Реликт

Свод истин

– Что вы имеете в виду? – спросил Асур Вариг, глядя на Грехова с сомнением. – Куда мы должны уходить? О каком шторме идёт речь?

– В Космориуме оставаться опасно. Совсем скоро разразится война между Геей и Конструктором, стабильность вакуума будет нарушена, произойдёт полный коллапс. Нам необходимо уходить отсюда.

– Куда?

– На волю, за Стенки Космориума. Вот он уже выходил за Стенки, – Грехов кивнул на Влада, – и видел воплощение наших творческих принципов.

– А как же остальные? Земляне? Интраморфы? Другие разумные существа? Они… погибнут?

– Вероятно, да. Хотя новый хозяин домена может и не допустить гибели жизни в столь глобальных масштабах. С другой стороны, нельзя допускать к Игре столь агрессивного Игрока, как человечество Геи.

– И кто же новый… хозяин?

– Тот, кто запустил процесс очистки Космориума от «вирусов» чужих законов и негативных физических и социальных процессов. Ещё наши предки тысячи лет назад догадывались об истинных держателях и создателях Вселенной. Помните, у Гермеса? «И когда все вещи свершатся, о Асклепий, тогда Господь и Отец, высший Бог, правящий единством мира, видя нравы и деяния людей, исправит зло деянием Воли и божественной доброты; дабы положить конец заблуждениям и всеобщей развращённости. Он утопит мир в потопе, или уничтожит его огнём, или разрушит его войнами и вернёт миру его первозданную красоту, дабы мир ещё казался достойным восхищения и обожания, похвал и благословений, дабы он ещё славил Бога». – Грехов подумал и добавил чуть тише: – Ибо природа Бога есть замысел Воли.

– Значит, Кроули говорил правду? Универсум отдал наш домен другому Игроку?

– Кроули болтун и беспринципный экспериментатор, но защищать свои идеалы готов до конца… если речь не идёт о собственной жизни. Хотя суть не в его идеалах. Давайте-ка проясним ситуацию. Универсум, то есть Большая Вселенная, которой принадлежит… принадлежал наш Метагалактический домен, является не просто разумной Сверхсистемой, но – Сверхсистемой Игроков. И одновременно Игроком высшего плана. Но есть Игроки ещё более высокого уровня, регулирующие Законы Игр, так называемые Абсолютные Игроки. В Большой Вселенной их бесконечное количество, разделённых не расстоянием и временем, но Бесконечностью и Вечностью, пространствами Несуществующего и Невозможного. Однако и они не являются последним горизонтом Идеала и Гармонии жизни, потому что и вся Большая Вселенная – это одна колоссальная, вечная, многомерная и многокритериальная, недоступная никакому человеческому воображению Разумная Игра!

Последнее слово Грехова прозвучало как удар гонга, от которого у Влада перехватило дыхание.

– Кому нужна такая Игра?!

Грехов улыбнулся.

– Я долго искал ответ на вопрос: зачем Абсолюту Игры?

– Нашёл? – поинтересовался Вариг.

– Не уверен, но мне кажется, что только Игры любого уровня – от шахматных и карточных до создания виртуальных и реальных миров поддерживают необходимое разнообразие Вселенной, ведущее к усложнению форм жизни, к новому, неизвестному, а иногда и прекрасному. Единственное условие: Игра не должна уничтожать Жизнь!

Теперь спустимся чуть пониже. Как говорится, туда, где меньше Бога, но больше человека. Мы многое можем, все здесь присутствующие, но продолжаем оставаться людьми, в отличие от изгоев типа Кроули, ставших человеконенавистниками в силу ущербности психики. Итак, я нарисую вам схему выращивания Игрока в таких Метавселенных, как наша, чтобы вы ясно представляли себе, что происходит.

Первый этап – это рождение Метагалактического домена, причём происходит это по-разному, в зависимости от условий Игры и воли Творца. К примеру, наша Метагалактика возникла в результате инфляционного раздувания и многоуровневого фазового сдвига вакуума.

Затем в образовавшемся континууме появляются Архитекторы Мира, задача которых – откалибровать вакуум таким образом, чтобы в Метагалактике появились более сложные формы жизни. На смену Архитекторам приходят Конструкторы, оптимизаторы Мира, создающие его сетчато-волокнистую звёздно-галактическую структуру. Или иную другую, но с огромным разнообразием структурных форм.

На смену Конструкторам должны прийти Инженеры Мира, чья цель – нарушение симметрии и дальнейшее усложнение форм материи и жизни и путей развития разума, способного объединить в с е потенциально интеллектуальные системы в одну.

Затем наступает эра Духовных Организаторов, отвечающих за метаэтику жизни. Часть морально-этических принципов культурогенеза культивировалась и на Земле, и на Гее, они известны и под десятью заповедями христианской Церкви и под принципами этики духовного очищения.

И, наконец, появляется Глобальная Разумная Система, либо становящаяся Игроком, либо переходящая в состояние Заповедника немыслимо сложных форм жизни. Об этом я говорить не буду, это тема отдельного разговора.

Что же произошло в нашей Метавселенной? А произошёл сбой эволюции, допущенный Конструкторами, по вине которых Инженеры в Метагалактике так и не созрели…

– Это мы знаем, – перебил Грехова Асур Вариг. – Мы хорошо изучили ваше послание, теорию и инструкции.

– Погоди, Асур, – мягко остановил Дивий руководителя «контрас». – Я так понимаю, что всё это говорится для наших молодых помощников, за которыми будущее.

– Ты прав, старик, – сказал Грехов, сквозь мудрую усмешку всезнания в его глазах проступила неимоверная усталость и тоска. – За ними будущее.

– И всё же я хотел бы знать, кто теперь хозяин Космориума, – упрямо проворчал Вариг.

– Я, – прозвучал из воздуха сильный и властный голос; пространство качнулось, и посреди гостиной возник высокий крутоплечий мужчина в странном сияющем костюме, лобастый, крупногубый, с прозрачно-серыми глазами, в которых светились такие же, как и у Грехова, ум, сила и знание.

Влад почувствовал толчок сердца, сглотнул колючий ком в горле, сделал шаг вперёд.

– Отец?!

Ставр Панкратов шагнул ему навстречу, несколько мгновений всматривался в сына, и они обнялись.

Среди наблюдавших эту сцену прошло движение. Потом Железовский повернулся к Грехову с грозным прищуром:

– Ты знал, что Ставр – Абсолютный Игрок?

– Ну, как тебе сказать, – задумчиво проговорил Габриэль.

– Так и скажи. Напустил туману…

– Это не совсем так. – Ставр Панкратов отодвинул от себя сына, поманил Улыбу. – Я не Абсолютный Игрок, но его… скажем так, полномочный представитель. – Ставр обнял одной рукой Влада, другой Улыбу. – Ну, что, дети, идёмте со мной? Я покажу вам свою обитель. Мама давно вас ждёт.

Влад встретил взгляд девушки, отстранился.

– Отец… я догадывался… но скажи: сближение Стенок… твой замысел?

Ставр пошевелил бровью, разглядывая нарочито бесстрастное лицо сына, помедлил.

– Не мой, но я его поддерживал.

– Останови процесс!

– Ты не понимаешь. Это Изменение должно усовершенствовать…

– Останови сдвиг Стенок, отец! Твоё Изменение снова сбросит род человеческий на дно эволюции! Это их дом. Это мой дом! Я понимаю, ты волен менять правила Игры в любой области твоих владений, но дай нам шанс… дай нам шанс вырастить полноценного Игрока самим!

– Кому – нам?

– Вот им. – Влад кивнул на Горана, Варига, Дивия. – Улыбе, её отцу, родичам… мне.

– Ты не хочешь пойти со мной? В твой новый мир?

– Это твой мир, отец. А этот израненный мир – мой!

– Но ведь здесь скоро начнётся война за передел собственности.

– Тем более я должен остаться!

Ставр, опустив голову, прошёлся по комнате, не обращая внимания на своих бывших соратников, обменивающихся косыми взглядами, и при каждом его шаге вздрагивал пол, дёргался бункер, сотрясалась земля, вздрагивала планета, шаталось пространство Космориума. Все молчали, ожидая решения человека, сформировавшего тысячу лет назад Над-Закон и остановившего войну с ФАГом, человека, ставшего представителем Игрока неизмеримо более высокого ранга.

– Я не уверен… – начал Ставр, останавливаясь напротив Грехова.

Тот усмехнулся:

– Ты знал, что он останется, дружище. Мой тебе совет: останови Стенки. Поговори с тартарианами, пусть подождут со своим выходом. Дай сыну шанс. Не забывай, наконец, что он – Предтеча! Пусть попытается вырастить сына твоего уровня.

– Это невозможно.

– Это почти невозможно. Однако он будет не один. С ним согласятся остаться многие патриархи.

– Я останусь, – проговорил Вариг.

– И я… и я, – раздались голоса.

– А ты?

– Куда ж я денусь? – философски пожал плечами Грехов. – Хотя, честное слово, устал я, отдохнуть хочется, посидеть где-нибудь вечерком на берегу речушки. Вечер душе – как уставшему путь под уклон.

Ставр посмотрел на сына…

Влад замолчал, и Ясен какое-то время ждал продолжения. Потом спросил:

– А что было дальше?

Отец ответил не сразу, после паузы, задумавшись о чём-то своём и глядя на березовую рощицу невдалеке; сидели на веранде собственного терема.

– Твой дед ушёл.

– Куда?

– Может быть, в свой новый дом в другой вселенной. Я тебе рассказывал о нём.

Ясен кивнул.

Отец носил фамилию Велич, хотя его отцом был Ставр Панкратов.

– Он Игрок, – продолжал старший Велич, – ему у нас было неинтересно. Потом Стенки Космориума схлопнулись, континуум изменился, появилась Великая Равнина, на которую и посыпались планеты.

Влад помедлил; это уже давно вошло в норму – прежде думать, а потом говорить.

С момента Падения прошло почти двадцать два года, старейшины предложили начать новый календарь, отсчитывая его от момента Падения, но их предложение не прошло, и люди по-прежнему вели отсчёт от момента Катастрофы, когда Земля расплылась по щетине нагуалей. По этому календарю шёл тысяча двадцать первый год или три тысячи триста шестьдесят первый от рождения Христова.

Впрочем, Падение тоже являлось катастрофой вселенского масштаба и ознаменовало оно проигрыш человечества Геи как Игрока в Игре ещё большего уровня, в которой участвовали истинные Творцы Метавселенных. Один из них когда-то создал и Метагалактический домен, названный впоследствии людьми Вселенной.

Почему четырёхмерный Космориум превратился в гиперплоскость, в слабовсхолмленную равнину, поросшую разноцветными травами и кустарниками, никто не знал, даже Дивий, учитель Влада, бывший советник Президента Геи, единственный из всех интраморфов, оставшийся на Земле. Куда ушли остальные патриархи и файверы: Грехов, Железовский, Берестов, Уанкайова, Ян Тот, – Влад Велич не знал. Они исчезли вслед за Ставром Панкратовым ещё до Падения.

Сама Земля к этому моменту представляла собой гигантскую лепёшку, расплющившуюся от удара о скопление нагуалей. Вокруг Солнца она уже не вращалась, да и само земное светило с трудом избежало участи большинства звёзд Галактики, столкнувшихся с колючими зарослями нагуалей и частично взорвавшихся, частично погасших. Океаны Земли превратились в один ледяной сверкающий Пояс Снежной Королевы, охвативший основание земной линзы. Жидким этот Пояс становился ближе к горбу Земли, образовав забитый льдами Русский Сверкающий океан, кольцо которого переходило в Серебристый Пояс, край плотных туманов.

Тысячу лет уцелевшие люди осваивали это необычное планетарное образование, привыкая к вечно торчащему над горизонтом светилу, создавая общины и новые «демократии». Однако все их усилия обрести былое могущество потерпели крах. Игра, в которую ввязался новый Игрок – человечество Геи, – не оставила им шансов на выживание. А когда Гея проиграла, не сумев ответить на какие-то ходы противника, произошло новое изменение континуума. Космос превратился в бесконечную по ощущениям саванну, на которую и «выпали в осадок» уцелевшие планеты Солнечной системы: Лохитанга – Марс, Меркурий и Земля.

Потом оказалось, что та же участь постигла и планеты других звёзд, в том числе Гею, Орилоух, Чужую и Тартар, образовавшие Великие Горы, странным образом расположившиеся не так уж и далеко друг от друга по космическим меркам. Если раньше расстояние до Тартара приближалось к десяти тысячам световых лет, то теперь до планеты, представлявшей по сути зародыш иной Метавселенной – и одновременно Игрока, – было всего около десяти тысяч земных километров.

Влад очнулся, заметив ждущий взгляд сына.

– Извини, вспомнил прошлое. А как это было?

Перед глазами вновь развернулась панорама события, происшедшего двадцать один год назад; несмотря на отсутствие смены суток на Великой Равнине люди по-прежнему измеряли время земными минутами, часами и сутками.

Семья Панкратовых-Величей наблюдала за Падением с борта спейсера «Маг».

Точно так же они находились на борту «Мага» и во время схождения Стенок Космориума. Ждали худшего – что Стенки уничтожат всех живущих не только на планетах, но и внутри спейсера, но этого, к счастью, не произошло.

Примерно то же самое случилось и в момент Падения.

Как произошло само Изменение континуума, никто не заметил. Просто все обитатели спейсера вдруг увидели, что корабль висит над бесконечной равниной в ста тысячах километров от линзы Земли. Светящиеся «паутинные сети» нагуалей давно растаяли в пустоте, ничто не мешало планетам лететь к Солнцу или от него, но вместо этого они начали падать на равнину, поражавшую размерами воображение.

Солнце исчезло вместе с обычным космосом. Но равнина была освещена как в солнечный день: светилось бездонное голубое небо. Впоследствии оказалось, что оно вовсе не бездонно, слой атмосферы над равниной не превышал трёхсот километров.

Линза Земли, плывущая куда-то под влиянием сил тяготения, сначала застыла на какое-то время, потом начала медленно, но неотвратимо снижаться, пока не ударилась о холмистую равнину, как огрызок яблока о землю.

Впрочем, падение длилось несколько часов.

Первыми в невысокие холмы, поросшие травой, вонзились ледяные торосы Пояса Снежной Королевы.

Зрелище было феерическое!

Несмотря на относительно небольшую скорость соударения, меньше двух десятков метров в секунду, оторвавшиеся ледяные глыбы и снежные струи разлетелись на сотни километров от места падения. Основная же линза Земли ещё долго продолжала прогибать равнину, вминаться в неё, уплощаться, растрескиваться, растекаться, пока не образовалась тысячекилометровой высоты куполовидная гора диаметром около восьми тысяч километров, окутанная пылью и дымом множества проснувшихся вулканов.

Дым этот и пыль осели только через два года.

Но люди в большинстве своём уцелели, особенно те, кто населял верхушку земной линзы. Правда, им пришлось срочным образом переселяться вниз, на равнину, так как воздух на куполе земной «горы» стал редеть, и вскоре вершина купола оказалась в безвоздушном пространстве. Однако благодаря энергичным действиям старшин и руководителей Дебрянская община спустилась с «горы» почти без потерь. Удалось даже захватить с собой кое-что из скарба и небольшие запасы пищи. Да и Влад помог, успев перевезти на спейсере всех детей. После этого все системы спейсера внезапно отказали, и он так и остался на вершине земного купола как памятник высоким технологиям, которыми когда-то владели люди.

По-видимому, сработал некий новый физический закон, запрещающий всем энергогенераторам «старого мира» существовать и давать энергию в новой реальности. Этот же закон, встроенный в ткань пространства Игроком, выигравшим Игру у Геи, свернул и известные интраморфам объекты: энергостанции, базы, склады с оружием и военные центры. Очевидно, по мысли этого Игрока, таким образом он нейтрализовал агрессивные намерения оставшихся в живых разумов в Метагалактическом домене, в котором внезапно исчезли все звёзды.

Влад усмехнулся: люди остались людьми, не потеряв ни грана своего честолюбия, презрения к другим, властолюбия и амбиций. Равно как и негуманоидные системы не отступили от своих логик и этик, продолжая заниматься собственными делами и не обращая внимания на соседей.

Конечно, по большей части это касалось известных ранее цивилизаций – Тартара и Орилоуха, а также Геи, на которую тысячу с лишним лет назад перебрались земляне после Катастрофы. Тогда они смогли сохранить технологический потенциал и обустроиться на другой планете, назвав её – Гея. В нынешние времена, после проигрыша в Игре, которая так и осталась для людей во многом непонятной, Гея как разумная система перестала быть системой. Во-первых, потому, что получила шокирующий удар от противника, Игрока из Универсума, во-вторых, потеряв в результате Падения четверть населения, причём по странной прихоти случая – мужского. По сведениям разведчиков Дебрянской общины, которую возглавил Влад Велич, опустившись на равнину с Геи-Горы люди – женщины в основном, возродили матриархат.

– Па? – не выдержал молчания Ясен.

Влад очнулся.

– Так вот, Земля упала, и выглядело это совсем не страшно, потому что мы наблюдали за падением издали. А вот результат падения принёс неслыханные бедствия.

– Нет ни одного свидетельства, ни одной видеозаписи. Почему?

– Мы понадеялись на аппаратуру «Мага», инк которого записывал всю сцену Падения Земли. Потом оказалось, что не только генераторы спейсера «сдохли», но и не сохранилось ничего в памяти инка! Осталось только «железо», инк как псевдосапиенс и компьютер перестал существовать.

– А куда исчезли интраморфы?

– Если ты имеешь в виду наших друзей, то они ушли вместе с Греховым. Куда – не знаю, могу только догадываться. Если же речь идёт об интраморфах как генерации пятой расы, то в этой реальности перестали работать законы, допускающие мысленно-волевое оперирование.

– Магию.

– Поэтому мы и не в состоянии позвать никого из наших.

– Но ведь мы остались интраморфами?

Влад с прежним задумчивым видом проводил глазами пролетавшую стайку воробьёв, перевёл взгляд на струящийся в нагретых воздушных потоках купол Зем-Горы, до которого было чуть больше сотни километров. Переселявшимся с упавшей Земли пришлось преодолевать растаявший Пояс Снежной Королевы, который образовал вокруг Горы морское кольцо, по сути – сплошной океан. Но дебрянам удалось найти самый узкий пролив, и столица общины располагалась к Зем-Горе ближе, чем все остальные поселения выжившего земного человечества. Но самое главное, что у неё был доступ к воде, потому что уже начались войны за подходы к запасам пресной да и любой другой воды.

– Вряд ли нынешнее наше состояние укладывается в понятие интраморф. Нас можно назвать разве что паранормами, да и то с натяжкой.

– Почему? – запротестовал Ясен. – Я же чувствую все тонкие вибрации.

– Надеюсь, это та платформа, которая поможет тебе стартовать.

– Куда? – не понял Ясен.

– Начну с того, о чём ты почти ничего не знаешь. В этом мире кроме нас уцелели и старые Игроки. Один из них не оставил попытки войти в Игру.

– Тартар!

– Не перебивай.

– Прости, па, – виновато сморщился Ясен.

– Тебе исполнилось двадцать лет, через седмицу будет двадцать один, пора совершать Подвиг.

– Я готов!

– Не сомневаюсь. Мы с Дивием вложили в тебя всё, что знаем и умеем сами. Теперь твоя очередь спасать остатки человечества, доказывать, что мы старались не напрасно. Меня тоже отправили в путь в двадцать лет. Я встретил девушку…

– Маму, – расплылся в улыбке Ясен.

Словно услышав, что её зовут, на веранде, опоясывающей терем старосты под самой маковкой, показалась Улыба. Ей исполнилось тридцать девять лет, но выглядела она, одетая в полотняный сарафан с вышивкой, по-прежнему восхитительно юной и красивой.

– Не надоело секретничать, мужчины?

Ясен заулыбался, бросив косой взгляд на отца.

Влад обнял жену за талию.

– Отпустишь нас в поход?

На лицо Улыбы легла тень, в глазах зажглись тревожные огоньки.

– Далеко? На Зем-Гору?

– Дальше, на край света.

Улыба покачала головой.

– Я против.

– Ты знаешь, что это необходимо. Началась консолидация новых форм жизни и, к сожалению, все они недружественны нам. Тартар обрабатывает их быстрее, чем мы, программирует, превращая в своих рабов. Всё, что можно вынести с Зем-Горы, мы вынесли. Кстати, кочевники – тоже, поэтому их набеги с каждым днём учащаются.

– Но ведь идти некуда.

– Пора объединяться с геянами.

Влад достал из кармана блестящую бусину, сжал пальцами, и перед замершими домочадцами бесшумно соткалась лучистая фигура мужчины, похожего на него фигурой и чертами лица.

– Ставр? – прошептала Улыба.

– Дед! – не менее удивлённо пробормотал Ясен.

Призрак Ставра Панкратова заговорил:

– Если вы слушаете меня сейчас, значит, дела идут неважно. Сынок, прости, что я покинул вас. Есть вещи, которые невозможно постичь и объяснить, в частности – смысл Игры, но я попробую. Что касается вашего положения, скажу одно: Равнина не бесконечна, как кажется. Мир этот замкнут в шестимерии сам на себя и окружён потенциальным барьером…

– Великой Пустотой, – выдохнул Ясен.

– …отделяющим его от Миров Универсума, – закончил Ставр. – Мы будем в одном из них. Если понадобится – ищи нас там. Я оставил на всякий случай закладки в горах, найди их и активируй, это даст тебе возможность помочь общине и добраться до цели. Обнимаю и до встречи.

Фигура Ставра растаяла.

Улыба смахнула с ресницы невидимую слезу.

– Ты мне не говорил, что отец оставил фрейм.[234]

– Это просто динго.[235]

– Всё равно.

– Прости, он просил активировать это письмо только при особой нужде.

– Нужда наступила?

– Всё будет хорошо, родная.

– Что такое закладки? – опомнился Ясен. – Дед сказал, что оставил тебе закладки.

– Я думаю, это базы, схроны, где может храниться оружие и снаряжение для дальнего похода. Может быть, даже летающая техника.

– Здорово! – загорелся Ясен. – Если мы найдём оружие, никакие кочевники к нам не сунутся.

– Этот поход очень опасен, – зажмурилась Улыба.

– Ну, мы пойдём не одни, с дружиной. Однако ты знаешь наше положение не хуже меня. Двадцать лет мы переселялись, обживали этот край, устраивались, бились с кочевниками. Хлеб научились выращивать сами, но нам нужны заводы полного цикла, транспорт, оружие, много чего ещё, поэтому поход оправдан даже с этой стороны.

– Я понимаю. Можно я пойду с вами?

– Нет! – в один голос проговорили мужчины.

Оба встали. Ясен был похож на отца так, что сжималось сердце. Такой же высокий, широкоплечий, с гордой посадкой головы, разве что волосы у него были длиннее и светлее, да глаза были синие, в то время как у отца – голубые. И губы у Влада были твёрже, в то время как рисунок губ Ясена напоминал рисунок губ Улыбы.

Она обняла их.

– Вы мне бесконечно дороги! Обещайте беречься.

– Обещаем! – снова в один голос проговорили отец и сын.

Улыба засмеялась, побежала в горницу.

– Стол накрыт, давайте завтракать.

Влад повернул Ясена к себе.

– Я не всегда буду рядом, учись принимать решения самостоятельно.

– Да, пап…

– И маме не нужно знать все подробности похода.

– Пап, я…

– Последнее. – Влад протянул сыну маленький зеленовато-жёлтый шарик с ножками, похожий на паучка, светящийся изнутри. – Держи, это терафим.

– Правда? – обрадовался Ясен. Он знал, что терафимы были в ходу много лет назад, представляя собой суперпозиции тонких полей, квазиживые информационные накопители, с которыми можно было разговаривать.

– Секрет их изготовления утерян, да и запасы на Земле давно кончились.

Ясен с любопытством взял «паучка», взвесил в руке, чувствуя лёгкое покалывание, будто «паучок» был заряжен электричеством. Пользоваться такими устройствами ему ещё не приходилось.

– Сунь под волосы, – сказал Влад, – и мысленно поздоровайся. Его зовут Нестором.

Ясен послушно пристроил терафима под волосами за ухом.

Тот холодной струйкой растёкся по коже.

В голове Ясена слабо хрустнула льдинка, родился тонюсенький голосок:

«Кто это?»

«Привет, Нестор».

«Привет. Я теперь буду служить тебе?»

«Если ты не возражаешь».

«Как тебя зовут?»

«Ясен».

«Моего прежнего хозяина звали Владом».

«Это мой отец».

«Вы похожи, я чувствую одинаковое тепло».

«Будем дружить?»

«Если ты не против».

Ясен улыбнулся.

«Не против».

«Жду указаний».

Влад уловил мимику сына, приподнял бровь.

– Ну, как? Поговорили?

– Он говорит как ребёнок, – признался Ясен.

– Он знает много вещей, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия. Пошли завтракать, потом… – Велич-старший не договорил.

Где-то за околицей хутора залился переливами сторожевой рожок.

Мужчины переглянулись.

– Вертёга! – шевельнул губами Ясен.

На улице показался скачущий галопом воин-дружинник, резко осадил гепардоконя перед теремом старосты.

– Кочевники, князь! Хутор Жуковец!

– По коням! – бросил Влад, прыгая на землю прямо с веранды.

Ясен, не задумываясь, последовал за ним.

Кочевники

С момента Падения изменились не только условия жизни уцелевших землян, но и законы физики Метавселенной, которую миллиарды лет назад создали Архитекторы и Конструкторы. В этом необычном плоском мире действительно стали невозможны мысленно-волевые выходы в поле Сил, то есть то, что люди назвали магией и волшебством. Прямой энергоотбор из вакуума стал недоступен. Перестали работать шолдерсы – вакуумные генераторы и преобразователи, «сдохли» «вечные» батарейки и аккумуляторы. Людям пришлось заново учиться строить жилища и греться у костра.

Почему выигравший у Геи Игрок не уничтожил пространство Игры – Метагалактический домен, «испорченный» нагуалями, Влад не знал. Ставр, когда уходил, ни словом не обмолвился о том, что произойдёт в будущем, только пообещал вернуться в нужный момент. Но с тех пор прошло много лет, Влад возглавил переселившуюся на Равнину Дебрянскую общину и ждал, надеясь, что кто-нибудь из ушедших вернётся и посоветует, что делать. Бежали дни, складывались в седмицы, в месяцы, годы, но никто не приходил. И в новый мир вернулся почти первобытный хаос.

Появились банды кочевников, которых Влад называл неопеченегами, отряды мутантов: людей-кошек, гориллоидов, медвян – бывших медведей, получивших зачатки интеллекта, и стаи насекомых – ос, пчёл, шершней и саранчи, обладавших странным разумом, далёким от всего человеческого. Все они хотели утвердить себя на просторах равнины, завоевать первенство, стать полновластными хозяевами занятых территорий.

Тысячу лет назад Катастрофа вызвала на Земле мутации у множества самоорганизующихся подсистем, каждая из которых достигла определённой стадии эволюции и обрела нечто вроде коллективного сознания. После Падения эти подсистемы, в основном гоминоиды, расселились вокруг Зем-Горы и начали сражаться за доступ к воде – основе жизни.

Лишь насекомые не нападали на людей первыми ради наживы и добычи да медвяне, проявлявшие необычную доброту. Остальные формы «разумных сообществ» предпочитали жить за счёт других, отнимая то, что им не принадлежало.

Дивий однажды сказал, что кто-то помешал Игроку, низвергнувшему Гею, полностью уничтожить Метавселенную людей, и без того пострадавшую от инфекции чужих физических законов, которая приобрела форму нагуалей, и Влад с ним согласился. По его убеждению, это мог сделать только отец, Ставр Панкратов, вложивший перед уходом в ткань пространства, в вакуум, некий дополнительный «страховочный регулятор», по которому в случае негативных последствий деятельности Геи и её противника человеческая цивилизация не должна была исчезнуть.

Что и произошло.

Но кто был противником Геи, с кем она играла, рискуя жизнями миллиардов живых и разумных существ, населяющих Метавселенную, оставалось загадкой до сих пор. На этот вопрос ни Влад, ни Дивий не имели ответа.

Конечно, это мог быть и Конструктор, получивший соратника в лице «Конструкторши», которую смог реанимировать интраморф-отщепенец, называвший себя файвером, Кристофер Кроули. Это мог быть кто-то из файверов, увлёкшийся реализацией собственных идей. И это мог быть совершенно иной разум, достигший определённого могущества. Что такие разумы могли существовать в Универсуме, сомневаться не приходилось. Вся Большая Вселенная, порождающая бесчисленное количество Метавселенных, являлась не просто стихией Хаоса, но живой и живородящей системой, Разумной Бесконечной Игрой!

А паранормы в изменившейся вселенной практически перестали владеть физическими полями, перестали быть магами и волшебниками, способными словом и мыслью управлять материей, многими физическими процессами. Какое-то их количество сохранилось: сам Влад, Улыба, Дивий, кое-кто из старейшин, сын Ясен, – но и они мало что могли изменить в жизни с помощью «магических» приёмов. Магия в новой плоской вселенной умерла.

А низменные желания у большинства выживших землян остались в приоритете. Иначе они не начали бы сбиваться в хищные стаи и банды, жаждавшие только отнимать нажитое и потреблять, ничего не давая взамен. Работать, жить в мире с себе подобными они не умели.

Банда, подобравшаяся к хутору Жуковец Дебрянской общины, принадлежала к секте злопанов, известной Владу ещё по юношеским временам. Обычно секта предпочитала засылать в общину команды воров, рассчитывая на лёгкую поживу. Скот они не угоняли, грабили хутора редко и быстро отступали, получив достойный отпор. Славились же злопаны тем, что отращивали длинные волосы на затылке, брили полчерепа ото лба до макушки и никогда не мылись, чтобы «не смывать ауру, заключённую в коже». Известны они были и употреблением алкоголя, разбавленного отбросами и нередко кровью, которая текла из ран на их телах после самоистязаний. Их родоначальником считался бог Вающ, бог проказы и прочих болезней, поэтому лица почти всей мужской половины секты были покрыты странной коростой, которую никто не пытался лечить.

На этот раз отряд злопанов насчитывал более тридцати мужских особей, оседлавших беговых безгорбых верблюдов. Злопаны подкрались к Жуковцу, насчитывающему всего восемь теремов, и, справившись с немногочисленной охраной хутора, принялись вытаскивать из домов скарб и запасы пищи.

На хуторе жили десять семей дебрян, всего двадцать семь человек, из них две трети – дети в возрасте от одного года до четырнадцати лет. К счастью, они в этот момент занимались в гимнасии, стоящей в центре хутора, и грабители не стали нападать на маленькое строение, не сулящее добычи. Они настолько увлеклись своей «работой», что не заметили, как на помощь хуторянам прискакала на гепардоконях дружина дебрян из центра; Жуковец строился в двенадцати километрах от столицы общины – Бряницы.

Дружинников было вдвое меньше, но они были хорошо обучены и могли бы справиться с бандой легко, если бы не одно существенное обстоятельство: злопаны оказались вооружены не только холодным оружием – трезубцами, пиками и мечами, а кое-чем посерьёзней.

Когда Влад и Ясен прибыли к месту сражения, среди дружинников уже были потери. Трое лежали у стен домов без движения, двое пытались уползти с центральной площади хутора, где стояла кубической формы кааба Веры. Остальные продолжали бой с противником, вихрем проносясь меж домами на гепардоконях, но достать уворачивающихся бандитов не могли: по ним стреляли!

Горилловидного вида кочевник держал в руке пистолет с красным пупырчатым стволом и небольшой антенной, второй, похудее и помосластее, стрелял из жуткого вида карабина, каждым выстрелом поражая то коня, то всадника.

Стрелков было всего двое, но именно они и представляли самую большую опасность, поскольку остальные члены банды плохо владели оружием и техникой боевых скачек на верблюдах.

Влад разобрался в обстановке мгновенно.

– Берём стрелков! – обернулся он к Ясену. – Ты слева, я справа! Остальные – в коловорот!

Дружинники подчинились, устремляясь к центру хутора, начиная стремительную скаковую карусель.

Ясен доскакал до каабы, вычисляя свои дальнейшие действия, спрыгнул с коня, шлепком по крупу отправил его назад. Метнулся по боковой улочке к терему, с крыльца которого вёл стрельбу рябой мосластый бандит в невообразимом мундире.

От отца Ясен взял не только сильную фигуру и стать, но и многие способности интраморфа, давшие ему возможность обрести навыки эрма – ратного мастера экстра-класса. Он умел входить в изменённое состояние сознания, что позволяло ему видеть в других диапазонах электромагнитного спектра, слышать сквозь стены и на очень больших расстояниях, а главное – погружаться в гиперрежим скоростного оперирования, использующий пси-резерв организма на сто процентов. Поэтому при переходе в этот режим время для Ясена растягивалось, замедлялось так, что он успевал за секунду сделать то, чего не могли сделать нормальные люди за несколько минут.

Да, ему недоступны были паракинез, или, как его называли сами интраморфы, легкоступ, мыслесвязь, а также другие магические состояния, но всё же сверхнормативы белкового организма действовали, и волевые посылы тело отрабатывало.

Своего «визави» Ясен обезвредил довольно легко. Отнятое у него оружие и в самом деле оказалось карабином, стреляющим пулями, хотя пули эти были ракетными и свободно пробивали не только тело человека, но и стены и целые дома.

Стрелок отреагировал на внезапно сгустившуюся тень слева слишком поздно: повернул голову, вытаращил глаза, но выстрелить не успел. В следующее мгновение его снесло с крыльца, как пёрышко птицы под порывом ветра. Пролетев с десяток метров по воздуху, он ударился всем телом о стену кузни, сполз на землю и остался лежать недвижимо.

Ясен подхватил карабин, удивляясь его тяжести и хищной красоте, но отвлекаться было некогда, и он без раздумий выстрелил в скачущего на него злопана: память предков сама подсказала, как это делается, несмотря на то, что молодой человек никогда не держал в руках огнестрельного оружия.

Отдача в плечо была слабой, карабин, очевидно, имел устройство гашения импульса выстрела, однако злопана снесло с седла верблюда как от удара дубиной.

Ошалевший верблюд поскакал дальше, ревя и мотая головой.

Ясен огляделся.

Отец уже расправился со своим противником и тоже разглядывал поле боя, намечая траекторию движения. В руке он держал пистолет с красным набалдашником, вызывающий неприятные ассоциации.

Однако бандиты сориентировались на удивление быстро. Увидев, что их основная ударная сила потерпела поражение, они с воплями бросились наутёк, и через минуту на хутор вернулась тишина.

Влад жестом послал подскакавших дружинников в погоню. С десяток бойцов помчались следом за бандой.

Влад посмотрел на струящийся в мареве воздуха купол близкой Зем-Горы, направился к Ясену. Его гепардоконь, услышав свист, вынырнул из-за ближайшего терема, потрусил за хозяином.

– Что это у тебя? – полюбопытствовал Ясен.

Влад протянул ему пистолет.

– Это «термоб», объёмный термоизлучатель.

– Инфракрасный лазер? – проявил младший Велич знание древних технологий.

– Нет, микроволновый излучатель. Разряд «термоба» доводит температуру тела человека, да и любого белкового существа, до семидесяти градусов, все белки сворачиваются.

Лицо Ясена отвердело.

– Мгновенная смерть!

Влад забрал у него пистолет, кинул взгляд на карабин.

– Покажи.

Ясен протянул карабин.

– Батюшки-светы, «Дракон», – покачал тот головой, разглядывая оружие. – Стреляет обычными и ракетными пулями, компьютерная наводка ствола на цель, координатная оптимизация выстрела по дальности, трансформная свёртка.

– Что?

Влад провёл пальцем по ребристому вздутию под устройством оптического прицеливания, и карабин вдруг потёк, начал менять форму, превратился в дугу с четырьмя рожками на концах. Влад закинул дугу на плечо, умело согнул рожки, так что дуга осталась висеть на плече.

– Понял? Так его удобно носить.

Ясен открыл было рот, собираясь выразить восхищение, и в этот момент за околицей хутора раздался шум, послышались крики, из-за сосновых посадок вырвалась группа всадников на верблюдах и гепардоконях.

Сначала Влад подумал, что идёт сеча, дружинники схватились с бандитами и отступают, но события развивались по-другому.

– Они бегут к нам! – прошептал Ясен.

Влад сунул карабин сыну, вскочил на коня, преградил путь одному из дружинников.

– Сван, в чём дело?!

Дружинник натянул поводья, остановил разгорячённого гепардоконя. Глаза у него были дикие.

– Там… там… – он оглянулся. – Дьявол гонится!

Мимо проскакали злопаны, оглядываясь, нахлёстывая верблюдов, не обращая внимания на противника.

Дружинники, заметившие командира, начали останавливаться, поворачивать коней, подъезжать к Величу-старшему.

Послышался треск, гулкий топот, сотрясавший землю, и над вершинами сосен выросла какая-то неясная масса. Затем на краю хутора появился тот, от кого бежала банда.

Ясен удивлённо оглянулся на отца.

– Ничего себе! Кто это?!

– Тартарианин! – сжал зубы Влад. – Глазам не верю! Так далеко они ещё не заходили!

Преследователь злопанов больше всего походил на ажурный чёрный скелет диковинного зверя величиной со слона. У него были две ноги, точнее – гусеницы, ниспадавшие с угловатых плеч, гигантские длинные лапы, тоже ажурные, состоящие из множества как бы не соединённых между собой костей, выдающаяся тараном грудь и голова, вросшая в плечи, в виде неровной полусферы, также собранная из отдельных пластин и блоков. Общие очертания монстра слегка напоминали древнего робота, какими его рисовали художники Земли далёкого двадцатого столетия.

Все детали и «кости» этого чёрного «скелеторобота» двигались относительно друг друга, вращались, ходили ходуном, так что казалось, он вот-вот развалится. Но «робот» не разваливался и двигался гораздо быстрее, чем люди на своих разнообразных скакунах.

Он догнал одного из бандитов, левая «рука» стремительно прошлась перед ним и как косой срезала всадника вместе с верблюдом. Вернее, как десятком кос. Злопан и его скакун превратились буквально в струю ошмётков и крови, брызнувшую на стену крайнего терема.

Такая же участь постигла ещё одного налётчика, затем сразу двух: руки «скелета» жили как бы сами по себе, вращаясь относительно плеч в любом направлении.

Дружинник из отряда Велича попытался отбиться от догнавшего его великана мечом, но был снесен с пути чудовища как пушинка.

– Крыльями! – крикнул Влад. – Луки!

Дружинники повиновались.

Часть их поскакала налево, часть направо, освобождая улицу чудовищу. В руках парней появились луки.

– Разом!

Дружинники выстрелили. И вместе с ними выстрелил Влад, но не из лука – из карабина, сдёрнув его с плеча и развернув в оружие.

Стрелы пронзили воздух бесшумно. Карабин бабахнул не так уж и громко. Но именно его выстрел остановил тартарианина, поскольку стрелы дружинников испарились ещё до касания «скелета».

Жуткий чёрный «робот» смахнул с пути ещё двух злопанов вместе с их скакунами и замедлил бег. Странные гусеницы его, похожие на связку ничем не скреплённых костей, перестали струиться, остановились.

Влад тронул своего коня, медленно двинулся навстречу.

Ясен не замедлил встать рядом с ним, боковым зрением отмечая, как перемещаются дружинники, удирают во все лопатки кочевники, а из теремов начинают выглядывать жители хутора.

– Я никогда не видел таких чудо-юд.

– Я тоже, – раздул ноздри Влад. – Их видели разведчики за тысячи километров от Зем-Горы. Но раньше тартариане никогда не приближались к нашим владениям.

– Почему он остановился?

– Стой здесь, будь готов к отступлению.

– Он испугался карабина!

– Вряд ли.

– У нас ещё есть этот красноствольный пистолет.

– Тартарианин всего лишь кластер свёрнутых пространств с иными параметрами, на него излучение «термоба» не подействует.

Влад сжал бока гепардоконя коленями и медленно поехал дальше, приблизился к чудовищному представителю Тартара.

Ясен читал «Свод истин» деда Ставра и знал, что когда-то очень давно Тартар представлял собой псевдопланету, осколок иной Метавселенной, не успевший развернуться в полноценный объём пространства внутри Метагалактики, но никогда не думал, что встретит «живого» тартарианина. Разведчики общины, за двадцать лет поисков добравшиеся до Тартар-Горы, видели подобных тварей, он – нет.

Тартарианин снёс «коленом» угол терема, двинулся к старосте, набирая скорость.

Влад выстрелил.

Ясен затаил дыхание.

Ракетная пуля, оставляя слабо видимый белёсый пунктир, вонзилась в «лоб» чудовища. И бесследно исчезла! Впечатление было такое, будто она проникла внутрь чёрного смолянистого монолита и застряла, не взорвавшись.

Тем не менее тартарианин снова замедлил бег. Каким-то образом пуля на него всё-таки подействовала.

– Поворачивай обратно! – гулко выкрикнул Влад, формируя «пузырь» объёмного звука. – Тебе здесь не место!

Тартарианин замер на мгновение, но тут же устремился к человеку.

Последующие два выстрела его не задержали.

– Все назад! – скомандовал Влад, разворачивая коня. – Отходим!

Ясен не удержался, выстрелил из «термоба», который остался у него, результата не достиг и помчался вслед за отцом.

«Рассыпающийся скелеторобот» направился за ними, легко набирая скорость, будто ничего не весил.

Проскочили хутор.

Дружинники двумя группами – «крыльями» отвернули влево и вправо по ходу скачки, Влад и Ясен продолжали скакать по прямой, уводя преследователя за собой.

Гепардокони могли бегать с гораздо большей скоростью, чем обычные кони, до ста километров в час, но тартарианин двигался ещё быстрей. Уже через пару минут стало ясно, что он вскоре нагонит отступающих, и тогда придётся принимать неравный бой, потому что оружия, способного остановить монстра, у дебрян не было.

И в этот момент в ситуацию вмешалась третья сила, на которую ни Влад, ни тем более Ясен рассчитывать не могли.

Дробный стук, сопровождающий движение «скелеторобота», – издавали звук вертящиеся гусеницы, – прекратился.

Влад придержал коня, оглянулся.

Тартарианин отстал, затем вообще остановился.

Какое-то струение воздуха возникло над ним, сгустилось, превратилось в гроздь прозрачных шариков, и в каждом из них проявился… самый настоящий глаз! Шаров было около полусотни, вместе они образовали переливчатый сросток яйцевидной формы с размерами от пяти до десяти метров, и хотя «скелеторобот» превосходил этот «мешок» вдвое, он явно его опасался.

– Что это?! – подъехал к отцу Ясен.

– «Глазастый»! – шевельнул губами Влад, сделавшись удивлённо-задумчивым.

– И я вижу глаза. Что это такое?

– Я ни разу не встречал подобные объекты, но твой дед рассказывал, что эти глазастые призраки возникали и раньше. Возможно, они представляют собой системы наблюдения.

– Странная штука. Кто же их запускает? Гея? Орилоух?

– Не Гея и не Орилоух.

– Кто же тогда?

Влад не ответил.

Тартарианин в странной нерешительности потоптался на месте, пошевеливая «костистыми лапами». Впечатление было такое, будто он проснулся и теперь оглядывается по сторонам, не понимая, как здесь оказался.

Догнавшие монстра дружинники с опаской объехали его справа и слева, не решаясь приблизиться к старосте.

Отряд злопанов исчез за холмами, оставив после себя опадающий хвост пыли. Стало совсем тихо.

Глазастый призрак опустился чуть ли не на голову тартарианина и неожиданно растаял в воздухе.

Влад взялся за карабин, однако «скелеторобот» решил не продолжать погоню. Он вывернулся сам в себе и помчался прочь, к смутно видимому зеленовато-голубовато-коричневому куполу Зем-Горы. Набрал скорость и через несколько секунд пропал за холмом в трёх километрах от хутора.

Дружинники и староста общины с сыном молча смотрели ему вслед.

– Ты мне не рассказывал о «глазастых», – с лёгкой обидой пробормотал Ясен.

– Не было необходимости, – ответил по-прежнему задумчивый Влад, трогая гепардоконя с места. – Не думал, что когда-нибудь встречу одного из них.

Они вернулись на хутор, где уже начался плач по погибшим односельчанам. Влад распорядился собрать павших, успокоил хуторян, и отряд направился к столице в скорбном молчании. Всего погибло восемь человек: пять дружинников и трое мирных жителей.

Ясена подмывало расспросить отца о тартарианах и о странном призраке с мигающими глазами, но он терпел, понимая, что не время.

Мама кинулась к нему с крыльца как птица, когда он спрыгнул с коня, обняла быстро, отстранилась, виновато глянув на мужа.

– Я изволновалась вся! Что случилось?

– Неопеченеги. – Влад бросил взгляд на подъезжавших дружинников, на повозку, на которой лежали тела убитых. – К вечеру будем хоронить.

Глаза Улыбы стали большими, потемнели, она прижала к губам ладони.

К терему подскакал седой старик, хранитель знаний общины Базил Дивий, спешился, глядя на мрачную процессию.

– Кочевники?

– Тартарианин.

Дивий пригладил седую прядь за ухом. Взгляд его стал острым.

– Тартарианин?

Они встретились глазами. Влад кивнул.

Подскакал дружинник, протянул старосте изящный аппарат с окулярами.

– Нашли у хутора, злопаны потеряли.

Влад бросил поводья коня другому дружиннику, взял аппарат, направился в терем.

Бывший советник Президента Геи посмотрел на останки убитых, покачал головой, последовал за старостой.

Помедлив, Ясен взял маму под локоть, повёл в дом. На крыльце в нерешительности задержался, не зная, что делать дальше, но услышал голос отца:

– Ясь, поднимись к нам.

– Не переживай, ма, – пробормотал он, погладив Улыбу по плечу, – мы не в первый раз теряем людей.

– Успокоил, – улыбнулась она сквозь горечь и печаль, – иди, отец зовёт.

Он поднялся в верхний шатёр.

Учитель Дивий сидел на диванчике, отец крупными шагами мерил светёлку. На столе лежали карабин «Дракон», пистолет, названный Владом «термобом», и красивый, обтекаемой формы предмет с двумя окулярами, переданный отцу дружинником.

– Бинокль? – кивнул на него Ясен.

– Оптикон, – сказал Влад. – Фотоэлектронный умножитель.

– Откуда у кочевников такие вещи? Карабин, «термоб», оптикон…

– Мне тоже хотелось бы знать, – пробурчал Влад. – Скорее всего банда наткнулась где-то на закладки деда.

– Где? – не понял Ясен.

– Не здесь, конечно, на Зем-Горе.

Дивий покачал головой.

– Кочевники сами не пошли бы на Гору, да и найти схрон Ставра дано не всем.

– Что ты хочешь сказать?

– Началась разгерметизация свёрнутых твоим отцом объёмов старого пространства. Если вы и в самом деле видели «глазастого», значит, кто-то запустил процесс настройки новой Игры.

– Ты уверен?

– Факты говорят сами за себя.

– Возбудился Тартар.

– Либо созрел новый Игрок, о котором мы ничего не знаем. Одно то, что на хутор заявился тартарианин, за двадцать тысяч километров от Тартар-Горы, говорит о начавшихся изменениях реальности. Пора объединяться, друзья мои.

– С кем? – озадаченно спросил Ясен.

– С геянами, – мрачно сказал Велич-старший.

– Но они же с нами воевали!

– Люди завистливы, наши способности им были поперёк горла.

– И всё же мы, – мягко, но с назидательной уверенностью заговорил Дивий, – земляне и геяне – люди, мы были и остаёмся детьми Земли. Мы пронизаны чувством общности, родства, природного единения и доброжелательности, несмотря ни на что! Если нам не удастся объединиться, будущего у нас не будет.

Ясен вопросительно посмотрел на отца.

– Я не верю в объединение, – поморщился Влад. – История рода человеческого хранит много фактов, когда бывшие соратники, призывающие к объединению ради победы над общим врагом, после победы предавали друг друга, желая обладать единоличной властью. Но у нас нет другого выбора, учитель прав.

– Кроме того, есть ещё один аргумент в пользу похода, – добавил Дивий.

Величи с одинаковым интересом посмотрели на старика.

Он огладил ладонью бороду, в глазах промелькнуло странное сожаление.

За окном раздался взрыв женского плача: к убитым прибежали родственники. Затем послышался печальный звук свирели.

Влад и Ясен подошли к окну. Дивий поднялся, присоединился к ним. Некоторое время они смотрели на то, что происходило под стенами терема.

– Это испытание, родичи, – со вздохом сказал Дивий.

– Что ты имеешь в виду? – обернулся к нему Влад. – Любая катастрофа – уже испытание, а мы испытали немало и выжили.

– Я говорю о том, что грядёт. Скажу даже больше: это испытание ему, – старик кивнул на Ясена, – ибо если ты – Предтеча, то он – Спаситель, если изъясняться высокопарно.

Влад оценивающе глянул на сына, по губам его скользнула слабая улыбка.

– Спаситель, однако.

Ясен растерялся, не понимая, шутят ли старшие или говорят серьёзно.

– Если он пробьёт дорогу наружу, – закончил Дивий, – развернёт этот мир, мы вернёмся домой.

Влад покачал головой.

– Это под силу разве что Инженерам.

– А почему ты сомневаешься, что он Инженер?

Влад нахмурился, бросил ещё один оценивающий взгляд на сына.

– Ты и вправду так думаешь?

– Вспомни слова Грехова, сказанные при расставании. Он знал, что говорил, ибо провидел.

– Но пока мы сидим в полной ж… э-э, яме!

Дивий усмехнулся.

– Вот и давай поможем парню вытащить нас из этой… гм, гм, ямы. Тартарианин появился на хуторе не зря, не говоря уже о «глазастом». Это своеобразное напоминание нам, что пора делать дело.

В комнату вошла заплаканная Улыба.

– Распорядись о похоронах.

Влад направился к двери.

– Вечером обговорим детали.

Издалека в комнату снова долетел печальный перелив свирели.

Чёрная встреча

Больше всего Кристофера Кроули мучило сознание того, что он оказался не в состоянии покинуть «больной» Метадомен вместе с другими файверами.

Благополучно избежав наказания за преступную по сути деятельность по «скармливанию» споре Конструктора похищенных женщин с Земли и Геи, он укрылся в одном из отдалённых уголков Космориума, а когда опомнился – мир изменился, началось Падение, и он «выпал» на бесконечную равнину вместе со своим убежищем на планетоиде, похожем на земную Луну.

С испугом огляделся, попытался выйти в поле Сил и не смог! Попробовал ещё раз – с тем же результатом. И только потом понял, что континуум изменился, а он прозевал этот момент.

После этого Кроули ещё много раз пытался перебраться в другой домен, не веря в полный провал своего «всемогущества». Обида – он же был не просто интраморфом, но – файвером! – переросла в лютую злобу ко всем интраморфам, особенно к тем, кто когда-то противодействовал ему. И Кроули начал искать их, веря, что им тоже не удалось выскользнуть из новопространственной ловушки, на что он потратил без малого двадцать лет, бросив на поиски всю свою «гвардию».

Ему удалось отыскать Землю и Гею, точнее, горы, которые они образовали после Падения, а также Тартар, Чужую и Орилоух, превратившиеся в чудовищные утёсы, напоминающие о былом величии их хозяев.

Пришлось столкнуться и с неизвестными разумными существами, представителями древних цивилизаций, как человекоподобными, так и негуманоидными. Все они с опаской относились к пришельцам и не желали контактировать. Но ни одна из этих цивилизаций не достигла того могущества, которое позволило бы им управлять физическими процессами в образовавшемся мире, ни одна не предоставила средств к осуществлению замыслов Кроули.

Люди и не люди не понимали его целей, и со многими из них приходилось воевать, отстаивая свои интересы, овладевать их запасами, чтобы выжить самому.

А «Конструкторшу», обязанную ему своим рождением, отыскать не удалось. По-видимому, младенцу Конструктора, поглотившему множество женщин, помог первый Конструктор, и они ушли из новой Метавселенной, не оставив ни одного намёка, где их можно было найти. За двадцать лет Кристофер так и не нашёл покровителя, кому можно было продать свои знания, да и душу, если честно, лишь бы вернуться в изначальное положение мага и волшебника.

За это время подрос сын – Али, достиг высокого воинского мастерства, переняв многие способности отца. Матери он не знал, Кристофер бросил жену на одном из пустынных островков кометного океана, окружавшего Фоб-Гору. Она мешала ему искать врагов.

Злобным и агрессивным характером Али также пошёл в отца, не терпевшего неповиновения, добивавшегося своих целей любыми средствами. И это радовало старшего Кроули, потому что в сыне он видел не только продолжателя рода, но надежду на исполнение своих планов. Главное было – найти и покарать бывших интраморфов и файверов, бросивших его на произвол судьбы, а затем с помощью древних технологий, – он верил, что уцелели и спейсеры, и оружие, – выйти в «космос» над бесконечной равниной и пробиться сквозь потенциальный барьер в другие Метавселенные, где снова заработали бы законы мысленно-волевого оперирования.

Кроули, грезивший с открытыми глазами у окна спальни, услышал тихий шорох, оглянулся.

На огромной кровати шевельнулась очередная юная пассия, которую он держал при себе уже почти месяц. Она была красива, сексуальна, мила, исполняла все его прихоти, и это уже начинало надоедать. Пора было менять ублажительницу, выбирать новую из тех, кого насобирал сын и он сам в походах к земным общинам и геянским крепостям.

Кроули снова повернулся к окну, глядя на недалёкую, чёрную на зеленовато-синем небосклоне Фоб-Гору, которая когда-то была планетоидом, приспособленным для нужд бывшего файвера, превращённым в суперсовременную базу. После Падения планетоид превратился в каменистый холм высотой около ста километров, а база внутри не сохранилась. Кроули с трудом удалось отыскать в его пещерах кое-какие запасы воды, пищи и необходимый инструментарий, с помощью которого впоследствии и был создан Закр – Замок Кроули, форпост его собственной «цивилизации», в которой он занял место Великого Папы, то есть повелителя всего и всех.

Населяло Закр сто с лишним человек: вассалы, слуги, охранники, помощники и резиденты Великого Папы. Плюс похищенные женщины. Ещё около трёх сотен человек построили вокруг Закра хозяйственную слободу. Это и было «государство» Кроули, границы которого он хотел расширить до краёв Великой Равнины.

Кристофер скрипнул зубами.

У него были силы и желание довести начатую работу до конца, но не было возможностей. Он неожиданно оказался в равных условиях с другими обитателями Великой Равнины, уцелевшими после очередной катастрофы, и это бесило бывшего файвера больше всего.

Небосвод посветлел: близилось утро.

В этом плоском мире, заключённом между бесконечной равниной и бесконечным плоским небом, звёзд не было. Зато над равниной раз в сутки, – здесь они длились двадцать восемь часов, – прокатывался по небу светящийся шнур, заменяющий земное солнце. Когда шнур удалялся, небо темнело, хотя до полного мрака не доходило. Поэтому ночи в данной Метавселенной были светлые, а температура воздуха не опускалась ниже двенадцати градусов по Цельсию и не поднималась выше тридцати.

Иногда начинал дуть ветер, в течение дня трижды меняя направление. Воздушные течения подчинялись здесь своим законам и ритмам, которые трудно было объяснить с точки зрения «старой» науки. Кроули знал, что плоский мир не имел магнитного поля, зато обладал сильным электрическим полем, имеющим три виртуальных полюса. Поэтому в нём можно было ориентироваться по трём векторам.

Левый вектор назывался левеком, правый – правеком и нижний – нижвеком. Левый и правый вектора отличались углом в сто градусов, между левым и нижним, равно как и между правым и нижним, угол составлял сто тридцать градусов.

Кроули не задумывался, почему плоский мир имеет такие странные законы. Ему достаточно было знать, что они именно такие. Информацию же о новом порядке вещей ему приносили разведчики, за двадцать лет успевшие добраться до самых дальних Гор, в том числе – до Геи-Горы, как назвали бывшую планету её обитатели. Из-за того, что во времена Падения большинство мужчин Геи погибло, лазутчикам Кроули было сложно работать у Геи-Горы. Однако ему посчастливилось найти в пещерах Фоб-Горы рации, самые обыкновенные, использующие не мыслесвязь, а радиоволны, зарядить их с помощью уцелевших генераторов, работающих на принципах холодного ядерного синтеза, и теперь разведчики могли докладывать ему обо всём, что делалось в самых отдаленных местах, не посылая курьеров на лошадях, которые добирались до Закра около двух месяцев.

Злило Кристофера и то обстоятельство, что он не мог выбраться за атмосферу Великой Равнины, в «космос». Ни один уцелевший летательный аппарат, найденный разведчиками, запустить не удалось. Поэтому приходилось пользоваться «гужевым транспортом», приручать гепардоконей, верблюдов и диких лошадей, сумевших выжить после катастрофы и спуститься с «планетогор» на равнину.

Океаны, моря, озёра и реки в этом мире отсутствовали. Точнее, все они группировались вокруг тех же «планетогор», обладавших когда-то обширными водными запасами, которые после Падения просто стекли с них вниз, на равнину.

Фоб-Гора, бывшая базой Кроули, водных резервуаров почти не имела. После катастрофы из неё вытекла жиденькая струйка, собравшаяся в небольшое, жутко солёное море, гордо именуемое Фоб-океаном, на берегу которого бывший файвер и построил Закр. Но воды для нужд его «государства» не хватало, отчего подчинённым Кристофера приходилось возить воду к замку за тысячи километров, отбиваясь от орд кочевников. И это форменное безобразие также бесило бывшего файвера, привыкшего повелевать пространством и временем.

За окном стало совсем светло. Вскоре на горизонте должен был появиться светящийся шнур, названный самим Кроули Зионом. Земляне называли «заменитель солнца» – Расий, и это название вызывало у Кристофера рвотный рефлекс, поскольку напоминало о временах, когда Россия была Великой Справедливой Империей, потеснившей и США, и Европу, и Китай. Правда, сделать Кристофер с постславянской топонимикой ничего не мог, разве что упорно насаждал в своём «государстве» англо-, германо-, арабо– и латиноязычные имена и названия. К примеру, залив, на берегу которого стоял Закр, назывался величественно и громко – Блюоушен, а слобода у замка – Америстан.

Издалека в комнату прилетел звук трубы.

Кроули сбросил оцепенение, мысленно приказал лежащей на тумбочке рации взлететь и прицепиться к уху. Блестящий усик рации не пошевелился. Тогда он, скривившись, взял усик рукой и сунул в ухо.

– Что у вас?

– Аткур, – родился в горошине рации бесплотный голос. – Прикажете пропустить, Великий? Или отогнать?

Кроули пожевал губами, взвешивая решение.

Аткурами, от латинских слов «ater» и «cursor», называли тартариан, представлявших собой чёрных посланцев нового Игрока, получившего после Падения шанс на выход в реальность из-под скорлупы физических законов, которые когда-то, миллиарды лет назад, не позволили Тартару вылупиться из «яйца» планетозародыша и изменить Метавселенную людей. Изменение Мироздания, приведшее к нейтрализации нагуалей и одновременно к его трансформации из космического континуума в бесконечную равнину, ослабило капсулирующее Тартар системное поле законов, и он зашевелился, усилил активность, собираясь в скором времени заявить о себе как о Хозяине данного мира. Естественно, Кроули быстро сообразил, что он может получить от него, если не станет чинить препятствия, и пошёл на контакт. За десять лет, с момента знакомства с Аткур-Горой, Кристофер уже не однажды встречался с посланцами Тартара и научился с ними разговаривать.

– Пропустите, – сказал он.

– Слушаюсь, Великий.

В принципе, аткура, наверно, вообще невозможно было остановить, поскольку на них не действовали никакие излучения и физические поля, кроме гравитационных, ни один вид оружия. На него мог повлиять разве что компактификатор, свёртывающий пространство в «суперструну». И хотя компактификатора у Кроули не было, он знал способ остановить аткура.

Впервые встреча с чёрным «скелетом дьявола» произошла на Фоб-Горе, где Кроули искал входы в подземные пещеры базы. К тому времени один такой вход удалось открыть, и у Кроули появилась уцелевшая видеозапись встречи с Греховым у споры Конструктора. Сцена была записана на субквантовом уровне, с применением нанотехнологий, ещё в те времена, когда во вселенной действовали «родные» физические законы. И запись эта неожиданно сохранилась! В отличие от других массивов информации, бесследно исчезнувших со всех материальных носителей (из-за чего после Падения перестали работать все компьютерные системы, в том числе инки).

Кристофер не предполагал, что именно эта запись даст ему возможность установить контакт с аткурами, а через них выйти на «большой» разум Тартара.

Спасаясь от появившегося монстра, Кроули от отчаяния послал в его сторону импульс видеопередачи с записью, и аткур, увидев перед собой динго – голографическое изображение Грехова, – остановился!

С тех пор этих страшных послов Тартара можно было не опасаться, потому что динго самого первого экзоморфа, каким стал Габриэль Грехов, действовал на аткуров безотказно. Они или останавливались, или обращались в бегство.

Кроули облачился в стандартный уник, не пробиваемый ни ножом, ни другим колющим и режущим оружием, и спустился во внутренний дворик замка, захватив с собой на всякий случай фрейм с изображением Грехова. Он не знал, с какой целью к нему прибыл посланец Тартара, и хотя был почти уверен в его мирных намерениях, рисковать не хотел.

Издалека послышался нарастающий дробный грохот.

Кроули представил, как жители Америстана со страхом прячутся в свои жалкие лачуги, и усмехнулся. Аткуры действительно смотрелись весьма экзотично и вызывали у всех ужас и отвращение, особенно в те моменты, когда пёрли вперёд, не считаясь с потерями среди мирного населения встречающихся на пути деревень и посёлков. Скелетообразных чудовищ не задерживали ни люди, ни их постройки, к которым аткуры относились с таким же равнодушием и пренебрежением, как и к естественным преградам – камням и скалам.

Вспомнились описания первых посланцев Тартара, когда экспедиция землян на пути к ядру Галактики встретилась с планетой. Тогда их называли любопытниками, и походили они на летающие с лёгкостью бабочки чёрные каменные блоки.

Однако в этом мире летали только птицы, спустившиеся с Земли и других разбившихся планет на равнину. Прошедшие необычную эволюцию любопытники превратились в скелетообразные кластеры, но летать перестали. По-видимому, и в самом деле вакуум Метавселенной изменился таким образом, что в ней теперь невозможно было летать. Во всяком случае, ни Кроули, ни его агенты и курьеры ещё ни разу не видели движущиеся в воздухе искусственные летательные аппараты.

Ворота замка начали раздвигаться, подчиняясь грубому, но вполне работоспособному механизму.

В проёме ворот возник пятиметровой высоты гигант, слепленный из не скреплённых меж собой чёрных «костей». Постукивая гусеницами, заменяющими ему ноги, прокатился между сторожевыми башнями замка, замер посреди двора чудовищной конструкцией скульптора-сюрреалиста.

Кроули, испытывая естественное стеснение, подошёл к монстру поближе. Были времена, когда он справлялся с такими чудовищами усилием мысли. Однако, – он вздохнул с сожалением, – времена те прошли.

– Говори!

Голос метнулся шариком по двору, отражаясь от стен гулким эхом, заглох в сплетении жил, глыб, загогулин, плит и «костей» тартарианина.

Аткур смешно потоптался на месте, как озадаченное вопросом и размышляющее над ответом живое существо. Поднял обе «мосластые» лапы над неровной полусферой головы, вытянул одну лапу вперёд.

Скрепя сердце Кроули сделал шаг к нему, задержал дыхание. Лапа аткура опустилась Кристоферу на голову. Наступила короткая чёрная дурнота, почти погасившая сознание.

Раньше аткуры «беседовали» с ним по-другому: роняли к ногам чёрную «кость», которая и несла нечто вроде телепатического письма, воспринимаемого человеком как череду «снов наяву». Когда Кроули привык «читать» такие письма-сны, аткуры начали передавать ему информацию быстрее и в гораздо большем объёме, накрывая голову «ладонью».

Контакт длился меньше минуты.

Тартарианин убрал свою жуткую длань, и Кроули вздохнул полной грудью, обессилевший так, будто несколько часов подряд рыл траншею. Посмотрел на посланца.

– Я всё понял.

Аткур снова перебрал на месте ногами-гусеницами, пребывая в странной нерешительности, потом подался назад, не разворачиваясь, а как бы выворачиваясь внутри себя, и убрался со двора. При этом он задел «коленом» стену башни слева, проделав в ней метровый шрам и не заметив этого.

Кристофер уже не один раз отстраивал башни, как должное воспринимая неловкость посланцев Тартара, с лёгкостью сносивших крепостные стены.

Дробный стук «костей» аткура затих вдали. Охранники закрыли ворота. В замок вернулась тишина.

Кроули посмотрел на приближавшийся шнур Зиона, передёрнул плечами. Хотелось есть и пить, как и всегда после сеанса связи с аткурами. Они каким-то образом поглощали энергию людей, и контактировать с ними мог далеко не каждый человек. Лишь большой психофизический запас позволял бывшему файверу делать это почти без потерь.

– Ничего, – пробормотал он, направляясь в закрытый бассейн с чистой водой, – вы у меня ещё попляшете…

Вода смыла пот и усталость. В тело вернулись бодрость и лёгкость.

Кроули поднялся в спальню, с удовольствием позанимался любовью с наложницей, ещё раз принял душ и приказал принести завтрак на двоих в трапезную. Приказал своему телохранителю:

– Разбуди сына.

Бодигард, – звали его Файзулла, – смуглый, черноусый афганоид, бривший череп наголо, поклонился и исчез. Когда-то он был кабулидом афганоталибской общины, занимавшейся выращиванием нового макоида и сбытом опийного конгломерата. Одна из орд кочевников, принадлежащих к роду иранских исмаилитов, разгромила селение кабулида, и лишь вмешательство Кроули позволило ему уцелеть. С тех пор он служил Кристоферу как верный пёс, показав себя хорошим слугой, телохранителем и исполнителем разных щепетильных поручений.

В трапезную, освещённую узкими вертикальными окнами, похожими на бойницы, вошёл Али, потягиваясь и застёгивая на ходу утренний нательник. Он гулял с приятелями в Америстане всю ночь, не выспался, однако утомлённым не выглядел.

Кроули оценивающим взглядом прошёлся по его крепкой фигуре, остался доволен. Сын пошёл в него и статью, и характером, и ему смело можно было доверять важные задачи.

– Что случилось, папан?

– Нас посетил аткур.

– То-то мне приснился плохой сон. – Али почесал под мышками, посмотрел на отца, выпрямился. – Что ему было нужно?

– Русичи зашевелились, Дебрянская община. Среди них появился некий супермен, который может помешать Тартару выбраться на волю.

Али сморщился.

– Мне Тартаровы замыслы по фигу!

Кроули усмехнулся, сел за стол, взял чашку с горячим чаем, протянул сыну.

– Отчасти ты прав, но, к сожалению, наше благополучие сильно зависит от того, вырвется Тартар из теснин своей резервации или нет.

– Мы тоже живём в резервации, – пренебрежительно махнул рукой Али, залпом выпил коричневую жидкость. Глаза его заблестели.

– Да, но мы всё-таки свободны в какой-то мере.

– Ты называешь это свободой? Мы даже в космос не можем выползти!

– Выползем, когда придёт время. Хочу поручить тебе одно важное дело. Надо навестить Зем-Гору и прошерстить Дебрянскую общину. Мне нужен человек, о котором говорил аткур.

– Живой или мёртвый?

Кроули снова усмехнулся.

– Пока живой. Может, с его помощью мы и выйдем в люди.

Али наморщил лоб, не понимая сказанного.

– В люди?

– Так говаривали в старину. Смысл – в достижении успеха.

– Хорошо, как скажешь. Кто он?

– Не знаю, понять аткура трудно, однако я подозреваю, что это либо мой старый противник, либо его потомок.

– Ты имеешь в виду Грехова?

– Я имею в виду Влада Велича, то есть Панкратова, сына Ставра.

Али почесал за ухом. После бессонной ночи соображал он с трудом.

– Так кто тебе нужен? Ставр или Влад?

– Влад. Или же его сын. В те времена ходила легенда, что Влад – Предтеча. – Кроули пренебрежительно скривил губы. – И дар у него был большой. Но потомок его должен якобы превзойти отца. Если это так, он должен быть с нами.

– Тебе мало меня? – прищурил один глаз Али.

– Ты у меня рождён для других дел, – засмеялся Кроули. – Ты должен повелевать, а исполнять твои повеления должны другие.

– Тогда согласен.

– Собирайся, отправишься сегодня.

– Один?

– Возьмёшь мою сотню и телохранителя.

– Мне не нужен телохран.

– Придётся взять. С тобой пойдёт Файзулла.

– Ты ему так доверяешь?

– Почти как себе. Он намного надёжнее твоих берсеркеров.

– Он больно строптив.

– И всё же тебе придётся взять его с собой.

Али налил себе в кружку еще чая, залпом выпил, подбросил и ударом пальца разбил кружку на мелкие осколки.

– Как скажешь.

Кроули неодобрительно покачал головой.

– Любишь эффекты.

– Ага, – согласился Кроули-младший, ухмыльнулся. – Девушкам нравится.

– Через десять минут завтракаем, не опаздывай.

– Может, завтра отправлюсь? Выспаться бы…

– Успеешь выспаться, тем более что это вредно. Воин должен быть невыспавшимся, недовольным жизнью и злым, тогда он способен на всё.

– Я и так способен на всё! – отмахнулся молодой человек, выходя из трапезной.

Кроули проводил его оценивающим взглядом, подумав, что сыну ещё есть чему поучиться у старших. Хотя потенциал у него был велик. Во всяком случае, с русским суперменом (интересно, чего так испугались тартариане?) он должен был справиться.

Злопаны в законе

Дивий провожал отряд больше часа, о чём-то беседуя с Владом: они скакали на гепардоконях бок о бок впереди всего отряда.

Ясен с дружинниками чуть отстал, поглядывая то на туманную глыбу Зем-Горы справа, за водной гладью, то на оставшиеся позади терема Бряницы. Сердце щемило, хотя у него не было девчонки, которая осталась бы его ждать. Почему-то казалось, что назад, в родное селение, он больше не вернётся. С другой стороны, хотелось повидать свет, познать его тайны, смысл происходящего, глобальный замысел Игр, и душу грела надежда на благополучный исход путешествия.

Дивий отвернул коня, подскакал к Ясену.

– Держись молодцом, Ясь. Я бы пошёл с вами, но далеко не так молод, как хотелось бы, и дел много в общине. Помни мои наставления.

– Благодарю, учитель, – смущённо ответил Ясен.

– И ещё: тебе придётся сделать то, чего не сможет сделать ни твой отец, ни тем более я, ни даже твой дед Ставр.

– Но, учитель…

– Не перебивай. Поэтому пробуй всё время настраивать свои внутренние резервы, пробиться по линии рода в прошлое и получить доступ к тем Силам, которыми мы владели.

– Хорошо, учитель.

– Последнее. Если придётся совсем туго, попробуй поискать Грехова.

– Но ведь хомозавры ушли, – проговорил ошеломлённый Ясен, – и Грехов с ними.

– Никто не знает точно. Может, ушли, может, всё ещё находятся здесь. Ещё нам может помочь Второй Конструктор, которого Кроули хотел сделать партнёршей первого, он только-только начал выход в космос, когда всё это началось. Я имею в виду Падение. Он мог не успеть завершить трансформацию. В таком случае он, – или она, уж не знаю, как называть этого представителя Предразума, – тоже торчит сейчас на Равнине. Попробуй найти его.

– Хорошо, учитель.

– Удачи, сынок! – Дивий сжал бока коня коленями и поскакал обратно, к Брянице, последние хаты которой скрылись за холмами.

Ясен перехватил взгляд Димитра, одного из самых опытных витязей общины, с которым был дружен. Димитр подскакал ближе.

– План тот же?

– Ищем кочевников. После встречи перебираемся на Зем-Гору, ищем схрон.

– Понял.

Ясен оглядел отряд, двигавшийся походной «стрелой», догнал отца.

Всего в отряде было пятнадцать человек, не считая Величей. Все – опытные, мощные, искусные воины, не раз отражавшие набеги банд кочевников. Влад мог бы взять и большую дружину, но не захотел ослаблять охранные порядки общины, чьи посёлки и хутора расположились вдоль береговой линии Большого Кольца Вод. Океан этот, образовавшийся после слива вод с купола Земли, разные народы называли по-разному. Дебряне – Талым Водяном, китайцы – Синайским морем, японцы – Джепано-мару, другие – Аккадским, Новым Тихоатлантическим, Индийским океаном и даже Глазом Бога.

Возможно, с высоты Большое Кольцо Вод с торчащим из него куполом Зем-Горы и в самом деле напоминало глаз, но всё же это был лишь слабый след тех океанов, которые когда-то окружали материки Земли. Ширина Талого Водяна в самом широком месте едва достигала трёх сотен километров, а в самом узком его можно было преодолеть на обыкновенной лодке.

Однако отряд Влада в настоящий момент двигался не к нему, а от него. Их первоочередной задачей являлось посещение лагеря злопанов, напавших на хутор Жуковец. Влад хотел узнать, как в руки кочевников попало грозное оружие – «термоб» и «Дракон». Сам он считал, что злопаны случайно наткнулись на старую базу безопасников или пограничников, сохранившуюся со времён «войны законов» на Зем-Горе. Дивий же предположил другое: разгерметизировалась одна из закладок Ставра, – а это была уже совсем другая история. У отряда появлялся шанс найти более удобные средства передвижения для путешествия.

В принципе, отряд был экипирован неплохо. Бойцы имели луки, мечи, боевые ножи и колючие метательные шары. Каждый вёз с собой запас воды и концентратов. Кроме того, Влад расположил в седельной сумке карабин «Дракон», а Ясен приторочил под рукой «термоб». И всё же это оружие нельзя было считать идеальным средством защиты от нападений бандитов. Хотелось найти «настоящее» оружие, которым славились древние оружейники Земли, а также летательные аппараты, способные двигаться в тысячу раз быстрее, чем гепардокони.

– Попрощался с учителем? – спросил Влад.

– Он посоветовал искать Грехова. И Конструкторшу.

Влад улыбнулся.

– Я не уверен, что Кроули вырастил особь Конструктора женского пола. Это идея ума, зацикленного на человеческих проблемах. Но отличия у второго Конструктора от первого должны быть. Сомневаюсь, что нам нужно искать Конструкторшу, и тем не менее будем держать такую задачу в уме. Где наша разведка?

Ясен оглянулся, поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем.

От «стрелы» отряда отделился безусый командир монады разведки.

– Пилип, скачите вперёд. Злопаны подались к левеку, не пропустите след.

Пилип, тряхнув копной русых волос, жестом подозвал своих бойцов.

К нему подскакали трое парней в лохматых парках, и вся монада устремилась меж холмиками на левек, переходя на иноход: гепардокони могли скакать и как обычные лошади, и как гепарды, но скорость их инохода была больше.

Два часа весь отряд мчался во весь опор.

Зем-Гора постепенно отдалялась, становясь ещё более туманной и призрачной. Талый Водян скрылся за полосами кустов и низкими продолговатыми увалами.

Появилось озерцо чистой голубой воды. За ним ещё одно и ещё. Это были следы упавших в этих местах гигантских ледяных глыб – остатков Пояса Снежной Королевы, окаймлявшего когда-то «лепёшку» Земли. Таких озёр вокруг Зем-Горы было много, но общины разрастались, численность населения Постземной Конфедерации увеличивалась, и на озёра уже начали предъявлять права их первооткрыватели.

Встреченные отрядом водоёмы ещё год назад никому не принадлежали, однако Влад велел заложить на их берегах сторожевые посты, чтобы в дальнейшем, при укреплении Дебрянской общины, построить здесь крепости и хутора.

За озёрами начиналась девственная саванна Равнины, поросшая густой невысокой травой зелёного и жёлтого цвета. Происхождение этой травы входило в список тайн возникновения самой Великой Равнины, потому что, когда Падение завершилось, спустившиеся с Земли, превратившейся в гигантскую гору, люди увидели слегка всхолмленную поверхность, поросшую травой. То есть трава присутствовала на Равнине изначально, а как выросла и кто её посеял – оставалось загадкой по сей день.

Миновали Жуковец, где уже прошли похороны погибших при набеге злопанов хуторян.

Подскакали разведчики.

– Следы забирают на тридцать градусов к левеку, – сообщил Пилип. – Свежие ещё, хорошо видны.

Влад взобрался на холм справа, поднёс к глазам найденный на хуторе оптикон.

Горизонт раздвинулся. На Земле он был ограничен, поскольку планета была круглой, здесь же понятие горизонта практически лишалось смысла, потому что Равнина уходила в бесконечность, и отдалённые её области размывались атмосферой таким образом, что казалось, люди находятся на дне гигантской, слабо вогнутой чаши, зависшей в воздухе.

Оптикон совершил чудо. С его помощью можно было обозревать окрестности на дальности до полусотни километров.

Влад увидел приблизившиеся овраги, холмы, кратер за ними и несколько голубых с жёлтым блеском пятен, принадлежащих строениям или палаткам лагеря злопанов.

– Дай посмотреть, – подъехал Ясен.

Влад протянул ему оптикон.

– Ух ты! – сказал Ясен, прижав окуляры к глазам.

– Прикинь расстояние, – сказал Влад.

– Километров двадцать?

– Двадцать пять с хвостиком.

– За полчаса можно доскакать. Какие палатки у них красивые!

– И я о том же. Злопаны обычно ставят конусовидные шатры самодельного изготовления, а у этих явно фабричные изделия. Мне довелось как-то ночевать в туристическом модуле класса «универсал-комфорт».

– Да? – Ясен оторвался от созерцания лагеря. – И как?

Велич-старший усмехнулся.

– Непередаваемые ощущения: будто живёшь внутри живого существа. Компьютерное обслуживание, все удобства, даже настоящий душ имеется.

– Здорово!

– Ладно, надеюсь, ещё доведётся попользоваться. Предлагаю домчаться до лагеря и застать их врасплох. Драку затевать не будем, нам нужно выяснить лишь координаты склада с оружием.

– А если у них ещё есть «термобы» и «Драконы»?

– Сориентируемся на месте.

Они спустились с холма, Влад объяснил дружинникам алгоритм встречи с кочевым лагерем злопанов, и отряд устремился вперёд, в сгущавшуюся мглу.

Температура воздуха упала, подул холодный ветер. Расий миновал вечерний звон, приближалась ночь Великой Равнины, похожая на земные сумерки в те времена, когда Земля ещё была планетой.

Расчёт Влада оправдался.

Злопаны, всегда относившиеся к охране своих стоянок по-разгильдяйски, пребывающие в уверенности, что никто не осмелится напасть на них, таких сильных и крутых, прозевали появление отряда дружинников. Когда они спохватились и бросились к оружию, было уже поздно.

Отряд вихрем промчался к центру лагеря, сшибая с ног ничего не соображавших кочевников. Влад и Ясен обезоружили двух пьяных злопанов, охранявших центральный шатёр, и ворвались в палатку, где пировали в это время главари банды. Остальные дружинники расположились кольцом вокруг шатра, и операция по захвату лагеря завершилась.

К палатке начали стекаться растерянные, полуодетые, в основном крепко хмельные кочевники, не понимая, что происходит. Начался шум.

Влад, прикинув состояние рядового состава банды, остро глянул на троих обнажённых по пояс здоровяков с лысинами на полчерепа и с длинными косичками волос на затылках. Это и были вожаки банды, ошеломлённые появлением чужаков настолько, что мысль о сопротивлении у них даже не возникла.

– Кто из вас главный? – спросил Влад.

Троица переглянулась.

Влад ещё раз оценивающе посмотрел на блестевшие от пота торсы злопанских командиров, безошибочно определил старшего.

– Ты? – Он перешёл на арамейско-краинский язык. – Выйди, объяви своим башибузукам, чтобы вели себя смирно.

Он вытолкал здоровяка с большим пузом из палатки, тот срывающимся фальцетом приказал собравшимся членам банды сложить оружие, и Влад увёл его обратно в палатку.

– Мы приехали не мстить, но от ваших ответов будет зависеть, оставим мы вас в живых или нет. Понятно?

– По… по… по… – дружно закивала головами троица.

– Откуда у вас это оружие? – Влад похлопал по стволу «Дракона», Ясен показал «термоб».

Здоровяки снова обменялись взглядами.

– Знайшлы, – неохотно проговорил главный.

– Где?

– Там, далэко, – он ткнул пальцем в пространство. – Ехалы мимо…

– Врёт, – вполголоса заметил Ясен. – У него аура грязная.

Влад навёл ствол карабина в лоб злопану.

– Мне нужна правда!

Пот потёк по лицу и голой груди злопана ручьями.

– Нам передали пукалки медвяны.

– Так сами и передали? – хмыкнул Влад. – Где вы их встретили?

Высверк недобрых глаз, молчание.

Влад снова навёл «Дракон» на старшего банды.

– Повторять вопросы больше не буду!

– Воны там… на берези вморя, – заторопился вожак, размазывая по лицу грязь и жир. – Мы просто побаловалысь… медвяны убёглы, оставили всэ…

– «Дракон» был один?

Здоровяки закивали.

– А «термоб»?

Недоумение на лицах.

Ясен взялся за рукоять излучателя. Вожаки опасливо попятились. Они хорошо знали, как действует оружие.

– Водын… – начал толстяк.

– Два, – проблеял второй, кидая взгляд на сваленные в кучу одеяла, спальные мешки и одежду.

Ясен разворошил кучу, достал ещё один «термоб».

– Это всё? – Глаза Влада загорелись грозным огнём.

– Да… да, всэ, – закивали злопаны.

– Мы медвян не трогалы, – добавил самый молодой, – воны самы разбежалысь.

– Координаты их стойбища!

– На вморэ, там высоки таки каменюки.

– Я знаю это место, бухта Варяжья, – сказал Ясен. – За медвян ничего сказать не могу, а вот гнездовище саранчоидов видел.

– Ото ж, саранчукы, – закивали злопаны, – таки здорови, з кулак!

– Если вы побили медвян!..

– Та ни, попугалы и всэ.

– Уходим, – бросил Влад, красноречиво покачал стволом карабина. – Не вздумайте гнаться за нами, положим всю банду!

Здоровяки подняли вверх ладони.

– Та николы!

– Будтэ спокийны!

– Клянэмся Вающэм!

Величи вышли из палатки, оседлали коней, и отряд покинул стоянку кочевников, направляясь к почти невидимой в сумерках Зем-Горе.

Преследовать дружинников бандиты не осмелились.

Часа два отряд скакал что есть мочи, пока его не отделили от злопанской стоянки тридцать с лишним километров.

Остановились у длинной песчаной гряды, взобрались на холмик, поросший неизвестной природы кустарником. Листья у него были стреловидные, бархатистого салатного оттенка.

– Привал, – скомандовал Влад. – Шесть часов отдыхаем – и в путь. Распорядок обычный.

Дружинники освободили гепардоконей от сёдел и поклажи, начали ставить палатки.

Вскоре в распадке между грядой и холмом горел костёр, варилась каша и кипятилась вода для чая.

Ясен сел на кочку, заворожённо глядя на языки огня. Влад подсел к нему, расстелив потник.

– Грезишь?

Ясен очнулся, смущённо потёр глаза.

– Люблю смотреть на огонь.

– Все любят. С древнейших времён человечества мирный огонь употребляется как средство релаксации и успокоения. Ты понял нашу задачу?

– Найти медвян, потом отыскать тайник…

– Я имею в виду более глобальные проблемы. Ты окончил гимнасию, Бряничский универ, но этого мало, основное твоё образование лежит за пределами насущных тем нашей жизни и этого мира в целом.

– Как это? – озадачился Ясен, махнув рукой подсевшему Пилипу, предлагая присесть.

Влад подбросил в костёр веток, налил в кружки ароматного уртикоса – вкусно пахнущего крапивного напитка, протянул одну сыну, вторую молодому дружиннику.

Пилип отказался, доставая свою свирель; он изумительно играл на этом инструменте.

Ясен взял кружку, отхлебнул, чувствуя на языке холодок мяты и сладость медовых ягод.

– Об Игре ты знаешь. – Влад тоже налил себе чаю.

Ясен кивнул.

– Хотелось бы кое-что изменить. Дед твой стал Игроком в других Метавселенных, но так и не объяснил главного: в чём смысл Игры. Как понять замысел Абсолютного Игрока, Творца Игры? Не задумывался?

– Н-нет, – с запинкой ответил Ясен.

Пилип удивлённо посмотрел на него, перевёл взгляд на старосту. Он не всё понимал, что говорилось.

– А должен уже, – продолжал Влад, не боясь, что его слышит рядовой дружинник. – Мы имеем священный принцип – Жизнь как отрицание Небытия. Но кому это нужно? Существует ли глобальное будущее у человечества как главной Силы Вселенной? Способно ли оно вырастить Игрока, равного Абсолютному?

– Н-не знаю.

Влад усмехнулся, выпил полкружки мелкими глотками.

– Отличный чаёк. Ладно, может, я и рано заговорил об этом. Но учитель прав: скоро придет твоя очередь решать судьбы человечества, земного и геянского, понять его предназначение и Путь на вселенском уровне.

В голове Ясена вдруг проклюнулся тоненький голосок:

«Могу дать информацию по затронутой теме».

Ясен невольно сделал крупный глоток, поперхнулся. Он совсем забыл о существовании терафима.

«Нестор? Ты о чём?»

«Об устройстве Универсума, об уровнях его восприятия, о смысле Игры».

«Ты знаешь… такие глобальные вещи?»

«Об этом не раз беседовали хомозавры».

«А что ты подразумеваешь под уровнями восприятия Вселенной?»

«Речь идёт о метагеометрии. Я знаю девять уровней восприятия, от точки и линии до скрытых и непроявленных реальностей».

«Каких?»

«Первые четыре реализованы человеческими органами чувств, потом идут те, которых вы можете достичь в процессе самосовершенствования. Седьмым уровнем является Существование Вечности, восьмым – Несуществующее, девятым – Невозможное».

«Не понял, – усомнился Ясен, – как это может существовать то, что невозможно?»

«Я всего лишь носитель и хранитель информации, – огорчился терафим. – Что слышал, то и передаю».

Влад заметил остановившийся взгляд сына.

– С Нестором беседуешь?

Пилип, вертевший в руке свирель, посмотрел на него осоловело, поднялся и отошёл к палаткам.

Ясен очнулся.

– Д-да, извини. Он знал патриархов… и слышал их разговоры об уровнях восприятия Вселенной.

– Разве учитель не затрагивал эту тему в беседах?

– Затрагивал.

– Тема действительно очень интересная и глубокая. Тебе бы подучиться в геянской академии, чтобы свободно беседовать о проблемах Универсума. Если удастся, попробуем поговорить об этом с моими друзьями-геянами.

– С Гораном?

– С Гораном Миличем, с его женой Ванессой. Хочу познакомить тебя с ними. Горан нынче главный архивариус Центрального нома, столицы геянской матрикратии. А его жена Ванесса возглавляет ОКО.

– Службу общественного контроля? – удивился Ясен. – Разве она сохранилась?

– ОКО превратилась в инструмент обеспечения безопасности геян, наравне с пограничной службой. Свои границы Новая Гея охраняет гораздо более ревностно, чем мы свои.

– Разве мы плохо стережём границы?

– Геян больше, чем землян, на три порядка. И большинство из них – женщины. Кстати, у Горана и Ванессы родилась дочь.

Ясен пропустил слова отца мимо ушей. Его интересовали другие материи.

– А как он выглядит – этот их матриархат? Всем заправляют женщины?

– Большинство теорий на этот счёт не имеет под собой основания. Предполагается, что матриархат как форма общественного устройства существовал на Земле в эпоху первобытно-общинного строя. Потом ему на смену пришёл патриархат.

– Я читал, что матриархат возникал и в более поздние эпохи.

– В разных странах он так или иначе формировал отношение людей к природе. Я вообще считаю, что доминирующая роль женщины, причём не только в семье и хозяйстве, но и в общественной жизни, идёт цивилизации на пользу.

– Власть в руках женщин, – улыбнулся Ясен.

– Ты что-то имеешь против?

– Не знаю. В нашей общине всем заправляют мужчины.

– Традиция, однако. Хотя я был бы не против подчиняться женщине.

В воздухе родился певучий звук, отозвавшийся сладостной дрожью в груди.

Ясен замолчал, прислушиваясь. Незатейливые мелодии свирели действовали на него завораживающе, да и Пилип знал своё дело, за что его иногда называли бояном.

Бойцы отряда, расположившиеся вокруг костра, перестали разговаривать, присмирели. Им тоже нравилась эта нежная музыка, погружавшая молодых парней в состояние покоя и умиротворения.

Много позже Ясен будет вспоминать этот вечер на грани сна и яви, не обещавший тревог и волнений, как нечто совершенно несбыточное и невозможное во времена непрерывной погони за собственной судьбой.

Расий ещё не высветил дальние холмы утренним перламутром, когда отряд, собравшись за несколько минут, устремился на правек, к Зем-Горе.

Рассвело через час. Дружинники выбрались к оврагам и отрогам Упавшего Неба. Здесь когда-то свалилась на Равнину часть земных гор, пропахав гигантский каньон, который впоследствии заполнила вода. Один из заливов нового моря и был известен землянам как бухта Варяжья. Её отделяли от владений Дебрянской общины всего семьдесят километров.

На берегах бухты за двадцать лет вырос молодой колючий лесок, в котором доминировали северные сосны и ели. Иголки сосен изменились, стали длиннее и толще, но всё же это были сосны, в отличие от перестроивших свои гены елей, похожих больше на серебристые эвкалипты.

В лесу, среди каменных останцов и валунов, и устроили своё поселение потомки медвян. Однако поселение оказалось пустым. Дома медвяны строили в виде куполов, используя камни и стволы деревьев, скрепляя их каким-то клейким составом. Влад подозревал, что этот состав – специально обработанный мёд, так как весь посёлок медвян пропах этим продуктом секреции пчелидов, современных пчёл. По-видимому, медвяны умели договариваться с насекомыми, также представлявшими собой разумные сообщества, и те поставляли им мёд.

Отряд остановился посреди посёлка, разглядывая строения медвян, многие из которых были разрушены, а большинство имело проломы и дыры в стенах.

– Злопаны, – тихо сказал Ясен.

– Побаловались, – сжал зубы Влад. – Поигрались, говнюки! Надо было устроить им показательную порку, чтобы впредь не трогали мирных соседей.

– Медвяны ушли.

– Вижу. Далеко ли? – Влад подозвал командира разведчиков. – Порыскайте вокруг, может быть, мохнатики недалеко устроились.

Пилип махнул рукой, и разведчики ускакали.

Однако отсутствовали недолго. Ясен даже не успел как следует изучить изнутри один из уцелевших медвянских куполов.

– Они в пяти километрах отсюда, – доложил Пилип, – в тихом закуточке между двумя высотками, в овраге. Там лесок хороший, недалеко поле, засеянное гречихой, пчелиды летают.

– Вы к ним заезжали?

– Не стали приближаться, чтобы не спугнуть.

– Молодцы. – Влад махнул рукой сыну. – Поехали, поговорим с ними.

Дружинники встрепенулись, берясь за поводья.

– Остальные ждут здесь, – добавил Влад, трогая своего гепардоконя с места. – Пилип, показывай.

Втроём они поскакали между крутыми боками оврага и скалами, выехали за пределы медвянского посёлка, повернули к блеснувшему вдали синему окоёму бухты. Начался лес, за ним появилось ухоженное поле, над которым висел дурманящий запах мёда. Это действительно была гречиха, и Ясен с интересом проводил глазами крупную – величиной с два человеческих кулака – пчелу, подумав, что медвяны вполне могли создать нечто вроде симбиоза с пчелидами, охраняя их замки-гнёзда и получая взамен пчелиную продукцию: мёд, воск, прополис.

Влад перестал гнать коня.

– Они нас видят, поэтому едем медленно, спокойно, не суетясь.

Между низкими холмиками, поросшими лесом, показалась перегородившая узкую долинку изгородь, сплетённая из стволов деревьев и гибких хлыстов ивняка. Два каменных останца, возвышавшиеся над изгородью как часовые, не то указывали на проход, не то олицетворяли собой пограничные столбы. Над ними вились пчелиды, сразу обратившие внимание на подъехавших всадников.

– Пчёл не отгонять! – бросил Влад.

Маленький отряд остановился перед изгородью, не обращая внимание на облачко пчелид, устроивших над ними карусель.

Ясен попытался «достучаться» до их сознания, но не смог, хотя ему показалось, что его мысленные призывы были услышаны. Пчелиды вдруг перестали кружить над головами людей и улетели дымным хвостом прочь.

Издалека, со стороны залива, прилетел мелодичный перезвон.

– Колокол? – не поверил ушам Пилип. – У них есть кааба?

– Это тревожное било.

– Чего мы ждём?

– Будем стоять, – твёрдо сказал Влад. – Пусть видят, что мы мирные гости.

Ясен тоже не понимал, почему отец медлит, перескочить плетень мог любой гепардоконь, но у старосты были свои резоны, поэтому возражать не стоило.

Через несколько минут от ближайшего леска отделились две фигуры и направились к всадникам через лужок. Когда они приблизились, Ясен смог детально разглядеть хозяев этого места.

Медвяны выглядели натуральными медведями, вразвалочку шествующими на задних лапах, как заправские двуногие. На обоих были надеты зеленоватые комбинезоны без рукавов, открывающие мощные волосатые лапы. Впрочем, лапы у них хотя и были когтистыми, но всё же по форме приближались к человеческим рукам. Да и морды не выглядели звериными, несмотря на медвежьи контуры, они были более плоскими, скуластыми, со вполне «цивилизованным» ртом. А в глазах обоих представителей рода «послемедведей» светился ум и мелькали огоньки любопытства. Один нёс в руке нечто вроде туеска, второй держал белый чурбачок. Определить, кто из них являлся мужчиной, а кто женщиной, не представлялось возможным. Впоследствии оказалось, что они олицетворяют собой мужскую половину племени.

Влад спешился.

– Ждите. Хорошо, что они без оружия. Предлагают мирные переговоры.

– Испугались? – хмыкнул Пилип.

– Вряд ли, воевать они не любят, но если придётся, постоять за себя сумеют.

– Почему же они не отбились от кочевников?

– Возможно, наши приятели-злопаны смогли втереться к ним в доверие, а потом, увидев реальную добычу, решили устроить грабёж.

Влад подошёл к изгороди.

Один из медвян, пошире и посветлее, ловко отодвинул створку плетня, освободив проход.

Человек и звери, вставшие на путь раузмного совершенствования, сошлись.

Влад проговорил что-то на странном языке, состоявшем из ворчания, пыхтения и гулких раскатов р-р-р-р.

Медвяны ответили.

Переговоры длились таким образом пару минут. После чего Влад взял из рук-лап первого медвяна туесок и вернулся к спутникам.

– Это другие медвяны, они просто приютили у себя бежавших из того разгромленного посёлка. Предлагают мир и дружбу.

– Мёд? – кивнул на туесок Пилип.

– Лечебная смесь, раны заживляет. – Влад сунул туесок в седельную сумку. – Но они знают, где водятся такие штуки. – Кивок на карабин.

– На Зем-Горе? – уточнил Ясен.

– На склонах правекого горного Уралистана, сразу за бухтой.

– Как они туда добрались?

– Скорее спустились оттуда сразу после Падения, наткнулись на базу и унесли, что смогли.

– У них ещё есть «Драконы»?

– Не спрашивал, да и не главное это. Есть предложение взять одного из них проводником.

Молодые дружинники переглянулись.

– А они согласятся? – недоверчиво спросил Пилип.

– Попробую уговорить.

Влад вернулся к терпеливо ожидавшим его медвянам.

На этот раз переговоры шли дольше, медвяны вертели головами, махали лапами, порёвывали, пошли было назад, но вернулись обратно. Через минуту Влад протянул им обе руки, и полузвери-полулюди похлопали своими ладонями по ладоням старосты совсем по-человечески. Затем степенно зашагали к лесу.

Влад постоял, глядя им вслед, задумчиво влез на коня.

– Что? – не выдержал Ясен.

Язык медвян он знал плохо и теперь корил себя за то, что в гимнасии не прошёл полный этнолингвистический курс.

– Всё в порядке. Хотя странно…

– Что странно?

– Что медвяны согласились нам помочь. Это не в их правилах. – Влад повернул голову к Пилипу. – Скачи за остальными.

Командир разведчиков умчался как ветер.

– По-моему, они относятся к нам вполне лояльно.

– Медвяны мирные существа, но практически никогда не помогали людям. Сужу по времени до Падения.

– Времена меняются.

– Психология не из тех материй, которые меняются быстро. Базил прав, что-то изменилось, началась разгерметизация древних знаний и умений.

Ясен задумался, наблюдая за пируэтами пчелид.

– Может быть, таков был замысел выигравшего Игрока?

– Во-первых, мы не знаем, кто выиграл. Уж точно не геяне. Во-вторых, Игроки не просчитывают будущее проигравших соперников, им это ни к чему. Возможно, твой дед каким-то образом всё-таки встроил в ткань реальности какой-то Подзакон, глобальный секретный принцип, который не дал нашей Метавселенной окончательно разрушиться, а теперь потихоньку разъедает физические законы выигравшего Игрока.

– Здорово! – У Ясена загорелись глаза. – Значит, мы можем выйти за пределы Равнины? И даже подняться в космос?

Подскакали дружинники.

– Потом поговорим. – Влад коленями сжал бока гепардоконя, посылая его вперёд. – За мной. Никаких лишних движений, едем медленно и спокойно.

Отряд проехал открытый в изгороди проход, пересёк луг.

Навстречу ему вышел совсем светловолосый медвян с умной мордочкой, в красноватом комбинезончике. В руке-лапе он держал короткое копьё с длинным, блестящим и острым как жало наконечником.

Влад спросил его о чём-то.

Медвян проворчал ответную фразу, вытянул копьё в сторону холма, на котором были видны скопления скал, и побежал мимо леса и сложенных штабелями стволов сосен, очищенных от сучьев и коры.

Пришлось скакать довольно быстро, так как проводник бежал со скоростью, почти не уступавшей крейсерской скорости отряда.

Миновали два останца, между которыми висел в воздухе огромный золотисто-слюдяной мешок в три человеческих роста – гнездо пчелидов. Здесь они летали целыми караванами, однако почти не обратили на людей внимание. По-видимому, медвяны предупредили соседей о появлении группы всадников, иначе трудно было объяснить мирное поведение насекомых, всегда агрессивно защищавших свои владения.

Слева, в распадке между низкими холмами, мелькнули купола медвянского посёлка. Несколько медвян в смешных голубеньких комбинезончиках, строившие нечто вроде помоста на краю леса, проводили всадников глазами.

Впереди засинела водная гладь.

Проводник оглянулся, поднял над собой копьё и наддал. Сил у молодого медвяна было много.

Проехали узкий ров, скалы, каменную осыпь и выехали на берег залива, переходящего в море, за которым вырастала из воздушного марева далеко на горизонте зыбкая с виду громада Зем-Горы.

Залив представлял собой бухту Варяжью, прозванную так дебрянами за высадку здесь «варягов» – самых поздних переселенцев с упавшей на равнину Земли.

Медвян колобком скатился к обрезу воды, остановился у наполовину вытянутых из воды на песок лодок. Ни приливов и отливов, ни сильных ветров Великая Равнина не демонстрировала, поэтому крепить лодки не было нужды.

Среди маленьких лодок, на одного-двух пассажиров, Ясен с удивлением увидел большой паром, причём явно не самодельного изготовления. Это был корпус древнего парусного судна, не узнать его было невозможно, хотя Ясену и не доводилось плавать на таких судах.

– Не может быть! – с чувством сказал он.

– Глазам своим надо верить, – усмехнулся Влад. – И всё-таки это бриг. Точнее, корпус брига.

– Как он оказался у медвян?

– Вопрос надо ставить по-другому: как он уцелел? Однако везёт тем, кто вовремя оказался в нужном месте.

– Медвянам?

– Нам. – Влад поскакал вниз, к цепочке лодок, возле которых уже суетился хозяин «порта».

Зем-Гора

Дебряне пересекали Белый океан-море на небольших яхтах с парусами, материал для которых им удалось найти в разрушенных производственных комплексах на склонах Зем-Горы.

Медвянам повезло больше. Они нашли тайник, а вернее, древнюю военную базу, среди имущества которой были и лодки, и катера, используемые землянами для плавания более двух тысяч лет назад. Мало того, на той же базе хранилось не только оружие, образцы которого медвяны захватили с собой при переселении, но и запасы горюче-смазочных материалов, в том числе бензин, которому они нашли применение в качестве топлива для двигателей катеров и лодок поменьше.

Катер, стоявший на берегу, был на ходу. Дружинники убедились в этом, спустив его на воду и включив двигатель: управление оказалось совсем простым, коль им удалось овладеть даже медвянам.

Влад, задумчивый в последнее время, взошёл на палубу после осмотра катера и произнёс странную фразу: нас ведёт чья-то рука, – но Ясен, с увлечением изучавший оснастку судна, пропустил слова отца мимо ушей. Он с мальчишеским восторгом встал за штурвал катера, не имевшего названия, только номер «250», и повернулся к старосте.

– Можем отплывать, капитан.

Влад дал указание дружинникам, где расположить коней, поговорил с медвяном, который явно побаивался моря, и кивнул сыну.

– Поехали.

Ясен утопил под щитком управления двойную рукоять подачи топлива, и катер быстро набрал скорость, выбираясь на простор открытой воды.

Берег с лодками медвян, скалами и зарослями кустарника отдалился, превратился через несколько минут в жёлто-зеленовато-бурую полосу.

– К Зем-Горе? – уточнил Ясен, радостно ощущая всем телом дрожь корпуса и мощь двигателя.

Влад заглянул в рубку, представлявшую собой сглаженный прозрачный пузырь.

– Не промахнёшься. Подъедем поближе к берегу, сориентируемся поточней. Как катер?

– Отличная машина! Жаль, что у нас таких нет. На таких аппаратах можно пересечь океан за два-три часа! Медвянам просто повезло.

– Везение вещь капризная. Тебе не кажется, что поход складывается слишком удачно? Без набега кочевников мы бы не вышли на медвян, а через них – на старую базу.

– Может быть, она уже полностью разграблена.

– Увидим. Да и без катера мы добирались бы до Зем-Горы пару суток вместо двух часов.

– Везёт сильным, – пожал плечами Ясен. – Разве это плохо?

Влад усмехнулся.

– Нет ничего плохого в мире, есть то, что тебя огорчает. В данном случае ты прав, мы обозначили цель и потому сильнее обстоятельств. Что ж, посмотрим, сопутствует ли нам просто удача или мы вошли в канал.

– Какой канал?

– Алгоритма системного везения, его ещё называют алгоритмом ФФ – феномена фортуны.

На палубе вдруг раздался взрыв восклицаний. В рубку всунулась голова медвяна, скрылась.

– Погоди-ка. – Влад вышел.

Ясен остановил катер, озираясь, и увидел над кормой опускающееся переливчатое бликующее облачко, состоящее из прозрачных шаров, внутри которых мигали вразнобой самые настоящие внимательные… глаза!

– Опять «глазастый»! – прошептал ошеломлённый Ясен.

– Вот и ответ, – пробормотал сам себе Влад, жестом успокаивая возбуждённых дружинников. – Нас таки ведут.

– Отец, может, попробовать поговорить с ним? – крикнул Ясен.

Словно отвечая на его слова, гроздь шаров с глазами пошла в небо и через несколько секунд растаяла без следа.

Медвян, спрятавшийся под бортиком верхней палубы, вытянул мордочку, растерянно глядя на старосту.

Влад легонько похлопал его по загривку.

– Всё нормально, это не опасная штука. Эй, там, у штурвала, не отвлекаться.

Ясен спохватился, завёл двигатель.

Катер рванул вперёд, как застоявшийся гепард.

Влад снова зашёл в рубку.

– Это псевр? – спросил заинтересованный Ясен.

– Нет, псевры были псевдоразумными межзвёздными кораблями джезеноидов. «Глазастый» из другого ведомства, повыше уровнем.

– Чей-то разведчик? Не Конструктора ли?

– Не думаю, это скорее наблюдатель, принадлежащий какой-то глобальной системе контроля за Игрой.

– Судья? – засмеялся Ясен.

