Как это ему удалось?»

«Он сломал держатели…» – Влад начал «фонить», чтобы его пси-голос был слышен все хуже.

«Что там у вас происходит? Что за шум?»

«Похоже, объект повредил систему контроля… – Голос Влада утонул в шумах пси-эфира, чтобы появиться на пару мгновений. – Сейчас починим и доложим…»

Скрипучий пси-голос командира спейсера несколько раз окликнул Хангу и Кризи и умолк. Затаив дыхание, Влад ждал реакции командира и вздохнул с облегчением, когда увидел, что четверка в рубке не сдвинулась с места, а к медотсеку двинулась вторая пара интраморфов, вызванная для проверки ситуации. Это упрощало задачу Влада. Еще большим подспорьем в ее решении оказалось отсутствие в отсеках и коридорах корабля глобальной системы ментальной связи с инком спейсера. Его хозяева в отличие от людей не считали необходимым использовать компьютерную интеллект-систему в качестве обслуживающего и следящего за пассажирами персонала.

Первого проверщика (тот же тип лица, та же смуглая кожа, только волосы, глаза и губы – черные!) Влад встретил в коридоре, угадав выход пронзающего лифта. Парень мчался сломя голову, не имея понятия о таких вещах, как засада, и на выстрел из парализатора успел только вытаращить глаза, после чего торпедой пропахал пол коридора в падении.

Второй проверщик оказался более опытным, сначала прощупал коридор и отсеки по его сторонам своей сенсинг-сферой, понял, что на палубе происходит нечто необычное, но не удержался и выглянул из лифта, готовый открыть огонь сразу с двух рук.

Он увидел свернувшегося калачиком у стенки своего напарника, медленно топающую к нему по коридору черную глыбу чужанина и целящегося в него с колена незнакомца. И начал стрелять! В чужанина понеслись молнии разрядов из «универсала», незнакомца накрыл импульс парализатора. А затем лежащий шевельнулся, что-то сверкнуло у него под локтем, и стрелок отшатнулся, теряя оружие, «поплыл», как от удара в подбородок. Мягко осел на порог лифта.

Однако Влад на сей раз не вышибал из него сознание, а дозировал мощность выстрела и свой гипновыпад таким образом, чтобы лишь парализовать волю напарника черногубого (у этого парня была светлая кожа и зеленые волосы, в остальном он ничем не отличался от своих соотечественников). Контрразведчик залез было «щупальцем» сознания в мыслесферу зеленоволосого, но тут же выскочил обратно: психика парня была ориентирована на отражение чужого прощупывания, что говорило о наличии в ней особых программ поведения, в том числе – программы самоликвидации. Вся четверка интраморфов, явно представлявшая некий этнический клан какой-то колонии, была закодирована.

«Кто ты?!» – хлестнул Влад гаснущее сознание парня ментальной «пощечиной».

«Гурретха…» – донесся безразличный пси-голос.

«Откуда?!»

«Колония Симаан…»

«Где она расположена?!»

«Шаровое скопление Джезен-фанталлах…»

«Код метро!»

В поле мыслеобмена вторгся скрипучий голос командира спейсера:

«Шамор, Гурретха, какого дьявола молчите?! Что там происходит, в конце концов?! Где Ханга и Кризи?»

Влад понял, что времени у него мало. Усилил пси-натиск на мозг зеленоволосого Гурретхи:

«Ответь ему: Ханга и Кризи ремонтируют медицинский отсек! Шамор пеленает объект! После этого – спи! Выполняй!»

Влад метнулся к лифту и направил кабину сквозь расступавшиеся конструкции корабля, через километровой длины шею, к голове «диплодока», где находился его головной мозг – кокон рубки. При этом ему показалось, что за ним следом мчится какая-то странная тень, вызывающая ощущение глубокой ямы, однако зондирование «назад» никакой ямы не обнаружило, и контрразведчик сосредоточился на атаке, готовясь на всякий случай сманеврировать и перейти на более глубокие уровни измененного сознания и жалея, что с ним нет защитника – терафима.

Он прыгнул в открывшуюся дверь рубки, намереваясь открыть огонь на поражение по всем, кто попытался бы уничтожить его, и нарвался на мощный парализующий гипноимпульс, генератором которого оказался контур входной двери. Видимо, это было чисто кайманоидным изобретением – встраивать пси-эффекторы в двери и люки для того, чтобы обезопасить командиров от мести или терактов подчиненных, у людей на Гее Влад таких устройств не встречал, поэтому рассчитывал успеть на гиперскорости нейтрализовать всю команду интраморфов… и увяз по горло в болоте безволия, оглушенный разрядом.

«Я так и думал, – где-то далеко вверху, над болотом, зашипел змеиный голос. – Прошу любить и жаловать, коллеги. Это наш пленник собственной персоной. Крепкий орешек, не правда ли?»

«Как он сумел выбраться из медотсека? – зашипела вторая «змея». – Где Ханга, Кризи?»

«Вероятно, он застал их врасплох. Чудный экземпляр эрма этот землянин. Не зря мы гонялись за ним по всему Космориуму. Давайте-ка попробуем его допросить».

«Но он же был еле жив…»

«Значит, очень хорошо маскируется».

Влад наконец схватил себя за волосы и сильным рывком (спасибо за идею, Мюнхгаузен) выдернул из болота.

Пейзаж вокруг изменился.

Теперь Влад стоял в какой-то огромной, плохо освещенной, каменно-металлической пещере, запеленутый в тугую сеть; перед ним стояли четыре массивных трона, а на них восседали тяжелые туши бегемотов с мордами крокодилов. Скрипучий пси-голос принадлежал самому массивному бегемото-крокодилу со светящимися красными глазами.

«Бунах, разоружи его на всякий случай, у парня целый арсенал. Кто знает, на что он еще способен».

Один из крокодилов сполз с трона, потопал к завернутому в «авоську» Владу, и тот понял, что пора переходить в другой режим, пока есть шанс. Еще одного разряда парализатора он мог не выдержать.

Напрягаясь так, что начала трескаться кожа по всему телу, чувствуя огненные всплески боли, Влад попытался разорвать тугую сеть, запеленавшую его, освободил одну руку, но сил на большее не хватило – сеть (блокировка мотонейронов) была прочнее. Приблизившийся крокодил протянул к нему лапу. В отчаянии Влад плюнул в него сгустком Силы, так что тот отшатнулся, теряя форму, превращаясь в зыбкую фигуру человека. Вскочил второй крокодил, бросаясь к пленнику с огромным старинным кремневым ружьем в лапах. Влад снова попробовал разорвать свои путы, превращаясь в один ком жгучей боли, и в этот момент затылка его коснулась струя свежего воздуха.

«Подключаться… друг… взять… Силу…»

В рубку шагнула живая черная скала, мерцая мириадами звездочек, похожих на бисеринки росы, в которых отражается свет. Это был настоящий чужанин, не тульпа, рожденная пси-энергетикой Влада. Возможно, тот самый «объект номер один», находившийся в соседнем медицинском боксе во время освобождения контрразведчика.

«Как он здесь оказался?!» – прилетел чей-то сдавленный голос.

«Убейте их!»

Но было уже поздно.

Влад, вдохнув «свежего воздуха» Силы, легко разорвал пси-блок, парализовавший его волю и мышцы тела, вошел в гиперрежим, и время послушно замедлило свой бег.

Пещера превратилась в зал рубки с четырьмя кокон-креслами, крокодило-бегемоты превратились в людей, старинное ружье в лапах одного из них, двигавшегося к Владу, стало парализатором. Не изменился лишь чужанин, оставшись трехметровой черной глыбой, покрытой текучей сыпью мелких кристалликов.

Влад выстрелил трижды, разряжая оба своих парализатора в тех, кто успел вылезти из кресел. Четвертый член экипажа, скорее всего командир, был вооружен серьезней – его выстрел едва не превратил Влада в пустоту, в ничто. Видимо, командир спейсера стрелял из ручного вакуум-преобразователя, миниатюрного варианта более мощной «пушки», которой был вооружен «диплодок». Если бы Влад не почуял смертельную опасность и не метнулся в сторону, его не спасла бы никакая защита.

Трасса выстрела, видимая в пси-поле струей огненных искр, пронеслась в метре от Влада (по нервам словно стегнули кнутом!) и проделала в стене рубки овальное отверстие двухметрового диаметра. Заблеял сигнал тревоги – инк спейсера отреагировал на нештатное изменение параметров корабля.

«Прятаться… где… стоять я…» – услышал Влад и метнулся за скалу чужанина, упреждая второй выстрел.

В стене рубки появилась еще одна дыра.

Чужанин двинулся к стрелку, и тот несколько раз разрядил в него свое грозное оружие, вызвавшее лишь волны искр, расползавшихся по телу-«пространству» необычного существа. А затем в схватку снова вмешался Влад.

Создав тульпу-двойника и послав его вправо на скорости, недоступной ни людям, ни интраморфам, он прыгнул влево и, пока противник стрелял по видеопризраку, обошел его и одним ударом сломал стрелку руку, подхватывая выпавший пистолет с дулом, похожим больше на перепончатую лапу лягушки.

«Где Улыба, Борух?» – Влад направил пистолет в побелевшее лицо командира спейсера.

Тот криво улыбнулся:

«Недооценил я тебя, мальчик».

«Где девушка, которая была со мной?»

«Она давно в желудке Госпожи».

Влад поймал себя на желании испробовать оружие на руках и ногах командира группы интраморфов, ставших по чьей-то злой воле террористами. Борух почувствовал это желание, но не испугался.

«Госпожа – это новый Апокалипсис, мальчик, только ты до него не доживешь…» – Глаза Боруха расширились, и Влад догадался, что сейчас сработает программа самоликвидации интраморфа. В душе шевельнулась тревога.

«Опасность, уходить быстро!» – прилетела мысль чужанина.

Влад нырнул в сверхскорость, туго толкнул Боруха от себя – паракинетически, бесконтактно – и прыгнул за глыбу чужанина. Через мгновение раздался взрыв: тело командира спейсера превратилось в огненный смерч, разлетаясь вместе с кокон-креслом на тысячи брызг, осколков и дымящихся лохмотьев. Ударная волна свернула все три кресла, смяла грибовидные наросты перед креслами, представлявшими своеобразные панели индикации и пульты управления, погнула консоли, поддерживающие готический параболоидальный потолок рубки, вплющила в стены зала тела помощников капитана. Но опрокинуть скалу чужанина не смогла.

Верещание сигнала тревоги усилилось, в рубку вбежали два механизма, напоминавшие многоголовых страусов. Это были фоксы обслуживания корабля, к тому же настроенные весьма агрессивно, и Владу пришлось снова переходить в гиперрежим Сил, искать пси-контакт с инком спейсера, чтобы дать ему команду утихомирить свои рабочие «руки».

«Страусы» перестали бросаться на чужанина и человека, принялись убирать мусор, стирать следы боя. Влад наконец смог поблагодарить своего неожиданного соратника:

«Спасибо, дружище! По-моему, мы познакомились на базе «Контр-2»: ты – Морион?»

«Морион быть давно много вместе тогда Морион прошествие времени потерять количество запасы мы мало теперь только память Морион…»

Влад понял. Чужанин пытался сказать, что колония существ внутри объема континуума, принимаемого людьми за черную глыбу, уменьшилась за время, прошедшее с момента их первой встречи, и тот Морион, который когда-то был знаком с легендарными файверами, исчез, регрессировал. Перед Владом стоял своеобразный потомок, «праправнук» того Мориона, доживающий последние годы, если не дни. Он явно ослабел в результате захвата террористами с «диплодока» и уже не был большим мыслителем и файвером. Запасы его жизненных сил почти истощились. И все же Влад не удержался от вопроса:

«Ты знал… моего отца? Ставра Панкратова?»

«Морион знать дружить», – был ответ.

«А куда ушли файверы, ты знаешь? Или они… умерли? От старости?»

«Файвер понятие странность не род нация этнос это есть состояние бессмертность они ушли для знание…»

«Но куда?! Где их искать?»

«Морион дать сигнал файверы услышать прийти…»

«Понятно. – Возбуждение схлынуло, Влад успокоил дыхание, огляделся. – Это хорошо, что они услышат и придут, но было бы лучше, если бы ты знал, где они».

«Беспредельность…»

«Очень точный адрес… извини. Что ж, надо начинать разбираться с этой большой машиной и спасать Улыбу. Поможешь?»

«Всегда помощь…»

«Благодарю. Вот только соберу оружие, оно нам еще пригодится».

«Ты есть сам оружие совершенство…»

«Может быть, только почему-то я этого не ощущаю и не понимаю. – Влад вспомнил слова учителя: «Я сам – оружие». – К сожалению, я не знаю секретов, как стать оружием».

«Морион помощь соединение память рода…»

«Я уже пробовал, – скептически махнул рукой Влад. – Моя память заблокирована».

«Морион переходить порог помощь…»

Влад с недоверием посмотрел на возвышавшуюся над ним лоснящуюся черную тушу.

«Ты можешь помочь мне вытащить наследственную память?!»

«Простота пареная репа», – ответил чужанин.

Влад засмеялся, однако вспомнил об участи Улыбы и сделался серьезным.

«Об отце и твоей помощи поговорим позже. Мою подругу похитили и отправили какой-то Госпоже вместе с партией женщин. Я подозреваю, что эти охотники кормят женщинами спору Конструктора. Я иду туда. Пойдешь со мной?»

«Моя обязанность помощь нетерпеливость плохо ты один не справиться…»

«Я должен спасти ее!»

«Понимание проблема погибнуть напрасно необходимость нет поддержка необходимость…»

«Что ты предлагаешь?»

«Сообщение твои друзья…»

«Вряд ли мы сможем связаться с Геей, даже если на спейсере есть «струнный» передатчик».

«Здесь иметься метро возможность перадачи…»

«Я не уверен, что наша передача будет доставлена по адресу».

«Возможность передача я личность…»

«Ты хочешь, чтобы я отправил тебя на Гею?!»

«Оптимальность решение говорить адрес, кто передать, я определить, найти нет беспокойство…»

Влад задумался, наблюдая за работой «страусов».

«Хорошо, ты прав, это самый оптимальный вариант. Подожди немного, я все выясню и отправлю тебя на Гею к учителю».

По команде Влада инк спейсера восстановил одно из кокон-кресел, контрразведчик занял его, проверил работу аппаратуры и включил себя в управляюще-контролирующую цепь компьютерной системы корабля. По ее реакции можно было судить, что она была кем-то адаптирована под человеческие параметры и возможности, иначе трудно было бы понять ту легкость, с какой инк «диплодока» по имени Завр перешел в подчинение новому командиру.

«Выдай моему спутнику все данные по маршрутам корабля, – приказал Влад, – а также координаты баз твоих хозяев. А главное – координаты объекта под названием Госпожа».

«Слушаюсь», – ответил инк специфическим пси-голосом, в котором слышался скрип ножа по стеклу.

«Отправь моего спутника на Гею. Думаю, коды выходов геянского метро у тебя имеются».

«Двенадцать точек выхода».

«Нужен выход в резиденцию Владыки».

«Такого выхода я не знаю».

«Я найти личность, – вмешался чужанин, – все передать, нет беспокойство…»

«Тогда отправляйся, дружище, время не ждет».

Морион послушно потопал из рубки, сотрясая пол при каждом шаге. Влад почувствовал необычное стеснение в груди – он приобрел друга, с которым расставаться не хотелось, – пожелал ему удачи, дождался, когда сработает канал метро, и скомандовал Завру показать ему космос, ту область пространства, где сейчас находился спейсер гуррах.

Стены рубки растаяли. Влад оказался в пятнисто-черной пустоте, окруженный слабо светящимися клочковатыми облаками, перьями, волокнами и струями. Это светились нагуали.

«Где мы находимся?»

«В двух часах хода от системы Джезен-фанталлах», – сообщил Завр.

«Покажи».

Панорама космоса повернулась на сто восемьдесят градусов, Влад увидел три близких звезды: желтую, оранжевую и совсем тусклую, багровую, почти коричневую. Вокруг оранжевой засветилось серебристое колечко.

«Мы приближаемся к системе джезеноидов, – раздался скрипуче-стеклянный голос инка. – Здесь находится одна из баз хозяина».

«Разве джезеноиды выжили?»

«Только небольшая колония численностью в двадцать тысяч особей, контролирующая небольшую часть кольца».

«Кто твой хозяин?»

«Человек по имени Кроули».

«Человек?!» – не поверил Влад.

«Во всяком случае, он имеет внешность человека, хотя свободно перемещается в пространстве».

«Как он это делает?»

«Не знаю. Просто появляется и исчезает. Я контактировал с ним дважды, он изменял мою память и параметры».

Влад вдруг осознал, что спейсер идет шпугом, каждое мгновение рискуя столкнуться с нагуалями.

«Мы что – прем прямо через пространство?! Тут же полно «колючек»! Или ты знаешь фарватер?»

«Нам не страшны нагуали. Во время физического перемещения масса корабля меняет знак. Для этого хозяин установил на борту генератор зеркального перехода».

Влад потерял дар речи и опомнился лишь тогда, когда спейсер на всей скорости свободно пролетел сквозь попавшееся навстречу скопление нагуалей.

«Потрясающе! Твой хозяин знает больше, чем все люди, вместе взятые. Кажется, я оказался здесь не зря. Учитель будет доволен. А теперь поворачивай и прыгай по «струне» к Госпоже».

«Слушаюсь», – безразличным тоном отозвался Завр.

Система джезеноидов перед глазами Влада исчезла. Корабль начал «растягиваться» в «суперструну», чтобы за считаные мгновения преодолеть миллионы световых лет и оказаться в районе домена, облюбованного неведомым «хозяином Кроули» в качестве родильного дома для нового Конструктора.

НАД БЕЗДНОЙ

До струящейся вуали Стенки Космориума, казалось, можно было дотронуться рукой, и сердце сжималось от ожидания катаклизма: знание того, что Стенка приближается с колоссальной скоростью, в тысячи раз превышающей световую, порождало в душе тревогу и неуверенность. Именно здесь, в «угольном мешке» войда, на краю Метагалактики, и остановила свой безостановочный дрейф одна из спор пресапиенса, которую некий злой гений подготавливал для рождения нового Конструктора, способного повлиять на судьбу Мироздания.

Сама спора особого впечатления на Влада не произвела. Она представляла собой двухкилометровый эллипсоид серо-белого цвета со сморщенной, как у грецкого ореха, оболочкой. На Гее встречались сооружения и большего размера. Однако ощущение бездны неизмеримой глубины и мощи при долгом разглядывании споры захватывало дух, «орех» был живым и готовился превратиться в исполина, преобразовывающего вселенные.

Эллипсоид споры располагался на поверхности небольшой планеты, здорово напоминавшей древний Марс, родину первого Конструктора: такие же гигантские каньоны, разломы, кратеры, извилистые русла высохших рек, песчано-гравийные пустыни. Вполне возможно, что до Катастрофы на планете цвела жизнь.

Планета вращалась вокруг звезды-карлика спектрального класса F, по размерам близкой к земному Солнцу, с температурой поверхности всего на шестьсот градусов выше солнечной. Зная историю рождения Конструктора, Влад предположил, что тот, кто затеял роды нового Конструктора, – некто Кроули, по свидетельствам его подчиненных, специально подбирал условия близкие к тем, в которых родился первый пресапиенс. В таком случае могущество этого человека (уж не файвера ли?) было велико.

Спейсер, управляемый Завром, вышел из «струны» всего в сотне тысяч километров от поверхности планеты – «родильного дома». Такая точность говорила о частом его появлении возле Госпожи: он перевез сюда, по словам Завра, не менее четырех сотен женщин, похищенных с Геи и с Земли. Разработанный извращенным умом «хозяина Кроули» план методично претворялся в жизнь. Но странным образом Влад не испытывал к этому человеку гнева и ненависти, его не волновала месть или осуждение Кроули. Среди людей во все времена находились индивидуумы, ученые, изобретатели, не говоря уже о политиках и государственных деятелях, которых абсолютно не трогала судьба других людей, даже если они знали, что их открытие используется во вред другим, для уничтожения соотечественников.

Перед Владом стояла задача найти Улыбу, даже если она действительно находилась внутри споры, и вытащить ее оттуда. Однако действовать наобум, в стиле кавалерийского наскока, он не хотел, учитель всю жизнь внушал ему принципы минимальных последствий каждого шага, и в конце концов осторожность и расчет вошли в плоть и кровь молодого воина, сумевшего к двадцати годам исколесить всю Землю и остаться при этом целым и невредимым.

Первым делом, как только «диплодок» вышел над планетой Госпожи, Влад занялся анализом сил, ему противостоящих, и вскоре убедился, что Морион был прав: одному справиться с задачей поиска и освобождения любимой было почти нереально. Спора Конструктора охранялась.

Во-первых, кратер диаметром около шести километров, образованный падением метеорита, был окружен десятью башнями, увенчанными металлическими полусферами, каждая из которых, как сообщил Завр, представляла собой пост слежения и защиты споры с целым арсеналом разнообразного оружия от плазменных излучателей до вакуум-преобразователей типа того, что стоял на «диплодоке».

Во-вторых, над спорой постоянно патрулировали на небольшой высоте несколько летательных аппаратов, также позаимствованных командой Кроули у кайманоидов: все аппараты, и большие и малые, имели специфичную форму летающих крокодилов. Цивилизация гуррах, давно исчезнувшая в веках, оставила довольно яркий след во Вселенной, подчеркивая где только можно свое происхождение: предками кайманоидов были пресмыкающиеся, рептилии.

В-третьих, над планетой кружил такой же «диплодок», что и захваченный Владом, готовый отразить нападение любого агрессора.

И, наконец, за валом кратера, в котором покоилась спора, располагалась база «хозяина Кроули» – километрового диаметра «черепаха» с ярко выраженными четырьмя «ногами» и головой. Вероятно, и «черепаха» была тоже позаимствована у кайманоидов и переправлена на планету, поближе к Госпоже. Под ее панцирем прятался центр управления всей системой защиты споры. И управляла этой системой команда интраморфов в сто двадцать человек, по сути – колония, основатели которой покинули Землю в разгар войны людей с ФАГом и обосновались на спейсере Даль-разведки у одной из уцелевших звезд Малого Магелланова Облака. «Хозяину Кроули» не составило большого труда запрограммировать всех жителей колонии, превратить их в зомби, исполнителей своего плана.

Таким образом, Владу противостояла хорошо вооруженная армия, победить которую в одиночку он не мог, даже имея преимущество внезапного удара. Надо было разрабатывать другой план, более экзотический, рассчитывая на обещанную Морионом помощь.

Конечно, спейсер тотчас же запеленговали, как только он «выкристаллизовался» в пространстве, и капитана, коим теперь был Влад, вызвал начальник дежурной смены базы.

К этому времени Влад изучил особенности характера инка корабля и сумел расположить его к себе. Конечно, он мог бы обойтись и без психологических изысканий, Завр обязан был подчиняться командиру спейсера, кем бы тот ни был, но все же это был компьютер, наделенный интеллектом и личностными данными, и с ним стоило дружить, как с равным.

Натянув на себя тульпу прежнего капитана – Боруха, Влад включил обратную связь. Перед ним на фоне светящейся вуали Стенки Космориума возник объем передачи с головой дежурного базы. Влад усмехнулся про себя: дежурный почти не отличался от членов экипажа «диплодока», имея тот же тип и цвет лица, ту же подгонку цвета волос, глаз и губ; у этого аборигена волосы были голубые.

Еще до появления в системе Госпожи Влад поинтересовался у Завра, не являются ли члены экипажа клоном, но инк развеял его сомнения, сообщив, что колония интраморфов, подчинившаяся Кроули, по сути представляла собой одну большую полигамную семью – полигарем. Ее отцами-основателями стали двое мужчин иранского происхождения. Немудрено, что генетические отличия их детей были невелики.

– Ты опаздываешь, Борух, – сказал дежурный недовольно. – Где тебя черти носят? Босс в бешенстве. Хозяин приказал ему доставить Госпоже еще двадцать женщин. Отправляйся немедленно!

– Во-первых, команда не прочь отдохнуть и развлечься, – небрежно ответил Влад, перенимая лексику и манеру поведения Боруха по подсказке Завра. – Во-вторых, мы захватили фигуранта особого внимания хозяина, землянина Влада Велича.

– Вины за опоздание с тебя это не снимает. Передай его медикам базы и отправляйся на охоту. Через двадцать часов женщины должны быть в «желудке» Госпожи.

– Что за спешка?

– Хозяин ожидает роды в течение трех-четырех суток. Что-то мне не нравятся твои вопросы, Борух.

– А мне твои ответы, – огрызнулся Влад-Борух. – Я не вылезал из этого гроба уже два месяца. Землянина передать не могу, он не транспортабелен. Если босс желает с ним побеседовать, пусть явится сюда.

– Ты спятил! Землянин нужен хозяину, а не боссу, сбрось его на базу, в каком бы состоянии он ни находился.

– Хорошо, – после паузы сказал Влад. – Особые требования к материалу имеются?

– Не менее половины группы должны быть паранормами, а лучше – все. На Гее женщин-интраморфов мало, ищите на Земле.

Влад-Борух усмехнулся, покачал головой.

– А живого файвера вам не надо?

Дежурный нахмурился, остро всматриваясь в собеседника. Влад понял, что переигрывает.

– Ладно, не кипятись, Махмуд, через полчаса получишь пленника. Он в коме, но еще живой. Если хотите, чтобы он дожил до появления хозяина, не пытайтесь его допрашивать или сканировать. Рахмат.

Влад выключил канал связи. Последнее слово – рахмат – было ему подсказано Завром и переводилось с языка, на котором говорили Борух и его подчиненные, как «прощай».

«Он поверил, как ты думаешь?» – обратился Влад к инку.

«Соотечественники Боруха – очень самоуверенный и высокомерный народец, – ответил Завр. – Едва ли они заподозрят, что корабль захвачен одним человеком. Это им просто не придет в голову. Скорее они решат, что команда передозировала прием эйфоротропных веществ».

«Каких веществ?»

«Вызывающих удивительные эйфорические состояния».

«На Земле мы называем такие вещества галлюциногенами и наркотиками. Но мне пора отправлять пленника. Все пока складывается удачно. Я и не мечтал о проникновении на базу».

«Вы хотите отправиться туда…»

«В качестве самого себя, «потерявшего сознание» и готового «отдать Богу душу».

«Это не самое лучшее решение».

«Другого у меня нет. Ты ляг в дрейф на обычную орбиту, как делал всегда, и жди моего возвращения. Никого сюда не пускай. Как только кто-нибудь появится из метро – тут же отсылай его обратно. На запросы отвечай, что экипаж отдыхает, а капитан отлучился на базу на полчаса. Понял?»

«Камматта может поднять тревогу, он очень опытный психолог и профессионал».

«Кто это?»

«Начальник базы».

«Тут уж ничего не поделаешь. У меня есть шанс добраться до Госпожи, и я его обязан использовать. Конечно, если бы со мной были… – Влад не договорил, почувствовав энергетический толчок. – Что случилось?»

«Сработала станция метро».

«О небеса! Так быстро! Махмуд мне все-таки не поверил!»

«Это не люди…»

«А кто?!»

«Тот, кого вы отправили на Гею».

«Морион?! Не может быть! – обрадовался Влад. – Неужели он вернулся? Живем, Завр! Лучшего помощника мне не надо!»

«Благодарность чувства радость встреча личность всегда помощь, – прилетел из недр «диплодока» знакомый хрусткий пси-голос чужанина. – Я прибыть нет один да много…»

Метро сработало еще раз, и еще, и еще.

«Привет, контрразведчик, – раздался в голове Влада мягкий голос Дивия. – Не успел еще наломать дров?»

– Учитель! – прошептал Влад.

И тотчас же уловил слоган Ванессы: поросший густой травой склон холма, высокое светло-голубое небо, запахи цветов, обнаженное женское тело, объятия, жаркий поцелуй, неистовое желание и вихрь эмоций… Ванесса была верна себе и радовалась встрече. А Влад ничем не мог ей ответить. Совершенно ничем…

У них не оставалось времени ни на обдумывание плана действий, ни на анализ обстановки, ни тем более на дружеские беседы. Дивию пришлось принимать тот план, что составил Влад, признав, что он – единственно верный в создавшейся ситуации. Всем было ясно, что молодой контрразведчик поспешил, совершив прыжок на захваченном спейсере к базе террористов, скармливающих споре Конструктора женщин (более точного слова, чем «скармливать», подобрать не удалось), но рассуждать на эту тему было поздно, время неумолимо приближало момент открытого противостояния с воинством охотников на людей.

Вместе с Дивием, Ванессой и Гораном Миличем прибыла обойма оперативников из «контрас» (Дивий в трех слоганах передал Владу истинное положение дел на Гее), среди которых Влад узнал Мечислава и Тосико. Интраморфы тоже были рады видеть гостя своих колоний живым и невредимым, и, если бы не обстановка, встреча старых знакомых прошла бы дружелюбней.

Решили действовать по схеме, которую, опираясь на идею Влада, предложил советник Владыки, самый старший из начальников «контрас», прибывших на спейсер.

Первым на базу должен был отправиться Влад «в состоянии комы». Сопровождать его намеревался сам Дивий, загримированный голографической оболочкой под Боруха. Их задачей было как можно дольше водить за нос обслуживающий персонал базы и обезвредить охрану метро.

Затем в действие вступала основная обойма Милича, получившая задание очистить базу от ее защитников. Мечислав и Тосико обеспечивали поддержку группы риска и должны были захватить пост управления базой вместе с Дивием.

Ванесса оставалась на спейсере. В ее задачу входила операция прикрытия десанта сверху и отражение возможных атак летающего транспорта базы во главе со вторым «диплодоком».

Владу отводилась главная роль в предстоящей операции. Несмотря ни на какие уговоры, он собирался проникнуть в глубины споры и отыскать Улыбу, веря, что она еще жива.

Он заканчивал переодевание (контрразведчики доставили на спейсер контейнер с экипировкой, и Владу достался такой же боевой операционный костюм «насинг», какие были на всех десантниках), когда в каюту недалеко от рубки управления, где переодевался молодой человек, вошла Ванесса.

«Я знаю, что ты рискуешь из-за той девчонки… неужели она того стоит?»

Влад вздрогнул, отворачиваясь и делая вид, что занят подгонкой костюма. Отвечать геянке не хотелось.

Ванесса, прищурясь, с легкой улыбкой повернула его к себе, оглядела обманчиво бесстрастное лицо парня, усмехнулась:

«Она так много для тебя значит?»

Влад поднял на женщину взгляд, отразивший все его переживания и сомнения, тоску и тревогу, замешательство и надежду, и Ванесса перестала улыбаться. Сказала с ноткой ревности:

– Дьявол! Не думала, что буду кому-нибудь завидовать в жизни… Не бери в голову, воин, я тебя понимаю. Еще там поняла, на Земле, когда ты вдруг ринулся спасать эту девочку. Наверное, это действительно судьба. Желаю удачи!

Она обняла Влада, поцеловала и исчезла, оставив тонкий аромат духов, названия которых Влад не знал.

«Поторопись», – послышался ворчливый пси-голос Дивия.

Контрразведчик опомнился, дрожащими руками завершил переодевание, встроил в узлы «насинга» аннигилятор «шукра», парализатор и отнятый у Боруха уничтожитель (поскольку сам он пока не стал оружием, придется пользоваться техникой) и выскочил в коридор, где его уже ждали десантники. Ревниво-угрожающего взгляда Корева он не заметил. Мысли контрразведчика были заняты не собой, и даже не Ванессой, и уж тем более не переживаниями ее друзей.

Лифт доставил всех к транспортному отсеку спейсера, и наступил момент штурма.

«Готовы?» – осведомился Дивий новым, незнакомым голосом – жестким и резким. Он принял облик прежнего капитана корабля и казался совершенно чужим.

Ответом советнику было дружное «готовы!».

«Тогда поехали».

Влада уложили на тележку-антиграв, накрыли специальной тканью, «подсоединили» к нему датчики передвижного медицинского комплекса; довершив маскировку, Дивий втолкнул тележку в кабину метро, и дверь за ними закрылась. Когда она открылась вновь, никого в кабине не было.

«За мной!» – скомандовал Милич, выждав несколько минут.

Группа втянулась в кабину, исчезла.

Последними уходили Мечислав и Тосико, почти невидимые в своих боевых «призраках». Когда переместились на базу и они, к метро подошел чужанин, с трудом влез в кабину и стартовал.

Ванесса переживала недолго, предстоящая операция вытеснила все ее чувства и мысли, хотя в глубине души остались и грусть, и сожаление, и горечь, и желание расплакаться. Она знала, что настоящие огорчения и слезы еще впереди, однако разбиралась в людях достаточно хорошо, чтобы понимать: повзрослевший, не по годам сильный и решительный Влад Велич влюбился! А такие, как он, влюбляются только раз. С этим надо было смириться.

Инк «диплодока» спокойно перенес очередную смену капитана. Создавали его кайманоиды, однако алгоритмы и логика их мышления мало отличались от человеческих, а вмешательство «хозяина Кроули» и вовсе устранило различия в методах анализа и обработки информации. Во всяком случае, Завр (ну и имечко ему дали прежние владельцы!) хорошо понимал человеческий пси-язык и реагировал на команды не хуже больших инков типа «Умник» и «Стратег». Его помощь Ванессе в оценке ситуации и реагировании на множество отвлекающих факторов была бесценной.

Она заняла место драйвера-примы в рубке спейсера, прислушалась к ментальным шумам базы, с волнением ожидая, когда начнется тревога. Но там все пока было спокойно, суета, обусловленная появлением «пленника и сопровождающего», не превышала «фоновых норм». Суматоха началась позже, спустя четверть часа после ухода группы Милича, что немедленно отразилось и на положении всей летающей над Госпожой техники.

«Крокодилы» образовали над спорой Конструктора шестиугольник, а второй «диплодок» поднялся повыше, занял место над центром шестиугольника и вытянул голову к своему собрату, словно чувствовал в нем противника. Перед Ванессой вспыхнул виом связи.

– Ханга, Кризи, отвечайте, – проговорил появившийся в растворе виома голубоволосый и голубоглазый мужчина с тонкими, как лезвие, губами также голубого цвета. – Что у вас происходит? Борух на себя не похож.

Ванесса усмехнулась: дежурный сети контроля базы не предполагал, насколько был прав в оценке Боруха.

«Что будем отвечать?» – флегматично спросил Завр.

«Выдай им картинку с портретом Ханги, причем в состоянии наркотического опьянения. Сможешь?»

«Попробую».

Видимо, перед дежурным возник виом ответного канала связи, потому что выражение глаз его изменилось, на лице появилась тень раздражения.

– Привет, – сказала Ванесса; Завр продублировал ее речь голосом Ханги, которого она никогда не видела. – Чего надо?

– Боруха требует к себе Камматта.

– Так он же поволок вам пленника.

– Пленник уже в медсекции, а Борух исчез. Что у вас случилось? Почему он такой… возбужденный? С чего вы все набрались?

Ванесса помолчала, выслушивая подсказку Завра.

– Мы потеряли людей. Кризи и Шамор убиты, Гурретха ранен, в реанимации. Вот и веселимся.

– Почему Борух сам не сообщил об этом?

– Спроси у него.

Глаза дежурного сузились.

– Не нравитесь вы мне все… не вижу я вас… придется доложить Камматте и… – Он не договорил.

Сначала Ванесса подумала, что десант геян заметили и на базе началась тревога, потом выяснилась причина неожиданного ступора дежурного: в системе космических объектов, связанных с планетой, произошли изменения.

Совсем недалеко от планеты вдруг выпало из пустоты огненное копье и превратилось в удлиненный эллипсоид корабля. Это подоспел на помощь десанту спейсер «Маг».

– Наконец-то, – процедила сквозь зубы Ванесса. – Что вы теперь запоете, господа террористы?

Дежурный базы ее услышал, но не понял, он решал задачу более важную: появление чужих спейсеров в данном районе пространства «хозяином Кроули» не предусматривалось.

«Диплодок» обороны, зависший над Госпожой – спорой Конструктора, – шевельнул всем телом, словно проснувшийся в болоте динозавр, хищно изогнул к пришельцу голову на длинной шее. Расстояние между ним и «Магом» было как будто солидным, около сотни километров, но Ванесса не знала радиуса действия уничтожителя и закричала на весь пси-эфир:

«Осторожнее, коллеги! Эта зверюга вооружена вакуум-преобразователем!»

«Мы тоже не лыком шиты, – раздался в ответ чей-то энергичный веселый голос. – Пусть попробует нас тронуть! Кто это говорит?»

«Ванесса Дарьялова».

«Где советник?»

«На базе».

«Понятно. Что ж, разворачиваемся и начинаем карусель. Помоги в нужный момент».

«Маг» выписал красивую двойную петлю (Ванессе он был виден, конечно, лишь благодаря визуальной технике спейсера) и зашел на «диплодок» с противоположной от корабля Ванессы стороны. Спейсер обороны базы повернулся к нему «лицом», полагая, что его сотоварищ («диплодок» Ванессы) предпримет свой маневр, и Ванесса его не разочаровала. Только замысел ее был противоположен тому, который предполагал экипаж «диплодока» обороны. Дальнейшие действия обеих враждующих сторон уложились в одну минуту.

«Маг» первым открыл огонь из своих батарей.

Судя по вспышкам и сотрясению пространства, от которого очертания планеты, чужих летательных аппаратов, светила системы при каждом залпе начинали искажаться и плыть, он применил не только плазмоны и аннигиляторы, но и компактификаторы. Команда геян, прибывшая на земном спейсере, шутить не собиралась.

Через несколько секунд четыре «крокодила», барражирующие воздушное пространство над «орехом» Госпожи, исчезли. Остальные два, попытавшиеся сманеврировать, выпустили дымные хвосты и спешно пошли на посадку. Стартовавшие по тревоге аппараты, среди которых оказался и геянский «пакмак», украденный, наверное, с какой-нибудь из погранзастав, также не успели развернуться в боевые порядки и были расстреляны боевой системой «Мага» еще при старте. Таким образом, защитные силы базы в первые же мгновения боя потеряли девяносто процентов своего флота.

Начал стрельбу и «диплодок» обороны, бросая в сторону корабля геян веер смертельно опасных лучей, в которых спонтанно распадался даже вакуум, превращаясь в «абсолютную пустоту».

Возможно, совершенная боевая система «Мага» позволяла ему «вертеть карусель», спасаясь от огня «диплодока» достаточно долгое время, но Ванесса не стала ждать, чем закончится это соревнование боевых технологий гуррах и людей. В тот момент, когда «диплодок» обороны базы устремился на противника, забыв о тылах, спейсер Ванессы вступил в бой и закончил его на одной «высокой ноте».

Завр по команде женщины нанес удар своим уничтожителем и как скальпелем отхватил голову «диплодока» обороны от основного туловища. Второй кинжальный выпад Завра превратил эту голову в «дыру в пространстве».

«Спасибо, Дарьялова! – долетел веселый голос командира спейсера «Маг». – За нами шампанское».

– Дурачок… – вслух проговорила Ванесса, стараясь, однако, чтобы ее мысль не пошла в эфир. – Главные сражения еще впереди…

«Боюсь, что вы правы, – подтвердил Завр. – Если появится хозяин, вам поможет разве что Господь Бог…»

Все прошло просто и гладко, настолько просто и гладко, что у Влада на мгновение шевельнулось в душе ощущение обмана.

Их встретили двое смуглолицых парней с одинаковыми «петушиными» прическами разного цвета. Один остался с Дивием-Борухом, второй сопроводил тележку с телом «пленника в коме» до нижнего горизонта базы, где находился медсектор, передал в руки двух врачей, вызванных дежурным, и ушел.

Влад дождался, пока малоразговорчивые во всех отношениях – пожилые интраморфы почти не общались ни в звуковом, ни в мысленном диапазонах – врачи сняли с него накидку, и внезапно «ожил», повергнув в шок обоих. Первого он усыпил гипноатакой на уровне Сил, второго – разрядом парализатора. Прислушался в гиперрежиме к шумам, доносящимся в медотсек из недр черепаховидного строения.

На базе в данный момент располагалось восемьдесят человек. Большинство из них сидело по каютам и занималось личными делами: игры с компьютером (виртушки, как их называли геяне), сон, напитки, секс. Впрочем, это обстоятельство было только на руку десанту и Влада не удивило: все обитатели базы были зомбированы и творческой работой заниматься не могли.

Деловая активность отмечалась лишь в трех местах базы. Светился центр управления всем ее хозяйством, где господствовал начальник базы Камматта, светился пост наблюдения и контроля за пространством системы, и напряженно работала дежурная смена охраны базы и споры Конструктора. Ее надо было нейтрализовать в первую очередь.

Влад натянул на себя тульпу, скопировавшую облик одного из уснувших врачей, подумал, соорудил еще одного призрака – его напарника, и они «вышли вдвоем» из медотсека, направляясь по коридору к лифтовому узлу здания; система эскалаторов и лифтов здесь ничем не отличалась от человеческих, хотя конструировали и строили «черепаху» не люди.

Ему встретилось всего двое обитателей базы, не обративших на «врачей» никакого внимания. Оба находились в состоянии наркотического опьянения.

