Ревизор: возвращение в СССР 13

Глава 1

г. Москва. Квартира Ивлевых

– Эх, хоть и ждали, но все же лучше бы без этого. – сказал я.

– Вам с Еленой Викторовной нужно сейчас решить, – сказал Сатчан. – что необходимо срочно сделать, пока они из бухгалтерии на производство не пошли.

Пригласил их раздеться и пройти на кухню. Представил удивленной такому необычному визиту Галие. Она взволнованно поглядывала на меня и на своего бывшего шефа.

– Всё под контролем, дорогая. – попытался я успокоить её.

Она нарезала нам бутеров с копчёной колбасой, налила чаю и ушла в спальню, догадавшись, что у нас совещание, на котором посторонние недопустимы.

– Что надо сделать? – задумался я. – Прежде всего, успокоиться и не нервничать. А то знаете, как говорят? На воре шапка горит. Они там в ОБХСС тоже не лыком шиты, опытный оперативник, в первую очередь, психолог. Будете психовать, только внимание привлечёте. Вот так, как вы сейчас выглядите, точно нельзя держаться. Будьте спокойны и уверенны. – сказал я главбуху.

– Дальше. На время проверки нужно остановить левый выпуск. – сказал я, глядя на Сатчана. – Совсем.

– Понял. Конечно. – кивнул он.

– Та-ак… Кроме работы с документами, – продолжил я. – милиция может опрашивать рабочих на местах. Поэтому, всех, кто что-то конкретное знает, отправьте кого на больничный, кого в командировку, кого в отпуск. Чтобы у ОБХСС к ним не было физического доступа. Замените их временно другими людьми на интересующих нас участках, и чтобы эти новые люди вообще не в теме были. Это не так много, десяток-полтора человек. На фоне двух тысяч сотрудников предприятия этого никто не заметит.

– Понял. – кивнул Сатчан. – Сделаем.

– Ну и сидим, курим, ждём и наблюдаем. – подвёл итог я, глядя на главбуха. – Сами им не подскажем своими необдуманными действиями, они и не докопаются. Спокойствие и терпение. Просят документы, вы предоставляете, спокойно и уверенно. Чайку им предложите с печеньками… Хорошо?

Главбух, вроде, отошла от первого шока и закивала.

– Можно, я после работы буду заходить к вам? – спросила она вдруг.

– Не можно, а нужно. – сказал Сатчан.

А вдруг её сопровождают? Она приведёт их прямо ко мне. Хотя, вряд ли, это какой ресурс надо задействовать. Для этого очень веские основания нужны. Но все же не помешает подстраховаться…

– Может, нам на нейтральной территории где-нибудь лучше встречаться? – на всякий случай решил предложить я. Паранойя – не паранойя, а бережёного бог бережёт. Наводить врагов Сатчана на свою квартиру было бы тупо. Она мне очень нравится.

– Тут почта у метро, я видела, когда мы ехали. – предложила главбух. – Позвоню от метро, ты подойдёшь.

– Ну, можно и так. Типа, бланки за одним столом заполняем. – согласился я.

– Конспираторы. – усмехнулся Сатчан.

Они допили чай, более-менее успокоились и ушли. А мне было не до спокойствия. Всё ли предусмотрел? Обо всём ли подумал? Ну, сейчас сделать уже, всё равно, ничего нельзя. Начнём суетиться на глазах у доблестной милиции, только хуже сделаем. Остаётся только ждать и надеяться на то, что очень глубоко копать они не станут.

Вечер прошёл на автопилоте. Мысли крутились вокруг проверки. При желании, можно нарыть. Я бы нарыл. Весь вопрос в квалификации и мотивации проверяющих. Обрадовался, когда Родька пришёл, пошли с ним Тузика выгуливать, хоть отвлёкся немного.

Утром проснулся совершенно с другим настроением. Появилась уверенность, что всё будет хорошо. Не зря говорят, что утро вечера мудренее.

Минут за двадцать до назначенного срока Юрка Бахтин уже стоял у нас в коридоре и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока мы с женой одевались.

– Возьмём тапки с собой. – велела Галия. – Не будем же мы у них в уличной обуви по мастерской ходить.

В моём представлении художественная мастерская это что-то, связанное с рабочей обстановкой, в смысле, там не шибко чисто. Но спорить с женой не стал.

