Реши это

Annotation

Реши это (https://ficbook.net/readfic/0191606d-db91-7796-bf76-9fd51755adb8)

Направленность: Слэш

Автор: Калмз Мэри

Переводчик: The midnight mockingbird (https://ficbook.net/authors/7767092)

Оригинальный текст: https://marycalmes.com/book/fix-it-up

Фэндом: Ориджиналы

Пэйринг и персонажи: м/м

Рейтинг: NC-17

Размер: 173 страницы

Кол-во частей:18

Статус: завершён

Метки: Разница в возрасте, Счастливый финал, Современность, Музыканты, Анальный секс, Минет, Рейтинг за секс, От незнакомцев к возлюбленным, США, Универсалы, Жестокое обращение с животными, Явное согласие, Нецензурная лексика, Повествование от первого лица, Персонажи-геи, Упоминания насилия, Упоминания аддикций

Описание:

Как человеку, не верящему в сказки, понять, что он нашел любовь всей жизни?

Локрин Барнс знает, что значит быть специалистом по устранению проблем в Torus Intercession. В Torus обращаются люди, нуждающиеся во всем - от телохранителей до сопровождающих, и, видит Бог, Лок из тех, кто скорее сыграет роль живого щита против пули, чем проведет хотя бы минуту своей жизни в качестве прославленной няньки.

Примечания:

Серия Torus Intercession. Книга 3

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора / переводчика

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Часть 9

Часть 10

Часть 11

Часть 12

Часть 13

Часть 14

Часть 15

Часть 16

Часть 17

Часть 18

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

Часть 1

Аннотация

Как человеку, не верящему в сказки, понять, что он нашел любовь всей жизни?

Локрин Барнс знает, что значит быть специалистом по устранению проблем в Torus Intercession. В Torus обращаются люди, нуждающиеся во всем - от телохранителей до сопровождающих, и, видит Бог, Лок из тех, кто скорее сыграет роль живого щита против пули, чем проведет хотя бы минуту своей жизни в качестве прославленной няньки. Именно поэтому он недвусмысленно заявляет потенциальному клиенту, что не подходит для этой работы, когда Torus поручают роль наставника избалованной, прожженной, только что вышедшей из реабилитационного центра рок-звезды.

Ник Мэдисон живет на грани с семнадцати лет - наркотики, выпивка, мужчины, женщины... в общем, все, что угодно. Теперь, в двадцать шесть лет, бесцельный и на грани потери всего, он, кажется, не может на это наплевать. Проснувшись однажды днем с похмелья, он обнаруживает в своем доме незнакомца, который командует всеми, словно он здесь хозяин, и Ник уверен, что очнулся в своем собственном уголке чистилища. Когда Ник понимает, почему Локрин Барнс вторгся в его жизнь, он полон решимости доказать, что ему не нужна ничья помощь, и меньше всего - от того, кто постоянно приводит его в бешенство.

Через несколько недель восстановления, перестройки своей жизни и встречи со своим прошлым Ник приходит к пониманию, что Лок - не враг. Ник справился со всеми трудностями и наконец готов расправить крылья и полететь, но не один, а это значит, что ему предстоит пройти еще одно сложное испытание. Теперь Нику нужно убедить мастера в том, что рок-звезда - это его счастье. Это может оказаться самым сложным испытанием для Ника.

Часть 1

Перемены никогда не приносили ничего хорошего. Люди приходили и уходили из моей жизни - это было хуже всего, и я натерпелся этого в детстве от своей матери. Не то чтобы она не была замечательной, и не то чтобы я не любил свободолюбивую, поклоняющуюся богине Шерри Барнс, но я никогда не хотел проходить через людей, а точнее, через мужчин, так, как это делала она. Однако на самом деле мы были абсолютно похожи, только я не выходил за них замуж. Это было выше моих сил.

Дело в том, что парень, с которым я трахался в Torus Intercession, где я работал, отправился на работу и влюбился в своего клиента. Он попался на крючок и стал, во-первых, шерифом крошечного городка в Монтане - судьба хуже смерти, а во-вторых, помогал этому человеку растить детей и вышел замуж.

Серьезно. Вышел замуж. Какого черта?

Другой парень, с которым я работал и с которым я не трахался, тоже отправился на работу, в Вегас, в самое нелепое место, и тоже в итоге влюбился и вышел замуж. Кто так делает?

Мне казалось, что я нахожусь в каком-то странном альтернативном измерении, где все просто говорят «да», как обычно делала моя мама после одного удачного свидания. Такое случалось в книгах и фильмах, но не в реальной жизни. Сначала нужно было все выяснить, убедиться, что у человека хорошая кредитная история, что он не сбежал из-под залога или что у него нет просроченных библиотечных книг. И еще большее недоумение, чем быстрая связь, вызывало напряжение, которое это создавало для других людей. А как же те, кто остался позади? Как быть с теми, кто пытается заменить кого-то, кто был хорош в постели или, что еще важнее, был надежным коллегой? Я сказал своему боссу, что терять людей определенно нехорошо для остальных и не способствует развитию его «единства со Вселенной». Не то чтобы я сказал «чушь», но я был уверен, что, пропустив это слово мимо ушей, прозвучавшее одновременно раздраженно и болезненно, я все же донес свою мысль.

В Torus Intercession мы были ремонтниками. Мы специализировались на вмешательстве, что означало влезать в дела наших клиентов, и выравнивании, что соответствовало другой его фразе о том, что ситуация всегда должна оставаться лучше, чем мы ее обнаружили. Мы были искусны в том, что мой босс, Джаред Колтер, называл сизигией. Моя мама и без моих объяснений знала, что это значит.

– Как чудесно, милый, – промурлыкала она по телефону. – Естественное выравнивание и баланс во всем. Твой новый босс звучит просто чудесно.

Это не так.

Джаред Колтер, хотя и казался стабильным и солидным, имел такое указание: когда мы работаем, в какой бы ситуации мы ни оказались, мы должны оставить ее лучше, чем нашли. Я сказал ему, что это неразумно.

– Это в нашем уставе, Лок, – ответил он мне. – Делать добро.

У меня была теория, что когда он работал в ЦРУ, он убил много людей. Действительно, целую хренову тонну людей. Кто-то, где-то, должно быть, сказал ему, что кармически он в полной заднице, если только не сможет все исправить, сбалансировать и сделать достаточно хорошего, чтобы компенсировать плохое. Это было единственное, что я мог придумать, чтобы объяснить, что такое «сверх». Потому что, честно говоря, как можно спасти кого-то от преследователя? Сделать больше, убедиться, что они довольны и счастливы, прежде чем я выйду за дверь, - разве это действительно то, о чем я должен беспокоиться?

– Да.

Я поднял глаза и с удивлением обнаружил, что Шоу Джеймс остановился перед моим столом с чашкой кофе в руке.

– Что? – огрызнулся я.

– Ты только что задал вопрос.

– Нет, не задавал.

– Ага, задал, – поправил он меня. – И, может быть, ты размышлял вслух, но ответ на вопрос о том, должны ли мы заботиться о том, чтобы люди были довольны и счастливы прежде, чем мы уйдем, - это, конечно, да.

– Почему?

– Потому что так будет правильно.

Я хмыкнул.

– Тебе нужно быть более заботливым, – сказал он мне, улыбаясь, как обычно, выглядя как кельтский воин из железного века. Высокий рост, рыжие волосы и густая борода, а также темно-зеленые глаза заставляли вспомнить о Высокогорье.

– Отойди от моего стола, – приказал я ему.

– Знаешь, – начал он, его голос смягчился до ровного, успокаивающего рокота, – с тех пор как уехали Бранн и Крой, ты стал каким-то нервным.

Бранн был старой новостью. И да, мне нравилось спать с ним, но как только я понял, что он серьезно относится к Монтане, я оставил все как есть. А вот то, что его нужно было заменить кем-то новым, меня раздражало.

Крой был другим. Я даже спросил его, вернется ли он, и этот засранец соврал, сказав «да». По крайней мере, с ним я поддерживал связь. Я навестил его в Вегасе, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Это было странно, но даже несмотря на то, что я спал с Бранном, с Кроем я был ближе. Наверное, потому что мы не трахались. И хотя мне не хватало Бранна или кого бы то ни было в моей постели, я действительно скучал по разговорам с Кроем. То, что я приложил усилия, удивило его до чертиков, как и других парней в офисе.

Но нам все равно нужно было его заменить, а это означало новое лицо. Меня раздражало одно только размышление об этом.

– Никто больше не остается в одной команде на всю карьеру, – жаловался мой дедушка, когда я в последний раз смотрел с ним футбол, перед тем как они с бабушкой улетели в Финикс, где жили полгода. – Я ненавижу, когда мои любимые игроки меняют команду.

Я тоже. Я ненавидел перемены. И точка.

– Что с тобой происходит? – продолжал Шоу, зачем-то придираясь ко мне.

– Со мной ничего не происходит, – проворчал я, надеясь, что он бросит это занятие и вернется к своему столу.

Это было странно. Парни в офисе раздражали меня до смерти, но в то же время они мне нравились. Я понимал, потому что мне говорили, что в этом нет особого смысла, но я знал их, знал, как они поступают, и в этом был определенный комфорт.

– Ты - нервный ублюдок, – заверил меня Шоу, уходя, но не раньше, чем перевернул мой держатель для ручек, просто чтобы побыть мудаком.

– Это было по-взрослому, – рявкнул я ему вслед, когда он одарил меня ехидной ухмылкой. Когда я перевел взгляд на Раиса Солано за его столом и увидел, что тот улыбается, он быстро отвел взгляд.

– Знаешь, – начал Нэш, переключив мое внимание на него, когда он откинулся в кресле, – может, если бы ты старался быть не таким мудаком, люди бы оставались здесь.

– А тебе не приходило в голову, что если бы все перестали ныть, чтобы я был в лучшем настроении, то, может быть, у меня действительно улучшилось бы настроение?

Он прищурился на меня.

– Ты предполагаешь, что я буду придурком, так почему бы мне им не быть?

– Это бессмысленно.

– Это самоисполняющееся пророчество.

– Ты хочешь сказать, что я хочу, чтобы ты был козлом.

– Да, – заверил я его.

– Ударь его, – приказал он Шоу, который захихикал. – Знаешь, – сказал он, вернув внимание на меня, – до того как Бранн и Крой ушли, с тобой было весело общаться.

Нэш Миллер был, пожалуй, самым спокойным, добрым и покладистым парнем, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Было бы здорово, если бы мой хмурый взгляд испепелил его.

– Ты обманул нас, заставив полюбить тебя, когда ты был очаровательным, и мы все хотим вернуть того парня. Мы все надеемся, что он появится.

– Я бы не стал ждать чего-то подобного, – ехидно сказал я.

– Отстань, Барнс, – проворчал он, и его глубокий, хрипловатый голос успокаивающе подействовал на мои расшатанные нервы. – Тебе нужно поскорее отвлечься, потому что ты уже вывел Кроя из строя, а остальные начнут падать как мухи в любую секунду.

Я вздрогнул, и мой голос стал низким и угрожающим.

– Можешь поцеловать меня в задницу, Нэш. Я не имею никакого отношения к тому, что Крой ушел...

– Лок.

Я повернулся, чтобы посмотреть в сторону входной двери, и вот, пожалуйста, мой босс, Джаред Колтер, стоит с мужчиной и двумя женщинами, и все они смотрят на меня.

– Блядь, – выругался я себе под нос.

Я совсем забыл, что в то утро клиент проходил собеседование. Джаред сообщил нам об этом еще вчера и сказал, что они будут работать в нашем конференц-зале. Конечно, когда они уже были готовы начать, именно я был пойман на том, что вел себя как засранец. Так оно и было, но все же. Единственный человек в мире, чье доброе мнение мне было нужно, - это Джаред Колтер, но, судя по тому, как он на меня смотрел, я чувствовал себя так, словно наступил в кучу собачьего дерьма.

– Ты проснулся, – сказал Джаред своим голосом, который доносился до любого места, где бы ты ни находился, а затем оседал в груди, словно вдыхая холодный воздух. Мысль о том, чтобы разочаровать его, причиняла физическую боль, и, судя по тому, как на меня косились, я догадывался, что уже разочаровал.

Я ненавидел его. Мне было тридцать пять лет, черт возьми. Я не должен был беспокоиться о том, что, черт возьми, думает обо мне мой босс как о человеке. Как о сотруднике? Конечно. Но не как о человеке.

Встав, я указал налево, на двойные двери, которые вели по короткому коридору в конференц-зал.

– Там?

Он кивнул.

Я подождал, пока он дойдет до дверей, и придержал одну сторону открытой, чтобы все могли пройти раньше меня. Когда Джаред подошел ко мне, мне пришлось задрать голову, потому что, хотя я был высоким, мой босс был массивным. Темные угольно-серые глаза были еще темнее, чем обычно, когда он сверкал на меня взглядом.

– Это не моя вина, – проворчал я, защищаясь и чувствуя, как раздраженно звучат мои слова. – Шоу сводит меня с ума.

Он хмыкнул.

– Я…

– Сегодня утром придет подруга Кроя, которая раньше работала в УБН в Гвадалахаре, Элла Гузман, хочет поговорить со мной о том, чтобы занять его место, так что в зависимости от того, как долго это будет продолжаться, мне, возможно, придется выйти.

– Я думал, она живет в Сан-Франциско, – сказал я, потому что встретил ее на свадьбе Кроя, где мне пришлось выступать за него, меня и его приятеля Серджио, и она сказала мне, что после двух лет, проведенных вдали от семьи, она собиралась на некоторое время вернуться домой.

– Так и было, но, видимо, ей нужны были большие перемены, а быть агентом УБН, как выяснилось, она больше не может. Да и вообще, ни на какие правоохранительные органы она не способна.

Я это понимал. Я проработал копом тринадцать лет после окончания колледжа в двадцать один год, и, когда это стало слишком, на меня обрушилось все разом.

– Лок?

– Да? – пробормотал я, несчастный и уставший.

Накануне вечером я был в засаде вместе с Купером Дэвисом, и она продолжалась до трех часов, когда парень, за которым мы следили, наконец-то закончил и отправился домой с двумя стриптизершами, вместо того чтобы сжечь ресторан, как он угрожал. Он и его брат вымогали у нашего клиента деньги за покровительство, и пока Нэш и Раис возились с милой парочкой, следя за тем, чтобы мужчина, его жена и их новорожденный ребенок были здоровы, мы с Купом в поте лица носились по городу - в Чикаго ведь был июнь - следя за Марио «Факел» Риотта и его командой из одного захудалого заведения в другое.

