Республика девяти звёзд

11. «Бодрое» настроение

Рано утром звонко пропели горны. Отрядные вожатые и председатели советов отрядов забегали по палатам, торопя ребят выходить на линейку.

Шестой отряд построился слева от мачты. Утро было таким ярким, солнечным, безоблачным, что ночная буря казалась просто невероятной. Над влажным песком курится еле заметный лёгкий парок.

Антонина Михайловна, строгая и озабоченная, заложив руки за спину, прогуливалась вдоль линейки. Маленькая панамка была надвинута у неё на самый нос.

Места первого и девятого отрядов до сих пор пустовали.

А солнце припекало всё жарче. Воздух был густым и душным.

— Долго ещё нас будут поджаривать на этой сковородке! — проворчал Алёшка.

— Это надо спросить у тёти Тонны! — зевнув, ответил Витька, вытирая панамкой вспотевшее лицо.

Наконец из-за столовой показался лениво плетущийся вслед за своей вожатой девятый отряд.

— Выплывают расписные! — насмешливо проговорил Витька.

Девятый отряд состоял из девочек-восьмиклассниц. В нём оказалось только трое мальчишек.

— Чем вы занимались? Что, для вас отдельный горн давать?! — рассердилась тётя Тонна. — За опоздание я отправляю сегодня ваш отряд на кухню чистить картошку. — Старшая вожатая обернулась к шестому отряду. — Алла! Пошлите кого-нибудь в первый отряд. Пусть скажут, что если через три минуты ноль-ноль секунд отряд не будет на линейке, я вынуждена буду принять меры…

— Игорь, сходи! — сказала Алла.

Игорь рысцой затрусил к спальным корпусам. Тётя Тонна широкими шагами, словно часовой, меряла линейку.

Солнце поднималось всё выше и припекало всё сильнее. В построившихся на линейке пионерских шеренгах постепенно смолкли все разговоры и споры. Ребята были как варёные.

Наконец из-за угла столовой впритруску выбежал Игорь. За ним широко шагала разозлённая, надутая Тихоня и парами бежали мальчишки и девчонки младшего первого отряда.

— Ну, что такое у вас случилось? — закричала тётя Тонна. — Сколько вас можно ждать?

— Иванова и Белкина потеряли свои галстуки, — вожатая указала пальцем на двух заплаканных девчушек, уныло вышагивавших в самом конце колонны. — Всем отрядом искали… Еле-еле нашли галстуки у них же под матрацами.

Первый отряд занял своё место на линейке.

— Что?! — круглое, красное лицо тёти Тонны как-то сразу приняло выражение горестного изумления. — Вы слышали? Пионерки Иванова и Белкина потеряли свои галстуки! Это всё равно, как солдат в бою пошёл бы на врага без своей славной красноармейской формы. Мне стыдно за вас, пионерки Иванова и Белкина!

Иванова и Белкина всхлипывали, вытирая ладошками мокрые носы.

— Долго она ещё будет мучить этих девчонок? — прошептала Зина Симакова. — Они же изойдут слезами, растают, как Снегурочка…

Витька кивнул головой и поднял руку.

— Можно спросить, Антонина Михайловна? — громко выкрикнул он.

Тётя Тонна остановилась на середине фразы.

— Что? — удивилась она.

Лицо Витьки выражало самую искреннюю наивную почтительность.

— Можно задать вопрос, Антонина Михайловна?

— Вопрос? — Тётя Тонна вздёрнула брови. — Ну, какой у тебя вопрос, задавай!

— Что такое символ?

— Символ? — тётя Тонна озабоченно нахмурила потный лоб. — Символ — это знак… Понятно?

— Понятно! — кивнул головок Витька.

