Решала

Глава 11

— Может, я тогда не буду заходить? — предлагаю я.

Но было уже поздно.

— Доча, ты? — выглянул в просторный коридор шкафообразный дядя. — О, у нас гости!

— Анатолий, — представился я, и не думая раздеваться.

— Не дури, Толя, пока приедет мастер мой, час может пройти. В машине замерзнешь! Да и телефон в зале.

Мне пришлось пройти мимо «шкафа», пожав тому руку.

— Спортсмен? — с интересом спросил он, оценив крепость рукопожатия.

— Боксёр, — коротко поясняю я.

Папу звать Вадимом Григорьевичем. Он так представился, без чинов.

Лариска уже звонит своему знакомому умельцу.

— Иван, да, нужно срочно! Такси возьми, я заплачу! — вешает трубку девушка.

— Я отдам за такси, — торопливо сообщаю, в основном для папы-прокурора.

— Ты трезвая, смотрю, это хорошо. Где гуляли-то?

— Па-а-ап! Я уже взрослая! — обиженно ответила Лариса. — В кино была с подружками и Бобром, потом ездили все вместе на Толиной машине в Дивногорск. Около нашего дома она заглохла.

Сейчас мастер приедет её чинить.

— И как там у Боброва дела? — спросил отец.

Во как! Кличка, скорее всего, от фамилии, но блин, был бы Котовым парень, например, всё равно погремуха была бы «Бобёр». Вылитый! Особенно когда улыбается.

— Пойдём ко мне в комнату! — командует Лариска.

— Доча, давай хоть чаю попьём, что ли? Не виделись же два месяца! — сделал вид, что обижается, прокурор.

Скорее всего, меня будут пытать на предмет того, чем я занимаюсь и как к его дочке отношусь. И сваливать сейчас глупо — уже человек едет на ремонт машины.

— Пап, а знаешь, что Машка подралась и её муж отправил назад, в Красноярск?

— Слышал, она теперь в горкоме ВЛКСМ работать будет. До декрета.

— Вот, а Толя её начальником был в крайкоме.

— Да?! Такой молодой! Хм. И как тебе Мария?

— Взбалмошная, необязательная, разбалованная девица, — не вижу смысла врать.

— Толя! — Лариска возмутилась, а её отец рассмеялся:

— Люблю людей, которые говорят то, что думают!

— Так дураки только делают, не всегда окружающим твои мысли нужны, — не принимаю комплимента я.

— О как! Зубастый малый! Не зря в крайкоме работаешь, да ещё на руководящей должности, как я понял. Лунёва, значит, подсидел?

— Уважаемый, выражения выбирайте! Я Михаил Сергеевича уважаю и никогда бы не стал подсиживать. А вот здоровье у того стало намного лучше, как он с работы ушёл.

Мой отлуп на грани хамства произвёл впечатление. Лариска замолчала, не донеся до рта эклер, а отец после паузы… ну, поменьше той, чем, когда ревизор приехал, примирительно сказал:

— Извини. Глупая шутка. А мне нравится, дочь, твой парень. На этот раз нормальный. Что, может по стопочке?

Ага, потом скажет — бухой за руль сел!

— Спасибо, я не пью. За рулём. Да и вообще не любитель. Спортсмен.

— Прям серьёзный спортсмен? — не верит прокурор.

— В конце марта на сборы поеду, буду отбираться в сборную СССР на олимпиаду по боксу, — не хвастаюсь, а так между делом сообщаю я.

— Вижу, не врёшь, — уверенно говорит Вадим Григорьевич.

Мнит себя физиономистом?

— А как тебе дочь моя?

Ну, начинается!

— Па-а-ап, я обижусь! — в голосе Лариски прорезались стальные интонации.

— Да мы второй раз видимся всего, первый раз она на работу ко мне приходила устраиваться, второй раз вот в кинотеатре столкнулись!