На следующее утро Куперу пришлось явиться в суд присяжных, поэтому он отсутствовал. Бедный ублюдок.

– У тебя есть что сказать о Гузман?

– Нет. Она показалась мне милой, когда я встретил ее на свадьбе Кроя, – ответил я.

Он выглядел удивленным, как будто то, что я не угрюмый ублюдок, было сюрпризом. Это было не очень хорошо. Это говорило обо мне нелестные вещи. Единственная положительная сторона его пристального взгляда заключалась в том, что он смотрел на меня, уделяя мне все свое внимание, а значит, и я мог делать то же самое в ответ. Его серебристые глаза, седые пряди в коротких густых светлых волосах, щетина на сильной квадратной челюсти - он был одним из тех, на кого мне нравилось смотреть. Я понимал, почему в него был влюблен совсем юный Оуэн Мосс.

Оуэн был нашим механиком, техническим специалистом, чинившим все аппаратное/программное/какое угодно оборудование. Если что-то работало на любом чипе, от телефона до автомобиля или спутника, Оуэн мог взломать его, перепрограммировать и заставить выполнять свои злые приказы. Все это было выше моих сил. Меня, да и всех остальных, раздражало то, что, когда Оуэн считал, что вы не в состоянии что-то понять, он бросал на вас жалостливые взгляды. Единственным человеком, с которым он никогда не разговаривал свысока, был наш босс.

Я знал почему.

Оуэну, без сомнения, нравился Джаред Колтер.

Я мало что знал об Оуэне, но за все время знакомства с ним заметил, что он легко пугается, как дикая кошка: все его тело вздрагивает и тут же отшатывается. Очевидно, у него была какая-то травма, но с Джаредом все прошло. Он был единственным, кто мог подойти к Оуэну, толкнуть его, прислониться к нему или, не дай бог, съесть с его тарелки. А когда Джаред не обращал на него внимания, Оуэн смотрел на него с такой голой, хищной тоской в своих больших голубых глазах, что на это было больно смотреть. В какой-то момент вся эта затея с взъерошиванием его волос Джаредом, с видением Оуэна ребенком, должна была полететь ко всем чертям. У меня было чувство, что однажды Оуэн набросится на Джареда, как голодный гепард на газель, и было бы здорово оказаться рядом и увидеть удивление на лице этого большого мужчины.

– Лок?

– Извините, – быстро сказал я, заставив себя улыбнуться. – Я позабочусь об этом, если вам нужно будет уйти, пока я там, а если она появится позже, я приду за вами.

– Хорошо.

– Кого вы хотите видеть следующим, после меня?

– Нэша.

Я кивнул.

– Хорошо.

Как только мы оказались в комнате, Джаред предложил им воду, чай, кофе или - он сказал это после секундного раздумья, представив себе, я был уверен, содержимое холодильника в комнате отдыха - немного комбучи, которую приготовил Раис. Сам я никогда не пробовал ни капли, но и Нэш, и Купер говорили, что она вкусная, и на всех полках стояли бутылки с разными вкусами. Все отказались, и Джаред представил себя, а затем и меня Сойеру Коксу и двум его помощницам, Донне Родригез и Кэти Джонг.

Когда мы все расселись, Джаред начал рассказывать о том, чем мы занимаемся. Я старался держать лицо спокойным - не ухмыляться и не закатывать глаза - и постарался не хмыкнуть, когда он сказал, что мы делаем добро. Это прозвучало так неубедительно.

– Я знаю, что, когда мы говорили по телефону, мистер Кокс, вы сказали, что вам нужен телохранитель для вашего клиента, Ника Мэдисона.

– Нет, – возразил ему Кокс, наклонившись вперед и положив руки на полированный стол из красного дерева. – У него есть телохранители. Мне нужен опекун.

Джаред покачал головой.

– Если вам нужно назначить опекуна, это не...

– Простите, – прервал Кокс, быстро откашлявшись. – Он не несовершеннолетний, и я имею в виду не такого опекуна.

– Тогда уточните, пожалуйста, – сказал Джаред, его голос был низким и серьезным. Он был терпелив, но, как правило, в нашем офисе обрывать его было запрещено.

Мистер Кокс прокашлялся второй раз, и в его голосе прозвучала легкая нервозность, прежде чем он слабо улыбнулся.

– Совершенно ясно, что никто из вас не знает, кто такой Ник Мэдисон, и за это я даже немного благодарен.

– Если только это не опасно, а вы заверили меня, что это не так, – хмыкнул Джаред, глядя сквозь более молодого мужчину, – то я не хочу, чтобы мои люди видели фотографии потенциального клиента или были несправедливо предвзяты в ту или иную сторону.

– И я считаю это полезным, – заверил его Кокс, пока Кэти протягивала Джареду портфель через стол. – Но мне нужно объяснить, кто я такой, чем занимаюсь и сколько времени и денег вкладываю в Ника Мэдисона.

Сойер Кокс владел несколькими звукозаписывающими лейблами, был предпринимателем, филантропом, инвестировал в стартапы и, что самое главное, занимался управлением талантами. Ник Мэдисон был молод, всего семнадцать лет, когда подписал контракт с Коксом, а сейчас, в двадцать шесть лет, он был одним из самых высокооплачиваемых в его конюшне, имея внушительный доход в двести миллионов. Ожидалось, что эта цифра будет расти с каждым новым подписанием контракта.

Это была хорошая сторона.

Плохо было то, что после многих лет разгребания скандала за скандалом, бардака за бардаком, всего этого - образа плохого парня, который сложился благодаря наркотикам, алкоголю и вечеринкам, на которых он должен был быть мертв, - он оказался на пороге судебного разбирательства по поводу нарушения контракта. Он задолжал своему новому лейблу запись.

– Ник раньше был на моем лейбле, – объяснил Кокс, пока его ассистентка Донна передавала Джареду то, что я сначала принял за какую-то переплетенную книгу, но быстро понял, когда он подвинул ее ко мне боком, - это контракт. Только один. Он был похож на «Властелина колец» или что-то в этом роде, настолько большим он был. – Но он оставил мой, с моего благословения, потому что предложение было больше, чем все, что я мог ему предложить, и потому что, как его менеджер, я в первую очередь хочу, чтобы он зарабатывал деньги.

– Не заботиться о нем? – спросил я, прежде чем мой мозг успел сообразить.

– Я должен формировать карьеру Ника, – уточнил он, устремив свой бледно-голубой взгляд на меня. – Я должен воплощать его мечты в жизнь, принимая разумные деловые решения и связывая его с людьми, такими как юристы и бухгалтеры, которые могут помочь ему в их осуществлении.

Я замолчал, потому что это было слишком высокопарно для меня.

– Когда Ник был на моем лейбле, если он что-то задерживал, я мог отложить это, изменить сроки, но поскольку он больше не со мной, он нарушил свой контракт.

– Инвестиционный портфель выглядит солидно, – сказал Джаред, продолжая перелистывать страницы. – Вы сделали для него отличный выбор, и хотя я лишь бегло просмотрел его, похоже, что он может вообще ничего не делать. Только на проценты от акций он сможет вести роскошный образ жизни, который он так ценит.

– Нет, если он будет продолжать делать то, что делает, – возразил Кокс, переводя дыхание. – Он не доживет до тридцати.

– Не хочу показаться банальным, мистер Кокс, но вы не можете спасти людей, которые не хотят помощи.

– Но даже если они не хотят, все равно есть последние средства, прежде чем вы уйдете, – торжественно сказал мистер Кокс. – И, честно говоря, я не думаю, что с Ником мы на этом пути - по крайней мере, пока.

– Почему? – спросил Джаред.

– Потому что он снова согласился пройти курс реабилитации. Вышел только что, пару дней назад, так что на данный момент он чист. Я проконтролировал продажу его тусовочного дома на Венис-Бич, когда он был в отъезде, и купил ему меньший, более уединенный дом в Санта-Барбаре. Не знаю, сколько времени ему понадобится, чтобы заполнить новое место героином, кокаином, оксикодоном и всеми теми, кто любит делать это вместе с ним, – сказал он с покорным вздохом, – но я надеюсь, что мне удастся привлечь туда кого-нибудь из вашей команды, чтобы держать его в чистоте, пока он не слетел с катушек.

– Могу я спросить, почему бы вам просто не вернуть аванс за запись, который он задолжал новому лейблу, и не позволить ему начать все с чистого листа?

– Потому что люди из «Halcyon Records» предвидели, что его вечеринки и употребление наркотиков станут проблемой, и поскольку они достаточно умны, чтобы понять, что любая запись Ника Мэдисона, даже плохая, стоит больше, чем аванс, они включили формулировку, чтобы исключить возможность того, что он расплатится с ними.

– Вы сказали, что сейчас у него есть телохранители?

– Да, они работают на него. Они не следят за его употреблением наркотиков или алкоголя; они там исключительно для того, чтобы убедиться, что никто не причинит ему вреда, не сделает уличающих его фотографий или видео, и что никто не попытается ему что-нибудь подсунуть.

– И такое бывает? – пробурчал я.

– К сожалению, да, – заверил он меня. – Его последний бойфренд, застукав Ника в постели с парой женщин, через несколько недель прислал к нему другого парня, который изнасиловал его.

– И телохранитель остановил это? – поинтересовался Джаред, продолжая листать портфель.

– Нет, но он отвез его в больницу, чтобы ему промыли желудок, и не позволил никому сфотографировать этот инцидент.

Джаред перевернул страницу в портфеле и развернул ее, чтобы Кокс мог видеть.

– Эта компания, «Evans Limited», выглядит так, будто это частная охранная фирма.

Он насмешливо хмыкнул.

– Эта компания принадлежит другу Ника, Уокеру Эвансу, которого он знает со времен своего детства в Брайан-Стейшн, штат Кентукки.

Джаред кивнул.

– И что, это не законная компания?

– Нет. Насколько я знаю, это так, но Эванс общался с Ником только тогда, когда у него заканчивались деньги. Раньше он жил в доме, принадлежавшем Нику в Санта-Монике, но я продал и его, а Уокера выгнал. Насколько мне известно, он не навещал Ника в доме в Санта-Барбаре, но Ник был дома всего два дня, и я потерял Ника из виду, когда он уволил моего смотрителя Брента Донована.

– Почему он его уволил?

Кокс улыбнулся Джареду.

– Потому что он отчитывался передо мной, я уверен.

Джаред вздохнул и наклонился вперед, закрывая портфель и глядя прямо на Кокса.

– Я думаю, вам нужен кто-то уравновешенный, терпеливый, кто сможет общаться с Ником Мэдисоном, не выходя из себя, и кто сможет помочь ему в период перехода к трезвости.

– Я не согласен, – сказал ему Кокс. – И я знаю, к чему вы клоните.

– Torus не предоставляет долгосрочный управляемый уход за...

– Я точно знаю, что Torus предоставляет, – категорично заявил он, не сводя с Джареда пристального взгляда, что не всегда было легко сделать. Я знал это по опыту. – Мы с Сезаром Джиральди хорошие друзья, и я знаю, что вы сделали для его сына, Дэвида.

Джаред покачал головой.

– Это было...

– Потрясающе, – заявил Кокс, наклонившись вперед, его взгляд по-прежнему был прикован к Джареду. – Вы спасли ему жизнь.

– Мой помощник, Энди Китон, он спас ему жизнь.

Эндрю был тем, кого я заменил, когда присоединился к команде два года назад.

– Сезар сказал, что перепробовал все, пока ваш человек не приехал, но каким-то образом он достучался до него.

Судя по всему, Эндрю попал в ситуацию, когда сын итальянского судоходного магната полностью вышел из-под контроля. Эндрю, как сказал мне Нэш, был самым милым, самым приятным, самым мягким парнем, которого только можно было пожелать встретить, и он одолел Дэвида Джиральди добротой и твердой решимостью. Он проработал в отделе восемь месяцев, и в какой-то момент они с Дэвидом полюбили друг друга. Теперь пара жила в Мадриде с тремя детьми. Забавно, что теперь, когда я об этом подумал, вспомнил, скольких специалистов по ремонту Джаред Колтер потерял из-за любви.

– Это была случайность, – сказал Джаред Коксу. – Вы не хуже меня знаете, что наркоманы всегда остаются наркоманами и что им нужен управляемый долгосрочный уход...

– Мне не нужен психиатр или психотерапевт. Мне не нужен ни тренер по жизни, ни телохранитель, ни друг, ни нянька, – твердо сказал Кокс Джареду, хотя в конце его голос надломился.

Тогда я понял, что Сойер Кокс действительно очень заботился о Нике Мэдисоне, и не только как об инвестиции. Он работал с Ником с семнадцати лет, так что этот человек был для него не просто активом. Они были друзьями.

– А где же семья Ника? – раздраженно спросил я, потому что какого черта?

Неужели у него не было людей, которым было бы на него не наплевать?

– Его отец владеет конефермой в Кентукки, а мать умерла, когда Нику было семь или восемь лет, точно не помню, – он посмотрел на меня, потом снова на Джареда. – Что касается его сестер, то я знаю, что одна из них - брокер по недвижимости, а другая владеет собственной PR-фирмой. Они обе живут в Лексингтоне.

– Что, черт возьми, с ними не так? – резко спросил я, раздражение нарастало, мне было неприятно слышать, что он один.

Сколько бы дерьма люди ни говорили о моей матери за эти годы, сколько бы драк, как физических, так и словесных, я ни устраивал, защищая ее, я точно знал, что если у меня будут неприятности, моя мать будет рядом со мной, сводя меня с ума, но все равно оставаясь рядом, как мама-медведица, которой она и была. Я никак не мог забыть, как сильно она меня любила и лелеяла. И нет, у Ника Мэдисона не было матери, но отец и сестры должны были быть такими же, черт возьми.

– С ними что-то не так? – Кокс прищурился на меня, как на сумасшедшего. – С ними все в порядке. Они просто не близки.

Я хмыкнул, вынося свое суждение. Я не терпел слабости в людях, а игнорирование тех, кого ты должен был любить, было, по моему мнению, только хуже. Неужели им так трудно было просто протянуть руку помощи своему сыну и брату и убедиться, что с ним все в порядке? Какое напряжение это могло вызвать?