Прошло уже более семи минут с момента его появления на базе, и тишина в пси-эфире начинала казаться подозрительной. Капсула лифта перенесла «врачей» под купол здания, где располагались важнейшие его помещения, однако план атаки дежурного поста внезапно пришлось изменить.

«Влад, – послышался слабый голос Дивия, – мы поспешили. Наше появление было рассчитано. Я попробую его отвлечь, а ты попытайся пробиться внутрь споры и вывести женщин».

«Кого его?» – не понял контрразведчик.

«Кроули. Сейчас он будет здесь».

«Хозяин?! Но как же… зачем ему понадобилось так сложно…»

«Ему нужен ты».

«Зачем?! Откуда он меня знает?»

«Он файвер… к сожалению… и знал твоего отца».

«Знал… отца?! Ставра Панкратова?!»

«Он присутствовал при твоем посыле в будущее, знает, что ты личинка файвера. Он знает также все частоты твоего пси-обмена…»

«Значит, меня действительно находили… по пеленгу?»

«Сынок, у нас мало времени».

«Учитель, ты все это знал и… не говорил?»

«Таков был замысел твоего отца… и Габриэля Грехова. Ты должен был дойти до всего сам. Делай свое дело. Морион тебе поможет».

Влад стиснул зубы, переживая обиду, и горечь, и чувство вины, и гнев. На обстоятельства и на самого себя.

«Иду, учитель. Но как же все вы?..»

«Мы справимся. Сейчас здесь появится сюрприз, это несколько отвлечет Кроули. Поспеши».

Словно дождавшись этого момента, в посту охраны базы зародился стремительно нарастающий ментальный шум, выплеснулся из помещения и волной покатился по коридорам и отсекам. Началась тревога. И тотчас же вспыхнула контрволна, идущая навстречу первой, – это начала работу десантная группа Милича. И еще один сигнал поймала психика Влада, напоминавший вспыхнувшую в небе над планетой звезду.

«Спейсер «Маг»?»

Дивий не ответил, и Влад понял, что лимит времени и объяснений исчерпан, что он приходит в себя непростительно долго. Очень хотелось встретиться с файвером Кроули, оказавшимся разработчиком Ползучего Террора (зачем ему это?!), знавшим отца, но сначала надо было решить более важную проблему – найти и освободить Улыбу.

Через две минуты Влад выходил из лифта возле ворот транспортного ангара, располагавшегося в «ноге черепахи», где его ждал чужанин. При виде лоснящейся черной глыбы контрразведчик испытал сложное чувство замешательства – ведь не человек и даже не зверь, кусок скалы! – стеснения, благодарности, нежности, мысленно обнял Мориона и получил удивительный слоган, лейтмотивом которого были чисто человеческие чувства: дружелюбие, одобрение, приветливость. И на Влада вдруг снизошло озарение: чужанин знал его давным-давно, еще в те времена, когда он только появился на свет.

«Мы знать ты уже вырастить…» – проговорил Морион с ноткой вполне человеческого лукавства.

«Ты готов?» – после совсем короткой паузы спросил Влад.

«Всегда…» – ответил чужанин, выдавливая тушей ворота ангара.

И началась небольшая война с охраной отсека, закончившаяся ее нейтрализацией: охранников было всего трое, и соперничать в скорости мышления и движения с метаморфом они не могли. Влад выбрал автономный аварийно-спасательный модуль «голем» (похоже – земного производства тысячелетней давности), хотел было предложить чужанину один из крокодилоподобных аппаратов, но тот отказался, без усилий воспарив над полом ангара.

«Ты забывать мы техника личность…»

«Прекрасно, – отозвался возбужденный Влад, – следуй за мной в кильватере. Там наверху идет бой, так что будь осторожен».

«Ты осторожность больше…»

Выпускной створ ангара медленно разошелся лепестками тюльпана, и «голем» в сопровождении черной глыбы вылетел наружу. Перед ним за кольцевым валом кратера виднелся пепельно-серебристый купол Госпожи – споры еще одного Конструктора…

Счет пошел на секунды, и Дивий перешел в состояние, частные проявления которого Влад называл «железной рубашкой», интраморфы – гиперрежимом, а геяне – темпом. Волхвы-земляне передавали секрет этого состояния из поколения в поколение, полторы тысячи лет назад оно было известно землянам как магическое манипулирование, позже получило название телетаксиса[222], файвер Гаутама[223] назвал бы его саммай или сатори[224], сам же Дивий называл его подсоединением. Имелось в виду подсоединение к Универсуму, Вселенной, через поле Сил.

Когда на базе охотников за женщинами появились Мечислав и Тосико, которые должны были вместе с волхвом захватить центр управления, Дивий уже добрался до верхнего горизонта «черепахи», где располагался центр, уничтожил дверную автоматику и «толпой двойников» ворвался в помещение с готическими сводами и необычной конфигурацией рабочих модулей, кресел, панелей, аппаратов и стенных переборок.

Конечно, охранники центра не ждали появления в зале целого отряда и немедленно открыли огонь по десанту, не вдумываясь, что происходит; когда на тебя несется вооруженный до зубов верзила, особенно задумываться не станешь, невольно начнешь стрелять. Не отреагировал на «толпу нападавших» лишь один человек, силу которого Дивий почувствовал сразу – по мощному шумовому пси-удару, способному остановить едва ли не любого интраморфа. Но не волхва в состоянии подсоединения. Дивий ответил контратакой, обездвижив человека в кресле за центральным пультом, затем еще одним волевым усилием заставил находившихся в зале интраморфов прекратить стрельбу и приблизился к замершему человеку. Это был начальник базы Камматта. Мощного сложения, с тяжелыми литыми плечами, с бугристой, круглой, совершенно безволосой головой, казалось сидевшей прямо на плечах, он силился освободиться от силового блока и не мог. Но в прозрачно-серых глазах его не было страха, лишь холодная угроза и насмешка, будто он знал, чем все закончится.

За спиной Дивия дважды сверкнуло, затем раздался стук падающих тел. Он оглянулся: в дверь зала заглядывали Мечислав и Тосико, успевшие пустить в ход парализаторы и успокоить охранников, попытавшихся начать стрельбу из «универсалов».

«Горан, – позвал Дивий, – как обстановка?»

«В норме, – отозвался Милич. – Сопротивление подавлено, мы контролируем всю охрану».

«Ванесса, что у тебя?»

«Все в порядке, – донесся ответ женщины. – Мы с Завром и «Маг» контролируем ситуацию».

«Где Влад?»

«Только что его «голем» и чужанин провалились в дыру на теле споры. Он все-таки сумасшедший!» – В голосе геянки прозвучали восхищение и печаль.

«Следите за Госпожой во все глаза».

– Идиоты! – проговорил вдруг Камматта. Глаза его сверкнули, налились голубым «электрическим» свечением, зал центра управления качнула чудовищная сила, искажая очертания предметов.

Начальник базы легко освободился от волевой блокады Дивия и глянул на центральный виом, в котором отражался колоссальный «орех» споры Конструктора.

– Он уже там?

– Да, – сказал волхв, понимая, что перед ним уже не Камматта, а «хозяин Кроули». – Ты опоздал, файвер.

– Я никогда не опаздываю, только задерживаюсь. И ваша попытка ничего не изменит. Госпожа скоро проснется и начнет расти.

– Зачем тебе это понадобилось?

Камматта-Кроули повернул голову к землянину:

– Что?

– Все это. – Дивий кивнул на замерших интраморфов, охранников, операторов, помощников, подвергнутых зомбированию, на эллипсоид споры. – Зачем ты затеял этот эксперимент с рождением Госпожи? Ведь ты не мог не знать, что просто убиваешь женщин, которых отдавал споре.

– Что с тобой говорить, старик, – криво усмехнулся Камматта-Кроули. – В большой Игре жертвуют и более крупными фигурами, чем пешки. Ведь это ваша стратегия? Великая цель требует жертв. Конструктор – тот, первый, ставший Игроком тысячу лет назад, – меня поймет.

Усмехнулся и Дивий:

– Кажется, и мы тебя поняли верно. Ты не адепт «чистого знания» и не экспериментатор, которого не волнуют этические принципы и последствия эксперимента. Нет, ты просто слабый человек, возжелавший славы и власти. Пробиться сквозь Стенки Космориума, как другие файверы, ты не смог, вот и решил выйти на того, кто оценит твои усилия и позволит в знак благодарности облобызать свою туфлю. Не так ли?

– Ты почти угадал, старик. Может быть, я слаб, хотя это не помешает мне уничтожить здесь вас всех. Не для того я тысячу лет гонялся за косяком пресапиенсов, строил базу и «родильный дом», готовил «акушеров», чтобы вы мне помешали в самый ответственный момент. Но ты ошибся, отзываясь о моих аппетитах так презрительно. Я хочу большой власти, и я ее получу!

Дивий покачал головой, с неопределенным сожалением разглядывая «шатающееся» лицо собеседника.

– Ты не Инженер, тебе не подвластны Законы Игры. И ошибся ты гораздо крупнее, чем я. Тебя предупреждали еще тысячу лет назад…

Камматта-Кроули пренебрежительно отмахнулся:

– Их уже давно нет, а их посланник – мальчишка, который ничем себя не проявил и уже не проявит. Файвером стать ему не суждено. Из желудка Госпожи еще никто не выбирался.

– Ты плохо знаешь историю, файвер. Кое-кто уже побывал в желудке Конструктора и благополучно выбрался оттуда. Выберется и Влад. Да, он еще мальчишка, но ты его не вычислил, не поймал, не остановил, хотя и гонял за ним корабли по всему космосу. Ты его боялся! И не зря боялся, потому что благодаря ему мы вышли почти на все твои базы и на тебя лично, файвер!

Глаза Камматты-Кроули почернели, словно провалились сами в себя, помещение обежала волна искривления, закричали от боли стоявшие и сидевшие в креслах люди, теряя сознание. «Хозяин» не щадил никого, ни чужих, ни своих.

Тело Дивия оделось тонкой пленкой огня, выстрелило светящиеся нити к согнувшимся Мечиславу и Тосико, и они тоже засветились, защищенные Силой волхва. Затем в зал центра вошел человек в обыкновенном костюме официала-чиновника Геи, обошел лежащие на полу тела и приблизился к застывшим друг против друга землянину и его противнику. Это был претор ОКО Геи Асур Вариг.

– Привет, Кроули, – сказал он обыденным тоном. – Расслабься. Мы не собираемся ни драться с тобой, ни задерживать. Ты свободен.

– Я… вас… уничтожу! – сипло выговорил Камматта-Кроули.

Напряжение в зале сгустилось так, что завибрировали стены здания.

Вариг и Дивий переглянулись.

– Вряд ли ты при этом уцелеешь сам. Мы не файверы, конечно, однако нас предупредили о возможном твоем появлении, и мы хорошо подготовились. Поговорим спокойно?

– Вы мне мешаете… и не понимаете…

– А ты объясни, чтобы мы поняли.

Камматта-Кроули перестал «качать пространство» своей гигантской Силой, с презрением оглядел собеседников.

– Какие же вы все-таки идиоты! Космориуму осталось жить всего пару месяцев! Никто не уцелеет! Кроме Игроков. Только Конструктор может остановить этот процесс, запущенный, кстати, одним из Игроков, и только я мог вызвать его сюда.

– Вызывай, кто тебе мешает, – сказал Вариг рассудительно. – Только не тем способом, который выбрал ты. Может быть, скажешь, кто запустил процесс сближения Стенок?

– Скоро сами узнаете, – покривил губы файвер. – И будете очень удивлены. А Госпожа скоро родит дочь, не мешайте ей. Впрочем, это вам не под силу. И даже мне. Прощайте.

– Скажи хотя бы, кого ты имел в виду под Игроками, которые уцелеют в домене?

– О, это для вас будет большим сюрпризом! Очень большим! Игра началась, джентльмены. – Камматта-Кроули сделал ручкой. – Чао…

Массивная тень вынеслась из тела Камматты, покружила по залу и исчезла высоко в небе планеты, растворилась в пространстве. Стало легче двигаться и дышать. Каммата закрыл глаза и безжизненно расплылся по креслу. Умер он мгновенно, как только сознание Кроули покинуло его.

Вариг хотел что-то сказать, но гулкий удар, прилетевший снизу, из недр здания и планеты, помешал ему. Качнулись стены зала, вздрогнул пол. Геянин и землянин обменялись взглядами, без слов понимая причину явления – это шевельнулась спора Конструктора. И обоим показалось, что они стоят на краю бездны…

РЕТРО

Они не спали по трое-четверо суток, падали с ног от усталости, почти не общались друг с другом и метались по Земле из города в город, из поселка в поселок, помогая собирать людям скарб и эвакуироваться, зная точную дату Катастрофы. Но пришел вдруг день и час, когда все закончилось – хотя не закончилось бегство людей с Земли, еще миллионы семей по всему свету оставались в своих домах, не желая покидать насиженные места, – и перед спасательной командой вдруг встала проблема собственного спасения.

Многие прибыли на борт спейсера «Маг» из разных уголков Земли: Аристарх Железовский и Забава Боянова – из Софии, Ратибор Берестов и Анастасия Демидова – из Сибири, Прохор Панкратов – из Брянска, Велизар – с Урала, Ян и Пайол Тоты – из Теотихуакана и Баркович – из Бразилии, остальные – из внеземных цивилизаций. Среди них пока не было Виданы Железовской, она недавно родила сына и находилась в данный момент в бункере Пайола Тота на побережье Антарктиды вместе с мамой. Считалось, что бункер Тота, созданный в качестве секретной базы «Контр-2» еще во времена войны с ФАГом, как и убежище Грехова, является самым надежным местом на содрогающейся от постоянных столкновений с нагуалями Земле.

Ждали Грехова, молча наблюдая в панорамном виоме визинга за агонией родной планеты. Земля давно сошла со своей орбиты и неумолимо приближалась к мощному кусту сросшихся нагуалей, то и дело натыкаясь на более мелкие «шипы» и «колючки», раздиравшие ее тело, как острые когти зверя – кожу и мышцы человека. И хотя Грехов утверждал, что Земля не разрушится полностью, находиться на ней в момент крушения было недопустимо.

Солнечная система уже потеряла Меркурий, Плутон, Уран и Нептун, Луну и десятки крупных спутников планет. По Системе тянулись миллионнокилометровые хвосты из обломков пород, пыли и дыма, напоминающие струи колоссальных пожарищ.

Наконец в зале визинга появились хмурый Ставр Панкратов и бледная озабоченная Видана с коляской-антигравом, в которой спал младенец. Железовский подошел к ним, заглянул в коляску, сказал в горестном удивлении:

– Посмотри-ка, спит! И ничего не подозревает! Где-то ему придется теперь жить?.. Вы твердо решили остаться?

Ставр кивнул. Все было давно решено и обговорено: они должны были дождаться окончательной остановки нового космогонического процесса и переселиться на Землю, если она действительно уцелеет.

– Где Грехов?

Ставр покачал головой:

– Не знаю, я давно его не видел.

– Он обещал быть.

– Обещал – будет.

– Грехова давно нет в Системе, – подошел к ним рассеянный с виду Ян Тот. Присел над коляской и принялся изучать лицо спящего ребенка. – По-моему, он на тебя ни капли не похож, файвер. Вылитая мама.

– Что значит – Габриэля нет в Системе? – осведомился Железовский.

– Я имею в виду его главную составляющую, основное «я». Здесь осталась лишь чисто человеческая сущность.

– Еще неизвестно, какая из них главней…

– Не передергивай, старик. Человек, такой, какой он есть, – ошибка Творца, то бишь Конструкторов, так сказать, «отходы производства», возомнившие, что они – венец творения. Система фундаментальных сущностных координат бытия в нашем домене задана не нами и не для нас. Все закономерно – жизнь, смерть, Игра… Все это происходило бы и без нашего участия.

– Ты становишься циником, Ян.

– Просто я не верю в человечество, хотя сам рожден людьми. Как сказал один философ много лет назад: род человеческий выживет, если будет смело смотреть в лицо будущему, а не держаться за прошлое, если найдет в себе мужество принять перемены, а не оказывать им бесполезное и разрушительное противодействие[225].

– Это ты о чем?

Ян провел ладонью над лицом ребенка и встал.

– Пора всем признать, что перемены закономерны и что надо принимать мир таким, какой он стал. Игра никогда не кончится. Завершился лишь один из ее вариантов, произошло вырождение Игры в фазу трехмерной стагнации, но эта фаза не длится долго.

– Ты становишься занудой, файвер. Поясни свою мысль.

– Он имеет в виду, что продолжение Игры не за горами, – тихо проговорил Ставр. – Игрокам не нравится, когда Игра предсказуема с самого начала, а когда им становится скучно – срабатывает Закон Перемен.

– Когда он сработает, по-твоему, в очередной раз?

– Может быть, через сто лет, может, через тысячу. Я не вижу будущее так ясно, как Грехов. Пока поврежденную нагуалями часть домена окружают Стенки, Метагалактика имеет возможность развиваться самостоятельно. Однако могут появиться и другие претенденты на власть в домене, взамен ФАГа, которым позарез понадобится пространство резервации. Жизнь человека значима лишь для него самого.

– По-моему, ты обижаешь Творца.

– Если он существует, он не обидится.

процитировал поэта[226] Ян Тот.

К разговаривающим подошел Баркович.

– Прощайте, я ухожу. Не могу смотреть на это!.. – Он кивнул на панораму космоса с окутанной пыльными смерчами и дымами пожарищ, содрогающейся, вздрагивающей от столкновений с «колючками» нагуалей Землей.

– Я тоже ухожу, – отозвался Баренц. – Надеюсь, когда-нибудь увидимся.

Однако ни тот ни другой не двинулись с места, завороженные финалом Катастрофы. В принципе, каждый из интраморфов знал, куда именно он направляется и что будет делать, но расставаться не хотелось, они привыкли быть вместе, чувствовать себя одной командой, эгрегором единомышленников, и расставание означало неминуемое ослабление возможностей каждого.

В зале появился еще один человек, врач, принимавший роды у Виданы. Его рекомендовал Пайол Тот, и он оказался хорошим специалистом, но Ставру врач не нравился. Панкратов-младший не любил самоуверенных людей и терпел этого человека лишь потому, что рекомендация исходила от отца Яна, а также из-за Виданы, для которой Кристофер Кроули стал чуть ли не другом.

– Привет, файверы, – весело сказал он. – Чего приуныли? Подумаешь, потеряли дом. Построим еще. Главное, что мы живы.

Никто ему не ответил. Лишь Железовский проворчал, ни к кому в особенности не обращаясь:

– Кто-нибудь скажет мне, как может больной оптимизм располагаться в здоровом теле?..

– Да что вы, Аристарх? – рассмеялся Кроули с покровительственными нотками. – Разве мы виноваты в том, что происходит?

– Потише, Кристофер, – поморщился Баренц. – Как бы вы к этому ни относились, но вы присутствуете на похоронах! На Земле осталось около шести миллиардов человек!

В зале раздался гудок, заставивший всех вздрогнуть. Люди сдвинулись тесней, глядя на картину гибели Земли. В зале появился Грехов, остановился за спинами всех собравшихся, прижал палец к губам, когда на него оглянулся Ставр.

В объеме обзорного пространства продолжалась трагедия планеты, породившей человечество, пережившей множество менее глобальных катастроф, выдержавшей за свою историю не одно столкновение с астероидами и тысячи войн, затеянных ее детьми, которые нередко радикальным образом меняли ее облик. Теперь настал час Апокалипсиса, и никто из людей не мог помочь материнской планете.

Столкновение Земли с колючим кустом нагуалей длилось долго, около двадцати минут. Но за миг до него планета вдруг замедлила полет, как бы притормозила, и все в зале визинга вздрогнули, ощутив искривление пространства, бесшумный толчок пси-поля, означавший, что в Системе только что произошла инициация поля Сил, приостановившая Землю.

Казалось, все пространство Солнечной системы заполнил долгий крик боли!

Инерция планеты была слишком велика, и она продолжала надвигаться на невидимый в обычную оптику иззубренный шипастый утес нагуалей, как парусный корабль на риф, пока не растрескалась и не расплющилась, превращаясь из сферы в линзу, в лепешку, окутанную гигантскими гейзерами и смерчами пара, воды, дыма и огня.

Океаны Земли от медленного тяжеловесного удара так же тяжеловесно и медленно выплеснулись на куст нагуалей. Часть вод сразу застыла в вакууме причудливыми фестонами, сталактитами и кружевными оборками, часть вернулась обратно, удерживаемая гравитационным полем планеты, создавая толчею колоссальной высоты волн, смывающих с расколотых материков все, что уцелело от землетрясения. Но главную роль в разрушении ландшафта сыграли воды, попавшие в разломы коры и соприкоснувшиеся с магмой, с расплавленными породами мантии Земли. Взрывы от этого соприкосновения покрыли чуть ли не всю линзу планеты султанами огня, пара, обломков пород и дыма, и ее новая фигура – зазубренный снизу конус с венчающим его куполом – надолго скрылась под непроницаемой тучей пепла и пыли.

Катастрофа закончилась.

Но ее эхо еще качало пространство, эфир звенел затихающими криками о помощи, мужчины в бессилии сжимали кулаки, женщины плакали, и вместе с ними, казалось, плакал кто-то огромный, как Галактика, но такой же беспомощный, как и все люди в данный момент.

– Друзья, полно горевать, – раздался в шелестящей тишине зала звучный голос Грехова. – Мы еще можем спасти уцелевших. На борту спейсера двадцать «пакмаков». Добровольцы есть?

Ответили «есть» только женщины, мужчин не надо было просить о помощи. Но именно женщины и остались на спейсере. Мест в командах спасателей им не нашлось.

– Встречаемся здесь же через трое суток, – добавил Грехов перед тем, как мужчины заняли кабины «пакмаков». – Будьте осторожны. Карты нагуалей нынешнего положения Земли у меня нет.

«Пакмаки» стартовали. В транспортном отсеке спейсера остались три человека: Грехов, Ставр Панкратов и Кроули.

– Я всего лишь врач, а не спасатель, – сказал Кроули, пожимая плечами в ответ на взгляды Грехова и Ставра. – И мой альтруизм имеет пределы. Если понадобится моя помощь, тогда вы меня позовете.

– Тебе лучше пойти с нами, – сказал Габриэль. – Твоя помощь может понадобиться в любую минуту.

– Я подожду здесь, – отступил Кроули. – Напрасно вы рискуете в таком положении, здесь полно нагуалей. Да и вряд ли там кто-нибудь выжил.

– Хорошо. – Грехов остался невозмутим. – Мы тебя вызовем. У меня есть к тебе разговор, но поговорим мы позже. Успокой женщин.

– С удовольствием, – улыбнулся Кроули, исчезая.

– Пошли и мы, – сказал Грехов Ставру.

– Он…

– Я знаю. У нас еще есть шанс повлиять на него.

Грехов исчез, так же, как и секунду назад Кроули. Летательный аппарат экзоморфу был не нужен. Нырнул в поле Сил и Ставр. Он тоже не нуждался в транспортных средствах.

Они собрались в зале визинга «Мага» спустя три дня с момента Катастрофы, успев спасти от верной гибели тысячи людей. Но предел выносливости имели и интраморфы.

Последним появился Грехов, выглядевший так, будто для него не существовало законов, ограничивающих жизнедеятельность биосистем.

– Давайте прощаться, – сказал Железовский, не отходя от жены, которая тоже принимала участие в спасательных операциях.

– Одну минуту, – остановил его Грехов, оглядывая ряды своих соратников и друзей. – Я знаю планы каждого. Но у меня есть важное сообщение. Сеятели предлагают вам работу.

В зале наступила полная тишина.

– О чем речь? – поинтересовался Баренц; у него было позеленевшее от усталости лицо и мешки под глазами. Впрочем, не лучше выглядели и остальные, исчерпав запасы физических и душевных сил.

– Ордерогенез в другом метагалактическом домене.

Ставр и Железовский поглядели друг на друга. Оба знали, что Серые призраки, потомки орилоунов, чужан и тартариан, стали Инженерами в одной из «соседних» клеток-вселенных Универсума.

– Не шутишь? – хмыкнул Баренц. – Мы же в резервации. Как мы пройдем сквозь Стенки Космориума?

– Стенки не являются абсолютным препятствием для Игроков. Важно ваше принципиальное решение.

– Что мы должны будем делать?

– Вопрос нужно задать другой, – буркнул Прохор Панкратов. – В качестве кого нас приглашают Сеятели?

– В качестве партнеров, – усмехнулся Грехов.

– Но они – Инженеры!

– Большинство из вас – файверы, а это значит, у каждого есть резерв для подсоединения.

– Мы и так подсоединены, но вряд ли властны над законами чужого домена.

– Сейчас вы подсоединены к первому подплану знания – к потокам информации, проходящим через домены-клетки Универсума, я же предлагаю вам подсоединение второго уровня – к потокам ферхо[227].

На этот раз молчание длилось дольше.

– Я согласен, – сказал Велизар-Пинегин.

– Я тоже, – кивнул Баренц. – Если хватит умения и сил.

– Мы все согласны, – прогудел Железовский, обменявшись с Забавой слоганами взаимопонимания. – Но покидать родину…

– Мы вернемся, – понимающе кивнул Грехов. – Считайте это просто командировкой или переездом на новую квартиру.

– А я останусь, наверное, – меланхолически заявил Пайол Тот. – Надеюсь, вы не обидитесь и не станете меня осуждать. – Оглянулся на сына.

Ян посмотрел на отца, прищурясь, кивнул:

– Пожалуй, я тоже останусь… на какое-то время. Но я вас догоню.

– Тогда собирайтесь, хомозавры, отправляемся через два часа.

– Что, вот так сразу? – удивился Баренц. – Дай хотя бы прийти в себя, отдохнуть, подумать…

– Думать будешь потом, старик, – похлопал его по спине широкой ладонью Железовский. – У тебя лучше получается, когда ты сначала делаешь что-то, а потом начинаешь думать, как исправить дело. Шутка.

К Ставру и Видане, не отходившей от своего малыша, подошел Грехов.

– Что вы решили?

– Наверное, останемся, на время, пока подрастет кроха. – Ставр посмотрел на жену, в глазах которой плескалась печаль. – Она предлагает поселиться на Марсе.

Грехов покачал головой:

– Тогда уж лучше переехать на Гею. Лет двадцать на всех уцелевших планетах Системы жить будет невозможно или исключительно трудно. Однако я не об этом. Один этап Игры завершен, завершен Катастрофой, – по нашим меркам, второй наступит не скоро, но наступит, ты это знаешь не хуже меня, и надо будет остановить тех, кто захочет изменить равновесие в Космориуме, не считаясь ни с чем, ни с волей других существ, населяющих домен, ни с их жизнями.

Ставр заглянул в черные бездонные глаза Грехова.

– Кто притормозил Землю перед столкновением?

Габриэль едва заметно улыбнулся.

– Какая разница?

– Ян сказал, что ты… твоя экзоморфная часть, по крайней мере, давно покинула домен.

– Он не ошибается.

– Значит, не ты не допустил полного разрушения Земли.

– Я не смог бы этого сделать, даже если бы все мои «я» были здесь.

– Тогда кто же это сделал?

– А если я скажу, что не знаю, ты поверишь?

– Нет.

– Так вот: я не знаю. И давай поговорим на философские темы потом. Меня волнуют сейчас конкретные проблемы.

– Ты хочешь, чтобы мы…

– Попробуйте принять мое предложение спокойно, обдумайте, взвесьте все «за» и «против» и только потом дайте ответ. Время у нас еще есть. Этот парень – воин и файвер с рождения. – Габриэль кивнул на проснувшегося и тянувшего к нему ручонки малыша. – У него великие задатки, гораздо большие, чем у вас и у меня. Дайте ему шанс доказать это.

– Не надо! – испугалась Видана, отодвигая коляску.

– Каким образом? – спросил Ставр, уже догадываясь о смысле предложения.

– Я знаю, что произойдет в этом домене через сотни и тысячи лет, – тихо ответил Грехов. – Влада стоит отправить в будущее. Его место – там. Среди Игроков!

– Нет! – тем же испуганным тоном выдохнула Видана, взмолилась: – Скажи ему, Ставр!

Ставр молчал.

– Думайте, – сказал Грехов, обнимая обоих. – Я понимаю, как трудно сделать выбор. И пойму при любом решении. Но обещаю: если вы согласитесь, парень получит шанс вершить судьбы Мироздания. Возможно, ему под силу окажется создание метаэтики, запрещающей Игры со смертельным исходом.

– Ставр!.. – прошептала Видана.

– Это все хорошо… – пробормотал наконец Панкратов-младший. – Но он не может быть один, мы пойдем с ним…

– К сожалению, это невозможно в принципе. Всей энергии домена не хватит на физический перенос трех волевых систем, какими вы являетесь, в будущее. Оно может открыться только для малыша с частично заблокированным подсознанием. Не волнуйтесь, он будет не один, его воспитают люди, в генах которых будет жить ваша память.

– Я… не отдам! – нетвердо пообещала Видана.

Ставр молча обнял жену.

Грехов с сочувствием глянул на них, шагнул прочь и оглянулся.

– Обещаю: вы встретитесь с ним! Знаю, ты вел дневник, Ставр, закончи его, я отдам его тем, кто потом передаст дневник Владу. И еще: попробуем передать ему ваши психоматрицы – на всякий случай, хотя это отнимет у вас много собственной энергии.

– Нет… – совсем тихо простонала Видана.

Младенец в коляске задвигал ручонками и заулыбался, показывая розовые десны с прорезавшимся зубиком.

Грехов заметил чей-то внимательный взгляд, стремительно подошел к отпрянувшему от двери в коридор человеку.

– Привет, Кристофер. Кажется, ты решил наконец-то присоединиться к нам.

– Нет, – с кривой улыбкой покачал головой Кроули. – Мне нечего делать в заоблачных далях, мой дом здесь. Кому-то же надо его благоустраивать.

– Похвальное решение, ты меня радуешь. Но позволь дать совет: забудь о том, что слышал! И направь свою энергию на пользу этого дома, где ты остаешься. Не слышу ответа.

Кроули хотел отшутиться, но встретил вспыхнувший, физически плотный взгляд экзоморфа и побледнел. Лоб его покрылся испариной.

– Конечно, я постараюсь… – промямлил он.

Грехов несколько мгновений не сводил с него своего тяжелого взгляда, словно решал, убить его прямо сейчас или подождать, и исчез. Кроули вздохнул с облегчением, расправил плечи, но увидел, что на него смотрят Железовский и Велизар, сделал непроницаемое лицо и зашагал к лифту, бормоча под нос:

– Я люблю одну бездонность, это – Воля, это – Я…[228]

В зале визинга спейсера остались Ставр и плачущая Видана…

ИНАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Туман был слоист и текуч, он окружал «голем» со всех сторон и простирался в бесконечность, судя по ощущениям Влада. Во всяком случае, установить его пределы не удавалось ни с помощью кое-как работающей аппаратуры «голема», ни с помощью сенсинга. Впечатление складывалось такое, будто после прорыва «под кожу» Госпожи «голем» каким-то образом попал в «струну» и вышел уже в другой вселенной.

Влад бросил взгляд на еле тлеющую полоску пси-вириала, опоясывающую кокон кабины, и снова получил обескураживающий ответ инка «голема»: «Ресурс исчерпан. Энергоаккумуляция невозможна. Связь с базой отсутствует. Среда агрессивна: ощущаю колебания пси-полей».

Влад и сам ощущал вибрацию пси-пространства в этом странном мире, влияющую на сознание, зрение и другие чувства, дважды пытался отстроиться от давления извне, но безуспешно.

«Морион!» – позвал он мысленно, прислушиваясь к странному ментальному эху, прилетевшему со всех сторон, словно «голем» находился в пещере под землей.

Чужанин не ответил. Куда он подевался после входа в спору, Влад так и не понял. Они летели над спорой один за другим, инк «голема» щупал сморщенную шкуру споры лазерным лучом, отыскивая «слепое пятно», затем в оболочке «ореха» появилось отверстие, и «голем» нырнул в него, не теряя ни секунды. Чужанин сделал то же самое – Влад помнил это совершенно отчетливо, но потом вокруг наступила полнейшая темнота – такой не бывает даже глубоко в подземелье, где циркулируют тепловые потоки и можно видеть в инфракрасном свете, а когда Влад наконец обрел способность видеть и чувствовать, «голем» висел в тумане практически неживым. Куда исчезли огромные запасы энергии, которой он обладал, было непонятно. Ее будто высосали, как воду из бутылки, а заодно разрушили активную зону кварк-реактора, превратив его в полиметаллический конгломерат, в мертвую болванку.

«Морион! – снова позвал Влад, прислушиваясь к эху. Усилил мощность пси-потока. – Улыба!»

И тотчас же что-то произошло, причем так быстро, что сознание Влада успело отметить лишь скачок плотности окружающих «голем» полей. Затем стал виден результат изменения.

«Голем» уже не висел в тумане, он до половины корпуса тонул в воде! Но это была странная вода. Прозрачная и в то же время блестящая, как ртуть, покрытая мелкой рябью при полном отсутствии ветра поверхность уходила в бесконечность, как и туман над ней. Влад понял, что находится в какой-то пространственной яме с большой плотностью ментального поля, вызывающего или создающего в его сознании картины виртуальной реальности, иллюзии с полным эффектом присутствия. Стоило на мгновение усилить защиту психики или просто расширить пределы пси-зрения, как картина менялась. Однако сил у молодого человека не хватало, чтобы полностью погасить влияние на мозг местного пространства. Спора Конструктора была под завязку насыщена энергией разных планов, хотя не отказывалась и от пополнения запасов, высасывая ее из всего, что в нее попадало, и готовилась явиться на свет живым пресапиенсом, братом Конструктора. А может быть, и сестрой, как хотел файвер Кроули, замысливший создать подругу Конструктору и ради этого похищавший женщин Геи и Земли.

«Выпусти меня», – приказал Влад инку.

«Не рекомендую…» – начал было бортовой компьютер, но контрразведчик не дал ему закончить.

«Я все понимаю. Открывай люк!»

Кокон рубки аппарата лопнул, образовалось овальное отверстие, в которое и выскользнул Влад, одетый в боевой «насинг». Спецкостюм имел собственный энергозапас и был способен защитить хозяина от внешней среды не хуже скафандра. Влад не думал встретить внутри споры врагов или агрессивно настроенных защитников, но помнил историю первого Конструктора, спору которого защищала целая команда зомбированных людей и других существ, поэтому оружие с собой взял.

Включив антиграв, он медленно выбрался из тетраэдра «голема», сразу ощутив всплеск ментального давления на мозг, подвесил себя над ртутно отсвечивающей водой, которую все так же морщила зыбь, и попытался оглядеться, используя выход в поле Сил.

Ему удалось расширить видимое пространство километров на десять, если верить глазам, однако дальше взгляд все равно тонул в тумане, вода казалась непроницаемо плотной, и никаких ориентиров в этом бесконечном водно-туманном мире отыскать не удавалось. Несколько раз позвав Мориона и Улыбу и не услышав ответа, Влад сосредоточился на себе самом и вошел краем сознания в модуль связи с отцом.

«Я слушаю, сынок», – донесся отчетливый голос Ставра Панкратова, зазвучавший сначала в сердце и поднявшийся по жилам в голову, отразившийся в сознании.

«Отец, я нахожусь внутри споры Конструктора, ищу Улыбу, ее бросили куда-то сюда, но не могу сориентироваться, помоги!»

«Ты один?»

«Вместе со мной был чужанин Морион, он пропал…»

«Отыщи его, Морион оставлен Габриэлем специально для того, чтобы ты смог на него опереться. Не надейся только на меня, пользуйся связью со мной только в крайнем случае. Ведь ты говоришь не со мной, а с одним из моих «я», энергозапасы которого конечны. Поговори с мамой, она тоже здесь».

«Родной мой, – послышался мелодичный, задыхающийся от любви, нежности и тоски женский голос; у Влада перехватило дыхание. – Единственный мой, душа моя… – Голос прервался, словно женщину душили рыдания (да так оно и было, наверное). – Жизнь моя! Если бы ты знал… Если бы ты знал, как я по тебе тоскую!..»

«Знаю, мама… – одними губами прошептал Влад, чувствуя сбежавшую по щеке горячую влагу. – Я тоже по тебе скучаю…»

«Дорогой мой, прости меня, что я согласилась… более жестокого решения не придумать… поверишь ли, что мы сделали это ради тебя?»

«Верю, мама».

«Спасибо, родной! Прости нас, грешных, мы только люди, вынужденные под давлением обстоятельств сражаться с силами Тьмы, не являющимися абсолютными носителями Зла, но тем не менее отрицающими все то, что мы называем Светом. Твой отец любит говорить, что Свет лишь вид Тьмы, и он прав, наверное, но если Тьма отрицает свободу выбора и саму жизнь, она становится врагом. Я хочу, чтобы ты понял, почему мы оставили тебя. Там, где ты будешь жить, должны работать законы справедливости, а не законы Игры. Если сможешь сделать это, значит, я мучаюсь не зря. Тьма не должна воевать со Светом!»

«Я понимаю, мама».

«Габриэль обещал, что мы встретимся… Господи, как я жду этой встречи! Как я хочу тебя обнять, мой милый сын!»

«Я тоже, мама…»

«Прощай. И до встречи. Я верю, что ты пройдешь свой путь, не поступившись ничем, ни мужеством, ни любовью, ни честью! Обещай мне хранить себя».

«Обещаю, мама».

«А теперь возьми часть моей Силы. Если бы я была рядом, я уберегла бы тебя от всех невзгод, я бы отдала тебе всю себя до капли, и пока я жива…» – Голос матери снова пресекся, и Влад понял, что она пытается справиться с рыданием.

«Не плачь, мама! Я пройду все испытания, и мы встретимся».

В тот же момент он почувствовал прилив сил, энергия вливалась в него жаркой пульсирующей струей, волнами растекалась от сердца по всему телу, и по мере ее концентрации мир вокруг менялся, а давление на психику снижалось, пока не упало до тихого шуршания.

Туман и вода исчезли.

«Голем» торчал из вершины оранжевого песчаного бархана, и куда ни направлял Влад свой взор, всюду виднелись песчаные гребни и волны пустыни с торчащими кое-где светящимися изнутри багровым светом скалами, похожими на кораллы.

Небо над пустыней было бирюзового цвета, и по нему изредка пробегали черные ветвистые молнии, оставляющие светлые «трещины». Влад понял, что он по-прежнему находится внутри «виртуальной машины» споры Конструктора, разворачивающей перед ним пейзажи тех планет, которые она посетила за миллиарды лет дрейфа через метагалактический домен. Мир Госпожи не был бесконечным, надо было просто выйти из «пространства игры» и найти «механизм считывания файлов», то есть зону, где спора «скачивала» информацию из психики похищенных женщин. Если этот процесс шел циклически, не целенаправленно, шанс найти Улыбу не «пустой» сохранялся.

«Морион! Улыба!» – на всякий случай покричал Влад, вызвав целый каскад черных молний, и зашагал по пустыне в ту сторону, куда ему подсказывала идти интуиция.

Он не ошибся в оценке происходящего. Госпожа показывала ему не просто ландшафты посещенных ею когда-либо миров, а именно тех миров, которые имели жизнь. Не составила исключение и пустыня, точнее, планета с текучими полуживыми песками, жизнь на которой достигла интеллектуального самоосознания на ином физическом носителе, нежели белково-биологический субстрат. Жизнь пустыни имела кристаллическую основу. То, что Влад сначала принял за удивительной формы светящиеся скалы, оказалось мыслящими существами. Выяснил это он следующим образом.

Проходя мимо одной из скал, любопытства ради контрразведчик попытался заглянуть внутрь багрово светящейся полупрозрачной «сосульки» и отпрянул, когда она вспыхнула огнями, как новогодняя елка, а в голове Влада зашевелились «дымные струи» неведомого пси-языка.

«Кто здесь?» – невольно спросил он.

«Струи» сложились в правильный геометрический узор, который начал плавно менять вязь фигур, перед глазами Влада замелькали расплывчатые видения каких-то морских далей, сооружений, растений и живых существ.

Влад остро пожалел, что с ним нет терафима, в памяти которого могли быть сведения об этом удивительном мире.

«Я вас не понимаю, – на всякий случай сказал он, – извините».

Новый калейдоскоп видений завертелся перед глазами, но уловить в них какой-нибудь порядок и смысл и на этот раз оказалось невозможно. Мыслящие кристаллы не знали человеческого слоган-языка, общаться с ними можно было только через переводчика.

Влад зашагал дальше, усиливая свое собственное пси-давление на окружающую природу, и вскоре оказался в странном механическом и живом одновременно лесу, «деревья» которого представляли собой самые натуральные металлические, дырчатые, ребристые и ажурные пилоны с прямоугольными головами-ящиками, напоминавшими старинные дисплеи компьютеров, которые существовали на Земле в двадцать первом веке. И они тоже были живыми!

Пока Влад пробирался между пилонами и колоннами, он слышал тихие пощелкивающие пси-голоса, писки, звоночки, шепот, шорохи и завывания – это «компьютеры» разговаривали между собой, не обращая на человека никакого внимания.

Следующий мир живо напомнил Владу Землю!

