Рейс на любовь

Глава 8. Шанс на счастье

Заголовок утренней газеты гласил:

Братья Демирэль все ещё надеются найти тело невесты главы холдинга Демирэль - Скай.

Ниже располагалась их фотография на том самом берегу, с обрыва которого я сорвалась в море.

Три дня назад СМИ сходили с ума от восторгов по теме нападения на невесту старшего Демирэля. Двое охранников убиты, повар скончался в больнице от сердечного приступа, якобы от новости о моей кончине, а ассистенту госпожи Руновой удалось сбежать, нырнув в воду.

Я уронила руки на постель вместе с газетой. Сломанная рука в гипсе не позволяла долго держать ее вертикально. Скорее всего, Али и Метин видели, как я сорвалась вниз. Может даже подумали, что это Джан меня столкнул. Али сказал кому не стоило об этом, вот и убили его. А Метин не успел никому сказать, или он был более значимой фигурой в холдинге, потому Джану было достаточно его обещания молчать.

Вариантов произошедшего может быть много. Мне же остаётся прийти в себя и встать на ноги, чтобы объявить миру, что я жива. Сейчас, даже Бураку не могу сказать об этом.

Около пяти часов я провела в воде, пока меня не выловил тот самый старичок, с моторной лодки похитителей. Я смутно помню те часы моего полубессознательного дрейфующего состояния на волнах. Я часто отключалась, когда меня накрывала очередная волна воды. Иногда я приходила в себя и сквозь боль и слезы старалась дышать чаще и глубже, чтобы насытить тело кислородом, на случай нового обморока при погружении тела под воду. На мне не было живого места. Голень, рука и два ребра были сломаны, множество ушибов, но я выжила. Словно сами ангелы меня защищали. Как вообще я могла выжить и не разбиться о скалы? Упасть с такой высоты и выжить - это уму непостижимо. Ещё большим удивлением для меня стало появление Максима в домике старика Мухаммеда. Старик оказался одиноким рыбаком и жил на отшибе деревни, недалеко от моря. И вот тот момент, когда старик переложил тело из лодки на деревянные носилки, увидел Максим. Он в тот момент искал меня на берегу. И вот уже четвертый день уезжал от меня только, когда Мухаммед требовал лекарств и продуктов.

- Если хочешь, я тебе почитаю. - Подсел ко мне Максим. - Не напрягай тело. Дай ему восстановиться.

Из соображений безопасности, Макс запретил старику тащить меня в дом, и они спрятали меня в сарае. Это строение находилось от дома в пятидесяти метрах за высокими деревьями, и потому был шанс, что если к старику прийдут, меня не станут искать вокруг его дома. Сарай использовался, как гараж для его моторной лодки и прочих инструментов для жизни в лесу. В итоге, лодку бросили рядом с домой, все вещи сдвинули в сторону, и пол освобожденного сарая, стало моим новым домом. Максим купил для меня два матраца - (один под другой), чтобы моему телу можно было идеально ровно лежать и спина не прогибалась на кровати. Так же, он привез белье и какой-то брезент для потолка, чтобы меня не залило дождем, если с него будет капать. Хотя Мухаммед и уверял, что он построил это здание не так давно и сделано все прочно. Но я и за это было очень благодарна Мухаммеду. Он неизменно называл меня дочкой, а его отец, с его позволения. Он чувствовал свою вину в случившемся, но не мог поступить иначе, судьба его внуков висела на волоске. Блонди Фюсун угрожала им.

Я дала себе и ему слово, что как встану на ноги разберусь с ней. И отблагодарю старика, чем смогу.

- Не нужно, ты лучше расскажи мне новости. - Попыталась я приподняться выше, чтобы оказаться в положении сидя, но не вышло. Я охнула от боли и замерла, пережидая волну боли по телу.

- Да что же ты себя не бережешь! Попросила бы. - Нахмурился Макс.

- Прости, я забылась. - Я и правда забылась, после приема обезболивающего первый час боли нет совсем, ни в одной части тела, конечно, пока не пошевелишься.

Максим приподнял меня на своих предплечьях, просунув руки мне подмышками и я села. Ну, хоть позвоночник цел, а то бы ещё и сидеть не могла. Хотя, первые трое суток мне не позволяли сесть. С ночи того злополучного дня до следующей луны я не приходила в себя. Следующие два дня лежала трупом и плакала. Все тело нещадно болело. Я боялась не выжить и мне всё ещё было страшно. Во снах в меня стреляли бандиты, а иногда, и сам Джан. Я просыпалась с криком по два раза за ночь, то от стрельбы от падения со скалы. Кажется, у меня появилась новая фобия - акрофобия. Спас меня от этих снов Мухаммед. Он подал мне какой-то отвар из трав собственного сбора. Обещал, что он меня успокоит и позволит спокойно спать. Так и вышло. Средство очень помогло. Однако, в часы моего бодрствования я сходила с ума от страха, что меня найдут здесь и добьют, чтобы никому не смогла рассказать, кто со мной это сделал.

