Рихард Зорге

ИМПЕРИАЛИЗМ ПОД МИКРОСКОПОМ

Исполнилось то, о чем Зорге не смел когда-то даже мечтать: в конце декабря 1924 года он выехал в Москву.

Здесь свой уклад жизни. О коммунизме можно говорить в полный голос. Здесь к вашим услугам лучшие библиотеки и фонды революционной литературы. Вы можете бродить по улицам, не оглядываясь. Непривычное состояние. В это даже как-то не верится. Свобода!.. Сколько о ней было сказано прекрасных слов во время ночных бдений с Эрихом Корренсом, сколько стихов посвятил ей Ика!.. Так вот ты какая, свобода! Сердце переполнено восторгом.

Рихард быстро шагает по бульварам Москвы: ему хочется увидеть все сразу, немедленно включиться в общий ритм, делать что-то большое, значительное. Он торопится, боится, что все это может вдруг рассеяться как сон. Советский паспорт… Зорге – гражданин Союза Советских Социалистических Республик! Да в самом ли деле все это наяву?..

В марте 1825 года Хамовнический районный комитет ВКП(б) принимает Зорге в Коммунистическую партию Советского Союза. Ему вручают партбилет.

Поселился Зорге в гостинице «Люкс». Приходил туда только спать. Рано утром отправлялся в Институт марксизма-ленинизма, где занимал должности референта по международным вопросам, политического и ученого секретаря. Эта работа требовала обширнейшей эрудиции и большой усидчивости. Хете Линке, которая тогда жила в этой же гостинице, вспоминает: «Он жил в комнате № 19, а я в № 17. Мы все знали его только под именем Ика Зорге и так и называли его. Ика был действительно достойный любви и уважения человек, умная голова. Хотя мы были всего лишь пролетариями, а он высокоинтеллектуальным человеком, мы прекрасно понимали друг друга. Он был жизнерадостный, дельный человек и действительно много работал».

Зорге чувствовал себя в родной стихии, его терзала ненасытная жажда познания, и он иногда просиживал над грудами материалов до рассвета. В его распоряжении были газеты и брошюры со всего мира, политические и экономические сборники; он был информирован о деятельности партий, политическом и экономическом положении в разных странах, о рабочем вопросе. Он мог спокойно и неторопливо работать, анализировать, делать обобщения. При свете настольной лампы он писал:

«Война не является результатом злой воли или безумия, но – результатом империализма. Устранить современную войну – значит устранить империализм».

Он был увлечен исследованием империализма. Империализм… Зорге хотел знать его во всех проявлениях, найти его уязвимые места. Да, да, империализм не был для него абстрактной категорией.

Зорге старался уяснить, как господство монополий и финансового капитала, вывоз капитала, борьба монополий за колонии и рынки сбыта, окончательный территориальный раздел мира крупнейшими капиталистическими державами привели к тому, что противоречия между ними стали носить глобальный характер. Мировое господство – главное содержание империалистической политики, продолжением которой является империалистическая война. Потому-то особый интерес проявлял Зорге к милитаризму.

Сейчас, после первой империалистической войны, Зорге скрупулезно изучал расстановку сил на международной арене, удельный вес каждой капиталистической страны в мировом хозяйстве и мировой политике, основные империалистические противоречия.

Разумеется, в первую голову он занялся изучением германского империализма. В статье «Своеобразный характер возрождающегося германского империализма», опубликованной в 1926 году, он предсказывал:

«При стечении благоприятных для него обстоятельств в смысле мировой политической конъюнктуры германский империализм может еще пережить период подъема за счет своих капиталистических соседей».

Как известно, этот прогноз оправдался.

Появляются его статьи «Экономическая депрессия в Германии», «Таможенная политика Германии», «Материальное положение пролетариата в Германии», «Позиция Второго Интернационала в отношении послевоенного империализма», объемные работы «Новый германский империализм» и «Экономические статьи Версальского мирного договора». И наконец, статья «Национал-фашизм в Германии». Фашизм еще не пришел к власти, до этого пока далеко, но Зорге видит:

«Если национал-фашизм в течение первого периода своего существования представлял собой террористическую группу, состоящую из деклассированных мелкобуржуазных элементов, студенчества, демобилизованного офицерства и люмпен-пролетариев, то во второй период базис его составила мелкая буржуазия… Не может существовать никаких сомнений, что звучащие столь радикально демагогические агитационные фразы национал-социалистических опричников тяжелой индустрии должны только прикрывать их подлую цель – насильственное и правовое подавление революционного рабочего движения и установление открытой диктатуры капитала».

