Ревизор: возвращение в СССР 13

Глава 2

Дача министра автомобильных дорог РСФСР.

– Коля! Ну, что ты говоришь? – воскликнула жена, пытаясь успокоить дочь, поглаживая её по спине. – Паша Сатчан хороший муж!

– Катя!.. – Николай Алексеевич многозначительно посмотрел на жену, и та сразу опять переключилась на дочь, отмахнувшись.

Министр давно понял, что торговля многозначительным молчанием это золотое дно. А кто там что себе при этом подумал – дело десятое.

– Римма, с чего ты взяла, что Павел Ивлев женился для отвода глаз на любовнице твоего мужа? – спросил министр.

– Что?.. – возмущенно уставилась на него жена.

– Мне помощница его звонила! – выкрикнула в слезах Римма. – Она всё про него знает!

– Помощница. Вот как… – проговорил министр. – Бедный мой ребёнок… Тебя обвели вокруг пальца, как маленькую девочку.

– Так! – раздраженно бросила на стол салфетку Екатерина.

– Катюш, – обратился министр к жене. – думаю, тебе надо серьезно поговорить с дочерью. И чем быстрее, тем лучше. Вон, Павел уже возвращается. – кивнул он в сторону окна.

– Пойдем, девочка моя. Вся тушь расплылась… – подхватила Екатерина дочь под локоть, вытаскивая её из-за стола. – Если бы ты знала, родная, сколько раз мне писали и звонили всякие помощницы!.. А ты не думала о том, что она хочет заставить вас развестись, чтобы самой прибрать твоего мужа к рукам? Банальная же вещь – работает с ним, влюбилась в него, единственное препятствие, с ее точки зрения – это ты. Первый вопрос, что нужно задать себе, когда слышишь что-то странное, так это, кому это выгодно!

Что правда, то правда. – подумал министр, когда жена увела дочь из гостиной. Он остался один и принялся за остывающий обед. Через что им с женой пришлось пройти, пока он поднимался по карьерной лестнице, лучше не вспоминать. Но они всегда оберегали свою единственную дочь от всей этой грязи, и она выросла наивной и доверчивой. Похоже, что зря…

Дождавшись, пока зять усядется за столом, Николай Алексеевич спросил:

– Думал уже, кто Римме доложил, что Ивлев на твоей бывшей помощнице женат?

– Да, это и не секрет никакой. – пожал плечами Сатчан. – Многие в курсе. Я-то, вообще, думал, что это плюс моей репутации, поймите правильно, что людей своих не бросаю, за собой тяну и всё такое… Понимаете?

– Ну, это… – усмехнулся министр. – Да.

– Хотя, в данном конкретном случае, они сами решили в Москву ехать и вернулись раньше меня.

– Уже не важно… Запомни, – сказал Николай Алексеевич. – слишком преданные люди, тоже плохо. – и многозначительно посмотрел на зятя. – Это помощница твоя.

Павел от удивления аж есть перестал. Вот уж, на кого никогда бы не подумал, считал, что преданней человека у него еще не было, думал, ей можно доверять. А ещё собирался по всем кабинетам её за собой таскать… Представлял, как он станет министром, а она рядом с ним дорастет до министерского работника… Идиот! Хорошо ещё, что ни во что серьёзное не успел её посвятить.

Эх, молодо-зелено… – думал министр, наблюдая за шоком, а затем за глубоким разочарованием, появившимся на лице зятя. – Парень неплохой, но ему ещё набираться и набираться опыта.

Сатчан на нервах решил прогуляться по лесу. Николай Алексеевич это одобрил – ему надо некоторые неожиданные вещи упорядочить в голове. Прогулка ему в этом поможет.

Дочь успокоилась после разговора с матерью, и Николай Алексеевич решил тоже поговорить с ней.

– Римм, – подсел он к ней в гостиной. – жизнь длинная и сложная. Не всегда мы с матерью будем рядом, не всегда сможем помочь. Твой муж хороший человек и не дурак. У тебя есть все шансы прожить с ним хорошую жизнь. Но тебе надо помогать ему, а не ссорить с нужными людьми. Надеюсь то, что случилось, не скажется на дружбе Ивлева с твоим Павлом. Поверь, этот парень очень далеко пойдёт. Иметь таких друзей дорогого стоит. Я рад, что у твоего мужа такой друг есть. Нельзя их дружбу рушить.

– Можно подумать, на этом Ивлеве свет клином сошёлся. – буркнула Римма.

– Сошёлся, не сошёлся, а я людей вижу! – строго сказал ей отец. – Я сам всего добивался. Мне никто не помогал. Отец в колхозе всю жизнь работал, мать потерял совсем маленький… Кто сам пробивается, как этот Ивлев, те гораздо крепче на ногах стоят, чем вы, родившиеся на всё готовое. Сколько меня ни пытались подсидеть детки наших партийных деятелей, пока молод был, а ничего у них не вышло. Потому что они на всём готовом, не получилось, ну и ладно. А у меня выхода другого не было, кроме как своего добиваться.

