Рейс в Эвенкию (путевые заметки)

Встреча

Глубокая ночь. Но на теплоходе нико не спит. Да и можно ли спать, когда до Туры — три десятка километров. Идем без огней. В трюме, при свете коптилок, печатается номер многотиражки, посвященный благополучному завершению рейса. А в том, что он завершится благополучно, ни у кого не осталось и тени сомнения. На баке собралась вся команда, свободная от вахты. Пели "Родину", украинские песни, потом частушки. Настроение у всех было приподнятое, пелось легко, свободно, от души.

На заре подняли новые вымпела — алый, цвета страны, и голубой, Главсевморпути — взамен выцветших и задымленных. С мачты на мачту, с мачт к бортам затрепетали гирлянды ярких сигнальных флагов, тех самых, что украшают судно в дни первомая. Мы ходим по палубе и сами удивляемся — неужели это наш теплоход такой красивый, чистый и нарядный?

А команда! За ночь начисто истреблены все запасы ваксы, которыми располагали наши щеголи. Из походных сундучков вытащены разглаженные брюки, синие кители, рубашки с галстуками. Промасленная роба запрятана под койки. Все гладко выбриты. Благоухание цветочного одеколона успешно конкурирует с запахом весеннего утра, приносимым легким ветерком с берега.

До восхода солнца остался, по крайней мере, час. До Туры осталось, по крайней мере, километров пятнадцать.

— Катер впереди!

Это кричат наши "дозорные" со штормового мостика.

В самом деле, издали слышится характерное тарахтение мотора. Проходит пять минут, и из-за поворота прямо на нас вылетает моторная лодка. Люди, сидящие в ней, еще издали машут руками. Лодка делает разворот и, рискуя опрокинуться, подваливает к борту теплохода. По шаткой стремянке к нам карабкаются первые гости из Туры: председатель окрисполкома, начальник отдела НКВД, редактор эвенкийской газеты и другие местные работники…

Крепкие рукопожатия, восклицания, расспросы:

— Ну, товарищи, спасибо вам!

— Не стоит. Дело нетрудное. Не нам спасибо говорите, а воде за то, что не подвела. Скажите, лучше, нефть у вас есть?

— Найдем немножко. Чтоб в Туре да чего-нибудь не было. А пока, — весело подмигивает начальник авиабазы, — принимайте дары. Раньше встречали гостей хлебом-солью, а у нас завелся свой обычай.

В руках у него влажный мешок. В мешке что-то шевелится. Наш гость ловким жестом встряхивает свою ношу — и на палубе начинают биться крупные рыбины.

Туринцы гурьбой идут осматривать теплоход. Он им нравится. И действительно, сейчас, когда из-за гор вырвались первые лучи солнца, судно выглядит необыкновенно красиво. Яркие разноцветные флаги чуть колышутся в воздухе. Солнце играет на поручнях, на иллюминаторах. Теплоход идет, властно рассекая воду, тяжелый, сильный, большой. За ним послушно движется караван, тоже принарядившийся, тоже расцвеченный флагами.

— А в машину спуститься можно?

Можно и в машину. Тут чистота — свято соблюдаемый закон. Но сегодня стахановская вахта механика Пантелеева превзошла самое себя. Чистота могла бы, кажется, удовлетворить самого придирчивого хирурга, для которого пыль и грязь — самые страшные враги. Гудела нефть в топке вспомогательного котла, с неуловимой для глаза скоростью вращались два огромных гребных вала, поворачиваемые 1400 лошадиными силами.

Когда после осмотра машины поднялись в салон, где аппетитно пахло жареной рыбой, часы показывали уже 5 часов утра.

— Через 40 минут будет Тура, — сказал редактор, выглядывая в иллюминатор, — налегайте на рыбу и айда на палубу.

В каютах не осталось ни одного человека. Толпятся на баке, на штормовом мостике, а неугомонный Олег Молчанов вскарабкался даже на мачту: он непременно хочет увидеть Туру раньше всех.

Но увидели ее мы все сразу. Она вынырнула из-за высокого мыса, поросшего чахлой лиственницей.