- Бурак и Джан продолжают поиски и не дают продыху полиции Стамбула. Все надеются тебя найти. Часто вижу рядом с Бураком ту блондинку.

- И как он, ну, на вид? - Не смело решила узнать я.

- Он не обращает внимания на нее, если ты об этом. Хотя, я бы в принципе, его назвал бесчувственным сухарем в сравнении с его братом.

- Ну конечно, эта тварь наверное делает вид, что скорбит по мне и что он тут не причем. - Со злостью прошипела я и схватилась за ребра от резкой боли. - Нужно как-то связаться с Бураком и все ему рассказать. Он должен знать, что за шакал находиться рядом с ним. К тому же, я сомневаюсь, что та блондинка могла самостоятельно додуматься до такого плана. Думаю, это все Мерт.

- Пока это не представляется возможным. Да и зачем? Сейчас, у тебя есть прекрасная возможность исчезнуть из Турции и вернуться домой. - С жаром проговорил Максим. О Господи, неужели он так влюблен в меня? - Я за эти дни чуть с ума не сошел. Я думал, что ты умрёшь у меня на руках. В первые сутки, Мухаммед сказал, ты можешь не выжить. Я даже Мари вру, что покинул Стамбул. Потому что за ней могут следить, и она невольно приведет к тебе бандитов.

- О боже, Мари! Я со своими переживаниями совсем о ней забыла. Срочно бери свой телефон и назначь ей встречу. Предупреди только, чтобы она добиралась не на такси, а на автобусах и желательно сменить не один раз его. Встретишь ее на берегу. Погуляете посмотрите, следит за вами кто или нет и тогда ко мне придёте.

- Да ты стратег дочка. - Усмехнулся старик только вошедший в сарай.

- Отец, ты не против?

- Если будете аккуратны, то приводи. Я не за себя беспокоюсь. А за тебя. - Улыбнулся мне Мухаммед, усаживаясь на стул, который уступил ему Максим.

- Спасибо отец, - тепло улыбнулась я ему и с мольбой посмотрела на Максима. - После этой встречи, мы отправим ее в Москву. Нельзя так рисковать ее жизнью. А сейчас, я хочу увидеть единственную подругу.

- Так, ступай куда собрался. Дочке отдохнуть пора. - Отец отправил Максима и когда тот скрылся за дверью, не забыв чмокнуть меня в щеку, сказал мне. - Дочка, парень влюблен в тебя. Ты же и сама уже догадалась. - На эти слова я лишь грустно кивнула. - Тогда реши для себя, кто тебе важнее и как ты хочешь жить дальше. Руководствоваться нужно сейчас не головой, а сердцем. Может и глупо звучит, да не в том смысл. Так, чего же хочет твое сердечко?

- Отец, а вдруг он меня не любит? Вдруг, все это была игра.

- Вот ты и ответила на вопрос. Раз тебя беспокоят его чувства. Бурак твой не выглядит двуликим человеком. В его лице я вижу мало эмоций, но душа горит огнем от мысли, что он потерял тебя. Поверь мне, я знаю. Да и этот шайтан братец его путает следы. Надо бы глаза открыть ему. Если бы не предательство брата, Бурак не допустил бы такого с тобой.

- Как же ты столько понял о нем? Говоришь так, словно знаешь его.

- Неважно это дочка, важнее не делать больно тем, кто тебя окружает. От этого страдает не только твое сердце, но и того, кого оно не приняло. Лучше сейчас признаться во всем Максиму. Хороший и добрый он парень, но пострадает зря.

- О чем ты? Как пострадает?

- В молитве моей за тебя, виделось мне, что он пострадает не только душой за тебя, дочка. Отпусти парня вместе с подругой. Помочь тебе они все равно ничем не смогут, раз уж ты решила остаться и бороться. - Отец похлопал меня по плечу и прищурил глаза, - Правильно я же понял?

- Да отец, я стану сильной и буду бороться. - Отец протянул мне стакан с новой порцией отвара. - Вот и отлично, тогда я пойду, надо кое-что устроить. А ты поспи, набирайся сил, милая. Ты достойна этого мужчины.

