Ревизор: возвращение в СССР 13

Глава 5

г. Москва

Мы с Галиёй посидели не очень долго, сославшись на то, что нам ещё в театр сегодня идти. А Диана с Фирдаусом остались.

Приехали домой на такси. До театра оставалось время, прилегли отдохнуть, а в пять часов начали собираться. Сатчан пригласил нас в драмтеатр на спектакль «Валентин и Валентина». Прокомментировал свой выбор тем, что там про молодёжь, должно быть интересно.

Мы встретились у театра. Римма, краснея и смущаясь, попросила забыть, что она наговорила нам на дне рождения. Оценил этот её поступок. Не каждый умеет ошибки признавать.

Галия улыбалась смущённо.

– Кто старое помянет, тому глаз вон. – быстренько закрыл я тему. – Пошли внутрь. Может в буфет ещё успеем.

– Он только в антракте работает. – рассмеялся Павел и провёл нас через контроль.

Объяснения в самом начале хватило, чтобы все расслабились и дальше спокойно общались. Спектакль, на мой взгляд, скучноват. Двое любят друг друга, но их родители против. Но, может, нам сейчас и надо что-то такое, спокойное и умиротворяющее. В антракте пошли в буфет, выпили по чуть-чуть с тостом «за дружбу». Поболтали, посмеялись. Всё было очень мирно и дружелюбно, прямо душа радовалась.

После второй части не спеша получили свои пальто, сдали бинокли и вышли на улицу.

– С почином. – шепнул мне Сатчан, пожимая руку и прощаясь.

– Да уж. Томагавки, вроде, зарыли. – усмехнулся я.

Девчонки мило поулыбались друг на прощанье. Ещё не подруги, но уже и не соперницы.

МГУ. Кабинет замдекана по науке.

Кротов задумчиво молчал. Коллеги уставившись на него, ждали, что он скажет.

– Приглашение именное. – добавила к уже выше сказанному Эмма Эдуардовна. – Никого другого, кроме Ивлева, мы отправить, всё равно не сможем.

– А если он опять откажется? – взглянул Кротов на Эмму Эдуардовну.

– Не предложим, не узнаем. – раздражённо сказал Зудинов. – Что тут обсуждать, вообще?

– Конференция это же не целый семестр, – вступила опять в полемику Эмма Эдуардовна. – это всего неделя. Какой резон ему отказываться?

Пожалуй, она права. – подумал Кротов. – Вот, и выясним, правду он нам сказал, что отказывается от Будапешта из-за беременности жены. Или там что-то другое. Хотя опытный подполковник пока и представить себе не мог, что же это такое может быть. Обычно у народа куча причин, чтобы ехать. Приобщиться к загранице, дефицита накупить, хвастаться потом всю жизнь. Но не наоборот. Может, и правда, дело в беременности жены?

– Не тяните тогда с беседой. – кивнул Кротов Эмме Эдуардовне.

После пар в четверг Константин Сергеевич отправил меня с лекцией в автобусный парк. Говорили о дотациях государства на общественный транспорт и об отличиях в подходе к нему «у нас» и «у них». Меня немного разозлило высказывание молодого водилы рейсового автобуса после лекции, что «у них» всё равно всё лучше. Прямо удивительно, парень как будто не в СССР живет. Не знает, что ли, в какой организации его скоро обсуждать будут? Или уверен, что ниже этой работы ему ничего не грозит?

– Ну, что именно лучше? – спросил я его. – Вещи? Обувь? Бытовая техника?

– А разве нет? – дерзко спросил он меня.

– А вы смотрите глубже! – посоветовал я. – Какую часть вашей жизни занимают вещи, обувь и техника? Ничтожно малую. Но почему вам кажется, что они так важны? Да потому, что потребности во всех остальных сферах вашей жизни закрыты. Вы не задумываетесь о том, где вам работать, и будет ли у вас завтра работа. Вы не задумываетесь о том, на какие деньги выучить детей. Вы не думаете, как заработать на квартиру и на стоматолога. А «там» они об этом думают. У них голова занята не новой шмоткой, а где взять денег на лекарства и отопление квартиры.

Парень пытался спорить, но я быстро поставил его на место, рассказав о стоимости на услуги медицины и недвижимость за рубежом. А также про налоги. Все впечатлились.

– Короче, граждане. Везде хорошо, где нас нет. – закончил я своё выступление.

Местный комсорг, присутствовавший на лекции, долго тряс мне руку, когда мы с ним отошли в сторону.