– Не судья, именно контролирующий автомат. Похоже, идея учителя о разгерметизации результата прежней Игры имеет под собой реальную почву. «Глазастые», как правило, появляются там, где начинается шевеление нового Игрока.

– Тогда это Тартар.

– Возможно, да, возможно, нет. Давай я тебя сменю.

– Я не устал. – Ясен крепче сжал штурвал, подумал и честно добавил: – Такое ощущение, что у меня выросли крылья! Такая сила мне подчиняется!

Велич-старший окинул его лицо рассеянным взглядом.

– Ну, это ещё не та сила. Когда-нибудь тебе подчинится иная сила, которая движет вселенными. Ладно, держи прямо, я пока побеседую с парнями.

Он вышел.

Катер продолжал рассекать почти идеально гладкую поверхность моря, стремительный и надёжный, отчего у рулевого снова появилось ощущение окрылённости и вседозволенности. Казалось, ему действительно должны были подчиняться все стихии, и жизнь впереди ждала безоблачная и райская.

Однако прошёл час, берег за кормой судёнышка растаял в слое мерцающего воздуха, Зем-Гора по-прежнему висела впереди эфемерной призрачной конструкцией, ничего особенного не происходило, и Ясен заскучал, разочаровываясь в управлении катером. Хотел было позвать отца, но тот сам почувствовал его состояние и заявился в рубку.

– Иди отдохни.

Ясен с облегчением уступил ему штурвал, вышел на палубу.

Вокруг была вода почти без единой морщинки волн. Ветер отсутствовал. Паруса в настоящий момент были бы бесполезны, находись отряд на палубе парусника.

Дружинники, сидевшие вдоль бортов катера, заулыбались, когда Ясен подошёл к ним.

– Всё нормально?

– Хорошо идём, – заулыбался Пилип. – Нам бы в Бряницу такой катерок.

– Может, найдём ещё.

Гепардокони, привязанные на корме к стойкам и рёбрам палубы, почему-то занервничали, прядая ушами и фыркая.

Сначала Ясен подумал, что они реагируют на медвяна, высунувшего голову из кормового люка, за пузырём рубки, потом прислушался к себе, и ему показалось, что катер сейчас наскочит на подводную скалу.

В то же мгновение судно замедлило ход. По-видимому, Влад тоже почувствовал приближение опасности.

Ясен пробрался на нос катера, пристально вгляделся в прозрачно-голубую гладь моря впереди.

Какая-то неясная тёмная масса всплыла из глубин воды, похожая на ком зеленовато-чёрных водорослей.

Влад совсем остановил катер, выбрался из рубки, неся с собой карабин.

«Ком водорослей» расплылся в длинную, скользящую навстречу кораблю струю и вдруг с плеском вынырнул из воды, превратился в огромную чешуйчатую колонну, венчала которую рогатая голова с длинными выпуклыми чёрными глазами под козырьком костяного нароста.

Дружинники схватились за оружие.

– Ющерь! – прошептал Пилип.

Воды Белого моря не могли похвастаться обилием форм жизни, хотя рыба в них водилась. Но всё же прежние обитатели Земли, в том числе хищные крокодилы, касатки, змеи и динозавроиды, сумели выжить после Падения и приспособились к новым условиям.

Катер встретил ющерь, один из динозавроидов, представляющих собой отряд питонов-мутантов, появившихся на Земле после Катастрофы. Влад ни разу не встречал таких гигантов, хотя знал, что они существуют реально. Разведчики же дебрян видели их во время своих экспедиций к Зем-Горе и даже отражали нападение.

– Красавец какой! – хладнокровно сказал Влад. – Жаль убивать. Не шевелитесь, может быть, он успокоится и не станет атаковать.

– У нас есть газовые гранаты, – пробормотал Пилип.

– Держите наготове, ждите команды.

Речь шла о том, что динозавроиды побаивались облаков дыма и нередко отступали. Вполне вероятно, в прошлом их травили газом, и они помнили об этом на генетическом уровне.

Ясен слышал рассказы десятника разведчиков Пута, впервые применившего найденные на Зем-Горе газовые гранаты – случайно, просто под рукой оказались, и эта весть, воспринятая сначала с юмором, в дальнейшем принесла дебрянам пользу.

Ющерь вырос из воды качающейся из стороны в сторону колонной высотой около десяти метров, разглядывая замершее судно с его пассажирами. Он явно колебался, решая, нападать или пощадить, хотя мог бы, наверное, в несколько ударов разбить катер и потопить.

– Это всё злопаны, – еле слышно выговорил Пилип.

– Почему? – так же тихо спросил Ясен.

– У них что бог, что дьявол одного корня – Ю!

Ясен подивился изворотливости ума разведчика, но возражать не стал. Он думал примерно так же.

– Ясь, напрягись! – процедил сквозь зубы Влад. – Попробуй мысленно уговорить змеёныша уступить нам дорогу.

Ясен послушно напряг волю-сознание, что всегда помогало ему переходить в состояние повышенной моторности и острой ясности мысли. Тело скачком освободилось от «груза внутренностей», превратилось в сгусток энергии. Он даже мимолётно изумился такой быстрой реакции организма на новую полноту возможностей, но тут же забыл об этом.

Захотелось дотронуться до морды зверя.

Ясен мысленно представил, как он тянется к нему рукой… и питон-ющерь отпрянул! Будто почуял прикосновение! Потом стремительно и бесшумно погрузился в воду, исчез.

Дружинники шумно выдохнули.

Влад повернулся к сыну.

– Что ты сделал?

– Дотронулся, – смутился Ясен, – мысленно.

– М-да, тяжела твоя десница, господи.

– Что?

– Это я о своём. Хорошо, что мы его не тронули. Как знать, не пригодится ли змеёныш завтра.

Влад вернулся в рубку.

Катер заворчал двигателями, разогнался, преодолевая череду мелких волн.

Пилип наклонился к командиру, задумавшемуся над словами Велича-старшего, уважительно коснулся локтя.

– Чем ты его напугал?

Ясен невольно улыбнулся.

– Разве такого напугаешь? Скорее всего он почуял, что с нами не справится, и отступил.

– Мы встречались с ющерями, но те были помельче.

– Успокойте скакунов.

Разведчик кликнул своих подчинённых, они принялись уговаривать фыркающих гепардов, пошлепывая их по крупам.

Катер набрал максимальную скорость, упругий ветер в лицо заставил Ясена пригнуться. Он прислушался к своим ощущениям, пытаясь определить, нет ли поблизости другого динозавроида, но уловил только удаляющуюся чёрную тень, да и то на уровне эфемерного нервного эха. Воды вокруг катера были чисты и прозрачны на многие сотни метров, ни один морской гад в них не прятался, если не считать мелких рыбёшек.

Через час Зем-Гора закрыла собою полнеба и перестала казаться прозрачно-стеклянной и зыбкой, превратилась в колоссальный купол с горными отрогами, кряжами, ущельями и рёбрами. Но понадобился ещё час на то, чтобы судно приблизилось к береговым откосам Уралмана, как называли эту страну дебряне, и двинулось параллельно мелям, за которыми должен был открыться проход в бухту Спасения, уже известную разведчикам.

Однако проводник жестами показал рулевому, что идти надо в обратную сторону, под левек, и катер развернулся.

Прошло ещё немного времени, медвян вдруг начал подпрыгивать на месте и курлыкать на своём языке, тыкая лапой в песчаную отмель, за которой начинался скалистый, изрезанный трещинами и нишами берег.

– Не пройдём, мелко, – покачал головой Пилип.

Медвян снова заговорил, помогая себе лапами и копьём.

– Ясь, ну-ка посмотри, где мы можем пристать к берегу, – сказал Влад.

– Проход левее, вон за тем камнем, – показал Ясен, лишь потом удивившись, что он без усилий определил глубину прибрежных вод.

Отец кивнул, направляя катер к берегу. Похоже, он перестал сомневаться в способностях сына, всё сильнее дающих о себе знать.

– Я думаю, их тайник должен располагаться недалеко от берега, – заметил Ясен.

– Почему?

– В противном случае медвянам не удалось бы спустить на воду парусник и катер.

– Верно, – согласился Влад, пряча усмешку; он только что подумал о том же. – Сейчас узнаем.

Катер пристал к берегу меж двух скал, образующих нечто вроде столбов широких ворот.

Медвян живо скатился с борта корабля на песок, припустил, не оглядываясь, к близким скалам и каменным осыпям, за которыми начинался горный склон, испятнанный зелёно-коричневыми подушками мха.

– На конях нам вверх не подняться, – прикинул крутизну склона Ясен.

– Коней пока оставим на борту, – сказал Влад. – Кирша, вы останетесь здесь, мы пошли за проводником.

Десятник кивнул.

– Разведка – за мной.

Пилип и трое его соратников поспешили за Величами.

Догнали медвяна, однако далеко идти и карабкаться по горным стенам не пришлось. Буквально через пару десятков шагов в скалах открылась узкая, не более пяти метров в ширину, расщелина, уходящая под арочный каменный свод. Она привела людей, – медвян преодолел её вплавь, дружинники тоже, – в большой грот.

– Вряд ли мы обнаружили бы этот тайник, – пробормотал Пилип. – А ведь проходили недалеко, в километре отсюда.

Медвян, остановившийся у входа в грот, помахал им лапой, шастнул в темноту.

– Фонари нужны, – сказал кто-то из дружинников, – принести?

– Неси, – согласился Влад, направляясь в глубь грота.

Ясен последовал за отцом, настраивая зрение, и сумрак в пещере послушно растаял, отступил, открывая перспективу. Стали видны россыпи камней, огромные глыбы, рёбра скал, проход между ними, высокий неровный потолок.

Влад, успевший углубиться в пещеру, оглянулся.

– Видишь что-нибудь?

– Пока нет.

– Подождём факелы.

– Я хорошо вижу и без факелов. Там, левее, что-то ячеистое начинается, как пчелиные соты.

– Ты же сказал, что ничего не видишь.

– Я не вижу… так, – Ясен замялся, – глазами, а чувствую и вижу одновременно.

– Ага. Сенсинг заработал? Славно. Пойдём посмотрим твои «пчелиные соты».

Они пробрались между кучами камней, упавших со свода пещеры совсем недавно, к прямому и широкому проходу в дальний угол, где сразу же наткнулись на вскрытый контейнер зёлено-рыжего цвета. Что этот смятый тетраэдр является именно контейнером, сомневаться не приходилось, так как Ясен не раз находил подобные компакты в экспедициях на Зем-Гору, хотя те были другого цвета.

– Понятно, – бросил Влад, пнув пустой тетраэдр ногой.

– Что понятно? – не понял Ясен.

– Это очень старая база, судя по контейнеру. Видишь на нём слабый полосатый флажок и надпись: «Made in USA»?

– Средиземные Штаты Америки?

– Соединённые Штаты Америки. Эта страна перестала существовать ещё в середине двадцать первого века. Разве ты этого не проходил в гимнасии?

Ясен смутился.

– Проходил. Странно, что база уцелела. Ведь это было почти полторы тысячи лет назад.

– Прятать и консервировать свои военные центры, лаборатории и базы американцы умели.

– А не может это быть схрон деда?

– Насколько я его понял, он оставил закладки с более современной оснасткой. Нам бы очень пригодились парализаторы, плазмеры, аннигиляторы и компактификаторы, на худой конец, «универсалы», а не «Драконы». Плюс спинторсы и антигравитационные летатели. Боюсь, этого мы здесь не найдём.

– Спинторсы – это…

«Пси-рации», – шепнул Ясену терафим.

Влад, не ответив на последний вопрос сына, обошёл неровную каменную колонну и оказался перед самым настоящим стеллажом из пористого белого материала, напоминающего известняк. Однако это был не известняк, а скорее всего пластик или керамика, потому что стеллаж частично оплыл, частично потерял форму, уходя в темноту пещеры многоэтажными «сотами». И всё же в его предназначении сомневаться не приходилось.

– Не боли моя головушка! – выразил своё удивление Ясен.

– Склад Али-бабы и сорока разбойников, – хмыкнул ответно Велич-старший. – Надеюсь, нам удастся найти здесь полезные вещи.

Из темноты вынырнул медвян, ворча, потыкал копьём в соты.

– Видим, – сказал Влад, добавив фразу на медвянском.

Шустрый проводник укатился в проход между рёбрами стены и стеллажом. Величи устремились за ним.

Темнота сгустилась, но оба обладали немалым запасом экстрасенсорного восприятия и даже теперь в освещении не нуждались.

Стеллажи тянулись метров на сто, забитые контейнерами разных форм и расцветок, коробками, рассыпающимися в труху от прикосновения, ящиками и бочками.

Чем были заполнены коробки и ящики, выяснить не удалось. Всё их содержимое превратилось в пыль. В бочках была вода, спирт – судя по сохранившимся названиям на старо-английском языке, а также бензин и кислоты. Вода и бензин не изменили своей консистенции, остальная утварь пришла в негодность. В этом Влад убедился, вскрыв наугад несколько контейнеров и бочек.

Медвян привёл их к отсеку, где хранилось оружие.

Если бы не время, пощадившее лишь некоторые контейнеры, открыть их было бы невозможно без соответствующего инструмента. Но срок годности тары давно истёк, и контейнеры открывались от одного удара кулаком.

В одном нашлись карабины, в другом старинные гранатомёты, в третьем переносные зенитно-ракетные комплексы. Смазка на них высохла, однако некоторые установки на вид вполне были пригодны к действию.

– Какие интересные пушки! – с восхищением сказал Пилип, разглядывая пусковую трубу ПЗРК; разведчики принесли факелы и теперь изучали базу вместе с командирами отряда. – Возьмём с собой пару штук?

– Зачем? – пожал плечами Влад. – Мы ни с кем не собираемся воевать.

– А вдруг снова встретится чёрный дьявол?

– Тартарианин? Ему наше оружие как мёртвому припарки.

– Остановился же он, когда мы всадили ему пулю из карабина.

– Тем не менее лучше ехать налегке.

– Давай возьмём, – вмешался Ясен. – Мне кажется, эти пушки нам пригодятся.

Влад присмотрелся к решительному лицу сына, почесал за ухом и согласился.

– Ладно, возьмём, если найдём к ним боеприпасы.

Обследование уцелевшего бункера древней базы длилось ещё два с лишним часа.

Полезных для общины вещей нашлось не так уж и много, однако послать сюда охотничью экспедицию было бы не лишним, и Влад вскользь подумал, что займётся этим после возвращения в Бряницу. В данный же момент его волновали другие проблемы.

Из всего обнаруженного отряд оставил себе самое ценное: специальные костюмы десантного образца с титановой нитью и особо прочной обработкой ткани, оружие – два ПЗРК «Гарпун», три многоразовых гранатомёта «Иншалла», боеприпасы к ним, карабин «Дракон» и пистолет-пулемёт «Амеро» с цинком патронов. Костюмы примерили все дружинники и остались в них, так как Влад отнёсся к этому одобрительно, первым облачившись в комбинезон и превратившись в «киборга» из былин.

Ясен тоже переоделся, скептически ожидая каких-то неудобств и дискомфорта, однако с удивлением убедился в том, что костюм лёгкий, удобный, не стесняет движений, пропускает к телу воздух, а если надо – создаёт в нужных местах упругие подушки и защищает хозяина от любых режущих и колющих предметов.

– Сколько лет прошло, а они как новенькие! – восхитился Пилип.

– В них, наверное, и пожар не страшен, – добавил один из дружинников, погладив пальцем блестящий нагрудник. – Интересно, а удар пули из карабина он выдержит?

– Экспериментировать не будем, – улыбнулся Влад. – Те костюмы, что делали на Гее двадцать лет назад, спасали не только от ракетных пуль, но и от выстрела из «универсала».

– Что такое универсал?

– Вершина человеческой мысли в области личного оружия. Он стрелял и пулями, и лазерным лучом, и сгустком плазмы, и гравитационным солитоном.

– Что такое гравитационный солитон?

– Импульс виртуальной массы.

– Что такое виртуал…

– Стоп! – поднял руку Влад. – Все вопросы потом. Забираем находки и убираемся отсюда, и так задержались сверх меры.

Дружинники потянулись к выходу из пещеры, в которую превратился бункер, уцелевший спустя две с лишним тысячи лет благодаря неким обстоятельствам. Влад не сомневался, что такие находки кем-то запланированы, но кем именно – гадать не стал.

Ясен оглянулся на него.

– Ты недоволен?

– В принципе нет, но я рассчитывал найти более современную технику.

– Аннигиляторы?

– Рации, нейтрализаторы, но самое главное – летательные аппараты. С ними наша миссия намного упростилась бы. А так придётся потратить гораздо больше времени.

– Может, медвян знает и другие схроны?

– Я у него уже спрашивал: не знает. Хотя кто-то из его соплеменников якобы находил на Зем-Горе, очень высоко, за облаками, глубокие норы.

– Норы?

– Подозреваю, что это входы в гиперборейские тоннели, наподобие тех, о которых я тебе рассказывал.

– Давай поищем! – загорелся Ясен.

– Можем проискать месяц, год и десять лет и не найти. Надо знать точные координаты.

– Почему дед их не оставил?

– Считал, что это будет испытанием для тебя.

– Почему для меня?

– Потому что ты должен не получить что-то в подарок, а добиться этого трудом, напряжением всех сил. Мне тоже в своё время давали возможность проявить себя.

– И ты…

– Я это сделал, – просто ответил Влад. – И ты сделаешь. У тебя всё впереди.

Они выбрались в соседний грот, где хранились старинные средства для плавания по воде. Впрочем, старинными они являлись только по временному признаку, так как изготовлены были тысячи лет назад. Но для дебрян, потомков землян, переживших Катастрофу и Падение, спустившихся «с небес», то есть с разбившейся о Великую Равнину Земли, военные катера и лодки были олицетворением забытых высоких технологий. В настоящее время немыслимо было даже мечтать о возрождении тех инструментов, конструкторских задумок и технологических линий. Люди пользовались лишь редкими остатками высокого научно-технического могущества землян двадцать первого – двадцать четвёртого веков.

– Здесь ещё остались хорошие лодки, – заметил Пилип.

– Заберём в следующий раз.

Отряд выбрался из пещеры на волю.

– Грузимся и уходим, – коротко приказал Влад.

Медвян, выскочивший вслед за дружинниками последним, радостно кинулся к заливчику, держа в руке-лапе плоский чёрный чемоданчик.

– Что это он нашёл? – кивнул на проводника Ясен.

– Ноутбук, старый переносной компьютер.

– Инк?

– В середине двадцать первого века инки ещё не были созданы.

– Зачем он ему без питания?

– Видимо, показался интересной игрушкой.

Вышли на берег залива, где уже шла погрузка найденных вещей на борт катера.

Ясен вдруг почувствовал знобкое чувство дискомфорта – будто в спину подул холодный ветер – и оглянулся.

Влад, поднимавшийся на борт корабля, приостановился.

– Чего застрял?

– Кто-то приближается…

– Кто?

– Не понимаю…

Велич-старший прислушался к своим ощущениям, бросил резко:

– Быстро все на борт!

Дружинники облепили катер, оттолкнули его от берега, полезли через бортик на палубу. Им не надо было повторять команду дважды.

Ясен помог перевалиться через бортик одному из бойцов, ловко прыгнул на корму, и Влад тотчас же включил двигатель. Катер начал разворачиваться в теснине скал и мелей, едва не чиркая бортами о камни.

И в этот момент на берегу, на кромке обрыва над входом в пещеру, выросла кошмарная чёрная фигура, похожая на «скелет робота».

– Тартарианин! – выдохнул Пилип, бледнея.

Чудовищный посланец Тартара, неизвестно каким образом вычисливший местонахождение отряда, поднял над собой многотонный валун и швырнул вслед катеру с такой силой, что загудел воздух.

Влад, крутанув штурвал, с трудом вывернул катер в узкое горлышко выхода из бухты, и каменный обломок упал за кормой судна, породив двухметровой высоты волну.

– Стань у руля! – крикнул Влад.

Ясен подчинился.

Возбуждённая нервная система открыла некие «шлюзы» психики, и он вдруг начал предвидеть будущие события на секунды вперёд, до их свершения, и успевать реагировать на появление препятствий. Поэтому последующие «залпы» тартарианина каменными глыбами результата не принесли, Ясен точно, безошибочно и своевременно маневрировал, уводя катер из-под удара, а потом в схватку вступила «артиллерия» отца, которую он успел распаковать и зарядить.

Сначала пошли в дело гранатомёты.

Два раза Влад промазал, третьим выстрелом сбил под ногой-гусеницей монстра каменный выступ и заставил его балансировать на обрыве как заправского акробата.

Катер проскочил «ворота» – скалистые столбы справа и слева, вырвался из бухты, обходя мели.

Однако тартарианин не оставил попыток достать беглецов и бросился в погоню, поднимая при движении тучу брызг.

– Держи прямо! – попросил Влад, заряжая ПЗРК.

Ясен вычислил наличие мелей по курсу корабля, миновал самое опасное место – груду камней под водой – и увеличил скорость.

Какое-то время катер двигался по струне, никуда не сворачивая.

«Скелеторобот» начал догонять его, превратившись в сгусток пара и брызг, чёрных «костей» и струй воды.

Влад закончил разбираться с зенитным комплексом, прицелился, выстрелил.

Из квадратной ажурной трубы вырвалась ракета, опиравшаяся на султан огня, в доли секунды преодолела разделяющее катер и преследователя расстояние, вонзилась прямо в центр пароводяной тучи.

Раздался взрыв.

Однако Влад оказался прав: на представителя иной Метавселенной, живущей по своим физическим законам, земное оружие, использующее реакции окисления с выделением больших объёмов тепла, не подействовало. Он лишь слегка замедлил бег, что позволило катеру оторваться от тартарианина на сто метров.

– Ищи фарватер поглубже! – рявкнул Влад, берясь за второй ПЗРК.

Тартарианин ускорил движение, начал догонять корабль, хотя при этом погружался в воду всё больше и больше.

Влад выпустил вторую ракету. Снова не промахнулся, потому что тартарианин не уворачивался, будто презирал попытки человека остановить его. Взрыв ракеты лишь заставил монстра слегка умерить пыл. А потом катер вырвался на морской простор, глубина вод под форштевнем резко увеличилась, и тартарианин стал отставать. Через четверть часа его уже можно было принять за клочок пены, качающийся на уходящих вдаль синих волнах моря.

Влад бросил трубу ПЗРК за борт, шагнул в рубку.

– Молодец, хорошо маневрировал.

– Да ладно, – повёл плечом Ясен, – я ничего не сделал. Почему он не стреляет? У него нет оружия?

– По идее он сам – оружие, так как может превращаться в излучение очень широкого спектра. Ты должен чувствовать пси-составляющую этого излучения.

– Я чувствую неприятный холодный ветер.

– Кроме этого должно быть что-то ещё, проанализируй как-нибудь своё состояние. Умение слышать неслышимое и видеть невидимое – твоё главное оружие на сегодняшний день.

Ясен помолчал, вспоминая схватку с тартарианином. На ум ничего не приходило, всё было как всегда, в боевом трансе он действительно начинал жить быстрее и правильнее, но откуда поступали точные данные об окружающем пространстве, как складывались верные решения, он не знал. Встрепенулся, зацепившись в памяти за слова отца об оружии.

– Учитель говорил об оружии Геи. Может быть, оно сохранилось где-то после Падения? Не поискать ли его?

Влад усмехнулся.

– Геяне научились владеть энергией вакуума, или полем Сил по-нашему, в масштабе Метавселенной. Но не успели обратить это умение себе на пользу, потому и проиграли.

– Но ведь должны были остаться какие-то генераторы, излучатели…

– Ты не понял. Гея – как разумная Система – могла оперировать энергией вакуума без всяких посредников и технических устройств, являясь оператором класса Конструктора.

– Как эгрегор? – догадался Ясен.

– Больше чем эгрегор, как монада Силы, гигантская постразумная структура, способная управлять физическими процессами на уровне всей Метагалактики. Если бы Гея успела осознать себя таким Сверхоператором, она бы выиграла Игру.

– И Падения не было бы!

Влад рассеянно глянул на кильватерный след за кормой катера.

– Произошло бы что-нибудь другое. Думаю, вряд ли нам стало бы легче жить.

– Вот бы научиться владеть полем Сил!

Велич-старший посмотрел на разрумянившееся лицо сына, похлопал его по плечу, вышел из рубки.

– Держи десять градусов на левек.

– Слушаюсь, капитан!

Катер побежал резвее.

Белое пятнышко пены за кормой, олицетворяющее собой преследователя, растаяло. То ли тартарианин погрузился в воду целиком, то ли прекратил преследование.

Ясен расправил плечи.

Захотелось петь.

Мир был прекрасен, жизнь удалась, и даже такие монстры, как посланец Тартара, не могли испортить настроение тому, кто собирался спасать Вселенную.

Вам направо, нам налево

Два дня скакали практически не останавливаясь, так как надо было пересечь пустынные земли между Фоб-Горой и зоной расселения уцелевших этнических групп: афроидов, синтайцев, джапанезиков, югавстралов и славянских племён с Земли, а также уроженцев Геи, распространяющих своё влияние всё дальше и дальше от Геи-Горы. Их поселения-номы росли как грибы после дождя и через десять лет вполне могли приблизиться к границам владений Америстана.

Задержались на несколько часов лишь у Орилоух-Горы: Кроули захотелось полюбоваться бывшей «планетой-формулой», представлявшей собой дом самых удивительных созданий Вселенной – живых математических уравнений. Кроме того, Али надеялся отыскать что-либо полезное в недрах Орилоуха, поскольку по рассказам отца знал, что за тысячи лет после открытия землянами Орилоуха-планеты на неё садились сотни звёздных кораблей, многие из которых так и остались на поверхности, не успев осознать всей опасности контактов с орилоунами, логика и мораль которых были слишком парадоксальными, чтобы их мог оценить и понять скудный человеческий разум.

Орилоух-Гора выросла впереди сначала невысоким белым облачком, потом превратилась в рыхлый снежный ком и, наконец, в растущий купол, созданный зарослями снежно-ледяного мха. Глаз цеплялся за многокилометровые перепонки, «коралловые» ветки, ажурные башенки, жилы, лепестки, снежинки, находя в них вполне осмысленные формы, и люди невольно ёжились, ожидая появления из этой накипи обитателей Горы, которых фантазия рисовала страшными великанами и монстрами.

Остановились в пяти километрах от первых «коралловых полипов» Горы, когда-то являвшейся целой планетой и одновременно жилищем орилоунов. Бойцы закровской сотни притихли, с опаской разглядывая кипенно-белые, пушистые, раздробленные на отдельные метёлки, ростки и лиановидные конфигурации удивительной аномалии.

– Побудьте здесь, – приказал Али телохрану отца.

– Нам дано задание идти в Дебрянскую общину, – заметил Файзулла равнодушно.

– Здесь я командир! – мрачно скривил губы Кроули, сдерживаясь. – Вернусь через час.

– Сопровождение?

– Нет. – Али ударил своего верблюда нагайкой, и тот понёсся к отрогам Орилоух-Горы, закрывшей полнеба.

Он не знал, что форма Орилоуха описывается сложнейшими уравнениями фрактальной геометрии, а если бы и знал, это не сказало бы ему ничего. Ни математиком, ни физиком, ни творческой личностью Али не был и воспринимал мир лишь через призму своей ограниченности и самоуверенности.

Сотня осталась на месте. Файзулла проводил «командира» глазами, но приказа послушался.

Али, готовый вскипеть и осадить отцовского порученца, который с самого начала его раздражал, с облегчением расслабился. Расстояние до ближайшей «ветви коралла» он преодолел за десять минут.

За полкилометра до колючих «коралловых кустов» начался «битый» ландшафт – ямы, овраги, горбы и вывороченные пласты земли и крупнозернистого песка. Удар свалившегося на равнину Орилоуха был так силён, что породил целое море дюн и разломов почвы.

Али с интересом присмотрелся к сияющим зарослям «мха» и «коралла», впервые ощутив нечто вроде благоговейного уважения. О том, что перед ним небывалый по масштабам реализованный иной физикой математический процесс, он не думал, но и ему показалась удивительной эта странная гора, состоящая из того, что отец называл квазистационарным переходом мерности.

– Бред! – пробормотал Али, прикидывая, сможет ли он подъехать ближе.

В принципе, он не очень надеялся на ценные находки в дебрях этого поразительного математического «леса», хотя сильно желал найти то оружие, которым когда-то владело человечество. Однако для полноценного поиска требовалась специальная экспедиция, на организацию которой не было времени. Но что, если они там близко? – уцелевший звёздный крейсер, к примеру, база, модуль, спутник. Почему бы не пробежаться вдоль Горы, не полазить по её ущельям и пещерам? Бывают ведь и случайные открытия? Кому как повезёт.

Внезапно в глубине одного из «ущелий» мелькнула неясная тень, раздалась отчётливая барабанная дробь, и ближайший «куст коралла» начал клониться к земле, в сторону всадника. Упал с тихим стеклянным хрустом и звоном, рассыпаясь на осколки.

Верблюд шевельнул ушами.

Кроули облился потом, дёрнул за поводья, заставляя скакуна попятиться.

Движение в недрах белоснежного массива прекратилось. Слышался лишь затихающий цокот, будто в глубине «коралла» бежал по металлу мелкий когтистый зверёк.

– Диаболо! – выдохнул Али, всматриваясь в дыры и арки массива. Вытер пот со лба. – Что тут происходит?

Отвалился ещё один кустик «мха», разбился в стеклянно-снежную пыль.

Али догадался, что стал свидетелем процесса разрушения древней развалины. Материал её «мха-лишайника» потерял устойчивость, монолитность и твёрдость, истончился, и теперь Орилоух-Гора постепенно оплывала, таяла, разрушалась, грозя в скором времени осесть и испариться.

Желание что-то искать в недрах Горы прошло.

Был бы у меня флайт, подумал Али со вздохом.

Сломалась ещё одна ветка «коралла».

Кроули вздрогнул, развернул верблюда и погнал назад, к отряду.

Файзулла встретил его в километре от стоянки, на вершине бугра.

– Всё в порядке?

– Поднимай сотню, – хмуро буркнул Али.

– Мы теряем…

– Заткнись!

Афганоид молча развернул верблюда и поскакал к отряду.

Вскоре вся сотня мчалась вслед за командиром мимо склонов Орилоух-Горы, поглядывая на неё с удивлением и опаской. Большинство боевиков сотни ни разу не видели это чудо природы и принимали его за необычное естественное образование. Те же, кто знал истинную сущность Горы, помалкивали.

Через несколько часов белый купол бывшей планеты скрылся в мареве воздуха, превратился в призрачное облачко на горизонте.

Остановились у небольшого озерца с жёлтой водой, окружённого стелющимся кустарником и кольцом жёсткой синей травы.

Отряд спешился, верблюды спустились к воде.

Файзулла подошёл к Али, достал карту.

– Мы сильно отклонились к нижвеку. Надо идти к правеку на двенадцать.

– Отдохнём пару часов и поедем, – буркнул Кроули, разворачивая кошму и устраиваясь подальше от озера, от которого несло смрадом.

Такие озёра встречались редко и являлись частью природы Великой Равнины. В отличие от «павших» озёр, получившихся при таянии упавших с Земли и Геи ледяных глыб, они были заполнены солевым рассолом, и пить воду из них могли только верблюды.

Кроули глотнул из фляги рому, повозился, устраиваясь поудобней и глядя в белёсое небо. Через минуту он уже спал.

Отдых, однако, продлился втрое дольше, чем он рассчитывал. Хотя никто ему никаких претензий не предъявил, даже Файзулла. Всем требовалось расслабиться, и уставшие боевики, так же, как и командир, с удовольствием выспались.

Али накормили вяленой верблюжатиной, напоили горячим копчаем, и он почувствовал возрождающийся интерес к приключениям. Подозвал помощника:

– Как ты предлагал ехать?

Файзулла развернул карту.

– Сто километров вдоль Комариной Пади, потом к правеку на двенадцать градусов, объедем земли индариев и через пару дней будем на границе Дебрянской латифундии.

Возразить было нечего, и Кроули кивнул:

– В седло!

Сотня с гиканьем и свистом поскакала прочь от озера. Отдохнувшие боевики повеселели и не прочь были подурачиться.

Больше двух часов объезжали двухсоткилометровую Комариную Падь – гигантское болото, обжитое комарами-мутантами величиной с кулак. Поговаривали, что комары организовали нечто вроде искусственного поселения и обрели разум. Но Али в это не верил, считая насекомых лишь частью природной системы, призванной дополнять естественное разнообразие и кормить более развитые формы жизни.

Комары не обратили на них внимания.

Было заметно, что над Падью стоит густой серый туман – насекомые взлетели из своих «гнёзд», но поскольку отряд двигался мимо, сторожевая система комароидов не подала сигнала тревоги.

К полудню, когда светящаяся жила Зиона зависла над головами всадников, Али снова устроил привал. Захотелось покуражиться над кем-нибудь, разрядиться. Но, бросив взгляд на бесстрастное смуглое лицо Файзуллы, он сдержался. Правда, ненадолго.

К вечеру отряд достиг границ Индарийской общины, и Али решил расслабиться, навестить одну из деревень общины, славившейся красотой своих женщин.

– Потеряем время, – привычно завёл свою песню Файзулла.

– Пошёл к дьяволу! – оскалил зубы Кроули. – Я знаю, что делаю! Не хочешь идти со мной, веди отряд на правек, к озеру Брама. Я вас догоню.

– Но мне приказано…

– Приказы отдаю я! – окончательно взбеленился Али. – Заруби это себе на носу! Ещё раз гавкнешь мне про инструкции отца – отправлю назад в Закр!

Лицо Файзуллы осталось каменно-неподвижным.

– Я только хотел…

– Понял?!

– Так точно.

– Исполнять! – Кроули пришпорил верблюда, оглянулся на скаку. – Десятки Башкана и Кута – за мной!

Файзулла проводил глазами опадающий хвост пыли за всадниками и скомандовал остальному отряду следовать за ним.

Стычка

Переплыли море без эксцессов.

Тартарианин отстал: то ли вернулся на Зем-Гору, то ли утонул.

У Ясена родился вопрос – как он вообще добрался до Горы? – и отец предположил, что это совсем другой тартарианин, не тот, с которым они воевали в Жуковце. На второй вопрос сына: каким образом тартариане поддерживают связь, передавая друг другу информацию? – Влад не ответил, этого он не знал.

Оставили катер на берегу на том же месте, где брали.

Влад поговорил с проводником, поблагодарил его за помощь, и медвян рысью убежал в свою деревню, подскакивая на бегу от радости. Плавание по морям не было его стихией.

Отряд оседлал коней и уже через полчаса оставил за собой бухту, медвянский «порт» и поселение полуразумных зверей. Провожала дружинников пара медвян, одетых в жёлтый и синий комбинезоны. Они были настроены благодушно и пообещали в будущем помочь людям искать на Зем-Горе уцелевшие тайники. На языке медвян это слово – «тайники» – переводилось как руины, и молодые парни посмеялись над этим, поскольку в новорусском языке слово «руины» означало совсем другое.

Скакали полдня, забирая к правеку.

Зем-Гора отдалилась, снова превращаясь в зыбкий эфемерно-призрачный силуэт на фоне густой синевы небес.

Сделали часовой привал у одного из малых озёр, заполненного прозрачной талой водой из ледников бывшей Земли. Трава вокруг озера вымахала по пояс, метельчатая, с тёмно-зелёным основанием и золотистыми метёлками. А рыба в озере не водилась, в нём даже водоросли не завелись, что указывало на стерильность ледяной глыбы, упавшей в этом месте, в пятистах километрах от Зем-Горы.

Отдохнули, попили чаю, сверили направление движения с картой местности, составленной разведчиками за двадцать лет походов вокруг Зем-Горы.

– Семь к левеку, – сказал Пилип, ориентирующийся лучше всех. – Через полсотни километров начнётся Сотряс, потом Кабаны, а за ними граница индарийских земель. Можем заночевать в их деревушке Шакьямуни.

– Поскакали, – согласился Влад.

Отряд снова оседлал коней и помчался в глубь Великой Равнины, забирая к Божьим Ранам, как звали развороченную упавшими горными массивами местность, за которой в двух-трёх днях пути располагались земли выходцев с Геи-Горы.

Расий удалился за Пределы, начало темнеть. На Великую Равнину опускался вечер. Причём вечер ненастный, судя по сгущавшимся над головой тучам.

Облака в этом мире вообще считались редким явлением и зависели от погоды над Талым Водяном. Если температура воды поднималась на несколько градусов, начиналось интенсивное испарение, и потоки воздуха разносили облака далеко от Зем-Горы, на тысячу и больше километров, где они и проливались дождями.

Дружинники, скачущие вслед за Величами, начали переглядываться.

– Скоро Вязьмаша, – прокричал Пилип, – за ней индарийская деревушка. Доскачем, мёдом согреемся.

Вдали показалась тёмная полоса леса. Потянуло дымком.

Ясен догнал отца.

– Чуешь? Печки, что ли, у них топятся?

Влад принюхался.

– На печной дым не похоже. Жгут что-то… или горят. Ну-ка, поторопимся!

Пришпорили коней.

Вскоре вынеслись на небольшое ухоженное поле тростника, а за полосой леска показались дворы деревни. И вправду, горела первая хижина, похожая на перевёрнутую вверх дном корзину; в отличие от дебрян индарии строили-плели свои жилища из высушенного тростника и лиан.

Возле горевшей хижины суетливо метались какие-то люди, в три голоса выли женщины.

Чуть дальше по дороге дымились ещё два домика. Там тоже бегали женщины в разноцветных сари, кричали, звали на помощь.

Мимо хижин носились на верблюдах всадники в коричневых комбинезонах, весело кричали, сбивали с ног женщин и мужчин в чалмах.

Ещё полтора десятка всадников толпились на «центральной площади», наблюдая за странной расправой и ничего не предпринимая в защиту жителей деревни. Они были так увлечены зрелищем, что появившийся отряд дебрянских дружинников заметили не сразу. Лишь когда дружина подскакала почти вплотную к ним, кто-то выкрикнул команду, и всадники на верблюдах обернулись, начали выстраиваться дугой, а вперёд выехал молодой, бледнолицый, с презрительной складкой губ человек и повелительно крикнул на англоязе:

– Кто такие?

Влад кинул Ясену звуковой шарик, слышный только ему:

– Подниму руку – атакуйте!

Сам выехал вперёд, шагом проехал оставшееся расстояние, прикидывая диспозицию.

Во-первых, это были не злопаны, как показалось вначале, и не европенцы, вообще не земляне, хотя их вожак и заговорил на языке Амероиталанской общины. Во-вторых, бандитов было ненамного больше, хотя они могли представлять авангард сотни или более крупного войскового соединения. А поскольку в окрестностях индарийских владений ни одно поселение не имело своего войска, следовало признать чужаков либо кочевниками-исмаилитами, либо пришельцами из дальних автономий типа Марсианских Гор.

Влад присмотрелся к лицу вожака банды, и оно показалось ему знакомым. В памяти всплыло лицо Кристофера Кроули, такое же надменно-презрительное и самоуверенное. Сомнений не было: перед ним был его сын!

– Зачем? – перешёл он на англояз, кивнув на горящую хижину. Заметил на дороге тела посеченных мужчин. Из глубин души поднялся гнев.

– Кто ты такой? – повторил вопрос вожак; в интонациях голоса молодого человека проскользнули барские нотки, как и у его отца.

– А ты кто?

– Великий Кормчий, магистр Ордена Ксенофилии, граф Али Кроули! – ответил вожак с уверенностью, что имя подействует.

И впрямь подействовало.

– Сынок трижды предателя, – усмехнулся Влад. – Не ожидал свидеться ни с папашей, ни с его отпрыском.

Глаза Кроули сузились, он поменялся в лице, хищно раздул ноздри.

– Великий Папа! Никак это бывший метаморф Влад Велич!

– Повторяю вопрос: зачем людей убиваешь, дома разоряешь?

– Да какие они люди? – покосился на горящую хату Кроули. – Мы только побаловались немного, не хотели тут нас принимать по-хорошему. Да и вообще это не твоего ума дело, чучело дебрянское! Я же не спрашиваю, по какой надобности ты забрёл так далеко от своих мест. И ты не спрашивай. Захочу – всю деревню сожгу.

– Предлагаю прекратить расправу и сдать оружие.

– Что?! – изумился Кроули. – Ты мне, сучий потрох, приказываешь сдать оружие?! Руби его, парни!

Влад вскинул руку над головой.

Дружина рванулась вперёд, расходясь крыльями вправо и влево, обнимая выгнувшийся дугой отряд Кроули.

Сам он налетел коршуном, бешено вращая мечом. Пришлось отбиваться всерьёз, поскольку младший Кроули оказался классным мастером клинка и знал приёмы рубки, которые были известны только посвящённым в тайны древнего искусства кэндо.

Влад не сразу приноровился к манере боя противника, хотя его конь был проворнее и быстрее верблюда Кроули, позволяя хозяину перехватывать все атаки противника и успешно маневрировать. И всё же Влад справился бы с младшим Кроули уже через пару минут, если бы не телохранители, бросившиеся на Велича с двух сторон.

Он с трудом ушёл от удара могучего афроида, уклонился от броска сулицы – второй телохранитель метил ему в спину. Можно было воспользоваться карабином, но Влад не стал этого делать, поставив честь воина выше лёгкой победы. И в этот момент подоспевший Ясен, разделавшийся со своим противником, легко, будто играючи, выбил афроида из седла и, почти на пределе выверта кисти, обратным движением, буквально в падении, отсек руку второму защитнику Кроули.

Вопль раненого потонул в общем гаме сражавшихся.

– Я возьму его! – пронёсся мимо Ясен, налетая на Кроули.

Влад посторонился, уступая арену боя сыну.

Его бойцы теснили боевиков банды по всем направлениям, умело защищаясь и не давая возможности противнику бросаться на одного всем скопом. На земле уже лежали трое в коричневом, выбитые из сёдел. Их верблюды, гнусаво крича, метались по полю. Дружинники пока рубились без потерь.

Кроули завязал с Ясеном вихревую сечу, но, глянув, как сын безупречно отбивает атаки, Влад расслабился. Он не зря уделял много внимания ратной подготовке сына, и теперь можно было особенно не беспокоиться о его судьбе.

Ясен изловчился, выбил меч из руки противника.

Кроули пригнулся, затравленно озираясь, и кинулся прочь, нахлёстывая верблюда.

Ясен хотел броситься за ним, но вынужден был отбиваться от дюжего боевика на громадном как башня верблюде, владевшего длиннейшим мечом с иззубренным лезвием. Когда он справился с ним, Кроули с остатками своего отряда скрылся за лесом.

– Догнать? – выдохнул Ясен.

– Не стоит, – качнул головой Влад. – Пусть бежит.

– Мне кажется, я его уже видел.

Влад задумчиво оглядел раскрасневшееся лицо сына.

– Возможно, у тебя зашевелилась генетическая память. Было бы славно.

– Он действительно сын Кроули?

– Почти копия отца. Так же высокомерен, амбициозен, агрессивен и труслив.

– Он встретился нам не случайно.

– Почему ты так думаешь?

– Чую.

Подскакал разгорячённый боем Пилип.

– Потерь нет, трое легко ранены.

– Помогите жителям.

– Слушаюсь!

Дружинники во главе с десятником кинулись тушить горящие хаты. Ясен присоединился к ним, потом нашёл отца возле одного из сгоревших домов деревни, возле которого собралась небольшая толпа жителей. Здесь лежали зарубленные мужчины и женщина, которой Влад пытался помочь.

Ясен спешился. Смуглолицые бородачи в чалмах расступились.

– Давай я.

Влад, застывший над раненой с закрытыми глазами, тяжело поднялся с колен.

– Попробуй, у неё колотая рана со спины, задето лёгкое.

Женщина дышала с трудом, на губах пузырилась кровавая пена. Переворачивать её было нельзя, счёт шёл на минуты, в любой момент сердце могло остановиться.

Ясен присел, потёр ладонь о ладонь, вспоминая советы учителя и весь свой опыт по заживлению ран. Свои раны он научился лечить быстро, шрамы затягивались на глазах. Здесь же нужно было запустить процесс лажения извне, а для этого лекарь должен был владеть методикой биоэнергетического переноса.

Он напрягся, волевым усилием вызывая у себя состояние боевого транса, протянул над грудью женщины ладони, закрыл глаза.

Сияние разлилось под веками, будто на них упал луч Расия.

Это сияние пробежало по голове и шее к плечам, спустилось в ладони. И Ясен отчётливо увидел внутренние органы под одеждой и кожей раненой, светящиеся по-разному, и щель раны, проникшую от спины к груди. Щель была чёрная, а кровь, вытекающая из раны, казалась горячей лавой.

Так подробно и ясно внутренности другого человека он ещё не видел. Словно кто включил рентгеновский аппарат (учитель рассказывал о технических достижениях землян) и подсоединил к нему Ясена. Но мысль мелькнула и пропала. Надо было начинать лажение.

С кистей молодого человека сорвались едва видимые струйки розового свечения. Влад заметил это, поднял брови, потом кивнул сам себе. Процесс разгерметизации древних умений и практик, основанных на владении психофизическими процессами и мощной биоэнергетикой, продолжался. Восстанавливались знания, возрождалось волевое оперирование, Влад и сам чувствовал нечто подобное, но у сына это ощущалось сильнее.

Раненая вздохнула. Кровь перестала стекать через краешек губ.

Ясен почувствовал горячую пульсацию в пальцах, мысленным усилием опустил эту дрожь с ладоней на грудь женщины, увидел, как пульсация кружевным зонтом распускается в сосудах раненой, бежит волной по телу. И в тот же момент рана потихоньку начала закрываться, затягиваться, таять.

Раненая вздрогнула, открыла глаза.

Ясен отдёрнул ладони, стряхнул с кистей капли тающего свечения.

Влад положил ему руку на плечо, сказал с грубоватой нежностью:

– Ну что, целитель?

– Нормально получилось, – с простодушным удивлением ответил Ясен, вставая. – Раньше было не так.

– Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Твой потенциал намного масштабней, так что привыкай.

Какой-то бородач кинулся к Ясену, норовя поцеловать ему руку, лопоча что-то на кишеварском наречии.

Влад обнял его, вежливо оттеснил в сторону.

– Нормально, дружище, она будет жить.

Их обступили другие жители деревни, мужчины и женщины, начали кланяться, складывая ладони перед собой, сбивчиво благодарить. Пришлось задержаться. Потом Величи вскочили на коней, присоединились к дружинникам. Однако уехать им не дали.

Набежала толпа сородичей спасённой женщины, за стремя коня Влада уцепился какой-то высокий индарий, седоголовый, в красивой красно-белой, с золотой оторочкой, одежде, оказавшийся впоследствии старостой, начал что-то втолковывать старшему Величу.

– Что он говорит? – повернулся к Ясену Пилип.

Ясен, мало что понявший из речи седоголового, предположил:

– Хочет отблагодарить.

– Как?

– Не знаю.

Влад выслушал мужчину, обернулся к дружинникам.

– Нам предлагают приют и ужин.

– А если те бандиты вернутся? – вырвалось у кого-то из бойцов отряда. – Да не одни?

– Неудобно отказывать.

– Отобьёмся, – пожал плечами Ясен. – К тому же у нас есть карабины.

Влад повернулся к седоголовому, бросил ему короткую фразу. Тот воздел руки к небу, толпа ликующе загудела, окружила дружинников, и тем пришлось спешиться и следовать за провожатыми.

Им выделили несколько домов в центре деревни, хозяева бросились ухаживать за гостями.

– Двое слева, двое справа, – приказал Влад, имея в виду боевое охранение. – Меняемся через три часа. Уходим на рассвете.

Ясен с Пилипом и десятником определили первых дружинников для дежурства, остальные разбрелись по домам.

Величи устроились в доме старосты, который от радости не знал, что сказать и что сделать, дабы гости остались довольны.

Пока пышнотелая хозяйка и три её дочери накрывали на стол, Ясен с любопытством осмотрел жилище старосты.

Дом оказался двухэтажным: внизу располагались общие комнаты, трапезная и молельня, на втором этаже – спальни.

Мебель и утварь индариев мало отличались от хозяйственных принадлежностей дебрян, разве что украшений было побольше да фигурок разных божков и зверей по всем углам комнат. Главные фигурки, изображавшие бога Индраводана и богиню Фриюмурти (их имена староста произнёс нараспев, с благоговением), стояли в специальной нише, подсвеченные светильниками в форме свастик.

Владу и Ясену позволили умыться в специальной туалетной комнате, где стоял специфичный смоляной запах, потом усадили за стол.

Женщины в трапезе не участвовали, они ухаживали за гостями. Зато пришли трое мужчин, которые оказались братьями старосты. Познакомились. Мужчины, смуглолицые, безусые, черноволосые, с прямыми носами и голубыми глазами, назвали свои имена, но Ясен запомнил лишь имя хозяина – Ганс Криш Чандар.

Отец завёл с ним неторопливый разговор, подбирая слова. Он знал язык, но практики бесед с индариями не имел и говорил медленно.

Ясен снова пожалел, что не уделял лингвистической подготовке должного внимания. Из речи отца и старосты деревни он улавливал только отдельные слова.

Сосредоточился на еде, выглядевшей довольно экзотично. Понять, что из чего сделано, не было никакой возможности, хотя одно блюдо Ясен угадал – оно было из риса.

Беседа длилась недолго. Чандар понимал, что гостям надо отдохнуть, и быстро откланялся.

Величей отвели в спальни на втором этаже круглого незатейливого строения, и они начали устраиваться спать. Однако случился казус.

Не успел Ясен раздеться, как в его комнату с низкой кроватью, представляющей по сути широкий мягкий матрас, проскользнула девушка в шароварах и полупрозрачной накидке, не скрывающей фигуру. У неё была тонкая талия, широкие бёдра, большая грудь, синие глаза, не красавица, но очень мила.

Ясен задержал пальцы на «молнии» комбинезона.

– Добрый вечер. Вы что-то хотите сказать?

Девушка быстрым движением сбросила верхний полупрозрачный халатик, оставаясь в одних шароварах. Взялась за резиночку шаровар.

Кровь бросилась Ясену в лицо. Он слышал о традициях и обычаях бывших южных народов Земли, предлагавших гостям всё самое лучшее и даже своих женщин, однако никогда прежде не сталкивался с этим явлением в реальности.

– Не надо, – пробормотал он, зажав руку девушки своей рукой. – Благодарю, но мы… у нас…

Девушка поняла, улыбнулась, быстро поцеловала Ясена в губы, прижалась к нему так, что мягкая грудь легла на тыльную сторону ладони. Что-то певуче проговорила.

Он покачал головой.

Гостья прижалась к нему крепче. Чувствуя себя идиотом, ощущая головокружение и желание, Ясен попытался освободиться, и в этот момент в спальню зашёл Влад.

Несколько мгновений длилась немая сцена.

Затем девушка схватила свою накидку и выпорхнула из спальни.

– Отец, я… – начал смущённый и раздосадованный Ясен.

– У них такой обычай, – сказал Влад. – Или я зря зашёл?

– Отец…

Влад улыбнулся, похлопал сына по плечу и вышел. Из-за двери донёсся его голос:

– Отдыхай, встаём рано.

Ясен чертыхнулся, расслабляясь, начал раздеваться, вспоминая прелести гостьи, потом приказал себе не думать о телесных удовольствиях (второй слой мыслей сопротивлялся воле) и отдался медитации. Через минуту он уже спал.

Сны были цветными, причём – не поддающимися контролю, так на него подействовал визит прекрасной индарийки.

Он целовался с девушкой, но не с той, что приходила, а совершенно с другой, с роскошными белыми волосами и сиреневыми глазами, срывал с неё платье, отбивался от смуглолицых бородачей, бросающих огненные клубки, стрелял в тартарианина, скакал на гепардоконе и летел на каком-то огромном, несуразных форм, аппарате. Проснулся от внутреннего толчка – сработал «заведенный» на ночь психомоторный «будильник».

И тотчас же послышался голос отца:

– Ясь!

– Встаю! – отозвался он, вскакивая и хватая одежду.

На сборы и лёгкий завтрак – жена хозяина успела приготовить горячее блюдо со странным вкусом (позже выяснилось, что это каша из риса и саранчи) и чай – потребовалась треть часа.

Дружинники, седлая коней, переглядывались с довольными ухмылками, шутили, посмеивались, и Ясен понял, что к ним тоже приходили гостьи.

Влад вышел из дома старосты в сопровождении четырёх мужчин, последним вспрыгнул на коня, глянул на небо.

Расий показался над горизонтом тусклый, искривленный, необычно красного цвета. По небу разбегались серые струи облаков. Ветер дул порывами.

Влад покачал головой.

– Не к добру…

– Погода меняется? – спросил Пилип. – Вроде рано ещё, до осезимья два месяца.

Внезапно Ясен почувствовал озноб, передёрнул плечами. Отец посмотрел на него с прищуром.

И тотчас же из-под земли раздался низкий протяжный стон, удалился в степь. Кони под всадниками вздыбились, захрапели, прядая ушами.

Дружинники притихли, прислушиваясь к наступившей тишине. Замерли и провожавшие отряд жители деревни во главе со старостой.

– Что это было? – прошептал Пилип.

Влад обратился к старосте с каким-то вопросом.

Ганс Криш Чандар отрицательно помотал головой, развёл руками. На лице его было написано удивление.

– Они слышат этот гул впервые.

Староста что-то добавил.

– Земля устала, – перевёл Влад, уходя мыслями в себя, очнулся. – Возможно, он прав, этот мир действительно устал. Поехали.

– Давай отдадим им карабин, – предложил Ясен.

– Что? Зачем?

– Вдруг та банда вернётся?

– Вряд ли. Впрочем, оставить можно, да только не возьмут они, не воины. Их должна защищать погранкоманда метрополии. Ганс послал гонца, скоро примчится застава.

Влад заговорил со старостой, показал ему карабин. Однако Чандар отступил назад, сделав отталкивающий жест, что-то быстро залопотал.

– Я же говорил, они не возьмут, – проворчал Влад, – деревня из другого сословия, их защищает каста кшатриев.

Он ударил коня пятками в бока, тронулся с места. Отряд двинулся за ним.

Через несколько минут индарийская деревня осталась далеко позади. Под копыта гепардоконей легла бескрайняя степь.

Догнать и следить!

Когда он остановился и отдышался, не чувствуя за спиной погони, первая мысль была: взять сотню, вернуться и порубить обидчиков на куски вместе с жителями проклятой деревни!

Вторая мысль была трезвее: что, если это был передовой отряд более мощного войска? Не получится ли обратное – из огня да в полымя?

Один из уцелевших десятников подскакал ближе.

– Звать сотню?

Кроули достал флягу с закрским ромом, опорожнил её в три глотка.

– Зови.

Десятник с одним из боевиков ускакал к озеру, где должен был расположиться Файзулла с войском.

Кроули огляделся.

Вокруг была саванна, окаймлённая по горизонту пологими холмами и полосами убогой растительности. Деревни индариев видно не было, беглецы успели отмахать более двадцати километров, прежде чем остановились. Никто за ними не гнался. Победители остались в деревне.

– Погодите, ублюдки! – оскалился Кроули. – Мы ещё с вами встретимся!

Вспомнились слова отца: он мне нужен живым! Речь шла о младшем Величе.

Али передёрнул плечами. Его соперник владел мечом лучше, чем он. Его следовало убить, закопать в землю живым! Но вряд ли это понравится отцу. И что теперь делать после случившегося? В Дебрянскую общину скакать нет смысла, коль на пути попался объект, к которому и направлялась сотня. Следовать за ним? Вернуться назад в Закр? Получить новые инструкции? Или всё-таки догнать и уничтожить этих засранцев-русских, а пацана взять в плен?

Файзулла подскакал первым. За ним намётом шла вся сотня.

– Что случилось, Великий?

– Нарвались на засаду, – соврал Кроули. – Их было с полсотни.

– Кого – их?

– Русские, из дебрян.

– Вы кого-нибудь допросили?

– Не успели, они напали неожиданно, пришлось отбиваться и уходить.

Файзулла оглядел притихших боевиков, сопровождавших командира. Они вели себя непривычно, отводили глаза.

– Не вижу Кьяненка, Румова, Сильевца…

– Мы потеряли пятерых.

– В деревне?

– Кончай допрашивать! – рассвирепел Кроули. – Что ты хочешь выяснить? На нас напали, мы отступили.

– Можем вернуться, у нас сотня, а у них вдвое меньше.

– Во-первых, вряд ли они станут нас ждать. Во-вторых, я узнал командира отряда – это Влад Велич. При нём был и его сынок-гадёныш. Поэтому скакать в Бряницу не надо. Пошли разведчиков, пусть найдут русских и установят слежку. Мы пойдём за ними.

Файзулла с сомнением потеребил ус, глянул на виноватую физиономию уцелевшего десятника, хотел что-то спросить у него, но передумал.

– Разумно.

Кроули вспыхнул, выхватил меч, приблизил острие к горлу порученца отца.

– Ещё раз услышу хоть одно слово – убью!

Файзулла не двинулся с места, лишь глаза его налились чернотой.

Али подержал клинок в таком положении несколько секунд, кинул в ножны.

– Отправляй разведку. Начните с деревни. Если дебряне ещё там, не трогайте их. Если ушли, определите – куда. Обо всех передвижениях отряда докладывать немедленно.

– Слушаюсь, Великий, – бесстрастно склонил голову афганоид.

Кликнул командира разведки, поговорил с ним, и через минуту десяток разведчиков устремился в сгущавшуюся мглу, направляясь к поселению индариев. Файзулла подъехал к задумавшемуся Кроули.

– Остаёмся здесь? Или все идём ближе к деревне?

– Разворачивай лагерь, – буркнул остывший Али. – Утром решим, что делать дальше.

Последовала команда, и боевики бросились устанавливать палатку для командира, действуя заученно и быстро. Через несколько минут в низинке между двумя оврагами вырос походный шатёр из прочной ткани, непробиваемой холодным оружием. Когда-то шатёр представлял собой универсальный бытовой модуль, предназначенный для отдыха канадских солдат в условиях Крайнего Севера Земли. На Фоб-Горе сохранился склад с такими модулями. Но поскольку для их работы требовалась электроэнергия, а все генераторы после Падения работать отказались, модули применять было нельзя. Лишь по указанию старшего Кроули два из них были освобождены от внутренних силовых шпангоутов и неработающего оборудования и превратились в палатки, хорошо защищавшие их владельцев.

Али пожевал пеммикана с лепёшками, запил горячим пейотлем и лёг спать, помечтав о близости с какой-нибудь юной индарийкой. Впрочем, сгодилась бы любая девица, лишь бы помогла забыть о кошмарном бое с дружиной Величей.

Скрипнул зубами, посылая мысленное проклятие русским, проявившим неожиданное, с его точки зрения, воинское мастерство. Пообещал самому себе когда-нибудь подловить обоих Величей и примерно наказать. И уснул.

Разбудили его поутру, в самое начало мутного багрового рассвета.

– Прибыли разведчики, – доложил Файзулла, выглядевший так, будто он не ложился совсем и не нуждался в отдыхе.

– Что там? – продрал глаза Кроули.

– Дебряне ночевали в деревне, собираются уходить.

– Куда?

– Не знаю.

Али помял лицо ладонями, рывком поднялся.

– Подъём!

– Сотня готова к походу. Догоняем?

– Сначала проверим деревню, допросим старосту… впрочем, нет смысла. Разведчики пусть следят за дебрянами, а мы пойдём за ними.

– У русских гепарды, а у нас верблюды, – бесстрастно заметил Файзулла. – Они заметят разведчиков и легко уйдут в отрыв.

– Сделай так, чтобы не заметили! – разозлился Али. – Надеюсь, вас не надо учить, как это делается?

– Гепардокони скачут быстрее.

– Что ты предлагаешь?

– Неизвестно, авангард это или специальная миссия, но она не может не иметь цель.

– И что?

– Русские идут либо к Орилоух-Горе, либо дальше, к Гее-Горе. Просто так гулять в степи никто не будет.

Кроули почесал темя, размышляя.

– Резонно. Был бы у нас летак… Делим сотню и идём к Горам.

– Делить не надо, предлагаю опередить их и перехватить у Орилоух-Горы.

– Как?

– Я знаю тропу через Божью Рану, мы сократим дорогу километров на сто. Пока русские будут обходить кратер справа, мы будем уже ждать их за ним. Если никто к ним не присоединится, мы их…

– Вырежем всех до единого! – закончил Кроули с кривой ухмылкой.

– Не всех.

– Я же предупреждал… – Али не закончил.

Внезапно из-под земли донёсся низкий гул.

Верблюды прянули под всадниками, дружно заревели.

Сотня замерла. Боевики схватились за сабли и мечи, начали переглядываться.

– Что это?! – осипшим голосом спросил Али.

– Бог Убьютолла гневается, – равнодушно ответил Файзулла.

– К-какой бог?!

Афганоид не ответил.

– Ладно, поехали, – опомнился Кроули, ударил плетью верблюда.

Через несколько минут сотня скакала на левек, возвращаясь к Орилоух-Горе чуть ли не по своим следам.

Последний орилоун

Первым слежку почувствовал Ясен: пришло зябкое ощущение беспокойства, не связанное с дорогой. Кони шли намётом, степь ложилась под копыта скакунов ровной однотонной скатертью, температура воздуха достигла восемнадцати градусов – благодать для всадников, и небо не обещало ни бурь, ни дождей.

Ясен прислушался к себе, догнал отца.

– Ветер дует в спину.

Влад оглянулся.

Отряд скакал «клювом»: пять всадников справа, пять слева, впереди десятник и разведчики. Ехали не то чтобы быстро, но крейсерским аллюром, километров сорок в час, и догнать отряд было непросто. Однако в округе не было воинских подразделений, способных скрытно следовать за дружиной, поэтому мысль была – либо кочевники, либо давешние боевики младшего Кроули.

– Переходим на рысь!

Отряд поскакал быстрее, увеличив скорость до восьмидесяти километров в час.

Спина Ясена перестала холодеть «от ветра». Кто бы ни следовал за ними, угнаться за отрядом он не мог. Хотя вполне мог следовать за дружиной в отдалении.

Дорога утомляла своим однообразием.

Великая Равнина являлась одновременно и великой саванной, несмотря на отсутствие той жизни, которая была присуща земным степям. Птицы расселились от Зем-Горы на сотни километров, но мелкие зверюшки по-прежнему ютились у водоёмов и далеко от Талого Водяна не встречались.

Горных стран и разломов коры наподобие тех, что существовали на Земле, Равнина не имела. Лишь изредка её монотонный пейзаж нарушали пологие холмы и неглубокие овраги. Разрушения почвы, которые можно было бы сравнить с горными отрогами и рваными ущельями, наблюдались и того реже и только в местах падения бывших планет. Чем дальше уезжали всадники от Зем-Горы, тем ровнее и проще становился ландшафт Великой Равнины. Позади остались и невысокие рощицы земных растений, медленно осваивавших просторы чужого мира.

Вдали показалась зыбкая рыжая полоса, означающая поднятие рельефа. Это была Божья Рана – участок равнины, напоминающий гигантский кольцевой кратер, окружённый довольно высокими валами выброшенной наверх почвы. Что сюда свалилось во время Падения, трудно было представить. Дивий же считал, что в этом месте произошёл ядерный взрыв, породивший кратер и взбороздивший ударной волной сотни квадратных километров равнины.

Угрюмые ржаво-коричневые бастионы Божьей Раны приблизились, навевая смуту и страх. От них исходило некое нездоровое тепло и зловоние, хотя о запахе речь не шла: это был «вкус» излучения, отмечаемый внутренними датчиками психики.

Взяли вправо.

Влад оглянулся.

– Ничего не чуешь?

Ясен прислушался к себе, отметил заметное ослабление «холодного ветра».

– Отстали.

– Подстегни парней, что-то они задумались.

Поскакали ещё быстрей, преследуемые только настоящим ветерком да взглядами редких, кружащих на большой высоте орланов.

Через два с лишним часа изломы Божьей Раны остались слева, начали отдаляться, размываться в дымке атмосферы, превращаться в эфемерные конструкции будорожащих воображение форм.

Впрочем, едва ли рядовые дружинники воспринимали эти формы так же остро, как Ясен. Он был натурой романтической и видел в природных образованиях гораздо больше интересного и завораживающего, нежели привыкшие к «голой правде жизни» молодые люди.

Сделали часовой привал, перекусили подсушенными мнишками и урдой,[236] запили чаем.

Влад о чём-то думал и бесед не затевал. Лишь спросил рассеянно:

– Ветер ещё дует?

– Нет, – ответил Ясен, с долей удивления обнаружив у себя способность чувствовать слабые токи внимания со стороны и изменение почти неощущаемых потенциалов опасности. – Прямой угрозы не чую, кочевники отстали, но где-то шевелятся.

– Далеко?

Ясен снова «включил» состояние экстрасенсорной реакции на внешние биополя и уловил еле фиксируемое дыхание опасности.

– Километров сто двадцать от нас, аккурат в середине Божьей Раны.

– Похоже, они нас хотят перехватить.

– Почему ты так решил?

– Мы идём к Орилоух-Горе и дальше на левек, к Гее-Горе. Кроули не дурак, понимает, что у нас есть определённая цель, и постарается встретить нас там или там.

– Можем свернуть на десять-двенадцать к правеку и миновать Орилоух.

– Потеряем время. Странно, что банда Кроули опережает нас.

– Они знают проход через Божью Рану.

– Может быть. Подъём!

Вскочили в сёдла.

Ориентироваться на ровной как стол равнине было трудно, и только триометры, заменившие прежние земные компасы, спасали положение. Правда, Ясен, как и отец, обладал врождённым чувством направления, поэтому не представлял, как можно сбиться в пути.

Впереди образовалось облачко, превратилось в стайку воздушных мачт с висящими между ними полупрозрачными, в три роста человека, мешками, внутри которых что-то копошилось и ворочалось. Впрочем, что именно копошилось, стало понятно ещё до того, как отряд достиг границ необычного поселения. Это был саранчаул – город саранчоидов, изменившейся почти до неузнаваемости, увеличившейся в размерах земной саранчи, не потерявшей при этом своей агрессивной прожорливости.

Уже в десяти километрах от саранчаула трава на поверхности земли исчезала полностью, а степь приобретала вид каменистой безжизненной пустыни. Обычно саранчоиды кочевали от оазиса к оазису, то есть от озера к озеру, осваивали местность с богатой растительностью, а когда есть становилось больше нечего, переселялись на новое место.

Судя по тому, как саранчоиды почти не обратили на проезжавших мимо людей внимания, а также по площади уничтоженной ими растительности можно было предположить, что встретившийся на пути дружины саранчаул готов к переселению.

Миновали странный «город», готовые укрыть коней попонами из колючей дерюжины, которую не могли прокусить ни пчелоиды, ни осы, ни другие жалящие и кусачие твари.

Два десятка саранчоидов сорвались с вершин мачт и какое-то время сопровождали отряд, выписывая над ним сердитые круги, потом вернулись на свои сторожевые шесты. Мачты эти не были ни деревянными, ни каменными, саранчоиды создавали их из собственных экскрементов, и в какой-то степени это были искусственные сооружения, как и дома-пузыри между ними.

Несмотря на то что насекомые редко нападали на людей, дружинники повеселели, оставив за спинами гигантский саранчаул.

Снова под копыта гепардоконей легла степь, то жёлто-коричневая, то синевато-зелёная, то абсолютно голая, песчано-каменистая, с редкими кустиками неизвестной травы.

На горизонте возникла чёрно-зелёная полоса, приблизилась, развёртываясь в поле чёрных, с зелёным просверком, маков.

Отряд замедлил движение.

– Сколько дури! – восхитился Пилип. – Это афганоиды, их рук дело. Или амеро-южане. А ещё год назад здесь ничего не было.

Ясен почувствовал будоражащий запах, отключил канал передачи ощущений в мозг, чтобы не поплыло сознание.

– Платки! – приказал Влад.

Дружинники сделали из платков повязки на рот и нос.

Чёрные маки выращивали ещё на Земле любители наркоты, и после Падения казалось, что к этой форме ухода от действительности выжившее человечество уже не вернётся. Однако переселившиеся на равнину потомки афганоидов, персов, южан-исмаилитов и южан-американцев, умевшие только воевать и выращивать наркорастения, продолжили свой «бизнес» и здесь, снабжая близлежащие селения других общин марихуаной, кокаином и героином.

– Сжечь бы это поле, – проворчал десятник Димитр.

– Маки не горят, – с сожалением покачал головой Пилип.

Ясен подъехал к отцу.

– Есть идея.

– Слушаю.

– Можно натравить на это поле саранчоидов.

– Они почти не едят наркомаки. – Влад усмехнулся. – Умные.

– Давай попробуем, саранча сейчас голодная.

Влад в сомнении оглянулся.

– Двадцать пять километров назад, да столько же обратно, это потеря времени.

– Двадцать минут туда, двадцать обратно.

– Как ты себе это представляешь?

– Когда мы проезжали мимо саранчаула, его сторожа реагировали на мои мысли.

– Да? Это интересно. Подробнее, пожалуйста.

Ясен смутился.

– Я подумал: вот я вас сейчас из карабина! Они тотчас же взлетели выше, начали кружить надо мной быстрее.

– Так, понятно. И всё?

– Я послал их домой: нечего носиться зря, мы вас не трогаем.

– И они улетели.

Ясен кивнул.

– Может быть, я не так их понял?

– Хорошо, вполне допускаю, они реагируют на мысленно-волевой посыл. Как ты заставишь саранчу сняться с места и лететь в нужном направлении?

– Вернёмся и начнём мысленно жечь их огнём…

– Та-ак!

– А я поскачу вперёд, к этому полю, с мыслью – все за мной, спасайся, кто может!

Влад засмеялся.

Ясен покраснел.

– Не получится? Я просто хотел…

Влад остановил его жестом, посерьёзнел.

– Идея хорошая, почему бы не поэкспериментировать. Вдруг пригодится в будущем? Даю на все маневры час. Если саранчоиды клюнут – хорошо, если нет – ждать не будем. Эй, парни.

Староста в двух словах объяснил обступившим его дружинникам смысл затеи, и отряд поскакал назад к саранчаулу.

Добрались быстро, за двадцать минут, ещё за пару километров увидев над селением саранчи серый туманный купол: насекомые вылетели из своих домов-пузырей и готовились к переселению. Дебряне поспели прямо к этому моменту.

– В цепь! – скомандовал Влад. – Скачем на них и думаем об огне, мысленно тычем в эту тучу факелами!

Отряд растянулся цепью, выбрав направление таким образом, чтобы вектор атаки пришёлся на траекторию полёта к маковому полю, медленно двинулся на саранчаул.

Дружинники сначала посмеивались, не веря в удачу замысла, потом увлеклись, почуяли азарт и начали кричать:

– А-о-о! Крес на вас! У-у-у, сожжём! Гори ясным пламенем!..

Туча саранчоидов взметнулась вверх, затмевая блеск небес.

В этот миг Ясен вырвался из общей цепи дружины, поскакал на правек, подняв над собой меч. Он не кричал, только истово молил саранчу услышать его мысленный зов и следовать за ним. Он предлагал спасение.

И его услышали!

Гигантская туча насекомых, достигшая в диаметре двух километров, а в высоту чуть ли не километр, имела свой «мозг» и свою «систему защиты», воспринимавшую намерения людей. В какой-то степени этот «мозг» умел думать и принимать решения. А поскольку угроза была нешуточной, опасность пожара хранилась в памяти саранчи на генетическом уровне, саранчаул среагировал на призыв Ясена должным образом, и туча последовала за ним с густым дребезжащим гудением. Впечатление было такое, будто стартовал гигантский змей, состоящий из миллионов живых механических модулей.

Летел этот «змей» не быстро, не более двадцати километров в час, поэтому Ясен, взявший поначалу слишком резво, вынужден был умерить пыл фыркающего коня.

Дружинники поняли свою задачу хорошо и вовсю носились за «хвостом змея», подстёгивая летящих саранчоидов криками. Кое-кто даже успел зажечь факелы и махал ими, усиливая эффект «огненной» атаки.

Таким образом доскакали до макового поля, почему-то никем не охраняемого, а там уже никого не пришлось подгонять, потому что саранча почуяла запах свежей пищи, пусть и сдобренный сладким приторным ароматом созревающего наркотика, и набросилась на поле, как голодный зверь на добычу.

Ясен остановился.

Подскакали остальные, глядя, как саранчоиды пикируют на чёрно-зелёное поле и «змей» постепенно тает, рассасывается как дым.

– Вот вам, гады! – злорадно погрозил небу кулаком Пилип, имея в виду неведомых «наркобаронов».

– Это не победа, – остудил его восторги Влад. – Нужны иные меры, целевой сход общин, закон о нераспространении отравы. А так они просто посадят мак в другом месте.

– Всё равно урожай будет меньше, значит, и людей отравится меньше. Эх, я бы сейчас нашёл их логово…

– Смочите платки! – оборвал Влад разведчика. – Повязки на нос! Уходим!

Дружинники смочили платки, замотали ими лица, чтобы запах перестал действовать на сознание возбуждающе, и отряд устремился в обход поля маков, оставляя позади пиршество, равного которому в истории этого мира не было.

Через полтора часа бешеной скачки гепарды пошли тише, они утомились. Влад скомандовал сделать привал.

На горизонте уже показалось перламутровое облако, означающее купол Орилоух-Горы, до него было не больше двух сотен километров, но Велич-старший предвидел неприятные контакты и хотел, чтобы кони пришли к бывшей «математической планете» свежими.

Дружинники привычно расседлали гепардов, протёрли им глаза и носы мокрыми чаушами, дали корму.

Расий миновал зенит, ветер стих, и погода стала идеальной для отдыха.

Однако отдохнуть как следует им не дали.

Подул знакомый «холодный ветер в спину», и Ясен понял, что враг, о котором они почти забыли, появился где-то недалеко и рыщет в поисках обидчиков.

– Па…

– Собираемся, – отозвался Влад, также почуявший негативные изменения полевой обстановки. Обострение экстрасенсорной чувствительности продолжалось убыстряющимися темпами, и это обстоятельство тревожило больше, нежели достигнутые успехи. Мир продолжал изменяться, а ведёт ли этот процесс к позитивным результатам, было непонятно.

Отряд живо собрался, привычно сформировал походную стрелу и помчался за командирами, направившими своих коней к вырастающим на горизонте бело-фарфоровым утёсам Орилоух-Горы.

Через два часа скачки Гора начала приобретать форму растрескавшегося колючего купола, с виду похожего на колоссальный нарост снежно-ледяного мха. До него оставалось километров шестьдесят, когда Ясен заметил слева чёрную струйку, метнувшуюся им наперерез. Крикнул:

– Кочевники слева!

– Вижу, – отозвался Влад.

– Что будем делать?

Влад скакал некоторое время, не отвечая, потом придержал коня.

– Все ко мне.

Дружинники подскакали ближе.

– Что предлагаете?

Струйка впереди распалась на отдельные точки, растянулась цепью, преграждая путь отряду.

– Мы можем взять вправо и уйти, – сказал Пилип. – Они на верблюдах.

– Ещё?

– Атаковать мы их не можем, – угрюмо проговорил десятник, – у них сотня.

– Кроули, – сказал Ясен.

Влад вопросительно посмотрел на него.

– Я его чувствую, – криво улыбнулся Ясен.

– Что скажешь?

– Надо атаковать по центру. Если прорвёмся, они нас уже не догонят.

– А если завязнем? – проворчал Димитр.

– У нас не только мечи.

Дружинники обратили свои взоры на старосту.

– Это может сработать. Они атаки не ждут. Решение такое: идём прежним курсом, только плотнее, ударим в центр их дуги, прорвёмся и на полном ходу, не останавливаясь, скачем к Орилоуху.

– Завязнем, – с сомнением покачал головой Димитр.

Влад вытащил из седельной сумы карабин.

– Мы скачем первыми. Луки к бою! Стрелять по моей команде. Ещё раз напоминаю – ни в коем случае не останавливаться! Вперёд!

Ясен тоже взял на изготовку свой карабин, дружинники пришпорили коней, и отряд устремился в центр растянувшейся сотни, уверенной в том, что противник не посмеет её атаковать. Дробный стук копыт затмил все остальные звуки. Боевики вражеской сотни оторопело наблюдали за тем, как небольшой отряд русских воинов слитно мчится на них, образовав острый таран.

Когда до двухрядной цепи боевиков осталось около сотни метров, они начали перестраиваться, формируя встречный уступ.

– Залп! – рявкнул Влад.

Дружинники спустили луки, продолжая скакать во весь опор.

Выстрелили и Влад с Ясеном, целя по центру уступа.

Результат залпа превзошёл все ожидания.

Пули «Драконов» поразили двух передних всадников, вышибая их из сёдел.

Стрелы дружины нашли ещё шестерых боевиков.

И в цепи образовалась брешь, в которую как нитка в ушко иголки прорвался отряд. А через несколько мгновений он уже был в недосягаемости не только для мечей, но и для стрел сотни, представляя собой единый живой организм, смертельно опасное копьё, остриём которого был Влад Велич. Завязать бой солдаты сотни не успели, ошеломлённые мгновенной потерей восьмерых бойцов и грохотом оружия, которого у них не было.

– Не останавливаться! – послышался клич Влада.

Дружина продолжала молча и грозно мчаться вперёд, к Орилоух-Горе, не обращая внимания на препятствия, опасная настолько, что связываться с ней не рискнул бы ни один противник.

Ясен оглянулся.

Сотня Кроули осталась на месте. Где в этот момент находился сам предводитель группы, осталось неизвестным. Среди тех, кто первым попал под удар дружинников, его не было, в этом Ясен был уверен.

Проскакали на одном дыхании более двадцати километров.

Влад снова оглянулся и замедлил бег коня. Дружинники окружили его, разгорячённые гонкой.

– Отстали, – смахнул пот со лба Димитр.

– Они вообще за нами не гнались, – возразил Пилип.

– Уже гонятся, – сказал Ясен, прислушиваясь к себе.

– Куда дальше?

Влад хотел ответить, но Ясен вдруг поднял руку, призывая его к молчанию.

– Что, догоняют? – поднял бровь Велич-старший.

– Нет, не похоже… надвигается что-то очень массивное, недоброе…

– Тартарианин?

Ясен закрыл глаза, посидел так несколько секунд, нахохлившись в седле, открыл.

– Да, скорее всего это тартарианин.

– Где, впереди или сзади?

– Слева, идёт наперерез.

Дружинники и Влад невольно посмотрели в ту сторону, куда перевёл взгляд Ясен.

– Ничего не вижу, – поднёс ладонь козырьком ко лбу Пилип.

– Он ещё далеко, километрах в пятидесяти.

– Как быстро он движется? – спросил Влад.

– Точно не скажу… почти на полный мах коней…

– Километров восемьдесят в час. Успеем.

– Что ты имеешь в виду?

– Надо проскочить до Орилоух-Горы раньше, чем он нас перехватит.

– Зачем? Лучше обойти Гору справа, – предложил Димитр.

– Он всё равно догонит, – пожал плечами разведчик.

– А так он зажмёт нас у Горы, и мы никуда не денемся. Да и эти уроды на хвосте.

– Идём к Горе! – после недолгого раздумья решил Влад. – Там посмотрим, что делать дальше.

Ясен непонимающе посмотрел на отца. Велич-старший дёрнул уголком губ.

– Есть одна задумка. Поскакали ветром!

Отряд слаженно двинулся к призрачно-мерцающему куполу Орилоух-Горы, постепенно наращивая скорость. Гепардокони отдохнуть как следует не успели, но шли хорошо, словно чуяли опасность.

Купол Орилоуха приближался небыстро, но неотвратимо, превращаясь из невесомой призрачной громады в нечто материально ощутимое, в сплетение снежных кораллов и мхов. До него оставалось сорок, потом тридцать, пятнадцать километров, и, когда дружинники готовы были с облегчением перевести дух, – чего греха таить, в ожидании встречи с чёрным дьяволом у многих мурашки по спине пробегали, – слева, на фоне выросшей на полнеба сверкающей белой горы, появилось быстро увеличивающееся пятнышко.

– На полный мах! – крикнул Влад.

Подстегнули коней.

Пятнышко выросло в размерах, превратилось в островерхий шалаш, в чёрную глыбу, затем в удивительный механизм на гусеницах высотой с трёхэтажный терем. Это был тартарианин собственной персоной, но тот ли, с которым уже дважды встречался отряд, или нет, сказать было трудно.

Счёт пошёл на секунды.

Сначала казалось, что чёрный гигант успеет преградить отряду дорогу. Но уже через минуту «скелеторобот» пронёсся слева в полукилометре, сопровождаемый длинным хвостом пыли, и дружина вынеслась к первым отрогам Орилоух-Горы, до которых осталось буквально несколько сотен метров.

– Не отставать!

Наддали ещё, не жалея скакунов, веря в светлый ум своего командира.

Тартарианин развернулся за отрядом, бросаясь в погоню. Когда отряд уткнулся в первый «побег коралла», уходивший ввысь султаном ажурного сверкания, его отделяло от людей километра полтора.

– Ищем проход! – бросил Влад, поворачивая коня вдоль «коралловой» опухоли. – Ясь, тут должны быть ущелья поглубже!

Счёт снова пошёл на секунды, потому что преследователь не оставил своих намерений, и близился миг, когда придется принять бой.

Ясен напрягся, интуитивно «обнимая» всей сферой сознания, а точнее – бессознания, местное пространство, и в сверкающей колючей шубе, закрывшей горизонт, увидел-почуял длинный петлистый ход.

– Сюда!

Отряд повернул за ним, продрался сквозь узкую щель между кустами «коралла» и оказался в самом настоящем ущелье с ежастыми колючими стенами. Под копытами коней захрустели, рассыпаясь, пальцевидные колючки и камни.

– Иди первым, – приказал Влад, – я буду замыкающим.

Ясен поскакал вперёд, без удивления обнаружив у себя способность получать информацию двумя слоями: сознательно, через глаза и уши, и внечувственно, через внутренние психофизические «мембраны», позволяющие оценивать будущие препятствия.

Ход вёл внутрь снежно-белого «кораллового» массива, то сужаясь, то расширяясь. Небо над головой то исчезало за мохнатыми переплетениями «лиан» и «мхов», то появлялось вновь.

Проскакали самую настоящую арку, похожую на искусственное сооружение, так она была красива и гармонична, и упёрлись в ещё более узкую расщелину. По-видимому, ход здесь заканчивался тупиком, потому что даже новое «сверхзрение» Ясена не позволяло ему увидеть продолжение тоннеля в недра Орилоух-Горы.

Отряд остановился, дружинники развернули коней.

Подъехал Влад, выдернул из сумки карабин.

Где-то со стороны входа в расщелину послышался треск и грохот. По всей видимости, тартарианин достиг «кораллового» утёса и с ходу вломился в заросли «коралло-мхов».

– Бери карабин.

Ясен повиновался.

– Целься в левый столб арки, я в правый. Готов? Выстрел!

Короткий двойной удар потряс стены ущелья.

Ракетные пули «Драконов» прошили воздух, вонзились в красивейшие фестоны арки слева и справа от прохода, взорвались.

И тотчас же произошло нечто вроде бесшумного «кораллотрясения»: форма арки претерпела метаморфозу, её столбы распустились лепестками ажурных тюльпанов, выпустили перламутровые «побеги», сверху спустились «лианы» и паутиновидные перепонки, заплели всё пространство ущелья вплоть до попятившихся всадников… и ущелье исчезло!

Стало тихо.

Дружинники оторопело вертели головами, не понимая, что остались в западне. Со всех сторон их окружали белые и розоватые колючие ветви «мхов», острые, как иглы, и твёрдые, как гранитный монолит.

Гепардокони фыркали, по их шкуре бегали «нервные» волны.

– Отец…

Влад поднял руку, призывая всех к молчанию.

Снова послышался треск и грохот, скрип и визг. То ли тартарианин застрял, то ли потерял направление, ворочаясь в зарослях «кораллового» массива.

Треск стих, какое-то время вокруг царила тишина, потом прилетели гулкие взвизги, тупые удары, скрип, звуки удалялись, и стало ясно, что преследователь действительно потерял след беглецов. Через несколько минут в заросли «мха» вернулась первозданная тишина.

– Отец…

– Всё нормально, – заговорил Влад, тряхнув волосами. – Тартар и Орилоух представляли собой разные стадии разумогенеза одного и того же вида Пресапиенсов, причём вида негуманоидного. Орилоуны были потомками тартариан, как Сеятели или «серые призраки» – потомками орилоунов.

– Ну и что?

– В принципе, это к делу не относится, но в своё время, очень давно, тысячи лет назад, потомки пытались помочь предкам выйти в наш Метагалактический домен, и тартариане это помнят. Для них Орилоух – как кааба Веры для нас.

– Он поэтому не стал нас преследовать?

– Он не стал разрушать остатки некрополя.

– Чего?

– Орилоух-Гора по сути – гигантская могила, некрополь, возникший после ухода орилоунов.

– Ты знал это? Я имею в виду, что чёрный не пойдёт за нами?

Влад усмехнулся.

– Не знал, но надеялся.

Потрясённый Ясен пошевелил губами, ища достойный ответ. Заметил иронические огоньки в глазах отца, заставил себя успокоиться. Вспомнились наставления Дивия. Первое: возможно, твои ошибки – то, что нужно Вселенной. Второе: не беспокойся за себя, на самом деле Вселенная тобой слишком дорожит, чтобы ты пропал зря.

Отец тоже знал эти вселенские законы, знал как никто другой.

– Ну и славно, – кивнул Влад, прочитав в глазах сына его мысли. – Теперь подождём.

– Чего? – не выдержал Димитр. – Мы в западне! Как мы выберемся назад?

– А почему ущелье заросло? – перебил его возбуждённый Пилип. – Ба-бах! – и всё в кружевах!

– Гора – это парадоксальная объёмная структура, не имеющая трёхмерного объёма, но прежде всего это остатки ограничивающих физические процессы форм, принявших вид материальных образований. Кое-где в них ещё теплится – не жизнь, но крохи энергии, «недосчитанные математические операции», понимаете?

– А?

– Ничего, я сам понимаю с трудом, – улыбнулся староста.

– А чего мы ждём?

– Ответа.

– Какого ответа? – удивился Пилип.

– Орилоух – не просто осколок чужой Вселенной, он сложнейший многомерный процесс, несмотря на видимые материальные конфигурации.

– А-а… – совсем запутался Пилип.

– Я надеюсь, – серьёзно продолжал Влад, – что внутри него ещё живы какие-то остаточные движения, энергетические пото… – он не закончил.

Ветви «коралло-мхов», заткавшие пространство ущелья, задрожали. По ним словно пронёсся ветерок, заставив качаться и вибрировать. Затем узкая щель впереди, в которую уткнулся отряд всадников, изменила форму, начала расширяться, углубляться, шевелиться как живая. Перед замершими дружинниками протаяла ниша, продолжая уходить в недра Орилоух-Горы, превращаясь в подобие растущего на глазах тоннеля.

Одновременно когтисто-колючий пол тоннеля выстраивался в ребристый, но достаточно ровный, без дыр и щелей, настил, по которому можно было идти без опаски провалиться.

– За мной! – скомандовал Влад, направляя коня в глубь пещеры.

Ясен и дружинники беспрекословно подчинились.

Тоннель ускорил метаморфозу, протянулся в сумрачные глубины массива на многие сотни метров.

Влад почесал коня за ухом.

– Спокойно, зверь, спокойно.

Конь пошёл быстрее.

Копыта цокали по белому жилистому настилу, вздрагивающему под всадниками, и казалось, что отряд движется по жестяному мостику, готовому рухнуть в любое мгновение. Однако пол тоннеля выдерживал вес отряда, и вскоре о его видимой непрочности забыли.

Стемнело, так как образовавшийся проход нырнул в недра Горы, куда уже не проникали лучи Расия. Димитр предложил зажечь факелы, но Влад не разрешил.

– Сейчас будет светлее.

Действительно, спустя минуту в стенах пещеры засветились тонкие жилки, образуя красивый паутинный узор, позволяя видеть внутренности коридора.

– Что это? – прошептал разведчик.

Влад вместо ответа тронул коня с места.

Ясен, уловивший некое «дуновение» энергии в стенах пещеры раньше отца, направился вслед за ним. Впечатление складывалось такое, будто их сопровождал кто-то, понимающий состояние людей, и заботился о минимально необходимых удобствах путешествия.

Глубина протаявшего тоннеля, как оказалось, достигала трёх километров.

Отряд выбрался в небольшой зальчик с готическим сводом и остановился перед многожильной, перепончатой стеной, из которой торчала какая-то выпуклость серебристого цвета, напоминающая крышку металлического бака. Но это был не бак. Ясен первым догадался, не считая отца, что за объект прячется в толще стен пещерки.

– Когг?!

Влад подъехал к выпуклости вплотную, наклонился, постучал по ней пальцем.

Раздался тонкий стеклянно-хрупкий звук.

Ясен спрыгнул с коня, подошёл ближе, разглядывая жадно нос аппарата, целиком увязшего в сплетениях «кораллов».

– Не может быть!

– Почему не может? – возразил Велич-старший. – На Орилоух, когда он был ещё планетарным объектом, садились сотни земных аппаратов, к нему направлялись десятки научных экспедиций, так что ничего удивительного нет. Нас привели к одному из оставшихся на нём катеров.

– Привели?

– А ты не понял?

– Кто привёл?

– Орилоун.

Ясен невольно оглянулся, обвёл глазами пещеру.

– Орилоун?! Живой?!

– Ну, может быть, не сам орилоун, а его топос, сработавший на… – Влад замолчал, прислушиваясь к чему-то.

– Топос? – Ясен озадаченно пошевелил пальцами. – Ты имеешь в виду…

– Орилоуны, как и предки их, чужане, имели своеобразную оболочку, часть многомерного пространства с переменной вариабельной топологией.

– Скафандры, да? Я вспомнил, учитель рассказывал об этом.

– Вот нам и открылся топос какого-то орилоуна.

– Ты сказал, что он отреагировал на… на что?

– Не на что, а на кого.

– На кого же?

– На меня, – серьёзно ответил Влад. – Я дважды посещал Орилоух. Хотя, может быть, и на тебя.

– Почему? – не поверил Ясен.

– Потом поговорим. Давай-ка попробуем вскрыть эту старую скорлупу.

Ясен ещё раз окинул взором пещеру, в толще мохнатых многожильных стен которой разгорались и гасли паутинки света.

– Разве он нам не поможет?

– Кто?

– Орилоун.

– Никого живого здесь нет, кроме нас. Топос отреагировал на наше появление, помня какое-то давнее завещание орилоунов, но больше ждать от него нечего. – Влад спрыгнул с коня. – Привал!

Дружинники начали спешиваться.

Где он?!

Кадас был не стар, но держался степенно, говорил медленно, с паузами, обстоятельно перечисляя меры, которые он предлагал для решения проблемы занятости среди молодых дебрян.

Дивий слушал держателя Веры и думал о своём, изредка вставляя в речь кадаса одно-два слова. Проблема занятости подрастающего поколения дебрян его волновала не меньше, но существовали и другие заботы, как внешние, так и внутренние, требующие внимания и больших общественных усилий.

Образование, к примеру. Единый общинный экзамен себя не оправдывал, поскольку начисто лишал соискателя творческого огня, надо было искать другие решения по проверке знаний учеников гимнасий и универов.

Проблема возрождения древлеверской славянской культуры, поколебленной напластованиями чужих этических законов и идеологий, вторгающихся в жизнь общины со стороны.

Проблема коррекции средств массовой информации, не способствующих появлению тяги к знаниям у тех же молодых дебрян.

Проблема защиты внешних границ общины от набегов афганоидов, создавших по соседству зону насилия и экстремизма, посылающих военные отряды нападать на граничные поселения дебрян.

Проблема торговли с Синайской общиной. Синайцы по-прежнему продавали дебрянам некачественные, а то и вредные для здоровья товары.

Куча других важных проблем.

И поход старосты к Гее-Горе, направленный на восстановление былых человеческих связей. Плюс – «шатание» континуума, проявлявшееся в разгерметизации знаний и древних артефактов, нейтрализовать которое мог только мощный волевой Оператор. На его роль патриархи поставили сына Предтечи, то есть сына Влада Велича – Ясена. Который ещё не знает и даже не догадывается, кто он есть и в чём его предназначение.

Дивий вздохнул. Даже он не ведал, сможет ли сын Предтечи подняться столь высоко, чтобы раз и навсегда изгнать Игру из родной Метагалактики. Которая, кстати, изменилась до неузнаваемости. А существовал ли способ обратного перехода из «плоской подвселенной» в четырёхмерный объёмный континуум с галактиками и звёздами, было неизвестно.

– Вот я и решил привлечь молодёжь к делам общины через утренние моления, – закончил кадас.

– Молодёжь надо привлекать масштабом работ, интересом и целью, – проворчал Дивий, высказывая своё мнение, но заметил удивление в глазах собеседника и вернулся к теме разговора. – Ты прав и не прав, Осокорь, Вера неотделима от нас, но Вера не в слепое божье благоподчинение, а в лучшие времена, которые приближает не только молитва, но и мечта, и дела наши.

– Ты хочешь сказать, что лучше не следует…

Дивий почувствовал нарастающую тревогу, по спине протёк холодок. Он поднял руку, останавливая кадаса.

Что-то тёмное возникло на границах столицы общины, покатилось к Кремлю, вызывая в душе страх и смуту.

– Роман, – позвал волхв.

В горницу, – беседовали не в каабе, а в тереме общинной Управы на территории Кремля, – вошёл белобрысый помощник Дивия.

– Роман, посмотри-ка с пожарной башни на левек, да побыстрей.

Помощник кивнул и исчез, не задавая лишних вопросов. Он привык, что старейшина дебрянского Собрания не бросает слов на ветер.

– Учуял что? – догадался Осокорь, огладив бороду заскорузлой рукой.

– Надо собрать тысяцких, чтоб усилили охрану рубежей общины со стороны афганоидов. Друзей у нас окрест нету, кроме разве что белорусов, есть только временные партнёры, как ты знаешь, готовые предать в любой момент.

Лицо кадаса омрачилось.

– Злопанство в моду входит, их воитель памятники прежним предателям ставит. Испокон веков соседи волками смотрели на наши земли и на нас. Где те волки? А завистники остались.

В горницу ворвался запыхавшийся Роман.

– Беда, радетель! Вои передают, к Брянице чёрный дьявол направляется!

Кадас вскочил.

Дивий тоже поднялся, подумав, что его внутренний сторож не обманулся.

– Тревога центральной гридне! Общий сбор рати! Полководца ко мне!

Роман убежал.

– Пошли, – бросил Дивий, широкими шагами направляясь к двери.

– Чёрный? – усомнился было Кадас, спеша за ним. – Так далеко от своих земель?

– Жизнь меняется, друг мой, надо быть готовыми ко всему.

Бывший советник президента Геи-планеты сбежал по лестнице вниз, вскочил в седло гепардоконя, подведённого помощником, дождался появления Ратислава, назначенного полководцем дебрянской защитной рати несколько месяцев назад. Полководец был молод, но слыл мастером сражений и доказывал это в каждой стычке с кочевниками.

Не сговариваясь, оба поскакали по кремлёвскому бульвару к воротам, где их уже ждала «белая» сотня гвардейцев, призванная охранять Кремль.

Уже за воротами стал слышен далёкий грохот и гул, волнами накатывающий на улицы города, мощённые привезенными по морю с Зем-Горы камнями.

Горожане, привыкшие к тишине и размеренной жизни, испуганно оглядывались и, завидев скачущих гвардейцев, жались к тротуарам, торопливо разбегались по домам.

– За мной! – скомандовал Дивий, пришпоривая коня.

Сотня понеслась за ним, привычно занимаясь подготовкой к рубке. Опытные воины знали, что надо делать, и не думали о посторонних вещах, не размышляли о жизни и смерти, готовые к последней, но умеющие одолеть страх.

Вырвались на окраину столицы, встречая бегущих во все лопатки и скачущих на гепардах людей. Подскакал бледный гридь из детинецкой сотни охраны городской стены.

– Там… там…

– В строй! – не стал его слушать Дивий.

Над последними теремами слободки показалась какая-то странная чёрная башня.

Сотня миновала шатёр каабы Веры, повернула к башне.

Это и был чёрный дьявол, как его прозвали в народе, или тартарианин, которого ни дебряне, ни сам Дивий не ожидали увидеть в столице общины. Раньше эти посланцы Тартар-Горы не подходили к границам дебрянских владений ближе чем на несколько десятков километров.

Великан, превосходивший по размерам любой городской терем, раздавил каабу Веры и попёр дальше, гремя вращающимися вокруг невидимых «шестерён» чёрными, похожими на исполинские берцовые кости, гусеницами, почти не обращая внимания на стражей города, пытавшихся его остановить. Защитников было два десятка и становилось всё меньше. Они носились перед исполином, стреляли из луков, доставали мечами корпус тартарианина, сложенный из не связанных друг с другом «костей», и отскакивали назад. Но их маневры на монстра не действовали. Изредка он отмахивался лапами, и тогда конь и всадник, не успев увернуться, летели по воздуху десяток метров, как лёгкие пушинки.

– Стрелки! – вскинул над собой кулак Дивий.

Сотня мгновенно выстроилась в два ряда, дружинники взялись за луки.

– Бей!

Сотня стрел взвилась в воздух, находя цель.

Тартарианин даже не попытался увернуться. Он словно не заметил залпа, ни первого, ни второго. Стрелы вонзались в бугор его головы, плечи и грудь, но либо ломались, либо отскакивали, пропадали бесследно, не причиняя монстру никакого вреда.

– Мечи! Под гусеницы не соваться!

Сотня разделилась на два отряда, ринувшиеся к гиганту с двух сторон.

Поначалу всё шло по-прежнему: пришелец, похожий на скелет древнего робота, каким рисовали его дети в школах, мерно катился вперёд, давя попадавшиеся на пути строения и обезумевшую скотину, изредка отмахиваясь от назойливых всадников, лихо рубивших его «костяные» доспехи по бокам. Потом Дивию надоело следить за воинами, и он, вспомнив прошлое, вырвался один перед катившимся по улице к Кремлю монстром, спрыгнул с коня и пошёл ему навстречу, раскинув руки в стороны и напрягаясь до боли в голове.

Конь, хрипя, припадая к дороге и открывая пасть, попятился.

Дивий задавил поднявшийся в душе страх.

Мольба была одна: остановись!

Тартарианин пёр вперёд, безглазый, многодетальный, ажурный, страшный. Отмахнулся от наскока очередного дружинника.

Бойцы кремлёвской сотни отскочили, оторопело глядя на старейшину общины. Кто-то крикнул отчаянно:

– Уйди с дороги, радетель!

Дивий не остановился, только закусил губу.

Сорок метров, двадцать, десять… раздавит или нет?

Ну! Остановись!

Тартарианин с лязгом затормозил.

Из сотни грудей ратников вырвался общий выдох.

Дивий замер, продолжая держать руки на весу. Из прокушенной губы вытекла на подбородок струйка крови.

Услышал, слава богам!

– Стой, чёрный! Зачем ты пришёл?

Гигант опустил бугор головы, словно пытаясь понять слова человека. Или его мысли. Поднял громадную суставчатую лапу, дотронулся до головы чисто человеческим жестом.

– Что тебе надо?! – добавил Дивий.

Монстр вытащил из головы (во всяком случае, выглядело это так) угловатую «кость», бросил на дорогу перед старейшиной.

«Кость» упала и расползлась струйкой дыма. Одновременно послышалась очень короткая фраза на тарабарском языке, почти свист. Тем не менее Дивию показались знакомыми звуки в этом свисте, и он после запоздалого анализа понял, что тартарианин только что передал ему звуковое письмо. Правда, прозвучавшее неожиданно и слишком быстро.

Он развёл руки шире.

– Повтори!

Усилил речь мысленным вызовом: повтори! повтори!

Тартарианин снова сунул суставчатую лапу в «растрескавшуюся башку, вынул чёрную «кость», швырнул на дорогу.

Вспух и растаял чёрный дымок, сопровождаемый свистом-скороговоркой, по-прежнему почти не воспринимаемый слухом. И всё же Дивий, находившийся в состоянии сильнейшего нервного возбуждения, уловил отдельные слова, произнесённые на староанглийском языке:

– We… need… son of… before the God…

Само собой сложилась фраза: «Нам надобен сын Предтечи».

Дивий мотнул головой, с трудом оценивая смысл сказанного.

С одной стороны, тартариане никогда не интересовались земными делами, равно как и человеческими судьбами, и не могли знать о существовании какого-то там человека-Предтечи, а тем более его сына. С другой, Влад Велич был сыном Ставра Панкратова, ставшего эмиссаром одного из Игроков, и участвовал в драматических событиях прошлой Игры наравне с другими свидетелями драмы, с теми же чужанами, орилоунами и тартарианами. Тартар же, как мощная, колоссальная, разумная структура, мог получить информацию о своих соперниках по Игре, в том числе и о Ставре, а также о его потомках. Оставался непонятным интерес тартариан к сыну Влада. Чего они хотят? Боятся нового противника?

– Зачем он вам?

Голос волхва гулко поколебал воздух, метнулся отголосками эха по улицам города.

Тартарианин сунулся вперёд, нависая над человеком готовой рухнуть скалой.

– Радетель! – закричал Ратислав. – Уходи!

– Оставайтесь на месте! – отозвался Дивий, чувствуя озноб; силы его таяли, экстрасенсорика организма ещё не входила в резонанс легко и свободно и требовала больших энергетических затрат.

«Зачем он вам?!»

Гигант вынул из головы очередную «кость», и она расплылась дымком в его лапе.

– Он… оператор… необходимого, – свистнул в доли секунды голос «аудиоконтактёра».

Если бы Дивий не находился в состоянии гипервозбуждения, он бы не смог разобрать сказанного.

– Для кого необходимого?

«Для кого необходимого?!»

Новая «кость» упала каплей дыма.

– Он… владыка… реальности…

– Он ещё совсем юн! Какое вам дело до него?

Тартарианин почти накрыл Дивия своей тушей.

Волхв общины почувствовал скрытый жар, исходивший от «костей» гиганта, какие-то неясные голоса заверещали в голове, начали стучаться в мозг, в уши, дробиться на взвизги и отголоски. Сознание начало плыть.

Упала «косточка», расплылась дымком, свистнула фраза на русском языке:

– Он… помочь…

– Что?! – удивился Дивий; головокружение отпустило.

«Кость», дымок:

– Он… помочь… нам…

Новые «тонкополевые» голоса вонзились в голову, путая сознание.

Дивий напряг остаток сил. Эх, старость не в радость!

– Его нет в городе! Он ушёл!

Тартарианин всколыхнулся всем «раздробленным» телом, так что показалось, он сейчас рухнет грудой чёрных обломков. Однако не рухнул, замер над человеком, словно размышляя над его словами (или мыслями). Отступил назад.

Кость упала перед почти ослепшим Дивием. В воздух поднялось облачко дыма.

– Мы… ждать…

Не разворачиваясь, монстр дал задний ход и покатился по своим следам назад, к границе города. Через несколько минут он скрылся за уцелевшими домами, оставив потрясённых людей вслушиваться в наступившую тишину и гадать, вернётся или не вернётся.

Задрожали ноги. Дивий опустился на колено.

Подскочили спешившиеся ратники, помогли встать.

Один из них ткнул пальцем в небо; глаза у парня были шалые.

Дивий поднял голову и увидел поднимавшуюся вверх гроздь прозрачных воздушных шариков с глазами внутри.

– «Глазастый»!

Вот почему тартарианин отступил, мелькнула мысль. Не захотел связываться с «глазастым».

– Радетель, чёрный дьявол остановился за слободкой, – подскакал к волхву начальник стражи. – Что делать?

– Ничего, помогите раненым, вызывайте спасателей.

– А чёрный?

– Следите за ним, но ничего не предпринимайте.

– Слушаюсь! – Главный охраняющий умчался, нахлестывая коня.

Ратислав взял Дивия под локоть.

– Что ему было нужно? Почему он ушёл?

– Ему нужен был сын старосты.

– Ясь?! Зачем?

– Помоги сесть в седло.

Полководец поддержал старейшину и поскакал рядом с ним, заботливо поглядывая на радетеля общины, от которого, по сути, зависела судьба Рода.