Римма встревоженно взглянула на отца. Она прекрасно знала, каким жёстким он может быть. Побаивалась и очень уважала его способность не пасовать и не отступать перед любыми трудностями.

– Со своей секретаршей Павел разберётся. Она тебя никогда больше не побеспокоит. – сказал Николай Алексеевич. – На будущее, дочка, кто-то позвонит еще раз, а звонить будут, потому, что твой муж – желанная партия для многих, всё запиши, кто звонит, как связаться и передай мужу. Дальше это будет его забота. И не надо переживать, изводить себя и мужа. Только порадуешь эту сволочь, возомнившую себя твоей соперницей.

Последние слова министр произнёс с таким чувством, что Римма испугалась за участь тех несчастных, которые осмеливались писать или звонить её матери.

Взглянув на ситуацию с другой стороны, она поняла, что совершенно напрасно переживала почти две недели. Надо было сразу Сатчану всё сказать, пусть бы сам и разбирался. Павел, конечно, гораздо мягче отца, но не спустит и не простит такую выходку никому. В этом Римма была уверена.

– И ещё, дочь. – обратился к ней отец. – Тебе надо извиниться и помириться с женой Ивлева. Это будет правильно и разумно. Ещё неизвестно, кто кому нужнее будет лет через десять, Сатчан Ивлеву или наоборот.

Римма уже и сама об этом подумала. Вела она себя, конечно, безобразно…

Вернулся домой часам к трём. Обеспокоенная жена меня едва дождалась. Вместе с Родькой. Дед его сегодня ушел на сутки, и пацан упросил его оставить не с Шурой, а у нас. Галия посадила его модель доклеивать, пока меня не было. Поделился с ними впечатлениями от знакомства с министром.

– Хороший, в целом, человек. – подвёл я итог. – Без зазнайства и спеси. Вот есть же такие…

Появилось свободное время и хотел позаниматься, но, пообедав, почувствовал, как сон накрывает. Нервотрепка последних дней, похоже, начала своё брать. Перегрузил я свой новый организм. – решил я и завалился спать.

Домочадцам не оставалась ничего другого, как прилечь рядом. Так я и проснулся через пару часов: с женой в обнимку и чужим пацаном под боком. В голове кот, а в ногах собака.

Интересная у меня жизнь. – усмехнулся я про себя и попытался аккуратно вылезти из постели, чтобы никого не разбудить. Но оказался той нижней картой, вытащи которую, и весь карточный домик рассыплется.

Все мгновенно проснулись, стоило мне пошевелиться.

Минут через тридцать уже все отошли от сна, попив чаю с бутерами, сидели за столом на кухне и решали, что делать дальше. Позаниматься перед сном успеем, решили мы с женой. А сейчас хотелось чего-то для души.

Но для души не получилось. Выскочивший из постели Тузик стал очень характерно метаться у двери. Мол, хозяин, что-то не то сожрал, очень на улицу надо. В моих интересах было к нему прислушаться, уже проверено. Так что мы с Родькой быстро оделись и пошли на улицу.

Выходя с Родькой и Тузиком из подъезда, на первом этаже опять столкнулись с капитаном, он из лифта выходил с очередным каким-то мешком. Мы поздоровались, он пропустил меня с собакой вперед и вышел за нами.

Родька выхватил у меня поводок и понесся по двору с Тузиком. А я решил познакомиться с капитаном, соседи все же. Предпочитаю знать, с кем рядом живу. Да и стыдно немного было, что принял его недавно за не пойми кого, а он так пострадал из-за своей жены. Так что остановился у дверей, ожидая, когда сосед мусор выкинет. Родька тем временем сделал с псом круг вокруг двора и подбежал ко мне, не понимая, чего я стою. Сосед возвращался.

– Павел. – протянул я ему руку. – С третьего этажа, восемьдесят первая квартира.

– Николай. Седьмой этаж. Девяносто восьмая. – лаконично доложил капитан, остановившись.

– Рад знакомству. Прошлый раз как-то не получилось познакомиться. – сказал я. Сосед при этих словах кивнул и немного смущенно пожал плечами. Похоже, стыдно стало, что едва из-за елки не подрался.

– Да. Не в духе я был, это говоря мягко. – сказал сосед. – Навалилось все как-то… Не хотел никого ни видеть, ни слышать. А тут хмырь этот, иголки ему убери… – капитан снова начал раздражаться.

– А правду болтают, что вы капитан? – спросил я, стараясь перевести тему в более мирное русло.

