Рейх-Атлантида

Глава 4: 1993-й год. База 211. Обнаружение

1993 год.

База 211.

Где-то во льдах Антарктиды.

********

Это была их первая ночь, которую они провели в тайном подземелье.

Наступило утро первого полноценного дня, проводимого ими в подземельях льдов. Первым покормили Сына полка.

- При включении генератора, мы аккумулировали какую-то скрытую энергию, - допивая горячий кофе, заключил Виктор Иванович. – Произошла активация, и всё сразу осветилось.

Теперь они стояли, сгрудившись около створок огромных дверей.

Первым почувствовал головокружение Павел, так как он находился к приборам ближе всех. Следом недомогание перешло к Виктору Ивановичу и Андрею. Ещё не совсем понимая, что происходит, Андрей было кинулся на помощь пингвину, но тут же со стоном присел у борта саней. Появились позывы к рвоте, пульс участился и стал похож на дробь отбойного молотка, громом отозвавшимся в висках. Энергетическая волна обволокла своей невидимой субстанцией всё близлежащее пространство за несколько секунд. Слабость, сразившая начальника станции, буквально подкосила его ноги, и, падая, он схватился за борт саней, пытаясь найти опору. Там уже корчился его младший товарищ. Андрея свела судорога, и мутным взглядом он пытался отыскать пингвина, но тот пропал где-то среди вагонеток.

В нескольких метрах от саней на коленях стоял Павел и выворачивал на пол содержимое своего желудка. Боль и оцепенение пронзили инженера, начиная от кончиков пальцев, и кончая стопами ног, которых он сейчас абсолютно не чувствовал.

Всё произошло настолько быстро и внезапно, что путешественники даже не смогли принять более удобное положение. Их буквально скосило невероятным по силе электромагнитным излучением, вырвавшимся наружу после того, как Павел коснулся пальцем светящейся панели.

- За-щит-ное по-ле! - еле выдавил из себя профессор онемевшими губами. Глаза его, казалось, сейчас вылезут из орбит и лопнут подобно мыльному пузырю. Он пытался дотянуться до Андрея, корчившегося в конвульсиях, но некая невидимая сила, что называется, пригвоздила его к месту, не позволяя сделать ни одного лишнего движения: он мог лишь наблюдать за своим младшим товарищем как того сворачивало «в баранку» и кидало из стороны в сторону. Переведя, безумный от боли взгляд на исторгавшего рвоту Павла, он, растягивая буквы, процедил сквозь, сомкнувшиеся от агонии зубы:

- Па-ша! Отож-ми панель…

Инженера всё ещё выворачивало наизнанку. Повернув голову к своему начальнику, он, как бы извиняясь, развёл руками, и его снова обильно вывернуло. Рвота была склизкой и тягучей.

- Не могу… дотянуться, - чуть не захлебнувшись, с усилием вымолвил он. – Руки не слушаются…

- Отклю-чи это чёр-то-во защит-но-е по-ле! – чуть ли не заорал профессор, проваливаясь сознанием в чёрный зев пустоты.

Дотянувшись до панели управления, Павел смог, наконец, дотронуться до какой-то красной пластины, выполняющей, видимо, роль сенсора на остановку энергии. Нажав её, он тут же рухнул на пол, исчерпав за секунду все силы организма. Пластина бликнула, загудела, и давление сразу пошло на спад. Дышать понемногу стало легче.

Всё это длилось несколько секунд, и Павел даже не успел, как следует оценить степень опасности, грозящей всем немедленной гибелью.

Через полминуты всё прекратилось.

Зловещий гул приборов затих, и путешественники постепенно начали приходить в себя.

- Защитный экран, парализующий всё живое в радиусе нескольких десятков метров, - констатировал инженер. - Своеобразный портал для прохода внутрь. Если бы я эту красную пластину не отжал, нас бы расплющило давлением в лепёшки. Из Сына полка получился бы прекрасный ростбиф для шашлыка. Я не удивлюсь, если за нами сейчас кто-нибудь наблюдает в экраны мониторов.

Его прервал сработавший в этот миг часовой механизм, скрытый по ту сторону дверей, так как послышалось мерное тиканье метронома, и над верхней панелью, прямо под гигантской свастикой загорелась, спрятанная в нишу огромная лампа, осветив всё вокруг мерцающим неоновым светом.

Все трое насторожились, ожидая какого-нибудь нового подвоха, даже Сын полка на время прекратил урчать и похрюкивать от страха, однако больше ничего существенного не произошло. Свет, своим мягким сиянием разлился по пространству коридора, и определённо стало немного уютнее. Это, вероятно, было уже «приглашение».

- Нас зовут в гости… - неуверенно предположил Андрей.

Обе монолитные створки, поражающие своей громадностью, без всякого постороннего шума разъехались в противоположные направления и, щёлкнув с той и другой стороны, зафиксировались на месте.

Их удивлённые и изумлённые взгляды были направлены в одну сторону, впитывая и выхватывая подробности раскрывшегося перед ними нового, неведомого им мира.

Сын полка коротко хрюкнул и образовал под собой маленькую лужу.

