Ревизор: возвращение в СССР 22

Глава 5

Москва. МГУ.

Во вторник приехал в университет и ко мне сразу подошёл с обеспокоенным видом Семён Давыдов.

— Слушай, Ираклий сегодня не ночевал, — сообщил он. — На него не похоже…

— Да ладно, ничего страшного, — ответил я. — Он же на вечеринке вчера был. Ну, загулял, в общагу не успел. Переночевал у кого-то.

Но когда Ираклий опоздал к началу занятий, не появился и к началу второй пары, тут уже и я стал беспокоиться. Ну, ладно, с бодуна проспать или не рассчитать время на дорогу из незнакомого места. Но ко второй паре уже всяко можно было доехать. Наш комсорг очень старался быть для всех примером, и привычки пропускать занятия у него точно не было.

И Давыдов снова подошел:

— Нет, реально что-то не так. У него сегодня по комсомольской линии какое-то совещание после обеда, он уже неделю волновался, что на нем выступать надо будет. Было бы все как обычно, он бы с самого утра ныл об этом на каждой перемене, а не пары пропускал… Плохое у меня предчувствие…

Ну раз такое дело, то во время большого перерыва пошёл звонить Васе Баранову. А то у меня у самого уже появилось плохое предчувствие…

— У меня приятель, студент, пропал, — объяснял я ему ситуацию. — Его в ресторан вчера пригласили, боюсь, не учудил ли чего? Опасаюсь, что сидит сейчас где-нибудь в КПЗ. Пробей по сводкам, пожалуйста.

— Как имя, фамилия? — уточнил Вася.

Я продиктовал, затем назвал и примерный год рождения тоже на всякий случай.

— Перезвони минут через тридцать, — велел он.

— Спасибо.

— Не за что пока.

Все полчаса волновался. Дошёл до столовой, посмотрел, не появился ли Ираклий. Наши парни встретили меня вопросительными взглядами, развёл руками, мол, пока, ничего и пошёл обратно к автоматам.

— Ну, ничего хорошего, — сразу огорошил меня Вася. — ДТП со смертельным, три трупа, двое пострадавших, один тяжёлый. Твой в Склифе.

У меня волосы на голове зашевелились. Мысли путались.

— Вот это гульнули… Как он не хотел вчера идти!.. Что ж теперь будет? Это он тяжёлый?

— Нет, какой-то Рубен Кобалия.

— Поеду я, пожалуй, в Склиф, — проговорил я, поблагодарил Васю и попрощался.

Уже собрался на выход, но вспомнил, что наши в столовке ждут меня хоть с какой-то информацией.

— Ну, всё плохо, — подошёл я к нашим. — Ираклий в ДТП пострадал. Там ещё три трупа… Я сейчас в Склиф. Звоните мне на домашний телефон часа через три-четыре, надеюсь, удастся с ним увидеться.

Растерянные лица были мне ответом. А что тут скажешь? Кивнул всем и ушёл.

Москва. МГУ. Кабинет заместителя декана по воспитательной работе.

Получив в Комитете задание подготовить оперативную информацию на секретаря комсомольской организации МГУ Самедова, Кротов стал вызывать по очереди всех своих агентов. Сложнее всего оказалось со вторым курсом. Тания и Костенко отсутствовали на занятиях и неизвестно, когда появятся, а ещё один парень с этого курса ничего не смог сказать по интересующим Кротова вопросам. Агенты с других курсов ничего про Самедова не знали, ни плохого, ни хорошего. Между тем по университету ходили слухи о любовных похождениях Самедова со студенткой первого курса Региной Быстровой, и Кротов решил опросить хотя бы её. Не возлагая, конечно, особых надежд на то, что она сама себя сдаст. Ну а вдруг?

Быстрова пришла настороженная и зажатая. Кротов сразу отметил про себя, что разговорить её будет сложно.

— Регина, — начал он, — тут некоторые говорят, что вы любовница секретаря комсомольской организации, а вы знаете, что у него есть семья? Жена, детей трое?