– Не то чтобы им было все равно, – защищался Кокс. – Но Ник - тот еще сорванец, а у его сестер есть мужья, дети, о которых нужно заботиться в первую очередь, а также работа и повседневная жизнь. Не так-то просто отложить все остальные дела в своей жизни, чтобы проведать брата или сестру. От них нельзя ожидать такого бремени.

– Это чушь собачья, – сказал я ему, и в моем голосе легко слышалось презрение. Я был осторожен, старался быть хотя бы в некоторой степени профессионалом, но с меня хватит.

– Лок, – предостерег меня Джаред.

– Да ладно, – ответил я, скорчив гримасу и громко насмехаясь. – Мы говорим о его семье. Они должны сделать шаг вперед и показать ему, что им не все равно.

– Мистер Барнс, уверяю вас, что...

– И вы, мистер Кокс, – ехидно начал я, потому что его защита прозвучала для меня немного виновато, как будто он оправдывался за то, что тоже упал на работе. Я наклонился вперед - это был коп во мне, увидевший просвет и нуждающийся в нем, - и впился в него взглядом. – Вы говорите так, будто у вас есть опыт.

– Что? – рявкнул он, застигнутый врасплох. – Я не понимаю, на что вы намекаете...

– Я не намекаю, я говорю прямо. Вы здесь, чтобы попросить помощи для Ника, потому что вам надоело самому наводить порядок? – он открыл рот, чтобы ответить, но мне было что сказать. – Я имею в виду, это не ваша вина. Вы его менеджер, а не отец, так почему вы должны следить за ним? У вас и так есть другие люди, о которых стоит беспокоиться, я прав?

– Вы... вы понятия не имеете, что...

– Неважно, – пренебрежительно буркнул я, откинувшись на спинку стула и одарив его знающей ухмылкой. – Забудьте, что я спрашивал.

– Вы...

Теперь он заикался.

– И поскольку это явно не тот концерт, который мне нужен, потому что, как бы вы ни пытались это преподнести, вам очень нужна нянька, я откланиваюсь, – сообщил я ему, вставая и направляясь к двери. – Я пришлю Нэша, – сказал я Джареду.

– Он всегда такой враждебный? – спросил Кокс у Джареда.

Я подозревал, что Джаред скорчил гримасу в ответ, поскольку он ничего не сказал.

Открыв дверь, я вышел.

– Мистер Барнс!

Оглянувшись через плечо, я увидел, что мистер Кокс стоит рядом со столом, прижав руки к дереву и расставив пальцы. Когда он заговорил, его голос был суровым.

– Поскольку вы сами одинокий человек, без супруги, без детей, без обязанностей, кроме как перед самим собой, я считаю, что с вашей стороны довольно лицемерно выносить суждения о ком бы то ни было.

– Совершенно верно, – снисходительно согласился я, одарив его знающим кивком и слегка скривив лицо, что выдавало лишь покровительственное высокомерие.

Я закрыл дверь, как только он открыл рот.

Свистнув Нэшу, когда я вернулся в основную часть нашего офиса, я предложил ему пройти в конференц-зал. Он прошел мимо меня по коридору.

– Они не хотели тебя брать, да, солнышко? – поддразнил он меня.

Я ухмыльнулся.

– Нет, но это нормально, ведь это гребаная работа нянькой в Калифорнии, – с сарказмом сказал я, похлопав его по спине. – Иди и возьми ее, приятель.

Его ноги вдруг стали тяжелыми, а лицо осунулось.

– Что?

Я гоготнул и подмигнул ему.

– Нянькой? – прохныкал он.

– Рок-звезда или поп-звезда, я не слушал эту часть, но, эй, – весело заметил я. – Он только что из реабилитационного центра, пару дней как, так что это круто.

– Нет, – ныл Нэш, откинув голову назад, с закрытыми глазами, изображая уныние.

Я посмеялся над ним.

– Ты всем нравишься, мальчик Дзен, – сказал я ему, безумно ухмыляясь. – Ты отлично впишешься туда, в Кали.

Он поплелся к двери, словно собирался на электрический стул, а я вернулся к своим бумагам. Вслед за Нэшем вошел Раис, потом Шоу. Все они были в ужасе от возможности остаться на этой работе, но пока я сидел, закрывая задания и отправляя их в бухгалтерию, я понял, что мне все равно, если мистер Кокс считает, что я не тот специалист, который мог бы взяться за Ника Мэдисона. Я был надежен. Мистер Кокс не знал меня. Не понимал, как я отношусь к семье, к бабушке, дедушке и, конечно же, к маме.

Я разговаривал с матерью не реже двух раз в неделю, даже когда был на работе, и следил за тем, чтобы те немногие друзья, которые у меня были за пределами Чикаго, звонили хотя бы раз в месяц. Еще лучше у меня получалось переписываться. Где я оступился, так это в романтических связях, подобных той, что была у меня с Бранном Колдером.

Я уехал на работу и не сказал об этом своему коллеге, а потом вообще не позвонил, пока меня не было. Я особо не задумывался об этом, считая само собой разумеющимся, что он все еще будет рядом, когда я вернусь. Но он уехал на работу в тот же день, как я вернулся, и мы так и не встретились. А теперь мы даже не были друзьями. Мне нужно лучше общаться с теми, с кем я сплю в следующий раз, и, возможно, они останутся со мной. Не то чтобы это прожгло дыру в моей жизни, но найти кого-то, с кем можно было бы потусоваться и кто не действовал бы мне на нервы, было бы приятно. А может, мне просто нужно было потрахаться.

Я все еще думал об этом, когда через полчаса появилась Элла Гузман, выглядевшая так, будто ей самое место на подиуме. Потрясающая женщина, сияющая бронзовая кожа и длинные, густые волосы цвета красного дерева. Я был удивлен, когда она подошла и обняла меня, как будто мы были старыми друзьями, как только она меня увидела.

– Если я получу эту работу, мне нужно, чтобы ты помог мне найти жилье.

– Конечно, – согласился я, удивляясь самому себе. Мне понравилось разговаривать с ней на свадьбе; помощь в поиске квартиры звучала весьма неплохо.

Я попросил ее присесть в кабинете Джареда. Мне было непонятно, как она вообще могла работать под прикрытием в УБН, да еще и в таком виде. Предполагалось, что агенты должны быть взаимозаменяемыми, не запоминающимися, но даже ее улыбка была ослепительной. Она была полной противоположностью еще одному лицу в толпе.

Постучав в дверь конференц-зала, я подождал, пока не услышал, что меня зовет босс. Приоткрыв ее, я наклонился, чтобы поговорить с Джаредом, не обращая внимания на остальных.

– Извините, что отрываю вас, но ваша вторая встреча уже здесь.

– Отлично, спасибо, – ответил он, пристально глядя на меня, что немного нервировало.

– Окей, – сказал я, прищурившись на него, и отступил назад.

– Мистер Барнс.

Остановившись, я повернулся, чтобы посмотреть на мистера Кокса.

– Как вы узнали, что я чувствую вину за то, что не делаю больше для Ника?

– Я просто уловил это в вашем голосе, когда мы разговаривали, – объяснил я, пожав плечами. – И послушайте, мне жаль, что я вел себя как мудак, – его глаза стали большими, и я поморщился, потому что да, я и отсутствие фильтра - не всегда хорошо для взаимодействия с клиентами, протокола и всего такого. Именно поэтому я больше не был копом. Высказывая свое мнение правдиво, в некоторых ситуациях людям, стоящим выше по пищевой цепочке, можно нарваться на неприятности. К тому же, я и протокол - это всегда было бомбой замедленного действия. – Я просто... я думаю, мы все забываем проверять людей, и я такой же паршивец в этом плане, как и все остальные. Так что да, простите, если я показался вам святее, чем вы.

Его губы растянулись, когда он уставился на меня.

– Я должен лучше понимать, когда нужно заткнуться.

Он медленно кивнул.

– Все так делают.

Я ухмыльнулся ему.

– Согласен, – сказал я и направился к выходу из комнаты.

– Мистер Барнс, – позвал он, останавливая меня, когда встал, застегнул пиджак и поправил манжеты рубашки, а затем поправил галстук. – Пожалуйста, останьтесь.

Я взглянул на Джареда, а затем снова на Кокса.

– Сэр?

Кокс снова повернулся к моему боссу.

– Мне нужно, чтобы он поехал домой и собрал чемодан, потому что именно его я хочу видеть в Санта-Барбаре с Ником Мэдисоном.

– Подождите, – потребовал я.

– И почему же? – спросил Джаред, тоже вставая.

– Мне нужен кто-то наблюдательный и умеющий читать людей, кто-то конфликтный и боевой, кто не отступит, но и тот, кто после некоторого времени и раздумий сможет пойти на компромисс.

– Подождите, – повторил я.

– Остальные ваши люди, включая мистера Джеймса, кажутся ужасно квалифицированными, но мистер Барнс - разрушитель, а это то, что мне нужно.

– Простите, как вы меня только что назвали?

Джаред хихикнул и кивнул, а я снова повернулся к Коксу.

– Вы сердитесь, мистер Барнс? – подначивал он меня.

– Я ни хрена не рад, – прорычал я, даже не заботясь о том, что я выругался.

– Хорошо, – сказал он, улыбаясь мне. – Идите и вымещайте злобу на Нике Мэдисоне.

– Я понятия не имею, что сейчас происходит, – сказал я Джареду.

– Ты едешь в Калифорнию, – сказал он, ухмыляясь. – Именно это и происходит.

– Но у меня есть дело с Купером и мафиози...

– Я тебя подменю.

– Да, но...

– Все в порядке, – заверил меня Джаред, и на этом все закончилось.

Ехидная ухмылка Шоу была лишь вишенкой на торте моего дня.

Часть 2

Элла, конечно же, получила работу, и, поскольку мне нужно было уезжать, она осталась у меня кормить рыбок до моего возвращения.

– Я прослежу, чтобы твои малыши были живы и здоровы, когда ты вернешься через шесть месяцев, – весело сказала она, чувствуя себя как дома в моей уютной квартире.

– Через четыре месяца, – поправил я ее ворчливо. – Возможно, меньше.

Она фыркнула.

– Рок-звезда с проблемами с наркотиками? Да ладно. Тебе повезет, если ты вернешься сюда через восемь. Тебе нужно найти кого-то, кто возьмет на себя ответственность до твоего отъезда.

Но Torus не занимался долгосрочными проектами, мы занимались краткосрочными.

– Он должен быть в хорошей форме, прежде чем ты его оставишь, – напомнил мне Джаред по пути к выходу.

Я и раньше считал, что у меня плохое настроение, но посадка в самолет на следующее утро вывела меня на новый уровень ярости.

Дом Ника Мэдисона находился в районе Мишн Крик в Санта-Барбаре. Это был не самый дорогой район - Верхний Ист, - но дом за четыре с половиной миллиона долларов - это не то, что я когда-либо буду иметь в своей жизни. Что было приятно в расположении дома на Мишн-Каньон-роуд, так это то, что поскольку район был более старым - дом Ника был построен в 1963 году, - участки были большими, что позволяло легко достичь уединения благодаря естественному барьеру из деревьев. Так много чертовых деревьев. Как будто едешь по лесу, и когда случайно видишь дом, это становится сюрпризом.

Дом Ника, построенный из красного калифорнийского дерева, стоял в стороне от главной дороги, хорошо затененный растительным пологом, и я подумал, пока такси подвозило меня, что соседи были бы еще больше благодарны за уединение и пространство между домами, если бы знали об уровне децибел музыки. Меня ужаснуло отсутствие охраны: ворота были распахнуты настежь, а камера слежения, насколько я мог судить, не работала. По обеим сторонам длинной дороги стояли машины, что превращало приезд и отъезд в сущий кошмар, а теперь я столкнулся с открытой входной дверью, в которую то и дело входили и выходили люди. Таксист помог мне вытащить из багажника сумку с одеждой, чемодан и вещмешок, а затем повернулся и посмотрел на меня, прищурившись.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я отвез вас в отель? – сказал он, оглядывая смеющихся и спотыкающихся, пьющих и курящих людей. – Я знаю много хороших отелей.

Это было любезно. Мы немного поговорили, и даже за это короткое время он понял, что вся эта пьяная дебоширская атмосфера - не про меня. Кроме того, я был одет не так, как все присутствующие. Я был в своем черном костюме от Hugo Boss, белой рубашке и оксфордах красного цвета. Я пытался произвести хорошее первое впечатление, но понял, что мне следовало бы надеть джинсы и хенли, поскольку одному Богу известно, кого мне придется выгнать из дома.

– Я в порядке, – сказал я ему, отдавая наличные за поездку из аэропорта и двадцатидолларовые чаевые. – Напомните мне, травка здесь легальна?

Он кивнул.

– Да. И вы будете чувствовать ее запах, куда бы вы ни пошли. У нас тут много ферм, виноделы с ума сходят.

– Ну да, я так и думал.

После того как такси уехало, я на мгновение замер на круговой подъездной дорожке, собираясь с мыслями, глядя на открытую дверь и пытаясь успокоить нахлынувшее на меня раздражение. Видя, как люди перешагивают через цветы, роняют зажженные сигареты на тротуар и в гравий, как они опрокидывают горшки с растениями, я уже раздражался. В каком сарае их вырастили? Войдя в парадную дверь, я обнаружил шкаф в прихожей, спрятал туда свои вещи и отправился на поиски своего последнего задания.

Дом был похож на уединенный уголок, приютившийся где-то в глубине дикой природы: внутри - полированное дерево и потолки с открытыми балками. Четыре двойные двери выходили на террасу и потрясающую открытую площадку со скамейками и фонтаном, выходящую в лесистый каньон, и мне бы это очень понравилось, если бы не грохочущая музыка и удушающая толпа.

На большой кухне с бытовой техникой и островом для приема пищи я наконец нашел Брента Донована, смотрителя, которого Ник уволил, но Кокс нанял снова. Он разливал напитки, а другой мужчина склонился над островом с планшетом в руках. Они кричали друг на друга, стараясь быть услышанными. Я потрепал Брента по плечу, и после того как он дважды поднял руку, чтобы заставить меня подождать, я наконец схватил его за бицепс и развернул к себе лицом.

– Какого хрена тебе надо? – зарычал он на меня.

Или, скорее всего, это был рев. Его разочарование и отчаяние передавали черты лица, искаженные в красноватой злобе, а не громкость голоса, потому что я не мог услышать его за музыкой.