В Кремле Дивию стало легче. Он умылся, выпил вареного пчелиного мёда, приобретающего в нынешних условиях необычный вкус, написал письмо, вызвал ловчего.

Вдвоём они привязали к лапе орлана письмо, скатанное в трубочку, и запустили птицу в небо.

Орлан сделал круг над башенками Кремля и отправился в долгий путь, на поиски хозяина.

Небесная математика

Попытки открыть капсулу древнего летательного аппарата – когга, способного передвигаться в открытом космосе с большими скоростями, ни к чему не привели. И Влад, и Ясен оказались бессильными достучаться до сторожевой системы аппарата, несмотря на то, что он казался целым и не был законсервирован. По ощущениям Ясена, внутри него «спали» энергетические центры.

– Жаль, – со вздохом проговорил Велич-старший, когда они выдохлись. – Насколько всё было бы проще, имей мы эту посудину.

– Попробуем ещё раз? – неуверенно предложил Ясен.

Влад покачал головой.

– Скорее всего ещё не время для полной разгерметизации старой физики. Поймать бы этот момент, когда артефакты начнут откликаться.

– Я чую тепло внутри. – Ясен коснулся ладонью блестящего бока аппарата; с помощью мечей им удалось почти полностью очистить катер от «коралловой шубы», и теперь все могли оценить его форму и размеры.

– Он просто ждёт команды, которой мы не знаем. А на мысленное управление не рассчитан. Нужна рация.

– У нас же есть… эта раца, – заметил Пилип, жадно вслушиваясь в разговор Величей.

– Без питания она просто красивая хитрая безделушка.

– Так давайте её накормим, – с наивным простодушием предложил разведчик.

– Она питается от электрических модулей, – улыбнулся Влад. – Таких у нас нет.

– Что же делать? Как мы выберемся отсюда?

Влад задумчиво обошёл восьмиметровую сигару когга с наплывами и намёками на крылья, превращавшими её в хищную уснувшую птицу. Надежда на активацию аппарата не угасла, но и ждать впустую чуда не стоило. Катер не входил в число «закладок» Ставра, которые ещё надо было отыскать, а так хотелось сделать что-нибудь самостоятельно. Или с помощью Ясена. Парень растёт на глазах, однако не всегда способен разбудить нужный резерв. Из-за чего переживает больше, чем нужно.

– Отдыхаем два часа. Коней расседлать, накормить, каждому по два глотка воды.

Дружинники начали возиться со скакунами, не сильно переживая о своём положении, веря в чудесные умения старосты находить правильные решения в любой ситуации.

Ясен тоже занялся гепардоконем по имени Ашва, протёр ему нос, глаза, дал глотнуть воды, потом расположился рядом с отцом, севшим на белую губчатую выпуклость и опёршимся спиной о твёрдый холодный бок когга.

– Ты знал, что здесь прячется эта машина?

– Нет, – ответил Влад, размышляя о чём-то своём. – На Орилоух падали сотни машин разного класса. Я вообще-то надеялся найти что-либо помощней.

– Спейсер?

Влад сощурился.

– Было бы славно. Хотя и катер решает много проблем.

– Но ведь мы находили машины на Зем-Горе, они не летают.

– Просто мы не умеем их активировать. В этом мире кто-то запустил процесс упрощения континуума, если я не ошибаюсь. Непонятно, к чему это может привести. Но я уверен, мы на пороге революции. Недаром и Тартар пробудился, посылает своих гонцов во все стороны света.

– Ты намекал на необходимость нашего похода.

– Боюсь, мы опаздываем. Надо срочно встретиться с Гораном и обсудить начавшиеся перемены. Если Базил прав, нашу реальность…

Ясен подождал продолжения.

– Что?

– Ждёт перезагрузка.

– Какая загрузка? – не понял Пилип, почти постоянно присутствующий при разговорах командиров. Он слышал о существовании в прошлом компьютеров, но не знал, что их можно перезагружать.

Влад вспомнил слова Горана, пересказавшего суть беседы с Габриэлем Греховым, когда тот появился на борту спейсера «Маг».

«Ты сильный интраморф, комиссар, – сказал Грехов мысленно. – С тобой приятно иметь дело. Требуется расстроить планы Игрока, подготовившего удар по Тартару».

«Игрок – Гея?»

«Разумеется, Гея. Ей невыгодна разгерметизация артефакта. А поскольку интраморфы пока не в состоянии создать контрвариативное векторное пси-поле, вам придётся сражаться с Геей на более низких уровнях».

«Вы предлагаете людям воевать с людьми?»

«Вопрос некорректен, комиссар. К сожалению, психоэнергия не является изначально структурирующим, созидающим фактором, её направленность зависит от воли системы. Примеры положительного использования этой энергии – подвижничество интраморфов, геян и землян, твоё в том числе, отрицательного – деятельность файвера Кроули, адепта «чистого интеллекта», не отягощённого морально-этическими принципами, и деятельность Геи, главный этический принцип которой – она сама».

«Почему Гея всё-таки стремится уничтожить Тартар? И ребёнка Конструктора? Ведь они ей не угрожают. К тому же, если процесс сближения Стенок Космориума не остановится, все объекты в домене будут уничтожены».

«Не все. Тартар и Конструктор уцелеют, Гея тоже, чего нельзя сказать об остальных разумных существах. Недоступный наблюдениям керн Тартара влиял на параметры и структуру Метагалактики внутри её горизонта ещё в те времена, когда доменом занимались Архитекторы. Естественно, Гея-Игрок знает возможности своего противника. Тартар, по сути, нульмерный объект, имеющий темпоральный спектр, то есть он существует во всех измерениях и временах».

«Спасибо за информацию».

Горан Милич и Грехов ещё о чём-то говорили, но этого Влад уже не помнил. Подумал с мимолётным удивлением: и имея такое могущество, Гея проиграла! Следует ли после этого и дальше помогать Игроку-Тартару? Чего он хочет? Возродить былое? Восстановить поле для Игр, то есть прежнюю Метавселенную? Или на базе Великой Равнины, представляющей собой странный аттрактор, говоря языком физиков, или квазиустойчивый континуум, создать Новую Базу Игры?

Но главное, – Влад кинул взгляд на сына, – сможет ли разобраться во всём этом бедламе внук Игрока?

– Я не всё знаю о правилах Игры? – понимающе хмыкнул Ясен.

– Даже я не знаю все нюансы Игры, – усмехнулся Влад. – Несмотря на участие в последних маневрах Игроков.

– Почему Гея проиграла? Учитель говорил, что она обладала каким-то «божественным гласом».

– Входом в поле Сил на базовом уровне, на уровне перестройки квадруполей, из которых состоял вакуум нашей Метавселенной.

Подсевший к беседующим Пилип хотел задать вопрос, но Ясен остановил его жестом.

– Гея могла управлять вакуумом?

– На Гее жили десять миллиардов человек, которые составляли монаду Силы – эгрегор волевого управления исключительной мощи. Сами люди даже не догадывались, за исключением немногих, что они творцы вселенных. Но этот разговор преждевременный. Тебе нужен полный интенсионал по Игре и главным Игрокам.

– Так дай его мне! – не сдержался Ясен, покраснел под взглядом отца, в котором сомнение боролось с надеждой.

– У меня его нет. Всё, чем мы с учителем обладали, ты получил. Надеюсь, мы найдём нужную информацию на Гее. Говорить о прошлых событиях, растянувшихся на тысячелетия, можно долго.

– Ты не всё мне рассказал, – упорно возразил Ясен. – Я читал «Свод истин» деда, учил в гимнасии историю Реликта…

– Этого мало.

– Вот расскажи коротко, в двух словах, о том, что произошло на самом деле.

Влад рассеянно глянул на притихшего Пилипа, на дружинников, также подсевших поближе с флягами в руках. Вряд ли молодые парни понимали, о чём идёт речь, воспитанные иными обстоятельствами и постоянной борьбой за жизнь, и всё же их интерес к прошлому был неподдельным.

– А о каких игроках вы говорили? – поинтересовался разведчик. – Во что они играли? В шахматы, в нарды? Или в карты?

Влад и Ясен переглянулись. Велич-старший наметил скупую улыбку.

– Те Игроки представляют собой целые разумные системы, Метавселенные, дружок. В карты они не играют, они играют в стратегические игры под названием «Творение собственных Вселенных».

– А? – сказал Пилип.

Ясен сдержал смешок. В своё время он тоже был ошеломлён масштабами действий, которые позволяли себе Создатели Игры. Но его специально учили непосредственные участники последней Игры, отец и учитель Дивий, поэтому он знал несравненно больше, чем воины дебрянской рати.

– С чего всё началось?

– Ладно, в двух словах, – согласился Влад. – Сначала наши предки запустили процесс рождения Конструктора.

– Который съел половину Лохитанги и улетел из Солнечной системы.

– Не перебивай. Лохитанга тогда была Марсом. Конструктор действительно ушёл и где-то там, в невообразимых далях Большой Вселенной, встретил одного из Игроков, который впоследствии направил его обратно, на территорию другого Игрока, ставшую полем Игры.

– В наш Метагалактический домен. Это я помню. А чем он так заинтересовал Игроков, что они превратили его в игровое поле?

– Этого я не знаю. Возможно, наша Метавселенная оказалась в их поле зрения случайно, возможно, их заинтересовал набор физических констант, позволяющий интенсифицировать процесс усложнения форм жизни. Это непринципиально. К тому времени Игра почти завершилась, а чтобы никто не смог воспользоваться «полем боя физик», испорченным торчащими из вакуума колючками нагуалей, победивший Игрок оградил его стенками.

– Превратив в Космориум.

– Именно. Конструктор прибыл к нам, чтобы оценить масштабы чистки игрового поля, и увидел, что в Космориуме благополучно живут и развиваются свои Игроки.

– Гея!

– Гея, Тартар, Чужая, Орилоух, подсистема галактик Вероники, населённая негуманами, о которой мы, к слову сказать, мало что знаем. Кроме того, он встретил второго Конструктора, наделённого специфически ориентированной психикой.

– Ты имеешь в виду Конструкторшу? То есть Госпожу? Дед писал, что её активировал Кроули.

– Да, Кроули. – Влад замолчал, заново переживая расставание с мамой и отцом. Ставр обещал помочь одному из Игроков в другом Метагалактическом домене и вернуться. Но даже не прислал ни одной весточки за двадцать лет. Ни разу. Где он, что с ним, с мамой? Живы ли? Может быть, его друг-Игрок тоже проиграл и всё закончилось печально?

– Надоел? – смутился Ясен.

– Нет, вспомнил кое-что.

– На чьей стороне тогда играл дед?

– На стороне интраморфов. Но их было слишком мало. Да и ушёл он до того, как началось Падение. А с ним ушли и другие патриархи-файверы, и это единственное, что меня утешает. Вместе они не пропадут. А нам следует поторопиться с твоей учёбой и тренировкой сенсинга. Надо поймать момент, когда к нам вернётся память и Сила, и опередить нашего злейшего друга.

– Кроули.

– Какая сила? – вставил слово Пилип.

Влад не ответил.

– А кто изменил Космориум, превратил его в Великую Равнину? – спросил Ясен, воображение которого рисовало ему красочные картины прошлых событий.

– Я подозреваю, – нехотя ответил Влад, теряя охоту к разговору, – что инициатором превращения нашего домена, пробитого нагуалями, в Заповедник был тот самый Игрок, который запустил к нам ФАГа.

– Фундаментального Агрессора? – пробормотал Ясен. – Но это было ещё до Катастрофы.

– Время для Игроков не имеет значения. Они вневременные существа, в отличие от нас.

– А что значит – в Заповедник? Мы же упали на Равнину, а не в…

– Боюсь, мы неправильно оценили эту реальность. Возможно, Великая Равнина – всего лишь окраина Заповедника невероятно сложных форм жизни. Кое-кто называет её резервацией. Наш Метагалактический домен просто «прицепили» к Заповеднику, изменив многие физические параметры. А поскольку Игрок не учёл возможности уцелевших разумных систем, этот край возбудился и начинает переходить в иное состояние.

Влад подумал, глотнул воды; дружинники слушали его, затаив дыхание.

– Я даже думаю, что именно твой дед предвидел эти события и «встроил» в ткань пространства какие-то фундаментальные принципы нейтрализации негативных последствий Игры.

– Закладки?

– Закладки – это всего лишь физические объекты, спрятанные в иных измерениях, речь идёт о физических законах.

– Заповедник! – медленно проговорил Ясен, смакуя это слово на языке и ощущая внутреннюю дрожь и восторг от распахнувшегося перед ним горизонта. – Я представить не мог!

– Ещё представишь. Вопросам конец. Всем отдыхать два часа.

Влад закрыл глаза.

Ясен встал, удерживая в памяти видение: по звёздному небу летит ослепительно-белый космический корабль. Как же это красиво!

Конь Ясена фыркнул, ударил копытом в «букет мха» под ногой. Он чувствовал дискомфорт.

Ясен очнулся, погладил животное по мохнатой шкуре.

– Спокойно, дружище, здесь мы в безопасности.

Подкрался сгорающий от любопытства Пилип.

– Твой отец был игроком в молодости, да?

Ясен невольно улыбнулся.

– Вряд ли он играл в те игры, которые ты имеешь в виду. Игроки, с которыми он встречался, занимались…

– Строительством вселенных, – подхватил разведчик, – я понял, не понял только, о каких таких вселенных вы говорите.

– Великая Равнина тебе хороша знакома?

– А то! Я же здесь живу.

– Вот она и создана кем-то из Игроков.

– Да ладно тебе!

– Я не шучу.

– Как это можно создать Равнину?

– Волшебство! – потряс пальцем Ясен, сам толком не понимая, что означает это слово.

– А-а… – растерянно протянул Пилип.

Чтобы не объяснять необъяснимое, Ясен сел спиной к «лепестку коралла», закрыл глаза. И уснул, несмотря на роившиеся в памяти видения космических пейзажей. Очнулся от голоса отца:

– По коням!

Дружинники прыгнули в сёдла, привычно образовали строй.

Лишь Пилип бросил на старосту удивлённый взгляд, не понимая, зачем тот отдал приказ седлать коней: скакать было некуда.

– Теперь внимание! – продолжал Влад, легко вскакивая на коня. – Вспомните, как мы пробрались сюда. По команде представьте, что перед нами открывается ход в глубины Горы.

– И всё? – с недоверием спросил Димитр.

– Этого пока достаточно. – Влад повернул голову к Ясену. – Понял свою задачу?

– Ты думаешь, орилоун нас услышит?

– Не орилоун, топос орилоуна.

– Хорошо, попробуем.

Ясен закрыл глаза, сосредоточился на внутреннем «разряде».

– Начали! – бросил Влад.

В сердце соткалась горячая световая вуаль, прянула по жилам невесомой субстанцией, заставляя кровь кипеть, дошла до пальцев рук и ног, до головы.

Адреналин, подумал Ясен мимолётно, переключаясь на решаемую задачу.

В голове набатом загудело: проход – откройся! проход – откройся! кто слышит – дайте нам выйти!

На миг колючие стены вокруг исчезли, он оказался в стремительно расширявшемся кратере, заполненном шипучими струями алмазной пыли и перекликавшимися тоненькими голосочками. Кто-то посмотрел на него заинтересованно, хор голосочков притих. А затем нависшие со всех стороны «коралловые лианы» шевельнулись, заставив дружинников схватиться за оружие.

Слева от носа когга протаяла в сплошных зарослях «мха» круглая ниша, начала быстро расширяться и углубляться, превращаясь в неровный колючий коридор.

– Плотнее, не отставать! – подстегнул отряд голос старосты, направившего коня в созданный неизвестно кем проход.

Ясен последовал за ним, ощущая удалявшуюся со скоростью хорошего скакуна стенку хода как струю живого движения. Бывшее жилище орилоунов отреагировало на мысли маленького человеческого эгрегора и ожило на короткое время, чтобы пропустить гостей.

Возможно, орилоуны изначально относились к людям с симпатией, отчего даже их дом реагировал на них положительно. Но скорее всего кто-то из патриархов контактировал с ними в прошлом и оставил некое завещание, которое они и исполнили, заложив в фундамент пространственно-полевых конфигураций своего дома файл помощи вполне определённому лицу.

Эта мысль пришла в голову Ясену, когда отряд преодолел около ста километров внутри Орилоух-Горы и выбрался из пещеры на равнину. Стало понятно, что полумёртвый топос орилоунов сам не мог решить проблему контакта с отрядом, для этого нужна была соответствующая программа, которую способен был включить только волевой оператор нужного уровня.

Кто сыграл роль этого оператора, было не важно. Главное, что идея сработала, хотя Ясен и подумал о том, что успех дела был результатом его личных стараний.

Великая Равнина была укутана сумраком ночи.

Пробирались по коридору внутри Орилоух-Горы около пяти часов, не шибко быстро, но все устали, придавленные глухой тишиной гигантского горного массива и отсутствием нормального освещения.

Дружно оглянулись на мохнатый отрог Горы, похожий на снежно-ледяной айсберг.

– Благодарствуем, конечно, за помощь, – выразил общие чувства Димитр, – однако на воле дышится веселей.

– Привал? – осведомился Пилип.

Влад молчал.

Молчал и Ясен, прислушиваясь к миру вокруг. Где-то далеко рыскал по степи недобрый зверь, то и дело возвращаясь к Горе. А в полусотне километров скакал вдоль её белых изломов большой отряд всадников, направляясь к тому месту, где на равнину вышла дружина Величей.

– Нас ищут, – негромко сказал Ясен.

– Можем вернуться, – простодушно предложил разведчик, ткнув рукой в чёрное пятнышко пещеры.

– Не вечно же нам прятаться, – проворчал десятник.

– Идём на пятнадцать к правеку, – сказал Влад, сверившись с триометром. – До Геи-Горы около двух тысяч километров.

– Шесть дён пути.

– Надо дойти за четыре, чтобы опередить всех охотников, жаждущих с нами познакомиться. Задача понятна?

– Понятна, – ответил ему за всех Димитр.

– Тогда за мной! Привал через три часа, на восходе Расия.

Почуявшие свободу кони рванули вперёд, радуясь простору и свежему ветерку.

Орилоух-Гора стала отдаляться, превращаться в зыбкое облачное образование. Никто из дружинников не заметил, в том числе и Величи, как проход в недрах «кораллового» массива закрылся, словно посчитав свою миссию выполненной.

Неизвестно, каким образом, но вражеская сотня, обнаруженная Ясеном после выхода на Равнину, заметила отряд дебрян и повернула за ним. И хотя догнать его она не могла, присутствие за спиной чужой конницы, точнее, «верблюдницы», не улучшало настроения. Тем не менее Влад решил не финтить, а, пользуясь преимуществом в скорости, идти прежним курсом – к Гее-Горе.

Таким образом, наступивший день прошёл в нудной скачке, хотя и без особых происшествий. К концу дня преследователей и дружинников разделяло, по оценке Ясена, расстояние в сто километров. На вопрос отца: как ты это определяешь? – он ответил с непосредственной простотой:

– Чую.

Впрочем, укреплявшаяся экстрасенсорная система сына Велича-старшего только радовала. Сенсинг – сверхчувствительность к изменениям природной среды – возвращался к потомкам интраморфов, в числе которых были и Ясен с Владом. На очереди было «всплытие» техник боевого оптимайзинга и мысленно-волевого управления полями Сил. Хотя, с другой стороны, шатание материальной основы Великой Равнины не могло не беспокоить. Что-то происходило в глубинах мира, что-то готовилось, и надо было точно угадать момент «физикотрясения», чтобы не стать «пылью под ногами Игроков», по образному выражению Базила Дивия.

Ночь прошла спокойно, если не считать подземного стона, разбудившего людей, и поднявшегося ветра.

Стон тоже принадлежал процессу перестройки реальности, в чём Влад не сомневался совершенно. Да и ветер казался странным: он налетел неожиданно, холодный и неласковый, а главное, дул сверху по ощущениям Влада. Он даже спросил у Ясена, не кажется ли тому, что ветер отражает вертикальные колебания атмосферы?

Ясен прислушался к себе (этот процесс происходил всё естественнее) и с удивлением признался, что чувствует поток воздуха с высоты не меньше трёхсот километров.

– Но ведь этого не может быть?

– Если ты чуешь – может, – задумчиво ответил Влад.

– Но толщина атмосферы над Равниной меньше, за её пределами нет воздуха. Мы проверили это на Зем-Горе: чем выше поднимались, тем больше падала плотность воздуха.

– Когда у нас появится летак – проверим.

Ясен невольно оглянулся, высматривая невидимые ночью очертания Орилоух-Горы. Летак им дали, но открыть его не удалось.

Утром, как только рассвело, отряд снова устремился вперёд, всё чаще встречая на пути каменистые участки и песчаные поля без единого кустика травы. Озёра тоже перестали встречаться, поэтому воду экономили, позволяя себе лишь по два-три глотка на завтрак, обед и ужин.

Несмотря на прохладу и ветер, скакали быстро, защищаемые найденными комбинезонами, более удобными, чем обычные воинские костюмы. Гепардокони отдохнули, поели и отлично справлялись со своей работой.

До обеда отряд преодолел более пятисот километров, проскакав мимо желеобразного болота и какого-то мрачного зубчатого холма. Возможно, это был остаток спутника одной из планет Солнечной системы, рухнувший на Равнину вдали от больших планет. Ясен подумал, что было бы неплохо обследовать его на предмет чего-нибудь полезного. Но останавливаться не стали. Влад даже разговаривать не захотел на эту тему.

После привала и часового отдыха Величи сосредоточились на полевом «прощупывании» окружающей среды, для чего отъехали на полсотни метров от группы. Не хотелось, чтобы дружинники видели, как они «уходят в себя», и задавали лишние вопросы.

Ясен почуял беспокойное шевеление чужих эмоциональных средоточий в сотне километров от них, в трёхстах километрах и в полутысяче, причём в трёх разных направлениях. Посмотрел на отца.

– Что чуешь? – осведомился Влад.

– На правеке ворочается кто-то угрюмый и опасный, – начал перечислять Ясен. – Сотня идёт за нами с нижвека, но она отстаёт. А к левеку, градусов на двадцать, движется какая-то большая группа.

– Душ триста, – кивнул Влад. – Скорее всего это кочевники-чечениты, либо мигрирует цыганотурецкая сечь. Угрюмый и опасный – это тартарианин, его не спутаешь ни с кем. Больше ничего не видишь?

Ясен снова сконцентрировался на улавливании пси-колебаний, находя в этом процессе странное удовольствие, мысленно поднялся над степью.

– Впереди ямы и овраги… придётся обходить.

– Та-ак.

– Потом глубокая долина, круглая…

– Кратер.

– За ним справа чьё-то поселение.

– Это земли джепеноидов.

– Кто-то скачет пустынным краем… хотя непонятно… коней не чую… всего человек пять… Больше ничего не вижу.

– У меня примерно те же впечатления, за исключением твоих пяти человек. Я их не чую. Впрочем, это не важно. Идём как шли – пятнадцать на левек. К вечеру будем в кандианской провинции, а там до Геи рукой подать.

– Ничего себе – рукой, – хмыкнул Ясен, – восемьсот километров.

– За день доскачем. Зови остальных.

Влад направил коня к цепочке невысоких поднятий, за которыми до самого горизонта на пределе видимости простиралась почти безводная песчано-каменистая пустыня, названная первопроходцами-дебрянами Сухой Плешью. Как её называли картографы других общин и расселившихся человеческих этносов, было неизвестно.

К вечеру расстановка сил на Равнине не изменилась.

Сотня преследователей, которую вёл младший Кроули (Ясен действительно чувствовал его ауру), отстала ещё на двадцать километров. Группа кочевников, принадлежащих, судя по злобной насыщенности их биоизлучений, к орде радикальных исмаилитов, повернула к правеку и норовила пересечь дорогу дружине где-то возле одного из поселений кандиан.

Тартарианин – его Ясен ощущал массивной глыбой непонятных переживаний – двинулся наперерез отряду, но он был ещё далеко, в четырёхстах с лишним километрах, поэтому опасаться его пока не стоило. И всё же отдыхать решили меньше, чтобы держаться от всех заинтересованных лиц и объектов на должном расстоянии.

Выступили в четыре часа утра, когда рассвет только-только забрезжил.

Миновали ещё одно поле чёрных маков, принадлежащее какому-то югонамскому племени, но останавливаться не стали. Влад и так корил себя за прошлую акцию по уничтожению наркопосевов, так как отряд потерял на этом больше двух часов драгоценного времени.

К обеду вдали показались неровные коричневые зубцы: это был Европейский Каньон, горная страна, образованная свалившимся на Великую Равнину спутником Юпитера. Каньон простирался на сто километров в длину и на сорок в ширину и был почти полностью заполнен шугой – водой, насыщенной метаном и азотом. Подходить к нему близко не рекомендовалось, так как запах метана перебивал все остальные запахи и вредно сказывался на здоровье. Дышать возле Каньона было трудно. Запах ощущался даже в двух десятках километров от этого удивительного «памятника Падению».

– Объедем? – обернулся скачущий впереди отряда Пилип.

– Нет, идём прямо, – сказал Влад. – Сократим дорогу. Платки на нос!

Дружинники смочили платки, обвязали лица.

Через два часа угрюмые рваные валы внешних границ Каньона остались слева.

Наддали, из последних сил держась в сёдлах, измученные кружащим головы запахом. Облегчение наступило, только когда отряд удалился от этого неуютного места на тридцать километров.

– Привал, – скомандовал Влад.

Ясен подъехал к нему.

– Отец, там впереди, слева…

– Знаю, монголайский улус. Заходить туда мы не будем.

– Там что-то происходит. Час назад в улус прибыла та маленькая группа, я тебе говорил.

– Пять человек?

– Да, пять, у меня какое-то странное ощущение… но не в этом дело. К улусу свернула часть орды кочевников, человек пятьдесят.

Влад склонил голову к плечу, сосредоточился на биопотенциалах местности, пытаясь разобраться в их пляске.

– Не уверен, что правильно понимаю…

– Кочевники свернули не зря, они охотятся. Те пятеро не смогут уйти. И они правильные.

– Как тебя понимать?

– Я чую их ауры: они чистые, без агрессивных и злобных настроений.

Влад с сомнением покачал головой.

– Ты в самом деле читаешь их пси-поля?

– Не читаю, но… – Ясен пожал плечами, – не смогу объяснить. Стоит мне сконцентрироваться, и я вижу такие светящиеся вуальки.

– Понятно. Однако я не планировал сворачивать.

– Отец, кочевники их убьют, я чую! У них нет ни одной светлой вуали!

– Мы и так опаздываем.

– Отец!

Влад нахмурился, разглядывая упрямое лицо сына, оглядел разгорячённых скачкой усталых дружинников, гепардоконей, раскрывших пасти и вываливших языки. Настырность сына была непонятна, однако он никогда не позволял себе действовать в угоду личным амбициям.

– До улуса километров двадцать. Вы слышали, о чём идёт речь. Или мы отдыхаем, или…

– Идём к монголайцам, – мрачно проговорил Димитр. – Если и в самом деле туда рванули кочевники, будет резня.

– Их с полсотни.

– Если надо, мы и сотню положим, – оскалился десятник.

– Другие мнения есть?

Дружинники молчали, переглядываясь.

– Хорошо, поворачиваем в улус. Надеюсь, обойдётся без инцидентов.

Отряд поскакал направо.

Но без инцидента не обошлось.

Двадцать километров проскакали за четверть часа, почти загнав коней.

Когда впереди показались шеренги невысоких деревьев, а за ними глиняные мазанки монголайского селения, потянуло дымком, и стало ясно, что селение горит.

Остановились в сотне метров, Влад поднёс к глазам оптикон, посмотрел, передал Ясену.

Ясен молча передал прибор Димитру.

– Я и так вижу. А они нас нет.

– Атакуем?

– Кинжально, пока не опомнились.

– Где те пятеро?

– Не знаю, – смутился Ясен. – Всё смешалось…

– Ладно, разберёмся. Вперёд!

Дружина понеслась к селению, часть домиков которого уже горела. Повторялась история с атакой отрядом Кроули-младшего беззащитной деревни индариев. И его бандиты, и кочевники не отличались фантазией, с удовольствием занимаясь тем, что веселило их чёрные души.

Как и предполагал Влад, это действительно была орда исмаилитов: по деревне носились на огромных верблюдах бородатые смуглецы в чалмах и чёрных шапочках, одетые в полосатые халаты и старые армейские комбинезоны, и на скаку рубили увёртывающихся жителей, мужчин и женщин, отличающихся от них разве что отсутствием головных уборов и цветом одежды. Их было много, чувствовали они себя победителями и не заботились об охране тылов, забыв поставить сторожевые посты на окраинах деревни. Поэтому неожиданная атака отряда дебрян стала для них громом с ясного неба.

Дружинники в полминуты выбили из сёдел десяток бандитов, слитно врубились в их толпу и произвели опустошительную чистку рядов банды, заставив её беспорядочно отступить.

Но это была лишь часть когорты кочевников, занимавшаяся грабежом и насилием. Другая её часть осаждала центральное строение деревни – нечто вроде миниатюрного замка с четырьмя башенками и толстыми зубчатыми стенами, сложенными из обожжённых глиняных блоков.

– Димитр, займитесь грабителями! – крикнул Влад. – Никого не щадить! Ясь, к центру!

Величи вихрем промчались по радиальной улочке к центру селения и с ходу врубились в группу всадников на верблюдах, увлечённо обстреливающих «замок» из луков и пытавшихся выбить ворота.

Влад «взял на лезвие» двух бородачей, выстрелил из «Дракона» в третьего, занёсшего над ним кривой ятаган.

Ясен легко ушёл от удара противника слева, заставил коня прыгнуть на верблюда второго боевика, что испугало обоих настолько, что верблюд рванул в сторону и свалился, подминая под собой седока. Третьего Ясен достал мечом, а двух подальше снял одним выстрелом из карабина.

Лишь после этого кочевники опомнились, с улюлюканьем попытались напасть на пару воинов всем скопом, и в этот момент ворота «замка» отворились, и оттуда на невиданных двухколёсных аппаратах – не на конях! – выехали пять девушек в блестящих костюмах. На двух красовались шлемы с большими очками, три были без шлемов, их волосы развевались за спинами, как языки живого огня. Мечей у них не было, зато имелись необычного вида арбалеты с оптическими прицелами, оказавшиеся грозным оружием. Первый же залп из арбалетов снёс с сёдел троих бандитов.

Ясен и Влад вновь использовали «Драконы», грохот которых усугубил панику среди кочевников, и они дрогнули, начали разворачивать верблюдов и спасаться бегством. Через несколько секунд площадь напротив глинокирпичного «замка» опустела. Остались лежать в пыли лишь тела погибших бандитов, да с рёвом бегали кругами ополоумевшие от страха, осиротевшие верблюды.

Девушки слаженно развернули двухколёсные машины, погнались было за бегущими с поля боя, потом вернулись к остановившимся Величам. Одна из них, с гривой серебристых волос, сделала лихой вираж перед конём Влада.

– Благодарю за помощь! – Голос у неё был звонкий и красивый, фраза же была произнесена на геянском новоязе. – Кто вы?

– Добрые самаритяне, – вежливо, с ироническими нотками, ответил Влад по-русски.

– Земляне? Как интересно! – воскликнула серебристокудрая воительница, переходя на русский язык, хотя говорила она на нём с акцентом. – Меня зовут Истома Милич.

– Я Влад Велич.

– Здорово! – обрадовалась девушка. – Я Дочь Горана Милича, отец направил меня к вам. Вы меня не помните?

Влад в замешательстве пригладил волосы на затылке.

– Я не встречался с твоим отцом двенадцать лет. Ты тогда была…

Девушка рассмеялась.

– Тише воды, ниже травы. Отец называл меня воробышком. По-моему, на Земле водились такие птицы. – Она перевела взгляд на Ясена. – А это ваш телохран? На вас похож.

– Это мой сын Ясен.

– О! – Дочь Горана Милича заинтересованно оглядела Ясена, в свою очередь разглядывающего её. – Отец говорил, что у вас сын. Какая удивительная встреча, правда? Не ожидала встретить вас так далеко от вашего нома. И вообще мы могли разойтись и не увидеться.

– Он почувствовал вас, – кивнул Влад на сына, – поэтому мы свернули с пути. Иначе действительно не увиделись бы.

– Правда? Он интраморф?

Влад сдержал усмешку.

– Проверь.

Девушка сузила вспыхнувшие глаза, и Ясен вдруг почувствовал охватившую кожу на лбу странную вибрацию, повеяло холодком, в голове зачирикали птичьи голоса.

Оба замерли.

– Он… и в самом деле… светится…

К разговаривающим подскакали разгорячённые боем дружинники.

– Треть халатоносцев ушла, – доложил Димитр. – Остальные здесь. У наших царапины и перелом ноги у Тихона.

– Помогите монголайцам.

Дружинники кинулись к горящим куполовидным домикам, возле которых метались их владельцы.

Влад мысленно позвал сына, Ясен очнулся, удивлённый и смущённый. Девушка владела сенсингом, и он уловил её зов.

– Давайте и мы поможем беднягам, – предложил Влад. – Через час соберёмся за деревней и поговорим.

– Хорошо, – согласилась среброкудрая.

Влад поскакал к горящему строению, и Ясен присоединился к нему, чувствуя спиной взгляд Истомы (Какой необычный разрез глаз у неё! и улыбка! и вообще она энергичная!). В голове то и дело искорками вспыхивали световые вуальки, начинали щебетать тоненькие голоса, и не чувствовать весь этот поток внимания мог только глухонемой.

Но я же не глухонемой? – возразил он сам себе.

Больше часа ушло на сбор убитых монголайских крестьян, тушение пожаров и разбор завалов. После этого Ясен с Пилипом объехали деревню в поисках уцелевших бандитов.

– Как тебе девчонки? – весело поинтересовался разведчик. – Ничего себе, да? Эта, главная, на тебя так смотрела!

– Не говори ерунды, – буркнул Ясен.

– Не, правда, я видел. Оружие у них прикольное, да? А машины! Они называют их мотоциклами или супербайками. Вот бы нам такие!

– У нас кони неплохие.

– Кони-то кони, а самобеглые коляски – другое дело.

Ясен не стал возражать, ему тоже хотелось покататься на двухколёсных мотоциклах, которыми заправски управляли девушки из геянских поселений. Вспомнился недавний разговор с отцом об устройстве общественной жизни вокруг Геи-Горы. У них матриархат, сказал отец. Похоже, у них действительно всем заправляют женщины, если они и в опасный поход отправили не мужчин, а девчонок.

Когда суета в деревне улеглась, Влад собрал дружину на окраине селения.

– Обеспечить разведку, охранение и отдых. Мы скоро вернёмся. – Он глянул на Ясена, развернул коня.

Ясен понял, что они едут на переговоры с посланницами Геи, которые остались в деревне.

Скакали молча, погружённые каждый в свои думы. В какой-то момент Ясен почувствовал на себе взгляд, буквально макушкой, поднял голову и увидел кружащего над деревней орлана.

– Отец!

Влад остановился, посмотрел вверх.

Орлан начал снижаться, издал клич и спикировал на протянутую старостой руку.

Влад погладил птицу по голове, снял с её лапы небольшой почтовый цилиндрик, развернул письмо. Лицо его закаменело.

– Что случилось? – подъехал Ясен.

– Тартарианин.

– Что?! – Перехватило дыхание. – Мама?! Учитель?!

– С ними всё в порядке. Ему нужен ты.

– Почему я? – удивился молодой человек.

– Базил каким-то образом побеседовал с тартарианином. Тот ищёт тебя и остановился за Бряницей. Что будет дальше, неизвестно.

Ясен посмотрел на исхудавшую нахохлившуюся птицу.

– Бедный орланчик… как ему удалось найти нас? Когда пришёл тартарианин?

– Письмо написано четыре дня назад.

– Возвращаемся?

Влад опустил голову, гоняя желваки на щеках.

Конь под ними перебрал ногами.

Орлан распустил крылья, заорал.

Ашва под Ясеном тоже вздрогнул, по его коже прокатилась конвульсия волны.

Ясен почувствовал толчок в голову, и тотчас же из-под земли раздался знакомый затихающий стон.

Влад очнулся.

– Ладно, сначала поговорим с геянками.

– Что ты решил?

– Я вернусь, ты пойдёшь дальше. – Влад пришпорил коня.

Ясен не сразу понял, что сказал отец, догнал его возле уцелевших домиков монголайской деревни.

– Ты серьёзно?

– Вместе с Истомой ты доберёшься до Геи-Горы, – ответил Влад. – Горан объяснит, что предстоит сделать.

– Но я…

Впереди на улочке показалась небольшая толпа монголайцев, окруживших геянок на мотоциклах.

Влад доскакал до неё, спрыгнул на землю, оглянулся на Ясена, ведущего за узду коня.

– Ты шёл за мной, мальчик, пришла пора учиться принимать решения самостоятельно. Восприми это как испытание.

Ясен открыл рот, собираясь ответить, встретил взгляд улыбавшейся Истомы и проглотил возражения.

Гея-Гора

Горан писал: «…Очень странное затишье. Возникновение Великой Равнины – не конец Игры, и мы это понимаем. Наши аналитики предположили, что готовится новое поле для Игр, однако мы не видим никаких приготовлений, если не считать скатывание континуума к упрощению физических принципов. И эмиссары ФАГа, успешно развернувшие глобальную Катастрофу с нагуалями, и инициаторы Ползучего Террора в последней пульсации Игры, чья деятельность ускорила Падение, действовали гораздо эффективнее и нагляднее. За двадцать прошедших лет мы создали новый тренд контрразведки – «контрас-3», что говорит о внутренних перестройках организма Геи как потенциального Игрока. Но нам некого контролировать! Кроме разве что Тартара. А ведь во все времена уровень Игры всегда отражал уровень Игроков. С кем Гея-Игрок собирается играть? Что намеревается делать? Откуда ждать опасность и когда этот квазиустойчивый кластер, принимаемый нами за бесконечную равнину, пойдёт вразнос, мы не знаем! Ордерогенезом[237] в этой реальности даже не пахнет! Что в свою очередь означает: этот мир – как состояние Метагалактического домена – является промежуточным, и мы можем допустить, что им собираются пренебречь! Вопрос: кто? Что будет с теми, кто уцелел во времена Падения? Ответа у нас нет. Если принять мнение аналитиков: каждый ход Игрока есть прикрытие следующего хода – за аксиому, то когда ждать этого хода? Кто его сделает? Гея? Не знаю. Не верю. Хотя во всей этой «ползучей безмятежности» пора разбираться всерьёз. Нужен оператор, который смог бы осилить предлагаемую логику новой Игры и пресечь попытки Игроков использовать людей в качестве игрового материала!»

– Ты всё понял? – спросил Влад, прощаясь после беседы с геянками, посланницами Горана Милича.

Решено было, что старший Велич с отрядом возвращается назад, в Бряницу, а младший отправляется к Гее-Горе, взяв с собой троих дружинников. Таким образом, спутниками группы геянок под командованием Истомы стали Ясен, Пилип, десятник Димитр и лучший стрелок дебрянской рати Иваник.

– Понял, – стиснул зубы Ясен, стараясь не показывать своей растерянности и смуты. Он действительно ещё ни разу не уходил в поход без отца и только теперь начинал понимать, какая на него ложится ответственность.

Отец с отрядом ускакал.

Истома с сомнением оглядела гепардоконей, на которых землянам предстояло проделать оставшийся путь до Геи-Горы, но высказывать свои сомнения вслух не стала. По её рассказам можно было понять, что спустившиеся на равнину геяне быстро восстановили многие технические центры, промышленные зоны, заводы по производству пищи, средств связи, медицинских препаратов, и двухколёсные мотоциклы – супербайки – являлись самым последним достижением научно-технического гения геянской цивилизации, снявшим транспортную проблему. На очереди, как заявила спутница Истомы Калия, было создание летательных аппаратов.

Ясен хотел возразить, что летать в здешних условиях мешают изменившиеся законы физики, однако спорить не любил и своё мнение отстаивать не решился.

Все геянки, к счастью, хорошо говорили на русском языке, хотя и с милым мягким акцентом. На вопрос Ясена, откуда они знают русский, Истома ответила, что русский язык является вторым государственным языком Геи.

– А первым какой? – ревниво поинтересовался Пилип.

– Новояз, конечно, – пожала плечами девушка.

Она имела в виду, что первыми на Гею переселились европейцы: финны, шведы и англичане, отчего и язык их претерпел изменения и стал общим, впитавшим в себя английский и скандинавские языковые корни.

Супербайки, как оказалось, приводились в движение электричеством, которое вырабатывали генераторы на холодном термояде. Истома так и сказала: на холодном термояде, что говорило об уровне подготовки девушки; по ощущениям Ясена, она была его ровесницей. Холодный термоядерный синтез использовался землянами ещё в двадцатом веке, если верить учебникам истории, и особого следа в истории техники Земли, а потом Геи, не оставил. Однако сам факт появления мотоциклов на принципах использования холодного термоядерного синтеза говорил о растущем интеллектуальном потенциале Геи. Она быстро набирала форму и готовилась выступить в следующей пульсации Игры как самостоятельный Игрок. Если только кто-то из более сильных Игроков (о чём мимолётно подумал Ясен) не задействовал её в своих целях. Люди, тот самый «игровой материал», образующие гигантский эгрегор – разумную систему под названием Гея, могли и не догадываться, что участвуют в Игре. Гея-Игрок, то есть постразумная система, наверняка понимала, что происходит.

Горан Милич, Влад Велич, их спутники и спутницы тоже хотели понимать предполагаемый уровень Игры, для чего и начали собирать рассеянные до сих пор силы, в надежде на предупреждение новых вселенских катастроф.

Геянским супербайкам отдых не требовался. Тем не менее, преодолев более двухсот километров по угрюмым песчаным барханам пустыни и рыхлым буеракам, отряд вынужден был остановиться – выдохлись гепардокони.

Ясен обрадовался остановке, так как это позволяло поближе познакомиться с геянскими воительницами и узнать много нового. После привычного ухода за Ашвой, бока которого лоснились от пота и ходили ходуном от усталости, он осмотрелся вокруг, «пощупал» тающие и возникающие окрест в радиусе ста километров биополя и обнаружил три источника угрозы: орду кочевников, передовой отряд которой они рассеяли у деревни монголайцев, приблизившуюся сотню Кроули (не отстаёт, бешеный пёс!) и следующий параллельным курсом массив нечеловеческих эмоций, каким в воображении Ясена представал тартарианин.

Посланец Тартар-Горы почему-то не сворачивал в их сторону, катил к одному ему известной цели и казался одиноким и печальным. Хотя в любой момент мог превратиться в преследователя, жаждущего сокрушить любого на своём пути.

– А можно покататься на ваших мотоциклах? – полюбопытствовал Пилип, когда все расположились на отдых.

– Можно, если смелости хватит, – лукаво ответила кареглазая Мелана, самая воинственная из всех геянок.

– Хватит, – бесшабашно отмахнулся разведчик.

– Садись, прокачу.

– Мне хотелось бы самому.

– Для этого надо учиться. Байк не животное, его нельзя подстегнуть плёткой или уговорить.

– Ты только подскажи, что крутить и куда нажимать, я пойму.

Ясен поймал взгляд Истомы, сдвинул брови.

– В другой раз, Пилип.

– А что? – насмешливо сощурилась Мелана. – Боитесь? Слабо сесть за руль?

– Почему слабо? – не понял Ясен, снова ловя заинтересованный взгляд командирши геянок. – Каждому делу своё время.

– Мы никуда не торопимся.

– Мелана, – осуждающе качнула головой Истома.

– А что? – повела та плечиком. – Смотри, какие они сильные, уверенные, им всё нипочём. Пусть докажут своё превосходство.

– Можем обменяться, – простодушно хмыкнул Пилип. – Мы прокатимся на ваших мотоциклах, а вы на наших гепардах.

Девушки переглянулись.

– Идёт, – согласилась Милана. – Но вы первые.

Ясен покосился на Истому.

– Уступишь свою машину?

Дочь Горана Милича с сомнением посмотрела на ждущих подруг-спутниц, на парней младшего Велича, на его бесстрастное лицо.

– Хорошо, попробуй. – Она подошла к аппарату. – Вот ручка…

– Сам разберусь.

Девушка отступила, погрозила пальцем прыснувшим спутницам.

Ясен обошёл супербайк кругом, присматриваясь к его деталям, отмечая нужные педали и рукояти. Сосредоточился на восприятии связей механизма, и в голове развернулась его схема – память услужливо выдала нужную информацию – и способ управления. Конечно, подобные аппараты в прошлом были иными, вернее, использовали другие эффекторы, основой которых служил двигатель внутреннего сгорания, но принцип движения был тот же: двигатель-генератор тяги приводил в движение колесо, а оно разгоняло весь аппарат.

Ясен сел в седло, повернул рукоятку слева, вдавил другой рукой кнопку пуска на другой рукояти, нажал ногой на педаль, и супербайк сорвался с места, стрелой понёсся вперёд по ржаво-серому песчаному полю.

– Ура! – вскинул вверх кулак Пилип. – Давай! Вперед!

Ясен сделал круг, вернулся к отряду, лихо развернулся, так что из-под заднего колеса ударила струя песка, осыпав отскочившего Димитра. Выключил работающий бесшумно энергодвижок мотоцикла, слез.

– Хорошая машина.

Истома, склонив голову к плечу, оценивающе глянула на него, и её взгляд сказал ему, что она думает.

– Ты никогда раньше не ездил на байках?

– У нас их и нету, – развёл руками Пилип. – Можно теперь я? А потом вы.

Геянки уже не пересмеивались, глаза их были полны любопытства и ревнивой озадаченности. Впрочем, девушек можно было понять. В своей среде они всегда задавали тон и становились застрельщиками всех событий, взяв на себя «мужские» функции – защиты и управления. Мужчины в современной истории геянской цивилизации играли роль эскортного сопровождения женщин, роль обслуживающего персонала. Видеть в мужчинах равных себе субъектов им мешало воспитание.

– Поехали, – решила Истома. – Покатаемся на ваших гепардах в другой раз.

– Испугались? – съехидничал Пилип.

– По коням! – скомандовал Ясен, вдруг уловив знакомое дуновение холодного ветра: центры угроз сместились, а главное, тартарианин сдвинулся с места и начал приближаться с правека, будто учуял их местонахождение.

Истома вдруг подошла к Ясену вплотную, понизила голос:

– У тебя изменились глаза. Что ты увидел?

– Да, в общем-то… – замялся он, не зная, как реагировать на её слова, быстро поправился: – А ты?

– Километров двести от нас…

– Триста.

– Хорошо, пусть будет триста.

– Тартарианин.

– Кто?

– Вы не встречались с тартарианами? – удивился Ясен.

– С какими ещё тартарианами? – спросила девушка с не меньшим удивлением.

– С посланцами Тартар-Горы. Один из них гнался за нами, а теперь держится в стороне, вроде бы и не преследует, но и не отстаёт.

– Можешь передать менто?

– Как?

– Мысленный образ.

– Попробую. – Ясен напрягся, вызывая в памяти облик чёрного «скелеторобота».

Истома раскрыла глаза шире.

– Блэкбран!

– Что?

– Мы называем их блэкбранами. Они давно бродят за границами метрополии, но близко к центральному ному не подходят.

– Ты… уловила мою…

– Менто? – улыбнулась Истома. – Я тоже сенс, господин Велич. Дочь интраморфа. Поехали?

Ясен кивнул.

Истома вскочила в седло своего супербайка, махнула рукой, и машины геянок сорвались с места, породив колёсами струи пыли.

Два сапога – пара, вспомнил Ясен старинную поговорку, улыбнулся в душе, махнул рукой дружинникам, вскакивая в седло Ашвы. Дебряне поскакали за геянками, надвинувшими на головы прозрачные яйцевидные шлемы.

Останавливались в пути лишь дважды, чтобы дать отдохнуть гепардам, выбивавшимся из сил. Скакали они всё медленнее, воды требовали всё больше, и если бы не преследователь, набравший скорость и неумолимо приближавшийся справа, Ясен не гнал бы коней с такой жестокостью. В ушах постоянно звучали слова отца: «Ему нужен ты». Однако зачем он тартарианину понадобился, учитель не написал. Скорее всего, не знал сам. Хотя первым на ум приходило давнее предостережение патриарха-файвера Грехова деду Ясена Ставру – беречь сына Предтечи. Если Влад Велич и был Предтечей, то его сын становился продолжателем рода интраморфов и надеждой на спасение не просто земного человечества, но и всей Метагалактики!

Ясен невольно покачал головой. Никаких особенных способностей он в себе не видел. Да, в последнее время начали проявляться некие скрытые возможности, отвечающие легендарным сиддхам землян или магическому потенциалу под названием «суперсенсинг». Но они пока были скромными и помогали мало даже в местных условиях, не говоря уже о Большом Космосе, недоступном для прямого наблюдения.

Истома – они сидели вдвоём у отдельного костра, найдя завал сухого стланика – заметила его задумчивость.

– Пора двигаться?

Он помедлил, нащупывая в пространстве «массив нечеловеческих переживаний».

– Тартарианин в ста двадцати километрах от нас, можем дать коням ещё полчаса.

– Как ты его видишь?

Ясен смущённо пригладил волосы на затылке.

– Я не глазами вижу, я его ощущаю как глыбу непонятных переживаний. Это не человеческие эмоции, такие как страх, ненависть, презрение или дружелюбие, их невозможно передать словами.

– А я вижу блэкбрана как огромную чёрную птицу, у которой глаза – как два бездонных колодца.

– Иногда и мне кажется, что он может летать.

– Но не летает, к счастью. Дэдди мне говорил, что произошла определённая эволюция блэкбранов с момента их обнаружения в двадцать третьем веке.

– В двадцать четвёртом.

– Как ты любишь всё уточнять, – иронически изогнула бровь Истома.

Ясен смутился, хотя виду не показал. Отец всегда учил его быть точным во всём, но это не всегда нравилось окружающим.

– Извини.

– Ладно, проехали, – смягчилась девушка. – Я специально изучала теорию Тартара, поэтому знаю почти всё о Конструкторе, о чужанах и Сеятелях, а также о первых экзоморфах.

– Ты имеешь в виду Габриэля Грехова?

– Экзоморфами были и Пайол Тот, и Гаутама, и многие другие сильные паранормы. А почему вы боитесь блэкбранов? У вас же есть классное оружие. Даже у нас такого нет.

– Карабин? Во-первых, мы не боимся, а во-вторых, карабин на тартариан не действует. Мы уже убедились.

– Когда?

– Перед походом один из них напал на хутор Жуковец, пришлось сражаться с ним и отступать. Прёт как танк и уничтожает всё, что попадается под клешню. Если бы не «глазастый»…

– Кто?

– Очень странный летающий объект, похож на гроздь прозрачных шаров с глазами внутри.

– Айер!

Ясен подкинул в костёр пару веток.

– Мы называем его «глазастым». Учитель утверждает, что он представляет собой систему наблюдения за Играми, и когда появляется…

– Это означает, что близится новая Игра! – подхватила Истома. – Тебе не хотелось бы в ней поучаствовать?

– Не знаю, – озадаченно сказал Ясен. – То, что мы называем Игрой, на самом деле…

– Знаю, манипуляция пространством и временем в очень больших масштабах. Но ведь наши предки участвовали в Играх и побеждали? Почему не сможем и мы?

– Время изменилось.

– Процесс изменений бесконечен.

– Нынешнее пробуждение Игры очень опасно. Мы вообще можем исчезнуть.

– Поэтому и надо вмешаться, пока мы ещё живы!

Ясен улыбнулся.

– Ты смешная.

Истома нахмурилась, оглядела сидевшего напротив молодого человека.

– Зато ты слишком серьёзный. Надо побыстрей добраться до дома, отец ждёт от нас свежей информации. Хотя весть о «глазастом» его не обрадует. Значит, блэкбран при появлении айера прекратил военные действия?

– Вряд ли это можно назвать военными действиями, тартарианин просто катился вперёд, сокрушая дома и не обращая внимания на дружину. Но он остановился.

– Что ж, сын Предтечи, – Истома поднялась гибким движением, – пора двигаться, пока блэкбран нас не догнал.

Ясен затоптал костёр, ища в словах девушки «сын Предтечи» какой-либо уничижительный смысл, но решил не обращать внимания на её ироничность, свойственную, как уже выяснилось, всем геянкам.

– По коням!

Через час впереди в мареве разогретого воздуха сформировалась призрачная полусфера Геи-Горы. И хотя до неё было ещё далеко, не меньше трёхсот километров, душу охватило волнение. Гея-Гора олицетворяла собой не просто гору величиной с планету, будучи до Падения настоящей планетой, домом цивилизации переселенцев с Земли, она была когда-то колоссальным разумным существом, и Ясен чувствовал струнное гудение огромного количества биополей, связанных в единое целое и представлявшее, по сути, постразумную Систему, способную почти на равных противостоять творцам вселенных.

Вскоре стали попадаться первые пограничные посты и заставы геян, а затем и поселения, разительно отличавшиеся от хуторов, посёлков и волостков Дебрянской общины.

Никаких теремов, деревянных шатров, никаких кружевных стен, изгородей и вписанных в ландшафт архитектурных ансамблей, сторожевых крепостиц и кремлей.

Однотипные кубики домов с узкими окнами, напоминающими бойницы, конусовидные и пирамидальные крыши, отбрасывающие блики, будто сделанные из слюды или зеркального стекла. Каждое поселение окружено глубоким рвом и наклонной, с виду ржаво-металлической стеной с острыми штырями поверху. В каждом имеется высокая башня-труба, увенчанная большими и малыми круглыми антеннами и устройством, похожим на телескоп.

– Что это? – кивнул на одну такую башню Пилип, когда они проезжали мимо компактного посёлка.

Ясен догнал пыливших впереди геянок, задал вопрос Истоме.

– Та труба – оптический усилитель, – ответила девушка, – видит километров на двести, а антенны – система контроля.

– Что она контролирует? Антенны же смотрят в небо.

– Я точно не знаю, – прокричала Истома, – дэдди говорил, что такие устройства призваны уловить какие-то изменения пространства над Равниной.

– Какие?

– Спросишь у него. Где блэкбран?

Ясен привычно настроил себя на экстразрение, пошарил вокруг мысленным «хоботом» и обнаружил, что тартарианин мчится за ними, буквально наступая на пятки.

– Километрах в двадцати сзади.

– Какой прыткий! Нам бы ещё часок продержаться, а потом придёт помощь.

– Какая помощь?

– Увидишь.

Отряд геянок увеличил скорость, скрылся за белёсым пыльным хвостом. Пришлось отвернуть чуть в сторону, чтобы не дышать пылью, несущей запахи горелого жнивья и высохшего болота.

Проскакали ещё два небольших селения, возле которых суетились какие-то люди, собирали нечто вроде сторожевых башенок. На четвёрку всадников они не обратили никакого внимания.

Ясен с тревогой прислушался к себе, чувствуя приближение «чёрной горы» тартарианина. Гепарды окончательно выдохлись и шли тяжёлой рысью не больше тридцати километров в час.

Появились зелёные полосы каких-то посадок. Растения достигали высоты трёх метров и напоминали кукурузу, однако на скаку трудно было разглядеть их детально. Вполне возможно, геяне выращивали кое-какие сельскохозяйственные культуры, в том числе кукурузу и картофель.

Гея-Гора приблизилась и всё чётче проступала впереди сквозь дымку атмосферы ощутимо массивным растрескавшимся куполом. По рассказам отца Гея рисовалась Ясену сплошным мегаполисом, достигшим технического и архитектурного совершенства, и он с интересом и одновременно с внутренним дискомфортом всматривался в купол, ища глазами знакомые очертания. И не находил. С расстояния в сотни километров Гея-Гора виделась такой же огромной горой, как и Зем-Гора, и другие упавшие на Великую Равнину планеты.

Ещё через час показалась высокая оранжевая стена крупного селения, вероятно, города, с вырастающей за ней белой трубой.

Ясен заметил отделившуюся от стены группу наездников на двухколёсных машинах, остановил отряд. Байкеров было очень много, не менее сотни, однако все они проехали мимо, направляясь в ту сторону, откуда скакали дебряне. Стало понятно, что это и есть та самая помощь, которую обещала Истома.

– Одни девчонки! – с восхищением пробормотал Пилип, провожая глазами «механическую конницу». – Вот это дружина! А где же мужики?

– На подсобных работах, – хмыкнул Димитр. – Старый говорил, что у них тут бабское царство.

– Ничему не удивляйтесь, – сказал Ясен. – И никаких шуточек! Держите языки за зубами. Мало ли что может оскорбить хозяек.

Войско байкерш удалилось, оставив позади облако пыли.

Дружинники проводили глазами медленно опадающий пыльный хвост, переглянулись.

– Если у них только ручные арбалетики, с чёрным они не справятся, – высказал общую мысль Димитр.

– Посмотрим, – буркнул Ясен.

– Куда теперь?

– В город.

Ясен тронул каблуком бок Ашвы, конь дёрнул шкурой, потрусил вперёд, открыв пасть. Держался он из последних сил, но понимал свою задачу и не огрызался.

В стене приближавшегося города раздвинулись ворота, показался одинокий мотоцикл, за несколько секунд достиг отряда. Это была Истома.

– Вам придётся пересесть на моторы, иначе не оторвёмся.

– Ни за что! – не слишком решительно сказал Димитр. – Командир, скажи ей!

Издалека послышался дробный стук, гул, задрожала земля.

Дружинники оглянулись.

– Не будьте идиотами! – раздула ноздри девушка. – Ваши кони никуда не денутся, оставите их в Гейяре, потом заберёте.

– В каком ещё Гейяре?

– В городе, это столица пограничного нома. До Брюссельгея ещё двести километров.

– До какого Брюселгеля?

– Это столица центрального нома, там правительство и резиденция Примадонны.

– Кого? – удивился Пилип.

– Нашего президента. Примадонна – Женщина, Отдающая Приказы.

– Сокращённо ЖОП.

– Пилип! – повысил голос Ясен.

– А что? – смущённо отвёл глаза разведчик. – Так получается: ж – Женщина, о – Отдающая…

– Прекрати!

Снова издалека прилетел грохот и гул.

– За мной! – Истома развернула байк, помчалась к городу.

– Не отставайте, – буркнул Ясен, принимая решение.

– Командир! – жалобно возопил Пилип, но его никто не слушал.

Через несколько минут отряд оказался на мосту через ров, проскочил в открытые ворота, склёпанные с виду из листов ржавого металла, и всадники оказались в городе.

Однако осмотреться и оценить архитектуру геянского селения им не дали.

Ровные, почти пустые улицы, залитые каким-то серым материалом, со следами шин, шеренги почти одинаковых домов, на окраине – одноэтажных, ближе к центру – пятиэтажных, полукруглое здание на площади, – ребристый зеленоватый конус величиной с десяток домов и башня-труба с антеннами – вот и всё, что удалось разглядеть гостям. В дом их не пригласили, показывать ничего не стали и даже не предложили умыться с дороги и перекусить.

– Отдохнёте в Чикайорке, – сказала Истома, заметив затвердевшее лицо Ясена. – Надо уходить. Отец ждёт вас в Тиктлане. Это крепость перед столицей.

Ясен кивнул, с сомнением глянув на двух молодых гладколицых парнишек в синих комбинезонах, обозначивших намерение забрать коней.

– Это слуги, – с нетерпением объяснила Истома, – они будут ухаживать за вашими зверями.

Ясен похлопал Ашву по шее, погладил морду.

– Побудь пока тут, дружище, я вернусь за тобой.

– Не разводите долгих прощаний, – поторопила его подъехавшая Мелана.

За ней прибыли и остальные спутницы Истомы.

Слуги увели гепардов, с опаской сторонясь их страшных голов, выкатили откуда-то четыре мотоцикла.

Мелана окинула насмешливым взглядом ошеломлённых дружинников.

– Чего стоите? Вы же хотели покататься?

Ясен заметил несколько женщин в необычных одеждах, появившихся на площади перед зданием ратуши и разглядывающих гостей. Судя по их жестам и улыбкам, воинов они видели не часто и относились к ним легкомысленно.

– Прекрати, Мель, – сказала Истома. – Если кто боится, что не справится с управлением, поедет пассажиром. Есть такие?

– Чур не я! – поднял руку Пилип. – Только покажите ещё раз, что крутить и на что нажимать.

– А вы? – Истома посмотрела на Иваника и Димитра, лица которых явно не выражали восторга.

Они с надеждой оглянулись на командира.

– Здесь нет ничего сложного, – сказал он, понимая чувства сородичей. – Смотрите: вот педаль, её надо толкнуть левой ногой.

– Лучше правой, – возразила Мелана.

– Или правой, – не стал спорить молодой человек. – Эту рукоять слева – на себя, а правую – от себя.

Он проделал все манипуляции, но мотоцикл не двинулся с места.

– Ты забыл нажать стартовую кнопку, – с усмешкой подсказала Мелана.

Краска бросилась Ясену в лицо, однако он справился с собой, нажал кнопку на рукояти справа, и машина устремилась вперёд.

Сделав круг, он вернулся.

– Понятно?

– Да вроде, – пробормотал Димитр. – А голоса он не слушается?

– К сожалению, – развела руками Истома. – Наша техника ещё не достигла такого совершенства. Хотя когда-то все машины управлялись мысленно.

– Давай теперь я, – взялся за руль машины Пилип.

Ясен уступил ему седло.

Бледный от волнения разведчик быстро покрутил ручки, нажал кнопку, супербайк рванул с места и едва не выбросил водителя из седла. Пилип удержался только благодаря природной ловкости и реакции. По площади раскатился его ликующий вопль:

– Ура! Еду!

Разогнав толпу завизжавших женщин, он сделал круг и вернулся к друзьям. Соскочил с седла, бросил небрежно:

– Проще пареной репы.

Геянки засмеялись, хотя вряд ли помнили, что такое пареная репа. Истома и Ясен обменялись понимающими улыбками.

– Теперь вы оба, – приказал он.

– Ему хорошо, он молодой, у него детей нет, – проворчал Димитр, берясь за рукояти машины. – А у меня шестеро по лавкам прячутся.

Однако справился и он, после двух неудачных попыток оседлать «железного коня», а после Иваник, которому потребовалось вдвое меньше времени.

Уже через несколько минут они держались за ручки машин более или менее уверенно, хотя и не без опаски, и командирша отряда отказалась от предложения везти парней в качестве пассажиров.

– Ничего, справитесь. Если уж наши мальчуки свободно гоняют на байках, то вы ведь воины, должны уметь всё.

Сказано это было не без колкости, но Ясен, помня про нюансы общественного устройства геян, подчинявшегося президенту-женщине (ЖОПе, как сострил Пилип, м-да…), на тон речи Истомы обращать внимания не стал.

Выехали ближе к вечеру, когда Расий, – здесь его называли Вайтлайн, – скатился на правек, собираясь уйти к Ночным Пределам Равнины.

Сначала всё внимание дебрян было приковано к управлению необычными для них «железными конями». Потом все приноровились к быстрому движению и почувствовали себя повелителями пространства. Настроение поднялось даже у Димитра, едущего осторожно и неровно. Однако и он в конце концов понял, что аппарат под ним не кусается, не брыкается, не просит еды и воды, прост в управлении и может мчаться с большой скоростью. Спустя какое-то время он догнал группу и больше не отставал.

С час Ясен ощущал спиной тартарианина – как занозу в позвоночнике. Что-то там происходило, пограничная охрана геянской империи – те самые женщины-воительницы на байках – сражалась с монстром и, по-видимому, смогла его задержать, потому что он сильно отстал.

А уже к вечеру отряд, ведомый дочерью Милича, миновал город Чикайорк, – решили не останавливаться там на ночлег, – и достиг Тиктлана – сторожевой крепости на подступах к столице, о которой говорила Истома.

Гея-Гора выросла впереди чёрно-коричневым, с белыми и синими тенями, утёсами и щелями горным хребтом, закрыла полнеба, внушая дебрянам уважение и непривычное чувство скрытой затаившейся угрозы. Даже менее чувствительный, чем товарищи, Димитр, и тот на одной из минутных остановок признался, что не хочет ехать дальше. Ясен же больше других ощущал исходившие от бывшей планеты будоражащие токи, понимая, что дело не в самой Горе, а в тех, кто ею владеет. Вернее – в её единоличном хозяине, представлявшем собой имаго Игрока и одновременно человечество Геи.

Впереди показалось поле зонтичных растений с огромными бледно-голубыми цветами, а за ним – стена города. Очевидно, это и была крепость Тиктлан, оберегавшая подступы к столице геянской империи от набегов кочевников, потому что ведущая отряд мотоциклистов Истома свернула к городу.

Уже вблизи стало видно, что стены Тиктлана, сложенные из выпуклых ржавых глыб, выше, чем у встречавшихся посёлков и городков, и увенчаны через каждые двадцать метров ступеньчатыми башенками алого цвета. Эти башенки имели узкие бойницы и серебристые выступы в форме круглых пушечных стволов. Впоследствии оказалось, что пушечные стволы и в самом деле представляют собой особые разрядники, стреляющие шаровыми молниями. В отличие от Дебрянской общины, да и её соседей, равнинная Гея-империя сумела быстро оценить свои возможности и создала не только мощную термоядерную индустрию, но и научилась пользоваться электрическими полями, имевшими на Великой Равнине свою специфику.

Отряд встречали.

Стоило байкерам приблизиться к мостику через ров, ворота в стене крепости раздвинулись, и оттуда выехали на мотоциклах два десятка женщин, выстроились по обе стороны дороги перед мостиком.

Над воротами красовался щит с гербом: усечённая пирамида и отделённая от неё верхушка с выпуклым глазом.

Истома притормозила, но не остановилась.

Отряд проследовал через мост, проехал ворота. Улица за воротами была широкая, мощённая шестиугольными плитами из блестящего жёлтого материала.

– Неужели золото? – не поверил Пилип.

– Вряд ли, – усомнился Димитр.

Проехали мимо одинаковых прямоугольных зданий без окон и дверей, живо напомнивших дружинникам хозяйственные амбары. Показалась площадь в окружении двухэтажных пирамидальных домиков, сложенных по ощущению из кубиков зеркального стекла.

В центре площади высилась ребристая пирамида с зеленоватыми выступами и рядом – тонкая бело-красная труба с антеннами системы контроля. Истома сделала знак, и её спутницы развернулись в линию.

Из ближайшего зеркального дома-пирамиды вышел широкоплечий загорелый мужчина в коричневом, с блестящими чёрными вставками, комбинезоне, и у Ясена ёкнуло сердце. Он легко узнал Горана Милича. Не надо было даже спрашивать, кто этот человек с твёрдым лицом и умными карими глазами, излучающими интерес и лёгкую усмешку.

Ясен слез с мотоцикла, выпрямился. Его спутники сгрудились у него за спиной.

В голове прозвенели серебряные колокольчики, повеяло мятным ветерком, в глазах родилось призрачное видение: пляшущие языки огня, но не жгучие, а бодрящие, приятные, белое облачко, тающее лицо деда Ставра, чья-то добрая улыбка и проявившиеся в небе звёзды.

Ясен понял, что Горан передал ему мысленный вызов или менто, как выразилась недавно Истома.

Он ответил: запах трав, лесная прохлада, текущая река и тающее лицо отца, шагнул вперёд.

– Ну, здравствуй, сын Предтечи, – улыбнулся Горан Милич, протягивая крепкую руку. – Рад тебя видеть!

Ясен сдержал поднявшееся волнение и протянул свою ладонь.

Иная жизнь

Они проговорили больше двух часов: Горан Милич, Истома и Ясен. Остальные дружинники в это время ужинали в отведённой им комнате внутри городской Управы.

На оружие дебрян – мечи и луки – косились, но требовать разоружиться не стали. Горан увидел карабин Ясена, притороченный к седельной суме, поднял брови с любопытством, и Истома заметила:

– У них ещё и термоб имеется.

– Откуда? – улыбнулся Милич-старший.

– Нашли на Зем-Горе, – сказал Ясен с заминкой.

Горан перевёл взгляд на дочь.

– Понимаешь, что это такое?

– Понимаю, – кивнула девушка.

– Если земные «Драконы» стали пригодны к употреблению, значит, и наши тоже. А поскольку у нас их нет, то кто-то прячет от нас информацию.

– Скажу мамми, она найдёт концы.

– Пошли ужинать.

Ясена усадили за стол, и ему пришлось прятать свои переживания, так как здесь царили свои обычаи и порядки, и трапеза мало походила на дебрянское застолье. А до этого пришлось выдержать атаку двух десятков разноцветных глаз, поскольку посмотреть на гостей собрались все здешние официальные лица, в основном женщины, в открытую разглядывавшие и обсуждавшие достоинства послов Дебрянской общины.

Сначала пили соки из прозрачных бутылок с этикетками, на которых были нарисованы разные фрукты и ягоды, в том числе неизвестные Ясену. Он попробовал два – из папайи и клюквы, но понял, что это сплошная химия на базе экстрактов, и больше пить не стал.

Первое и второе подавали в закрытых блестящих сосудах под названием «термопластеты». В первом Ясену предложили суп из картофеля с добавлением специй и волокнистых розовых комочков, которые оказались заменителями мяса. Не сказать, что совсем уж не вкусно, однако не идёт ни в какое сравнение с натуральными супами дебрян.

На второе Ясен ел многослойный бутерброд под названием «бигкомби». Откусив пару раз, он уловил ингредиенты, несовместимые с нормальной работой желудка, и отложил угощение.

– Не понравилось? – заметил его колебания Горан.

Ясен смешался, не решаясь говорить правду.

– Я сыт.

– Привык к своей пище, – кивнул геянин. – Это правильно. К сожалению, все мы вынуждены питаться тем, что предоставляет нам пищевая промышленность, а это по большому счёту искусственная синтезированная пища. Придётся привыкать. Если только ты не захочешь вернуться обратно через пару дней.

Ясен отрицательно мотнул головой.

– Отец сказал, что я должен открыть у вас посольство.

– Это мы сделаем. Что сказал Влад тебе лично?

Ясен посмотрел на Истому, проявившую хороший аппетит.

– Я бы не хотел…

– Моя дочь – моё продолжение, – улыбнулся Горан. – Можешь говорить при ней всё.

– Нужно оценить поведение бывших Игроков.

– Это понятно, мы здесь тоже занимаемся данной проблемой. Какое напутствие он дал тебе помимо задач навести мосты с нами от имени землян?

– Он сказал – это испытание.

Горан ощупал лицо молодого человека цепким оценивающим взглядом, совсем по-отцовски наметил уголком губ улыбку.

– В таком случае тебе тем более придётся привыкать к нашей еде. Родного сухпая надолго не хватит.

– Я постараюсь.

– Что ж, допивай чай и поговорим.

Расположились в уютной комнате без окон, в которой стояли диванчики цвета льда и снега, а на стене висел плоский чёрный экран в человеческий рост.

Ясен вспомнил рассказы учителя о технике телевидения, ещё задолго до Катастрофы, в двадцать первом веке ставшего объёмным, вопросительно посмотрел на хозяина.

– Домашний кинотеатр, – понял его молчаливый вопрос Горан. – Пока в плоском варианте, но технологии прошлого постепенно возрождаются, и скоро мы вернём всё потерянное, в том числе объёмное ТиВи, мыслесвязь и компьютерное обеспечение.

«Он имеет в виду инк-системы», – заметил давно не напоминавший о себе Нестор.

Горан заметил изменившийся взгляд гостя.

– У тебя есть терафим?

– Отец подарил.

– Личные секретари имеются и у нас. Неужели земляне возродили производство терафимов?

– Мы пользуемся в основном тем, что находим на Зем-Горе.

– Понятно. Да, Земле досталось больше, чем Гее. Мы не разбились в лепёшку, большинство технологических линий сохранилось, так что нам легче преодолевать разруху. Удивительно, что вашему народу удалось выжить.

– Выжили почти все этнические общины.

– Твой отец прав, пора объединяться. Хотя не в том смысле, который напрашивается.

– А в каком? – простодушно спросил Ясен.

– С одной стороны, мы – геяне, и пытаемся возродить империю, способную противостоять внешним силам, которые в любой момент могут напомнить о себе. С другой, мы – интраморфы, хотя и потерявшие значительную часть своих возможностей. Для Геи мы враги, что не есть хорошо.

В комнату бесшумно заявился молоденький парнишка в голубом комбинезончике, принёс поднос с напитками и фруктами. Жидкость в узких высоких бокалах янтарно светилась и пузырилась.

– Попробуй, – сказала Истома, – это натуральный вареный тимус с имбирём. Дэдди по своей должности имеет доступ к первому уровню потребления.

– А что, есть и второй? – полюбопытствовал Ясен, беря бокал и пробуя содержимое на вкус; геянский вареный тимус оказался вкусным, хотя и пощипывал язык.

– И второй, и третий, – ответила Истома. – В столице живёт около двадцати миллионов человек, большинство питается с конвейера. Мы принадлежим к касте среднего класса, а есть ещё и управленческие структуры, и сфера обслуживания, и сфера производства.

– Что значит – управленческие структуры?

– Чиновники, – усмехнулся Горан.

– Которые всегда жили лучше других, – подхватила Истома, – а первый класс – это менеджеры компаний, высокопоставленные официалы ОКО и люди Высшей Администрации.

– А президент?

– ЖОП? – засмеялась девушка. – Она вне конкурса. Даже представить не могу, есть ли что-нибудь недоступное для неё.

– Она Игрок?

– Игрок – всё человечество Геи, – качнул головой Горан. – Президент лишь реализует его внутренние решения, о которых геяне практически не задумываются. Правда, в нынешнем положении Игроком назвать Гею нельзя, скорее куколкой Игрока, так сказать, имаго. Не те возможности, не те потенциалы, хотя она и начала восстанавливать былую мощь. Вот почему мы обеспокоены: интеллект Геи очень своеобразен, он впитал в себя все негативные традиции чиновничьего управления и вседозволенности и жертвует отдельными людьми легко и просто, примерно так же, как муравьиная куча – муравьями-солдатами. Это неправильно. Логика Геи нуждается в корректировке.

– «Заумь», – презрительно проговорила Истома.

Ясен непонимающе посмотрел на неё.

– По сути, эгрегор Геи, – сказал Горан, – Большая Постразумная Система, кое-кто называет её БУМ, то есть Большой Ум. Но мои друзья и дочь предпочитают другое слово – «Заумь».

Ясен улыбнулся.

– Не слишком лестный отзыв.

– Но удивительно отражающий внутреннее состояние геянского человечества – полная заумь! Гея-Игрок поставила целью продолжить участие в Игре любой ценой, а это означает…

– Что человечество Геи будет использоваться как расходный материал, – закончила Истома. – Особенно если она схватится с Тартаром или с каким-нибудь сильным эмиссаром Игрока. Кстати, дэд, он, – кивок на Ясена, – чувствует блэкбрана на больших расстояниях.

Горан перевёл взгляд на гостя.

– Можно полюбопытствовать, как ты это делаешь?

– Не знаю. – Ясен порозовел от усилий выглядеть бесстрастным. – Тартарианин… то есть блэкбран, излучает…

– В пси-диапазоне? Или ты чуешь его энергетику?

– Он ощущает его как «массу нечеловеческих переживаний», – фыркнула девушка.

– Значит, психика. Славно. – Горан взглядом остановил собравшуюся пошутить Истому, и Ясен поймал их быстрый мысленный обмен. – Ты владеешь псилингом?

– Н-нет, – ответил Ясен с запинкой.

– Владеет, владеет, – махнула рукой Истома, – только ещё не понимает этого.

– Что ж, всему своё время. Процесс восстановления сенсинга пошёл, и каждый день приносит что-то новое в этой области магических технологий. Ты знаешь, где сейчас блэкбран?

Ясен почти мгновенно «вышел из себя», определяя координаты тартарианина.

– Далеко на нижвеке, километров за двести отсюда. Точнее – сто девяносто шесть.

Горан и Истома обменялись взглядами.

– Так точно? – скептически произнесла девушка. – Можно я проверю?

Ясен посмотрел на неё непонимающе.

Горан покачал пальцем.

– Не ёрничай, я ему верю.

– Я тоже, но хотелось бы убедиться.

– У вас есть связь с дружиной? – догадался Ясен.

– С погранотрядом, – сказал Горан. – Уже год, как пользуемся рациями.

– У нас их нет. Мы находили на Зем-Горе, но без источников питания они не работают.

– А мы запустили энергопроизводство, делаем теяторы и портативные генды, – похвасталась Истома.

– Теяторы – термоядерные аккумуляторы, – пояснил Горан, заметив замешательство гостя. – Генды – генераторы энергии на базе холодного термояда. Шаг назад, конечно, если учесть, что мы пользовались до Падения шолдерсами и антиматами, но всё равно такая электротехника позволяет нам многое.

– Шолдерсы – это вакуумные энерготрансформаторы, – добавила Истома.

– Учитель тоже утверждал, что в здешних условиях возможны иные энергопитатели, в том числе на холодных ядерных реакциях. Но я читал, что на Земле от этой идеи отказались.

– Было дело, – согласился Горан. – О холодном термояде заговорили ещё в двадцатом столетии. Насколько мне помнится земная история…

«Физики Стэнли Понс и Мартин Флейшманн, – вдруг шепнул Нестор, – подняли бурю в стакане воды, заявив, что открыли термоядерный синтез при комнатной температуре. К ним присоединились коллеги из Окриджской национальной лаборатории, облучив ёмкость с дейтериевым ацетоном нейтронами и ультразвуком. Однако эксперименты закончились провалом».

Горан уловил реакцию Ясена на мысленный «шёпот» терафима, снова наметил свою тонкую специфическую улыбку.

– Всё правильно. Мы тоже называем холодным термоядом совсем другое явление. Физика Великой Равнины допускает акустический, пузырьковый термоядерный синтез, причём весьма эффективный.

– Супербайки? – прищурился Ясен.

– Генды стоят на всех наших машинах, скоро в Брюссельгее запустят первый автозавод, который будет выпускать автомобили разных типов.

– Здорово! – честно сказал Ясен.

– Ты так думаешь? Может быть, и здорово. Гея растёт очень быстро, через пару лет она снова выйдёт в космос.

– Если ей даст выйти Тартар, – скептически заметила Истома. – Нам ещё придётся воевать за выход в космос.

– А вы не пробовали подниматься в небо?

– На чём? Летательные аппараты тяжелее воздуха, которыми мы располагаем, все эти когги, пакмаки, флайты, галеоны и так далее, – не летают! Здесь другая физика, похожая на старую геянскую, но не во всех нюансах.

– А под землю не спускались?

– Ты имеешь в виду тоннели? – уточнил Горан. – Здесь их нет. Тоннели были только на Земле.

– Нет, я имею в виду шахты, скважины…

– Не помню, чтобы это кого-нибудь интересовало. Думаешь, под землёй что-то есть?

– Учитель считает, что там возможен выход в другой домен.

Горан с сомнением помял подбородок сильными пальцами.

– Интересная идея. Хотя реализовать её будет трудно.

– Разреши мне всё-таки позвонить? – снова загорелась Истома.

Горан заглянул в глаза гостя.

– Не возражаешь?

Ясен молча пожал плечами.

Истома вытащила из незаметного карманчика на плече (показалось, что клапан кармана возник до того, как плеча коснулись пальцы девушки) тонкий пенальчик, ловко развернула его веером, воткнула в ухо кнопочку ответчика и проговорила в усик микрофона:

– Надин, вы где?

Ответа Ясен не услышал, но Истома продолжила:

– Понятно, придётся стоять… пусть попробует… как далеко вы от Тиктлана? Так, понятно. Поосторожней там, до связи.

Девушка свернула рацию в пенальчик, с удивлением и опаской посмотрела на Ясена.

– Блэкбран застрял на Украйполе, ровно в ста девяносто шести километрах от Тиктлана. Ну, ты даёшь, Ясь!

Горан засмеялся.

– Всё нормально, Исьтя, он сын Велича, привыкай.

Ясену стало неловко, и он, чтобы не показывать своего смущения, спросил:

– Как вам удалось остановить тартарианина? Э-э… блэкбрана?

– Эти чёрные «скелеты» реагируют на менто, – начала Истома.

– На достаточно мощный пси-импульс, – уточнил Горан.

– Сначала мы пытались остановить их на дальних подступах к границе с помощью холодного оружия, самострелов и метателей арарэ, потом появились габбинги – электроразрядники, хотя блэкбраны и электроразряды практически не чувствуют. Ну, а недавно мы обнаружили, что они реагируют на группы воинов, имеющих одинаковые намерения прогнать или уничтожить монстра. Минимальное количество излучателей – в смысле людей – девяносто, вот мы и посылаем для перехвата блэкбрана погранотряды в сто человек.

Ясен вспомнил первую стычку с тартарианином на хуторе Жуковец: дружинников насчитывалось всего полсотни, и этого оказалось недостаточно для остановки «скелеторобота». Помогло им только появление «глазастого».

– Мы дадим тебе полный интенсионал о состоянии дел, – произнёс Горан, – и о наших разведрейдах. Возможно, тебе это понадобится. Кстати, разведка ОКО обнаружила за пределами Ойкумены в десяти тысячах километров от Геи-Горы, на нижвеке, очень интересный объект. По их донесению можно судить, что там упал на равнину планетоид с базой джезеноидов.

– Кайманолюди, – пробормотал Ясен.

– Их ещё называли гуррах. По всем признакам это они. А гуррах имели мощный космический флот.

– Псевры…

– Совершенно верно, псевдоразумные технические системы очень высокого качества, ни в чём не уступавшие нашим спейсерам. Если бы удалось найти хотя бы одного псевра и оживить его, мы смогли бы вырваться из резервации.

Ясен вопросительно наморщил лоб.

– Великая Равнина, по сути, резервация, – сказал Горан. – Гея-Игрок проиграла, и её вместе с другими, более слабыми разумными сообществами поместили в резервацию.

– Кто?

– Игрок, с которым она пыталась играть по его правилам. Я думаю, что мы уцелели только благодаря усилиям патриархов, в том числе твоего деда Ставра, которые реализовали базовый принцип «не убий», внедрив его в основу основ нашей Метагалактики – в вакуум.

– То же самое утверждает отец… и учитель.

– Твой учитель Базил Дивий?

– Да.

– Жив, советник. Это очень хорошо. Умозаключения Базила нам скоро понадобятся. Что ещё ты хотел бы узнать?

Ясен помедлил, пытаясь выглядеть солидным. Поймал иронические искорки в глазах Горана, но не обиделся. Сказал со слабой улыбкой:

– Вы обещали интенсионал.

– Истя отведёт тебя в МИАЦ.

– Муниципальный информационно-аналитический центр Брюссельгея, – расшифровала Истома.

– Тогда последний вопрос: вы знаете, что такое Расий?

– Расий? А-а… ты имеешь в виду Вайтлайн? То, что на равнине заменяет солнце? По одной из гипотез геянских учёных это пульсация мирового электрического поля. Чем выше поднимаешься над равниной, тем сильнее электрический потенциал. К примеру, напряжённость электрического поля на куполе Геи-Горы, в трёх тысячах километров над уровнем равнины, составляет полсотни тысяч вольт. Это ещё одна из причин, не позволяющих нам выходить в местный космос без особых защитных оболочек. Всё?

– У меня есть… – Ясен не договорил; он хотел сказать: «У меня есть идея».

В комнату вошёл старик в тёмно-синем комбинезоне (на ум пришло название старинной одежды – уник), с морщинистым коричневым лицом и прозрачно-серыми глазами.

Горан встал.

– Знакомьтесь: Фусао Мори, иринарх.

Ясен тоже поднялся, испытывая стеснение и робость. Из слов отца он знал, что паранорм Фусао Мори, отец Тосико Мори, был соратником интраморфов во времена их противостояния с Геей как Игроком и много сделал для спасения «магического» человечества.

– Похожи, однако, – сунул руку Мори, сухую, тёмную и крепкую. – Здравствуй, сын Предтечи. Давно хотели с тобой увидеться. Как жизнь?

– Нормально, – пробормотал Ясен.

– Не тушуйтесь, я не кусаюсь, однако. – Старик глянул на Горана. – Выйдем на минутку.

– Извините. – Милич вышел вслед за гостем.

Ясен постоял, глядя им вслед, сел.

– Устал? – поинтересовалась Истома, продолжавшая сидеть.

– Нет-нет, – запротестовал Ясен. – Я в норме.

– Отдохнуть всё равно не мешает. Утром вместе с дэдди поедем в столицу.

Вошёл Горан.

– Прошу извинить, вынужден оставить вас до утра. Исьтя, покажи ему крепость, и пусть дебряне располагаются на ночлег.

– Без проблем, – легко согласилась девушка.

Горан похлопал гостя по плечу, исчез.

– Не хочешь переодеться? – предложила Истома. – У нас есть лонги твоего размера.

– Уники? – кивнул он на её блестящий костюм, обтягивающий фигуру, как перчатка руку.

– Нет, производство уников мы ещё не осилили, но лонги уже достаточно универсальны, удобны и практичны.

– Уники можно было превратить в платья.

– У нас есть одежда для приёмов и выхода в рестораны.

– Лонги обезличивают вас.

– Что ты сказал? – удивилась девушка.

– Такие комбинезоны обезличивают людей, превращают в непонятных…

– Лиц без пола и отличий? Никогда об этом не думала. Ладно, идём гулять, я переоденусь и догоню тебя. Меч можешь оставить здесь, в городе он не понадобится.

Истома птицей выпорхнула из комнаты.

Ясен спустился на первый этаж здания, нашёл спутников. Они с увлечением смотрели на киноэкран, на котором разыгрывались события тысячелетней давности: флоты космических кораблей уничтожали друг друга, космолёты взрывались, солнца гасли, пространство дымилось и корчилось.

– Посмотри с нами, – оглянулся на Велича Пилип. – Это хроника Катастрофы. Видел нагуали? Жуть шипастая! А как тебе ФАГ, кайманолюди?

– Я позже посмотрю, – отказался Ясен.

Спустилась Истома, одетая в умопомрачительной красоты костюм: пушистая белая кофточка с золотыми пластинками, один витой погончик на плече, с красной звёздочкой, короткая чёрная юбочка, зеркальные туфли.

Ясен замер.

У Пилипа отвисла челюсть.

– Опа!

Оглянулись и остальные дружинники.

Истома засмеялась.

– Отдыхайте, мальчики, вас определят на постой. – Подтолкнула Ясена в спину. – Не тормози. Разве ваши женщины не носят платья и костюмы?

– Носят, но… – он замялся, – но попроще, практичнее. Индустрии моды у нас нет, всё шьём вручную или носим, что найдём на Зем-Горе.

– Этот твой комбез весьма неплох.

– Я же говорил, мы нашли склад военного снаряжения двадцать первого века, там были такие костюмы.

– Ладно, это не тема для разговора. Меч оставь, что ты за него цепляешься?

Ясен поколебался, потом вернулся к своим и передал им оружие.

– Вернусь, заберу.

Молодые люди вышли на улицу, в сгущавшиеся сумерки.

Расий укатился за Пределы Равнины, вспыхнули узкие и длинные осветительные трубки, укреплённые на фронтонах зданий.

– Это теятор? – показал Ясен на ребристую серо-зелёную пирамиду.

– Мог бы не спрашивать. Пять лет назад их ещё не было, и электричество вырабатывали убогие динамо-машины. Пойдём в игровой клуб или погуляем?

Ясен проводил глазами стайку девушек в лонгах, отметив, что на улицах Тиктлана почти нет мужчин.

– Лучше погуляем. Как твоему отцу удалось получить должность главного архивариуса? У вас ведь все важные посты занимают женщины.

– Благодаря маме. Она комиссар ОКО первого ранга.

– А ты?

– Я заместитель командора Погранслужбы по нижнему округу.

– Эта звёздочка на погоне отражает должность?

– Нет, – засмеялась девушка, – она для красоты – чистый рубин.

– Тебе же всего двадцать лет.

– Двадцать один. Можно подумать, тебе больше.

– Я всего лишь воевода общины.

– У нас рано становятся государственными деятелями.

– Музыки почти не слышно… у нас по вечерам поют.

– В Брюссельгее услышишь, и могу побиться об заклад, тебе она не понравится.

– Почему?

– Наша музыка доводит людей до экстаза, до исступления, и предназначена для контроля психики больших коллективов.

Ясен искоса посмотрел на задумчивое лицо спутницы. Идти с ней рядом было невыразимо приятно.

Вышли на площадь, выглядевшую более оживлённой, чем улицы.

Возле двух зданий, оконтуренных светящимися разноцветными трубками, над которыми светились какие-то замысловатые вензели и вращались зеркальные конструкции, толпились жители города-крепости, в основном молодые женщины, одетые в откровенно смелые наряды, почти полностью открывающие фигуры. Мужчины, вернее, молодые парни здесь тоже присутствовали, но было видно, что заводилами всех шуточек, бесед, розыгрышей, взрывов смеха являются девушки.

Одна из них, смуглая, рыжеволосая, в чёрном платье с роскошным манто под мех какого-то животного, заметила проходившую мимо пару, шагнула к Истоме, кинула заинтересованный взгляд на Ясена.

– Хай, Истомчик. – Говорила она на новоязе. – Давно тебя не видела. Где ты нашла такого красавчика? Уступишь потом на пару часиков?

Истома изогнула бровь, посмотрела на спутника, не совсем понимавшего, о чём идёт речь.

– Это посол Дебрянской общины, лицо неприкосновенное.

– Жаль, – огорчилась рыжеволосая, откровенно разглядывая «посла». – Симпатичный херувимчик. В клуб зайдёшь?

– Некогда.

– Ладно, встретимся ещё. – Рыжеволосая ещё раз окинула взглядом фигуру Велича, заставив его втянуть живот, и отошла.

– Вообще-то в клубе мы неплохо провели бы время.

Ясен подумал, что будет выглядеть белой вороной, девушки начнут оценивать достоинства гостя, и это удержало его от соблазна.

– Не хочу.

– Как скажешь. Был бы у нас летак, я бы показала тебе Тиктлан сверху, а так мы потратим часа три.

– Я не собираюсь осматривать всю крепость.

– О, у меня идея! Давай поднимемся на минаретто.

– На что?

– На башню контроля, оттуда виден весь город.

– А пустят?

– Ещё бы меня не пустили, – с пренебрежением ответила дочь Горана.

Они миновали увеселительные заведения Тиктлана, обошли пирамиду теятора и оказались перед высокой стометровой трубой, раскрашенной полосами в белый и красный цвет. Башня минаретто, имевшая в диаметре около десяти метров, была обнесена металлической сеткой с острыми штырями поверху. Ворота тоже были сетчатыми, и по обеим их сторонам стояли красно-белые будочки.

Истома подошла к дверце рядом с воротами, коснулась пальцем выпуклого фасеточного глазка. Над глазком загорелась крошечная красная искра.

– Замкомпо Милич, – проговорила Истома. – Впустить! Он со мной.

Через несколько секунд цвет искры сменился на синий, что-то щёлкнуло, Истома толкнула дверцу рукой и жестом пригласила Ясена войти.

Они ступили на территорию зоны контроля, подошли к двери в башне, блестевшей как золотой монолит. Снова раздался щелчок замка, дверь убралась в стену, открывая проход внутрь.

Короткий, слабо освещённый коридорчик привёл в небольшой холл, кольцом охватывающий трубу поменьше диаметром, прозрачную и чешуйчатую. Это был лифт. На дверце загорелась синяя звёздочка, створки лифта разошлись, и молодые люди вошли в крохотное цилиндрическое помещение, где едва могли уместиться четыре человека. Дверцы сошлись, мигнули скрытые лампочки, последовал толчок в ноги, долгий свист.

Подъём длился около минуты.

Ещё один толчок, означающий конец путешествия, открылись створки, Истома, а за ней Ясен вышли в кольцевое помещение с прозрачной крышей, на которой снизу были видны антенны и труба оптического усилителя; Ясен вспомнил, что земные приборы этого типа в давние времена назывались телескопами или подзорными трубами.

Никого из охранников башни контроля он так и не увидел, хотя чувствовал, что она серьёзно охраняется.

Истома повернула к лесенке, спиралью выходящей на крышу.

Поднялись на самый верх, через люк. Рядом с люком виднелся невысокий купол с более широким выходом, и провожатая пояснила, предвидя вопрос спутника:

– Аварийный подъёмник.

С высоты башни действительно был виден весь Тиктлан, занимавший площадь всего в пять-шесть квадратных километров.

Истома показала здания мэрии, сторожевой и хозяйственной служб, ОКО, торгового центра, развлекательных заведений, которых неожиданно оказалось много, не меньше двух десятков. Оглянулась на молчаливого гостя.

– У вас есть развлекалки?

– Нет, – ответил он, чувствуя себя виноватым.

– А у нас полно, девчонки любят оттягиваться по вечерам. Даже симлайфы появились.

– Как?

– Симуляторы жизни, игровые зоны с почти полным эйдетическим эффектом.

– Зачем?

– Не поняла. Что зачем? Люди любят играть. А вы как отдыхаете? – Девушка фыркнула. – Песни поёте?

– Не только, – сдержанно ответил он. – Игры и мы любим, но в большинстве случаев настоящие, живые, без… э-э, симуляции.

– Скучные вы люди. – Она заметила сдвинувшиеся брови Ясена, поспешила загладить резкость, дотронулась до его локтя. – Хотя я всего не знаю, конечно. Как-нибудь доберусь до ваших краёв, посмотрю. Что тебе ещё показать?

Ясен поискал глазами Расий, но тот уже ушёл так далеко, что свет его не достигал города. Стемнело.

– Твой отец говорил, что Расий… э-э, Вайтлайн – это пульсация электрического поля.

– Да, существует такая гипотеза. Кстати, ты начал говорить о какой-то идее: «У меня есть…» – когда пришел Мори. Что за идея?

– Да так, ничего серьёзного, – пробормотал он.

– Что тебя интересует конкретно? Зачем ты завёл разговор о Вайтлайне?

– Твой отец говорил о резервации.

– Ну да, он и его друзья уверены, что всех проигравших в прошлой Игре, то есть всех, кто жил в Метагалактике, поместили на равнину как в резервацию.

– Мой отец уверен, что Великая Равнина – квазиустойчивый и квазибесконечный объект, замкнутый сам на себя.

Истома с любопытством посмотрела на собеседника.

– Ты знаешь такие вещи?

Ясен с трудом сдержался, чтобы не ляпнуть что-нибудь обидное.

– Я окончил гимнасию и универ.

– Это серьёзно.

Он решил не обращать внимания на скрытые подколки в речи девушки. Она привыкла верховодить во всех делах и ревновала землянина к его успехам, не осознавая этого.

– Я изучал космологию нашей Метавселенной со времён Конструкторов и до Катастрофы и Падения включительно.

– Вселенная родилась в результате фейерверка, – фыркнула Истома, оценила ошеломление, вызванное у собеседника этим заявлением, засмеялась и добавила: – В прошлые времена, в двадцатом и двадцать первом веках, существовала традиция запускать в праздники фейерверки. Вот кто-то из Игроков и запустил одну такую фиговину. Не бери в голову, я пошутила. А вообще тема интересная. Я сама с удовольствием изучала физику вселенной до Катастрофы и после. Когда в нашем Метагалактическом домене проросли нагуали, в звёздах прекратились термоядерные реакции.

– Ну да, – скептически хмыкнул Ясен.

– Ты не знал? Была даже разработана теория метастабильных переходов: звёзды продолжали светить только потому, что внутри них размерность пространства увеличилась, стала больше трёхмерной. Разница в мерности и привела к выделению прежних объёмов энергии, хотя спектр при этом чуть-чуть изменился. Ну, а после Падения ты сам видишь, где мы живём и что освещает Великую Равнину вместо солнца и звёзд. Но об этом тебе лучше поговорить с кем-нибудь из наших разидеев, с Алонсо, к примеру.

– С кем? – не понял Ясен.

– Мужчины у нас заняты в основном в сфере обслуживания населения империи, но есть и технари, решающие инженерные задачи, и строители, и разидеи – то есть разработчики идей. Алонсо – один из них, он физик-математик, занимается теорией разумогенеза и поиском выхода из резервации. Приедем в столицу, я тебя познакомлю.

– Буду благодарен.

– Лишь бы крыша не поехала, Алонсо любит абстрактные теории.

Помолчали, разглядывая редкие рекламные светокомпозиции над зданиями города и вслушиваясь в долетавшие какофонические музыкальные «смеси».

– Не понимаю, – признался вдруг Ясен.

– Почему мы такие? – улыбнулась Истома.

– Нет, зачем отцу понадобилось затевать обустройство посольства. Мы живём в глубоком патриархальном прошлом, техникой почти не пользуемся, община с трудом приходит в себя после переселения с Зем-Горы, как и другие общины, улусы, демократоны и универады. Мы ничего не можем дать вашей империи.

– Я тоже не понимаю, но пусть философией занимаются те, кому положено. У нас есть конкретная задача – дойти до планетоид-горы кайманолюдей и найти их спейсер-псевр.

– А дальше?

– Что дальше? Ты сын Предтечи или погулять вышел? Махнём в космос, проломим потенциальный барьер Равнины и вернёмся в нормальную Вселенную.

– Нормальную, – усмехнулся он.

– Ты против?

– Да нет. – Ясен подумал и досадливо признался: – Только мне не хочется быть сыном Предтечи.

– Здрасьте вам. – На лице Истомы отразилось странное переживание: любопытство пополам с недоверием. – А кем ты хочешь быть?

Он помолчал, насупившись.

– Не знаю. Меня зовут Ясен.

– Папан утверждает, что ты – наша надежда на выход из тупика, куда нас зашвырнули амбиции Геи-Игрока.

Ясен почувствовал, что его дразнят, насупился.

– Мне об этом ничего не известно.

– Зато нам известно. – В голосе девушки зазвучали мяукающие интонации. – Может быть, тебе не хватает стимула?

– Какого стимула? – не понял он.

Девушка вдруг оказалась рядом, обхватила шею руками, прижалась всем телом. Глаза её подёрнулись поволокой.

– Я не могу заменить этот стимул?

– Что ты делаешь? – пробормотал Ясен, не решаясь ни оттолкнуть дочь Милича, ни прижать к себе.

– Я пытаюсь понять твоё мужское начало.

– Н-не надо…

– Почему?

– У нас так… не принято.

– А как у вас принято?

Их губы почти соприкоснулись, и Ясен едва выговорил:

– По… любви.

Истома засмеялась, поцеловала в губы, так что его бросило в жар, разомкнула объятия.

– Дэдди предупреждал меня, что у вас свои традиции, я не верила. Всё-таки интересно, как вы там живёте, детей небось рожаете?

– А вы нет?

– У нас развит партеногенез, мужчина не обязателен. Ладно, пошли вниз, тебе пора отдыхать.

Издалека прилетел чистый, нежный, печальный звук.

Истома замерла, прислушиваясь.

– Что это?

– Свирель, – пробормотал Ясен.

– Какая свирель? А-а… ты имеешь в виду эту дудочку с дырочками? Твой телохран играет.

– Он не телохран.

– Ну, не знаю, кто он там у вас, но играет божественно!

Истома сбежала по лестнице к лифту, а Ясен подумал, что ему придётся трудно в геянском мире.

Скрип зубами

Никогда раньше он не чувствовал себя так скверно.

Небольшой отряд дебрянских воинов задержать не удалось. Влад Велич оказался мудрее, чем можно было представить, проявил себя незаурядным командиром и нанёс удар так, как не ожидали ни Кроули, ни Файзулла, ни сотник с воинами. Мало того, у дружинников оказалось оружие, равного которому у войска Закра не было. Карабины так подействовали на бойцов сотни, что они вздрагивали каждый раз, когда слышали громкие звуки, похожие на выстрелы.

Гнались за дебрянами долго, загнали верблюдов до хрипа, но настичь отряд так и не смогли.

А потом начались земли геянской империи, контролируемые летучими погранзаставами, укомплектованными исключительно молодыми женщинами, «волчицами», как презрительно называл их Файзулла, и Али отдал приказ устраиваться на ночлег.

– В деревне? – уточнил афганоид, указав на недалёкую стену небольшого геянского поселения, над которым торчала высокая белая труба.

– Это не деревня, – мрачно сказал Кроули, – это крепость. Нас туда не пустят. Геяне строили только погранпосты, крепости и посёлки.

– Скажем, что мы посольский приказ.

– Вряд ли нам поверят, да и вряд ли геянам нужны послы Закра. Отец ничего не говорил мне насчёт установления с геянами дипломатических отношений. Разбиваем бивуак у ближайшего озера.

– А если не найдём?

– Тогда и решим, что делать, – вспылил Кроули.

Миновали крепость, окружённую рвом, но без воды. Стены крепости слепо, но внимательно проводили сотню, и Али подумал, что за отрядом сейчас наблюдает не одна пара глаз. Захотелось женской ласки. Но вспомнилась схватка с дебрянами в индарийской деревне, и желание прошло.

Я вам ещё покажу! – мстительно сплюнул Али, представив, как он рассекает плетью кожу на спине младшего Велича. Вы у меня попляшете!

Скакали ещё больше часа, пока Зион не скрылся в мареве атмосферы, ознаменовав приближение ночи.

Озеро не попалось. Вода в здешних краях была в дефиците. Вообще по тем данным, которыми располагал Кроули, Гея-Гора в отличие от Зем-Горы не была окружена морями и цепочкой озёр, и как геяне обходились без воды, было непонятно.

– Привал до утра, – объявил Кроули, спрыгивая с верблюда на вершине плоского поднятия.

Трава здесь была коричнево-жёлтого цвета, и верблюды её почему-то не ели. Но устали не только скакуны, но и всадники, поэтому искать пастбище не стали.

Резко похолодало. А когда Кроули уже устраивался в своей палатке на ночлег, из-под земли снова донёсся низкий хриплый стон, заставив его подскочить.

– Диаболо! Это уже начинает доставать!

В палатку заглянул Файзулла.

– Господин?

– Как ты думаешь, что означают эти звуки? Только не говори о гневе своих грёбаных богов.

– Не знаю, – бесстрастно ответил афганоид. – Раньше такого не было.

– Сам знаю, что не было. Землетрясение, что ли?

– На землетрясение не похоже. Что будет, то и будет. Мальчик нужен?

– К чёрту твоего мальчика! Девочку добудь.

– Это невозможно.

– Тогда проваливай!

Файзулла опустил полог палатки.

Кроули помял лицо ладонями, отпил полфляги фобогонского рома и лёг спать. Уснул быстро, но проснулся от кошмара: он летел в бездну и вот-вот должен был разбиться о приближавшуюся твердь. Подхватился на спальном матрасе весь в поту. Послушал тишину, выругался и снова уснул. А утром его разбудила рука Файзуллы:

– Господин, вставайте, к нам гость.

Он вскочил, голый и потный, тараща глаза.

– Какой ещё гость?

Издали прилетел дробный цокот и гул, мелко-мелко задрожала земля.

Кроули натянул походный костюм, схватил меч и выскочил из шатра.

Светлело на глазах. Бесконечная жила Зиона выкатилась из-за Пределов Равнины и выходила на утренний накал.

Лагерь уже бурлил, напоминая исмаилистский базар: воины Файзуллы метались вдоль палаток, искали своих разбежавшихся ревущих верблюдов, десятники пытались навести хоть какой-то порядок.

Файзулла дотронулся до плеча командира:

– Там, на левеке.

Кроули повернулся и увидел приближавшуюся чёрную глыбу тартарианина. Монстр был уже в трёх километрах и явно намеревался познакомиться с обитателями лагеря.

– Диаболо! Уходим!

– Палатки…

– Фак с ними, не успеем сложить.

– А если это посланец Великого Папы?

– Какого ещё папы?! – взревел Али, и тут до него дошло. – Бешеный верблюд! Может, ты и прав. Посмотрим. Все ко мне!

Кроули подвели верблюда, он вскочил в седло, натянул поводья.

– Не ори, дурная скотина! Это союзник.

Сотня наконец выстроилась в подобие каре за линией палаток. Воины вертели головами, ожидая команды, пытались успокоить скакунов.

Кроули направил своего плюющегося верблюда навстречу выраставшему горой пришельцу. Файзулла жестом отдал приказ сотне оставаться на месте, догнал господина.

– Что вы хотите делать?

– Я чую… эта зверюга и в самом деле посланец отца… если только он сам не скачет на ней! Или я сошёл с ума?

– Не понял.

– Меня зовут!

Не успел Али произнести эти слова, как несущийся на него чёрный гигант резко остановился, сунул лапу за бугор головы, протянул её к земле, и по ладони как по пандусу сошёл на землю… старший Кроули в золотистом плаще Великого Папы!