Мне хотелось спросить, что он устроить хочет, но глаза слипались и я заснула. Сопротивляться собственному организму не было сил.

***

В себя я приходила медленно, но когда поняла, что у меня больше ничего не болит, а лежать на ранее жестком матраце в сарае стало мягче и приятнее, я заставила себя открыть глаза. Яркий белый свет ослепил меня, и я тут же зажмурилась.

- Госпожа, Вас беспокоит свет? Я сейчас, - Услышала я голос Айлин, и через минуту в комнате стало менее светло.

На этот раз я уже смогла осмотреться, и моему удивлению небыло предела. Я находилась в спальне своего нового дома в Стамбуле. Айлин суетилась натягивая штору, закрывая солнечный свет от моего лица. Затем, кинулась проверять показания на мониторах, которых кстати здесь было как в больнице. Моя сломанная голень покоилась на вытяжке над кроватью, в здоровой руке капельница, сломанная рука в свеженьком и более плотном гипсе, а ребра подверглись пытке быть перетянутыми специальными бинтами.

- Ты что же, еще и медсестра? - Улыбнулась я Айлин.

- Да госпожа, потому меня и наняли в Ваш дом. Показатели в норме, и я ненадолго оставлю Вас. Я должна пригласить к Вам эффенди.

- Бурак здесь?

- Конечно, госпожа. - Улыбнулась она, и взявшись за ручку двери замерла ненадолго. - Простите за вольность, но я хочу сказать, что очень сильно беспокоилась о Вас. Я верила, что Вы живы.

- Спасибо, Айлин. - Не ожидала я такой теплоты от прислуги, и тут же дала себе мысленную затрещину. Мне стало стыдно называть прислугой эту добрую женщину.

Уже через минуту в мою комнату ворвался Бурак. Его лицо выражало крайнее беспокойство, под глазами залегли темные круги, будто он не спал не одну долгую ночь. Он наклонился ко мне, чтобы прижаться губами к моему лбу, и я ощутила знакомый мне аромат. Казалось, то было целую вечность назад, хотя всего прошло пять дней. Не выдержав, я прижала его левой рукой к себе, насколько было можно, потому что он тут же уперся руками в мою кровать, чтобы не лечь на меня.

- Осторожней, твои ребра.

- Да, волны не хило потрепали меня, - всхлипнула я, пытаясь сдержать слезы от наплыва эмоций. - Я думала, больше не увижу тебя.

- Я верил, что найду тебя. Аллах бы не позволил тебе уйти из жизни, когда я впервые так полюбил. - Хриплым голосом сказал мне Бурак и сел на край моей постели.

- Что? - выдохнула я. Мне не верилось в то, что я только что услышала.

- Ты слышала, моя душа. Когда мне сказали, что ты умерла… - В каждом его слове чувствовалось напряжение. Я кожей ощущала, как тяжело ему было говорить об этом, но все же попросила рассказать мне, что произошло в тот день, когда я для всех умерла. Вопрос с темой любви, я решила отложить, пока не разберусь в своих чувствах к нему. Кажется, Бурак тоже это понял, и он встал, начиная нервно мерить шагами комнату.

- Я был на важной встрече в холдинге, когда садилось солнце. Его лучи неприятно били мне по глазам, и я решил сделать перерыв. Я позвонил охране дежурившей на причале, чтобы не отвлекать тебя от работы на яхте, но Мустафа мне не ответил. Тогда я позвонил Метину, он в этот момент только выплыл на берег и рассказал, как его хотели пристрелить и потому он прыгнул в море. Его ранили стреляя по воде, но он выжил. Я мчался со всех ног к тебе, но не успел. Джан приехал к тебе, чтобы помочь, когда тебя уже похитили и успел вызвать полицию.

- Бурак… - Я хотела рассказать ему про Джана, но он перебил меня.