Я расстегнул куртку, чтобы он мог видеть кобуру с пистолетом Beretta 92FS Brigadier на моем бедре, и когда он поднял голову, я протянул ему удостоверение личности с водительскими правами на одной стороне и лицензией на ношение оружия разных штатов на другой.

– Ты парень из Torus, – крикнул он сквозь грохот музыки.

– Да, – сказал я, кивнув.

Невысокий светловолосый голубоглазый мужчина улыбнулся мне и взял мою руку в обе свои, крепко сжав.

– Сейчас будет лучше, – пообещал я, и он наклонился вперед, как и я, и мы встретились посередине, чтобы я мог говорить ему на ухо, что было бы легче для нас обоих. – Сколько здесь телохранителей?

– Четверо, – сказал он мне. – Хочешь, чтобы я попросил их встретить тебя?

– Нет, я сам их найду, – сказал я ему.

– Когда Сойер позвонил вчера вечером и снова принял меня на работу, он объяснил, что ты здесь главный. Он сказал, что ты имеешь окончательное право решать все кадровые вопросы, так как у тебя есть прямой доступ к бухгалтеру Ника.

– Верно, – согласился я. – А теперь скажи мне, где находится звуковая система.

– Вон там, – ответил он, указывая. – В гостиной за амбарными дверьми.

Помещение было открытым, его отремонтировали еще до переезда Ника Мэдисона, так что кухня и гостиная представляли собой одно огромное пространство.

– Хорошо, – сказал я, поворачиваясь и забирая планшет у мужчины, который пытался привлечь внимание Брента. Он пытался доставить алкоголь, которого хватило бы на курортный отель. – Нет, – сказал я ему. – Это возвращается.

– Нам сказали, что это срочно и чтобы мы привезли это прямо сейчас, черт возьми!

– Ну, тебе стоит научиться принимать оплату по телефону, – сказал я ему. – Бери свой грузовик и увози это дерьмо отсюда.

Он вскинул руки, а я вышел на улицу и позвонил Розали Симмонс, бухгалтеру Ника Мэдисона. Она взяла трубку на втором гудке, ожидая моего звонка, поскольку мистер Кокс поставил ее в известность о том, что мне понадобится подкрепление, и мы подробно поговорили об этом накануне вечером.

– Ты, наверное, уже там, – сказала она, вместо того чтобы поприветствовать меня. – Я слышу удары его дома.

– Да, это просто зоопарк, – проворчал я. – Я здесь всего пять минут, а уже могу сказать, что здесь полный бардак.

– Скажи, что тебе нужно, – подтолкнула она меня, в голосе ее звучали и грусть, и беспокойство. – Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Мне нужно, чтобы все его кредитные карты были приостановлены, а расходы сводились к ипотеке, коммунальным услугам и предметам первой необходимости, счетам за воду и прочим вещам. Ни с одного из его счетов не должно уходить никаких других денег, ни по какой причине, если я не знаю, на что они идут. Мне нужна электронная таблица со всеми данными.

– Безусловно, считай, что все сделано.

– И все, у кого есть карточки, подаренные Ником, я хочу, чтобы они были немедленно аннулированы, – сказал я ей, потому что догадывался, что люди, кроме Ника, заказывают всевозможные предметы для доставки.

– О да, я ждала этого распоряжения, – сказала она, усмехаясь. – Ты бы видел, сколько там карточек. У шофера есть одна, у домработниц. А у Брента? Его тоже отстранить?

– Да, у всех. Единственный, у кого есть карточка, - это я, начиная с сегодняшнего дня.

– Сделано, сделано, – бодро сообщила она.

– Мне нужны новые для тех, кого я нанимаю, так что, если бы ты могла доставить мне курьером несколько бланков, было бы здорово.

– Сделаю.

– Я, наверное, перезвоню.

– В этом, – сказала она со смехом, – я не сомневаюсь.

– Спасибо за помощь и за то, что ты на связи. Это должно быть только сегодня и завтра.

– С удовольствием, мистер Барнс.

– Просто Лок, – поправил я.

– Лок, – повторила она. – Мы скоро поболтаем.

Повесив трубку, я вернулся в дом, пробрался в гостиную сквозь толпу тел, по паркету, нашел звуковую систему и, после минутного поиска кнопки включения, сдался и просто выдернул вилку из розетки, выключив ее, радуясь тому, что гулкие басы больше не отдаются в моем теле.

По моему опыту, крики о том, чтобы люди убирались, никогда не помогали. Мне советовали использовать слово «пожар», но пока люди не видели дыма, никто не двигался с места. Единственное, что гарантированно очищало помещение, - это «рейд».

– Это рейд! Полиция уже в пути! – крикнул я, стараясь придать своему голосу необходимую долю страха. – Они ищут Ника! Они знают, что у него есть наркотики! Мы должны убираться отсюда!

Каждый раз. Как по мановению руки.

Это было похоже на наблюдение за тем, как тараканы разбегаются, когда ты включаешь свет на кухне - с этим я сталкивался только в своей первой квартире в Гайд-парке. Люди вставали, оставляли свои напитки на месте, оставляли сигареты и косяки в пепельницах и кокаин на зеркалах. Вечеринка, должно быть, продолжалась недолго, потому что, насколько я мог судить, никто не был слишком укурен или слишком пьян, чтобы двигаться. Было лишь быстрое бегство, когда люди повторяли угрозу облавы, и все разбегались, где бы они ни прятались.

Пройдя обратно на кухню, по итальянскому травертиновому полу, сквозь толпу, спешащую уйти, я вернулся к Бренту, который удивленно смотрел на меня.

– Мне срочно нужна бригада уборщиков, – сказал я ему.

– Да, мистер Барнс.

– Просто Лок, – резко поправил я его. – И мне нужно увидеть этих телохранителей.

– Они все с Ником в комнате для удовольствий.

Я даже не хотел этого знать.

– И где же? – спросил я, уже чувствуя, как начинает болеть голова.

– Внизу, у бассейна, там есть кабинка, – пояснил он смущенно. – Ты не сможешь ее пропустить.

– Повторяю, бригада уборщиков должна быть здесь, – потребовал я, немного повысив голос, чтобы он понял, что я говорю серьезно.

– Конечно, – быстро ответил он.

Толпа поредела, что было хорошо, и я вышел на задний двор, любуясь видом и широким патио с лоскутной бетонной плиткой и деревянной мебелью, которое располагалось под великолепным навесом из древних дубов. Дальше был сад кактусов и буйство красок, когда я спускался по широким ступеням из натурального камня, которые вели через террасированный двор, полный сирени и калифорнийских маков, утренней славы и полевых цветов. На небольших деревьях висели гирлянды, среди которых были цитрусовые - мандариновые, лимонные, помело - и грушевые деревья, а также одинокое авокадо. Широкая дорожка из плитняка вела через небольшой участок лаванды и фиолетового иссопа, а затем, по мере приближения к бассейну, - через наперстянки, петунии и лианы сладкого картофеля.

У бассейна было патио из бетона, окруженное подпорными стенками из натурального камня, а также полевыми цветами и листвой. Это был оазис. Это место должно было стать пристанищем, а Ник Мэдисон позволял людям в своей жизни обращаться с ним, а заодно и с собой, как с помойкой. В тот момент, когда я обходил бассейн и шел к огромной кабине, меня охватило раздражение, а когда я распахнул марлевые занавески и шагнул в помещение, я был вне себя от ярости.

На каждой свободной поверхности лежали люди, они пили, курили, нюхали, трахались, а в каждом углу комнаты сидел телохранитель. Ближайший ко мне парень вышел вперед, и я достал свое удостоверение.

– Я Локрин Барнс из Torus, – сказал я ему, и поскольку каждый раз, когда я входил в подобную ситуацию, я получал отпор, отношение, спор и даже физическую агрессию, я был потрясен, когда он кивнул мне, взглянул на остальных, и все они разом сделали коллективный вдох и стали ждать приказа. Очевидно, я был не единственным, кого гости Ника раздражали.

– Мне нужно, чтобы эти люди вышли, – сказал я, и охранник сзади выключил музыку, и наступила благословенная тишина, если не считать хрюканья, хныканья и мычания, которые сопутствуют сексу.

– Кто ты, блядь, такой? – заорал один голый парень, рванувшись ко мне.

Телохранитель справа от меня повалил его на пол лицом вниз, что я оценил, так как не хотел, чтобы на меня попали какие-либо жидкости.

Подойдя к огромному пуфику, я заметил, что на нем лежит на спине парень с женщиной, сидящей на его лице, над ним склонилась другая женщина, сосущая его член, а за ней, трахая ее, стоял парень, которого я принял за Ника Мэдисона, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не так.

Повернувшись, я обратился к ближайшему ко мне телохранителю.

– Мистер Мэдисон здесь?

– Сбоку, – сказал он мне. – Вот почему мы держим всех здесь. Это то, о чем он нас просил.

Конечно, он просил. Почему вечеринка должна прекратиться только потому, что, судя по всему, хозяин не хочет в ней участвовать?

Обойдя коттедж слева, я обнаружил в тени шезлонг, на котором раскинулся сам Ник Мэдисон, голый и без сознания.

Господи.

Я понял свою ошибку, допущенную несколько минут назад. Парень, которого я принял за рок-звезду, так бы и сделал, будь Ник Мэдисон хоть немного здоров. К сожалению, было совершенно очевидно, что это не так. Он выглядел как тень себя прежнего.

Я тут же снял пиджак и прикрыл его пах.

Он выглядел таким молодым и уязвимым. Бледный, с впалой грудью, впалым животом, скорее скелет, чем что-либо еще; он потерял вес, а также мышцы. Его каштановые волосы свисали на лицо, а темные круги под глазами можно было с первого взгляда принять за синяки. Этот человек был совсем не таким, как я ожидал, и сердце у меня екнуло, что мне не понравилось.

Наклонившись к нему, я осторожно потряс его.

– Пожалуйста, оставь меня в покое, – он прошептал жалкую мольбу. – Я ничего не хочу, я просто хочу спать. В больнице так трудно заснуть.

Я знал, что это так, ведь медсестры постоянно проверяют тебя. И в реабилитационном центре было тяжело. Я навестил там немало друзей и проведал многих детей, которых видел в разных программах, когда был полицейским. Мои напарники и, в конце концов, мой капитан жаловались, что я больше забочусь о помощи, чем о том, чтобы сделать воротничок.

– Зачем ты вообще устраиваешь вечеринку, если все, что ты хочешь сделать, это поспать? – спросил я, откидывая его волосы назад и нежно поглаживая его.

– Это мило, – пробормотал он, его голос надломился. – Не останавливайся.

Я провел пальцами по его волосам, наблюдая, как он расслабляется, как разглаживается складка между его бровями, когда он принимает мою заботу.

– Ники, – успокаивал я его, – почему все эти люди в твоем доме?

– Они все просто пришли, – сказал он, зевая. – Я не хотел... разочаровывать... кого-либо...

И... он ушел.

Бедный малыш, он просто хотел свернуться калачиком в своей постели, но его пространство, его дом, не были безопасными. Никто еще не создал его для него... пока. Это имело смысл, потому что все люди, которых он нанял, все, кто находился в его доме, получали от него приказы, так что если он позволил цирку находиться в своем доме, то что они могли сделать?

Тогда я понял, что имел в виду мистер Сойер, говоря о том, что он нужен Нику Мэдисону. Я был там не для того, чтобы избавить Ника Мэдисона от наркотиков; у меня не было для этого достаточной квалификации. Люди в реабилитационном центре сделали свою работу. Формально Ник прошел детоксикацию. Теперь ему нужен был кто-то, кто будет держать его в чистоте и трезвости, на прямой и узкой дорожке, и развивать его до тех пор, пока он не сможет летать самостоятельно. На это у меня была достаточная квалификация, потому что в данном случае я был посредником, черт возьми, прославленной нянькой.

Я понятия не имел, что он принимал или пил, но мог уточнить у телохранителей. Я догадывался, что он был пьян, но не под наркотиками, потому что, опять же, все, чего он действительно хотел, - это вздремнуть.

Встав, я направился обратно в кабину.

– Мне не хочется прерывать встречу, – объявил я всем, – но в доме проводится обыск на предмет наркотиков. Вы все должны уйти.

В этот момент раздалось резкое движение, и двое парней схватили того, кто стоял за двойником Ника, и тот упал бы, если бы один из них не вмешался и не схватил его. Никто не понял, что он, по сути, потерял сознание, стоя на ногах.

Я обратился к ближайшему ко мне телохранителю.

– Один из вас, ребята, должен найти того, с кем он связан, и вытащить его отсюда.

– Да, сэр.

– Остальные должны убедиться, что дом чист.

– Да, сэр, – ответил мне еще один из телохранителей.

– Для начала уточните, что именно, если это вообще возможно, мистер Мэдисон проглотил?

Я получил целый список алкоголя - бурбон, текила, несколько сортов пива, шампанское, - так что вполне логично, что он хотел спать.

Быстро подойдя к открытым полкам, где лежали стопки больших пушистых пляжных полотенец, я взял пару, вернулся к Нику, надел пиджак, завернул его, перекинул через плечо и начал подниматься к дому.

Телохранители подгоняли отставших, когда ко мне трусцой подбежал Брент.

– Уборщики будут здесь еще через десять минут.

– Проследи, чтобы они спустились к бассейну и в кабинку, – сказал я ему. – Где его спальня?

– В коридоре после кухни, в самом конце. Это та, что с балконом.

Когда я дошел до нее, то обнаружил, что комната за тяжелыми двойными дверями оказалась совсем не такой, как я ожидал. На твердом полу лежало несколько больших ковров разных оттенков синего. Огромные раздвижные двери без рам выходили на широкий балкон, а еще три больших окна с витражами. Я уложил его на бок на двуспальной кровати, а затем пошел убедиться, что в ванной никто не прячется. Через открытый арочный проем я обнаружил душ, достаточно большой для шести человек, но никого не было ни в нем, ни в гардеробной, где стоял шезлонг. Я усмехнулся... наверное, его поставили на случай, если ему понадобится отдохнуть, пока он примеряет одежду или обувь. Не то чтобы вам хотелось что-то делать в этой комнате, кроме как выйти на балкон и наслаждаться открывающимся перед вами пейзажем.

Оттуда я мог видеть все его владения, а также панорамный вид на долину. Дух захватывало.

– Зря ты так, – проворчал я, поворачиваясь от вида обратно в спальню, где лежал обнаженный мужчина в отключке. Одному Богу было известно, как долго он будет спать.