Ровно в одиннадцать спустились на первый этаж. Михаил Андреевич сразу открыл нам дверь, он стоял в прихожей уже почти одетый. Выдал по увесистой сумке мне и Юрке. Елена Яковлевна вынесла ему ещё одну сумку и велела идти уже в мастерскую, сказала, что догонит нас.

Мы вышли и пошли в сторону проспекта Мира, перешли его и направились в сторону платформы. Но не прошли и квартала, как Михаил Андреевич нас остановил.

– Пришли. – с беспокойством оглянулся он назад, высматривая Елену Яковлевну. – Заходите. – открыл он дверь обычного подъезда.

Мы поднялись на верхний этаж и оказались в обычной по планировке двухкомнатной квартире, но с необычно большими окнами.

Вот она – святая святых. Мы вышли по очереди из прихожей и разбрелись кто куда. На стенах висели большие полотна, размеры которых измерялись в метрах. Портреты, пейзажи, сюжетные картины. Надолго мы потерялись в этом месте. Уже и Елена Яковлевна пришла, а мы всё бродили по комнатам. На стенах не было свободного места. Всё было увешано работами художников. Много чего стояло на полу, отвёрнутое к стенам. Взглянув на Михаила Андреевича, хотел было начать их перебирать, но он остановил меня.

– Там ничего интересного. – сказал он. – Холсты пустые. Или работы не оконченные, или просто рамы.

В мастерской была полноценная кухня, санузел с ванной.

– Здесь можно жить при желании. – заметил я.

– А что ты думаешь, у нас тут жил как-то знакомый художник из Самары два года. – усмехнулся Михаил Яковлевич. – так уж получилось, надо было его выручить.

Оценив, сколько тут работ, сколько у них дома, сколько они на заказ сделали и продали, я представил себе масштабы работы художников.

– Сколько же за всю жизнь вы картин написали? – спросил я уважительно.

Михаил Андреевич рассмеялся.

– На самом деле, ты видел только малую часть. Каждого члена союза художников обязывают для денежно-вещевой лотереи по пять небольших картин написать. А она же каждый год. Вот и посчитай. А сколько подарено!..

– Идите за стол! – позвала всех Елена Яковлевна.

Старики, оказывается, несколько сумок угощения приготовили. Вот что, оказывается, мы тащили. По центру стола стояла потрёпанная глиняная бутылка, очевидно, с домашним вином.

– Ну вы даёте. – стало неудобно мне. – Думал, вы моментом воспользовались, чтобы какие-то вещи в мастерскую с нашей помощью перенести, а вы вон, что устроили.

– Нам очень приятно, что вы тут. Мы любим гостей. – ответила Елена Яковлевна, улыбаясь.

Нас угощали домашним пирогом с рыбой под грузинское вино. Потом мы пили чай со сладким печеньем с секретом. Ломали печенюшки и читали предсказания. Так забавно было, временами смешно. Сколько в эти милые записки было вложено заботы, души. И времени…

Эти художники потрясли меня до глубины души. Мой мир перевернулся. Мало того, что у них в мастерской чисто, как в квартире. Мало того, что они пашут, пашут по-настоящему, а не ждут вдохновения от поэзии атмосферы.

Но они и как люди очень интересные, душевные, интеллигентные. Понятие «человек творческий» утратило для меня свой ироничный смысл. Наоборот, я проникся к этим художникам глубоким уважением. Глубочайшим.

Потом нам рассказывали об офортах. Показали пресс, большой, тяжёлый и солидный. Мы просидели в гостях часов до пяти. Мы бы ещё сидели, но надо и честь знать. И потом, я вспомнил про проверку на меховой фабрике. Вдруг она и по выходным проходит. Или главбух захочет встретиться. А меня дома нет, я на звонок ответить не могу. Мне вчера показалось, что Елена Викторовна от меня уверенностью заражается и будет приезжать даже без повода, просто пообщаться.

Юрка к нам не пошёл от художников, попрощался на полпути и потопал к метро, заявив, что, похоже, он не станет заканчивать Горный институт. Задержал его на пару минут.

– Ты впереди паровоза не беги. – посоветовал я ему. – Узнай сначала, что нужно для поступления в художественную академию. Может, там конкурс бешеный и проще будет в художественное училище какое-нибудь попроще после института на вечернее отделение поступить. А если сейчас Горный бросишь, в армию загремишь. И будет тебе рисование зубной щеткой по унитазу в течение двух лет. А вот если Горный закончишь, как полагается, военную кафедру пройдя, то офицером станешь. Скорее всего, в армию на сборы съездишь на несколько месяцев, и после этого сможешь дальше учиться. Уже на художника.

