Ревизор: возвращение в СССР 18

Глава 16

Москва. Квартира Брагина-младшего.

Генерал заехал к сыну, тот пытался ему на днях звонить, но у генерала не было возможности ответить, а потом закрутился… Вот только вспомнил по дороге домой.

У сына опять бутерброды, правда, уже с колбасой. После службы генерал, конечно, с удовольствием навернул парочку, но бутербродное меню в молодой семье категорически не одобрил.

— Пап, я, собственно, посоветоваться хотел, — объяснил причину своих звонков Костя. — У нас парень один все стройотрядовские деньги прогулял. Все две тысячи с лишним, что заработал. Паша Ивлев считает, что его напоили и ограбили. Можно ему чем-то помочь?

— Да уж, вот настоящий дуралей… Он заявление написал? — спросил отец.

— Да, Паша заставил. А то тот уже в невменяемом состоянии ходил, наши в общаге его караулили по очереди, чтобы в петлю не полез.

— Ну уж, из-за денег в петлю лезть? — укоризненно спросил генерал.

— Два с лишним месяца пахал, — вступила в разговор Женя. — Я его понимаю…

— Где его ограбили?

— Не помнит, — пояснил Костя. — Последнее, что помнит, это в ресторан пришёл, к нему двоих за столик подсадили, мест свободных не было…

— Что за ресторан?

— Арбат, вроде.

— Чего его в ресторан одного понесло? — с досадой спросил генерал.

— Да дурак, потому что. Наши на ВДНХ всей толпой пошли отмечать…

— Спроси, в каком отделении он заявление написал. Узнаю, что там.

— Спасибо, пап.

— Кстати, денег у вас теперь полно, — решил подколоть невестку генерал, вставая и собираясь уходить. — Может, вам помощницу нанять по хозяйству? Будет вам еду готовить нормальную… А то бутерброды хороши только в дороге…

Проводили Якова, посадив в лифт и спустились пешком с Гончаровыми во двор. Гриша сразу закурил, а Родька начал носится по двору, засиделись все.

— Видел тут на днях Лину, — решил я поговорить с Гришей. Он с любопытством взглянул на меня. — Из второго подъезда выходила, — пояснил я. Гриша улыбнулся едва заметно. — Слушай, не моё, конечно, дело, но стоит ли второй раз на те же грабли наступать? — не скрывая тревоги, я смотрел на друга в ожидании ответа.

— Грабли бы ещё куда ни шло. Тут же каждый раз, как обухом топора по затылку, — с досадой ответил он. — Не баба, а ходячее недоразумение. Всё нормально, не переживай. Что ж я, совсем не понимаю? Просто, мы её как от мужа с цыганами отбили, так она придумала себе что-то, ходит чуть не каждый день, приготовит что-нибудь сама и тащит угощать. Ну не выгонять же её. Да, и готовит она вкусно, и Родьке нравится. Неудобно как-то отказываться.

— Неудобно штаны через голову надевать, — заметил я. — Не забывай, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Тебе оно надо?

— Нет, — тут же ответил Гриша и озадаченно уставился на меня.

— Вот-вот, — улыбнулся я, мы попрощались, и я пошёл домой.

Эх, Лина, Лина! Вот же неугомонная женщина! Вступился Гриша за нее, когда от цыган отбивали, вот она и вообразила, что любовь у Гриши к ней не прошла. Но как грамотно его измором берет… надо отдать в этом ей должное. Эту бы энергию и в мирное русло… Не металась бы по мужикам, а вот так с самого начала взяла бы на измор какого-нибудь приличного парня, давно бы при муже была. Таком, что с друзьями из табора не приезжает ее бить…

Не успел я прибраться на кухне за гостями, как позвонил Вася Баранов, сказал, что зайдёт минут через десять. Так, чем мне его угостить?

— Ну, короче, такое дело, — смотрел голодными глазами Вася, как я пельмени по-ивлевски на сковороде дожариваю. Как знал, что он со службы будет голодный. — Там целая шайка отработала. Швейцар заметил пачку денег у вашего Кукояки, он красиво от нее отслюнявил ему мзду, чтобы пропустил, по-взрослому, дурачок. Тот официанту указал на него, а уже халдей подсадил к нему своих людей. Те напоили дурака и обчистили.

— Прямо в ресторане? — уточнил я, ставя сковороду на стол и ставя тарелку с вилкой перед ним. — Как же он у общаги оказался?