- Привет тебе, База двести одиннадцать, - прошептал Павел. - Мы пришли с миром…

И первым шагнул вперёд. Шедший сзади Якут, пригладил рукой голову пингвина, и тот, сразу прижавшись к ногам, изобразил полную покорность, граничащую с обожанием. В компании путешественников ему было не так страшно.

Перед ними предстало огромное помещение, напичканное новейшими техническими приспособлениями всевозможного характера, многих из которых Павел попросту не видел никогда в жизни. Около тридцати или сорока жидкокристаллических плоских экранов, расположенных по всему периметру помещения, передавали каждый шаг и каждое движение вошедших гостей в режиме записи, а потом обрабатывали информацию, мерно гудя скрытыми в нишах приборами наблюдения. Путешественники увидели самих себя за пять минут до вхождения внутрь базы – именно в тот момент, когда Павел первым перешагнул границу светового пятна.

- Система видеонаблюдения нарушена, - тихо проговорил инженер, кивком головы указывая на мониторы. – Экраны должны показывать реальное время, когда мы стоим тут сейчас, а не запись пятиминутной давности. Отчего так? – он нерешительно взглянул на профессора.

Виктор Иванович осторожно продвинулся вперёд вместе с Андреем, и почти в ухо прошептал Павлу:

- Посмотри на слой пыли. Этими экранами уже не пользовались несколько лет!

- Однако! – удивлённо отозвался Якут.

- И это всё под землёй! – выдохнул изумлённо Андрей.

Перед ними возвышался телескоп с рефлекторными зеркалами, устремлённый своей громадой в центр раздвигающегося купола. Путешественники медленно и осторожно пересекли наискось весь периметр огромной обсерватории и, оставив за спиной громаду телескопа, приблизились к дверям. Андрей ещё раз обернулся и посмотрел на колоссальное строение астрономического прибора уже с другого ракурса. Масштаб конструкции просто поражал.

- Грандиозно! – только и смог выдохнуть Андрей. – Это ж, какие механизмы и подъёмные краны были тут задействованы, если учесть, что мы находимся в пластах векового льда глубоко под землёй?

…Оставленные ими мониторы в это время показывали изображение момента, когда они стояли под телескопом и, задрав головы вверх, с открытыми ртами смотрели на купол высокого и далёкого потолка.

- Странно всё это… - пробормотал задумчиво Андрей.

Затем встряхнул головой, будто отгоняя какое-то наваждение, и заковылял за Якутом, держась сзади за полу его куртки.

********

Первое, что увидели профессор и его группа в новом помещении, это огромную надпись на железном щите: «Neu-Shwabenland». Сверху был инкрустирован орёл, вознёсшийся до потолка, знаменующий собой символ Третьего рейха, и обозначавший по всему миру любимую птицу фюрера.

Ниже, на всю стену была графически вычерчена карта Антарктиды Пири Рейса, – той Антарктиды, которая была знакома ещё народу эйнов – свободная ото льдов, покрытая растительностью и имеющая немалое количество рек и озёр.

Помещение было такое же просторное, и сразу же бросилось в глаза полное отсутствие людей, как и в предыдущем. Слой пыли, лежащий на полу и на незнакомых Павлу приборах, говорил о том, что здесь уже давно не ступала нога человека, если это можно так образно выразиться.

Все осторожно вошли вглубь помещения и остановились, задрав головы. По полу за группой полярников вились чёткие свежие следы сапог и унтов: один поменьше, явно принадлежал лапам пингвина.

- Похоже на медицинскую лабораторию, - предположил Павел, оглядывая периметр стен. Впритык стояли железные стеллажи с множеством горизонтальных полок. На них размещались различные медицинские приборы, многие из которых полярникам были абсолютно не известны: колбы, пробирки, микроскопы, чашки Петри. За стеклянными дверями путешественники рассмотрели ряды различных банок и колб с заспиртованными органами людей и животных. Андрея чуть не вырвало при виде всего этого омерзения. Мозги, желудки, сердца, отрезанные и препарированные конечности, части пищевого тракта и прочие внутренности были расфасованы строго по указателям того или иного вида. Здесь был биоценоз всего живого на Земле, начиная от щупалец кальмара, глазных белков обезьяны, и кончая акульими плавниками, вперемешку с анатомическими органами человека. Всё стояло рядами, и было пронумеровано. Попадались даже человеческие зародыши. За перегородкой, в которую с разбегу уткнулся носом пингвин, стояли банки с плавающими в спирту черепами, фрагментами рук, ног, лап и хвостов.

- Это же анатомический театр какой-то! – сморщившись, выдавил из себя Андрей, оттаскивая птицу в сторону. – Что тут производилось? Гляньте, Виктор Иванович, там даже целые ОСОБИ плавают!

Профессор потащил Якута за рукав, оставив Андрея рассматривать, как он выразился, “достояние третьего рейха».

- Не прикасайся, Ваня. Может, эти холодильники подключены на движения посторонних, а мы тут такие красивые, нарисовались…

Повсюду в заспиртованных колбах и секциях холодной заморозки виднелись расчленённые крысы, лягушки, собаки, обезьяны, и другая живность, разумеется, ранее когда-то жившая на планете. Тушки были разрезаны по брюшной полости, а внутренности удалены хирургическим путём, неизвестным даже профессору, не то, что Павлу.