Оставив его и закрыв за собой двери, я вернулся к передней части дома, где телохранители и Брент ждали команду уборщиков. Увидев территорию и ее запущенность, я задал Бренту вопрос.

– У вас есть садовник в штате?

Он выглядел растерянным, словно вопрос не имел смысла.

– Есть служба, и они приходят два раза в неделю, но зачем...

– А кто ухаживает за бассейном?

–Его чистит компания, тоже два раза в неделю из-за всех этих вечеринок, но я не понимаю, что...

–Хорошая обстановка, чистая или уютная, играет важную роль в процессе реабилитации. Когда все идет определенным образом, ожидается, что человек, который выздоравливает, внесет в это свой вклад.

– Правда?

– Да, правда, мистер Донаван, – рявкнул я на него, раздраженный тем, что меня допрашивают. – Я здесь не для того, чтобы валять дурака. Я здесь для того, чтобы держать мистера Мэдисона в чистоте, а для того, чтобы он оставался таким, первый шаг - это чтобы это место было похоже на чертово убежище!

– О... да, да, конечно, – прошептал он, делая шаг от меня.

Повернувшись, я встретился взглядом с телохранителями, которые, хотя все были крупнее меня, тоже инстинктивно сделали шаг назад.

– Хорошо, – сказал я, глядя на каждого из них. – Вас нужно только трое, так что обсуждайте.

Хорошо, что они решили сами. Один из них, Рик, просто хотел уехать подальше от цирка, которым заправлял Ник Мэдисон. Его жена не любила, когда он находится рядом с женщинами и наркотиками, а поскольку я по телефону договорился с Розали, что дам ему месячное выходное пособие и пообещал хорошее рекомендательное письмо, отсев прошел быстро и легко.

Исайас Ортис служил в армии, а вернувшись домой, занялся частной охраной. Он оставил свою компанию, чтобы работать на Ника, но был на грани увольнения, потому что, как он мне сказал, все вышло из-под контроля. Клифф Коннелли был охранником и телохранителем Ника, а Тони Лонг планировал стать бойцом ММА, пока его жена не забеременела их первым ребенком. Он хотел быть хорошим отцом и обеспечивать свою семью, а не получить серьезную травму, из-за которой он не сможет этого сделать. Все трое мужчин были обучены рукопашному бою, у всех были лицензии на ношение огнестрельного оружия, и все они обладали различными вспомогательными навыками. Исайас планировал стать гонщиком NASCAR, но отказался от этого и пошел в армию. Клифф обладал черным поясом пятого дана по тхэквондо, а Тони участвовал в Олимпийских играх по фехтованию.

– Ну что ж, – сказал я им, пока они стояли вокруг меня, – с этого момента мы будем дежурить по восемь часов, и вы, ребята, сами решите, кто и в какие дни. Вам просто нужно прислать мне расписание, чтобы я знал, кто должен быть здесь, начиная с завтрашнего дня.

Много кивков.

– Мне нужно, чтобы вы все были здесь прямо сейчас, чтобы проконтролировать уборку, и мне нужно вызвать полицию, чтобы мы могли сдать все наркотики, которые есть в доме. После этого вы, ребята, свободны до завтрашнего утра в шесть часов, когда мне понадобится кто-то здесь.

Все было просто. Я убедился, что все знают, как со мной связаться, узнал их полные имена, номера мобильных телефонов и социального страхования, а затем дал им возможность приступить к работе. Я поручил Бренту найти компанию, которая установит новые ворота, а затем позвонил Оуэну, когда увидел, в каком плачевном состоянии находится используемая ими система безопасности. Из девяти камер работали только четыре, и то, что они были подключены к единственному монитору с крошечными черно-белыми экранами, а записывающим устройством служил VHS-плеер, заставило его так тихо говорить на другом конце провода, что мне пришлось постоянно проверять, на месте ли он. В конце концов он выдавил из себя несколько слов, давая мне понять всю глубину своего ужаса и отвращения. Мне сказали, чтобы я сидел тихо, и в течение часа ко мне выедет компания. Единственное, что удерживало его в Чикаго, вместо того чтобы лететь туда самому, - это то, что Джаред нуждался в нем для выполнения другого задания по наблюдению для Шоу.

– Не волнуйся, Лок, – мягко сказал он. – Люди, которых я посылаю, самые лучшие.

Я удивился, что ему не все равно.

****

На следующее утро я встал рано, как обычно, и когда Исайас, или Исай, как он просил меня называть его, пришел в шесть, я покинул свое место в кресле рядом с кроватью Ника и отправился на свою обычную пятимильную ^[1] пробежку. Это было одновременно и расслабляюще, и успокаивающе, в чем я так нуждался. Приняв душ, я разгрузил Исая, проверил Ника, убедился, что он все еще пилит бревна, и в восемь пришел на кухню, чтобы посмотреть, что можно поесть. Найдя очень мало, я позвонил Бренту, чтобы он по дороге заехал в «Старбакс» и «Макдоналдс».

Вчера вечером, сидя в кресле и присматривая за Ником, я разослал по электронной почте всем сотрудникам, которых я увольняю, и указал, кому звонить, чтобы получить их выходные пособия. Я сказал им, чтобы они не беспокоились о возврате ключей или брелоков от ворот, поскольку все оборудование заменяется. Никто из них не сможет вернуться на территорию.

– Доброе утро, – поприветствовал я Брента, когда он вошел в дом, а Исай придержал для него дверь. – Спасибо, что отправился за продуктами.

– Без проблем, – сказал он, распаковывая еду и убирая кофе с подноса с напитками, после чего внезапно остановился и уставился на меня.

– Брент? – спросил я, снимая крышку со своей чашки, чтобы налить в нее немного сливок, которые он принес. Это было очень кстати, поскольку в холодильнике их не оказалось.

– Прости, я... просто сегодня утром мне звонит много людей. Это правда, что ты уволил почти всех?

– Ага, – сказал я ему, усаживаясь в уголок для завтрака, когда вошел Исай и объявил Марисоль Ромеро, ради которой я встал, ожидая, пока она пересечет комнату, и предложил ей мою руку, когда она дошла до меня. У нее был рюкзак, а в руках она несла деревянную коробку с кожаными ручками, в которой, как я понял, находилась вся ее разнообразная утварь.

– Куда мне положить свои вещи, сэр?

– Пожалуйста, зови меня Лок.

Она кивнула и осмотрела помещение, открыто восхищаясь современным тосканским дизайном и всеми бытовыми приборами, которые только могли ей понадобиться.

– В кладовой дворецкого установлен электронный замок, так что там можно хранить все твои заготовки, ножи и прочее. Там также есть холодильные ящики и небольшая морозильная камера, как ты и просила.

– Отлично, – сказала она, улыбаясь, когда я передал ей кредитную карту, которую Розали доставила в дом ночью для ее использования. – Есть ли бюджет?

– Нет, – сказал я ей. – Я хочу, чтобы было достаточно средств, чтобы кормить его очень хорошо. Думаю, ему нужно набрать не менее тридцати фунтов ^[2], так что много белка, зелени... ты знаешь, что нужно.

– Конечно, знаю.

– И я буду здесь, и телохранитель, и мистер Донован, – сказал я, представляя Бренту нового личного повара Ника. – Таким образом, в доме постоянно находятся трое мужчин, а также ты и экономка в дневное время. Если ты согласуешь с ней подачу ужина, это будет замечательно.

Она покачала головой.

– Я настаиваю на ужине, – объяснила она. – Я делаю это и обед, так как надеюсь, что вы все будете завтракать до моего прихода в десять утра, – ее правая бровь приподнялась, и я получил укоризненный взгляд, который сказал мне, что я должен убедиться, что так и будет. – Я буду подготавливать завтрак, когда буду готовить ужин каждый вечер, и оставлять инструкции для экономки.

– Хорошо, это замечательно, – сказал я, кивнув.

– Этот человек будет жить в доме или...

– Да, с проживанием, начиная с сегодняшнего дня, и...

– Лок, – позвал меня Исай от входной двери. – Твоя экономка здесь, а я вызвал ребят для установки ворот, а также слесаря.

– Пригласи ее, – сказал я ему.

Женщина улыбнулась ему и кивнула, после чего направилась через комнату ко мне. Мне понравились ее быстрая походка, бесстрастный взгляд, белый спортивный костюм, белые кроссовки и крепкое рукопожатие, которое я получил, когда она подошла ко мне. Ее кремовая кожа, усеянная веснушками, голубые глаза, клубничные светлые волосы и высокий рост делали ее привлекательной.

– Кэлли Деннис, – сказала она, улыбаясь. – Приятно познакомиться с тобой, мистер Барнс, я с нетерпением жду возможности работать на тебя.

– Ну, на Ника Мэдисона, но спасибо, что пришла. Я знаю, ты сказала мистеру Колтеру, что не прочь сменить обстановку, но из Манхэттена вчера в Санта-Барбару сегодня - это очень много. Я ценю это.

Она пожала плечами.

– Ты не хуже меня знаешь, что когда мистер Колтер зовет тебя, ты делаешь шаг вперед.

Я знал.

– Насколько я понимаю, он уже привлек грузчиков к твоему бывшему работодателю?

– Да. Я ожидаю остальные вещи к понедельнику.

Сейчас была пятница, так что это впечатляло.

– Ты можешь выбрать спальню. По другую сторону кактусового сада есть коттедж для свекрови, если ты захочешь взглянуть на него.

– О, я бы хотела, да, – сказала она мне.

– Брент, не мог бы ты показать ей его, пожалуйста?

– Конечно, – быстро ответил он, и я заметил, что он немного ошеломлен. Я работал быстро и не отвечал на вопросы, когда находился в режиме ремонтника.

– Но сначала, Кэлли, позволь мне представить тебе Марисоль.

Женщины встретились, улыбнулись, пожали друг другу руки, а я достал еще одну кредитную карту из держателя в заднем кармане своих брюк и передал ее Кэлли.

– Сейчас она пустая, но номера записаны, и в понедельник они останутся такими же, просто на них будет выбито ваше имя.

– Отлично, – сказала она и повернулась к Бренту, ожидая.

– О да, давайте я покажу вам коттедж, – быстро сказал он, выводя ее через огромный проем, ведущий из дома на задний двор, через воздушную завесу, которую вчера не включили, но которую я обнаружил, когда копошился на кухне в поисках чего-нибудь съедобного.

– О, – вздохнула Марисоль, когда открыла великолепный и пустой холодильник Sub-Zero, чтобы взглянуть на него, прежде чем распаковать свои вещи в кладовой дворецкого. – Я думаю, – сказала она, повернувшись ко мне, – что мне нужно сделать покупки прямо сейчас.

– Согласен, – сказал я, стараясь не показаться раздраженным. – Здесь нет даже хлопьев, молока или арахисового масла. У кого нет арахисового масла?

Она коротко усмехнулась.

– Я обо всем позабочусь, – сообщила она мне. – Сегодня будет немного дороже, чем обычно, потому что все нужно будет доставить. Мы с Кэлли не сможем ходить по магазинам вместе, как будем делать это в дальнейшем.

– Я так и понял, – сказал я ей, зевая. – Я благодарен тебе за то, что ты подготовила кухню. Я сама не очень-то умею планировать питание.

– Много замороженных продуктов? – спросила она, глядя на меня с болью.

– Да, – признался я. – Я думаю, когда ты растешь в бедности, то в начале месяца, когда есть деньги, ты вроде как наедаешься до отвала, а к концу это уже рамен, сухие хлопья и тунец.

То, как она шагнула вперед и провела рукой по моей щеке, было инстинктивным. У меня не было сомнений, что у нее есть дети.

– Больше нет, верно?

– Верно, – согласился я, позволив ей стать моей матерью, поскольку моя находилась в соседнем штате.

– Хорошо, – сказала она, похлопав меня по щеке и убрав руку, после чего повернулась и направилась в кладовую.

Через несколько минут вернулся Брент.

– Кэлли забирает коттедж, – сообщил он мне. – Когда его убрали?

– Вчера, вместе со всем остальным, – ответил я ему, снова заняв место за столом в интимном уголке для завтрака, положив ноги на стул напротив. Я с минуту любовался видом через эркерные окна от пола до потолка, затем развернул газету и начал просматривать ее - мне нравилось знакомиться с местной жизнью, когда я не был дома.

– Локрин?

Я поднял взгляд от статьи о запахе конопли с полей и теплиц в округе Санта-Барбара.

– Сегодня утром я пытался воспользоваться своей кредитной картой, чтобы залить бензин в машину, и мне отказали, – сказал мне Брент. – А я заметил, что ты выдал новые карты Марисоль и Кэлли, – сказал он, прочистив горло. – Мне тоже выдадут еще одну?

– Ты получишь карточку на бензин, – объяснил я, – она должна прийти в понедельник, так что я могу выдать тебе наличные на следующие три дня, а ты принесешь мне чеки. Или ты можешь воспользоваться своей картой и принести мне квитанции, и я возмещу тебе расходы, но, на самом деле, кроме сегодняшнего дня, в обозримом будущем тебе не нужно будет выходить на работу по выходным.

– Что? Почему?

– Пока что он не будет делать ничего из того, что делал раньше, – сообщил я ему. – Не будет никаких клубов, он не будет летать в Лос-Анджелес на выходные, и здесь вообще не будет никаких вечеринок. В зависимости от его желания мы можем устраивать небольшие сборища, человек на десять, но, конечно, ты, а также Марисоль и Кэлли ему нужны для повседневной жизни. У меня также есть четыре горничные, которые будут сменять друг друга - два дня через два, - чтобы убедиться, что в доме всегда чисто.

– Так кто же теперь в штате?

– На данный момент это ты, Исай, Тони и Клифф, четыре горничные, которые прошли проверку, а также Марисоль и Кэлли. Я также нанимаю садовника на полный рабочий день, который сможет привлекать дополнительную помощь по озеленению и благоустройству. Я также хочу, чтобы в доме работала компания по обслуживанию, которая будет заниматься всем, от поломки стиральной машины до засора в раковине.

– Не могу поверить, что ты всех отпустил.

Очевидно, он был в подвешенном состоянии.

– Да.

– Но ему нужен водитель.

Я собирался сказать что-то язвительное вроде: «Любой, у кого есть водительские права, может отвезти его», но это было грубо, поэтому я ответил.

– Телохранители могут отвезти его, куда нужно.

– У нас было много прислуги.

– Да, – согласился я, потому что какой смысл было поднимать эту тему?