Файзулла положил руку на грудь, поклонился.

– Господин!

– Ты?! – выдохнул вспотевший Али.

– Как видишь, – небрежно махнул рукой Кроули-старший, весьма довольный произведённым эффектом. – Решил попутешествовать с вами на этом танке.

– Как ты нас нашёл?!

– Это вопрос не ко мне. Мой конь тебя вычислил без проблем.

Али перевёл взгляд на «растрескавшуюся» чёрную гору-«танк» тартарианина.

– И он согласился тебя везти?

– Ему тоже нужен сынок Предтечи, а ты ведь должен был его найти и привезти в Закр.

Али помрачнел, сверкнул глазами, глянул на правек, в ту сторону, куда ускакал отряд Величей.

– Мы его встретили в землях индариев.

– Это я уже понял, когда чёрный повернул не к Зем-Горе, а к Гее-Горе. Как это произошло? Почему вы не захватили младшего Велича?

– Так получилось. – Али покосился на Файзуллу, молча взиравшего на своего главного господина. – Они ударили внезапно. Но самое главное, что у них было мощное оружие.

– Мечи длиннее? – скептически поджал губы Кристофер.

– Нет, карабины! Они сняли сразу несколько моих парней и прорвались. Догнать мы их не смогли, у них гепарды, а не верблюды.

– Карабины, говоришь? – удивился Кристофер. – Откуда?

– Не знаю. Вот он может подтвердить. – Али ткнул пальцем в Файзуллу.

Тот даже не моргнул.

Кроули-старший посмотрел на своего порученца озадаченно, потёр пальцем переносицу.

– Год демент! Этого нам только не хватало. Впрочем, нашим друзьям и карабины не страшны. Слезайте.

– Зачем? – не понял Али.

– Дальше поедем на этом звере.

Глаза Али расширились.

– Ты предлагаешь скакать на этом… уроде?

– Ну, скачкой это назвать трудно, а передвигается он быстрей, чем наши иноходцы, и намного плавнее. Надо попытаться перехватить Величей раньше, чем они доберутся до геянской столицы.

– Мы их потеряли.

– Авеша найдёт дорогу.

– Кто?

Кристофер кивнул на застывшую громаду тартарианина.

– Он. Возьмите в дорогу воду, пару ППБ[238] и оружие.

Али хотел возразить, судорожно ища предлог отказаться от путешествия на «квазиживом танке», однако заметил недобрый блеск в глазах отца и сдержался.

– Сотня пойдёт за нами?

– Как посольский приказ. Файзулла, оставь кого-нибудь из десятников вместо себя и объясни задачу.

Афганоид молча повернулся и поскакал к сгрудившимся бойцам сотни, бросил пару слов своему приятелю Фариду, с которым общался чаще, чем с другими, вернулся с двумя седельными сумками.

– Я готов, Великий.

– Поехали.

Кроули-старший повернулся к тартарианину, и тот сунул ему свою метровой ширины лапу, на которой уместились сразу все мужчины.

Лапа легко подняла их: пришлось напрячь ноги, чтобы не потерять равновесие. Приблизился гребень за растрескавшимся бугром головы тартарианина, откуда-то между ним и головой появилась ниша с выступами, и Кроули-старший первым спрыгнул в эту нишу.

– Смелее.

Файзулла последовал за хозяином без колебаний.

Али стиснул зубы, впервые испытав самый обыкновенный животный страх. И всё же он сумел справиться со слабостью, сошёл с лапы чёрного монстра на пол ниши.

– Это кабина управления? Ничего, уютненькая.

– Привыкай к неудобствам, – усмехнулся Кроули-старший, оценив юмор сына. – Всё оплачивается.

– Как? И когда?

– Когда мы придём к власти.

Али не нашёлся что ответить. Поискал глазами сиденья, заметил выступы, сел на один из них с независимым видом.

Кристофер стукнул рукоятью меча по округлому «черепу» тартарианина.

– Вперёд, Авеша!

«Танкоскелет» со стуком втянул лапы в корпус, покатился прочь от вздрагивающей шеренги верблюдов. Бойцы сотни проводили его настороженными взглядами, не спеша трогаться с места, пока назначенный Файзуллой сотник не скомандовал отправляться в путь.

Однако мчаться с той скоростью, какую предложил «танкоскелет», сотня не смогла и вскоре отстала. Тартарианин же прибавил ходу, и Али почувствовал себя хозяином положения. Имея союзником это страшное создание, он мог не бояться ни Величей, ни дьявола, ни бога, о чём и подумал с мимолётным удовлетворением.

Кристофер сел рядом, снял с пояса флягу, сделал пару глотков, протянул сыну.

– Глотни, расслабься.

Али понюхал горлышко фляги, глотнул. Это был первоклассный закрский ром на основе пейотля, с добавлением специфичных местных специй.

Голова закружилась, но на сердце полегчало. Предстоящая погоня виделась уже в ином свете.

– Дранг на правек! – заорал Али, вскинув руку в нацистском приветствии, как это делали предки в двадцатом веке. – Унтер дер либенгоф! Всех на кол!

– Всех не надо, – проворчал Кроули-старший благожелательно, отбирая флягу. – Кем повелевать будешь?

– Найдётся кем. Дашь порулить этим уродом?

– Доберёмся до русских, поэкспериментируешь. Чёрные научились псилингу, во всяком случае, меня они понимают.

– А ты их?

– Увидишь. – Кристофер шлёпнул рукой по возвышению, которое с оговорками можно было назвать сиденьем. – Присаживайся, Файзулла, в ногах правды нет.

– Её нет нигде, – равнодушно ответил афганоид. Однако, подумав, сел, хотя было видно, что «конь» ему не нравится.

Движение продолжалось в том же темпе. Тартарианин не знал, что такое усталость, не замечал препятствий и мчался по саванне как настоящий танк, гремя гусеницами по нередко попадавшимся камням.

Слева промелькнуло какое-то селение неизвестной принадлежности: кучка конусовидных шатров красного цвета. Красный цвет очень любили поздние цыгане-переселенцы с Зем-Горы, и возможно, это была их деревня.

Затем долго тартарианина сопровождали три мотоциклиста на мощных сверкающих супербайках, которые несколько раз проскакивали под носом у гиганта, словно хотели его остановить. Тартарианин не обратил на них никакого внимания, и байкеры, вернее, байкерши – судя по развевающимся длинным волосам, умчались вперёд, оставив за собой длинные хвосты пыли.

– Бабы? – сообразил наконец Али.

– Пограничники, – сказал Кристофер. – Я давал тебе материал по геянской империи, у них матриархат, всем управляют женщины.

Али потёр ладонь о ладонь.

– Эт-то перспективно. Будет с кем потусоваться.

– Не раскатывай губы, дружок, женщины Геи ни в чём не уступают мужчинам, так что лучше держаться от них подальше.

– Бабы и в Африке – бабы! – презрительно скривил губы Али. – Размножаются они так же, как и все.

– У них развит партеногенез, и мужчины им нужны лишь как подсобные рабочие, слуги и мальчики для сексуальных утех.

– Вот и проверим, – после паузы сказал Али уже не так уверенно. – Я же не жениться еду.

– А почему бы и нет? – Кристофер оценивающе посмотрел на него. – Выбор там большой.

– Шутишь?

Кроули-старший рассмеялся, сделал ещё один глоток рома и спрятал флягу.

– Кто знает, что нас ждёт. Иногда для выполнения намеченной задачи приходится целовать таких уродок, что потом год отплёвываешься. Но если повезёт – можешь и принцессу встретить.

– Ты встречал?

– А как же, миллион раз.

Пол под ногами сидящих качнуло.

Тартарианин с ходу преодолел россыпь больших ребристых глыб, дробя камни в щебень.

Впереди обозначилось переливчатое серебристое облако, вскоре превратившееся в целое стадо мотоциклистов.

Файзулла пружинисто подскочил, положил руку на рукоять сабли.

Посерьёзнел и Кристофер, поднося к глазам бинокль.

– Волчицы, штук полсотни. Интересно, что они намереваются делать?

Ответ последовал через минуту.

Отряд геянских пограничниц слаженно развернулся в две линии перед прущим вперёд монстром и дал залп из самострелов.

Однако стрелы оказались не просто заострёнными металлическими стержнями, они несли приличный электрический заряд! Стая стрел впилась в грудь и голову тартарианина, и его седоки едва не ослепли от сверкания и не оглохли от треска и ядовитого шипения.

Тем не менее чёрный «танкоскелет» не остановился, только расставил лапы, намереваясь заграбастать с десяток байкерш вместе с мотоциклами. Второй залп они произвести не успели, рассыпались по сторонам, спасаясь от длинных суставчатых лап, граблями процарапавших землю. Зато начали стрелять со всех сторон, поражая тартарианина в спину, в плечи, в голову и гусеницы.

– Отец! – почти неслышно крикнул Али, съёживаясь на дне воротниковой ниши.

– Не высовывайся! – приказал Кристофер, испытывая не страх, а скорее азарт. – Они нас не видят и не достанут. Постреляют чуть-чуть и уберутся восвояси.

Он оказался прав.

Суровые пограничницы геянской империи недолго обстреливали монстра, по-прежнему не обращавшего на них особого внимания. Покрутились вокруг, то обгоняя его, то отставая, собрались в походную колонну и умчались в ту сторону, куда направлялся тартарианин.

– Вот дьяволицы! – воспрянул духом Али. – Лезут на рожон и никого не боятся!

– Работа у них такая, – равнодушно заметил Файзулла, не двинувшийся с места.

– Хотелось бы мне познакомиться с одной из них поближе.

– Ещё представится такая возможность, – пообещал Кроули-старший. – Арбалеты у них непростые, нам бы пригодились.

– Ерунда, карабины русских поэффективней будут. Ты говорил, что у нас появится более мощное оружие.

– Появится, потерпи немного. Комби-запрет колеблется и скоро падёт, открывая нам новые горизонты.

– Что ещё за запрет такой?

– Запрет на доступ к Силе, то есть к энергии вакуума.

– Когда это ещё случится, – пренебрежительно махнул рукой Али.

– Скоро.

– Кто тебе это сказал? Тартарианин?

– Именно.

– Я серьёзно.

– Я тоже.

Али недоверчиво глянул на отца.

– Откуда тартариане знают о запретах и законах этой реальности? Они такие же пленники резервации, как и мы.

– Такие, да не такие. Тартар – бывший и будущий Игрок, его возможности шире моих. – Кристофер подумал и добавил: – Пока. Если мы завербуем на нашу сторону Велича-младшего, нас никто и ничто не остановит.

– Мне он не показался семи пядей во лбу, – презрительно буркнул Али. – Фехтует неплохо, а в остальном – деревенский дуболом.

– Не скажи, ты его не знаешь.

– Ты, что ли, знаешь?

– Я знаю его отца, этого достаточно. Да и старший Велич, то бишь Ставр Панкратов, своего внука не бросит, а он уж точно Игрок высшего класса!

– Господин, – вмешался в разговор Файзулла, вытягивая вперёд руку.

Оба Кроули умолкли.

Вдали показалась стена зелёно-коричневых растений, в которых Али признал топинамбур. Над ней вырастала тонкая белая тростинка, означающая наличие в этом месте очередной геянской крепости.

– Украйполе, – сказал Кроули.

– Левее.

Али напряг зрение и увидел над зарослями чёрную скалу.

– Тартарианин?! Ещё один?

– Проводник, – с удовлетворением проговорил Кроули. – Никуда они от нас не скроются.

«Танкоскелет», нёсший на себе троих мужчин, плавно повернул налево, направляясь к своему собрату. Проложил широкую дорогу в зарослях топинамбура, распугивая аборигенов в оранжевых комбинезонах, снующих с тачками среди растений; все они были мужчинами. За полем показался холмик, на котором стояли навесы и какие-то механизмы, а за холмиком располагался городок, обнесённый наклонной стеной.

Тартарианин стоял в полукилометре от городка, окружённый двумя линиями мотоциклов. Байкеров было не меньше сотни. Изредка то один, то другой срывался с места, мчался к застывшей глыбе посланца Тартара, словно собираясь его протаранить, бросал какой-то блестящий предмет в грозную махину и возвращался обратно.

– Что они делают? – пробормотал Али.

– Одно из двух, – задумчиво ответил Кристофер. – Либо забрасывают посланника горючей смесью, либо пытаются связать сеткой из мгновенно твердеющего клея.

– Он не шевелится.

– Ждёт нас.

– Думаешь, он живой?

– Живее, чем кажется, – усмехнулся Кроули-старший. – Ни клеем, ни напалмом, ни чем-нибудь ещё тартариан остановить нельзя. В былые времена они и антиматов не боялись. Разве что стрингер мог заставить их отступить. Но у геян стрингеров нет.

– Смотри, они разворачиваются к нам.

Действительно, внешняя цепь байкеров совершила слаженный маневр и помчалась навстречу второму пришельцу. К ним присоединился второй отряд мотоциклистов, вырвавшийся из крепости, и тартарианин с седоками оказался в гибко скользящем кольце машин, которыми управляли молодые женщины.

Тартарианин начал замедлять движение.

– Если они начнут стрелять… – хмыкнул Али.

Зашевелился первый «танкоскелет», оделся в стену красно-фиолетового пламени – сработало воспламеняющее напалм устройство – и покатился к соотечественнику.

Байкеры перестроились, но войну начинать не спешили.

Тартариане сблизились, уткнулись нос в нос.

Кроули-старший вытянул вперёд руку, закрыл глаза. Лицо его побледнело, лоб покрылся каплями пота.

Али почувствовал странный ветер, – ладонь отца превратилась в излучатель энергии, – напрягся, пытаясь поймать мысленную передачу. В голове вспыхнули эфемерные призрачные фейерверки, складываясь в почти понятные символы и знаки, зазвучал тягучий баритон, прерываемый колокольным звоном. Язык был незнаком, но смысл речи показался понятным.

В то же мгновение тартариане вдруг обнялись – выглядело это именно так! – и стали перестраиваться, прорастать друг в друга, пока не образовали единый «дробный» механизм, форму которого можно было бы охарактеризовать двумя словами: сухопутный дредноут.

Брюссельгей

До столицы геянской империи отряд под командованием Истомы добрался за два часа.

Дорог и на просторах Империгея, как называли своё государство геяне, никто не протягивал, но они и не требовались в условиях Великой Равнины, плоской как стол почти на всём её безграничном пространстве. Геяне ездили от города к городу по одному и тому же пути, отчего среди трав саванны и возникали жёлтые и коричневые полосы, там, где трава не росла, вытоптанная колёсами мотоциклов, копытами вьючных животных и ногами ходоков.

Расплывчатая, серая, по ощущениям – невесомая громада впереди, какой виделась Гея-Гора с расстояния в двести километров, начала уплотняться, сгущаться, приобретать контуры растрескавшегося горного массива. Вскоре она покрылась сизо-чёрными тенями и голубыми трещинами, пока наконец не превратилась в гигантское вместилище природных образований, складок, ниш и искусственных конструкций, взбиравшихся по склонам чуть ли не до середины тысячекилометрового купола.

Ясен на этом фоне даже не сразу заметил приблизившийся город, прижавшийся к подножию Геи-Горы.

Брюссельгей начался как скопление наклонных плит по две сотни метров длиной и высотой в двадцать, напоминающих остатки древней кладки, между которыми располагались решётки и башенки с металлическими куполами на каждой.

Истома и её спутницы снизили скорость. Девушка оглянулась, и Ясен, повинуясь её мысленному зову, догнал геянку.

– Будем останавливаться в Храме Воды?

– Что это такое? – прокричал он в ответ.

– У нас поклоняются воде как основе жизни. Вода в дефиците, вот и возникла своеобразная религия.

– Как хочешь.

– Тогда заедем.

Отряд миновал две стены с башенками, повернул правее и оказался у гигантского наклонного зеркала, подпираемого чешуйчатыми колоннами, по которым стекала вода. Впрочем, и по зеркалу, имеющему форму овала длиной в полсотни метров и шириной в тридцать, стекала вода, прозрачная до такой степени, что была практически не видна.

Необычный храм был окружён частоколом стеклянных с виду столбов, между которыми невозможно было протиснуться взрослому человеку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что столбы являются прозрачными трубками, по которым тоже сверху вниз струилась вода.

Оставили мотоциклы у ворот с коническими башенками, внутри которых стояли стражи в оранжевых халатах и мохнатых шапках, с мечами на плечах. Истома провела делегацию к водоёму, из которого поднималось зеркало.

Молящихся было мало, всего два десятка женщин, молодых, средних лет и совсем старых. Все они стояли на одном колене, наклонившись вперёд и опустив руку через невысокий бордюр в воду.

Истома тоже подошла к пруду, опустилась на колено, окунула руку в воду. Её спутницы последовали примеру начальницы.

Ясен остался на месте, полагая, что демонстрировать слепое благоговение к воде не следует. На его родине воды было много, и поклонялись общинники не ей, а Свету.

Переглядывающиеся дружинники последовали примеру своего командира. Впрочем, никто их за это не упрекнул.

Истома встала, махнула рукой.

– Можем зайти в Храм, там по всем стенам течёт вода, причём совершенно бесшумно.

– Где вы её берёте? У вас ведь нет морей и озёр?

– Синтезируем, – ответила девушка.

Они прошли ко входу в здание, накрытое наклонным зеркалом, шагнули внутрь.

Светильников видно не было, однако круглое помещение было хорошо освещено. По его белым стенам сбегали в жёлоб струйки воды, а в центре помещения виднелся стеклянный бугор, венчавший белую трубу, который оказался водяным. Тишина в зале не нарушалась ни одним звуком, так что казалось – люди присутствуют в мире голографического миража.

– По субботам здесь бывают тысячи паломников, – тихо сказала Истома. – Воды выпивается тысячи литров. Она здесь очень чистая, насыщенная кислородом и микроэлементами. Чувствуете свежесть?

– Эка невидаль, – прошептал Пилип.

Ясен ткнул его кулаком в спину.

– Вот почему ваше посольство придётся ко двору, – продолжала девушка. – Вам есть что предложить – доступ к воде. Если ничего не случится, скоро на Равнине начнётся война за воду. Большинство сохранившихся после Падения цивилизаций – биологического вида, в основе их жизни лежит кислородно-углеродно-водородный цикл.

– И у гуррах? – уточнил Ясен.

– Кроме джезеноидов до Падения, по нашим данным, космос населяли десятки тысяч разумных сообществ разного уровня. Не думаю, что все они прекратили существование.

Истома сделала поклон водяному бугру в центре зала, напоминающему фаллос, и увлекла группу за собой.

Стражники-мужчины проводили их равнодушными взглядами, олицетворяя собой здешний колорит общественного устройства.

Снова под колёса машин легла одна из «дорог», но уже приближалась стена города, и через четверть часа отряд подъехал к мосту через ров, пробираясь между сотнями повозок и пешеходов, входивших в Брюссельгей и выходивших из него.

Над воротами Ясен увидел тот же герб, что красовался над воротами Тиктлана: усечённая пирамида и над ней верхушка с вписанным в неё выпуклым глазом.

Перед отрядом байкеров расступились люди, он пересёк городскую черту и проследовал за ворота, сопровождаемый сотнями любопытных глаз. Останавливать его и требовать документы стражники в оранжевых робах не стали, зная, очевидно, что за делегация прибыла в столицу империи.

Брюссельгей почти ничем не отличался от Тиктлана. В этом гости убедились, проехав по радиальной улице от въезда в город до центральной площади, где были расположены главные здания столицы: ратуши – пятиэтажное, красное, службы ОКО – высокая четырёхгранная пирамида из крупных зеркальных блоков, административного управления – белый куб с узкими высокими окнами и пяток других, не обладавших вывесками или штандартами.

Кроме того здесь же высился знакомый конус теятора и подпирала небо красно-белая труба с устройствами слежения за пространством.

И всё-таки чувствовалось, что Брюссельгей – не просто большой город, а столица империи, окраины которой взбирались высоко на отроги Геи-Горы.

Во-первых, здесь хватало пешеходов и транспорта, снующего по улицам в разных направлениях в строгом порядке. От разноцветных одежд и ярких экипажей, иные из которых имели уж и вовсе диковинную форму, рябило в глазах.

Во-вторых, улицы города были покрыты специальным серо-фиолетовым материалом (заасфальтированы, как сказала Истома).

В-третьих, Ясен ощущал на себе плотный настороженный взгляд: так его психика реагировала на большое скопление народа, численность которого намного превышала количество обитателей всей Дебрянской общины.

Проехали по площади, где движение регулировали висящие на столбах трёхцветные лампы, названные Истомой светофорами. Свернули на радиальную улицу, ведущую прямо к Гее-Горе. Улица, прямая как стрела и очень широкая, не улица – магистраль, привела отряд к первому горному возвышению, взобралась на него. С высоты стал виден почти весь Брюссельгей, напомнивший Ясену муравейник.

Истома ещё раз свернула в боковой проезд и вскоре остановилась перед мощной стеной с бойницами, напоминающей крепостную. Впрочем, это и в самом деле была крепость, одна из первых, восстановленных после Падения.

Ворота в стене медленно распахнулись, отряд въехал во двор, где располагалось строение в форме усечённой пирамиды, угрюмоватое, с выступами в форме клювов над выпуклыми «глазами» и «рёбрами».

Здесь гостей ждали трое: две женщины, одна постарше, красивая, с гривой иссиня-чёрных волос, вторая помоложе, блондинка с косой, уложенной короной на голове, а также мужчина преклонного возраста. Женщины были одеты в блестящие лонги со множеством эмблем и нашивок, на мужчине как на вешалке болтался голубой комбинезон без всяких знаков различия.

Впоследствии Ясен узнал, что голубые и оранжевые комбинезоны носит вся геянская прислуга.

Истома соскочила с мотоцикла, бросилась к женщине постарше.

– Мамми!

Они обнялись. Потом девушка повернулась к гостям, собравшимся в группку.

– Мамми, это Ясен Велич, сын Предтечи.

Знакомить мать со спутниками Ясена она не стала.

– Ванесса, – назвала своё имя женщина, с интересом разглядывая Ясена.

Он почувствовал щекотливое прикосновение нежных пальчиков к голове, холодную струйку воздуха, проникшую под череп, перед глазами развернулось тающее видение: огромный зверь – гепард с яркими янтарными глазами на фоне космоса. Вспомнилось, что такой конь по имени Секам был у отца. Мать Истомы знала об этом и проверяла сына Влада на экстрасенсорное восприятие.

Он ответил видением: площадка на склоне горы, гепардоконь на ней и отец, прыгающий в седло.

Глаза Ванессы стали большими, в них вспыхнули задумчиво-весёлые искорки, сменившиеся почему-то грустными.

– Вижу, вижу, точно сын Влада. Я очень хорошо знала твоего отца, фигура – это у тебя от него, а овал лица – от матери.

Он промолчал, не зная, что нужно говорить в таких случаях.

– Что ж, приятно познакомиться, сын Предтечи. Истома, веди его в гостиную, я приду, и мы побеседуем.

– Я не один, – сказал Ясен.

– Их в хозяйскую, – бросила Ванесса, поворачиваясь к гостям спиной, – к слугам.

– Они не слуги.

– Что такое? – удивилась мать Ванессы, оборачиваясь.

– У них другие порядки, мамми, – поспешила вмешаться Истома. – Это воины, защитники отечества, их статус выше.

– Ах, вон как? Прошу прощения. Предоставь им апартаменты.

Ванесса удалилась внутрь двора в сопровождении слуги и помощницы, скрылась в пирамидальном флигеле за центральным замковым комплексом.

– Пойдёмте, покажу наш дом, – сказала Истома. – Ника, вечером встретимся в «Чёрном человеке».

Спутницы девушки развернули мотоциклы и укатили. Ворота за ними закрылись. Гости остались одни на лужайке.

– Круто живут! – вполголоса заметил Пилип, чувствующий себя не в своей тарелке.

Димитр и Иваник, огорошенные не меньше, промолчали.

Их провели в дом, показали холл, общую гостиную, окна которой были из цветного стекла, бытовые комнаты и определили каждому апартаменты – гостевые комнаты, сияющие чистотой, отличающиеся только геометрией и убранством.

– Я бы согласился остаться тут навсегда, – расплылся в улыбке Пилип, принюхиваясь к благоухающим свежестью накидкам на кровати. – Пусть возьмут меня в качестве управляющего.

– Для управляющего ты слишком резв, – буркнул Димитр.

Ясен зашёл в свою комнату, осмотрелся, положил меч и карабин на пузатый комод у стены, поколебался немного, но решил с оружием по дому не ходить. Умылся в бытовой комнате с большой белой посудиной, называемой здесь ванной. Таких ванн у дебрян не было, как, впрочем, и большинства приспособлений для ухода за телом. И хотя вода из кранов поступала дозированно, тёплая отдельно, холодная отдельно, обстановка вокруг была чужая, отовсюду пахло иной культурой, Ясен приободрился и почувствовал себя человеком. Всё-таки не мыться неделями во время походов он не привык. Раньше вода всегда была рядом, захотел – искупался, смыл с себя боль, грусть и усталость.

В гостиную их всех пригласил старик в оранжевой робе.

Истома уже ждала дебрян, переодетая в строгий чёрно-белый брючный костюм.

– Поедем после обеда на приём в Матенадаран, – объявила она.

– Куда? – не понял Велич.

– В главный информарий. Мамми тоже приедет, познакомит тебя с файлерами.

Ясен не стал спрашивать, что или кто такие файлеры, но девушка добавила сама:

– Операторы Матенадарана. Им дана команда выдать нам полный интенсионал о деятельности Геи до Падения.

Ясен с любопытством посмотрел на собеседницу.

– Разве это не секретная информация?

– Ещё какая секретная, но выдачу провели как запрос ОКО на расследование «заговора учёных».

– Есть такой заговор?

– Любую работу любого коллектива можно смело назвать заговором, – развеселилась Истома. – Так что проблем с допуском не возникнет. Рассаживайтесь, где кому нравится. Наша еда отличается от вашей, но лишь способами приготовления. В основном это искусственная пища, синтезированная, пища естественная доступна немногим.

– Вам доступна?

– Кому нам? Если ты о семье, то да, если о Погранслужбе и ОКО, то нет.

Дебряне сели за стол, представлявший собой монументальное сооружение из каменных с виду плит на бесформенных ножках. Двое слуг, называемых здесь официантами, быстро расставили по столешнице разнообразные сосуды, напитки, тарелки и обеденные приборы.

– Выбирайте, – пригласила гостей Истома. – Особых изысков не ждите, но блюда вкусные, хотя кое-какие продукты и у нас генно-модифицированы.

По её жесту слуги открыли сосуды, в воздух взвился аппетитный парок.

– Пахнет вкусно, – потёр руки Пилип, принюхиваясь.

– Вам понравится. Вот это консомэ, это черепаховый суп, это фрикассе, берлиндар, рисовое парижсо, римакола, харуф би-р-риз.

– Нам бы мясца, – растерялся разведчик.

– Тогда советую харуф, это кусочки синтезированной баранины.

– А каша есть?

– Вот берлиндар – каша из соевых бобов с лавсановой приправой. Консомэ – это бульон из мяса, правда, крысиного.

На лицах дебрян отразилось сомнение.

Истома засмеялась.

– Это не простые крысы – мутированные, величиной с хорошего кролика. Их на Гее-Горе полчища. Не хотите консомэ, попробуйте фрикассе.

– А это что за зверь?

По гостиной снова рассыпался звонкий смех.

– Это куриное рагу в белом соусе. Неужели вы едите другое?

– Что выращиваем, то и едим. Было время, ели консервы, что нашли на Зем-Горе, долго ели, больше года. Но всё же картошка лучше.

– Может быть, не знаю. Накладывайте, не стесняйтесь.

Переглядываясь, гости выбрали блюда, приступили к трапезе.

Ясен захотел попробовать фрикассе и блюдо, похожее на картофельное пюре. Оказалось, это каша из вареного топинамбура с кусочками тыквы. Вкусно, хотя и весьма необычно.

Ели быстро, уже не стесняясь хозяйки: аппетит разыгрался нешуточный.

Истома, понаблюдав за тем, как едят дебряне, мило сморщила носик.

– Красиво держитесь, интеллигентно, несмотря на голод. Неужели у вас учат поведению за столом?

– Учат, – кивнул Пилип, умея быть аккуратным в незнакомой обстановке.

На третье пили горячий напиток вишнёвого цвета под названием «слимкола».

– Ягоды? – попробовал напиток Димитр.

– Особый вид тли, – ответила Истома. – Плюс какие-то травы, хотя не знаю точно, какие.

– У нас пьют уртикос.

– Что это такое?

– Настой-чай из крапивы, очень вкусный.

– Каждому своё. Наелись?

Переглянувшиеся гости дружно встали.

– Тогда отдыхайте пока, а мы с вашим командиром отлучимся по важному делу.

– Можно мы погуляем по городу? – спросил Пилип, давно дожидавшийся этой возможности.

– Лучше подождите меня, – отказал Ясен.

– Почему, пусть побродят по среднему бульварному кольцу, – сказала Истома. – Я попрошу Талию показать им местные достопримечательности.

– Хорошо.

Вышли во двор.

Расий, или по-местному Вайтлайн, стоял в зените, было тепло и безветренно. Запахи со всех сторон наплывали по большей части незнакомые, и к этому надо было привыкать.

– Минуту. – Истома убежала и вернулась со спутницей мамы. – Вот она побудет гидом. Прошу слушаться и вести себя прилично. Талия, веди их.

– Мечи, – вспомнил Димитр.

– У нас не ходят по городу с оружием.

– Идите, – буркнул Ясен, у которого кошки скребли на душе, потому что и он не привык оставлять оружие под чужим присмотром.

Талия увела дебрян за собой.

– Ну, а мы поедем в лимузине, – сказала Истома. – Нас уже ждут, тебя – как представителя посольской миссии земных общин, так что ты очень важная шишка.

Ясен постеснялся спросить, что такое лимузин, но сразу догадался, о чём идёт речь, когда ворота распахнулись и во двор въехала длинная, белая, приземистая машина на шести широких колёсах. Выглядела она внушительно, вызвав в памяти ассоциации целого ряда автомашин прошлого. По Земле, тогда ещё не потерявшей статус планеты, в двадцать первом веке ездили миллионы подобных экипажей.

– У вас водятся такие звери? – лукаво поинтересовалась Истома.

– Нет, – буркнул он, переживая досадливое чувство зависти.

– Монстры на самом-то деле, – поняла его чувства девушка. – У них короткий век. Скоро мы начнём летать, и эта бегающая техника отомрёт.

В белом сверкающем боку лимузина проявилась дверца.

– Садись, поедешь сзади, я сяду впереди.

Протаяла ещё одна дверца, ближе к носу.

Ясен пролез внутрь салона, обнаружив там девушку-блондинку, которая оказалась водителем аппарата.

– Матик, – сказала Истома.

Девушка-водитель кивнула, взялась руками за кольцо управления, шевельнула ногой.

Лимузин зарастил дверцы, тронулся с места, прокатился по двору.

Ясен с любопытством присмотрелся к панели, кнопкам и ручкам управления, которых касалась рука водителя, запоминая, как на это реагирует машина, но в это время они выехали на улицу, и разбираться в управлении стало недосуг.

– Это биржа, – показала Истома на мрачное серое здание, мимо которого проехал лимузин. – Торгует рабочими местами. Это универ, я там училась. За ним церковь Трёх Катастроф, видишь золочёные купола? А впереди по курсу исмаилитская мечеть. Туда ходят молиться только мужчины – дети Пророка, как они о себе говорят. У вас есть исмаилиты?

– Нет, община православная, чтит традиции. Мы не молимся, только славим древних богов.

– Каждому своя вера, – фыркнула Истома.

– Вера одна, – тихо возразил он.

– Каждый верит в своё, разве не так? Кто-то в загробную жизнь, кто-то в свою исключительность.

– Вера одна! – Ясен поискал слова. – Мы верим в справедливость. Она есть! Мы так же необходимы жизни, как и она нам.

Истома оглядела затвердевшее лицо землянина с весёлой озадаченностью, но продолжать дискуссию не стала.

– Хорошо, пусть будет так. Тебе полезно поговорить на эту тему с отцом. Мы приехали.

Лимузин остановился напротив грибообразной красно-фиолетовой башни, уступы которой образовывали необычную вязь, притягивающую внимание. Это было похоже на фразу, вылепленную из крупных и мелких блоков, опоясывающую всё здание. Ясен вгляделся с недоумением в узор выступов и неожиданно для себя самого прочитал: «…проигрышней ситуация, тем она…» Окончание фразы, как и её начало, написанное странным языком, скрывалось за углом здания, на обратной стороне фронтона.

– Что застыл? – заметила реакцию спутника Истома, первой выбравшаяся из машины.

– Мне кажется, я понимаю…

– Что ты понимаешь?

– Эти выступы наверху – шифровка.

– Шутишь? – удивлённо хлопнула ресницами девушка.

– Посмотри внимательно. Закодированное письмо. Видишь, выступы складываются в символы.

– Никогда об этом не задумывалась. И что же там написано? На каком языке?

– Не знаю, но смысл такой: чем проигрышней ситуация, тем она выгодней. Или выигрышней.

– Языка не знаешь, а читаешь? – недоверчиво хмыкнула Истома. – Как это можно?

Ясен порозовел. Он не привык, чтобы его слова подвергались сомнению.

– Посмотри внимательней сама.

Истома вгляделась в геометрически правильную вязь выступов и ниш на фронтоне информария.

– Ничего не вижу. Может быть, ты и прав, похоже на символы. – Она вдруг загорелась. – Спросим у Алонсо, он должен знать.

Поднялись по ступенькам крыльца к центральному входу в здание, представлявшему собой прозрачный цилиндр, внутри которого вращалась створка прозрачной двери.

В холле, не очень большом, с блестящим искрящимся полом и десятком ветвистых колонн, к ним подошли двое молодых мужчин в синих мундирах. Они были вооружены дубинками и кинжалами в ножнах.

– Я закапээс Истома Милич, – сказала Истома небрежно, не предъявляя никаких документов. – По приказу комиссара-альфа. Он – посол Дебрянской общины Ясен Велич.

Мужчины кинули подбородки на грудь, отступили в сторону. По-видимому, они знали, что такое «закапээс».

Истома и её спутник проследовали к прозрачной трубе лифта в центре холла.

– Что такое закапээс? – поинтересовался Ясен.

– Зам командора Погранслужбы.

– Куда мы идём?

– В зал старинных рукописей, манускриптов и книг.

– Вам удалось обнаружить рукописи? Неужели уцелели?

– Они хранились в спецхранах, защищённых от стихийных бедствий. Компьютерные записи, диски, дискеты, синглеты, компакты и флэши тоже есть, но ни один электронный носитель не уберёг информацию. Во всяком случае, прочитать их не удаётся до сих пор, несмотря на восстановленную компьютерную сеть.

– Значит, мне придётся читать книги? Сколько же времени понадобится?

– Успокойся, не придётся. Странным образом сохранились фреймы. Знаешь, что это такое?

– Свёрнутые пси-модули.

– О, ты настолько продвинут? А с инками[239] общался?

– У нас нет инков. – Ясен поборол желание съязвить. – Зато у нас есть терафимы.

– Да? – удивилась Истома. – Я думала, вы живёте при феодализме.

Он нахмурился.

Девушка засмеялась. Потом посерьёзнела.

– Извини, я неудачно пошутила. Ты и сам знаешь, что мировые константы на Равнине начали изменяться, допуская триди-технологии, иначе мы не смогли бы общаться на менто-уровне.

– Я заметил.

– Ну вот, всё у нас получится. Не дуйся.

Лифт доставил пару на четвёртый этаж.

Здесь всё было полупрозрачным, дымчатым, от стеклянных дверей и панелей до стен, пола и потолка, от чего казалось, что гости попали в сказочный ледяной грот.

– Лёд? – спросил Ясен. – Холодно.

– Нет, специальный пластик с подсветкой, – оглянулась Истома. – Зданию около двадцати лет, но Матенадараном оно стало всего четыре года назад. Покрытие и подсветка – современные. Подождём минуту.

Они остановились в круглом помещении, соединяющем две половины коридора.

Ясен прислушался к тишине здания, и со всех сторон на него обрушились тихие свисты, звоночки, шорохи и скрипы. Пластик пола, потолка и стен не мог полностью поглотить излучение работающих электронных устройств за стенами помещений, и экстрасенсорика организма воспринимала все поля, недоступные простым людям.

– Что? – заметила его застывшее лицо спутница.

– Ничего, – пробормотал он. – Много электроники…

– Скорее оптроники и наноматики, электроника – позавчерашний день. Информационный центр, однако, все этажи забиты спецоборудованием, не считая сотен тысяч документов на разных носителях.

В конце коридора бесшумно открылась неприметная дверь, выпуская в коридор несколько женщин.

Первой появилась Ванесса, мать Истомы, одетая в такой же чёрно-белый костюм, какой был на дочери. Только погончик на её правом плече был другой формы и цвета. Комиссара ОКО сопровождали четыре молодые женщины в блестящих лонгах. Погончики на их плечах были чёрные.

Ванесса остановилась напротив гостя, пробежалась глазами по его фигуре.

– Как же ты похож на него… прошу прощения. – Она бросила взгляд на дочь. – Вы в курсе, что за Украйполем появился ещё один блэкбран?

Ясен качнул головой.

– Нет.

– Мне должны были позвонить, – забеспокоилась Истома.

– Оба блэкбрана соединились в одну диковинную машину, которая направляется в данный момент к Брюссельгею. Есть подозрение, что ею управляют люди, мужчины. Что ты можешь сказать об этом?

Ясен беспомощно пожал плечами, уловил скептический огонёк в глазах Ванессы, усилием воли преодолел неловкость.

– Разрешите?

– О чём вы? А-а… попробуйте.

Он «развернулся» в себе самом, входя в изменённое состояние сознания, абсолютно естественно, без обычных внутренних напряжений, и легко воспарил над зданием, над городом и над Великой Равниной, уходящей краями в бесконечность.

В голове змеями зашипели потоки излучений, превращаясь в странные бесплотные звуки и призрачные световые вуали.

Женщины в коридоре оделись в световые ореолы, вокруг их головок засияли радуги аур, говорящие о характерах и личных параметрах каждой. Аура Ванессы была золотистой, с красно-зелёными переливами, что говорило о сильной воле женщины, привыкшей повелевать. Аура Истомы мало чем отличалась от ауры матери, хотя «капризных» вуалек в ней было больше.

Но Ясен не стал разбираться в индивидуальном спектре хозяек. Его мысль-воля закрутилась вокруг города и прянула в пространство, на нижвек, туда, где остался преследующий их тартарианин. Достигла границ империи. Нашла объект. На анализ ситуации потребовалось несколько секунд.

Он тряхнул головой, выходя из состоянии суперсенсинга, машинально стряхнул с пальцев на пол (Ванесса и Истома переглянулись) струйки розового сияния.

– Их трое на спине большого тартарианина. Один – сын Кроули, я с ним… э-э, контактировал в индарийской деревне. Второй, судя по всему, его отец. Третий – их спутник, очень сильный и опасный.

Губы Ванессы сложились в скептическую гримаску.

– Опасный?

– Я не смог его просканировать, – покраснел Ясен. – Но он очень сильный воин. И ещё…

– Да?

– Кроули-старший меня почуял.

– Каким образом?

– Не знаю. Он посмотрел на меня и… – Ясен помолчал, – погрозил пальцем.

– Менто? – уточнила Истома.

– Он позвал меня…. Я увидел руку и подзывающий палец.

Женщины снова переглянулись.

– Ладно, разберёмся, – сказала Ванесса. – Интересно, что нужно Кристоферу в наших краях? Надеюсь, в ближайшее время их намерения прояснятся.

Она повернулась и шагнула в светящуюся стену, которая оказалась лишь иллюзией стены.

Истома взяла замешкавшегося гостя за руку.

– Идём, нас ждут…

Нас ждут великие дела

Гея-Гора постепенно удалялась, из неприступной стены трансформируясь в туманную массу неопределённых очертаний. Чёткие контуры её склонов, ущелий, скал, геометрически правильный рисунок восстановленных городов и конструкций, подъёмы и спуски – всё это расплывалось, подёргивалось дымкой, пока не превратилось в сизо-стеклянный мираж, теряющийся где-то далеко за горизонтом.

В тысяче километров от столицы Истома остановила отряд на невысоком пологом холме с нашлёпкой асфальта. Оглянулась, упёршись ногой в асфальтовый квадрат с лунками и держа руки на рукоятях руля.

Оглянулся и Ясен.

Нахлынули воспоминания.

В Матенадаране он провёл в общей сложности почти три часа.

Сначала его провели в помещение, где стояли столы, а стены все были заставлены стеллажами с книгами.

– Не обижайся, но я сомневаюсь, честно говоря, – сказала мать Истомы, перебирая на одном из столов лежащие документы и папки, – что ты способен перевернуть мир.

Ясен вспыхнул, но сдержался.

Ванесса совсем по-отцовски, как и Горан Милич, наметила улыбку.

– Тем не менее попытка – не пытка, как говорится, а шансы, даже самые мизерные, упускать нельзя. Главное, найти правильное решение проблемы. Как ты считаешь?

Он вспомнил изречение учителя:

– Поиски правильного решения иногда обходятся дороже ошибки.

Ванесса приподняла бровь.

– Это не твои слова.

– Учителя.

– Кто твой учитель?

– Староста Дебрянской общины Базил Дивий.

Ванесса кивнула.

– Базил имеет право так говорить. Однако ответь на вопрос: ты уверен, что тебе нужна информация, которую хочет дать Горан? Он почему-то решил, что ты наша надежда.

Ясен стиснул зубы, закрываясь в мыслях зеркальным щитом от призрачного клинка воли собеседницы. По-видимому, ему это удалось, потому что она явно удивилась.

– Уверен!

Это была почти правда, но признаваться в своих собственных колебаниях он не стал бы и под дулом карабина.

– Что ж, хорошо. Девочки, останьтесь здесь, мы скоро вернёмся. – Ванесса остановила взглядом двинувшуюся к двери дочь. – Ты тоже.

Истома изобразила гордое пренебрежение и демонстративно уселась за стол.

Ванесса увлекла Ясена за собой.

Вышли в коридор, поднялись на этаж выше. Светящаяся и твёрдая на вид стена верхнего коридора лопнула, проявляя дверь. За ней располагалась комната, стены, пол и потолок которой представляли собой поля шестигранных зеркал. Посреди комнаты стоял чёрный стол в окружении четырёх чёрных столбиков. За столом сидели Горан Милич и не старый ещё мужчина с болезненным бледным асимметричным лицом и безволосым узким черепом. С виду он был хил и слаб, но горящие чёрные глаза его выдавали натуру волевую и целеустремлённую. Хотя было видно, что хозяин горящих глаз живёт внутри себя больше, нежели в реальном мире.

Милич встал, протянул руку; одет он был в сине-красный мундир с витым золотым погончиком на правом плече.

– Рад снова увидеться. Это Алонсо Ибарурри. Алонсо – Ясен Велич, сын Влада.

Безволосый кивнул, разглядывая гостя, но руки подавать не стал. В глазах его зажглись и погасли насмешливо-сочувственные искорки.

– Он молод. – Говорил разидей Алонсо по-русски правильно, однако с гортанными интонациями.

– Ничего, со временем это пройдёт. Он паранорм и быстро учится. Не сможет определить своё место в мире, то хотя бы поймёт смысл жизни.

– Я бы не советовал ему искать смысл жизни. Если он и существует, то лежит за её пределами.

Ясену почудилось, что кто-то весело подмигнул ему, приглашая дать ответ, но он сдержался.

Губы Милича дрогнули. Отец Истомы понял чувства гостя.

– На эксперименты готов?

– Да.

– Это хорошо, очень важен позитивный настрой.

Ванесса подошла к стене комнаты, что-то сделала, и из стены выдвинулся зеркальный металлический ящичек. Женщина вынула оттуда золотистую, металлическую с виду коробку, положила на стол.

Горан открыл коробку и достал блестящий браслет, состоящий из маленьких перламутровых подушечек.

– Знаешь, что это такое?

«Фрейм», – подсказал Нестор.

– Фрейм, – повторил Ясен.

– Верно. Фреймы бывают разные, но этот содержит информацию о рождении Конструктора в Солнечной системе и превращении нашего Метагалактического домена в игровую зону. Твой экстрарезерв начинает просыпаться, насколько я понимаю, поэтому ты должен выдержать информационный удар. Хотя… – Горан прищурился, дёрнул уголком губ, – ещё не поздно отказаться от этой процедуры.

– Нет!

– Я так и думал. Надевай на левую руку. Никогда не прокачивал фрейм?

– Нет.

– Будет интересно.

Ясен сделал непроницаемое лицо, надел на руку браслет… и едва не запаниковал! Потому что вместе с волной холода, прянувшей по руке к плечу, в голову вонзилась ошеломляющая пустота! Она стёрла всё, что было в сознании, и почти мгновенно заполнила мозг каскадами взрывающегося света, имеющего цвет, запах и вкус. Это была «живая» информация, находящая свободные ниши, окна и сосуды в базовой памяти Ясена и деловито раскладывающаяся по незанятым полочкам. Весь этот процесс проявления знаний сопровождался тихим бормотанием и свистом, будто молодой землянин летел сквозь многомерное пространство с большой скоростью, пронизывая бессчётное количество световых паутинок, каждая из которых несла определённый тематический порядок и смысл.

Через несколько мгновений процесс завершился.

Ошеломлённый Ясен посмотрел на запястье расширенными потемневшими глазами. Браслета не было. Он всосался под кожу без следа, представляя собой не материальный предмет, а сгусток энергоинформационного поля.

Кто-то похлопал его по плечу.

– Как ты себя чувствуешь?

Ясен поднял голову. И вселенная, вошедшая в него, развернулась в психике уже не калейдоскопом цветовых комбинаций, а реальным знанием происходящих тысячи лет назад событий.

– Я знаю…

– Вот и славно. – Горан сел за стол.

Ванесса подала гостю стакан с горячей беловатой жидкостью, напоминающей по вкусу горьковатую травяную настойку.

– Пей, это мохитовый тоник.

Ясен послушно осушил стакан, не обращая внимания на температуру жидкости. Голова прояснилась окончательно.

– Присядь.

Он сел на придвинутый стул.

Алонсо упёрся ладонями о столешницу, подался к нему.

– Что такое Космориум?

– Реакция Абсолютного Игрока, – ответил Ясен без промедления, – на появление незаявленных Игроков.

Присутствующие в комнате обменялись взглядами.

Горан покачал головой.

– Интересная формулировка – незаявленных.

– Он прав, – хмыкнул Алонсо. – Все разумные системы нашего домена не должны были участвовать в Игре как самостоятельные Игроки. Тартар, Чужая, Орилоух, Гея, да и сам Конструктор. Ну, хорошо, про войну законов вы знаете. А что такое Пресапиенсы?

– Архитектор, Конструктор. – Ясен подумал. – Инженеры.

– Которые в нашем домене не появились, из-за чего он и породил цивилизации биологического вида, то есть нас, гуррах, немоидов, негуманов и кучу других. Кстати, вы не усматриваете в этом вмешательства Абсолютного Игрока?

Ясен хотел сказать: не усматриваю, – но терафим опередил его:

«Скажи ему, что все клетки-домены Универсума настроены на индивидуальный ордерогенез. Это всеобщий закон жизни».

Ясен повторил фразу Нестора вслух.

Алонсо почесал череп, посмотрел на Милича.

– Я придерживаюсь другой точки зрения. Все мы живём только по воле Абсолюта, проявляющегося везде и во всём. Раньше говорили – по воле Бога. Хорошо, допустим, вы правы. Были Пресапиенсы, попытавшиеся изменить Метавселенную в соответствии со своими целями, появились мы, а что будет после нас?

– «Заумь», – пробормотал Ясен, вспомнив речи Истомы.

Ванесса и Горан подмигнули друг другу, сдерживая улыбки.

– Как? – озадачился Алонсо.

– Постразумные системы, Послесапиенсы…

– Почему же «Заумь»?

– Это термин моей дочери, – вмешалась Ванесса. – Ей очень нравится эта формулировка. «Заумь» – разумная система «за разумом», результат развития цивилизаций типа Геи.

– В древности существовала поговорка: ум за разум зашёл, – добавил Горан. – При оценке неадекватного поведения людей.

– Очень символично, – фыркнул Алонсо. – Ум за разум. Детский лепет на лужайке. Впрочем, мои коллеги недалеко ушли, они предпочитают называть коллективное бессознательное Геи, а по сути Игрока – ББ.

Горан засмеялся.

Ванесса посмотрела на мужа с неудовольствием.

– Что здесь смешного?

– ББ – это аббревиатура слов «безголовая баба».

– Чёрт-те чем занимаются ваши коллеги, Алонсо, – осуждающе заметила Ванесса.

Учёный пропустил её слова мимо ушей.

– Похоже, вы неплохо разобрались в информации фрейма, у вас действительно очень хороший экстразапас. А как вы думаете…

– Хватит пытать его узкоспециальными вопросами.

– Пусть прояснит мои сомнения.

Ванесса бросила взгляд на мужа. Тот кивнул.

– Чем, по-вашему, – продолжил Алонсо, – станет заниматься ББ… э-э, я имею в виду нашу «Заумь»?

«Скажи, что проблемы больших коллективных надразумных систем со сложно ориентированной логикой, – шепнул Нестор, – не поддаются человеческой оценке. Хотя Гея скорее всего после восстановления потенциала не станет заниматься пустой философией».

– Гея не станет заниматься пустой философией…

Брови Алонсо снова поползли на лоб, и Ясен поспешил добавить:

– Ваша «Заумь» наверняка попытается снова вступить в Игру.

– Как?

– Смогла же она нейтрализовать нагуали и стенки Космориума.

– С помощью других разумных систем. Подключились Сеятели, орилоуны, чужане, файверы.

– Они могут подключиться снова, – простодушно заметил Ясен. – Мы же приехали к вам для организации утраченных связей?

Алонсо взялся пальцами за костистый подбородок.

– Устами младенца… м-да! Об этом я не подумал. – Он глянул на Милича, в свою очередь разглядывающего гостя с недоверчивым уважением. – Я бы хотел с ним поработать. Не возражаете? С чем я не согласен, так это с оценкой «пустой философии». Уже паранормы начинали заниматься созданием этических полей высшей сложности, разработкой слабокорректных логик и смысловых конфигураций невозможного, а чем станут заниматься постразумные системы типа Тартара, одному Богу известно.

– Абсолютному Игроку, ты хочешь сказать? – уточнил Горан.

– Пусть будет Игроку.

– Если наш гость не возражает, вы ещё пообщаетесь, друг мой. Ваш вывод?

– Он и в самом деле сын Предтечи.

Ясен сжал губы.

– Не надо так…

– Что не надо?

– Я сын Влада Велича…

– И внук Ставра Панкратова, который тысячу лет назад сформировал Закон, остановивший ФАГа. Возможно, тебе тоже удастся нечто подобное, чтобы мы прорвались из резервации Великой Равнины в большую Вселенную. Так что хочешь или не хочешь, на тебе лежит такая ответственность…

– Алонсо! – сверкнула глазами Ванесса.

– А что? – не смутился он. – Мне сказали, что он – будущий хозяин домена. Было такое?

– Не спеши, дружище, – мягко сказал Горан. – Ему ещё многое надо узнать и осознать. Не будем гнать лошадей.

– Кого? – не понял разидей.

– Ты родился на Гее?

– Разумеется.

– Тогда можешь и не знать, что такое лошадь.

– Если лошадь можно «гнать», то это какой-то зверь.

– Логично.

Ванесса засмеялась.

– Содержательный разговор двух бывших паранормов. У вас ещё есть вопросы к нашему гостю?

– Фрейм должен был содержать информацию об изменении параметров пространства. Я имею в виду мерность.

Ясен удивился словам Алонсо, так как учёному его уровня должны были быть известны данные о трансформации континуума до Падения. Но вслух говорить об этом не стоило, и он сказал:

– До Падения мерность пространства Метагалактики падала и была нецелочисленной, причём чуть ниже трёх, какова она сейчас, я не знаю. А разве у вас нет соответствующих измерителей?

– По нашим данным, она сейчас намного ниже трёх, примерно две целых восемьдесят восемь сотых, и продолжает скатываться к пределу объёмности, то есть к двум с половиной. Но у нас, к великому сожалению, не сохранились данные о мерности непосредственно перед Падением.

Взгляд Ясена выразил его недоумение.

– Зачем это нам? – слегка улыбнулся Горан. – Дело в том, что Великая Равнина является ещё и Великой Иллюзией, матрицей в какой-то сложной игровой программе Бывших Игроков. Говоря простым языком, либо мы выберемся из неё, либо застрянем и сами превратимся в иллюзию. Вот почему твоя миссия так важна для всех нас, и геян, и землян. Успеем ли мы?

Ясен скривил губы.

– Успею ли я выйти на режим, так?

Миличи и Алонсо-разидей переглянулись.

– Наш человек, – откинулся на спинку стула учёный.

– Надо обязательно достучаться до небес, – проговорил Горан серьёзно. – Вызвать твоего деда, стариков-хомозавров. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Потому что неизвестно, сколько времени отпущено резервации на процесс схлопывания в двумерность.

– Я понимаю.

– Вот и славно. У меня всё, судари мои.

– Ещё вопрос, – поднял руку Алонсо. – последний: вы не знаете, сохранились ли порталы метро на Земле?

– На Зем-Горе, – уточнил Горан.

– Не знаю, – смутился Ясен. – Разведчики общины и искатели кладов много раз поднимались на Гору, но не нашли ничего, что было бы связано с метро. Я тоже лет семь ходил на Гору с отцом, мы дошли до Пояса Снежной Королевы, но выше подняться не смогли, там нет воздуха. А отец уверен, что за Поясом есть выходы гиперборейских тоннелей и закладки деда.

– Какие закладки?

– Дед Ставр оставил закладки, по мысли отца – какие-то базы.

– И вы их не нашли?

– Наверху нечем дышать, поэтому…

– Понятно. Что ж, по крайней мере мы теперь знаем, что они есть. – Горан посмотрел на жену. – Может быть, он и на Гее оставил пару закладок?

– Я пошлю экспедицию в Недоступную Высь, – сказала Ванесса. – Как только будет готова первая партия скафандров, позволяющих дышать в вакууме.

– Тогда веди гостя в ресторан, пусть расслабится. Мы с Алонсо обсудим пару наших проблем.

Ванесса встала, направилась к выходу из помещения. Ясен двинулся за ней, ощущая себя лёгким воздушным шариком.

– У нас есть ещё пара фреймов, – сказал ему в спину Горан. – Захочешь получить дополнительную информацию, скажи Истоме.

– Хорошо.

Ванесса привела его в комнату с бумажными документами.

– Поухаживай за ним.

Истома, в нетерпении прохаживающаяся по библиотеке, подбежала к Величу.

– Ну как, живой?

– Всё в порядке, – усмехнулась комиссар ОКО. – Сильный индивидуум. Девочки, за мной. Ись, покажи ему столицу, своди в клуб, в общем, пофантазируй. Завтра он понадобится нам в полной боевой форме.

Комиссар и её сопровождающие исчезли за дверью.

– Рассказывай! – потребовала Истома. – Как это выглядит?

– Разве ты не пользовалась фреймами? – удивился Ясен.

– Конечно, нет. Это был первый удачный опыт развёртки фрейма. Даже отец не смог развернуть интенсионал, вообще никто. Теряем сознание, и всё. Ты не терял?

– Вот оно что, – вспомнил поведение Алонсо Ясен. – Они не верили, что мне удастся прочитать фрейм! Вопросы задавали странные.

– Информации у нас много, мы сохранили целую фрейм-библиотеку, но ни один человек ещё не смог ею воспользоваться. Расскажешь?

Ясен вдруг почувствовал на себе взгляд. Свело лопатки.

Он и раньше чувствовал пси-давление на мозг, воспринимаемое как топоток по коже головы невидимых насекомых: его сенсинг-сфера ощущала гигантское скопление народа вокруг, образующее «коллективное бессознательное» Геи. Теперь же он начинал понимать, что на него действует не «бессознательное», а самое настоящее «коллективное сознательное» бывшей планеты, представляющее собой «зародыш» Игрока. Этот «зародыш» искал выход из создавшегося положения, и появление сына Предтечи – как носителя иных сил и возможностей – было ему выгодно.

– У тебя такое лицо, – засмеялась Истома, – будто ты проглотил живую змею.

– Я чую…

– Разумеется, ты чувствуешь, иначе был бы деревом.

– Нет, меня всё время кто-то слушает.

Истома стала серьёзной.

– Ты и в самом деле обладаешь развитой пси-сферой. Гея – это клубок излучений, и твоя психика их читает.

– А твоя нет?

На лице девушки отразился сложный букет чувств: смущение, недовольство, гордая независимость, зависть, вызов и раздражение.

– Не твоё дело!

Ясен опустил голову: в сознании всё ещё мелькали «снежинки» информационной метели, мешающие воспринимать реалии жизни.

Истома поняла это по-своему.

– Извини, я хотела сказать – я тоже чую коллективное менто Геи, хотя и не так остро.

– А она нас не подслушивает?

– Даже если подслушивает, мы же сами и реализуем её решения, понимаешь? Другого инструмента нет. К тому же мы настроены позитивно к нашей «Зауми». А почему ты спросил?

– Вспомнил противостояние интраморфов и Геи перед Падением. Тогда была создана специальная организация «контрас-2» для спасения паранормов.

– Да, их отстреливали как кроликов. – Истома направилась к двери. – Но ведь сейчас другие времена. «Заумь» Геи нуждается в нас, а мы в ней.

– Вдруг всё снова изменится?

– Вот когда изменится, тогда и будем действовать иначе, – беспечно махнула рукой девушка. – Едем домой, переоденемся, и я покажу тебе столицу. Не возражаешь?

Ясен не возражал.

Конец дня для него превратился в череду встреч со знакомыми Истомы, чего он не любил, но вынужден был терпеть и подчиняться деятельной натуре геянки, отказавшейся взять с собой остальных дебрян. Всё-таки они были для неё существами иного уровня, потому что воспитывала её другая среда и другие общественно-социальные условия.

– За ними присмотрят, – отрезала она в ответ на просьбу Велича-младшего, – и город покажут. К тому же вечером лучше не показываться в клубы всей компанией, их могут принять за «херувимов».

– За кого? – озадачился Ясен.

– Ты уже понял, что у нас женщин больше и они везде занимают главные посты. Мужчин меньше, и они считаются слабым полом.

Ясен скептически хмыкнул, и Истома гневно выпалила:

– Да, слабый пол! Мужчины все неженки и меланхолики, а часть из них вообще «херувимы», то есть мужчинки для удовольствий, простихомики.

Ясен посмотрел на неё недоверчиво.

– От слова «хомо»?

– От слова «проститутка». В прошлые времена девушки продавали себя и назывались проститутками. Ты этого не знал?

– Читал. Но и мужчин-проституток тогда было полно, особенно среди политиков и чиновников.

– Это другое. Ладно, давай сменим тему. В какой клуб пойдём?

– В какой хочешь.

– Тогда в «Молли Гвинс». Там сегодня грандиозное шоу «Танцы с уродами».

И они пошли в шоу-клуб «Молли Гвинс», а потом в другой – «Офигенос», где Ясен с отвращением и содроганием посмотрел на «супербои» девушек в корытах с грязью и фекалиями, и в третий клуб – «Айвозборн», где в шоу «Звёзды на сковороде» выступали знаменитости Брюссельгея вместе с артистами эстрады. Их заставляли петь и плясать на постепенно раскаляющейся жаровне, и побеждал тот, кто выдерживал большую температуру.

Закончился поход землянина и геянки поздно ночью, когда он перестал воспринимать действительность.

Они вернулись в дом-крепость Миличей, гостя взяли под белы руки, сунули в белое сверкающее помещение, где стояла круглая прозрачная кабина под названием «душ». Ясен с неизъяснимым наслаждением искупался, встал под поток тёплого воздуха, струящегося из зарешечённого отверстия в потолке. Полотенец нынешняя цивилизация Геи не знала, только салфетки, поэтому тела здесь после мытья сушили тёплым воздухом.

И в этот момент его обняли сзади, горячие ладошки легли на грудь, к спине прижалась упругая женская грудь, затылок оглушил быстрый огненный поцелуй – и все ощущения пропали, будто их и не было, будто в душевой никто не появлялся, и всё ему почудилось.

Ясен запоздало обернулся.

Дверь была на месте. Но кожа ещё помнила прикосновение женского тела, а затылок – теплоту губ, и по воздуху растекался тонкий аромат незнакомых духов.

– Истома…

В голове развернулось видение: цветущий луг, река, солнышко в зените, слепой дождик, а по лугу бежит босоногая девчонка, протягивает руки и зовёт…

– Истома, – повторил он, улыбаясь.

На сердце легла нежность, какой он раньше не испытывал. Пришла пугающая мысль: неужели с ней придётся скоро расстаться?!

Ясен послал в никуда ответную улыбку, палец на губах, букет цветов и уже не удивился, получив в ответ поцелуй и дразнящий лукавый синий взгляд из-под густых ресниц. Истома умела разговаривать на псилинге, принимая и посылая менто – на её языке, и вела себя с непосредственной откровенностью, но он к таким играм не привык.

«Доброй ночи», – послал он сдержанное пожелание.

«Приятных снов, сын Предтечи», – прилетел нежный ответ.

В спальню к нему, чего он боялся и одновременно желал, Истома не пришла. И уснул он почти мгновенно…

– Где блэкбран? – раздался голос Истомы.

Ясен очнулся от воспоминаний. Его ответа ждал весь отряд: трое дебрян и четыре геянки вместе с Истомой. Она, конечно, могла воспользоваться рацией, но то ли проверяла его, то ли на таких расстояниях рация не работала.

В Брюссельгее земляне пробыли двое суток. На следующий день Ясен снова встретился с Гораном, Ванессой и разидеем Алонсо, прочитал два фрейма и до вечера беседовал с учёным, получившим информацию, о которой он и не мечтал. Особенно его интересовали сведения о Тартаре и удивительная история двух Конструкторов, развёртку первого из которых инициировали косморазведчики в двадцать третьем веке, а второго – файвер Кроули, замысливший создать «подругу» для первого Конструктора.

Ясен и сам постоянно возвращался мыслями к этой теме, находя в ней всё больше и больше интересного.

– У меня крепнет мнение, – сказал ему на прощание Алонсо, – что целью Архитекторов нашего Метагалактического домена было создание совсем иных разумных систем, базирующихся на невероятно сложных логиках и этиках, а вовсе не людей. Мы появились случайно.

– То же самое говорит и мой учитель, – сказал в ответ осоловевший за день Ясен. – И ещё он говорит, что промысел Абсолютного Игрока ему всё равно непонятен.

– Это правда, – задумчиво кивнул разидей.

Ясен ощутил повисшую паузу – все смотрели на него – и поймал наконец слабый отражённый пси-импульс.

– Блэкбран движется по дуге к правеку, огибая Гею-Гору. До него около семисот километров по прямой.

– Значит, он всё-таки пытается нас преследовать, – заметила Истома. – Плохо, если он сядет нам на хвост.

– Он и так сидит и движется быстро.

– В таком случае останавливаться будем реже. Вперёд?

Ясен кивнул, и отряд устремился прочь от тающей в воздухе Геи-Горы, опоясанной кольцом Брюссельгея по всему её периметру.

О том, что столица геянской империи представляет собой практически сплошное кольцо длиной шесть с лишним тысяч километров, Ясен не знал, а когда Истома сообщила ему об этом, не поверил. Границы Дебрянской общины были намного скромнее. Однако после недолгого размышления он пришёл к выводу, что жители планеты-мегаполиса вполне могли построить город-кольцо, спустившись с Геи-Горы на Великую Равнину. Их были сотни и сотни миллионов. В то время как дебрян насчитывалось от силы полтора миллиона человек, и даже самая многочисленная земная община – китайская – не намного превышала её по численности.

Проехали мимо череды наклонных стен, увенчанных острыми штырями.

Теперь Ясен знал, что это не остатки крепостных стен, как можно было предположить, а укрепрайоны с подземными базами, призванными обезопасить империю от набегов агрессивных представителей «неизвестных негуманоидных цивилизаций». В первую очередь имелся в виду Тартар, посланники Конструкторов и Фундаментальных Агрессоров, во вторую – кайманолюди, немоиды (геяне уже встречались с этой разновидностью разума) и прочие гоминоиды, жаждущие пограбить и попользоваться благами геянской цивилизации.

Штыри на стенах олицетворяли собой не только острые зубья, препятствующие доступу к стенам лазутчиков, но и электрические разрядники большой мощности. Правда, Истома похвасталась, что на смену электроразрядникам идут плазмоны – генераторы плазменных струй, и недалёк день, когда вслед за ними Гея подойдёт к производству антиматов – излучателей антиматерии.

Впрочем, эти тонкости вооружения Геи волновали Ясена меньше всего. Главным оружием империи был её коллективный разум и коллективное пси-поле, вырабатываемое волевым оператором – эгрегором Геи, состоящим из сотен миллионов пси-сфер, которые образовывали недоступную никакому воображению постразумную систему.

Впереди показалась тёмно-зелёная полоса, оказавшаяся самым настоящим болотом.

– Это Плутонова Стынь, – прокричала Истома, останавливая мотоцикл перед низиной, окаймлённой мохнатой многометровой травой и кустарником. – Сюда свалился ваш Плутон, а он наполовину состоял из водяного льда.

Ясен вспомнил стишок: «Налево болото, направо болото, вперёд страшновато, назад неохота».

– Почему же вы не берёте отсюда воду для ваших нужд? – спросил он.

– Эта вода абсолютно мёртвая, невозможно использовать для питья, даже если её отфильтровать. Легче синтезировать с добавлением кислорода и минеральных солей.

– Непохоже, что она мёртвая, – покачал головой Ясен. – Видишь, какие заросли вокруг?

– Ну, не знаю, я болотами не интересовалась, есть, наверно, какие-то тонкости.

– Может быть, ваша «Заумь» не дала разрешения?

– В каком смысле?

– Возможно, здесь абсолютно чистая вода, очищающая организм от шлаков, что невыгодно Гее-Игроку, так как ей проще управлять населением империи, манипулируя нужными растворами при синтезе воды.

Истома покачала головой, кинула взгляд на невозмутимое лицо землянина.

– Эту идею надо подкинуть Алонсо. Действительно, чего проще? Подмешай в синтезбак нужный психотроп и управляй безвольным стадом. А если потребуется жертва – добавь агрессанта с верноподданническим уклоном, и миллионы кинутся на амбразуру.

Ясен кивнул.

– Именно это я и имел в виду.

Истома ещё раз покачала головой, повернула рукоятку подачи мощности.

– Потом поговорим.

Отряд повернул направо, объезжая Плутонову Стынь, казавшуюся необозримой.

В этот день ничего особенного не произошло. Они проехали около полутора тысяч километров и заночевали у сравнительно невысокой куполообразной горы, которую Истома назвала Хелметгайентс, что в переводе на русский звучало как Шлем Гиганта. Выговорить название горы с первого раза никто из дебрян не смог.

Издали Хелметгайентс действительно походил на рыцарский шлем с шишаком на макушке. Вблизи же, с расстояния всего в пару километров, он представлял собой дырчатый сосуд наподобие дуршлага, отверстия-дыры в котором были разного диаметра.

– Наш железный резерв, – заявила, останавливая группу, Истома. – Сплошная железная конкреция массой более ста триллионов тонн. Что это такое, не знает никто. Учёные предполагают, что железяка являлась когда-то спутником какой-то звезды либо остывшим коричневым карликом.[240]

Ясен промолчал. Так далеко от Зем-Горы он ещё не забирался, и даже вездесущие разведчики общины не встречались с подобными объектами.

Над железной горой кружили орланы. Один из них спустился пониже, и Ясен остро захотел увидеться с отцом, рассказать о том, что видел. Он даже попытался мысленно позвать птицу, но орлан не отозвался, поднимаясь кругами к своим собратьям.

– Поехали? – спросила Истома.

– Мне хотелось бы… – смущённо начал он.

– Отдохнуть?

– Нет, я не устал, едем дальше. Нужна связь с отцом. Тартарианин… э-э, блэкбран остался у Бряницы, и что ему взбредёт в голову, неизвестно.

– В голову, – фыркнула девушка. – У блэкбран нет голов в том смысле, как мы это понимаем. Но ведь ты можешь связаться с отцом через менто. Нет?

Ясен озабоченно уставился на неё.

– Что смотришь как сивый мерин?

Он невольно улыбнулся.

– Что смешного? – подозрительно сощурилась Истома. – Это же ваша русская поговорка.

– Нет такой поговорки – смотреть как мерин.

– А какая есть?

– Врать как сивый мерин и смотреть как баран на новые ворота.

– Что такое баран?

– Зверь с рогами, – ответил он не моргнув глазом.

Пилип, подъехавший ближе, прыснул.

Истома посмотрела на него с неудовольствием, перевела взгляд на командира дебрян.

– Издеваешься?

– Почти правда, – поклялся он. – На Земле когда-то жили бараны, и рога у них имелись для защиты от хищников.

– Я земную биологию не изучала, – сказала Истома с лёгким удивлением. – Приедем домой, запрошу информарий. Становимся на ночлег через час.

Отряд обогнул железный «шлем» Хелметгайентса, под колёса мотоциклов легла жёлто-коричневая безводная пустыня, изредка разукрашенная куртинами сухой жёлтой травы.

Расий-Вайтлайн почти исчез за пределами видимости. Равниной завладели сумерки.

Ясен отвлёкся от дороги, гладкой и ровной как доска, размышляя над словами Истомы: ты же можешь связаться с отцом через менто. Вдруг она права, и ему доступна такая дальняя пси-связь? Почему бы не проверить?

Вокруг по-прежнему ничего не менялось, – казалось, супербайки застряли в пространственной дыре, где не ощущалось ни движения, ни времени, – и он сосредоточился на мысленном вызове отца.

Надеюсь, мы понимаем друг друга

Влад проснулся как от толчка и явственно увидел перед собой призрачное лицо сына, большелобое, упрямое, с излишне мягкой складкой губ и светящимися мечтательными глазами; Улыба всегда говорила, что не мешало бы этой мечтательности поубавиться.

«Ясь?» – неуверенно позвал Влад.

Поле видения расширилось, он увидел-почувствовал смутное жёлтое пространство, всадников на диковинных машинах, услышал посвист ветра и жужжание.

«Папа…»

«Ясь, родной! Ты где?»

«Еду по пустыне… мы направляемся к Горе гуррах».

«Понял. Сколько вас?»

«Всего восемь».

«Парни с тобой? Как они ведут себя?»

«Всё нормально. Исследовали Брюссельгей, есть что рассказать. Как дома?»

«Не беспокойся, обычные заботы. Как Горан?»

«Передавал тебе привет, сказал, что вы скоро встретитесь. Я узнал от него много интересного, читал фреймы. Континуум меняется очень быстро, вырождается, как сказал Алонсо».

«Кто такой Алонсо?»

«Учёный, их называют разидеями, то есть разработчиками идей. Он занимается… о-па!»

Контакт с сыном пропал.

Влад едва не закричал вслух:

– Ясь! Что случилось?!

Рядом заворочалась жена.

– Не спишь? Мне Ясь приснился.

– Спи, всё хорошо.

Влад сбросил с себя простыню, поднялся в светлицу. Попытался сосредоточиться на образе сына и снова увидел его перед собой.

«Что случилось?»

«Ничего, я увлёкся разговором с тобой и не заметил камня на дороге».

«Камня?!»

«Тут их много, целые россыпи. В общем, чудом не грохнулся… буду теперь держать тебя в курсе. Я так рад, что мне это удалось!»

«Я тоже. Ну, будь, до связи».

Влад посидел немного на лавке, глядя перед собой, вспоминая тонкости мыслепередачи, и очнулся от прикосновения руки. Рядом стояла Улыба в одной ночной рубашке, румяная ото сна. В глазах её пряталась тревога.

– Ты разговаривал с ним? Я правильно поняла? Где он?

– Всё в порядке, – обнял он жену. – Наш мальчик отправился в поход к Горе гуррах.

– Зачем?

– Зачем. – Влад прижался лицом к животу Улыбы. – Если бы я знал, зачем.

Она замерла.

– Ты шутишь?

Он потряс головой, крепче прижимаясь к растущему животику жены, – уже было известно, что она ждёт ребёнка – девочку, о чём не знал Ясен, – поцеловал живот сквозь рубашку.

– Мы спасаем жизнь.

– Не понимаю тебя, – рассердилась Улыба.

– Много лет назад я был ненамного старше Яся и разговаривал с Базилом, Варигом и Гораном на спейсере «Маг». Я спросил тогда, кого мы защищаем? На чьей мы стороне?

– Вариг – это…

– Асур был одним из руководителей «Контрас». – Влад усадил жену к себе на колени. – И Дивий мне ответил, очень правильно ответил: мы на стороне жизни, сынок. Понимаешь?

– Не совсем.

– Мы спасали тогда не только отдельных людей, паранормов, но и спору второго Конструктора – Госпожи, и людей Геи, вообще всех живущих в космосе. До сих пор я не понимаю, почему Игры так жестоки, почему при этом гибнут целые цивилизации, уходят в небытие прекрасные вселенные. Надо это прекратить.

– При чём тут Ясь?

Влад расплылся в улыбке.

– Так он же наше продолжение. Спасение жизни в нашем Метадомене – его испытание, а прекращение Игры – цель. Он в самом начале пути.

– Зачем ему нужна Гора джезеноидов?

– Ты же знаешь, что наша первая задача – вырваться за пределы равнинной резервации. И только он может это сделать. Кайманолюди выращивали когда-то классные космолёты.

– Псевров.

– А пространство резервации изменяется так быстро, что не сегодня завтра станут возможны обычные ядерные реакции, полёты в космос и магические операции. Если нам удастся завладеть псеврами или нашими машинами, шанс спасти наш мир увеличится.

– Это я понимаю, – опечалилась Улыба. – Видно, наша доля такая – переживать за других и спасать жизнь. Другого не понимаю, как Ясь выйдет на уровень Игроков. Любой из них – сверхсложная разумная система со своим набором целей и устремлений, имеющих мало общего с человеческими. А Ясь всего лишь человек.

– Прежде всего человек! – Влад сделал ударение на первом слове. – На это и надежда. Габриэль Грехов, первым столкнувшийся с Конструктором и ставший экзоморфом, остался человеком в высшем понимании этого слова. И он ещё не сказал последнего слова.

– Ты веришь, что он появится?

– Он вернётся! – убеждённо сказал Влад.

Утром прискакал гонец пограничного войска, доложил, что тартарианин за околицей хутора Смолены, куда он отступил недавно, «топчется на месте и озирается».

– Видать, хочет побалакать, – добавил безусый молодой гонец. – Дружина шутит – живот, мол, скрутило с голоду, как бы не обгадился.

Влад, успевший позавтракать, улыбнулся. Дружинники попривыкли к чёрному «танкоскелету» и перестали бояться, придумывая шутки и анекдоты про беспросветное бытие тартариан. Знали бы они, с кем на самом деле пытаются тягаться.

– Зови старейшину.

Гонец лихо заломил зелёный берет, ускакал.

Влад быстро натянул воинский френч, обнял на ходу встревоженную жену, спустился во двор и вспрыгнул в седло гепардоконя. Зверь мяукнул, раскрывая розовую пасть с грозными клыками, оглянулся на хозяина. Он тоже почему-то выглядел неспокойным.

Подскакал Дивий в белом кафтане с золотым шитьём. За ним следовали две сотни дебрянской рати.

Влад поднял бровь, и старейшина общины пояснил:

– Я проанализировал поведение чёрного. Он реагирует на скопление людей, образующих устойчивый архетип эмоций. К примеру – неприятия и угрозы. Чем нас больше, тем он слабее.

– Поехали, поговорим с ним.

– Если он станет разговаривать.

– Разговаривал же раньше.

Они поскакали бок о бок по главной улице столицы. За ним и двинулись сотни под командованием воеводы Боримира.

До хутора добрались быстро, за полчаса.

Глыба тартарианина была видна издалека, и он действительно «топтался» на месте, окружённый кольцом воинов в ста метрах от крайнего хуторского терема.

Влад поднял руку.

Следовавшая за ним колонна воинов остановилась.

– Ждать. – Он поглядел на Дивия. – Подъедем?

Дружинники оцепления расступились. Староста и старейшина общины приблизились к тартарианину.

Высотой с два дома, он замер, словно почуял, что прибыли важные парламентёры.

Влад бросил взгляд на утоптанную гусеницами «танкоскелета» землю – бывшее картофельное поле хутора.

– Ты уже общался с ним, спроси, что его беспокоит? И вообще пусть лучше уходит, здесь ему делать нечего.

– Вряд ли наш контакт можно назвать разговором. Это уровень «пси». Он реагирует на эгрегор, и чем больше людей, тем легче достигается понимание.

– Телетаксис[241] нам пока недоступен.

– Речь о телетаксисе не идёт. Но кое-что мы уже можем.

Влад вспомнил о недавнем сеансе мыслесвязи с Ясеном.

– Ты прав. Попробую настроить соответствующим образом дружину. Это ещё не монада Силы, но уже неплохой инструмент пси-воздействия.

Влад вернулся к войску.

– Парни, мы хотим поговорить с чёрным. Отставить все шутки и прибаутки! Прошу вас думать о нём с уважением, а главное – вертеть в голове вопрос: что тебе нужно?

– Что тебе нужно?! – дружно рявкнули ратники, так что под ними заплясали гепардокони, а конь Велича пряднул ушами.

– Не вслух – мысленно.

– Сделаем, староста, – поднёс ладонь к шлему Боримир.

Влад вернулся к учителю.

– Мы готовы.

– Слышал. Попробуем спросить в унисон: что тебя беспокоит? Может быть, услышит.

Старейшина общины был задумчив, но спокоен, будто знал точно, что рандеву с посланцем Тартара закончится благополучно. Влад такой уверенности не испытывал, но иного судьба не давала, и он сосредоточился на присоединении к полю Сил, как делал это не раз много лет назад.

В полной мере сделать это не получилось. Он буквально всеми клетками организма чувствовал сопротивление среды, и всё же тартарианин отреагировал на эмоционально-полевые флуктуации, управляемые «коллективным бессознательным» дружины и волевым посылом её лидеров.

Он поворочал «раздробленным» черепом, словно выбирал, кто важнее среди парламентёров, и бросил на землю чёрную «кость».

Вспухла струйка быстро редеющего чёрного дыма.

В голове Влада развернулась быстрая череда непонятных вспышек-видений, сопровождаемая астматическим хрипом, который не сразу сложился в слова «почти русского» языка. Разумеется, это была мыслепередача, близкая к псилингу, хотя и очень некачественная.

«Упрощанс… упрощи… ство… небытии… всехност… ждат исчезно… исчезноват».

Влад посмотрел на Дивия. Старый волхв смотрел на него.

– Что-нибудь понял?

– Похоже, нам передали нечто вроде предупреждения: «Всё исчезнет, реальность упрощается и уходит в небытие».

– Примерно то же самое услышал и я. Что ему нужно от нас, хотел бы я знать.

Влад напрягся, превращая свою внутреннюю энергию в поток силы.

«Что тебе нужно?! Зачем и кого ты ждёшь?!»

Тартарианин смешно перебрал гусеницами на месте, напомнив растерявшегося человека, попавшего в затруднительное положение. Лапы его принялись ползать по телу, словно на него напала чесотка. Все «кости скелета» заплясали, грозя посыпаться на поле отдельными деталями.

– Что это с ним? – озадаченно проворчал Влад.

Дивий, пристально наблюдавший за поведением тартарианского парламентёра, пригладил седой вихор.

– Боюсь, у него кончился запас лингвем.

– В смысле?

– «Кости», которые он бросает, скорее всего являются заранее сформированными лингвемами – мысленными посланиями, которые могли бы им пригодиться при контактах с людьми.

– Мы спросили его лишь о том, кого он ждёт.

– Значит, у него нет готового ответа.

Тартарианин вдруг запустил обе лапы в составной бугор головы, оторвал его весь целиком и швырнул на поле с такой силой, что в воздух поднялась туча земли и пыли.

Кони под дружинниками заплясали.

«Многокостный» череп монстра вскипел, покрываясь вихриками чёрного дыма. В головах лидеров общины захрипели десятки голосов, складываясь в одно слово:

«Опер… ри… опера… оперрор… оппе… опперраторр».

После этого тартарианин вывернулся сам в себе, слепо потыкал лапами в пространство, в небо и покатил прочь, колыхаясь, как случайно обретшая форму «танка» куча слоновьих костей. Дробный стук его гусениц отдалился, но ещё долго был слышен как цокот подков коня по булыжникам.

– Понял? – повернулся к старосте Дивий.

– Ему нужен оператор реальности.

– Твой сын.

– Почему он вдруг оставил попытки дождаться Яся? Терпение кончилось? Или по приказу?

– Кто скажет? Но дела, видать, совсем плохи, если Тартару позарез понадобился мощный волевой оператор.

– Коим Ясь ещё не является.

– Это правда. Мальчик он хороший, но…

– Ни рыба ни мясо?

– Он просто немотивирован. На его долю не выпало столько испытаний, сколько нам.

– Всё ещё впереди.

– Это правда, – кивнул старый волхв. – Знал бы он, какая неслыханная ноша легла на его плечи.

Не пусти его

Им даже удавалось спать по очереди: первым младший Кроули, вторым – старший. И только Файзулла казался железным, отказываясь не только от сна и отдыха, но и от еды и питья.

На третьи сутки преследования младшего Велича по земле геянской империи они приблизились к Гее-Горе почти на пятьсот километров и остановились. Дальше идти чёрный «конь» отказался. Геяне выставили против него около пяти тысяч воинов, а точнее – воительниц, и количество их превысило тот предел, который выдерживал посланец Тартара. Грозное пси-полевое «дыхание» коллективного противника действовало на него угнетающе, чего никак не мог взять в толк Кристофер Кроули. Он считал, что на экзопространственные кластеры, чем, собственно, и являлись тартариане, не принадлежащие к материальным образованиям Метавселенной, ни один вид излучения воздействовать не мог. Но спин-торсионное поле, по сути и организующее феномен пси-поля, тем не менее на тартариан действовало.

– Что с этой скотиной? – осведомился Али, злобная натура которого требовала выхода агрессивной энергии. – Можешь дать ему по морде?

– Если бы мог – дал бы, – поморщился Кристофер, которому действительно надоело понукать тартарианина. – Ты хоть понимаешь, что он такое?

– Посланец Тартара.

– А физически?

– Кусок самого Тартара.

– Я же давал тебе читать отчёты первых экспедиций на Тартар.

– Да не интересует меня физика! – огрызнулся Али.

– Напрасно. В прошлые времена тартариане представляли собой летающие глыбы.

– Любопытники.

– Которые в свою очередь являлись пространственными объёмами неизвестной глубины и протяжённости, внутри которых жили колонии разумных существ. Так сказать – «голые тартариане». Уразумел?

– Ну?

– Тартариане – настоящие живые особи – живут внутри таких вот, – Кристофер пошлёпал ладонью по «затылку» их «коня», – камней и костей.

– Да и чёрт с ними!

– На них вся надежда, файвер ты мой недоделанный. Подружись с ними, и у тебя появятся мощные соратники, база наших будущих достижений.

– Ты это говоришь мне в сотый раз.

Глаза Кроули-старшего метнули молнии.

– Надо будет – повторю и в тысячный! Никто не выведет тебя на вершину власти, кроме меня. Заруби на носу!

– Хорошо, – буркнул Али. – Что будем делать?

– Попробуем обойти погранзаставы.

– Они будут везде. Когда мы только подъехали к их границам, нас встретила сотня, а теперь вон их сколько – как тараканов в замке.

– Подсоединяйся ко мне, направим чёрного в обход столицы.

– Ты же говорил, столица Геи – кольцо вокруг самой Горы.

– Я неточно выразился. Младший Велич сейчас тусуется в каких-то учреждениях Брюссельгея, подозреваю – в ОКО. Надо проследить, куда он направится.

– А должен?

– Зря он сюда приехал, что ли? Как и мы, Величи ищут способ вырваться за пределы резервации, поэтому нам надо успеть понять их замыслы. Сделаем так: сначала определим координаты сына Предтечи, потом сообщим об этом нашему союзнику.

– Снова напрягаться…

– Без труда не вытащишь и ложку из тарелки, – вспылил Кристофер. – Лень, конечно, двигатель прогресса, но не в наших условиях.

Али кинул взгляд на кольцо мотоциклов, окружавших тартарианский «дредноут», сел на выступ.

– Мне надо было родиться до Падения.

– И что бы ты сделал?

– Во всяком случае, не сидел бы на горбу этого урода.

– Чтобы достичь цели, сядешь и в говно! – жёстко бросил Кристофер. – Закончили дискуссию. Приготовься.

– Да готов я.

– Приступили.

Али закрыл глаза, пытаясь вызвать «аутопсихоз» – изменённое состояние сознания.

От отца пахнуло шершавым горячим ветром, хотя на самом деле это было восприятие потока энергии. Али превратился в струйку такого же «ветра», влился в более мощный поток и погрузился вместе с ним в чёрную дыру тартарианской «души».

Голова заполнилась тонким искрящимся туманом. Искорки этого тумана вспыхивали, разворачивались в непонятные, мгновенно гаснущие картинки, и каждый раз вспышка сопровождалась хриплым вороньим карканьем, понять смысл которого Али был не в состоянии.

Он разозлился, попытался высветить туман мысленным усилием и добился трескучей фразы, почти осмысленной и важной, утонувшей в голосочках и звоночках сопровождения.

Али стал тонуть в тумане. Но чья-то сильная рука сгребла его за шею, выдернула из тумана, и он увидел перед собой внимательные, хотя и явно не человеческие глаза, сияющие сквозь звёздные вихри.

Внутри завибрировал густой гортанный голос:

– О де да ррара бийон хох навеи хаменеи… неи… неи… неи…

С каждым последующим словом тембр голоса менялся, сдвигался к высоким нотам и закончился почти неслышимым визгом.

Али попытался защититься от взгляда и очнулся сидящим на дне «кабины». Он был мокрый как мышь. Рука отца лежала на его плече.

– Что ты видел? – быстро спросил Кристофер.

– Не знаю, – с трудом выговорил Али. – Я провалился в какую-то яму… там глаза были… кто-то говорил… но я ничего не понял.

Кристофер глянул на молча стоявшего рядом Файзуллу, тот протянул флягу с ромом.

– На, глотни.

Али запрокинул голову, отпил полфляги, проливая ром на грудь. Голова закружилась.

– Диаболо! Что это было?

– У тебя мощный энергозапас, – усмехнулся Кроули-старший, – но ты не умеешь им пользоваться. Младшего Велича запеленговал?

– Н-нет.

– Ладно, потренируемся, научишься вычислять противника без труда. Он сейчас не в столице, движется куда-то на правек. Поэтому мы направляемся туда же.

– А волчицы нас пропустят? – скривил губы Али, поднимаясь и осматриваясь. – По-моему, их стало ещё больше.

– Не больше, но кто их спросит? У меня появилась идея. Сейчас поговорю с нашим другом и дам совет.

Кристофер расставил ноги. Лицо его затвердело, побледнело, волосы заискрились и затрещали. Али с невольным уважением и опаской отодвинулся, почуяв «дуновение» энергии.

Гигант-«дредноут» под ними шевельнулся всем своим многосуставчатым телом, поднял передний «таран», встопорщил какие-то «костяные» перепонки по бокам, напоминающие антенны.

Контакт Кроули-старшего с тартарианином длился несколько секунд.

«Дредноут» убрал «антенны», вырастил лапу, вцепился ею в «таран» и начал его разламывать.

– Что он делает?! – вытаращил глаза Али.

Тартарианин разломал «таран» и побросал «кости» на дно «кабины», едва не прибив пассажиров.

– Эй! – отскочил в сторону Али. – С ума сошёл?!

«Кости», из которых был смонтирован «таран», обросли тоненькими струйками дыма, превратившими их в живых шевелящихся шерстяных зверюшек. Эти «зверюшки» начали тыкаться друг в друга, прорастать в соседние «кости», расщепляться на более мелкие осколки и капли.

Кристофер, отступивший к стенке «кабины», жестом остановил сына, открывшего рот.

– Погоди, он рожает дрона.

– Кого?!

– Разведчика-беспилотника. Хотя, может быть, какой-нибудь организм внутри останется.

Дым поплыл гуще. «Кости» соединились в удивительную конструкцию, напоминающую по форме скелет собаки. Размеры конструкции не превышали размеров настоящей собаки, и смотреть на неё было неприятно, как на оживший скелет, пролежавший в земле много лет.

«Лишние» выступы, чешуи, бугры и усы «собаки» наконец испарились окончательно. Внутри её туловища стал виден колючий мешок величиной с голову человека. Череп чудовища не напоминал собачий, но развитые «коленные суставы» говорили сами за себя: выращенный тартарианином дрон был предназначен быстро бегать.

– Умно, – похвалил Кристофер родителя.

«Собака» встряхнулась как живое существо, – так это выглядело со стороны, – так что её «кости», не скреплённые между собой, едва не посыпались в разные стороны. Подпрыгнула, пробуя свои силы, затем без разбега выскочила из «кабины» одним мощным хищным движением.

– Диаболо! – пробормотал Али. – Как им удаётся держать форму?

– Их «кости» стягивает иная мерность пространства, – пояснил Кристофер. – Не бери в голову, главное, что они неуязвимы.

– Они-то да, а мы не очень.

– Вперёд, союзник! – весело воскликнул Кристофер, стукнув кулаком по «затылку» тартарианина. – Догоняй землянина!

– Я что-то не понял, за что ты его похвалил, – высунулся «за борт» Али, пытаясь увидеть, куда скакнул «сынок» тартарианина, названный отцом дроном.

– Теперь у нас будет вездесущий шпион, – сказал Кристофер самодовольно. – Неуязвимый, бесстрашный и быстрый. Он будет следовать за молодым Величем, а мы будем следовать за ним в отдалении.

– Гениально, – с сарказмом пробормотал Али.

– Лишь бы ему хватило внутренних ресурсов, – не обратил Кристофер внимания на тон сына. – Объём у дрона уж больно маленький. Впрочем, сдохнет этот, пошлём другого.

Тартарианин с гулом покатился вперёд, к горизонту, величавый и грозный с виду, как настоящий дредноут, не реагируя на маневры геянских байкерш. Их самоотверженность его не волновала. Как и самого Кроули, никогда не берущего в расчёт чувства и переживания других людей.

Внезапно сквозь мерный рокот гусениц «дредноута» послышалось подземное ворчание. Пол «кабины» под ногами пассажиров дрогнул.

Тартарианин остановился.

Али вытянул шею, следя за байкершами, бросившимися перед тартарианином врассыпную.

Земля перед ним начала проседать, образуя быстро удлиняющийся ров, так что ему пришлось сдать назад, чтобы не свалиться в провал.

Метаморфоза ландшафта длилась несколько секунд и закончилась гулким стоном-ударом, породившим извилистую трещину в дне рва.

– Год демент! – прошептал Али севшим голосом.

Мертвяк

Каждый день теперь приносил Ясену новые ощущения. Точнее – каждое утро. Ночью в глубинах психики происходили какие-то скрытые изменения, а утром в голове прорастало – как волшебное семечко – новое знание или чувство, и он с удивлением обнаруживал, что может слышать падение песчинки с колеса мотоцикла в сотне метров от него или, сосредоточившись, открывает «трубы зрения», заменяющие оптикон и позволяющие видеть птицу в небе за десяток километров.

Впрочем, Ясен уже почти перестал удивляться, помня слова отца и учителя о начавшейся деструктуризации мира Великой Равнины. Её физическая основа изменялась с пугающей быстротой, что заставляло отряд двигаться быстрее.

Кстати, Истома призналась вечером, за ужином, что она тоже получает новые возможности, и этот процесс сближал их ещё больше.

На третий день пути впереди выросла очередная Нем-Гора: дебряне называли так все упавшие на Равнину планеты, язык аборигенов которых был им не знаком, либо планеты, не имеющие никакой жизни. Геяне же называли такие Горы Илимаунтинами, от английских слов «iliens» – чужой и «mauntin» – гора.

На этот раз Нем-Гора оказалась одной из тех, что до Падения имели цивилизации.

Сначала отряд заметил ряд холмов перед зубчатым профилем Горы, увенчанных явно искусственными постройками. Затем стал виден явно геометрический пейзаж.

Истома, готовая остановиться на отдых, повернула к холмам, увлекая группу за собой.

Сооружения на вершинах холмов, явно созданных намеренно, судя по голым и почти отвесным склонам, больше всего походили на гигантские металлические папоротники. Можно было бы попытаться влезть наверх и посмотреть на папоротники вблизи, но желанию Истомы не суждено было сбыться. Как только она разогнала мотоцикл, чтобы с ходу вскарабкаться на холм по наиболее пологому склону, папоротники вдруг прыснули во все стороны удивительными летучими созданиями, напоминающими древних земных птеродактилей, и стаей кинулись на девушку.

Её спутницы, равно как и дебряне, отреагировали мгновенно, разрядив в стаю арбалеты с электрострелами и луки. Да и сама Истома проявила чудеса цирковой акробатики, развернув байк на одном колесе и увернувшись от падающего сверху «птеродактиля».

Сверкание электрических разрядов произвело на «птичек» должное впечатление. Они поднялись выше и начали кружить над холмом, махая крыльями как пропеллерами. Ясен почувствовал их озабоченность, настороженность, удивление и опасения как слабенький порыв эфемерного ветра, послал мысленную «вспышку»: «Кто вы?»

Ответ последовал незамедлительно, эти создания были живыми и отзывались примерно в том же пси-диапазоне. Передать словами их менто было невозможно, однако смысл послания был понятен.

«Мы оберегаем. Что вам нужно?»

Он ответил:

«Мы проедем мимо».

Истома, уловившая мыслепередачу, смысла её не поняла, оглянулась на Ясена. Глаза девушки светились азартом.

– Давай попробуем взобраться вместе.

– Зачем? – отказался он. – Это местные пограничники, а может быть, охранники. Я чую их эмоции.

– Да чёрт с ними! Они что-то прячут на холмах, зуб даю.

– Ничего они не прячут, говорю же – они пограничники, сидят на подъездах к Горе и пытаются отогнать нежданных гостей.

– Трусишь?

Ясен сдвинул брови.

– Попытайся выйти на их пси-волну, сама поймёшь.

– Понятно. – Истома отъехала к своим соотечественницам, что-то сказала им, и геянки развернули мотоциклы, собираясь повторить попытку своей начальницы вместе.

Но Ясен рывком опередил их, резко развернул супербайк перед девушками, так что из-под колёс вылетела струя грунта, и геянки остановились.

– Не делайте этого! – тяжело сказал он.

– С ума сошёл? – сузила глаза Истома. – Кто ты такой, чтобы командовать нами?

– Мы на чужой территории. Не стоит наживать себе врагов, нам нужны союзники, друзья, а не враги. Их и так немало.

– Я думала, вы настоящие воины.

– Мы воины, но зря мечи из ножен не вынимаем.

К Ясену подъехал Пилип, сдвинул берет на затылок.

– Хотите хороший анекдот?

Истома перевела на него оценивающе-угрожающий взгляд, махнула рукой спутницам.

– Поехали.

Геянки обогнули дебрян, помчались мимо холмов, держа прежнее направление.

– Чего они распсиховались? – посмотрел им вдогон обескураженный Пилип. – Не зря же говорят: не буди лихо, пока спит тихо. Это я об этих птичках.

– Вперёд, – коротко ответил Ясен, направляясь вслед за строптивой женской командой.

Догнали, поехали в кильватере.

«Птеродактили», – то ли представители чужой цивилизации, то ли её наёмники, попадали на холмы, соединяясь в ажурные «папоротники».

Геянки гнали машины, не оглядываясь, на большой скорости, так что было понятно, какие чувства ими владели. Но Ясен в настоящий момент сочувствовал не им, поэтому даже не пытался завести разговор с Истомой или послать дружески-виноватое менто.

Через пару десятков километров показалась ещё одна цепочка искусственных холмов с такими же «папоротниками» на вершинах.

Истома остановила отряд, прислушалась к чему-то, оглянулась и поманила Ясена.

Его такая манера обращения коробила, тем не менее он послушался.

– Мне кажется, – заговорила девушка как ни в чём не бывало, – что я слышу какое-то мысленное бормотание.

– Они нас предупреждают, – пожал плечами Ясен. – Я уже говорил: это пограничники в каком-то смысле, стерегут подходы к своей Горе.

– Ты их понимаешь?

– Немного, только общий смысл передачи.

– Почему же я не понимаю? Я тоже паранорм.

Ясен не ответил, боясь нечаянно обидеть геянку.

– Поняла, – скривилась Истома, – не доросла. И что они передают?

– Я их тоже понимаю с пятого на десятое, – признался он дипломатично. – Смысл таков: мы оберегаем край, что вам нужно?

– Нам от них ничего не нужно.

– Если придётся объезжать Гору дальним крюком, потеряем пару дней. Давай попросим, чтобы нас пропустили самым коротким путём.

– Как?

– Как обычно, подсоединяйся ко мне мысленно, пошлём менто.

– Лучше ты ко мне.

– Хорошо, – согласился он.

Истома уселась на седле мотоцикла боком, склонила голову на грудь, закрыла глаза.

Ясен усилием воли перешёл в состояние сатори (это было ещё не полное просветление, но уже близкое к нему), обнаружил рядом светящееся облачко – пси-сферу девушки и дотронулся до неё мысленным лучиком. Вокруг засияли крохотные радуги, образуя вихри «световой мысли». Ясен подстроился к вихрю, одновременно выстраивая его по личной «геометрии», и метнул в скопление «папоротников». Менто звучало: «Мы несём мир, пропустите нас ближе к вашим владениям, мы проедем мимо». Кроме того, передача сопровождалась картинками, как отряд на мотоциклах мчится мимо Горы.

«Папоротники» вскипели «птеродактилями», суматошно поднявшимися в воздух. Птички-пограничники приняли передачу.

Несколько мгновений Ясен боялся, что они кинутся на нарушителей границы, но всё обошлось. Туча «птеродактилей» покружила над ними и осела на холмы. Сопровождалось это мысленным эхом, в котором можно было с некоторым трудом угадать затихающее возбуждение стаи и общую эмоцию: «Проезжайте, проходите, уходите…»

Истома понаблюдала за поведением «птиц», держась за рукоять самострела, повернула голову к спутнику, сказала сердито:

– Ты зачем меня зажал?

– Кто? – не понял он.

– Херувим в пальто! Ты загнал моё менто в какую-то спираль и заставил телепатировать всякие банальности!

Ясен покраснел, сдерживая далеко не мягкий ответ. По сути, Истома была права, он подчинил её пси-поток своему волевому посылу и промодулировал своей лингвемой (термин всплыл в памяти без усилий, сам собой, что говорило о пользе осевших там фреймов).

– Извини.

– Ещё раз позволишь себе командовать – обойдёмся без вас.

– Не обойдётесь.

Истома бросила на него уничтожающий взгляд, рванула мотоцикл с места.

Ясен проводил её беспомощным взглядом, не зная, как устранить возникшие разногласия. При этом неправым он себя не считал.

За два часа объехали Нем-Гору, повстречав ещё три десятка холмов с «папоротниками» и какие-то сооружения в виде ажурных кособоких башен, сверкающих так, будто они были собраны из чистого серебра. Подножие Нем-Горы утопало в папоротниковидных зарослях, – отряд проехал всего в паре километров от ближайшего горного склона, – но ни один житель этой необычной структуры на глаза байкерам не попался. То ли они все сидели внутри своих сооружений, то ли сами представляли собой сооружения.

Ясен всё время ощущал на себе давление пси-фона цивилизации, но он всё же был достаточно мирным. «Пограничные папоротниковые заставы» пропустили отряд, и для остального населения Нем-Горы этого было достаточно.

– Может, ты и прав, – заметила Истома на очередном привале, когда они удалились от Горы на пару сотен километров. – Хорошо бы перевербовать этих живых железяк на нашу сторону. Союзники нам действительно не помешают.

Разговаривала она спокойно, будто между ними и не проходила тень ссоры, поэтому и Ясен не стал возвращаться к прежним обидам.

– Разве вы не устанавливали контакт с «железяками?»

– Может, и устанавливали, хотя у меня такой информации нет. Скажу отцу, что с ними можно договориться.

К вечеру на горизонте сквозь марево атмосферы проступила ещё одна Гора. Это была Чужая, бывшая родина чужан, потомков тартариан, и у Ясена невольно забилось сердце. Он помнил рассказы отца и учителя о дружбе людей с отдельными чужанами, не жалевшими себя ради них.

Дебряне называли остатки планеты Черногоркой, геяне – Блэкмаунтин. Решили остановиться на последнем названии, чтобы не путаться.

– Подъедем ближе, – решила Истома на коротком совещании.

Ясен возражать не стал. Ему почему-то пришло в голову, что дед Ставр именно здесь оставил одну из своих «закладок».

Блэкмаунтин вырос впереди величественным монументом геометрически правильных форм.

Из «Свода истин», оставленного дедом Ставром ещё сыну Владу, то есть отцу Ясена, было известно, что Чужая являлась «куском иной Метавселенной», оторвавшимся от Тартара и сумевшим адаптироваться под физические константы человеческой Метавселенной. Каждая из отдельных глыб и гор Чужой представляла собой объём континуума с колониями потомков тартариан, но чаще – с одним из индивидуумов, использующих этот объём как своеобразный скафандр. Примером этого использования был чужанин Морион, сдружившийся с хомозаврами Греховым и Железовским, а позднее помогавший Ставру и Владу.

Ясен очень надеялся, что найдётся такой чужанин, который пережил Падение и по замыслу деда должен был помочь внуку разблокировать резервацию Великой Равнины, как Морион когда-то помог интраморфам разгерметизировать Космориум. Вот почему Ясен согласился приблизиться к Блэкмаунтину в надежде отыскать схрон деда.

Остановились в километре от чёрного отрога колоссального образования, выкристаллизовавшегося при Падении в скопление правильных геометрических форм – пирамид, кубов и многогранников.

Истома слезла с мотоцикла, прошлась по голой растрескавшейся почве светло-жёлтого цвета; трава вблизи бывшей планеты чужан не росла.

– Странно…

Ясен, также оставивший машину, услышал её голос.

– Что ты имеешь в виду?

– Я чувствую жизнь.

Он подошёл ближе, включив все свои внечувственные рецепторы.

Девушка оглянулась.

– Там что-то светится.

Он покачал головой.

– Чужая давно мертва. Но…

– Что – но? Не тяни.

– Действительно, в глубине что-то светится в инфрадиапазоне.

– Далеко?

– Попробуй определить сама.

Истома фыркнула, но послушалась. Вхождение в поле Сил (можно было уже с уверенностью говорить о частичном подключении) давалось ей труднее, чем Величу, и это бесило дочь Горана.

– Там, – показала она рукой, – за теми пирамидами, километрах в пяти.

– Нет, – качнул он головой, – я чувствую какой-то объект за дальним отрогом, километрах в ста отсюда.

– Но эта штука всё равно левее, – строптиво заметила Истома.

– Левее, – согласился он.

– Проверим.

Обогнули один выступ Блэкмаунтина, напоминавший куриный коготь величиной с горный хребет, потом второй и увидели углубление в чёрных скалах, образующее нечто вроде треугольной бухты. Ясен, возглавлявший группу, притормозил.

– А теперь что видишь?

– Не экзаменуй, – гневно раздула ноздри Истома, – не учитель.

– Да я просто…

– Помолчи.

Он послушно замолчал, уже не испытывая раздражения от поведения геянки.

– Да, это там, в глубине, – сказала она после короткой паузы.

– И на высоте в полкилометра, – добавил Ясен. – На мотоциклах скорее всего не пройдём.

– Посмотрим.

Байк Истомы рванулся вперёд, она хотела первой достичь цели, не понимая толком, что это такое.

Впрочем, Ясен тоже не понимал, потому что в его воображении светящийся объект не казался живым и вообще не напоминал ничто из реальной жизни. Его телепатический «свет» был очень слаб и мог погаснуть в любой момент.