– Ну, ты силён! – восхищался он. – Как ты их!.. А это всё правда?

– Правда. – с сожалением усмехнулся я. Уж если комсорг сомневается, то простые работяги тем более. Пока сами капитализма не хлебнут, не поверят. Ничего, в 90-х поверят всему, что сейчас рассказал, со всей душой!

Зато стало понятно, почему тот водила так осмелел. Этот комсорг мышей не ловит, однозначно. Впрочем, не думаю, что он долго на этой должности задержится. Кто-то все же куда следует стуканет, и будет у них новый комсорг.

В пятницу меня вызвала Эмма Эдуардовна и огорошила тем, что мне в конце марта надо будет ехать в ГДР на конференцию. Ничего себе! Сначала та тетка из Венгрии «выстрелила» приглашением, а теперь, похоже, и тот старичок из ГДР.

– Никакие возражения не принимаются. – строго глядя мне в глаза, заявила замдекана.

Да я и не собирался возражать. Конференция это интересно. Почему не съездить, тем более, если так настойчиво просят.

– А куда надо ехать? – деловито спросил ее.

Поняв, что в этот раз я ее планы не сорву, Эмма Эдуардовна облегченно выдохнула, и ответила:

– Ростокский университет.

О, а я даже знаю, где это! Был я там как-то, в 2010 году. Друг мой в Германию переехал, по еврейской линии. Сам он не еврей, а вот жена таки да, и этого вполне хватило. Гостил у них неделю, в их социальном жилье, выданном за счет государства. На пляж меня возили, крупнейший в Германии курорт там у них, Варнемюнде. Чертовски любопытно, как он сейчас выглядит, в 1970-х. Эх, жаль, что Галию все равно взять с собой не дадут!

Освободившись после пар, поехал к Сатчану узнать последние новости по фабрике и вообще.

Москва. Гагринский райисполком. Кабинет второго секретаря РК КПСС.

Герман Владленович был мрачнее тучи, выслушав доклад майора Терещенко о результатах проверки меховой фабрики, точнее, об их отсутствии.

– Я предупреждал, что это бестолковое занятие без конкретных сведений. – поспешил добавить майор.

– Если бы у вас в отделе служили профессионалы, результат был бы. – процедил второй секретарь.

– Нет. – почувствовав, что на него вот-вот повесят всех собак, возразил майор. – Так эти дела не делаются. Мы и так зашли на фабрику без повода. А был бы хороший сигнал, мы уже давно всё раскрыли бы. Такие дела изнутри начинают раскручивать.

– Так, начинайте! – потребовал Герман Владленович.

– Для серьёзной разработки нужен повод. А его как не было, так и нет. Будет повод, будет нужный вам результат. Сейчас здесь больше ничего сделать нельзя. Я вынужден отозвать людей с фабрики.

– От вас никакого толку! – раздражённо ответил хозяин кабинета – Всё самому надо делать!

Из райкома ушёл быстро. Никаких особых событий не произошло, мы просто перекинулись с Сатчаном парой слов, и я поехал на курсы вождения. Сегодня пропускать никак нельзя. Промежуточный внутренний экзамен. Пугали, что к вождению будут допускать, только при сданных экзаменах по теоретическому курсу.

На экзаменах присутствовало всё начальство. Запускали по пять человек. Екобс нервничал. Попросил его запустить нас с женой в первой пятёрке. Что тянуть кота за хвост? Если знаем, сдадим, и будет у нас свободный вечер. А не знаем, так и нечего агонию растягивать.

Мы сдали. Пропустили двоих отличников вперёд. Потом пошла Галия. Хотел сам видеть, как она будет сдавать, мало ли что.

Галия занервничала перед комиссией. Встал и нахально пересел на первую парту, ближайшую к ним. Директор автошколы удивлённо взглянул на меня, но ничего не сказал.

– Спокойно. Я рядом. – сказал жене. Галия взглянула на меня и кивнула.

Она сумела успокоиться и взять себя в руки. Вытянула билет и ответила на все вопросы. Директор попросил её обосновать выбор ответа сначала на первый вопрос, затем на второй. Галия, немного запинаясь, отвечала, иногда оборачиваясь на меня. Я кивал головой одобрительно, хотя не знал, что она собирается сказать. Главное, морально поддержать, чтобы она не растерялась и не засомневалась в себе.

Как сам ответил, не особо запомнил, за себя не волновался, отстрелялся и ушел. Мы оба сдали. Сдали хорошо, даже снижающих баллов не было.