– А как насчет его массажистки, инструктора по пилатесу и учителя йоги?

Я даже не ответил.

– И его личный тренер.

– Я нашел нового. Он будет заниматься с Марисоль силовыми тренировками, соблюдая строгий режим питания и упражнений. Он начнет здесь завтра.

– Но у него уже есть диетолог и специалист по питанию, – сказал он мне.

– И, насколько я могу судить, ни один из них ему не помог. И он спал с ними обеими, по словам Клиффа.

– Да, но...

– Ты ведь понимаешь, что все это уже сделано? – спросил я его. – Все, кого я уволил, не вернутся. Я никогда не меняю своего решения.

Он прочистил горло.

– Прошу прощения, мистер Барнс, но откуда ты знаешь, что ты прав? Кто дал тебе разрешение на все это? Вносить все эти изменения?

– Мистер Кокс.

– Нет, я понимаю, но мистер Кокс тоже перегибает палку, если думает, что...

– В жизни мистера Мэдисона царит беспорядок, и исправление ситуации начинается с физического обеспечения безопасности его дома и превращения его в убежище. Он должен быть безопасен для него во всех отношениях, и до сих пор никто из вас не смог этого обеспечить.

– Я…

– Именно поэтому я здесь.

– Да, но, опять же, я должен заметить, что мистер Мэдисон - взрослый мужчина двадцати шести лет. Если он захочет выгнать тебя завтра утром, он может позвонить в полицию и попросить убрать тебя.

– Если мистер Мэдисон попытается меня убрать, мистер Кокс оформит над ним опекунство, – объяснил я. – Он уже готов обратиться в суд и начать действовать, и у него есть все необходимые документы.

В этот момент Брент выглядел гораздо моложе своих тридцати двух лет. От удивления у него открылся рот, и он уставился на меня широко раскрытыми глазами.

– Он не может этого сделать.

– Вообще-то он может это сделать и будет ходатайствовать перед судом о том, чтобы его назначили не только как опекуна над личностью, но и как управляющего имуществом.

– Я... почему?

– Потому что Ник почти нарушил контракт со своим звукозаписывающим лейблом. Ты знал об этом?

– Нет, я... я не знал, – сказал он, его лицо исказилось.

Брент Донован был красив, если вам нравятся хрупкие, нежные мужчины. Он был стройным и подтянутым, с чертами лица, которым место на картинах, - безупречное, изящное совершенство. Его золотистые волосы и идеальный рот были, я уверен, предметом мечтаний многих. И хотя я был таким же ценителем красоты, как и все остальные, в Бренте не было ничего, что могло бы меня хоть отдаленно привлечь. Он выглядел несокрушимым, и это меня не устраивало.

– Подумай вот о чем, – объяснил я ему. – Я - последний шанс Ника Мэдисона. Я - пробная опека. Я отвечаю за его жизнь с этой самой секунды. Если он хочет избавиться от меня и вернуть свою жизнь, ему нужно показать, что он может быть взрослым.

– Значит, ты действительно отвечаешь за все.

Иисус. Поговорим об опоздании на вечеринку.

– Я думал, мистер Кокс объяснил тебе это.

– Да, но я думал, что ты отвечаешь за его безопасность, посетителей, следишь за тем, чтобы он был чист, и... – его взгляд встретился с моим.– О. Как я... о чем я думал?

– Все в порядке, я понимаю, – сказал я ему. – Даже если мистер Кокс все объяснил, ты все равно подумал: «У Ника должны быть варианты, потому что он большая рок-звезда, и он взрослый, так что они не могут просто лишить его свободы».

– Да. Именно так я и думал.

Я пожал плечами.

– Дело в том, что когда ты богат и знаменит, у тебя есть большая свобода... до тех пор, пока ты ее не потеряешь.

Он уставился на меня широко раскрытыми глазами.

– И почему мистер Кокс считает, что ты именно тот человек, который поможет Нику?

Я усмехнулся.

– Потому что он знает, что я с такой же вероятностью помогу мистеру Мэдисону, как и сломаю его.

После этого у него больше не было вопросов

Часть 3

Нику Мэдисону нужно было выспаться. Это было видно по тому, что вся пятница прошла, а он так и не встал. Я провел день, обустраивая его новое хозяйство, и было даже приятно, что это происходит без чьего-либо участия или нытья. Я тысячу раз входил и выходил из его комнаты, проверяя, как он дышит, но он вышел в гостиную только около полудня в субботу.

Он появился из-за угла и, щурясь, засеменил по полу на кухню в низко посаженных потертых джинсах и футболке, с влажными волосами, зачесанными назад от лица. Вокруг кипела деятельность, было много рабочих, и ему пришлось пару раз остановиться, чтобы дать людям пройти мимо. Когда он наконец добрался до кухни, то сел на барный стул в конце стойки, и его встретила Марисоль, которая нарезала овощи для шашлыка, приготовленного на ужин.

– Добрый день, – весело поприветствовала она его, протягивая руку. – Я Марисоль, твой новый шеф-повар.

Он кивнул, принимая это, пожал ей руку и спросил, можно ли ему выпить кофе.

– Как насчет смузи, чтобы запустить метаболизм? – предложила она. – Тогда я могу сделать тебе латте или кофе о-лайт.

– Конечно, – согласился он, прочистил горло, огляделся по сторонам, и его взгляд остановился на мне, сидящем за столом в столовой, на котором были разложены схемы. – Привет.

Я кивнул ему.

– Ты не знаешь, где Джино?

– Нет, – ответил я ему. Поскольку я понятия не имел, кто это, я решил, что это друг.

Он вздохнул.

– Дана здесь?

Я покачал головой. Дана была нанята в качестве одной из горничных, которая, как выяснилось, также поставляла ему оксикодон.

– Брент! – закричал он, отчаянно желая увидеть кого-то знакомого, и тут же пожалел о своем решении кричать, потому что похмелье было почти ослепительным. Сочетание алкоголя, которое он подмешал в свой организм, было пугающим.

Брент уже вынес свои вещи из передней спальни, которую он считал своей. Он часто ночевал у него, когда управлял делами в доме Ника, но после того, как я перевел его работу на график с понедельника по пятницу и превратил эту комнату в домашний спортзал, его вещи должны были уйти.

Для себя я выбрал гостевую спальню рядом с комнатой Ника, распаковал вещи, переехал туда, выделил место для ноутбука, планшета и нового журнала в кожаном переплете с оберткой, потому что я все еще делал записи на бумаге. Я использовал его для множества других вещей, а не только для записи шагов, которые я предпринимал, чтобы помочь своим клиентам.

Комната, которую я выбрал, была милой, маленькой, уютной, еще не отремонтированной. Розовые стены и смелые геометрические ковры бросались в глаза, но французские двери, выходящие на небольшой балкон, компенсировали это. Значительную часть пространства занимал горшок с золотистым поттосом, который должен был быть древним, а также несколько полосатых растений-пауков в держателях из макраме. Они так напомнили мне квартиру, в которой мы с мамой жили, когда я был маленьким, что мне захотелось сфотографировать их и отправить ей. Она, конечно, нашла это очаровательным.

– Могу я предложить тебе ибупрофен и гидратор? – весело спросила Марисоль у Ника, заметив боль на его лице, побудившую ее сделать такое предложение.

– Ага, – неуверенно ответил он, приложив руку ко лбу. – Пожалуйста.

Она размешала порошок в высоком стакане воды и принесла ему таблетку Адвила из новой запертой аптечки на кухне. Он проглотил таблетки, выпил гидратор, после чего его сильно затошнило, прежде чем она протянула ему стакан обычной воды со льдом, а затем принялась за его смузи.

– Добрый день, Ник, – поприветствовал его Брент, когда тот вернулся в дом с пустыми руками после погрузки вещей в фургон, припаркованный у входа, и обогнул центральный остров напротив Ника, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня переехал грузовик и оставил умирать, – ответил он, подняв голову и прищурившись. – Что происходит? Где все?

– Ну, для начала, вечеринка была позавчера.

– Что? – спросил он, прикрывая глаза.

Я сжалился над ним и присоединился к ним с Брентом у стойки, передав ему авиаторы, которые были на мне, когда я вышел на улицу, чтобы проверить ландшафтный дизайн.

– Держи.

– О, спасибо, – быстро сказал он, надел их и, вздохнув, сел поудобнее. – Подожди, – сказал он, обращаясь к Бренту, когда я вернул свое внимание к iPad, стоявшему рядом со мной, где мы с Оуэном смотрели на одни и те же технические схемы. – Брент, почему ты здесь? Я думал, что уволил тебя.

– Уволил, но мистер Кокс нанял меня обратно.

– Ну что ж, думаю, это нормально, но ты не можешь продолжать быть болваном и рассказывать ему обо всем, иначе я попрошу Рика...

– Рика больше нет, – сообщил он ему. – Теперь есть только Исайас, Клифф и Тони, и только один из них здесь за раз.

– Что?

– Тебе, вероятно, нужно познакомиться с Локрином Барнсом.

– С кем?

Я отключился от их разговора, уделив внимание Оуэну.

– Значит, я не сошел с ума, верно? На юго-восточной стене должны быть еще две камеры, направленные вниз по холму, чтобы уловить поворот на подъездной дороге, и датчики движения внизу, в зоне бассейна.

– Согласен, – Оуэн глубоко вздохнул. – Мне жаль, что они их упустили, Лок. Они сейчас там, так что я дам им знать.

– Спасибо, – сказал я, прервав сеанс FaceTime с ним и сосредоточившись на разговоре между Ником и Брентом.

– Кто ты?

Подняв взгляд, я сосредоточился на Нике, который повернулся на своем барном стуле так, что оказался лицом ко мне.

– Я Локрин Барнс из Torus Intercession. Мистер Кокс нанял меня, чтобы помочь тебе оставаться чистым и трезвым, мистер Мэдисон, и обеспечить завершение работы над твоим альбомом.

– Это был бы отличный трюк, мистер Барнс, ведь я еще даже не начал записывать альбом, – ехидно сказал он, насмехаясь.

– Ну, я здесь, чтобы облегчить этот процесс.

– О? Ты лирик или пишешь музыку?

– Ни то, ни другое.

– Ты умеешь играть на гитаре? На фортепиано? На барабанах?

– Нет.

– Поешь в душе?

– Плохо, – признался я, пожав плечами.

– Тогда я не понимаю, что в тебе может быть хорошего, – огрызнулся он, слезая с барного стула. – Я... где все? – обратился он к окружающему миру, выходя из дверей во внутренний дворик.

Из информации, которую мистер Кокс дал мне в тот день в офисе, я понял, что Нику Мэдисону было нелегко в реабилитационном центре. Он прошел через болезненные симптомы абстиненции, от рвоты и галлюцинаций до диареи и синдрома отмены. Первые тридцать дней он находился под постоянным наблюдением врачей. Вторые тридцать дней он занимался в группах, работал один на один, и в основном персонал центра готовил его к формированию новых, здоровых привычек. Именно в этой части, как я читал, Ник не преуспел. Он мог следовать за собой внутри, но отступал, как только оказывался на улице, о чем свидетельствовала вечеринка, которую я прервал. Это была его вторая реабилитация, и было опасение, что, учитывая то, как развивались события между первой и второй, третьей он не переживет. Моя задача заключалась в том, чтобы убедиться, что он выкарабкается.

Исходя из этого, я перестраивал его окружение в соответствии с его потребностями, поэтому я обратил внимание на расписание, потому что ко мне пришли люди на собеседование на должность садовника, а его новый личный тренер должен был прибыть в любой момент. Познакомившись с садовником, мистером Кимом, я сразу же предложил ему эту должность, но он сказал, что мне придется платить ему непомерную зарплату за то, что он проработает всего пару месяцев, а дальше будет просто поддерживать его в рабочем состоянии. Я оценил его откровенность, когда он рассказал о дренажной системе, которую нужно было установить и о которой его никто не слушал.

– Дайте мне знать, что нужно сделать.

Он попросил меня пройтись с ним, объясняя, где будет проложена новая подземная система полива и дренажа, а затем показал мне разрушающуюся стену, которая вела вниз, к основанию участка. Ее нужно было перестроить, иначе все в конце концов рухнет и рассыплется. В понедельник я проведу собеседование с подрядчиками.

Через пятнадцать минут или около того Ник вернулся, проходя мимо кухни, и Марисоль протянула ему большой стакан с соломинкой. Он остановился, чтобы взять его у нее.

– Прости, что это?

– Это твой смузи, – объяснила она. – Я подумала, что раз уж ты гуляешь, то можешь не беспокоиться, что он прольется.

Он выглядел озадаченным, даже когда на нем были мои солнечные очки.

– Я добавила туда немного протеинового порошка и женьшеня, – продолжила она. – Нам нужно укрепить твой иммунитет и очистить организм, но это займет немного времени, поскольку ты недостаточно здоров для очищения. Сначала я прослежу за тем, чтобы наладить твое питание. Для начала три квадратика.

– Спасибо, – сказал он с недоумением, после чего повернулся и пошел по коридору в сторону своей спальни.

По пути было несколько гостевых комнат, и я догадался, что он проверяет их, чтобы узнать, кто в них еще живет. Я услышал, как Брент объяснил, что он переезжает, и в его старой комнате, которая скоро станет домашним спортзалом, будет новый резиновый пол. Там уже работали рабочие, а беговую дорожку, силовой тренажер и наклонную скамью доставят в понедельник.

Я вышел на улицу, проверил, как работают новые датчики движения, установленные по периметру участка, и снова встретился с мистером Кимом, чтобы сказать ему, что из предложенных им вариантов я хочу посадить итальянский кипарис там, где раньше была кабина, и распорядился перенести кабину на противоположную сторону площадки у бассейна, чтобы перестроить ее в два раза меньше прежнего размера. Деревья на ее месте более органично разграничат пространство, а также позволят лучше видеть. Он согласился со мной, что итальянский кипарис - лучший выбор, хотя и самый дорогой на данный момент, но в долгосрочной перспективе он будет иметь большую ценность для участка.

Вернувшись к саду кактусов, я увидел Ника, стоящего на пороге между домом и патио.

– Что, черт возьми, происходит? – закричал он на меня, а потом захныкал, потому что ибупрофен еще не подействовал, а на самом деле, я думаю, он бы умолял поставить ему капельницу с демеролом, так сильно у него болела голова, если бы он все еще был в больнице. Здесь, дома, ему не повезло, бедный ублюдок. – И кто ты, блядь, такой?