- Подожди. Дослушай. Джан был белее мела. Он даже поругался с водолазами, которые не могли найти тебя и все советовал им искать тебя под скалой. Это показалось странным всем, но водолазы обследовали дно вокруг скалы, в общем, так мы нашли, с другой стороны скалы, на берегу кровь. Утром экспертиза показала, что кровь твоя. Так же были найдены следы от внедорожника. Сейчас выясняют чей он был. Есть несколько зацепок, в общем, не о том сейчас. - Он громко выдохнул и закрыл руками свое лицо отвернувшись от меня. Когда он взял эмоции под контроль, то продолжил. - Основная версия полиции была в том, что тебя застрелили и избавились от тела. Четыре дня прошли для меня словно в аду. Я думал, что Аллах решил меня наказать за то, что не уберег. За то, что позволил тебе быть одной в чужом городе, в чужой стране, и без защиты. Я должен был беречь то, что мне даровал…

- Бурак хватит винить себя. - Резко сказала я. - Подойди ко мне и возьми меня за руку. - Когда Бурак все же сделал то, что я просила, я прижала его ладонь к своей щеке и поцеловала. - Я жива Бурак. Каким-то чудом, и молитвами Мухаммеда конечно, я выжила. Знаешь, когда вода сомкнулась над моей головой, я думала, что это конец. Но… мы не обо мне, расскажи мне дальше пожалуйста.

Бурак сел на колени рядом с моей кроватью взяв мою ладонь в свои руки и прижал к губам:

- Ты права, тебе было и есть гораздо хуже, чем мне. Что ж я за эгоист. - Он невесело рассмеялся и прошептал. - Прости малышка.

- Итак, спустя четыре дня, когда я прогуливался по дикому пляжу, мне передали записку, что рыбак Мухаммед хочет меня видеть у себя. Я хотел отказаться, но что-то заставило меня принять его приглашение. Он рассказал мне все. Как участвовал в том, что сотворил мой брат с этой дрянью. - Он приложил наши руки к своему лбу, чтобы снова спрятать лицо.

- Бурак, прошу тебя не вини себя хотя бы в этом. - Тихонько сказала я.

- Но я виноват. Я ведь не придал значению настойчивости брата на встречи с тобой. Не придал значение появлению Мерта главного конкурента, сразу после Фюсун на нашем свидании. И снова я не обратил внимание на настойчивость Джана искать тебя под скалой!

Бурак снова вскочил на ноги и полыхая злостью ударил кулаком в стену.

- Бурак! - Я на рефлексах хотела вскочить и тут же вскрикнула от боли в ребрах.

- О, Аллах, прости меня милая. Все, я держу себя в руках. Просто не могу видеть тебя в таком состоянии, я чувствую себя виноватым. Милая моя, у тебя треснули два ребра, сломаны рука и нога, и легкое сотрясение. Да, это вообще чудо, что ты жива. Я все утро возносил Аллаху благодарность за твое спасение и уже сделал пожертвование.

- Скажи мне, а где Мухаммед? Я бы хотела его благодарить. Все же, я обязана ему жизнью.

- Он остался в деревне. Я пригласил его поехать с нами, но он отказался.

- Он сказал, что его шантажировали внуками. Да и я боюсь за него. Не мог бы ты его забрать и …

- Он не говорил мне про шантаж. – Нахмурился Бурак. - Лишь покаялся в случившемся с тобой. Я все понял Кристин. - Он достал телефон и набрал кого-то. - Заберите старика и привезите, срочно. Если он откажется, скажите, что его хочет видеть госпожа. И еще, узнайте все на счет его близких. Если потребуется, старика защитить.

- Спасибо, - улыбнулась я ему.

- Это самое малое, что я могу для тебя и него сделать. - Он снова сел на колени у моей кровати.

- Бурак, а что теперь будет? Ты не думай, я верю тебе, просто разве не опасно мне здесь находиться?

- Видишь ли, я не случайно оформил этот дом на тебя. Все мои финансы отслеживает холдинг, всю мою недвижимость отражают в делах, в общем, я так хотел тебя защитить. Ты купила дом сама, чтобы ни один репортер или мои конкуренты не знали об этом месте.

- Так вот зачем это все. Боже мой, - надо признать мне была приятна его защита.

- Совсем забыл, тебе здесь письмо. - Бурак достал из кармана сложенный втрое лист бумаги и протянул мне. - Ты прочти, а я пока схожу и сам позабочусь о нашей обеденной трапезе.

Я открыла лист бумаги, на котором кто-то писал в спешке, судя по неровным строчкам:

“Дорогая моя подруга, тебя накачали снотворным, когда я приехала к тебе в тот сарай на берегу моря. Не успела я возмутиться как следует, приехал твой демон. Крис, он был вне себя после того, как выслушал того старика, что тебя спас. Я думала, он его убьет. Его остановил Макс. В общем, дорогая подруга мне так жаль тебя. Господи если бы ты знала, что я пережила, когда в новостях услышала о твоей смерти. Но главное, что ты жива и скоро будешь здорова. Меня, скажу прямо, твой Бурак выгоняет из страны уверяя, что я дополнительный рычаг давления на тебя и потому тоже могу пострадать. Клянусь я бы не уехала, если бы это действительно тебе не вредило. Бурак обещал даже связаться со мной, когда Вы разберетесь с проблемами. Знаешь, после увиденного мною в том сарае, я тебе так скажу – Бурак, если еще не любит, то точно влюбился в тебя. Так что оставляю тебя в его руках и верю, что он порвет за тебя всех. Включая младшего брата.”