Антонина Михайловна с озабоченным видом прошлась вдоль линейки и, наконец, заговорила о главном:

— Ребята! Сегодня наш лагерь «Спутник» начинает жить весёлой, полнокровной жизнью. Начальник лагеря — он сегодня уехал в совхоз договариваться насчёт фруктов… Так вот, начальник лагеря поручил мне, как своему заместителю, поздравить вас с весёлым и увлекательным летним отдыхом. Конечно, некоторые из вас, наверное, думают, что лагерь наш находится в очень скучном месте. Действительно, кругом нас песок, виноградники, горы, маленький городок, в котором очень мало интересного. Но здесь, ребята, рядом с нами — самое синее в мире Чёрное море. А море — источник жизни и здоровья. Оно и в вас вольёт новые силы… Значит, главное для вас — это дышать морским воздухом, хорошо кушать и прибавлять в весе… У нас в лагере есть хорошие книги, интересные игры. Мы совершим экскурсию в краеведческий музей, будем ходить в кино…

Ребята обливались потом, изнемогая от духоты, а тётя Тонна ещё долго и пространно расписывала прелести лагерной жизни. Но все эти прелести — конкурсы танцоров, соревнования волейбольных команд, матч на первенство лагеря по шахматам вовсе не казались ребятам такими радостными и привлекательными событиями. Всё это было знакомо, известно и не раз проводилось в тех школах, в которых учились ребята.

— Куда мы пойдём в походы? — спросил Альберт Мяги.

Тётя Тонна усмехнулась.

— Вот тоже мне ещё Миклухо-Маклай, великий путешественник выискался! — сострила она.

Но никто не засмеялся. А Альберт невозмутимо подтвердил:

— О да! Я хочу быть путешественником… Пусть не великим, маленьким, совсем маленьким… Но путешественником…

— Пойдём в поход, пойдём! — махнула рукой тётя Тонна.

— Пойдём в горы, к речке Су… Только там ничего интересного, кроме крабов да леса, нет.

От блеска солнца, от жары ребята постепенно погружались в какое-то безразличное оцепенение. И когда тётя Тонна объявляла о торжественной церемонии сдачи рапортов, когда под звуки горнов и ритмичный стук барабанов знаменосец и два его ассистента выносили красное знамя, ребята почти равнодушно следили за всем происходящим. Так же скучно прошла сдача рапортов. Распаренные председатели советов отрядов поочерёдно подходили к старшей вожатой, у которой даже белёсые пряди волос свисали унылыми сосульками. Ленивыми, усталыми голосами председатели советов отрядов докладывали, сколько у них пионеров, и заканчивали свой рапорт одной и той же фразой:

— Настроение у ребят бодрое! К проведению лагерного дня готовы!

И, наконец, торжественное стояние на солнцепёке закончилось. Антонина Михайловна объявила линейку закрытой и предложила вожатым вести ребят в столовую.

— А купаться пойдём? — крикнул кто-то из девятого отряда.

— Нет, купаться сегодня не будем! — ответила старшая вожатая.

— Почему? Почему? — закричали ребята.

— Сегодня шторм и купаться запрещено!

В столовой было уютно и прохладно. Лёгкий морской ветерок насквозь продувал большое, открытое с трёх сторон помещение, увитое диким виноградом. Лёгкие столики были покрыты красивыми скатёрками, белыми и розовыми. На столах уже стояли тарелки с хлебом, бутылочки холодного кефира, стаканы. Как только первый отряд начал входить в столовую, дежурные стали разносить и расставлять по столам макароны с мясом и сырники со сметаной.

— Жратва подходящая! — одобрил Витька, посмотрев на столики. — Займёмся чревоугодием!

Но когда все уселись за столы, оказалось, что мало кому хотелось есть. Все с удовольствием выпили кефир из запотевших холодных бутылок. А макароны и сырники не лезли в горло. Ребята неохотно ковыряли вилками в тарелках.

Кто-то запустил куском сырника в девчонок и угодил прямо в спину Вере Сидоренко. Вера взвизгнула.