Отряд догнал начальницу у подъёма на «стиральную доску» – так этот холм был похож на земное изделие для стирки многотысячелетней давности.

– Поднимаемся вверх, сколько сможем, – оглянулась она с азартом; в глазах девушки прыгали бесенята.

– Что мы там потеряли? – проворчал Димитр.

– Кто не хочет рисковать, пусть остаётся.

– Идём все, – решил Ясен. – Потом видно будет.

Истома первой направила машину на блестящую, словно лакированную «стиральную доску».

Ясен догнал её. Дружинники и геянки последовали его примеру.

Повернули на девяносто градусов, взобрались на грань почти плоской и широкой пирамиды.

Материал Блэкмаунтина был чешуйчатым, но гладким, хотя колёса мотоциклов не скользили, а как бы прилипали, надёжно цепляясь за достаточно крутые стенки и грани гигантских многогранных утёсов.

Ясен обратил внимание на то, что колёса оставляют отчётливо видимые следы на чёрной породе скал, и понял, что Чужая, как конгломерат объёмов пространства с отличающимися от земных свойствами, буквально начинает таять, испаряться, оставляя после себя только невидимую глазу иномерность.

– Смотри, порода крошится, – заметила Истома. Нагнулась, подобрала щепотку чешуек, потрясла в ладони, сдула. – Песок.

«Эффект Янга-Васи», – подсказал Нестор.

– Эффект Янга-Васи, – повторил Ясен, и в памяти сам собой развернулся «цветок смысла» сказанного. – Ослабление кинематических и механических связей, приводящее к макроквантовому распаду.

Истома озадаченно посмотрела на него.

– Переведи.

Он виновато улыбнулся.

– Извини.

– Снова издеваешься?

Ясен хотел сказать, что он ещё ни разу не сказал дурного слова, но Истома перебила:

– Ничего, не провалимся. Осталось немного.

Однако добраться до светящегося артефакта на супербайках отряду не удалось. Продвинувшись вверх ещё на сто с лишним метров, скалолазы вынуждены были остановиться. Склоны скальных обнажений становились всё круче, и двигаться дальше становилось всё трудней.

– Уфф! – выдохнула Истома, упёршись колесом в бок пластинчато-пирамидального утёса. – Были бы у меня крылья!

– Укатали сивку крутые горки, – пробурчал Димитр, виновато покосился на командира.

Ясен ответил ему предупреждающим взглядом.

– Как ты сказал? – подозрительно посмотрела на сотника Истома.

– Это древняя русская поговорка, – поспешил ему на помощь Ясен. – Так говорят про уставших людей.

– Я думала, он назвал меня сивка. Что это за зверь?

– Лошадь, – стеснительно проговорил Иваник. – Конь такой, на них наши предки скакали.

– Гепарды?

– Нет, копытные животные, на Зем-Горе ещё встречаются, но очень редко.

– Лошадь, значит.

– Предлагаю дальше идти без машин, – перевёл Ясен разговор на другую тему. – Правда, скалолазного инструмента у нас нет, так что придётся вспомнить акробатику.

Истома с сомнением посмотрела на чёрные нагромождения и изломы многогранников и пирамид.

– Оставайся, – предложил Ясен от чистого сердца. – Я поднимусь, посмотрю и назад.

– Ну уж нет! – вспыхнула девушка. – Я не акробат, но отступать не привыкла. Полезли. Девчонки, останьтесь.

– Вы тоже, – осадил горячего Пилипа Ясен. – Берегите рёбра, ноги и руки, они вам ещё пригодятся. Возьми. – Он протянул меч и карабин разведчику. – Это мне не понадобится.

Истома тоже отдала своё оружие подругам и первой взобралась на выступ чёрной породы изумительно точной прямоугольной формы.

К удивлению Ясена, привыкшего к подъёмам на горные стены Зем-Горы, она оказалась ловкой скалолазкой, правильно оценивающей крутизну подъёма и надёжность карнизов. Лишь однажды геянка повисла над пропастью, цепляясь за почти невидимые выступы породы на пересечении фигур – куба и пирамиды, но и здесь не стала звать на помощь спутника, хотя Ясен готов был подхватить её, сорвись она в бездну.

Подъём длился больше часа, пока они не выбрались к подножию гигантской друзы чёрных кристаллов, представляющей собой сросток шестигранных колонн, призм и пирамид.

– Всё, я выдохлась! – призналась Истома с милой улыбкой, от которой у Ясена дрогнуло сердце; ему было по душе такое состояние спутницы, когда она переставала доказывать своё превосходство.

– Я тоже устал, – поддержал он её.

– И где же твой артефакт?

– Прислушайся к горе.

Истома пошевелила бровями, превращаясь во властную атаманшу отряда, однако спорить не стала. Сосредоточилась на внутренних движениях психики.

– Здесь, – ткнула она пальчиком в одну из нависавших призм величиной с дом, неуверенно посмотрела на Ясена.

– Правильно, – кивнул он.

Она расправила плечи, но тут же приуныла.

– Ну, и как же мы его достанем?

– Не знаю, – простодушно ответил Ясен. – Хотя доставать, наверно, ничего не надо.

– Что это, по-твоему?

Он ещё раз обшарил геометрически правильные скалы Черногорки «прожектором» экстрасенсорного восприятия.

Артефакт (как назвала его Истома) действительно находился неподалёку, буквально за призмой, торчащей из чёрной стены горного массива стометровым указательным пальцем. Что он собой представляет, было непонятно, и всё же странное призрачное свечение иной жизни пробивалось сквозь стены массива журчащим родничком.

– Что молчишь? – напомнила о себе девушка.

В памяти снова всплыли слова отца. Если это и в самом деле была «закладка» деда Ставра, стоило попытаться её разблокировать. Не хватало малости – кода или ключа, чтобы открыть дверцу в прошлое.

Ясен представил себе лицо деда, потом нарисовал в памяти всю его фигуру, полную достоинства и скрытой силы.

«Дед, помоги!»

Что-то гулко хрустнуло.

Ойкнула, отскакивая в сторону, Истома.

По основанию призмы зазмеилась трещина, и она рухнула вниз, разбиваясь о грани нижних кристаллических выступов на мелкие чёрные осколки. Один из осколков срикошетировал и попал бы Истоме в лицо, но Ясен поймал его ладонью, даже не заметив этого.

Перехватило дыхание.

В стене массива образовалось шестигранное отверстие, уходящее в глубь горы, и там что-то зашевелилось, как чёрный огромный камень, обросший чешуями. Живым этот объект назвать было нельзя, но он двигался, «дышал» и излучал в пси-диапазоне густую басовитую ноту «до».

– Мертвяк!

– Что?! – оглянулась на землянина Истома.

– Там сидит мертвяк… чужанин.

– Илиен?! Но ведь чужане все ушли из Космориума.

– Ушли, но дед оставил одного здесь, на Черногорке. А может быть, и не одного.

– Ты имеешь в виду Ставра Панкратова? Что значит – он оставил? Зачем?

– Отец говорил, что дед, прощаясь, сообщил ему о каких-то «закладках». Возможно, это древние базы или склады с имуществом и оборудованием.

– Но если это мертвяк… как он может быть базой?

– Сейчас проверим.

С трудом, но они всё же взобрались на уступ перед дырой и перелезли на карниз, с которого обломился призмовидный палец породы.

Мертвяк представлял собой композицию из проникших друг в друга кубов, от мелких – полуметровой величины – до крупных – трёхметровых. По его поверхности едва заметно, волнами бегала «сыпь» мелких кристалликов и чешуек, что должно было говорить о каких-то процессах внутри этого небольшого объёма чужого пространства, не поддающегося человеческим количественным измерениям. Ясен чувствовал дыхание этих процессов, хотя при этом был уверен, что чужанин мёртв.

Он обошёл глыбу кругом, присматриваясь к волнам «сыпи».

«Дед, поможешь?»

Мертвяк остался недвижим, продолжая излучать тоненький «всхлип» ноты «до» на уровне почти неслышимого шёпота.

Ясен вспотел.

Истома, разглядывающая глыбу чужанина с любопытством и недоверием, посмотрела на него нетерпеливо.

– Что дальше? Он сейчас оживёт?

– Нет, не оживёт… он не реагирует. Давай попробуем вместе.

– Эх ты, а ещё сын Предтечи, – поддразнила она его, но увидела закаменевшие скулы спутника и смягчилась: – Что надо делать?

– Надо войти в него.

– Как это?

– Мысленно.

– Поняла, попробую.

Ясен напрягся, поймал «ветерок» мыслеволи Истомы, попытался с его помощью пробиться внутрь чужанина.

Многогорбая глыба мертвяка выросла в размерах, будто он вздохнул. Однако все дальнейшие усилия молодых людей оказались тщетными. Сделав пару «вдохов-выдохов», мертвяк успокоился и перестал реагировать на их вызовы. Горящий внутри него «огонёк свечи» отдалился, хотя и не погас окончательно.

– Леший тебя задери! – расслабился разочарованный до глубины души Ясен.

– Ты ошибся.

Он посмотрел на девушку непонимающе, и она пояснила:

– Здесь нет никакой «закладки» твоего деда. Мертвяк ещё не совсем сдох, вот ты его и почувствовал.

– Не может быть, мертвяки после смерти внутри них хозяина мгновенно теряют энергию и выглядят как обыкновенные камни. Просто мы чего-то не учитываем.

– Чего?

Он вспомнил попытку разблокировать куттер в недрах Орилоух-Горы. Тогда не помогла и сила отца. Значит, ещё не пришло время?

– Мы вернёмся сюда.

– Вряд ли, у нас другие задачи.

– Мы вернёмся!

Истома с интересом глянула на Ясена.

– Чего это ты завёлся?

– Обидно, – после паузы признался он.

– Попробуем ещё разок?

– Не стоит, если бы мертвяк мог развернуться, он бы это сделал. Наверно, дед поставил какой-то пароль, которого я не заметил.

– Ладно, не переживай. Подумаешь – мертвяк, мы и без него обойдёмся.

Он покачал головой, не желая возражать.

Пристыженные, хотя и по разным причинам, они вернулись к спутникам. Спуск обратно длился больше полутора часов.

Пилип сунулся было к командиру с расспросами, но увидел его плотно сжатые губы и удержался. Спросил только:

– Ничего не нашли?

– Ничего, – коротко ответил Ясен.

Расий укатился к вечеру, однако заночевать решили не на Черногорке, подальше от неё, уж больно мрачные ассоциации она навевала.

За час отмотали сто пятьдесят километров.

– Хватит? – оглянулась Истома на тающий в сумерках купол Горы.

Ясен кивнул, разглядывая возникшее на пути препятствие – понижавшуюся ложбину, по центру которой змеилась трещина.

Ложбина уходила вдаль километров на десять, не меньше, и было видно, что трещина к горизонту расширяется, превращаясь в ущелье с отвесными стенами.

Подъехали остальные члены группы.

– Какой овраг длинный! – заметил Пилип. – Объедем?

– Скоро ночь, делаем привал, – объявила Истома.

– Интересно же, чем он заканчивается.

Геянка подумала, посматривая то на ложбину, то на темнеющее небо, потом решила всё-таки:

– Хорошо, посмотрим на конец трансгрессии, много времени это не займёт.

Отряд помчался за ней вдоль странного понижения рельефа, имевшего форму молнии, если посмотреть сверху. Его длина, как оказалось, достигала более тридцати километров, и заканчивался овраг глубоким кратером диаметром около пяти километров, дно которого и склоны блестели, словно покрытые слоем ртути.

– Чудо-юдо кратерок! – присвистнул Пилип, сдвигая берет на затылок. – Интересно, что сюда свалилось при Падении?

Ясен принюхался к запахам, прилетавшим на обрыв кратерного вала, покачал «щупальцем» паранормального восприятия, которое уже превратилось в дополнительный виртуальный орган. Пахло свежим воздействием на природу. Возраст кратера не превышал нескольких дней.

– Что думаешь? – уловила геянка мысль землянина.

– Сначала возникла трещина.

– Трансгрессия породы, как сказал бы Алонсо.

– Трещина упёрлась во что-то, и произошёл взрыв.

– Что здесь могло взорваться?

– Судя по размеру кратера, взрыв был мощный, хотя и не ядерный, излучения нет.

– Может, в этом месте упал метеорит? Или какой-нибудь спейсер?

– Спейсеры от сотрясения почвы не взрываются.

– Не забывай, здесь действуют другие физические законы. У спейсера могли не сработать системы безопасности.

– Не верю.

– Фома неверующий, – фыркнула Истома. – Станиславский ты наш.

– Кто такой Станиславский? Разидей?

– Сама не знаю, – рассмеялась Истома. – Это поговорка из седого прошлого, ещё земного, не геянского. Моя бабушка иногда повторяет её, когда дед заговаривается. Ну что, останавливаемся?

Ясен вдруг почувствовал смутное беспокойство, прислушался к шелестящей тишине кратера, но его ощущения не были связаны с этой дырой в грунте.

– Клёпаный бабай! – замерла Истома. – Здесь кто-то есть!

– Не здесь, – тихо возразил он. – Это тартарианин… блэкбран. И его поводыри – Кроули, старший и младший.

– Далеко?

– Километров восемьсот отсюда.

– Орки их задери! Можем спокойно отдохнуть.

– С ними ещё кто-то…

– Ты о чём?

– К ним присоединился… нет, наоборот. – Ясену стало жарко.

– Говори конкретнее, – рассердилась Истома.

– Такое впечатление, что тартарианин разделился… или выпустил мелкого зверя. Он бежит к нам, причём очень быстро, и пахнет от него…

– Пивом, – подсказала проехавшая мимо Делия.

Ясен качнул головой, не реагируя на шутку.

– Не пивом… он очень агрессивен.

– Тьфу-тьфу! – суеверно сплюнул Димитр, отмахнувшись указательным пальцем за ухом.

– Ты его и вправду чуешь?

Ясен кивнул.

– Когда его ждать?

– Не знаю, часа через четыре, если он будет бежать с той же скоростью.

– Всё равно успеем отдохнуть. А там посмотрим, что это за зверь.

Они споро поставили палатки, развели костёр из стеблей сухой узловатой травы, которой здесь было предостаточно.

Поужинали.

Пилип взялся за свою свирель.

– Спели бы, – поддела дебрян Истома, с удобством устраиваясь на подстилке. – Ты утверждал, что вы поёте по вечерам.

– Поём.

– А сам умеешь?

Ясен переглянулся с разведчиком, поднёсшим к губам простенькую деревянную трубочку с дырочками. Захотелось отказаться, так как в тоне речи геянки сквозила издёвка. Оживились и её подруги, не особенно пряча усмешки.

– А чего ж не спеть? – поднял брови разведчик. – Давай нашу?

– Давай, – кивнул Ясен и мягко начал:

Геянки перестали хихикать.

Глаза Истомы стали круглыми.

Закружилась голова, пахнуло свежим ветром, в небе загорелись звёзды – на краткий миг, доступный воображению.

Три мужских голоса – подпели Димитр и малоразговорчивый Иваник – слились в один, вернулись эхом:

Слеза навернулась на глаза. Природное, старое, русское, сакральное – где ты?

Песня закончилась, угас хрустальный родничок свирели, стало совсем тихо.

– Великая Гея! – прошептала потрясённая Истома. – Я никогда не думала, что так можно петь!

Пилип подмигнул Ясену. Тот слабо улыбнулся в ответ, ощущая внутреннюю гармонию. Он был счастлив.

– Спойте ещё, – попросила Делия; она теперь всегда садилась ближе к Пилипу, разведчик ей явно нравился.

Ясен заколебался, но мысль, что перебор не нужен, решила ситуацию.

– В следующий раз. У нас и так мало времени на отдых.

Истома поняла его переживания, прищурилась, готовая поддразнить или настоять на своём. Ясен послал ей мысленный букет белых цветов, и она, раскрыв глаза, забыла о своём желании.

– Всем спать!

Геянки одна за другой скрылись в своих палатках. Истома кинула на Ясена задумчивый взгляд, задержала полог.

– Можем дежурить по очереди.

– Не надо, – отказался он.

Дебряне остались одни у догорающего костра.

– Хорошо спели, – шепнул Пилип. – Делия даже прослезилась.

– Хорошо играл, – ответил Ясен, не менее задумчивый, чем Истома. – Ложитесь, я подежурю.

– Лучше я, командир, – предложил Димитр.

– Всем спать!

Дружинники полезли в палатку; в отличие от геянок у них была одна на четверых.

Ясен пошевелил остатки травы, подождал, пока погаснет последняя искра, встал и бесшумно прошёлся вокруг лагеря.

Расий скрылся за Пределами Равнины окончательно. Стемнело и похолодало. По небу разбежались световые вуали, которые, как теперь знал Ясен, представляли собой вторичные электрические разряды, сотрясающие границы атмосферы на высотах от двухсот до пятисот километров.

Он пристально вгляделся в небо и даже испугался, когда перед ним вдруг открылась потрясающая глубина, напоминающая жемчужные россыпи на дне моря. Видение длилось несколько мгновений, зачаровав его до полного растворения в красоте. Поэтому он не почувствовал движения сзади, лишь потом сообразил, что происходит.

Как и в доме Миличей, к его спине прижалась горячее тело Истомы, руки девушки обхватили грудь, а когда он заторможенно повернул голову – губы обжёг горячий поцелуй…

И всё кончилось!

Истома разомкнула объятия, невидимой тенью скользнула в палатку. Слуха коснулись нежные замирающие слова:

– До чего же ты робок…

Кровь бросилась в лицо.

Ясен встряхнул головой, очнулся, проводил взглядом ещё одну фигуру: Пилип исчез в палатке Делии. На губах всё ещё горел поцелуй Истомы. Ясен дотронулся пальцем до губ, сдержал разогнавшееся сердце. Очень хотелось последовать примеру разведчика, и сердце звало в неизведанные приключения, и девушка ждала в палатке, затаив дыхание… и что-то сдерживало его, как напоминание о долге, хотя о долге он сейчас думал меньше всего.

Через час Ясена сменил Димитр.

Ещё через три часа отряд сел на мотоциклы и после символического завтрака: галеты плюс чай, – направил колёса машин к цели, до которой по расчётам Истомы было не больше двух дней пути.

Девушка вышла из палатки последней, на Ясена даже не взглянула, не сказала «доброе утро», и он пережил неуютное чувство раскаяния, хотя виноватым себя не считал.

– Блэкбран далеко? – спросила геянка, по-прежнему не глядя на него.

– Примерно в четырехстах сорока километрах, – ответил он сдержанно.

– Поехали.

Из-под заднего колеса мотоцикла Истомы ударила струя песка, и она унеслась в утренний туманчик. Геянки последовали за начальницей, не глянув на мужчин.

– А зря ты к ней в палатку не пошёл, – хохотнул Пилип. – Подобрей была бы.

– Прекрати! – буркнул Ясен, трогаясь с места.

Через два часа рассвело.

Холмы стали появляться чаще, они всё больше напоминали песчаные дюны, и вскоре все поняли, что и в самом деле въехали в пустыню.

Истома остановила группу.

– Отстал?

Она имела в виду тартарианина.

– Нет, – коротко ответил Ясен.

– Безмозглая тварь! – сквозь зубы выговорила Мелана, посматривающая на Иваника.

Ясен промолчал, хотя считал, что тартариан безмозглыми называть нельзя.

– Идём на форсаже! – объявила Истома. – Надо оторваться.

И в этот момент из-под земли донёсся стонущий гул, дюны взвихрились струйками пыли, и след мотоциклов перечеркнула растущая ложбина. Земля начала проседать всё быстрей, сориентировавшиеся байкеры крутанули рукояти подачи энергии, помчались прочь от стремительно расширяющегося провала.

Гул стих, колебания почвы прекратились.

Отряд почти одновременно развернул двухколёсные машины.

Сзади, перпендикулярно их следу, от горизонта до горизонта пролегла глубокая, как ущелье с крутыми склонами, узкая долина, покрытая пеленой оседающей пыли.

Тайная вечеря

Если бы можно было подняться над Великой Равниной хотя бы на высоту птичьего полёта, – а орланы забирались в небо и на километровую высоту, – можно было бы увидеть два высоких холма, движущихся по пустынным областям вдали от людских и прочих поселений. Жители Дебрянской общины называли их «попами» – от слов «песчаное привидение». Холмы эти двигались только по ночам, двадцатиметровой высоты, остроконечные, идеально конические, и казались чисто песчаными образованиями. Да они и состояли из песка, хотя странным образом поддерживали коническую форму.

Их траектории на первый взгляд нельзя было назвать правильными, однако по странной случайности они вдруг пересеклись одним из вечеров, когда бесконечный светящийся шнур в небе, заменяющий жителям Равнины источник света, удалился ближе к Пределам Пределов, как все называли конец светового дня.

Холмы наткнулись друг на друга, но не остановились, продолжая двигаться, пока не слились в один конус с двумя вершинами. А потом холмы заговорили, хотя их речь не смог бы повторить ни один из живущих на Равнине.

«Ремиссия аттрактора близка», – беззвучно сказал один.

«В пределах ста колебаний Оси», – прекрасно понял его второй, так как речь шла о судьбе Великой Равнины.

«Оператор опаздывает».

«Он ещё не обрёл нужных качеств».

«Он не смог вскрыть ни одной конкреции Родителя Предтечи».

«Его надо напрячь, он слишком мягок».

«С ним дочь одного из Средних Операторов».

«И всё же они могут не успеть к началу Игры. А мы не имеем права вмешиваться».

«Им необходимо открыть выход до того, как Гея обретёт Полноту».

«Гея заработает как Игрок при достижении критической психомассы, для чего ей и понадобилась связь с земными общинами. Ей нужны люди – как клетки умопостигающей системы».

«Это опасно, однако мы не можем ограничить её возможности, равновесие Сил будет поколеблено».

Внезапно над слившимися холмами появилось облако из переливчатых прозрачных шариков, внутри которых то и дело вспыхивали звёздочки, превращаясь в подобие глаз.

«Разрешение на вмешательство получено, – заговорило облако, зависнув над двойным конусом. – Необходимо ускорить созревание мегаморфа. Иначе судья даст отмашку, и Игра начнётся без нравственно растущих игровых систем».

«Это нас не касается».

«Вам дано задание подготовить условия Перехода. Если оператор-мегаморф не созреет, ваша миссия будет провалена».

«Ты симпатизируешь ему?»

«Я симпатизирую жизни».

«Мы просчитаем алгоритм без нарушений стохастики событий».

«Ваше право».

Облако воздушных шариков умчалось вверх, растаяло в небе.

«Он не имеет права вмешиваться. Как и мы», – сказал первый «поп».

«Мы можем не подчиняться ему».

«Он не давал указаний. Но если мы не поможем оператору, то исчезнем вместе с данной инклюзией».

«Предлагаю очень тонкую подстройку стохастики».

«Ничего не имею против».

Разговор закончился, а ещё через некоторое время песчаные холмы разошлись, не потеряв ни грана своей формы.

Гуррах, ау!

Очередная Нем-Гора возникла впереди призрачным водяным пузырём, готовым лопнуть и затопить всё вокруг. Однако вблизи он уже не казался водяным, хотя продолжал пускать световые зайчики, словно на его склонах были установлены зеркала. Заинтересованный этим явлением, Ясен достал отцовский оптикон и смог разглядеть один из таких световых отражателей.

Это и в самом деле был лист металла, обработанный до зеркальной гладкости. Высота листа – не здания или сооружения, а именно плоского прямоугольника – достигала сотни метров, и он вырастал из прозрачного как стекло купола, олицетворяя собой не то парус, не то антенну.

Впрочем, таких «парусов» по всему видимому массиву Нем-Горы было много, поэтому пришлось допустить, что, во-первых, они входят в какую-то технологическую систему, во-вторых, принадлежат высокоразвитой цивилизации, сумевшей уцелеть после Падения и сохранить определённый уровень технологий.

Самое интересное, что никаких защитных стен или пограничных постов посланцы Геи на подступах к Нем-Горе не встретили. Но стоило им подъехать ближе, как навстречу выкатилась откуда-то целая рать гигантских ежей – высотой до трёх метров каждый. Пришлось остановиться.

«Ежи» перестроились в несколько линий, демонстрируя умение действовать слаженно, как обученное войско. У Ясена создалось впечатление, что они не механизмы, а искусственно выращенные организмы, внутри которых располагается много организмов поменьше. Но водители (или пассажиры) «ежей» не высовывались из своих живых машин, и облик их остался неизвестен.

– Давай пошлём менто, – предложила Истома, – что мы мирные путешественники.

– Давай, – согласился молодой человек.

Они соединили мыслеволевые потоки в один луч, пытаясь донести до представителей Нем-Горы свои намерения проехать мимо, однако не добились никакого результата. Сидящие внутри «ежей», как семечки в яблоке, существа никак не отреагировали на телепатический вызов.

Ясен разозлился, напряг всю свою психосферу, пытаясь услышать мысленные «движения» чужаков, но добился лишь того, что «ежи» выстроились в более плотное каре. Их владельцы (показалось, что это насекомые) явно не понимали байкеров и на всякий случай демонстрировали защитный порядок, исключающий контакт.

– Придётся объезжать, – с сожалением констатировала Истома.

– Может, прорвёмся? – сказала воинственная Ника.

– Мы не знаем, какое у них оружие, – возразил Димитр.

– Подумаешь, – презрительно повела плечиком геянка. – Таких разрядников, как у нас, у них нет. Дадим залп и проскочим.

Ясен покосился на Истому, встретил её ответный взгляд, качнул головой.

– Объедем, – решила девушка. – Наши спутники очень осторожны и боятся набить синяки и шишки.

– Конфликты нам ни к чему, – буркнул Ясен. – К тому же не они к нам пришли, а мы к ним.

– Вот я и говорю: бережёного бог бережёт.

– Не надо передёргивать. Мы умеем воевать, но не хотим воевать зря. И он прав: гости здесь мы.

– Успокойтесь, вас никто не неволит.

Истома крутанула ручку тяги и унеслась вперёд, объезжая шеренги «ежей» широкой дугой.

Ясен успел уловить множественный пси-сигнал (точно, внутри этих колючих мешков ползающие насекомые), но развивать контакт было уже поздно, отряд помчался вслед за предводительницей, рассерженной спором с мужчинами. Снова пришлось её догонять.

«Ежи» преследовать чужаков не стали. Им было достаточно отогнать пришельцев от своих владений.

Вполне возможно, при длительном контакте людям и удалось бы достичь взаимопонимания, но, поскольку перед посланцами Геи и Земли стояли другие задачи, доказывать Истоме пользу таких контактов не стоило. К Нем-Горе и её обитателям можно было вернуться в любой момент.

К обеду расстояние, отделявшее отряд от Геи-Горы, достигло семи тысяч километров.

Нашли удобный холмик с высохшей стелющейся травой, пообедали сухим пайком. Правда, дебряне доедали свои продукты, не желая выбрасывать привезённые запасы или заменять их геянскими, Истома же и её спутницы пользовались исключительно полуфабрикатами в банках, имеющих термонагреватели. Стоило повернуть колечко на крышке, как срабатывали специальные конструкты, и банка нагревалась без всяких усилий со стороны её владельца. Тем не менее мужчины не привыкли к геянской пище и с тайным опасением ждали, когда кончатся собственные продукты.

– Где блэкбран? – задала традиционный вопрос Истома.

– В семистах километрах на правек, – ответил Ясен.

Он теперь определял местоположение тартарианина, почти не напрягаясь. Если мыслесфера старшего Кроули всё чаще пропадала из поля внечувственного зрения, то аура Кроули-младшего была видна отчётливо, пылая на фоне тёмных туч угрюмой красно-коричневой «медузой» угрозы и злобы. Ясен легко находил её в струях ментальных полей живых обитателей Равнины.

– Не отстаёт, чёрная душа, – проворчал Пилип.

– В сёдла, – скомандовала Истома. – Не нравится мне его настойчивость.

Закопали обеденный мусор в песок. На этом настоял Ясен, привыкший не оставлять за собой на стоянках никаких следов. Геянки этого не делали, воспитанные иными обычаями, не позволявшими им заниматься «грязными» делами. После них всегда оставались пустые банки, пластиковые упаковки, крошки, объедки и прочий хлам.

Поднялся ветер. Расий закрыли белёсые перья высоких облаков.

Ясен прислушался к себе: в глубине пространственного базиса Великой Равнины что-то происходило, менялись законы взаимодействий полей и частиц, менялись сами частицы, от элементарных – кварков, глюонов, нейтрино, электронов – до ядер атомов. Но что происходило на самом деле, Ясен понять не мог. Лишь надеялся, что когда-нибудь ему это станет доступно.

И ещё одно ощущение не давало ему покоя: слабый, но отчётливо читающийся взгляд в спину. За отрядом кто-то следил, следуя за ним по пятам, но кто именно, было неизвестно. Ни вычислить наблюдателя, ни определить его параметры Ясену не удалось. Скорее всего это был некий посланец Кроули, пахнувший в пси-диапазоне как тартарианин. Но почему-то этот «мелкий блэкбран» не прощупывался полностью как полноценный организм, отчего Ясен нервничал и расстраивался.

К вечеру достигли точки триангуляции – прямого визуального восприятия Гуррах-Горы: она проступила сквозь дымку атмосферы невесомой призрачной громадой неопределённых очертаний. Остановились, Истома попросила у дебрян оптикон.

Ясен сосредоточился на состоянии дивьячакхус,[243] как учитель называл паранормальное зрение, и увидел гигантский лес, деревья которого больше всего походили на земные грибы – грузди с поднятыми вверх краями шляпок.

– Не понимаю, – проговорила Истома озадаченно, отнимая от глаз окуляры прибора. – Ехали мы правильно.

– Чего ты не понимаешь? – не понял Ясен.

– У нас есть фото Горы.

– Ну и что?

– Она не похожа на эти жуткие грибы.

– Когда вы фотографировали Гору?

– Давно, разведчики были здесь лет семь назад.

– Равнина вырождается, прежние формы материи скатываются к дифференциации на уровне кваркового базиса… – Ясен вдруг осознал, что говорит языком фрейма, информация которого прочно осела в памяти, и замолчал.

Истома с недоверием оглядела его лицо.

– Ты заговорил как Алонсо.

– Извини.

– Да нет, просто очень непривычно. Это терафим тебе подсказал? Или ты учил физику равнинной реальности?

– Учил… но фрейм дал больше.

– Понятно. – Она снова взялась за оптикон. – Может быть, мы ошиблись направлением и перед нами очередной Илимаунтин?

– Нет, это планета гуррах.

– Бывшая планета. Почему ты так уверен?

– Запах.

– Что?!

Ясен улыбнулся.

– От Горы идёт неприятный ментальный «запах», вызывающий определённые ассоциации. Принюхайся, сама поймёшь.

Истома послушно сосредоточилась на экстрасенсорном восприятии, проговорила после паузы:

– Странное ощущение, в памяти почему-то всплывают крокодилы.

– Гуррах не зря называли кайманолюдьми, их предки были крокодилами, хотя и не земными.

– Поехали, подберёмся поближе.

О тартарианине она спрашивать вопреки традиции не стала, и так было понятно, что чёрный исполин следует за отрядом и знает обо всех его маневрах. Какова была цель столь упорного преследования, Ясен не знал, но догадывался, что охота ведётся именно за ним. Правда, своими догадками с Истомой он делиться боялся. Боялся, что она поднимет его на смех.

Через час отряд достиг первых пологих поднятий, переходивших в склоны плато, вершина которого напоминала полянку с грибами многокилометровых размеров.

– Где заночуем? – обернулась Истома, останавливаясь. Глаза у неё снова светились азартом.

– Давайте поближе к тем грибам, – предложил Пилип. В данный момент он испытывал те же чувства, что и геянка. Видимо, поэтому он и стал разведчиком, чувствуя непреодолимую тягу к новому, неизведанному и неиспытанному.

Ясен оглянулся в очередной раз. Показалось, что спину лизнул чей-то холодный оценивающий взгляд, не принадлежащий живому существу.

В километре от группы на фоне серых песчаных дюн возник остроконечный конический силуэт. Он казался призрачным и невесомым, как иллюзия, и он двигался.

Истома тоже заметила непонятный объект.

– Ты видел? Там, за холмиками.

Геянки и дебряне оглянулись.

Конус высотой с водонапорную дебрянскую башню бесшумно скользил между песчаными холмиками, сам представляя собой такой же песчаный холм, только удивительно чётких геометрических очертаний.

– «Поп»! – пробормотал Пилип.

– Какой поп? – не поняла державшаяся рядом Делия.

– «Песчаное привидение». Я сам ни разу не встречал, рассказывали наши, что видели. Ой как плохо!

– Почему?

– Не к добру этот «поп». Кто его видел, тот потом болел сильно либо пропадал без вести.

– Легенда, – буркнул Димитр.

Истома посмотрела на Ясена.

– Ты видел?

– Нет, – мотнул он головой, – но легенда действительно существует.

– Что это?

– Не знаю, но оно смотрит на нас и оценивает.

– Подберёмся поближе и накроем залпом!

– Оно нам не угрожает.

– Всё равно это явно чья-то система наблюдения. Пусть убирается ко всем чертям!

Словно услышав речь девушки, призрачно-песчаный конус «попа» резко набрал скорость и беззвучно растворился в наступающих сумерках, и в самом деле напоминая привидение.

– Не к добру… – снова начал побледневший Пилип.

– Замолчи! – оборвал его сотник.

Истома покачала головой, не потеряв тем не менее своей воинственности и увлечённости.

– Дэдди мне ничего не говорил об этих «попах». Интересно, чья это машина?

– «Поп» – не машина, – возразил Ясен, чувствуя удалявшуюся «звёздочку» странного пси-сотрясения. В нём не было ничего от человеческой ауры, да и живым это создание назвать было трудно, и всё же «поп» машиной не был.

«Может быть, это раппорт?» – подал мысленный голосок терафим.

Раппорт – наведенная пси-структура, выплыло из недр памяти определение, ранее неизвестное Ясену. Информация фреймов продолжала оседать в глубинах психики и раскладываться в нужных «ячейках» оперативной памяти.

– Ментальный организм, – нашёл Ясен нужный термин.

– Но это же просто гора песка!

– Только с виду.

– Ющерь с ним! – сказал Димитр, поёживаясь. – Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Не нравится мне эта встреча.

– Ты же утверждал, что это легенда.

– Мало ли что я утверждал.

Истома без слов понеслась к грибообразным горным массивам Гуррах-Горы.

Палатки они ставили уже в темноте, расположившись на гребне каменистой морены недалеко от первого «гриба» высотой в два километра. Устали все, поэтому разговаривали мало, геянки сразу скрылись в палатках, и лишь дебряне чуть задержались, решая, кто будет дежурить первым.

Ясен мог бы не дежурить вообще, однако взял на себя самое трудное дежурство – последним, перед рассветом.

Перед сном он прошёлся вокруг лагеря, мечтая о неожиданном появлении Истомы (спина до сих пор помнила её горячее тело), но никто не выскальзывал из палаток, никто не обнимал его сзади, и он с тайным сожалением забрался в свою палатку, к уже спящим товарищам.

Иваник разбудил его под утро.

– Почему так рано? – не сразу сообразил Ясен, подхватываясь.

– Так ведь я мог бы и до подъёма… – заикнулся сконфуженный дружинник.

– Я хотел сказать – почему так поздно? – спохватился Ясен. – Я должен был сменить тебя ещё два часа назад.

– Да ничего.

– Ложись, поспи часок.

– Да ничего. – Иваник скрылся за пологом.

Ясен полежал немного, глядя на палаточный потолок, привычно настроил внутренние энергетические «меридианы» и мысленным усилием поднялся в небо. Сфера внечувственного восприятия начала стремительно расширяться, и он среди прозрачных облаков и струй природных энергетических образований увидел чёрную кляксу тартарианина. Две красновато-фиолетовые звёздочки, одна поярче, другая послабей, и слабенькая красно-коричневая «медуза» венчали кляксу, как наездники – скакуна. Трогать их мысленной «рукой» Ясен не стал, не желая настораживать обоих Кроули и их спутника.

Представитель Тартара двигался, но медленно. До него было чуть меньше пятисот километров. Это говорило о том, что он знает о местоположении отряда и ждёт его маневров.

И ещё одну чёрную струйку заметила мысль-воля Ясена, скользившую между песчаных дюн и холмов совсем рядом, в трёх-четырёх километрах. Она то пропадала совсем, то возникала, как трассирующая пуля «Дракона», и выражала намерение следовать за отрядом, куда бы он ни направлялся.

Ясен очнулся, вышел из палатки, не потревожив спящих дебрян. В их распоряжении было ещё около часа.

За ним неожиданно вылез Димитр, зевнул, поёжился.

– Прохладно, командир. Что бы мы делали в своих доломанах, коли б не эти древние комбезы? – Он похлопал себя по груди.

– Ничего, не замёрзли бы, – сказал Ясен, кинув взгляд на палатки геянок.

Там было ещё тихо, девушки спали.

Димитр рысцой удалился за пределы лагеря, вернулся через какое-то время, залез обратно в палатку.

Ясен послал в пространство ощущение дождя и свежего ветерка, летящие пушинки, луч света и удовлетворённо усмехнулся, уловив движение в одной из палаток: Истома услышала-ощутила его мысленное утреннее приветствие.

Спустя несколько минут она вылезла из палатки, розовая от сна. Надула губки с притворной сердитостью:

– Чего будишь раньше времени?

– Я не будил, – запротестовал он.

– А то я не поняла. Где завтрак?

– Сейчас будет. – Ясен принялся разводить костёр из заранее заготовленной травы.

Истома удовлетворённо кивнула, уловив чувства-мысли дебрянина.

– Порасторопней надо быть.

– Я исправлюсь, – пробормотал Ясен.

– Очень хочется верить.

Ясен медленно разогнулся.

Истома расхохоталась, побежала за соседний холмик освобождать организм от излишней влаги.

Из палатки выглянул Димитр.

– Ну и ведьма!

– Отношение к мужчинам у них другое.

– Я уже понял. Мелана хорошая баба, но и она позволяет себе лишнее, командует там, где не надо.

– Где это – где не надо? – подозрительно прищурился Ясен.

Димитр посмотрел на него озадаченно, шибко потёр темя, не зная, что отвечать.

Ясен засмеялся, как Истома давеча, и побежал за холм в противоположной стороне.

Вскоре встали остальные дружинники. Геянки поднялись последними, к завтраку.

Чай пили тот, что вскипятил и заварил Димитр с добавкой уртикоса, девушки уже оценили его травяной и ягодный вкус. Затем сообща полюбовались на хорошо видимые в лучах утреннего Расия «грибы» Гуррах-Горы.

В это утро гигантские фиолетовые, с белёсым отсветом, массивы Горы «грибами» не казались. Это были необычного вида ребристые конструкции с зонтичными крышами, выглядевшими так, будто с этих крыш десятки лет стекал солевой раствор, осевшие слои которого и создавали вид грибовидных наплывов и пластин. Ни на что, созданное людьми, эти башни-конструкции не походили.

– Интересно, это горные породы так выглядят? – заговорила Истома. – Или мы видим город джезеноидов?

– Они пошли дальше вас, – проговорил Ясен. – Я имею в виду, что гуррах всю свою планету превратили в мегаполис, практически до ядра.

– В таком случае это развалины мегаполиса.

– Твой отец утверждал, что вы исследовали Гуррах-Гору.

– Здесь работали три экспедиции, но лично я тут не была. Нам надо зайти с двенадцати градусов на левек, там проход в недра Горы.

– А если там уже побывали кочевники? – наивно спросил Пилип.

Истома презрительно дёрнула плечиком.

– Ну и что? Псевры им недоступны.

Доступны ли нам? – хотел спросить Ясен, но передумал.

– Далеко ещё?

– Мы на сорок втором градусе правека, значит, сейчас идём левее на сто сорок восемь градусов и поворачиваем к Горе. Это в общей сложности километров шестьсот.

– Тогда поехали.

– Ты нервничаешь?

Ясен оглянулся.

– За нами наблюдают.

– Ты же говорил, что блэкбран далеко сзади.

– Это не тартарианин… хотя запах похож.

– Да чёрт с ним, он нам не помешает.

Возразить было нечего, и Ясен молча крутанул ручку запуска двигателя.

Помчались вдруг наперегонки, преисполнившись странного задора: кто первым домчится до цели. Димитр с Иваником отстали – в силу характеров: ни тот, ни другой соревновательной жилки не имели. Ясен и Пилип догнали геянок и какое-то время лидировали, закладывая лихие виражи между дюнами, трещинами в каменистой почве и россыпями камней. Потом Ясен понял, что спутницы разозлились не на шутку, и стал отставать.

Закончились гонки через час победой Истомы.

– Хорошо маневрируете, – снисходительно похвалила она дебрян. – Я думала, вы только на гепардах скакать умеете. Устали?

– Нет, – ответил за всех Пилип.

– Встретили этих, как ты их назвал? Пиплов?

– «Попов».

– Не боишься?

Пилип хмыкнул, косясь на командира, формулируя дипломатичный ответ, и бросил с ухмылкой:

– Чего мне их бояться? Как говорится, будешь долго жить – скоро состаришься, а я стариться не хочу.

Истома изломила бровь, раздумывая над философией разведчика.

– Вот такие мы, – сдержал улыбку Ясен.

– Вижу, нам повезло. Всё, шутки кончились, отдыхать будем теперь в точке выхода на цель.

Снова под колёса мотоциклов легла каменистая пустыня с редкими пучками высохших синеватых трав.

Ясен почувствовал спиной знакомый взгляд, повернулся и успел увидеть в километре от группы юркнувшее за камни чёрное пятнышко. Но отряд уже умчался вперёд, отставать не хотелось, и он увеличил скорость, пообещав в душе разобраться с наблюдателем в ближайшее время.

Через час наткнулись на кочевников: более двух десятков всадников на беговых верблюдах с гиканьем носились друг за другом, подняв настоящую пылевую бурю.

Сначала Ясен принял эту сцену за схватку двух противостоящих групп, потом понял, что кочевники, судя по одежде – ичкериты, просто дурачатся либо тренируются. А поскольку все они были увлечены своей «высокоинтеллектуальной» игрой, отряд на мотоциклах заметили слишком поздно, когда геянки и воины-дебряне оказались в ста метрах от места сражения.

Всадники начали разворачивать верблюдов, пока не выстроились неровной линией. Пыль начала опадать.

Истома процедила сквозь зубы:

– Сразу нейтрализуем или дождёмся атаки?

– Я поговорю с ними, – решил Ясен, выезжая вперёд.

Однако говорить с ним смуглолицые бородачи в зеленоватых френчах с ярко блестевшими пуговицами не стали. Один из них, огромный как медведь, размерами чуть ли не со своего верблюда, на котором сидел, гикнул, и кочевники лавой пошли на остановившихся путешественников.

Мгновение дружинники и их спутницы не двигались. Затем геянки слаженно дали залп. И тут же второй.

Все восемь арбалетных стрел попали в цель, с треском и сверканием электрических разрядов выбивая всадников из сёдел.

Но этого оказалось недостаточно. Потеряв треть боевого состава, банда не остановилась, продолжая мчаться на Ясена, словно собиралась взять его в плен.

Он вскинул руку, останавливая своих бойцов. Затем выстрелил из карабина вверх.

Звук выстрела оказал на скачущих всадников потрясающее действие.

Они круто осадили скакунов, ошалело глядя на спокойно сидящего на мотоцикле стрелка, и дружно кинулись врассыпную. Вскоре от банды остался лишь опадающий шлейф пыли. На песке остались лежать сражённые арбалетными стрелами кочевники, да бегали кругами орущие верблюды.

Истома подъехала к Ясену.

– Ты хотел заключить их в объятия? – В тоне девушки прозвучала издёвка.

Ясен молча вложил карабин в чехол.

– Почему вы не стреляли?

– Потому что с ними можно было договориться.

– С кем? С кочевниками? Никогда!

– Можно, – упрямо сказал он.

– Вы меня удивляете, парни. Вы продолжаете жить по старым заповедям и законам, в то время как мир изменился, стал жить по законам волчьей стаи.

– Волки – на самые опасные звери.

– Да ну?

– И жить надо по законам совести.

– Ну-ну, – скривила губы Истома. – Живите, пока вас не научат жить по-другому. – Она поднесла к глазам оптикон, который так и не вернула землянам. – До цели ещё не близко, останавливаться больше не будем.

Спину лизнул тёмный взгляд.

Ясен напряг зрение, никого не увидел, но сомневаться не приходилось: соглядатай Кроули догнал отряд и следует за ним по пятам как привязанный.

В близких отрогах Горы появились новые формы – гигантские ажурные чаши, кособокие и асимметричные, смотрящие раструбами на равнину. Они так были похожи на антенны, что глаз невольно искал в их нагромождениях признаки жизни, какое-то движение, и не находил. Если чаши и были когда-то элементами систем контроля, то в настоящее время эти системы были мертвы. Да и отсутствие потоков внимания к отряду со стороны Горы подтверждало вывод о том, что цивилизация кайманолюдей не пережила Падения.

– Здесь! – затормозила Истома.

Между двумя грядами чаш появилась уходящая в глубь «горно-технического» массива расщелина. По её дну змеились трещины, кое-где были видны груды обломков салатного цвета с фиолетовым либо красноватым отливом. Видимо, в этих местах тоже высились какие-то постройки, но рухнули под давлением времени либо разбились во время Падения.

– Вперёд? – нетерпеливо проговорила девушка.

– Подожди. – Ясен приблизился к ней, понизил голос: – Я предлагаю избавиться от соглядатая.

По лицу геянки пробежала тень.

– Он здесь?

– Прячется за камнями в полукилометре.

Истома завертела головой.

– Никого не вижу.

– Хорошо прячется, нежить. У меня предложение. – Ясен указал на проход между скоплениями скал и чаш. – Видишь эти рюмки? Одна из них висит на краю обрыва, прямо над проходом. Вы поедете дальше, я спрячусь в глыбах справа, и как только он пробежит…

– А если он тебя учует?

– Не учует.

– Хорошо, что дальше?

– Вы отвлечёте его по моему сигналу, а я выстрелю по обрыву из карабина, чаша упадёт на него.

Истома с сомнением посмотрела на ущелье, на изломы скал и нагромождения чаш.

– Не уверена, что он не заметит ловушку.

– Попробуем хотя бы.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но если не получится, инициативы больше проявлять не будешь.

Девушка подозвала своих подруг, Ясен – дружинников, и они коротко объяснили им суть замысла.

Затем Ясен помчался вперёд, пока не скрылся за уступами ближайшего скального массива.

– Наша очередь, – сказала Истома, трогаясь с места.

Ясен, взобравшийся на байке на склон возвышения, проводил отряд глазами, спрятался за камни под одной из толстостенных, дырчатых, словно проеденных кислотой, чаш, сосредоточился на вхождении в состояние сатори.

Горизонт видения и восприятия отодвинулся.

Воздух стал абсолютно прозрачным. Стали видны мельчайшие бугорки и трещинки на горных склонах, на дне ущелья, на стенах чаш. Со всех сторон донеслись шорохи и шёпоты оседающих пород, тихие посвисты ветра, голоса мужчин и женщин, шелест шин по каменистой почве.

Ясен набрал в грудь воздуха, напрягся и увидел-услышал-почувствовал движение чужого зверя за скалами. Он появился над бугром слева от первого скалистого подъёма, застыл, и молодой человек смог наконец разглядеть, с кем они имеют дело.

Это был самый настоящий зверь, похожий на пса, только собранный из отдельных чёрных «костей». У него были мощные коленчатые задние лапы, уродливая голова и хищное туловище. В длину он достигал полутора метров, в высоту метр, не столь уж и крупное создание, с какими встречался человек. Но «зверь» не был природным организмом, поскольку ни одно животное не представляет собой скелет из не скреплённых между собой костей, а это означало, что он был создан дьявольским ухищрением Кроули и сам был тартарианином.

«Скелетопёс» прыгнул сразу на десяток метров.

Ясен инстинктивно накинул на себя мысленную «вуаль невидимости», лишь позже осознав этот процесс. Раньше он не умел делать такие вещи.

Миниатюрный тартарианин длинными скачками промчался мимо, замирая после каждого прыжка. Он здорово напоминал настоящего зверя и при этом живым существом не был.

Перед глазами Ясена возникло призрачное лицо Истомы, её губы шевельнулись, и он услышал:

«Мы его видим».

«Стреляйте только по команде», – ответил Ясен.

Тартарианский «пёс» прыгнул ещё раз и оказался за отвесной стеной обрыва, на котором держалась чаша, накренившаяся так сильно, что могла упасть вниз от малейшего толчка.

«Начали!»

Геянки открыли огонь, и проход между изломами скал, чаш и «грибов» накрыла волна ядовитого шипения, треска и электрических молний. Ни одна стрела не попала в «пса», тем не менее он отпрыгнул назад и оказался точно под чашей.

Ясен выстрелил.

Ракетная пуля «Дракона» вонзилась точно в скалистый бугор, препятствующий чаше свалиться вниз. Брызнула струя щебня. Чаша дрогнула, накренилась и беззвучно пошла вниз, переворачиваясь вверх «дном».

Тартарианский «пёс» отреагировал на это длинным прыжком и вполне мог уйти из-под удара, но Ясен не дал ему этой возможности.

Вторая пуля врезалась в бок «зверя», когда он ещё находился в воздухе. Пуля взорвалась, и её удар был настолько сильным, что разорвал «кости» «пса» на несколько частей. Вернее, они просто потеряли связь, удерживающую их в составе «скелета». Возможно, через пару секунд они снова соединились бы в фигуру «пса», однако в этот момент чаша накрыла «раздробленные кости» и развалилась на куски, превращаясь в гору обломков.

Геянки перестали стрелять.

Облако пыли осело. В ущелье пришла тишина.

– Ясен! – послышался голос Истомы.

– Здесь я. – Он вылез из-за укрытия, сел на мотоцикл, подъехал к многометровой груде обломков.

Внутри груды что-то потрескивало, это оседали куски чаши, но больше ничего слышно не было. Тартарианский «зверь» не подавал признаков жизни.

Подъехала Истома.

– Мы его сделали?

Ясен кивнул.

– У него тоже был предел прочности.

– Жаль, что у нас только один карабин.

– Второй забрал отец.

– Мощная штуковина. Надеюсь, эта зверюга не оживёт?

Ясен промолчал, подумав, что Кроули вполне способен выпустить ещё такого же соглядатая.

Отряд углубился в проход, всё больше напоминающий ущелье. Оно извивалось, расширялось, сужалось и в конце концов превратилось в трещину между горными массивами, в которую с трудом мог протиснуться человек.

Истома слезла с мотоцикла, упёрла руки в бока.

– Где-то здесь. – Голос у неё был неуверенный.

Ясен подошёл к ней. Остальные члены группы тоже оставили мотоциклы, начали осматриваться.

– Разве у вас нет карты?

– Есть. Плюс описание подходов к псевру. Но я ничего не вижу.

– Может, ошиблись проходом?

– К чему дурацкие вопросы? – разозлилась девушка. – Мы на месте.

Ясен отступил назад. Когда Истома гневалась, с ней было лучше не связываться.

– Попробуем протиснуться. – Она углубилась в сузившийся до метровой ширины проход.

– А я бы оставил разведрейд на утро, – сказал он, не двигаясь с места.

Истома какое-то время продолжала идти в прежнем направлении, не оглядываясь за последовавшими за ней подругами. Остановилась, помолчала.

– Наверно, ты прав. Блэкбран далеко?

– Там же.

– Потерял своего разведчика, гад. Тогда у нас есть время. – Геянки вернулись. – Разбиваем лагерь здесь.

Девушки начали распаковывать свои спальные принадлежности.

Ясен махнул рукой Димитру, разрешая делать то же самое, и неожиданно поймал призрачный световой сполох, сопровождавшийся знакомым запахом мысли отца:

«Ясь, ты меня слышишь?»

«Па?!»

«Где ты?»

Ясен невольно бросил взгляд на ребристые стены ущелья.

«Мы прошли внутрь Гуррах-Горы. Истома рассчитывает найти здесь псевра».

«Будь осторожен, за вами началась охота».

«Знаю, за нами идёт Кроули на тартарианине».

«Ты нужен всем: и Кристоферу, и тартарианам, и геянам, и посланницам Госпожи. Последнее меня беспокоит больше всего. Прежде чем сделать выбор, разберись в обстановке».

«Хорошо, па. Мама как?»

«Нормально, ждёт твоего возвращения. Понадоблюсь – зови».

Канал мыслесвязи расплылся эфемерным облачком, пропал.

Ясен очнулся, пригладил волосы, заметил заинтересованный взгляд Пилипа.

– Дежурить будем…

– Я не об этом. – Разведчик протянул ему флягу. – Ты с отцом разговаривал?

– Д-да.

– Попробуй, глотни.

– Что, всю выпил?

– Попробуй.

Ясен наклонил флягу, но из горлышка не пролилось ни капли.

– Пустая…

– Да нет, там ещё половина должна быть.

Ясен взвесил флягу в руке, встряхнул, и ему на ладонь выпал комочек прозрачного желе, напоминающего студень.

– Что это?

– Я сам хотел спросить.

Ясен лизнул комочек студня.

– Вода…

Пилип кивнул.

– Вкус как у воды, а выглядит как кисель.

Ясен задумчиво оглядел студенистый комочек на ладони, лизнул ещё раз.

Учитель был прав. Отец тоже был прав. Великая Равнина не была предназначена для жизни людей, несмотря на совпадение многих жизненно важных параметров с земными, вроде гравитации, воздушного состава, давления атмосферы и так далее. И даже резервацией она по сути не являлась. Время, отпущенное ей для каких-то скрытых подготовительных процессов, истекло. Впереди Равнину, а вместе с ней и всех живущих на ней, ждали новые изменения и испытания.

Как стемнеет, будем брать

Путешествие затягивалось, припасы таяли, и приходилось ужиматься, сокращать расход воды и пищи. В конце концов Али взбунтовался:

– Какого дьявола мы тащимся за ними как вошь на аркане?! Чего ждём?! Давай догоним и допросим, выясним, куда они направляются и с какой целью.

– Терпи, магистр, – ответил ему рассеянно старший Кроули. – Конструктор терпел и нам велел. Недолго ждать осталось.

– А если они просто курьеры? Везут какое-то донесение своим дипмиссиям.

– Скоро всё раскроется.

Однако прошёл день, а ничего не изменилось. Отряд геянок и дебрян по-прежнему мчался вперёд на левек, держа приличную скорость и почти не меняя направление движения. Мало того, он стал отрываться, что заставило Кристофера побеседовать с тартарианином, чтобы тот увеличил скорость. А на следующий день, когда впереди обозначилась Гора, бывшая когда-то родиной кайманолюдей, выяснилось, что посланец-дрон исчез, перестал подавать сигналы и на связь со своим патроном не вышел.

– Ах ты, дрянь! – прокомментировал это событие Кристофер, поговорив с «конём». – Похоже, они его уделали!

Остановились возле огромной воронки с блестящими склонами. Края воронки сверкали так, будто были покрыты слоем жидкого металла. Но не это привлекло внимание Кристофера.

За дальним валом кратера шло сражение между группой кочевников в зелёных мундирах и чалмах с группой других кочевников, обритых наголо, с косичками и чубами на лбу, одетых в жёлто-синие жупаны. Это были укры. В какое-то мгновение один из них упал с верблюда, укры дрогнули и побежали.

– Что они не поделили? – оживился Али. – Кратер?

– Можно спросить, не видели ли они мотоциклистов, – сказал Файзулла.

Тартарианин под ними шевельнулся, пошёл боком, поднялся на длинный увал перед кратером слева, и отступавшее войско укров нарвалось прямо на него.

– Дави лысых! – заорал азартно Али.

Жёлто-синие бросились врассыпную. Передовая их линия не смогла вовремя сманеврировать и попала под гусеницы «дредноута». Та же участь постигла и с десяток преследователей, в пылу боя не сообразивших, кто преградил им дорогу.

Проделав широкую брешь в толпе беглецов и ядре преследователей, тартарианин ловко цапнул лапой одного из бородачей с седла, бросил в корзину-«кабину» за куполом головы.

Кочевник был тощ, лёгок и неимоверно грязен. От него воняло, как от помойки. Он вскочил на ноги с ошалелым видом, подобрал выпавшую из руки кривую саблю и отлетел в угол «кабины» от удара Файзуллы, вновь теряя оружие.

– Какого будешь роду-племени? – спросил участливо Кристофер.

Бородач бросился к сабле и снова нарвался на кулак Файзуллы. Отскочил к стенке «кабины», держась рукой за разбитый подбородок.

Тартарианин между тем продолжал ворочаться среди сражавшихся, пока они не разбежались в разные стороны, вопя от страха громче, чем их верблюды.

Кроули повторил вопрос.

Бородач залепетал что-то на незнакомом языке.

Кристофер перевёл взгляд на телохранителя.

– Что он говорит?

– Он считает, что не заслужил наказания.

– Кто он?

Файзулла произнёс несколько слов на том же языке, на каком разговаривал кочевник. Бородач ответил. Файзулла перевёл:

– Он из рода кевкезов, им была дана команда дождаться проезда небольшой группы людей на диковинных машинах и взять в плен высокого светловолосого парня по имени Язон.

Кристофер хмыкнул, посмотрел на сына.

– Понимаешь, о ком идёт речь?

– Младший Велич.

– Молодец, соображаешь.

– Зачем он им нужен?

– Вполне возможно, что не им.

– А кому?

Кристофер повернулся к Файзулле.

– Спроси его, кто им выдал задание взять в плен этого… э-э, Язона.

Файзулла задал вопрос.

Кочевник заговорил, жестикулируя, с ужасом поглядывая на чёрные стенки «кабины». Файзулла врезал ему по скуле. Бородач отлетел в угол корзины, схватился за лицо, перестал коситься по сторонам.

– Он говорит, – начал переводить телохранитель, – что задание им дал муллевид Цгоев, очевидно, один из духовных лидеров.

– А этому муллевиду кто дал?

Быстрая переброска трескучими взлаивающими фразами.

– Он не уверен, но у Цгоева был гонец – белокурая и белолицая женщина, очень высокая и красивая, на двухколёсной сверкающей машине. После этого Цгоев послал сотню найти Язона, но те наткнулась на укров.

– Женщина? – удивился Али. – Не геянка ли?

Кристофер с прежней задумчивостью пощипал ухо.

– Очень интересно! Геянки уже идут вместе с Язоном… с нашим другом Величем-младшим. Значит, это кто-то другой.

– Кто? И зачем ей этот недотёпа?

– Выясним. Отпусти его.

Файзулла сгрёб бородача за шиворот и одним движением выбросил за борт корзины. Вопль кочевника закончился шлепком о камни и тишиной.

– Диаболо! – проговорил Али. – Не понимаю, что все так возбудились при появлении этого мальчишки. Кстати, зачем он тартарианам?

Кристофер, не отвечая, прошёлся по «кабине», поглядывая на опадающие хвосты пыли за всадниками.

– Оч-чень интересная информация! Может быть, мы поставили не на того союзника?

– О чём ты? – не понял Али.

– К муллевиду приходила женщина, высокая, белолицая, красивая…

– Ну и что?

– И ей тоже понадобился будущий оператор Игр.

– Этот сопляк…

– Ясен Велич – не сопляк! Заруби это себе на носу! Он – сын Предтечи, и на него, насколько мне известно, сделали ставку мои бывшие враги – хомозавры. Вот почему он нужен мне, геянам, тартарианам… и Госпоже.

– Кому?

– Почему бы посланцу муллевида не оказаться представителем Госпожи?

– Ты имеешь в виду…

– Конструктора-2, которому я помог родиться.

Али фыркнул.

– Ты у нас известный акушер.

Кристофер не обратил на его слова внимания.

– Неужели Госпожа тоже здесь? В таком случае это меняет дело! Она должна меня помнить.

– Не верю.

– И не надо. Помоги-ка мне, надо объяснить этому чурбану, – Кристофер пошлёпал ладонью по «затылку» тартарианина, – что нам нужно.

– А что нам нужно?

– Во-первых, дроны взамен пропавшего. Во-вторых, надо быть рядом с Величем-младшим и его спутницами. Они не зря направились к Гуррах-Горе.

– Чего их туда понесло?

– Возможно, они попытаются найти оружие кайманоидов. Либо реанимировать псевра. Гуррахские псевдоразумники могут дать солидное преимущество любому из Игроков.

– Их тут нет.

– Ошибаешься, друг мой, все проигравшие здесь, и никто из них не остановится. – Кроули ухмыльнулся. – В том числе и мы. Короче, помоги запрограммировать нашего благодетеля.

Али послушно сосредоточился на экстрасенсорике, опускаясь в тишину глубокого погружения в подсознание. Сильная «рука» отца вытянула из него поток энергии, присоединила к своему. На голову Али снизошло сияние, и он окунулся в густую черноту пространственного «мешка», олицетворявшего бытийный кокон тартарианина.

Голову пронзил ливень огненных колючек, зачесалась вся кожа, но Али удержался от желания почесаться. Попытался собрать «колючки» и вникнуть в их смысл, но не смог. Начал тонуть в болоте необычных ощущений. И очнулся от довольно болезненной пощёчины отца:

– Возвращайся!

Голова прояснилась.

– Диаболо! – Али вытянул дрожащую руку, сжал несколько раз пальцы, требуя ром.

Файзулла протянул ему флягу.

Али отвинтил колпачок, опрокинул флягу в рот.

На язык упала кислая капля.

– Проклятье! Что ты суёшь мне пустую флягу?!

Файзулла недоумённо сдвинул брови, взял флягу, взвесил в руке.

– Она почти полная.

Али побагровел.

– Я что, идиот, по-твоему?!

Файзулла наклонил флягу, и ему на ладонь выпал жёлтый комочек, похожий на ломтик желе. Он понюхал его, лизнул.

– Ничего не понимаю. Был ром…

Кристофер отобрал у него флягу, потряс над ладонью, с озабоченностью глянул на ещё один кусочек «желе». Лизнул, сплюнул.

– Кислятина! Дай флягу с водой.

Файзулла подал.

Кристофер отвинтил крышку, наклонил, но и из этой фляги удалось вытрясти лишь небольшие «колбаски» желе, правда, совсем прозрачные.

– Вода, – попробовал Файзулла.

– Вода, – подтвердил Кристофер, лизнув прозрачную «колбаску». – Очень интересно!

Тартарианин в этот момент сунул лапу в глубь своего многосуставчатого тела, достал горсть чёрных «костей», высыпал на пол «кабины».

«Кости» зашевелились, обретая самостоятельность, и начали соединяться в какие-то конструкции. Через минуту конструкции приобрели форму необычного вида «раздробленных зверей» ростом с хорошую собаку. Это были дроны наподобие того, что перестал докладывать о поведении отряда Велича-младшего.

Дроны попрыгали на месте, шатаясь из стороны в сторону, как бы проверяя амуницию – не гремит, не дребезжит ли.

Али брезгливо отодвинулся.

Кристофер пошлёпал каждого по уродливой болванке, заменяющей «псам» головы, и те один за другим выбросились из «кабины», исчезли.

Тартарианин-отец, а точнее – мать, поскольку это были её дети, начал разгоняться и вскоре помчался вперёд с большой скоростью. По-видимому, он понял, что от него требуется.

– Воды, – просипел Али.

Кристофер развёл руками.

– Придётся теперь её не пить, а есть. Терпи.

Али выругался.

Захват

После уничтожения «пса»-наблюдателя Истома стала относиться к нему чуточку иначе, не без ревности, но и со скрытым уважением. Ясен это чувствовал. Она меньше шутила и меньше сердилась, если он высказывал мнение, идущее вразрез с её убеждением.

Через два часа после схватки с «псом» отряд углубился в недра Гуррах-Горы на сто тридцать километров и вынужден был остановиться, так как ущелье сузилось, загромождённое горами каменных глыб и обломков рухнувших «грибов».

– Судя по сообщениям наших первооткрывателей, – сказала геянка виноватым голосом, – раньше этого не было. Они проникли в Гуррахмаунтин почти на сто пятьдесят километров без проблем и нашли псевра.

– Значит, дальше придётся топать пешком, – констатировал Димитр.

– Покажите карту, – потребовал Ясен.

Геянки переглянулись.

– Это секретная информация, – начала Делия.

Ясен засмеялся.

– От кого секретная? Разве мы не вместе ищем одно и то же?

Делия посмотрела на Истому, опёршуюся локтями о руль мотоцикла.

– Мне кажется, им можно доверять.

– Креститься надо, если кажется, – рассеянно проговорила дочь Милича. – В принципе, и в самом деле нет смысла скрывать координаты цели, они и без нас могут найти псевра. Хотя карта вряд ли ускорит этот процесс.

Теперь уже переглянулись дебряне.

– У нас нет такой задачи, – сказал Ясен.

Истома с треском открыла чёрную сумку, притороченную у колена, достала белую трубочку и развернула её в плоский белый лист, на одной стороне которого была нарисована карта местности и проложен маршрут экспедиции.

– Мы здесь! – ткнула она пальцем в карту.

Ясен с любопытством принялся рассматривать раскрашенную в разные цвета карту.

Карта впечатляла. На ней были нанесены по крайней мере полсотни объектов, добрая половина которых дебрянину была неизвестна. Он не понял смысла большинства названий, сопровождающих каждую цветную кляксу или особенность рельефа. И не потому, что названия были написаны на новоязе, а потому, что объектов этих не знал вообще. На дебрянских картах они отсутствовали.

Зем-Гора на карте была – в виде неровного зелёного креста, окружённого синими разводами морей.

Гея-Гора имела форму неправильной пятиконечной звезды сиреневого цвета.

Тартар напоминал чёрную гвоздику.

Ясен узнал также несколько соседних с Зем-Горой утёсов, обозначающих упавшие на Великую Равнину планеты Солнечной системы, и Орилоух-Гору – белую «розу», а также красноватую Лохитангу. Плюс несколько поселений кочевников, пустыни и Гибельные Болота. О происхождении остального многообразия (прекрасная карта, не чета нашим!) можно было только догадываться.

Палец Истомы упёрся в коричневый, с жёлтыми крапинками овал.

– Гуррахмаунтин. Мы здесь, на треть левека.

– Я думал, у вас есть более подробная карта гуррахской Горы.

С некоторым колебанием Истома вытащила из чехла ещё один белый цилиндрик, развернула в лист. Это была карта местности вокруг Горы и самой Горы.

– На карте ущелье чистое, видишь? И упирается в пещеры.

– Мы до нее просто не доехали.

– Разведчики доезжали прямо до пещер.

– Это было давно, ландшафт изменился. Попробуем пройти пешком.

– Вдвоём?

– Тебя что-то не устраивает?

– Всё устраивает, – показала зубки Истома. – Как говорят инглизы: do or die.

– Что ты сказала? – поинтересовался ушастый Пилип.

– Сделай или сдохни, – перевёл Ясен.

– У нас другая поговорка: сдохни, но сделай.

Истома засмеялась.

– Ваша поговорка посерьёзней, – для вас даже смерть не является уважительной причиной. Дел, остаёшься здесь за меня, мы с господином Величем попробуем добраться до пещер.

– Могу пойти с вами, – предложили в один голос Пилип и Мелана.

– Не имеет смысла. Если мы найдём псевра, ваша помощь не понадобится. Если заметите что-нибудь подозрительное, дайте знать.

Ясен вопросительно глянул на геянку, и она добавила, потрогав красивую серёжку в ухе:

– У нас рации. Обеспечивают связь не меньше, чем на пятьдесят километров.

– Жаль, – огорчился разведчик. – Я бы вам не помешал. Кстати, у меня вопрос: кайманолюди ведь были земноводными, так? То есть жили в воде. Почему же вокруг их Горы нет морей? Куда делась вода?

Истома и Ясен с одинаковым замешательством воззрились на дружинника.

– А ведь верно! – проговорила геянка. – Я об этом не подумала.

– Высохла, – предложил объяснение Димитр.

– Не может быть, – возразил Пилип. – Земная вода не высохла же? Вон какие моря растеклись вокруг Зем-Горы.

– Сюда нужна комплексная научно-исследовательская экспедиция.

– Да кто сейчас будет заниматься дурацкими исследованиями? – пренебрежительно отмахнулась Истома. – На кону наша жизнь и свобода. Насчёт гуррахской воды мы ещё побеседуем с Алонсо, когда вернёмся. Ну, что, сын… – Она заметила плотно сжавшиеся губы Ясена и закончила: – Э-э, своих богов, идём в разведку?

Ясен бросил предупреждающий взгляд на Пилипа, но разведчик всё же не удержался от замечания:

– В разведку вообще-то должен идти я. И опыта у меня побольше.

– Пилип! – укоризненно покачал головой Ясен.

– Что Пилип? – обернулся дружинник.

– Меру знать надо.

– Так ведь чем лучше знаешь свою меру, тем труднее её соблюдать, – простодушно сказал Пилип.

Истома засмеялась, её спутницы прыснули.

– Весёлые вы парни, палец в рот не клади. – Лицо геянской пограничницы стало строгим. – Ждите, мы дадим знать, если найдём псевра.

Она забросила за плечи рюкзачок, повесила на одно плечо арбалет, на другое колчан со стрелами, направилась к расщелине.

Ясен взял карабин, две обоймы с патронами, флягу с водой, которая превратилась в желе, догнал девушку.

Расщелина сузилась, сдавленная с двух сторон глыбами рухнувших недавно скал и чаш.

– Всё-таки интересно, что это за чаши? – оглянулась Истома. – И почему вокруг Гуррахмаунтин нет озёр? Правда?

– Интересно, – согласился Ясен, прощая геянке её капризы и шутки.

Перешагивая через крупные обломки чаш, он заметил искристые пористые изломы, напомнившие ему виденные на Зем-Горе ледяные торосы. Белёсые глыбы тоже напоминали эти торосы, но были тёплыми на ощупь.

Ну и что? – мелькнула в голове мысль, если вода приобрела свойства желе, почему бы и воде на гуррахской Горе не превратиться в тёплый лёд? Может быть, именно это и произошло, еще во время Падения? Поэтому и морей вокруг Горы нет.

– Что отстаёшь? – оглянулась Истома нетерпеливо.

– Кажется, я понял…

– Конкретней.

– Я понял, почему вокруг Гуррах-Горы нет морей и озёр.

«Кластерная кристаллизация», – подсказал термин Нестор.

– Я тоже догадалась.

– Да? – не поверил он.

– Лёд.

Ясен рассмеялся, но увидел сдвинутые крыльями брови геянки и перестал.

– Извини, я тоже об этом подумал. Хотя это не лёд, тёплого льда не бывает. Это кристаллическая вода.

– А кристаллическая вода бывает? – язвительно хмыкнула девушка.

– При определённых условиях.

– При каких?

Ясен «потолкал» Нестора, но ответа не дождался. Терафим не имел сведений, при каких обстоятельствах обыкновенная вода превращается в кристаллическую.

– Ладно, проехали, – поняла спутника девушка. – Поговорим с Алонсо, он должен знать такие вещи.

Углубились в ущелье, которое через два километра стало втрое шире, а потом и вовсе превратилось в долину шириной в полтора километра.

Истома связалась по рации с подругами, рассказала о сюрпризах похода.

– Может, мы сможем проехать к вам? – спросила Делия.

– Вряд ли, мы протискивались сквозь узости почти полкилометра.

– А если поверху?

– Не проедете, ждите.

– Похоже, мы идём верно, – заметил Ясен.

– Я не ошибаюсь, – надменно проговорила Истома и тут же сморщила носик: – Ты его почуял?

– Псевра? Да. А ты нет?

Она прислушалась к себе.

– Что-то или кто-то смотрит на меня.

– Насколько мне известно, псевры были квазиживыми организмами, поэтому обладали признаками личности.

– И развитой психосферой.

– Не то чтобы сильно развитой, но вполне ощущаемой.

– А ты как его видишь?

Ясен подумал.

– Клубок паутины. Только вместо паутинок – дымные чёрные струйки. И в центре – светящееся паутинное яйцо.

– Как интересно! А вот я этого не вижу, хотя чувствую – шевелится что-то живое, как будто сердце стучит.

– Каждый из нас воспринимает чужие пси-сферы по-разному. Даже отец, и тот видит ауру человека не так, как я.

– Мне этому ещё учиться и учиться.

– Само придёт.

– Хорошо бы. Как там у вас говорят: твоими бы зубами да сахар грызть?

Ясен улыбнулся.

– Старая русская поговорка звучит: твоими бы устами да мёд пить.

– Как? Мёд? Запомню. Ну что, поскакали дальше?

Они быстрыми шагами пересекли долину, нашли выход из неё и углубились в ущелье, дно которого начало подниматься вверх. Через час были уже на высоте около километра, вышли к почти непроходимой горной крепи, сложенной из тысяч каменных глыб.

Впрочем, каменными их называть было бы неправильно. В свете открытия, сделанного Ясеном, стоило считать глыбы наполовину каменными, наполовину ледяными. Точнее, они были покрыты слоем кристаллической воды, что и придавало ландшафту необычный «коралловый» вид. Да и чаши, которых стало меньше, тоже были покрыты кристаллической водой.

Вместо чаш начали встречаться не менее удивительные конструкции, в основном разрушенные или скрученные в три погибели: кособокие ажурные башни, чешуйчатые трубы, похожие на крокодильи тела, гигантские «перья» и «крылья», напоминающие птичьи, но размерами с километровые земные небоскрёбы эпохи космического расцвета. Возле одного такого «крыла» Истома и Ясен задержались.

– Как ты думаешь, – спросила девушка, созерцая тускло блестевшие «перья» на «крыле», – кайманоиды все погибли?

– Похоже, что все. Я не чувствую ничего живого в радиусе полусотни километров.

– Ты такой чувствительный? – с сомнением посмотрела на него Истома. – Не может быть, чтобы погибла вся живность. Гея сильно пострадала при Падении, но мы остались живы. Да и на вашей Земле жизнь сохранилась.

– Жизнь гуррах погибла системно.

– Но почему? Чем кайманоиды хуже вас?

– Или вас, – усмехнулся он.

– Ну, не важно. Почему не сохранились хотя бы насекомые, те же тараканы?

– Может быть, у них не было тараканов и вообще насекомых.

– Тараканы есть везде!

– Возможно, мы ещё увидим гуррахских тараканов. Если бы местные звери и насекомые уцелели, наши или ваши разведчики уже наткнулись бы на них.

– Это верно. Так где, по-твоему, торчит псевр?

– Там, – показал рукой Ясен. – За той стеной.

– Полезем?

– А что нам остаётся?

Они начали взбираться на гору каменных обломков, к счастью, шершавых и не скользких. Истома устала раньше, терпела, стиснув зубы, не желая показывать свою слабость, но и не отвергая помощь спутника. В конце концов им удалось взобраться на гору, оказавшуюся перемычкой после рухнувших скал и строений, и они увидели вдалеке, между стенами ущелья, блестящую выпуклость удивительно правильных очертаний.

– Ещё одна гора? – пропыхтела Истома.

– Псевр, – коротко сказал Ясен.

– Псевр?! Не может быть! Он должен лежать в пещере!

– Возможно, произошло землетрясение, верхушка горы обвалилась и открыла нос псевра. Или корму.

– Псевр! – Девушка прижала ладонь к груди. – Я его почувствовала! Он живой! Спускаемся!

Они начали спускаться вниз, к подножию обвального гребня, за которым виднелась серебристая опухоль, вызывающая ассоциации искусственного сооружения, внутри которого спал кто-то неизмеримо более массивный, чем человек и любое живое существо, ему известное.

Кит, пришло на ум сравнение.

Впрочем, псевр был больше земного кита и даже больше стада китов. Внутреннее зрение Ясена определило его размеры: от носа до кормы это торпедовидное, искусственно созданное, а скорее всего выращенное, транспортное средство было длиной полтора километра, а диаметр его двух расширений достигал трёхсот метров.

Истома первой взобралась на вал породы, из которого выпирал бок гуррахского спейсера.

– Ну и махина! – восхитилась Истома.

– Наши звёздники не уступали ему в размерах, – заметил Ясен.

– Ты видел хоть один?

– Видел, на Зем-Горе.

– И я видела, на Гее уцелел док с почти готовыми спейсерами, но они меньше. Самый большой спейсер – «Варяг», и тот был высотой всего в двести метров.

Спорить Ясен не стал.

– Это уже не имеет значения. Давай искать вход.

– На этом горбу не видно ни одного люка. А если они внизу, завалены камнями?

– Люки у этих машин могли открываться в любом месте, главное – достучаться до сторожевых и управляющих систем псевра, до его мозга.

– Ты уверен?

– Все древние космолёты умели трансформироваться в широком диапазоне форм. Входы-выходы они создавали там, где требовалось. Псевр в этом смысле от наших машин не отличается.

– Хорошо, давай стучаться. – Истома подобрала камень, бросила в серебристую опухоль.

Раздался глухой стук, словно камень упал на покрытое толстой корой гигантское бревно.

Ясен покачал головой.

– Вряд ли он услышит нас таким образом. Его надо будить в пси-диапазоне.

– Я пошутила. Присядем? Глотнём водички.

– Ты хочешь сказать – лизнём?

Истома достала из рюкзачка флягу, отвинтила колпачок.

И в этот момент Ясен почувствовал дуновение холодного ветра, шею свело, по затылку пробежали мурашки.

Истома замерла, не донеся горлышко фляги до рта. Она тоже почувствовала изменение энергетических потенциалов вокруг.

– Великое Падение! Он проснулся?!

– Нет, – почти беззвучно шевельнул губами Ясен. – Снова «пёс»… и не один! Три или четыре!

– Блэкбраны?!

Ясен напрягся, охватывая сферой гипервидения долину сзади и каменные осыпи по сторонам.

– Их не менее шести… нет, восемь… девять… Плюс большой тартарианин. И Кроули! Они тоже здесь!

– Где здесь?

– Там, где остались наши.

Истома прошипела проклятье, включила рацию:

– Дел, отзовись! Дел!

Ясен сосредоточился на поиске потоков внимания и наткнулся на чей-то холодный, враждебный и одновременно высокомерно-заинтересованный пси-взгляд. Инстинктивно «отшатнулся», понимая, что это выпад мыслеволи Кроули-старшего. Отвечать и отбиваться не хотелось, поэтому он мысленно вознёсся над горным хаосом Гуррах-Горы.

Горизонт раздвинулся, стали видны чудовищные развалины планеты-мегаполиса, перемешанные с обломками скал, горами песка и почвы. Перед глазами возникло призрачное ущелье, по которому они пробрались к «могиле» псевра, какие-то шевелящиеся струи «чёрного» света, клочья огня и огромная туша тартарианина.

Дебряне и геянки отчаянно сражались за жизнь, отступая по ущелью, и он почувствовал их гнев, бесстрашие, решительность и сосредоточенность на бое. Они пытались сдержать атаки «псов», отстреливаясь от них и совершая умелые маневры, но оторваться от тартарианских «зверей» и грозного монстра не могли.

– Дел! – закричала Истома, услышав ответ подруги. – Что там у вас?!

Она замерла, напряжённо выслушивая доклад геянки, оглянулась на Ясена. Глаза у девушки были большими и тревожными, но страха в них не было.

– Они бьются с гончими блэкбранами! За ними по пятам движется большой блэкбран!

– Знаю. – Ясен вспомнил слова отца: за вами началась охота…

Можно было попытаться уйти от погони вверх по склону Горы, но это означало бросить товарищей в беде, а этого позволить себе он не мог.

– Возвращаемся!

И они помчались обратно по своим следам, не обращая внимания на крутизну подъёмов и спусков, пролетая как на крыльях по тем местам, где час назад ползли с опаской, рискуя сломать если не шею, то руку или ногу.

Их перехватили уже недалеко от группы; был слышен треск разрядов, крики и басовитый грохот обвалов.

Ясен спрыгнул с карниза на дно ущелья, увидел перед собой приготовившегося к прыжку «пса». Несколько мгновений они смотрели друг на друга, хотя и по-разному: глаз у чёрного создания не было, но чувствовалось, что он видит человека.

«Убирайся прочь!» – мысленно крикнул Ясен.

«Пёс» прыгнул. Однако Ясен был уже в двух метрах от того места, где стоял, и хищный уродец промахнулся. А когда прыгнул ещё раз – раздался выстрел.

Пуля «Дракона» вонзилась в ноги-рычаги создания, взорвалась и разнесла «пса» на два десятка разнокалиберных чёрных «костей».

– Ясен! – раздался крик Истомы.

Он рванул к ней на пределе возможностей, за пару секунд преодолел три десятка метров и успел выстрелить во второго зверя, прыгнувшего к девушке, вжавшейся в нишу между камнями.

– Наверх!

Он подал ей руку, помог взобраться на гранёный обломок какого-то сооружения.

Ещё два уродливых «собакоскелета» бросились на них с разных сторон. Однако Ясен, пребывая в состоянии суперсенсинга, успел снять их обоих в полёте.

– Не отобьёмся, их слишком много! – выговорила Истома, кусая губы.

Показались бегущие люди. Их преследовали два «пса», но почему-то не нападали. Впечатление было такое, будто они загоняли беглецов в тупик. За ними показалась чёрная туша неопределённых очертаний, в которой угадывались формы древней военной машины. Ясен подумал об этом автоматически.

– Блэкбран! – схватила его за руку Истома.

– Сюда! – крикнул он во всю мощь лёгких, стараясь перекричать шум погони, замахал рукой. – Поднимайтесь к нам!

Его заметили.

Геянки, отстреливающиеся из арбалетов (хотя их меткая стрельба не давала почти никакого эффекта), бросились на скальный откос, начали подниматься.

Дружинники Дебрянской общины, ловко лавируя между каменными глыбами и обломками чаш, уворачиваясь от прыгающих как кузнечики «псов», последовали за ними.

Ясен снял одного из преследователей с расстояния в двести метров, затем второго, с тревогой посмотрел на счётчик обоймы: осталось всего десять ракетных пуль и восемь зажигательных.

– Поднимаемся вверх! Чёрный не сможет достать нас там.

– Больно прыгучие твари! – прокричал разгорячённый схваткой, но улыбающийся Пилип. – Я одного достал мечом, но ему хоть бы хны!

– Мечи не помогут. Бегите на гору, я прикрою.

Геянки и дружинники начали взбираться на каменистую осыпь, за которой виднелись крутые бока и выступы скал. За ними метнулись чёрные, скрученные пружинами «псы». Ясен снял одного, но второй догнал Пилипа и подмял под себя.

Истома остановилась, за ней Делия. Обе геянки спрыгнули с карниза, на который взобрались, и метнулись к ворочавшимся противникам: Пилип пытался отбиться от «пса» мечом. Просвистели стрелы, с гулким треском вонзаясь в «костлявые» бока мини-тартарианина.

Он подскочил на полметра вверх, словно почувствовал боль, и в этот момент пуля «Дракона», выпущенная с расстояния всего в семь-восемь метров, начисто снесла ему чёрную болванку головы.

«Пса» отнесло в сторону, и он свалился вниз со скалы грудой угловатых обломков.

Пилип был жив, хотя лапы-рычаги «пса» искромсали его тело так, что не было видно живого места. Кровь текла из ран сквозь прорехи в комбинезоне ручьями. Но разведчик улыбался.

– Ничего, я его тоже рубанул пару раз!

– Берись за шею! – скомандовал Ясен. – Истома – карабин!

Геянка подхватила брошенный карабин.

– Я сам… – начал разведчик.

– Берись!

Пилип ухватился за подставленное плечо, Ясен поднял его и буквально взлетел на гребень скалы, не чувствуя веса раненого.

За ним взобрались по стенам дружинники, помогая девушкам.

Один «пёс» попытался прыгнуть следом, но Истома сняла его первым же выстрелом, и преследователи на какое-то время отстали.

– Сдавайся, Велич! – прилетел издалека едва слышный голос.

Это был Кроули-младший, он явно надеялся посеять панику в рядах противника, но ничего не добился. Отвечать ему Ясен не стал.

Отряд вышел к уступу, который позволил им углубиться в горно-технический хаос Горы на две сотни метров. Остановились на минуту.

Пилип слабел, теряя вместе с кровью силы. У него была пробита грудная клетка и сломана левая рука, да и на шее виднелись раны.

Ясен сжал зубы. Их костюмы невозможно было пробить, разрезать и вообще повредить любым механическим способом, и тем не менее комбинезон разведчика был располосован чуть ли не на ленты, словно бумажный.

– Там есть проход к скале и подъём наверх, – подбежал Иваник.

– Он не выдержит, – буркнул Димитр.

Геянки побежали дальше, но Истома, увидев, что мужчины остались на месте, вернулась.

– Уходим, они сейчас нас догонят!

– Уходите, – сказал Ясен, фиксируя все энергетические потоки в радиусе километра. – У нас есть минут пять. Ему необходимо лажение.

– Что?

– Лечение, – сказал Иваник.

– Аптечка поможет?

– Нет, – коротко ответил Ясен.

– У нас хороший медицинский бокс.

– Не мешайте! – Ясен бережно опустил раненого на каменную выпуклость. – Я попробую.

– Но блэкбраны сейчас будут здесь!

Глаза Ясена похолодели.

– Не мешайте!

Истома встретила его взгляд, отступила.

– Девочки, прикрываем их с трёх сторон! Парни, будьте поближе к нему, ваши мечи – последний шанс.

Геянки вернулись, заняли позиции у проходов к площадке.

Ясен сел на колени, глядя на потерявшего сознание разведчика.

На сердце была смута и неуверенность.

«Папа! – позвал он внутрь себя. – Отзовись!»

Ответ пришёл через два удара сердца:

«Ясь?! Наконец-то! Где ты?»

«На Гуррах-Горе».

«Как вы там? Нашли псевра?»

«Потом. Ранен Пилип, нужна твоя помощь!»

Секундное молчание.

«Что случилось?»

«За нами гонятся миниатюрные тартариане, очень похожие на наших собак. Папа, ему необходимо лажение».

Тоненькие всхлипы в объёме головы, похожие на тихий плач ребёнка, мысленный голос отца пропал, затем возник вновь:

«Я не смогу тебе помочь, сынок. Ты должен сделать это сам. Вспомни уроки Базила».

«Я… не смогу…»

«Сможешь! Поверь себе, просканируй Пилипа, увидишь его болячки».

«Папа…»

«Не тяни время, мальчик, уверен, ты справишься. Я в тебя верю!»

Голос отца истончился до шелеста травы, растворился в безобъёмном и в то же время безразмерном пространстве психофизического контакта.

Ясен вздохнул, твёрже сжал зубы, переключился на дело, в котором нельзя было сомневаться, чтобы не натворить ошибок.

На сердце спустилось неожиданное спокойствие. Способность лажения спала в каждом человеке, её просто надо было разбудить. Год назад учитель помог ему самостоятельно залечить полученную после падения со скалы травму, и с тех пор Ясен частенько пользовался этим умением. Но другого человека, женщину, он лечил только раз, в индарийской деревне, да и то под присмотром отца. Теперь же он был один.

Ясен поднял руки перед собой, направил ладони на голову и грудь Пилипа. Сосредоточился на пробуждении экстрасенсорики. И процесс пошёл.

Он не знал, откуда он вообще знает о существовании каких-то скрытых сил организма, он просто з н а л. Это не было высокомерием: «Я знаю всё, а другие – ничего». Знание шло из глубин психики, и тело завибрировало определённым образом, мешающие процессу мысли ушли, осталось только понимание правильности происходящего, и это вдохновляло на дальнейшую развёртку спящих умений.

Ясен увидел-услышал-почувствовал все повреждённые участки тела разведчика, проследил их глубину, заставил раны закрыться, чтобы перестала идти кровь. Затем выправил сломанные рёбра, помог им срастись, залечил порванные артерии и вены, «склеил» разорванное сухожилие на плече и уже почти без усилий «вдохнул» в голову Пилипа облачко энергии, разбежавшееся по сосудам мозга горстью почти невидимых искр.

Разведчик вздрогнул, закашлялся, открыл глаза.

– Леший тебя задери! – выдохнул Димитр. – Получилось?!

Пилип поднялся на локтях, вертя головой.

– Горячо как! Что это вы стоите, как столбы?

Ясен, улыбаясь, смотрел на него и молчал. По жилам текла не кровь – жидкий огонь, и он мог сейчас, наверно, совершить ещё какой-нибудь подвиг.

Но закричали геянки, Истома выстрелила из карабина, и в «реанимационный» уголок гуррахской природы ворвалась живая реальность боя и погони.

– Идти сможешь? – подал разведчику руку Ясен.

– Ты меня…

– Вставай, уходим, хотя не сильно напрягайся, сосуды ещё не окрепли и кости не срослись как следует, могут лопнуть.

– Да ладно, я живучий. Заберите свирель, а то поломаю.

Димитр и Иваник подхватили Пилипа под руки, побежали к проходу между скалами.

Ясен метнулся к Истоме.

– Карабин!

– Я тоже могу стрелять, – оглянулась она.

– Карабин! Уходите, я их задержу!

Истома, не сводя с него широко раскрытых глаз, протянула карабин.

– Ты… такой…

– Беги!

Она помчалась было вприпрыжку за своими спутницами… и вернулась.

– Я не могу тебя бросить одного!

– Уходи сейчас же! – Ясен выстрелил через плечо, не целясь, поймав очередного «пса» в прыжке. – Твой арбалет бесполезен!

– Тогда уходим вместе!

Беглецы – дружинники и геянки – скрылись за поворотом расщелины, ведущей к подъёму на скопление скал.

Ясен выстрелил ещё раз, вдруг ощутив приближение огромной массы чужих непонятных эмоций. Оглянулся.

Колосс-тартарианин приблизился, трансформируясь на глазах в гигантского чёрного «растрескавшегося» паука.

Вскрикнула Истома:

– Ясь!

Один из «псов» каким-то образом ухитрился опередить их и преградил дорогу.

Истома выстрелила дважды, влепив обе стрелы в «костлявую» грудь необычного создания, задержав его на доли секунды. Но этого хватило, чтобы Ясен успел прицелиться и выстрелить в узкую щель между плечом девушки и скалой.

«Пёс» прыгнул в этот момент, однако две пули «Дракона», ракетная и зажигательная, встретили его в полёте и разнесли на струи огня и чёрных «костей», из которых он был смонтирован.

– Беги! – крикнул молодой человек, чувствуя всей спиной приближение грозного посланца Тартара. Эфемерными вихриками проявились пси-сферы обоих Кроули, оседлавших тартарианина: старший и младший в одинаковой степени испытывали сейчас весёлый охотничий азарт.

Истома сделала шаг назад, но очередной «зверь» прыгнул на неё сверху, и Ясену пришлось ускоряться небывалыми ранее темпами, чтобы успеть перехватить наглую тартарианскую «собаку». Стрелять он не мог, боясь попасть в геянку, поэтому начал действовать прикладом карабина как дубиной. «Пёс» отлетел от удара на пару метров, что дало шанс Ясену выстрелить.

Истома бросилась бежать.

В голове «зашипел» Нестор:

«У них парализаторы!»

Он выстрелил, не целясь, очередью, опустошая магазин, уловил движение сбоку и успел увидеть сначала облако шаров с глазами, зависшее над ущельем, а потом падающую сверху лапу «паука». Последнее, что он успел услышать, были вскрик Истомы: «Ясь, они!..» – и ликующий вопль младшего Кроули:

– Попался, гадёныш!

Потом в голове взорвалась световая бомба, и он перестал слышать, видеть и чувствовать.

Гость нежданный

Кадас опять говорил правильные вещи, что молодёжь стала больше развлекаться, что кочевники обнаглели, торгуя наркотой, что общину заполонили синайцы и вьеты, и снова Влад его не слушал, отлично зная, чем закончит держатель Веры: попросит помощи на строительство новой Каабы.

– …дать сотни две дружинников, – сказал Осокорь, теребя бороду, и Влад очнулся.

– Дам я тебе дружинников, да только не успеете вы каабу построить.

Глаза кадаса округлились.

– Почему?!

– Грядёт новая катастрофа.

– Ещё одно Падение, что ли? – скептически хмыкнул Осокорь.

– Вознесение, – улыбнулся Влад.

Осокорь поскрёб бороду, не зная, как воспринимать слова старосты, поднялся, огромный, круглый, осанистый.

– Так я скажу воеводе?

– Я сам скажу.

Осокорь попытался поклониться, у него это вышло плохо, и он удалился из светлицы, шагая тяжело и нешироко.

Влад побарабанил пальцами по столу, перебирая в памяти дела, которые необходимо было закончить до вечера, но перед глазами стояло лицо сына, в ушах звучал его мысленный голос: «Отец, помоги!» – и это сбивало с мысли и мешало работать.

В светлицу вбежала запыхавшаяся, высокая, тоненькая Ярыся, сестра Ясена.

– Пап, мы на озеро поедем?

Влад расцвёл, разглядывая восемнадцатилетнюю девушку. Она была так похожа на Улыбу, что защемило сердце.

– Поедем.

– Можно, с нами Митя поедет?

Митяй, сын Павленка, соседа Величей, давно поглядывал на красивую соседку и явно не прочь был заслать сватов.

– Ну, коли он не возражает, возьмём.

Ярыся подпрыгнула, захлопала в ладоши, чмокнула отца в щёку, побежала к двери. Уже на пороге оглянулась:

– Пап, я тебя люблю. А Ясь скоро вернётся? Скучно без него.

Влад помедлил с ответом, так как знал, что сыну намечена дальняя дорога, без возвращения в родные пенаты.

– Поскучай ещё немного.

Ярыся умчалась, но дверь открылась снова, пропуская Улыбу.

– Что это с ней? Чуть с ног не сбила.

– Пообещал взять Митяя на озеро.

Лицо жены опечалилось.

– Так уже купаться нельзя.

Влад подвинулся, приглашая Улыбу сесть.

Вода в озёрах и морях изменилась, стала вязкой, густой, и лишь кое-где по поверхности озёр плавали «окна» чистой жидкой воды. Чтобы готовить пищу, её надо было доводить до кипения.

– Какое-никакое, а развлечение.

Она села рядом, подпёрла щёку кулачком.

– Всё плохо?

– Ну, почему всё? – слабо улыбнулся он. – Проблемы решаются, хотя и не без скрипа. Свадьбу скоро сыграем. Жизнь продолжается.

– Воевода говорит: надо прожить жизнь так, чтобы больше не хотелось.

– Шутит.

Помолчали. Потом Улыба задала вопрос, который Влад ждал:

– Ясь вернётся?

– Что вы заладили одно и то же? – притворно рассердился он. – Вернётся, не вернётся… Вернётся! А когда – не ведаю. Ты же знаешь, какая перед ним поставлена задача.

– Какая? – не обиделась Улыба. – Уже месяц от него ни слуху ни духу.

Влад хотел признаться, что недавно разговаривал с сыном через поле Сил, и Ясен просил помощи, но говорить это жене не стоило. До тех пор, пока сын не отзовётся. Потому что с тех пор Влад так и не смог больше дотянуть канал пси-связи до Ясена, сын замолчал.

– Я уверен в одном: он – надежда наша! – твёрдо сказал Влад. Взял руки жены в свои, поцеловал пальцы. – Верь, он сделает всё, чтобы жизнь наша изменилась к лучшему.

– Верю, – печально склонила голову женщина, виновато встрепенулась под его взглядом. – Больше не буду грустить, пусть ему сопутствует удача.

В дверь постучали.

Улыба встала.

– Не буду мешать.

Дверь открылась, впуская вестового. Улыба вышла.

Будет и грустить, и плакать, и переживать, подумал Влад, глядя жене вслед, и ничего с этим поделать нельзя. Мать всегда будет переживать за сына.

В тот же день он встретился с Дивием на птицеферме: старейшина общины осматривал недавно построенный комплекс и беседовал с директором фермы. Влад поздоровался с обоими, выслушал доклад директора о запуске комплекса на полную мощность. Задавать лишних вопросов не стал, поскольку Дивий наверняка задал их раньше.

Они прошлись по ферме, вернулись к воротам. Директор выжидательно посмотрел на Велича, но тот сказал только одно слово: «Хорошо», – и директор удалился.

– Есть новости? – спросил Дивий.

– Нет, – коротко ответил Влад.

Ясен не отвечал на мысленные вызовы уже три дня, и это обстоятельство наполняло душу смутой и тревогой. Хотя Влад чувствовал, что сын жив.

– Он жив, – кивнул Дивий. – Я тоже чую это. Ясен – продукт завершения формирования человеческого разума, возможно даже, зачинатель новой расы, идущей вслед за файверами. Из него должен вырасти объединитель и оператор, каким когда-то был ты.

– Мои возможности скромнее. Он должен пойти дальше.

– Пойдёт. Надо ждать.

– В том-то всё и дело, что времени уже нет ждать. Началась системная деформация и деструктуризация пространства резервации, и она не остановится. Вода превращается в кристаллический студень, землетрясы случаются всё чаще…

Словно в ответ на слова Велича земля под ногами вздрогнула, породив низкий стонущий гул.

В курятниках фермы закудахтали куры.

Из открытых ворот ближайшего курятника выбежал петух, ошалело заметался. За ним бросились две девушки-работницы в белых халатах.

Влад понаблюдал за их попытками усмирить горластую птицу, включил мысль-волю.

Петух повернул к мужчинам, остановился напротив старосты, поклонился несколько раз. Во всяком случае, выглядело это так.

Девушки догнали крикуна, схватили на руки, понесли обратно в курятник.

Дивий оценивающе посмотрел на собеседника.

– Не наигрался в детстве?

Влад еле заметно усмехнулся.

– Извини, не удержался. Ты прав, от петуха до космоса дистанция огромного размера.

– Не такая уж и большая, но лучше не демонстрировать свои возможности всуе. Китайскую делегацию ты будешь встречать?

– Кто же ещё?

– Я присоединюсь после церемонии. Ты куда сейчас?

– Я здесь случайно, тебя увидел и завернул. Еду в Судосток.

– На верфь?

– Гонец принёс весть, что верфь готова к сдаче. Да только боюсь, корабли строить нам уже не придётся. Кстати, не понимаю, ведь мы тоже на три четверти состоим из воды, почему же кровь не кристаллизуется?

– Если бы она кристаллизовалась, мы бы с тобой уже не разговаривали, – хмыкнул Дивий. – Кровь людская – не водица, её плотность выше, да и не стоит её считать просто раствором гемоглобина. Кровь – живое существо.

Они пошли к воротам фермы.

Какое-то невидимое облачко набежало на Расий, притушив его блеск.

Влад поднял голову, но облачка не увидел, да и Расий готов был укатиться за Пределы. И всё же тень беспокойства на душе осталась.

– Сквозняк? – поднял брови Дивий, останавливаясь. – Тебе не кажется?

– Ты подсоединился? – недоверчиво спросил Влад.

Он имел в виду присоединение к полю Сил.

Старик покачал головой.

– Магия мне ещё недоступна.

– Но мы уже слышим что-то.

– Знать бы – что.

С околицы посёлка, на краю которого располагалась птицеферма, послышались крики.

Мужчины переглянулись, поспешили выйти за ворота загона, где стояли их кони и ждали сопровождающие воины.

По улице селения мчалась двухколёсная машина – мотоцикл, какими пользовались геяне, управляемая водителем в сверкающем, как расплавленный металл, костюме. На голове у него красовался такой же сверкающий вычурный шлем.

Снова у Влада возникло чувство сквозняка: будто спину лизнул холодный неприятный ветерок.

Мотоциклист лихо затормозил в десяти шагах от дебрян, так, что брызнула струя песка и пыли из-под колёс. Снял шлем, тряхнул роскошными светлыми, почти белыми волосами.

Это была молодая женщина, очень красивая, с чувственными пунцовыми губами и румянцем на щеках. У неё были широкие скулы, длинные чёрные брови вразлёт и неожиданно вишнёвые, почти чёрные глаза.

Несколько мгновений она рассматривала руководителей Дебрянской общины, не обращая внимания на молодых дружинников, перевела взгляд на Влада, угадав в нём старшего по должности.

– Добрый день! – сказала она по-русски, но с отчётливым гортанным акцентом.

– Добрый, – поклонились мужчины.

– Я ищу Влада Велича.

Дивий покосился на спутника.

– Кто ты, путешественница? Случаем, не посланец ли Горана?

– Горана? – Брови незнакомки поднялись.

– Ты не геянка?

– О-о… нет-нет, я родилась в другом месте. Влад Велич – ты. – Она небрежно указала на Влада. – Мой покровитель хотел бы побеседовать с тобой.

– На предмет? – осведомился Влад.

– Он это скажет при встрече.

– Ты не сказала, кто ты и кто твой покровитель.

– Меня зовут Имморта, остальное тебе скажут в обители моего покровителя.

– Разве твой покровитель не едет за тобой?

– Нет, тебе придётся поехать со мной.

Влад и Дивий обменялись взглядами.

Староста шевельнул уголком губ, что означало ироническую усмешку.

– Придётся?

Имморта оценивающе изучила его лицо, бросила взгляд на дружинников с мечами, снова обратила взор на Велича.

– Сыну требуется помощь.

Лицо Влада закаменело.

– Откуда ты знаешь, что у него есть сын? – осведомился Дивий.

– Не важно. Надо ехать выручать его.

– Сначала скажи, кто тебя послал.

– И это не важно…

– Важно! – сказал Дивий с мрачной твёрдостью.

Незнакомка задумалась на мгновение.

– Меня послал покровитель…

– Мы это уже слышали. Кто он?

– Он велик и могуч и может изменить будущее. Я служу ему.

– Почему же он послал тебя за помощью, коль он так велик и могуч?

Ещё одна краткая заминка.

– Мы теряем время. Ты едешь?

– Где Ясен?

– Ему грозит перепрограммирование. Этого нельзя допустить.

Дивий повернул голову к молчащему Владу.

– Темно.

Влад его понял. Учитель не смог проникнуть в пси-сферу гостьи, как и он, впрочем, и прочитать её мысли.

– Я поеду, если ты скажешь, где сын.

Имморта оглянулась на стайку детей, с любопытством приблизившихся к её машине.

– Он у чёрного исполина.

Губы занемели. Влад вдруг понял, что его не обманывают, а главное, у кого находится сын.

– Тартар!

– Чёрный древний. Он опасен. Ехать надо быстро.

Дивий положил руку на сгиб локтя Велича.

– Не сходи с ума! Если Ясь у тартариан, ты ему не поможешь. Да и не верю я, что его могут перепрограммировать. Что это ещё за операция? Он что, уже запрограммирован?

– Поторопись, – категорическим тоном проговорила Имморта.

Оба посмотрели на неё.

– Я бы на твоём месте… – начал Дивий.

– Останешься за меня, – принял решение Влад. – Еду собираться.

– Подумай! Ты же не знаешь, кто её покровитель.

– Ты ещё не понял? Скорее всего это Конструктор. – Влад шагнул к посланнице неведомого «покровителя». – Едем!

Женщина слезла с мотоцикла, поправила сиденье сзади, отодвинула обтекаемую коробку багажника. Фигура у неё, обтянутая сверкающим, как слой ртути, комбинезоном, была великолепная.

Байкерша заняла своё место, крутанула ручку на руле. Влад сел.

– Догоняй, – успел он сказать Дивию, и мотоцикл резко рванул вперёд, выбросив струю грунта из-под шипастого заднего колеса.

Дивий вскочил на коня, ждавшего хозяина у ворот, махнул рукой дружиннику, и они поскакали вслед за двухколёсным экипажем.

От Холошни до Бряницы было всего десять километров, и всадники преодолели это расстояние за четверть часа. Однако когда они подскакали к дому старосты, Влад, одетый в блестящий комбинезон, в котором он вернулся из похода к Гее-Горе, уже спускался с крыльца родового терема, держа в одной руке карабин, в другой дорожную сумку, которую можно было носить за плечами.

Его провожали жена и дочь, одинаково огорчённые и расстроенные.

– Всё будет хорошо! – Влад обнял обеих, прижал к себе, поцеловал, отстранил. – Мы вернёмся вместе с Ясем.

Он передал сумку Имморте, и та, кинув оценивающий взгляд на Улыбу, ловко втиснула сумку в коробку багажника.

– Всё?

Влад свистнул.

С крыши терема сорвался красавец-орлан, сел на подставленный локоть.

Влад погладил птицу по голове, проговорил басом:

– Будешь сопровождать, Крутень. Понял?

Птица мигнула, раскрыла клюв, получив мысленно-волевой посыл, и Влад подкинул её в небо.

Орлан с криком взлетел.

– Едем! – Влад махнул рукой жене и дочке. – Я пошлю вам весточку.