Блестящий анализ явления, которое зародилось на памяти Зорге, в 1919 году. И какая сила предвидения! В нескольких строках вся история фашизма, прошлая и будущая, как на ладони. И самое удивительное: указан исток фашизма – мелкобуржуазность! Какая удивительная сила, почти не исследованная социологами, на службе у капитализма – мелкобуржуазность. Под эгидой мелкобуржуазности всегда собиралось все враждебное пролетариату: анархизм, «ультралевые», эсеровщина, троцкизм, меньшевизм, отзовисты, «левые коммунисты», «империалистические экономисты», центристы и, наконец… национал-социализм, или попросту фашизм. Мелкобуржуазность, эта третья промежуточная провокационная сила, всегда криклива, архиреволюционна в своей демагогичности, авантюристична, беспринципна в средствах. Она любит швырять в окна бомбы, ссылаясь при атом на свою «внеклассовость», «надклассовость». Еще раньше, изучая историю, Зорге отметил, что уже с самого своего возникновения марксизму пришлось столкнуться с мелкобуржуазной революционностью, с идеями мелкобуржуазного «социализма». Снова подмена понятий, снова предательская сущность прикрыта революционной фразой.

Да, все мелкобуржуазные течения и группировки не равнозначны, но где-то, в своей самой общей тенденции, в неких далях, они смыкаются; вначале стремясь подчинить интересы пролетариата интересам мелкой буржуазии, они в конце концов становятся агентурой международного империализма. Ведь и фашизм, несмотря на свою мелкобуржуазную природу, сразу же выступил как партия крупного капитала, действующая в тесной связи с военщиной. Эту партию финансировали Стиинес, баварские капиталисты, командование рейхсвером.

Ефрейтор-австриец Шикльгрубер (настоящая фамилия Гитлера) некому не был нужен до тех пор, пока не разразился в 20-х годах жесточайший экономический кризис. Особую остроту приобрел он в Германии: остановились тысячи германских заводов, фабрик, шахт, верфей, шесть миллионов пролетариев оказались выброшенными на улицу. Обострились классовые противоречия. Вот тогда-то крупный капитал вытолкнул на политическую арену Гитлера.

Его сторонники широко используют социальную демагогию и шовинистическую агитацию: играют на ущемленных Версальским договором национальных чувствах немцев. Чтобы завербовать на свою сторону самые различные слои немецкого общества и отвлечь гнев пролетариев против буржуазного строя, Гитлер сулит рабочим ликвидацию безработицы, участие в прибылях крупных предприятий, мелким торговцам – уменьшить цены на сырье, крестьянам – землю, дешевый кредит, прекращение продажи земли с торгов; и только представители монополий знают, куда ведет фашизм – к ликвидации республики, к диктатуре империалистов! Потому-то промышленники и банкиры так щедро субсидируют гитлеровскую партию; на эти деньги Гитлер создает многочисленные вооруженные отряды, которые расправляются с передовыми рабочими.

Зорге видит надвигающуюся опасность. Это реальная опасность. Он должен предупредить…

Его работы переиздаются в Германии, и они воюют против фашизма; в них сила и напряженность оригинального, целенаправленного ума, революционная страстность.

Но в своих изысканиях Зорге не замыкается в сфере только германского империализма. Он хочет решить проблему в целом, видеть ее международные грани.

Его взоры привлекает империализм американский. Он ничем не лучше германского, французского или английского. Та же звериная сущность.

«Политика Америки в отношении Панамы, Никарагуа и Мексики еще более приняла характер подлого военного разбоя, – констатирует он.-Здесь… провоцировались революции, навязывались соответствующим странам займы с помощью военного флота, вооруженных десантов и военных судов, смещались и водворялись правительства в зависимости от их готовности подчиняться условиям, диктуемым финансовыми магнатами… Политика Америки на Кубе продиктована интересами сахарозаводчиков. Всюду применяются одни и те же методы».

В небольшой работе «План Дауэса и его последствия» Зорге показывает, как в 1924 году империализм США и Англии, напуганный размахом революционного движения в Германии, пришел на помощь немецкому империализму. В августе этого года вступил в силу новый репарационный план, разработанный международной комиссией под руководством американского генерала Дауэса. Смысл плана Чарлза Дауэса был хорошо понятен Рихарду – укрепить позиции капитализма в Германии и переложить бремя репарационных платежей на плечи трудящихся, а главное – за счет американских займов воссоздать германский военно-промышленный потенциал и направить его против Советского Союза. Этот план закрепил ведущую роль американского империализма в деле восстановления мощи Германии – сюда хлынул золотой дождь долларов.

Книга вышла в 1925 году в Германии и сразу же обратила на себя внимание массового читателя своим боевым, наступательным духом и в большей степени – глубиной анализа, строго научными прогнозами, не сулящими ничего доброго широким массам, – она перекликалась со страстной речью Тельмана, выступившего в рейхстаге с разоблачением «плана Дауэса».