— Нет, не в ресторане. Целый спектакль разыграли, вроде, в такси его посадили, домой отправили. Но к тому времени Кукояка ваш сам уже, как говорится, ни петь, ни рисовать не мог.

— А таксист тоже свой, — предположил я.

— Нет, зачем? Они его в такси уже без денег посадили, освободили карманы, пока из ресторана к машине вели, — уплетал пельмени Вася. — Вот, теперь, главный вопрос: что вы хотите?

— В каком смысле?

— У одного из фигурантов дядя работает в конторе одной… На неё ничего нет, но, нутром чую, должно быть… Не знаем, как её грамотно отработать… А тут такое совпадение, грех не воспользоваться…

— Взять племянника за жабры, — договорил я за Васю, — пригрозить сроком, а дяде счёт выкатить: пусть сдаёт все расклады, что знает, по твоей конторе в обмен на свободу племянника… ну и деньги пусть студенту вернут.

— Ну, хорошо бы, если так получилось, — подтвердил он.

Так… А вдруг эта Васина контора входит в список предприятий, подконтрольных новой объединённой группировке? И что мне теперь делать?

— А что, дядька большая шишка? — закинул я удочку. — Реально информацией владеет?

— Личный водитель начальника, — хмыкнул Вася. — По-любому, что-то знает.

— Ну, не факт… — возразил я. — Дом-работа-дом…

— Это СМУ! — поднял вверх указательный палец Вася.

— А-аа, — выдохнул я с облегчением, СМУ это, явно, не наш уровень, как минимум министерский. — Тогда, конечно, должен что-то знать.

— А со студентом твоим что делать?

— Ничего. Деньги ему вернут, схему тебе сдадут и пусть идут на все четыре стороны.

— Заберёт он заявление?

— Куда он денется, — задумчиво проговорил я. — Такое удачное стечение обстоятельств… Договорюсь я с ним. Дожимай дядьку и раскручивай своё СМУ. Только не забывай каждый свой шаг с начальством согласовывать.

— Естественно, — поднялся он. — Ну, удачи нам всем.

Москва. Квартира Брагина-младшего.

Проводив отца, Костя вернулся на кухню. Женя мыла посуду и недовольно бурчала.

— Что, дорогая? — улыбаясь, спросил он, всё ещё веселясь над шуткой отца. Он уже научился понимать, когда тот шутит, даже, если отец говорил с серьёзным видом.

— Я против того, чтобы помощниц нанимать, — недовольно ответила Женя и Костя понял, что жена шутку его отца не поняла. Впрочем, чувство юмора её часто подводило. — Для чего я больше месяца кирпичи ломала и пыль глотала? Чтобы отдать эти деньги какой-то чужой тёте? Нет уж! Я, лучше, готовить буду учиться.

У Кости глаза округлились от неожиданности. Он, даже, отвечать ничего не стал, боясь спугнуть собственное счастье. Только сделал одобрительное лицо и покивал головой.

— Но не станешь же с каждым вопросом к маме ездить, тем более она сто лет сама не готовила, небось уже и забыла все — растерянно взглянула она на мужа. — И телефона нет подружкам звонить и уточнять, пока готовлю… Может, кто-нибудь из соседей согласится меня поучить?

Костя стал лихорадочно соображать. Кто же поблизости может помочь в таком деле? Да он еще не особо и познакомился с соседями, если честно. Разве что с Пашкой. Но у Пашки всегда вкусно кормят, это факт. Ага…

— У Паши Ивлева скоро жена родит, — поспешно ответил он. — Ей тяжело будет с маленьким ребёнком хозяйством заниматься. Вот, предложи ей с малышом помочь, а сама смотри, как она ужин готовит и спрашивай, что да как.

Аэропорт Шереметьево.

Нужный рейс приземлился, Фирдаус, Диана и Аиша ждали, пока пассажиры пройдут контроль. Наконец они заметили Тарека и Нуралайн и бросились им навстречу.

Несмотря на то, что расстались чуть больше месяца назад, всё равно все почувствовали, что уже соскучились. Получив в качестве багажа всего один чемодан средних размеров, Фирдаус повёл родителей и девушек к машине.

— В торгпредство, Фирдаус, — подсказал сыну отец.

— Разве вы не у нас остановитесь?

— Ну, куда к вам ещё двоих человек? — рассмеялась Нуралайн. — Мы лучше в гостевых апартаментах разместимся в торгпредстве.

— Зря, что ли, мы их содержим? — улыбнулся Тарек, сидящий рядом с сыном спереди.