Те же горы вдалеке, холмы, трава, леса, но все это – гипертрофированно увеличенного вида, будто он превратился в Гулливера и попал в мир великанов, где даже трава была толщиной с руку человека. Размеры же деревьев, слегка напоминавших земные сосны – особенно нежно светящейся розово-оранжевой корой, – и вовсе потрясали. Влад, задрав голову, долго смотрел на километровой высоты дерево, потом обошел его мощное основание диаметром никак не меньше пятидесяти метров и не удивился, когда встретил настоящего великана.

Это был человек, почти не отличимый от людей Земли, одетый в необычного покроя плащ-комбинезон из светящейся золотисто-зеленой материи, только рост его достигал десяти-двенадцати метров. Он спал в ложбине между холмами, когда на него наткнулся Влад, но тут же проснулся и сел, без особого удивления разглядывая человека, нарушившего его покой, удлиненного разреза прозрачно-голубыми глазами.

Лицо у него было треугольной формы, тонкое, с прямым и длинным носом, начинавшимся выше бровей, губы занимали чуть ли не пол-лица, а уголки их были опущены, придавая всему облику великана странное трагическое выражение. Длинные волосы рыжего оттенка свободно падали за плечи, прикрывая красивую мощную шею, и Влад никак не мог определить, мужчина перед ним или женщина.

– Здравствуй, – сказал он, дублируя приветствие мыслью.

Гигант наклонился вперед, рассматривая контрразведчика светящимися голубизной прозрачными глазами. Губы его зашевелились, произнося мелодичное звонкое слово:

– Апонейон…

«Здрав будь», – перевел слово кто-то внутри Влада.

Великан владел человеческой слоган-речью!

– Кто ты? Откуда?

– Те ранийон маал юн, – ответил великан спокойно.

«Оттуда же, откуда и ты», – продублировал внутренний голос.

«С Земли?!» – удивился Влад.

«Миллионы лет назад она называлась иначе».

«Ты хочешь сказать, что живешь здесь… миллионы лет?!»

«О нет, я давно умер, – все так же невозмутимо проговорил великан, скрещивая ноги, чтобы удобнее было сидеть. – Ты беседуешь с психокопией того, кто был захвачен генетической программой второго преобразователя Мира».

«Конструктора…»

«Пусть будет Конструктора».

«Бедняга!» – невольно посочувствовал великану Влад.

Собеседник усмехнулся:

«Увы, незнакомец, наши судьбы схожи».

Влад покачал головой:

«Я здесь добровольно».

Теперь уже удивился великан:

«Добровольно? Что могло привести землянина внутрь генетической программы Конструктора?»

«Она… спора Конструктора… так мы называем программу… захватила девушку… я пришел за ней».

Гигант с сочувствием и сожалением качнул головой.

«Ты поступил смело, но неправильно. Выйти из программы не удавалось никому. Мне тоже».

«Я выйду!»

Гигант задумчиво посмотрел на затвердевшее лицо молодого человека, но спорить не стал.

«Желаю удачи. Как тебя зовут, малыш?»

«Влад Велич… Панкратов. А тебя?»

«Тойон».

Влада вдруг осенило:

«Тоннели под Борейским архипелагом… под Арктикой, то есть под бывшим Северным полюсом Земли – ваших рук дело?»

Тойон кивнул:

«В общем-то да, не моего поколения, но моих предков».

Влад глубоко вздохнул, унимая волнение. Он ожидал встретить в споре кого угодно, только не живого борейца!

«Я посещал тоннели… много раз… они сохранились до сих пор, хотя Земля претерпела необратимые изменения. Вы жили в них? Или это транспортная система?»

«Транспортная система, но только иного плана. Мои предки сначала исследовали космос с помощью специальных машин, потом создали систему каналов мгновенного транспорта».

«Метро!..»

«Что такое метро?»

«Люди тоже создали систему мгновенной транспортировки материи и назвали ее метро. Выходит, их система вторична».

«Даже третична, – улыбнулся бореец. – Потому что мы наткнулись на более древнюю сеть метро, чем наша. Туннели, о которых ты говоришь, это узел перехода в ту сеть, трансформатор совмещения. Возможно, он еще работает».

«Многие туннели разрушены…»

«Не имеет значения, ну или почти не имеет. Каждый туннель «помнит» всю матрицу, надо лишь подключиться к нему».

«Как? Впрочем… – опомнился Влад, – об этом говорить рано. Хотя ты меня потряс! Чудо, что я тебя встретил!»

«Провидение, – пожал плечами Тойон. – Ты полон энергии и жизни, у тебя есть цель, я завидую тебе».

«Идем со мной».

Гигант сделал жест, означающий отрицание.

«Не имеет смысла. Мне все равно не выйти отсюда, я всего лишь фантом. А ты иди, ищи свою девушку. И пусть вам удастся вырваться на волю».

«Если бы ты подсказал, где ее искать…»

«Программа преобразователя Мира многомерна, переходы мерности зависят лишь от силы воли индивидуума, попавшего сюда. Я был очень сильным человеком и прошел все круги программы, но выхода не нашел».

«Мне подсказали, что женщин для… э-э… насыщения программы доставляли в определенную зону споры… программы».

«Я не понимаю, о каких женщинах идет речь, но догадываюсь, что это за зона. Узел преобразователя информации программы. Следуй за мной».

Шагал Тойон широко и быстро, так что Владу пришлось догонять его на антиграве. Пейзаж древней Земли радовал глаз, простираясь, казалось, до самого горизонта, однако идти далеко не пришлось. Тойон остановился перед стеной леса, оглянулся на родственника (оба рождены были на одной планете, только в разные времена) и сунул огромную руку вперед. Рука исчезла по локоть, будто ее отрезали.

«Дальше мне хода нет, – сказал бореец. – Пойдешь один. Но будь внимателен. Механизм обслуживания программы, то есть споры, чрезвычайно вариабелен, опасным может быть любой, кто встретится. Если бы ты не провалился сразу в зону виртуальных преобразований, на тебя уже напали бы местные фагоциты, защитники программы. Ты для них – вирус».

«Спасибо, я буду осторожен».

Гигант протянул Владу открытую ладонь.

«Становись, я просуну тебя сквозь потенциальный барьер моего информационного «кармана».

Влад без колебаний взобрался на ладонь Тойона, уменьшил вес тела, и бореец легко поднял контрразведчика, всовывая ладонь с ним в невидимую глазом преграду.

Влад оказался в самой настоящей пещере, заросшей лохматыми перепонками и белесыми полотнищами паутин. Ветра в пещере не было, и тем не менее паутины колыхались, а перепонки медленно изменяли конфигурацию, словно были живыми. Рука Тойона бесследно исчезла в стене пещеры, Влад остался один.

Пытаясь разглядеть интерьер этого места, он перешел сначала на инфракрасное зрение, потом на ультрафиолетовое и микроволновое, но все было тщетно, сумрак в пещере не рассеялся. Впечатление было такое, будто вокруг стоял сероватый туман, непрозрачный ни в одном из диапазонов сверхзрения. А судя по давлению на тело и плотности Среды, затормаживающей движение, это и вовсе была какая-то жидкость.

Кто-то заворочался во мраке в дальнем конце пещеры.

Паутины зашевелились сильней, бахромчатые края перепонок задергались в конвульсиях, вся картина поплыла перед глазами молодого человека, как мираж в струях раскаленного воздуха.

«Нет двигаться… – раздался незнакомый булькающий хрипящий голос, который мог принадлежать только чужанину. – Опасность распад личность психика… дотрагиваться стенки невозможность…»

«Морион!» – радостно воскликнул Влад.

Из мрака между перепонками выплыла черная, мерцающая огоньками глыба.

«Стоять ждать нет двигаться опасность…»

«Понял я, понял. Тебе-то этот «желудок» не страшен?»

«Мы нет страх отличимость люди…»

«Как ты сюда попал?»

Чужанин подплыл к застывшему Владу поближе.

«Мир спора очень сложность разные уровни нет возможность контроль положение…»

«Понятно. Где мы? Улыбу не встречал?»

«Данность узел считываться информация большая емкость опасность необходимость уход… мы ждать… женщины находиться подплан мерность ниже…»

«Ты знаешь, как туда пройти?»

«Мы терять энергия провести недолго скоро небытие…»

«О небо! Тебе плохо?! Теряешь силы?»

«Следовать мы нет время дотрагиваться стенки осторожность…»

Чужанин, не разворачиваясь, поплыл назад. Влад подвесил себя по центру пещеры и последовал за Морионом, стараясь не касаться бахромы шевелящихся перепонок и паутинных вуалей. Он уже понял, что это такое, – эффекторы съема генетической информации, смертельно опасные для всего живого и мыслящего.

Перепонки заволновались сильней. В жидкости, заполнявшей пещеру, появилось течение, Влада стало сносить то вправо, то влево, он едва успевал уклоняться от бахромчатых полотнищ, дважды налетел на паутинные вуали, получив сильнейшие парализующие удары по нервной системе, и, если бы не Морион, выбросивший вдруг из себя облако черных кристаллов, пройти зону считывания информации Владу не удалось бы. Кристаллы тела чужанина облепили Влада, и его сразу стало меньше раскачивать и сносить. Когда кристаллы испарились, Морион выпустил еще порцию, и еще, по мере их продвижения вперед, и, когда они наконец миновали опасный информационный «желудок» Госпожи, глыба чужанина похудела едва ли не вдвое. Он жертвовал своим жизненным пространством, словно донор – кровью, ради спасения человека.

Продавив телом стену в тупике пещеры, Морион вывел спутника в «соседний отсек» споры, и они оказались… в космосе!

Мрак, заполнявший «отсек», казался бесконечным, пронизанным лучами звезд, которые складывались в незнакомые созвездия. Но звезды эти светили неровно, пульсировали и казались живыми. Как только Влад останавливал взгляд на какой-нибудь из них, звезда начинала пульсировать сильнее и чаще, а в голове Влада раздавался тоненький плачущий голосок, умолявший его спасти.

– О небо! – пробормотал Влад, проглатывая комок в горле.

Звезды были «душами» – информационными копиями женщин, прошедших «чистилище» Госпожи, – то есть механизм считывания информации, и многие из них еще не поняли, что произошло.

«Улыба!» – позвал Влад.

Пульсация звезд на мгновение прекратилась, потом по «небосклону» пронесся шквал вспышек света, а в сознании молодого человека заговорили, забились, заплакали десятки тонких голосов, заклинавших его прийти на помощь, спасти, вывести из мрака или хотя бы утешить.

«Идти дальность происхождение переработка информация отложение память Улыба нет…» – прилетел тихий голос чужанина; акцент в его пси-речи увеличился.

«Веди дальше».

Текучая шкура Мориона засверкала искорками, стала удаляться, Влад поспешил за ним, продолжая вслушиваться в пси-стоны «душ», страшась услышать голос Улыбы. Но «души» девушки в этом пространстве переработки информации не было, она еще не прошла «чистилище», и Влад взмолился неведомому Богу, чтобы они успели ее найти до того, как это случится.

Морион худел на глазах, теряя энергию и объем тела. За несколько минут полета, пока они пересекали «космос» информпреобразователя споры, он уменьшился в размерах еще на треть и теперь лишь немного превосходил по толщине своего спутника.

Они наконец продавили очередной потенциальный барьер, отделявший уровни мерности «отсеков» споры, и оказались в воде, окруженные удивительно красивой, завораживающей взор «метелью» рыбных косяков.

Блистающие перламутровым серебром стаи рыб плыли в разных направлениях, создавая текучие узоры, сходившиеся и расходившиеся веера, спирали, водоровороты, колокола и кольца. И стоило только сделать движение, как они испуганно бросались врассыпную, словно настоящие рыбы при виде акулы.

У Влада зарябило в глазах, но он заставил себя успокоиться, сосредоточился на сверхсенсинге и услышал бесплотные, едва пробивающиеся сквозь плотную «воду» шепоты. Их было много, они сливались в равномерный тусклый шум, чувствительности сенсинг-сферы Влада не хватало, чтобы различить среди них голос Улыбы, и тогда он в отчаянии прижал рукой к груди статуэтку модуля связи.

«Мама!..»

И тотчас же струя свежей энергии вошла в него, очистила от накипи шумов и завихрений полей, сбивающих настройку нервной системы, голова прояснилась, мышцы наполнились силой, и Влад начал различать голоса «рыб» и воспринимать их эмоциональную окраску. Еще через несколько мгновений он узнал Улыбу.

В ее ауре преобладали запахи мяты и хмеля, золотисто-оранжевые цветы календулы, краски солнечного неба, нежная улыбка и музыка сфер, чистая и радостная, как смех ребенка…

«Улыба!» – протянул руки Влад к одной из пугливых, отсвечивающих живым серебром рыбок.

Рыбка замерла, повернулась к человеку, недоверчиво разглядывая его фигуру сквозь толщу воды, и метнулась к нему… превращаясь в человека, в женскую фигурку в блестящем костюме.

Толща воды с косяками рыб исчезла.

Морион и Влад оказались в метре от гладкого узорчатого мраморного пола огромного зала с красивыми мраморными, но другого цвета стенами и расчерченным на квадраты высоким потолком. Пол зала также состоял из квадратных плит, и на каждой стояли или сидели женщины. По обтягивающим их тела уникам можно было узнать геянок, по сарафанам и летникам – землянок, но были среди них женщины и в других одеяниях, представлявшие, очевидно, человеческие поселения в разных уголках Космориума. И еще Влад заметил, что женщины располагались в зале по одной на каждом квадрате пола, отделенном от других невидимыми стенами; многие из них стояли, опираясь на эти стены руками, либо сидели, прислонившись к ним спинами. Вероятно, они уже свыклись со своим положением и покорно ждали конца заточения в клетках. Движение среди них начиналось, перерастая в тихую панику, лишь в том случае, когда пол под одной из них проваливался и женщина исчезала.

Улыба находилась в клетке недалеко от стены зала, возле которой висели Влад и Морион. Она бродила по мраморному полу своей клетки из угла в угол, когда появился контрразведчик, и сразу метнулась к нему, сталкиваясь с прозрачной стеной и раскинув руки.

«Господи! Ты жив!» – донесся ее еле слышный голос-стон.

Влад рванулся к ней, но был отброшен упругим слоем, снова бросился и снова был отброшен и пробился в клетку, лишь когда Морион протаранил эту невидимую силовую преграду. Препятствий для него не существовало, ни вещественно-материальных, ни созданных невидимыми полями.

Улыба повисла на груди у молодого человека, в ее глазах стояли слезы, плескалась сумасшедшая радость, теснились невысказанная любовь и счастье, тоска и боль, и желание проснуться, и вера, что все закончилось…

Все женщины в зале молча смотрели, как они целуются, разглядывали Мориона, летающего кругами по клетке, оставляющего за собой оседающие на пол черные испаряющиеся кристаллики, и вдруг закричали, заставив целующуюся пару оторваться друг от друга.

«Уходить немедленно опасность…» – просигналил чужанин.

«Мы за тобой», – сказал Влад, крепко держа Улыбу за руку.

«Нет! – воскликнула девушка. – А они? Их надо спасти всех!»

«Мы не сможем…»

«Тогда и я не пойду! Не могу! Они же все…»

Договорить Улыба не успела.

Пол клетки под ними внезапно провалился, и чудовищная непреодолимая сила подхватила людей, чужанина и швырнула вниз, в распахнувшуюся бездну…

БЕГИ, ИНТРАМОРФ!

Уже спустя сутки после успешного захвата базы террористов возле споры Конструктора силами «контрас» геянскому Правительству стало известно об этом, и над планетой объявились корабли СЭКОНа и базовых исследовательских центров Геи. Каким образом произошла утечка информации о захвате, руководству «контрас» стало известно позднее, руководителю же ОКО пришлось срочно принимать меры по заметанию следов и готовить доклад о деятельности сектора контрразведки, в котором он уверял Правительство, что не сообщил об операции руководству только потому, что хотел довести расследование до конца и лишь затем преподнести приятный сюрприз. Удалось ли убедить председателя СЭКОНа Пустана Гриба в искренности, претор не знал, Гриб тоже был интраморфом и мысли свои скрывать умел, но главное все же было не в этом. Когда над двухкилометровым «орехом» Госпожи появились спейсеры спецотряда быстрого реагирования СЭКОНа, на базе оставалось еще около двух десятков десантников «контрас», из которых лишь треть была официально зарегистрирована оперработниками контрразведки ОКО.

Горан с Ванессой получили указание Варига «замести следы» буквально за четверть часа до появления на базе команды быстрого реагирования СЭКОНа, руководимой заместителем председателя; естественно, много сделать они не смогли, однако успели связаться со всеми контрразведчиками и предупредить их, после чего практически всем секретным операм удалось эвакуироваться через метро базы на борт гуррахского «диплодока», который тихо исчез из системы с участниками операции, и время «заметания следов» кончилось. Убрать висящий над спорой Конструктора спейсер «Маг» Горан уже не мог, геянские спейсеры (тип «дредноут», класс «универсал-абсолют») наверняка засекли его в небе над планетой. Единственное, что оставалось Миличу, это предупредить инк спейсера, чтобы он до особого распоряжения никого не пускал на борт корабля.

Прибывшие на базу чиновники действовали решительно и быстро, и вскоре все контрразведчики ОКО были отстранены от несения патрульной и охранной служб и отправлены на Гею, в распоряжение претора. Не избежали этой участи и Горан с Ванессой, несмотря на свои черно-золоченые удостоверения особых полномочий. На руководителя прибывшей команды эти «корочки» не произвели никакого впечатления.

– Вы свободны, – сказал он, кинув равнодушный взгляд на удостоверения. – Руководство СЭКОНа и Правительство благодарят вас за работу, но больше в ваших услугах здесь не нуждаются. База террористов и объект «Госпожа» с этого момента находятся под юрисдикцией отдела особого назначения СЭКОНа.

– Могу я остаться на базе для проведения комплекса наблюдений за объектом «Госпожа»? – так же бесстрастно осведомился Горан.

– Это нецелесообразно. Необходимые данные вы сможете получить от наших наблюдателей.

– Я получил задание претора ОКО и настаиваю на своем праве опера особых полномочий.

– А я настаиваю на вашем немедленном убытии на Гею.

Двое парней за спиной заместителя председателя СЭКОНа вышли вперед, демонстративно опуская руки на рукояти «универсалов». Справиться с ними ни Горану, ни Ванессе не составляло труда, но конфликтовать в такой ситуации не хотелось.

– Что ж, в таком случае буду вынужден жаловаться советнику Владыки, – хладнокровно сказал Горан. – О том, что вы помешали выполнить его поручение.

В блеклых глазах представителя власти мелькнуло сомнение.

– Вы работаете на советника Владыки?

– Об этом вы узнаете, как только я появлюсь в Управлении своей службы.

– Хорошо, – после некоторого колебания бросил заместитель, – оставайтесь, но ни во что не вмешивайтесь и на нашу помощь не рассчитывайте. Ни людей, ни лишней техники у меня для вас нет.

– Я ни в чем не нуждаюсь, в моем подчинении находится спейсер Управления аварийно-спасательной службы.

– Разве это спейсер УАСС? – Подняв брови, зампред СЭКОНа кинул взгляд на оперативный виом зала базы, в котором была видна яркая белая звезда над спорой – спейсер «Маг».

– Да, – сухо отрезал Горан. – Прошу на борт, если хотите проверить его принадлежность.

– Позже, – после паузы отказался сэконовец. – Мы вас предупредим, если такая необходимость назреет. Спейсер должен оставаться здесь, в системе объекта, до моего приказа.

«Этот индюк не хочет рисковать, но обязательно проверит твои заявления!» – мысленно сказала Ванесса.

«Пусть проверяет, мы успеем предупредить Варига или Дивия раньше».

Горан коротко поклонился и зашагал из центра управления базы. Ванесса, окинув троицу сэконовцев презрительным взглядом, последовала за ним.

«Ловко ты его одурачил, – сказала она в коридоре. – Связываться с советником Владыки он все же опасается. Я уж думала, что придется дать команду Мэджику, чтобы он увел корабль».

«Его исчезновение показалось бы подозрительным. Хорошо еще, что нас не спросили о гуррахском «диплодоке».

«Еще спросят. Этот начальник мужик умный и дошлый, это чувствуется, только сильно занятой. Ты почему ничего не сказал ему, что внутри споры находятся Влад и Улыба?»

«Не думаю, что сэконовцы должны иметь эту информацию. Если Владу удастся выйти оттуда и вывести женщин, мы всегда успеем вмешаться».

«Для этого ты и упирался рогом, чтобы остаться здесь?»

Горан промолчал.

Они дошли до станции метро базы, охраняемой мощными парнями в коричневых униках, и перешли на борт спейсера «Маг», инк которого готов был по сигналу тревоги увести корабль от планеты. К немалому удивлению контрразведчиков, в рубке спейсера они встретили Даниэля Корева.

– Дан? – удивленно посмотрела на помощника Ванесса. – Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался? Ты же должен быть в Управлении.

– Не слушается меня, обалдуй, – смущенно ответил молодой человек, отводя глаза. – Я хотел незаметно угнать машину, чтобы она не досталась оперативникам СЭКОНа, но инк не выполнил приказ.

У Горана зародилось некое почти нелепое подозрение, но, поскольку его надо было проверить, прежде чем высказывать вслух, он промолчал.

«Мэджик, – позвал он инка спейсера на другой пси-частоте, чтобы его не услышали ни Корев, ни Ванесса. – Почему ты впустил его на корабль? Я же приказал никого на борт не пускать!»

«Когда вы отдавали приказ, – ответил инк без обиды, – он уже находился здесь. К тому же этот господин знает код доступа».

«Что он от тебя потребовал?»

«Старта к Гее, а также изменения паролей и кодов управления».

«Спасибо, что не послушался. Такой приказ могут отдать только три человека…»

«Советник Дивий, претор Вариг и комиссар Милич».

«Молодец, вахмистр!»

«Рад стараться, ваше благородие!»

Ванесса посмотрела на Горана изучающе, с тонкой насмешливостью, она поняла, что комиссар допросил инка, однако вслух говорить об этом не стала. Небрежно повела плечиком:

– Вечно ты проявляешь инициативу, Дан, когда тебя не просят. Мэджик, дай панораму Госпожи с увеличением.

Потолок и стены рубки исчезли, стоящих на полу людей окружила тьма космоса, которую уже нельзя было назвать тьмой: светилась нежная волокнистая вуаль Стенки Космориума, источал тусклое перламутровое сияние «мох» нагуалей, пылала близкая звезда – светило системы с планетой, на поверхности которой покоился эллипсоид Госпожи. С высоты трехсот километров он действительно походил на грецкий орех, мирно лежащий в «блюде» кратера.

Инк «Мага» дал вариацию увеличения, и «орех» вырос, превратился в «дыню», вокруг которой уже сновали аппараты геянских исследователей.

– Напрасно вы надеетесь на его возвращение, – сказал слегка воспрявший духом Корев, имея в виду Влада. – Внутри этого монстра такая плотность разного рода полей и энергий, что…

– Помолчи, Дан, – оборвала контрразведчика Ванесса. – Мэджик, никто из Госпожи не выходил?

«Нет, мэм», – ответил инк с сожалением.

– А ты пробовал посмотреть, что там внутри ее?

«Так точно, мэм, на всех диапазонах. Госпожа абсолютно непрозрачна».

– Даже в ментале? Неужели ее шкура экранирует пси-поля?

«Я слышу только дифракционные шумы».

– Плохо.

«Виноват!»

– Не извиняйся, я просто оценила ситуацию. Что будем делать, комиссар?

Горан помолчал, решая ту же проблему, но подумать ему не дали. Над полом рубки встала вертикальная алая нить, где-то вверху, над головами людей, раздался звон.

«Вас вызывает претор ОКО», – сообщил инк.

– Ух ты! – почесал в затылке Корев. – Я не знал, что корабль оборудован «струнной» связью!

– Включай обратку.

Алая светящаяся нить развернулась веером, превратилась в плоскость, которая протаяла в глубину. На контрразведчиков глянули глаза Асура Варига. Видимо, увидеть Корева он не ожидал, потому что посмотрел на него внимательно, выгнув бровь, но обратился к Миличу, проигнорировав Ванессу.

– Комиссар, прошу вас срочно прибыть в Управление. Вы уже сдали дела представителю СЭКОНа?

– Несколько минут назад.

– Жду.

– Минуту, – остановил претора Горан. – Представитель СЭКОНа проявил намерение конфисковать у службы спейсер «Маг».

– Что вы ему ответили?

– Что корабль принадлежит Управлению спасателей.

– В таком случае все в порядке. Я позабочусь, чтобы конфискации не произошло. Кто-нибудь из наших людей еще есть на борту?

Горан покосился на Ванессу.

– Только двое: Ванесса Дарьялова и Даниэль Корев.

– Передайте управление Дарьяловой. Через пару часов я пришлю смену.

Виом свернулся в плоскость, в алую нить, нить погасла.

Горан посмотрел на подчиненных, в свою очередь поедавших его глазами. Оставлять Корева на борту «Мага» не хотелось, но Ванессе могла понадобиться помощь, особенно в случае выхода из споры Влада с женщинами, и скрепя сердце комиссар принял решение.

– Остаетесь здесь. Следите за Госпожой. На вызовы сэконовцев отвечайте стандартно и уклончиво. Если появится Велич, сообщите в Управление и действуйте по обстоятельствам.

Выходя, Горан принял слоган Ванессы, в котором звучали тревога и пугливая ласка, лукавое поддразнивание и ожидание встречи, но предпочел не отвечать.

Через несколько минут он выходил из метро Управления, отметив усиление охраны станции и красноречивые взгляды охранников, ощупывающие, неприветливые, цепкие. Раньше за один такой взгляд Горан непременно проверил бы мысли человека, посмевшего подозревать его в чем-либо, но обстановка на Гее изменилась, всюду появились датчики пси-полей, отмечающие любые попытки выхода в ментальное поле, и Горан сдержался. Прислушиваясь к равномерному шуму пси-эфира – плотность пси-давления на мозг возросла скачком, как только он появился в Управлении, – Горан зашел в свой рабочий модуль и был неприятно поражен, увидев двух кряжистых мужчин в униформе охраны ОКО.

– В чем дело? – холодно осведомился он, пытаясь вспомнить, запирал ли кабинет на кодовый замок или нет. – Вы ошиблись дверью?

Мужчины, кареглазый и сероглазый, с квадратными подбородками и бычьим шеями, переглянулись.

– Мы здесь по приказу начальника охраны Управления Лапрада, – сказал один из них с характерным выговором жителя Бразил-сектора. – В Управлении введено чрезвычайное положение.

– Вон! – коротко сказал Горан.

Мужчины снова переглянулись, явно не собираясь выполнять приказ.

– Мы подчиняемся…

– Вон, я сказал! – Горан нанес каждому по пси-оплеухе, от которой нормальный человек получил бы хороший нокдаун, и с удивлением поднял брови, не заметив их реакции. Охранники имели пси-защиту!

– Позвоните Лапраду, – сказал сероглазый развязно. – Если он разрешит…

Горан прыгнул к нему, перехватил руку, метнувшуюся к рукояти пистолета, а ногой ударил второго охранника в ухо, так что тот вонзился головой в стену кабинета. Горан вывернул руку сероглазого, воткнул ему в горло ствол «универсала» и сказал вскочившему с пистолетом в руке кареглазому атлету:

– Шаг – и стреляю! Убирайтесь!

Кареглазый помедлил, посмотрел на помятого напарника и отступил к двери.

– Напрасно вы это делаете. Мы люди маленькие, но с хорошей памятью.

– Я тоже не жалуюсь на память! – Горан подтолкнул своего противника к двери. – Еще раз посмеете войти сюда без разрешения – не поможет ни Лапрад, ни претор, ни сам Владыка!

Охранники вышли, бормоча под нос угрозы. Комиссар вышвырнул в коридор чужой «универсал», вызвал своих телохранителей и приказал «держать оборону», что бы ни случилось. После этого он соединился с Варигом по консорт-линии и рассказал ему об инциденте.

– Зайдите, – коротко сказал претор, выслушав. – Постарайтесь по пути больше ни с кем не конфликтовать, у нас проблемы.

Горан выключил виом, прошелся по кабинету, с подозрением поглядывая на удивительно темный и молчаливый рабочий стол. Еще два дня назад он представлял собой живой, сверкающий огнями, разговаривающий сам с собой зуммерами и звоночками компьютерный комплекс, теперь же по его поверхности лишь изредка пробегали световые дорожки бланк-сообщений, чтобы утонуть в недрах периферийных серверов памяти. Впечатление было такое, будто стол комиссара контрразведки ОКО отключили от всех линий связи, консорт-каналов и треков.

– Ждите здесь, – приказал Горан телохранителям, – я сейчас приду. Никого не впускайте, пусть это будет хоть сам господин Лапрад.

– Мы с вами, – сказал смущенно Андрей. – Лапрад объявил чрезвычайное положение, и по инструкции мы должны сопровождать вас повсюду.

Горан втянул носом и медленно выдохнул воздух из легких.

– Когда объявлено ЧП-положение?

– Час назад.

Горан кивнул. По времени объявление Лапрадом чрезвычайного положения (надо полагать, это согласовано с претором?) по Управлению совпадало с появлением возле споры Конструктора флота СЭКОНа.

– В связи с чем объявлено ЧП?

Молодые парни, избегая смотреть на комиссара, пожали плечами.

– Мы не знаем точно… болтают всякое… будто взбунтовались колонисты-интраморфы… что все они якобы террористы…

– Понятно, упреждающий удар… Не верьте этой чуши – о бунте и террористах…

– Да мы что – нам сказали…

– Пойдемте.

Горан стремительно вышел из кабинета, запер его на все замки с кодовой блокировкой и поднялся на четыре этажа выше, где располагалась служба претора. Здесь его встретила охрана в количестве пяти человек и заставила показать удостоверение комиссара, хотя начальник смены не мог не знать руководителя сектора контрразведки ОКО. Среди охранников Горан заметил и тех, кого он недавно выгнал из своего кабинета, но остался бесстрастным, понимая, что в Управлении действительно произошли какие-то негативные изменения. В конце концов его пропустили, оставив телохранителей за дверью коридора.

Асур Вариг разговаривал с кем-то по консорт-линии и одновременно работал с инком кабинета в пси-режиме; Горан чувствовал вибрацию диалога. Через несколько секунд претор закончил работу, сделал приглашающий жест.

«Что происходит? – поинтересовался Горан, подходя к столу, но оставаясь на ногах. – У меня в кабинете дежурили два супера Лапрада, я их выгнал. Кто объявил ЧП? Вы или Лапрад?»

«Это несущественно. Боюсь, вам придется бежать отсюда, комиссар, и как можно скорей. Совет безопасности Правительства постановил «ликвидировать преступную деятельность террористических группировок» и тем самым развязал руки СЭКОНу. Бригада быстрого реагирования начала аресты интраморфов. Садитесь, в ногах правды нет».

Горан продолжал стоять. Вариг поднял на него глаза, дернул уголком губ, обозначая улыбку.

«Увы, я не преувеличиваю. Эгрегор Геи «вышел на заданную мощность», то есть сформировался окончательно, и места в нем для людей с паранормальными возможностями не оказалось. Теперь с уверенностью можно говорить о заранее намеченной цели, обусловленной заданной системой ценностей. Эфаналитики «контрас» наконец-таки разобрались во всей этой чехарде с Ползучим Террором и пришли к неутешительному выводу, что в Космориуме действуют по крайней мере четыре команды террористов».

Горан молча смотрел на претора, и в глазах его читалось сомнение.

«Присядьте на минуту, – кивнул Вариг, понимая чувства комиссара. – Пока вы у меня, вас не тронут».

«Это меня радует, – хладнокровно сказал Горан, присаживаясь у стола после короткого раздумья. – Я считал, что Ползучий Террор обеспечивают три разные команды».

«Четыре. Первая – группа Кроули, зомбированная лично им и подчиняющаяся ему. Вторая – террористы, также использующие псевры типа гуррахского «диплодока» для уничтожения станций метро и научных центров Геи. Есть подозрение, что управляется эта команда кем-то из уцелевших джезеноидов, продолжающих работать на прежнего хозяина – ФАГа».

«Зачем это джезеноидам? ФАГ-Конструктор давно свернул свою деятельность в домене».

«А если нет?»

Горан не сразу нашелся что ответить, покачал головой.

«Кроули знал бы об этом и не стал бы затевать опасные игры со спорой пресапиенса».

«Логику файвера понять подчас бывает трудно. Однако продолжим. Третья группа террористов – те, кто инициируют беспорядки на Гее и на Земле. Командуют ими непосредственно геяне, начальники СЭКОНа, руководители совета безопасности и высокопоставленные чиновники Правительства».

Горан изумленно посмотрел в глаза претора. Вариг кивнул:

«Это доказано. Террорист, которого вы взяли вместе с Дарьяловой, назвал своего босса, который его программировал. Им оказался Пустан Гриб».

«Председатель СЭКОНа!»

«К сожалению, комиссар, это еще не все. Существует и четвертая команда, вписывающаяся в рамки Ползучего Террора либо предваряющая его. Она действует не столь рутинно и стандартно, как первые три. Но ее деятельность проявляется вполне наглядно и масштабно…»

«Сближение Стенок Космориума!»

«Молодец, комиссар, быстро схватываешь. Кроме того, работа этой команды сказывается и на нагуалях…»

«Свечение?»

«И на физических параметрах вакуума, – продолжал Вариг, не обратив внимания на реплику, – и в особенности на поведении интраморфов».

«Каким образом?»

«Вы никогда не задавались вопросом: почему колонии интраморфов, население которых составляет около двухсот миллионов человек, соединенные к тому же действующей до сих пор сетью метро, не объединились?»

Горан задумался.

«Логичным выводом из ваших подсказок может быть только один: им помешали. Так? Вместе они создали бы силу, способную регулировать процессы внутри Космориума…»

«Отлично, комиссар! Командир тергруппы, пытавшейся вас убрать, не ошибся в вас, считая, что вы можете представлять для них угрозу. Вы абсолютно верно оценили ситуацию с интраморфами. Им действительно помешали, но очень тонко, на уровне статических процессов: им изменили психику! Интраморфы и без того – индиверы, предпочитающие жить и работать в одиночку, а после вмешательства четвертой силы и вовсе стали «отмороженными» индивидуалами».

«Откуда это стало известно?»

«Поход наших ходоков Влада и Ванессы был нацелен не столько на поиск союзников, сколько на получение информации о жизни и деятельности колоний. К сожалению, наш прогноз оправдался, интраморфы не ушли вперед за тысячу лет спокойного бытия, и взамен им появилась другая сила, претендующая на роль регулятора в домене. Ну, если не в домене, то по крайней мере внутри Космориума».

«Гея!»

«Человечество Геи. Глобальный эгрегор, компьютер-муравейник, способный решать задачи уровнем выше, чем нынешнее Правительство вместе с двойником Верховного Владыки».

«Дьявол!»

«Ну, не столь трагично и эмоционально, комиссар. В космосе есть силы и более могущественные, и более враждебные. Хотя в данный момент нам придется в первую очередь учитывать слепое противодействие рода хомо сапиенс. Итак, перейдем к делу. Пока наш агент «ультра-си» занят решением личных задач, вам придется действовать в одиночку».

«Кто это еще?»

«Не догадываетесь? Влад Велич».

«Почему он… агент?»

«Его участие в нынешней Игре было предусмотрено еще Греховым. Хотя сам Велич может об этом и не догадываться».

«Бедный мальчик…»

Вариг усмехнулся:

«Что вы заладили: бедный, бедный… Он файвер, этот мальчик. Он выплывет там, где любой из нас обречен на поражение. Но в какой-то мере вы правы, он еще юн, неопытен и в большой мере – человек, со всеми его эмоциями, рефлексиями и переживаниями. Если бы не помощница, ему действительно пришлось бы совсем нелегко».

«Вы имеете в виду… Ванессу Дарьялову?»

В глазах Варига мелькнула веселая искра.

«Я имею в виду Улыбу Железовскую. Вы верите в любовь с первого взгляда, комиссар?»

Горан слегка порозовел, пытаясь справиться со своими чувствами, признался:

«Не знаю… не думал об этом».

«Так вот, такое родство душ и сердец, называемое любовью с первого взгляда – не известная на Гее шоу-игра, а настоящее чувство, – существует. Но довольно об этом. Наша проза жизни достаточно сложна, чтобы не оставлять нам времени на восхищение и сожаление. Обстоятельства же таковы.

Совет безопасности начал формирование военного флота Геи. А поскольку собственного флота у нас нет, решено воспользоваться открытым Даль-разведкой «стадом» псевров, мирно пасущихся в системе гуррах. Кстати, все «диплодоки» террористы добывают именно там. «Объезжают», как мустангов, адаптируют инк-системы… короче, решено пойти тем же путем. Это первая неприятная для нас новость. Неприятная потому, что флот будет использован в войне против колоний интраморфов. В связи с этим у нас возникает сразу две задачи: первая – заставить интраморфов переселиться на Землю, пока не поздно, вторая – постараться угнать «стадо» псевров».

«Вы предлагаете мне…»

«Выслушайте, потом решите, чем займетесь лично вы. Наши разведчики установили, что экспертный совет разработал план войны с колониями интраморфов и план захвата Земли. Эти планы необходимо уничтожить. Вместе с разработчиками!»

«Эгрегор родит новых разработчиков…»

«Правильно, свято место пусто не бывает, но это даст нам время подготовить адекватные меры».

«Не лучше ли нейтрализовать лидера эгрегора Геи?»

«А вы знаете, кто он?»

«Наверное, премьер? Или сам Владыка?»

«У геянского эгрегора коллективный лидер – служба этического контроля за опасными тенденциями развития общества. Ну или властная структура СЭКОНа. И нейтрализовать ее очень и очень сложно. Хотя мы, конечно, попытаемся это сделать. Кроме того, выяснились еще два интересных обстоятельства. Физики Джапн-сектора разработали способ обхода нагуалей».

«Значит, не зря нас не подпускали к ученым?»

«Возможно, этим секретом владеют и террористы, пользующиеся «диплодоками», уж очень свободно они ведут себя в открытом космосе».

«Известно, в чем секрет?»

«Зеркальный поворот. Эффект зеркального отражения материи в физике кольцевых «суперструн» известен давно, но до сего времени никто не пытался его реализовать».

«Террористы же реализовали?»

«Это лишь предположение с высокой степенью вероятности. Необходимы достоверные данные, прямые доказательства, выход на физиков. У вас ведь есть контакты в научной среде?»

Горан вспомнил визит к Погорилому, кивнул.

«И последнее, – закончил Вариг. – Специалисты Тула-центра в Рашн-секторе изобрели какое-то новое мощное оружие. Известен лишь сам факт испытаний этого оружия в системе Чужой. Необходимо выяснить, что это за оружие, принцип его действия, подробные характеристики, и неплохо было бы заиметь образец. Таков перечень стоящих перед нами задач, хотя он, естественно, не полон. Теперь можете выбрать, за что возьметесь лично вы. Предупреждаю, возможно, придется действовать тайно и без прикрытия. Чистка рядов ОКО от интраморфов уже началась, и вы на очереди».

«А вы?»

«Никто не знает, что я интраморф».

Горан почувствовал себя неуютно. Рушился привычный уклад жизни, изменялись цели, обстановка, система ценностей, сужались границы свободы, и все это никак не компенсировалось ростом возможностей самореализации. Одно лишь согревало душу: Ванесса не могла претендовать на руку и сердце молодого землянина, влюбленного в землянку Улыбу, надежда все еще кружилась над комиссаром в белых одеждах ангела ожидания.

«Я бы занялся псеврами, – решил он наконец. – Пока спейсер «Маг» в наших руках, можно попытаться угнать «стадо» «диплодоков» из системы гуррах».

«Это будет весьма нелегко. Вам потребуется помощь».

«Со мной будет Дарьялова и… – Горан заколебался, – и Дан Корев, а также интраморфы Мечислав и Тосико».

«К сожалению, Мечислав и Тосико выполняют другое задание. Им предстоит уговорить интраморфов переселиться на Землю. Что касается Корева, то я не стал бы ему доверять. Наблюдатели заметили, что он дважды посещал резиденцию СЭКОНа».

Горан вспомнил о своих подозрениях, потряс головой.

«Кажется, я сделал глупость, оставив его с Дарьяловой. Приказа перейти на борт «Мага» и угнать его в систему Геи я не давал. Это его личная инициатива».

«Это очень плохо! Его могли…»

«Закодировать! – Горан встал. – Мне нужно немедленно вернуться на спейсер!»

Над столом Варига развернулся виом оперсвязи. Появившегося в нем человека Горан знал хорошо – это был начальник охраны Управления Дъердь Лапрад.

– Господин претор, – сказал Лапрад насморочным голосом, – у вас находится комиссар контрразведки Горан Милич. Я хотел бы встретиться с ним… по важному делу. Пошлите его ко мне».

– К сожалению, вы опоздали, господин Лапрад, – спокойно сказал Вариг. – Комиссар несколько минут назад вышел из моего кабинета, его вызвал один из советников Владыки. А что за дело вы хотите ему предложить?

– Эта проблема касается безопасности Управления, – веско проговорил Лапрад.

– Разве я уже не претор и не имею права знать, что делается во вверенном мне учреждении? – все так же спокойно осведомился Вариг. – Разве вы не подчиняетесь мне как руководитель периферийной службы?