Буржуазная пресса обрушилась па книгу: ведь Зорге показывал, как происходит и будет происходить возрождение и обновление тяжелой промышленности и военной индустрии Германии с помощью «дяди Сэма» и английских банков, к чему ведут преступные замыслы правителей Веймарской республики.

Плану Дауэса КПГ противопоставила свой план – выплату репараций нужно производить из прибыли виновников империалистической войны – монополистов и юнкеров; повысить рабочим и служащим заработную плату и установить 7-часовой рабочий день!

Книга Зорге помогает немецким коммунистам в их борьбе.

Зорге – крупнейший знаток империализма, эксперт. Он социолог к тому же. Он едет в страну классического капитализма – Англию и здесь обследует целый ряд предприятий, беседует с предпринимателями и рабочими. Он советский журналист, и у хозяев шахт к нему настороженное отношение. Но он-то сам был шахтером, это заметно по той уверенности, с какой он спускается в шахту, по тем вопросам, какие он задает инженерам и рабочим. Он может даже продемонстрировать, как нужно рубить уголь. Все очарованы – и сердца открываются перед ним. Он детально знакомится с экономическим и политическим положением страны. Его интересуют и такие страны, как Дания, Норвегия, Швеция. Все это штрихи к полному портрету капитализма.

Но портрет будет неполным, если оставить в стороне Дальний Восток, страны Тихого океана, политику великих держав па Дальнем Востоке, в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке. Исследователь должен идти до конца. Целая программа научно-исследовательской работы!.. Она, возможно, потребует всей жизни.

Дальний Восток… Китай, Япония – совершенно не исследованная область. Узел острейших международных противоречий. Зорге целыми днями просиживает в библиотеке. После груды проштудированных материалов

Зорге может в своих статьях сделать четкий однозначный вывод:

«Решается вопрос о гегемонии американского, английского, японского империализма в Азии. Именно на почве взаимоотношений в Азии обострились противоречия между тремя сильнейшими империалистическими державами, и война должна неизбежно наступить…»

Этот вывод был сделан в 1927 году.

Он увлеченно работает. И стороннему человеку может показаться, что Зорге счастлив. Возможно, он и в самом деле счастлив. Увлеченность делом и есть счастье.

Кроме того, к Рихарду Зорге пришла любовь… Сначала Екатерина Александровна Максимова давала ему уроки русского языка, которым Рихард владел недостаточно хорошо. И очень скоро завязавшаяся дружба перешла в сильное, глубокое чувство. Он стал частым гостем в ее полуподвальной квартире на Нижне-Кисловском.

Родственники Кати жили в Петрозаводске. Мать, два брата, три сестры. Она все время переписывалась с сестрами. У Кати была своя незаурядная судьба. Несколько лет назад она окончила Ленинградский институт сценического искусства. Быстро пришел успех. Затем поездки в Италию, на Капри. Умер артист, человек, к которому Екатерина Александровна была привязана, ценила его талант. Эта трагедия повлияла на нее неожиданным образом – она отказалась от сцены и ушла на завод. Работала аппаратчицей на заводе «Точизмеритель»; назначили бригадиром, прочили в начальники цеха.

Литература, искусство, музыка, проблемы художественного творчества – вот сфера, в которой оба растворялись во время коротких встреч. Вместе заходили в букинистические магазины, отыскивали какую-нибудь редкую книгу. Гуманитарная культура, эстетика, практика мирового искусства…

Люди, близко знавшие Екатерину Александровну, рассказывали о ней как о женщине своеобразной, наделенной большой искренностью души, умеющей не только воспринимать, но и как бы переносить на себя и чужую радость, и чужое горе. У себя на заводе она вечно возилась с новенькими молодыми работницами, обучала их обращаться с аппаратурой в цехе, читать и писать, шить ситцевые платья. Ей чужд был показной пафос. Ее артистизм, унаследованный от прежней театральной жизни, проявлялся главным образом в умении держать себя с людьми.

Рихард нравился ей. Он захотел побывать на заводе, познакомиться с ее друзьями. А очутившись в цехе, Рихард, к ее удивлению, сразу же нашел общий язык с рабочими, охотно рассказывал им о жизни и труде рабочих в Германии, о забастовках, о Тельмане. Его полюбили, ион сделался частым гостем на заводе «Точизмеритель».

Однажды она спросила, любил ли он раньше. Он задумался, улыбнулся и произнес французскую фразу: «Besoin d'aimer pour aimer», что значит: «Потребность любить ради любви».