— Ну-ну. Не буду вам мешать. Чаёвничайте.

— Мог бы и подыграть, — надула губки Ларка, когда отец удалился. — Сказал бы, что мой парень.

— Ты не просила, — пожимаю плечами.

Пьём чай, я наслаждаюсь тишиной, пока девушка молчит, но надолго её не хватило.

— А про Олимпиаду ты правду сказал? Ух, как бы я хотела поехать за границу!

— Да поедешь ещё, скоро послабления будут, — успокаиваю я.

— А ты, Анатолий, информированная личность, — слышу голос отца из зала (подслушивает, зараза). — Сильных послаблений не будет, но небольшие в мае готовятся.

Я вообще имел в виду полное открытие границ, но не поправлять же его.

— Я подробностей не слышал, — признаюсь я. — А что там готовят?

Вадим Григорьевич опять подсел к нам за стол и принялся рассказывать. По его словам, с апреля процедура оформления временных поездок советских граждан за границу будет значительно упрощена: планируют сокращение количества вопросов в анкетах, не будут запрашиваться и справки с места жительства — место жительства той же Оксаны, например, я мог бы и не узнать. При повторных обращениях и пересмотре отрицательных решений анкеты не заполняются, если указанные в них сведения остались без изменений. Однако лица, занимающиеся трудовой деятельностью, и учащиеся представляют справку с места работы или учебы. Ещё будет минфином СССР установлен новый порядок обеспечения выезжающих валютой.

— А что там по запрету, вы говорите?

— Официально будет опубликован список, кому не выдадут загранпаспорта. Ну и на закуску… если едешь по частному вызову — вроде как отменят согласование с партийными и комсомольскими органами.

— Всё, Толя! Скоро у тебя не будет работы! — чему-то радуется Лариса.

— Да прям! В прошлом году выехало за рубеж пятьсот пятьдесят тысяч человек, по сравнению с 86-м годом рост в два раза. А штаты у нас те же! Мы зашиваемся, а так полегче будет, — привожу аргумент я.

Да и знаю — не будет полного открытия границ до почти самого развала СССР.

Трям. Звякнул звонок. Приехал мастер и надо прощаться с гостеприимными хозяевами.

— Я с тобой! — Лариска надевает шубку.

— Под машину в ней не лезь, — шутит батя. — А ты, Толя, заходи, хоть буду чуть-чуть спокоен за дочку. Я, кстати, слышал о тебе недавно. Ты же Штыба?

— А от кого? — стало интересно мне.

— У Федирко. Чай пил у него в кабинете, а ты как раз к нему с просьбой звонил.

Мастер, не степенный мужик с сумкой инструментов, а молодой пацанчик с рюкзачком, диагноз поставил быстро. Но скидку делать не стал. За срочный вызов взял тридцать рублей, такая такса у него. Я телефон мастера записал на всякий случай. Он с бабкой живёт, которая всё время дома, так что есть кому заявку при случае принять.

— Ну что тут? — притопывая на небольшом морозце, интересуюсь я.

Я свечу фонарём, ибо уже темнеет.

— Свечи сухие, аккумулятор заряжен. ГРМ — смотри метки. Бобина и высоковольтные провода — проверяется заменой. Карб — снять воздух, залить бензина, если чихает — то точно он, — учит меня мастер. — Но тут трамблер — в бегунке сдох предохранитель…

— Бля! И что делать?

— Менять весь бегунок… треху стоит у меня есть с собой, там не совсем предохранитель, там резистор высокоомный стоит… смысла чинить сам бегунок не вижу. Нужна замена бегунка, а по возможности и крышку трамблера сменить.

— Делай! — соглашаюсь я.