Нуралайн сидела с девушками сзади. Диана быстро выяснила, что свекровь первый раз в Москве и вызвалась лично показать ей город.

— А как же учёба? — спросил её муж, посматривая в зеркало заднего вида.

— Ай! Прогуляю ради такого случая, — заявила Диана.

— Встречу с шуриным когда сможешь устроить? — поинтересовался Тарек у сына.

— Давайте, завтра все у меня соберёмся? — предложил сын.

— Конечно, тем более мама и так и так собиралась посмотреть, как вы живёте.

Только проводил Васю, как позвонил Сатчан и попросил встретиться.

— Обсуждаем с горкомом условия совместной работы, — сообщил он. — Захаров хочет лично с тобой встретиться, познакомиться.

— Хорошо, — кивнул я, — где, когда?

— В четверг часам к трём сможешь в горком к нему подъехать?

— Думаю, это же ненадолго? — уточнил я. — У меня лекция в четверг от общества «Знание», ещё не знаю, даже, где. Первая в этом учебном году.

— Конечно, ненадолго, посмотрит на тебя, пару вопросов задаст, и всё, — ответил Сатчан. — Я уже съездил. Да и если опоздаешь из-за этого на лекцию… Уверен, что тебя простят, если скажешь, почему задержался.

— Ага. Потом догонят и еще раз простят… А куда там?

Он мне всё объяснил, и мы попрощались.

Поздно вечером позвонил Фирдаус, сообщил, что родители сегодня прилетели и попросил встретиться завтра вечером у него. Договорились, что я подъеду и согласовали время.

В среду перед парами ко мне подошли наши «миротворцы» всей толпой.

— Паш, а что ты сказал, что работа в Кремле бесплатная? — хитро прищурившись, спросил Ираклий. — Проверял нас?

— А что, разве не бесплатная? — удивился я.

— Посмотрите на него, — улыбнулся Брагин. — Прямо, искреннее удивление. Представь себе, не бесплатная. Каждому по четверти ставки и полноценное оформление.

— Так что, у нас тоже скоро такое же удостоверение будет, как и у тебя, — улыбаясь, сказал Витя Макаров.

— Подождите, — осадил их Лёха. — Сначала проверки надо все пройти. Сейчас КГБ нароет что-нибудь…

— Да что он нароет? — беззаботно ответил Ираклий.

— Каких-нибудь родственников за границей, — подсказал Булатов.

— Надо же, как хорошо! — не переставая удивляться, проговорил я. — Ну, если всё официально, то это надолго. Первый раз меня целый месяц проверяли, потом ещё раз.

— Не важно, главное — результат, — не в силах скрыть своего счастья, ответил Ираклий. — Пашка, если все срастется, по гроб жизни обязан буду!

Москва. МГУ.

Всю первую пару Света Костенко старалась не разреветься. Обидно было очень. Ивлев парней из прожектора и агитбригады пригласил, а её нет. Хотя мог, места оставались, вон, Брагина и Булатова взял. А мог взять Машу Шадрину и её, Свету.

И, вот, спрашивается, где справедливость? Она столько моталась на этот дурацкий завод с агитбригадой, с Комсомольским прожектором по разным помойкам лазила. А в Кремль Булатова с Брагиным? Почему?

Обида захлестнула всё сознание девушки, внутри всё дрожало от негодования на бывших друзей и, в особенности, на Ивлева.

Москва. Красная площадь.

Фирдаус с отцом отправились по делам в торгпредство, а Диана, как и обещала, повезла свекровь на экскурсию по Москве.

Начали с метро. Московское метро Нуралайн очень впечатлило. Но больше всего её потрясла цена за проезд.

— Это пять копеек заплатил, и можешь весь день из метро не выходить? — допытывалась она у Дианы.

Вообще, центральные улицы Москвы, по которым они вчера ехали из Шереметьево, производили неплохое впечатление и освещённостью, и вполне себе живыми и цветущими клумбами, без особого буйства красок, разумеется. Но… после такого засушливого лета, по всей округе не то что цветочка не найдёшь, да даже зелёной травы нет, одна жёлтая выгоревшая солома осталась. Местных жителей шокировал вид выгоревшей зелени и деревьев, сбросивших листву в августе. А Нуралайн к этому привыкла, живя в Ливане. Ей всё очень нравилось.

Только смог сильно портил впечатление, но, всё равно, гуляя по Красной площади, Нуралайн удивлялась красоте вокруг.