А потом рассказал о Христине. Она осталась во Франкфурте. Возможно, тогда была любовь. А возможно, всего лишь привязанность. В свое время Христина была членом Союза Спартака, знала Розу Люксембург, Клару Цеткин, Карла Либкнехта. Рихард не сомневался, что Христина согласится поехать с ним в Советский Союз. Но она отказалась. Пообещала приехать позже.

Сохранились ходатайства Зорге о вызове Христины в Москву. Но когда все документы были оформлены, Христина категорически отказалась покинуть Германию. Он звал, умолял – и все напрасно. И только позже он мог сказать себе: по-видимому, настоящей любви не было. Не было того удивительного чувства, которое поднимает над обыденностью и связывает навсегда…

Теперь он встретил Катю, с ее мягким певучим голосом, с ее постоянной доброй улыбкой, с ее всегдашней прямотой и правдивостью, с ее естественностью, и понял: это на всю жизнь…

Почти каждый вечер Рихард Зорге посещал клуб немецких коммунистов, где его избрали первым председателем правления.

Клуб объединял немецких коммунистов, которые после поражения Гамбургского восстания в 1923 году и запрещения КПГ вынуждены были выехать в Советский Союз. Но клуб посещала и другая категория людей: сюда проникли «ультралевые», последователи Рут Фишер и Маслова, заклятых врагов рабочего класса, открытых троцкистов. Постепенно они стали навязывать коммунистам дискуссии. Троцкисты имели прямую связь с врагами и изменниками коммунистического движения, обосновавшимися за границей: Росмером, Либерсом, Рут Фишер, Роланд-Голстом и другими. Это было время активизации троцкистско-зиновьевской оппозиции, призывавшей к капитуляции перед мировым капитализмом. Оппозиция встала на путь раскола Коминтерна. Осенью 1926 года ее лидеры устроили открытую антипартийную вылазку на Путиловском заводе в Ленинграде и на партийных собраниях завода «Авиаприбор» в Москве. Такую же вылазку предприняли они в клубе немецких коммунистов.

"В клубе немецких коммунистов Зорге и познакомился с Яном Карловичем Берзином, руководителем советской разведки. Здесь Берзин имел возможность увидеть Рихарда Зорге во всем блеске его ораторского таланта. Зорге уверенно вышел на трибуну, окинул притихший зал спокойным взглядом и заговорил. Говорил негромко, но в голосе был металл. Неотразимая логика фактов – вот что сразу же покоряло слушателей. Она действовала почти гипнотически. В словах чувствовалась внутренняя убежденность. Он говорил о том, что приспела пора очистить братские компартии от троцкистов, «ультралевых» и прочих оппозиционеров.

Голос зазвенел, когда Зорге заговорил о роли Советского Союза в мировом революционном движении:

«Та роль, которую СССР теперь играет, вызвана тем, что революционные силы всего мира фактически видят в СССР единственного союзника. СССР является единственной антиимпериалистической страной, от которой можно ожидать поддержки…»

Когда в зале раздались выкрики оппозиционеров, Зорге иронически усмехнулся: «Послушаем вопли обреченных!» Ему бурно аплодировали. Оппозиционеры в знак протеста покинули клуб.

Берзин знал: анкетные данные никогда не исчерпывают человека всего. У каждого свой неповторимый опыт. Есть еще духовный мир, безбрежный, как океан. Когда сходятся два психолога, они именно стремятся выяснить в первую очередь этот духовный потенциал, заложенный в каждом.

Из клуба Берзин и Зорге вышли вместе. Рихард хмурился. Он только что выдержал бой и чувствовал себя возбужденным. Но заговорил свободно, легко. Ян Карлович сказал, что ему очень понравилась последняя работа Зорге о германском империализме.

«Меня поражает ваша работоспособность, – сказал Берзин. – Ведь я тоже в некотором роде был журналистом: редактировал партийную газету «Крея Циня».

«А я редактировал «Бергише арбайтерштимме». Вы прекрасно владеете немецким. Бывали в Германии?»

«Нет, не приходилось. Секрет простой: моя мать из немецких колонистов».

«А моя мать русская», – неожиданно сказал Рихард.

Как оказалось, Берзин не только читал многочисленные статьи Зорге, но и внимательно проштудировал каждую из них. Слушатель пролетарского университета, ом высоко ценил такие вот исследования очевидцев, прямых участников событий. Зорге был тонким знатоком германского империализма. Интерес к личности Зорге становился у Яна Карловича все острее и острее.

Он знал особую радость: радость открытия человека.

В высоком, худощавом, всегда сосредоточенном немце угадывалось нечто глубоко симпатичное самому Берзину. Он понял: политическая страстность.

С этого памятного вечера они подружились. Прогуливались по бульварам вечерней Москвы, говорили о политике, обсуждали тонкости международных отношений. Оба много знали. Обоих волновали одни и те же проблемы. Это был союз двух умных людей, двух партийных товарищей.