– Я получил указание заместителя председателя СЭКОНа, – надменно бросил начальник охраны. – Все охранные структуры всех спецслужб теперь подчиняются непосредственно особому отделу СЭКОНа. Я буду делать то, что считаю необходимым.

– Думаю, вы ошибаетесь. Пока я претор ОКО, вы будете выполнять мои распоряжения.

– Но вы не…

– Всего хорошего. – Вариг выключил канал.

– Что ему от меня нужно?

«Бегите, комиссар! У вас всего несколько минут, чтобы добраться до транспортного ангара Управления. В метро не суйтесь, они его наверняка перекроют, поднимайтесь на спутник-три, там охраняют метро наши люди».

«Боюсь, телохранители меня не поймут».

«Они уже сопровождают вас в кабинет. – Претор ОКО открыл стенной шкаф, достал оттуда тяжелый и текучий, будто наполненный ртутью, пластиковый пакет. – Переодевайтесь».

Горан взял пакет, продолжая с недоумением смотреть на хозяина кабинета. Тот спрятал усмешку.

«Я соорудил динго – вашу копию, которая сейчас занимает кабинет. Вы же выйдете отсюда другим путем».

Горан переоделся в «насинг», встроил в боевые узлы оружие – свой «универсал» и парализатор, выданный Варигом, и претор открыл в стене за своим креслом потайную дверь, замаскированную так, что даже сверхчутье Милича не помогло ему заметить ее.

«Залезайте, это секретная ветка лифта, сооружена еще прежним хозяином. Она перенесет вас в транспортный эллинг. Бегите, комиссар, ни пуха ни пера!»

«К черту! А как же вы? Может быть, я пришлю обойму своих оперов? Нам удалось захватить «диплодок» Кроули и скрыться».

«Обо мне не беспокойтесь, я Лапраду не по зубам, да и Пустану Грибу тоже. На контакт по консорт-линии выходите лишь в крайнем случае, постарайтесь держать связь только в диапазоне пси. Мой пароль… – Вариг передал сложный слоган, определяющий параметры ментального канала. – Запомнили?»

Горан кивнул.

«Прощайте».

Горан пожал руку Варигу, шагнул в кокон лифта, дверь за ним закрылась, и он уже не увидел, как претор перекрестил дверь, словно очищал ее от злых духов.

EX PROFUNDUM

Они падали целую вечность, пытаясь замедлить падение и увидеть дно бездны под ногами. Но органы чувств отказывались выполнять свои обязанности, перед глазами на фоне мрака вертелись тусклые серые пятна, в ушах стоял гул, а сенсинг указывал на биение мощных силовых полей и безопорное пространство, не имеющее ориентиров.

К счастью, Влад не выпустил руку Улыбы из своей, а Морион держался рядом, как привязанный, и они быстро освоились со своим положением, хотя привыкнуть к нему было невозможно; падение в бездну продолжалось с той же немыслимой скоростью.

«Где мы?» – подала голос Улыба, в страхе цеплявшаяся за Влада и не желавшая ослаблять хватку. Ее уник автоматически превратился в пленочный скафандр и позволял ей дышать, хотя защитить от излучений и полей, как боевой костюм Влада, не мог.

«Сферичность симметричность прямоугольность яма бесконечность глубина…» – ответил чужанин, посчитав, что вопрос относится к нему.

«Как мы в нее попали?»

«Этот путь скорее всего ведет к механизму считывания информации», – мрачно сказал Влад, пытаясь расширить границы своего поля зрения.

«Такой длинный?!»

Улыбе не надо было долго объяснять, куда ее сбросили вместе с другими женщинами охотники Кроули, и что такое спора Конструктора, она знала.

«Это для нас наш путь кажется длинным. На самом деле мы «летим» сквозь потенциальный барьер, отделяющий «отсеки» споры с разным количеством измерений. Однако мне бы не хотелось достичь дна этой бездны и снова оказаться в пещере с аппаратурой вскрытия психики. Морион, можешь что-либо сделать? Как ты себя чувствуешь?»

«Мы нет эмоциональность, – ответил чужанин. – Мы есть объект единое целое много-много число степень свобода… мы пробовать изменение параметр среда…»

Из глыбы чужанина вдруг во все стороны ударили тоненькие лучики золотистого света, превратили его в подобие «ежика» со световыми колючками. И тотчас же мрак вокруг отступил, падение людей замедлилось, вокруг начали прорисовываться какие-то текучие белесые громады, похожие на кучевые облака, между ними возникли черные щели, дыры, стремящиеся засосать пленников, и Владу пришлось приложить огромные усилия, чтобы держаться в кильватере Мориона и не отстать.

Чужанин протаранил одно облако (внутри – серая звенящая пустота), второе, затем свернул в одну из дыр. Показалось – они продавили какую-то жгучую упругую пленку и выскочили в космическую бездну без конца и края, освещаемую лучами звезд.

«Помогать мы… нет справиться…» – послышался свистящий шепот Мориона.

«Что мы должны делать?»

«Сосредоточие… концентрация… сопротивление…»

На мгновение Влад вдруг ощутил состояние чужанина, почувствовал его смертельную тоску, печаль, скорбь и самоотверженное стремление быть полезным. Невольно протянул к нему руки, словно собираясь обнять и утешить, то же самое сделала и Улыба, удивительно быстро ориентирующаяся в обстановке, и этот пси-энергетический импульс словно придал чужанину сил. Он рванулся вперед с удвоенной скоростью, стал выбрасывать из себя черные нити, шипы, иглы и копья, превращаясь в сросток нагуалей. Кавалькада «всадников» пересекла космос споры, оставляя позади себя бурлящий след, и… тело Мориона внезапно вонзилось во что-то плотное, твердое, неподатливое, как стена, и проделало в ней рваную дыру.

В глаза беглецов брызнул свет, они нырнули в дыру и оказались над гигантским сморщенным куполом споры, по инерции поднимаясь все выше и выше, пока сила тяжести планеты не остановила их полет. И тогда они почувствовали на себе взгляд Госпожи, на миг обратившей внимание на боль в поврежденной беглецами оболочке.

Едва ли спора Конструктора – «спящая» многоуровневая иерархическая информационная система, в которой протекали процессы структурирования и подготовки роста, – контролировала свой специфический «разум» в полной мере, но все же она дала понять людям, насколько ее холодная, абсолютно чужая, лишенная каких-либо принципиальных ограничений и этических колебаний логика и воля далека от человеческой. Затем дыра в куполе споры, пробитая телом чужанина, заросла, и взгляд Госпожи погас.

«Прощательность друзья… – раздался затихающий пси-голос Мориона, – мы довольность нет переживательность вы удачливость…»

Тело чужанина стало распадаться струями черного дыма, превратилось в колючее облако, внутри которого произошел двойной взрыв: образовавшийся ослепительный огненный вихрь сначала начал расширяться во все стороны, а затем схлопнулся в точку, и Морион исчез. Пространство пробила судорога, болезненно отразившаяся и на сознании людей. Вскрикнула Улыба, вдруг обретая массу и вес, начала падать, увлекая за собой Влада, и ему с трудом удалось замедлить падение и отклонить траекторию таким образом, чтобы они миновали «орех» споры. Однако антиграв костюма отказался работать, а собственных сил хватило лишь на полпути до дна кратера, затем они начали падать с ускорением, на короткие мгновения обретая сознание и замедляя скорость, прочертили в воздухе планеты крутую параболу и вонзились в широкий вал камней, песка и пыли, окружавший спору Конструктора. Последнее, что увидел Влад, придя в себя перед ударом о дно кратера, были падающие сверху звезды. Это мчались к ним машины геянского патруля, отреагировавшие на их выход из Госпожи гораздо позже, чем следовало…

«Влад!» – вскрикнула Улыба.

Владу показалось, что ее голос странным образом раздвоился, и наступила темнота…

Все же им повезло. Относительно, конечно.

Улыба при падении сломала руку и заработала кучу синяков, Влад отделался ушибами и сломанным указательным пальцем. Спецкостюм все же спас его от беды, в последнее мгновение сработав как пневмоподушка безопасности, Улыба упала уже на тело друга.

Они пришли в себя еще до того, как их перевезли на базу оперативники на патрульном куттере, и Влад сразу определил, что люди, сопровождавшие беглецов, не являются интраморфами. Еще через несколько секунд стало ясно, что произошло вокруг споры Конструктора за то время, пока Влад и чужанин путешествовали «по мирам» Госпожи; как оказалось, прошло трое геянских суток!

Влад привел в чувство Улыбу, осторожно «шевеля» ее сенсинг-сферу, и мысленно прижал палец к губам, призывая девушку к молчанию.

Обмен слоганами, в которых было мало слов, но много чувств, не занял долгого времени, но осчастливил обоих, и лишь печаль и сожаление, что все так получилось, что погиб Морион и что им не удалось вывести из споры других женщин, не позволили им радоваться жизни. Улыба все понимала и жаловаться на боль и злосчастную судьбу не стала.

«Что будем делать?» – спросила она, когда первая волна возбуждения и радости схлынула.

«Не двигайся, – предупредил ее Влад. – Будем прикидываться полумертвыми, пока нас не оставят наедине с врачом. Потом придумаем, как освободиться. Судя по тому, что я узнал от наших конвоиров-спасителей, произошла смена власти. Базой сейчас командуют люди СЭКОНа, есть на Гее такая спецслужба, наших друзей здесь нет. Но выход обязательно найдется. Главное, что мы живы».

«Жаль Мориона…»

«Жаль, я к нему привык, как к человеку, мне будет его не хватать. Сильно разбилась?»

«Кажется, сломала руку и ребро… спина болит…»

«Сможешь полечиться сама?»

«Разумеется, только приду в себя».

«Тогда лежи тихо и лечись».

Они принялись залечивать раны, делая вид, что находятся в беспамятстве.

Куттер вонзился в открывшийся финишный створ ангара базы, располагавшегося в «лапе черепахи», с шипением опустился на пол ангара, где к нему подскочили трое мужчин с тележкой-антигравом. Неподвижные тела «выходцев с того света» погрузили на тележку рядышком (что весьма обрадовало Влада – в любом случае им надо было держаться вместе) и помчали в медицинский отсек базы. Мужчины были немногословны, что в общем-то не казалось чем-то особенным, однако Влада насторожило другое: все трое имели пси-защиту, и мысли их прослушать никак не удавалось. Но и это обстоятельство не насторожило молодого человека, занятого самолечением, поэтому ошибку свою он осознал позже, когда «медики» загнали тележку в один из боксов медотсека и один из них сказал с иронией:

– Можете открыть глаза, герои.

Влад рывком сел, рассматривая улыбающегося мужчину с приземистой грузной фигурой, с безобразно большой головой на короткой толстой шее. С ним он никогда не встречался и тем не менее где-то уже слышал его голос. Только теперь он понял, что встретившие их «медики» были интраморфами и умели блокировать свою мыслесферу.

Улыба тоже открыла глаза, глядя на незнакомца встревоженно и с недоумением, но шевелиться не спешила, процесс заживления перелома руки еще не завершился.

– Жаль, что ты выжил, – продолжал незнакомец с прежней иронической интонацией, – это плохая новость для тебя, Панкратов. Лучше бы ты остался в желудке Госпожи. Потому что, если ты со своим дружком-чужанином что-нибудь повредил Госпоже, тебе придется жалеть об этом всю жизнь!

– Кто ты? – хладнокровно спросил Влад, расщепляя сознание на три подуровня и начиная готовиться к пси-фехтованию, уже догадываясь, кто перед ним.

– Ты правильно догадался. – Усмешка незнакомца стала шире. – Я Кроули, по сути – твой крестный отец. Твоя мать родила тебя при мне, я консультировал ее как врач.

Улыба приподнялась на локтях, переводя расширившиеся глаза с лица незнакомца на Влада и обратно.

– Чего ты хочешь? – Влад перешел в состояние предбоя, готовый адекватно отреагировать на любое внешнее воздействие, что не осталось незамеченным.

– Не напрягайся, мальчик, ничто и никто тебе не поможет. Конечно, интересно было бы испытать твое боевое мастерство, моя разведка донесла, что ты искусный воин, да и уничтоженная тобой команда Боруха – тому свидетельство, но я искал встречи с тобой не для выяснения твоего потенциала. Хотя он тебе пригодится, когда ты станешь членом моей особой группы.

«Влад, – раздался вдруг в голове контрразведчика едва различимый пси-голос Горана Милича, – ты меня слышишь?»

«Слышу», – ответил Влад мгновенно на той же волне, не удивившись появлению комиссара. Он продолжал поддерживать контакт с Улыбой и разговаривать с Кроули как ни в чем не бывало.

«Мы видели, как ты выходил, отвлеки своих конвоиров, мы сейчас тебе поможем».

«Потеряете людей! – предупредил Влад. – Мы в гостях у Кроули».

Ответ Милича последовал с двухсекундной задержкой:

«Мы идем. Попробуй продержаться до нашего прихода».

– Я никогда не стану членом твоей группы, – сказал Влад без особой уверенности в голосе.

Кроули заметил это.

– Не стоит отказываться, мальчик, ты еще не знаешь, что я хочу предложить.

– Это не имеет значения. – Влад начал умышленно затягивать разговор. – Для чего ты искал встречи со мной… гм, крестный? Гонял по всему Космориуму корабль кайманоидов? Кстати, каким образом твоим охотникам удавалось напасть на мой след?

– Неужели не догадался? – удивился Кроули. – Неужели твой учитель не сообщил тебе, что ты – потенциальный Предтеча? Что ты возмущаешь поле Сил на самых верхних его этажах, недоступных даже файверам?

– Как же об этом становилось известно охотникам и тебе самому?

Новость была не из приятных, настроение Влада упало; известие, что он «потенциальный Предтеча», молодой человек пропустил мимо ушей.

– Где бы ты ни появился, – снисходительно пояснил уверенный в своем превосходстве Кроули, – нагуали в этом месте начинают реагировать на возмущение поля Сил, излучать тахионы, остальное, как говорится, дело техники. Аппаратура, способная регистрировать частицы с так называемой мнимой и отрицательной массами, была создана и людьми, и гуррах.

– Понятно, – кивнул Влад, – спасибо за объяснение. Теперь я смогу поправить этот свой недостаток.

Кроули прищурился, махнул рукой в сторону встающей с тележки Улыбы:

– Лежи!

Девушка, ахнув, упала обратно и осталась лежать без движения, парализованная чужой волей.

Влад посмотрел на нее, потемнел, перевел взгляд на файвера, сказал тихо и отчетливо:

– Еще раз позволишь себе такое – я тебя… убью!

Кроули пренебрежительно ухмыльнулся:

– Не пугай, мальчик. Хотя ты и вышел из Госпожи, до файвера тебе еще далеко. Кстати, рассказал бы, что ты там видел внутри.

Влад нанес пси-удар, который вполне мог бы усыпить две сотни человек. Но Кроули отбил его и нанес ответный укол, пробивший волю контрразведчика, но все же отклоненный им и не парализовавший мышцы. Началось фехтование, от которого в помещении поднялась настоящая ментальная буря, проявившаяся даже в физическом плане: оба помощника Кроули заметались по отсеку, прижимая к вискам ладони, натыкаясь на оборудование и задевая самого файвера. Затем Влад все же пропустил выпад, на несколько мгновений остановивший его. Кроули вытянул вперед руки с растопыренными пальцами, из которых вдруг вырвались голубые змейки разрядов.

– Хватит, ходок, мне надоело… – Он не договорил.

Из недр базы донесся грохот, задрожали стены медотсека. Кроули повернул голову к своим помощникам:

– Выясните, что там за шум.

Могучие парни ошалело бросились к двери и были буквально внесены обратно ворвавшимися в отсек «призраками» – людьми в боевых маскировочных костюмах, мгновенно окружившими Кроули и его людей.

Один из «призраков» приобрел плотность и форму, превратился в человека, шлем его сложился веерами с трех сторон, втянулся в воротник костюма. На Влада глянули внимательные сосредоточенные глаза Горана Милича.

«Жив, воин?»

«Как видите», – ответил Влад. Наклонился над Улыбой, перелил ей часть своих Сил, помог сесть, посмотрел на Кроули, и этот темный взгляд заставил файвера ощутить неуверенность.

Горан тоже посмотрел на Кроули.

– Кажется, мы уже встречались, не так ли?

– Вы ответите! – фальцетом вскричал Кроули. – Немедленно сдайте оружие, вы арестованы!

Влад и Улыба переглянулись. Горан понял их чувства.

– Знакомьтесь, друзья, это заместитель председателя СЭКОНа Иван Иванов.

– Это… Кроули! – сказал Влад.

– Я так и понял, – остался спокойным Милич. – Господин файвер демонстрирует нам свое умение внедряться в психику обыкновенных людей.

– Почему же только обыкновенных? – презрительно улыбнулся тот, кого Милич назвал Иваном Ивановым, заместителем председателя СЭКОНа. – Я могу завладеть сознанием любого человека!

Иванов вдруг вздрогнул, с изумлением оглядел присутствующих, улыбка сбежала с его губ, глаза расширились, и зампред СЭКОНа оплыл на пол, потеряв сознание. Зато точно такая же усмешка показалась на губах Горана Милича.

– Теперь Кроули – я! Нравится фокус?

На лбу комиссара выступила испарина, на щеках появились красные пятна, глаза отразили внутреннюю борьбу. Было видно, что он пытается освободиться от чужого пси-вторжения, но воля файвера была сильнее.

– Я мог бы легко вас всех уничтожить, но мне это не нужно. Пока. Будете чинить мне препятствия – все умрете! Ты так и не расскажешь о своем рейде в чрево Госпожи? – Черные, полные муки несвободы глаза Горана глянули на Влада.

– Отпусти… его! – глухо сказал молодой человек.

Брови Милича подскочили вверх.

– А что будет, если не отпущу? Ты меня заставишь?

«Помоги!» – попросил Влад Улыбу «шепотом».

Сила Улыбы влилась в его поле Сил, сливаясь с ним в резонансе, и Влад наотмашь ударил по сознанию Горана-Кроули закрученным в двойную спираль смерчем ментального потока.

Кроули не ожидал такой мощной атаки, но все же его возможности были выше возможностей Влада и Улыбы, психоэнергетика которых нуждалась в подпитке и восстановлении после выхода из споры. Он отбил их выпад, хотя и не без ущерба для собственных защитных пси-оболочек, часть которых была смята и сброшена, как шелуха с луковицы.

– Отличный удар, малыш! – похвалил он Влада. – Ты меня прямо-таки порадовал. В назидание я тебя накажу, чтобы в другой раз неповадно было замахиваться на старших.

И на голову контрразведчика обрушился «многотонный» психоэнергетический удар, сбросивший сознание молодого человека на самую нижнюю «линию обороны» – в состояние «отчужденной независимости». Чувствуя, что сознание вот-вот покинет его, Влад напрягся, опускаясь на одно колено, силясь поднять отяжелевшую голову и освободиться от «мешка» чужого влияния, и услышал крик Улыбы:

«Влад, держись!»

«Отец! – вспомнил он о модуле связи на груди. – Отец, помоги!..»

Тотчас же голова прояснилась, горячие струи энергии разбежались по телу, превращая его в непробиваемый каркас, в упругий ансамбль мышц и сухожилий, способный двигаться с немыслимой скоростью. Глаза и руки Влада засветились, он выпрямился и вонзил в плотное черное облако гипервнушения, окутывающее голову Милича, острую рапиру собственной воли.

Горан-Кроули отшатнулся в изумлении. Блеск чужого присутствия в его глазах исчез. Ответный удар Влада был таким мощным, что выбил подселившуюся к сознанию комиссара личность! И все же справиться с Кроули Влад не смог, файвер был сильнее. Удар по пси-матрице потряс Кроули, но не повредил ее структуры, не закапсулировал его волю и свободу не ограничил.

– Отлично, мальчик! – заговорил вдруг Иванов, поднимаясь с пола. – Я тебя недооценил. Однако недосуг мне с вами лясы точить, забот полон рот. Я у вас реквизировал спейсер «Маг», так как вы реквизировали мой гуррахский транспорт, в ближайшее время он мне понадобится. А подругу вашу я потом отпущу. – Зампред СЭКОНа нехорошо улыбнулся. – Поиграю с ней, само собой, уж больно красиво она сопротивляется, и верну.

Иванов снова вздрогнул, раскрыл глаза и упал в обморок. Его психика не выдерживала таких перегрузок с подселением-выселением чужих сознаний.

«К метро! – подстегнул Влад замершего от неожиданности Горана. – Я попытаюсь его задержать!»

Озарение, открывшее Владу знание, что и как надлежит делать, не было случайным, хотя оно и было ускорено переполнявшими молодого человека Силами отца и мамы, однако неожиданным открытие собственных умений и резервов для метаморфа не стало. Удивляться же проявлению таких знаний было некогда.

Влад превратился в бесплотный сгусток полей, вылетел за пределы базы, определил координаты спейсера и метнулся к нему лучом невидимой энергии. Через мгновение он осознал себя в теле Ванессы.

Женщина сидела в одном из кресел рубки спейсера «Маг» и находилась в совершенно беспомощном положении в большей степени не потому, что была привязана к креслу, а вследствие того, что ее сознание оказалось почти отключенным под воздействием сильнейшего шокового пси-удара. Ванесса не спала, но и не бодрствовала, глядя перед собой широко раскрытыми глазами, в которых стыли слезы и бессильная ненависть.

Влад решил пока не выводить ее из этого состояния и осмотрелся.

В рубке больше никого не было, если не считать фокса, играющего, очевидно, роль сторожа при Ванессе. Однако на борту спейсера находился Даниэль Корев, в которого скорее всего и внедрился Кроули, и Влад почувствовал его приближение. Действовать надо было немедленно.

Сознание Влада раздвоилось. Одна половина приказала фоксу снять путы с тела Ванессы, вторая связалась с инком корабля:

«Мэджик, заблокируй контур управления!»

«Что случилось? – тотчас откликнулся инк. – С кем имею честь разговаривать? Судя по интонации, вы – Влад Велич. Но я вижу женщину…»

«Потом объясню! Отключайся!»

«Однако это равносильно полной потере самостоятельности…»

«Я тебя восстановлю».

«Слушаюсь, командир!»

«С кем ты разговариваешь, болван?» – прилетела мысль Корева-Кроули.

В следующее мгновение инк отключил свое волновое сознание, и ответом Кроули была ватная тишина. Когда он ворвался в рубку, навстречу ему из кресла поднялась Ванесса-Влад. Потянулась всем телом гибко, как кошка, помахала рукой:

– Привет, Дан. Может быть, посидим в кают-компании, кофейку похлебаем?

Однако Кроули-Корев не принял предложенного тона, а сразу бросился в атаку – понимая, что противником в данный момент является не Ванесса, а тот, кто внедрился в ее сознание.

Влад ответил.

На психоэнергетическом уровне он просто отвел выпад Кроули мимо своего сознания в сознание Ванессы, тем самым окончательно его погасив; понимание того, что делать этого не стоило, пришло позже, когда травмированную пси-атакой душу женщины пришлось буквально восстанавливать.

В физическом плане Влад блокировал атаку Корева и обрушил на него град своих ударов, только теперь осознавая, как великолепно развито тело Ванессы.

Конечно, в силе и скорости движений она уступала Владу, да и Кореву тоже, но в гибкости и точности расчета даже превосходила обоих, и Влад, приноровившись к новому своему телу, в несколько спиралевидных сжатий-кручений-ударов превратил лицо Корева в окровавленную маску, расцарапав его ногтями (ногти женщины – страшное оружие!), а затем бросил его на пол, вывернув особым образом руку.

И все же сил удержать мощного профессионала боя, которым, несомненно, был контрразведчик, не хватило, Корев освободился, отпрыгнул, снова пошел в атаку и снова получил отпор, а когда в силу ограниченности возможностей Ванессы Влад не смог удержать яростный наскок Корева и пропустил тяжелый аутбэст, потрясший тело женщины и едва не сломавший ей шею, в рубку спейсера ворвались Горан Милич и оперативники его обоймы. Комиссар не подвел, несмотря на потрясение, пережитое им при внедрении в него психоматрицы Кроули.

Корев отступил к стене рубки, с насмешливым видом поднял вверх руку.

– Кажется, я сегодня не в форме, господа контрразведчики. Поговорим на интересующие нас темы в другой раз. Кстати, не доверяйте этому парню. – Корев-Кроули ткнул себя пальцем в грудь. – Он агент господина председателя СЭКОНа, причем со стажем.

– Если это правда, то вы безнравственный человек, – холодно сказал Горан. – Вы всех своих помощников сдаете или только тех, кто явно провален?

– Какой из него помощник… – поморщился Корев. – Он самовлюблен, как павлин. К тому же вам будет полезно узнать, кто и какими методами работает против вашей «контрас». Господин Гриб, опирающийся на эгрегор Геи, противник посерьезней, чем вы, и начинает мне мешать. Прощайте, интраморфы. Надеюсь, еще встретимся.

Даниэль вздрогнул, взгляд его остановился, от щек отхлынула кровь, он пошатнулся и осел на пол. Кроули покинул позаимствованное «напрокат» тело контрразведчика.

– Комиссар, – сказал Влад-Ванесса, заставив всех посмотреть на женщину. – Сейчас она потеряет сознание, поместите ее в медотсек. Я через несколько минут вернусь и помогу ее лечить.

– Ты – Влад? – понял Милич.

– Воплощение.

– Мы забрали с собой тебя… твое тело, оно в ангаре…

– А Улыбу?!

– Я здесь, – раздался знакомый певучий голос, и в рубку вошла девушка, толкая перед собой тележку-антиграв, на которой лежало тело Влада.

Бывший кладоискатель впервые в жизни посмотрел на себя чужими глазами, со стороны, но пережил это спокойно, будто делал это не раз.

ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

Тартар уже не казался со стороны коричневым каштаном, утыканным черными шипами. Некоторые колонисты видели в нем кочан цветной капусты, завернутый в белую сетку, или коралловую губку круглой формы. Диаметр его увеличился втрое, а черные обелиски, придающие планете сходство с колючим каштаном, вытянулись на сотни километров от поверхности Тартара, что придавало ему еще и сходство с шевелящимся живым дикобразом. И веяло от него такой темной угрозой и неприязнью, что стыла в жилах кровь. Тартар постепенно разворачивал континуум своего мира в вакууме метагалактического домена и как бы предупреждал всех, чтобы ему не мешали.

Тосико как зачарованная смотрела на сияющие белым накалом острия обелисков, и в душу ее закрадывался страх. Она не знала, чем закончится попытка цивилизации Тартара развернуть свой мир, приспособить для жизни окружающее пространство, однако масштабы явления впечатляли. С другой стороны, две такие попытки уже имели место – Чужая и Орилоух – и не привели к глобальной катастрофе. Во всяком случае, сравнить их с выходом в Метагалактику нагуалей было нельзя. Многие жители родной колонии, с которыми встречалась Тосико, склонялись к убеждению, что и очередная попытка выхода из-под скорлупы потенциального барьера, принявшего вид планеты, тартарианам окажется не по силам. Но сама Тосико думала иначе: Тартар наконец-таки нашел способ проявиться в чужой вселенной, представляя собой такую же вселенную со своим набором констант и физических законов.

В зал визинга колонии «Зеленое Утро» вошел ее иринарх Фусао Мори, отец Тосико и доброй половины детей этого маленького мирка. Ему шел сто второй год, но был он еще крепок, силен, гладколиц, и лишь полное отсутствие волос на голове несколько старило главу поселения интраморфов возле Тартара.

«Завораживает? – кивнул он на черную гору планеты в центре обзорного виома. – Потрясающий вид, не правда ли? Иногда мне даже становится страшно. Когда я на него смотрю, стихи сочиняются сами собой».

Иринарх помедлил и прочитал нараспев:

Тосико улыбнулась, но тут же согнала улыбку с губ.

«Отец, опасность очень велика, и пренебрегать ею нельзя».

«Ты имеешь в виду этот колючий осколок чужой вселенной?»

«Я имею в виду человечество. Гея превратилась в коллективное существо, разум которого направлен на устранение всех прогнозируемых помех для его эволюции. Мы – помеха на их пути, отец. Надо немедленно переселяться на Землю! Счетчик включен, времени у нас совсем мало».

«Земля должна остаться заповедником, музеем материнской цивилизации…»

«Если мы не поспешим, геяне первыми начнут переселяться, а чем такие переселения заканчивались, ты знаешь. Достаточно вспомнить завоевание Америки».

«Многие иерархи других колоний против переселения».

«В таком случае их просто уничтожат. Гея формирует военный флот, скоро начнется война на уничтожение, неужели ты этого не понимаешь?»

«Ты тоже не учитываешь многого в этой проблеме: наших традиций, свободы, ценностей, устремлений, – а последовательное отстаивание своей точки зрения как единственной истины неизбежно ведет к отрицанию всех мнений и учений, кроме своего».

«Это не тот случай, отец. Я отстаиваю лишь наше право на жизнь. Остальное неважно».

Фусао Мори покачал головой, разглядывая лицо дочери с неопределенным сожалением.

«Боюсь, мы не согласимся с твоими доводами. Я соберу референдум, попытайся объяснить всей колонии свое видение ситуации, но едва ли ты сможешь убедить старейшин в необходимости резко поменять уклад жизни, покинуть родные стены, сохранившие род».

Тосико поняла, что дальнейшие уговоры бесполезны. Интраморфы были и оставались индиверами, то есть индивидуалистами до мозга костей, уговорить их изменить точку зрения было невозможно.

Кто-то вошел в зал визинга.

Тосико и ее отец с удивлением смотрели на незнакомца, уверенно подходившего к ним. Он был невысок, строен, черноволос, смуглолиц, но внутри кипела энергия, а черные глаза пылали и пронизывали насквозь, так что невольно хотелось поправить одежду и «застегнуться на все пуговицы».

– У вас совсем нет времени на разговоры, – сказал он звучным баритоном необычного бархатного оттенка. – Я опередил флот Геи всего на полчаса.

– Кто вы такой? – сдвинул брови иринарх, в то время как Тосико разглядывала незнакомца во все глаза с опаской и любопытством.

– Посланец вечности, – улыбнулся черноглазый гость. – Не теряйте времени, иначе потеряете людей. Объявите тревогу и эвакуируйтесь на Землю.

– Какое право вы имеете приказывать мне… – начал Фусао Мори надменно.

– Я не приказываю, – перебил его незнакомец, – я советую. И, кажется, уже поздно. Смотрите!

На фоне мрака пространства, слева от Тартара и совсем близко от креста колонии – всего в полусотне километров, – засияли три крупных белых звезды, ощетинившиеся острыми лучиками света. Это вышли из «струн» спейсеры космофлота Геи. Тосико поняла это сразу и тревожно посмотрела на отца, медлившего принимать ответственное решение.

Звезды погасли. Однако видеотехника визинга выделила корабли красными крестиками, затем показала их мини-изображения. Тосико вздрогнула, увидев знакомые обводы гуррахских «диплодоков». Один из них повернул к Тартару, второй устремился к зеленой звездочке погранзаставы «Аргус», а третий, вытянув вперед змеиную голову на длинной шее, двинулся к древней космостанции, облюбованной предками Тосико для основания колонии.

– Уводите людей! – властно сказал черноглазый незнакомец. – Я попробую их задержать.

– Сначала я поговорю с ними, выясню, чего они хотят, – сухо отрезал Фусао Мори. – Нам нет нужды спасаться бегством, мы не преступники. К тому же колония имеет защиту.

– Через минуту будет поздно!

– Не вмешивайтесь… – высокомерно начал иринарх.

В то же мгновение приближавшийся к колонии «диплодок» плюнул длинным языком прозрачно-голубого пламени, и станция вздрогнула, развернулась от удара, начала кувыркаться: разряд неведомой энергии легко преодолел защитное поле космостанции и превратил один из концов ее крестообразного тела в облачко газа. К счастью, генераторы тяготения станции не перестали работать, и люди в зале визинга устояли на ногах.

Тосико вскрикнула – не от страха – от услышанного ею крика боли погибающих соотечественников.

Глаза незнакомца стали совсем черными, как бы провалились сами в себя, голова начала двоиться, плыть, пропадать, потом «вернулась на место».

«Уходите! Немедленно! С Земли дайте сигнал тревоги всем соотечественникам, пусть возвращаются. Удачи вам!»

Фусао Мори открыл рот, собираясь возразить, но посмотрел на виом, отражавший вращение станции, на лицо дочери и словно погас, сгорбился, пошел из зала, шаркая подошвами. Тосико с тревогой посмотрела ему вслед, догнала, взяла под руку. Оглянулась на пороге:

«Метро на Земле заблокировано…»

«Есть выход в бункер Тота. Запоминайте код». – Незнакомец послал девушке слоган.

«Спасибо за помощь! Кто вы, «посланец вечности»? Такое впечатление, что я вас знаю».

В удивительных глазах незнакомца на миг промелькнула улыбка.

«Возможно».

«Вы прилетели специально, чтобы помочь нам?»

«Возможно».

«Вы… Габриэль Грехов?!»

Та же тонкая улыбка.

«Возможно».

«Мы еще встретимся?»

«Возможно», – в четвертый раз ответил таинственный незнакомец.

Тосико убежала.

«Диплодок» выстрелил еще раз, но странным образом промахнулся. Затем вдруг начал разворачиваться и открыл огонь по своим собратьям.

Смуглолиций усмехнулся, вызвал в памяти лицо девушки-японки с огромными глазами, в которых горели восторг и ужас, еще раз усмехнулся и исчез.

ДЕСАНТ В БЕЛЫЙ ДОМ

На отдых им дали всего одну ночь, и Влад не удивился, когда в каюту к нему (они расположились на борту спейсера «Маг») пришла Улыба. Они уже понимали друг друга «с полумысли», ждали друг друга и не хотели откладывать встречи, которая должна была определить их отношения на жизнь вперед.

О любви не было сказано ни слова, но слова и не требовались тем, кто мог разговаривать языком мысленных образов, языком ласки и нежности, жажды обладания и счастья. Все у них получилось так, будто они жили друг с другом давно, хотя пришлось преодолевать и робость, и стеснение, и физическую боль. Но от этого их вспышка любви, растворившая обоих в пламени неизъяснимого блаженства, в космосе непередаваемых словами чувств и движений тела, не стала обыденным проявлением сексуального влечения, не опустошила души, не удовлетворила обоих и не отбила дальнейших желаний и ожидания открытий. Такого блаженства и полной самоотдачи Влад с Ванессой не испытывал никогда!

Поэтому отдых молодой пары получился относительным, хотя оба не жаловались на усталость и чувствовали небывалый подъем душевных сил. Ванесса, встретив их в кают-компании, увидела озаренные особым внутренним светом лица влюбленных и с грустью вздохнула, понимая, что молодые люди действительно нашли друг друга. Отрицать это мог бы только слепой. Она, конечно, не преминула задать Владу шутливый вопрос, когда они на короткое время оказались рядом в кают-компании спейсера:

«Неужели тебе больше нравятся неопытные девочки? Ведь я интересней…»

Влад не сразу понял смысл сказанного, нахмурился, ища достойный ответ, и Ванесса с грустно-лукавой улыбкой положила ему руку на плечо:

«Это я от ревности, не обижайся, воин. Ей повезло больше, чем мне. Кстати, благодарю за освобождение, спаситель. Если бы не твое вмешательство, не знаю, чем бы все закончилось. Дан все еще надеется вернуть меня в лоно семьи, а управляемый психоматрицей Кроули и вовсе потерял голову».

«Он тебя… обидел?»

«Не успел, хотя намеревался. Так что спасибо. И желаю счастья. – Ванесса отошла от столика, к которому подходила Улыба, подмигнула парню: – А девочка она и в самом деле классная! Вполне еще может оказаться, что больше повезло тебе, а не ей».

Влад не нашелся что ответить и лишь беспомощно посмотрел вслед женщине, чувствуя на себе острый, с оттенком насмешливого сочувствия, взгляд Горана Милича. Комиссар знал об их отношениях и надеялся, что союз Влада и Улыбы окажется крепче, чем его и Ванессы.

Вообще отношение к пленникам Госпожи, сумевшим выбраться на свободу, у всех членов команды Милича, в том числе и у него самого, складывалось почтительно-уважительное и даже мистически-благоговейное. Все знали, что пришлось пережить Улыбе и что преодолеть Владу, поэтому смотрели на них как на выходцев с того света.

На борту спейсера в данный момент находилось полтора десятка человек: комиссар со своей обоймой оперативников, Влад, Улыба, Ванесса и Дан Корев, занимавший один из боксов корабельного лазарета. После допроса контрразведчика выяснилось, что он действительно длительное время работал на председателя СЭКОНа Пустана Гриба, будучи запрограммированным с помощью специальной аппаратуры; точно так же были закодированы в свое время интраморфы, вошедшие в команду террористов, целью которой была провокационная деятельность, позволившая СЭКОНу объявить интраморфов вне закона.

Корев не отрицал, что работал на правительственную программу выявления и нейтрализации лидеров, и выдал несколько фамилий лиц, продолжавших эту деятельность. Среди них оказались его отец, Витторио Корев, комиссар сектора кризисных ситуаций службы ОКО, Иван Троянов, комиссар сектора стратегических концепций, и ряд сотрудников ОКО и погранслужбы рангом пониже. Не отрицал Даниэль и своей вины в утечке информации о находке споры Конструктора. По сути, он просто выполнил приказ своих кодировщиков, когда доложил председателю СЭКОНа о выходе сектора контрразведки на столь неординарный «клад», каким являлась спора. Однако сеансу пси-сканирования, позволившему очистить его интеллект-сферу от зомби-программы, Даниэль сопротивляться не стал, а его программа самоликвидации не сработала. Возможно, причина этого крылась во взаимодействии психики контрразведчика с пси-матрицей Кроули, вторжение которой в сознание Корева произвело на молодого человека сильнейшее впечатление.

После схватки с файвером, который тысячу лет назад стал «крестным» Влада, спейсер «Маг» во избежание инцидентов с разбуженным муравейником геянских спецслужб в районе споры Конструктора отвели в безопасное место, координаты которого знал инк корабля, сообщили о случившемся на Гею и стали ждать инструкций.

Горан признался, что получил задание найти «стадо» гуррахских псевров-«диплодоков», и даже попытался провести разведрейд в системе гуррах на бывшем спейсере Кроули, но получил сигнал тревоги, по которому и прибыл к Госпоже к финалу драмы с выходом Влада и Улыбы из споры. И тогда выяснилось, что никто из руководителей «контрас» такого сигнала не давал и комиссара к споре Конструктора не вызывал!

Это известие грянуло как гром среди ясного неба и потрясло Горана до глубины души, потому что он был в полной уверенности, что получил сигнал «три девятки» по треку именно от Асура Варига, но, когда тот во время сеанса связи отверг свою причастность к данному сигналу, удивлению комиссара не было границ. Впрочем, он сумел скрыть свои переживания от остальных, и лишь Ванесса заметила его состояние, чем пролила бальзам на его душевные раны. Все же он был ей небезразличен.

Ждали гонца с Геи, обсудив все, что произошло за время отсутствия Влада, и обменявшись мнениями по поводу воздействия эгрегора Геи на события в домене. Поспорив, сошлись в одном: человечество, населяющее планету-муравейник, сбросило маску «цивилизации индивидуальностей» (термин предложила Ванесса) и ступило на тропу вселенской Игры, превратившись в «цивилизацию управляемого маткой улья» или в «цивилизацию слепого тирана» (термин также принадлежал Ванессе).

Гонец на спейсер прибыл спустя двенадцать часов после поединка команды интраморфов с Кроули. Им оказался не Вариг, как ожидал Милич, а землянин Дивий.

Он обнял Влада, передав ему слоган ворчливого одобрения, радости по поводу его освобождения и облегчения с толикой виноватого сочувствия.

«Не сердишься, сынок?»

«За что?» – не понял молодой человек.

«За то, что я бросил тебя в опасную игру без твоего согласия… и не помог в трудную минуту».

«Ну что ты, учитель! Я все понимаю. Я должен был свой путь пройти сам, без подсказок».

«Ты правильно все понимаешь. Прости старика и за то, что я не рассказал тебе правду о твоих настоящих родителях. Но и это ты должен был узнать сам».

«Теперь я это знаю. «Свод истин» Ставр Панкратов писал не для правнука, а для своего сына».

«Ты пользовался камнем саммай?»

«Чем?!»

«Отец оставил тебе пси-свертку личности, своей и твоей мамы».

Влад нащупал на груди статуэтку человечка с поднятыми вверх руками.

«Я думал, что это… модуль связи с отцом…»

«Это его психоматрица, часть личности с резервом Сил».

«Значит, я не могу увидеть его… позвать?»

«В послании, оставленном твоим отцом мне, он намекнул, что встреча состоится».

«Когда?!»

«Жди, сынок, жди и надейся. Встреча может произойти раньше, чем мы думаем. А это и есть Улыба, правнучка Аристарха Железовского? – Дивий посмотрел на девушку, смело встретившую его взгляд. – Похожа, очень похожа».

«Разве вы видели моего прадеда?» – удивилась она.

«Его образ хранится в моей памяти, – улыбнулся Дивий. – Ведь я тоже правнук Аристарха, только по другой родовой ветви. Так что мы родственники, дочка».