– Правда. – усмехнулся сосед.

– Ух ты! – восхищенно ахнул Родька. – Прям настоящий?

– Да, капитан дальнего плавания. Что, интересно тебе? – обратил сосед внимание на пацана, с открытым ртом вклинившегося между нами. – Вы братья, что ли? Похожи!

– Ну, разве что только по духу. – улыбнулся я и прижал малого к себе. – Родион в соседнем подъезде живёт с дедушкой. Не так давно и познакомились.

При последних моих словах у капитана брови удивленно взметнулись вверх.

– А приходите ко мне в гости. – неожиданно предложил он. – Покажу всякие сувениры заморские.

Родька при этих его словах аж подпрыгнул на месте и с такой надеждой на меня воззрился, что шансов отказать не было.

– С удовольствием! – подмигнул я пацану, от чего тот мгновенно просиял. – Сейчас, только с собакой погуляем и зайдем. Но ненадолго, – строго глянул я на мелкого. – Тебя накормить надо. Галия там уже хлопочет по хозяйству.

Николай усмехнулся и пошёл в подъезд. А мы с Родькой сильно сократили привычный моцион Тузика, надеюсь, он не обидится. Наверное, и сам понимает, что без очереди не положено то, что положено по очереди.

Закинули пса домой, предупредил Галию, что я на седьмом этаже, услышал требование быстрее возвращаться покушать. После этого чуть не бегом побежали с Родькой по лестнице, не дожидаясь лифта. Только мы постучались, как услышали «Открыто!». Родька на радостях уже собрался рвануть внутрь в уличной обуви, едва успел поймать его за шиворот.

Ох, не зря я с этим капитаном решил познакомиться. Люблю чужие квартиры осматривать, много можно о хозяевах сказать. Эта квартира была натуральной экспозицией всяческих причудливых вещиц и сувениров. Морские раковины разных форм и просто огромных размеров, морской ёж, какой-то гигантский зуб, морская звезда, безделушки из кокосового ореха и много всякой прочей ерунды.

– А это чей? – спросил я, указав на зуб.

– Зуб кашалота. – улыбаясь, ответил Николай.

Перед хрусталём в буфете с зеркальными стенками стояли открытки с переливающимися картинками: улыбающиеся азиатки подмигивали одним глазом. Родька завороженно приседал перед ними, пытаясь уловить момент перехода одной картинки в другую.

– Да, Родька, сюда надо на целый день приходить. Настоящий музей. – оглядываясь по сторонам, проговорил я.

– Ага. – протянул он восторженно.

– А сейчас кормить тебя пора. Галия обидится, если задержимся.

Тут Николай протянул Родьке слоника с детскую ладошку из очень чёрного дерева. У слоника были вставлены белые бивни, как будто из кости, а вместо глаз металлические бусинки. Родька с благоговением принял подарок, не в силах оторвать от него глаз.

– Что надо сказать? – слегка обнял я малого за плечи.

– Спасибо! – чуть дыша, прошептал мальчишка.

– Рад знакомству. – пожал я руку Николаю.

– До свидания. – блаженно улыбаясь, попрощался Родька.

– Приходите, как покормите пацана. – улыбаясь, пригласил нас хозяин, – Галия же ваша жена, верна? Вот с ней и приходите.

Дома рассказал жене, что был в гостях у капитана, и что он приглашал в гости после ужина, надо будет сходить, как покушаем.

– Неудобно целой толпой без предупреждения… – возразила Галия. – Ты лучше сходи пригласи его к нам на ужин, я голубцы сегодня приготовила. О, точно! Он же один сейчас, кто ему приготовит?

– Согласен. Прекрасная идея!

Поднялся на этаж. Позвонил в дверь.

– О! Привет! – радостно воскликнул он. – Как вы быстро обернулись! Так, а где малой и жена? – распахнул он дверь настежь, приглашая меня войти.

– Я, собственно, хотел тебя пригласить к нам в гости. Жена голубцов наготовила…

Николай откровенно растерялся, потом улыбнулся и метнулся внутрь квартиры.

– Я щас. – услышал из комнаты.

Он вышел почти сразу с бутылкой чего-то импортного.

– Корейский соджу. – гордо показал он мне бутылку с фруктами на этикетке.

Он закрыл дверь, и мы спустились с ним к нам. Познакомил его с женой. Галия засуетилась, заметалась, накрывая на стол. Что-то разволновалась, что с целым капитаном дальнего плавания познакомилась!

– Успокойся, дорогая. – поймал я её за руку. – Мы никуда не торопимся!

Мы расселись вокруг стола. Родька ждал рассказов о заморских странах и с откровенным интересом рассматривал бутылку с иероглифами.