Жизненный путь Яна Карловича Берзина необычен, предельно насыщен событиями большой социальной значимости.

Биография каждого куется в горниле событий, она в конечном итоге определяется обстоятельствами и, разумеется, в большой степени мерой твердости характера. Вот эту меру твердости в людях да и в самом себе всегда и стремился установить Берзин. К настоящему мы идем через прошлое.

Биография Берзина ковалась в огне классовых битв. Он принадлежал к тому поколению ленинской гвардии, которое вынесло на своих плечах три революции, гражданскую войну и самые трудные годы созидания первого в мире социалистического государства.

Отвечая на вопрос, как он пришел в революцию, Берзин писал: «В семье у нас вообще был бунтарский дух. Старший брат, рабочий, рано примкнул к революционному движению, и это оказало влияние на всю семью. Нас, детей, было четверо – в настоящее время все партийцы».

Петер Янович Кюзис (он же Ян Карлович Берзин) родился 13 ноября 1890 года в Латвии, на хуторе, непода

леку от городка Гольдингена. Отец Петера мог считаться потомственным батраком, он никогда не имел ни своей земли, ни своего дома. Семья жила в общем бараке, так называемом "батрацком доме" – длинном каменном строении с единственным окном. Вечная, беспросветная нужда, полуголодное существование без надежд на будущее. Свирепый хозяин на глазах у детей избивал работников, мог среди зимы по собственному капризу выгнать со двора любого. Хозяина боялись и ненавидели. Ненавидел его и маленький Петер Кюзис.

Вся жизнь старого Яна Кюзиса прошла в жестокой борьбе за кусок хлеба. Он не желал с этим мириться: пусть хоть дети будут грамотными; может, им повезет в жизни и они вырвутся из кабалы. Петер стал ходить в сельскую школу. От дома до школы много верст. И все-таки, несмотря на все трудности, мальчик успешно окончил школу, а в 1902 году поступил в учительскую семинарию в городе Гольдингене. Вот как сам Берзин рассказывает о годах, проведенных в, семинарии: «Прибалтийская учительская семинария, директором которой в то время был Ф. Страхович, известный по всей Прибалтике реакционер-черносотенец, славилась своим казарменным режимом и реакционным составом преподавателей. Страхович ввел в семинарии систему пропусков на выход со двора, организовал среди учащихся целую сеть доносчиков, жестоко расправлялся с непокорными, осмелившимися критиковать порядки в семинарии. Протест учащихся вылился в «бунт»…»

Окончить учительскую семинарию не удалось.

В 1904 году Петер вошел в ученический кружок, связанный с социал-демократической организацией, принял активное участие в выступлении семинаристов против реакционных преподавателей и директора Страховича.

Теперь родители Петера батрачили уже у другого хозяина, в Юргенсбурге. Старший брат, Ян Янович, работал столяром у подрядчика по постройкам. В мастерской существовал социал-демократический кружок. Старший брат приносил домой нелегальную литературу, а Петер распространял ее среди молодежи.

В самый разгар революции 1905 года социал-демократический кружок организовал крупную забастовку сельских рабочих. Красные знамена, митинги. Известный боевик Стенька (Ленинь) призвал крестьян организованно выступить против угнетателей-баронов и царского самодержавия. Напуганные помещики потребовали у властей для своей охраны казаков. Вскоре казаки небольшими отрядами по пятнадцать-двадцать человек были расквартированы по всем помещичьим имениям.

В ответ на репрессии крестьяне организовали отряд самообороны. В отряд вошел и четырнадцатилетний Петер Кюзис. Осенью 1905 года Петер Кюзис вступил в РСДРП. Путь определился.

Леса Прибалтики. Дюны, болота… За деревом притаился с дробовиком Петер. Неподалеку товарищи. Это боевики – народная милиция. Поджидают казаков. Стычки с казаками происходят почти каждый день. Для шестнадцатилетнего Петера все овеяно революционной романтикой. «Было много революционного романтизма, но мало сознательности. Но, несмотря на это, люди боролись очень стойко и честно клали свои головы за революцию. Лично я жил тогда в экстазе революционного романтизма и за изучение теории взялся лишь в тюрьме».

Его записки полны этим романтизмом. Язык лаконичен: «Ночью мы сделали нападение на замок помещика, в котором засели казаки… Хотя нас, милиционеров, было меньше, чем казаков, штурм был отбит с большими потерями для них».