Юрка посмотрел на меня, как на врага народа, все мечты ему сломал. Но он тоже не соображает! Отчислят и здравствуй армия в ближайший же призыв! Не совсем то, что надо для тонкой деликатной натуры художника, я знаю, я служил. Ладно, пусть сам думает.

Вечером заехал Сатчан.

– Трое взяли больничный. Двое с понедельника за свой счёт напишут на неделю. – докладывал он, как будто я его начальник. – Хватит недели?

– Да кто его знает? – пожал плечами я. – Ну, не хватит, напишут ещё на неделю по семейным обстоятельствам. А остальные как?

– Да остальной народ стрелянный. Их на понт не возьмёшь. На дачу завтра, кстати, с тобой едем.

– Так. С этого места поподробнее. – усмехнулся я, догадавшись, что это привет от тестя Сатчана.

– Тесть ждёт. – озадаченно почесал он затылок. – И Римма, и ты в одной машине… Не очень удачно, думаю.

– Согласен. Та-ак… Я могу на электричке доехать до ближайшей платформы, а ты меня встретишь на станции без Риммы.

– О. Тогда мы сегодня туда и поедем. – согласился он. – Тесть с тёщей уже там. А тебя будем завтра ждать на разговор.

– Кстати, жена не отошла? – спросил я.

– Дуется, но обеды-ужины готовит. – поделился Сатчан.

– А откуда ветер дует, не выяснил?

– Многовато народу набралось, что могли такие подробности без проблем узнать. Так что надо с ней поговорить, узнать, кто ей в уши надул. А она со мной не разговаривает. Только да, нет, не знаю.

– Упёртая какая… Как твой тесть вообще? Есть какие-нибудь особенности в общении, что мне надо знать? Обидчив, высокомерен?

Сатчан подвис немного от такого вопроса. Потом почесал затылок и сказал:

– Так-то, мужик он вежливый и справедливый, обо всем договориться можно. Но я же с ним общаюсь в другой позиции, как зять. Как он с тобой разговаривать будет, кто его знает…

– Ну и это уже ценная информация. Был бы спесивый и надменный, уж ты бы точно заметил.

Мы договорились, что я доеду завтра до нужной платформы, он меня встретит и прямо к тестю доставит. Сатчан сейчас доедет до вокзала, уточнит расписание электричек и перезвонит мне с автомата.

Тут Родька зашёл. Предупредил Галию, что Сатчан звонить должен, попросил её телефон слушать внимательно.

На следующий день Галия хотела меня нарядить, как на свадьбу, услышав, что к министру знакомиться еду.

– Дорогая, ну, мы же в неформальной обстановке встречаемся, на даче. Ну какой галстук? Свитер на рубашку и джинсы.

Приехал на станцию, как договорились, Сатчан меня уже ждал в своём жигулёнке. Как народ высыпал из электрички на перрон, он вышел из машины и стал высматривать меня. Помахал ему рукой.

Добрались быстро, еще раз по дороге обсудив, что мне лучше говорить. Решили, что сам я никаких вопросов о любых беременностях не поднимаю, есть шанс, что он тоже такого касаться не будет.

Римму мы сразу не встретили, и слава богу, а то, кто его знает, что она устроила бы, увидев меня. А мне надо до этой встречи успеть впечатление на министра произвести, чтобы она уже глупо выглядела, если скандал устроит. Министры обычно в людях разбираются. Пообщаюсь с ним хоть немного, и он поймет, что я не пустышка.

Министр автомобильных дорог СССР Николай Алексеевич оказался очень серьёзным дядькой. Внешне совершенно невозмутимый, он очень корректно поздоровался, представился и пригласил меня в свой кабинет.

Как выяснилось, дача министра – это полноценный коттедж, а в кабинете можно провести совещание человек на десять.

Бегло осмотрелся, но личности за обстановкой кабинета не разглядел. То ли казенная дача только недавно обрела своего нового хозяина, то ли… Так и не успел придумать, что «то ли, как Николай Алексеевич положил ко мне поближе газеты, что лежали у него на столе.