Представьте себе пологий склон, зеленеющий весенней порослью. Представьте далее несколько десятков домиков, разбросанных по склону, не успевших еще почернеть под влиянием солнца, ветра и непогоды. Впрочем, кое-где виднелись уже не домики, а настоящие двухэтажные дома. Еще были видны радиомачты, и участок вспаханной земли, и деревянная каланча, и серебристый самолет, привязанный под берегов к якорю. Не знаю, как выглядит Тура в дождливую погоду, когда свинцовые рваные тучи несутся низко над землей, но в это чудесное утро она была необыкновенно привлекательной, какой-то солнечной, светлой, нарядной…

На берегу не замечалось почти никакого движения: ведь еще не было и шести часов утра. Но вот по улице пробежал человек. За ним другой, третий…

— С благополучным окончанием рейса! Ура! — крикнул Олег и подбросил кверху фуражку.

И тотчас запел гудок теплохода. Мощный его голос несся над рекой, над поселком, над караваном, будя эхо и туринцев. Гудок пел долго и торжественно, облачко белого пара таяло над трубой.

Поселок ожил. Бежали по улицам люди, кое-где мелькали флаги. Когда караван подтянулся к берегу, там собралось, вероятно, все наличное население Туры. Празднично одетые люди возбужденно махали платками. На большом полотнище красовалась надпись, радующая наши сердца:

"Привет стахановцам "Красноярского рабочего"!

Тому, кто читает сейчас эти строки, может показаться, что автор, описывая радостную встречу, несколько утратил чувство меры. Но, представьте себе, что вы живете в Туре, откуда до ближайшей железнодорожной станции ни много, ни мало, как 2300 верст. Зима на севере отличается не только суровостью, но и непомерной продолжительностью. За всю долгую зиму вы видите одних и тех же людей. Вы успели узнать каждого жителя Туры в лицо, а если у вас хорошая память, то и по фамилии. Редко, очень редко попадают сюда зимой новые люди с "магистрали". Разве только полярный летчик Ян Степанович Липп, хорошо знакомый всему Енисейскому северу, улучив денек, когда пурга использует свой выходной, проберется сюда на самолете. Так как же не радоваться первому каравану, пришедшему издалека, привезшему новых людей, новые книги, новые газеты, новые товары, новые патефонные пластинки? Сильна эта радость, искренна и естественна.

… Митинг состоялся тут же на берегу. Пришли эвенки-совпартшкольцы, одетые в белые летние пид-знаки, рубашки с галстуками. Они выстроились в два ряда около трибуны. Точнее говоря, никакой трибуны не было. Ее заменял выступ берегового яра.

Выступали представители окружкома партии, представители советских организаций, эвенки-стахановцы. Они говорили о том, как бурно развивается их округ, как заботятся об эвенкийском народе советская власть и партия, как растет этот, в прошлом забитый и темный, народ. Они говорили, что наш рейс есть одно из проявлений заботы о нуждах эвенкийского народа. Много было сказано на митинге хороших и теплых слов, идущих от сердца.

Наш помполит Лукашев выступил с ответным словом. Он заметно волновался и говорил не совсем гладко. Он сказал, что вся команда никогда не забудет теплого приема, оказанного в Туре. Он сказал еще, что в Туре нам всем, наверное, очень понравится и на будущий год в это же время мы вновь приведем сюда караван.

Эти слова вызвали шумное одобрение.

— Свежие газеты! Свежие газеты! — закричал юркий мальчуган, размахивая пачкой белых листков. Оказывается, редакция газеты "Эведи омакта ин" ("Эвенкийская новая жизнь") выпустила специальный номер, посвященный приходу каравана.

Вот что таи было написано в приветствии эвенкийского окрисполкома и окружкома партии:

"Славная команда крупнейшего теплохода нашего края "Красноярский рабочий" 13 июня 1938 года прибыла в Туру и доставила сразу около 1000 тонн необходимого груза для нашего национального округа.

Этот ранний приход основного груза обеспечивает своевременную заброску грузов водным путем в отдаленные торговые точки округа, освобождает и сохраняет оленний транспорт, рабочую силу в период пушных заготовок, что, в свою очередь, обеспечивает перевыполнение экспортных планов пушных заготовок, еще большее увеличение заработка охотников — коренного населения округа — и улучшение их материального благосостояния.

Этот рейс в Туру есть лучший подарок эвенкийскому народу ко дню выборов в Верховный Совет РСФСР".

По правде говоря, до прихода в Туру в команде никто и не думал, что рейс получит такую хорошую, теплую оценку. А сейчас все чувствовали себя немножко героями дня, как-то подтянулись, стали сдержаннее, серьезнее…