Однажды в сумерках Петер и его товарищи Лепинкла- ус, Василь и Калнынь вышли из лесу и направились к усадьбе, где было спрятано оружие. Отряд казаков несколько раз делал набеги на эту усадьбу, но, ничего не обнаружив при обыске, уходил. Боевики были уверены, что казаки сюда больше не вернутся. Иззябшие, они зарылись в солому и заснули, даже не выставив охраны. Около полуночи услышали стук в двери. В дом ворвались уланы. Уланов, оказывается, привел провокатор из местных подкулачников. Он утверждал, что в доме спрятано оружие. Оружие было спрятано в печи. Уланы все перерыли, но маузеров и винтовок так и не нашли. Боевика Ленинклауса избили до полусмерти, а Петера Кюзиса и остальных отвели в имение, где в подвале уже находилось семнадцать арестованных. В ту жe ночь всех допросил полевой суд. Калныня и Василя тут же расстреляли, а Петера пытали до тех пор, пока он не потерял сознание. Его выбросили с крыльца прямо в снег. Подобрали батраки. После этого Петер две недели пролежал в постели. А когда выздоровел, то отправился в усадьбу и забрал оружие. Собрал отряд в тридцать человек, вооружил его винтовками и пистолетами. Отряд совершал дерзкие нападения на карателей. Захватив Юргенсбургское волостное правление, «боевые братья» Кюзиса расстреляли предателей, взяли паспортные бланки, сожгли казенную винную лавку, разгромили корчму. Им приходилось бороться и с уголовниками, которые, видя отсутствие власти, пытались грабить крестьян. Но особенно ожесточенную борьбу «боевые братья» вели с карательной экспедицией известного палача Незнамова. Экспедиция насчитывала четыреста человек, была хорошо вооружена, имела артиллерию. Одна из схваток закончилась трагически для Петера Кюзиса. В мае 1906 года во время перестрелки с отрядом казаков он был тяжело ранен (в левое плечо, в голову и в ногу навылет). Юношу хотели прикончить на месте. Потом дело передали во временный военный суд в Ревеле.

Суд приговорил к расстрелу. Ввиду несовершеннолетия обвиняемого казнь заменили тюрьмой.

Тюрьма укрепила волю Петера. Выйдя из застенка, он перебирается в Ригу, устраивается слесарем на один из заводов, вступает в профсоюз металлистов, по вечерам посещает курсы экономических наук. А главное – революционная работа, организационная и пропагандистская. Он член Рижского партийного комитета. Руководит стачками металлистов. За короткое время он участвовал в семи стачках. Петер пользуется огромным доверием товарищей. Он непреклонен. Беспощаден к врагам.

В декабре 1911 года Кюзис арестован. За принадлежность к партии большевиков он осужден на вечную ссылку в Иркутскую губернию.

Сибирская стужа, звон кандалов. Двадцатилетний Петер замыслил побег. Его не остановили ни пятидесятиградусные морозы, ни великое бездорожье, ни пули стражников. Помогли товарищи: снабдили документами, продуктами.

В Риге появляется высокий, стройный молодой человек. Это Ян Карлович Берзин. Нет больше Петера Яновича Кюзиса, смертного приговора, пяти лет тюрьмы и ссылки. Зажили раны, но шрамы остались. Да появилась ранняя седина в волосах. Время беспокойное: война. Старые явки утеряны. Лучше бы совсем не появляться ему в Риге… Его схватили во время облавы, надели солдатскую форму и сразу же отправили на фронт. А как же революционная работа?.. Ведь в ней одной смысл жизни… Берзин тайно уезжает в Петроград. Устанавливает связи с партийной организацией. Он непременный член стачечных комитетов, руководит уличными боями рабочих с жандармами и казаками. У него уже есть опыт в таких делах.

Когда летом 1918 года белогвардейцы и эсеры подняли в Ярославле мятеж, на подавление его послали Яна Берзина.

В послужном списке Яна Карловича Берзина есть пометка: «Прибыл в распоряжение председателя ВЧК Дзержинского. 20 ноября 1920 года».

Именно Дзержинский выдвинул Яна Карловича Берзина в апреле 1921 года на работу в советскую военную разведку.

Берзин принял сложное, тонкое хозяйство, требующее совершенных знаний в области международной политики, международных отношений. Знания не падают готовыми с неба: Ян Карлович усиленно посещает Пролетарский университет и Социалистическую академию общественных наук. Через три года он стал во главе советской военной разведки.

Однажды на вопрос: «Успевает ли товарищ Берзин при той громадной работе, которую он ведет, повышать свой политический уровень?» – он ответил так: «Сама работа, которую я исполняю, заставляет повышать свой политический уровень. Что же касается международной обстановки, то могу заявить: разбираюсь в ней, поскольку это вопросы нашей непосредственной работы. Не чувствую себя оторванным от внутреннего социалистического строительства, поскольку через мою партийную работу я связан с массами. Будучи членом РКК, часто выезжаю на предприятия».