Возле метро купили с женой маленький тортик, весь усыпанный орешками. Себя надо поощрять за успех. Мы сегодня молодцы.

Едва пришли домой, раздался звонок от Сатчана. Недавно же виделись… Что-то случилось?

Сатчан, пытаясь шифроваться, сообщил мне по телефону радостную новость.

– Елена Викторовна проводила своих гостей. – многозначительно сказал он.

– Всё? Они совсем уехали? – удивился я. – Так быстро?

– Ну, не так и быстро. Неделю-то они погостили.

– Хорошо. Я все понял. До свидания. – попрощался, чтобы не развивать дальше этот разговор. Мало ли кто его слушает, а вдруг Сатчан осмелеет и начнет прямым текстом говорить. У него сейчас эйфория, она сдержанности не способствует.

Слишком всё просто. Слишком легко… Что-то мне не верится в это…

Но тут постучал в дверь Родька, и мы с ним повели пса на улицу. Они бегали по двору, я тоже наворачивал круги, тренируясь, погода была не очень холодная. Все плохие мысли из головы у меня улетучились.

На обратном пути, проводив Родьку до подъезда, столкнулся во дворе с Линой. Поздоровался с ней, как обычно, а в ответ услышал едкое шипение.

– Не понял? – остановился и повернулся к ней я. – Ты чего?

– Ничего! Иван меня послал!

– А я тут причём? – усмехнулся, подумав о пресловутой женской логике.

– А что ты за меня не заступился, когда он к тебе приходил?

Ничего себе заявочка! Это я ещё и виноват? Нет, дорогая, переложить свою вину на меня у тебя не получится.

– Ну, во-первых, я не адвокат. – спокойно сказал я. – А во-вторых, Иван взрослый мужчина и сам решения принимает, если ты не заметила.

– Скажи ещё, что он ни тебя, ни мамочку свою не слушает! – с досадой ответила Лина, развернулась и пошла в подъезд с гордо поднятой головой.

Наверное, думала, что продолжит со мной свой спор перед лифтом. А я взял и прошёл мимо неё на лестницу. О чём с ней разговаривать? Какая она белая и пушистая, а кругом нее одни злые люди? А не пробовала она не крутить любовь одновременно с разными мужиками, чтобы все попроще было? Но ей об этом говорить совершенно бесполезно…

В выходные решили навестить бабушек, поздравить с прошедшим восьмым марта и вообще, давно не виделись.

Приехали не самым ранним автобусом, часам к одиннадцати. Ещё когда к дому подходили, подумал, что дед Трофим с домом что-то сделал, не так, как раньше выглядит. Но быстро переключился на своих. Зима в этом году снежная, улицу хорошо чистят, но отвалом перегораживают доступ к воротам. Бабушки сегодня еще не выходили и нам с женой пришлось по колено в снегу пробираться к нашей калитке.

Бабушки нам обрадовались, давай сразу стол накрывать, как будто мы с голодного края приехали. А мы им гостинцы привезли. Зефир и пастилу на восьмое марта и две баночки кальмаров натуральных. Это мне в последних «Дарах природы» заведующая шесть баночек сунула, чтобы я им праздновать не мешал.

Бабушки решили сегодня, по случаю нашего приезда, устроить вечером сабантуй и принялись за пирожки.

– Эх, знал бы, винца какого-нибудь вам привёз. – вздохнул я.

– Мы приличный запас своего покрепче имеем, нет нужды, – хмыкнула Никифоровна.

Галия присоединилась к бабушкам на кухне. А я переоделся и пошёл чистить снег. Сначала во дворе у дома ковырялся, постепенно смещаясь к улице. Потом выбрался за ворота и принялся откидывать многодневный отвал.

Махал лопатой уже прилично по времени, решил постоять немного, отдышаться. Тут опять взгляд упал на дом Трофима. Что же изменилось? Стоял, стоял, вспоминал, вспоминал… Догадался! Крыши над крыльцом нет. Да и самого крыльца нет…

Подошёл поближе к дороге… Перед входной дверью Трофима сугроб здоровенный… Ерунда какая-то. Перешел через дорогу, смотрю, ничего понять не могу. Снежный отвал от бульдозера не тронут, и во дворе до самого дома девственная снежная целина. Где Трофим-то? Не помер часом?

Обеспокоенный, я полез через отвал к дому старого. Подойдя чуть ближе, увидел его в маленьком окне деревенской избушки. Он махал мне рукой. Жив, значит, дед. Ускорился и подошёл к окну. Слышно ничего не было, но он активно показывал мне на входную дверь. Подойдя, не сразу понял, что она у него наружу открывается. Только когда он начал пытаться её открыть, услышал стук, дверь упиралась во что-то деревянное. Подойдя к двери ближе, услышал голос деда.