Они прошли внутрь Кремля, погуляли по территории, где можно. Пообедали в ресторане гостиницы «Россия». На самом деле, Диана не знала, что в гостинице есть рестораны. Просто, когда они с Нуралайн неспешно проходили мимо, швейцар вдруг открыл перед ними двери, они увидели барную стойку внутри и столики и решили, что пора подкрепиться.

В целом, свекровь осталась очень довольна прогулкой. Единственное, что ей категорически не понравилось, это то, что тело Ленина выставлено в мавзолее на всеобщее обозрение. Спорить Диана не стала, она и сама не понимала этого ажиотажа вокруг него.

Возвращаясь на такси домой, договорились завтра сходить на ВДНХ.

В большой перерыв пошли с парнями на обед и в столовой, вдруг, к нам бросилась девчонка, которая поступала с нами в том году, но не поступила.

— Привет! — радостно потрясла она меня за локоть. — Я поступила!

— О, Регинка, — вспомнил, как её зовут Лёха. — Молодец. На первом курсе, значит?

— Да, — счастливо улыбнулась она. — О, привет, ты тоже тут? — заметила она Ираклия и тот покивал ей приветственно.

— И я тут, — помахал перед ней рукой Сёма Давыдов.

— Я так рада! — взвизгнула она.

— А подружка твоя где? — вспомнил я про вторую девочку. — Забыл, как её звали?

— Я одна поступала в этот раз, — ответила Регина и переключилась на меню.

Она оставалась с нами до конца обеда. Весело щебетала, разбавила нашу мужскую компанию. Семён и Женя Булатов, как люди свободные, проявляли к ней интерес и поддерживали разговор. Но как-то так получилось, что говорила она больше со мной. Рассказал ей о преподавателях кафедры, кому и как мы уже сдавали зачёты и экзамены. Вспомнили с парнями, как наши девчонки, думая, что экзамен будет принимать Сироткин, вырядились, как на свидание, а на экзамен пришла Артюхова и чуть не выгнала их за фривольный вид.

В общем, провели время приятно и с пользой.

После пар поехал домой, а к пяти часам направился на улицу Горького в редакцию газеты «Труд».

Главред Генрих Маркович Ландер удивил меня своим внешним видом. На вид, вроде, ещё не старый, лет сорок пять — пятьдесят, но лицо в морщинах и отёкшее, или болен сильно, или побухивает… сильно, — подумал я. И волосы длинные, нечасто такую прическу в СССР увидишь. Как его не сожрали ещё за них на каком-нибудь совещании в горкоме?

— Привет, — абсолютно не церемонясь, показал он мне на стул перед собой, а сам подпёр рукой голову и устало уставился на меня.

— Добрый день, — улыбнулся слегка я. Как же его, бедного, ломает мной заниматься.

— У тебя есть хоть что-нибудь с собой почитать?

— Имеете в виду, мною написанное? — догадался я. — Копия докладной записки для Верховного Совета имеется.

Открыв портфель, я достал и положил стопку листов перед ним на стол. Предполагал, что такой запрос может быть. Ну не материалы для КГБ же ему совать для ознакомления? Они все же слишком смело написаны для официоза — еще решит, что я смутьян и подрыватель устоев.

— Для Верховного Совета? — удивлённо переспросил он, тут же выпрямился, собрался, взял мои листки в руки и принялся изучать.

— Да, я отдаю записку туда, а куда дальше идет, мне знать не положено, это дела Владимира Лазоревича, — поспешил я прокомментировать эти материалы.

— Угу, — пропустил он мимо ушей мои слова, продолжая читать. — Почерк у тебя, конечно…

— Ну, что есть, то есть, — согласился я.

— Но писать умеешь, это факт. Что еще приятно, на непростую тему. Мне надо подумать, куда тебя пристроить, — задумчиво вернул он мне лекцию. — Как с тобой связаться?

Продиктовал ему свой домашний телефон.

— В ближайшее время тебе позвонят, получишь первое задание.

— Можно, хотя бы, в общих чертах, рассказать, что будет за задание, в каком виде я должен выдать результат и в какие сроки?

— Задание — это тема. Первое задание — заметка. Как принесёшь, так и в печать пойдёт. Это же не новости, которые день в день должны выходить. Может, и не сразу в печать, полежит немного. В колонке иногда место остаётся, заткнуть чем-то надо…

— Нормально, — рассмеялся я, будущий член союза журналистов СССР.

— Рад знакомству, — протянул он мне руку на прощанье, привстав из-за стола.

Мы попрощались, впечатление о нём у меня сложилось хорошее. Честный, прямой, откровенный… Сработаемся. И снова подтвердилась репутация Межуева — люди ему не отказывают.