Все, кто находился в кают-компании, замерли, разглядывая улыбающегося советника Владыки, Улыбу и Влада, также пораженных известием, потом зашумели, Ванесса зааплодировала и сказала со смешком:

– Чего еще мы не знаем о землянах, господин советник? Признавайтесь-ка. Может быть, кто-либо из вас является одновременно и родственником Грехова?

Дивий покачал головой:

– Габриэль любил только одну женщину – Настю Демидову, жену Ратибора Берестова, деда Ставра. Это все, что я знаю. Но давайте вернемся с горних высот на грешную землю, мальчики и девочки, у нас много неотложных дел. И первое – помощь в переселении интраморфов на Землю. Правительство Геи, опираясь на принятый советом старейшин и поддержанный СЭКОНом закон, разработало план уничтожения колоний.

В кают-компании установилась тишина.

– Сроки известны? – после минутного молчания спросил Горан.

– План, по сути, начинает разворачиваться. Сектор быстрого реагирования СЭКОНа получил три гуррахских спейсера – постарались ваши бывшие коллеги – пограничники, – глянул на Ванессу Дивий.

– Необходимо немедленно угнать из системы гуррах «стадо» псевров… Если бы не полученное мной сообщение о выходе из споры Велича, я был бы уже в системе. – Горан нахмурился. – Но претор заверил меня, что ни он, ни любой другой руководитель «контрас» такого приказа мне не посылал.

– Я знаю, – кивнул старик, – и у меня есть кое-какие соображения на сей счет, однако делиться ими пока рано.

– А какого дьявола колонисты не переселились на Землю сразу после того, как природа восстановилась? – спросила Ванесса, не понявшая, о чем идет речь. – Им же никто не мешал.

– Это проблема психологии индивидуализма, – вздохнул Дивий. – Вы тоже интраморфы и стремитесь работать индивидуально, чтобы не потерять ни грана своей драгоценной свободы. Хотя существовали и другие факторы, не позволившие колонистам вернуться из эмиграции на Землю. Многие их лидеры по сей день считают, что родная планета должна остаться заповедником. Теперь же вопрос возвращения – это вопрос жизни и смерти. Только эвакуировавшись на Землю, они уцелеют, и только все вместе смогут создать соборную систему, эгрегор, способный отразить агрессию эгрегора Геи.

– Я готова еще раз посетить колонии, – деловито предложила Ванесса. – Давайте мне напарника, и мы отправимся хоть сейчас.

– Вот твой напарник, – с лукавой искрой в глазах кивнул Дивий на Улыбу. – Вдвоем вы будете убедительней. Комиссар, выдели из своей команды четырех парней покрепче для охраны дам.

– Без проблем, – отозвался Горан невозмутимо.

Влад и Улыба обменялись слоганами, игравшими роль взглядов, понимания и любви, и этого было достаточно, чтобы молчаливо согласиться с расставанием. Ниточка ментальной связи соединяла их и была неуничтожима.

– Пошлите с нами Даниэля, – сказала вдруг Ванесса. – Пусть реабилитирует себя после такого провала.

– Он же… – начал Горан.

– Что он? Дан хороший оперативник, его знания и опыт нам пригодятся, а после депрограммирования он не страшен.

Милич пожал плечами, пряча чувства, вопросительно посмотрел на Дивия.

– Принято, – шлепнул ладонью о стол советник. – Теперь о других наших проблемах. Только не считайте себя пупами мира, единственными спасителями человечества и Мироздания, кроме вас, в «контрас» работают сотни людей и решают не менее важные задачи. Это я говорю в ответ на твою мысль «об избранности», дочка, – посмотрел на покрасневшую Ванессу Дивий. – С другой стороны, вам придется решать задачи, с которыми можете справиться только вы.

– А что предстоит делать нам? – спросил Милич. – Уводить псевров из системы гуррах?

– В том числе и это, хотя у вас более сложное задание. Стратеги СЭКОНа разработали не только планы захвата Земли и ликвидации колоний, но и уничтожения споры Конструктора и даже Тартара! Надо пробраться в дом Правительства на Гее и ликвидировать программы. Лучше всего – вместе с разработчиками и большим инком Правительства по имени Демиург. Чиновники любят давать звучные имена своим помощникам. Кроме того, необходимо выяснить способ обхода нагуалей, который разработали ученые в Рашн-секторе Геи. Справитесь?

Горан и Влад переглянулись.

– Сделаем все возможное, – сказал комиссар, игнорируя взгляды Ванессы. – Но ведь на спейсере Кроули уже стоит ММ-генератор…

– Что еще за ММ-генератор? – сердито спросила Ванесса, делая подчеркнуто независимый вид.

– Он имеет в виду генератор зеркального отражения, – пояснил волхв, – переводящий плюс-материю корабля со всем содержимым в минус-материальный двойник. К сожалению, принцип работы генератора Кроули, который он, по всей видимости, украл у джезеноидов, нам неизвестен, на его изучение и разработку аналогичных устройств требуется время. Проще влезть в инк-сеть геянских служб и выбрать всю информацию, а заодно желательно добыть и опытный образец.

Горан засмеялся.

– Как мед, так и ложкой… извините. План похода в Белый Дом уже разработан? Или мы это должны делать сами?

– План разрабатывается. Вашим наведением на цель будет заниматься весь отдел тактических операций «контрас». Группой обеспечения командует лично Асур Вариг.

Горан недоверчиво покачал головой.

– Нас будет подстраховывать сам претор? К чему такой риск?

– Мы хотим осуществить принцип минимальных потерь при максимальных последствиях операции. Муравейник тем и силен, что может спокойно пережить гибель тысяч солдат, клеток своего «мозга», не снижая эффективности организма в целом. Если же уничтожить матку, целенаправленная деятельность муравейника нарушится, восстанавливаться он будет долго. К сожалению, у человеческого муравейника Геи коллективный лидер, который нейтрализовать одним наскоком невозможно, однако потеря даже одной-двух влиятельных «особей» этого лидера скажется и на всей сложнейшей машине решений Геи. Во всяком случае, наши аналитики утверждают, что экспансивная деятельность эгрегора замедлится.

– Значит, нам придется ликвидировать лидеров?

– Один из них Пустан Гриб, основной разработчик стратегических инициатив СЭКОНа и всего эгрегора, второй – Демиург, большой аналитический инк Правительства.

Горан посмотрел на Влада:

– Ну что, напарник, беремся за это безнадежное дело?

– Разве у нас есть выбор? – отозвался Влад, выдерживая три разных взгляда – Улыбы, Ванессы и Дивия.

Системой охраны Дома Правительства – гигантской белой пирамиды, единственного здания в Центральном Номе высотой в двести этажей, как и всем его сложным хозяйством, ведал Демиург, самый мощный из интеллектуальных компьютерных комплексов, когда-либо созданных людьми. Его возможности превосходили даже потенциал компьютерных систем спецслужб, СЭКОНа, Законодательной Думы и были сравнимы с возможностями больших инков, работающих на Владыку и службу УАСС. Естественно, Демиург имел защиту от вторжения в его оперативные поля и поля памяти любых компьютерных взломщиков, поэтому запустить в него вирус, способный разрушить базовые серверные структуры и программы, извне было практически невозможно. Следовало высадить вирус-десант в сети Демиурга не-посредственно из зоны управления инком, в святая святых Белого Дома, – в бункере инк-контроля, располагавшемся в центре основания пирамиды.

Горану хорошо была известна система охраны Дома Правительства, так как в бытность свою комиссаром сектора общественной безопасности он имел к ней доступ, однако о защите бункера компьютерного центра он имел самые общие представления, поэтому задачу свою считал почти невыполнимой. Отказаться же от операции ему не позволило самолюбие. В отличие от него мальчишка-землянин не сомневался ни в чем и был абсолютно спокоен и собран, что глубоко уязвило комиссара и заставило принять такой же уверенный вид.

Прежде чем покинуть спейсер, Дивий передал им интенсионалы с полной информацией о Белом Доме, а также документы, по которым они могли некоторое время передвигаться по Гее и посещать многие закрытые институты и секретные центры, в том числе здание Правительства. По этим документам Горан числился личным представителем председателя СЭКОНа, а Влад – чиновником по особым поручениям комиссии служебных расследований. Удостоверения личности были подлинными, если не считать того, что голографические печати и подписи на них ставил не администратор СЭКОНа.

С час десантники привыкали молчать в пси-диапазоне, чтобы пси-аппаратура во всех общественных зданиях Геи не раскрыла их принадлежность к интраморфам, и переваривали полученную информацию. Потом на спейсер прибыл посланец Варига и принес комплекты динго-аппаратуры, пси-защитники и спецкостюмы с оружием скрытого ношения. Что «универсалы» в зависимости от класса имеют самые разные размеры, Горан знал, но не предполагал, что существуют особо миниатюрные аннигиляторы и парализаторы, которые легко встраиваются в манжеты рукавов и другие мелкие детали костюмов.

Кроме экипировки, посланец передал и новые интенсионалы с порциями сведений о предстоящей операции. После чего «личный представитель» и «агент по особым поручениям» немного откорректировали внешность, попрощались с подругами, собиравшимися выполнять свое задание, и убыли на Гею.

Охрана метро в Доме Правительства пропустила особо важных персон беспрекословно. Они имели «черно-золотой» допуск, то есть допуск высшей степени, позволявший предъявителю проходить в любые секретные организации. Конечно, их документы фиксировались и проходили компьютерную проверку, однако отдел подготовки операций «контрас» учел все возможные запросы Демиурга и подготовил ответы. Инк отдела кадров СЭКОНа подтвердил, что сотрудники Павлич и Кучер действительно находятся в штате службы и принадлежат к агентам, обладающим особыми полномочиями.

Не останавливаясь, «личный представитель» и «агент по особым поручениям» с чемоданчиками в руках сели в лифт и вышли из него в коридоре первого подземного этажа, опоясывающем основание пирамиды по периметру. Коридор охранялся, так как имел выходы в энергозал здания и коммуникационные колодцы, поэтому «Павлич» и «Кучер» прошли еще одну проверку, также не доставившую им хлопот.

Третья демонстрация удостоверений личности высоких гостей произошла у входа в энергетический центр Белого Дома, который стерегли фоксы, трое «живых» сторожей в боевой экипировке (шлемы их костюмов имели защиту от пси-излучения), и система опознавания и защиты, управляемая самим Демиургом. Здесь «Павлича» и «Кучера» остановили, так как их пропуска мульда опознавателя не спешила выплевывать обратно. Демиургу показалось подозрительным целеустремленное движение работников СЭКОНа, не имеющих отношения к хозяйственным службам здания.

Офицер охраны отреагировал на задержку пропусков стандартным сигналом «Внимание!» и направил на невозмутимых представителей СЭКОНа оружие. То же самое сделали его подчиненные, а фоксы, похожие на шестиногих ящериц с клиновидной головой (внутри – парализаторы и энергоразрядники, сетки-ловушки, ножи, метательные пластины и крючья), приподняли туловища и замерли, готовые по приказу связать непрошеных гостей.

На лбу мульды загорелся красный глаз, из щели выскочили удостоверения сотрудников СЭКОНа.

– К сожалению, в допуске отказано, – сказал молодой командир охраны. – Вам придется пройти в бюро контроля и решить проблему допуска на месте.

В то же мгновение Горан и Влад выстрелили: Горан из нейтрализатора уничтожил оба фокса, Влад импульсом парализатора, усиленным собственным выплеском Сил, обездвижил охранников.

Тотчас же в коридоре появились четверо точно так же экипированных мужчин с тележкой-антигравом, погрузили на нее парализованных охранников и спрятали за дверью подсобного помещения в конце коридора. Трое из них заняли места охранников, четвертый, с чемоданчиком, открыл дверь в энергозал и вместе с Владом и Гораном вошел внутрь. Он был проводником и знал, куда идти и что делать.

Трое «техников» (они изменили камуфляж спецкостюмов под форму технического персонала Белого Дома) пересекли зал с панорамными виомами и цветными схемами, с объемным монитором, контролирующим и показывающим все агрегаты и силовые коммуникации здания, вошли в бокс начальника дежурной смены энергоцентра.

Не объясняя ему ничего, Влад усыпил пожилого толстяка, а их проводник быстро вскрыл в стене бокса дверцу люка – вход в колодец технического контроля, который соединялся с осевым шпангоутом, пронизывающим все здание. Затем он вынул из чемоданчика несколько приборов и устройств с антеннами, опустил их на штанге в колодец, пробежался пальцами по клавиатуре переносного инка, разглядывая вспыхнувший над ним светящийся контур пирамиды с тонкой паутинкой коммуникаций. Засветились окошечки на торцах двух других приборчиков. Проводник с треском вскрыл футляр еще одного устройства, нажал несколько клавишей на его панели, быстро развернул еще одну антенну, покачал головой.

Горан и Влад переглянулись, ожидая, когда специалист из команды техобеспечения обезвредит сигнальные датчики в колодце коммуникаций. Наконец техник нашел частоты, на которых работали датчики системы контроля, подключил к ним свой синтезатор.

«У вас пять минут, – сказал он в пси-диапазоне. – Уходить будете другим путем, вам покажут».

Диверсанты пожали ему руку и один за другим влезли в колодец, представлявший собой прямоугольный короб с пучками кабелей по углам и сигнальной нитью по центру. В колодце они включили антигравы и быстро добрались до осевой трубы здания, затем поднялись на этаж выше и свернули в другой колодец, ведущий в инк-зону Белого Дома.

Заговорила пси-рация:

«Через минуту отключаем энергоснабжение. Вы готовы?»

«Начинайте».

«Пошел отсчет».

На шестидесятой секунде свет на всех этажах здания погас – бригада обеспечения вывела из строя подводящий энергию распределитель; Влад почувствовал это по изменению плотности пульсирующих вокруг электромагнитных потоков.

«Пошли!» – сказал Горан, выстрелом из нейтрализатора уничтожая люк входа в компьютерный зал, где обитал Демиург.

Белый Дом, естественно, имел резервную систему энергопитания и автономные источники, срабатывающие независимо от центрального распределителя. Однако план операции предусматривал это, и ждущие своей очереди группы поддержки мгновенно уничтожили все энергогенераторы, поддерживающие работоспособность технического оборудования здания. Все, кроме одного: Демиург имел свой собственный источник питания – максимально защищенный кварк-кессон, отключить или повредить который было невозможно. Но этого и не требовалось. Инк должен был находиться в рабочем состоянии, чтобы проглотить вирус-программу, разработанную специалистами «контрас».

Операторов, обслуживающих могущественную виртуальную «империю» Демиурга, насчитывалось всего четверо, пятым был начальник смены, ответственный за принимаемые инком решения. Его диверсанты вывели из игры первым, чтобы он не успел включить ликвидатор связи с компьютером. Двух операторов усыпил Влад, третьего Милич, а в четвертого пришлось стрелять из нейтрализатора, потому что парализующий пси-импульс на него не подействовал: парень оказался интраморфом!

Горан и Влад развернули чемоданчики – адаптеры подключения к полю решений инка, надели на головы шлемы связи, чтобы приступить ко вводу в рабочий контур инка вирус-программы, и в этот момент в зале инк-центра появился невысокого роста черноглазый мужчина в черном комбинезоне, возраст которого трудно было определить с первого взгляда. Передать Демиургу ключевой слоган и набрать код доступа на клавиатуре адаптера Горан не успел. Удар, нанесенный по его сознанию, был так внезапен и силен, что отразить его комиссар не смог.

Влад отреагировал на это нападение мгновенно, выстрелив в незнакомца сразу из всех «стволов» имеющегося в наличии оружия… и тоже получил ощутимый оглушающий удар, замедливший его реакцию и скорость движений, в то время как его залп пришелся в пустоту: незнакомца в том месте, куда стрелял молодой человек, уже не оказалось.

«Не торопись, воин, – раздался в зашумевшей голове Влада выразительно властный голос. – Давай поговорим».

Влад с трудом оглянулся.

На него смотрели черные, смеющиеся и одновременно суровые, доброжелательные и прицеливающиеся, бесконечно мудрые и внимательные глаза, в глубине которых тлела неизбывная печаль. Влад попробовал пошевелиться и не смог. Время как бы остановилось, как остановилось вокруг все движение, биение пульса жизни, вечный бесшумный прибой электромагнитных полей.

«Кто… ты?» – спросил Влад, силясь освободиться от «смирительной рубашки» чужой воли.

Мужчина улыбнулся, вдруг вырастая в размерах и тут же обретая прежний рост.

«И вправду живо только прожитое», – закончил Влад, вспоминая строки стихотворения Борхеса. – Кто ты?!»

«Тезка твой».

«Влад, что ли?»

«Отец назвал тебя при рождении Габриэлем. Влад – твое второе имя, крёстное. Однако это не суть важно. Что вы намеревались сотворить?»

Влад скосил глаза на неподвижное тело Горана Милича:

«Что ты с ним сделал?»

«Он просто не может двигаться, но все слышит и понимает. Зачем вы сюда заявились?»

«Чтобы сорвать планы СЭКОНа…»

«И только? А по-моему, в вашу задачу входит и полное разрушение программного обспечения Демиурга. Я ошибаюсь?»

Влад сделал гигантское усилие, и ему удалось наконец развернуть оружие костюма в сторону «тезки». Тот остался на месте, лишь в глазах заплясали искры иронии.

«Мы хотим уничтожить тех, кто вынашивает планы ликвидации колоний и земных деревень…»

«Они исполнители воли Игрока. Он найдет новых».

«Кого ты имеешь в виду под Игроком?»

«Человечество Геи. Вы уже должны были догадаться об этом сами. С этим Игроком надо воевать на игровом поле, а не в физическом плане. Впрочем, ты мог и не знать всех реалий процесса. Забирай своего приятеля и уходи».

«Мы не уйдем, пока не выполним задание».

Незнакомец снова увеличился в размерах, накрыл ладонями чемоданчики-адаптеры десантников, как бы всосал их в себя и приобрел прежний вид.

«Задумка хорошая, ваш вирус мог бы повредить Демиурга, но незначительно. Основной массив памяти инка дублирован всем информационным пространством Геи, то есть собственно эгрегором».

«Мы этого… не знали…»

Незнакомец кивнул:

«Он себя обезопасил от подобных акций. Каждый ход хорошего игрока есть прикрытие следующего хода, и Гея-Игрок научился это делать… не без вашей помощи».

«Не понимаю…»

«Он перенял у интраморфов все методы борьбы за выживание, все их способы разведки и контрразведки, научные достижения и расчеты, после чего начал развиваться сам. Естественно, паранормы ему теперь не нужны и даже опасны, кроме тех, разумеется, кого он запрограммировал. Да, этот вылупившийся из человечества Игрок-рой уродлив. Ему не нужны сильные личности, великие умы, ему нужны исполнители, рабочие руки, расходный материал. Не головы! Но все же это Игрок, и к нему стоит относиться соответственно».

«Он убивает… других людей…»

«С этим, безусловно, надо бороться, тут я полностью на вашей стороне. Однако рисковать тоже надо уметь. Ты же файвер, выйди в футур-поле, оглядись, а потом действуй. Кое-кто из твоих руководителей считает, что в большой Игре жертвуют и более сильными фигурами, чем пешки, и, возможно, это правильная стратегия, в таком случае поднимись над уровнем пешки, стань на уровень выше мышления противника, иначе проиграешь».

«Кто ты? Стихи Борхеса любил… Грехов!»

Черноглазый засмеялся.

«Борхеса любят многие. Прощай, тезка. Был рад тебя повидать. Думай, прежде чем что-либо сделать».

«Мы еще встретимся?»

«Непременно, хотя это зависит не только от меня».

Незнакомец исчез.

«Саван» скованности отпустил Влада. Зашевелился Милич, упираясь кулаками в пол зала, сел.

«Это и в самом деле был Грехов?»

Влад не ответил.

Небывалая Сила вырвалась вдруг из глубин его психики, раздвинула стены зала, он легко проник в поле сознания Демиурга, нашел закодированные файлы с планами уничтожения колоний интраморфов и населения Земли и одним движением собственного поля Сил испепелил их. Вышел из гиперрежима, встретив странный оценивающе-тревожный взгляд комиссара.

«Уходим!»

«Но мы еще не сделали…»

«Задание выполнено. Давай отбой».

Горан помедлил несколько мгновений, все еще глядя на двоящееся, светящееся, грозное лицо напарника, и дал сигнал свертки операции.

Тревога в Белом Доме началась, когда диверсанты уже входили в кабину метро.

Влад этому не удивился. Причиной задержки наверняка был Грехов. Или его посланец. Хотя очень хотелось верить, что это был он сам.

РОЖДЕНИЕ ПОДРУГИ ИГРОКА

Отдыхать десантникам не пришлось. На спейсере обоих уже ждал Асур Вариг, а буквально через пять минут после их возвращения с Геи на «Маг» прибыл Дивий, и руководители «контрас» уединились в рубке корабля с исполнителями операции «Демиург».

Доклад о происшествии в Белом Доме сделал Горан Милич. Влад в основном молчал, изредка вставляя слово, чтобы дополнить рассказ комиссара. Когда рассказ закончился, в рубке установилась тишина. Претор ОКО и советник Владыки переваривали полученную информацию. Потом Дивий сказал:

– По моим данным, программы ликвидации колоний и земных поселений в памяти Демиурга действительно уничтожены. Но не вирусом. Наша вирус-программа в нервную систему инка не попала.

– Бог с ним, с вирусом, – махнул рукой Вариг. – В конце концов цели мы достигли, приостановили начало агрессии. Команда сработала очень эффективно, и не ее вина, что вмешательство Грехова, или кто там был вместо него, не позволило нейтрализовать Демиурга вообще. Меня больше всего беспокоит именно это вмешательство. Вы уверены, что это был бывший проконсул Вече экзоморф Габриэль Грехов?

Горан посмотрел на Влада, но тот молчал. Вариг и Дивий переглянулись.

– Вы сомневаетесь?

– Это имеет какое-то значение? – пожал плечами комиссар.

– Имеет, – подтвердил Дивий. – Потому что появление проконсула, как правило, означает приближение какого-то глобального изменения континуума.

– Развертка нового Игрока, что ли?

– Возможно, – отрезал Вариг. – Хотя сама по себе развертка Игрока, будь это Гея, Тартар или спора Конструктора, не представляет масштабной опасности для всего домена.

– Пересечение интересов, – снизошло вдруг озарение на Влада. – Я не уверен, что мы встретились с самим Греховым, это действительно мог быть его посланец, но он дал понять, что стоит на стороне человечества и призывает нас не воевать с ним.

– И что же из этого следует?

– Наш домен уникален… это не мои слова, я их где-то слышал, но я согласен с ними. В Метагалактике сейчас идут процессы формирования Инженеров, и на эту роль претендует не одно только человечество Геи…

– Кто еще? Тартар?

– Я не знаю возможностей тартариан, хотя их попытка выйти в домен также может глобально изменить его законы, но ведь не они же запустили процесс сближения Стенок Космориума? Это мог сделать только внешний Игрок, заинтересованный и в чистке домена от нагуалей, и в уничтожении потенциальных Игроков.

– Потенциальных Игроков в Метагалактике не так уж и много.

– Вы не можете утверждать это наверняка. Космос велик даже внутри Космориума, кроме Геи и Тартара, еще есть спора Конструктора, уцелевшие джезеноиды, другие цивилизации… Мне кажется, мы наблюдаем столкновение как внутренних потенциальных властелинов домена, так и внешних Игроков. Причем за каждым из наших доморощенных Игроков стоит внешний…

В рубке снова повисла тишина. Руководители «контрас» оценивали предположение молодого землянина с высоты своих знаний и опыта, все больше убеждаясь, что его догадка имеет все права на существование.

– Почему бы Грехову не выйти на нас и прямо не сказать, чего он добивается? – проворчал Милич. – Насколько проще было бы строить планы и определять стратегию поведения.

– Он предпочитает вмешиваться лишь в крайних случаях, – задумчиво сказал Дивий. – И не любит подсказывать решения. Мы должны думать сами. Давайте думать. И действовать. Ваше новое задание, дорогие диверсанты, – помешать взрыву споры. Бригада спецопераций СЭКОНа готовится взорвать Госпожу.

Горан присвистнул, покосился на Влада, сидевшего рядом с выражением полнейшего безразличия ко всему на свете. На самом деле молодой человек пытался нащупать канал ментальной связи с Улыбой и в конце концов почувствовал ее теплое дыхание.

– Мне кое-что хочется уточнить, – сказал он, послав девушке слоган ландышевого аромата. – Какую силу представляем мы? На чьей мы стороне?

Горан с интересом заглянул в глаза напарника. Дивий улыбнулся. Вариг, наоборот, нахмурился.

– Не понимаю вашей иронии, молодой человек!

Влад покраснел, но взгляда не опустил.

– Я не иронизирую, однако не понимаю, кого мы защищаем. Явно не тартариан, но и не людей. Во всяком случае, не человечество Геи, судя по развязанной им войне с инакомыслящими. Теперь вы предлагаете спасать спору Конструктора…

Вариг фыркнул.

– Вывод интересный. Но должен вас разочаровать, молодой человек. Мы спасаем не спору Конструктора и даже не интраморфов…

– Мы на стороне жизни, сынок, – мягко сказал старик-землянин. – Конечно, в первую очередь мы стараемся спасти паранормов, ставших отщепенцами человеческого общества, в том числе и самих себя, но главная сила, которой мы служим, – это жизнь, равновесие, стабильность.

– Дорогой советник, – спохватился Вариг, вызвав отсчет времени, – о высоких материях будем рассуждать в более удобной обстановке. Нас ждут дела.

– Да, пора, – согласился Дивий, вставая. – Задание вам понятно, сынки?

– Разберемся, – встал Горан. – Почему бы вам не обратиться напрямую к Владыке и не попросить его отменить операцию СЭКОНа по уничтожению Госпожи? Ведь вы его советник. И довод есть убедительный: внутри споры находятся, по меньшей мере, несколько сотен женщин!

Вариг и Дивий обменялись понимающими взглядами и слоганами мгновенного мыслеобмена. Однако каким бы мгновенным этот обмен ни был, Влад уловил его смысл. Учитель спросил нечто вроде: не пора ли посвятить их во все детали? Вариг ответил: почему бы и нет? В конце концов, вы отвечаете за информбезопасность движения…

– Дело в том, дорогой комиссар, – после некоторого колебания сказал Дивий, – что Верховный Владыка Геи – это миф.

– Что вы имеете в виду? – удивился Горан. – Владыка… не существует?!

– И уже давно, лет тридцать. Последний Владыка умер в глубокой старости, но об этом общество ничего не знает. По официальной информации, он продолжает править Империей. Правительству же выгодно поддерживать этот миф, потому что не надо ни с кем делиться властью. Все остальные институты властной вертикали – Дума, Совет экспертов, СЭКОН, ОКО, Церковь – были и остаются просто инструментами, позволяющими манипулировать сознанием масс.

– Вот это новость! – Горан выпятил губы трубочкой, словно хотел еще раз свистнуть. – Я и предполагать не мог… а ведь копался во всех инк-сетях спецслужб… Но как же вам удалось стать советником несуществующего Владыки?

– Это долгая история. В ее основе – многоходовая операция «контрас», в результате которой СЭКОН вынужден был ограничить свои амбиции и утвердить институт советников Владыки.

– Но ведь я неоднократно видел и слышал его выступления…

– Ты видел тульпу, комиссар, или динго, как у вас принято говорить. В век живой пластичной техники нет ничего проще соорудить видеопризрак любого человека. Надеюсь, я развеял все твои сомнения?

Дивий кивнул Варигу, и они вышли. В рубке остались сидеть ошеломленные известием Горан и Влад, молча изучающие лица друг друга.

– Я забыл спросить у них… – начал комиссар.

Влад понял недосказанное.

– Ванесса и Улыба в данный момент находятся на территории одной из колоний, с ними все в порядке.

– Это тебе советник сказал?

– Почему советник? Я сам связался с Улыбой.

– Ты можешь держать контакт… на таком расстоянии?!

– Каких-то пять тысяч световых лет… – пробормотал Влад рассеянно. – Однако они сказали нам не всю правду.

– О чем ты?

– Я так и не понял, на стороне какого Игрока выступаем мы…

Выйдя к границам системы, где дожидалась родов спора Конструктора, «Маг» сразу включил режим «инкогнито» и тенью скользнул к планете, вокруг которой рыскали корабли космофлота Геи: пограничный «тральщик» и гуррахский «диплодок». Геянам все же удалось подобраться к «стаду» псевров и «объездить» некоторых из них.

Влад и Горан уже обладали всеми необходимыми сведениями для проведения новой операции, оставалось только войти в ритм работы взрывников и подобрать момент для нанесения удара. Выглядела же подготовка взрыва следующим образом.

Примерно один раз в четыре часа над планетой появлялся транспортный «диплодок», выбрасывал из чрева около сотни черных скал – «мертвяков», то есть мертвых чужан, каждую глыбу забирал транспортный аппарат поменьше – когг или неф – и доставлял в кратер, где погрузчики деловито укладывали «мертвяков» под бока гигантского «ореха» Госпожи. Кроме этого, два передвижных монтажно-строительных комплекса тянули вокруг споры трехметрового диаметра трубу, собираясь заключить ее в кольцо. Труба представляла собой преобразователь вакуума, который должен был, по мысли разработчиков, возбудить в «мертвяках» резонансные процессы и, как следствие, мгновенное сжатие (компактификацию) пространственных объемов. Госпожа должна была превратиться в «суперточку», в стринг, в ядро кварка. По сути – в экзотический объект, имеющий множество названий – от «нульструктуры» до «черной микродыры».

– Приготовились! – передал Горан предупреждение оперативникам своей обоймы. – Начинаем атаку!

– Подожди! – вдруг быстро сказал Влад. – Мы не можем просто так взять и уничтожить базу, там много людей!

Горан, по горло утонувший в кокон-кресле, озадаченно посмотрел на землянина, сидевшего рядом.

– Но мы обязаны уничтожить «черепаху», иначе нет смысла затевать здесь войну с погонями и перестрелками.

– Я не стану убивать людей! – отрезал Влад. – Меняем план. Ты отвлекаешь силы охраны на себя, уничтожаешь строительные машины, я эвакуирую с базы сэконовцев, после этого можно будет взорвать и ее.

– Как ты это сделаешь?

– Это моя забота. Дай мне десять минут и начинай атаку на монтажников трубы.

Горан помедлил, ощущая вибрацию Силы вокруг тела молодого землянина, кивнул:

– Помирать – так с музыкой! Будь осторожен.

Влад выбрался из кресла и исчез. Оставшись один, комиссар с завистью вздохнул: ни один интраморф-геянин не владел паракинезом, такие фокусы могли проделывать только интраморфы-земляне, и в чем тут была загвоздка, Милич не знал.

Однако Влад еще боялся использовать свои открывающиеся возможности по максимуму и «просочился» сквозь пространство недалеко – до транспортного ангара спейсера, где вошел в кабину метро и нырнул вниз, на бывшую базу Кроули. После похода в Белый Дом он не переодевался, поэтому был уверен в эффективности защитного костюма. Единственное, что он сделал дополнительно, – «усовершенствовал» облик, добавил лицу солидности и возраста.

Охрана метро базы ничего не знала о событиях в Доме Правительства на Гее и пропустила «особого агента» с подобающим его должности почтением. Зная, где располагается центр управления хозяйством базы, Влад быстро поднялся на верхний уровень здания – под «панцирь черепахи» – и, предъявив охране у входа свое черно-золотое удостоверение, вошел в зал. Он уже знал, кого встретит здесь, так как успел прощупать все здание в режиме суперсенсинга, поэтому сразу подошел к группе кресел у центрального виома, показывающего строительную площадку вокруг споры.

– Немедленно прекратите все работы и начинайте эвакуацию! – сказал он отрывисто, громко, с угрюмой озабоченностью и высокомерием важной персоны.

– В чем дело? – изумленно оглянулся на гостя начальник базы; им оказался Иван Иванов, заместитель председателя СЭКОНа; Влада он, конечно, не признал. – Кто вы такой?

– Особый агент Кучер, – веско представился Влад, показывая документы. – Здание базы заминировано, у вас всего несколько минут. Эвакуируйте людей!

– Но я не получал на сей счет никаких… – начал Иванов, и в этот момент спейсер «Маг» нанес первый удар по геянской технике.

Он вылупился из-под скорлупы «абсолютного зеркала», делающего спейсер недоступным никаким локаторам, и выстрелил по одному из монтажных комплексов из плазмона. Язык ярчайшего радужного пламени длиной в километр вонзился в дно кратера и превратил машину, тянувшую трубу, и часть самой трубы в груду горящего металла.

– Быстрее! – рявкнул Влад. – Это предупреждение! Сейчас они взорвут базу!

Заместитель председателя СЭКОНа зачарованно смотрел на пламя. Начался бой «Мага» с кораблями, охранявшими геянские машины, время уходило, и Влад волевым усилием внушил заторможенному командиру базы приказ бежать отсюда сломя голову.

– Тревога! – фальцетом выкрикнул очнувшийся Иванов, выскакивая из кресла как ошпаренный. – Всем немедленно покинуть здание!

И началась эвакуация, показавшая Владу, что геяне при наличии опасности могут бегать очень быстро. Буквально через пять минут после объявления тревоги на базе не осталось ни одного человека! Часть оперативных работников бригады СЭКОНа оседлала куттеры и когги, выбрасываясь в воздушное пространство над «черепахой», большинство же покинуло здание через кабину метро.

Последним покидал «черепаху» Влад, хорошо понимавший, как трудно приходится сейчас Горану и Мэджику, управляющему спейсером, противником которого были корабли, почти не уступавшие ему по классу и вооружению.

Когда Влад добрался до рубки «Мага», монтажные комплексы были уже уничтожены и бой шел на таких скоростях, что ориентироваться в его круговерти мог только сам инк спейсера, ни о каком «умственно-ручном» управлении речи не шло. Горан, несмотря на способности и реакцию интраморфа, командовать кораблем был не в состоянии. А «Маг» никак не мог выйти на дистанцию поражения базы, вынужденный маневрировать на пределе тангажных ускорений, чтобы не попасть под выстрелы геянских спейсеров. И вот, когда уже казалось, что пора уходить с поля боя, бежать в «струну», «Маг» получил поддержку.

Сначала Влад и Горан, спеленутые коконами защиты (каждому выдавалась на рецепторы одна и та же картина, одни и те же сигналы, каждый чувствовал себя так, будто это он метался в космосе над планетой, бросаясь из виража в вираж и огрызаясь огнем), решили, что к геянам пришел на помощь еще один их корабль – «диплодок», потом поняли, что помощь пришла им.

Проявившийся из мрака пространства гуррахский корабль неожиданно атаковал своего «коллегу» и в два удара отрубил ему голову-рубку со всем экипажем. Пограничный «тральщик» геян мгновенно прыгнул к нему, заставляя неизвестный «диплодок» прибегнуть к маневру отхода, и по всплеску пси-поля Влад предположил, что управляет спейсером очень сильный интраморф.

Появился еще один «диплодок» – тот, что привозил «мертвяков», и тоже присоединился к флоту геян. Открыли огонь из лазерных излучателей когги охраны споры, геяне сдаваться не хотели, и, судя по безумной храбрости экипажей, все они были зомбированы, ничем другим объяснить их ярость было нельзя.

«Делай свое дело, комиссар, – раздался в сознании Влада (и Горана) чей-то насмешливый голос, – пока они гоняются за мной. Потом уходи».

«Кто говорит?» – не понял Милич.

«Не теряй времени, сюда мчится чуть ли не весь боевой флот Геи, даже мне со всеми не справиться. Если у тебя не получится, я пойду на таран!»

«Это верная смерть!»

«Смерть – часть моей жизни, как говаривал один мой знакомый хомозавр. Вперед, комиссар! Не дрейфь! Файвер, помоги ему».

Влад, уже сообразивший, с кем они имеют дело, вошел в оперативное поле сознания Мэджика и стал частью спейсера, растворился в нем, ощутил его тело и разум. И время, как всегда бывало в гиперрежиме, послушно замедлило свой бесшумный бег, а корабли противника превратились в медлительных, хотя и чрезвычайно опасных черепах.

Влад-«Маг» выписал лихую петлю, прикрываясь горбом Госпожи, внезапно прыгнул в небо, уводя за собой один из геянских «диплодоков», и тут же предпринял «струнный» бросок – очень рискованный, сверхкороткий, опасный, способный при неверном расчете координат выхода вогнать корабль в недра планеты, – который вынес его прямо к «панцирю черепахи» базы. Залп из плазмона пробил ее защиту, крышу здания и нарушил защиту реактора. Вспыхнувший ядерный огонь фонтаном выплеснулся вверх, заливая все вокруг слепящим светом, нагоняя уходящий спейсер, и Влад вынужден был снова сворачивать корабль в «струну», чтобы уйти от разгула стихии.

Из «струны» «Маг» вышел в тысяче километров от планеты со спорой Конструктора, и его экипаж мог теперь спокойно наблюдать за суетой геянского транспорта вокруг Госпожи. Красивый многоцветный гриб взрыва ввинтился в небо планеты, ударная волна смела все временные сооружения геян, в том числе трубу вакуум-преобразователя и груды «мертвяков», однако на саму Госпожу взрыв не произвел никакого воздействия. Энергонасыщенность этого сверхгена пресапиенса на много порядков превосходила энергию взрыва, да и жил зародыш Конструктора в ином – многомерном пространстве и ином времени.

Один из «диплодоков», кружащих над спорой, метнулся прочь от планеты.

«Спасибо за помощь, контрразведчики, – послышался знакомый пси-голос. – Это вам зачтется в будущем. Кстати, приглашаю вас на праздник. Госпожа родится через шесть-семь часов».

Голос пропал, а вместе с ним растаял и гуррахский спейсер.

«Кто это был? – пришел в себя Горан Милич. – Не Грехов случайно?»

«Кроули», – коротко ответил Влад, давая команду инку, чтобы тот перевел спейсер в режим «инкогнито».

«Выходит, мы дрались на его стороне?!»

«Скорее он – на нашей…»

«Ему можно верить? Мне послышалось, что он пригласил нас на роды…»

«Думаю, в этом он не ошибается».

«Тогда надо срочно гнать депешу Варигу! Пропустить такой момент нельзя!»

Влад не ответил, он «гнал депешу» Улыбе, отозвавшейся на его мысленный зов удивительно быстро – через несколько мгновений. Еще через мгновение прилетел ее ответ, преодолевший тысячи световых лет: где ты, где ты, Сын Неба?..

Влад улыбнулся, помня старую сказку про Сына Неба. В отличие от Лося он знал, что свою Аэлиту он встретит, что бы ни случилось.

За родами Госпожи наблюдало не так уж и много людей, в основном – экипажи геянского космофлота и группы спасателей с поверхности планеты, пытавшихся расчистить территорию вокруг споры и восстановить монтажные комплексы. Вероятно, точного времени родов люди не знали и момент начала прозевали, поэтому, когда поднялась тревога, их реакция напоминала испуг стаи воробьев, бросившихся врассыпную от внезапно зашевелившегося «булыжника».

В зале визинга «Мага» царила тишина. Последним на борт спейсера прибыл землянин Дивий в сопровождении незнакомого мужчины средних лет с бледным вытянутым лицом и мощным лбом, под которым светились ореховые, с желтой искрой глаза. Кроме того, у мужчины были длинные волосы, борода и усы. Прибывшие поздоровались со всеми, кто уже находился в зале: здесь были Вариг, Ванесса, Горан Милич, Влад, Улыба и Дан Корев, – и остановились за их спинами, разглядывая панораму «роддома под открытым небом».

«Маг» висел чуть в стороне от геянских кораблей, на высоте сорока километров над поверхностью планеты, и спора Конструктора в центре кратера была видна как на ладони, залитая светом близкой звезды. Горы, холмистая равнина с оспинами кратеров и редкими скалами отсвечивали жемчужно-серым, их тени – красновато-черным, и ослепительно-белое яйцо Госпожи на этом фоне выделялось своим геометрическим совершенством (издали морщины и складки видны не были) и впечатлением живого.

Роды Госпожи начались с громового удара, поколебавшего не только дно кратера, но и всю бескрайнюю равнину. На несколько секунд движение вокруг споры замерло, в эфире установилась пугливая тишина, люди еще не поняли, что происходит, и оглядывались в поисках нарушителя спокойствия.

Затем удар повторился, и оболочка двухкилометрового «ореха» лопнула сразу в нескольких местах, а из трещин со свистом ударили тугие струи ядовито-желтого светящегося не то пара, не то дыма. Тогда-то «воробьи» – геянские аппараты – и бросились врассыпную, вдруг осознав, что объект, который они намеревались уничтожить, изменил свой статус.

Никто из наблюдавших за рождением пресапиенса на борту «Мага» не видел, как вылуплялся из яйца-споры первый Конструктор, иначе они сразу определили бы разницу: спора Конструктора на Марсе сначала пустила корень, а уж потом, спустя достаточно длительное время, превратилась в Прожорливого Младенца, съевшего чуть ли не половину планеты. Видимо, Кроули рассчитывал, что такова будет эволюция и этой споры, для чего приготовил ей запас еды – целую планету, по размерам и массе не уступавшую Марсу, однако на этот раз все было по-другому. Рождение Госпожи, внутри которой оказались сотни женщин, сопровождалось более впечатляющими эффектами.