— Врут всё завистники, — уверенно ответила Регина, глядя ему прямо в глаза. — Товарищ Самедов хороший руководитель, я в «Комсомольском прожекторе» работаю под его началом и вижу, как он грамотно нами руководит. Он строгий, но справедливый, кому-то от него достаётся, вот они и бесятся, сплетни про него распускают. А я его очень уважаю и ничего плохого сказать не могу.

Кротов понял, что девчонка крепкий орешек, и ничего другого он от нее не услышит, так что быстро свернул разговор.

Москва. МГУ.

Хорошо, что Рашид предупредил меня, кто такой этот Кротов, — подумала Регина, выйдя из его кабинета. Она дрожала мелкой дрожью от возбуждения и волнения. — Интересно, поверил он мне или нет? Ничего по морде не понять, никак не реагировал на мои слова. Только бы он к Светке Костенко с этим же вопросом не пошёл, эта тварь и чего не было расскажет… Надо Рашиду сказать, что его уж проверяют. Вроде и хорошая новость, значит, рассматривают в Кремль, но только бы не сорвалось…

Тяжко мне пришлось. Ладно, добраться до Склифа было еще легко, но пока выяснял, где лежит Ираклий, пока пробивался к нему — семь потов сошло. Пришлось показать пару раз кремлёвские корочки, потому что пускать меня к нему иначе не хотели.

Наконец, я все же прорвался в палату травматологии. Глазам моим предстало удручающее зрелище. Палата на четырех человек, и каждый словно соревнуется с другими по количеству загипсованных конечностей и бинтов. У Ираклия, лежавшего ближе всех к двери, обе ноги были в гипсе от стопы до паха. Похоже, колени пострадали. Лицо и голова были целые, если не считать ссадин с одной стороны, разбитой губы и что он неподвижно замер и пялился круглыми глазами в потолок.

— Эй, дружище, ты как? — подошёл я к нему и тронул за руку.

Он медленно перевёл на меня глаза, и несколько мгновений смотрел в упор, словно не понимая и не веря, что видит меня.

— Привет, — взял я его за руку. — Ну, ты чего?

— Паш… Это ты?

Фух! А то я перепугался, что он овощем стал. Учитывая отсутствие повязки на голове странно было бы, но кто его знает… И не те мысли могут прийти в голову в такой вот палате.

— Хорош, давай приходи в себя. Что случилось? — присел я рядом на стул.

— Авария…

— Я знаю. Как это случилось?

— Сам не знаю, заснул, проснулся, авария.

— Кто за рулём был?

— Джаба, — ответил Ираклий. — Это его новая машина… Была… Он совсем бухой был…

Я записал себе это имя в ежедневник, на всякий случай. Но это точно не второй выживший, значит, виновник аварии погиб.

— Чего вы вообще поехали-то пьяные? — с досадой спросил я. — Попросил бы официанта такси себе вызвать. Ты же денег много заработал летом, можешь себе позволить.

— Омари не пил, обещал всех по домам развести. Кто же знал…

— А как же Джаба за рулём оказался?

— Не знаю, сам не понял, я сзади сидел…

Омари тоже погиб, уже и не спросишь.

— Ладно, дружище, держись. Пойду твоего доктора найду, — поднялся я.

— Я просил их остановиться! — схватил меня за руку Ираклий. — Меня никто не слушал!

— Это не твоя вина, — сел я обратно. — Они сами это сделали. Ты их не заставлял.

— Я их отговаривал, а они только смеялись, — опять уставился в потолок Ираклий.

Вина уцелевшего… Но с этим пока что некогда разбираться.

— Давай, держись. Главное, ты жив, а ноги срастутся, — опять поднялся я. — Пойду, всё-таки, врача твоего найду. Дядя Дато в курсе, что случилось?

— Не знаю, — с ужасом в глазах посмотрел на меня друг, — Джаба сын его хорошего приятеля. Что теперь будет?..

— Ну, что будет, то будет, — задумчиво проговорил я и сочувственно похлопал его по руке. — Держись, тебе что-то надо?