– Крыльцо вчера сорвало! – кричал он из-за двери. – Выйти вторые сутки не могу, дверь не открывается.

О, господи! Полез через сугроб к двери, а это не сугроб, это доски, брёвна снегом засыпанные, всё, что от крыльца осталось. Начал растаскивать, оттаскивать в сторону. Вскоре дед уже дверь приоткрыть смог и протиснулся в щель.

– Слава богу, ты пришёл! – возбужденно говорил он. – Я уж сидел, сидел, ждал, ждал. Ну, думаю, придется вторую раму из окна вынимать, через окно выбираться.

– А что ж сутки ждал? Давно бы вынул. – спросил я.

– Да я их уж лет пять не вынимал, может больше… – махнул рукой сосед. – И красил еще в прошлом году, не снимая. Там все так краской прихватилось, что побоялся, что стекла треснут, если силой отрывать.

Доски, брёвна я убрал. Принёс свою лопату, которую бросил у наших ворот, и почистил у деда ступеньки и дорожку к калитке.

Он попросил меня помочь ему крыльцо восстановить.

– А то снега если много наметет, может дверь не открыться. – объяснил он.

– Как его вообще оторвало? – удивлялся я.

– Снег с крыши пошёл разом со всего ската. А у него вес, знаешь какой?! – зябко поежился старый.

– А ты печь-то топил? – спросил я.

– Да где там, дрова-то в сарае. Я ж говорю, уже инструменты искал, чем окно разбирать. Так-то у меня все инструменты в мастерской…

– Давай-ка к нам быстро. – скомандовал я. – Согреешься, потом всё остальное.

Бабушки как услышали, что дед сутки в нетопленной хате просидел, поначалу в шоке были. А потом начали как две наседки над ним квохтать. Таз ему с горячей водой сразу у печки поставили ноги согреть. Дед сидел спиной к печи, ноги в тазу с горячей водой, в руках большая чашка с горячим чаем. И на лице его постепенно расплывалась блаженная улыбка.

Когда уже он согрелся и поел горячего, мы стали анализировать произошедшее. Как так получилось, что никто деда сутки не хватился?

– Вечером сегодня мы бы его хватились. – уверенно сказала Никифоровна. – Как это так: Трофим на пироги не пришёл?

– Он бы замерз до вечера. – возразил я.

– Да не… Расковырял бы чем-нибудь вторую раму. – ответил дед. – Разбил бы стекло, черт уж с ним, на худой конец.

– Ну, хорошо, что хорошо кончается. – подвела итог бабушка. – Даже окна бить не пришлось.

Но, на самом деле, все были под впечатлением от произошедшего. Зимой шутки плохи…

Пошли с отогревшимся дедом к нему, посмотрели, с чего начать. Посоветовал ему угол наклона изменить у крыши крыльца, покруче сделать.

– Может, следующий раз выдержит, когда снег сразу весь с крыши поедет.

Стойки крыльца быстро подняли и закрепили, а с крышей повозились. Всё хотелось её понадежней закрепить.

Зашивать крышу решили завтра. А то пока мы копались, темнеть начало.

– С боков-то я сам обошью. – рассуждал вслух дед, когда мы шли к нам. – Встану завтра пораньше и обошью. А на крыше мне одному не справиться.

– Я помогу, не переживай! У нас завтра еще целый день будет.

Наши натопили хату посильнее, понимая, что мы с дедом весь день на морозе провели. Позволил себе пять капель под тушеную картошку с мясом, чтобы расслабиться после напряженного дня. Бабушки и Трофим затянули «Ой, мороз, мороз…». И так мне хорошо у печки стало, что не заметил, как задремал.

А приснилась мне, ни много, ни мало, меховая фабрика. Цех снился скорняжный, помню, это там, где шкуры в готовые изделия собирают. Не запомнил, что конкретно, помнил только, что опасность там какая-то…

Жизнь меня научила, что своим снам, как и предчувствию, надо доверять. Нельзя сейчас производство левое запускать, ох, спинным мозгом чую, нельзя. В понедельник буду с Сатчаном встречаться, попробую его в этом убедить. Так-то он мне обещал, но опыт свидетельствует, что в ожидании проверки все очень податливые и на все готовые, чтобы она прошла благополучно. А вот после того, как она уйдет…