Дальше нужно ехать к Фирдаусу. Тренировка сегодня накрывается медным тазом.

Отец и мать Фирдауса поразили своими манерами, вот уж, у кого каждое слово, жест и взгляд под контролем. Прекрасно вышколены, скорее всего, учились в каких-то частных французских или британских школах, или в Кембриджах и Сорбоннах. Бабушку Маши Шадриной сразу вспомнил. Она в таком обществе, как рыба в воде.

Познакомились, сели за стол, Фирдаус целый ужин заказал в каком-то ресторане. Поели за общими беседами, потом разделились по интересам. Мама Фирдауса в сопровождении Дианы пошла изучать квартиру, где сыночка живёт. А мы с Тареком и Фирдаусом занялись делами. Раз уж он для этого и прилетел, по моему собственному предложению.

Напомнил о «прогнозах наших профессоров» относительно войны в Ливане. И стал уговаривать Тарека по-тихому продавать ливанские активы, пока ещё всё стабильно. Продавать всё, что есть у семьи! Землю, недвижимость, фруктовый бизнес и вкладываться в производство чемоданов в Италии и альтернативные инвестиции, акции, пластинки. Отметил особо, что очень неплохо растут в цене нераспакованные игрушки, сделанные к фильмам и сериалам. Тарек требовал подробностей и деталей, где помнил, я их предоставлял. Где не помнил, рекомендовал просто поинтересоваться у коллекционеров, почем они купят пластинку или игрушку, выпущенную пять или десять лет назад, и самостоятельно сопоставить цену, по которой они вышли в продажу, с той, что просят сейчас коллекционеры, и убедиться в моей правоте. Ну да, какая-нибудь пластинка Битлов лет за десять-пятнадцать вполне могла вырасти по цене в сто раз, с пяти баксов до пяти сотен. Да и он мне скорее поверит, когда сам цифры от независимых от меня людей узнает, чем я буду долго распинаться…

Загрузил его по полной программе, короче. Он очень озадаченный просидел остаток вечера. Не стал долго задерживаться у них и, сославшись на работу, уехал домой.

Пока добрался до дома, было уже часов девять вечера. Позвонил Миша Кузнецов. Рассказал ему про работу в Комитете по миру, дал оба телефона, и Марка, и Ильдара и проинструктировал, что им сказать.

Где-то через час постучался Мартин. Зашёл поинтересоваться, почему я на тренировке не был.

— Всё нормально, — успокоил я его. — Встреча важная была. У тебя как дела? — пригласил я его на кухню и поставил чайник греться. — Кстати, Альфредо у тебя?

— У меня, — улыбнулся Мартин.

— Как вы там разместились в одной комнате?

— А квартира двухкомнатная. Вместе будем жить. Решили, что на пару снимать дешевле.

— Согласен, — налил я ему чаю и угостил бутербродами.

— Ты знаешь, этот Хуберт, по-моему, очень разозлился, что я не хочу подчиняться придуманным им правилам. Жить в общежитие и вытягиваться в струнку перед ним, — проговорил вдруг Мартин. — Боюсь, как бы он мне не напакостил как-то.

— Если будет сильно доставать, не молчи, — сказал я ему. — Говори сразу, попытаемся найти на него управу. Но ты, главное, сам на неприятности не нарывайся и аккуратнее с ним. Он может специально тебя провоцировать. Понял?

— Он грозился мне такую характеристику после учёбы дать, что меня никуда на работу не возьмут.

— А ты активно выступай на конференциях, участвуй в студенческих мероприятиях, чтобы из университета была хорошая характеристика. И вообще, он же на год раньше университет закончит и в ГДР вернётся. Не факт, что тот, кто после него землячество возглавит, будет такую же политику идиотскую проводить. Кстати… Тебе надо с другими членами вашего землячества как следует познакомиться, и при возможности, подружиться. Из них же кого-то выберут главным, когда Хуберт уедет из СССР… Представь, что твоего хорошего друга назначат вместо него, и тогда плевать ты сможешь на угрозы Хуберта, отличную тебе напишут характеристику. Ну а на крайняк — если все же он сможет тебе как-то нагадить — мир не замыкается на ГДР. Вполне сможешь поехать работать в ту же Венгрию, Болгарию, или, скажем, учитывая, как ты будешь хорошо владеть русским языком, вернуться на работу в СССР. Думаю, к тому времени я вполне смогу тебе и работу в Москве хорошую предложить.