— Ничего мне не надо…

— Я зайду завтра, — пообещал я.

Доктора найти, в этот раз, не удалось. Но дал девчонкам на посту денег, чтобы они присматривали за парнем получше, всё-таки, он сейчас совсем беспомощен. Они мне и сказали, что у него множественные переломы ног, не только в коленях.

В холле на первом этаже встал в очередь к больничному телефонному автомату, чтобы позвонить Дато.

Москва. МГУ. Кабинет секретаря комсомольской организации.

У Самедова было прекрасное настроение, хоть и немного нервное. Проверка от КГБ уже идёт, Регину Кротов уже вызывал, она сказала, что описала его в самом лучшем виде! Наплела ему, что он строг, но справедлив и некоторые затаили на него из-за этого обиду и сплетни распускают. Девочка красавица, да ещё и сообразительная. Вот скоро перейду работать на Старую площадь и плевать мне на них на всех! Соплями тут все изойдут от зависти…

Из раздумий о прекрасном его вывел телефонный звонок.

— Рашид Фархадович! Вы совсем не следите за своими комсоргами⁈ — истеричным голосом спросил проректор по учёбе Кошевец. — Звонили из милиции! Ваш комсорг со второго курса экономфака Тания совершил аварию в нетрезвом виде! Три трупа! Ещё один в тяжёлом состоянии! — кричал Кошевец, а Самедов схватился за голову и с тоской подумал: такое ЧП! Вот, же Тания, блин, не мог подождать неделю, пока он переведется, чтобы новый человек вместо Самедова все это разгребал! — Как такой человек, который пьяным по Москве разъезжает и в столбы врезается, людей убивая, мог у вас комсоргом стать⁈ — продолжал ругаться проректор.

— Сегодня же соберём комсомольское собрание курса и рассмотрим этот вопиющий факт! — ответил Самедов, как только Кошевец умолк перевести дыхание, а проректор в ответ только фыркнул, словно услышал что-то дикое, и бросил трубку.

Самедов сдавил руками голову. Но отсидеться вот так не получилось бы… Как это всё не вовремя! — снова подумал он и потянулся к телефону позвонить Луппиан.

Москва. Квартира Дато Элиава.

В доме Дато было тихо. Страшная авария разделила жизнь на «до» и «после». Погибли дети близких знакомых, ещё один в больнице в тяжёлом состоянии. Племянник с переломанными ногами. Милиция не смогла сразу разобраться, кто был за рулём, от новой машины осталась куча бесформенного железа.

Почему-то родственники погибших решили, что за рулём был Ираклий. Хотя парень сразу сказал, что это не он.

Дато уже с утра позвонил отец Джабы, очень серьёзный человек, завбазой, и кричал, что племянник Дато всех угробил по пьяни. Звонила мать Омари, отец у него давно погиб, а мать сумела сильно продвинуться по партийной линии. Звонил отец Отара, тоже не последний человек в Москве, по профсоюзной линии кому надо любые путевки добывает, как фокусник из цилиндра достает…

Наслушавшись с утра ругани, обвинений и угроз в свой адрес, Дато с опаской покосился на зазвонивший опять телефон. Вдруг Рубен в больнице скончался, это ещё и его родители тогда могут звонить ему с претензиями.

Телефон так и звонил, а Дато не стал брать трубку. Какой смысл сейчас разговаривать? Люди охвачены горем, ничего не хотят слышать. Ираклий сразу категорически отрицал, что был за рулём, но никто же не слушает…

Не дозвонившись Дато с первого раза, не стал задерживать очередь к больничному телефону-автомату и поехал сразу домой, там, небось, мои парни уже телефон оборвали.

Практически так и оказалось. Не успел я вернуться, Галия сообщила мне, что Женя Булатов уже два раза звонил.

— Что у вас там случилось? — спросила жена. — Мне показалось, он очень расстроился, когда второй раз тебя не поймал.

— Ираклий в ДТП попал, — ответил я. — В больнице сейчас. Я ездил сейчас к нему, вот наши парни и хотят узнать, как он.