Вдруг строчки поплыли перед глазами. Я перевела взгляд на окна и поняла что плачу. Я все эти дни не могла выплакать всю боль и дикий страх, что притаились в моей душе. Каждый раз, когда на меня только накатывала истерика, Мухаммед давал мне восстанавливающие травы, видимо с успокоительным и я засыпала. Но невыплаканные слезы, как и невысказанные слова, нельзя долго сдерживать. Физиологические процессы каждого человека неотрывно связаны с психологической стороной. И если долго копить отрицательные эмоции, где-то однажды бомбанет. У одного человека случится депрессия и как следствие нервный срыв, а у другого заболеет какой-то орган, через перенапряженную нервную систему. Я отпустила себя и дала волю слезам. Перед глазами проносились кадры пережитого прошлого, и мне было очень страшно. Страшно за себя и свое будущее. Ведь такие люди, как оказалось не только в фильмах бывают. Найдут и добьют, как только узнают, что я жива. Страшно за свое состояние. То, что я пережила под водой не описать словами. Я захлебывалась водами Босфора. Сильные волны пинали меня и били о подводные камни. Каким-то чудом просто меня отнесло в сторону от них и меня смог найти Мухаммед. Он не пожалел сил выходить меня. Дал мне шанс на жизнь, а теперь возможно, и его собственная жизнь под угрозой. Я не заметила, как мои слезы перешли в рыдания. Хотелось перевернуться и уткнуться в подушку, но гипс на конечностях и переломанные ребра не позволяли. От моих рыданий разболелись ребра. И рыдания стали ещё сильнее.

- Кристина, - охнул Бурак ворвавшийся в комнату. Его лицо показалось мне испуганным и Я протянула к нему руку. Он сел рядом со мной и я носом уткнулась в его плечо.

- Мне страшно Бурак, - прорыдала я. - И больно.

- Знаю, милая. Но, я обещаю, что больше ты не пострадаешь. Я отомщу каждому из них. Каждый из них почувствует, что значит гореть в геенне огненной на этом свете.

- Закрой пожалуйста шторки. - Попросила я указав, на столбики кровати.

И как только он это сделал. Мне стало спокойнее. Казалось, весь мой мир сузился до размера этой кровати. Шторки - это защитные стены. Бурак - страж мой. Я поверила, что он защитит меня. Если не верить ему, то кому тогда?

- Кристина, я смогу защитить тебя! - Он поднял мое лицо за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. - Ты веришь мне?

- Я верю тебе Бурак. Только не оставляй меня пожалуйста. - Прошептала я, чувствуя, что засыпаю.

- Я люблю тебя милая. - На грани сна, я была не уверена, что услышала именно эти слова.

Мое следующее пробуждение было куда лучше прежнего. Я чувствовала себя сносно и впадать в слезливую истерику больше не хотелось. Но, как только я ощутила, что на кровати одна стало тревожно.

- И чего наш пульс участился? Дочка, ты чего распереживалась? - Услышала я голос Мухаммеда, который сузив глаза рассматривал мониторы над моей кроватью.

Старик слегка отдернул шторку кровати и заглянул ко мне.

- Отец, как я рада тебя видеть. - Улыбнулась я старику, ведь искренне была рада его видеть.

- Я не мог не принять твое приглашение. Как ты себя чувствуешь?

- Лучше, насколько это возможно. А где Бурак?

- После ужина, он уехал решать свои дела. А мне наказано следить за его невестой. - Подмигнул мне старик и сел рядом со мной на стульчик у кровати.

- Спасибо, что нашел его. - Вспомнила я, для чего он усыпил меня в мой последний день в том сарае.

- Для истинной любви нет преград дорогая моя. А я такое издалека вижу. Как тут не помочь?

- Ты со мной останешься?

- Если ты этого хочешь. Тем более мои внуки уехали под охраной из города и им ничего не угрожает. Скоро все закончится и я лично поженю два любящих сердца.