Я поднялся по лестнице, разделявшей нас, и остановился в двух шагах от него.

– Ты слушал, когда мы были на кухне, мистер Мэдисон?

– Да, я знаю твое имя, я просто... – ему было больно, и в свою защиту он мог сказать, что только что очнулся от того, что должно было быть похоже на кому. – Я...

– Может, тебе лучше отдохнуть? Я не думаю, что ты...

– Ник, хорошо? Просто, блядь, называй меня Ник.

– Ник, – мягко повторил я, начав с самого начала, просто чтобы подстраховаться. – Я Локрин Барнс, а ты можешь звать меня Лок. Мы познакомились в четверг, а потом снова встретились на кухне.

– Я потерял сознание, верно? Я имею в виду четверг.

– Да, отключился.

– Я все время отключаюсь, – надменно сказал он, как будто это хорошо. – Это не вечеринка, если ты не напился.

Я хмыкнул.

– Сильно осуждаешь?

– Это потому, что я уже взрослый, – заверил я его.

– Просто... кто ты?

– Ты не спишь?

– Нет-нет, я не имею в виду твое имя, я понял, но почему ты здесь?

– Я здесь, чтобы управлять твоей жизнью, пока мистер Кокс не убедится, что ты можешь управлять ею самостоятельно.

– Он не может просто...

– Ты когда-нибудь слышал об опеке, Ник?

– Да, это для стариков, которых могут лишить пенсии, и для взрослых, которые стали инвалидами или... черт возьми, какое это имеет отношение ко мне?

– А еще для таких людей, как ты, с кучей денег, которые вышли из-под контроля и нуждаются в том, чтобы кто-то другой держал бразды правления твоими финансами и принимал за тебя жизненные решения, пока ты не соберешь свое дерьмо в кучу.

– Это не может...

– Мистер Кокс считает, что ты стоишь на краю пропасти, - объяснил я ему.

– Что ж, пошел ты и пошел он! – прорычал он и чуть не упал вперед.

Я поймал его, положил руки на его бицепсы и шагнул к нему, обхватив его руками, как сделал бы, если бы ему было шесть, а не двадцать шесть.

– Все в порядке, – успокаивал я его, нежно массируя затылок. – Я знаю, ты злишься, и я знаю, что тебе кажется, будто с тобой обращаются как с ребенком, но я обещаю тебе, что это временно. Все, что тебе нужно, - это высохнуть, почувствовать себя лучше, больше похожим на себя, и, надеюсь, ты сможешь закончить свой альбом и вернуть все на круги своя.

Он не отстранился, что было удивительно, а повернул голову так, что его лицо оказалось прижатым к ложбинке между моим плечом и шеей.

– Я здесь, чтобы помочь тебе, укрыть тебя, обеспечить твою безопасность и построить тебя заново. Я не буду действовать за твоей спиной или говорить с мистером Коксом о том, что мы не обсудим заранее. Я никогда не буду устраивать засаду.

– Но я же пленник, – пробормотал он, обхватив меня за талию, и я почувствовал, как стакан с его коктейлем уперся мне в спину.

– Нет, – заверил я его. – Мы можем делать все, что ты захочешь. Ты просто должен взять меня с собой и понять, что пришло время сделать другой выбор.

Он стоял, дыша, опираясь, и, хотя я знал, что это всего лишь затишье перед бурей, я обнаружил, что его желание быть рядом уменьшило мое раздражение и пробудило все защитные инстинкты, которые у меня были.

****

В тот вечер он устал, но никак не мог уснуть, и я поставил его перед выбором: «Властелин колец», фильмы Marvel или «Звездные войны».

– Что?

Я стоял рядом с диваном, скрестив руки, и ждал его.

– О, эм, – сказал он, пожимая плечами. – Наверное, «Властелин колец», поскольку я его никогда не видел.

Я сразу же нахмурился.

Он хихикнул.

– Не смотри на меня так. Мне было пять или около того, когда вышел первый фильм.

Я вдруг почувствовал себя древним.

– Ладно, – проворчал я. – Ты хочешь попкорн или сэндвич? Скажи мне.

Он покачал головой.

– Не помню, когда в последний раз у меня было так много домашней еды, – сказал он мне, улыбаясь. – Попкорн звучит неплохо, но я бы не отказался от пепси.

– Я вижу в твоем будущем чай со льдом или воду, – его хныканье заставило меня невольно улыбнуться. – Как насчет «Арнольд Палмер» ^[3]?

– Не может быть, чтобы в этом холодильнике был настоящий сладкий чай, – заверил он меня.

– Есть. Марисоль сделала немного.

– Сомнительно, что это настоящий южный сладкий чай, – объявил он, и это прозвучало очень сопливо.

– Не знаю. Я не пью чай, но ты хочешь попробовать, малыш?

– Не малыш, – поправил он меня, как делал это весь день. – Ты не намного старше меня.

– Девять лет - это много, – напомнил я ему, когда мой телефон пискнул, и я ответил на звонок. – Да?

– Лок, тут у ворот женщина, которая говорит, что она девушка Ника.

Я хмыкнул.

– Как ее зовут?

– Талия.

– Хей, – Ник поднял голову, чтобы встретить мой взгляд. – Талия - твоя девушка?

– Кто?

Очевидно, он понятия не имел, кто она такая.

– Это отрицательный ответ на вопрос о девушке, – сказал я Тони.

Наступила пауза, и я услышал крики и ругательства на заднем плане с его стороны.

– Ладно, – сказал Тони, вернувшись к разговору, – я сказал ей уйти - вежливо, надо сказать, - но она говорит, что обратится в полицию, если мы не позволим ей увидеться с ним.

– Прекрасно, скажи ей, чтобы она уходила и звонила. Полиция знает, что я здесь и что к ним будет много звонков, как только я отрежу Ника от сотен его фальшивых друзей.

– Правда?

– Да, вот как это работает, – объяснил я. – Когда ты отрезаешь пиявок, они начинают сучить об этом, пока не поймут намек и не исчезнут.

– Она хочет знать, почему не может дозвониться до него по телефону.

– Я сменил его номер, – сказал я ему. – Если он позвонит ей, она сможет взять его новый номер, но он должен будет специально найти контакт на своем новом телефоне. Если она не особенная, этого никогда не произойдет, потому что там буквально сотни контактов с одними инициалами.

– Ты повсюду разбиваешь сердца, Лок, – сказал он, усмехаясь. – Как все эти люди смогут найти себе сладкого папочку, если ты будешь отгораживаться от них?

– Совершенно верно, – сказал я, улыбаясь, когда повесил трубку.

– Отлично, – сказал мне Ник, зевая и растягиваясь на диване. – Я попробую «Арнольд Палмер», но лимонад должен быть свежим.

Я закатил глаза и пошел на кухню.

****

Как я и предполагал, он попал под чары эпопеи Питера Джексона. Сложность заключалась в том, что, поскольку он привык вводить в свой организм всевозможные наркотики, ему было трудно освоиться. Всего несколько месяцев назад он был полон бог знает чего, поэтому его то и дело трясло, и он постоянно дергался и дрожал. Кроме того, он с трудом регулировал температуру тела, поэтому, хотя в доме было семьдесят два градуса ^[4], он был одет в носки и свитшот, футболку и кардиган на молнии. Когда я протянул ему одно из одеял, которые положил в сундук, служивший ему кофейным столиком, он ошеломленно уставился на меня.

– Что?

– С каких это пор там лежат одеяла?

– Со вчерашнего дня, – ответил я.

Он потянулся к пульту и поставил фильм на паузу.

– Что ты сделал со всеми моими веществами?

– На самом деле у тебя было не так уж много, – сказал я ему.

– Нет, было много.

– Значит, кто-то забрал их с собой.

Он покачал головой.

– Не думаю, что ты забрал все, потому что я очень хорошо умею прятать свое дерьмо.

Он говорил так самоуверенно.

– В пятницу сюда приезжала другая охранная компания, и у них есть собака-сыщик на пенсии, так что поверь мне, когда я говорю, что в этом доме не осталось ничего, кроме съестных припасов.

Он выглядел страдающим.

– Насколько я понимаю, они могут помочь тебе уснуть, – сказал я ему.

– Что?

– Травка, – уточнил я.

– Я употребляю ее не для того, чтобы спать. Я употребляю ее, чтобы получить кайф.

Я пожал плечами.

– А что ты сделал со всей моей выпивкой?

– Элитное вино было пожертвовано от твоего имени на благотворительный аукцион, а также нераспечатанные бурбон, виски и текила.

– А остальное?

– Ну, остальное ушло в канализацию, – объяснил я, – и было больно видеть, как уходит виски, так что да, я разделяю твою скорбь.

Он встал на колени на диване, пристально глядя на меня.

– Я не ребенок, и ты не можешь обращаться со мной как с ребенком.

– Я заключу с тобой сделку: ты перестанешь вести себя как ребенок, а я перестану относиться к тебе как к ребенку, – возразил я, глядя на него с прищуром. – Что скажешь?

Он покачал головой.

– Завтра я позвоню своему адвокату.

– В воскресенье?

– Когда ты богат, они всегда берут трубку, – ехидно заверил он меня.

– Хорошо, тогда звони. Я думаю, тебе стоит.

– Ты же не думаешь, что я не позвоню.

– Нет, я уверен, что позвонишь, и подозреваю, что она скажет тебе именно то, что я говорю тебе сейчас, – сказал я со вздохом. – Тебе нужно играть в мяч с мистером Коксом, чтобы он не захватил всю твою жизнь.

– Какая разница между тем и этим?

– Ну, сейчас мое присутствие здесь все еще дает тебе право голоса. Ты можешь тратить свои деньги как хочешь, если только они не уходят на наркотики или выпивку, – сказал я ему. – При опеке есть жесткие ограничения не только на то, с кем ты можешь видеться и куда ходить, но и на то, как ты можешь тратить выделенные тебе деньги.

Он громко зарычал, опустившись обратно на диван.

– Ты устал? Хочешь просто лечь спать?

– Нет, – он надулся, скрестил руки и нахмурился, когда снова запустил фильм.

Я сел обратно, и через пятнадцать минут он положил подушку рядом с моим левым бедром и опустил голову, продолжая смотреть. Еще через десять он сильно дернулся, едва не свалившись с дивана. Я протянул руку к его спине, осторожно погладил, и он успокоился. Вскоре раздался храп. Я выключил фильм, когда он заснул, чтобы он ничего не пропустил, и пошел на Netflix смотреть документальный сериал о мафии, который я давно хотел посмотреть. Хотя мне было интересно, от меня не ускользнуло, что, когда я положил руку ему на спину, он больше не дергался и не вздрагивал. Он успокоился и крепко спал.

Когда я проснулся рано утром, его голова лежала на подушке у меня на коленях, а сам он лежал на боку, вытянув ноги, и его правая рука была подложена мне под бедро. Я собирался отнести его в постель, но вместо этого положил ноги на журнальный столик, выключил лампу рядом с собой и закрыл глаза. Я был уверен, что лучше его не беспокоить. В конце концов, ему нужен был отдых.

Часть 4

Он ненавидел меня.

Честно говоря, было логично, что я стал его самым нелюбимым человеком на планете. Я был воплощением той новой жизни, которую он не хотел. Все началось в воскресенье утром, когда он позвонил своему адвокату. Я наблюдал за ним в гостиной, как он вышагивал перед диваном, слушая, как Мэвис Баррингтон, управляющий партнер «Истман и Баррингтон», говорила ему, чтобы он играл в мяч и делал все, что я скажу. После этого у нас уже не было шансов на дружбу.

Я, как и ожидалось, стал центром его гнева и разочарования. Он делал все, что я говорил, но мы никогда не общались. Он разговаривал при мне, а не со мной, и ровный, мертвый взгляд его глаз говорил мне о его чувствах, даже если он держал слова при себе. Я был его надзирателем, мешавшим ему наслаждаться жизнью. И он не ошибался. Он мог бы сгореть, как сгорели многие артисты, вдохновившие его на занятия музыкой - о чем я узнал, посмотрев несколько его интервью в Интернете. Вместо этого я требовал, чтобы он жил. Это должно было выводить из себя. Весь июнь мы провели в громкой битве за волю, которая заставляла всех остальных в доме содрогаться.

– Я хочу пригласить к себе людей, – сказал мне Ник, дрожа от усталости, но отказываясь ложиться спать. Я пошел на компромисс, предложив ему провести время, отдыхая у бассейна и нежась на солнце.

– Конечно, – согласился я, скрестив руки и глядя на него. – Позвони им, пусть приедут сюда.

Он порылся в телефоне, пролистывая его вверх и вниз в течение десяти минут, пока я ждал.

– Ты должен стоять здесь, как проклятая статуя? – наконец огрызнулся он.

– Почему это должно тебя беспокоить? Ты же так близок с этими людьми, давай сделаем это.

– Это новый телефон, – раздраженно проворчал он, помахивая им передо мной. – Он совсем другой, и я не могу найти в нем нужные вещи, и я просто... просто ненавижу его!

Я хмыкнул.

– Что это за шум?

– Это телефон виноват, я вижу, – успокоил я его. – Хотя, конечно, это все те же контакты, загруженные из твоего iCloud, и, следовательно, все те же люди, но ты не можешь найти своих друзей из-за телефона.

Он зарычал от разочарования и швырнул его в меня.

Я, конечно, увернулся, и мы оба услышали всплеск и треск, когда его телефон отскочил от цемента и упал в воду.

– Наверное, это не поможет, – предположил я, стараясь выглядеть торжественно.

Вернувшись на кухню, я позвонил Оуэну, чтобы заказать ему новый телефон.

– Надеюсь, завтра во время пробежки тебя собьет машина, – крикнул он, отчего Марисоль в ужасе перевела дыхание.

– Он ведь не всерьез, правда, Ники?

– Я блядь тебя ненавижу!

– Почему бы тебе не сжечь свою ненависть, плавая круги? – предложил я, пытаясь быть полезным. – Может, ты сможешь нырнуть и достать свой телефон. Мы можем посмотреть, спасет ли его то, что мы положим его в рис.

Он протопал в спальню, но через несколько минут вернулся в плавках. И хотя я его сильно разозлил, он, как выяснилось, все-таки решил сжечь это в бассейне.

– Ты играешь с огнем, – предупредила меня Марисоль. – Я боюсь, что он придет за тобой посреди ночи со сковородкой или лопатой.

– Как будто он знает, где лежит лопата, – подколол я ее. – А я могу защититься от человека со сковородкой.