— И как он?

— Ноги сломаны, но жить будет…

Булатов позвонил опять минут через десять. Сразу подумал, что это уже не простое беспокойство о здоровье товарища.

— О! Ты пришёл, ура! — воскликнул он. — Слушай, у нас сейчас будет комсомольское собрание по поводу этой чертовой аварии! Луппиан говорит, что Ираклий был за рулём, но у меня большие сомнения на этот счёт. Я не помню, чтобы он хоть раз заикнулся о том, что умеет водить машину. Только все расспрашивал про курсы разные, но пока так и не собрался пойти на них.

— Всё правильно ты сомневаешься, — поспешно сказал я. — Как у нас всё просто! Ни обвинения ещё нет, ни экспертиз, а у нас уже комсомольское собрание по его душу! Он говорит, что не был за рулём, а, наоборот, пытался остановить этих парней, но его никто не слушал. Это он пострадавший. Во сколько собрание?

— Уже начинается, ты не успеешь, — ответил Булатов. — И Костенко, сучка, с утра ее не было, а как появилась и узнала про Ираклия, так аж засветилась от радости. Как бы не начала его критиковать, как тогда Регину.

— Чёрт… Держитесь там.

— Постараемся… Как он там, вообще?

— Не очень, — ответил я. — Обе ноги сломаны в нескольких местах, в гипсе от пяток до паха. Короче, он надолго там. Как бы не на несколько месяцев. Боюсь, что мимо сессии точно пролетает.

— Понял… Ладно, я тебе вечером ещё позвоню, расскажешь, где он там, как его найти. Всё. Побежал! — сказал Булатов и повесил трубку.

Хоть и была у меня душа не на месте, но сделать я ничего не мог и решил занять себя делом. Поехал в спецхран, пока появилось время. Там очень плодотворно поработал. Нарвался на статью с описанием нового фотоаппарата Полароид с «сухим» процессом проявки. Решил накатать заметочку для «Пульса планеты», глядишь, кто-то и у нас эту идею подхватит. Все толчок для технологического развития нелишний будет… Глядишь, этим займутся, да что еще попутно полезное изобретут.

Москва. ЗИЛ. Пожарная часть № 98.

— Ну, за нашего нового начальника караула, — поднял тост командир пожарной части Николай Павлович Новай. — Коллектив у нас хороший, дружный. Не пожалеешь, что к нам перешёл, это я тебе точно говорю.

Сотрудники подходили, угощались и мало кто задерживался надолго, но атмосфера праздничная уже ощущалась.

Пьют здесь помалу, — отметил про себя Загит. — То и понятно, до конца дежурства ещё как пешком до Китая. Но за несколько суток по чуть-чуть вся водка разойдётся, — со знанием дела подумал он.

— Поставлю тебя на первое дежурство с четверга, — сказал ему командир части. — А скажи, кто у тебя в нашем Комитете комсомола? — спросил Николай Павлович, когда они на короткое время остались за столом одни.

— В каком смысле? — удивился Загит.

— Ну, за тебя комитет комсомола просил, — объяснил Новай. — Вот я и интересуюсь, вдруг самому что-то понадобится.

— Меня сын сюда привёл, — пожал плечами Загит. — Я спрошу у него, конечно.

— Да ладно, не надо ничего спрашивать, какая уже разница. Я думал, это твои собственные связи…

Москва. МГУ.

Зал монотонно гудел множеством приглушённых голосов. Студенты возбуждённо обсуждали происшествие с гибелью трёх человек.

— Этой страшной трагедии могло бы и не быть, — продолжала вдохновенно Луппиан, — если бы погибшие и пострадавшие своим поведением стремились бы соответствовать образу советского комсомольца. Очень огорчает, что виновником этой аварии стал наш студент Ираклий Тания. Ещё больше огорчает, что он являлся комсоргом своей группы.

— Можно слово? — встал с места Булатов и, не дождавшись разрешения, выступил: — Считаю преждевременным утверждение, что Ираклий Тания является виновником аварии. Он это категорически отрицает. Необходимо сперва дождаться официального обвинения.