***

Пять последующих дней Бурак уезжал рано утром, пока я спала, и возвращался уже к обеденной трапезе. Он заходил ко мне в комнату с подносом в руках, усаживался на постель и кормил меня. Конечно, сначала я возмущалась и была против его помощи, но левой рукой кушать в положении полулежа сама я не могла и неизменно проливала с ложки не донеся до рта. Бурак по доброму смеялся, салфеткой вытирал меня и спасал меня от мучений. Каждое прикосновение наших рук, он неизменно сопровождал захватом моей ладони и поцелуем тыльной ее части. Мое сердце в такие моменты начинало стучать как сумасшедшее, а приборы рядом с кроватью сходили с ума. Первый раз, когда прибор запищал сообщая о повышенном пульсе, Бурак переполошил весь дом заставляя Айлин меня осматривать раз за разом. Потом привык и мы уже оба улыбались глядя другу в глаза.

После обеда он спрашивал, чем бы я хотела заняться. Я сначала не понимала вопроса. Я лежала будто на больничной койке. Из-за ребер Бурак не позволял мне ровно сидеть, и отказывался меня переносить на балкон в кресла. Ходить я не могла, следовательно прогулки стали невозможны. Так чем же я могла желать заниматься? Но Бурак, мягко улыбался мне словно разбушевавшемуся ребенку и предлагал просмотр фильмов на макбуке. В эти моменты, все его морщины разглаживались и его лицо озаряла мягкая улыбка. Не было больше того вечно хмурого, строгого и серьезного господина Демирэля. Был лишь мой заботливый Бурак.

Мы вместе смотрели фильмы, потом я показала ему пару серий “Орел и Решко” с Р.Тодоренко. Очень мне нравилась она, как ведущая и сама программа. Особенно выпуски про острова.

- Я обещаю тебе, моя душа, ты увидишь все это своими глазами. Дай только время и с позволения Аллаха, я отвезу тебя куда только захочешь.

- Если бы это было так просто. - Вздохнула я положив голову ему на плечо.

- Ты не веришь мне. - Констатировал факт Бурак. - Посмотри на меня.

Мы сидели близко прижавшись друг к другу, и он крепко держал мою левую ладонь в своей руке. когда я подняла взгляд на его лицо, то заметила, что он снова стал серьезным и хмурым господином. Я улыбнулась этому мысленному сравнению и забрав свою ладонь не удержалась от того, чтобы разгладить хмурую морщинку между бровей. Его растрепанные черные волосы, широкие брови, длинные черные ресницы, которые отбрасывали тень на лице. Когда все это стало мне настолько родным?

- Мне больше нравится, когда ты улыбаешься. - Решила отвлечься я от созерцания его лица.

- Я тоже полюбил твою улыбку, - тихо сказал Бурак, не сводя взгляда с моих губ.

Наш поцелуй разбудил во мне то, чего я в себе еще ни разу не ощущала. Какая-то первобытная страсть, практически животное желание обладать этим мужчиной. Жаль рука у меня всего одна и я не могла обнять его крепче. Каким-то образом его рубашка оказалась расстегнута, и моя рука смогла скользить по его мощному и горячему телу. Когда он стал целовать мою шею, волна горячего желания затопило мое сознание. Я непроизвольно выгнулась и мое тело пронзила адская боль. Ребра! Как я могла забыть о них! Бурак тут же отскочил от меня и включил свет в комнате.

- Я позову Айлин.

- Нет. - Успела я выкрикнуть, когда он уже почти вышел из комнаты. - Не уходи пожалуйста. Я в полном порядке. Правда.

- Нужно удостовериться, - неопределенно махнул головой Бурак.

- Нет! Бурак не заставляй вставать за тобой и срочно поцелуй меня! - Как можно строже сказала я и Бурак усмехнувшись вернулся ко мне на постель.

Не смотря на мое лежачее положение эти дни, рядом с Бураком, стали для меня самыми счастливыми. Единственное, чего я так и не позволила Бураку - это мыть себя в ванной комнате. Он ставил два пластиковых стула в душевой и относил меня туда на руках, бережно ставя на ногу. Вторую ногу я поднимала на стул и с помощью Айлин принимала водные процедуры, мечтая о том, чтобы снять бинты с ребер, гипс с тела и ощутить воду всем телом.

Однажды вечером, мы играли в игру “Я никогда не”. Мне хотелось таким образом узнать больше о своем мужчине, а он был, как обычно, не многословен. Посредством игры, я смогла вытянуть из него хоть какие-то факты о его личности. Хотя, как посмотреть. Скорее это он вытянул из меня больше, чем мне хотелось бы. Но зато я узнала, что он никогда не напивался в стельку, не занимался сексом в общественном месте и никогда не любил по настоящему. На каждое никогда, мы договорились говорить друг другу факты. Так я узнала, что его любимый цвет черный и желтый. Что море его успокаивает в напряженные дни, а в детстве он чуть не утонул в шторм, когда один вышел на парусной лодке не проверив метеоданные.