Улыба поднесла к губам кулачок, Ярыся ответно замахала рукой:

– Папуля, мы тебя будем ждать и Яську!

Мотоцикл выбросил из-под колеса длинную струю песка и за несколько мгновений скрылся в конце улицы.

Дивий поймал тоскливый влажный взгляд Улыбы, подошёл, взял под руку.

– Всё обойдётся, не переживай.

– Ясь…

– С ним тоже всё будет хорошо.

– Он мальчик совсем.

– Твой мальчик – опора мира, с ним ничего не случится!

– Правда? – Улыба сморщилась, но не заплакала, прижала голову дочери к себе. – Будем ждать, да, Ярыська?

Девушка кивнула.

– Напои-ка меня чаем, – предложил старик, понимая, что оставаться женщинам в данный момент одним нехорошо. – С утра маковой росинки во рту не было.

– Конечно, конечно, – с трудом отодвинула от себя печальные мысли Улыба. – Ярыся, готовь стол.

Они поднялись в светлицу. Женщины захлопотали, выставили угощение к чаю: пряники, мёд, варенье. Поговорили о жизни общины, о заботах, которых всегда хватало, о новых угрозах, поставляемых грядущими переменами.

– Воду теперь можно черпать лопатой, – вставила слово Ярыся. – Так прикольно.

Дивий встретил взгляд Улыбы, ответил на псилинге (жена Влада понимала этот метаязык): «Дети, дети…» К этому слогану он нарисовал мысленно цепочку мыльных пузырей, что означало: что поделаешь, дети воспринимают мир иначе, добавил букет полевых ромашек и улетающую в небо звезду.

Улыба поняла старика, наметила улыбку; эту манеру она переняла у мужа.

– Да, воду теперь можно черпать лопатой. Знать бы, чего ещё ждать от природы.

Дивий хотел отшутиться, но вдруг уловил тонкое дуновение эфирного «ветра», прислушался к себе.

Улыба посмотрела на него, изогнув бровь. Она тоже почувствовала сдвиг энергоинформационных полей.

В дверь робко постучали. Все трое замерли, каждый ожидая своей вести.

Вошёл мальчик-послушник Лука.

– К нам гость.

Дивий стремительно встал, вышел из светлицы, спустился вниз, на крыльцо. Но того, кого он увидел, старейшина общины увидеть не ожидал.

Это был Горан Милич собственной персоной!

Он стоял у двухколёсного сверкающего экипажа, оглядываясь по сторонам, держа в руке шлем. Лицо у него было серое от усталости. Заметив Дивия, он развёл руками, улыбнулся.

– Вот, приехал. Возьмёте на постой?

Из-за спины Дивия выбежала Улыба.

– Горан, ты?!

– Да вроде бы я, – засмеялся Милич. – С официальной миссией. Устал немного, гнал без роздыху пять дней. Где Влад?

Улыба оглянулась на старейшину. Взгляд женщины выразил её смятение.

– Уехал час назад, – сказал старик, спускаясь вниз и обнимая гостя. – Вот уж кого не чаял увидеть.

– Жаль, – огорчился Милич. – Далеко он уехал?

– Далеко.

– Надолго?

– Да кто ж знает? Поднимайся, гость дорогой, приводи себя в порядок, потом поговорим.

– Куда поставить машину?

– В пристройку. – Дивий поманил Луку. – Проводи.

Милич поставил мотоцикл, умылся горячей водой (холодная быстро застывала, превращаясь в студень), поднялся в светлицу, посвежевший, в сопровождении любопытной Ярыси. Комбинезон на нём был точно такого же типа, что и на Имморте, – плёнка жидкого металла, и Дивий невольно подумал, что созданы эти спецкостюмы на одном предприятии.

Улыба начала угощать гостя, заставив стол судками, горшочками и тарелками со снедью. Ярыся помогала матери, кидая на гостя заинтересованные взгляды, слетая по лестнице вниз и поднимаясь вверх как птичка.

Горан с удовольствием напился уртикоса и не стал отказываться от еды. Попробовал салаты, съел на первое овощной суп, на второе куриное рагу, взялся за горячий клюквенный морс.

Пока он ел, никто не разговаривал, лишь Ярыся попыталась задать пару вопросов, но притихла, получив от матери грозный взгляд.

– Благодарю, хозяйка, – проговорил Горан, заметно погрузнев. – Давно не ел такой простой и вкусной пищи. Мы живём на концентратах да на трансгенных продуктах, редко позволяя роскошь естественных яств. Итак, красавица, куда уехал отец, знаешь?

Ярыся робко посмотрела на мать.

– Займись своими делами, – сказала Улыба строго. – Взрослые разговоры слушать тебе ни к чему.

Девушка умоляюще глянула на Дивия, тот отрицательно качнул головой, и она, вздёрнув подбородок, гордо вышла из комнаты.

Горан прищурился.

– Что случилось? У вас не радостные лица.

– Ясь пропал. – Улыба всхлипнула, но смогла побороть слабость. – Его захватили тартариане.

Лицо гостя отвердело.

– Час от часу не легче. Откуда вы знаете?

– За ним приехала жуткая девица, ты бы её видел.

– Погоди, – остановил женщину Дивий, – обо всём по порядку. Влад сказал мне, что с Ясем была твоя дочь.

– Мы послали отряд под её командованием к Гуррах-Горе. Насколько мне известно, они достигли цели.

– Достигли. – Дивий глянул на Улыбу. – Принеси-ка нам ещё кваску.

Улыба поняла, что мужчины хотят остаться вдвоём, поднялась.

– Может быть, мочёных яблочков принести? Свежие ещё не поспели.

– Принеси, – согласился Дивий.

Улыба вышла.

– Ясена взяли уже на Горе. А это значит…

– Что взяли и Истому, – закончил Горан жёстко. – Кто вам передал весть о том, что Ясен у тартариан?

– Женщина в таком же комбезе. Я ещё принял её за геянку. Влад предположил, что она посланец Конструктора.

Милич надавил пальцами на глаза, качнул головой.

– Чёрт! Я опоздал!

– Ничего, думаю, мы сможем дотянуть к нему нитку псилинга. Он смог установить связь с Ясеном, сможет и с нами. Зачем ты приехал?

– Официально я послан дипломатическим департаментом ОКО для расширения контактов с земными общинами и племенами, но в действительности я приехал предупредить: на Равнине оказался ещё один из известных нам Игроков.

– Конструктор?

– Госпожа.

Дивий откинулся на спинку стула, помолчал, поглаживая пальцем седые усы.

– Значит, она тоже проиграла. А ведь за её спиной стоял не кто-нибудь, а сам Конструктор! Да и она тоже, по сути, Конструктор, несмотря на все усилия Кроули сделать из неё трансвестита.

– В таком случае та женщина, что приехала за Владом…

– Была представителем Госпожи.

– Мы называем таких Г-девами.

– А он думает – она от первого Конструктора.

– Разберётся. И всё-таки я опоздал.

– Давай кумекать, что делать в нашем положении. Отдохнёшь? Мы свяжемся с ним, предупредим.

– Некогда отдыхать. Если Ясен действительно у тартариан…

– Госпожа сделает всё, чтобы выручить его и склонить на свою сторону. Она знает, кто он.

– Я не о том.

Дивий непонимающе посмотрел на Милича, и тот добавил:

– Вместе с ним должна быть и моя дочь. Главное, чтобы она…

– Была жива?

– Она жива. Главное, чтобы она не вмешалась со своими инициативами. Истома очень решительная особа.

– Вся в тебя.

– Скорее в мать.

– Если бы не мои годы, я бы отправился с тобой.

– Не лукавь, старик, всем бы так выглядеть в твои годы. Но я тебя с собой не возьму, на тебе община. Сила нам пока недоступна в полной мере, и это плохо.

– Сила пока недоступна никому из живущих на Равнине. И это хорошо.

– Но когда закон перемен доведёт чей-то Замысел до конца, преимущество получит тот, кто лучше подготовится.

– Мы будем готовы.

– Надеюсь. Хотя врагов у нас объявится воз и маленькая тележка. Это помимо тех, кого мы знаем.

– Тартар.

– Не уверен, что он – главный Игрок на Равнине. Его цель известна, он хочет не допустить объединения Геи и Земли, ибо тогда проиграет окончательно. И он это понимает, несмотря на свою негуманскую логику. А мы, к сожалению, вынуждены помогать «Зауми» Геи, несмотря на прошлое противостояние. Иначе все исчезнем как разумная структура, способная рождать таких гигантов интеллекта, как файверы.

– Они тоже не венец эволюции.

– Согласен, за ними идут представители шестой расы – мегаморфы. Возможно, Габриэль был прав, и Ясен – первый из них.

– Я в это верю.

– Я тоже, – усмехнулся Горан. – Грехов не просто ясновидящий экзоморф, он знает будущее.

Помолчали, допивая тёплый квас.

– Жаль, времени у нас в обрез, – вздохнул Дивий. – Давно хотел побывать у вас на Гее.

– На Гее-Горе, ты хотел сказать?

– Как быстро она, – не стал возражать поправке Дивий, – возродила былую мощь. Да ещё с таким перекосом – в матриархат.

– Это загадка для всех, которую не разрешил ни один наш философ. А ведь мужчин выжило всего на десять процентов меньше, чем женщин. И тем не менее власть у них.

– «Заумь».

Горан не сразу понял, что имеет в виду собеседник.

– Да, ты прав, женская логика ближе к логике «Зауми» Геи, наверное, поэтому наш постразумный рой и опёрся на неё.

– При рождении государства люди объединялись вокруг какой-либо мировоззренческой цели, диктующей смысл жизни. Во имя какой цели Гея начинает объединять цивилизации? Ведь для неё все люди, независимо от личных способностей и возможностей, лишь инструмент для реализации власти.

– Кто у нас был советником Владыки, ты или я? – прищурился Горан. – Это я должен задать тебе такой вопрос. Но я отвечу. Цель Геи – обретение мощи Игрока, причём мощи интеллектуальной и энергетической, а не духовной. Служение Истине отошло на второй план.

– Это плохо.

– Куда уж хуже. И мы – нормалы и паранормы, понимающие суть происходящего, попали между молотом и наковальней. Мало того что поставлены перед выбором – помогать Гее или другой «зауми», так ещё и помещены в условия, не позволяющие действовать самостоятельно.

Дивий горько усмехнулся.

– Сколько нас, понимающих? Горстка.

– Значит, надо звать хомозавров.

– Позвали бы, да не знаем, как.

– Ставр молчит?

Дивий не ответил. Всё было понятно и так.

Вошла Улыба с графином кваса и блюдом мочёных яблок.

– Угощайтесь, очень вкусные, с терпигоревой травой.

Горан взял сочное, жёлто-зелёное, с влажным блеском яблоко, откусил.

– Да, такого у нас не сыщешь. Но пора и честь знать, меня ждёт дорога.

Он доел яблоко, обнял Улыбу, старавшуюся держаться уверенно, шепнул ей на ухо:

– Думай о хорошем, и будущее станет хорошим. Это поможет. Причём не только тебе, но и ему.

– Им, – улыбнулась Улыба сквозь грусть.

Откуда-то издалека прилетел звук колокола.

Дивий застыл, включаясь в состояние сатори.

– Тревога?! – прошептала Улыба.

– К нам гости, – бросил Дивий, направляясь к двери. – Не понимаю, кто это может быть.

– Так пахнут негуманы, – отозвался Милич, обладавший сенсингом в не меньшей степени, нежели старейшина. – Давай-ка вооружимся на всякий случай.

Он метнулся из светлицы вниз, прыгая сразу через пять ступенек, заскочил в хозяйственную пристройку, где стоял мотоцикл, и вернулся уже с арбалетом в руках и колчаном стрел.

Дивий за это время завладел мечом, отдал команду дружиннику, и дом старосты окружила реденькая цепь воинов защитного полка.

Но военные приготовления не дошли до логического завершения.

Послышался приближавшийся шум, в конце улицы, ведущей к центральной площади, показались маневрирующие всадники защитного полка, а за ними сверкнули какие-то непонятные движущиеся сооружения, напоминающие сплюснутые стеклянные дыни на колёсах.

– Батюшки-светы! – проговорил Милич вполголоса. – Колёсники!

– Кто? – удивился Дивий.

– Лет пять назад наша разведка набрела на Гору, обитатели которой, спустившиеся на Равнину, были колёсниками. Внутри этих эллипсоидов – инопланетные насекомые сродни земным термитам.

– Никогда не слышал о подобной расе разумников, ни после Падения, ни до.

– Вселенная велика, советник, в ней было достаточно места всем, кто начинал понимать суть вещей. Ты не читал Азимова?

– Кто это?

– Земной писатель двадцатого века.

– Даже не слышал о таком.

– А ещё учитель, – укоризненно покачал головой Милич. – Я не землянин, и то знаю земных писателей и философов.

– Добавь – а ещё в шляпе и очках, – не обиделся Дивий.

– Что такое шляпа?

– Вот видишь, и ты не всё знаешь, что изобретали на Земле тысячи лет назад. Так что там Азимов?

– Он первым написал о колёсниках, представляешь? За тысячу лет до контакта с ними.

– Что ж, прозрел, значит. Что их занесло к нам?

– Сейчас узнаем. Прикажи своим гвардейцам, чтобы не начали стрелять. Кстати, кроме колёсников нам известны ежоиды – тоже насекомые, но другого вида, в качестве транспорта они используют огромных ежей. Предупреди парней.

– Без меня не начнут.

Стадо колёсников приблизилось, оставляя за собой хвост пыли, остановилось напротив дома старосты. Впечатление было такое, будто они знают, кто именно им нужен. Всего в делегации принимали участие тринадцать «дынь» разных размеров. Самая маленькая имела в длину – по оси эллипсоида – два метра, самая большая – около восьми.

«Дыни» перестроились, образовав полукруг перед крыльцом терема Величей. При этом старейшине показалось, что он слышит почти неразличимый шелест внутри каждой «дыни», будто их обитатели ползали по стенкам экипажей и разговаривали на своём «насекомьем» языке.

Затем в центр полукруга выкатилась небольшая «дыня», завернутая в «авоську»: на неё была накинута крупноячеистая сеть. К «дыне» подкатились два колёсника побольше, вырастили нечто вроде полупрозрачных щупалец.

Дивий оглянулся на Улыбу, стоявшую на крыльце. За ней пряталась Ярыся.

– Уведи дочь!

– Пусть остаются, – разрешил Горан. – Это переговорщики. Ничего дурного они не задумали.

Щупальца ловко вскрыли «дыню», похожую на клетку. Стало видно, что внутри сидит какое-то косматое существо неопределённых очертаний.

Сначала Дивий принял его за свернувшегося колобком ежа, но это был не ёж.

Колесники обхватили косматый колобок щупальцами, один из них треснул по колобку, и тот развернулся… в огромный рот с красными губами. Во рту сверкнули белые крупные зубы.

Дивий удивлённо глянул на Милича.

– Переводчик, – спокойно сказал тот.

– Святые угодники! Никогда бы не подумал! Они что же, выращивают толмачей специально?

– Может быть, и выращивают. Интересно, какую весть они принесли?

Колёсник стукнул по колобку-рту ещё раз.

Рот раскрылся и отчетливо произнёс по-русски:

– Влад Велич.

– Понятно, – кивнул Горан. – Им нужен Предтеча.

– Скажи им, что Влад…

– Сам скажи, ты здесь хозяин.

– Влад Велич уехал, – проговорил Дивий. – Его в городе нет.

Колёсники смешно перебрали колёсами на месте (каждая «дыня» с насекомыми имела по четыре диска мутного белого цвета), сдвинулись теснее.

Щупальце нашло голову толмача.

– Ясси Велич, – без интонаций произнёс он.

– Ясена Велича тоже нет. Он уехал месяц назад.

Новое волнение среди членов делегации.

Щупальце погладило косматую голову переводчика.

– Мы хотеть контакт, – заговорил рот. – Мы искать Велич. Где возможность.

Дивий потеребил бороду, пребывая в сомнениях, наклонился к Миличу:

– Мне бы не хотелось докладывать им…

– Ты не выдашь большой тайны, если скажешь, где Величи, – хмыкнул Горан. – И кто знает, с кем ещё нам придётся подружиться, чтобы выжить.

– Влад Велич уехал к Тартару, – сказал Дивий, – если это вам что-нибудь говорит. Ясен Велич… вероятнее всего, тоже там.

Колёсники дрогнули, сгрудились вокруг самой большой «дыни», посовещались и построились в колонну.

Щупальце с размаху треснуло по голове толмача.

Рот заверещал, дёргаясь в объятиях щупалец, показывая зубы, выдал скороговорку:

– Благодарь мы понимать всегда услуги пжалста.

«Дыня» захлопнулась. Щупальца упрятались внутрь колёсников, помогавших толмачу. Колонна странных коллективных существ, не разворачиваясь, покатила назад, к окраине города, сопровождаемая толпой детей и взрослых и отрядом дружинников.

– Насекомые, – пробормотал Дивий. – Уж не за ними ли будущее? Наши насекомые тоже обрели зачатки разума.

– Всё в руках Игрока. Раньше говорили – бога.

– Ты их видел? Я имею в виду внутренности колёсников.

– Я – нет, но разведчики уверяли, что население колёсников чистой воды термиты. Впрочем, это не важно. Каждый такой улей – семья, которая представляет собой общественную «личность». Мы с ними не воевали, и это хорошо, легче будет переманить их на свою сторону.

– Зачем?

– По сути, колёсники – представители ещё одной постразумной системы – негуманоидной. Не хотелось бы видеть в ней врага. Ну, всё, граждане земляне, я поехал. Попробую догнать Влада.

Милич выгнал мотоцикл, сел, улыбнулся спустившейся с крыльца жене Влада.

– Всё будет хорошо, Улыба, верь и жди.

Мотоцикл сорвался с места, исчез в конце улицы.

И как бы сопровождая его, по городу прокатился низкий басовитый гул.

Плен

По чёрной пещере гуляли серые сквозняки, завивались спиралями, плетя странную паутину небытия. Где-то далеко-далеко, на краю Вселенной, бубнили квакающие нечеловеческие голоса, но, как ни прислушивался к ним Ясен, разобрать, о чём они толкуют, не мог.

Он лежал, а возможно, висел, ни на что не опираясь, не чувствуя своего тела, и лишь по частым приливам жара к голове (слава богу, что она есть) осознавал, что находится в каком-то необычном положении, недоступном восприятию.

Ничего не болело: ни руки, ни ноги, ни другие части тела. Было тихо и покойно. Мешали отдыхать только далёкие неразборчивые голоса да серые посвисты неощущаемого ветра, напоминающие о тайной жизни вокруг.

Так продолжалось очень и очень долго, целую вечность.

Потом в сознании проклюнулась и начала расти почка непокоя.

В памяти всплыло слово «тар». Оно долго держалось на грани непонимания, почти не затрагивая эмоциональные центры, и вдруг удлинилось, превратилось в будоражащее «тар-тар».

– Тар-тар, – прошептал он непослушными губами.

С гулом качнулось пространство вокруг, серая «паутина» сквозняков соединилась в подобие двух человеческих скелетов. Послышался голос со вполне понятными интонациями.

Ясен напряг слух.

Говорили на инглизе.

– …хлипкий, – сказал первый голос, пожиже.

– …очнётся, – сказал второй, погуще.

– А если не очнётся?

– Тогда он не оператор.

– Отдашь его мне? – жадно спросил первый.

– Посмотрим…

Голоса отдалились.

Ясен расстроился, так как ему стало скучно. Потом в голову толкнулась злобная мысль: чего ты лежишь как колода? Пошевелись! Попробуй узнать, где ты обитаешь!

Напрягаться было трудно, однако неправильность происходящего уже начинала доставать, растревожила, разворошила мысленную сферу, и мысли побежали чередой, побуждая действовать.

Сначала он осознал, что живой и что его видения и ощущения рождены не фантазией умирающего ума, а реальностью, в которой он играет роль заключённого.

Сфера зрения расширилась, и глухая чернота вокруг сменилась жемчужным туманным ореолом, сквозь который пробивались неяркие лучи и вспышки света.

И, наконец, он смог вздохнуть полной грудью, ощутив себя живым человеком.

Попробовал открыть глаза.

Ему это удалось, но вокруг по-прежнему царила тьма, хотя призрачные серые «сквозняки» исчезли вместе с невнятными голосами.

Ясен попробовал сесть и не смог: руки и ноги были закреплены какими-то невидимыми скобами на твёрдом ложе, на котором он лежал.

Он осторожно поворочал головой, включил режим сверх-чувствования, и помещение заполнилось светом, какой обычный человеческий глаз не воспринимал.

Помещение походило на склеп с грубо обработанными чёрными стенами. Три метра в длину, три в ширину и два в высоту. Ничего лишнего, ни одной детали, кроме невысокой подставки ровно под размеры его тела и широкого сосуда в углу, по форме напоминающего тазик.

«Параша», – вдруг ожил давно не напоминавший о себе терафим.

«Нестор? – обрадовался Ясен. – Тебя не нашли? Как хорошо! Можешь определить, где мы находимся?»

«По моим ощущениям, – ответил терафим серьёзно, как будто и вправду обладал чувствами, – мы находимся в камере».

«Это я и сам вижу. Поточнее определить не можешь?»

«Скорее всего это тюрьма».

«Я понимаю. Где именно?»

«Рискну сделать предположение, что тюрьма принадлежит тартарианам».

«Разве ты не видел, куда меня везут?»

«Извини, хозяин, – в мыслеголосе терафима появились виноватые нотки, – я тоже был в отключке».

Ясен хмыкнул. Жаргон терафима не был его изобретением, так он был запрограммирован, однако эта программа позволяла общаться с ним как с равным.

«Давай определяться».

«Это не в моих силах, попробуй сам».

Сознание поплыло. Организм был слаб, и это наводило на тревожные размышления. Его либо облучили, либо накачали наркотиками, либо каким-то образом высосали из него энергию, поэтому для того, чтобы начать действовать на физическом уровне, следовало восстановиться.

Он улёгся поудобнее, насколько это было возможно. Сразу заныли мышцы спины, позвоночник, локти, икры. Сказывалось долгое лежание на твёрдом лежаке в одном положении.

Ясен сосредоточился на усилении процессов обмена, заставил сердце работать с большей частотой, чтобы кровь донесла кислород до всех органов тела. Через несколько минут неприятные ощущения притупились. К счастью, воздух в камере был достаточно свеж и постоянно обновлялся, хотя вентиляционных отверстий Ясен нигде не увидел. Впечатление было такое, будто кислород и азот выделялись прямо из стен камеры, причем в нужной пропорции. Кто-то позаботился о том, чтобы пленник не задохнулся в запертом помещении до поры до времени.

Интересно, подумал Ясен, как долго меня собираются держать здесь?

Никто ему не ответил, хотя на миг показалось, что стены камеры настороженно посмотрели на него, будто контролировали мысли узника.

«Истома!» – позвал он мысленно.

Ответом было молчание. Если геянка и находилась поблизости, она его не слышала.

Ясен разозлился, погнал по телу волну энергии – от сердца к голове и к ногам. Это была ещё слабая репетиция суперсенсинга, превращавшего человека в существо с запредельными для обычного хомо сапиенса возможностями, но и она позволяла расширить чувственное поле и увидеть то, что скрывалось за стенами дома.

Однако приём не сработал!

То, что удавалось ему раньше в Брянице и особенно в конце похода к Гуррах-Горе, оказалось недоступным. Стены, пол и потолок камеры как были чёрными, так чёрными и остались, разве что слегка усилили свечение в инфракрасном диапазоне.

И тогда до Ясена окончательно дошло, что он сидит где-то глубоко в недрах Тартар-Горы, в одной из её пещер, специально превращённой в темницу. Потому и руки с ногами приковали к лежаку – чтобы не сбежал. Оставалось непонятным лишь одно: кто это сделал.

Кроули, пришла запоздалая догадка. Или их слуги.

Терафим не отозвался, ответа он не знал.

Ясен напряг мышцы, пытаясь сломать скобы на запястьях рук.

Безрезультатно. Сил не хватило. Скобы, как и лежак, и стены камеры, представляли собой тартарианскую «горную породу», которая на самом деле являлась континуумом иной Метавселенной, закапсулированной физическими законами: в момент открытия Тартара – законами «родной человеческой» Метавселенной, в нынешние времена – законами Великой Равнины. Подсказать, как разрушить этот континуум, было некому.

Вспомнились слова учителя: «Решение «закопано» в вакууме».

Интересно, в каком вакууме? Кто способен его откопать? И где та Сила, о которой так часто говорили отец и учитель? Почему она стала недоступна тем, кто владел ею до Падения?

Потолок над головой лежащего внезапно налился тусклым серым свечением.

Ясен поднял голову, осматриваясь.

Он не ошибся, камера оказалась именно такой, какой представлялась в инфракрасном свете. Было непонятно, кто включил освещение, однако интуиция подсказывала, что это неспроста.

В самом деле через минуту одна из стен камеры покрылась язвами и начала пузыриться и таять, пока не превратилась в прямоугольный проём. Ещё через несколько секунд в помещение вошли двое мужчин в серо-зелёных пятнистых комбинезонах.

– Кроули! – пробормотал он.

– Совершенно верно, дружок, – ответил первый посетитель; это был старший Кроули, Кристофер. – Как вы тут устроились? Жалобы на обслуживание есть?

Говорил он по-русски совершенно свободно.

Ясен мысленно нанёс ему пощёчину, и брови Кристофера взлетели на лоб.

– О-о-о, господин Велич, да вы, я гляжу, пришли в себя? Очень хорошо, не надо будет приводить вас в чувство болезненными методами.

– Где Истома? – сжал зубы Ясен.

– Эта взбалмошная девица, дочь Горана Милича? Здесь, недалеко, – махнул рукой Кроули-старший. – Не беспокойтесь за неё, пока вы нас интересуете, она в безопасности.

Младший Кроули за спиной отца что-то проворчал сквозь зубы. По-видимому, это была нелестная оценка геянки.

– Мои спутники?

– Какие спутники? – усмехнулся Кристофер.

– Ты знаешь, какие.

– Ах, эти, охранники? Они остались там, на Гуррах-Горе. Как вы сами понимаете, они мне были не нужны.

– Они живы?

– Да кто их знает, были живы, когда мы вас пеленали.

– Что тебе нужно?

– Ох уж эти русские, сразу быка за рога, – с иронией покачал головой Кроули-старший. – Люблю вашу прямоту. Отвечу так же прямо: вы нам нужны, поэтому и находитесь…

– У тартариан. «Нам» – это им?

Кристофер в замешательстве поскрёб пальцем щеку.

– Ну, если рассуждать в общем…

– Говори прямо, ты же только что собирался это делать.

– Разреши, я дам ему по морде? – сделал шаг вперёд Кроули-младший. – Чтоб знал, с кем разговаривает.

В отличие от отца, он предпочитал новояз.

– Не стоит, господин Велич – хороший парень, – хмыкнул Кристофер. – Что ж, давайте говорить прямо. Вы нужны тартарианам, которые видят в вас будущего оператора Игрового поля, возможно, даже Судью. Но вы нужны и мне. По тем же причинам.

– Освободите! – бросил Ясен, пошевелив пальцами рук и ног.

– Пойдёте со мной – освободим.

– Я не сбегу.

Кристофер снова в нерешительности почесал щеку.

– Бузить не будете?

– Нет!

– Поверим? – Кристофер повернул голову к сыну.

– Не волнуйся, – раздвинул губы в презрительной ухмылке Али. – Начнёт бузить, я его укорочу на голову.

Лицо Кристофера напряглось, и Ясен почувствовал довольно мощный мысленный импульс, эхом заметавшийся по камере и в конце концов «всосавшийся» в потолок. По-видимому, Кроули-старший умел общаться с тартарианами в пси-диапазоне, что говорило о его безусловном превосходстве.

По стенам камеры пробежала невидимая глазу энергетическая судорога.

Тотчас же грубые скобы на щиколотках и запястьях землянина начали плыть, пузыриться, таять, всосались в прямоугольник ложа. Он был свободен.

Сел, массируя затёкшие суставы, исподлобья глянул на Кристофера, в свою очередь разглядывающего узника.

Али демонстративно положил руку на рукоять меча. Но он был опасен гораздо меньше, чем его отец, несмотря на молодость, бычью силу и весь свой гонор.

– Итак, друг мой? – сказал Кристофер.

– По-моему, ты принимаешь меня не за того, кем я являюсь.

– Что он всё время тыкает? – вызверился Али. – Вежливости не учили?

– У них так принято, – пояснил Кристофер. – По их мнению, местоимение «вы» обезличивает человека. Не так ли, господин Велич?

– Я не оператор.

Кроули-старший покачал головой.

– Шалите, мой милый. Хомозавр Грехов не ошибается, а ведь именно он назвал сына Предтечи, то есть вас, оператором Глобального Игрового поля.

– Я не оператор! – упрямо повторил Ясен.

– Пока не оператор, но станете им. И мы вам поможем. А вы поможете нам.

– В чём?

– Историю Игроков вы знаете, не можете не знать. Вам её должны были вдолбить с молоком матери. Конструктор, пытавшийся вступить в Игру вместе с Геей и Тартаром, проиграл. Где он, я не знаю. Зато остались другие Игроки, в том числе Гея, Тартар, Госпожа и… я.

Ясен наметил ироническую улыбку, и Кристофер добавил небрежно:

– И я! Но мне нужны помощники и соратники. Поскольку хомозавры сбежали…

– Они не стали бы с тобой сотрудничать!

– Возможно, хотя нет смысла обсуждать это в данный момент. Они сбежали…

– Они ушли!

– Они сбежали! Как трусы! Бросили меня… ну, и вас… всех! Короче, предлагаю изменить наше положение, выйти за пределы резервации и построить всех Игроков. Проще говоря, выгнать их из нашей Вселенной!

– А что же тартариане? – осведомился Ясен. – Их куда? Тоже выгнать?

– Они бесперспективны, как мне кажется. Миллиарды лет возятся, чтобы войти в игровое состояние, да никак не могут. Конечно, когда-нибудь мы их приручим, но сейчас решается проблема нашего выживания. С вами мы её решим.

– Ты не боишься говорить это при них? – кивнул на стены Ясен.

– Всю информацию они получают от меня, – отмахнулся Кристофер. – Они нас слышат, но не понимают. Однако мы отклонились от темы. Вы идёте со мной?

– Нет! – тихо, но твёрдо ответил Ясен.

– Ублюдок! – метнулся к нему Али с горящими глазами, вытаскивая из ножен меч. Впрочем, это была сабля, и она не помешала Ясену провести приём.

Он ускорился, выпадая из поля зрения Кроули-младшего, сошёл с вектора удара сабли и от души впечатал пятерню в злобную физиономию Али.

Тот улетел в угол камеры с удивлённым «ох!», ударился затылком о стену и сполз на пол.

Кристофер не двинулся с места, проводив тело сына задумчивым взглядом. Сказал не менее задумчиво:

– «Малые стрелы».[244] Классная техника! Отец учил или старик Базил?

– Не важно, – глухо сказал Ясен, чувствуя клокочущую внутри бывшего файвера энергию. – Я всего лишь ответил.

– Извините его, он неуравновешен. Но вы и мне ответили примерно так же. Я бы хотел услышать «да».

– Нет!

– Жаль, с вами мы свернули бы горы.

Заворочался Али, начал соображать, что произошло. Глаза его наполнились бешенством.

– Ах ты… – он выругался. – Ты же подписал себе смертный приговор!

Кристофер оценивающе глянул на сына, на спокойно-мрачное лицо пленника, качнул головой.

– Похоже, я посвятил его обучению меньше времени, чем ваш отец – вашему. Впрочем, особого желания учиться Али не испытывал.

– Я его, падаль, на куски! – подхватился на ноги Кроули-младший.

– Отставить! – встал у него на пути Кристофер. – Дадим ему ещё сутки, пусть подумает.

– Да на хрен он нам нужен!

– Остынь, я сказал! – Кристофер с силой воткнул саблю в ножны сына. – Файзулла.

Вошёл смуглолицый воин в тёмно-синем костюме и чалме. Талию воина перетягивал зелёный кушак. Чёрные глаза его ничего не выражали, но Ясен подтянулся, почуяв исходящую от мужчины, – судя по всему, это был афганоид или кавказид, – угрозу.

Кристофер усмехнулся, перехватив его взгляд.

– Я вижу, вы не прочь посостязаться с ним. Я бы дал вам такую возможность, но у меня мало времени. В другой раз, господин Велич. В качестве жеста доброй воли я даже не стану упаковывать вас в кандалы. Через час вам принесут воду и еду. Параша в углу, если захотите в туалет. Располагайтесь и взвесьте своё положение. У вас не так много вариантов выбора, всего два: или вы со мной…

– Или голова с плеч! – ощерился Али. – Отдал бы ты его мне, и одной проблемой стало бы меньше.

– Подожди немного, – пообещал Кристофер, выпроваживая сына из камеры. Вышел сам. За ними бесшумно канул в темноту проёма черноглазый Файзулла.

Тихий беззвучный свист донёсся оттуда – следствие мысленного вызова Кроули.

По стенам камеры метнулись багровые сполохи, и проём начал зарастать чёрной пеной, пока не превратился в монолит.

Ясен дотронулся до него рукой, ощутил её внутреннюю живую дрожь. Тартарианский «строительный материал» легко изменял геометрию создаваемых объектов и жил по своим законам. Едва ли его можно было пробить каким-либо инструментом или взрывом. Взрывающиеся пули карабина «Дракон» воздействовали лишь на слабо скреплённые между собой «кости» тартариан, но никак не на материал их тел.

Ясен сел на лежак, дыша как вытащенная на берег рыба. Он был слаб как котёнок. Последствия захвата и транспортировки его в бессознательном состоянии к Тартару (это сколько же потребовалось времени?!) продолжали сказываться. Возможно даже, его действительно напичкали психотропиками, поэтому он и не мог длительное время поддерживать организм в боевом режиме.

Надо чиститься, пришла вялая мысль.

Нужен оптимайзинг, пришла другая. Учитель не зря учил тебя почти двадцать лет.

Сил нет, слабо возразил он.

Так найди! – проворчал внутренний собеседник. Кроме как из самого себя их больше неоткуда вытащить.

Отец…

А сам слабак?

Ясен хотел отмахнуться от внутреннего советчика, но вспомнил о своих спутниках и спутницах, решил встряхнуться.

Лёг поудобней на шершавый чёрный лежак, расслабился. Начал обследовать внутренние органы тела: сердце, печень, лёгкие, селезёнку, железы, – затем чистить их от «шлаков» химического и психофизического воздействия.

Больше всего пострадали печень и селезёнка: они пытались вывести из организма вредные биотики и «подсели», забитые «грязью».

Ясен восстановил их нормальный энергетический каркас, заставил селезёнку синтезировать кровь небывалыми темпами, а сердце – гнать кровь к голове, тяжёлой от негативной химии.

Он так увлёкся этим занятием, что не заметил, как на него снизошло медитативное спокойствие.

Он разом ощутил всё своё тело, вплоть до кожи и мельчайших кровеносных сосудов, по очереди возбудил энергетические центры – чакры, выстроил их в цепь, как учили отец и учитель, и вышел в состояние, характеризуемое одним словом – просветление.

Мир вокруг изменился.

Он теперь не был клеткой, камерой узника, превратившись в подобие рубки космического корабля. Ясен перестал быть мухой в стеклянной банке, он мог выходить не только из тела, но и из «банки», хотя материал стен и сопротивлялся его мысленно-волевому давлению.

Представлялось это таким образом, будто множество неких бесплотных сущностей слетелось к камере, облепило пленника со всех сторон, препятствуя его призрачной «душе» выйти за пределы клетки.

Однако Ясен растолкал их «плечами» и пробился наружу, за пределы узилища. Точнее, он сначала «завяз» в чёрной массе материала камеры, отбиваясь от жалящих вихриков-криков бестелесных сущностей, затем обнаружил «свет в конце тоннеля» и протиснулся к нему, продрался сквозь колючие заросли невидимых кактусов, а может быть, конструкций.

Тьма отступила, всё пространство заполнил безграничный жемчужный туман, но и он кончился, когда дух Ясена вознёсся над угрюмыми скоплениями чёрных утёсов, образующих удивительные, геометрически правильные, объёмные фигуры.

Фракталы, пришло сравнение.

«Тартар», – напомнил о себе терафим; он хотя и не видел всего того, что видел Ясен в настоящий момент, но по ощущениям хозяина сделал правильный вывод.

Это и в самом деле была Тартар-Гора, вернее, один из её массивов у основания, напоминавший развалины чудовищно далёкого от земных города. Все его изгибы, изломы, башни, утёсы, скалы, строения, улицы подчинялись фрактальной геометрии, и все они составляли единое целое – континуум иной Метавселенной, неизвестно как оказавшийся внутри Метавселенной, породившей человеческую цивилизацию.

А над этим невероятно сложным хаосом форм летали чёрные кособокие кресты, изредка срываясь вниз и разбиваясь на остроугольные обломки, долго крутящиеся в теснинах улиц.

Кто-то строго посмотрел на человека из глубин массива.

Снова на Ясена набросилась толпа галдящих привидений, хватая «за руки и ноги» и пытаясь утащить в бездонную пучину улиц.

Он с трудом освободился от цепких объятий, вернулся в тело, только потом осознав, что привидения скорее всего представляли собой «души» жителей тартарианской Горы, с которыми он каким-то образом установил контакт.

Продолжай, вдруг договоришься? – попробовал растормошить его внутренний собеседник.

Позже, – пообещал он, теряя сознание от большой энергопотери.

Очнулся от прикосновения нежного пальчика к виску. Подхватился на жёстком ложе, упираясь локтями в монолит камерного лежака и пытаясь разглядеть гостя.

Но никого не увидел. Камера была пуста. Лишь в сознании таяло видение: абрис светящейся девичьей фигурки в короне непонятных слов.

– Истома? – прошептал он пересохшими губами.

Нос уловил струйку запаха ландышей: так пахли духи геянки.

– Истома! – повторил Ясен, улыбаясь, послал в ответ целую «охапку» полевых цветов, добавил морозца, тающих снежинок, ласкового ветерка, позвал:

«Истома, где ты?»

Никто не отозвался. Внечувственные ощущения постепенно ослабели, запах улетучился, нежный пальчик перестал щекотать кожу за ухом.

Истома была где-то рядом, но установить с ней надёжную пси-связь пока не удалось. Мысленные посылы Ясена застревали в массе стен, поглощались ими, и пробиться сквозь эту чужепространственную преграду было очень трудно.

Ничего, пробьюсь! – пригрозил он неизвестно кому. Только отдохну чуть-чуть.

Сознание снова начало меркнуть, растворяясь в глухой тишине камеры.

Сквозь беззвучные световые вуали проступило вдруг лицо старейшины общины.

«Учитель! – удивился Ясен. – А я вот тут застрял».

«Тебе дан урок, сын Предтечи, – беззвучно выговорил Дивий. – Выучи его, пройди испытание, разбуди в себе память предков, пойми главное».

«А что – главное?»

«Тебе нужно понять глобальный Замысел Творца Игры, то есть Творца Большой Вселенной, понять священный принцип Жизни как отрицание Хаоса, осознать смену нравственной парадигмы».

«Бред! – раздался другой голос в голове Ясена, уходящий басами в инфразвук. – Нет никакой смены парадигм! Человек всегда останется зависим от отношения господин – раб!»

«Не мешай, супостат! – строго сказал Дивий. – Твоё слово – последнее! Его душа не в твоей власти!»

«В твоей, что ли?» – съехидничал обладатель баса.

«И не в моей. Но речь не обо мне. Ты не смог понять назначение и путь человечества на вселенском уровне, не тебе и решать его судьбу!»

«Я дам ему совет, как действовать дальше».

«Твои советы оплачиваются слишком большой ценой!»

«И всё же пусть запомнит, что цель Игры – всего лишь элементарное распространение своих принципов, своего порядка на всё поле Игры. Остальное – схоластика! Если он этого не уяснит – проиграет так же, как проиграли все прежние Игроки».

«Они проиграли, потому что следовали твоим советам».

«А где доказательства?»

Стало тихо. Потом голову Ясена пронзила вспышка призрачного света, и обладатель баса исчез, втянулся в кости черепа.

«С кем я разговаривал?» – очнулся Ясен.

«Ты разговаривал сам с собой», – ответил терафим.

«Не может быть!»

«Как говорил мой прежний хозяин: дьявол сидит в каждом из нас, но далеко не каждый знает, как с ним бороться».

«Учитель говорил иначе: конец света заключён в каждом из нас».

«Смысл один и тот же. В тебе пробуждается корневая память. Кто-то из твоих предков пытается пробиться к твоему сознанию сквозь барьеры времени. Просыпайся, тебе по силам пройти Путь, ведущий к освобождению от оков».

«А это кто сказал?»

«Учитель в пальто, – пошутил Нестор. – Если честно, то не помню, в меня просто вставили эту программу».

Голоса в голове пленника уплыли в туман эйфории, растворились в тишине. На душу Ясена спустился покой… всего на несколько мгновений.

Он снова вспомнил, что он пленник и что его спутники находятся в таком же положении. Их надо было выручать.

Привет от Госпожи

Сотрясение почвы было таким сильным, что Кристофер едва не поддался панике, охватившей весь лагерь. Но землетрясение оказалось коротким, подземный гул быстро удалился к близкому чёрному языку Тартар-Горы, и верблюды, а за ними и воины начали успокаиваться.

Кроули-старший глотнул горячего рому: теперь для того, чтобы пить воду и другие напитки, их надо было разогревать, – и выбрался из палатки.

Лагерь закрского гарнизона был разбит всего в сотне метров от крутого поднятия горного отрога Тартар-Горы, вызывающего ассоциации разрушенного города. На самом деле все эти геометрически правильные «развалины» представляли собой объёмы тартарианского пространства, упакованного местными физическими законами в подобие скал и обломков горных пород. Тартар так и не смог развернуться в «настоящую» Метавселенную, подчинявшуюся иным физическим принципам. Каковы были эти принципы, Кристофер не знал, но оно ему было и не нужно, поскольку изучение бытия тартариан не входило в его планы. Главной целью сотрудничества с жителями Тартара являлось возвращение былой мощи файвера и, как следствие, обретение власти, способной вывести его «в люди». То есть стать таким же, как те, кто решал судьбы вселенных! А ради этого Кроули-старший готов был на всё, в том числе – на сотрудничество с кем угодно, хоть с дьяволом, лишь бы добиться желаемого.

Подбежал потный возбуждённый Али.

– Долго ещё мы будем торчать возле этого чёртова кладбища?!

– Сколько потребуется. – Кристофер протянул ему флягу с ромом. – Глотни, успокойся.

– Я спокоен! – Али опрокинул фляжку в рот, выцедил половину. – Уф, отменное пойло! Только тёплое. Когда пойдём допрашивать Велича?

Кристофер отобрал у него флягу, проводил глазами пролетевший над «городом» косой чёрный крест.

Тартариане учились летать! А это говорило о близком фазовом переходе Великой Равнины в другое состояние. Какое именно – можно было только гадать. Вот почему до момента перехода надо было либо выйти на пик Силы, либо заручиться поддержкой сильных мира сего.

– Что молчишь? – не выдержал сын, пьянея на глазах.

Кристофер допил ром, действующий на него возбуждающе, рассеянно сказал:

– Мы дали ему сутки, прошло всего шесть часов, пусть думает.

– Ты всё ещё надеешься, что он будет с нами?

– Посмотрим. Ему некуда деваться.

Али сплюнул, демонстративно полез в свою палатку, путаясь в пологе.

Кристофер невольно вздохнул, глядя ему вслед. Он рассчитывал, что сын станет хорошим помощником в достижении цели, но уже становилось видно, что младший Кроули так и не преодолел возрастной стадии тинейджера, способного только «брать от жизни всё».

Пролетел ещё один косой крест, восьмиконечный, словно отлитый из блестящей чёрной смолы, в грубую трещиноватую и дырчатую форму. Монолит монолитом: двадцать метров в длину, десять – размах «перекладин», сами перекладины – параллелепипеды с основанием два на два метра. Он завис над лагерем, дрожа и раскачиваясь на высоте двух сотен метров, начал пикировать на гору чёрной породы, похожую на пирамидальную башню, и разбился об неё на мелкие острые осколки.

Кристофер кивнул сам себе: тартариане, ещё месяц назад создававшие посланников в виде «танков» и «бронетранспортёров» из собственных «костей», обратили внимание на другие способы преодоления расстояний, и судя по всему, их выход в атмосферу Великой Равнины, а потом и в космос, был не за горами.

Вспомнилась встреча с одним из геянских физиков двадцать с лишним лет назад, во времена противостояния интраморфов, файверов и Геи. Гея тогда, как и Тартар, представляла собой планету.

– Керн Тартара, – сказал физик, – влиял на параметры и структуру Метагалактики внутри её горизонта ещё в ту эпоху, когда доменом занимались Архитекторы. Конструкторы в те времена ещё не родились. Кстати, именно потому, что Тартар мешал Архитекторам, и появилась человеческая цивилизация.

– Но что такое сам Тартар? – спросил Кристофер.

– Проявление воли Абсолютного Творца, – ответил физик без всякого апломба; его имя Кроули забыл. – Либо осколок иной Метавселенной, заброшенный кем-то из древних Игроков в наш Метадомен. По сути он – «дробный» Универсум, пространственный объём с нецелочисленным количеством измерений. Габриэль говорил, что Тартар вообще нульмерный объект.

– Какой Габриэль? – осведомился Кроули.

– Грехов, конечно, – пожал плечами физик. – Но я лично считаю, что континуум Тартара всё же имеет некое количество измерений, больше двух, но меньше трёх. Помните Орилоух? Это отколовшийся от Тартара кусок континуума, прошедший определённую эволюцию, но парадоксально не имевший объёма вообще. Габриэль уверял, что Орилоух олицетворяет собой…

– Одну колоссальную математическую формулу.

– …физику невозможных состояний, – закончил собеседник.

– Да чёрт с ним, с Орилоухом, меня занимает Тартар.

– Я же говорю: это «дробный» Универсум, имеющий темпоральный спектр. Мы с вами движемся в пространстве в трёх измерениях, но ограничены временным вектором. Тартариане же свободно движутся в большом количестве временных измерений, но ограничены в пространстве. Понимаете?

– Нет, – ответил тогда Кроули.

Он и теперь не понимал все эти физико-математические выкрутасы, хотя начинал осознавать, что знания о природе Тартара полезны.

– Грехов, – пробормотал он. – Взять бы тебя за жабры, хомозавр хренов, да потрясти, чтобы рассказал всё, что знаешь сам.

Подошёл Файзулла. Он отвечал не только за охрану своего господина, но и за порядок в лагере, насчитывавшем больше сотни палаток, больших и малых.

После удачного захвата Велича в теснинах Гуррах-Горы Кристофер вызвал гарнизон Закра, послав за ним двух «псов» с приказом явиться к Тартару немедленно, а сам на тартарианине-«дредноуте» направился к Тартар-Горе, поместив пленников в специально смонтированный из «костей» «дредноута» на его корме контейнер. А чтобы пленники не дёргались и не помышляли о планах побега, Файзулла вколол каждому особый коктейль из сыворотки закрских свиней, грибных мескалиноидов и клофелиновых нарконосителей, от которых землянин и геянка отключились на длительное время.

Младшему Величу Кристофер велел дать тройную дозу, способную свалить с ног слона.

Однако долго путешествовать по Великой Равнине не пришлось. Тартариане, очевидно, каким-то образом поддерживали связь со своими посланниками и прислали другой транспорт, летающий – те самые кресты, которые и доставили всех к Тартару за несколько часов неровного, рыскающего, грозящего закончиться крушением полёта.

Али пытался протестовать, чуя опасность непроверенных в деле «самолётов», но Кристофер его отрезвил.

– Хорошо, езжай за нами на танке, – сказал он, – а мы полетим.

И младший Кроули вынужден был согласиться лететь, хотя и нервничал во время всего воздушного путешествия, прикончив все запасы рома.

Кристофер тоже волновался, но скрывал свои чувства. Велича надо было показать Владыке Тартара (так Кроули представлял себе иерархию тартарианских властных кругов), обработать и склонить на свою сторону, а уж потом принимать решение – действовать самостоятельно, опираясь на силу молодого оператора Игр (если Ясен Велич был им), либо всё же опираться на Тартар как на потенциального Игрока.

– Воины беспокоятся, – обронил Файзулла бесстрастно. – Эта природа действует на них угнетающе.

Кристофер кивнул. Тартар-Гора на всех действовала либо угнетающе, либо возбуждающе, и отстроиться от постоянного дующего от Горы «пси-ветра» (чёрные скалы излучали так называемое торсионное поле) не мог даже он.

– Ничего, скоро всё закончится. Завтра уйдём.

От ближайшей скалы тартарианского «конструктивно-геометрического» хаоса откололся кусок, с гулом и грохотом ударился о чёрное подножие, разлетелся на более мелкие осколки.

Закричали верблюды.

Файзулла и Кроули посмотрели на зубчатый профиль башен-скал.

– Что происходит? – задал непрофильный вопрос телохранитель.

Кристофер помедлил с ответом, услышав в тоне афганоида нотки необычной нерешительности.

– Макроквантовый распад. Внутри этого… гм, кладбища, идёт процесс ослабления кинематических и механических связей, квантовая рецессия, что когда-нибудь согласно эффекту Чанга-Вевеги послужит началом фазового перехода. Или ты интересовался не физикой?

– Я имел в виду этого Велича. Зачем мы возимся с ним? Он опасен.

– Это уж точно, – усмехнулся Кристофер. – Сынок пошёл в своего папашу, а тот в своё время много крови мне попортил.

– Он тоже файвер?

– Ты знаешь такие вещи? Нет, он не файвер. Бери круче: очередное звено эволюции, представитель шестой расы человечества, расы мегаморфов. Понимаешь теперь, почему нужно сделать его союзником?

– Понимаю. Но он не станет нашим союзником.

– Почему? – удивился Кроули.

– Я это чую.

– Ну-ну. – Кристофер ощупал глазами невозмутимое лицо телохранителя. – Экстрасенс ты наш. Впрочем, почему бы и нет? Может, здесь, на Равнине, всем предоставлены такие возможности?

В дальнем конце лагеря зародился шум.

– Что там такое? – поднял голову Кроули.

Файзулла метнулся вдоль шеренги палаток, но добежать до последней не успел. Навстречу ему вывалилась толпа жестикулирующих, орущих воинов, а за ними показался мотоциклист на сверкающей двухколёсной машине. Точнее, это была женщина, что и послужило причиной всплеска эмоций у мужчин, давно не видевших женщин.

– Вот так сюрприз! – пробормотал Кроули.

Из палатки выскочил Али.

– Что там за бардак?

Байкерша подъехала к палатке главнокомандующего, остановилась, не слезая с мотоцикла. Глянула на Али, с жадностью осматривавшего её фигуру, и перевела глаза на Кроули-старшего, игнорируя сына и обступивших её воинов.

– Замолчите! – рявкнул Файзулла.

Наступила тишина.

– Нам надо посовещаться, – заговорила гостья на инглизе.

– Кто вы? – любезно спросил Кристофер. – Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Марра. Где нам можно побеседовать с глазу на глаз?

– Здесь.

– Здесь слишком много любопытных ушей, господин магистр Ордена Белого Крыла. Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Великий Папа?

Кристофер с интересом заглянул в глаза гостьи необычного вишнёвого цвета.

– Откуда вы знаете об этом Ордене? Он существовал на Земле тысячи лет назад и давно прекратил существование.

– Не имеет значения.

Внезапно со стороны исполинского хребта, возвышавшегося над ближними отрогами тартарианского «растрескавшегося города», прилетел хриплый рык.

Все, кто присутствовал на площадке перед палаткой Кроули, в том числе он сам и гостья, посмотрели на хребет.

За ним выросли какие-то чёрные побеги, похожие на кручёные рога антилоп.

– Что это? – вгляделся в «рога» Али.

– Тартар активизируется, – сказала со знанием дела незнакомка по имени Марра. – Так мы поговорим?

Кристофер отдёрнул полог палатки.

– Проходите.

– Я с тобой, – сунулся к отцу Али.

– Не помешает, – пояснил Кристофер в ответ на взгляд гостьи, – это мой сын. Он в курсе всех событий.

Они расположились в довольно просторной палатке владельца Закра: гостье досталось надувное бесформенное кресло, Кристофер сел на походную кровать, Али остался стоять, продолжая разглядывать незнакомку маслеными глазами. В обтягивающем блестящем комбинезоне, стройная, сильная, с большой грудью, выглядела она очень привлекательно.

– Итак, кто вы? – повторил вопрос Кристофер. – Надеюсь, не жительница Геи?

– Нет, я курьер Госпожи, – ответила гостья как о чём-то само собой разумеющемся. – С важным поручением.

У Кристофера зажглись глаза. Он уже знал о том, что Конструктор-2, то есть Госпожа Вселенной или просто Госпожа, как он сам назвал её после инициации найденной споры (из первой такой споры родился на Марсе, в Солнечной системе, первый Конструктор), не смогла избежать Падения и осталась на Равнине. Но встречался с представительницей Госпожи впервые.

– Разве она осталась в Резервации? – не поверил Али, знавший от отца историю «родильного дома» второго Конструктора.

– Она здесь, – не посмотрела на него Марра.

– Это печальное известие, – проговорил Кристофер с бледной улыбкой. – С одной стороны. С другой – буду рад встретиться с Госпожой. Как-никак я её акушер.

– Мы знаем, – кивнула гостья. – Вполне вероятно, вам представится такая возможность. Но прежде всего нас интересует…

– Младший Велич? – перебил её Кристофер, кусая губы.

– Мы проанализировали ситуацию, – не ответила на его слова прямо Марра, – и выявили потенциальных исполнителей нашей воли.

– Вы имеете в виду меня?

– Из людей это Габриэль Грехов, Ставр Панкратов и Ясен Велич. Вы знакомы с ними?

Кристофера покоробило и даже оскорбило недвусмысленное замечание представительницы Госпожи, вычеркнувшей его из списка операторов Игры, но он сделал вид, что не заметил этого.

– Разумеется, я знаком со всеми упомянутыми лицами и даже поддерживал с некоторыми из них связь. – Последние слова не соответствовали истине, но Марра вряд ли знала об этом. – К сожалению, Грехов и Панкратов пока недоступны, а Ясен Велич…

– У нас! – похвастался Али.

– Мы знаем, – невозмутимо отреагировала гостья. – Поэтому я и прибыла на переговоры. Он нам нужен.

– Мне он тоже нужен, – сказал Кристофер.

– Зачем же вы доставили его сюда?

– Я сомневаюсь в его способностях. Пока что он ничем себя не проявил.

– Когда проявит, будет поздно договариваться с ним.

– Он попался в ловушку как тупой индюк! – презрительно скривил губы Али.

– Его сила дремлет, скоро он попытается её разбудить. Предлагаю забрать Велича отсюда и перевезти к нам.

– Ага, щас, разбежались! – шаркнул ногой Али. – Чем ваша Госпожа лучше нас?

Марра посмотрела на Кроули-старшего.

– Вы тоже можете присоединиться к нам.

– Ага, щас… – начал снова Али.

– Помолчи, – остановил его Кристофер. – Уважаемая Марра, можно я подумаю над вашим предложением? Оно соблазнительно, слов нет, однако у меня уже есть подобное. Хотелось бы выяснить условия.

Глаза женщины сузились.

– Кто сделал вам предложение?

– Какая разница?

– Он здесь? На Равнине всего пять потенциальных Игроков.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее.

– Вы должны их знать. Это Тартар, Гея, ФАГ, Инсекты и Госпожа.

– Вы забыли включить в этот список меня, – с любезной холодностью бросил Кристофер.

– Возможно, хотя данный постулат не входит в поле обсуждений. Докажите, что вы резистентны.

– Плёвое дело. И тем не менее хотел бы получить ответ на мой вопрос: каковы условия?

– Госпожа предлагает вам стать её компаньоном.

– Хм, это интересно. Сколько времени у меня на размышления?

– Двенадцать часов. – Гостья встала так грациозно, что у Али перехватило дыхание. – Чао, господа. Я буду у вас через двенадцать часов.

Она вышла.

Али выскочил за ней, но через минуту вернулся.

– Уехала! Классная тёлка! Такую бы в постель!

– Вряд ли ты с ней справился бы, – задумчиво сказал Кристофер. – Для тебя она недоступна.

– Тебе доступна, что ли? – обиделся сын.

– Посмотрим, – двусмысленно ответил Кристофер. – Собирайся, поедем переговариваться с Величем.

– Отдай ты его этой девице. Он никто!

– Он носитель ноосферного сознания, хотя, возможно, ещё не догадывается об этом. Нам во что бы то ни стало надо уговорить его присоединиться. И тогда мы…

– Покажем всем кузькину мать!

– Идём. – Кроули хлопнул себя ладонями по коленям и встал.

Издали донёсся гул, качнулась палатка.

Тартар корчился внутри себя и готовился к выходу на сцену, надеясь стать Игроком и победить.

Не подчинишься – пристрелю!

Мчались без перерыва десять часов! Это была самая настоящая гонка, да и причина была весомая, и хотя Влад привык скакать на гепардоконях по несколько часов кряду, к концу дня устал и он.

Приходилось только удивляться железной выносливости Имморты, ни разу не предложившей пассажиру устроить привал и справить нужду.

По прикидкам Влада они преодолели за один день не меньше двух тысяч километров. Это было здорово, так как давало шанс прибыть к Тартар-Горе вовремя, чтобы помочь Ясену освободиться.

Имморта остановила мотоцикл на пригорке, с которого хорошо была видна степь позади, редкие холмы и жёлтая выжженная пустыня на левеке, в той стороне, где и должен был располагаться Тартар.

– У меня одноместный модуль, – сказала представительница Госпожи, – но мы уместимся.

– Благодарю, у меня своя палатка, – вежливо отказался Влад.

Имморта смерила его взглядом, но продолжать в том же духе не стала.

В отличие от палатки дебрянина, которую надо было устанавливать вручную, у неё действительно был походный модуль типа «Улей», которым когда-то приходилось пользоваться землянам после Катастрофы. Он раскрывался автоматически, и внутри него располагались спальня, туалетный блок и душ. Правда, Влад сомневался, что хозяйка модуля использовала душ по назначению в нынешние дни. Вода по-прежнему превращалась в густое желе, стоило её охладить до нормальной температуры. Жидкой она становилась только при температуре выше пятидесяти градусов по Цельсию.

Имморта всё же позвала его спустя полчаса:

– Предтеча, иди купаться.

Влад удивился щедрости спутницы, поскольку вода в таких походах становилась дефицитом, потом решил побеседовать с посланницей Госпожи на интересующие его темы. Вылез из своей палатки, постучал в жёсткий полог модуля.

– Разреши?

– Входи.

Он влез в модуль, рассчитанный на одного жителя, но достаточно просторный, увидел совершенно голую женщину и инстинктивно сделал шаг назад.

Она понимающе усмехнулась, накинула на себя нечто вроде полупрозрачного, с серебристым отливом пеньюара.

– Не думала, что земляне столь робки.

– Дело не в робости, – сухо сказал Велич, досадуя на себя за то, что не понял намерений спутницы. – Я женат и люблю свою жену. Других женщин мне не надо.

– Отменная характеристика мужчины, – с иронией проговорила Имморта. – Зачем тогда пришёл?

– Поговорить.

– Купаться будешь?

– Нет. Хочу задать несколько вопросов.

– Вообще-то я не расположена отвечать на вопросы, но раз уж ты здесь, задавай. – Она легла на раскрытую пушистую кровать, закинула ногу за ногу, откинулась на подушку, подложив кулак под голову. И всё это так вызывающе, с такой эротичной интонацией, что туманило голову.

Влад усилием воли заблокировал позывы естества, присел на торчащий из стены уголок сиденья.

– Каким образом Госпожа осталась на Равнине? Разве Конструктор не был её партнёром?

– Я не уполномочена отвечать на такие вопросы. Могу сказать только, что Конструктор не принял наших предложений и от того проиграл.

– Но проиграла и Госпожа.

– Мы восстанавливаемся. Если твой сын будет с нами, этот процесс не продлится долго.

– Откуда вы узнали о сыне? Кто сообщил, что он у тартариан?

– Мы наблюдаем за всеми потенциальными Игроками, угодившими в ловушку игрового пата.

– Красиво звучит – игровой пат. Тартар проиграл, Гея и Госпожа тоже, о ФАГе ничего не известно, а Конструктор вообще прекратил существование. Кто же выиграл?

– Задашь этот вопрос непосредственно Госпоже.

Влад разочарованно поднялся.

– В таком случае разреши откланяться.

– Не приляжешь? – Имморта откинула воротник пеньюара, так что оголилась красивая смуглая грудь.

– Покойной ночи. – Он поклонился и вышел.

Снаружи Равниной владела ночная мгла. Было холодно, пустынно и неуютно. Душа сжалась в комочек, когда Влад подумал о сыне. Позвал:

«Ясь, родной, отзовись!»

Взметнулась ввысь стайка каких-то птиц, захлопав крыльями. И это был единственный звук, который достиг ушей. Сын не ответил.

Утро началось с атаки кочевников.

Влад сумел уловить некую неловкость, родившуюся внутри организма, быстро оделся и столкнулся на выходе с Иммортой, натянувшей на себя свой обтягивающий сверкающий комбинезон.

– Ирокезы!

– Кто? – не сразу понял он, однако краем глаза увидел невдалеке приближавшееся к пригорку облако пыли и пробормотал: – Кочевники!

Неизвестно, что это было за племя. Да это в конце концов было и не важно. Влад предпочёл бы с ним не связываться, да и транспорт у них был не в пример быстрее, но Имморта решила иначе.

– Обнаглели, хусаины вонючие! Давай встретим их по полной программе, чтоб другим неповадно было!

– У них всего лишь верблюды, уйдём, – предложил Влад.

– Надоело! – Имморта залезла в багажник и извлекла хищного вида оружие с квадратным шипастым дулом.

– Плазмер?! – не поверил глазам Влад. – Настоящий? Откуда?

– От верблюда.

– Подожди, не спеши, – спохватился он. – Давай дадим им шанс оценить ситуацию.

– Зачем?

– Не хочу кровопролития.

Имморта выпятила губы, формулируя ответ, но Влад уже доставал карабин из сумки.

– Плазмер бесшумен, а этот зверь рычит весьма убедительно.

Когда до переднего всадника оставалось с полсотни метров, он выстрелил.

Ракетная пуля «Дракона» попала в лоб верблюда, и всадник с воплем перелетел через голову своего скакуна. Верблюд грохнулся оземь, дёргая ногами. Пуля практически оторвала ему голову.

Влад выстрелил ещё раз, и второй верблюд опрокинулся на спину с пробитой головой, в то время как его погонщик с криком летел вперёд.

Лавина всадников начала останавливаться. Всего их было около двух сотен.

Влад для острастки выстрелил по валуну перед бандой, расколов его пулей на части, и кочевой курень неизвестной расовой принадлежности окончательно застопорил. Его командир, вылетевший из седла первым, с трудом встал и, ковыляя, направился к опередившей его шеренге всадников, держась за голову.

Ему подвели другого верблюда, помогли взобраться на серую, почти безгорбую громадину, он взялся за поводья, глядя на не сдвинувшихся с места мотоциклистов.

Влад поднял над собой карабин, недвусмысленно давая понять, что перспектив у воинства, вооружённого пиками и саблями, нет.

Его поняли.

Последовала визгливая команда, и всадники начали разворачиваться, закричали, подстёгивая скакунов. Через полминуты от них осталось только опадающее облако пыли и два мёртвых верблюда.

– Вот и всё, – повернулся Влад к спутнице. – Интересно, что они здесь делают, вдали от поселений? Насколько я понимаю, мы уже выехали за Лохитангский Сырт?

Имморта молча спрятала плазмер.

– Поехали.

– Предлагаю позавтракать.

– Я не голодна.

– Зато я голоден. – Влад глянул на часы. – Сорок пять седьмого, выезд через четверть часа.

Имморта смерила его недобрым взглядом, но перечить не стала, начала сворачивать модуль.

Влад занялся завтраком. Разогрел воду с помощью термической палочки (их запас в общине истощился, пора было идти на Зем-Гору за новыми), заварил чай и съел два бутерброда с курятиной и сыром, приготовленные ещё женой.

Имморта, полностью готовая к походу (когда она успела заправиться? Ведь не питается же она электричеством?), наблюдала за ним, нетерпеливо поглядывая на небо. Судя по всему, она была полна сил, отчего у Влада мелькнула мысль, что женщина вполне может оказаться киборгом либо витсом.[245]

– Мы теряем время, – сказала она, когда он уже допивал чай.

– Время терпит, – ответил он, выдерживая паузу; самому хотелось мчаться к Тартару со всей возможной скоростью, но силы были не беспредельны, а впереди их ждала дальняя дорога и встреча с тартарианами, требующая высокой энергоотдачи.

– Что значит – время терпит? – озадачилась посланница Госпожи. – Время – это процесс векторно-направленных изменений материального экссудата Вселенной, он не может терпеть.

Влад усмехнулся, пряча кружку.

– Время вещь условная, милая моя, хотя процесс и задан законом усложнения материальных форм. Главное – как относятся к нему люди, а это уже психология.

– Не понимаю.

– Ты витс?

– Витс? Что это такое?

– Ничего, извини за вопрос. Я готов.

Он сел за спину Имморты, и та включила двигатель.

Этот день ничем не отличался от первого.

Мчались по дюнам, песчаным плешам, каменистым плоскогорьям и по травянистым саваннам со скоростью не менее двухсот пятидесяти километров в час, притормаживая лишь при пересечении всхолмленных участков Равнины и скальных поднятий.

Остановились всего лишь один раз – в двенадцать часов дня, хотя Влад и не просил отдыха.

Пообедали. Вернее, ел только Влад, Имморта же ушла куда-то в степь и не возвращалась, пока он не поел.

Снова понеслись вперёд, к вечно отодвигавшемуся горизонту, и к вечеру оставили за спиной ещё около двух тысяч километров.

Наутро Имморта, не проронившая ни слова, снова удалилась в пустыню, оставив мотоцикл, и бродила в километре от стоянки минут десять. Что она делала, Влад спрашивать не стал, считая, что женщина стесняется справлять нужду при нём.

Поехали дальше.

Дважды проезжали мимо Гор, одну из которых Велич знал, а вторую нет. Первая не имела вокруг себя пояса жизни, так как сюда упала одна из планет окраины Галактики (какой звезде она принадлежала, неизвестно). Вокруг второй жили странные карликообразные существа с головами, напоминающими шляпки земных белых грибов. Разглядеть их подробно не удалось, но Владу показалось, что глаз на грибовидных головах хозяев Горы было не меньше десятка.

После обеда машина с седоками снова устремилась вперёд, пожирая пространство Равнины как пуля. Однако, по ощущениям Влада, вектор движения изменился, и он обратил на это внимание водителя.

– Я получила известие, – прокричала она на ходу. – Едем к Госпоже.

Влад не сразу сообразил, что происходит.

– То есть как к Госпоже?!

– Она нас ждёт.

– Эй, остановись! – рявкнул он.

Имморта увеличила скорость.

– Нет времени.

– Остановись, я сказал!

Она так резко затормозила, пригнувшись к рулю, что не ожидавший этого Влад перелетел через неё (костюм на мотоциклистке стал скользким как лёд!) и только спустя мгновение, пережив стыд и гнев на самого себя, сгруппировался. Поэтому упал он за мотоциклом не как безвольная кукла, а прокатился колесом и вскочил на ноги.

Имморта сидела на мотоцикле, упираясь ногами в глинистую почву, и в руке у неё был плазмер, направленный в лицо дебрянину.

– Мы едем к Госпоже! Будешь сопротивляться – пристрелю!

В голову плеснула волна бешенства и ненависти, прежде всего – к самому себе: он должен был предусмотреть подобную выходку от совершенно незнакомого воина (женщины тоже могут стать воинами, почти не уступающими мужчинам). То, что случилось, характеризовало его далеко не с лучшей стороны.

Хорошо, что этого никто из дружинников не видел! – мелькнула мысль. Опозорился бы на весь свет! Расслабился, файвер недобитый. Соберись!

Пришло успокоение, а за ним трезвая оценка положения. Имморта была уверена, что контролирует ситуацию, но она ошибалась. Влад знал, что в прямой схватке представительница Госпожи, даже будучи киборгом или витсом, с ратным мастером и бывшим файвером не справится. И всё же стоило попытаться развязать конфликт мирным путём.

– Ты обещала доставить меня к Тартару.

– Обстоятельства изменились.

– Там мой сын!

– Не имеет значения. Если он оператор реальности – выберется сам. Не знаю, зачем, но ты нужен Госпоже. Хотя, с моей точки зрения, вы все, и ты в том числе – отработанный материал. Ваше время ушло.

– Значит, пришло твоё?

– Именно.

– Так кто ты всё-таки? Не витс, вижу, но и не простой человек.

– Я не человек.

– Понятно, новая машина, изделие Госпожи. Когда-то мои предки сражались с К-мигрантами, биокиберами, рождёнными Конструктором. А тебя создала Госпожа. История повторяется.

– Много говоришь!

– Предлагаю вместе добраться до Тартара, вызволить сына, и мы с ним отправимся к Госпоже.

– Переговоры излишни. Или ты поедешь добровольно, или я довезу тебя в бессознательном состоянии.

– Госпоже нужен мой труп? – хмыкнул он.

Имморта второй рукой извлекла из багажника ещё один излучатель, с красным пупырчатым дулом, направила на него. Руки у неё не дрожали.

– Садись! Я выстрелю!

– «Удав»! – пробормотал он, не скрывая удивления. – Неужели работает?

Женщина нажала на гашетку, и сознание вылетело из головы Влада воробьём, затрепыхалось невесомым облачком в трёх метрах от земли, не в силах вернуться обратно в тело.

Суггестор «Удав» сработал! Хотя по всем прежним данным электронно-лептонная, нано-молекулярная, компьютерная и прочая техника не должна была работать. Во всяком случае, оружие, найденное дебрянами на Зем-Горе: аннигиляторы, компактификаторы, плазмеры, «универсалы» и гипногенераторы, – пылилось мёртвым грузом на складах.

В душе Влада родился протест.

Будто электрическая искра пробежала по нервам, запуская процесс мышления и очищения организма.

Он увидел себя со стороны лежащим ничком. Импульс «Удава» отключил все чувства, и в настоящий момент мыслил он только благодаря суперсенсингу, запущенному сторожевой системой подсознания в позвоночнике.

– Сед лекс! – презрительно проговорила Имморта, пряча суггестор в багажник. Опустила ногой подножку, чтобы мотоцикл не завалился набок, подошла к лежащему без движения Величу. – Тащи теперь твою тушу!

Она нагнулась, и Влад вспыхнул, усилием воли возвращая себе свободу действовать в темповом режиме.

Какой бы реакцией ни обладало создание Госпожи, с ответом оно запоздало.

Влад ужом вывернулся из-под руки Имморты и попытался удержать мотоциклистку приёмом болевой фиксации.

Но она в свою очередь разогнула его сжатый на горле локоть (совершенно не человеческим приёмом!) и ударила Влада сжатыми пальцами в глаз! Вернее, попыталась ударить: он вовремя убрал голову. И на инстинкте, отбив тяжкий удар коленом в пах, уклонившись от второго удара кулаком в шею (все удары были сделаны в течение долей секунды), ответил рубяще-колющим ударом – краем сжатого кулака, то есть костяшкой мизинца, в основание шеи Имморты, сверху вниз, с такой силой, что она без звука пролетела по воздуху несколько метров и пропахала лицом метровую борозду в рыхлом грунте.

Влад опустил гудящие руки, глядя на поединщицу. В голове не было ни одной мысли, только сожаление и чувство вины. Боя можно было избежать, если бы он почувствовал намерения женщины раньше.

И вдруг Имморта вскочила гибким движением, словно подброшенная пружиной, метнулась к мотоциклу.

Если бы он промедлил, уверовав в свою победу или поражённый стойкостью Г-девы (любой другой человек, пропустив удар из серии «неотбиваемых», уже был бы мёртв!), Имморта добралась бы до оружия. Она лишь на несколько секунд потеряла сознание (или что там его заменяло) и пришла в себя без каких-либо проблем.

Влад прыгнул к мотоциклу – через стон икроножных мышц, опередил её на мгновение.

Столкновение было коротким. Он соткал паутину ударов, от последнего из которых создание Госпожи взмыло в воздух, вращаясь вокруг оси, и грохнулось на спину в пяти метрах от мотоцикла. Бить пришлось в полную силу, так как он чувствовал мощь противника (её пальцы прошлись по плечу и разорвали сверхпрочный комбинезон!), поэтому надо было действовать адекватно.

Полежав несколько секунд на спине с остановившимся взглядом, Имморта ожила, гибко поднялась на ноги, поправила волосы, как настоящая женщина. В глазах – ни капли страха или боли, только неодолимая жажда укротить!

Влад достал свой карабин.

– Попадание этой «маслины» внутрь смертельно. Предлагаю разойтись мирно. В противном случае Госпожа лишится своего курьера. Я забираю мотоцикл, но оставляю твой багаж. И плазмер. «Удав» заберу. Доберёшься до Госпожи?

– Ты делаешь ошибку.

– Возможно, и всё же я попробую достичь Тартара. Думаю, у тебя есть связь с Госпожой, не так ли? Доложи ей о своём положении, пусть вышлет спасателей.

– Я найду тебя!

– Не рекомендую.

– Я найду тебя!

Не отвечая, он отстегнул пряжки багажника, не поворачиваясь к Имморте спиной; она следила за ним горящими глазами и в любой момент могла продолжить схватку. Вынул суггестор.

Багажник весил килограммов шестьдесят, набитый под завязку какими-то коробками, пакетами и банками, но Влад не стал брать ничего лишнего. Сунул в свой рюкзак суггестор, закинул рюкзак за плечи, сел на сиденье мотоцикла, держа Г-деву под прицелом карабина.

– Прощай, дорогая, предупреди Госпожу: она больше, чем мы, как ты говоришь, – отработанный материал. Не стоит начинать новую гонку за власть в домене.

Мотоцикл сорвался с места и стрелой полетел вперёд, оставив позади не сдавшуюся, полную угрозы и силы, так и не оставившую своих планов посланницу второго Конструктора, названного Госпожой её акушером, бывшим магистром Ордена Белого Крыла Кристофером Кроули.

Угрызений совести Влад не испытывал. Против него сражалась не слабая женщина, достойная жалости и человеколюбия, а выращенная неизвестным способом либо воскрешённая Госпожой одна из пленниц, которыми её «кормил» Кроули. Пленники первого Конструктора стали К-мигрантами. Пленниц Госпожи ещё до Падения назвали Г-девами. С одной из них он только что познакомился. А поскольку К-мигранты в своё время долго беспокоили службу безопасности Земли, защищая своего хозяина, вполне возможно, людям в скором времени предстояло столкнуться с Г-девами, служащими своей Госпоже.

Где вы, Г-девы? М-да…

Ах, Кроули, Кроули, какая же ты всё-таки тварь!

Влад увеличил скорость мотоцикла до предела, до красного мигания на приборном щитке: быстрее трёхсот пятидесяти километров в час эта машина двигаться не могла.

За двое суток он преодолел пять с лишним тысяч километров. Всего же с момента старта в Брянице его путь составил почти десять тысяч километров. И вот наконец впереди, на грани зрительного восприятия, забрезжило смутное сгущение воздуха в виде бесформенной шапки сероватого прозрачного тумана.

Влад напряг зрение и сквозь серую кисею разглядел некие геометрически правильные формы, складывающиеся в горные конструкции необычного вида. Можно было не сомневаться, что это показалась Тартар-Гора, сохранившая свою структуру как живой объект невероятной сложности, хотя вообразить, какие существа образовывали структуру, что они там делали внутри своего «космоса», было трудно, не имея о разуме Тартара никакой информации. Он и тысячи лет спустя после первого контакта с землянами сохранял свой статус НЛО – непознанного летающего объекта.

Потянуло «гнильцой».

Влад сбросил скорость, накинул на себя вуаль ментальной невидимости, чтобы никто не мог раньше времени заметить его приближение. От взгляда Тартара он всё равно не мог спрятаться, уж больно чувствительными были его «локационные» системы, а вот люди, в первую очередь Крис Кроули со своим сыном, их челядь, воины, слуги, заметить дебрянина не должны были. Влад уже учуял их «дыхание» – как бесплотные посверкивающие облачка, посылающие лучики-вспышки мысленного «света». Оба были здесь, что означало: курьер Госпожи не солгала, Ясен находился в плену у тартариан.

Влад совсем остановился, сосредоточился на пеленгации пси-сфер, надеясь поймать пульсацию мысли сына. Однако усилия оказались напрасными. Ясен по-прежнему не отзывался. Зато окончательно определились координаты человеческого эгрегора, не способного заблокировать свою пси-структуру.

В душу закралось беспокойство. Показалось, что кто-то пытается нащупать местоположение землянина с дальнего расстояния.

Влад перестроил свою ауру таким образом, чтобы его не смогли запеленговать. Управление экстрасенсорикой организма становилось всё более привычным делом, он даже не задумывался над той или иной операцией, как это было в далёкие времена до Падения.

В полусотне километров от места остановки, практически в кильватере, что-то двигалось.

Влад сконцентрировал поток внимания на объекте, жалея, что не может физически подняться в воздух.

Это был не тартарианин. Странный объект полз к Тартар-Горе с небольшой скоростью, то и дело сворачивая с пути то вправо, то влево, словно вынюхивал след мотоцикла, и вполне возможно, он чувствовал мотоциклиста. Определить поточнее, был ли объект машиной с водителем, либо живым существом, Влад не сумел, мешали тонкие, полевые, сбивающие с толку колебания атмосферы.

«Что тебе нужно? – спросил Влад, маскируя ментальный зов под мысль медвян. – Кто ты?»

Ему не ответили. Объект продолжал ползти с прежней скоростью, хотя и перестал рыскать из стороны в сторону.

Хрен с тобой!

Влад вернулся из ментального путешествия, достал флягу с водой, огляделся.

Ландшафт на подъездах к Тартар-Горе изменился, стал всхолмленным, вздыбленным, будто его долгое время терзали землетрясения. Вполне вероятным казалось и допущение, что разрушения ландшафта было следствием удара планеты о поверхность Великой Равнины. Но каньоны, холмы, поднятия и трещины могли образоваться и от неких действий тартариан, продолжавших свою таинственную деятельность после Падения.

Словно в ответ на мысль Велича издалека прилетел басовитый гул. Холмик, на котором остановился мотоциклист, сотрясся. Тартар ворочался внутри себя, возбуждая пространство, и Влад на мгновение почувствовал неприятное чувство скрытой угрозы, представив – какая энергия вихрится внутри этого странного объекта, заключавшего в себе не здание, не город, не планету и даже не галактику – иную Метавселенную!

Вытряхнув на ладонь несколько кусочков желе-воды, он слизнул их, съел рисовый концентрат с орехами, слизнул ещё пару комочков кристаллической воды и несколько минут отдыхал, привычно очищая организм от усталости. Затем устремился к цели путешествия, убеждённый в том, что ему удастся найти и освободить сына.

Путь оказался муторным, извилистым и долгим. Потребовалось больше пяти часов, чтобы преодолеть все природные разломы и преграды, прежде чем удалось разглядеть бастионы чёрной горы сквозь мглу наступавшего вечера. И чем ближе Влад подъезжал к ним, тем больше приходилось преодолевать глубоких борозд, разломов почвы и воронок. Складывалось впечатление, что на подступах к Тартар-Горе шла война с применением ковровых бомбардировок. Вот только бомбардировщиков в этом мире не существовало, и с момента Падения никто над Равниной летать не мог.

Объехав очередной овраг с крутыми склонами, Влад снова почувствовал присутствие чьей-то ищущей целеустремлённой воли. Но принадлежала она не Кроули, а кому-то ещё, обладавшему чисто человеческими эмоциональными обертонами: нетерпением, любопытством и боевым настроем.

Почуяв знакомые нотки, Влад настроился на волну, готовый спрятаться «за природные шумы», и поймал знакомый голос:

«Староста, ответь, это я».

«Горан?!» – удивился он.

«Услышал наконец! Я недалеко от Тартара. Ты где?»

«Я тоже здесь».

«С курьершей Госпожи?»

«Откуда ты знаешь?»

«Я был в Брянице. Г-дева с тобой?»

«У неё образовались срочные дела. Я один. Поговорим при встрече».

«Понял, подними флаг, я подъеду».

Влад «поднял флаг» – подвесил над собой тоненький ментальный лучик, чтобы Горан мог его запеленговать, и стал ждать, поглядывая на угрюмую чёрную стену Тартар-Горы впереди.

Геянин появился через тридцать пять минут, на таком же мотоцикле, какой был под Величем. Они слезли с машин, обнялись.

– Что случилось? Где твоя Г-дева?

– Она получила приказ Госпожи следовать к повелительнице, я взбунтовался.

– Понятно. Она…

– Осталась ждать своих спасателей. Думаю, у неё есть связь с Госпожой. А ты как оказался в наших краях?

– Ехал предупредить о Госпоже. Но ты уже уехал. Мы с Базилом попытались дотянуться до тебя, но не смогли. Вот я и отправился догонять тебя.

– Общину посетили колёсники.

– Знаю, Базил рассказал мне о визите. Всем нужен твой Ясен: Гее, Тартару, Инсектам.

– Это плохо.

– Наоборот, это хорошо. Когда много конкурентов, шансов выжить больше. Ты связывался с ним?

Влад помрачнел.

– Не отвечает. Но я чую, что он жив и находится здесь. И Кроули здесь, его лагерь расположен буквально в двух десятках километров отсюда.

– Значит, где Кроули, там должны быть и Ясь с Истей. Я тоже чую, что она в этих местах, хотя ни разу не ответила на мои вызовы. Предлагаю объединить психики, чтобы наш знакомый нас не учуял, и подобраться к ним поближе.

– Там их сотни три, не меньше.

– Прорвёмся! – сказал Горан с великолепной уверенностью. – У меня арбалет с двумя сотнями электрострел.

– У меня карабин с пятью обоймами и «Удав».

– Какой удав? Ах ты, склероз! Неужели парализатор?

– Он самый, отобрал у Г-девы.

– Откуда он у неё? Впрочем, нет смысла размышлять на эту тему. Очень хорошо, что в нашем арсенале есть гипноизлучатель. Плюс твой опыт ратного мастера. Пусть попробуют встать на пути! Если бы Кристоферу была доступна Сила, он был бы серьёзным противником, а так мы равны. Точнее, мы в более выгодном положении, потому что он не догадывается о том, что мы у него в тылу.

– Это точно.

Влад подставил ладонь, и Горан с улыбкой хлопнул по ней своей ладонью.

Подкрепились из запасов Горана: его саморазогревающаяся еда оказалась как нельзя кстати. Хлебнули горячего тоника. Отдохнули полчаса, прикидывая варианты подходов к Тартар-Горе, повеселели, несмотря на то, что надвигавшаяся ночь сулила немало напряжённых моментов. Объединили мыслеволевые потоки в единую психоэнергетическую структуру, позволявшую обоим чувствовать малейшие колебания полей в радиусе десятка километров и реагировать на появление препятствий соответствующим образом. Затем тронулись в путь, соблюдая все законы разведки: скрытность, бесшумность, мгновенную ориентацию в пространстве, принятие правильных решений.

Лагерь Кроули они обнаружили далеко не случайным образом.

Сначала заметили характерный след гусениц. Поняли, что здесь недавно проехал весьма массивный тартарианин, так как колею он оставил глубокую и широкую.

Тут же выявились следы проехавшего отряда всадников. Изучив следы, друзья поняли, что наткнулись на дорогу к Тартару, по которой отряд Кроули добрался до первых поднятий Тартар-Горы. Ну, а через час впереди, на фоне чёрных бастионов «пригорода», показались светлые, голубые и жёлтые, палатки лагеря, расположившегося всего в паре сотен метров от зубчатых лепестков-строений тартарианского массива.

Слезли с мотоциклов, укрыли машины в удобной выбоине под защитой вывороченного из почвы угловатого валуна. Проверили костюмы, разные по фактуре и назначению, но одинаково удобные для разведвылазки.

– Давно мы не воевали, – улыбнулся Горан.

– Не воевали вместе, – уточнил Влад. – Возможно, это только начало. Итак, наш план?

– Подберёмся к лагерю поближе, понаблюдаем. Потом, когда окончательно стемнеет, возьмём Кроули за жабры.

– Если у него есть жабры, – согласился Влад, первым отправляясь в путь.

Через полсотни метров выбрались к извилистому валу земли, за которым начинался лагерь бывшего файвера, лишённого своей магической силы. Затаились за каменной осыпью.

Лагерь был большой, в нём насчитывалось не меньше сотни палаток. В маленьких, жёлтых, очевидно, устроились командиры подразделений, в синих – простые воины.

Лагерь жил своей жизнью: кричали стреноженные верблюды, требуя воды и пищи, между палаток сновали тёмные фигуры, освещённые колеблющимся отсветом редких костров, кто-то пел, кто-то хохотал, слышались крики и свист, – но самое главное, лагерь не охранялся. Лазутчики не заметили ни одного сторожевого поста. Если охрана и существовала, то была абсолютно уверена, что никто не осмелится напасть на отряд вблизи Тартар-Горы.

Спустя полчаса после того, как Влад и Горан засели в удобном для наблюдения месте, шум в лагере стал стихать. Внутри палаток загорелись светильники, ненадолго, на несколько коротких минут, и начали гаснуть один за другим.

Горан потянул носом:

– Ну и запах!

Влад кивнул. От лагеря за версту воняло так, что впору было затыкать нос.

Палатку главнокомандующего отыскать было нетрудно: она стояла особняком, ближе к скалам и «зданиям» тартарианского «пригорода». Рядом располагалась ещё одна коническая палатка, поменьше, предназначенная скорее всего для сына Кроули. Охранялись они двумя постами, обозначенными воткнутыми в землю пиками, на которых болтались узкие длинные ленты с раздвоенными концами, белого и красного цвета. Возможно, это были штандарты войска.

Палатки светились изнутри, что указывало на присутствие в них хозяев. Охрана, – шестеро здоровенных мужиков в зеленовато-коричневых комбинезонах, заросшие волосами до бровей, – угрюмо топталась вокруг палаток, соблюдая видимость сторожевой службы. Подкравшихся Влада и Горана они не почуяли. Впрочем, их пока не просёк и Кроули-старший, обладавший весьма тонким «нюхом».

– Придётся ждать, – шепнул Горан.

Однако ждать, к счастью, не пришлось.

Сторожа вдруг заволновались, из темноты вынырнул высокий воин в тюрбане, шмыгнул под полог большей палатки. Внутри приглушенно заговорили на инглизе, потом воин вышел обратно, а за ним появился Кристофер Кроули, застегивая на ходу «молнию» на воротнике бело-серого костюма.

Откинулся полог соседней палатки, откуда выбрался ещё один мужчина в серо-белом комби-костюме. Это был младший Кроули. В руках он держал карабин «Дракон».

Влад инстинктивно «спрятал» глаза и уши, ожидая ментального выпада Кроули, но его не последовало. Бывший файвер не ждал гостей и был явно чем-то озабочен.

– Файзулла, – позвал Али, – веди верблюдов.

– Тут недалеко.

– Веди! Не хочу топать по буеракам, здесь чёрт ногу сломит!

Воин в белом тюрбане выкрикнул короткую визгливую фразу.

Двое воинов подвели двух башнеподобных верблюдов.

Воин в тюрбане вдруг посмотрел в сторону затаившихся в полусотне метров лазутчиков. Он обладал если и не задатками экстрасенса, то звериным чутьём.

– Таймур, Валши, проверьте! – Палец Файзуллы указал направление поиска.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не начавшийся шум в дальнем конце лагеря.

Мужчины застыли, прислушиваясь.

Влад толкнул соседа локтем, и они беззвучно переметнулись за крутобокий курган в двух десятках метров от палатки Кроули.

– Что там стряслось? – недовольно буркнул Али.

Файзулла метнулся прочь, исчез в темноте.

Кристофер шевельнулся, и Влад всем телом почувствовал высверк пси-поля, пронзивший лагерь по вектору начавшейся суматохи. К Кроули-старшему явно возвращалась былая мощь, позволявшая ему выходить из тела в общее информационное поле Великой Равнины.

– Колёсники! – с ноткой удивления пробормотал он. – Любопытно… неужели они узнали о Величе?

– Какие колёсники? – не понял Али.

– Потом объясню. Таймур, задержите их, пока я не вернусь.

Толстопузый воин с остроконечным шлемом на голове неуклюже побежал вдоль шеренги палаток в ту сторону, где исчез Файзулла.

– И пусть полковник едет за нами, – крикнул вслед ему Али.

Оба Кроули взобрались на верблюдов, неторопливо направившихся к ближайшему скоплению чёрных скал.

Файзулла вернулся неожиданно быстро, вскочил на третьего верблюда и поскакал за хозяевами. О своих подозрениях он, похоже, забыл.

Влад дотронулся до плеча Горана.

– За ними!

Они прокрались мимо палаток, набрали скорость, догоняя всадников. Приходилось напрягаться, так как на землю уже спустилась ночь, дорога была незнакома, и надо было не угодить в расщелину, не споткнуться о камень и не дать себя обнаружить.

Тем не менее оба справились с этим без проблем, пребывая в состоянии боевого транса, и не выпустили из виду троих всадников, углубившихся в узкий проход между изломанными стенами чёрной горы.

Кроули и их спутник спешились, оставили прядающих ушами верблюдов у входа в ущелье, двинулись дальше, подсвечивая путь фонарём.

Влад перешёл на крайнедиапазонное зрение, захватывающее часть инфракрасного и ультрафиолетового спектра. Подступы к террасам и скалам-постройкам «пригорода» стали видны почти как днём, хотя цвет их изменился.

Горан оглянулся. Влад показал на себя, предлагая пойти первым.

Бывший комиссар ОКО Геи кивнул, соглашаясь. Он знал, каков в деле бывший оператор реальности, кем стал Влад Велич до Падения, и верил в его удачу.

Паркур

Он так и не решил до прихода тюремщиков, что будет делать, если они снова потребуют согласия стать их союзником. Выйти из камеры не удалось, как и установить полноценный пси-контакт с Истомой. А без неё бежать из тюрьмы Ясен даже не помышлял.

Визитёры пожаловали, когда он в очередной раз отдыхал после попытки выйти в пси-режиме за пределы камеры.

Ясен сел, упираясь руками о край лежака, глядя, как тает прямоугольник монолитной прежде стены, превращаясь в проём двери. Потолок налился туманным свечением.

Первым вошёл Кроули-старший, за ним бочком протиснулся Кроули-младший, держа в руке карабин. Показался и сопровождавший родственников телохранитель по имени Файзулла, застыл в дверях как статуя. В его облике ничего не изменилось, в то время как Кроули-старший был чисто выбрит, свеж, благоухал одеколоном, и новый серо-белый костюм на нём сидел как вторая кожа.

– Ну и воняет здесь! – поморщился Али.

– Ну, это ты зря, – возразил Кристофер, с любопытством озираясь, подошёл к параше. – Похоже, наш гость ни разу не помочился.

– Не может быть!

Кристофер обошёл сидевшего Ясена, разглядывая его со всех сторон.

– Похоже, вы приходите в норму? Редко кто из людей способен перейти на замкнутый цикл.

Али почесал затылок.

– Разве это возможно?

– Как видишь, возможно. Человечество прошло пять стадий развития, он – первая ласточка шестой.

– А первые пять какие?

– Хомо вульгарис, экстрасенсы, паранормы, интраморфы и файверы. – Кристофер достал из кармана склянку с синей жидкостью, глотнул, аккуратно засунул обратно. – Что скажете, господин мегаморф? Вы с нами? Учтите, кто не с нами, тот против нас.

– Я сам по себе, – глухо сказал Ясен.

– В принципе, это правильно, однако не в данной ситуации. Вы нужны такому большому количеству других разумников, что я начинаю в вас верить.

– Это кому же я понадобился? – недоверчиво сказал Ясен.

– В первую очередь Тартару, во вторую – Гее. Вы что же думаете, дочь Горана Милича просто так отправилась с вами в путешествие? Нет, она приглядывает за вами, ждёт, когда вы проснётесь, и когда-нибудь предъявит права.

Взгляд Ясена сказал, что он думает.

Кристофер усмехнулся.

– Предъявит, предъявит, не сомневайтесь. Ну, а кроме Геи за вами пришли колёсники и Г-девы. Знаете, кто это? Нет? Эффекторы Госпожи, её рабочие руки, так сказать. Им тоже дано задание установить с вами контакт и доставить к Госпоже. И чем быстрее, тем лучше.

– Почему? – пробормотал Ясен.

– Потому что Великая Равнина – промежуточный странный аттрактор или, другими словами, физическая реальность в состоянии квазиустойчивого резонанса материальных форм. Кое-кто из моих знакомых считает, что это вообще богатая многовариантная иллюзия.

– Бред! – фыркнул Али.

Кристофер не обратил на него внимания.

– В скором времени произойдёт фазовый переход этой реальности в какую-то другую, с другим набором констант, идут уже заметные глазу изменения геометрии на макроквантовом уровне. Вы и сами это ощущаете. Вот почему все спешат.

– Зачем я им нужен?

– Неужели не догадываетесь? Не верю! Все надеются, что вы поможете им пробиться за пределы кокона резервации в Большой Космос.

Ясен покачал головой, наметил улыбку.

– Я просто человек.

– Да что ты с ним возишься! – процедил сквозь зубы нетерпеливый Али. – Дадим по морде, живо перестанет играть мировую величину.

– По морде – тоже вариант, – согласился Кристофер. – Но очень хотелось бы увидеть в нём добровольного союзника.

Ясен опустил голову. Решение так и не созрело. Он не знал, что делать, и боялся, что не сможет выйти за пределы тюрьмы.

Кроули уловил его сомнения.

– Правильно, ответ «да» сулит будущее, ответ «нет» послужит эпитафией на гробнице. Мы оставим вас здесь, и через пару недель, максимум через месяц, вы просто умрёте с голоду, каким бы сильным паранормом ни были. Подходит вам такая перспектива?

– Тартариане…

– Тартарианам я докажу, что произошла ошибка, и вы не тот, кто им нужен. Уверяю вас, мне они поверят.

Ясен снова опустил голову.

Али нервно потоптался на месте, поиграл с карабином, направил дуло в голову пленника.

– Решай быстрей, шит!

Ясен слез с лежака.

– Я хочу поговорить с Истомой.

– Ещё чего! Сам не можешь решить, на девчонку решил переложить ответственность?

Ясен вспыхнул. В словах младшего Кроули был резон.

– Проводите меня к Истоме!

Кристофер с сомнением пощипал подбородок.

– Вообще-то пустая трата времени.

– Я хочу убедиться, что она жива.

– Хорошо, я отведу вас к ней, только предупреждаю…

– Я ему яйца отстрелю при малейшей попытке затеять бузу! – плотоядно пообещал Али.

– Пойдёмте. Файзулла, иди впереди.

Телохранитель Кроули молча повернулся к выходу из камеры.

Сердце забилось сильней. Пришло ясное и чёткое понимание ситуации. Страх отступил. Да и не страх это был, а душевная нерешительность, сопровождавшая его всю сознательную жизнь. Во всех обстоятельствах, в сложных вопросах, решения всегда принимал отец, теперь же при его отсутствии надо было брать ответственность на себя, а этому нелёгкому умению надо было учиться и учиться.

Короткий коридор, разветвление: направо – выход (потянуло сквозняком), налево – проход в глубину горы.

Тупик.

Файзулла отступил в сторону.

По стенам коридора метнулись световые паутинки.

Одновременно в голове Ясена просвистел ментальный лучик: Кроули вызывал хозяев тюрьмы.

Стена тупика вскипела, расплываясь и протаивая почти ровной прямоугольной дырой.

Ясена подтолкнули в спину, он шагнул вперёд и оказался в практически такой же небольшой камере с бугристыми неровными стенами, в какой находился сам. Только лежак в ней располагался у стены, а в углу виднелась полукруглая перегородка, за которой, очевидно, прятался туалет.

Истома лежала спиной к двери, не обращая внимания на вошедших. Потом до неё дошло, что к ней пришли, она повернула голову. Села, держась за щеку. Глаза девушки стали огромными.

– Ясен! – взвизгнула она, бросаясь к дебрянину. – Ты живой!

Файзулла встал у неё на пути. Девушка опомнилась.

– Я знала, что ты здесь! Знала, что придёшь! Что происходит? – Она глянула на афганоида. – Почему нас держат в этой могиле?

Из-за спин Файзуллы и Али, продолжавшего держать Ясена на прицеле, выступил Кроули-старший.

– Добрый вечер, мисс. Скажу прямо, от решения вашего друга зависит не только его жизнь, но и ваша. Я предлагаю ему союз. Присоединяйтесь, пока не поздно, и всё будет хорошо.

Лицо геянки потемнело.

Ясен уловил менто: тёмную тучу пронзила молния, запахло грозой, в туче проявились сияющие удивлённые глаза.

Он ответил: палец к губам, пожар, ливень, буря…

Оба перешли на псилинг так естественно, что Кроули не сразу отреагировал на это.

– Э-э, господа, что вы в самом деле! За кого вы меня принимаете? Мы так не договаривались. Файзулла, укроти её! Али, уведи Велича!

Телохранитель закрутил Истоме руку за спину, но она гибким змеиным движением ушла от захвата, нанесла ему удар растопыренными пальцами в лицо – сверху вниз, чисто по-медвежьи, затем развернула ладонь и прошлась по другой щеке, добавив тычок кулаком в область кадыка. Это была урсус-техника в натуральном виде, распространённая в славянских общинах, Ясен знал её, но пользовался другой.

Файзулла не ожидал такого владения боевыми приёмами от пленницы, поэтому рассвирепел (по левой щеке его протянулись царапины от ногтей геянки) и нанёс ей мощный удар кулаком в висок.

Истома беззвучно отлетела к стене, хотя и не потеряла сознания.

И только потом в бой вступил Ясен, за несколько мгновений просчитав ответы всех участников конфликта.

Али с заминкой поднял карабин, ошеломлённый непредвиденным развитием событий.

Его первым и атаковал Ясен, успев обезоружить и послать в нокдаун касанием в кадык согнутым пальцем, до того, как Кроули-старший нанёс ему оглушающий ментальный удар.

Ясен инстинктивно защитился, сработали ранее скрытые сторожевые центры, спавшие до этого момента. Но этого оказалось недостаточно. Кристофер Кроули ещё не восстановил свои возможности оператора реальности в полной мере, однако уже становился пси-манипулятором высокого уровня, и в его ментальном «цунами» Ясен буквально утонул, как корабль, получивший пробоину.

На этом, скорее всего, схватка бы и закончилась. Если бы не вмешались силы, которых он не ждал.

Внезапно голову продула струя морозного воздуха, «вода» из организма схлынула, голова прояснилась, чья-то энергичная рука отвесила ему пощёчину.

«Соберись!»

«Пап?!»

«Соберись! Действуй!»

Влад вспыхнул. Как это получилось, разбираться было недосуг, но – получилось! И время послушно замедлило свой бег.

Он снова увидел – схватил – всю обстановку в камере.

Истома застыла в полуприседе, непобеждённая и яростная, готовая драться до конца.

Файзулла навис над ней с поднятой рукой, но он уже определил источник главной опасности и поворачивался к Ясену лицом, налитый угрюмой упругой силой.

Кристофер, оскалясь, смотрел на вход в камеру.

А там обозначилось тёмное вихрение, из которого проступил человеческий лик.

Затем началось общее движение.

Кроули-старший ударил нового противника копьём пси-волны, считая, что Ясен выключен из борьбы.

Ему ответили двойной молнией ментального разряда, да так, что он отшатнулся!

В камеру один за другим ворвались Влад Велич и Горан Милич, «размазываясь» от скорости.

Как они тут оказались, гадать было некогда, схватка продолжалась, и надо было доделывать начатое.

Файзулла слепо отмахнулся от броска Истомы, обнажая саблю, но от удара Ясена – на выплеске силы – увернуться не смог, отлетел к стене, хотя тут же подхватился на ноги и метнулся к нему, начиная «рубить капусту» – так называли приём боя холодным оружием, когда боец окружает себя сетью быстрых ударов.

Истома прыгнула к нему под ноги.

Он встретил её ногой, махнул саблей… и снова отлетел к стене, теперь уже от удара Горана Милича.

Влад застыл перед Кристофером, увеличивая ментальный натиск, не давая ему возможности вмешаться в схватку физически и применить оружие.

По стенам камеры побежала судорога трансформации, стены вскипели, начали стекать на пол густыми смоляными волнами.

Ясен в подкате достал с пола карабин и выстрелил так, что пуля прошла в миллиметре от головы Кроули-старшего, срезала ему часть волос и влипла в стену, породив круговую, быстро затухающую волну.

– Всем стоять!

Крик отскочил от стен камеры хриплым эхом, стих.

– У… бей… те… их! – прохрипел Кристофер, по волосам которого проскочила голубоватая извилистая искра.

Файзулла бросился было вперёд, но Ясен направил на него ствол «Дракона», повторил гулким, раскачивающим пространство голосом:

– Всем стоять!

Истома вскочила, сверкая глазами, протянула руку со скрюченными пальцами к Файзулле:

– У, гадюка! В следующий раз убью!

Затем метнулась к отцу с криком:

– Дэдди!

Горан прижал дочь к себе на мгновение, отстранил, отодвинул за спину. Глянул на застывших Кристофера и Влада, подошёл к Величу. Глаза у него были чёрные, бездонные, излучающие, он тоже участвовал в битве старых соперников, поддерживая друга, хотя со стороны это не было заметно.

– Прекратите пыжиться, господин Кроули, вы проиграли. Пулю «Дракона» не переварит даже ваш желудок.

Кроули побагровел, нанося противнику мощный пси-удар, ломающий волю. Однако с ним сейчас сражался не один человек, а коллектив, маленький эгрегор, и силы ему не хватило. Поняв, что действительно проиграл, он вскинул руки над головой, сделал шаг назад, к Файзулле, бледно улыбнулся.

– Восхищён, господа! Но вам не выйти отсюда!

Проём двери вдруг начал стремительно зарастать чёрными сталактитами, закрылся.

Лежащий на полу под лежаком Али шевельнулся, сел, тараща глаза на стоящих вокруг мужчин, силясь понять, что происходит.

Все посмотрели на него.

– Мы выйдем отсюда вместе, – хладнокровно сказал Влад. – Или ты хочешь остаться вместе с нами?

– Это Тартар, господа! По моей команде вас уничтожат в два счёта!

– Я успею выстрелить! – тихо сказал Ясен.

Кристофер бросил на него оценивающий взгляд.

– А сумеете? Вам уже приходилось убивать безоружных людей?

Ясен выстрелил, выбивая из руки Файзуллы саблю.

Али вскочил, хватаясь за щеку: отлетевшая сабля задела его эфесом.

– Фак ю! Что вы стоите?! Файзулла, вперёд!

Влад, подняв бровь, покосился на сына, смахнул со лба капли пота. Неторопливо вытащил из рюкзака за плечами второй карабин, затем пистолет с красным дулом.

У Кристофера изменилось лицо.

– «Удав»?!

Влад кивнул.

– Я приберёг этот аргумент напоследок. Предлагаю компромисс: мы не трогаем вашу компанию, вы даёте нам возможность покинуть сие заведение.

– Дай карабин! – решительно потребовала Истома у Ясена. – Я их всех перестреляю!

Милич усмехнулся, положил на плечо арбалет.

– Думаю, предложение моего соратника гораздо мягче последнего. Или вы сомневаетесь в намерениях этой девушки?

Кристофер жестом остановил Файзуллу, готового ринуться в бой за своего господина.

– Вижу, вы настроены серьёзно. Что ж, уходите.

В стене камеры снова образовался проём выхода.

Влад и Горан отступили к нему, но Ясен вдруг быстро проговорил, глядя в лицо Кроули:

– Он обманул! Это ловушка!

Все замерли.

Кристофер растянул губы в узкие синеватые полоски.

– Молодец, заметил!

– Каральо! – выдохнул Али.

Ясен повёл стволом карабина.

– Иди впереди. А ты останься! – Ствол качнулся к Файзулле. – И ты тоже. – Это уже касалось Али.