Оболочка споры продолжала трескаться и отваливаться кусками, обнажая бликующую, как жидкий металл, поверхность. Этот процесс шел недолго, минут двадцать, пока перед глазами затаивших дыхание наблюдателей не оказалась колоссальная, идеальной геометрической формы линза, похожая на сплюснутую каплю ртути.

Затем из этой капли ударили во все стороны тонкие лучики света, вызвав «дрожь» вакуума – всех заполняющих его полей и частиц, а «ртутная капля» вдруг начала вибрировать и выбрасывать из себя бахромчатые лепестки, изменяющие форму и цвет, пока не превратилась в удивительный сросток мха или, скорее, коралла, начавшего медленно расползаться и уничтожать породы дна кратера. За час этот светящийся живой «коралл» увеличился в объеме в несколько раз и перемахнул за вал кратера, продолжая пожирать скалы, камни, остатки сооружений людей и горные породы коры планеты. На свет появился новый Прожорливый Младенец, хотя оправдались ли надежды Кроули, рассчитывавшего разбудить «особь женского пола», судить было еще рано.

А Госпожа продолжала расти, не обращая внимания на атаки геянских спейсеров, управляемых растерявшимися сэконовцами. Залпы из плазмонов, нейтрализаторов и вакуум-преобразователей на черный растущий «коралл» тела Госпожи не действовали, словно для нее не существовало никаких физических законов. Впрочем, так оно, вероятно, и было, в настоящий момент в этом уголке вселенной начинали действовать законы другой физики – К-физики, властелинами которой миллиарды лет назад были Звездные Конструкторы.

В тишине зала вдруг раздался чей-то голос, заставив всех вздрогнуть и оглянуться. Это заговорил спутник Дивия, архиной, патриарх Православной геянской Церкви:

– Родился Дух…

Патриарх не обратил внимания на взгляды собравшихся, глаза его были полузакрыты, правую руку с вытянутыми пальцами – указательным и средним – он поднял вверх, левую прижал к груди, а губы продолжали произносить слова странной молитвы, хотя, возможно, это и не молитва была вовсе, а пророчество:

– Этот Дух, попав однажды в лоно, не остается бездейственным, он преобразуется в семя, а оно, благодаря этому преобразованию, растет в силе и величии… Кроме того, семя привлекает к себе подобные фигуры, которые соединяются с ним… Эта фигура, в свою очередь, становится носителем особой формы, благодаря которой все, что получает эту форму, становится самобытным…[229]

Последние слова архиной произнес шепотом, и все невольно оглянулись на виом, показывающий грандиозную панораму строительства разумного существа, предки которого могли изменять параметры Мироздания. На всю жизнь им запомнилась бесконечная вуаль Стенки Космориума, слепящее око звезды, заливающей светом серо-серебристую равнину, растущая на глазах белая «роза» Госпожи и ее выразительный, отталкивающий, предупреждающий, невыразимо холодный и одновременно любопытный пси-взгляд…

ПРОРЫВ В ИНОМЕРНОСТЬ

Пробуждение споры Конструктора несколько расстроило планы геянского руководства по ликвидации мешающих развитию человечества факторов, да и уничтожение программ ликвидации в памяти Демиурга не могло не сказаться на экспансионистских намерениях планеты-муравейника, поэтому сотрудникам «контрас», среди которых были и Влад с Улыбой, удалось посетить более пятисот колоний интраморфов и уговорить их переселиться на Землю, прежде чем спецслужбы Геи опомнились и начали новую атаку на колонии, разослав боевые корабли своего значительно выросшего флота во все уголки метагалактического домена. Программа устранения всех прогнозируемых помех на пути эволюции нового Игрока, на роль которого претендовал эгрегор Геи, продолжала действовать, хотя, по мнению Варига и Дивия, смысл этой деятельности в условиях сближающихся Стенок Космориума был утерян. Стенки сдвигались все быстрей, а уцелеет ли Гея (как и все разумные существа в домене), никто сказать не мог.

Оперативникам «контрас» удалось-таки добыть информацию по новейшим разработкам геянских физиков, которые открыли способ «зеркального» просачивания сквозь нагуали: создавалась кольцевая «суперструна», пролет сквозь которую менял плюс-материю на минус-материю, и космолет превращался в тень, свободно проходившую сквозь вещество любой плотности, в том числе и сквозь «колючки» нагуалей. Специалистам, работающим на «контрас», удалось в течение нескольких дней разработать технологию перехода спейсеров, имеющихся в распоряжении контрразведчиков, в «зеркальные двойники», и проблема безопасного путешествия по космическим просторам, заросшим колючей щетиной чужих Законов, была решена.

Установили генератор кольцевых «струн» и на «Маге», продолжавшем служить штабом «контрас» и одновременно кораблем разрешения кризисных ситуаций. События продолжали нарастать лавинообразно, а вместе с тем рос их масштаб, что вполне совпадало с предположением старого волхва о грядущем изменении качества идущего процесса. И хотя Габриэль Грехов оставался неуловим и не спешил встретиться с организаторами «контрас», почти никто не сомневался, что он находится где-то рядом и следит за происходящим.

Строгого распорядка дня на «Маге» не существовало. Контрразведчики появлялись на нем каждый по своему расписанию и убывали, не согласовывая периоды отдыха и бодрствования, поэтому собраться всем вместе – Горану, Ванессе, Владу и Улыбе – почти не удавалось, каждый из них решал свою задачу и рассчитывал сроки ее выполнения сам, но все же встречи редко-редко, но происходили, и четверка интраморфов, связанных единым невидимым полем благорасположения, с удовольствием проводила вместе час-полтора, испытывая потребность в общении и просто в присутствии друзей.

Одна из таких встреч произошла спустя шесть дней после рождения Госпожи.

В силу обстоятельств «Маг» в этот момент снова оказался в системе, выбранной файвером Кроули в качестве «роддома» для споры Конструктора, и контрразведчики смогли еще раз полюбоваться на колоссальную белую «розу» диаметром около шестисот километров, выросшую на поверхности обреченной на съедение планеты.

Сначала они посетили зал визинга, чтобы посмотреть на растущее не по дням, а по часам Дитя Конструктора и встретить его тяжелый взгляд, в котором почти не отражались человеческие эмоции, несмотря на проглоченных спорой женщин, генетическая информация которых должна была как-то повлиять на поведение Младенца. Вполне возможно, что она влияла, во всяком случае ни на одну атаку геянских кораблей, не оставлявших попытки уничтожения опасного соперника в борьбе за власть в домене, Госпожа не ответила. Ей было не до войны с букашками-человеками, она росла.

Наглядевшись на текучее, дышащее, вспыхивающее и вздрагивающее существо, приятели направились в кают-компанию спейсера, делясь впечатлениями, собираясь посидеть и расслабиться после долгого напряженного бодрствования, однако на этот раз отдых не удался. В кают-компании их ждал Дивий, и по его сосредоточенному взгляду все поняли, что он принес какое-то недоброе известие.

– Что случилось? – выразил общее впечатление Горан.

– Вам придется лететь на Землю, – ответил волхв. – Агенты Карачени начали пси-обработку общин с целью формирования негативного отношения к переселенцам-интраморфам, и им уже удалось кое-где поднять народ на борьбу с «пришельцами». Если Карачене удастся заручиться общественным согласием большинства общин, начнется война на уничтожение.

– Вот сволочь! – раздался в наступившей тишине удивленный голос Ванессы.

– Быстро работают! – покачал головой Горан.

– Обоймы десанта уже готовятся, – продолжал старик-землянин, – вы должны возглавить их и уничтожить агентов. После этого на Землю пойдут психологи и социологи, чтобы разъяснить ситуацию. Я иду с вами. Пора, наконец, разобраться со старостой родной деревни Влада. Кстати, дочка, – посмотрел на Улыбу Дивий, – найдется дело и для тебя. Сможешь внушить отцу идею объединения всех общин с переселенцами?

Улыба гордо подняла голову:

– Я расскажу ему правду, он сам примет решение.

– Этого достаточно, – кивнул старик, скрывая усмешку.

– Когда нам отправляться? – деловито спросила Ванесса.

– Немедленно. Досье на агентов СЭКОНа получите уже на Земле. Работать надо быстро, но без шума.

– Само собой. Разрешите мне заняться лично Левоном Караченей? Этот штатный убийца давно заслуживает наказания за свою деятельность на Земле.

– После того как закончите ловить агентов, подготовьте план перехвата Карачени. Одновременно уничтожьте метро, которым пользуются сэконовцы на Земле.

– Будет выполнено, господин советник! – обрадовалась геянка, взяла Улыбу под руку. – Пойдем, подруга, дам тебе пару советов. – В дверях она оглянулась на мужчин: – Эх, какая из нас четверых получилась бы семья!

Женщины вышли. Оставшиеся в кают-компании мужчины обменялись понимающими взглядами. Влад смутился. Дивий улыбнулся. Горан остался сдержанно-сосредоточенным.

– Пошли, Панкратов, – сказал он, делая шаг к двери.

– Ты иди, комиссар, – сказал Дивий. – Влад останется. Его ждет другое задание.

Горан с недоумением оглянулся, посмотрел на Влада, на советника, снова на Влада и, похлопав его по плечу, удалился.

«Они там справятся и без тебя, – перешел на мыслеречь старик. – Появилась проблема посерьезней. Мы узнали, что спецы СЭКОНа готовятся запустить внутрь Тартара спейсер, под завязку начиненный «мертвяками».

Влад удивленно заглянул в глаза учителя:

«Зачем?!»

«Чтобы уничтожить его, разумеется. Если эксперимент удастся, они будут запускать в Тартар подобного рода мины до тех пор, пока не взорвут его, пока не разнесут на части. Ты должен расстроить эти планы».

«Каким образом? То есть я хотел сказать – внутрь Тартара не сможет проникнуть ни одно физическое тело… Он живет по своим законам, наши физические законы являются для него законами низшего порядка…»

«Физики подали сэконовцам идею запустить в Тартар корабль в режиме «зеркального двойника», а когда он туда проникнет – сделать обратный переброс в плюс-материю».

Влад выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы.

«Классная идея!»

«И я так думаю. Люди всегда находили способы уничтожения чего-нибудь или кого-нибудь, не задумываясь о последствиях. Возьмешься за это дело? Исполнителя лучше тебя у нас нет, но бригада обеспечения сделает все, что от нее зависит».

Влад помедлил, вызывая Улыбу и передавая ей в одном слогане свои чувства и объяснение ситуации. Девушка ответила таким же слоганом, который был пронизан светом и теплом, и этого оказалось достаточно, чтобы молодой человек почувствовал прилив бодрости и окрыленности.

«Я готов».

«Тогда держи интенсионалы. – Дивий протянул ему два платиновых с виду колечка. – Это информация по Тартару и данные о подготовке спейсера к запуску. Знакомься, пока мы будем переходить в систему Тины». – Старик исчез.

Влад надел кольца на указательные пальцы обеих рук, дождался, пока они растают, медленно направился к двери и остановился, наткнувшись на вернувшегося учителя. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Старик явно испытывал некое замешательство и не знал, с чего начать разговор.

«У меня к тебе вопрос, сынок, – сказал он наконец. – Габриэль Грехов больше ничего не говорил? Не намекал, по какой причине он появился у нас?»

«Нет».

«Что ж, это на него похоже». – И волхв снова исчез.

Постояв немного в размышлениях о причине необычного для учителя состояния неловкости, Влад усилием воли вошел в поле Сил и оказался в рубке спейсера, где уже находился Дивий. Молодой человек все чаще прибегал к этому способу мгновенного просачивания сквозь пространство по геодезическим линиям кратчайшего «сгиба координат», изменения топологических свойств вакуума, хотя объяснение этому эффекту получил недавно. Дал это объяснение молодому метаморфу не кто иной, как Мэджик, инк спейсера «Маг», имевший, как оказалось, обширные познания в областях науки, достаточно далеких от знаний, как управлять космическим кораблем. Став свидетелем коротких «просачиваний» Влада внутри спейсера, Мэджик посоветовал ему быть осторожнее, а когда тот признался, что не понимает, как происходит перемещение, инк прочитал ему целую лекцию.

«Тело человека можно представить, – сказал он с отеческими интонациями, – как сложную суперпозицию материальных микрообъектов, полей, излучений и сил. Кстати, существуют на много порядков более сложные суперпозиции как разумных объектов и систем, так и объектов, не обладающих волей».

«Спора Конструктора?» – заинтересовался Влад.

«Орилоух, чужане, Тартар… и даже «отечественный» физический вакуум. Кстати, сколько видов вакуума ты знаешь?»

«Два», – подумав, ответил Влад.

«На самом деле их четыре – качественно различающихся и одновременно – бесконечное множество. В каждом домене – «клетке» Универсума – свой тип вакуума, хотя все они принадлежат к четвертому классу, так сказать, «проявленному», ставшему основой физических объектов и законов. Первый же вид вакуума – это Большая Вселенная, Абсолютное Ничто, характеризующее неупорядоченное состояние вакуума, в котором нет ничего конкретного: ни вещества (материи), ни наблюдателя (сознания). Второй уровень – безграничное упорядоченное многообразие, или, как говорят ученые, – «пронумерованное», способное осознать Абсолютное Ничто и сделать его упорядоченным. По сути – это есть первичное торсионное поле, или Первичное Сверхсознание. Третий уровень вакуума – вакуум «отрицательной кривизны» с огромными напряжениями, любая флуктуация которого приводит к фазе инфляции – сверхбыстрого раздувания Метавселенных – «клеток» Универсума. Четвертый же тип вакуума возникает после того, как домен-«клетка» перестает расширяться по экспоненте и происходит фазовый переброс «отрицательного» вакуума в «положительный». Но мы отвлеклись от темы. Ты где-нибудь изучал энергетику человеческого организма?»

«Изучал… в школе».

«Тогда должен знать, что каждое человеческое движение в принципе разложимо на более простые ансамбли – взаимодействующие интерференции энергий, и даже психическое движение человека – радость, горе, боль, сомнения – в сути своей интерференции полей, причем физических. Что такое, к примеру, тревога? Это суперпозиция полей искажений нормальных процессов и фоновых возмущений, вызываемых деятельностью человека».

«Ну и что? Допустим, ты прав…»

«Это не я прав, это объективная информация о мире».

«Но как твоя информация соотносится с паракинезом?»

«Да очень просто. Владея энергией вакуума – полем Сил, как ее называют люди, ты осуществляешь преобразование своего тела – суперпозиции энергий – в зону деформации мерности, которая возмущает вакуум, а это возмущение – так называемое топологическое преобразование свойств континуума – перемещается в пространстве практически мгновенно, причем в пределах энергии преобразования, диктуемой волевым приказом. Тебе надо переместиться на сто метров – твоя воля и дозирует импульс. Кстати, делать такие фокусы умеют далеко не все интраморфы, а точнее – единицы…»

Этот разговор с Мэджиком состоялся еще до рождения Госпожи, но Влад вспоминал его каждый раз, когда экспериментировал с «подпространственными» прыжками в пределах спейсера. Перемещаться на большие – космические расстояния, как учитель, он еще побаивался.

Тартар кипел!

Гигантские дымные смерчи обвивали его колоссальный – размером уже с Юпитер! – колючий полигеометроид (просто сферой или эллипсоидом этот объект назвать было нельзя), полосы слоистого светящегося тумана выстраивались в удивительные письмена, фонтаны багрового и оранжевого огня то и дело вырывались из черных ущелий и провалов в теле планеты (хотя планетой Тартар называли только по привычке), чтобы превратиться в протуберанцы и улететь от нее огненно-дымными сгустками, не распадавшимися в течение многих часов.

Один из таких сгустков-плазмоидов размером в сто с лишним километров с отчетливым улюлюкающим гулом пролетел мимо «Мага», будто двигался не в вакууме, а в плотной воздушной среде, спейсер закачался на невидимых гравитационных волнах, а Влад почувствовал такую яростную борьбу стихий внутри сгустка, что невольно поставил между ним и собой стену защиты. Сгустки представляли собой горящий вакуум Тартара, аннигилирующий с физическим вакуумом местного космического пространства. Сбрасывая с себя «слой за слоем» чужой Закон, Тартар постепенно поднимался из бесконечной потенциальной ямы (говоря языком физики) на поверхность метагалактического домена. Чем закончится его окончательный выход в Метагалактику, заросшую нагуалями, представить было трудно. Однако глядя на грандиозную панораму вылуплявшегося из своего кокона Игрока, Влад вполне понимал чувства людей, стремящихся избавиться от еще одного претендента на победу в домене. Другое дело, действия геян были достойны порицания хотя бы с той точки зрения, что попытки уничтожения Тартара увеличивали вероятность спонтанного фазового сдвига вакуума и, как следствие, гибели всего живого в домене. Или, по крайней мере, внутри Космориума.

Два часа, наблюдая за возней геянского флота над Тартаром, Влад, Асур Вариг и Дивий готовились к операции, уточняя детали и рассматривая варианты возможных ответных действий геянских спецслужб. Затем наступил момент десантирования контрразведчика на борт геянского спейсера, играющего роль штаба космических сил возле Тартара.

Влад выслушал пожелания удачи от начальства, проверил связь с бригадой обеспечения и поддержки, начавшей операцию раньше, и шагнул в кабину метро, чтобы через несколько секунд выйти из такой же кабины «штабного» спейсера.

На сей раз в качестве удостоверения личности ему подготовили «липу» высшего класса: на борт геянского корабля ступил «сам» председатель СЭКОНа Пустан Гриб в сопровождении двух телохранителей и фокса-защитника! Все было скопировано с величайшей точностью, именно в таком виде господин Гриб и появлялся на людях, и охрана метро вытянулась по струнке, приветствуя гостя столь высокого ранга. Документы проверять она не осмелилась.

Естественно, телохранители Влада-Гриба не были живыми существами, представляя собой голографические копии реально существующих людей, зато фокс был настоящий и нес в себе не только спецустройство подключения к инку спейсера, но и полсотни килограммов взрывчатки, способной вдребезги разнести корабль меньшего класса, типа когг или пакмак.

«Важная персона» прошествовала к лифту и добралась до рубки спейсера, где ей устроили соответствующий прием. Выслушав доклад начальника штаба, Влад-Гриб приказал показать ему Тартар и несколько минут рассматривал растущую вширь планету, одновременно прислушиваясь к диалогу фокса с инком спейсера. Затем подключился к этому разговору сам, используя подсказанный специалистами группы поддержки пароль. Если бы он попытался сразу проникнуть в операционное поле инка, тот наверняка поднял бы тревогу, однако расчет аналитиков «контрас» оправдался, и Влад уже через несколько секунд знал все, что хотел узнать. И понял, что опаздывает. До запуска спейсера внутрь Тартара (сэконовцы для этой цели подготовили один из гуррахских «диплодоков») оставались считаные минуты.

– Не торопимся ли мы? – брюзгливо заметил «председатель СЭКОНа», кивая на виом. – Все ли факторы учли?

– Все рассчитано и учтено, – поспешил успокоить гостя начальник штаба. – Флот готов к любой неожиданности.

– А вот мне почему-то кажется, что не к любой.

«Руководитель СЭКОНа» подозвал одного из телохранителей, что-то сказал ему на ухо, тот кивнул и вышел из рубки.

– Задержите старт на пять минут, – приказал Влад-Гриб. – Мне кое-что надо уточнить и проверить.

Он вышел в сопровождении второго телохранителя, оставив в рубке фокса, сел в лифт и уже там сотворил тульпу председателя СЭКОНа, после чего послал ее и телохранителей обратно в рубку. Руководители штаба не должны были догадываться о подмене до последнего мгновения. Сам же Влад, загримировавшись под телохранителя Гриба (он научился делать это за считаные доли секунды), спустился к метро и, не отвечая на вопросительные взгляды охранников, закрыл за собой дверь кабины. Затем набрал код метро «диплодока», подготовленного к запуску в Тартар.

Идея у него была неплохая: запрограммировать инка «диплодока» таким образом, чтобы он взорвал спейсер до входа в тело Тартара, создавая видимость «непробиваемости» тартарианской оболочки. Потерпев неудачу с подрывом планеты изнутри, сэконовцы могли вовсе отказаться от дальнейших экспериментов или же хотя бы задержать последующие запуски. Однако Влад не успел перенастроить программу взрыва «диплодока», хотя и взломал кодовую защиту инка. В тот момент, когда он пытался изменить параметры решений в программе, гуррахский псевр стартовал к Тартару, включая генератор «зеркального переворота».

И все же Влад не покинул борт спейсера, до последнего мгновения преобразовывая программу, щедро растрачивая запас сил. Когда ему наконец удалось стереть последний пункт программы – обратный «зеркальный поворот», – «диплодок» уже углубился в недра Тартара, и Влад внезапно обнаружил, что он не может ни двигаться, ни разговаривать, ни связно мыслить! Субстанция, представлявшая собой «горные породы», мгновенно «съела» корпус спейсера, растворила его в себе без следа! Догадка о том, почему она так же быстро не растворила человека, пришла позже, а пока Влад все глубже и глубже тонул в «пространстве с переменной вариабельной топологией» и отчетливо понимал, что умирает. Но главное – умирать было невыразимо приятно!

Перед ним распахнулся вдруг удивительный мир, полный света и жизни, хотя описать этот свет и эту жизнь не смог бы ни один человек на свете! Мир был полон движения – и покоя! Он кипел, сверкал, расширялся и сжимался – и был абсолютно неподвижен! Он был полон гармонии – и хаоса! Вокруг гремела волшебная музыка, музыка сфер – и стояла поразительная тишина!

Влад все видел, слышал, понимал, радовался и наслаждался, но его радость и блаженство были уже не в нем, но во всем, что его окружало, и в том, кем он становился сам. Он перестал чувствовать себя отдельно от того, что созерцал и слышал. Он был везде, во всем и всё. Он был – бездна, космос, жизнь, вселенная! Все было для него, и он был для всего, и длилось это невыразимое состояние долго – и ничего, доли мгновения, пока не пришло озарение, осознание того, что он таким образом контактирует с тартарианами, что они не хотят его смерти и что пора возвращаться…

Но так сладко было растворяться в океане вселенской доброты и ласки, не имеющей ни малейшего отношения к человеческим эмоциям… Так приятно баюкали сознание волны высшего Знания, не доступного ни одному человеку во вселенной… И лишь странное слово, бьющееся, как муха в паутине, в бесконечно сложном объеме головы, мешало Владу окончательно порвать с прошлым, настоящим и будущим и уйти в бесконечный покой, в Нирвану, в небытие: слово – Улыба…

– Улыба… – проговорил Влад, пробуя слово на вкус, с удивлением созерцая красивейшую радугу, порожденную его голосом в необыкновенном пейзаже окружающего мира.

Еще одно слово-мысль просочилось в гаснущее сознание молодого человека. Слово «свобода»…

Судорога свела тело Влада, в области груди родилось ощущение тепла, будто там загорелся костер, тонкая игла боли пронзила сердце. Слово «свобода» превратилось в целый поток слов, будто кто-то очень далеко отсюда гулким шелестящим шепотом читал лекцию:

«Волновой пакет расплывается с течением времени, и свободная квантовая частица обнаруживается равновероятно во всех точках пространства с вероятностью, близкой к нулю…»

«Зачем мне это знать?» – спросил Влад, недовольный вмешательством неизвестных сил, не позволяющих ему продолжать процесс таяния.

«Твое тело – тоже волновой пакет, – отозвался шепотом неизвестный лектор. – Когда оно расплывется по всему объему данного пространства, ты исчезнешь…»

Влад с досадой отмахнулся от назойливого шепота, получил еще один горячий укол в сердце и рассердился, «широко открывая глаза», чтобы разглядеть источник боли… и вдруг уловил сильный голос отца:

«Влад, очнись! Настройся и уходи! Ты сможешь!»

«Ты сможешь!.. Ты сможешь!.. Ты сможешь!..» – грянуло со всех сторон гулкое эхо.

И ломая лень, дикое нежелание кого-то слушать и что-либо делать, Влад ударом воли – словно ладонью наотмашь – вышиб себя из себя же, включая привычную цепочку настройки семи уровней бытия: Я – физическое тело, Я – эго, Я – сила, Я – поле, Я – эгрегор, Я – Природа, Я – Творец.

Словно делал это всегда!

Хотя на самом деле знание семи уровней настройки пришло ему только что, в последний миг перед смертью…

Что было дальше, он помнил смутно.

Кажется, он умер…

сознанием завладела тьма…

и снова воскрес, чтобы осознать себя летящим в космосе подобно лучу света…

и опять умер…

окончательно приходя в себя в теле младенца, уютно устроившегося на ладонях отца…

ПОТЕРИ НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ

В рубке спейсера «Маг» молча сидели двое мужчин.

Говорить было не о чем, оба знали, что произошло, но изменить ничего не могли. Влад Велич, он же Габриэль Панкратов, исчез вместе с гуррахским псевром в недрах Тартара и не объявлялся уже сутки. Геянский «штабной» спейсер взорвался вскоре после запуска «диплодока», но Влада внутри его к тому моменту не было, это Дивий знал точно. Оставалось надеяться и ждать, что Влад сумеет или уже выбрался из Тартара и скоро подаст о себе весть. Надежду на это подавал и тот факт, что запущенный геянами корабль-мина не взорвался. Тартар никак не прореагировал на этот «черный таран».

Ни Ванесса, ни Улыба, находящиеся на Земле с разными деликатными миссиями, не знали о случившемся, хотя Дивий был уверен, что правнучка Железовского чувствует отсутствие своего любимого.

Горан Милич, занимавший соседнее кресло, словно прочитал мысли землянина. Сказал, продолжая разглядывать удивительный, черный, искрящийся и дымящийся «коралл» Тартара:

– Что мы скажем Улыбе?

Дивий ответил не сразу:

– Пока ничего. Хорошо, что она на Земле. Влад имеет навыки перехода из одного состояния в другое, он жив.

Горан взглядом выразил свой скепсис, но возражать не стал. За время, пока они работали вместе, он привязался к молодому землянину, несмотря на интерес к нему Ванессы, и тоже надеялся на благополучный исход операции, искренне желая ему удачи.

«Маг» неутомимо накручивал витки вокруг Тартара, скрытый «абсолютным зеркалом» – слоем анизотропно перестроенного вакуума, наблюдая за суетой армады геянских кораблей самого разного класса. Время от времени какой-нибудь из них вдруг направлял свой полет в шевелящееся текучее тело Тартара и шел на таран, как правило взрываясь при соприкосновении с черными «лепестками гвоздики», на которую больше всего походил сейчас Тартар. Но поражало не упорство людей, продолжающих строить планы уничтожения чужого мира, а их безрассудная, граничащая с безумием, храбрость. Каждый «брандер» – идущий на таран аппарат – вели не автоматы, а люди!

Дивий понимал, что происходит. «Человейник» Геи не жалел своих солдат, отстаивая интересы всего коллективного существа, жизнь одного человека или даже тысячи не имела значения для достижения поставленной цели, и люди с запрограммированной волей безропотно выполняли ментальные приказы, шли на смерть, не понимая, ради чего они это делают.

Тартар и Госпожа – Дитя Конструктора – угрожали Гее самим своим существованием, и она стремилась избавиться от них любыми способами, генерируя все новые и новые способы уничтожения столь мощных в энергетическом плане объектов, заставив на пределе работать блестящие умы ученых над созданием оружия, перед которым не устояли бы даже творцы звезд – Конструкторы. Последние данные контрразведки говорили о том, что Гея уже имеет такое оружие, но принцип его действия был пока неясен. Добыть информацию о нем не удавалось даже Асуру Варигу и самому Дивию, владеющим Силой и способным волевым усилием проникать в компьютерные сети. Но и они смогли выловить лишь косвенные данные об испытании этого оружия в системе Чужой.

Дивий посетил систему и ужаснулся, увидев результаты испытаний: шар «раздробленной» планеты перестал существовать! От него остался растянутый на сотни тысяч километров редкий язык из «мертвяков», а также странное образование, пронизывающее язык и похожее на развернутые бусы из нанизанных на тонкую нить черных глыб. Это был след энергетического удара, нанесенного по Чужой, уничтожившего заодно и погранзаставу «Стрелец», и колонию «Пурпурное Сердце», к счастью, уже покинутую колонистами.

– Чего мы ждем? – напомнил о себе Милич.

Дивий очнулся.

– Сейчас здесь будет претор с пакетом новостей. Обсудим и начнем работать.

Асур Вариг появился в рубке через несколько минут, пожал руки коллегам и сел в свободное кресло. Помолчал, разглядывая кипящую «гвоздику» Тартара, потом дал команду инку, и Мэджик повернул видеосистему в противоположную от Тартара и Тины сторону. Стал виден клочковато-серый с более светлыми облаками и темными пятнами космос, переставший быть черным, как бездна. Нагуали светились неровно, и космос больше напоминал облачную пелену, затянувшую весь небосвод.

– Обнаружилась прямая корреляция между свечением нагуалей, – заговорил наконец Вариг, – и сближением Стенок. Усиление свечения означает рост скорости сдвига Стенок. Кстати, если они будут сближаться хотя бы прежними темпами, Космориуму осталось жить всего полгода. Но и этого времени, судя по всему, у нас нет.

Дивий и Горан молчали, ожидая продолжения. Вариг вернул на виом изображение Тартара, посмотрел на обоих исподлобья.

– Равновесие поколеблено, горизонт событий сужается слишком резко, господа. Мы не успеваем реагировать на действия Игроков. А самое плохое – мы не в состоянии повлиять на человечество. Потенциал Геи возрос настолько, что наш слабенький эгрегор не может противостоять надсознанию планеты. Гея возбудилась и посылает людей на смерть сотнями и тысячами… – Вариг замолчал, оценивая молчание собеседников. – Впрочем, зачем я это говорю? Вы и сами все знаете. Ваше мнение, комиссар: что нам делать в сложившейся ситуации?

Горан ждал этого вопроса, но не обрадовался ему. Сказал ровным тоном:

– Ждать. Продолжать свое дело и ждать.

– Ждать чего?

– Я думаю, файверы знают о происходящих в домене событиях и не оставят нас на произвол судьбы. И не оставили. Уже деятельность Велича-Панкратова указывает на это, а появление Грехова – подтверждает.

Вариг посмотрел на Дивия, невесело усмехнулся:

– Устами младенца… а? Только мы собрались посвятить его в детали, как он догадался обо всем сам.

Дивий тоже усмехнулся, косясь на невозмутимое лицо комиссара.

– Не обижайся на стариков, сынок. Мы только люди, хотя и с паранормальными способностями. Надо было ввести тебя в курс дела раньше, да все не удавалось. Дело в том, что мы – и ты в том числе – выполняли роль ракетоносителей, выводящих на орбиту спутник.

– Влада Велича? – бесстрастно осведомился Горан.

Вариг и Дивий переглянулись.

– Этот спутник – Игрок. Не Влад Велич и даже не Влад Велич с Улыбой и другими файверами.

– Это уже было. Тысячу лет назад Ставр Панкратов вместе с остальными интраморфами создал Над-Закон, остановивший ФАГа…

– Ты не понял, сынок. Мы не должны формировать новый Над-Закон, наша задача – сохранение баланса сил в домене. До того момента, пока хозяин домена не сможет поддерживать равновесие сам.

– Этот хозяин – Велич?

– Нет, – покачал головой Дивий. – Сын Велича и Улыбы. Он еще только должен родиться. Влад Велич – лишь Предтеча.

Горан вытянул губы трубочкой, словно собирался присвистнуть. В глазах его всплыло изумление.

– Вы… серьезно?!

Претор ОКО и волхв смотрели на комиссара с одинаковым выражением глаз. Горан покраснел.

– Извините… я не хотел… не могу поверить! Неужели таков был расчет? Кто же смог рассчитать такой вариант развития событий в домене?

– Грехов, конечно, – ответил Дивий. – Он стал Инженером еще до появления в Метагалактике ФАГа, кто он теперь – трудно представить. Но ты прав, сынок, нам остается только ждать и делать свое дело. Пока не придет помощь.

– Зачем же вы рисковали отцом будущего Игрока? Зачем давали ему опасные задания?

– Это входит в программу его подготовки, комиссар, – сухо проговорил Вариг. – Он файвер и должен справиться, а его опыт перейдет в гены сына… – Претор ОКО замолчал.

Что-то неуловимо изменилось в рубке, сдвинулись какие-то потенциалы, вздрогнули поля… и перед сидящими людьми возник невысокий черноволосый и черноглазый мужчина в черном комбинезоне, змеящемся голубыми молниями.

– Привет, гуманоиды, – сказал он с легкой улыбкой, смягчившей пылавший в глазах пронзительный огонь.

– Здравствуй, Габриэль, – после паузы произнес Дивий. – Рады тебя видеть. Мы только что говорили о тебе.

– Надеюсь, не ругали? – Незнакомец мягко засмеялся.

Улыбнулся и волхв.

– Но и не хвалили. Как видишь, ситуация складывается не в нашу пользу.

– Вижу. – Черноглазый гость оглянулся на «гвоздику» Тартара в глубине виома. – Игрок сделал ход, поставив на карту все, что имел. То есть жизнь. Ему надо помочь. К сожалению, другие Игроки сделали то же самое.

– Что происходит, Габриэль? Инициатива ускользнула от нас, мы не справляемся, хотя в точности следуем оставленным тобой инструкциям…

– Вы опоздали. Следовало начинать вашу работу на полсотни лет раньше, а главное – начинать с объединения колоний, чтобы организовать эгрегор баланса.

– Еще не поздно…

– Поздно, старик. Хотя я ни в чем тебя не виню. Никто не совершенен. Я сам ошибся в прогнозе. Впрочем, это неважно.

– А что важно? – угрюмо спросил Вариг.

– Дорогой претор, вы не задавались вопросом: в какие игры играют люди? Не интраморфы – нормалы?

Вариг озадаченно пожевал губами.

– Ну, не знаю… в шахматы, чатуранг, кости… в карты… или вы имеете в виду спортивные игры?

– Я имею в виду любые азартные игры, хотя для примера можно взять и карты. Ловкие игроки-махинаторы часто прятали в рукаве козыри, об этом даже классики писали, припоминаете? Так вот один из Игроков, отстаивающих свои интересы в нашем родном домене, припрятал в рукаве туз…

– Тартар?

– Этот туз – сближение Стенок Космориума. Все остальное – суета сует. Впрочем, и это не имеет значения, как не имеют значения потери. После Игры масштаба Метавселенных уничтожаются как игровые пространства, так и сами Игроки. Если бы Ставр Панкратов не вмешался со своим гуманизмом и человеколюбием тысячу лет назад, не надо было бы суетиться и сегодня. К сожалению, у меня нет времени вести философские беседы, поэтому, перед тем как откланяться, хочу задать вам лишь один вопрос: где Влад Велич?

В рубке стало совсем тихо. Потом Дивий кивнул на сверкающую «гвоздику» Тартара:

– Он… там.

Черноглазый гость с рассеянным видом покачал головой:

– Его там нет. Его нет нигде, что характерно… Что ж, спасибо за информацию, попутчики. Еще свидимся.

Облик черноглазого незнакомца, которого землянин называл Габриэлем, стал таять, исчезать, но тут же приобрел прежний вид, так как Вариг в последний миг успел остановить его:

– Простите, Грехов…

Пылающие глаза мужчины выразили усмешку.

– Все-таки мне надо было представиться. Я не Грехов, а всего лишь его проекция на ваш мир с весьма скромными возможностями. Псевр, как принято сейчас выражаться. – Усмешка в глазах «проекции Грехова» превратилась в веселые искры и погасла. – Что вы хотели спросить?

– Геяне изобрели новое оружие…

– Ничего нового они не изобрели, они просто научились владеть энергией вакуума, или полем Сил, как говорят земляне. Но это владение – масштаба Метагалактики! Просто человечество Геи об этом еще не догадывается.

– Вы знаете, как они пользуются полем Сил? Мы тоже как бы умеем входить в него…

– Вы входите в низший уровень поля Сил, Гея-Игрок добралась до базового уровня, что весьма печально. Инициируется этот уровень всем эгрегором человечества, управляется лидером, а энергия излучается через камикадзе-интраморфа, добровольного или чаще зомбированного смертника.

– Почему камикадзе?

– Потому что после «выстрела» мозг этого человека сгорает, часть энергии разряда проходит и через него. Специалисты СЭКОНа уже дважды испытали свой дальнодействующий «божественный глас» – так они зашифровали разработку, и каждый раз камикадзе-излучатель погибал.

– Мы знаем только об одном испытании…

– Второе состоялось два дня назад на Земле. Известный вам господин Караченя уничтожил одну из деревень Райсийской общины.

Грехов кивнул и исчез.

Оставшиеся в рубке руководители «контрас» молча смотрели на то место, где он только что стоял, понимая, что их ожидает впереди полоса новых неприятных открытий и бед.

– Мне доложили о гибели деревни на Земле… – глухо проговорил Вариг, – но я никак не связывал этот факт с испытанием «божественного гласа».

– Я тоже, – признался Дивий виноватым тоном. – Обрадовался, что это не моя деревня.

– Похоже, без помощи извне нам не обойтись, – философски заметил Горан.

– Мы знали это и раньше, – вздохнул Дивий, сгорбившись. – Но меня в данный момент больше всего тревожит реплика Грехова…

– «Проекции» Грехова.

– Его «проекция» превосходит по возможностям любого из нас. Интересно, какой смысл он вложил в слова, что Влада «нет нигде»?

Ответом волхву было молчание.

ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ МИРА

Ладони отца были надежны и сильны, Влад умещался в них целиком, чувствуя уверенность и покой, ему было уютно, сладко, тепло, приятно и хотелось нежиться в этой колыбели долго-долго…

Потом над ним склонилось чье-то смутно знакомое лицо, черные горящие глаза заглянули в глаза, в душу, и Владу показалось, что его вместе с отцом и частью мира подхватили другие ладони, огромные, упруго-податливые, горячие и нестерпимо холодные одновременно. Ладони излучали свет и тьму, силу и внимание, они подбрасывали Влада (чувствующего все еще ладони отца) все выше и выше, пока он не вонзился головой в бездну космоса и не оказался внутри бесконечной трубы, сотканной из огня и рунических письмен, смысл которых раскрывался перед ним по мере того, как он входил в их узор и растворялся в нем. Наконец он сам стал частью узора, живой руной, и услышал чей-то бархатно-раскатистый голос:

«Чем могу помочь?»

– Где я? – прошептал Влад-«руна», пытаясь вернуть себе человеческий облик.

«Вы находитесь не «где», а в состоянии перехода».

– Какого перехода?

«Перехода из реального физического в семантическое пространство с трендом распада личности».

– Что такое тренд?

«Потенциально вероятная тенденция».

– Кто ты?

«Я хранитель реликтовой сети метро, созданной теми, кого вы называете Сеятелями или Серыми призраками».

– Это я с тобой разговаривал внутри Тартара?

«Вы и сейчас находитесь внутри этого виртуального объекта и одновременно на границе «струны».

– Как это понимать? Я… умер…

«Разумная сверхсистема, которую вы называете тартарианами, поддерживает вашу жизнедеятельность. Однако прошу заметить, что вы теряете психофизические запасы и долго в этом состоянии не продержитесь».

– Да, мне плохо… я ничего не вижу…

«Могу помочь вам выйти из этого состояния. Какой выход вы желаете принять?»

– Куда ведет метро?

«Сеть «струн» пронизывает множество метагалактических доменов, но многие каналы стали непроходимы из-за флуктуативной неустойчивости…

Влад почувствовал, что проваливается в тягучее вязкое болото небытия.

– Вытащи… меня… отсюда…

В то же мгновение он превратился в бесконечно длинный бесплотный луч, в нить, растянутую между прошлым и будущим, между жизнью и смертью, между началом и концом Вселенной… и стремительно сжался в точку, словно провалился сам в себя, в один из атомов мозга…

Сознание заработало само собой, осторожно ощупывая ноющее, пульсирующее болью тело. Влад с трудом разлепил ставшие чугунными веки.

Он стоял в центре черного полированного круга под прозрачным куполом какого-то сооружения, утонувшего в голубоватом тумане. Тело казалось ватным мешком, нафаршированным острыми иглами, ноги были рыхлыми и чужими, но держали. И стоило Владу пошевелиться, как туман за прозрачной стеной купола стал таять, отступать… исчез. Над куполом показалось черное небо, усеянное мириадами огоньков. Влад не сразу понял, что это звезды!

Их было великое множество – зеленых и голубых, белых и желтых, маленьких и больших, тусклых и ярких, и большинство из них складывалось в удивительные скопления, напоминающие очертания птиц.

По небу этого мира летели звездные стаи сияющих лебедей, журавлей, орлов и фламинго, от которых невозможно было оторвать глаз!

– Хвала Создателю! – прошептал Влад, сраженный невиданным ранее зрелищем. – Что я вижу?!

Мягкий, объемный, приглушенный голос хранителя отозвался тотчас же, словно он жил в теле землянина:

«Вы наблюдаете будущий горизонт событий».

– Где я?!

«Вы находитесь на погранзаставе Сеятелей».

– Нет, я имею в виду Метавселенную.

«Это ваша родная Метавселенная».

– Но… я не вижу… где Стенки Космориума?!

«Они в прошлом. Вы перешли потенциальный барьер временной волны, Стенки остались «сзади».

– Как же я попаду назад?!