Она покачала головой.

– Он ведь плавает, не так ли? И после этого он устанет, и ты даже сможешь впихнуть в него еще немного еды, прежде чем он примет душ и ляжет спать.

Она пожала плечами.

– Вы двое много кричите.

– Это изменится.

Она не выглядела оптимистично, но, несмотря на то что это было жестокое перетягивание каната, небольшие изменения все же произошли, и первое из них заключалось в том, что после этого Ник всегда заканчивал свой день кругами в бассейне, затем поздно вечером перекусывал, потом читал, а потом спал. Утро было совсем другим испытанием.

– Доброе утро, – бодро приветствовал я его, когда будил каждое утро в семь, включая субботу и воскресенье, и сбрасывал с него одеяло, прежде чем открыть все окна.

– Зачем ты так шумишь? – рычал он на меня, сидя в постели в маске для сна, которая ничуть не пугала.

– Чтобы убедиться, что ты действительно встал, – сообщал я ему. – Тебе нужно встать и выпить свой коктейль, чтобы мы могли прогуляться перед завтраком. У тебя есть пять минут.

Первую неделю я наблюдал за тем, как вещи бесцельно летают по комнате, поскольку он не мог прицелиться, пока носил маску для сна. Признаюсь, что мой гогот ничему не способствовал, но я был прежде всего ослом, и никто из моих знакомых не ожидал от меня меньшего.

В конце концов, однажды ночью я переставил его тумбочку, чтобы у него не было ничего под рукой, чтобы кинуть в меня на следующее утро. К сожалению, когда я разбудил его, он потянулся, чтобы найти что-нибудь, что можно было бы подать, и так растянулся, что упал прямо с кровати.

– Что за хрень, – прохрипел он, надвигая маску на лоб и глядя на меня с пола.

– Ты не ребенок, так что можешь прекратить закатывать истерики, а также хватать все, что попадется под руку, – предупредил я, указывая на его стол в другом конце комнаты, где стоял новенький «Эко». – Я заключу с тобой сделку: если ты будешь на кухне, чтобы поесть к семи пятнадцати, я больше не буду сюда приходить.

– То есть мне не придется смотреть на тебя каждое утро?

– Именно так, – сказал я, ухмыляясь.

– Мне обязательно гулять с тобой?

– Нет, если ты не хочешь. Вместо этого ты можешь гулять с Кэлли.

– О, слава Богу, – резко объявил он.

– О, теперь ты меня обижаешь.

Он кипел, он был так зол.

– Так... мы договорились?

– Договорились? Да, черт возьми, договорились! Я сделаю все, что угодно, лишь бы не начинать свой день, глядя на твою самодовольную рожу! – шипел он на меня, яд в его голосе впечатлял, ведь он проснулся всего несколько минут назад.

На следующее утро я сидел за столом и читал газету, когда к нам вышел Ник в своих «вайфарерах» ^[5] - он постоянно их носит - и, не присоединяясь ко мне, сел за стойку, опустив голову на сложенные руки.

– Доброе утро, – поприветствовала его Кэлли, поставив перед ним коктейль. – Как спалось, Ник?

– Еще рано говорить об этом, – заверил он ее.

– Ну что ж, тебе стоит выпить свой коктейль, чтобы мы могли отправиться на прогулку, а потом, когда вернемся, у нас будет вкусный завтрак.

– Звучит отлично, – сказал он ей, совершенно не обращая внимания на меня и на то, что это был точно такой же график, как и на предыдущей неделе.

Он думал, что меня беспокоит то, что он без боя согласился с Кэлли, но на самом деле мне было все равно, что заставит его ходить и есть по обычному графику. Я просто хотел, чтобы это было сделано. Если наградой ему будет отсутствие необходимости общаться со мной, пусть так и будет. Я считал, что за ту сумму, которую мне платили, мистер Кокс получал неполное вознаграждение.

Я доложил боссу, что мое присутствие здесь - пустая трата моего времени, ресурсов Torus и, конечно, банковского счета мистера Кокса. Нику Мэдисону действительно нужен был тренер по жизни с громким свистком в спортзале.

– Нет, – сказал мне Джаред по телефону. – Мистер Кокс говорит, что никогда не видел мистера Мэдисона таким разъяренным, а также полным решимости показать ему, насколько ты не нужен.

– Что это вообще значит?

– Это значит, что ты - катализатор перемен, Лок. Наконец-то в его жизни появился кто-то, кого он не может купить, подкупить или обойти.

– Любой, у кого хватило бы духу сказать ему нет, а потом заставить это сделать, – настаивал я.

– Но каждый, кто когда-либо был в твоей роли, поддавался искушению того или иного рода.

Очевидно, у Ника была своя программа действий.

Он начинал с подкупа, разбрасывая людям огромные суммы денег и дорогие подарки, такие как машины и драгоценности, что, неудивительно, чаще всего приводило к успеху. Он уже испробовал это на мне, оставляя iPad по всему дому открытым для заставки, призванной соблазнить меня, журналы с измазанными страницами, рекламирующие различные предметы роскоши, или телевизор, настроенный на канал Travel Channel. Впечатляло то, что, несмотря на его филантропию, включающую музыкальные стипендии, приют для бездомных детей ЛГБТКИА+, конный приют для стареющих чистокровных лошадей и кампанию «Очистим побережье», направленную на очистку океана от мусора, у него все еще были деньги, которые он сжигал. Я увлекся просмотром шоу, в котором люди покупают дома в других странах, и когда он проходил мимо и прокомментировал это, я напомнил ему, что именно он смотрел это шоу в первую очередь.

– Ты действительно хочешь купить дом в Макао?

В ответ он зарычал на меня.

После этого он перешел к запугиванию. Ник со своей бешеной и преданной фанатской группой, прозвавшей себя «Мэдди», мог использовать Twitter, чтобы уничтожить человека при одном лишь шепоте о неподобающем поведении. С ними нельзя было шутить, и если вы работали в сфере развлечений, если ваши средства к существованию хоть как-то зависели от общественного мнения, Ник Мэдисон мог нанести непоправимый ущерб вашей репутации. Он попытался это сделать, но попытка преследовать меня в социальных сетях была ошибкой. Это была цифровая технология, а если она была цифровой, то служила Оуэну, своему нечестивому хозяину, а не наоборот.

Твиты, которые он пытался отправить, были мертвы еще до того, как их кто-то увидел. Когда он пытался набрать мое имя, получалось то Эд Ширан, то Шон Мендес, то Дуэйн Джонсон. В конце концов он так разозлился, что швырнул новый телефон, который я ему только что подарил, через двор. К сожалению, в то утро стригли траву, и на этом все закончилось. На следующий день, как только Оуэн активировал третий новый телефон, он начал заваливать его уведомлениями. Там были комментарии к его сообщениям о кроликах на заднем дворе, о том, как его угнетает содержание сахара в жевательных витаминах, которые он принимает от выпадения волос, и о том, что ему следует надеть на следующий прием - Atelier Versace или Prada. Поскольку все это были «проблемы первого мира» ^[6], он выглядел, по словам его приятеля с другой стороны пруда Бена Тремонта, настоящим болваном.

«Кто ты такой?» - пишут в его ленте друзья.

«Где твое возмущение по поводу иммиграции и окружающей среды?»

Было много #НикМэдисонНюхаетКлейСнова.

Особенно плохо стало, когда руководство Halcyon связалось с мистером Коксом, который сразу же после этого позвонил, чтобы порвать Ника на куски и приказать ему:

– Положи свой чертов телефон! Ты хочешь, чтобы они подали на тебя в суд за нарушение? Ты хоть представляешь, сколько времени уйдет на то, чтобы заключить еще один контракт на запись, если ты сорвешь этот?

Повесив трубку, он обратил на меня свой ставший уже привычным смертельный взгляд. Возможно, я ухмыльнулся чуть больше, чем нужно, но он понял, что меня не проведешь. Со мной нельзя было шутить. И дело не в том, что никто меня не знал, а в том, что это было именно так. Я не смогу быть эффективным специалистом, если мое лицо будет повсюду.

Следующим в его арсенале трюков всегда был прием соблазнения, и я не удивился, что он не стал пробовать его на мне. Легко заметить, что он даже не смог завести меня; его крайнее отвращение было нетрудно не заметить. Я был не тем, что его привлекало, - слишком мерзкий и отвратительный, чтобы даже пытаться соблазнить. Чувство, или его отсутствие, было абсолютно взаимным.

Ник Мэдисон, без сомнения, был симпатичным, но я не мог себе представить, как кто-то мог смотреть сквозь задумчивого, ноющего, надувающего губы, топающего ногами и хнычущего ребенка на то, что скрывалось за ним. Там не было никакой сути. Никто в здравом уме не захотел бы лечь в постель с избалованным сопляком, выдающим себя за взрослого, и уж точно не я. Меня возбуждали мужчины, а не мальчишки, которые даже не знают, кто они такие.

Поскольку я был там, в его доме, перед его лицом, под ногами, как кран, который он не мог заставить перестать капать, он в конце концов сдался. И хотя он ясно дал понять, что надеется, что я стану жертвой какого-нибудь случайного серийного убийцы, не только мертвым, но и, если можно надеяться, расчлененным - его язык был определенно красочным, - он перестал вести со мной открытую войну. Яростная враждебность осталась, но громкость, к счастью, была снижена до уровня кипящей ненависти.

Он отказался бегать со мной; вместо этого он плавал, поднимал тяжести, правильно питался и пил галлоны воды. Он в точности следовал режиму упражнений, который назначил ему новый тренер Феликс, похожий на какого-то нубийского бога. Он слушал Марисоль, которую обожал, и поэтому поглощал все, что она готовила, и постепенно его вес увеличивался. Появились новые мышцы и рельеф, его тело наполнилось, стало резным и подтянутым, гладким и загорелым от часов, проведенных на открытом воздухе в бассейне и за игрой в теннис в ближайшем загородном клубе, где я договорился о частных занятиях с профессионалом. Он совершал долгие прогулки по Ботаническому саду, они с Кэлли шли бодрым шагом, бок о бок, а я шел сзади. Он ни разу не соизволил заговорить со мной, только с ней. Ко мне он испытывал бесконечную ледяную ненависть, но, по крайней мере, июль, второй месяц нашей совместной жизни, прошел без его криков и швыряния вещей.

Когда я повесил таблички с тремя его платиновыми пластинками, он был раздражен, но позже я увидел, что он стоит и смотрит на них. Я хотел вдохновить его, и, надеюсь, это помогло. Альбомы «Оправдание для того, чтобы ничего не делать», «77 по Фаренгейту» и «Вся эта тишина» я скачал и прослушал, и они оказались гораздо лучше, чем я предполагал. Песни «Кавалерийский синий» о парне, который ждет спасения из камеры смертников, и «На счет три», ода любви к музыке с друзьями, стали двумя моими любимыми. Я, по понятным причинам, держал это при себе, поскольку он почти шипел, как кошка, всякий раз, когда я приближался к нему.

Пару ночей спустя, когда я ложился спать, он остановился в дверях моей комнаты.

– Что? – спросил я, причем мой тон был жестче, чем нужно, но день выдался особенно боевым, и словесный волейбол истощил мое терпение до предела.

– Ничего, не бери в голову, – рявкнул он, проходя мимо.

Я услышал, как захлопнулась его дверь, и, поспорив с собой несколько минут, встал, чтобы поговорить с ним.

Постучав, поскольку мы заключили сделку в июне, и с тех пор я держался подальше от его комнаты, я подождал, пока он скажет мне войти.

Я встал в дверях.

– Прости, что набросился на тебя; это было глупо. Так в чем дело?

Он сидел на своей кровати и выглядел... потерянным.

– Я просто хотел сказать, что ценю то, что ты повесил мои альбомы.

– Не за что.

– Я всегда думал, что выставлять их на всеобщее обозрение - это как петь себе дифирамбы, хвастаться, понимаешь? Я думал, что люди сочтут это дурным тоном.

– Да, но большинство больших звезд вешают свои пластинки на стену, по крайней мере те, кого я видел в журнале Rolling Stone или в специальном выпуске программы Барбары Уолтерс.

Я слегка улыбнулся.

– Было приятно их увидеть.

– Хорошо, – сказал я, улыбаясь ему.

Он вздохнул, прикусив нижнюю губу.

– Что-то еще?

Быстрое прочищение горла.

– Да. Почему ты всегда оставляешь дверь своей спальни открытой? Неужели ты думаешь, что я попытаюсь сбежать посреди ночи?

– Нет, – заверил я его. – Я оставляю ее открытой на случай, если я тебе понадоблюсь, малыш.

Он мгновенно нахмурился.

– На случай чего? Что мне будут сниться плохие сны или еще какая-нибудь хрень?

– Не знаю, может быть.

– Потому что я маленький ребенок, который боится темноты?

– Ну, сейчас ты точно ведешь себя как ребенок, – простонал я, отталкиваясь от дверного косяка, закатывая глаза и закрывая за собой дверь.

Вот тебе и перемирие.

****

Он пригласил друга на ужин, и я не стал мешать, оставшись в своей комнате, чтобы двое мужчин могли посидеть во внутреннем дворике и поужинать наедине, а позже искупаться под звездами. Мне это показалось романтичным, и, поскольку Марисоль подавала на стол, и Тони тоже был там, я решил, что не буду мешать, пока у меня есть что-нибудь на десерт, и я играю в «Слова с друзьями» с Кроем.

Я был на кухне, готовя десерт, в старых джинсах, футболке и с босыми ногами, когда двое мужчин вошли, смеясь.

– О, – сказал тот, которого мне не представили, увидев меня. – У тебя есть другая компания? – спросил он Ника.

– Нет, – быстро заверил его Ник. – Он просто еще один телохранитель.

Формально для Ника это было правдой, так что я улыбнулся и вернулся к попыткам составить удивительное слово, которым можно было бы поразить Кроя.

Они прошли по коридору в комнату Ника, и я услышал, как закрылась дверь. Не прошло и пяти минут, как кто-то прочистил горло.

Подняв голову, я обнаружил, что Ник стоит у входа на кухню.

– Да? – спросил я его.

– Извини, что так получилось с телохранителем.

– Все в порядке.

Он поморщился.

– Нет. И нехорошо так говорить о парнях, которые на самом деле защищают меня. Это было дерьмово.

– Ну, тогда спасибо. Я ценю извинения.

Скрестив руки, он уставился на свои ноги.

– Что-то еще?