– Да пошёл ты!.. – начал Кроули-младший.

– Подождите меня здесь, – сказал Кристофер, сверкнув глазами. – Я их выведу и вернусь. Но у них нет шансов.

– Шагай!

Влад и Горан расступились.

Кроули-старший прошёл мимо, не глядя на оружие в руках дебрянина. Влад упёр ему в спину дуло «Дракона».

– Постарайся вести себя правильно, акушер, жизнь у тебя одна. Горан, ты за нами.

Милич взял дочь под руку, повёл вслед за первой парой.

Ясен отступил к двери, не поворачиваясь спиной к стоящим мужчинам.

– Мы ещё встретимся, гадёныш! – пообещал с мерзкой улыбкой Кроули-младший. – Дерьмо заставлю жрать!

– Хлопотное это дело, – покачал головой Ясен, – заставлять меня что-то жрать.

Он встретился глазами с Файзуллой и понял, что телохранитель мог в любой момент взорваться, бойцом он был умелым, и останавливал его только приказ господина.

Ясен вышел, пару секунд ждал, не побегут ли следом проигравшие, но всё было тихо, и он быстро догнал ушедший вперёд отряд.

Кристофер не рискнул под дулом карабина экспериментировать с тартарианской «горной породой», устраивать засады и лабиринты, не завёл их в тупик. Через минуту все вышли на свежий воздух, и Ясен почувствовал неимоверное облегчение, будто с души упал камень. Всё-таки массив тартарианского «космоса» давил на психику весьма ощутимо, насыщенный неизвестного рода излучениями, и находиться внутри него долгое время было вредно.

– Здесь мы расстанемся, – сказал Влад. – Очень не советую посылать за нами погоню, напрасно потеряешь людей.

– Ну, что вы, господин Велич, – со скрытой угрозой проговорил Кроули, глянув на тела воинов у стены, сопровождавших его к темнице. – Я понимаю ваши интересы. Надеюсь, и вы когда-нибудь оцените мои.

– Горан! – Влад бросил Миличу свой карабин. – Подержи его на мушке пару минут.

Горан взял Кроули на прицел.

– Садитесь, – приказал Влад Ясену и Истоме, подводя их к верблюдам, – скачите левее лагеря, в сотне метров за валом спрятаны мотоциклы.

– А вы?

– Мы вас догоним.

– Давайте вместе…

– Скачите!

В лагере вдруг начался переполох.

Кроули оживился.

– Это колёсники. Похоже, им надоело ждать, и они катятся сюда. Кстати, за вами, господин младший Велич. Может быть, согласитесь присоединиться ко мне, пока не поздно?

– Уходите! – рассердился Влад.

Переглянувшись (оба хорошо видели в темноте), Истома и Ясен вскочили на верблюдов, с трудом заставили их повиноваться, поскакали в обход палаточного городка.

Шум в лагере между тем усилился, стал приближаться.

Воины гарнизона пытались остановить чужаков, выполняя приказ предводителя.

Влад и Горан на мгновение отвлеклись, вглядываясь в мелькавшие тени, и Кроули воспользовался этим, метнулся обратно в коридор, ведущий к тартарианскому изолятору. Проходы за ним тут же начали зарастать чёрными сосульками.

Впрочем, друзья и не помышляли о преследовании.

– Аллюр три креста! – бросил Горан.

И они побежали со всей возможной скоростью вслед за своими детьми.

Кроули в этот момент уже связывался с тартарианами, скрипя зубами от холодного бешенства. Вряд ли он смог внятно объяснить своим нанимателям, что произошло, однако ответные меры они приняли почти без задержки.

Из камеры, где сидела Истома, выскочил возбуждённый Али.

– Ну, что?! Где они?!

– Далеко не уйдут.

Сосульки тартарианской «смолы» растаяли, очищая проход наружу.

Кроули-старший, за ним Али и Файзулла вышли на склон террасы.

Из лагеря доносился неистовый шум: звон сабель, крики, тупые удары, шипение и визг, будто воины гарнизона сражались с армией змей. Меж палаток метались тёмные фигуры, кое-какие палатки горели, освещая поле боя неровным колеблющимся светом. Несколько раз небо стегнули ветвистые фиолетово-голубые молнии – это скорее всего отбивались каким-то оружием колёсники.

– Успокой их! – бросил Кристофер телохранителю, кусая губы. – Пусть пропустят колёсников, они всё равно опоздали.

Файзулла бросился к разворошённому муравейнику лагеря.

– А где эти суперы? – спросил Али, озираясь. – Удрали?

Под ногами дёрнулась земля. Низкий гул прилетел из недр горы, стушевывая все звуки.

От ближайшего уступа террасы оторвалась прямоугольная плита, стала падать вниз.

– Чёрт! – отскочил за спину отца Али.

Плита не упала, зависла над склоном террасы, начала менять форму, пока не превратилась в грубый шестиконечный крест, концы которого засветились в темноте. Крест покачался из стороны в сторону невысоко над землёй и косо устремился вверх.

– Ага, ты послал за ними перехватчика? – догадался Али.

Внезапно из темноты вынырнул отблёскивающий в свете пожара мотоцикл, резко затормозил. Водитель упёрся ногой в землю, не слезая с сиденья.

– Г-дева, – пробормотал, не удивляясь, Кристофер.

– Что ты задумал, магистр? – спросила хозяйка мотоцикла.

– Вы опоздали, – злорадно хохотнул Али.

– Послал за беглецами перехватчика, – кротко ответил Кристофер.

– Идиот! Верни своего недоделанного перехватчика! Величи нам нужны живыми!

– Я и приказал взять их живыми.

– Они подошли к порогу психофизического манипулирования элементарными частицами и будут сопротивляться. Перехватчики тартариан слишком грубы, чтобы оценить степень адекватного и достаточного энерговоздействия. Верни их!

– Но Величи уйдут.

– Далеко не уйдут! – Мотоциклистка крутанула рукоять управления и унеслась в темноту.

– Вот ш-шалава! – с возмущением и удивлением сказал Али. – Раскомандовалась!

Кристофер прислушался к неутихающему бедламу в лагере, сложил руки за спиной, покачался с носка на носок.

– Может быть, она права. С другой стороны, младший Велич – будущий оператор Игр, он должен справиться с любым противником.

– А если не справится?

– Туда ему и дорога. Иди готовься к походу.

– Опять поковыляем на этом гадском тартарианском «тракторе»?

– Полетим.

Кристофер напрягся, устанавливая канал пси-связи с Владыкой Тартара (как он себе это представлял). Пришла мысль создать на базе летающих крестов тартариан несколько беспилотников и настоящий летательный аппарат, способный выполнять команды и нести на себе несколько человек. С их помощью можно было найти беглецов и попытаться предложить союз на иной основе – на основе принципов человеколюбия. Если враг исповедовал принципы гуманизма, доброты и справедливости, стоило подумать, как обратить это себе на пользу.

Верблюды бежали ходко, рефлекторно обходя нагромождения камней и ямы. Управлять ими было неудобно, Влад привык к другим поводьям, но он всё же справился со своим скакуном и заставил бежать в нужном направлении.

Истома двигалась следом. Ей пришлось учиться скакать верхом на гигантском животном, поскольку раньше такой практики у неё не было, но и геянка сумела укротить верблюда, лишь раз в гневе обозвав его «падалью».

Определить место, где отец и Горан спрятали мотоциклы, не составило особого труда. Уже через несколько минут беглецы обогнули гудящий лагерь: там шло настоящее сражение между воинами Кроули и колёсниками, – и обнаружили за гребнем взметнувшейся почвы, в выбоине под громадным камнем, мирно отдыхающие машины. Едва не проскочили мимо, так как верблюды заартачились и не желали останавливаться.

– Беги, скотина! – Истома спрыгнула на землю, шлёпнула своего скакуна по крупу.

Ясен сделал то же самое, и верблюды помчались прочь, криками выражая своё возмущение. Ясен понял, что совершил ошибку, отпустив верблюдов, когда скачущих и вопящих животных заметили.

От первых палаток лагеря вылетел с десяток всадников, направился к камню. Как воины ориентировались в темноте, было непонятно, однако мчались они так целеустремлённо, что в их способности воевать ночью сомневаться не приходилось.

– Быстрее! – подстегнул спутницу Ясен, скатываясь по склону выбоины к мотоциклам.

– Подождём наших!

– Они не велели ждать.

Ясен выкатил первый мотоцикл из укрытия; он был без багажника.

– Тогда давай оставим им второй байк!

На раздумья ушла ровно одна секунда.

– Садись!

Истома забралась на сиденье сзади.

Мотоцикл рванулся вверх по склону выбоины, взлетел в воздух как с трамплина.

Всадники были уже совсем рядом, в темноте смутно белели их лица, тюрбаны, посверкивали сабли, они подбадривали себя криками, молчал только передний воин, и Ясен безошибочно угадал в нём телохранителя Кроули.

– Стреляй!

Истома выстрелила, не теряя ни секунды, когда мотоцикл ещё летел по воздуху.

Пуля нашла первого верблюда, и его погонщик перелетел через голову скакуна, едва не угодив под колёса мотоцикла.

Ясен сделал крутой разворот перед мордами верблюдов, погнал мотоцикл по дуге, увлекая преследователей за собой, подальше от спрятанного мотоцикла.

«Пап!» – позвал он мысленно.

Канал ментальной связи проявился мгновенно, как только он активировал «передатчик» в мозгу. Это уже становилось нормой.

«Ясь?»

«Мы оставили вам мотоцикл».

«Понял, удачи! Мы вас догоним!»

– Я разговаривала с дэдди, – прокричала Истома. – Они нас догонят.

Он не стал сообщать ей, что точно такой же разговор состоялся у него только что со своим отцом. Сориентировался, чувствуя направления электромагнитного трилистника Великой Равнины как свои пять пальцев, и увеличил скорость, превращаясь в живую антенну, улавливающую все препятствия на пути. Мотоцикл устремился прочь от чудовищной Тартар-Горы, похожей на колоссальную, сложнейшую, чёрную гвоздику.

Ехали часа четыре, пока не истощился запас адреналина в жилах.

Ясен вдруг почувствовал, что перестаёт видеть дорогу в инфрасвете, что глаза слипаются, тело наливается свинцом и не желает повиноваться. Пришлось остановиться на вершине песчаной сопки, увенчанной кольцом камней.

– Давай я поведу, – предложила Истома надтреснутым голосом.

– Отдохнём, – решил он, обшарив окрестности «локатором» экстрасенсорики и не обнаружив опасности в пределах десятка километров, слез с мотоцикла. – Воинство Кроули нас не догонит, мы отмахали не меньше семисот километров.

– Ты взял байк без багажника, у нас нет ни модуля, ни еды.

– Потерпим.

– Я есть хочу. – В голосе спутницы прозвучали капризные нотки.

Ясен невольно облизнул сухие губы. Есть хотелось и ему. И пить. За последние двое суток его кормили всего один раз, организм требовал подпитки и воды.

– Что-нибудь придумаем утром.

Истома обошла площадку в центре кольца камней, хмыкнула.

– Стоунхендж, однако. Существовал такой мегалитический комплекс на Земле. Ты не находишь, что камни уложены искусственно? Уж больно ровный круг получился, да и камни почти одинаковые.

– Может быть, здесь недалеко обитает какое-то племя.

– Давай поищем, попросимся на ночлег.

Ясен тоже прошёлся по ровной плоской вершине сопки, размышляя над предложением геянки, потом позвал отца:

«Пап, вы где?»

Велич-старший отозвался не сразу, мысленный голос его был слаб и неразборчив:

«Мы едем… за… ами… следует…»

«Вас преследуют?!»

«…рианин…. Мы уведем… на пра… лоуху…»

Истома подошла ближе.

– Отец не отвечает. А твой?

– Их преследует тартарианин. Они пытаются увести его на правек.

– Надо им помочь!

– Как?

– Не знаю. Едем!

– Подожди. – Он снова попытался связаться с отцом:

«Пап, мы можем присоединиться к вам».

«…в коем случае!..тесь… Орилоу… дите там!»

Канал парасвязи оборвался.

– Ну, что? – нетерпеливо бросила Истома. – Мы едем?

– Нет, мы должны ехать к Орилоуху и ждать их там. Поговори с отцом.

– Пробовала, не получается, – с досадой призналась девушка.

– Давай помогу.

Она хрустнула пальцами, медля с ответом.

– Подслушивать не будешь?

– Нет! – поклялся он, хотя ему стало смешно. Подсоединяя свой ментальный луч к лучу геянки, он невольно становился прямым свидетелем «внечувственного» телепатического разговора.

– Хорошо, попробуем.

Обнялись (инициатива принадлежала Истоме), сосредоточились на протягивании линии паранормальной связи с отцом девушки. Дотянулись до него не сразу, но он всё же услышал дочь, откликнулся:

«Ись?! Что там у вас?!»

«У нас нормально, – сообщила обрадованная Истома, – отдыхаем. Дэдди Ясена сказал, что за вами гонится блэкбран».

«Летающий крест, я таких ещё не видел. Ничего, он не больно ловок, уворачиваемся. Всё будет хорошо. Да и не мы ему нужны, а вы. Я чую, ты не одна?»

«Мне помог Ясен».

«Благодарю, растущий. Бегите к Орилоуху, мы к вам присоединимся позже, как только чёрный отстанет».

«Мы можем вам помочь?»

«Не можете!»

Связь прервалась.

Истома подняла лицо, не спеша освобождаться из объятий землянина.

– Ты всё слышал?

– Извини. – Он тоже не торопился размыкать объятия, пребывая в сладкой эйфорической неге от прикосновения рук геянки.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга (темнота не мешала), испытывая непреодолимое обоюдное желание оставаться в таком положении как можно дольше. Потом где-то под сопкой захлопали крылья вспорхнувшей ночной птицы, Истома зябко передёрнула плечами и сняла руки с плеч Ясена.

– Здесь некомфортно. Давай укладываться спать.

Он послушно отступил.

Ясен нашёл ложбинку, устроился в ней, слыша утихающий гул крови в жилах.

Истома повозилась у мотоцикла, проворчала:

– Чёрт, ничего нет!

Села поодаль, легла, поворочалась, снова села.

– Неудобно.

– Иди ко мне, – предложил он от чистого сердца.

– Можно подумать, под тобой земля мягче.

– Здесь выбоина, и камней нет.

Истома подошла, потрогала края ложбинки, легла к Ясену спиной, устроилась поудобней, проговорила сонным голосом:

– Спокойной ночи.

Он замер, испытывая крайнее смущение.

– Спокойной ночи.

Она добавила:

– Расслабься… обними меня…

Ясен повернулся к ней спиной, но колени не вмещались, пришлось поворачиваться обратно. Чувствуя возбуждающее тепло её тела, обнял осторожно и вдруг понял, что Истома спит.

Тогда закрыл глаза и он.

Гонка

Если бы не попавшееся на пути селение плевинов, – это были интраморфы с Лохитанги (так назывался Марс после Катастрофы с нагуалями), – путешественники-беглецы могли и не добраться до Орилоуха.

Плевины на вид были мрачными субъектами, носящими все как один коричневые очки на пол-лица, но оказались добродушными, хотя и меланхоличными существами.

Их женщины не отличались красотой, носили цветастые накидки – сари и все поголовно любили жевать листья растения под названием бетель.

Мужчины-плевины, в отличие от женщин, бетель не жевали, зато курили трубки, поскольку всей колонией выращивали табак.

Обо всём этом и о многом другом поведал гостям управитель колонии Викториан, суровый старик с гладким, бритым, грубоватым лицом. Он тоже носил очки и снял их лишь один раз, когда гости назвали свои имена. Глаза у него оказались цветными: радужка в буквальном смысле оправдывала своё название, отблескивая радугой – от жёлтого до фиолетового.

Что на него подействовало, Ясен разбираться не стал. Но у него сложилось впечатление, что их тут ждали. Во всяком случае, стоило путешественникам показаться у границ владений колонии, как им навстречу выехал целый отряд… велосипедистов, командовал которыми сын старосты Алик, похожий на него как две капли воды.

Было это ранним утром, Расий только-только показался на горизонте, природа начинала просыпаться, и случайной встречу назвать было трудно.

Впрочем, беглецы об этом не задумывались.

Ночь провели, поворачиваясь синхронно то на правый, то на левый бок. Ясен лишь дважды просыпался за ночь, первый раз от подземного толчка, сопровождавшегося низким гулом, второй раз его разбудила сторожевая система организма. Но оба раза тревога оказалась ложной, спящих никто не обнаружил и не побеспокоил.

В селении, носившем звучное имя Лохитангсарай, которое расположилось под склонами небольшой Горы, образованной скорее всего какой-то малой планетой, путников встретил управитель плевинов. Их проводили в дом, напоминавший готический каменный храм в миниатюре, предоставили влажные салфетки (с водой дела здесь обстояли плохо, открытых водоёмов вокруг Горы не существовало), накормили и напоили горячим напитком, по вкусу близким к российскому кефиру.

Беседа с управителем длилась около часа. Викториан свободно говорил на инглизе и новоязе, понимал русский, вопросов задавал мало и остался ли доволен беседой, Ясен не понял. Свои чувства старик – ему исполнилось сто шесть лет – не проявил никак.

Путникам предложили отдых, а когда они отказались, дали с собой рюкзак с запасом пищевых концентратов: вся еда у плевинов была искусственной, кроме разве что неизвестного сорта овощей, похожих на огурцы и бананы одновременно. Затем снабдили флягой с «кефиром» и проводили за пределы Лохитангсарая.

– Удачи тебе, сын Предтечи, – сказал Викториан на прощание, посылая тонкий ментальный образ: горный хаос, тучи и проглянувшее сквозь тучи звёздное небо. Он был паранормом и, вполне возможно, читал мысли гостей, хотя и не показал своего умения сразу.

Истома с любопытством посмотрела на него, но ничего не сказала. Заговорила, лишь когда они отъехали от столицы колонии, приютившейся под склоном красноватой, иззубренной катаклизмом Горы.

– Ты такая знаменитость! – В тоне девушки слышались издёвка и одновременно уважение. – Такое впечатление, что тебя на Равнине знают все.

– Я не виноват, – ответил Ясен, смущённый тем не менее эффектом, произведенным на спутницу словами старого плевина. – Они интраморфы и хорошо знают историю.

– Но они, насколько я помню историю, отказались в своё время помогать нашим во время Противостояния.

– Не они – их предки.

– Они! Ты видел хотя бы одного молодого плевина? Одни старики!

Ясен не стал возражать. Колония интраморфов Лохитанги действительно производила впечатление древнего угасающего рода, доживавшего последние дни. И всё же было приятно, что её управитель пожелал ему удачи.

К полудню отмахали от Тартар-Горы ещё полторы тысячи километров. Остановились у скопления скал синего цвета, с лазоревыми и салатовыми оттенками. Быстро пообедали, не отвлекаясь на изучение странных скал, отметили, что выданная плевинами пища – непонятные беловатые ломтики и коричневые комочки в банках, напоминающие по вкусу мясо и сыр одновременно, – вполне съедобна.

– Давай я поведу, – предложила повеселевшая Истома.

– Я не устал.

– Но и мне надо размяться, а то сижу сзади как мешок неизвестно с чем.

Ясен собрался настоять на своём, справедливо полагая, что ехать сзади легче, и вдруг почуял спиной дуновение неприятного ветерка. Не долизав желе-воду, замер.

Насторожилась и спутница.

– Мне кажется…

– Тартарианин!

Истома подскочила как ужаленная.

– Шит офф! Где?!

Палец Ясена указал на нижвек.

– Не вижу… птица летит…

– Это не птица.

– Неужели ты думаешь…

Чёрное пятнышко над дальними холмами, похожее на птицу, приблизилось, и стало видно, что это угловатый обломок скалы чёрного цвета. Когда он подлетел поближе, проявилась его форма: грубый шестиконечный крест с перекладинами разной длины.

– Может быть, он оказался здесь случайно? – робко предположила Истома.

Но крестообразный тартарианин искал именно их, судя по его последнему маневру: он шёл галсами, рыская из стороны в сторону, потом точно направил свой полёт к мотоциклистам.

– Попробуем оторваться, – процедил сквозь зубы Ясен, преодолев желание связаться с отцом. Это было бы уж совсем откровенным проявлением слабости.

Мотоцикл рванулся вперёд как камень из пращи.

Ясен почувствовал странный азарт, словно участвовал в гонках, а не пребывал в ситуации, когда мог запросто погибнуть.

Под колёса машины легла саванна с короткой негустой травой преимущественно жёлтого цвета, покрытая редкими куртинами зёленовато-синего кустарника. Каменных россыпей встречалось мало, редкие холмы были пологими и невысокими, что позволяло держать скорость очень высокой.

Тартарианин отстал.

– Ура, мы его сделали! – прокричала Истома, обнимая водителя за талию.

Ясен хотел остудить её пыл, вспомнив, что до Орилоух-Горы им ехать не меньше двух с половиной тысяч километров, но передумал. Пришла легкомысленная уверенность, что гонка закончится полной победой лидера.

За час расстояние между мотоциклом и летающим тартарианским крестом увеличилось больше чем на двадцать километров. Он превратился в маленькое чёрное пятнышко, потом в точку, и Ясен сбавил скорость. Однако вскоре чёрное пятнышко вновь замаячило в небе за спиной. Пришлось увеличить скорость до предела, пока чёрное пятнышко преследователя не растаяло в воздухе.

Истома притихла. Она тоже поняла, что они не смогут ехать долго на форсаже. Впереди их всё равно ждала встреча с упорным чудовищем, которая могла закончиться печально.

– Надо посоветоваться с отцом, – предложила она.

– Успеем! – отрезал Ясен.

Идей хороших у него не было, но и сдаваться он не собирался, ощущая в душе растущий глухой протест: жизнь общины приобщила его к иному миропониманию, отрицающему трусливое отступление.

Прошёл час, другой. Ясен начал уставать.

– Давай я поведу, – поняла его состояние девушка.

Полчаса он держался на гордости, потом всё-таки уступил.

Они пересели.

Истома взяла тот же темп, и пару часов мотоцикл пожирал пространство стремительным болидом, обгоняя редких степных птиц (откуда они берутся здесь? – мелькнула неожиданная мысль) и пугая ещё более редких зверьков, живущих в норках под холмами.

Потом и она начала уставать, что сразу сказалось на скорости движения.

Ясен постучал пальцем по спине девушки.

– Смена.

Она тоже некоторое время продолжала вести машину, подчёркивая свою независимость, но всё же вынуждена была пересесть на заднее сиденье.

Пять минут не двигались с места, лизали остывший плевинский «кефир», посматривали на нижвек. Заметили появившуюся чёрную точку.

– Не отстаёт, кулле кова! – сплюнула Истома.

– Что ты сказала? – не понял он.

– Это по-фински, – смутилась девушка. – Ругательство. Непереводимое. Чем бы его долбануть, чтобы отстал? Карабина эти гады не боятся.

– Садись.

Снова понеслись прочь по начавшей меняться равнине, объезжая проседания почвы с желеобразными болотцами, пока через полтора часа не упёрлись в разрушенный, всхолмленный каким-то катаклизмом ландшафт. По сути, дорогу им преградил ров глубиной около двухсот метров и шириной в сотню, с острыми гребнями по бокам, образованными огромными глыбами грунта и каменными осыпями. Он уходил вправо и влево до горизонта, и было видно, что мотоциклисты не успеют его объехать, тартарианин их догонит.

– Может, спустимся? – глянула вниз Истома, поднявшись на обломок скалы.

– Угробим байк, – сказал Ясен, обдумывая решение.

– Тогда поехали вправо, там расселина сужается.

– Нет смысла бегать, он всё равно нас догонит, рано или поздно. Мы не успеем добраться до Орилоух-Горы.

– Так что же, будем стоять и ждать, пока он нас не прихлопнет как мух? – рассердилась девушка.

– Будем драться!

– Как? – удивилась она.

– Кроули каким-то образом разговаривает с тартарианами, неужели мы не сможем? Предлагаю объединиться и поговорить с ним. Не захочешь – садись на байк и езжай, я попробую его задержать.

– Ты уверен, что нам удастся поговорить?

– У нас нет выбора.

Истома посмотрела на растущее чёрное пятно над дальними холмами из-под козырька руки, передёрнула плечами.

– Ненавижу тупики! Ладно, дадим этой скотине бой!

Настройка на общий ментальный канал прошла намного быстрей, чем прежде.

Ясен почувствовал всплеск энергии, возбуждение, желание во что бы то ни стало добиться цели. Экстрасенсорика вскипела, подпитываемая энергией геянки, образовала невидимую тонкополевую конструкцию, сияющую и гармоничную.

Способность ощущать все природные токи и вибрации резко возросла.

Горизонт восприятия раздвинулся.

Воздух стал казаться прозрачным на тысячи километров.

Нет, это ещё не было озарением (в голове шевельнулась тень сожаления по этому поводу), но и это состояние позволило ему оценить все возможные варианты контакта с летающим тартарианином и почувствовать его – не мысли – внутренние движения сознания.

«Остановись! – задиристо бросил Ясен мысль-вызов. – Чего тебе надо?»

Крест приблизился, снижая скорость, накрыл их своим бугристым телом, завис над обнявшейся парой.

Ясен уловил родившийся внутри креста вихрь световых лучиков, образовавших сетчатую структуру удивительно красивой формы. Это было похоже на цветок, живущий по своим законам, и одновременно внечувственный г л а з, рассматривающий людей с удивлением и недоверием. Он потянулся к ним, как бы желая пощупать непонятный объект, и Ясен понял его эмоциональную окраску. Тартарианин задал вопрос:

«Кто ты?»

«Скажи, что ты сын Предтечи!» – прилетела мысль Истомы.

«Ясен Велич, сын Влада Велича».

«Скажи, что ты сын…»

«Меня называют сыном Предтечи», – добавил он без особого желания.

«Цветок» мыслей-переживаний тартарианина изменил форму.

Ясен почувствовал новый поток ментальных вибраций, который можно было уложить в слова русского языка как:

«Нас послали за тобой».

«Кто послал? Человек по имени Кроули?» – Одновременно с вопросом Ясен послал мысленный образ Кристофера Кроули.

Вспышка невидимого света размыла «цветок» в облачко, из которого выросла иная информационно-геометрическая конфигурация – в виде медузоподобного купола со щупальцами. Купол накрыл Ясена и Истому, щупальца потянулись к ним с явным желанием познакомиться.

«Бежим!» – отреагировала Истома.

«Спокойно, он просто пытается оптимизировать связь. Надо помочь ему».

«Как?»

«Попробуем проникнуть внутрь креста. Там живёт колония тартариан. Крест – это всего лишь их обитель».

«Я… я боюсь…»

«Не бойся, я с тобой! Помоги мне!»

Показалось – гигантская глыба чёрной породы свалилась сверху и всосала в себя людей. Ясен даже инстинктивно выставил над головой руки, защищаясь от многотонной тяжести. Но это было ложное впечатление. Крест остался на месте. А поток сознания Ясена, усиленный Истомой, действительно нырнул в недра «куска» тартарианского космоса.

То, что он увидел и услышал, передать словами не представлялось возможным.

Ощущения можно было разложить на категории типа «чёрный свет» и «твёрдое ничто». Остальное не переводилось ни на какой язык и воспринималось как кипение информационной «лавы» в жерле вулкана. На голову обрушились уже не световые узоры, но ливни и ураганы, грозящие затопить и раздробить сознание на части по мере погружения мысль-воли Ясена в глубь чужого космоса.

И всё же он сумел уберечься от гроз и волн, вцепившись в «борта лодочки своих эмоций», и выплыть обратно, не потеряв человеческого «я», а точнее – «мы», потому что вместе с ним «плыла» в океане неведомых энергоинформационных структур и переживаний Истома.

Ясен ощутил себя стоящим в объятиях девушки.

Крест тартарианина ломала и корчила какая-то сила. Казалось, он бьётся в конвульсиях и вот-вот развалится на куски.

«Уходи! – собрал Ясен силы на совет. – Скажи всем, что я не нуждаюсь ни в советчиках, ни в начальниках, ни в поводырях!»

Неизвестно, понял ли тартарианин сказанное.

Крест потрясла крупная вибрация, на песок под ним посыпались чёрные тающие хлопья. Задымив, как древний паровоз, он подался в сторону, постепенно набирая скорость, оставляя за собой хвост опадающей чёрной пыли.

Последнее, что услышал и понял Ясен, было:

«Ты будешь…»

Улетел.

– Что он сказал? – прошептала Истома; её била крупная дрожь.

Ясен очнулся. Его тоже «колбасило», потеря энергии от контакта с тартарианином была очень значительной, отчего хотелось лечь на песочек и уснуть. Но он всё же нашёл в себе силы передать девушке «тёплое дыхание», снизив негативное влияние стресса.

– Он сказал: ты будешь.

– Что это значит? – Истома продолжала цепляться за него, подняла голову.

И тогда он её поцеловал.

Впрочем, поцелуй был недолгим, скорее эдакое робкое касание губ. Ясен тут же попытался отодвинуться от геянки, но она не дала это сделать.

– Ещё…

Он с недоверием заглянул в глаза девушки, мерцавшие таинственным зовущим светом, потянулся к ней губами.

Из-под ног в расщелину сорвался камень.

Оба невольно вздрогнули, посмотрели вниз, потом друг на друга.

– Упадём – костей не соберём! – пробормотал Ясен.

– Не упадём, – слабо улыбнулась Истома. – У тебя очень крепкие руки.

Он разомкнул объятия, сделал вид, что поправляет комбинезон. Момент был упущен, и поцелуй в условиях надвинувшейся суровой реальности уже не был романтическим продолжением взглядов.

Отдохнули несколько минут, посматривая на пустое белёсое небо, полизали желеобразный «кефир».

– Почему он улетел? – спросила наконец Истома. – Он же мог нас запросто раздавить.

– Это не входило в планы тартариан.

– Но его ведь послал Кроули.

– Он проверял.

– Что?

Ясен помолчал, вспоминая необычные «переговоры» с тартарианской колонией, проживающей внутри креста. Её можно было сравнить как с командой корабля, так и с семьёй, разместившейся внутри геометрически правильного объёма – креста.

По рассказам учителя он знал, что раньше никакая связь с тартарианами была невозможна. До них не доходили передачи людей, а если и доходили, то исследователи не получали внятных ответов. Массив Тартара влиял физически на окружавший его космос, излучал «психогеометрические» поля – поля искажений трёхмерности, которые и полями-то назвать было нельзя, но они сильно влияли на психику людей. Однако прямые переговоры с обитателями Тартара, облик которых так и остался тайной (даже их потомки – Сеятели не смогли объяснить людям, как выглядели их предки), не увенчались успехом. И если в нынешние времена диалог с тартарианами стал возможен, это говорило о близком изменении статуса бывшей планеты, о неминуемом переходе «зародыша» иной Метавселенной в саму Метавселенную. Что в этом случае ожидает Великую Равнину, думать не хотелось.

– Что он проверял? – повторила вопрос Истома.

– Мои кондиции, – сморщился он смущённо. – Точнее – наши. Если бы мы сдались, тартарианин либо доставил бы нас обратно к Тартар-Горе, либо…

– Уничтожил?

– Не знаю. Но мы не проиграли.

– Я не ожидала от тебя… ладно, не суть. Неужели Кроули так рисковал? Он же хотел видеть тебя союзником.

– Он хотел видеть меня прежде всего исполнителем своих замыслов.

– Всё равно нелогично. Предлагать дружбу и сотрудничество и одновременно пытаться убить.

– Он всё равно остался бы в выигрыше. Проиграй я…

– Мы, – ревниво перебила его девушка.

– Ну, мы, и он с лёгкой душой махнул бы рукой: чёрт с ними, ошибся.

– Как же он теперь будет подсчитывать свои дивиденды? Выиграл он или проиграл? Мы же отказались сотрудничать с ним.

– Не знаю, он хитрый и умный, придумает что-нибудь.

– Пусть ищет ветра в поле! Главное – ты с нами! – Истома не заметила, что оговорилась, хотя Ясен понял это позже. – Поехали!

Сели на мотоцикл, повернули вдоль расселины на левек и через час объехали её, чтобы потом снова вернуться на дорогу к Орилоух-Горе.

Никто их больше не преследовал.

Ясен после обеда связался с отцом, рассказал ему о встрече с тартарианином.

«И он улетел?» – поразился Велич-старший.

«Мне показалось, что он устал».

«Что ж, вполне возможно, запасы энергии внутри креста не безграничны, и ему, как ныряльщику в воде нужен воздух, тоже нужен «воздух» – энергия».

«Ещё он на прощание сказал странную фразу».

«Сказал?»

«Ну, я так понял его эмоции».

«Что он сказал?»

«Ты будешь».

Влад помолчал.

«Ладно, при встрече поговорим об этом. Он прав – ты будешь! Это здорово!»

«Где вы?»

«Оторвались от преследования, едем к Орилоуху, будем там через пару дней».

«Мы будем раньше».

«Дождитесь нас».

Связь прервалась.

К вечеру невольные путешественники достигли Великих Болот и заночевали на зелёном островке среди роскошных белых цветов, похожих на лилии. Спали на охапках травы и порознь. Не обнимались и не целовались, хотя обстановка и располагала к этому.

На следующий день впереди выросло невесомое туманное облачко Орилоух-Горы.

Остановились, впечатлённые близившимся окончанием пути.

– Как ты думаешь, – проговорила Истома, – нам удастся реанимировать твой катер?

– Когг, – поправил Ясен. – И он не мой. С отцом сделать это нам не удалось.

– Там не было меня, – уверенно заявила девушка. – Если мы отбились от тартарианина, то уж запустить машину сможем наверняка.

Возражать Ясен не решился. Ему тоже очень хотелось оживить древний летательный аппарат и подняться в воздух над Великой Равниной как птица, но не всё зависело от его желаний.

За руль села Истома.

– Помнишь, где торчит когг?

– Подъедем ближе – скажу.

Через два часа невесомое туманное облачко выросло в шапку белоснежного мха: такой представлялась Орилоух-Гора с расстояния в семьдесят километров.

– Держи левее, – показал Ясен. – Вон на ту горочку в пяти километрах.

– Поняла.

Мотоцикл повернул и вскоре миновал конусовидное возвышение почвы с камнем на вершине, казавшееся триангуляционным маяком. Вполне возможно, его и в самом деле возвели в незапамятные времена неведомые географы.

Появились широкие каменистые плеши коричнево-красного цвета, трещины в почве, иногда и очень широкие. Ясен их помнил, потому что в первый приезд к Горе с отцом приходилось эти трещины и каменные языки объезжать.

Орилоух-Гора из снежно-моховой шапки превратился в материально ощутимый купол, в чудовищное и одновременно изумительно красивое перистое сплетение снежно-ледяных «кораллов».

Истома остановила мотоцикл.

– Красиво, правда? Я ни разу здесь не была.

– Я тоже был только один раз.

– Дорогу запомнил?

– Пересаживаемся, я сам поведу.

Поменялись местами.

Ясен сосредоточился на поиске ущелья, через которое они с отцом и дружинниками проникли в глубь Горы. Подходы к ущелью удалось найти не сразу, но потом он заметил следы проскакавшего на верблюдах крупного отряда, а главное – характерные следы гусениц, оставленные тартарианином-«дредноутом», который когда-то гнался за ними, и всё стало на свои места.

– Вот он!

След гусениц вёл к большой «коралловой» террасе, где обнаружился довольно большой вывал в стене «кораллов»: здесь «дредноут» пытался пробиться к беглецам сквозь заросли колючих «коралло-мхов».

Остановились посреди поляны, усеянной грудами раздавленных в щебень и скрученных белых ветвей, нависающих со всех сторон.

– Ну, куда теперь? – полюбопытствовала Истома, озираясь.

– Придётся оставить машину здесь.

– Ты что? Мы же без неё шагу не ступим! А если не найдём ничего?

– Найдём, – пробормотал Ясен, чувствуя, как запылали уши. Ему в голову не приходило, что они просто могут не дойти до утонувшего в «кораллах» аппарата, не то что его запустить.

– Я ничего не вижу.

– Сейчас. – Ясен слез с мотоцикла, начал осматриваться, приводя экстрасенсорную систему в боевое состояние.

Через минуту он уже видел намного больше деталей пейзажа и уверенно указал на пролом в стене «кораллов», не заросший до конца. Тартарианин так и не смог его расширить и пробиться в глубь Горы вслед за беглецами.

– Сюда.

– Давай подъедем, здесь же сплошные ямы и бугры.

Сели, проехали метров двести, объезжая кучи кристаллических с виду обломков «горной» породы. Нашли узкую щель.

– Ты уверен, что нам надо сюда?

– Уверен. – Ясен остановил мотоцикл. – Дальше начинается ущелье, переходящее в пещеру.

– Далеко идти?

– Километра три.

– Чёрт! Здесь же сплошные колючки!

– Есть и другой путь, – признался он, вспомнив, как отряд выбирался из недр Горы обратно, – но он гораздо длиннее. Могу пойти один, подождёшь меня здесь.

– Ну уж дудки! Пошли вместе.

Они протиснулись между ветвями шерстистых перламутровых «кораллов», образующих гигантские сплетения канделябров, колонн, парусов и перьев, углубились в щель, уходящую в заросли удивительных образований, из которых и состояла материальная плоть Орилоух-Горы.

Стемнело. Лучи Расия в щель почти не проникали. Протискиваться стало труднее.

Ясен перешёл на инфракрасное зрение, но и это помогало слабо. Температура внутри горы не превышала нуля градусов по Цельсию, «коралловые» сгущения не излучали тепла. Тогда он «раскачал» диапазон зрения в другую сторону – ультрафиолетовую, вплоть до микроволнового излучения, и стал видеть достаточно хорошо.

– Держись за мной, я вижу, куда идти.

– Я тоже вижу, – сварливо заметила Истома. – Не отвлекайся. Застрянем – так и останемся тут, пока не превратимся в некрасивые скелеты.

Он фыркнул.

– Тебя это волнует больше всего?

– Что именно?

– Что скелеты будут некрасивые.

– Иди. – Она притворно сердито шлёпнула его по спине.

Через час выбрались наконец в пещеру, которую отряду старшего Велича соорудил какой-то полудохлый орилоун. Как выразился тогда отец: «топос орилоуна», – имея в виду своеобразный «скафандр» – программу, защищавшую орилоуна. Она и откликнулась на мысли отряда землян. А ещё отец назвал последние конвульсии внутри Орилоух-Горы «остаточным движением жизни». Ясен же теперь был уверен, что всё это было подготовлено дедом Ставром, позаботившимся оставить внуку «закладку».

Истома повеселела.

– Кажется, мы выбрались куда надо. Я поцарапала руки и щеку. А ты?

– Всё нормально, – сказал Ясен, которому стало неуютно.

Если бы он насторожился в этот момент, включил внечувственный «прожектор» на всю мощь, возможно, им и удалось бы избежать неприятностей. Но он принял свои ощущения за реакцию подсознания на мрачное подземелье и анализировать её не стал.

Стемнело окончательно. Однако через какое-то время в пушисто-колючих стенах пещеры проявились паутинки света, и стал виден тоннель, не прямой, но и не сильно извилистый, уходящий в глубь Горы осклизлой глоткой неведомого зверя.

Истома побежала вперёд, увлечённая новым для неё приключением.

Три километра они преодолели меньше чем за час.

Ясен попытался угомонить спутницу.

– Не спеши, надо осмотреться.

– Что тут осматриваться? – пренебрежительно махнула она рукой. – Здесь никого нет.

Впереди показалось туманное световое колечко.

Это был выход в грот, внутри которого и прятался когг. Сколько он пролежал в цепких объятиях «кораллов», было неизвестно, но он сохранился и даже мог двигаться… если кому-то удалось бы проникнуть в его кабину.

– Ура! – вскинула вверх руки Истома, выбегая в грот.

Ясен поспешил за ней, сжимая в руке карабин. Снова пришло неуютное ощущение какой-то неловкости, словно ему стал мал комбинезон, начал давить на плечи. Но Истома уже подбежала к серебристому выпуклому боку когга, выглядывавшему из стены грота в тупике, и он переключил внимание на более важный объект.

Истома постучала по серебристой выпуклости кулачком.

– Это он?

– Осторожнее.

– Что значит – осторожнее? Боишься, что я открою его без тебя?

– Ты ведёшь себя как девчонка.

– А как я должна себя вести?

Ясен сжал губы. Геянка посерьёзнела.

– Не дуйся, я просто обрадовалась. Как мы будем его вскрывать? Есть идеи? Может, просто выстрелим по корпусу из карабина?

– Вряд ли это поможет. Давай снова объединимся и попробуем позвать сторожа.

– Хорошо, попробуем. – Девушка закинула руки на его плечи, закрыла глаза.

Ясен удержался от лишних телодвижений (очень хотелось поцеловать геянку в полураскрытые пунцовые губы), прижал её к себе.

Объединение мысленных и энергетических «оболочек» прошло без проблем, легко и просто.

Сознание Ясена обняло весь объём грота, включая и массивный «бак» древнего летательного аппарата. Грот заполнили переливы «ментального» света, пронизывающего любые предметы и стены. Проник этот «свет» и в корпус когга, заполненного темнотой и тишиной много лет.

Древний катер представлял собой эллипсоид с двумя выступами под наиболее узким концом. Он был разделён на отсеки, образующие нечто вроде пчелиных сот. Самая большая ячейка этих сот являлась кабиной управления, в ней вполне могли уместиться несколько человек. В отсеке обострённое восприятие Ясена обнаружило огонёк, что означало: управляющий контур аппарата настроен на режим «сна». Ещё один огонёк, даже не огонёк – целое облачко алых искр, – находилось в соседнем отсеке. Очевидно, здесь располагался энергетический блок модуля.

«Просыпайся! – позвал Ясен, касаясь «рукой» мысле-воли малого огонька. – Открывай люк!»

Ничего не изменилось. Огонёк продолжал гореть ровно и тускло среди молектронных мозаичных пластин аппаратного инка, не реагируя на мысленный вызов пары.

«Открывай, гад!» – разозлилась Истома.

Ясен поёжился. Он не привык так разговаривать с незнакомыми машинами.

«Мы не знаем кода доступа».

«Надо взломать этот ящик, и дело с концом!»

«Не надо ничего ломать».

Он попытался проникнуть в контур программного обеспечения аппарата, в жилах которого пульсировала тоненькая струйка электрической «крови». Но сплетение линий связи и управления было слишком сложным, разобраться в нём было невозможно.

«Нестор, ты знаешь, как открываются программы?»

«Управление заблокировано, нужен пароль», – отозвался терафим.

«Сам знаю, что нужен пароль. Какой? Набор цифр? Слово? Ментальный слоган?»

Нестор не ответил. Таких хитростей он не знал.

Вышли из общего потока «надсознания».

– Чума на голову твоих создателей! – в сердцах проговорила Истома. – Был бы «универсал», пробила бы ему башку!

– Материал корпуса этих аппаратов поглощает почти все виды излучений.

– И антипротоны?

Он подумал.

– Про антипротоны не знаю, но защита у него приличная.

– Если она такая серьёзная, зачем ты потащил меня сюда?

Ясен не сразу нашёлся с ответом:

– Мы же вместе решали, что будем делать.

– Я думала, ты знаешь, как вскрыть эту консервную банку. – Истома мрачно стукнула кулачком по боку когга. – А теперь что, возвращаться домой несолоно хлебавши?

У него вытянулось лицо.

Девушка невольно засмеялась.

– Ну и видок у тебя, прямо дитё обиженное. Кстати, почему у тебя не растут волосы на щеках? Я не видела, чтобы ты брился.

Он простодушно пожал плечами:

– Мне не нравятся волосы на щеках, я умею останавливать их рост.

– Ах даже так? Здорово! Ну, что стоишь? Давай попробуем ещё раз.

Ясен с трудом спрятал обиду в сердце, заставил себя напрячь глубинные психофизические структуры, отвечающие за переход в состояние озарения.

Они попытались разбудить сторожевую систему когга ещё раз и ещё, пока не выдохлись окончательно. Огонёк в цепи управления аппарата так ни разу и не мигнул, словно его «мозг» был глух и нем либо не имел программы, дающей ему право отвечать.

– Чтоб ты в болото провалился! – с чувством проговорила Истома, проведя рукой по утомлённому лицу. – Он нас не видит и не слышит.

– Слышит, – тихо возразил Ясен, расстроенный не меньше спутницы. – Чего-то нам не хватает.

– Чего?

– Не знаю, какой-то знаковой малости. Я чую, инк когга прислушивается к нашему вызову и ждёт сигнала.

– Какого? Выстрела из карабина?

– Вряд ли.

Истома похлопала себя по карманам, вытащила недлинную трубочку с дырочками, ответила улыбкой на удивлённый взгляд спутника.

– Забыла, что у меня есть инструмент.

– Свирель? Это же свирель Пилипа! Как она у тебя оказалась?

– Твой слуга мне сам её подарил, – небрежно ответила девушка, заглядывая в трубочку. – До того, как нас догнал Кроули.

– Пилип не слуга.

– Какая разница.

– Пилип…

– Ой, ну что ты сразу? Он был жив, когда я побежала помочь тебе отбиться. А потом в меня выстрелили из парализатора, и больше я ничего не помню.

Ясен взял свирель, проглотил ком в горле.

– Поиграй, успокойся, – усмехнулась Истома. – Или ты не умеешь играть?

Он поднёс свирель к губам.

По сумрачному гроту пролетел нежный певучий звук. Он настолько не соответствовал обстановке, что Ясен невольно отнял трубочку, прислушиваясь к отголоскам эха, как к чьим-то голосам.

Истома тоже оглянулась, озадаченная эффектом.

– Ты слышал? Аж мороз по коже!

Ясен снова поднёс к губам свирель, наиграл мелодию одной из песен, которую пели дебряне по вечерам.

Ещё один звук вторгся в пространство грота, также не вполне уместный в данной ситуации: хрупкий стеклянный звон.

– Ой, я, кажется… – начала Истома.

Он прижал палец к губам.

Звон повторился. И тотчас же безукоризненно ровный бок когга изломила короткая судорога, и в нём протаяла овальная дыра люка.

– Ура! – взвизгнула геянка, бросаясь к ожившему аппарату. – Он нас услышал!

– Стоп! – ухватил он её за руку. – Первым туда пойду я.

– Это почему? – строптиво возразила она.

– Потому что должен быть порядок. У нас туда, где опасно, первыми идут мужчины.

– А у нас женщины, и что? С чего ты взял, что там опасно?

Не ввязываясь в спор, Ясен переложил карабин из правой руки в левую, примерился и точным движением впрыгнул в люк, располагавшийся в полутора метрах от пола грота.

Кто-то посмотрел на него внимательно.

– Привет, – пробормотал молодой человек, приняв обладателя взгляда за инка, контролирующего аппарат с помощью видеокамер. – Разреши войти?

В узком цилиндре тамбура вспыхнул неяркий белый свет. В его стенке беззвучно протаял вход в кабину.

Чувствуя стеснение, нетерпение и любопытство, Ясен шагнул вперёд.

Кабина когга была не очень большая – вытянутый полуэллипсоид длиной в четыре метра, шириной в два и высотой побольше полутора; Ясен вынужден был пригнуться.

Стены кабины обрели жемчужное мерцание, что придало им значительную глубину, словно они и в самом деле имели метровую толщину.

Всё пространство кабины занимали коконы кресел – шесть штук, одно из них было выдвинуто чуть вперёд. Оно, по-видимому, предназначалось пилоту.

Ясен хотел было сесть в него, но услышал крик Истомы и метнулся назад.

Девушка билась в руках двух рослых девиц, одетых в бликующие, как зеркало, обтягивающие фигуры комбинезоны. Третья держала под прицелом люк когга. Увидев Ясена, она поманила его пальцем.

Сердце ухнуло вниз.

Время остановилось…

Кто нам мешал, тот нам и поможет

Али напился вдрызг, и Кристофер впервые в жизни рассвирепел до такой степени, что готов был его разорвать.

– Мы решаем вопрос жизни и смерти! – глухо сказал он, стоя в палатке над потным телом сына. – Не хочешь участвовать в этом – убирайся ко всем чертям!

– Я н-не понима… – промычал пьяный, пытаясь привстать.

– Даю полчаса на приведение себя в порядок! – Кристофер едва удержался, чтобы не пнуть сына ногой, выбрался из палатки, брезгливо вытирая пальцы платком. Сказал молчаливому Файзулле: – Помоги ему.

Телохранитель полез в палатку.

Кроули посмотрел на близкую чёрную стену тартарианской террасы, заложил руки за спину и прошёлся по лагерю, успокаиваясь.

Тартарианский охотник-крест вернулся без беглецов. Из переговоров с Владыкой Тартара (хотя сам Кроули понимал, что это всего лишь условное название коллективной разумной сущности, живущей внутри Тартар-космоса) Кристофер понял, что охотник потерял много энергии и принял решение вернуться, основываясь на каких-то своих оценках происходящего. Каких – оставалось загадкой. Тартариане не стали распространяться на эту тему.

Кроули же сделал вывод, что младший Велич сумел договориться с ними, а это подтверждало надежды бывшего файвера, что он является «куколкой» будущего «мессии», способного разблокировать резервацию и дать свободу всем живущим на Великой Равнине. Сам Кроули считал, что имеет больше прав на независимость, нежели любой из прежних Игроков.

После возвращения охотника встал вопрос, куда направился Ясен Велич. Его отец, как и отец Истомы Горан Милич, интересовал Кристофера меньше, хотя в его планах имелось место и для них, как для исполнителей главной задачи – выхода за пределы резервации.

Пораскинув мозгами, Кристофер пришёл к выводу, что у молодого будущего оператора Игр не так уж и много вариантов бегства.

Вариант первый: вернуться к Гуррах-Горе и покорить псевра.

Кристофер покачал головой. В данное время подчинить псевдоразумный космический крейсер было нереально при отсутствии необходимой Силы. А Сила пока ещё была недоступна тем, кто ею когда-то владел.

Вариант второй: Велич возвращается домой.

Кроули снова покачал головой. Если бы Велич решил вернуться к Зем-Горе, он и повернул бы в ту сторону, то есть на правек, в то время как охотник перехватил его совсем в другой стороне, на левеке. А что у нас расположено в той стороне? Гея-Гора. Мог он туда направляться? Вполне. А надо это ему? Вряд ли. Парень любит свободу и не любит работать под контролем. Что ещё лежит на Равнине по левеку?

Кроули задумчиво поковырял носком ботинка слоистую кочку.

Негуманы там живут в своих кошмарных муравейниках. Договориться с ними не удавалось ещё никому. Самые мирные из них – колёсники, и те норовят заплатить безумную цену за обладание оператором, как это было несколько дней назад. Хорошо, что их оказалось мало, иначе от гарнизона остались бы рожки и ножки.

Итак, негуманы отпадают. Госпожа далеко, да и не поедет туда Велич, рискуя потерять независимость. Остаются Чужая и Орилоух. На Орилоухе ему делать нечего, он уже там был с отцом и едва не попал в ловушку. Значит, остаётся Чужая?

Подошёл Али, нервно приглаживая мокрые волосы.

– Извини…

– Чтоб это было в последний раз! – жёстко сказал Кристофер.

– Это всё твой долбон Велич виноват! – окрысился Али. – Мне он с первого раза не понравился. Зря я его тогда у Орилоуха не шлёпнул, Файзулла помешал, скотина.

Кристофер усмехнулся, разглядывая опухшее лицо сына.

– Да, похоже, кутхастха[246] твоей матери не передалась тебе по наследству.

– Что? – не понял Али. – Какая кухдахта?

– Зелёная. Через час выезжаем.

– Куда?

– Ты думаешь, всё закончилось? Нам нужен Велич.

– Он ничтожество!

– После того, как он дал тебе по морде? Он сумел развернуть тартарианского охотника, а это не каждому дано. Короче, собирайся.

Али отошёл с недовольным видом.

– Последи за ним, – буркнул Кристофер Файзулле.

Телохранитель отошёл.

Со склонов Тартар-Горы докатился стонущий гул, почва содрогнулась.

Кристофер поднял голову.

Башни, которые недавно выросли над карнизами дальних «лепестков гвоздики», достигли высоты двух десятков километров и начали изгибаться, превращаясь в настоящие «козлиные рога». Тартариане по всему периметру Горы упорно выращивали эффекторы будущей системы воздействия на континуум Великой Равнины, собираясь превратить её в полигон неведомых форм жизни, во вселенскую строительную площадку. О судьбе других живущих на Равнине разумных существ они скорее всего не задумывались. Их логика, а точнее, логика существующей Игры – игры на выживание! – допускала любые правила, любые варианты поведения, вплоть до уничтожения себе подобных.

Впрочем, Кроули эта позиция не мешала контактировать с Владыкой Тартара, он и сам применял ради личной выгоды методы, не пользующиеся уважением среди сородичей.

Вернулся Файзулла.

– Он требует ром.

– Обойдётся. – Кристофер помедлил, решая, нужен ему сын для очередного сеанса связи с тартарианами или он справится самостоятельно. – Отправляй гарнизон в Закр.

Файзулла мигнул, не понимая приказа.

– Оставь пару умелых воинов, – добавил Кроули, – остальные пусть направляются домой. Мы пойдём к Чужой.

– На верблюдах?

– У нас будет другой транспорт.

Кристофер зашёл в свою палатку, пожевал зёрна эйфороноса, вызывающего прилив крови к голове. Расположился поудобнее на подушках, сосредоточился на ментальном вызове тартарианской «пограничной службы».

Прорыв внутрь вселенной Тартара дался с привычным расширением сферы чувств и «нечувств». Уже через несколько секунд Кроули нашёл «приёмную» Владыки, настроился на беседу с «секретарями» и обрисовал параметры нужных ему объектов.

Вопрос: зачем человеку означенные объекты? – тартарианская «пограничная служба» не задала. Зато задала другой:

«Данная операция отвечает плану привлечения мегаморфа по имени Ясен Велич?»

«Абсолютно!» – ответил Кроули, практически не кривя душой.

Ясен Велич в первую очередь нужен был ему самому, но об этом коллективный интеллект Тартара не должен был знать.

Сеанс связи закончился.

Кроули обтёр лицо мокрой салфеткой, глотнул горячего рома и вышел из палатки.

Огромный сверхсложный массив «гвоздики» Тартара слепо глянул на него как на козявку.

Он невольно поёжился.

При всей своей метафоричности Тартар не только являлся вместилищем разумной Сверхсистемы глобального уровня, которая служила носителем иных законов и ценностей, не имевших ничего общего с нравственными, человеческими, он был вселенной! А его чёрные лепестки представляли собой «шубу» слабо связанных между собой «добавочных» измерений с темпоральным спектром, которые не вмещались в трёхмерность евклидова пространства человеческой Метавселенной. Но главное, что Тартар был ещё своеобразной проекцией континуума одного из Абсолютных Игроков, свободно создающих и разрушающих другие Метавселенные. И с ним надо было считаться.

Впрочем, считаться надо было и с другими претендентами на роль Игроков, попавшими в западню резервации. В том числе – с Геей, которая неожиданно превратилась в совершенно новую социально-психофизическую конструкцию. Все модели коллективного разума до Падения, присущие человеческой цивилизации: партии, общины, народы, государства, – не сработали, не смогли спасти Гею-Игрока от поражения, и она пошла дальше – построила разумный человеческий «рой», подчинявшийся «матке» – постразумной системе с огромным количеством связей. Как далеко она продвинется по пути осмысления Игры в целом, Кроули не имел представления.

Лагерь превратился в муравейник: бегали воины, кричали верблюды, слуги сворачивали палатки, выстраивали обоз. Гарнизон готовился к походу.

От недалёкой бахромчатой друзы тартарианской Горы откололся крупный лепесток «гвоздики», неуклюже потыкался краями в стену, поплыл к лагерю, начиная превращаться в остроносую посудину длиной около ста метров.

Из палатки вылез Али с флягой в руке.

– Файзулла, – позвал он, – принеси рому.

Заметив отца, он осекся, пробормотал:

– В горле пересохло.

Тартарианский «фрегат» приблизился, покачиваясь. У него не было парусов и мачт, зато из бортов выросли четырёхгранные бугристые балки длиной по десять-пятнадцать метров, делавшие его своеобразным катамараном.

У Али отвисла челюсть.

– Мать честная! Ну и гроб! Это и есть твой летак?

– Угадал. – Кристофер ухмыльнулся. – Нравится?

– Какой, к чёрту, нравится?! Никаких удобств, ни тебе кровати нормальной, ни тебе туалета.

– Может, отправить тебя с гарнизоном домой? – прищурился Кристофер.

Али хотел ответить ругательством, но заметил мерцавший в глазах отца недобрый огонь и криво улыбнулся.

– Ладно, потерплю. Хочу посмотреть, что у тебя получится с мальчишкой Величем. – Он потряс пустой флягой, ища глазами Файзуллу, заметил рога над тартарианским хребтом. – Ого, как выросли! Ты видел? Что за хрень?

– Система контроля.

– Какого контроля?

Глаза Кроули-старшего метнули огонь, и Али отступил на шаг, выставляя вперёд ладони.

– Всё, всё, я ещё неадекватен. Глотну рому и буду как огурчик.

– Дай ему, – мотнул головой Кристофер.

Файзулла подал Али свою флягу.

«Фрегат» в это время перестал маневрировать и трансформироваться, не очень плавно опустился на трещиноватую голую землю. На его борту, обращённом к обоим Кроули, были видны горизонтальные выступы, образующие подобие лестницы.

– Залезай, – сказал Кристофер.

– Вот кляти мойшкали! – бросил Али, не торопясь выполнять команду отца.

– Что ты сказал? – удивился Кристофер.

– А что? Так ругаются злопаны.

– Смысл-то их ругательств тебе известен?

– Да какая разница? Наверняка это оценка каких-то уродов. А чем не уроды твои тартариане?

– Это правда, – засмеялся Кроули-старший, кивком подозвал телохранителя. – Проверь.

Файзулла ловко взобрался на борт «фрегата», оглядел его «палубу», скрылся из глаз. Через пару минут его голова появилась над бортом «фрегата».

– Порядок, можем грузиться.

– Туалет там есть? – осведомился Али.

– Есть сливные отверстия.

– Чёрт, опять вонять будет как в общественном закрском сортире.

– Потерпишь, – сказал Кристофер.

– Да не хочу я терпеть! Слабо нейтрализовать запахи, как это делал твой любимый Велич в изоляторе?

– Посмотрим, – пообещал Кроули неопределённо, смущённый издёвкой в тоне сына.

Особого секрета в методе, которым воспользовался молодой Велич при нейтрализации нечистот, не было, но Кристофер вдруг засомневался, сможет ли он повторить подобное.

Надо будет потренироваться, пришла здравая мысль.

Он поднялся на борт «фрегата», осмотрелся.

Палубы как таковой тартарианский летучий корабль не имел. Вместо палубы имелось нагромождение разнокалиберных конусов и чаш, похожих на бассейны для воды. В конусах виднелись отверстия. Заглянув в одно из них, Кристофер увидел небольшое помещение с полкой у стены, которое с большой натяжкой можно было назвать каютой. По-видимому, такими представлялись тартарианским изготовителям «фрегата» внушённые Кристофером образы жилищ. Ничего удивительного в этом не было, всё-таки тартарианам понять человеческие фантазии и желания было гораздо труднее, чем человеку – их переживания и устремления.

Кристофер спустился в каюту: диаметр около трёх метров, высота конуса – два с половиной, – увидел в полу под полкой (такой тартарианские «конструкторы» представляли кровать) щель. Это и был обещанный «туалет» – обыкновенный слив, через который предполагалось отводить жидкие отходы жизнедеятельности пассажиров.

Кроули улыбнулся. Удобствами это простейшее сооружение не отличалось, но уже то, что тартариане позаботились о комфорте союзников, говорило о каких-то положительных сдвигах в психологии Пресапиенсов. Раньше им это просто не пришло бы в голову.

Если только у них есть голова, подумал Кроули с мрачным юмором, вылезая на «палубу».

– Грузите необходимое, – сказал он Файзулле.

– Верблюдов брать?

– Не надо, только палатки, еду, питьё, оружие.

Телохранитель принялся командовать воинами королевской сотни, с любопытством поглядывающими на странную конструкцию. Молодые парни даже представить не могли, с кем имеют дело, поэтому относились к тартарианским «механизмам» без особого страха, да и попривыкли уже к постоянному присутствию чёрных монстров.

На борт поднялся Али, скривился, разглядывая мешанину конусовидных «яранг».

– Это всё, на что они способны?

– Неделю назад ты трясся на их «танке» и не думал о комфорте.

– То было давно. Надоели все эти полевые удобства, хочу искупаться в ванне и лечь на настоящую кровать. – Али подумал. – С какой-нибудь девочкой.

– Всё будет: и ванна, и девочка.

– Когда?

– Позже.

– Я слышу это уже в двадцатый раз. – Али прошёлся по «палубе», разглядывая «каюты», облюбовал самую большую. – Несите мои вещи сюда, я здесь расположусь.

Кристофер кивнул Файзулле, отвечая на его немой вопрос.

– Пусть въезжает.

Погрузка всех необходимых припасов закончилась быстро. На борт «фрегата» были занесены палатки, сто килограммов консервов и концентратов, пять канистр с водой, пластеты с ромом, медикаменты и бытовые принадлежности пассажиров. Оружия было мало: сабли, ножи, парализатор «Удав», два «термоба». Но Кроули надеялся, что в скором времени у него будет достаточно оружия, самого разного, от излучателей «универсал» до аннигиляторов и стрингеров, надо было лишь дождаться момента, когда всё это военное богатство, хранящееся в оружейных палатах Закра, удастся активировать. Если уж суггестор «Удав» начал функционировать с прежней эффективностью, то и остальные боевые игрушки должны были заработать в самое ближайшее время. В принципе, вернись к нему Сила, оружие могло уже и не понадобиться.

Али скрылся в своей «каюте», но вскоре выбрался довольный обратно.

– Порядок в танковых войсках. Не апартаменты, конечно, да и посудина эта не круизный лайнер, однако жить можно. Когда отправляемся?

– Сначала отправим дронов.

– Искать Велича? – догадался сын.

Кристофер, не отвечая, подошёл к борту судна.

Гарнизон уже построился в походную колонну и ждал сигнала к выходу.

– Командуй.

Файзулла, стоявший внизу, под корпусом «фрегата», махнул рукой.

– Марш! – раздался зычный выкрик командующего гарнизоном.

Колонна воинов дрогнула, дружно качнулась вперёд, начиная долгий поход к Закру. Им предстояло преодолеть около трёх тысяч километров, но дойдёт ли войско до родных стен в полном составе, Кристофера уже не интересовало.

На борт взобрались два могучих воина, явно чувствующие себя не в своей тарелке. Последним поднялся Файзулла, держа в руке туго набитую седельную сумку.

– Поехали! – Али нервно потёр ладони.

Кристофер не ответил, заканчивая переговоры с тартарианской «службой обеспечения».

Его поняли правильно.

Буквально через минуту после сеанса связи в черте «пригорода» раздался гулкий удар, с вершины одного из «лепестков гвоздики» сорвался гигантский чёрный обломок и, не долетев до земли, рассыпался на множество плоских «кленовых листьев».

«Листья» покружились в воздухе, подхваченные невидимым вихрем, затем устремились в разные стороны, поднимаясь выше. Это были тартарианские «дроны», беспилотные летательные аппараты, призванные отыскать Ясена Велича. На всякий случай Кроули просил направить их не только к Илиенс-Горе, но и к Орилоуху, и к Гее, и к Зем-Горе.

– Я думал, тартары сделают гончих, – сказал Али.

– Время конницы кончается, – рассеянно ответил Кристофер. – Приходит пора летающей техники.

«Фрегат» под ногами людей шевельнулся как живой, оторвался от земли, поплыл в небо.

Али вцепился руками в грубый толстый борт «судна».

– Ч-чёрт, не так резко!

Горизонт начал раздвигаться, распахнулась дымная даль к левеку от Тартар-Горы. Пылящий отряд закрского гарнизона стал похож на длинную змею, ползущую среди песчаных барханов и глинистых такыров.

– Куда мы? – облизнул губы Али.

– К чужанам в гости.

– Зачем?

– Подождём Велича у Илиенс-Горы.

– Ты уверен, что он туда поедет?

Кристофер промолчал. С одной стороны, его умозаключения были логичны, с другой – Велич мог избрать и другой путь.

– И зачем нам идти к чужанам, – не унимался Али. – Они давно все сдохли, там одни мертвяки.

Кристофер снова промолчал. Ему было известно, что земляне-дружинники и геянки во главе с дочерью Милича зачем-то посещали Илиенс-Гору. А без весомой причины такие визиты не делаются. Значит, у младшего Велича был интерес к бывшей родине чужан, и он вполне мог объявиться там ещё раз.

– Не понимаю, – опять завёлся Али, – почему чужане смогли развернуть свою физику в нашей, а их предки, тартары, – нет.

– Они тоже не смогли, – сказал Кристофер.

– Как это? – удивился Али. – Они же свободно летали по космосу, даже участвовали в конфликтах, шастали по метро туда-сюда.

– Чужане остались непроявленными, разве что степень их свободы была выше, чем у тартариан.

– А их потомки – Сеятели? – Али фыркнул. – «Серые призраки», блин!

– «Серые призраки» являли собой уже третий уровень реализации развёртки пришельцев, каковыми и являются тартариане, после чужан и орилоунов. Но и они тоже не были абсолютно свободными в нашей вселенной. Никто не знает, как на самом деле выглядят разумники этого вида.

– Орилоуны были живыми математическими процессами…

– Вот и представь, какова мыслительная база Сеятелей. Или тех же чужан.

– Да хрен его знает!

Кристофер улыбнулся, похлопал сына по плечу.

– Думай, тебе полезно. Я рад, что ты заинтересовался метабиологией и метафилософией.

Он ушел в свою «каюту».

Али отобрал у Файзуллы флягу с ромом, ещё тёплую, и сделал крупный глоток. Они летели – летели! – и никакая метафилософия в голову не лезла.

«Фрегат» поднялся на высоту в три километра. Панорама Тартар-Горы раскрылась за его кормой во всем мрачном великолепии.

«Казак»

Ясен оценил ситуацию в доли секунды.

Женщин было четыре: две удерживали Истому, третья караулила люк. Четвёртая пряталась за белоснежным кустом «коралла» слева от когга. Молодые, сильные, с загадочной «асимметричной» аурой, они были абсолютно незнакомы Ясену, хотя он и понял, что это посланницы второго Конструктора – Госпожи, о встрече с которыми предупреждал его отец. Велич-старший назвал их Г-девами. И вот они оказались здесь, в недрах Орилоух-Горы, исполненные угрюмой решимости взять землянина в плен.

Поманившая Ясена пальцем Г-дева (у неё были серые, с синеватым отливом волосы) приставила к виску Истомы ствол плазмера.

Счёт пошёл на сотые доли секунды.

По жилам растёкся невидимый огонь, превращая кровь в систему, живущую в другом времени.

Эмиссарши Госпожи, по сути, не являлись людьми, обладая лишь человеческой оболочкой. Они были очень мощными существами, сродни витсам, созданным когда-то на Земле. Они ничего не боялись и были уверены в своём превосходстве. Но они не знали, на что способен объект их охоты, обыкновенный (по их оценке) землянин, поэтому и ошиблись с выбором варианта его захвата.

Впрочем, Ясен тоже ошибся с оценкой возможностей противника. Г-девы не намного уступали ему в скорости движения. Если бы он не почувствовал опасности и не перешёл на максимально возможный темп, бой принял бы иную форму. Лишь гораздо позже он вспомнил тренировки с отцом и подивился его прозорливости: Велич-старший уже тогда, много лет назад, предвидел подобные острые ситуации и готовил из сына ратного мастера не для самоуспокоения или по традиции, а для решения экшн-задач высочайшего уровня. Нынешний бой можно было считать лишь прологом к таким задачам.

Секунда, последовавшая после того, как он выглянул из люка, прошла.

Надо было начинать бой… или сдаваться! Потому что жизнь Истомы висела на волоске. И всё же в этом жесте Г-девы – ствол плазмера в висок девушки – крылся вариант перехода ситуации в состояние переговоров. Эмиссарши Госпожи как бы подчёркивали, что у землянина есть альтернатива – сдаться и не потерять подругу. А это в свою очередь означало, что убивать геянку они не собирались, во всяком случае – до его отказа подчиниться, и тем самым давали Ясену необходимое время для действия.

Он выстрелил и одновременно прыгнул к застывшей группе женщин почти через весь грот.

Пуля попала туда, куда он и хотел, в плазмер у виска Истомы, выбивая его из руки Г-девы.

Вторая девица успела поднять свой плазмер, но выстрелить уже не успела: ребро ладони Велича опустилось на её запястье (такой удар ломал кости как спички), и хотя руку не сломал (железные они, что ли?!), вывел девицу из строя.

Пришла в себя Истома. Извернулась ужом в руках державшей её Г-девы с ярко-оранжевыми волосами, прошлась ногтями по лицу соперницы, заставляя её защищаться, и с криком, развернувшись на пятке, нанесла ей удар второй ногой, так что огненноволосая перелетела через «коралловый» бугор и влипла в ажурно-ветвистую стену грота.

Однако схватка ещё не закончилась. Посланницы Госпожи тоже были хорошо подготовлены, а главное, не боялись ни травм, ни ран, ни смерти, так как были соответствующим образом запрограммированы.

Г-дев вполне можно было считать биороботами, носителями иной логики, морали и психомотиваций.

Из засады выпрыгнула четвёртая Г-дева, та самая, по имени Имморта, которая заставила Влада Велича поехать с ней к Тартар-Горе, хотя Ясен этого и не знал. Она не стала разбираться, где свои, а где чужие, и сразу начала пальбу, первым же выстрелом поражая соотечественницу: та оказалась на линии огня между Ясеном и ею.

Бледно-сиреневый сгусток пламени снёс Г-деве плечо, растёкся по её комбинезону слоем голубоватого свечения.

Она дико закричала.

Ясен, оказавшийся в двух метрах от того места, где стоял до выстрела, выстрелил в ответ и прыгнул к девице, у которой пуля выбила плазмер: она деловито пыталась подобрать своё оружие. На результат второго выстрела можно было не смотреть, пуля «Дракона» поймала цель и пройти мимо не могла.

Г-дева нашла наконец плазмер, вскочила, развернулась – и улетела в дальний угол грота от удара Ясена, снова роняя оружие.

Истома билась с огненноволосой, проявившей чудеса восстановления и не выпустившей из руки плазмер. Геянка не давала ей возможности пустить в ход оружие. Но было видно, что силы её на исходе, и на помощь она не звала спутника только по одной причине – из гордости.

Третья Г-дева, получившая разряд плазмера, перестала кричать и шевелиться, распростёршись на полу.

Четвёртая, поймавшая лбом пулю карабина, так и осталась сидеть у стены с равнодушным видом и раскрытыми глазами. Чёрная дыра в её голове не кровоточила, и в другой раз Ясен удивился бы, но в данный момент ему было не этого.

Он выстрелил между Истомой и её противницей так, чтобы пуля прошла впритирку к груди рыжеволосой, крикнул:

– Всем стоять!

Движение на несколько мгновений прекратилось.

Потом рыжеволосая начала поднимать ствол плазмера, направляя его в голову Истоме, и он выстрелил ещё раз.

Пуля попала в кулак девицы, сжимающий рукоять излучателя. Брызнула струя раздробленных костей и мелких серебристых капель.

Плазмер отлетел в сторону. Но рыжеволосая, издав далеко не женский вопль, метнулась к нему, подцепила скрюченной второй рукой и, наверное, выстрелила бы, если бы не выстрел Ясена.

Пуля снесла ей и вторую руку, после чего рыжеволосая завертелась волчком, свалилась рядом со своей партнёршей, получившей пулю в лоб, и начала корчиться, пока не затихла.

Г-дева, лежавшая под фестоном «кораллов» в дальнем углу грота, шевельнулась, обретая сознание, вскочила, явно горя жаждой мщения, увидела направленный в её сторону ствол карабина и прыгнула к устью тоннеля, ведущего из грота наружу. Исчезла.

Ясен опустил карабин.

Истома прижала к лицу ладони, опустилась на корточки.

Он подошёл к ней, продолжая фиксировать обстановку сторожевым «контуром» психики. Положил девушке руку на плечо.

– Всё кончилось, успокойся.

Она помотала головой, поднялась, отняла от лица ладони. Глаза геянки сухо блестели, в них не было и намёка на слёзы.

– Ты меня спас!

– Да ладно, – смутился Ясен. – Надо было тщательно проверить пещеру, а я губы раскатал, не учуял засады.

– Ты меня спас! – Она закинула руки ему на плечи. – Я у тебя в долгу, требуй, что хочешь!

Голова закружилась. Но их положение не соответствовало романтическим идеалам, и он сказал первое, что пришло в голову:

– Ничего не хочу. И у нас всё ещё впереди.

– Дурак! – ответила она коротко, снимая руки с плеч.

В лицо плеснула волна жара.

– Я хотел сказать…

– Я поняла.

– Да нет же! – воскликнул он с отчаянием. – Как ты не понимаешь? Почему заводишься ни с чего?

Она посмотрела на его пунцовое лицо, смягчилась.

– Странные вы люди, земляне. Ничего-то вам не нужно.

– Нужно! – возразил он. – Но всему своё время, и я не хочу ничего от тебя требовать, чтобы меня считали…

– Кем? – поддразнила она его.

– Рабом желаний!

– Как благородно, – фыркнула девушка. – Я предлагала от чистого сердца.

Одна из погибших Г-дев, синеволосая, сидящая у стены, вдруг мягко соскользнула на бок.

Истома, краем глаза поймав движение, метнулась к лежащему неподалёку плазмеру, подхватила, направила ствол на синеволосую.

– Она мертва, – тихо сказал Ясен. – Надо уходить отсюда.

– Пожалел, что ли? – хищно раздула ноздри Истома. – Тебя бы они не пожалели. А уж меня точно.

Он застыл, прислушиваясь к тишине грота. Где-то далеко за его пределами сдвинулись полевые конфигурации, говорящие о появлении новых гостей, не менее опасных, чем Г-девы, и ситуация перестала ему нравиться окончательно.

– У нас мало времени.

– Ты о чём?

– Сюда подошли лешие.

– Кто?! – изумилась Истома.

Он смутился.

– В детстве нас пугали нежитиками из древних русских сказок, лешие водились в урманах и топили людей в болотах.

– Какая чушь!

– Может быть, и чушь, но нам пора убираться отсюда. Залезай в когг.

Истома отступила к боку выступающего из «коралловых» зарослей аппарата, потом не удержалась, метнулась назад, подобрала ещё один плазмер и вернулась.

– Пригодится.

Ясен не ответил, пропуская девушку к люку. Поискал глазами свирель Пилипа, нашёл под стеной грота, сунул в карман. Подумал про себя с интонацией Истомы: пригодится…

Истома задержалась в цилиндрическом тамбуре аппарата, разглядывая его полупрозрачные «толстые» стены, шмыгнула в кабину.

Он последовал за ней, почувствовал спиной тихий шелест, стремительно оглянулся, готовый пустить в ход карабин.

Отверстие люка плавно и стремительно заросло от краёв к центру, через секунду от него не осталось и следов.

– Что там? – оглянулась девушка.

– Автоматика, – произнёс он древнее слово, пробуя его на вкус, расслабился.

– Великолепно! Значит, она всё-таки заработала.

– Она заработала, когда открылся люк.

Ясен пробрался мимо спутницы, сел в кресло пилота. Оно оказалось очень удобным, хотя и не слишком мягким. Стоило начать устраиваться поудобнее, как кресло само поджалось, приобрело форму человеческого тела. Напротив, в стенке аппарата, разгорелся зелёный огонёк.

Истома, обследовавшая кабину, толкнула Ясена в плечо.

– Смотри!

– Вижу. – Он увереннее откинулся на спинку кресла, положил руки на удобные подлокотники.

В голове тотчас же родился бесплотный и бесполый голос:

«Слушаю вас».

Ясен невольно открыл глаза шире.

– Дай, я сяду, – потребовала Истома. – Это ведь кресло пилота?

– Подожди, – пробормотал он, – я поговорю с ним.

– С кем?

– С автоматом… с автопилотом.

– С инком, ты хочешь сказать? Неужели он проснулся?

«Как тебя зовут?»

«Диего».

«Меня зовут Ясен, её Истома».

«Знаю».

«Откуда?!»

«В моей памяти заложены ваши имена».

«Понятно… хотя непонятно, кто их заложил».

«Ставр Панкратов».

«Мой дед! Значит, это и есть закладка?»

«Простите?»

«Нет, это я так, о своём. Если тебя оставил Ставр, почему же ты не открыл люк нам с отцом?»

«С вами не было ключа – девушки по имени Истома».

Ясен озадаченно потёр лоб.

«Значит, она стала… ключом?»

«Совершенно верно».

«А мы думали – свирель…»

«Звук свирели послужил добавочным опознавательным знаком».

«Не может быть! Как мог мой дед… э-э, Ставр Панкратов знать о том, что с нами пойдёт Пилип… э-э, разведчик дружины?»

«Прошу прощения, это не в моей компетенции».

«И что же мы должны делать… с девушкой?»

«Не знаю. – В призрачном телепатическом голосе Диего прорезались виноватые нотки. – Я всего лишь инк данного летательного аппарата».

– Пусти, я тоже хочу с ним познакомиться, – потеребила рукав Ясена Истома.

Он выбрался из кресла.

– Его зовут Диего.

– Сама разберусь.

Истома повозилась в кресле, устраиваясь, и оно послушно подстроилось под форму тела девушки.

– Ух ты! – Она засмеялась. – Как удобно стало!

Затем лицо её застыло. Очевидно, инк задал ей вопрос.

Губы девушки шевельнулись, по лицу пробежала волна мимики. Было видно, что для неё мысленный диалог с инком непривычен.

Ясен усмехнулся. Никто из ныне живущих на Великой Равнине ещё не беседовал с древним компьютером, они были первыми.

Истома повернулась к нему.

– Он спрашивает, нужен ли мне какой-то «Дим». Что это такое?

«Дисциплинатор мысленного управления», – проснулся в голове Ясена терафим.

– ДИМ – мыследисциплинатор.

– Я уже поняла. Мне он нужен?

– Ты водила когги?

– Нет, но я водила байки.

– Это совсем иное дело. Слезай, я поведу катер.

– Можно подумать, ты пилотировал катера.

– Слезай.

– И не подумаю! Пусть включает свой ДИМ. Хотя этот дисциплинатор был нужен, я думаю, в условиях перенаселённости воздушного транспорта над городами. Куда полетим?

– Надо сначала освободить аппарат, выбраться из Горы.

– Выберемся. Предлагаю лететь к нам, в Брюссельгей.

– Зачем?

– Во-первых, нам нужно отдохнуть после всех передряг. Ты не возражаешь? Во-вторых, надо посоветоваться с мамми, она подскажет, что делать дальше. В-третьих, ты всё равно не имеешь хорошего плана действий.

– Ну, почему… – неуверенно начал Ясен.

– Потому! Договорились?

Он поискал возражения. Их не было. Кроме одного.

– Я посоветуюсь с отцом.

– А сам что-нибудь можешь решить? – язвительно осведомилась Истома. – Или у вас мужчинами становятся к пятидесяти?

Лицо Ясена окаменело.

– Я поговорю с отцом!

– Ради бога, – пожала Истома плечами, – я подожду.

Он не сразу выстроил расстроенные чувства в стержень волевого управления экстрасенсорикой. Истома наблюдала за ним, и это сбивало с необходимого настроя.

Отец ответил со второй попытки:

«Ясь? Рад тебя слышать! Вы где?»

«Мы в Орилоух-Горе, открыли когг».

«Молодцы! Никто не мешал?»

«Женщины-воительницы пытались остановить».

«Г-девы? Это можно было предвидеть. Нашего злобного друга Кроули нет поблизости?»

«Не видели. Истома предлагает лететь на Гею-Гору».

«Ты против?»

«Нет, но…»

«Двигайтесь к столице геян, мы с Гораном тоже направимся туда».

«Вы далеко? Можем по дороге забрать».

«Не надо, есть кое-какие нюансы, летите без нас».

«Пап, я чувствую, что у вас не всё хорошо!»

«Просто за нами гоняется всякая нечисть. Отправляйтесь к Гее, мы доберёмся сами».

Канал псилинга истончился, пропал.

– Ну, что приказал тебе твой дэдди? – ехидно спросила Истома.

– К Гее, – коротко ответил он.

– Я так и думала. Твой отец умный человек, это на детях природа обычно отдыхает. Садись, взлетаем.

Ясен заколебался, но всё же решил уступить геянке, претендовавшей на командование их маленьким отрядом. Сел в кресло, стоявшее справа и чуть сзади кресла пилота.

«Даю необходимые пояснения», – заговорил Диего; бесплотный его голос был слышен и пассажиру, чего Ясен не ожидал.

– Ну? – вслух проговорила Истома.

«Вы находитесь на борту воздушно-космического боевого комплекса «Казак».

«Разве это не когг?» – перешла девушка на мыслесвязь.

«Модификация когга десятого поколения. Год изготовления – две тысячи четыреста первый».

«Значит, тебе уже шестьсот с лишним лет? Ничего себе! Для такого старца ты соображаешь даже очень ничего!»

Инк аппарата не обиделся, он скорее всего не умел обижаться.

«Срок гарантии безотказной работы комплекса не превышен. «Казак» представляет собой квазиживую систему, обладающую дифференциальной маневренностью, сферическим информационным полем, комплексом скрытности «инкогнито», всеракурсным обстрелом воздушных и космических целей, многоканальной оружейной системой, высокой безопасностью…»

«Короче, и так всё ясно. С какой скоростью ты умеешь летать?»

«Скорость движения ограничена только параметрами среды».

«Предел?»

«Скорость света».

«Триста тысяч километров в секунду? Не врёшь?»

«Я не умею врать».

Ясен хотел вмешаться в мыслеразговор, так как он слушал все реплики Истомы и ответы инка, но прикусил язык.

«Сможешь вылезти из этой пещеры на свободу?»

«Не вижу проблемы».

«Тогда вылезай».

Свет в кабине померк, и тотчас же её стены стали прозрачными. Ясену показалось, что кресла с людьми стоят в диковинном пузыре, стенки которого сложены из плотного сплетения пушистых «кораллов». Такими их видела видеосистема когга.

«Прошу обозначить режим пилотирования».

«Не поняла».

– Он говорит о режиме движения, – сказал Ясен вслух. – Есть ручной и автоматический режимы.

– О, ты нас слышишь? – опешила девушка.

«Включён интерком, – сообщил Диего. – Ваш коллега прав, в моей программе заложены два режима пилотирования: личноориентированный и компьютернозависимый».

– Тогда включай лично… гм, ориентированный.

– Не стоило бы, – хмуро проговорил Ясен, – он лучше знает свои возможности. Выберемся отсюда, перейдёшь на ручн… на личное управление.

К чести Истомы спорить она не стала.

– Хорошо, пусть попробует. Не справится – отдаст управление мне.

«Неисправима», – проворчал Нестор.

Ясен невольно улыбнулся, получив этот мысленный «шепоток».

«Я вас понял», – вежливо отозвался инк Диего, отвечая, очевидно, сразу обоим.

Ясен покраснел: он ещё не научился пользоваться псилингом, не умел блокировать мысли, и к новому для себя положению мыслеобщения надо было привыкать. Вот для чего нужен ДИМ, мелькнула мысль.

К счастью, на эту сентенцию инк отвечать не стал.

Что-то произошло.

Ясен напрягся.

Сила тяжести в кабине когга не изменилась, в ней по-прежнему царила тишина, но картинка, передаваемая видеокамерами аппарата на стены кабины и в шлем-лепестки кресел, смазалась. Впечатление было такое, будто спрессованные ветви «коралло-мхов» задрожали от сильного ветра.

Истома почувствовала то же самое, оглянулась на «пассажира», однако ничего не сказала. Глаза у неё стали большими и серьёзными.

Когг накрыли струи белых хлопьев, напоминающих снежинки.

Движения по-прежнему не ощущалось, поскольку система инерционной защиты экипажа, поддерживающая определённую гравитацию внутри аппарата, работала исправно, но катер начал двигаться.

– Поднимаемся! – вырвалось у Истомы.

«Снежные хлопья» полетели гуще. «Казак» пробивал корпусом массу спрессованных «кораллов» всё быстрее. Через минуту над головой людей протаяло светлое пятно, стало расти, усиливать свечение. Затем «снегопад» кончился, и когг вырвался из теснины «горных пород» Орилоух-Горы на свободу.

– Ох! – выдохнула Истома.

Аппарат подскочил метров на сто над снежно-белым искрящимся «лесом» удивительных геометрически правильных «сосен», завис в воздухе.

«Готов передать управление», – вежливо предупредил Диего.

– Подожди, – отмахнулась Истома, – дай полюбоваться на эту красоту.

Ландшафт и в самом деле был настолько необычен, что Ясен тоже замер, впервые в жизни наблюдая за изломами Орилоух-Горы с воздуха, восхищённый орилоухскими «башнями», «замками», «соборами», «лесными зарослями» и вообще ни на что не похожими конструкциями. Лишь под зависшим коггом в белоснежных извивах виднелся медленно расширявшийся и углублявшийся провал, там, где из «снежных» торосов вылетел земной аппарат.

– Неужели вся эта геометрическая фантазия была когда-то планетой? – проговорила Истома. – Одной математической формулой?

– Это уже не формула, – сказал Ясен, – это уже аттрактор.

– Не изъясняйся математическими терминами, будь проще.

– Да я не хотел…

– Поехали! – Истома хрустнула пальцами.

Лепестки её кресла сошлись, образуя настоящий кокон.

То же самое произошло и с креслом Ясена. Верхний лепесток опустился ему на голову, к глазам придвинулась прозрачная линзовидная пластина.

Он поёжился, но вслух высказывать свои ощущения не стал, понимая, что заработала система обеспечения безопасности вместе с системой подачи информации. Зато отреагировала Истома:

– Чёрт побери! Предупреждать надо!

«Извините», – отозвался инк.

Ослепительно-белые фестоны «мха», «коралловые рифы» и горы «геометрической пены» Орилоух-Горы начали стремительно уходить вниз.

– Ур-ра! – прокричала Истома весело. – Даёшь свободу!

Ясен покачал головой, не желая, впрочем, огорчать спутницу своими замечаниями.

– Нам на десять на правек.

– Знаю, не мешай. Через час будем дома.

Когг набрал скорость, причём сделал это почти мгновенно. Мало того, он поднялся над землёй на высоту не меньше пятнадцати километров буквально за пару секунд. Это было здорово, и Ясеном овладели те же чувства, что и Истомой. Он летел! Он был властелином воздуха, властелином пространства! Он был больше, чем птица, и больше, чем человек! И подобное состояние не могло не радовать.

Истома запела что-то о победе над всеми, кто мешает, о том, что «если кто сунется – получит по полной программе», потом вспомнила о спутнике:

– Как ощущения?

– Класс! – искренне ответил Ясен, лишь потом сообразив, что ответил не на мысленный, а на звуковой вопрос девушки. Система связи аппарата заработала на всех диапазонах.

Какое-то время он любовался раскрывшейся панорамой Великой Равнины, поднял голову.

Небо изменило цвет с бледно-голубого на тёмно-синий, превратилось в бездонное зеркало.

По-видимому, Истома подумала о том же.

– Попробуем подняться выше?

Он хотел возразить, напомнить о более важных делах, но представил лицо девушки, её подколки и проворчал:

– Не увлекайся.

– Не трусь! – весело прокричала геянка.

Ясен засмеялся.

Истома была в своём амплуа, и её колкие высказывания и шутки уже почти не вызывали у него обиды или гнева.

Когг полез вверх, поднимаясь над Великой Равниной и над Орилоух-Горой всё выше и выше.

Синева неба сменилась фиолетовой пеленой, темнеющей по мере того, как аппарат взбирался на большие высоты. Когда высота достигла двухсот километров, небо превратилось в тёмно-фиолетовую бездну, но чёрным так и не стало, несмотря на полное отсутствие воздуха. А когда когг поднялся на шестьсот километров, Ясену показалось, что в фиолетовой мгле появились призрачные серебристые вуальки.

Он напряг зрение.

Однако даже владение паранормальным видением не помогло, мерцающие вуальки не стали ближе и чётче, хотя и сложились в подобие колеблющегося узора, какой даёт отражение водных бликов на стене дома.

– Странная картина, ты не находишь? – подала голос Истома. – Диего, ты можешь включить телескопы или что там у тебя есть?

– СИД. – «Нормальный» звуковой голос у инка оказался мужским, с бархатными интонациями.

– Что?

– Система интегрального дальновидения.

– Включай, хочу разглядеть, что там светится в небе.

Цвет неба слегка изменился, в нём появились красноватые тона. Однако узор вуалек так и остался расплывчатым, нечётким, колеблющимся, как световые блики на воде, хотя и гораздо медленнее.

– Не понимаю. Что это может быть?

– Непроявленность, – ответил Диего.

– Как? – удивилась девушка. – Что это значит?

– В моей памяти заложен этот термин. Что он означает, я не знаю.

– Ясен?

– Я тоже не знаю, – сказал не менее озадаченный Ясен. – Как далеко от нас эти узоры?

– Извините, не могу определить, – виноватым тоном признался инк. – Моя инструментальная база глючит. Расстояние до световых комбинаций неизвестной природы может равняться и ста тысячам километров и миллиону световых лет.

– Попытаемся определить? – завелась Истома. – Диего, энергии хватит?

– Энергетически я независим.

– Тогда вперёд!

– Остановись, – выдавил Ясен. – К такому эксперименту надо готовиться специально.

– Да что тут готовиться? Врубим полный ход и проверим глубину этого космоса.

– Я против!

– Вот чёрт! – с досадой сказала она. – Вечно ты меня останавливаешь, трус несчастный.

Ясен засопел, сдерживаясь.

– Диего, – позвала девушка, – поворачивай обратно.

Когг остановился – мгновенно, будто упёрся в стену, сбросил скорость до нуля, хотя в кабине не дрогнула ни одна молекула воздуха. Система гашения инерции работала исправно.

Красивый пушистый купол Орилоух-Горы внизу под аппаратом был похож на гигантский айсберг, плывущий по туманно-сизому слою дыма, и одновременно на сложнейший цветок, притягивающий взор. Он был так красив, что даже Истома обратила на это внимание:

– Музыка!

Ясен мысленно согласился с ней. Орилоух представлял собой музыку сложных переходов геометрических форм, застывших навеки. Интересно, каким он виделся в те времена, когда был исполнен жизни?

– Летим домой, – со вздохом сказала девушка. – Можешь взять управление на себя. Вектор – на левек, объект – Гея-Гора.

– Я не знаю, что такое левек, – сказал Диего. – Моя система навигации в данных условиях не работает.

– Вайтлайн видишь?

– Что, простите?

– Источником света на Равнине является световой шнур, который называется Вайтлайном.

– Расием, – пробормотал Ясен.

– Не важно. Вот если посмотреть на него, то нам нужно левее перпендикуляра к нему. А Гору ты увидишь сам. С какой скоростью ты можешь лететь в воздухе?

– Всё зависит от плотности…

– Зачем нам лететь сквозь атмосферу? – перебил инка Ясен. – Проще добираться на большой высоте, где нет сопротивления воздуха.

– Согласен.

– Ну и лети, не снижаясь.

– С максимальной скоростью! – категорическим тоном заявила Истома.

– Слушаюсь, – сказал инк.

Купол Орилоух-Горы отнесло назад. Через пару мгновений он исчез далеко за кормой аппарата. А ещё через минуту впереди вырос угрюмый, серо-коричневый, усеянный фиолетовыми и синими трещинами утёс.

– Она? – деликатно спросил Диего.

– Великое Падение! – ошарашенно прошептала Истома. – Не может быть! Гея! С какой скоростью ты летел?!

– Около пятидесяти километров в секунду. Но это не предел.

– Тебе цены нет! Ясь, чего молчишь? Подтверди.

Ясен не ответил. Ему вдруг пришло в голову, что дед Ставр оставил ему этот мощный катер совсем не для прогулок, а для какой-то важной цели. Но думать об этом не хотелось.

Я вынуждена тебя убить!

Брюссельгей на этот раз произвёл на Ясена гораздо более гнетущее впечатление, чем при первом визите.

Сначала он принял свои ощущения за усталость, потом ночью, когда его уложили спать в одной из спален дома Миличей, привёл растрёпанные чувства в порядок, проанализировал своё состояние и понял, что его психика реагирует на многократно возросший пси-фон Геи-Горы. «Заумь» Геи перешла в иное качество – в сложнейшую псевдоразумную с и с т е м у, обладавшую личностными характеристиками. Люди Геи представляли для неё своеобразные клетки гигантского мозга, да и вообще это странное существо можно было назвать постразумным р о е м, осознавшим свою силу и значимость. «Заумью» называть его не хотелось. Рой обладал тем, чем не обладал один человек: возможностью перестраивать «тело разума» и достигать цели, не считаясь с потерями «клеток». Он не просто ставил задачи, которые один человек не мог даже представить, он обладал магической Силой, которой ни одна «клетка» сопротивляться не могла.

«Гудение роя» – как работу гигантской психо-энергетической машины – и воспринимала психика молодого человека, внезапно осознавшего, что «Заумь-Рой» чувствует его инаковость и настороженно наблюдает за ним.

Истома после прибытия домой – они посадили катер на территории владений Миличей – куда-то исчезла, и Ясен до вечера оказался предоставленным самому себе. К нему приставили двух парнишек-слуг, которые ходили за ним по пятам и выполняли все его просьбы. Ясен с удовольствием искупался в бассейне с горячей водой, переоделся в предложенный лонг белого, с чёрными вставками, цвета, поел, посидел в беседке, погулял и вернулся в спальню, где почти сразу уснул.

Проспал два часа, послонялся по парку за домом, поглядывая на уходящий к небу склон Геи-Горы с рисунком городских башен, вернулся в спальню.

Слуга сунулся к нему с немым вопросом в глазах, и Ясен спросил:

– Где хозяева?

Молодой паренёк в розовом комбинезончике смущённо пожал плечами.

– Не знаю. – Говорил он на новоязе. – Что-нибудь принести?

– Не надо, можешь быть свободен.

Слуга исчез.

Ясен включил видеосистему, послушал новости, пощёлкал каналы, почти сплошь забитые рекламой женской одежды, украшений и средств ухода за телом, вызвал Истому.

Девушка услышала его, но была занята и попросила никуда без неё не ходить. После чего ниточка ментальной связи с ней оборвалась.

Тогда он настроил канал псилинга с отцом.

Влад Велич сообщил, что они с Гораном заехали по делу в одну из пограничных крепостей геянской империи и будут в столице утром следующего дня. Чем они занимались в крепости, Велич-старший не сказал.

Ясен решил было посидеть в когге, побеседовать с его инк-пилотом по имени Диего, но его не пустили. Вокруг аппарата, принявшего форму сплюснутого купола, стояла охрана – несколько девиц в блестящих комбинезонах, вооружённых электроарбалетами.

«Качать права» (это был его катер!) Ясен не стал, хотя расстроился. Снова ушёл в дом и до вечера не выходил, ожидая появления Истомы.

Неопределённость положения перестала его устраивать. С одной стороны, он был гостем и получал всё необходимое по первому слову, с другой – им явно пренебрегли, отодвинув на второй план, и его мысли, чувства, намерения никого не интересовали.

Истома нашла дебрянина вечером, когда он в очередной раз выключил видео, разочарованный малой информативностью передач.

– Мамми занята, – сказала она весело, сделав вид, что не замечает недовольства Велича, – подъедет завтра, поэтому у нас куча свободного времени. Пойдём в клуб?

– Меня не пустили к катеру, – мрачно сказал Ясен.

– Ну, так что ж? Машина поставлена под охрану.

– Это мой катер!

– С какой это стати? – удивилась Истома. – Он такой же твой, как и мой, мы вместе его открывали.

– Но они не имеют права не пропускать меня на борт когга!

– Успокойся, всё правильно. Вернётся мамми, осмотрит машину и решит, что с ней делать.

– Почему должна решать она?

– Но ведь должен же кто-то помогать нам?

Ясен задумался. Слово «помогать», по его мнению, несло иной смысл, отличный от того смысла, который изначально заключался в словах «решит, что с ней делать». Но возможно, Истома просто неудачно выразилась.

– Хорошо, идём в клуб.

Девушка переоделась в красивое платье с блёстками, больше открывающее, нежели скрывающее прелести её тела, предложила спутнику красную тунику, но он отказался.

– Хорошо, иди в лонге, – согласилась она.

В десять вечера они вошли в двери клуба «Ночная охотница» и вышли из клуба в начале первого.

Ясен терпел всю эту клубную суету, запахи, дикий шум, мало имеющий отношения к музыке, а главное – пренебрежительно-заинтересованное отношение к нему молодых и не очень дам, одетых ещё более откровенно, чем Истома. Они тянулись к нему, приглашали танцевать, выпить, обнимались, говорили чепуху, жарко шептали на ухо, приглашая «в апартаменты», и он вынужден был поставить вокруг себя пси-защиту, внушающую страх, после чего вздохнул с облегчением. Количество желающих пообщаться с ним «в апартаментах» резко сократилось.

Истома, у которой нашлось более двух десятков приятельниц, поняла его состояние сразу, однако не спешила избавлять своего земного друга от ухаживаний геянок. Скорее всего она проверяла его на «феминоустойчивость». И лишь когда он сам решил закончить поход в клуб, девушка увела его оттуда.

– Ты молодец, – похвалила она Ясена, когда они шли по оживлённым и в ночные часы улицам Брюссельгея, – хорошо держался. Диана тобой очень заинтересовалась, а она очень красивая и настойчивая. Хотела пригласить тебя на ночь.

– Мне это не надо, – пробормотал Ясен.

– Что – это? – двусмысленно спросила девушка.

Он промолчал. Кто такая Диана, он уже не помнил, а ухаживали за ним все так настойчиво, что, казалось, на щеках и на руках до сих пор остались отпечатки липких прикосновений.

По спине прошёлся, оставляя дорожку мурашек, чей-то взгляд.

Ясен напрягся, оценивая «вес» взгляда, потом оглянулся.

Разумеется, он увидел женщину в блестящем лонге, обтягивающем мощную мускулистую фигуру. Она тут же свернула в переулок, не дав ему возможности рассмотреть подробности, и её действительно можно было принять за любительницу клубной жизни, если бы не одно обстоятельство: на ней лежала странная печать инородности, она была чужая этому миру, несмотря на полную внешнюю идентичность, и Ясен проговорил с некоторым удивлением:

– Г-девы?

– Что значит, где я? – не поняла Истома. – Мы снова перешли на «вы»?

– Мне показалось…

С губ Истомы слетел смешок.

– Ты явно осоловел от внимания девчонок. Отдыхай, больше в этот клуб не пойдём.

– Я о другом.

– О чём?

Ясен подумал, что будет совсем смешно, если он ошибся, и продолжать тему не стал.

– Когда мы встретимся с твоей мамой?

– Завтра утром, а что?

Признаваться, что он сомневается в компетенции матери Истомы, несмотря на её должность комиссара ОКО, не стоило, поэтому он ответил уклончиво:

– Не люблю ждать.

– Никто не любит ждать, но придётся.

Они ещё посидели в роскошной гостиной особняка Миличей, поговорили несколько минут ни о чём, попили чаю, точнее, чай пил он, Истома предпочла какое-то вино, и разошлись по спальням.

Спал Ясен как убитый, несмотря на «гудение» мыслей Геи, воспринимаемое как неясный назойливый шум, как висящий над головой камень.

Истома в спальне не появилась, хотя он ждал её. Она лишь послала ему менто: обрыв, река, облака и выглядывающее в просветы между облаками солнце. Воспринималось это мысленное послание странно: как сожаление, ожидание и надежда. Но горячего призыва к близости в нём не было! И это удивляло больше всего, если знать порывистый и страстный характер геянки. Создавалось впечатление, что она знает какую-то тайну и пытается оправдаться, прежде всего перед самой собой, одновременно скрывая свои переживания от бывшего напарника.

Утро следующего дня началось суетой.

Ясен проснулся именно из-за смены психофизических потенциалов дома (в спальне было тихо), подействовавшей на него как звон будильника. Он прислушался к «предгрозовому» волнению местной атмосферы и понял, что это прибыла хозяйка дома, Ванесса Дарьялова, комиссар ОКО, жена Горана Милича и мать Истомы.

После завтрака, который Ясену не понравился ни видом, ни запахами, отчего он съел только знакомое на вид – бутерброд с каким-то джемом и ломтик овоща под названием «аско», напоминающего красный огурец, его проводили на второй этаж дома, в отдельный кабинет, отделанный деревянными на вид панелями, где кроме стола и стульев, также деревянных, присутствовали экран во всю стену и какая-то металло-стеклянная конструкция, похожая на кактус.

В стенах под панелями наличествовала металлическая сетка, находящаяся под напряжением, которая, очевидно, служила для защиты помещения от прослушивания. Защита работала, поскольку внутри комнаты уровень мысленного давления на сознание резко снизился.

В кабинете гостя уже ждала Истома, нервно расхаживающая вдоль стульев. Увидев Ясена, она хрустнула пальцами, разглядывая его как незнакомца. Ясен хотел пошутить, но в это время в кабинет вошла Ванесса Дарьялова, а вслед за ней две рослые девушки в чёрных лонгах. В их погончиках, кармашках и выпуклых нашивках прятались какие-то энергоисточники, из чего Ясен сделал вывод, что это оружие. Вели они себя сдержанно и довольно холодно, а в их аурах было мало оптимистических оттенков. Девушки явно состояли в охране комиссара Дарьяловой и зависели от её приказа.

Впрочем, и сама Ванесса не излучала особого расположения и приветливости. В её ментальном поле, заштрихованном довольно сильным мысленным блоком, проскальзывали лучики властного нетерпения, самоуверенности и жёсткой рациональности. Места для дружелюбия в нём не оставалось.

– Начинайте, – сказала она, усаживаясь за стол, не пригласив сесть ни дочь, ни гостя.

Ясен посмотрел на Истому, смущённую таким деловым подходом матери.

– Я же тебе рассказывала.

– Подробнее.

Истома отодвинула один из стульев.

– Садись.

Ясен сел. Девушка села напротив.

– Я буду говорить, а ты поправляй.

Он кивнул.

Ванесса подняла бровь, кинув на дочь удивлённый взгляд, но та уже начала рассказ о своих приключениях, и комиссар службы ОКО не стала её останавливать.

Особый интерес у матери Истомы вызвала та часть повествования, где речь шла о поведении Кроули и о появлении женщин-воительниц, которых отец Ясена назвал Г-девами.

– Так, прекрасно, – сказала Ванесса. – То, что Кроули сотрудничает с тартарианами, неудивительно, он всегда искал сильных покровителей. Хотя странно, что тартариане к нему прислушиваются и даже помогают. Но откуда взялись эти ваши воинственные амазонки?

– Он спас меня от них, – ввернула Истома, кивнув на Велича.

– Есть только один вариант, – не обратила на её слова внимания Ванесса, – объясняющий их появление. Это курьеры Госпожи.

Ясен хотел сказать, что видел одну из них в городе, но постеснялся.

– Я им была не нужна, – честно добавила Истома. – Им был нужен он.

– Вполне допускаю. Что ж, спасибо за добытый летательный аппарат. С его помощью мы многого добьёмся, а главное – узнаем причину, по которой не летает наш флот. Будете нашим штатным пилотом. – Ванесса поднялась. – Вам будет предоставлены соответствующие условия быта, оплата и всё прочее. Пока поживёте в казарме пограничной службы, потом получите собственную квартиру. Большую не обещаю, столица перенаселена.

Ясен с недоумением глянул на женщину, перевёл взгляд на Истому, встал.

– Прошу прощения, но я не наёмник.

– Ну, так что же, – пожала плечами Ванесса, направляясь к двери. – Привыкайте.

– Но я не собираюсь быть вашим пилотом!

– Что такое? – Комиссар оглянулась, на лице её отразилось лёгкое раздражение. – В чём дело?

– Я не буду вашим пилотом! – твёрдо повторил Ясен. – У меня другие планы.

– Какие же, позвольте узнать?

– Не важно… другие. И катер не принадлежит вам, его оставил мне дед Ставр.