«Тем же путем. Вектор группы внутренних калибровочных симметрий обратим».

– Откуда здесь, за Стенками… звезды?

«Это заслуга новой интегральной расы…»

– Файверов!

«В том числе и ваших соотечественников – хомо бонис. Они осуществили преобразование базовых законов Мироздания, которое привело их к Творцу».

– Не понимаю…

«Сочувствую. Однако у вас еще все впереди. Хотите, я включу вас в общее информационное поле домена?»

– Хочу! – воскликнул Влад и опомнился, покачал головой: – Я бы с удовольствием, но мне надо возвращаться. Отправь меня назад.

«Повинуюсь. Назовите координаты выхода».

– Мне надо… – Влад растерянно остановился, не зная, как объяснить хранителю, где бы он хотел «выйти» из «струны» метро. Потом его осенило: – Один из выходов вашего метро есть на Земле, в недрах Борейского архипелага…

«Кажется, я знаю координаты этого места. Раса гигантов, предшествующая человеческой, самостоятельно осуществила подсоединение своей системы транспорта к нашей. Однако обратный переход вы можете не выдержать».

– Что же делать? Мне обязательно надо вернуться! Причем – в то же время… Меня ждут!

«Советую изменить структуру организма либо энергетически уплотнить его оболочку».

– Я… – Влад покраснел и с усилием закончил: – Я не умею…

«У вас есть крес[230]».

– Что?!

«Свернутый энергетический кокон».

Влад с недоумением похлопал себя по карманам и вдруг вспомнил о статуэтке человечка с поднятыми руками. Вытащил ее из нагрудного кармашка.

– Это не кокон… модуль связи… психоматрица отца…

«Энергетическая база ее – кокон. Пожелайте, и он развернется».

Влад облизнул пересохшие губы, разглядывая фигурку человечка в руках, глубоко вздохнул и мысленно приказал:

«Развернись!»

И тотчас же статуэтка превратилась в сгусток огня, Влад от неожиданности выронил его, но огонь стал жидким и растекся по всему телу тонкой пленкой, проникая в кожу, превращая ее в один жуткий конгломерат жгучей боли. Влад закричал… и умолк.

Боль вошла в мышцы, в кости, в сердце, стянулась в точку и пропала. Влад ощутил прилив сил и бодрости, пленка огня под костюмом вызывала ощущение нежного прикосновения чьих-то рук, это были руки отца и матери, надежней защиты не существовало во вселенной, и Влад, расправив плечи, сказал:

«Я готов. Спасибо за все, хранитель. Только ради Создателя – не промахнись!»

«Будьте спокойны, файвер», – ответил инк метро Сеятелей.

В следующее мгновение Влад превратился в луч света, в бесконечную нить, в струю времени, и очнулся уже в темноте, ощущая вокруг себя плотные горные породы. Хранитель доставил его точно по адресу – в один из борейских туннелей. Теперь предстояло выяснить, в какое время он попал.

Влад не выдержал и бросил в пространство мысленный зов:

«Улыба!..»

Ответ пришел почти мгновенно:

«Влад! Милый! Ты жив! Где ты?!»

Влад улыбнулся.

Он был дома.

ТУЗ В РУКАВЕ

Первым в бункере Пайола Тота появился Ян Тот. Сначала – в виде тонкой полевой структуры, способной просачиваться в любые щели и проникать сквозь любые материальные стены, затем – в облике человека. Он с задумчивым видом обошел помещения бункера, поговорил с инком и перенесся на поверхность Земли, чтобы впервые за тысячу лет полюбоваться на пейзажи материнской планеты и проникнуться ее духом, заботами и тревогами.

Он начал знакомство с земной линзой с Русского Сверкающего океана, посетил Борейские острова, встретился с Уанкайовой и убыл на материк, горбушка которого дала пристанище возрождающейся человеческой расе. На исследование общин Ян потратил в общей сложности около двадцати часов, большую часть времени израсходовав на поиски своего родного Теотихуакана. Однако Мексика, да и вся Центральная Америка во время Катастрофы были полностью разрушены, и от городов этой части света не осталось ничего, сохранились лишь отдельные блоки и плиты пирамид, созданных людьми в незапамятные времена. Из современных зданий уцелели в основном специально защищенные сооружения, большинство из которых были уже найдены и вскрыты кладоискателями.

Побродив по Земле, Ян Тот вышел в космос, облетел Солнечную систему, с грустью осмотрел остатки раздробленных планет, приткнувшихся к зарослям нагуалей, и вернулся в бункер отца, где уже объявились новые гости.

Вторым в пункт сбора, назначенного Ставром Панкратовым, заявился Велизар, по-прежнему величавый и степенный, каким он покидал Землю и домен тысячу лет назад. Затем прибыли бывшие стармены Любовиц и Баркович, деловитым видом напоминавшие комсомольских деятелей времен Советского Союза или чиновников Всевече конца двадцать третьего столетия. Они тоже, как и Ян Тот, отправились прогуляться по материнской планете, но в отличие от него потратили на экскурсию всего два часа.

После их возвращения гости начали прибывать один за другим: Ратибор Берестов, Анастасия Демидова, Аристарх Железовский, Забава Боянова, будда Нагарджуна, князь Орест, кайманоид Урс-гуррах, – и гостиная обители Пайола Тота заполнилась шумом, движением, шутливыми восклицаниями и разговорами. Изредка этот шум перекрывал бас Железовского, и все оглядывались на человека-гору, не потерявшего мощи, внушительности и обаяния. Поговорить же было о чем.

Делились впечатлениями женщины, с грустью вспоминавшие облик и природу прежней Земли-матушки, обменивались соображениями о положении дел в Космориуме мужчины, получившие от Яна Тота пакет информации о важнейших событиях, которые произошли в домене со времени Катастрофы. Больше всего обсуждались последствия рождения Госпожи – нового Младенца Конструктора, а также выхода из-под скорлупы топологического запрета цивилизации Тартара. Поговорили и о нагуалях, свечение которых указывало на изменение континуума в глобальных масштабах, хотя свечение было всего лишь следствием вмешательства Игрока в расстановку фигур на бывшем игровом поле… которое снова готовилось для очередной Игры.

Горячий Урс-гуррах предложил раз и навсегда избавиться от вируса, то есть от нагуалей, сформировав Закон, по которому они должны были раствориться в вакууме, но кайманоида никто не поддержал. Все понимали, что в данном случае уничтожение «вируса» равнозначно уничтожению организма – Космориума, внутри которого, кроме Земли и Геи, росли и другие разумные существа.

– Нужен оптимальный подход к проблеме, – прогудел Железовский, неодобрительно поглядев на кайманоида. – Начнем тут все «совершенствовать» – наломаем дров.

– Для того и собрались, чтобы разобраться во всем, – примирительно похлопал его по руке Велизар. – Ну что, хомозавры, не сообразить ли нам насчет стола? Посидим, как в добрые старые времена…

– Могу предложить стол в моей резиденции, – раздался чей-то гортанный голос, и в гостиную вошел афроид Уанкайова с широкой улыбкой на лице. – У меня там, внизу, а может быть, вверху, смотря как посмотреть, подлодка имеется с прекрасной кают-компанией.

– О, командированный появился! – раскрыл объятия Баркович, обнял гостя. – Давно я тебя не видел, бледнолицый брат.

– Да и я тебя тоже, комиссар, – ухмыльнулся Уанкайова, здороваясь со всеми по очереди, поцеловал женщин. – Вы уже в курсе событий?

– В курсе, в курсе, – проворчал Велизар. – Что ж ты не вызвал нас раньше?

– Это не входило в мою задачу, дорогой Петр. Некоторые земляне и так догадались, кто я есть на самом деле. Ну так как, старики, идем ко мне? Я недавно на своей лодке кабину метро установил.

– Погоди, любитель застолий, еще не все собрались.

– Кого ждем?

– Панкратова со своей половиной. Это он и послал всем приглашение, чтобы мы собрались на Земле.

– Я думал, он с вами.

– Он уходил с Греховым. Никто из нас не знает, где обосновался Ставр, в каких краях. Ходили слухи, что он не остался с Габриэлем и ушел в другой домен.

– Тогда надо спросить у самого Грехова, он уже давно бродит по местным буеракам.

– Что ты хочешь у меня спросить, бледнолицый? – раздался из воздуха знакомый голос, и возле стены возник невысокий черноволосый мужчина с тонким бледным лицом и горящими черными глазами.

Все замолчали, оглядываясь на гостя. Это был Габриэль Грехов. Вернее, его человеческая сущность. Прищурясь, он оглядел присутствующих, поклонился женщинам, вскинул вверх кулак, здороваясь с мужчинами.

– Знаете, где я только что был?

– Где? – прогрохотал Железовский, подходя к нему.

Они обнялись. Потом Грехов с некоторым трудом высвободился из объятий человека-горы и вышел на середину комнаты.

– Я наблюдал попытку одной симпатичной гуманоидной расы – эти существа похожи на земных тушканчиков – пробиться сквозь Стенку резервации.

Ответом Грехову были заинтересованные и удивленные взгляды.

– И каков результат? – полюбопытствовал Баркович.

– Их уровень примерно соответствует земному начала двадцать четвертого века, но проблему решить они не смогли. Хотя вплотную приблизились к созданию «струнного» транспорта.

– Справедливости ради надо заметить, что такого уровня в резервации достигли, по крайней мере, два десятка цивилизаций, – сказал Ян Тот. – Наш домен в отсутствие Инженеров продолжает генерировать волны разума. Поэтому его постоянно и превращают в арену для Игр.

– Dignus vindice nodus[231], – проворчал Железовский. – Габриэль, это правда, что домен хотят отдать другому Абсолюту?

– Я слышал, его хотят обменять, – заметил Ян Тот.

Все посмотрели на него, потом на Грехова.

– Смена трансформационных законов высшего уровня неизбежна, – усмехнулся Грехов. – Что ведет к отмене детерминантов низшего уровня и смене культурогенеза в домене. Мы должны решить, вмешиваться ли нам в происходящие здесь процессы или оставить все как есть.

– Ставр для этого собрал нас здесь?

– Ставр – Игрок, и какой он сделал ход, я не знаю. Давайте подождем. А пока предлагаю обсудить ходы других Игроков, которые явно противоречат правилам Игры. Насколько мне известно, один из них готовится использовать запрещенный прием.

– Кто? – нахмурился Железовский.

– Человечество Геи. У него появился свой козырный туз – выход в поле Сил до уровня физической реализации невозможных состояний.

В гостиной установилась короткая гулкая тишина.

– Но ведь это… уровень Творца! – нарушил молчание Велизар.

– Да, Петр, это уровень Универсума, – подтвердил Грехов, – хотя сам Игрок-Гея об этом еще не подозревает. Однако каждая секунда приближает момент озарения.

– Что ты предлагаешь?

– Пока ждать Ставра. Возможно, у него есть свой козырь.

– А твой сработал? – подошел к Грехову Железовский, стараясь говорить потише. – Я имею в виду сына Ставра.

– Все нормально, – улыбнулся Габриэль. – Тезка оказался на высоте и даже утер нос Кристоферу Кроули. Надеюсь, он расскажет об этом сам.

– Я долго буду ждать? – возмутился Уанкайова. – Стол давно накрыт, закуски готовы, вино в бокалах… за встречу выпить хочется!

– Алкоголик! – сурово сказал Железовский. – Я всегда знал, что твоя страсть к собирательству вин до добра не доведет. Посмотри на себя, на кого ты похож!

– На кого? – забеспокоился афроид, сотворяя из воздуха зеркало. – Что ты имеешь в виду?

– Ты же весь почернел!

Гостиную потряс хохот.

Гости были полны сил, уверены в себе и не сомневались, что вместе справятся с любыми затруднениями.

КАМИКАДЗЕ

На Гее началась охота за сотрудниками «контрас», и Вариг в экстренном порядке занялся эвакуацией оставшихся в живых контрразведчиков на Землю.

Горан Милич в этом процессе не участвовал, он руководил операцией по угону «стада» псевров из системы гуррах. «Стадо» насчитывало двадцать с лишним голов, часть его уже увели «ковбои» СЭКОНа, продолжавшие «объезжать» «мустангов-диплодоков», и Горану пришлось демонстрировать чудеса изобретательности и маскировки при игре в прятки с «ковбоями» геянских спецслужб, чтобы завершить операцию. Когда сэконовцы спохватились, обнаружив пропажу значительного количества гуррахских «диплодоков», команда комиссара уже «пасла» возле одной из уцелевших звезд Галактики двенадцать псевров. Это была сила, и комиссар мог гордиться удачливой охотой на живые космолеты, способные преодолевать практически любые расстояния в пределах Космориума.

После очередного угона его внезапно вызвал Асур Вариг и приказал немедленно прибыть в систему Тины, не объясняя причин столь спешного решения. Горан не успел даже спросить претора о судьбе Влада Велича, а заодно о занятости Ванессы. Женщина находилась на Земле и готовила захват Карачени, но как далеко продвинулась она в этом проекте, Горан не знал.

Оставив оперативников своей группы пасти «стадо» «диплодоков», комиссар перегнал «Мага» к Тартару и увидел поражающую воображение картину рождения еще одного Игрока. Но если Дитя Конструктора, проклюнувшись из споры, просто росло, поедая планету для строительства своего тела, то Тартар буквально воевал – с пространством, с вакуумом, с самим собой!

Вакуум вокруг чудовищной черной опухоли Тартара диаметром в полтора миллиона километров кипел! Античастицы рождались из него не парами, а массивными кластерами, тут же аннигилируя с частицами газа и любыми материальными объектами, будь то астероиды, пыль или корпуса летательных машин. Аппаратура спейсера фиксировала «шатание» мерности пространства, проявляющееся даже визуально в искажении перспективы на гигантских расстояниях. «Маг» вышел из «струны» в миллионе километров от Тартара, но и тут его корчили странные судороги, от которых не спасала никакая полевая защита.

А в такт пляске сил вокруг растущей черной «гвоздики» шевелились светящиеся заросли нагуалей! И этот эффект вселял в душу неуверенность и страх, потому что уже тысячу лет нагуаль казался незыблемым атрибутом космоса, его основой и неотъемлемой частью.

Едва ли не большее впечатление произвела на Горана и кипучая деятельность геянского флота, с удивительной лихостью и бесстрашием маневрирующего чуть ли не над самыми «лепестками гвоздики» Тартара. Лишь задействовав весь анализаторский комплекс спейсера, Горан понял, чем занимались люди. Они с фанатическим упорством испытывали на материи Тартара все новые и новые виды оружия. Они пытались остановить экспансию соперника и гибли при этом!

Гибли!

И гибли!..

Горан так увлекся анализом обстановки, что не заметил, как в рубке корабля появился гость. Сначала комиссар принял его за претора, потом сквозь черты Варига проглянули на миг черты другого человека, и Горан понял, что перед ним кто-то из файверов.

«Вы не могли бы показать свое истинное лицо?» – вежливо попросил он.

«Асур Вариг» улыбнулся и процитировал:

«Хорхе Луис Борхес, – хладнокровно констатировал Горан. – То есть я хотел сказать, что вы Габриэль Грехов. Это вы меня вызвали сюда?»

Гость засмеялся, превращаясь в черноглазого миниатюрного мужчину в струящемся голубыми змейками черном комбинезоне.

«Ты сильный интраморф, комиссар. С тобой приятно иметь дело. Да, это я тебя вызвал к артефакту. Требуется расстроить планы Игрока, подготовившего удар по Тартару».

«Игрок – Гея?»

«Разумеется, Гея. Ей невыгодна разгерметизация артефакта. А поскольку интраморфы пока не в состоянии создать контрвариантное векторное пси-поле, вам придется сражаться с Геей на более низких уровнях».

«Вы предлагаете людям воевать с людьми?»

«Вопрос некорректен, комиссар. К сожалению, психоэнергия не является изначально структурирующим, созидающим фактором, ее направленность зависит от воли системы. Примеры положительного использования этой энергии – подвижничество интраморфов, геян и землян, твое в том числе, отрицательного – деятельность файвера Кроули, адепта «чистого интеллекта», не отягощенного морально-этическими принципами, и деятельность Геи, главный этический принцип которой – она сама».

«Почему Гея все-таки стремится уничтожить Тартар? И ребенка Конструктора? Ведь они ей не угрожают. К тому же, если процесс сближения Стенок не остановится, все объекты в домене будут уничтожены».

«Не все. И Конструктор, и Тартар, и Гея – уцелеют, чего нельзя сказать об остальных разумных существах. Недоступный наблюдениям керн Тартара влиял на параметры и структуру Метагалактики внутри ее горизонта еще в те времена, когда доменом занимались Архитекторы. Естественно, Гея-Игрок знает возможности своего противника. Согласно мнению поэта: «Бог создал мир из ничего», Тартар, по сути, тоже создается «из ничего». То, что вы видите – растущие черные лепестки, – это всего лишь «шуба» слабо связанных несуществующих измерений, локализация шварцшильдовской геометрии в достаточно больших объемах пространства. Тартар – нульмерный объект, имеющий темпоральный спектр, то есть он существует во всех измерениях и всех временах. Но самое главное – он представляет собой проекцию в наш мир сложнейшего континуума Абсолютного Игрока, способного изменить законы любого домена и любой Игры. Но я отвлекся».

«Спасибо за информацию, – задумчиво сказал Горан. – Многого из того, что вы сообщили, я не знал. Зачем вам понадобилось вызывать меня сюда под маской Варига?»

На лице Грехова мелькнула тень досады.

«Мимолетное мальчишество. Моя авантюрная часть человеческой сущности оказалась сильнее. Прошу извинить. Ты готов действовать? Времени на размышления практически не осталось».

«Что я должен делать?»

«На спейсер «Империя» прибыл камикадзе-наводчик геянского эгрегора. Если его уничтожить, СЭКОНу потребуется какое-то время на поиск другого камикадзе».

«Кто это такой?»

«Запрограммированный интраморф, оператор с однолинейно ориентированной психикой. Необходимо проникнуть на борт «Империи» и уничтожить этого оператора».

Горан с недоверием посмотрел на гостя:

«Вы шутите? Мне не дадут и шагу ступить. К тому же такие операции требуют расчета и поддержки».

«Возьми напарника».

Горан усмехнулся:

«Исполнителей такого уровня у нас нет».

«А Влад Велич?»

«Но он же…»

«В настоящий момент он на Земле. Свяжись с ним».

«Я… так далеко? Я не… смогу».

Рядом с Греховым возникла из пустоты короткая светящаяся голубая жилка. Габриэль взялся за нее рукой, и голубое свечение волной побежало от пальцев до плеча, распространилось по всему телу.

«Берись».

«Что это?»

«Дивьясротра[232]. У тебя есть все задатки, чтобы когда-нибудь овладеть техникой этого вида связи».

Горан, помедлив, вылез из кресла, взялся за светящийся стержень и вздрогнул от легкого электрического укола. В голове поплыл легкий удаляющийся звон, а с ним вместе начала стремительно расширяться зона мысленно-звукового приема.

Горан стал слышать тихие свисты и шепоты ментальных полей, скрипы чьих-то кодированных передач, обрывки мелодий, воркующие «голубиные» голоса пересекающих Метагалактику сообщений неведомых существ.

«Влад, ответь!» – поколебал все сверхпространство слуха Горана сильный голос Грехова.

Пауза, шорохи осыпающегося песка, тихие повизгивания, голоса…

«Кто зовет?» – потряс голову комиссара столь же сильный голос Велича.

Горан задержал дыхание.

«Это я – Милич…»

«Комиссар, меня вызывал не ты…»

«Привет, тезка, – вмешался Грехов. – Поздравляю тебя с успешно пройденным экзаменом. Теперь я не единственный странник Вечности, постигший сверхчеловеческое Неизвестное. Потом расскажешь, где был и что видел. Сейчас нужна твоя помощь».

Пауза.

«Вы далеко?»

«Возле Тартара».

Еще одна пауза, более длинная.

«Прощается с Улыбой», – усмехнулся Грехов.

«Иду».

Через несколько мгновений рядом с собеседниками, держащимися за сияющий стержень внепространственной связи, проявилась фигура молодого землянина в странном костюме, материал которого напоминал пленку жидкого огня, то и дело вскипающую маленькими более яркими язычками.

Стержень погас. Горан испытал нечто вроде глубокого приступа глухоты.

«Быстро учишься, – с удовлетворением кивнул на огненный костюм Влада Грехов, окидывая высокую фигуру парня смеющимся и одновременно оценивающим взглядом. – Я в тебе не ошибся, тезка. – Поглядел на Милича. – Действуйте, ребята, у вас мало времени. Надо задержать удар Геи по артефакту, это пока единственный способ сохранить баланс сил в резервации».

И Грехов исчез. Появился снова.

«Когда вернетесь, перегоните «Маг» в систему Госпожи. Возможно, там тоже придется проделать аналогичную операцию».

Грехов исчез окончательно.

Влад и Горан молча изучали то место, где он стоял, потом посмотрели друг на друга.

«Он считает нас суперменами, – сказал Горан. – Или самоубийцами. Ты готов идти в кавалерийскую атаку на превосходящие силы противника?»

«Что надо делать?»

«Надо нейтрализовать оператора-камикадзе на борту спейсера «Империя». Справимся?»

Влад подумал.

«Должны».

Горан улыбнулся.

«До чего же мне нравится твой подход к проблемам. Дай мне минуту на сборы, и пойдем. – Он зашагал к выходу из рубки и уже на пороге оглянулся. – Ты действительно побывал… внутри Тартара?»

Влад кивнул.

«Все-таки ты не от мира сего… расскажешь?»

Влад снова кивнул, чувствуя смущение. Горан засмеялся, пропадая за дверью, чувствуя взаимную симпатию и уверенность в благополучном исходе операции. Хотя совершенно не представлял себе, как можно ее провернуть и остаться при этом в живых.

Подготовка нанесения удара по Тартару заканчивалась, когда начальник операции, он же – начальник штаба геянского космофлота в системе Тины и одновременно командир бригады СЭКОНа быстрого реагирования, Майкл Миллеман получил от председателя СЭКОНа сообщение о замене наводчика.

Миллеман был достаточно опытным военным специалистом, проработавшим в спецслужбах от ОКО до Совета безопасности более пятнадцати лет, и был знаком со всеми проявлениями Ползучего Террора. Он и здесь, в районе возбудившейся черной планеты, решал задачу «уничтожения террористов», абсолютно не представляя себе истинного положения дел. Точно так же не знали ситуации в целом и остальные исполнители воли планеты-муравейника, за исключением лидеров геянского эгрегора: Пустана Гриба, премьер-министра Правительства, патриарха Вселенской Церкви, советников Владыки, спикера Законодательной Думы. Но они в операциях по ликвидации террористов не участвовали, «расходного материала» на эти цели – людей – у Геи хватало.

Сорокапятилетний Миллеман никогда не проявлял особых умственных способностей и способностей прозорливца, поэтому компенсировал их отсутствие перестраховкой и тысячью предосторожностей при решении особо важных задач. Подстраховался он на всякий случай и теперь, запросив у инка спейсера, контролирующего связь с центром, подтверждения разговора с руководителем СЭКОНа.

– Факта разговора не подтверждаю, – заявил инк. – Но представители центра уже прибыли и подтвердили полномочия.

Миллеман с недоумением посмотрел на своего помощника (он же командир корабля Лахнесс), ответившего ему таким же взглядом.

– Что за чертовщина?!

– Террористы! – предположил медлительный с виду Лахнесс. – Вспомни взрыв на «Великом».

– Тревога! – бросил Миллеман. – Охране задержать прибывших в ангаре метро! При сопротивлении – уничтожить! Я сейчас проверю.

Начальник штаба выбрался из кресла и выбежал из рубки в сопровождении двух живых телохранителей и трех фоксов. Едва ли было целесообразно окружать себя таким количеством охранников в условиях космического корабля, тем более что это не гарантировало стопроцентной защиты, но Миллеман знал цену перестраховки и не пренебрегал мелочами при защите своей жизни. Боевой костюм, не пробиваемый ни пулями, ни разрядом «универсала», ни плазменным сгустком, ни лазерным лучом, он не снимал даже ночью.

Прибывших было трое. Одним из них оказался бывший комиссар ОКО Горан Милич, которого Миллеман знал хорошо, двое других держались истуканами и не реагировали на происходящее. Они стояли у кабины метро, окруженные охранниками, и казались совершенно спокойными.

– Комиссар? – удивился начальник штаба. – Что вы здесь делаете?

– Разве вам не пришло сообщение о замене наводчика? – равнодушно спросил Милич. – Что за торжественная встреча? Почему нас задержали?

– Я получил сообщение, – усмехнулся Миллеман. – Но все дело в том, дорогой комиссар, что я его не получал! Связи с центром не было! На кого вы работаете, Милич?

– Вот мои полномочия. – Горан протянул ближайшему охраннику черно-золотую карточку удостоверения. – Вы обязаны подчиняться мне без всяких вопросов.

– Конечно, обязан, но не стану. Мало того, я считаю, что вы один из террористов, а то и руководитель. К сожалению, у меня нет времени на допросы и беседы, но это от нас не уйдет. А пока вы посидите в одной из спецкамер под арестом. – Миллеман сделал знак охранникам: – Отведите их на третий уровень.

– Постойте, – поднял руку Милич. – Вы делаете ошибку, Майкл. Разрешите мне при вас связаться с центром, шеф подтвердит мои полномочия. Если нет – я в вашем распоряжении.

Миллеман заколебался, размышляя над предложением, потом махнул рукой:

– Только в знак уважения. Обыщите всех.

– Они не вооружены. – Милич протянул Миллеману свой «универсал».

– Обычная экипировка, – кивнул начальник охраны метро. – Мы проверили.

– Этих двух – на третий уровень. Идите вперед, комиссар, и не вздумайте демонстрировать ваши паранормальные штучки, мы научились от них защищаться. При малейшей попытке сопротивления вас просто убьют.

Милич молча направился к выходу из ангара…

Двое парней, прибывших с комиссаром, вели себя смирно до самой двери в спецкамеру на третьем горизонте спейсера. Камеры, подобные этой, готовились для перевозки особо опасных грузов и представляли собой металлокерамические склепы, толщина стен которых достигала двух метров. Они были снабжены вентиляционными системами, способными как подавать воздух, так и откачивать его до полного вакуума, поэтому такие камеры казались идеальными помещениями для содержания под арестом преступников.

Охранники втолкнули молодых людей в камеру, дверь с гулом закрылась, и «телохранители» Милича остались в темноте.

«У нас всего несколько минут», – сказал один из них мысленно.

«Успеем, – отозвался второй. – Я уже выяснил, где находится наводчик».

Влад – это был он – сосредоточился на поле Сил, и кодовый замок спецкамеры не выдержал вторжения, дверь с тихим гулом отворилась. Влад и Горан, загримированные под туповатых телохранителей «особо важной персоны», выскользнули в коридор, и лифт перенес их к отсеку вооружений. Влад открыл дверь отсека, они выбрали оружие – аннигиляторы и парализаторы – и помчались в жилую зону спейсера, охраняемую отделением живых сторожей и дюжиной фоксов, которые, как псы, натасканные на запах наркотиков, были специально запрограммированы на уничтожение объектов, общающихся между собой в пси-диапазне. Геяне извлекли уроки из войны с интраморфами-террористами и научились их распознавать по колебаниям ментального поля.

«Отвлеки их, – передал Влад мысль напарнику на грани слышимости; эту пси-частоту локаторы фоксов засечь не могли. – Я войду туда один».

Горан вышел из лифта и предстал перед видеокамерами охранной системы в облике Макса Миллемана. Остановился перед дверью в жилую зону.

– Начальника охраны сектора! Живо!

За дверью возник тихий ментальный переполох. Охрана и оперативный инк зоны определяли личность неожиданного посетителя и решали, что делать. Затем дверь открылась, и Влад, стоя за поворотом коридора, сжег замок, чтобы она не могла закрыться по команде инка. Дальнейшие события развернулись по сценарию десантников, готовых к экстрарежимному действию.

Горан внезапно открыл огонь по двери, заставляя охрану прятаться и принимать бой в невыгодном для себя положении: стрелять фоксы могли только по одному, рискуя задеть своих. Затем в коридоре появилась еще четверка «Миллеманов» (динго, естественно, наскоро созданные Гораном) и тоже «открыли огонь» из «универсалов», увеличивая эффект атаки. У страха, как известно, глаза велики, а оружие в руках атакующих сверкало по-настоящему.

Выстрелом из аннигилятора Горан уничтожил одного фокса и метнулся по коридору к лифту, понимая, что сейчас в бой вступит основная защитная система жилой зоны, управляемая инком спейсера. Теперь ему оставалось только ждать, когда вернется Велич, проникший в зону в режиме паракинетического просачивания.

Влад попал точно в ту каюту, где ждал своей минуты камикадзе-наводчик. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что этот человек обречен. Высокий, жилистый, сильный – физически и психически, он казался мертвым, хотя двигался, пил кайфиколу – известный на Гее напиток с сильным наркотическим эффектом, смотрел видеопрограмму с возбуждающим сексуально воздействием и разговаривал с охранником, который оказался, кроме этого, медиком команды Миллемана, наблюдавшим за состоянием подопечного с помощью мобильного медкомбайна. Встречи с появившимся из воздуха Владом ни тот ни другой не ждали и даже не поняли, в чем дело, поэтому и отреагировать не успели. Влад усыпил их одного за другим точечными пси-уколами. Затем затемнил объектив видеокамеры, обозревающей каюту, и огляделся. Можно было просто убить камикадзе-наводчика и начинать отступление, но что-то смущало контрразведчика, какая-то заноза беспокойства, возникшего еще до проникновения в каюту. Уж слишком легко у них получился прорыв на борт штабного спейсера.

«Началась тревога! – пробилась в сознание мысль Горана. – Пора уходить. Что там у тебя? Почему задерживаешься?»

«Уходи, – ответил Влад, гигантским усилием воли пробивая пси-защиту врача. – Они подготовили сразу двух наводчиков. Если мы уничтожим этого, будет использован второй».

«Где он находится?»

«Второй – сам Миллеман. Перехватить его мы не успеем. До начала операции осталось всего четверть часа. Уходи!»

«А ты?!»

«У меня появилась интересная идея… вместо этого наводчика пойду я».

«Ты с ума сошел!»

«Только так я смогу задержать выстрел. Не беспокойся, я выкручусь. Жди меня на «Маге».

«Я подстрахую…»

«Уходи! Если хочешь помочь – сделай вид, что наша попытка пробиться к наводчику провалилась. Попробуй отступить с шумом».

«Понял. Держись, файвер!»

Влад проводил отступление Милича внутренним зрением и принялся за осуществление своего плана. Когда в каюту ворвались охранники, отреагировавшие на начавшуюся стрельбу (дверь каюты получила несколько пробоин), они увидели врача, сжимающего «универсал», труп неизвестного мужчины на полу и забившегося в угол наводчика. По лепету медика удалось выяснить, что незнакомец ворвался в каюту минуту назад и начал стрельбу. Вероятно, он каким-то образом проскользнул в жилую зону мимо охраны, которая в это время вела бой с «отрядом террористов».

Медика трясло, глаза бегали, пот по лицу тек ручьями, «универсал» в руке ходил ходуном, и добиться от него вразумительного объяснения, что случилось в каюте, не удалось. Охранники отняли у него оружие и увели, а затем отконвоировали в рубку и перепуганного наводчика. Докладывая Миллеману о происшествии, начальних охраны зоны ограничился рассказом о «ликвидации группы террористов», и инцидент был исчерпан.

Наводчика под конвоем посадили в когг, запихнули в кокон-кресло, ориентированное на удержание седока и подсоединение к нему кучи всевозможных датчиков, и когг стартовал по направлению к Тартару. Еще через несколько минут лавина энергии, вызванная волевым усилием эгрегора Геи, достигла Тартара, чтобы через пси-канал наводчика вонзиться в растущую «шубу» экзотического «нульмерного объекта»…

Идея Влада состояла в том, чтобы попытаться направить эту лавину энергии мимо Тартара. Однако уже спустя тысячную долю секунды после подключения психики землянина в систему Гея – Тартар он понял, что напрасно понадеялся на свои силы, что не может справиться с чудовищным импульсом чужой воли, способной создавать и разрушать целые миры! Его попытка направить поток энергии в другую сторону была сродни попытке человека ладонью запрудить реку и направить ее в другое русло.

Влад понял, что близок к гибели как никогда! Он не мог даже выдернуть свое сознание из обрушившегося на голову пси-урагана!

И в тот момент, когда сознание молодого человека начало распадаться (не помогали ни попытки «заземления» – отвода энергопотока в материальные объекты, ни защитное блокирование мозга, ни попытки переключения сознания в измененное состояние), его поддержала человеческая воля.

«Держись, камикадзе! – раздался чей-то гулкий, басовитый, уверенный пси-голос. – Не сопротивляйся, плыви по течению, иначе мы выдернем тебя по частям».

Влад послушно присоединил свою слабеющую Силу к растущему энергопотоку эгрегора Геи и почувствовал облегчение. Затем «слева» от него кто-то крепко взял его под локоть, «справа» тоже появилась сильная рука, дуновение морозного ветра очистило сознание от «дыма» сгоравших мысленных предохранителей, и Влад ощутил себя составной частью какой-то независимой структуры неизмеримо большего масштаба.

«Поворачиваем! – скомандовал обладатель басовитого пси-голоса. – По команде. Три, два, один… ноль!»

Влад напрягся, отдавая остатки своей Силы единому импульсу воли монады, частью которой он стал, и колоссальной мощи энерговыплеск Игрока-Геи миновал центральное ядро Тартара, содрав часть «шубы», ушел в глубину Космориума, раздирая вакуум, расшвыривая нагуали, уничтожая попадавшиеся на пути звезды…

Очнулся Влад в ангаре метро спейсера «Маг». Голова все еще гудела и «дымилась», в глазах прыгали цветные искры и молнии, но ощущение чужой помощи не исчезало. Его действительно поддерживал под локоть седой мужчина, крупноголовый, мощный, надежный, как гора.

– Оклемался? – добродушно проворчал он, вглядываясь в лицо молодого человека проницательными глазами с насмешливой искрой. – Впредь рассчитывай свои силы… камикадзе! Мы не всегда сможем прийти на помощь.

– Кто ты? – выдохнул Влад.

– Аристарх Железовский, – усмехнулся человек-гора. – Не слышал?

– Прадед… Улыбы…

– Значит, меня еще не забыли. Ну, прощай пока. Еще встретимся.

– Постой! – попытался остановить спасителя Влад, но Железовский уже растворился в воздухе.

Послышался топот, в ангар ворвался Горан Милич. Остановился на мгновение, потом подбежал к Владу и обнял.

– Жив, сукин сын!

Отстранился, взял Влада под руку:

– Пойдем, уложу тебя в медотсек. Видел бы ты себя со стороны. Ты же буквально бледно-зеленый!

– Я в порядке, – попытался улыбнуться Влад. – Но мы еще не справились с заданием. Надо успеть упредить удар Геи по Госпоже.

Горан хмыкнул, вгляделся в мерцающие дивным светом знания глаза молодого файвера и решил ему не перечить.

Через несколько минут «Маг» стартовал в район растущего Младенца Конструктора.

ОПТИМАЛЬНАЯ СТРАТЕГИЯ – БОЙНЯ!

База «контрас», располагавшаяся на небольшом планетоиде возле уцелевшей звезды, известной земным астрономам еще с глубокой древности под названием Дифда (бэта Кита), напоминала гудящий улей.

«Пчелы»-контрразведчики деловито сновали по коридорам базы, упрятанной в недрах планетоида, выходили из зала с кабиной метро и заходили в него, тащили аппаратуру, оборудование, оружие, сопровождали раненых, командовали отрядами фоксов, и суета эта не прекращалась ни на минуту. На Влада и Горана она произвела сильное впечатление, потому что даже комиссар, знавший, что такое авралы, не предполагал стать свидетелем такой активной и масштабной деятельности контрразведки.

Вариг беседовал с Дивием в коридоре базы недалеко от центра управления, где контрразведчики нашли наконец вызвавшее их начальство.

«Идемте», – вместо приветствия повернулся к ним спиной претор ОКО и повел прибывших за собой, минуя дверь центра управления.

Помещение, в которое они вошли, напоминало карцер: два метра в высоту, три в длину и два в ширину, голые металлические стены, панель со слепыми окошечками на стене. Дивий зашел следом, закрыл за собой дверь.

«Рассказывайте».

Влад в замешательстве покосился на комиссара, тот несколькими слоганами хладнокровно передал начальникам «контрас» историю встречи с Греховым и о последовавших событиях. Затем наступила очередь его напарника.

Рассказ Влада о его ощущениях во время замены камикадзе-наводчика длился всего минуту. Давно было известно, что человеческий язык и даже слоган-речь не в состоянии описать и передать Неизвестное, человек мог быть только свидетелем его. Влад встретил Неизвестное, но объяснить все свои переживания не смог. В «карцере» наступило молчание. Претор ОКО и советник Владыки не задали рассказчику ни одного вопроса, и по их настроению было видно, что решение комиссара и Влада провести акцию по уничтожению наводчика они не одобряют.

«Надо было предупредить нас, – выразил свое мнение Вариг. – Мы успели бы прийти на помощь и разделить риск. Вы становитесь волюнтаристами, молодые люди, а это чревато бедами».

Влад поймал предостерегающий слоган Горана, однако и сам спорить и доказывать свою правоту не собирался. Он не был уверен, что поступил правильно, рискуя жизнью, но и ошибкой свое решение признавать не хотел.

Вариг понял чувства землянина, посмотрел на Дивия, приглашая старика высказаться, но тот молчал, о чем-то глубоко задумавшись.

«Вы уверены, что вам помог именно Железовский?» – обратился претор к молодым людям.

«Это была монада Силы, – ответил Влад. – Качественно более высокое образование, чем эгрегор. Я не смог идентифицировать тех, кто образовывал монаду, хотя почувствовал их присутствие, но Железовский разговаривал со мной и после…»

«Что он сказал?»

«Посоветовал быть… в общем, сделал выговор. Обещал встретиться».

«Когда?»

«Не сообщил».

Вариг снова посмотрел на Дивия. Советник Владыки встрепенулся:

«Нет никаких сомнений, что в домене находится команда патриархов, возглавляемая Греховым, но почему они не хотят с нами контактировать, прояснить ситуацию, я не понимаю».

«Анализ обстановки закончен, – послышался бесстрастный пси-голос, принадлежавший инку базы. – В системе Госпожи произошла перегруппировка геянского флота. Подготовка удара по Госпоже закончена».

«Вот мерзавец! – проворчал Вариг. – Это не тебе, Бат. Я об Игроке. Отправь нас на «Маг».

Стены «карцера» засветились, превращаясь в зеркала, и лишь после короткой дурноты и тихой карусели в голове стало ясно, что это была кабина консортной линии метро. Вышли из нее все четверо уже на борту спейсера «Маг».

В рубке корабля дежурил один человек – драйвер-прима Даль-разведки Марк Стоичков, отреагировавший на появление начальства взмахом руки. Прибывшие расположились в свободных кокон-креслах, и Вариг обратился к инку спейсера:

«Дай картинку, Мэдж».

«Включаю», – вежливо отозвался Мэджик.

Стены рубки прозрели. Стала видна панорама наполовину съеденной планеты с Младенцем Конструктора на ней. С расстояния в сто тысяч километров Госпожа больше всего напоминала сияющую снежно-белую розу диаметром около двух тысяч километров с удивительно гармоничным, красивым, геометрически идеальным рисунком лепестков. Чем-то они были похожи – «роза» Госпожи и «гвоздика» Тартара, при всей несхожести характера проявления, геометрии, формы, цвета и поведения, потом Влад понял: вылупившиеся в домене Игроки являли собой разумные системы глобального уровня, носители иных законов и ценностей, и действовали на наблюдателей одинаково впечатляюще.

Вокруг обвитой дымами планеты вспыхнули алые огни, обозначающие корабли геянского космофлота, потом зеленые – корабли «контрас». Один из алых огней начал мигать.

«Это спейсер командира флота «Могущественный», – пояснил инк «Мага». – Камикадзе-наводчик находится на нем. Его дублер – на спейсере «Соломон».

Замигал еще один алый огонек.

«Все группы готовы к операции, – доложил Лао Юань, командир бригады «контрас», работавшей возле Младенца Конструктора. – Пора начинать».

Горан обменялся с Владом слоганом, сводящимся к сакраментальной констатации факта: «Кажется, нас отстранили от участия в деле».

Внезапно через все поле обозрения виома пронеслась золотая искра, исчезла, чтобы появиться уже над Госпожой, и тут же закрутила карусель маневра, спасавшего неизвестный аппарат от атаки хищно кинувшихся на него геянских кораблей.

«Чей это спейсер?» – быстро спросил Вариг.

«Определить не могу, – ответил Мэджик. – По форме это гуррахский псевр, на вызовы не отвечает».

«Это Кроули, – сказал вдруг Влад. – Он хочет защитить свою крестницу от нападения».

«Сумасшедший! Каким бы сильным файвером он ни был, со всем флотом Геи ему не совладать!»

«Этот «диплодок» – приманка, реализация отвлекающего маневра. Кроули уже на борту «Могущественного».