По лагерю в этот день дежурила Алла. Строгая, озабоченная, с красной повязкой на рукаве белой блузки, она подбежала к столикам шестого отряда.

— Вера Сидоренко! — укоризненно проговорила она. — Как тебе не стыдно так верещать в столовой!

— Ой, Алла! Здесь швыряются сырниками! — плачущим голосом пожаловалась Вера.

— Кто?

— Да разве я знаю!

Алла несколько минут постояла около столика, строго поглядывая вокруг. Потом в другом конце столовой малыш из первого отряда грохнул на пол бутылку от кефира. И Алла помчалась туда.

Сейчас же половина сырника шлёпнула Зину Симакову прямо в лоб.

— Совсем не умно! — громко сказала Зина, стирая с лица сметану.

Ещё один кусок сырника угодил в щёку Венере.

— Алла! Здесь блинами кидаются! — на всю столовую завопила Венера.

— Что за безобразие! — рассердилась Алла. — Кто это хулиганит?

Она окинула взглядом столовую. И в этот момент кусочек блинчика пролетел около её лица.

Витька заметил, что блинами бросается плотный, розовый и курносый мальчишка из седьмого отряда, — тот самый, который отстал от поезда. Сейчас он с невинным видом выгребал из тарелки сметану. За столиком сидело ещё трое — рыжеволосый здоровяк, тоненький мальчишка с хитрым лицом и кряжистый веснушчатый парень. Они хихикали над своими тарелками.

Оглянувшись по сторонам, курносый насадил на вилку половину блина и собирался вновь использовать вилку как метательное оружие.

Витька сделал свирепую физиономию и погрозил курносому кулаком. Тот показал Витьке язык, но благоразумно отложил вилку в сторону.

Алла снова убежала. И тогда курносый опять взялся за вилку.

— Слушайте, ребята! — сказал товарищам Витька. — Этих субчиков надо проучить.

— О да! — кивнул головой Альберт, расправляясь с макаронами.

Витька встал из-за стола и неторопливой походкой направился к соседнему столику.

— Слушай ты, хрюшка! — с дружелюбной улыбкой сказал Витька. — Если ты не перестанешь кидаться блинами, я сделаю твой пятачок ещё курносее.

— Это что ещё за жук на палочке? — удивился курносый. — Ребята, что с ним надо сделать?

— На первый раз следует дать по шее, чтобы не лез не в своё дело, — посоветовал верзила.

— А ведь я вас где-то видел, синьор! — с той же приветливой улыбкой повернулся к верзиле Витька. — А, вспомнил! Вы семафор со станции Пещерной! Нелепый такой, длинный, несуразный…

— Вот дубина! — выругался верзила.

— А! Так вы, синьор дубина?! Очень приятно! Не имел чести быть раньше с вами знакомым!

Витька вежливо поклонился.

— Слушай, Портос! — тихим, безразличным голосом заговорил парнишка с хитрой физиономией. — Такие оскорбления смываются только кровью! — Он обернулся к Витьке. — Слушай ты, грубиян! Мы, мушкетёры Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян, будем иметь честь набить после ужина вам морду… Вам и трём вашим приятелям.

— А, так вы мушкетёры! — Витька фыркнул. — Значит, вы паршивые феодалы, прислужники короля! Очень приятно будет набить вам рожи… После ужина пойдём вместе.

— Хорошо! Уж я тебе всыплю! — пообещал курносый.

Витька кивнул головой и спокойно отошёл к своему столику.

За столиком внимательно выслушали Витькино сообщение.

— Дадим! — коротко бросил Алёшка.

И от удовольствия потёр ладони одну о другую.

Альберту было некогда — он доедал блинчики и потому только кивнул головой.

Игорь промолчал. Но про себя со смущением и страхом подумал, что боится предстоящей драки.

Дежурные уже разносили по столам стаканы с чаем и тарелки с розовой, словно лакированной, черешней.