Особенно любил он бывать у металлистов, так как всегда в душе считал себя рабочим-металлистом и всегда помнил, что с 1909 по 1917 год состоял в профсоюзе металлистов. Во всех анкетах он так и писал: «Металлист- профессионал». Он гордился своей принадлежностью к рабочему классу – это было то горнило, где он закалился.

Его связь с Дзержинским была прочной и продолжалась до самой смерти «железного Феликса».

Все люди, близко знавшие Яна Карловича, отмечают его глубокую человечность. Его талант особенно ярко проявился на разведывательной работе. Любил повторять слова Дзержинского: «Чекист должен иметь холодную голову, горячее сердце и чистые руки, но повторял несколько на свой лад: «Разведчик должен иметь горячее сердце патриота, холодный ум и стальные нервы». Этим он подчеркивал свое преклонение перед Феликсом Эдмундовичем, идейную преемственность.

Все те люди, которых Берзин посылал за границу, могли считаться его друзьями; так оно и было на самом деле. Он не имел каких-то «избранных» друзей; дружба приобретала смысл лишь тогда, когда она была скреплена общей борьбой, общим служением партии, общими целями идейного порядка; она носила целомудренный характер. Честная принципиальность покоряла тех, с кем он работал. Он жестоко презирал себялюбцев, комчванство, чинопочитание, требовал разумной дисциплины, партийного подхода ко всякому делу. Он скрупулезно готовил разведчика к безымянному подвигу, воспитывал в нем дух самопожертвования во имя защиты Советского государства. Так же тщательно разрабатывал он каждое задание, представляя в уме вею сумму опасностей, с которыми может встретиться боец «невидимого фронта». Общение с Берзином становилось школой мужества, идейной закалки.

Таким был человек, с которым познакомился Рихард Зорге осенью 1926 года, и этому человеку суждено сыграть исключительную роль в его жизни.

Иногда Рихард обращался за советом к Яну Карловичу. Осведомленность Берзина восхищала и удивляла Зорге. Он пока не подозревал, что его консультирует один из самых осведомленных в государстве людей. Осведомленный по долгу службы. Малейшие сдвиги, «шорохи» в международной обстановке были ему известны, настораживали: ведь от этого зависела безопасность Советского Союза. Рихард, сам того не ведая, прикоснулся к сокровенному источнику. Очень часто они говорили о Дальнем Востоке. Проблемы Дальнего Востока оказались настолько интересными, настолько важными, что Зорге увлекся ими. Ему стало казаться, что обстановка на Дальнем Востоке, возможно, приведет к коренному изменению теперешнего соотношения сил… Его мысли разделяет и Берзин. Да, международная обстановка обострилась до крайности. Мировой экономический кризис. А выход из кризиса империалисты всегда ищут в войне против Советского Союза. Похоже на то, что в Германии правящие классы берут курс на передачу власти Гитлеру. Для Гитлера война – «освежающий ветер».

Гитлеру вторит японский генерал Танака. Он представил своему императору так называемый секретный «меморандум Танаки», где намечена политика «крови и железа». Тут дан развернутый план внешней экспансии японского империализма: захватить Маньчжурию, Монголию, Китай, Юго-Восточную Азию, Индию, Центральную Азию, Малую Азию, Европу, сокрушить США. Войну с Советским Союзом Танака считает неизбежной, и необходимой. Бредовые идеи о мировом господстве? Может быть. Но японцы уже действуют. Не так давно Танака вторично послал войска в Шаньдун, зарится на Маньчжурию, подбирается к границам Советского Союза, жмет на Чан Кай-ши. Революция 1925-1927 годов в Китае потерпела временное поражение. Только за два последних года погибло почти полмиллиона революционных рабочих и крестьян. Во главе нанкинского правительства и его армии стоит Чан Кай-ши. Ставленник буржуазии и помещиков, Чан Кай-ши вполне устраивает империалистов всех стран, и они дружно признали нанкинское правительство, оставив за собой «право открытых дверей», то есть право грабить эту страну, вмешиваться в ее внутренние дела.

От Чан Кай-ши и японских милитаристов можно ждать новых провокаций.

В Германии, Америке, Японии свирепствовала безработица. С новой силой возродились интервенционистские настроения, направленные против СССР. Обострилась борьба империалистов за рынки и сферы влияния. Для Зорге это был единый процесс. С тревогой следил он за тем, что происходит в Германии. Там возникли условия, благоприятные для превращения нацистской партии в массовую партию.