– Теперь, вижу, что это всё вполне может быть. – постучал пальцем по стопке газет он. – Неплохо держишься, не суетишься, как будто каждый день к министрам в гости приезжаешь. А то признаться, сперва подумал, что зять меня дурит, и ты просто на фотографиях засветился.

– Да я и на фотографиях, признаться, не хотел светиться.

– Это почему? – впервые с интересом взглянул он на меня.

– А зачем? – пожал я плечами. – Выскочек в любых коллективах не любят. Это Павел всё, зять ваш. Не хотел, чтоб вся слава ему одному доставалась. Честным хотел быть… А мне это не надо.

– А что же тебе надо?

– Такая вот слава нужна, с общественными инициативами, чтобы по комсомольской линии продвигаться. А я хочу обычной работой заниматься, в экономической сфере. Выучиться, устроиться на работу, сделать карьеру на каком-нибудь серьёзном предприятии… Семью обеспечить. Детей на ноги поставить… Что ещё?.. Полезным обществу быть, в конечном итоге.

Министр усмехнулся, хитро прищурившись, он молча смотрел на меня. Выдержал его взгляд спокойно. При ближайшем рассмотрении, у него оказался добрый взгляд. Не так страшен министр, как его малюют.

И тут он спросил, каким я вижу своё ближайшее будущее.

– Насколько ближайшее? – уточнил я.

– Лет пять.

– Это я только университет закончу и куда-то распределюсь. Но, уверен, на этом месте меня уже будут хорошо знать и должность у меня будет сразу уровня руководителя среднего звена.

– С чего ты так уверен? – уже по-свойски спросил меня Николай Алексеевич.

– Так я уже над этим работаю. Уже больше сотни предприятий с лекциями от общества «Знание» объездил в Москве и области! Наверняка будут предложения по распределению от директоров. И я еще выбирать буду.

– Так ты ещё и лекции читаешь? – заинтересованно наклонился в мою сторону министр. – И где ты выступал последний раз?

– В депо метрополитена. – ответил я тоном, каким сказочник начинает рассказывать свою сказку.

– И что ты им там рассказывал? – рассмеявшись, ответил он, оценив мою шутку.

И тут Остапа понесло. Выложил ему концепцию транспортной инфраструктуры всех видов транспорта для единого городского пространства всего Московского региона, включая города Подмосковья. Сначала он слушал просто с интересом, а в конце уже с большим интересом. Всё, что я ему рассказывал, выстрадано жизнью. И когда я перешёл к «возможным» ошибкам проектирования транспортных развязок типа «клевер», он не выдержал.

– Да, с чего ты взял?! – воскликнул он.

– Это простой расчёт! Стоит замкнуться одному из четырёх лепестков развязки, как вскоре встанет вся развязка. Можете эксперимент провести.

– И проведём! – уверенно сказал он.

Тут дверь приоткрылась и заглянула Римма.

– Пап, обедать. – произнесла она и тут увидела меня.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Она опомнилась и скрылась за дверью. Фух, вроде не настроена она бузить…

– Пообедаешь с нами? – пригласил меня Николай Алексеевич.

– С удовольствием бы остался, но надо в Москву. – подумал я, что пора и честь знать. Хочешь произвести благоприятное впечатление на важного собеседника, заканчивай встречу сам, когда ты ему любопытен, а не заставляй его тебя выгонять. – Дела не ждут. Спасибо вам за интересную беседу. Очень рад знакомству.

Сатчан повёз меня на станцию. Предупредил его по дороге, что Римма меня видела в кабинете у отца. Мы попрощались, он высадил меня у платформы. Пожелал ему удачи и остался ждать свою электричку.

Дача министра автомобильных дорог РСФСР.

Николай Алексеевич вышел в гостиную, жена с дочерью уже ждали за столом.

– А где Павел? – спросил министр, не заметив нигде зятя.

– Гостя повёз на станцию – ответила жена.

– Гостя!.. – воскликнула нервно дочь. – Да вы знаете кто это?! Этот мерзавец Сатчана покрывает! Что он здесь делал?

– Успокойся, Римма. – удивилась мать. – Что случилось-то? Зачем покрывает?

– То и случилось. Что Сатчан привёз в Москву любовницу, свою бывшую помощницу в Святославле, а этого мальчишку уговорил на ней жениться! А она беременная от него! – Римма зарыдала.

– Ой, дура, дура… – вздохнул министр. – Будь наш сегодняшний гость лет на пять постарше, я бы тебя за него замуж выдал, а не за Сатчана…