Самедов, присутствовавший на собрании, слегка кивнул, когда Луппиан вопросительно посмотрела на него.

— Возможно, ты прав, — согласилась она. — Но само присутствие комсомольца в автомобиле в нетрезвом виде, с нетрезвой компанией уже недостойное поведение для комсомольца и комсорга группы. Предлагаю переизбрать комсорга группы Ираклия Танию в связи с недостойным комсомольца поведением.

— Да вы что? — вскочил опять Булатов. — Человек в больнице. Ноги переломаны в нескольких местах. Ему нужна наша поддержка и сочувствие. Дайте ему в себя прийти, рассказать, что случилось на самом деле? К чему такая спешка?

— То, что комсомолец Тания ездил по городу в пьяном виде в сомнительной компании уже не изменится, — осадила его Луппиан. — Это факт, и это недостойное поведение для советского человека, вообще, и для комсомольца, в частности. Он не может дальше исполнять обязанности комсорга группы.

— Я могла бы его заменить! — вдруг встала с места Светлана Костенко.

Самедов чуть не поперхнулся от такой наглости, но сразу отказать ей не решился, вспомнив о мстительности всей семейки Костенко и те неприятности, что они доставили ему лично и родителям Регины Быстровой. Он велел Луппиан провести в ближайшие дни голосование на должность комсорга группы, очень надеясь, что найдется кто-то еще из желающих, и однокурсники эту выдру прокатят.

Только вернулся домой, Галия сообщила, что отец звонил, тут же ему и перезвонил.

— Хотел узнать, — начал он, — не знаешь ли ты, что с Дианой? Она уже два дня не появляется на занятиях. Обычно, она по два дня подряд не прогуливает, во всяком случае, она меня предупреждает… И дома её нет.

— Давай, я попробую у племянницы Фирдауса что-то узнать, и перезвоню, — предложил я и положил трубку, начиная и сам волноваться.

Зная, куда уехал Фирдаус и что там происходит… Неужели…

Аиша подтвердила мои опасения, Фирдаус и Диана улетели вместе в Италию.

Твою мать! Он совсем с ума сошёл? Зачем он потащил её с собой в Италию? Хочет, чтобы мафия ему её потом по частям присылала? Вот же бестолковый!

Кое-как успокоился и перезвонил отцу, сказал, что Диана и Фирдаус улетели в Италию, где отец Фирдауса открывает сейчас новую фабрику.

— А что же она мне ничего не сказала? — обескураженно спросил отец.

— Наверное, они решение вместе лететь приняли неожиданно или ночью поздно, вот и не стали тебе звонить, чтобы не беспокоить, — придумал я на ходу, чтобы он не волновался. Не говорить же всю правду…

Москва. Советский комитет по защите мира.

— А что вы сегодня только вдвоём? — спросил Марк Анатольевич Булатова и Сандалова.

— Ираклий в больницу попал после ДТП, — ответил Булатов, — у него обе ноги сломаны.

— О! Ничего себе! Как же его угораздило?

— Завтра хотим навестить его, тогда всё и узнаем, — ответив, Булатов переглянулся обеспокоенно с Сандаловым, что не укрылось от внимания Марка Анатольевича.

Вскоре в комитет стремительно вошёл Валиев.

— Марк Анатольевич, зайдите ко мне, — велел он, — и дверь прикройте, пожалуйста.

Через некоторое время Марк Анатольевич вышел из кабинета начальника и молча положил перед Булатовым открытку.

«Сигнал» огромными буквами было написано сверху. «Из милиции» указано черными буквами помельче ниже. Сандалов встал рядом и тоже стал читать. А ниже указано было следующее: «сообщаем, что гражданин Тания Ираклий Тамазович, работающий в вашем коллективе, тринадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят второго года находился в общественном месте в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство».

— Так что с ним случилось, говорите? — строго глядя на парней, спросил вышедший из своего кабинета Ильдар Ринатович.