В 1928 году Зорге снова увидел Эрнста Тельмана. Вождь Коммунистической партии Германии был делегатом VI Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала. Короткая встреча в кругу старых боевых друзей. Тэдди много шутил, был воодушевлен. Он побывал в Ленинграде, посетил прославленный крейсер «Аврора», его избрали почетным членом команды крейсера, вручили форму краснофлотца.

В Германии по-прежнему классовые бои, забастовки. Борьба идет за единый рабочий фронт. Фашисты наглеют, создают отряды СС. Гитлера поддерживает юнкерская аристократия.

После этой почти мимолетной встречи Рихард затосковал. В памяти воскресли годы революционной работы в Аахенском угольном бассейне, во Франкфурте-на-Майне. Кипучая натура требовала действия. Делать самое трудное, самое ответственное, самое сложное. С риском для жизни. Ведь счастье только в борьбе…

Вот о чем говорил он Яну Карловичу во время вечерних прогулок. Берзин был задумчив. Он мог бы поручить Зорге незаурядное дело. Очень ответственное и опасное. Но вправе ли он как руководитель разведки отрывать ученого-социолога от теоретической работы? Берзин думал. Он понимал Рихарда, сочувствовал ему. Он сам всегда находился на острие событий и скучал, когда жизнь становилась спокойной, однообразной.

Тучи на Дальнем Востоке сгущались. Империалисты Америки, Англии, Японии всеми силами старались столкнуть китайских милитаристов с Советским Союзом. 27 мая 1929 года им удалось спровоцировать нападение белокитайцев на советское консульство в Харбине А 10 июля войска Чжан Сюэ-ляна попытались захватить КВЖД. Это была крупная провокация, предпринятая белокbтайцами по указке империалистических держав, пытавшихся развязать войну против Советского Союза.

Авантюра белокитайцев потерпела крах, они вынуждены были согласиться на восстановление статус-кво на КВЖД. Однако дипломатические отношения с Китаем восстановлены не были.

В своем кабинете Берзин часто останавливался перед картой Китая. Что знал он об этой огромной стране? И много и мало. Знал расстановку политических сил. Чан Кай-ши уничтожил почти полмиллиона революционных рабочих и крестьян. Беспрерывные междоусобные войны, которые вели китайские генералы, истощили страну. В Китае было шестьдесят миллионов голодающих. В Маньчжурии дерутся за рынок сбыта США и Япония. Кажется, пока верх берут американцы: они вышли на первое место в торговле с Китаем, оттеснив Англию, Японию, Францию. Китай буквально наводнен американскими «советниками», «экспертами», «экономическими миссиями». Государственный секретарь США Стимсон до того обнаглел, что даже пытался взять на себя посредничество в решении конфликта на КВЖД. Взять инициа-

тиву в свои руки, стать арбитром и установить международную опеку во главе с США над КВЖД Стимсону не удалось. Японце мечтают о захвате Маньчжурии, по- прежнему делают ставку па Чжан Сюэ-ляна…

Но Берзин не знал, как повернутся события дальше: когда речь заходит о Советском Союзе, империалисты сразу забывают свои распри и объединяются. Какие новые провокация против СССР замышляют китайские милитаристы и их японо-американские подстрекатели? Каковы намерения Японии, США, других стран, утвердившихся в Китае?

Сейчас вся деятельность Берзина была подчинена одному: безопасности советских границ. Все международные неурядицы оценивались им с этой стороны. Дальний Восток сейчас очаг большой напряженности.

Необходимо создать на территории Китая четко действующую информационную сеть, которая охватывала бы Маньчжурию, Восточный и Центрально-Южный Китай: Харбин, Мукден, Шанхай, Нанкин, Кантон…

Такое дело можно было бы поручить лишь незаурядному человеку. Какими качествами должен обладать организатор и руководитель такой сети? Разумеется, прежде всего умом, способностью анализировать обстановку на месте, большим опытом подпольной работы, беззаветной преданностью революционному делу, выдержкой, волей и личной храбростью. Ответственное задание…

Подбор кадров Берзин никогда не передоверял другим. Проверка – другое дело. По опыту разведывательной работы он знал, как много значит один-единственный человек в невидимой войне с врагами. Малейшая ошибка может привести к роковым последствиям.

Он замыслил большую операцию, и провести ее должен человек исключительных качеств.

Так впервые Ян Карлович подумал о Зорге как о военном разведчике.

И когда во время очередной вечерней прогулки Зорге заговорил о зверском расстреле первомайской демонстрации берлинских рабочих в этом году, о погибших товарищах и о том, что, когда мир живет словно на вулкане, он, Зорге, не может спокойно «теоретизировать», закрывшись в кабинете, Берзин изложил ему свой план. Он не сомневался, что грандиозный замысел целиком захватит Зорге. И не ошибся. Рихард без колебаний согласился поехать в Китай. Это дело было ему по плечу.