- Как я и предполагал, друзья мои. Это, очевидно секретная лаборатория, где немцы в сороковых годах занимались вивисекцией, скрещиванием, а, возможно и клонированием. Тебя это удивляет, Андрюша?

Виктор Иванович показал на колбы.

- А как тебе это? Орден «Аненербе» не с пустого стакана сделан, как сказал бы наш Гриша. Они ориентировался на Древний Тибет, Индию, Китай, Египет. При фараонах уже была развита технология мумифицирования, и жрецы, разумеется, с нашей точки зрения, опираясь на современную науку, пользуясь какими-то своими секретными инструментами, могли клонировать себе подобных. Парадокс, скажешь ты? А я вот не думаю, да и Павел тоже. Сколько мы потеряли знаний и манускриптов, касательно древних цивилизаций? Взять ту же Александрийскую библиотеку или клинописи Шумеров: это же кладезь науки! Соображаешь объём информации? Четыре миллиарда неизученных рукописей, Андрей! И это только по самым скромным подсчётам наших незабвенных специалистов, сидящих годами в архивах. Так что, клоны были… уже тогда, полторы тысячи лет назад и ранее. Теперь можешь удивляться, хе-хе…

Профессор даже позволил себе весьма экстравагантно хмыкнуть. Сын полка в ответ хрюкнул по-своему и почесал клювом брюхо. Статус-кво был восстановлен.

- Одно из двух, - задумчиво констатировал Павел. – Либо эти помещения работали автономно до нашего прихода, либо…

- Что?

- Либо мы активизировали включение этого автономного режима, когда вы с Якутом нажали рычаг тумблера. – То есть?

- Да всё очень просто, - Павел осмотрел холодильники и колбы. – Я так думаю, что мы людей здесь вообще не найдём. Не то пальто, как сказал бы Гриша. Пыль, автоматика, всё механизировано…

- Да, - отозвался профессор. – Но мы ведь только осмотрели тоннель, вход в базу и три помещения. А что ждёт нас впереди? Как я уже говорил: может, они временно законсервированы, ну, скажем, на случай какой-нибудь эпидемии или ещё чего? Не забывай – конец войны и всё, а, возможно, и все послевоенные годы…

- Да, но аппаратура-то РАБОТАЕТ!

- Возможно, поставлена на автоматический режим.

- На столько лет? Что даже следов не видно? Какие-то проверяющие или контролёры должны же были наведываться сюда хотя бы раз в полгода? Вы на пыль гляньте! Ей же лет десять, не менее!

- Ну, десять, ты конечно махнул…

- А что? Нет никаких записей, журналов учёта, фотографий, записок друг другу. Тут же коллектив, простите меня, работал – и не маленький. Ничего нет…

- Вон, на вешалках халаты висят, - вставил Андрей. – Может, в карманах что обнаружим?

Все подошли к большой вешалке, на которой аккуратно висели около тридцати-сорока белых халатов, определённо предназначавшихся для медицинских опытов. А вот это уже было интересно. Обычные больничные халаты для медицинского персонала, с завязками на спине. На полочке сверху лежали стопками марлевые повязки, резиновые перчатки, респираторы и противогазы. Всё было новое, современное, но… как бы потерявшее вид за давностью лет.

- Странно… - пробормотал профессор и потёр подбородок. – А халатики-то пожелтели…

- У меня ничего нет, - оповестил всех Андрей, первым проверивший карманы. – А у вас?

- Тоже ничего.

- И у меня.

Отважный Якут придвинул к себе пингвина и надолго погрузился в свои «оленеводные» размышления. Теперь было непонятно, кто к кому жмётся больше – хозяин, или его полярная птица.

Дело в том, что проверяя карманы халатов на вешалке, он заметил то, что проскользнуло взглядами от его друзей – никто из них этого в спешке не заметил. А он увидел: глаз-то опытный, недаром лучший оленевод в тундре. Заметил, но пока не хотел говорить: а вдруг не так поймут…

Так или иначе, на каждом халате, с изнаночной стороны были выдавлены едва заметные имена: Губер-1, Губер-28, Губер-36, и… так далее.

********

За ужином Виктор Иванович высказал кое-какие свои соображения, водя карандашом по старой схеме базы, которую они обнаружили в лаборатории. Андрей, знавший немецкий язык ещё со школы, вызвался переводить надписи и символику технических помещений базы. Она имела четыре яруса, уходящие вниз подземелья, словно перевёрнутая пирамида.

После ужина, разогретого на спиртовке, все расположились в удобных креслах вокруг проекционного стола, где когда-то восседали и творили проекты неведомые конструкторы третьего рейха. Остатки тушёнки отдали Сыну полка, и он занимался тем, что пытался клювом вычистить очередную банку, катая её по полу, отчего в бюро создавался непривычный шум. Так как бояться всё равно было некого, путешественники позволили ему эту забаву, зная наперёд, что завтра подобные игры на втором этаже будут уже неуместны.