– Родька, это для взрослых. – заметив, что он уже облизываться начал сказал я. – Соджу крепкий как водка.

– Правда, что ли? – разочарованно спросила Галия. – А я уже четыре стакана приготовила…

– Две рюмки надо. А вам я компота сейчас принесу. – пошёл я за банкой в спальню.

Попробовал это соджу. Ну, интересно, но не более того. Не зря я не очень в прошлой жизни любил всю эту азиатскую экзотику. Саке, китайскую водку со змеями внутри бутылки…

Галия угощала нас голубцами со сметаной. Ещё по чуть выпили с Николаем, точнее, я его поддерживал, а он пил.

– Эх, Родька! – вдруг сказал Николай. – Как я тебя понимаю! Сам с бабушкой рос. Ни отца, ни матери…

– У него есть отец. – поспешил пояснить я. – Только далеко сейчас.

– Сидит? – ошарашенно одними губами спросил сосед.

– Не, – замотал я головой. – военный. В загранкомандировке.

– Ну, хоть так. Это хорошо. – потрепал он Родьку по голове. – Батя вернётся…

– Конечно, вернётся. – поддержал я. – Куда он денется…

– Я так о сыне мечтал… – признался капитан, тоскливо взглянув на Родьку, которому надоело с нами сидеть, и он переключился на кота на подоконнике. – Теперь ни жены, ни детей…

– Ещё всё впереди. – сказал я и подлил ему в стопку его корейского пойла. Быстро с него развозит, однако.

– Брось. В сорок лет детей нет, уже и не будет. Слушай, хотел спросить тебя, ты дверь такую где взял?

– Дам телефон. – пообещал я.

– Хочу дверь поменять. А то уйду в рейс, квартира пустая будет стоять. Мало ли что…

– Верная мысль. У нас в подъезде уже кража была. Соседей наших обнесли.

– Ой. А у меня же цветы! – вспомнил Николай. – Жена оставила. Вам не нужны цветы? – посмотрел он на Галию.

– Комнатные? – заинтересовалась она.

– Ну, на подоконниках…

– А можно посмотреть?

– Конечно. Пошли!

Мы всей гурьбой поднялись к нему. Галия про цветы забыла, естественно. Потерялась в ракушках, морских звёздах и кораллах. Дали ей время насмотреться. Родька бегал от одной полки к другой и кричал ей:

– А здесь посмотри!

Галия как ребёнок с восхищенными глазами осматривала диковинки.

– А можно потрогать? – спросила она, стоя перед сушеной рыбой-шаром.

– Конечно. – разрешил Николай-щедрая душа.

– А мне? – тут же подсуетился Родька.

– Давайте аккуратно. – заволновался я. – А то сейчас всю коллекцию разнесёте.

– Да, ладно! – одернул меня Николай. – Еще привезу. Вам, кстати, что-нибудь надо?

– Нам всё надо. – тут же сориентировалась жена.

– Джинсы можно. – начал перечислять я. – У нас же всё буквально дефицит. Родьке надо на вырост костюм спортивный в школу, футболки, кроссовки. Еще, если не многого просим, ему же джинсы и свитер. Много не надо, растёт быстро. Тебе деньги надо дать или техникой? Вы же за валюту за границей отовариваетесь? Могу фотоаппаратов купить, секундомеры наши, говорят, хорошо идут.

– Часы наручные можно. – пожал плечами Николай. – Это ещё не скоро, потом обсудим. Вы подумайте, может, ещё что надо.

Жена забыла про экзотику, подошла к нам и в глазах её я заметил ажиотажный блеск. Хватай мешки, вокзал отходит…

– Платок газовый с люрексом. – поспешно начала перечислять она. – Нитки мохеровые. Кримплен…

– Дорогая, это всё не скоро ещё будет. – поспешил я успокоить её. – В рейс через пару месяцев, да? – взглянул я на Николая. – И в рейсе четыре. Если срочно, что-то надо будет, в Берёзке купим.

У Галии лицо прояснилось, она смущённо улыбнулась.

– Цветы. – подсказал я.

Цветы на окнах были замученные без должного ухода. Галия забрала большой алоэ, каланхое, традесканцию, две фиалки. Мы несколько раз с Родькой спускались к нам, перетаскивая горшки.

– Фикус заберите и пальму. – просил Николай. – Это финиковая пальма. Наверное…

– Большие очень. – сразу не понравились мне эти кусты. – У нас кот, от этой пальмы за вечер ничего не останется. Рыжий гад будет в кадки ссать. Да, и куда их поставить?

– Ну, тогда, будете поливать, когда я в рейсе. – решил сосед. – Не выбрасывать же их.

– Это можно. – согласился я.

Он взял последний цветок, который Галия выбрала для себя, и мы пошли обратно к нам, допивать корейское соджу.