- Знаешь, мне кажется мы стали чуточку ближе. - Улыбнулась я ему, когда в наш четвертый день затворничества в моей комнате, Бурак решил закончить игру и отправится за ужином вниз.

- Моя душа - эта фраза не просто слова. Задумайся почему именно так тебя называю, - пальцем щелкнул мне по носу Бурак и вышел из комнаты.

Вот это да. Для меня эта фраза была чем-то по типу причуды турецких традиций. Турки же любители высокопарных слов и вместе с тем, они самые искусные в словесном обольщении. Я так и воспринимала это. Но после его слов о значимости этих слов, меня по-настоящему проняло. Неужели он настолько скрытный человек, что я не заметила, его чувств? Или это я настолько слепа, чтобы не заметить очевидного. Не зря же мне подруга написала в письме, что он любит. Мне захотелось спросить его об этом. Терпеть не могу гадать на ромашке и сидеть мучиться. Проще спросить и не мучить себя душевными терзаниями.

- Надеюсь, ты проголодалась. - Бурак ногой открыл дверь комнаты и зашел с подносом полным еды. За ним с улыбкой на лице вошла Айлин с еще одним подносом. - Да, Айлин расстаралась на славу.

На столик для постели установленный мне на ноги, поставили тарелку с супом из красной чечевицы и тарелку тушеной картошки с мясом, видимо, приготовленной в горшочке. Еще стояла тарелка с фаршированным баклажаном, я помню такое блюдо в каком-то кафе. В него точно входили острые перцы, болгарские перцы и цукини с мякотью баклажана.

- Это карныярык, традиционное блюдо. Оно нафаршированно мясом с овощами. - Заметил Бурак мой интерес. - Но Айлин сделала его с твоим предпочтением. Карныярык без острых перцев.

- Это здорово, баклажаны я люблю. - Улыбнулась я и заглянула на поднос Бурака, где еще был лаваш, блюдце с оливками и свежие огурчики разрезанные вдоль.

Этот ужин был самым веселым. Бурак как обычно кормил меня с ложечки. И если суп я съела аккуратно, то оливки и лаваш неизменно падали мне на шею или скатывались в грудь. А когда упал на футболку баклажан, пришлось раздеваться. И Бурак выглядел настолько невозмутимым, что я поняла откуда такая неаккуратность.

- Так ты специально это делал! - В притворном гневе укорила его я.

- Да, я был бы рад видеть тебя голой, жаль сниму только футболку. - Со смешинками в глазах сказал мне Бурак и стянул с меня грязную футболку.

- Но мыть себя я все равно не позволю, - усмехнулась я высвобождая из футболку руку с гипсом.

- Ладно, тогда я заберу оливку другим способом. - Бурак наклонился к моей груди не отрывая взгляда от моего лица и поцеловал впадинку между грудью. Мгновение, и он действительно вынул из бюстгальтера оливку.

- Ты ее съел? - тихо прошептала я.

Бурак убрал подносы с едой на пол, и взял оливку зажав ее губами. Он медленно наклонился к моему лицу и передал мне оливку заставляя ее съесть.

- Так намного вкуснее, - почему-то хриплым голосом прошептала я.

Мы лежали рядом, погруженные каждый в свои чувства. Я, с рукой и ногой в гипсе, ощущала нежность и заботу, которыми он окружал меня. Он был рядом, несмотря на физические ограничения. Его руки, осторожно обходя гипс, прикасались к моему лицу, гладили волосы. Я чувствовала, как каждое его прикосновение наполняло мое сердце чем-то большим простой привязанностью. Без полового акта, мы нашли другие способы выразить свою страсть и желание. Он легонько целовал мои губы, словно они были самым дорогим сокровищем на свете. Его язык ласкал мою кожу, вызывая приятные дрожи по всему телу. А я просто отдавалась этому чувству, позволяла ему войти в мой мир, где только мы бы были только вдвоем. Его руки проходили по всему телу, осторожно избегая поврежденных участков. Он массировал мои плечи и руки, разминая напряжение, что накопилось в теле от лежачего состояния. Я ощущала, как нежные прикосновения проникают в ее кожу, снимая все боли и напряжение. Казалось, наши интимные прикосновения в постели были не о половом акте, а о слиянии душ и сердец. Почему-то я была уверена, что Бурак чувствовал то же самое. Его поступки говорят ярче слов, а слов я просто подожду.