Вариг подозрительно глянул на Влада:

«Вы часом не поддерживаете с ним связь, юноша?»

«Поддерживаю, – виновато ответил Влад. – Вернее, он вызвал меня и предложил поучаствовать в охоте на камикадзе».

«И что же?»

Влад помедлил.

«Я отказался».

Дивий усмехнулся:

«Он схитрил».

Вариг поднял бровь, разглядывая порозовевшее лицо молодого землянина.

«Каким образом?»

«Сказал, что подчиняется только нам. В ближайшее время, как я понимаю, следует ждать в гости самого Кроули».

«Яблочко от вишенки недалеко падает… – Претор ОКО имел в виду отношения Дивия и Влада, как учителя и ученика. – Послушайте, господа, у меня возникла идея… В самом деле, а не помочь ли нам Кроули? По сути, мы сейчас решаем одну проблему…»

«Идея неплохая, – отозвался Дивий, – только нет гарантий, что господин Кроули примет нашу помощь. Сынок, можешь вызвать его на связь?»

Влад застыл на несколько мгновений, глядя куда-то вдаль, сквозь стенки рубки спейсера, затем в центре рубки возникло переливчатое водянисто-прозрачное облачко, похожее на фигуру человека, и люди услышали знакомый насмешливо-воинственный пси-голос файвера:

«Благодарю за предложение, джентльмены. В принципе, я справился бы и сам, но с вашей помощью это будет быстрее. Берите на себя дублера, он на спейсере «Соломон», я ликвидирую наводчика на «Могущественном».

Переливчатый призрак исчез.

«Отбой основному варианту! – скомандовал Вариг. – Лао, переключи все группы на «Соломона».

«Принял, выполняю, – ответил командир бригады. – Начинаем развертку».

«Разрешите принять участие в операции и нам», – привстал из кресла Горан Милич.

«Вы уже поучаствовали, – сухо отрезал Вариг. – Теперь поработают другие».

«Пусть идут, – мягко возразил Дивий. – У них есть опыт взаимодействия, к тому же не стоит забывать, что Велича подстраховывает команда патриархов».

Претор ОКО нахмурился, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, нехотя процедил:

«Идите… только без самодеятельности! Включайтесь в сеть «спрута» операции и выполняйте все, что прикажут».

Влад посмотрел на Горана, что-то спросил в мысленном диапазоне, получил ответ, и оба они… исчезли!

– Мать твою!.. – вслух выговорил руководитель «контрас». – Я не знал, что комиссар тоже умеет парить![233]

«Ему помог Влад, – улыбнулся волхв. – Можно подумать, ты не знал, чем это закончится. Не волнуйся, они справятся».

«Я не волнуюсь. Но их время от времени надо останавливать, самостоятельность без ограничений до добра не доведет».

«Не ворчи, сам был молодым и рьяным. Мы собирались нанести визит председателю СЭКОНа…»

«Да, время, – спохватился Вариг. – Впрочем, сходи на встречу один, меня господин Гриб недолюбливает. Я останусь тут на время операции, потом вернусь на службу».

Дивий кивнул, бросил взгляд на чудовищную «розу» Госпожи, и его кресло опустело. Он тоже умел парить.

Вариг этого не заметил, он уже вслушивался в переговоры исполнителей операции по сети «спрута», с угрюмой обреченностью ожидая реакции Лао Юаня, наверняка недовольного вмешательством бывшего комиссара ОКО и его юного напарника. Однако время шло, а командир бригады молчал, хотя знал, что Милич и Влад уже находятся на борту спейсера «Соломон».

Команда «Вперед!» последовала, как всегда, ожидаемо-неожиданно. Операция началась.

В пространстве объявились еще два спейсера, ведомые оперативниками «контрас», и тут же устремились в атаку на геянские корабли, сразу изменив ситуацию боя «диплодока» Кроули с превосходящими силами противника. Спейсер «Соломон» атакован не был, так как свободно мог уйти в «струну», чтобы спасти дублера камикадзе-наводчика. Зато отряд «контрас» атаковал его изнутри – через отсек метро, а когда охрана спейсера стянулась к отсеку, чтобы уничтожить десант, Горан и Влад продемонстрировали тот же трюк, что и на спейсере «Империя»: комиссар отвлек охранников жилой зоны, Влад проник в каюту, где томился дублер… и операция получила развитие, которого никто не ожидал. Потому что дублером камикадзе-наводчика оказалась женщина! Но что бы она ни собиралась сделать, хладнокровно убить ее Влад не мог. Он не убивал даже врагов, прекративших или не оказывающих сопротивление, здесь же речь шла о женщине, не виноватой даже в том, что ее выбрали в качестве наводчика геянского эгрегора.

Усыпив телохранителя, опекавшего камикадзе в каюте, Влад объяснил Горану ситуацию, тот связался с Лао Юанем, и командир бригады мгновенно сменил вариант операции, учитывающий подобные изменения. Интраморф Лао Юань был умным человеком и знал цену решения, принятого землянином.

В сотне метров от спейсера «Соломон» возник гуррахский псевр и нанес удар по корпусу «Соломона» из вакуум-преобразователя, проделав в нем глубокую и широкую дыру. Тотчас же в эту дыру устремился когг поддержки, из которого высадилась десант-обойма, в течение минуты расчистившая коридоры двух поврежденных уровней спейсера от фоксов охраны. Еще через минуту возле дыры появились Влад и Горан, волочивший на себе женщину, и началась эвакуация десанта. Когда инк «Соломона» получил наконец разрешение от командира геянского флота на «струнное катапультирование», когг с десантниками, комиссаром, Владом и дублером уже принимала аварийно-финишная система «диплодока», после чего он исчез.

Только после этого Вариг, не участвовавший в операции, но бывший свидетелем всех ее перипетий, смог вздохнуть с облегчением и скомандовал всему флоту «контрас» покинуть район Младенца Конструктора. К этому моменту уже было известно, что Кроули свою часть операции выполнил без особого труда.

Вопреки мнению Горана, что Вариг в бешенстве и готовит головомойку за отказ Влада от прямой ликвидации наводчика, руководитель «контрас» хоть и пребывал в минорном настроении, однако устраивать разнос не стал.

Оглядев прибывших в рубку «Мага» контрразведчиков, имевших одинаковый подчеркнуто безразличный вид, он покачал головой и со вздохом признался:

– Более опытных и отважных оперработников у меня нет… но лучше бы вы были худшими. Мне тогда не пришлось бы нервничать, потому что я не поручал бы вам ответственных заданий.

Горан и Влад, вытянувшись, молча ели глазами начальство, не понимая, к чему оно клонит. Потом Влад «принюхался» к пульсирующим в рубке ментальным полям и понял, что среди находившихся здесь членов экипажа спейсера есть более сильный интраморф, исподтишка наблюдавший за ними.

Вариг раздвинул губы в едва заметной усмешке:

– Считайте, что на этом разбор операции закончен. За вас вступились такие деятели, что я не мог им отказать в любезности поговорить с вами с глазу на глаз.

Тотчас же сидевший в кресле драйвера-примы Марк Стоичков выпрыгнул на середину рубки, рассмеялся, разводя руками, и контрразведчики поняли, что перед ними не Стоичков, а Кроули, подчинивший себе сознание пилота.

– Неплохо поработали, парни, хотя, я гляжу, вы любители сами себе создавать проблемы. Однако что было, то было. У меня к вам деловое предложение. Давайте объединим усилия в борьбе за выживание в домене. Это предложение относится и к вам, господин претор. – Стоичков-Кроули посмотрел на Варига. – Вообще ко всем интраморфам. Ситуацию вы знаете: Гея не остановится на стадии экспериментирования со своим оружием и по очереди уничтожит нас всех, а убирать по одному камикадзе-наводчиков мы просто не успеем.

– Что вы предлагаете конкретно? – поинтересовался Вариг, на всякий случай давший приказ подчиненным на борту спейсера быть наготове. Правда, если Кроули и услышал команду, то не прореагировал.

– Я предлагаю уничтожить Гею, – небрежно сказал он.

Люди в рубке обменялись слоган-мнениями, смысл которых сводился к формуле «крыша поехала»…

Стоичков-Кроули понимающе засмеялся.

– Какие вы все же одинаковые, парни. Вопрос стоит так: или мы их, или они нас – третьего не дано. Самая оптимальная стратегия в данной ситуации – уничтожение армии врага. Неужели не понимаете?

– Вы предлагаете нам… устроить бойню? – ровным голосом спросил Горан.

Стоичков-Кроули поморщился:

– Ах, комиссар, комиссар, когда же вам надоест изображать благородных рыцарей… Неужели вы не понимаете, что иного выхода нет? Гея скоро догадается, что владеет физикой невозможных состояний, а как только догадается – пустит свое оружие в ход, не задумываясь. Ибо человечество – самый жестокий и непредсказуемый из Игроков, осознавших, что они могут изменять регулятивы Игры, не являясь при этом Законом высшего порядка. То есть Абсолютным Игроком.

В рубке стало тихо. Трое оппонентов Кроули смотрели на своего коллегу, сознанием которого управляла психоматрица файвера, и отвечать не спешили. Каждый из них, в том числе и Влад, знал, что Кроули не преувеличивает, но согласиться с его методами борьбы не мог.

– Гея – не просто Игрок, это четыре миллиарда людей! – сказал наконец Асур Вариг. – Которые абсолютно далеки от всех проблем домена, кроме разве что проблемы бытия. Они просто хотят жить. Пусть не все они умеют мыслить и творить…

– Чепуха! – презрительно махнул рукой Стоичков-Кроули. – Если способ восприятия бытия людьми и можно назвать мышлением, то этот способ самый примитивный из всех возможных. К тому же состояние Надорганизма лишает человека индивидуальности, его «я», что неизбежно ведет к снижению творческого потенциала. Человечество Геи переживает глобальное упрощение интеллекта и психики, это даже не толпа – конгломерат не имеющих самостоятельности особей, инертная масса, спокойно идущая на убой или уничтожение себе подобных.

Вариг покачал головой:

– Боюсь, мы не согласимся с вами, файвер. Только вместе с Геей, а также с Тартаром и новорожденным Конструктором мы сможем остановить процесс сближения Стенок и выжить. Чтобы потом приступить к разгерметизации Космориума. Мы попытаемся доказать Гее, что сила – в единении! Что, воюя между собой, мы погибнем все. В том числе – только-только выходящие на тропу разумного созидания цивилизации.

– Да что вам до этих цивилизаций?! – рассвирепел Кроули. – Пусть позаботятся о себе сами! Что хорошего сделали вам люди Геи? Ничего! Преследовали вас и убивали! За что их щадить? Какие морально-этические принципы мешают вам реально смотреть на вещи?

Контрразведчики молчали. Стоичков-Кроули стал двоиться, глаза его засветились злобой, но он сдержался.

– Слепцы! Может быть, и правильно, что Гея приговорила вас к смерти. Слюнтяям и гуманистам в космосе делать нечего!

– Пошел вон! – негромко, но четко сказал Горан.

Стоичков-Кроули в недоумении вздернул брови, глаза файвера вспыхнули, и на голову комиссара обрушился мощный пси-удар, способный превратить в дым сознание любого человека, но за мгновение до этого Влад поставил между Кроули и Миличем отклоняюще-отражающий экран, и разряд Сил ушел в сторону, частично отразившись назад. Не ожидавший этого Кроули бросился в атаку, как буйвол, надеясь на свое превосходство, и был встречен тройной пси-контратакой, превратившей помещение рубки в арену сверхбыстрой и не видимой постороннему глазу схватки.

Все четверо оказались в странном виртуальном мире, развернутом фантазией каждого до состояния реальности. Влад не знал, каким видится пространство боя сподвижникам, но его личное восприятие воскресило пейзаж Земли.

Одетый в косматую шкуру, с грубым каменным топором в руке, он стоял на дне тесного ущелья, прижатый спиной к слоистой каменной стене. Дно ущелья было усеяно острыми черными шипами нагуалей, такая же черная щетина свешивалась с неба, почти полностью закрывая ущелье сверху. Рядом, пригнувшись, стояли в шкурах, с такими же топорами в руках, Горан и Асур Вариг, а напротив рыл копытом россыпь камней жуткий зверь, похожий на носорога, но трехголовый! Каждый его рог с раскаленным добела острым концом был направлен на одного из противников, являя собой гораздо более грозное оружие, чем их каменные топоры.

Носорог прыгнул!

Но не остались на месте и люди. Влад метнулся под ноги зверю, ударил топором снизу вверх по рогу, увернулся от мощного копыта, ударил зверя в бок и отскочил. То же самое сделали и Вариг с Миличем, хотя и не с той легкостью, что Влад. Получив шесть достаточно чувствительных ударов, пусть и не пробивших шкуру, носорог отступил, выцеливая врагов. Головы его свободно перемещались по всему телу, так что каждая все равно смотрела на своего противника, несмотря на то что люди теперь окружали зверя с двух сторон ущелья.

Носорог прыгнул еще раз… сразу в две стороны!

Скрежет рассыпающихся камней, визг, гулкие удары топоров по рогам и по чешуйчатой шкуре…

Рог прошел в сантиметре от головы Влада, увернулся он с трудом, осознавая, что, только объединив усилия, они смогут дать отпор монстру. И вдруг он увидел над головой скальный выступ, почти отделенный от стены ущелья широкой трещиной. На выступе сидела… Улыба… и молча протягивала ему руку. Решение созрело мгновенно.

– Атакуйте! – крикнул он «соплеменникам» в шкурах, помятым, покрытым потом, кровью, пылью и грязью, но все еще несдающимся.

Горан и Вариг бросились на трехголового монстра, а Влад, взлетев по стене ущелья, как кошка, всунул в щель свой топор, уперся ногами в стену; Улыба уперлась тоже; они нажали с яростным выдохом, и скала, отделившись от стены окончательно, свалилась на спину носорога…

Удар, гул, грохот, вопль…

Видение ущелья перед глазами Влада заколебалось, исчезло, он вновь оказался в рубке спейсера. В метре от него неподвижно лежал Марк Стоичков. Горан и Асур Вариг, пригнувшись, стояли поодаль с вытянутыми вперед руками, кончики пальцев которых еще источали нежное розоватое сияние.

«Слепцы! – донесся удаляющийся пси-голос Кроули. – Вы еще пожалеете о своем отказе. Этот домен уже давно принадлежит другому Игроку, который и запустил процесс очистки Космориума от «вирусов» нагуалей и людей, а вы упорно продолжаете цепляться за него, как за соломинку… не научитесь приспосабливаться к новым хозяевам – исчезнете…»

Голос растворился в шорохах эфира.

Люди в рубке разглядывали друг друга и молчали. Вариг подошел к телу Стоичкова, нагнулся и тут же выпрямился.

«Мэдж, медиков сюда! – Повернулся к Владу: – Спасибо, Панкратов, вовремя подключился к своему общинному эгрегору».

Горан с любопытством посмотрел на Влада, делающего вид, что ничего особенного не произошло.

– Ты действительно подключился… к земному эгрегору?

Влад, помедлив, кивнул. Объяснять, что этим «эгрегором» – скалой, упавшей на «носорога» Кроули, – было личное поле Сил Улыбы, он не хотел.

ВОТ И МЫ, ЛЕГКИ НА ПОМИНЕ…

Ему не нужно было куда-то лететь, перемещаться, чтобы посмотреть на какой-то объект или почувствовать новое физическое явление. Он был сразу во всем, и он был всем. Для него не существовало расстояний, времени, разделенных свойств материи, понятий «покой» и «скорость», так как он был всегда и везде, в каждой точке своего многомерного тела, подчиняющегося единственному трансформирующему Закону высшего порядка – своей Воле!

Он был способен противостоять любым ударам внешней среды – Большой Вселенной – в настоящем и будущем, мог изменить ход событий внутри себя, преобразовывать клетки-домены, отменять законы и даже упреждать ходы других Игроков такого же уровня, чтобы согласовать тактику поведения и сбалансировать интересы, не забывая при этом о себе.

Он не забыл и о тех, кто помог ему проснуться от долгой миллиарднолетней спячки в теле другого Игрока и предпринял определенные шаги к изменению условий Игры, с тем чтобы метагалактический домен, не получивший должного развития, перешел в его владение. Однако на этот же домен заглядывались и другие Игроки, заинтересованные в усилении собственной зоны влияния в Игре, и ему пришлось маневрировать, манипулировать информационными потоками, ожидая изменения локальных законов пересечения границ между Метавселенными – Абсолютными Игроками. Время для него не имело значения, он сам устанавливал принципы взаимодействий и направленность физических процессов внутри объема Игры, но все же он был не всемогущ. Поэтому получив сообщение о тенденции глобальных перемен в домене, ставшем его «роддомом», он тут же послал туда гонца, способного проанализировать обстановку и сделать вывод.

Имя посланца было – Конструктор…

Мы не имеем возможность выразить невыразимое, описать неописуемое, адекватно отразить не только мысли исполинов-Игроков, представлявших собой целые разумные Метавселенные, мыслящих такими же вселенными, но и их быт. Все сравнения, приведенные в данном тексте, – суть отражения слабеньких человеческих логик, основанных на полярном восприятии действительности. Человеческий язык не в силах описать поведение даже элементарных частиц, из которых строится человеческое тело, что уж говорить о разумных суперсистемах, сложность которых превышает человеческое воображение…

Итак, Посланец Игрока получил задание проникнуть на территорию другого Игрока, в силу уникальности ставшую яблоком раздора между множеством заинтересованных фигур самого разного уровня развития. Однако посланец – Конструктор – тоже был Игроком, сверхсложной разумной системой со своим набором личностных черт, устремлений, переживаний, мало имеющих общего с человеческими, со своими интересами и надеждами, заботами и ценностными установками, поэтому он в свою очередь отправил в Метагалактику, ограниченную потенциальными барьерами и получившую от своих обитателей название Космориум, разведсистему более низкого порядка, так сказать, свою «проекцию», которая легко нашла возможность проникнуть в Космориум сквозь его Стенки – реализованные волей недавних Игроков «невозможные» состояния континуума.

Посланец-«проекция» мог принимать любую форму и свободно перемещаться на любые расстояния, не обращая внимания на «колючки» нагуалей, заполнивших пространство Космориума. Для него весь этот миллиарднопарсековый куб был не больше, чем для человека планета Земля, где он родился. Каково же было удивление Конструктора-дубля, когда он обнаружил внутри Космориума не одного, а сразу множество Игроков самого разного уровня, и среди них – и объединенное человечество, отдельные особи которого когда-то помогли ему родиться на свет.

Еще большее удивление посланца вызвало появление родственника: внутри Космориума родился еще один Конструктор с весьма необычной, специфически ориентированной психикой! Это потрясло «проекцию» Конструктора настолько, что она тут же пересекла Космориум и «выкристаллизовалась» из вакуума рядом с растущей Госпожой, как назвали проросшую спору люди, занятые своими делами в данной области пространства. Через мгновение Конструктор поймал мысль-волю, направленную непосредственно ему: его появления ждали! – и согласился встретиться с неожиданным союзником, обладавшим достаточно высокой концентрацией пси-энергии. Звали его Кристофер Кроули, и был он представителем пятой волны разума в этой Метавселенной.

Они встретились в созданной Конструктором сфере индивидуального контакта, подвешенной над Госпожой, но недоступной для наблюдения никакой аппаратуре геянского космофлота. Оба избрали для контакта человеческую форму тел и со стороны, наверное, смотрелись как собеседники-люди, с любопытством изучающие друг друга. Однако скорость их информационного обмена намного превышала скорость человеческой речи, поэтому встреча по местным меркам длилась совсем недолго.

Кроули ввел гостя в положение дел, рассказал о своих экспериментах с насыщением Госпожи женской генетической информацией, поделился своими соображениями насчет развития событий в районе выхода Тартара и предложил собеседнику уничтожить сначала Гею, как Игрока с высоким законотворческим потенциалом, а затем и Тартар.

Конструктор выслушал предложение внешне равнодушно, рассеянно «пошевелил» внутренние интеллектуальные структуры Кроули, изучая его психику, и задал несколько вопросов, характеризующих его интерес к другим Игрокам, находящимся в Космориуме.

Кроули поморщился, эти вопросы говорили о несерьезном отношении пришельца к личности файвера, и Конструктор это заметил.

«Мой недалекий друг, – сказал он с легким оттенком отвращения, – за тысячу лет ты мало изменился. Мерность пространства решений во вселенной колеблется в широких пределах, и лишь для большинства людей она сводится к двумерному варианту «да» или «нет». Ситуация в домене многомерна, а ты продолжаешь оценивать ее с точки зрения «черное-белое». За помощь Госпоже спасибо, хотя твое желание создать мне «подругу» смешно, но я вряд ли смогу помочь тебе стать б о л ь ш и м Игроком. Твои сородичи-файверы ушли далеко вперед, тебе их уже не догнать. За время, истекшее с момента последней Игры, даже в поврежденном нагуалями домене с измененным «отцовским» морфогенетическим полем, которое уже не кодирует генезис, появились новые файверы, люди Воли, ты же остался на той же ступеньке развития, по сути превратившись в изгоя, предателя рода».

«Я исправлюсь, – быстро ответил Кроули, – просто у меня не было учителя. Но с вами я встану на ноги. Приказывайте, я выполню любое ваше желание! И помогите мне разобраться с одним из этих новоявленных… героев».

«С кем?»

«Он сын Ставра Панкратова и Виданы…»

«Чем он тебе помешал?»

«Он Предтеча, его сын может стать хозяином домена…»

«Я подумаю», – был ответ.

Встреча закончилась.

Кроули исчез, сложным зигзагом преодолев космическое пространство по цепочке воплощений, чтобы сбить собеседника со следа. Конструктор рассеянным взором проследил за его передвижением до базы в системе джезеноидов, потом вышел в пространство и позвал Госпожу на языке, который миллиарды лет назад мог сотрясать всю Метавселенную.

Младенец Конструктора, услышав знакомый голос, ответил, и от его ответного ликующего вопля пошатнулось пространство, сминая, сплющивая, превращая в языки светящегося льда геянские корабли!..

ЭТОТ МИР – МОЙ!

Ликвидация Левона Карачени группой Ванессы не предотвратила нанесение «точечного» удара Геи по Земле, в результате которого исчезла еще одна из деревень Райсейской общины.

Узнав об этом, руководители «контрас» собрались на внеплановое совещание, вызвав на борт «Мага» основных своих исполнителей, Влада и Горана. Ни Грехов, ни Железовский, ни другие интраморфы-патриархи все еще не спешили устанавливать официальный контакт со «службой равновесия», функции которой выполняла «контрас», надо было срочно предпринимать какие-то меры, так как уровень влияния Геи-Игрока на жизнь Космориума повышался день ото дня.

– Я начинаю жалеть, что мы отказались от предложения Кроули, – мрачно сказал Вариг, когда в рубке спейсера собрались все те, от кого зависела слаженная работа контрразведки.

Кроме самого претора ОКО и Дивия, здесь присутствовали Горан Милич, Влад, архиной Православной Церкви и эксперт СЭКОНа Джоанна де Лафер.

– Надо признать, что мы зашли в тупик, – сказала она, с недоверчивым интересом поглядывая то на огненный костюм Влада, то на его светящееся изнутри лицо; женщине исполнилось около семидесяти лет, но выглядела она вдвое моложе. – Дальнейшее противостояние только усугубит наше положение. Нас просто перебьют, как мух.

– Что вы предлагаете? – все так же мрачно спросил Вариг. – Чтобы мы ушли в сторону, перестали играть роль балансира?

– Мы уже не контролируем ситуацию в домене. Наши возможности исчерпаны, и даже помощь этого юного файвера, – кивок в сторону Влада, – ничего в глобальном масштабе изменить не сможет. В Игру вступили основные Игроки, нам на этом поле делать нечего.

– Все так считают? – Руководитель «контрас» исподлобья оглядел присутствующих.

– Есть небольшое уточнение, – мягко сказал Вариг. – В принципе, вы правы, дорогая Джоанна, однако, поскольку присутствующие в домене файверы-патриархи не торопятся начать с нами переговоры, мы должны продолжать свое дело. Насколько я знаю историю, Габриэль Грехов вмешивается в события лишь в кризисной ситуации. Если этого не происходит, значит, кризис еще не наступил.

Архиной поморщился, взглянул на Дивия:

– Ваше мнение, советник?

– Мое мнение не в счет, – ответил волхв. – Возможно, мы на самом деле поступили недальновидно, отвергнув идею Кроули, но можем еще кое-что сделать в этом направлении.

Влад – с недоумением – и Горан – с любопытством – посмотрели на старика-землянина. Тот понял их чувства, усмехнулся:

– Я не собираюсь просить вас уничтожить Гею, есть более оптимальная стратегия, чем гекатомба. Тем более что люди ни в чем не виноваты. Необходимо убрать лишь водителей эгрегора Геи, чтобы на некоторое время лишить его инициативы и организующей силы. Например, в первую очередь надо уничтожить Пустана Гриба. Думаю, это нам по силам.

Все присутствующие, не сговариваясь, посмотрели на Влада. Горан беззвучно рассмеялся, подмигивая ему. Влад нахмурился.

– Только камикадзе согласится ликвидировать Гриба, – проворчал архиной. – Хотя, подозреваю, у нас такие герои найдутся.

– Хотя бы я, – сказал Горан.

– Я тоже, – тихо добавил Влад.

– И я, – закончил Дивий.

– Не сомневаюсь, – снова поморщился патриарх Церкви. – Как любит говорить уважаемый претор: яблочко от вишенки… Боюсь, у нас не хватит наград для всех желающих влиться в обойму камикадзе.

– «Волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им не нужен», – процитировал Дивий строчки стихотворения Пушкина. – Давайте не будем отвлекаться на никчемные словоизлияния. У меня готов план операции по Грибу, прошу ознакомиться.

Землянин подбросил в воздух горсть золотистых перстеньков-фреймов, которые подплыли к сидящим в креслах контрразведчикам. Каждый из них надел перстенек на палец, подождал, пока он всосется в кожу. Теперь можно было начинать обсуждение предложенного волхвом плана операции.

Однако обсуждения не получилось.

Сначала всех взбудоражило сообщение о странном «штормовом волнении» пространства возле Младенца Конструктора, в результате которого погибла половина флота Геи. Потом наблюдатели синтезировали панораму явления из множества принятых в разных диапазонах картинок, и люди в рубке «Мага» увидели жуткую, сияющую всеми оттенками багрового цвета фигуру над Госпожой и увидели реакцию Младенца на эту фигуру. Сомнений не было: в «роддом» явился взрослый Конструктор!

Тишина в рубке стала зловещей, отражая чувства людей, а Влад вдруг ощутил растущую тревогу, будто над ними – над рубкой, над всем кораблем – выглянул из пустоты дьявол и протянул к ним когтистую лапу. Проснулись «аварийные системы» организма. Пси-эфир вокруг зазвенел, как натянутая струна, и Влад услышал нежный голос Улыбы:

«Влад, милый, ты в опасности!..»

«Я чую, – ответил Влад. – Помоги мне определить источник».

«Вдвоем это нам не по силам, обопрись на свой род, а я позову свой…»

Влад почувствовал, как стремительно расширяется сфера восприятия, как подсоединяются к его сознанию, сенсингу и полю Сил поля других людей в космосе и на Земле, сливаясь в единое поле коллективной Воли, и его взгляду стал доступен весь Космориум!

Метаморфоза подключения файвера к высшим горизонтам поля Сил длилась всего доли секунды, никто в рубке спейсера этого еще не заметил, но Влад уже знал, что их ждет, понимая, что не успеет спасти всех.

– Ну вот и все, господа интраморфы! – вдруг заговорил архиной другим, несвойственным ему равнодушным голосом. – На этом мы и закончим возню с вашей организацией.

– О чем вы, Славомысл? – с изумлением оглянулся Вариг на патриарха Церкви.

– Он… закодирован! – вскочил Горан, направляя на продолжавшего сидеть патриарха ствол «универсала» на плече.

– Я это подозревал, – проворчал Дивий, вонзая вспыхнувший взгляд в глаза патриарха. – Кто вас кодировал, Славомысл? Давно вы работаете на Пустана Гриба?

– Вы исчадия ада, – тем же равнодушным голосом, без выражения, ответил архиной. – Народ Геи вас проклял. Поэтому вы сейчас отправитесь в преисподнюю!

«Он камикадзе! – сообразил наконец Влад. – Она тоже! – Кивок на Джоанну. – Гея вычислила практически всю сеть «контрас». Надо немедленно уходить!»

– Не успеете, – торжествующе улыбнулась слегка побледневшая госпожа де Лафер. – Мне очень жаль, но мой повелитель уже спустил курок.

Влад, обозревающий в своем новом состоянии весь космос, увидел, как пространство между Геей и той точкой, где находился в данный момент спейсер «Маг», исказила черная судорога. Гея-Игрок действительно «спустила курок» своего небывалой мощи оружия.

«Цепляйтесь за меня!» – крикнул молодой человек, создавая объем поля Сил, «проваливающийся» сам в себя, в многомерную структуру, отделенную от остального космоса группой трансляционных законов перехода. Знание этого перехода пришло само собой, потому что та система, частью которой стал молодой землянин, свободно владела языком хроник Акаши (астрала, ментала, психоматрицы вселенной, поля Сил) и мгновенно реагировала на их изменение. Опираясь на эгрегор земных родовых общин, Влад осуществил абсолютный перенос координат выделенного им объема пространства, то есть переместил всех «прицепившихся» к его пси-сфере людей в другое место.

Разряд геянского эгрегора, ориентированный на уничтожение руководства «контрас» и направляемый камикадзе-наводчиками Славомыслом и Джоанной де Лафер, на атомы разнес спейсер «Маг» и несколько баз «контрас» в разных уголках пространства, но главные действующие лица контрразведки были уже в безопасности.

Мгновение перехода, затемнившее сознание перемещенных, все восприняли как тяжкий удар по голове, по всей нервной системе, поэтому люди не сразу привели мысли в порядок, не понимая, что произошло и где они оказались. Влад пришел в себя первым и уже не удивился, увидев рядом Улыбу, в огромных глазах которой читалось изумление, недоверие и восторг. Затем Влад осознал, что их небольшую группу – Дивия, Горана, Варига, его самого и Улыбу – рассматривает множество других людей, и наткнулся на дружелюбно-печальный взгляд невысокого черноглазого мужчины в черном комбинезоне, то и дело змеящемся голубыми молниями.

– Здравствуй, тезка, – улыбнулся мужчина. – Поздравляю тебя со вступлением в Клуб Игроков. Друзья, позвольте представить вам Габриэля Панкратова.

Влад оглядел лица окружавших его людей, узнавая их внутренней памятью рода. Здесь находились все, кто когда-то участвовал в войне против ФАГа, не было лишь человека, которого Влад хотел бы увидеть больше всего на свете.

– Очень рад! – подошел к нему Аристарх Железовский, протягивая громадную ладонь. – Хотя мы уже знакомы. – Повернулся к Улыбе: – Привет, правнучка. Я говорил, что мы встретимся, вот мы и встретились. А ты вся в прабабку: такая же красивая и своенравная.

Улыба застенчиво опустила ресницы, вспыхнула. К ней подошла Забава Боянова, обняла, с укоризной посмотрела на мужа.

– Не можешь без колкостей. Лучше похвалил бы ее за то, что она такая смелая. – Забава перехватила взгляд Улыбы, украдкой брошенный на Влада, проницательно заглянула ей в глаза. – Он?

Улыба кивнула.

– Одобряю. Готова пойти за ним на край света?

Еще один кивок.

– Ну и отлично. Тебе придется многое пережить, девочка, как и еще одной твоей прабабке, Видане, которая родила этого молодого человека. Так что вы с ним в какой-то мере родственники. Хотя это не главное. Главное, что ты от него неотделима, как я неотделима от этого несносного старика.

К Владу стали подходить остальные патриархи, похлопывая его по плечу, обнимая, пожимая руку; началось общее оживление, в процесс знакомства втянулись и руководители «контрас», наконец осознавшие, что все они находятся в бункере Пайола Тота. Влад не удивился, увидев среди них Уанкайову. Он давно подозревал, что чернокожий афроид интраморф, а может быть, и файвер.

– А теперь пора уходить, – сказал Грехов, дождавшись относительной тишины. – Вот-вот разразится шторм.

В гостиной бункера установилась полная тишина. Разговоры стихли, в том числе – мысленные. Все оглянулись на человека, называвшего себя странником Вечности.

– Что вы имеете в виду? – спросил Асур Вариг. – Куда мы должны уходить? О каком шторме идет речь?

– В Космориуме оставаться опасно. Совсем скоро разразится война между Геей и Конструктором, стабильность вакуума будет нарушена, произойдет полный коллапс. Нам необходимо уходить отсюда.

– Куда?

– На волю, за Стенки Космориума. Вот он уже выходил за Стенки, – Грехов кивнул на Влада, – и видел воплощение наших творческих принципов.

– А как же остальные? Земляне? Интраморфы? Другие разумные существа? Они… погибнут?

– Вероятно, да. Хотя новый хозяин домена может и не допустить гибели жизни в столь глобальных масштабах. С другой стороны, нельзя допускать к Игре столь агрессивного Игрока, как человечество Геи.

– И кто же новый… хозяин?

– Тот, кто запустил процесс очистки Космориума от «вирусов» чужих Законов и негативных физических и социальных процессов. Еще наши предки тысячи лет назад догадывались об истинных держателях и создателях Вселенной. Помните, у Гермеса? «И когда все вещи свершатся, о Асклепий, тогда Господь и Отец, высший Бог, правящий единством мира, видя нравы и деяния людей, исправит зло деянием Воли и божественной доброты; дабы положить конец заблуждениям и всеобщей развращенности, Он утопит мир в потопе, или уничтожит его огнем, или разрушит его войнами и вернет миру его первозданную красоту, дабы мир еще казался достойным восхищения и обожания, похвал и благословений, дабы он еще славил Бога». – Грехов подумал и добавил чуть тише: – Ибо природа Бога есть замысел Воли.

– Значит, Кроули говорил правду? Универсум отдал наш домен другому Игроку…

– Кроули болтун и беспринципный экспериментатор, но защищать свои идеалы готов до конца… если речь идет не о его собственной жизни. Хотя суть не в его идеалах. Давайте-ка проясним ситуацию. Универсум, то есть Вселенная, которой принадлежит… принадлежал наш метагалактический домен, является не просто разумной Сверхсистемой, но – Сверхсистемой Игроков. И одновременно Игроком высшего плана. Но есть Игроки еще более высокого уровня, регулирующие Законы Игр, так называемые Абсолютные Игроки. В Большой Вселенной их бесконечное число, разделенных не расстоянием и временем, но Бесконечностью и Вечностью, пространствами Несуществующего и Невозможного. Однако и они не являются последним горизонтом Идеала и Гармонии жизни, потому что и вся Большая Вселенная – это одна колоссальная, вечная, многомерная и многокритериальная, недоступная никакому человеческому воображению Разумная Игра!

Последнее слово Грехова прозвучало как удар гонга, от которого у Влада перехватило дыхание.

Грехов улыбнулся.

– Теперь спустимся чуть пониже. Как говорится, туда, где меньше Бога, но больше человека. Мы многое можем, все здесь присутствующие, но продолжаем оставаться людьми, в отличие от изгоев типа Кроули, ставших человеконенавистниками в силу ущербности психики. Итак, я нарисую вам схему выращивания Игрока в таких Метавселенных, как наша, чтобы вы ясно представляли себе, что происходит.

Первый этап – это рождение Метавселенной, причем происходит это по-разному, в зависимости от условий Игры и воли Творца. К примеру, наша Метагалактика возникла в результате инфляционного раздувания и многоуровневого фазового сдвига вакуума.

Затем в образовавшемся континууме появляются Архитекторы Мира, задача которых – откалибровать вакуум таким образом, чтобы в Метагалактике появились более сложные формы жизни. На смену Архитекторам приходят Конструкторы, оптимизаторы Мира, создающие его сетчато-волокнистую звездно-галактическую структуру. Или иную другую, но с огромным разнообразием структурных форм.

На смену Конструкторам должны появляться Инженеры Мира, чья цель – нарушение симметрии и дальнейшее усложнение форм материи и жизни и путей развития разума, способного объединить в с е потенциально интеллектуальные системы в одну.

Затем наступает эра Духовных Организаторов, отвечающих за метаэтику жизни. Часть морально-этических принципов культурогенеза культивировалась и на Земле, и на Гее, они известны и под десятью заповедями христианской Церкви и под принципами этики духовного очищения.

И, наконец, появляется Глобальная Разумная Система, либо становящаяся Игроком, либо переходящая в состояние Заповедника немыслимо сложных форм жизни. Об этом я говорить не буду, это тема отдельного разговора.

Что же произошло в нашей Метавселенной? А произошел сбой эволюции, допущенный Конструкторами, по вине которых Инженеры в Метагалактике так и не появились…

– Это мы знаем, – перебил Грехова Асур Вариг. – Мы хорошо изучили ваше послание, теорию и инструкции…

– Погоди, Асур, – мягко остановил Дивий руководителя «контрас». – Я так понимаю, что все это говорится для наших молодых помощников, за которыми будущее.

– Ты прав, старик, – сказал Грехов, сквозь мудрую усмешку всезнания в его глазах проступила неимоверная усталость и тоска. – За ними будущее.

– И все же я хотел бы знать, кто теперь хозяин Космориума, – упрямо проворчал Вариг.

– Я, – прозвучал из воздуха сильный и властный голос; пространство качнулось, и посреди гостиной возник высокий крутоплечий мужчина в странном сияющем костюме, лобастый, крупногубый, с прозрачно-серыми глазами, в которых светились такие же, как и у Грехова, ум, сила и знание.

Влад почувствовал толчок сердца, сглотнул колючий ком в горле, сделал шаг вперед.

– Отец?!

Ставр Панкратов шагнул ему навстречу, несколько мгновений всматривался в сына, и они обнялись.

Среди наблюдавших эту сцену прошло движение. Потом Железовский повернулся к Грехову с грозным прищуром:

– Ты знал, что Ставр – Абсолютный Игрок?

– Ну, как тебе сказать… – задумчиво проговорил Габриэль.

– Так и скажи. Напустил туману…

– Это не совсем так. – Ставр Панкратов отодвинул от себя сына, поманил Улыбу. – Я не Абсолютный Игрок, но его… скажем так, полномочный представитель. – Ставр обнял одной рукой Влада, другой Улыбу. – Ну что, дети, идемте со мной? Я покажу вам свою обитель. Мама давно вас ждет.

Влад встретил взгляд девушки, отстранился.

– Отец… я догадывался… но скажи: сближение Стенок… твой замысел?

Ставр пошевелил бровью, разглядывая нарочито бесстрастное лицо сына, помедлил.

– Не мой, но я его поддерживал.

– Останови процесс!

– Ты не понимаешь… это Изменение…

– Останови сдвиг Стенок, отец! Твое Изменение снова сбросит род человеческий на дно эволюции! Это их дом. Это мой дом! Я понимаю, ты волен менять правила Игры в любой области своих владений, но дай нам шанс… дай нам шанс вырастить полноценного Игрока самим!

– Кому – нам?

– Вот им, – Влад кивнул на Горана, Варига, Дивия, – Улыбе, ее отцу, родичам… мне…

– Ты не хочешь пойти со мной? В твой новый мир?

– Это твой мир, отец. А этот израненный мир – мой!

– Но ведь здесь скоро начнется война за передел собственности…

– Тем более я должен остаться!

Ставр, опустив голову, прошелся по комнате, не обращая внимания на своих бывших соратников, обменивающихся косыми взглядами, и при каждом его шаге вздрагивал пол, дергался бункер, сотрясалась земля, вздрагивала планета, шаталось пространство Космориума. Все молчали, ожидая решения человека, сформировавшего тысячу лет назад Над-Закон и остановившего войну, человека, ставшего представителем Игрока неизмеримо более высокого ранга.

– Я не уверен… – начал Ставр, останавливаясь напротив Грехова.

Тот усмехнулся:

– Ты знал, что он останется, дружище. Мой тебе совет: останови Стенки. Поговори с тартарианами, пусть подождут со своим выходом. Дай тезке шанс. Не забывай, что он – Предтеча! Пусть попытается вырастить сына твоего уровня.

– Это невозможно…

– Это почти невозможно. Однако он будет не один. С ним согласятся остаться многие патриархи.

– Я останусь, – пробасил Железовский.

– И я… и я… – раздались голоса.

– А ты?

– Куда ж я денусь? – философски пожал плечами Грехов. – Хотя, честное слово, я устал, отдохнуть хочется. Посидеть где-нибудь вечерком на берегу речушки… Вечер душе – как уставшему путь под уклон…

Ставр повернул голову к Владу:

– Ты твердо решил, Габриэль?

Влад кивнул, стиснув зубы, чтобы не показать своей неуверенности. Улыба подошла и прижалась к нему, не стесняясь ничьих взглядов.

– Только, отец… я хотел бы… сначала встретиться с мамой… а потом вернуться…

– Разумеется, – кивнул Ставр Панкратов с улыбкой, и рядом с ним появилась Видана, такая же молодая и красивая, какой она была до рождения Влада-Габриэля.

И весь мир Владу заслонили ее сияющие глаза, полные слез, невыразимой любви и нежности.

Спаси и сохрани их, любящих и ждущих!

Этот мир – мой…