Умней я не стал, стал беднее на тридцать пять рэ, итого с материалами вышло. Бегунок, трамблёр… Что это?! Лариска потопталась минуты три и ушла домой, наказав звонить, можно даже завтра. Или в гости приходить, тоже завтра можно, я вроде отцу её понравился. Довожу мастера до дома, уважительно прощаюсь со столь нужным спецом и еду домой. Насчёт сборов я не соврал. Будет сбор и, вроде как, спарринги планируются. Ясно что так просто мне место не достанется. Я спокоен как дохлый лев — поеду так поеду, нет, значит, и не хочется. Был я в той Корее, не понравилось. Но поучаствовать в олимпиаде хотел бы. Сейчас ещё в спортивных мировых состязаниях есть смысл — нет ни наркоманов, ни астматиков, ни предвзятого судейства. СССР будет бороться за первое место в общем зачёте!

Готовить лень. Сварил пельмени, только сел за стол — стук в калитку. Спокойно, Ипполит, спокойно!

— Кто там? — ору, неторопливо выходя во двор.

Кто-кто? Конь! Нет, не в пальто, курточка накинута.

— Здоров! — подаёт он мне руку.

— Здоровее видали. Что, за солью зашёл? — подкалываю я, ибо забегают они ко мне частенько, вчера, вот, иголку просили. Зато дом под присмотром.

— Дело есть на сто рублей, займи на один день. Так вышло, проиграл больше, чем в кармане было, а моих гавриков нет.

— Да без проблем, а во что играете, и с кем? — иду в дом за соткой.

— В преферанс. Не прёт мне сегодня на распасах.

— Там, случайно, против тебя на лапу не играют? — поворачиваюсь к Егору Коневу.

— Чёрт их знает! Я в преф не очень хорошо играю, просто до этого их в азо обул, а они отыграться попросили в преферанс. Люди из Иркутска, уважаемые, не станут в гостях мухлевать… Или станут? — Конь озадачен.

— Две пули договорились, по рублю за вист, в первой вот слился подчистую, весь свой выигрыш и всё, что в карманах было. Сейчас во второй пуле как бы опять не просадить! Слушай, пойдем с нами, четвертым? Они на лапу, и мы тоже? — озарило Егора.

— Нет уж, извини, спать хочу, утром на работу.

Вот оно мне надо сидеть с урками и на деньги в карты играть! Я, конечно, в преф играю весьма неплохо… но такие мастера бывают… Да и Коню я не особо верю. Короче, их дела — это их дела. И зря с соседа расписку не взял!

Утром, как обычно, зарядка, завтрак, две пары в универе — и на работу. Хотя можно и сачкануть немного — Шенин в командировку уехал. А «кот из дома — мыши в пляс!» Кто работает, так это Малова — составила мне рабочий график на неделю вперёд. И выглядит пай-девочкой — черно-белый брючный костюм, туфельки на каблуках, от чего она стала заметно выше, короткое каре на голове, серёжки, небольшие, но из золота и с камушком. Как по мне, то так и должна выглядеть образцовая секретарша — привлекательно и по-деловому.

Уже конец рабочего дня.

— Анатолий Валерьевич, вас Лариса Ашанина ищет, переключить? — звучит Анькин голос по внутреннему.

— Давай, — чертыхаюсь про себя я, так как общение с прокурорской дочкой решил больше не продолжать.

— Толя, нам надо встретиться! — взволнованным голосом сообщила Лариса.

— Что ты, беременна? — пошутил я и услышал приглушённое аханье Аньки. — Малова! Трубку положи и не делай так больше! — строжусь я.

В телефоне что-то щелкает, наверное, трубку положили. Чую, будет у меня с секретаршей серьёзный разговор! Потом.

Так, что же мне Ларка ответит? Примет шутку или пошлёт?

— Дурак, я просто разговор отца подслушала насчёт тебя!

Интересно, что прокурор мог говорить обо мне?

— Ты где, дома?

— Угу.

— Заеду минут через тридцать, успеешь собраться? В кафе-мороженое тебя поведу, там и поговорим.

— Э… Давай через час! — соглашается девушка.