Тёмно-ореховые глаза Ванессы посветлели, в тоне появились холодные, вкрадчиво-язвительные ноты. Примерно так же разговаривала и Истома, позаимствовав у матери непростой характер.

– Очень интересно. Насколько мне известно, Ставр Панкратов исчез почти двадцать лет назад. Как он мог оставить вам эту древнюю машину, когда вам в то время исполнилось всего два года?

– Это «закладка».

Глаза у Ванессы стали круглыми.

Совсем как у Истомы, мелькнула отстранённая мысль.

– Какая ещё закладка?

Ясен понял, что проговорился, однако делать было нечего, надо было отстаивать свои права до конца.

– Отец сказал, что дед Ставр оставил «закладки» – особо защищённые тайники с разным оборудованием и машинами. Когг, который мы нашли внутри Орилоух-Горы, был одной из таких «закладок».

– Бред! – фыркнула комиссар ОКО.

– Не бред! Инк катера ждал нас и открылся, только когда мы назвали пароль.

Ванесса посмотрела на дочь.

– Он прав, – кивнула Истома, всё ещё находясь в неестественном для себя состоянии смущения.

– Допустим, всё так и было, тем не менее это не отменяет наше решение. Вы или с нами, или…

Он гордо поднял голову, чувствуя пульсацию крови в пальцах рук. Эфемерный импульс пси-поля, прилетевший в раскрытую дверь, вдруг показал ему, насколько он ошибался в оценке дружелюбия Геи – как надразумной «Зауми». Она его хотела и с п о л ь з о в а т ь как исполнителя собственных замыслов, и ни о каком партнёрстве, а тем более о дружбе, речь не шла.

– Я сам по себе!

Брови Ванессы сдвинулись.

– В таком случае мы обойдёмся без вас.

– Мамми… – начала Истома.

– А ты молчи! – оборвала её мать. – Могла бы за это время завербовать его, опыт имеется (Истома бросила на него косой взгляд, зарделась), да, наверное, ума не хватило.

– Мамми!

– Всё, дебаты закончились! Девочки, забирайте его!

Мощные спутницы Ванессы выросли перед Ясеном, попытались схватить за руки, но он уже завёлся, бледный от гнева, и в мгновение ока отбросил обеих текуче-круговым движением, так что они отлетели к стенам кабинета, кружась в непроизвольном танце, и едва не попадали на пол.

Ванесса оценивающе посмотрела на них.

– Я зря вас взяла?

– Мамми, не надо! – пробормотала Истома; её била дрожь; было видно, что она с трудом сдерживает себя.

Девицы снова бросились на Ясена, и снова он ушёл от их объятий, искусно и точно провёл тот же приём, отчего обе влипли в стену кабинета одна рядом с другой.

Ясен вытянул вперёд ладонь.

– Останови их, я никому не хочу нанести вред.

– Ну, что застыли, статуи?!

Подстёгнутые окриком, девицы рванулись к землянину, окутываясь сеточкой голубоватых молний, и он понял, что это электрозащита костюмов, только получив приличный электрический удар.

Свело руки! И всё же он сумел уйти от захватов неплохо тренированных геянок, перешёл в темп, закрутил спираль уклонов-нырков-качаний и применил силу, выводя обеих противниц из строя ударами в шею. Они упали. Стало тихо.

Ванесса покачала головой.

– Ты понимаешь, дружок, что опасен? Вынуждена тебя убить.

Над плечом матери Истомы выросла блестящая лапка турели, и в лицо Ясену глянул зрачок дула какого-то излучателя.

Внезапно в комнату крупными шагами вошёл мужчина в камуфляжном комбинезоне, обошёл комиссара, встал рядом с Величем.

– Тебе придётся убить нас обоих. Валяй.

Ясен облизнул пересохшие губы. Это был Горан Милич.

Ванесса в нерешительности посмотрела на мужа, хрустнула пальцами, как это нередко делала Истома.

– Ты не понимаешь. Я должна его убить!

Истома вдруг бросилась вперёд и встала плечом к плечу Ясена, дрожа от волнения.

– Убей троих!

Девицы Ванессы пришли в себя, поднялись за спиной госпожи.

Она смотрела теперь на дочь, не в силах скрыть изумления.

– Ты… меня… предала?!

– Нет! – помотала головой Истома. – Ты не должна ошибаться! Сейчас ты ошибаешься!

– Отпусти их, – заговорил Горан Милич, шевельнув уголком губ; это означало улыбку. – У них свои проблемы и свой путь. Пусть уходят.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю, отпусти.

Ванесса склонила голову к плечу, медля.

Горан обернулся к Ясену.

– Уходите.

– А ты? – проговорила девушка, нервно кусая губы.

– Я разберусь, не волнуйся.

– Мамми, ты должна…

– Я никому ничего не должна!

– Уходите же! – металлическим голосом сказал Горан, загораживая их спиной.

Истома и Ясен переглянулись, она взяла его за руку, потянула за собой. Дверь за ними закрылась. Охранницы Ванессы, достаточно сильно помятые землянином, не рискнули пойти за гостем и дочерью хозяйки.

– Благодарю, – сказал Ясен, когда они спустились на первый этаж дома.

– Мы почти квиты, – бледно улыбнулась Истома.

– Твои родители…

– Разберутся сами. Надо уходить отсюда, у мамми крутой нрав, дэдди не всегда способен утихомирить её.

– Поедем на байках?

– Зачем на байках? У нас есть «Казак». Подожди здесь.

Истома убежала и вернулась с электроарбалетом и белой сумкой.

– Походный рюкзак, отец учил всегда иметь готовый набор необходимого. Идём к катеру.

– Меч…

– Зачем тебе меч? В когге лежат плазмеры.

Он криво улыбнулся.

– Рука привыкла к мечу.

– Пусть привыкает к рукояти излучателя. Мечи уходят в прошлое.

Они вышли в парк, где среди деревьев стоял когг.

Охранницы в блестящих лонгах были здесь. Они стояли группой – три рослые девушки с роскошными платиновыми волосами – и явно пытались войти в аппарат, колдуя над каким-то прибором в руке одной из девушек, похожим на лапу крокодила с мигающими индикаторами.

Все трое оглянулись на появившуюся пару, и Ясен безошибочно угадал в них агентов Госпожи – Г-дев.

Две атлетки подняли арбалеты.

Где в настоящий момент находятся настоящие охранницы, выяснять было некогда, и Ясен начал бой, понимая, что нельзя терять ни секунды, будет поздно. Единственное, что его тревожило в данный момент, это незащищённость Истомы, но и его поразила реакция девушки: она не растерялась, не стала медлить, задавать ненужные вопросы, оценивать ситуацию, обращать внимание спутника на неправильность происходящего, она выстрелила! И одновременно с выстрелом Ясен перешёл в иной поток времени, выпадая из поля зрения Г-дев.

Стрела Истомы попала точно в руку одной из красавиц, державшей арбалет, распалась на клубок тонких голубых молний. Г-дева с утробным криком выронила оружие, затрясла задымившейся рукой.

Её напарница выстрелила в Ясена, вернее, в то место, где он стоял, и широко раскрыла глаза, когда он оказался рядом.

Зная, как Г-девы держат удары, он не стал дозировать силу приёма и первым же ударом сломал руку девицы, держащую арбалет. Второй удар – в лоб – отбросил её на корпус катера.

Третья девица, работавшая с диковинным аппаратом («Декодер», – пояснил терафим), выронила «лапу крокодила», вытащила откуда-то пистолет с красным дулом («Парализатор! Осторожно!» – снова проявился Нестор), но воспользоваться им не успела.

Вторая стрела, выпущенная Истомой с расстояния в десять метров, попала Г-деве прямо в глаз. Мгновением позже Ясен вырвал у неё из руки пистолет, ещё до того, как она отреагировала на торчащую из глаза стрелу.

Вопль, глухой стук упавшего тела.

Оставалась ещё третья посланница Госпожи, раненная в руку, однако она быстро оценила свои шансы и метнулась в глубину парка, исчезая за деревьями.

Вся схватка длилась всего, по оценке Ясена, десять-одиннадцать секунд.

– Чёрт! – выдохнула Истома. – Как они здесь оказались?! И где наши девчонки?!

В парке началась суматоха, послышались крики, топот, стук, свистящие трески.

Истома очнулась.

– Вот сволочизм! Некогда разбираться! Улетаем! Надеюсь, мамми поймёт, что случилось.

«Диего!» – мысленно позвал Ясен.

Форма катера изменилась: из купола он превратился в конус. Впечатление было такое, будто он вздохнул. И тотчас же в борту конуса возникло овальное отверстие.

Истома без слов исчезла в проёме люка.

Ясен боковым зрением увидел, что раненые Г-девы тянутся к лежащим на земле арбалетам, но в парке уже поднялась тревога, появились реальные охранницы усадьбы, и он метнулся вслед за девушкой, оставив охране право выяснять отношения с диверсантками Госпожи самим.

Истома уже сидела в коконе пилота.

– Садись быстрей, взлетаем!

Ясен посмотрел на парализатор в своей руке, швырнул его в угол кабины.

– Я поведу.

– Потом решим!

Он сжал зубы, удерживаясь от ненужных споров, сел в кресло сзади.

Лепестки кокон-кресла укутали его, как стебли – початок кукурузы.

Слепая пелена перед глазами растаяла, стал виден парк и бегущие к аппарату люди, в основном женщины.

Затем вся эта картина скачком отодвинулась вниз: когг начал движение. Второй скачок поднял его над столицей геянской империи на несколько сотен метров.

– Предлагаю рвануть в космос, – прорезался сквозь ватную тишину в ушах голос Истомы.

– Подожди, – вырвалось у Ясена.

– Чего ждать? Пока за нами начнётся погоня?

– Какая погоня? – не понял он.

– Пока мы отсутствовали, «проснулись» летаки, использующие реактивную тягу. Пять самолётов уже проходят испытания.

– Они нам не соперники.

– А давай действительно посоревнуемся? – загорелась Истома. – Я их ещё не видела, от мамми узнала.

– Дай подумать.

– Будешь много думать, голова распухнет. Ладно, думай, тормоз несчастный.

Ясен «пробил» пространство «когтем» внечувственной связи.

«Ясь? – отозвался отец. – Со мной только что разговаривал Горан. Что у вас произошло?»

«Меня пытались заставить служить геянкам».

«Это я понял».

«Мы забрали катер. Кстати, его пытались вскрыть Г-девы».

«Г-девы в Брюссельгее? Это здорово! Госпожа активизируется всё заметнее. Что вы хотите делать?»

«Искать «закладки» деда».

«Правильное решение. Но сначала заберите с собой Алонсо, Горан боится, что его ликвидируют. Ванесса знает о его принадлежности к подпольной службе безопасности».

«Контрас?»

«Не теряй времени!»

«Понял».

Ясен вышел из ментального канала, перешёл в аудиодиапазон:

– Летим за Алонсо.

– Это ещё зачем?

– Его могут убить.

– Ты с ума сошёл!

– Твой отец разговаривал с моим и просил забрать Алонсо с собой.

– Чёрт! Дождёмся, что за нами кинется вся служба!

– Боишься? – съехидничал Ясен.

Истома вспыхнула.

– Ничего я не боюсь! Поехали за твоим Алонсо.

Катер камнем упал на город, сделал петлю над крышами домов.

«Левее, – услышал Ясен мысленную команду девушки. – Здание с красной крышей видишь? Садись в саду, прямо под стену».

Когг в одну секунду преодолел оставшееся расстояние и сел на узкую полоску травы между стеной дома и узловатым сплетением древесных стволов. Только после этого у Ясена ёкнуло сердце: он ещё не привык спокойно переносить маневры катера, презиравшего инерцию. Движение прекратилось так резко, что тело сжалось, ожидая неминуемого удара о землю.

Раздался нервный смешок Истомы. Она переживала те же ощущения.

Коконы кресел раскрылись.

– Ну, как я летаю? – спросила девушка самодовольно.

«Как ненормальная», – отозвался терафим Ясена. К счастью, его мыслеголос был слышен только хозяину.

Он промолчал, не решаясь напоминать геянке, что катер как раз и рассчитан на экстремальное маневрирование при обеспечении необходимой защиты экипажа, и ловкость пилота мало влияет на резкую смену вектора движения самого когга.

Истома оценила его мимику по-своему, снисходительно похлопала по плечу.

– Учись, мальчик.

Ясен пропустил обидное «мальчик» мимо ушей.

– Алонсо здесь живёт?

– Он здесь работает. Это научно-исследовательский центр, не помнишь? Пойдём вместе, объяснишь ему, что происходит. Только быстро, ОКО умеет делать выводы.

Они выскочили из катера, обежали каменную громадину здания без единого окна или узкой щели и оказались перед входом в тот самый исследовательский центр, где Ясену «скармливали» фреймы.

Охрана пропустила обоих без каких-либо требований. Дочь комиссара ОКО здесь знали хорошо. А землянин находился при ней.

Ясен сделал вывод, что посадку когга никто не заметил, всё произошло слишком быстро.

Из квадратного холла поднялись на пятый этаж, нашли кабинет учёного.

Он беседовал с пожилым безволосым мужчиной в голубом халате. Оба не сразу заметили появление гостей.

– Нам надо поговорить, – сказала Истома, не здороваясь.

– Добрый день, – пробормотал Ясен.

Пожилой бросил на него безразличный взгляд, посмотрел на Истому, шлёпнул себя по коленям и встал.

– Обсудим это позже, дорогой коллега.

У двери он ещё раз глянул на Велича, уже более внимательно, в глазах его мелькнула улыбка, и если бы Ясен не был занят другим делом, он, наверно, смог бы прочитать мысли этого человека. Но он смотрел на Алонсо.

– Рад приветствовать вас, моя дорогая принцесса, в моей скромной… – начал учёный, обтянутый коричневым лонгом со множеством кармашков.

– Собирайтесь, уходим отсюда, – прервала его речь Истома.

– Не понял? – вздёрнул редкие брови Алонсо.

– За вами скоро придут служители сил порядка, а вы должны знать, чем заканчиваются такие визиты. Здесь, в институте, у вас есть какие-нибудь необходимые вещи?

– Пара лонгов, шузы, кое-что из материалов… да что случилось?

– Долго объяснять, у нас всего пара минут.

Сбитый с толку разидей посмотрел на Ясена, и тот сочувствующе кивнул.

– Простите, она права.

– Хорошо, я сейчас, – засуетился небритый хозяин кабинета, бросаясь к столу.

– Может быть, надо предупредить его жену, близких? – понизил голос Ясен.

– У него нет жены, – отмахнулась Истома, нетерпеливо наблюдая за действиями учёного.

Он побросал в плоский чёрный чемоданчик вещи со стола, какие-то книги, пакеты, коробки, пеналы, захлопнул чемоданчик. Открыл дверцы замаскированного в стене шкафа, вытащил два костюма, ботинки, сапоги, ремни, рубашки, ещё какую-то одежду, в сомнении начал перебирать.

– Не берите много, – остановила его Истома.

Алонсо попытался всунуть в чемоданчик одежду, не смог, махнул рукой:

– Чёрт с ней, ничего не нужно. Деньги брать?

– Не надо. Оружие какое-нибудь имеется?

– Откуда? – удивился Алонсо. – Хотя, может быть, вот эта штука сойдёт за оружие?

Он дотронулся до стены за спинкой стула, нажал, что-то повернул, открыл небольшую, невидимую издали дверцу. Это был сейф. Алонсо сунул туда руку и извлёк небольшую коробку ярко-жёлтого цвета.

– Что это? – спросила Истома.

– Здесь новые батарейки, при неконтролируемом разряде они взрываются.

– Берите, пригодятся. И не забудьте фреймы.

– Уже взял.

Ясен вдруг уловил сдвиг психофизических полей: словно стены кабинета передёрнула судорога.

– Тревога!

– Что ты сказал?

– Началась тревога.

– Я чую, – огрызнулась девушка. – Неужели мамми догадалась позвонить сюда? Великое Падение! Надо смываться! Алонсо, следуйте за нами.

Дверь кабинета убралась в стену.

Истома взяла в руки арбалет, выглянула в коридор, поманила мужчин за собой.

– Я пойду первой, вы за мной, не отставайте. Почему ты не взял плазмер?

Ясен открыл рот, собираясь возмутиться, но время уходило, и он только виновато моргнул.

– В следующий раз думай, прежде чем идти на дело, – закончила Истома, выходя в коридор.

Мужчины переглянулись. Алонсо усмехнулся, понимая чувства дебрянина. Ясен улыбнулся в ответ, также хорошо понимая переживания разидея.

Прошли почти пустой коридор, спустились на лифте в центральный холл здания. А у вертящейся двери путь им преградила четвёрка женщин в одинаковой сине-чёрной униформе, с витыми золотыми погончиками на плечах. Вооружены они были не только арбалетами, но и стеклянными с виду дубинками.

– Влипли! – прошипела Истома, останавливаясь, скривила губы так, чтобы её голос был слышен идущим сзади: – Осторожнее, у них паукли! – Она сделала широкую улыбку. – Чичаура, как я рада тебя видеть!

Стоявшая впереди молодая рослая женщина с платиновыми волосами подняла арбалет:

– Нам приказано вас задержать. Сдайте оружие!

– Чича, ты же меня знаешь! В чём дело?

– Сдайте оружие, – прежним холодным тоном проговорила командирша группы.

– Шит! А если мы не подчинимся?

– Тогда мы будем вынуждены задержать вас силой.

Истома оглянулась. В глазах её гас и разгорался опасный огонёк.

– Нам предлагают сдаться. Мне предлагают сдаться! Ты готов?

Ясен кивнул и… исчез!

Мертвяк-закладка

«Казак» вынес их за пределы атмосферы, и Ясен расслабился, дал команду инку остановиться. Раскрыл пилотский кокон: на этот раз управлял катером он.

Раскрылся первый пассажирский кокон, в котором сидела Истома. Она встретила взгляд дебрянина, вымученно улыбнулась.

– Мамми никогда меня не простит.

– Простит, на то она и мама, – не согласился Ясен. Машинально поискал глазами Алонсо, хотя их спутник сидел рядом, завёрнутый в «лепестки» кокона.

Только после этого Ясен расслабился.

Истома угадала верно: её мать сразу поняла, что может произойти, и послала в Центр физических проблем свою личную группу спецназначения, чтобы не допустить утечки информации. В данном случае носителем информации был разидей Алонсо.

Чем закончилась беседа мужа и жены, Горана Милича и Ванессы Дарьяловой, было неизвестно, да и времени у беглецов на выяснение этого вопроса не оставалось.

Ясен начал движение вовремя. Геянки, несмотря на всю свою подготовку, не владели искусством ментальной защиты, поэтому он отлично видел их агрессивные намерения (новое для него умение, проявившееся в самый нужный момент) и реагировал на них без промедления, опережая противника ещё до реализации этих намерений на физическом плане.

Первая фаза скоротечной схватки завершилась тем, что он нейтрализовал командиршу группы по имени Чичаура ударом в шею, а у её соседки отобрал прозрачную дубинку, ещё не зная, что это такое. Слово «паукль», произнесённое Истомой, ничего не сказало ему о предназначении данного вида оружия.

Третья и четвёртая участницы событий вступили в схватку чуть позднее, не сразу разобравшись, что происходит. Они явно были натасканы действовать вместе, так как начали бой системно, дополняя друг дружку: одна зашла справа, другая слева, затем подключилась третья, и Ясену пришлось рубиться всерьёз, хотя всё-таки это были не Г-девы, презирающие боль и смерть. Эти бойцы геянского спецназа приходили в себя медленнее и, получив опыт болевого приёма, шли вперёд с опаской.

Тем не менее их было трое, потом стало четверо (пришла в себя Чичаура), потом шестеро (вмешалась охрана центра), и Ясен стал пропускать удары. Отрезвление (мерзавки, с ними надо грубее!) пришло на двадцать второй секунде схватки.

Истома разрядила арбалет в одну из девиц, поразив её в плечо, во вторую – стрела попала в ногу.

Ясен отбил три удара с трёх разных сторон, а затем рослая командирша разрядила в него паукль.

Прозрачная дубинка оказалась метателем сетки, несущей приличный электрический заряд. При этом она была настолько прочной, что Ясен, слегка оглушённый электроударом – сетка накрыла его по плечи, оставив свободной одну руку и ноги, – не смог разорвать её с первого раза.

Помогли Истома и терафим.

Геянка с криком «банзай!» бросилась на охранниц здания, исчерпав запас стрел.

Терафим посоветовал:

«Это какой-то полимер, имеющий предел прочности. Попробуй растянуть сетку, но не рывком, а плавно и медленно.

«Легко сказать!» – огрызнулся Ясен, попробовав дважды разорвать наброшенный саван рывками рук и плеч. При этом ему надо было ещё и отбиваться от наседавших со всех сторон разъярённых сопротивлением женщин, и уклоняться, вертеться юлой при значительной потере подвижности, и времени на «плавное» натяжение сетки не было. Тем не менее ему ничего не оставалось делать, как последовать совету Нестора, и он усилием воли разделил сознание на два потока. Первый контролировал течение боя, второй принялся выполнять задачу освобождения.

Как ни странно, освободиться удалось!

Несколько секунд Ясен прыгал по холлу как диковинное однорукое существо, уворачиваясь от выстрелов из арбалетов и залпов пауклей (помогало владение темпом), а затем правая рука, оттянувшая край сетки слева, преодолела порог прочности материала, и сетка лопнула по всей длине снизу доверху.

Правда, освободился Ясен от неё не скоро. Применил паукль, отнятый у одной из «боевых машин Геи» (они мало в чём уступали Г-девам), запаковал в сетку платиноволосую Чичауру, затем нейтрализовал двух девиц, прыгавших вокруг него, и последним усилием помог Истоме справиться с ее противницами.

Бой закончился.

– Бежим! – выдохнула Истома, тяжело дыша.

Они метнулись к вертящейся двери главного входа.

К счастью, подмога, посланная Ванессой к центру физических проблем, опоздала. Беглецы уже садились в катер, предварительно отогнав двух женщин в сине-чёрных костюмах, когда на территории центра появилась ещё одна группа бойцов спецназа. Но они успели лишь дать залп по катеру, не причинивший ему никакого вреда. В следующее мгновение он растаял как призрак.

Ясен нырнул в кабину, содрал с себя остатки сетки, сел в кресло пилота, и катер стартовал, уносясь в небо.

– Ты никого не убил? – пропыхтела Истома.

– Зачем? – не понял он.

– Я просто уточнила.

Он не нашёлся, что ответить.

– Жаль, что всё так произошло.

– Жаль, – согласился он.

– Куда теперь?

Ясен помедлил, понимая, что девушка внезапно потеряла опору, на которую привыкла рассчитывать, утратила свободу действий, обретя другую свободу, к которой оказалась не готова. Точно такое же положение чуть раньше пережил и он сам, когда отец оставил его одного решать сложные жизненные проблемы, которые прежде решал только он. Теперь Истома вынуждена была опираться на саму себя, а вжиться в этот режим было непросто, несмотря на весь имеющийся у неё апломб и амбиции. Ей надо было помочь.

– Благодарю за помощь, – сказал он как можно более уверенно. – Если бы не ты, нас скрутили бы. Я не сразу понял, что такое паукль.

– У нас пауклями вооружена вся полиция.

– Общине полиция ни к чему.

– Я уже поняла. Так что будем делать, господин землянин?

– Свяжись с отцом.

– Уже связалась. С ним всё в порядке, хотя мамми очень сильно рассердилась.

– Представляю, особенно если учесть, что она исполнитель воли вашей «Зауми».

– Не говори так! Мамми всегда делала то, что считала нужным. Она всё знает и понимает.

– Не спорю. – Ясен хотел добавить: хотя это обстоятельство не отменяет истинного смысла того, что происходит. Мать Истомы не понимала главного: что она выражает не свою волю, а волю Геи. Но вслух говорить такое не стоило.

– Летим к Чужой… к Илимаунтину.

– Что мы там потеряли?

– Будем искать «закладки» деда. Первую – этот катер – мы открыли, вторая торчит в недрах Чуж-Горы.

– Мертвяк? – догадалась девушка.

– Если нам удастся его разблокировать, мы многое узнаем, зуб даю.

– Зачем мне твой зуб? Но делать что-то надо. Летим к Илимаунтину. Только чур – пилотом буду я!

– Нет! – твёрдо сказал он. – Ты уже управляла катером, теперь моя очередь. Будем пилотами по очереди.

– Ладно, уговорил. А давай снова махнём в космос? Диего утверждал, что катер энергетически независим, а это значит, что мы можем лететь куда угодно.

– У нас нет времени на исследования космоса.

– Подумаешь, потратим пару часов.

Лепестки соседнего кокона свернулись, открывая пассажира.

– Э-э, дорогие коллеги, – заговорил Алонсо, приглаживая торчащие на макушке редкие волосики. – Позволительно ли мне будет сказать пару слов?

– Валяйте, – милостиво разрешила Истома.

– Я есть хочу и пить… и кое-что ещё. Надеюсь, вы об этом позаботились?

Молодые люди переглянулись.

Ясен виновато почесал макушку.

– Я об этом не подумал.

– Диего, – позвала Истома, – у нас есть хоть какая-нибудь еда?

– Никакой.

– Шит!

– Но есть пищевой синтезатор СС-20.

– Что же ты молчишь?!

– Меня никто не спрашивал.

– Где он лежит, твой «эсэс»?

– Встроен в общее технологическое пространство каюты отдыха.

– У тебя есть каюта отдыха?!

– Разумеется.

– Но габариты катера не столь велики, чтобы уместить кроме кабины ещё и каюту отдыха.

– Кабина преобразуется в каюту за тридцать три секунды.

– Ух ты! – Истома посмотрела на мужчин так, словно это они были во всём виноваты. – Вы слышали?

– Что ж тут такого? – хмыкнул Алонсо. – При отсутствии нужного объёма преобразуется уже существующий, весьма продуктивное решение. Может быть, мы воспользуемся данным обстоятельством?

Ответить Истома не успела.

– Мы в радарном поле двух летательных аппаратов, – сообщил Диего.

Истома удивлённо глянула на Ясена, и тот поспешил закуклиться в пилотском кресле.

Произошло ещё не ставшее привычным «оголение» пилота: он как бы оказался висящим в воздухе без всякой опоры и защиты. Стал виден склон Геи-Горы справа, уходящий на недосягаемую высоту, внизу распростёрлась панорама столицы геянской империи, а вверху, чуть левее от Ясена, выделились светящиеся крестики, которыми инк отметил положение приближавшихся летаков.

«Могу сбить оба», – предложил Диего.

«Сбивай!» – прорезался интерком мыслеголосом Истомы.

«Отставить! – поспешил вмешаться Ясен. – Никого сбивать не надо. Эти девчонки ни в чём не виноваты».

«Подумаешь, проверили бы системы оружия».

«Они же твои подруги!»

«Эти подруги легко угробят нас по приказу комиссара».

«За что?»

«За неподчинение службе ОКО».

«Хорошо вы живёте!»

«Как умеем».

Светящиеся крестики целеуказателей превратились в чёрные треугольнички, быстро увеличивающиеся в размерах.

«Чего сидишь как пень? – В мысленном голосе геянки явственно читалось возбуждение. – Делай что-нибудь!»

«Диего, режим «инкогнито», – скомандовал Ясен.

«Слушаюсь!»

Ничего не изменилось, разве что светящееся небо и струна Расия вдвое снизили свой накал.

Треугольники самолётов, о которых говорила Истома, превратились в хищные стрелы, приблизились, но вдруг сделали горку и разошлись в разные стороны, начиная описывать круги над тем районом города, где их пилоты обнаружили машину беглецов.

– Сработало! – восхищённо сказала вслух Истома. – Классная у нас тачка, да, Алонсо?

– Неплохая, – согласился учёный, нырнувший в кокон почти одновременно со спутниками. – Однако смею заметить, что вся наша прошлая летающая техника была такая, скоростная и комфортная.

– Вся, да не вся. Это «Казак», воздушно-космический комплекс, способный не только быстро летать, но и прятаться, и уничтожать любые цели.

– Разве у нас на базах нет подобных?

– Может, и есть, но вся эта супертехника пока не функционирует.

– Так что ж? Раз этот ваш «Казак» сумел активироваться, значит, и другие аппараты вступят в строй.

Это замечание подействовало на Истому как холодный душ. Она перестала спорить. При всей резкости и безапелляционности её суждений она умела делать правильные выводы.

– Ясь, поднимись над Горой.

Он послушался.

Панорама города отодвинулась, покрылась сероватой дымкой, представлявшей собой самый обыкновенный смог. Стрелы самолётов, рыщущие над столицей в поисках пропавшего с экранов радаров когга, скрылись из глаз. Гея-Гора из отвесной стены превратилась в округлый купол, мерцающий огнями чуть ли не до середины. Геяне освоили остатки планеты и продолжали лезть в небо, приспосабливая склоны Горы для своих нужд.

– Здесь они нас не достанут, – сказала Истома.

– А это что такое? – вдруг спросил Алонсо.

– Вижу непонятный объект, – доложил инк.

Ясен принялся вертеть головой и увидел в сотне метров от когга переливчатое облако «мыльных пузырей» с ядрышками внутри каждого пузыря.

– «Глазастый»!

– Где?! А… вижу. Странная штуковина. – Истома помолчала. – Мы уже встречались с ней.

– Вы знаете, что это такое?

– Его отец говорил, что это система контроля.

– Что она контролирует?

– До Падения «глазастый» контролировал Игру.

– Вы серьёзно? – не слишком натурально удивился Алонсо.

– Разве вам неизвестен этот феномен? Вы же занимались историей ФАГа и прочими делами.

– Не припоминаю, чтобы в каких-то документах сохранилось упоминание о… гм-гм, «глазастом».

– Я думала, вы всё знаете.

– Увы, дорогая принцесса, далеко не всё, – сокрушённо (и не слишком искренне, как показалось Ясену) вздохнул Алонсо. – Вот прокачаю фреймы через башку, тогда, может быть, и вспомню.

– Не понимаю, что «глазастый» здесь забыл, – тихо сказал Ясен. – Мы же ничего особенного не сделали.

– Кто знает? Вспомните НЛО на Земле в двадцатом и двадцать первом веках, они всегда появлялись в те моменты, когда люди что-то творили, то ли ядерный взрыв, то ли испытание какого-то оружия, то ли ещё какую-нибудь пакость. Вот и здесь то же самое. Если «глазастый» заинтересовался нами, надо задуматься, что происходит. Кстати, раз он всё-таки проявился, значит, Игра продолжается.

– Это вы к чему? – не поняла Истома.

– Просто размышляю.

– Какая Игра может идти в резервации? Нам же перекрыли все входы-выходы в Большой Космос.

– Истома, милая моя принцесса, чёрт с ним, с «глазастым», а заодно и с Большим Космосом, я есть хочу! – взмолился Алонсо. – И в туалет! Есть здесь туалет?

– Есть, – вежливо откликнулся Диего. – Прошу вас.

В стенке кабины протаяло отверстие в рост человека.

Алонсо шмыгнул в него мышкой. Отверстие заросло непрозрачной плёнкой.

– Я не знала, что у нас есть туалет, – сказала Истома с нотками удивления. – Пожалуй, в этой тачке можно поселиться.

Ясен промолчал, хотя в туалете не нуждался, умея перерабатывать продукты метаболизма и не выводить отходы длительное время. Но если была возможность обходиться без этого, лучше было обходиться.

Облачко мыльных пузырей с глазами внутри каждого исчезло.

Контролёр соблюдения правил Игры (если это и в самом деле было так) убедился в отсутствии агрессивных (как и прочих иных) намерений у экипажа когга и тихо удалился.

Около часа они отдыхали и обедали.

Диего трансформировал кабину управления в уютный отсек отдыха, превратил стены в красивый земной пейзаж с рекой, лесом, лугом и голубым небом, по которому неторопливо плыли облака, что тут же сказалось на настроении всех пассажиров. Они повеселели, оживился Алонсо, и проблемы, ждущие экипаж «Казака» впереди, перестали казаться такими сложными и неразрешимыми.

Пищевой синтезатор СС-20 включился не сразу, заставив пассажиров понервничать. Но в конце концов заработал и выдал три вида еды: белковую кашу, напоминающую по вкусу геркулесовую (по оценке Ясена), сыр (или нечто его заменяющее) и коричневого цвета напиток, напоминающий кофе.

– Не бог весть что, – сказал Алонсо, уплетая пятую порцию сыра, – но вполне съедобно. Теперь покурить бы.

Однако сигареты Диего синтезировать отказался. Его создатели понимали вред подобного рода «кайфа» и позаботились о полной стерилизации рабочего пространства катера в этом виде обслуживания пассажиров.

Кресло пилота снова занял Ясен.

– Режим пилотирования? – напомнил инк.

– Автоматический… но с личностной составляющей, – сформулировал молодой человек.

– Вас понял, корректировка допустима. Куда летим?

– Двадцать на нижвек… э-э, семьдесят градусов к лучу Расия. Ты должен помнить, что…

– Помню, не беспокойтесь. Объект?

– Чуж… Илимаунтин… м-м, высокая гора чёрно-бурого цвета.

– Не промажешь, – сказала Истома, – таких гор на Равнине мало.

– Скорость движения важна?

– Нет.

– То есть как это нет? – возмутилась Истома. – Не будем же мы ползти как черепахи!

– Я вас понял, леди. Прошу на всякий случай пристегнуться.

– Как это? – не поняла девушка.

– Я пошутил, – засмеялся совсем по-человечески Диего.

Ясен поёжился, тщательно маскируя свою мысль. Наделяя встроенную в летак высокотехнологичную технику интеллектом и квазичеловеческими интонациями, создатели интеллект-компьютеров вряд ли задумывались о том, что эти умные машины способны ощущать дискомфорт и зависть, не обладая той же степенью свободы, что и человек. Иногда Ясену после реплик Диего казалось, что инк это понимает.

Катер в два прыжка вышел из атмосферы, поднялся на высоту около тысячи километров над Великой Равниной.

В душу закрался соблазн претворить в жизнь идею Истомы – «пощупать» глубину космоса, но Ясен преодолел этот соблазн.

Ландшафт под аппаратом смазался под слоем воздуха в размытое цветастое покрывало. Чёрно-фиолетовая щелястая вершина Геи-Горы исчезла далеко позади.

Алонсо издал смешок, впервые после многолетнего перерыва испытав ощущение сверхбыстрого движения в пространстве. Ему было за семьдесят, и он наверняка до Падения пользовался системной мгновенного транспорта – метро и летал на воздушных и космических судах, однако после Падения его опыт перемещения на большие расстояния был равен нулю.

Пейзаж Равнины на мгновение приобрел законченность и чёткость, если не считать влияния атмосферы.

Слева проявилась зеленоватая глыба неясных очертаний, как бы плывущая над слоем воздуха, но это была не Чуж-Гора.

– Медленно летим, – заявила Истома. – Сколько преодолели?

– Три тысячи километров, – доложил Диего.

Ясен улыбнулся, представив мимику подруги. Инк высвечивал пилоту все данные о полёте: скорость движения, пройденное расстояние, плотность и температуру среды за бортом, температуру в кабине, силу гравитации и многое другое, пассажирам же это многообразие информации было ни к чему.

Пейзаж под катером снова превратился в текучую пушистую реку без особых ориентиров и деталей: «Казак» прыгнул. И тотчас же впереди по ходу движения возник парящий над атмосферой, стремительно растущий бурый конус. Через секунду он превратился в горный массив непередаваемо чёрного цвета и прекратил расти. Когг затормозил.

– Она? – спросил Диего.

– Она! – в один голос отозвались молодые люди.

– …! – энергично, но неразборчиво произнёс Алонсо на неизвестном языке, добавил чуть тише: – Давно не ощущал себя великим.

– В каком смысле? – полюбопытствовала Истома.

– Только великие люди способны не обращать внимания на колоссальную протяжённость Вселенной.

– Ну, мы переместились всего лишь на несколько тысяч километров, до масштабов Вселенной ещё далеко. Я предлагала попрыгать по космосу, так вы меня обломали.

– Я? – удивился Алонсо. – Принцесса, я готов выполнить любую вашу команду.

– Спасибо. А вот он – нет! – Девушка, очевидно, имела в виду дебрянина. – Выполняет функцию ДИМ. – Она фыркнула.

– Кого, простите?

– Диего сказал, что у него есть программа, дисциплинирующая мысли пилотов, чтобы они не наделали глупостей в экстремальных ситуациях.

– Это правильно.

– Вот господин Велич и функционирует как ДИМ – дисциплинатор мысли.

– А вы не делайте глупостей.

Ясен засмеялся.

– И нечего ржать! – сердито проговорила Истома. – Лучше ищи своего мертвяка.

Он послушно сосредоточился на расширении диапазона восприятия.

Мир заиграл другими красками. Зрению стали доступны сгущения электромагнитных и гравитационных полей, образующие гармоничную сетчатую структуру, исполненную магической красоты, а главное – сознание принялось ловить лучики и потоки ментальных полей, также соединявшиеся в красивую, хотя и по большей части угадываемую сеть, читать которую Ясен ещё не научился.

Показалось, что мозг уловил какую-то «тёмную» вибрацию, напомнившую недобрые человеческие намерения. Но в этот момент в хаотическом нагромождении серо-чёрных «парусов» сверкнул неяркий призрачный огонёк, и Ясен радостно воскликнул:

– Вижу!

– Где, где? – попыталась найти ментальное «дыхание» мертвяка Истома.

– Правее, километрах в десяти.

– Не вижу. Впрочем, садись поближе.

«Наведите меня», – попросил Диего.

«Как?»

«Сосредоточьте луч зрения на том объекте, возле которого вы хотите совершить посадку».

Ясен наложил мысленную картинку с мигающим «огоньком свечи» на изломы скал Чуж-Горы.

«Понял, следую целеуказанию».

Бывшая родина чужан скачком выросла в размерах, расползлась в стороны, заполняя собой всё видимое пространство.

Цвет скал изменился, из абсолютно чёрных они стали тёмно-серыми, покрытые сизым, серебристым и красноватым налётом.

Катер завис над шипастой и колючей гроздью «кактусов» без единого округлого или криволинейного выступа. Вся эта конструкция представляла собой лишь малую часть всего фрактального многообразия Чуж-Горы, но и она заставляла оценить масштаб «математического творения» чужан, завораживала, притягивала взор, будоражила, и глаз невольно искал в нагромождениях геометрических форм признаки искусственности, следы внеземной архитектуры.

– Ну, и где наша пещера? – осведомилась Истома.

Ясен очнулся.

– Мы шли снизу…

– Это я помню. Мертвяка видишь?

– Он под нами, на приличной глубине, ищу разлом, чтобы спуститься.

– Ищи быстрей.

«Помочь? – спросил Диего. – Моя система ориентации использует все диапазоны электромагнитного спектра».

«Включай».

Ясен представил реакцию Истомы на его несостоятельность как паранорма, но в это время инк подвёл к голове линии передачи визуальной информации, синтезировал общую картинку, и перед Ясеном распахнулся подземный мир Чуж-Горы, в котором причудливо переплелись золотисто-прозрачные жилы пещер и щели между скалами, разделявшие красные, фиолетовые и бурые пласты пород.

В стороне, в километре от зависшего когга, он рассмотрел необычную крестовидную тень, заполненную чернильным мраком, но она была далеко, и дебрянин не обратил на неё внимания, занятый другим делом.

Стала видна череда светлых пузырей, нанизанных на петлистый ход, напоминающий кишку. Это была та самая пещера, которая когда-то вывела Истому и Ясена к глыбе чужанина-мертвяка.

«Вот она!»

«Понял. Вы хотите попасть вот в этот зал?»

Светящийся крестик перед глазами Ясена наплыл на расширение кишковидного тоннеля.

«Точно!»

«Если пожелаете, могу проделать колодец в пластах породы прямо к этому залу».

Ясен не сдержал эмоций.

«Было бы здорово! Но как ты это сделаешь?»

«У меня есть неймс».

«Нейтрализатор межатомных связей?» – вспомнил Ясен название древнего излучателя.

«Так точно».

«Я ещё не видел, как он действует».

«В схронах ОКО, – прорезался под пилотским «лепестком» подачи информации мысленный голос Истомы, – хранится куча всякого старого оружия, в том числе и неймсы. Но я тоже не видела их в действии. Нашим технарям не удалось их запустить».

Перед глазами Ясена возникло ещё одно колечко – красное, с визирным крестиком, нацелилось на более светлую полость в цепи пещерного «кишечника».

Что произошло дальше, Ясен не понял, потому что включённый инком неймс работал бесшумно, и луч его не был виден ни через видеоаппаратуру, ни в ментальном поле. Однако в цветных слоях чужанского горного массива появилась удлиняющаяся светлая труба, за минуту достигла полости, внутри которой виднелся сгусток чёрной ночи: таким Ясену казался чужанин, внутри которого теплилась какая-то странная жизнь.

«Готово», – доложил Диего.

«Мы протиснемся?»

«Разумеется, диаметр колодца соответствует моим габаритам».

«Тогда спускаемся».

– Кажется, я вижу дырку, – заметила Истома.

– Всё в порядке, мы пробили колодец прямо к пещере.

Катер начал опускаться вниз.

В пейзаже, который был доступен пилоту, произошли изменения. Погасли одни туманные слои и струи, загорелись другие. Стало видно, что катер окунулся в круглое отверстие в плоской вершине ближайшего скального выступа и погружается в вертикальный тоннель, ровный и блестящий, словно покрытый слюдяной плёнкой.

В тоннеле вспыхнул свет, резко раздвинувший границы мрака, сделавший тоннель реальным и ощутимо объёмным. Это включились прожекторы когга.

– Колодец – работа неймса? – хмыкнула Истома.

– Так точно, – подтвердил Диего.

– Значит, его можно использовать и как оружие?

– Совершенно верно, неймс деструктурирует любые материальные объекты.

– Ты нравишься всё больше и больше. Не так ли, пилот?

Ясен не ответил. Применение нейтрализатора в качестве оружия его интересовало меньше всего.

Катер пронизал трёхсотметровый колодец и вышел в длинный приплюснутый зал, в центре которого на небольшом возвышении лежал чёрный, покрытый кристаллической сыпью «скелет» чужанина. Благодаря включённым осветителям виден он был отлично.

– Садимся, – вслух сказал Ясен, чувствуя поднявшееся в душе волнение. Не терпелось расколдовать мертвяка и узнать, что же оставил внуку дед Ставр.

– Можно, я пойду с вами? – раскрыл свой кокон Алонсо. – Если только здесь можно дышать.

– Можно, – разрешила Истома, отвечая одним словом на вопрос и на скрытое утверждение.

Они вылезли из катера. Истома на всякий случай захватила плазмер, Ясен и геянский учёный вооружаться не стали. Подошли к пятиметровой глыбе чужанина.

– Надо же, сохранился, – проговорил Алонсо с какой-то странной грустной нежностью. – Сколько же лет он пролежал здесь?

– После Падения двадцать с лишним, – посчитала Истома, – и до Падения неизвестно сколько.

– До Падения он мог жить и находиться в любой области космоса.

– Какая нам разница? Нас интересует другое. Ясь, свирель не потерял?

– Какую свирель? – не понял разидей.

Ясен смутился.

– Катер мы открыли с помощью дудочки. – Он достал простенький музыкальный инструмент. – Как оказалось, его звуки олицетворяют собой нечто вроде пароля.

– Интересно. А ну, поиграйте.

Ясен поднёс свирель к губам.

Раздался чистый переливчатый звук, породивший каскад удивительных отголосков.

Ясену показалось, что одновременно с эхом он слышит другие звуки, похожие на человеческий смех, но спутники не дали ему времени на анализ обстановки.

– Мороз по коже! – со смешком сказал Алонсо. – Никогда не слышал игру на свирели. Сыграйте какую-нибудь мелодию.

– Ясь, у нас есть конкретная задача, – напомнила Истома. – Сначала давай вскроем этот гроб, потом поиграешь.

Ясен поймал лукавый взгляд учёного, развёл руками.

Тот засмеялся.

– Наши девушки очень практичные особы. И лучше им не перечить.

– Напрягись, – добавила девушка строго, пропустив мимо ушей замечание Алонсо.

Ясен привычно окунулся в вибрацию, расширявшую сознание, мысленно погладил засиявшую ауру геянки, присоединил её к своему ментальному лучу, направляя его на глыбу мертвяка. Затем подул в свирель, наигрывая старинную мелодию.

Пещеру снова заполнили чудесные звуки, от которых бежали по коже мурашки, замирало сердце и душа начинала парить в воздухе как птица.

По шершавой «шкуре» чужанина пробежала волна более крупной кристаллической сыпи. Он шевельнулся, как живой, выбросил во все стороны чёрные перепонки и крылья, соединившиеся в красивую ажурную конструкцию, напоминавшую ротонду. Диаметр ротонды достиг полутора десятков метров, заставив людей отодвинуться, купол же упёрся в потолок пещеры, обломав нависавшие зубы чёрных «сталактитов».

– Мать честная! – произнёс Алонсо вполголоса.

– Пошли посмотрим! – скомандовала сгоравшая от нетерпения Истома, бросаясь к ротонде, и первой протиснулась в неровную щель между перепонками стенок ротонды.

Снова Ясену показалось, что он улавливает какие-то тихие шумы, голосочки и смех – на уровне «шелеста растущей травы», и снова ситуация отвлекла его от оценки странных ощущений.

Алонсо полез в ротонду, и он последовал за ним.

Ротонда была пуста. Или почти пуста.

Из пола в её центре вырастала некая фигура, чёрная внизу и светлеющая к голове, напоминающая фигуру устало сидящего на коленях человека. Именно она и светилась в ментальном поле как расплывчатый огонёк свечи.

– Статуя, однако, – прокомментировал Алонсо.

– И это всё? – с разочарованием сказала Истома. – Ни оружия, ни спецтехники, ничего. Мы так настойчиво лезли сюда, а получили пшик.

Ясен молча прошёл к «статуе», осмотрел её со всех сторон и достал из ямки на макушке сидящего пуговку золотистого цвета, подмигивающую зелёной искоркой.

– Фрейм?! – недоверчиво проговорила девушка.

За пределами ротонды сдвинулись воздушные потоки, конфигурация полей изменила форму, и не успели «копатели могил» понять, что происходит, как из рваного отверстия в стенке ротонды выполз клуб дыма и превратился в человека.

– Какая неожиданная встреча! – сказал он с тонкой улыбкой.

– Кроули?! – прошептала Истома.

Из-за спины бывшего файвера вышел второй мужчина с пистолетом в руке, имеющим внушительный вид.

– Очаровательно! – сказал разидей Алонсо с непередаваемым сарказмом.

Тут кто-то ещё!

Диего не жаловался, принимая гостей, и тем не менее катер был переполнен, потому что в кабине управления разместилось семь мужчин и одна женщина. Именно она в настоящий момент и управляла катером, устремившимся к далёкой по меркам Равнины цели – Гуррах-Горе.

Ясен, как и Алонсо, и оба Кроули, занимали места пассажиров. Угрюмый телохранитель Кристофера Файзулла и его воины с трудом расположились между креслами, не особенно переживая, куда и зачем они летят.

Затылка коснулся липкий неприятный взгляд: младший Кроули сидел в кресле за спиной, и Ясен ощущал его присутствие как зависший над головой меч. И причины к этому были.

– Какая неожиданная встреча! – сказал, улыбаясь, Кристофер Кроули.

И вслед за ним в ротонду протиснулись один за другим темнолицый Файзулла и младший Кроули.

Все трое были вооружены пистолетами, в которых Ясен с удивлением узнал «универсалы», поэтому плазмер в руке Истомы большой роли не играл.

– Уберите пушку, фрау, – злобно бросил Али, поигрывая своим «универсалом». – Нас много, не успеете дёрнуться, как от вас останутся одни угольки. Мухаммед!

– Вау! – прилетел из-за ротонды гортанный голос.

– Делайте, как он сказал, – улыбнулся узкими бледными губами старший Кроули ещё более приятно.

Истома оглянулась на мужчин.

– Брось плазмер, – тихо посоветовал Ясен.

Лицо девушки напряглось, пошло пятнами, одно мгновение казалось, что она сейчас затеет стрельбу. Но Истома пересилила себя, выдохнула воздух сквозь стиснутые зубы, швырнула оружие на пол пещеры.

– Мерзавцы!

– Так-то лучше. – Кристофер сделал шаг вперёд. – А вы, молодой человек, отдайте мне эту штучку.

Ясен перевёл взгляд на пуговку фрейма в руке. И вдруг быстро, так, что никто не успел ничего предпринять, раздавил её пальцами.

Вспыхнул язычок искр, всосавшийся в кожу руки, и фрейм исчез.

Через руку, шею, плечо к голове протёк ручеёк необычного холодного огня, развернулся в каскад непривычных ощущений. Сознание раздвоилось, расстроилось, раздробилось на множество струй, впитывающих поступившую информацию. Ясен застыл, широко раскрыв глаза, словно увидел что-то запредельное – бездну, не вмещавшуюся в голове!

Впрочем, так оно и было. Фрейм содержал в себе Большое Знание об Игре и её создателях, что долгие тысячелетия являлось тайной Вселенной. Осознать это Знание за короткое время было невозможно.

– Фак ю! – с удивлением проговорил Али. – Да я же из тебя…

– Успокойся, санни, – не теряя внешнего самообладания, сказал Кристофер, хотя глаза его похолодели. – Он никуда не денется. Поздравляю, господин Велич, у вас прекрасная реакция. Надеюсь, вы поделитесь с нами полученной информацией? Не придётся выбивать её из вас силой?

Али красноречиво потряс «универсалом».

– Что, машинка уже работает? – с любопытством осведомился Алонсо.

– Продемонстрируй, – кивнул отец сыну.

Али выстрелил.

Сгусток бледного огня величиной с человеческий палец вонзился в жилистую стенку ротонды, пробил в ней внушительную дыру.

– Благодарю вас, – поклонился Алонсо. – Похоже, мерность пространства скатилась ниже трёх, константы изменились. Теперь посыплются и другие физические законы.

– Вы имеете отношение к физике? – оглядел его Кристофер.

– Имел.

– Отлично, теоретик нам не помешает. Итак, господа, прошу вас следовать за нами.

– Вы кое-что упустили из виду, – не тронулся с места Ясен, ощущая прикосновения к голове невидимых ментальных «щупалец»: Кроули-старший пытался проникнуть в мозг, используя свои способности пси-манипулятора.

– Что именно? – высокомерно поджал губы Кристофер.

– Вы не выйдете отсюда.

– Почему?

– Катер подчиняется только нам, перепрограммировать его не удастся. И я держу связь с его компьютером.

Истома хлопнула в ладоши, подбоченилась.

– Хотите, продемонстрируем?

Али ощерился.

– Они блефуют! Плевали мы на ваш…

Кристофер вдруг мягко засмеялся, спрятал «универсал».

– Поймал-таки, я подумал об этом слишком поздно. Но ведь у нас патовая ситуация?

– Я их…

– Опусти пистолет.

– Но, дэд…

– Опусти!

Али, ворча, сунул «универсал» в петлю захвата на поясе.

– Патовая ситуация, – продолжил Кристофер. – Ни вы не сможете отсюда выйти, ни мы. А поскольку мы ни в коем случае не считаем вас врагами, предлагаю объединиться.

Истома и Ясен переглянулись.

«Я не склонна им верить», – прилетел её менто-слоган.

«Он прав, мы не враги. Да и выйти без помех не сможем, у них «универсалы».

– Хорошо, надо подумать, – вслух заговорила геянка. – Оставьте нас одних.

– Да что они о себе воображают! – вскинулся Али.

– Пойдёмте, – подтолкнул его Кристофер к дыре в стенках ротонды, – пусть посовещаются. Они умные ребятки, поймут преимущества команды. А мы заодно поглядим на их катер.

Оба Кроули и Файзулла вылезли наружу.

Давление на мозг Ясена ослабло. Старший Кроули понял бесперспективность попыток преодолеть мыслеблок младшего Велича и перестал искать слабину в его защите, хотя полностью контроль не снял. Его возможности были велики, и о них надо было помнить всегда, чтобы файвер не застал врасплох.

– Они случайно не откроют катер? – поинтересовался Алонсо.

Ясен покачал головой.

– Не думаю, Диего предупреждён.

– А вы и в самом деле поддерживаете с ним связь?

Истома, прищурясь, посмотрела на друга.

– Ты не блефуешь на самом деле? Я попыталась достучаться до Диего, но…

– Поддерживаю, – сказал Ясен коротко.

– У Кроули, насколько я знаю, большие способности. Я читал историю Игр. Этот человек достиг вершин самореализации и стал файвером.

– Мы тоже не лыком шиты, – презрительно сказала Истома.

– Верю, и всё же не стоит отказываться от его предложения. Лучше быть его другом, чем врагом. Даже удивительно, что люди с такими характеристиками достигают колоссальных успехов на ниве получения могущества.

– С какими – такими?

– Отсутствие совести, например, – простодушно пожал плечами учёный. – Не ангельское, а иезуитское терпение. Холодный расчёт. Он игрок по натуре и способен в любой момент предать партнёра. В двадцать первом веке биржевые игроки едва не довели до краха мировую экономическую систему, искусственно поддерживая доллар как элемент всеобщего обмана. И Кроули как жрец приложил к этому немалые усилия.

– Разве он тогда жил?

– О да, ведь он бессмертен. Так вот, в наше время Игроки гораздо более высокого уровня, и Кроули, несомненно, в их числе, делают то же самое – искусственно поддерживают другой элемент обмана – курс «чёрной морали», под лозунгом – дозволено всё! Вот и случился крах Игры, а мы выпали на Равнину.

– И вы, зная это, предлагаете объединиться с этим человеком? Точнее, нечеловеком?

– В данной ситуации это единственно правильный выход.

Истома с сомнением посмотрела на Ясена.

– Ты тоже так считаешь?

– Надо мириться.

– Но это же будет натуральная каторга! Они не дадут нам шагу ступить самостоятельно!

– Посмотрим.

– Хорошо, посмотрим, – неожиданно уступила девушка. – В конце концов, это ты за всё отвечаешь.

Алонсо встретил взгляд молодого человека, шевельнул бровью, однако говорить ничего не стал. Он был очень умным разидеем и явно хорошо понимал женскую логику и психологию.

Ясен вылез из ротонды первым.

Его ждали пять пар глаз и четыре дула «универсала». Кристофер Кроули оружие не достал, демонстрируя, что оно ему не понадобится.

– Мы согласны.

– Зато я не согласен! – скривил губы Али, навёл пистолет в лоб дебрянину. – Пу!

Ясен не шелохнулся, но младший Кроули визгливо расхохотался.

– Что дрожишь как поросячий хвост? Не выстрелю, не боись.

Кристофер повернулся к сыну и вырвал из руки «универсал».

– Ещё раз так сделаешь, башку отверну!

Али вытаращил глаза.

– Да ты что, дэд?! Уже и пошутить нельзя?

– Я тебя предупредил.

Глаза Кристофера сверкнули. Можно было подумать, что он и в самом деле в гневе.

Али неохотно отступил, поднял ладони, криво улыбнулся.

– Хорошо, хорошо, понял.

Взгляд, которым он одарил Ясена, сказал тому всё, что думает о нём бывший противник.

Из ротонды вылезли Истома с плазмером и Алонсо.

– Прошу прощения, леди и джентльмены. – Кристофер сделал движение рукой. – Можете занимать свой транспорт. Только у меня маленькая просьба: мы ждали вас тут двое суток и слегка устали. Кое у кого из нас нервы разгулялись. Дадите нам несколько часов на отдых?

– В принципе, здесь нам делать нечего, – заколебалась Истома.

– Пусть отдохнут, – сказал Ясен.

– Хорошо, отдыхайте.

У Истомы, наверно, мелькнула мысль проникнуть в катер и сбежать, потому что по узким губам Кроули-старшего проскользнула тонкая ухмылка.

– Катер ваш мы заминировали на всякий случай, поэтому не суетитесь, если хотите жить. Хотя соблазн велик, не так ли, фрау Милич?

У Истомы побелели крылья носа, но она всё же нашла в себе силы ответить почти доброжелательной улыбкой.

– Мы и не думали улетать без вас, дражайший господин Кроули.

Кристофер поклонился, отошёл в глубь пещеры.

Ясен приблизился к катеру, чувствуя спиной недобрый взгляд Али.

– А вас я бы попросила удалиться, – сказала Истома Кроули-младшему. – Что вы надеетесь увидеть?

– Не очень-то и хотелось, – буркнул тот, отворачиваясь и отходя к своим соотечественникам.

– Они нас и в самом деле заминировали? – спросил Алонсо, останавливаясь рядом с Величем.

– Да, – лаконично ответил тот, просканировав пространство вокруг катера.

– Не рванёт, когда мы туда полезем?

– Это не простая мина.

– Я чувствую, что это «нульхлоп», – подошла Истома. – Или я не права?

– «Нульхлоп»? – недоверчиво протянул Алонсо. – Вы имеете в виду компактификатор? Откуда он у них?

Ясен ещё раз прошёлся ментальным «локатором» по корпусу когга, медля с ответом.

– Похоже, это и в самом деле инициатор сингулярности.

– Чтобы активировать «нульхлоп», нужны коммандеры. Вы видели у них коммандер?

– Кристоферу коммандер не нужен, – сквозь зубы процедила Истома. – Он сам себе коммандер. А они, между прочим, наблюдают за нами и посмеиваются.

– Имеют право, – кивнул разидей. – Им очень интересно, сможем мы нейтрализовать их мину или нет. Кроули ведь бывший файвер? А файверы действительно могли воздействовать на структуру материи и контролировать внутриядерные процессы. Вы можете сделать то же самое? Я имею в виду – разрядить «нульхлоп»?

Ясен засопел, краснея под красноречивым взглядом Истомы.

– Я не умею обращаться с компактификаторами. Но могу попробовать.

– Нет уж, лучше не трогай, – кисло сказала девушка. – Если рванёт – костей не соберём.

– Да уж, – улыбнулся Алонсо, – костей от нас не останется. Вообще ничего не останется в радиусе километра.

– Диего, открой, – шлёпнула Истома ладонью по корпусу когга.

В крутом боку аппарата протаяла дыра люка, опустился язык пандуса.

Один за другим они поднялись в кабину.

«Диего, – позвал Ясен, – никто не пытался войти в катер?»

«Была одна попытка перепрограммирования, – признался инк. – Но у меня есть блок защиты, попытка не удалась».

Истома запустила синтезатор, попросила сварить настоящий кофе, но получила тот же набор: кофейный напиток и сыр.

– Что-то твоя машина не фурычит, – в сердцах выговорила она инку.

– Смените программу, – посоветовал Диего бесстрастно.

– А разве у неё есть другие программы?

– Разумеется: походная, стандартная и комфортная. Вы пользуетесь походной минималкой.

– Чёрт побери! Не мог сказать раньше?!

– Вы не спрашивали.

Алонсо рассмеялся.

– Это приятный сюрприз.

– Включай комфортную!

– Слушаюсь.

Синтезатор заработал снова и выдал на этот раз целый набор блюд, от хлеба (у Ясена от запаха даже слюнки потекли) до настоящего картофельного супа с ломтиками черепахового мяса, тушёных бобов и фруктов. На третье вместо кофейного напитка он предложил горячий шоколад.

– Вот это богатство! – только и смог выговорить Алонсо, пожирая глазами стол выдачи. – Настоящая скатерть-самобранка. Так у вас назывался этот волшебный предмет?

Ясен кивнул. Сказки о скатерти-самобранке рассказывала ему в детстве мама, однако он никогда не думал, что увидит её воочию.

Поели, насытились.

– Пойду погуляю, – заявила Истома, не предлагая мужчинам последовать её примеру.

Они проводили девушку глазами.

– Решительная особа, – сказал Алонсо. – Вся в мать.

– Узурпатор, – в тон ему проворчал Ясен.

– Трудно с ней?

– Не то слово.

– Кстати, а что вам выложил фрейм? Что-то важное?

– Очень! – признался молодой человек. – Дед оставил мне файл с данными об Игре и обо всех Игроках.

– Да что вы говорите? Исключительно интересно! Поделитесь?

– Вы, наверно, и сами всё знаете.

– Многое, но не всё. К примеру, не знаю, куда девался ещё один бывший Игрок. На Равнину выпали пятеро: Гея, Тартар, Госпожа, Чужая и разумная Система негуманов. Файверы ушли ещё до Падения, Конструктор ещё раньше. Но где ФАГ?

Ясен заглянул в глаза Алонсо и увидел в них улыбку и печаль одновременно. Показалось, что геянский учёный знает ответ на свой вопрос, но сомневаться в его искренности не хотелось.

– ФАГ тоже здесь, – сказал Ясен.

Алонсо встопорщил реденькие брови.

– Вы понимаете, о ком я говорю?

– О Фундаментальном Агрессоре, запустившем процесс зарастания нашей Метавселенной нагуалями. Процесс этот остановил Конструктор.

– Который впоследствии запаковал наш Метадомен внутри Космориума.

– Который разблокировали файверы.

– Которые ушли и проворонили новый поворот Игры.

– Они не виноваты.

– А кто виноват? ФАГ?

– Никто не виноват. Игра – лишь условное название процесса усложнения и взаимодействия форм материи в Большой Вселенной.

– Что не отменяет вины Игроков, стремящихся навязать свою волю, свои принципы миропонимания и свою логику тем, кто делает то же самое. Великая Равнина, как мы её видим, это промежуточный…

– Странный аттрактор.

– И в то же время резервация, рассчитанная на сохранение наиболее продвинутых постразумных систем.

– Физическая реальность в состоянии квазиустойчивого равновесия материальных мод.

Алонсо растянул губы в полуиронической улыбке.

– С вами приятно беседовать, сын Предтечи. Фрейм вы получили, судя по всему, весьма глубокий. И всё же, с чего вы взяли, что ФАГ тоже оказался на Равнине? Он был внешним Игроком, пришедшим в нашу Метавселенную из какой-то другой.

– «Глазастый».

– Что?

– За нами продолжает наблюдение судейская система, проявляющаяся как облако воздушных шариков с глазами внутри каждого шара.

– Ну, на самом деле она кажется облаком далеко не всем. Я, например, воспринимаю вашего «глазастого» как выгнувшуюся парусом паутину. Мои коллеги – как кисейное облако правильной овальной формы.

– НЛО.

– Что вы говорите?

– В двадцатом веке такие облачка называли на Земле НЛО – неопознанными летающими объектами.

– Абсолютно верно, люди уже тогда начали регистрировать случаи проявления в нашей вселенной деятельности Игроков, пока сами не породили коллективный Сверхум – разумную систему Геи.

– «Заумь», – усмехнулся Ясен.

Алонсо добродушно погрозил ему пальцем.

– Кто знает, насколько она будет умна в грядущей Игре, однако пока только «Заумь» Геи даёт возможность возродиться человечеству.

– Надо остановить Игру.

Учёный озадаченно взялся пятернёй за подбородок.

– Вы серьёзно? Игра неостановима, это всё равно, что остановить жизнь.

– Игроки выбрали наш Метадомен в качестве игрового поля. Страдают все живущие в нём, не имеющие никакого отношения к Игре. – Ясен помолчал и добавил убеждённо: – Это неправильно!

– А вы, однако, моралист, господин Велич.

Ясен боднул головой воздух.

– Я не хочу, чтобы меня заставляли жить по чужим законам!

– Кто же хочет?

– Резервация Равнины уже не является попыткой изменить состояние Метагалактического экссудата ради усложнения континуума с целью выращивания других форм жизни. Это явное упрощение континуума. Ты же сам говорил, что мерность пространства Равнины скатилась ниже трёх. При чём тут моралист?

Алонсо поднял вверх руки.

– Не сердитесь, друг мой, прошу прощения. Я только хотел подчеркнуть, что ваша оценка обстановки на Равнине очень важна для расстановки сил. Ведь вы должны понимать, что от ваших умозаключений будет зависеть не только ваша личная судьба, но и судьба жизни в этом домене. Иначе вашего отца не назвали бы Предтечей. На вас сделали ставку…

– Кто? – перебил учёного Ясен.

– Да все. Ваш дед, файверы, Грехов в том числе. Жаль, что вы с ним не встретились. Недаром же за вами гоняются все разумники, оставшиеся на Равнине. Погодите, ещё ФАГ объявится, если он тут.

В голове Ясена вспыхнул эфемерный алый цветок. Это был пси-вызов Истомы, и нёс он не лукаво-насмешливый или довольный смысл, а тревогу, призыв о помощи. Хотя об этом она не просила, прислав плохо читаемый ментослоган.

Ни слова не говоря, он выскочил из катера.

В пещере с раскрывшимся в форме ротонды чужанином ничего не изменилось. Разве что стало темнее: по собственной инициативе Диего убрал освещение, оставив только один луч, упиравшийся в потолок зала. Нигде не было видно ни души, хотя Ясен чувствовал, что за катером наблюдают.

Он привычно изменил поток сознания, «обнял» пещеру сферой внечувственного восприятия и увидел Истому в дальнем углу зала, за нагромождением каменных глыб.

С ней кто-то был. Двое мужчин. Кроули-младший и ещё кто-то. Файзулла. Что они там делают?!

Ясен наконец запеленговал их ауры – в виде тонких струек «грязного» свечения. И ещё он ощутил-понял-увидел, что там идёт какая-то возня. Истома не кричала и не звала на помощь, но она сопротивлялась!

Внутреннее время подчинило себе внешнее. Он перешёл в иной временной поток.

Пространство расширилось и сжалось в пульсации.

Ясен вошёл в темп и через пару секунд перенёсся в тупик пещеры, где оказалась геянка. Вопрос: зачем её туда понесло? – он задал себе позже.

Пещера здесь заканчивалась округлым мешком с гладкими стенами и ребристым полом, внутри которого торчали из пола похожие на гигантских ежей образования. Скорее всего они тоже являлись мертвяками-чужанами, из которых давно утекла жизнь. Но не это было важным. Здесь было темно, однако в состоянии боевого транса он видел всё как днём.

Файзулла держал Истому. А Кройли-младший блуждал по её телу руками и пытался поцеловать, пока не схватил за волосы и не процедил сквозь зубы:

– Ну чего сопротивляешься, дура? Я сделаю тебе хорошо. Расслабься, не дёргайся. Ты же не девочка, я правильно понимаю? А твой дубовый хахаль не…

Ясен возник рядом как привидение.

– Отпустите ее!

Али шарахнулся в сторону, повернул голову, в пылу борьбы не сразу узнав дебрянина.

– Ты?! Чего тебе?

– Отпустите!

Али не являлся главным противником, несмотря на его висевший на поясе «универсал», главным был Файзулла, и начинать надо было с него. На лице афганоида не дрогнула ни одна чёрточка, а пальцы левой руки легли Истоме на шею.

– Отпустите! – в третий раз повторил Ясен, начиная гнать по сосудам не кровь – энергию.

– А схлопотать пулю в лоб не желаешь?! – Али положил ладонь на рукоять «универсала». – Пошёл отсюда!

В затылок пахнуло морозным ветерком.

Ясен оглянулся.

– Что тут происходит? – осведомился возникший ниоткуда старший Кроули.

– Дэд? Мы тут гуляли…

– Что происходит?

– Да мы тут… балуемся, – с заминкой пробормотал Кроули-младший.

– Вижу. Отпусти девушку.

Файзулла убрал руки.

Истома вырвалась, отвесила оглушительную пощёчину Али (он отшатнулся, хватаясь за щеку), хотела ударить Файзуллу, но тот подставил руку.

– Ещё раз дотронешься до меня, скотина, убью! – Она повернулась и зашагала прочь с гордо поднятой головой, не сказав спасителю ни слова благодарности.

Мужчины проводили её глазами.

– Честное слово, я просто хотел пошутить, – начал Али.

– Иди в палатку.

– Она сама…

– Иди в палатку!

Али замолчал, потёр щеку, направился к выходу из склепа, специально задел плечом не двинувшегося с места Ясена, крутанулся волчком от удара, выхватил пистолет.

– Ты ещё тут под ногами путаешься!

Ясен легко – на одном сверхбыстром порыве – выхватил у него из руки «универсал», навёл в лицо, потом повернул ствол к Файзулле, сделавшему к нему шаг.

Телохранитель замер с приподнятыми руками. Лицо его по-прежнему было неподвижно, однако он мог кинуться в драку в любой момент и был намного опасней Али.

– Браво, господин Велич, – похлопал в ладоши Кристофер, – приятно видеть вас в хорошей форме. Даю слово, что этого больше не повторится.

– Дэд!

– Иди! – Голос Кроули-старшего стал металлическим.

Ясен вернул пистолет.

Али сунул его в захват, опустил голову, побрёл прочь.

Файзулла как тень последовал за ним.

Кристофер задумчиво оглядел оставшегося в склепе дебрянина, сложил руки за спиной и бесшумно удалился.

Ясен расслабился, прислушиваясь к удалявшимся шагам, осмотрел пещеру. Мертвяки-чужане остались неподвижными. Они ничем не могли помочь гостю, но их присутствие вполне объясняло интерес Истомы. Она просто хотела посмотреть на них.

В катер он вернулся через несколько минут.

Истома уже пришла в себя, пила шоколад и болтала о чём-то с Алонсо.

– Наконец-то, – бросила она небрежно, когда Ясен появился в кабине. – Где тебя носит? Я уж думала, ты там братаешься с ними. Когда вылетаем? Надоело сидеть и ждать попутного ветра.

В голосе – ни капли сожаления или смущения, но в глазах девушки он прочитал виноватое выражение, она всё-таки переживала в глубине души и была ему благодарна за помощь. За бравадой же она привыкла прятать своё одиночество, несмотря на видимое обилие подруг, она так защищалась, и, прочитав это, Ясен простил ей всё.

– Скоро полетим. – Он сел рядом с Алонсо, со вздохом вытянул ноги. – Сделаешь мне чай с лимоном?

Глаза геянки просияли, она вскочила.

– Сладкий?

– Не очень.

Однако напиться горячего чаю не удалось.

Снова бесшумно изменились потенциалы полей вокруг катера, словно кто-то повернул перед глазами трубочку калейдоскопа, и молодые паранормы, хорошо ощущавшие сдвиги полей, замерли, глядя друг на друга.

– Вижу высадку десанта, – доложил Диего.

– Свет! – отреагировала Истома, едва не выронив чашку с чаем. – Обзор!

Пещеру залил яркий свет: Диего включил прожекторы.

Стали видны выщербленные стены, неровный пол, завалы камней, палатки отряда Кроули и дыра в потолке, через которую в пещеру одна за другой ныряли блестящие серебристые фигуры. Они приземлились, образовали цепь и двинулись к палаткам, из которых в суматохе выскочили их обитатели.

Ещё с десяток фигур кинулись к катеру, вооружённые каким-то длинноствольным оружием.

– Г-девы! – сказал Ясен недоверчиво.

– Они летают?! – с тем же удивлением сказала Истома.

– У них «Драконы»!

– Вижу.

– Надо спасать союзников.

– Какие они, к чёрту, союзники? К тому же мы не можем взлететь, катер заминирован!

– Именно поэтому и надо спасать, – ввернул слово Алонсо. – Без них мы всё равно не взлетим.

– Чтоб они провалились! Ясь, их слишком много!

Ясен нырнул в пилотское кресло.

– Диего, надо помочь нашим друзьям! Есть идеи? Взлететь мы не можем.

– Уже понял, анализирую ситуацию.

Десантницы в это время открыли стрельбу по группе Кроули, и пещеру заполнил грохот и треск. Воины Кристофера засели за камни, открыли ответный огонь из «универсалов». К грохоту добавились визг и шипение, по пещере запрыгали мячики лилового пламени.

«Связь с партнёрами есть?» – перешёл на псилинг Диего.

«Нет, – ответил Ясен второпях. – Впрочем, постой, я могу попробовать».

«Предложите им отойти влево, к стене, где я вижу проход между наклонными плитами. Я проложу огненную дорожку до катера, чтобы не сунулись десантники, и ваши друзья перебегут к нам».

«Секунду».

Ясен попытался протянуть ниточку пси-связи с Кроули.

Тот не ответил.

«Что ты делаешь?» – прорезался в шлемном «лепестке» мысленный голос Истомы.

«Помоги связаться с Кроули, Диего соорудит плазменную завесу, и люди Кристофера смогут подобраться к катеру».

«Почему бы не перестрелять этих бешеных мадам? Вон они как лупят из своих пушек! Диего, какое оружие у тебя на борту?»

«Плазмер, аннигилятор…» – начал перечислять инк.

«Не надо никого расстреливать! – отрезал Ясен. – Если можно обойтись без кровопролития, надо пользоваться случаем. Подключайся на связь».

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». Спорить дальше Истома не захотела.

Объединение мысле-энергетических сфер заняло несколько секунд.

Кроули отозвался с первого же посыла:

«Кто тут?»

«Мы, – передал несложный слоган Ясен, в котором соединились портреты обоих «радистов», видео кабины когга и два слова «мы», выраженные русским языком и новоязом. – Сосредоточьтесь слева, под стеной. Диего протянет завесу, под её защитой вы доберётесь до катера».

«Не стоит усложнять, взлетайте и садитесь рядом».

«Но мы заминированы!»

«Я держу инициатор «нульхлопа» под контролем».

«Хорошо, взлетаем».

«Я не склонна ему верить!» – прилетела бесплотная мысль Истомы.

Ясен не ответил, понимая, что они рискуют, но одновременно он видел переживания Кроули, тот ещё не мог передвигаться в пространстве усилием воли и зависел от условий, в котором находился его материальный носитель – тело, поэтому обмануть своих партнёров он не мог.

«Диего!»

«Взлетаю».

Когг подскочил в воздух на десяток метров, выписал красивую петлю к палаткам Кроули.

Г-девы, окружившие его с карабинами наперевес, проводили аппарат изумлёнными взглядами. А может быть, и не изумлёнными. Удивляться и гневаться они скорее всего не умели.

Открыть люк и принять на борт пассажиров оказалось минутным делом.

Град пуль карабинов с дробным стуком сыпался в корпус когга, где они и исчезали без следа. Их кинетическая энергия легко поглощалась защитной оболочкой «Казака». Причинить ему вред они не могли.

«Уходим!»

Катер сделал ещё одну петлю, заткнул собой колодец, как пробка бутылку, но уже через несколько секунд выскочил из колодца над первозданным хаосом Чуж-Горы. По пути он сшиб несколько серебристых фигур, не успевших убраться с пути.

– Как они летают?! – воскликнул разгорячённый боем Али. – Вы видели?

– Значит, заработала вся древняя техника, – отозвался Алонсо. – Не только стрелялки и лучевики.

Рядом с дырой колодца в каменном куполе висел в воздухе большой летательный аппарат в форме трезубца. Из его толстой ручки диаметром около пятнадцати метров продолжала сыпаться «икра» десанта. Заметив выскочивший из колодца, как поплавок из воды, катер, десантницы развернулись к нему.

– Стреляйте! – заорал Али. – Перебейте их всех! Будут знать, что такое война с Великим Папой!

– Не стоит тратить заряды, – сказал Кристофер, наблюдая за действиями десанта. – У них и так нет шансов.

Истома первой догадалась о смысле сказанного:

– Вы… включили «нульхлоп»?

Кроули-старший ухмыльнулся, не отвечая.

– Остановите активацию! – торопливо произнёс Ясен. – Зачем это? Мы же с ними не воюем.

Но было уже поздно.

Внезапно весь купол горного массива с дырой колодца в центре рухнул в стремительно увеличивающийся кратер. Вверх взметнулась вогнутая катаклизмом пелена пыли.

Летающий трезубец («Десантный флайт «модерато» корпорации «Фольксваген» образца три тысячи девятого года», – подсказал терафим) клюнул в воронку кормой, и его в несколько мгновений затянуло в глубь кратера.

Рыдающий всхлип-вопль потряс атмосферу.

Катер бросило вниз, но Диего сумел удержать его от пикирования.

Провал перестал расти, скрылся под толстым слоем пыли.

– Йес! – вскинул вверх кулак Али.

– Великое Падение! – прошептала Истома.

Ясен раскуклил кресло и в упор посмотрел на старшего Кроули.

– Знаешь, кто ты?!

– Знаю, – дёрнул щекой Кроули-старший. – Бесконечно удерживать «нульхлоп» в состоянии неустойчивого резонанса невозможно.

– Надо было предупредить! – В искренность бывшего файвера верить не хотелось.

– Я думал, вы знаете.

Из незаметной впадины на крутом склоне горы слева поднялся в воздух чёрный крестик.

– Вижу непонятный летающий объект, – сообщил Диего.

– Не стоит беспокоиться, – сказал Кроули, – это наш бывший транспортник, любезно предоставленный небезызвестным вам Игроком.

– Блэкбран! – выдохнула Истома.

– Тартарианчик! – с вызовом перевёл Али.

– Почему бы вам не пересесть? – В голосе девушки прозвучали вкрадчивые нотки.

– К сожалению, летает он не быстро, – вздохнул Кристофер. – А нам надо как можно быстрее оседлать псевра, пока другие Игроки не задействовали весь свой космический ресурс. Не так ли? Их спейс-техника дожидается своего часа и вот-вот взлетит.

Истома и Ясен переглянулись.

«Выкинуть бы их к дьяволу!» – послала пси-слоган геянка.

«Возможно, это часть испытания», – ответил Ясен.

«Ты о чём?»

Слова вспомнились не вовремя, хотя они и соответствовали мысленастроению Ясена, и он ушёл от прямого ответа:

«Никого выкидывать не будем! Посмотрим, что нас ждёт впереди».

– Поговорили? – посмотрел на них Кроули со своей специфичной тонкой улыбкой, содержащей множество эмоциональных оттенков от пренебрежения до высокомерия и насмешки.

– Пусть он летит за нами, – кивнул Ясен на подплывающий к катеру двойной косой крест тартарианина.

– Как скажете, начальник.

– Итак, летим к Гуррах-Горе? – перевела разговор на другую тему Истома.

– Как скажете, начальник! – съязвил Али.

Катер начал разгон…

Ясен очнулся от воспоминаний.

Впереди вырос сизо-серый, с белыми и голубыми прожилками ледников конус Гуррах-Горы. Полёт до бывшей родины кайманоидов не занял много времени. Устремившийся за катером тартарианский крест безнадёжно отстал.

– Классная машина! – не удержался от восхищённого замечания Али. – На тартарчуке мы бы добирались сюда несколько часов. Дадите порулить?

– Остынь, – сказал Кроули-старший, пристально вглядываясь в нагромождения скал приблизившейся Горы. – Вы запомнили, где прячется тот псевр, возле которого мы вас взяли?

– Сейчас найдём.

«Истома, включайся».

«А без меня ты слепой?»

Раньше он наверняка смешался бы, получив такой обескураживающий ответ, но теперь этот ответ вызвал у него только огорчение.

«Подключайся!»

«Помочь?» – вдруг сквозь тихие шелесты ментального фона прилетел слоган Кроули.

Ясен невольно защитился блоком и по тонкой усмешке Кристофера понял, что тот наслаждается произведённым эффектом.

«Что ты сказал?» – не разобрала чужую мысль Истома.

«Твои мысли читают, забаррикадируйся».

«Ты не шутишь?»

«Накрой голову слоем свечения!»

«Попробую…»

Мысль Кроули перестала стучаться в голову.

Ясен разделил сознание на два потока. Один контролировал защитные функции мозга, второй принял в себя энергоинформационный «сгусток» Истомы, отсёк её эмоции и переживания.

Горизонт восприятия скачком расширился. Всё же присоединение пси-сферы геянки увеличивало возможности самого Ясена гораздо больше, чем можно было предположить. Не вдвое – вдесятеро! И над этим стоило призадуматься.

Гуррах-Гора, которую геяне называли Кайманмаунтином, превратилась в колоссальную друзу полупрозрачных кристаллов величиной с настоящую земную гору. Кристаллы эти снаружи казались стеклянно-ледяными, но в таинственных глубинах становились тёмно-синими и фиолетовыми, реже – чёрно-коричневыми, что говорило об их немалой плотности. Трудно было представить, что Кайманмаунтин была когда-то планетой-городом, не уступавшей по размерам Земле или Гее. Но во время Падения она сплющилась в лепёшку диаметром в несколько тысяч километров и превратилась в чудовищный хребет эллипсоидальной формы, состоящий из искусственных сооружений наподобие «грибов», башен и антенн. Найти в её недрах и даже на поверхности следы древней цивилизации было трудно. В отличие от Геи планета кайманолюдей потерпела настоящее крушение.

Сразу в трёх районах Горы засветились зыбким призрачным светом круглые объекты, испускающие ментальные поля.

Два идентифицировать Ясену не удалось, они, по-видимому, являлись не творениями гуррах, а колониями живых существ. Третий объект порождал глухое неприятие и тревогу, испуская угрюмое «грязно-жёлтое» пси-свечение. Это и был псевр.

«Вижу!»

«Наведите целеуказатель», – попросил инк.

Перед глазами пилота сформировался крестик визира.

Он нацелил его на мерцающее облако под слоями горных пород.

Ландшафт под аппаратом смазался на какое-то время и восстановился.

«Казак» сделал прыжок, перенёсший его на шестьсот километров левее, к подножию горного плато, испещрённого красноватыми лавовыми жилами.

Облако псевра в поле ментального обзора стало видно отчётливее. Показалось и ущелье, по которому отряд Истомы и Ясена пробрался к гиганту на мотоциклах.

– Да, это то самое место, – подтвердил Кроули.

– Где мы вас прищучили! – оживился Али. – Эх, вот оседлаем эту посудину и дадим всем по мозгам!

– Садимся рядом? – предложила Истома, сделав вид, что не услышала слов молодого Кроули.

– Подождите-ка, – медленно проговорил Кроули-старший, обращаясь в слух. – Вам не кажется, что эта посудина…

Он не договорил.

Вверх над склоном плоскогорья, прорезанного ущельем, взлетел фонтан каменных осколков. Раздался скрежещущий грохот и вой. Всё плоскогорье дрогнуло от удара, породив пыльные завихрения. А ещё через секунду над ним всплыло гигантское сизо-фиолетовое тело, напоминающее по форме земную пиявку. В длину оно достигало двух километров, диаметр самой широкой части – «головы пиявки» превысил триста метров.

– Псевр! – охнула Истома.

– Какой сюрприз! – проговорил Алонсо, с благостным любопытством рассматривая громадину; её появление ничуть не испугало разидея. – Это вы его разбудили или он сам проснулся?

– Боюсь, его разбудил кто-то ещё, – глухо сказал Кроули-старший.

– Давайте возьмём его на абордаж! – предложил Али, не вполне понимая, что происходит.

– Как бы он не взял на абордаж наш катер.

– Ты шутишь?

Но Кристофер не шутил.

«Пиявка» псевра стряхнула с себя наслоения сооружений и повернула «голову» к повисшему перед ней коггу.

– А я-то, дура, хотела будить его свирелью, – нервно рассмеялась Истома.

– Господа, нам, пожалуй, лучше убраться отсюда, – быстро проговорил Кроули-старший. – Не нравится мне самостоятельность этого монстра.

Словно в ответ на его слова псевр ринулся на катер.

«Казак» тут же прыгнул вверх сразу на километр, завис, ожидая приказа пилота. Он просто выполнял программу защиты экипажа.

«Пиявка» плавно и очень быстро повернула за ним, снова нацеливая округлую «голову», обросшую какими-то «ракушками», на юркий аппарат.

– Вверх! – скомандовал Ясен.

Катер скачками начал подниматься над Горой и над Равниной, выбрался за атмосферу. Но псевр не отставал, каждый раз подбираясь всё ближе и ближе, и наступил момент, когда он нанёс удар.

Это был силовой шлепок, отбросивший когг как пушинку на два десятка километров! Спасла экипаж только полевая инерционная защита, включённая инком в нужный момент. Если бы не она, от всех находящихся в кабине людей и мокрого места не осталось бы. Они и так почувствовали дурноту (защитное поле «завибрировало» от удара) и пришли в себя не сразу.

«Уходи! – успел скомандовать Ясен, видя, что псевр догоняет катер; на сознание упала красная мгла. – Режим невидимости!»

Диего сделал правильный вывод.

Не дожидаясь нового выпада «пиявки», катер перешёл в режим шпуга – двойного ускорения и за несколько секунд оставил гиганта далеко за кормой.

Великая Равнина отдалилась, превращаясь в размытый серо-серебристый слой тумана. Катер окунулся в странный космос Великой Равнины, больше похожий на пещерный сумрак, нежели на классический вакуум, заполненный тьмой (по человеческим оценкам). Расий-Вайтлайн, заменявший в этом космосе светило, парил чуть в стороне, на недосягаемой высоте (если верить ощущениям) и ни капли не увеличивался в размерах, несмотря на высокую скорость катера.

– Отстал? – жадно поинтересовался Али. На него происшедшее подействовало почему-то меньше всего. А поскольку пользоваться услугами информационной автоматики когга он ещё не научился, то и сидел в раскрытом коконе, как в обычном кресле, вертя во все стороны головой.

Ясен выслушал доклад Диего, прислушался к своим ощущениям (то же самое делали Кроули-старший и Истома), раскрыл кокон.

Истома тоже раскрыла свой.

– Он нас потерял. – Голос девушки дал сбой, и она начала массировать горло рукой. – Предлагаю направиться домой.

– Это куда? – вежливо поинтересовался Кристофер.

– К нам, в Брюссельгей, конечно.

Ясен отрицательно мотнул головой.

– Лучше к нам, в общину.

– Чего мы там не видели?

– Надо встретиться с учителем.

Истома пренебрежительно поджала губы.

– Он кто – ваш главнокомандующий? Император? Эксперт по выживанию? Волшебник и бог?

Ясен сдвинул брови.

– Позвольте предложить свою идею? – вежливо сказал Кристофер.

Истома сердито сверкнула глазами, глянула на окаменевшее лицо друга, махнула рукой.

– Вы-то что можете предложить путного?

– Надо посетить Госпожу.

Все замолчали.

Алонсо с интересом посмотрел на Кроули-старшего.

Истома фыркнула.

– Благодарю покорно! Агентши Госпожи, эти грёбаные Г-девы, носятся за нами как оглашенные, а мы полетим к ней?!

– Поймите, это лучший выход из положения. Нам кажется, что за всей этой кутерьмой стоит кто-то ещё, какой-то Игрок, который раньше нас перепрограммировал гуррахского псевра. Он не даст нам покоя. Нам же нужен партнёр, равный ему по возможностям.

– Почему этим партнёром не может стать Гея?

– Друзья, разрешите? – сказал Алонсо. – Вопрос к вам, дражайший. – Разидей обратил взор на Кроули. – Почему вы решили, что нашим псевром завладел неизвестный… гм, гм, Игрок? Почему не кайманоиды?

– Во-первых, кайманоиды вымерли, это факт. Во-вторых, псевр пахнет по-другому. Это запах совсем иной жизни.

– Допустим. Но чтобы не спорить, что делать дальше, не лучше ли разработать стратегию нашего поведения? До каких пор мы будем метаться туда-сюда, натыкаясь то на тартариан, то на Г-дев, то на негуман?

В кабине стало тихо. Воины Файзуллы, да и он сам, давно перестали воспринимать смысл разговора и теперь только поглядывали по сторонам, ища понятные для себя ориентиры в пустом пространстве вокруг катера.

Присмирел даже Али, всегда имевший свою точку зрения, не совпадавшую с общепринятой.

– Что вы предлагаете конкретно? – спросила Истома.

– Я уже сказал: нужна стратегия. Чего мы хотим? Какую цель ставим? Завладеть псевром или иным транспортным средством – не цель.

– А ведь вы необычайно правы, дружище, – хмыкнул Кроули-старший. – Нужна концепция. Нужен совет, который расставил бы все точки над «i», как говорили в старину. Вот я и предлагаю в качестве первого шага лететь к Госпоже. По крайней мере мы предупредим действия охотниц Госпожи, что тоже немаловажно.

Все посмотрели на задумавшегося Ясена.

Решать должен был он.

Очень хотелось посоветоваться с отцом. Но это означало бы, что он снова перекладывает ответственность за решение на плечи родного человека. И тогда Ясен сказал:

– Летим к Госпоже!

Где тонко, там и рвётся

Этот странный объект, не имеющий определённой материальной структуры, представлял собой вполне определённую суперпозицию тонких (как их называли люди) полей. Эти поля в общем-то полями в полном смысле этого слова не являлись, скорее их можно было назвать процессами, поляризующими, структурирующими вакуум, что приводило к образованию спин-торсионных (опять же по терминологии людей) вибраций. Но эти вибрации всё же влияли на существ с тонкой нервной организацией, и они видели в этом образовании разные фигуры, в зависимости от воображения, и называли его по-разному.

Ясену оно было известно под названием «глазастый».

Объект вылупился из невидимости над Великой Равниной в тот момент, когда псевр, ведомый чьей-то недоброй волей, погнался за катером с восемью пассажирами на борту.

Убедившись в том, что катер класса «Казак» сумел оторваться от погони, «глазастый» сделал несколько мгновенных перемещений, зависая недолго над самыми крупными горами Равнины, затем обогнал светящийся шнур в небе, называемый обитателями бывших планет Расием, Вайтлайном, Зионом, Кар-иль-Бен-Шехром, Ти Юлом и так далее вплоть до непроизносимых человеческим языком имён. Снизился и на высоте около двух километров начал описывать круги, как бы присматриваясь к происходящим на плоскости Равнины событиям.

Его внимание к данному району было приковано не зря. В этом месте плоский ландшафт разрывали глубокие извилистые трещины, складываясь в красивый паутинный рисунок, и с каждым мгновением трещины эти расширялись и удлинялись, пересекая всё новые и новые участки равнинных земель.

Кроме того, что по неизвестной причине здесь развивался процесс дробления «материковой» платформы, над центром расползания трещин висел редкий кисейный туман, густевший по мере развития необычного катаклизма. Редкие птицы, пролетавшие над разраставшейся паутиной трещин, вдруг складывали крылья и камнем падали вниз.

Какое-то время призрачный объект «шевелил» струйками искр, возникающими внутри, словно находился в лёгкой задумчивости, потом превратился в длинную, слабо светящуюся полоску, какую оставляет падающий в атмосфере метеор, и перенёсся на десятки тысяч километров к Невидимым Пределам Равнины. «Выпал» из потока движения в форме туманной полусферы, завис над местностью на высоте нескольких сотен метров.

Равнина в данном районе прогнулась огромной многокилометровой низиной, усеянной множеством кратеров разного диаметра. Пейзаж напоминал лунный, однако ни о какой метеоритной бомбардировке речь не шла. Материальную ткань Великой Равнины в этом месте разъедал какой-то фактор, порождая кратероподобные язвы, и процесс этот останавливаться не собирался. Низина ширилась, углублялась, кратеры множились, коричнево-бурая плоть Равнины таяла и пузырилась, как тает и пузырится камень под воздействием кислот. Никто на почву кислоту не лил, и тем не менее она испарялась и распадалась под воздействием неведомых сил, образуя гигантский провал.

«Глазастый» окунулся в этот провал как в воду, выскочил обратно и превратился в световую черту, исчез за горизонтом, которого у Равнины в общем-то и не было.

А низина осталась, тая с каждой секундой, как айсберг в океане, под воздействием тёплого течения.

Ищите выход

Координаты Госпожи хорошо знал Кроули, поэтому искать бывшую «подругу» Конструктора не пришлось. Уже через четверть часа после старта от Чуж-Горы «Казак» спикировал из безмерной фиолетовой «глухоты» космоса к зеленовато-золотистой глыбе, торчащей над атмосферой Равнины, и замедлил полёт.

– Вот и наш Пресапиенс, – с какой-то мрачной нежностью проговорил Кристофер, глядя на выраставшую перед катером глыбу.

Высота её достигала двух тысяч километров, диаметр был ещё больше, основание же утопало в слое воздуха, не дававшего возможности точнее определить размеры.

Никаких особых деталей на склонах этой чудовищной округлой горы Ясен не разглядел. Никакого сходства с Конструктором (в памяти всплыл портрет Пресапиенса, записанный фреймом) она не имела. Больше всего глыба походила на кулич со сдвинутой набекрень верхушкой. Каких-то форм и геометрически правильных штрихов рельефа, подтверждающих принадлежность объекта к технологически развитым разумным образованиям, Госпожа не демонстрировала.

Но стоило катеру остановиться в двух десятках километров от её вершины, как сразу же со дна атмосферы выплыл знакомый трезубец, и стало ясно, что когг давно замечен.

Только теперь Ясен ощутил огромную массу этого колоссального существа, причём не только материальную, физически плотную, но и психологическую, структурно-ментальную, и мороз продрал по коже, когда сознания коснулся тяжёлый, холодный, абсолютно нечеловеческий взгляд Госпожи.

– Чёрт! – поёжилась Истома.

– Поприветствуйте даму, господа, – со смешком сказал Кристофер.

– А этот трезубец по нам не жахнет? – спросил Али.

– Смотря как мы себя будем вести.

Ясен сосредоточился на выстраивании вокруг себя «зеркальной защитной рубашки».

Взгляд Госпожи не изменился, разве что стал не таким плотным.

Трезубец (сто метров в длину, тридцать в ширину) приблизился.

Кроули потёр лоб, закрыл глаза, лоб его покрылся бисеринками пота.

Ясен уловил его ментальный сигнал, добавил свой «коготочек», и перед глазами развернулся отсек управления пограничным кораблём Госпожи.

Отсек был невелик, хотя и побольше кабины «Казака». В нём сидели спиной к спине на специальной «розетке» пять Г-дев. По-видимому, они управляли своим судном сообща.

Ещё несколько женщин в блестящих комбинезонах располагались в соседнем отсеке корабля.

«Мы пришли с миром, – послал пси-сообщение Ясен. – Предлагаем провести переговоры с вашей царицей».

Г-девы отреагировали.

Наружу выплеснулись их сумбурные нехитрые мысли: они не сразу сообразили, кто с ними заговорил.

«Мы пришли с миром, – повторил мысль Ясен. – Просим проводить нас к вашей хозяйке».

Г-девы перестали обмениваться репликами и вертеть головами. У них был командир, который сформулировал мысленный ответ:

«Идите за нами».

Трезубец перестал целиться в катер своими устрашающими зубьями, развернулся и поплыл к «господскому куличу».

«За ним», – скомандовал Ясен.

– Удивительно! – покачал головой Кроули. – Быстро вы нашли с ними общий язык. Мне потребовалось гораздо больше времени, прежде чем я смог выйти на носителя воли Госпожи.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Алонсо.

– А вы?

– О каком носителе воли идёт речь?

– Госпожа – персона сложная и для контактов с другими разумными структурами использует разных носителей. Для связи с людьми у неё есть определённая личность, способная оценивать человеческое поведение.

– Женщина?

– Не знаю. Лично я с ней никогда не встречался, все переговоры велись с её воинственными девами.

– Вы думаете, она ждёт нас?

Никто Алонсо не ответил. Всех интересовало, чем закончится встреча с Пресапиенсом, родичи которого миллиарды лет назад перекраивали Вселенную в соответствии со своими замыслами. Но никто не мог дать гарантий, что Госпожа выслушает делегацию. Появление человеческой цивилизации, как уже было известно Ясену, в замыслы Пресапиенсов-Конструкторов не входило.

Гора Госпожи закрыла половину небосвода.

Проявились более мелкие чёрты её рельефа: впадины, красивые группы скал, живописные сине-зелёные плоскогорья, укутанные сложнейшим плетением серебристых нитей, отвесные стены с муаровым рисунком, множество пещер, придававших горе сходство с огромным куском сыра.

Приблизилась терраса, на которой стоял такой же трезубец, что служил проводником. На горизонтальной части террасы развернулось тёмно-серое поле, где расположились ещё два десятка аппаратов разной сложности и величины.

– Смотрите, да это же геянский спейсер! – воскликнула Истома, жадно разглядывая разворачивающуюся впереди панораму.

Ясен тоже увидел стоящий среди летательных аппаратов двухсотметровый серебристый конус, живо напомнивший ему земные космические корабли, изображённые в учебниках истории.

– Да, это спейсер, – подтвердил Кроули.

– Вы не на таких привозили Госпоже пленниц? – невинным тоном спросила геянка.

– На разных, – очаровательно улыбнулся Кроули. – Вас это волнует?

– Да.

– А меня нет.

Трезубец нырнул ещё ниже, на дно атмосферы.

Появилась очередная, красивая, сверкающая золотом терраса. Казалось, она и в самом деле отлита из металла. А на ней высились стройные готические башни высотой до ста метров, в которых угадывалась некая «жизнеобеспечивающая» архитектура. По-видимому, это был город, где жили те, кто обслуживал Госпожу, в том числе и её «живые эффекторы» – Г-девы.

Трезубец спикировал к окраине города.

Катер последовал за ним, сел в полусотне метров от ближайшей башни, имевшей множество стрельчатых ниш. Здание было странное, лишённое эстетического очарования земных жилищ двадцать первого и последующих веков, и жить в нём люди не могли.

Оценка Ясена оказалась верной.

Стоило катеру опуститься на сверкающее «золотое» поле, как одна из ниш в основании башни лопнула, превращаясь в дверь, и оттуда вышли три гиганта, карикатурно напоминающие людей. Голов у них не было, широкие плечи накрывала странная щетинистая накидка, руки и ноги казались древесными корнями, опутанными нитчатой бахромой, отчего эти существа можно было принять за ожившие стволы деревьев.

– Красавцы! – восхитился Али. – Киберы, что ли?

– Это микоиды, – сказал Алонсо.

– Верно, – согласился Кроули-старший. – Я встречался с ними лет тридцать назад в системе Бетельгейзе, они летали на удивительных кораблях, выращенных в форме гигантских деревянных колод. Надо же, уцелели.

– Почему они здесь? – спросила Истома.

– Вероятно, Госпожа тоже контактировала с микоидами и взяла уцелевших себе на службу.

– Они млекопитающие? – заинтересовался Али. – Или двоякодышащие? Ну, или какие там ещё бывают твари?

– Колонии грибов, – ответил Алонсо.

– Вы шутите?

– Отнюдь.

Кроули-старший внимательно посмотрел на геянского учёного.

– Я не мог знать вас раньше? Очень знакомые интонации.

– Ну, что вы, господин акушер, – осклабился Алонсо, – я учёная крыса, всю жизнь провёл на Гее, ни с кем из вашего брата не контактировал.

Кроули поджал губы, не скрывая сомнений.

Но в этот момент из ручки трезубца выбралась пятёрка Г-дев, направилась к катеру, и говорить на отвлечённые темы стало недосуг.

Глухой шум в голове Ясена – результат «кипения мыслей» гигантского существа – так и остался неуютным рефреном, как Ясь ни старался отстроиться от него. Психофизика Госпожи была сильней.

– Идёмте договариваться, – поднялся Кристофер.

– Не имея концепции? – хмыкнул Алонсо.

– Посмотрим, что предложит Госпожа.

– Пора, – выпросталась из кресла Истома.

– Оружие брать? – деловито спросил Али.

– А вас, коллега, я попросила бы остаться, – поморщилась она.

– Да кто ты такая?! – возмутился он. – Без тебя командиров хватает!

– Останься, – коротко сказал Кроули-старший.

Али открыл рот, собираясь выразить своё отношение к приказу, но встретил взгляд отца и сник в очередной раз. Похоже, он его побаивался.

– Я не собираюсь торчать тут до помутнения мозгов.

– Вам это не грозит, – презрительно повела плечом Истома.

Али вскинулся, но геянка уже скрылась за дверью.

– Шит! – прошипел он. – Соплячка паршивая!

Ясен хотел вернуться, чтобы навсегда отбить охоту у мерзавца говорить гадости, но потом решил не поднимать шума перед контактом с Госпожой.

Катер уже был окружён Г-девами. В руках они умело держали карабины, а самая рослая – ещё и плазмер.

– Добрый день, многоуважаемые хозяйки, – заулыбался Кроули, выступая вперёд. – Рад вас приветствовать на территории…

– Заткнись! – оборвала его девушка с плазмером; у неё были короткие седые волосы и грубоватое мужское лицо. – Кто из вас Ясен Велич?

Вопрос был задан на почти чистом русском языке.

По лицу Кристофера пробежала тень, он оглянулся.

– Это к вам.

– Идите с нами, – перевела взгляд на Ясена седая. – Остальные пусть ждут в модуле.

– Но хотелось бы встретиться с вашей… – начал Кроули.

Карабины в руках Г-дев нацелились ему в грудь.

– Заходите обратно!

Кристофер пригладил волосы, колеблясь.

– Идёмте, мы здесь лишние, – сердито сказала Истома, бросая взгляд на Ясена. – Веди себя прилично. Если понадобится помощь – позови.

Ясен кивнул, сдерживая улыбку. Вряд ли геянка могла помочь ему в критической ситуации, она просто давала понять, что не является статистом в сложившемся положении.

– Идёмте, – повторила седая.

Г-девы расступились. Седая повела гостя к башне, из которой вышли корнеподобные гиганты. Но Ясен ошибся, предположив, что разговор с царицей Госпожи или, как сказал Кроули-старший – с «носителем её воли», должен был состояться в другом месте.

Гиганты-«корни» вдруг встали вокруг Ясена и его провожатой, заключили их в кольцо, соединив длинные узловатые «руки».

Седая командирша Г-дев искоса посмотрела на гостя, ожидая его реакции. Но он остался невозмутим. По крайней мере – внешне. Опасения были, однако большая тревога душу не мяла. Почему-то казалось, что Госпожа мягче и дальновиднее своих слуг.

Гиганты-«корни» сели, вытянув вперёд толстые узловатые «ноги», так что упёрлись в стоявших людей. Затем Ясен почувствовал, как воздух становится плотнее, и вся «древесная» конструкция вместе с гостями поднялась в воздух.

В башне протаяла ещё одна арочная ниша, превратилась в тоннель. Необычный летательный аппарат устремился в его глубины, ускоряя полёт.

Ясен попытался прочитать мысли микоидов, однако услышал-воспринял только тихий шелест, перебиваемый скрипами и визгами разной тональности. Если это и были мысли корневидных существ (грибного в них было мало), то землянин их не понимал.

– Мы могли бы использовать катер, – сказал он.

– Терпи, – поняла его по-своему спутница. – Это приказ Большой Мамы.

Он хотел спросить: какой мамы? – но прикусил язык. Речь шла о Госпоже. Точнее – о «носителе воли». Интересно, подумал он, как она выглядит?

Тотчас же в глубине мозга раскрылась «виртуальная почка», пустила росточки, которые распустились в нежный абрис женского лица необычайной красоты и гармонии.

Госпожа услышала его мысль!

Ясен судорожно «захлопнул форточку» сознания, пытаясь соорудить зеркальный кокон вокруг головы, чтобы ни одна мысль не просочилась наружу.

Призрачное видение растаяло.

Вместе с ним прошумел внутри головы лёгкий, ощутимый только психофизической оболочкой ветерок, нёсший тонюсенькие вибрации удивления и любопытства.

Госпожа поняла эмоции гостя.

Тоннель вокруг продолжал разматываться впереди как пожарный шланг, на несколько секунд стемнело.

Затем начался резкий подъём, и вся необычная конструкция (местный лифт, так сказать) вылетела в огромный зал со стрельчатыми арками, мозаичными окнами и готическим шатровым потолком.

По периметру зала шли ребристые колонны, материал которых напоминал мрамор. Пол зала тоже был «мраморным», гладким и блестящим. «Мраморные» плиты были уложены таким образом, что образовывали систему колец разной ширины. В центре этой системы возвышался самый настоящий трон из матового желтоватого металла, вычурной формы, с крыльями по бокам. Трон имел широкие подлокотники в форме львиных лап и ножками в форме звериных лап, но побольше.

Трон был пуст. Но стоило «лифту» высадить пассажиров перед троном, как крылья сложились, разошлись, и Ясен увидел перед собой сидящую женщину с тем самым лицом, которое привиделось ему минуту назад.

Она была одета в пушистое, с красной оторочкой, белое платье с разрезом, открывающим красивые ноги. На шее висела тяжёлая на вид цепочка из зеркального металла, полуобнажённые руки были украшены до локтей браслетами, а прекрасную голову с роскошными белыми волосами венчала корона из того же блескучего металла, украшенная сверкающими кристаллами неизвестной природы.

– Оставь нас, – проговорила она певучим голосом по-русски.

Голову сжала чья-то невидимая рука и тотчас же разжалась, когда Ясен накинул на себя «зеркальную рубашку» ментальной защиты.

Проводница землянина поклонилась, троица микоидов заключила её в объятия, и они исчезли.