Следующие две недели текли очень медленно и вместе с тем, я незаметно для себя успокаивалась. Я верила, что Бурак решит все проблемы и больше нас никто не побеспокоит. Трещины в рёбрах зажили и сегодня я впервые вышла к бассейну полежать под толстым пледом на утреннем солнце. Айлин сняла с меня утягивающие ребра бинты и помогла мне с Хамза беем выйти на улицу. Ещё через пару минуты, принесла мне горячий какао и кофе для Мухаммеда. Мне было приятно называть его отцом. Ведь по сути, он дал мне вторую жизнь, когда спас избитую при смерти из воды. Он заботился обо мне в отсутствие Бурака. Бурак приезжал каждые 3 - 4 дня и ничего не рассказывал, что происходит в мире. Что там с Джаном и другими организаторами нападения на меня. Всякий раз, когда я задавала вопросы, его лицо каменело, тело напрягалось и он отворачивал лицо. Ему видно было больно говорить о предательстве младшего брата. И я перестала давить вопросами. Мы с отцом видели в новостях, как арестовали Фюсун и ещё какого-то мужчину. Было доказано, что именно ее внедорожник стоял на склоне того холма, с которого меня якобы столкнули. Но я сильно сомневалась, что блондинка могла сама что-то организовать. Скорее всего, ее кто-то направлял. Может быть, так совпало, что Джан обратился к ней за помощью в моем похищении, когда она уже с кем-то все распланировала. При таком раскладе у каждого был обоснованный мотив. Неизвестному, нужно было просто нагадить Бураку и вывести его из строя перед какой-нибудь крупной сделкой. Фюсун, положила глаз на Бурака и тем самым хотела меня убрать. А Джан просто не верил, что я могу ему отказать и хотел добиться своего. Кажется, я нарушила планы всех сразу своим падением в воду.

Сегодня был тридцать первый день моего нахождения в Турции. Ровно месяц, за который я успела пережить столько событий, сколько за всю жизнь не наберётся. Через неделю, мне обещали сделать рентген ноги и руки и если все в порядке, то снимем гипс. Все медицинские препараты и аппаратуру Бурак покупал через третьи руки, чтобы никто не отследил, что он покупает и куда везёт. Никто не знал, что я жива, кроме доверенного круга лиц. С Мари я общалась только по телефону, так как мы исключили мое нахождение в социальных сетях. Макс пропал с ее радаров и перестал общаться, как только они разошлись в аэропорту Шереметьево. Наверное, он решил поскорее забыть о случившемся и жить дальше. Правильный выбор. И спасибо Господу, что он был в моей жизни и помогал, чем мог. Надеюсь, у него все будет хорошо.

- О чем задумалась, дочка? - Оказывается, отец некоторое время уже смотрел мне в глаза.

- О своей жизни. Сегодня ровно месяц, как я в Турции. Я тут подумала, Джан знает этот дом и может сюда приехать.

- Если хочешь что-то спрятать, лучше всего держать это на самом видном месте. - Улыбнулся мне он. - Не переживай. Я уверен, что Бурак сделал все, чтобы сюда никто не добрался. Не думаю, что он выпускает брата из поля зрения.

Я хотела ответить, но у меня зазвонил телефон. На Айфоне высветился номер Бурака и я поскорее ответила.

- Доброе утро. Как ты? - Услышала в трубке родной голос. Я не видела его уже четыре дня и очень соскучилась.

- Доброе утро, я скучаю по тебе. - Призналась ему. Живём лишь раз, так к чему стесняться и скрывать свои чувства?

- Я тоже милая. Сегодня к вечеру я приеду. И у меня будет сюрприз.

- Какой? - Обрадовалась я.

- Не скажу, иначе какой же это будет сюрприз, - Рассмеялся Бурак и прошептал тише, - Жди меня родная.

Он положил трубку и я звонила.

- Айлин! Хамза скорее, - на мой крик первым прибежал Хамза.

- Хамза Бей, Бурак сегодня приедет к вечеру, а значит, будет голодным. Нужно приготовить ужин. У нас все есть для этого?

- Если чего-то нет, отправим Крема в магазин. - Улыбнулся он мне и поспешил в дом.

- Тише ты, дитя не прыгай. Тебе нужен покой. Накормим мы твоего жениха. Чего то ты так распереживалась? - Рассмеялся отец и взяв меня под руку, помог встать на ногу.

- Я просто соскучилась по нему, - поцеловала я старика в щеку.