Робер Эсно-Пельтри

тяжести, Циолковский писал: «... только с 1896 г. был мною определенно намечен способ, как

наиболее осуществимый.

159

Страница рукописи К. Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами»

В этом же году после многих вычислений я написал повесть «Вне Земли», которая потом была

помещена в журнал «Природа и люди»...» [126, с. 243].

Повесть «Вне Земли» действительно была опубликована в журнале «Природа и люди», но только не в

1896 г., как это можно понять из текста работы Циолковского 1926 г., а в 1918 г. в № 2-14.

Несмотря на то что ни Чижевский, ни Шершевский не делали конкретных ссылок на литературный

источник

160

с публикацией работы Циолковского 1896 г., она нашла место в «Исторической сводке» Эсно-Пельтри,

причем, так сказать, со знаком «минус»: Эсно-Пельтри с определенным основанием имел возможность

отметить в комментарии к этой работе, что следы ее разыскать невозможно. Что касается остальных

известных ему трудов Циолковского, то Эсно-Пельтри мотивировал свое решение не включать их в

«Сводку», используя доводы, которые выглядят почти как исполнение воли Циолковского. Именно так

были истолкованы Эсно-Пельтри отдельные высказывания русского ученого без должного внимания к

их истинному смыслу. Речь идет о статье «Судьба мыслителей, или Двадцать лет под спудом», которой

открывается работа Циолковского 1924 г. Эта статья была написана Циолковским под впечатлением

несправедливости, допущенной автором упомянутой выше заметки в «Известиях», который, сообщая

читателю о публикации в Германии работы Оберта и о ее достоинствах, не посчитал нужным

упомянуть ранее опубликованные работы Циолковского. Это обстоятельство воскресило в памяти

Циолковского все прежние обиды и послужило поводом для осуждения им «средних» людей, т. е.

таких, которые, как считал Циолковский, не способны оценить его труды «по общечеловеческой

слабости или недоразумению». Он писал: «Отсылать рукописи на суд средних людей я никогда не

соглашусь. Мне нужен суд народа... Заурядные люди, хотя бы и ученые, как показывает история, не

могут быть судьями творческих работ» [129, с. V].

При этом Циолковский вспоминает факты, послужившие поводом для его грустных размышлений:

«Военный— Ламарк —написал книгу, где разбирал и доказывал постепенное развитие существ от

низших организмов до человека. Французская академия во главе со знаменитым Кювье измывалась над

этой книгой и публично приравняла Ламарка к ослу. Галилей был пытан, заключен в тюрьму и

принужден с позором отречься от своего учения о вращении земли. Только этим он спасся от

сожжения ... Французская академия отвергла Дарвина, русская — Менделеева ... Фультон отвергнут

самим Наполеоном (первым). Не перечислить сожженных и повешенных за истину. История

переполнена фактами такого рода» [129, с. IV].

Вместе с тем в этой статье Циолковский делает ссылки на свои работы 1903 и 1911 гг. и, цитируя

упомяну-

6 Г. С. Ветров 161

тую заметку из газеты «Известия», пишет: «Мы видим, что европейская наука буквально

подтверждает мои выводы — как о полной возможности космических путешествий, так и о

возможности устройства там жилищ и заселения околосолнечного пространства.

Дело разгорается, и я зажег этот огонь. Только тот, кто всю жизнь занимался этим трудным

вопросом, знает, сколько технических препятствий еще нужно одолеть, чтобы достигнуть успеха.

Тем не менее возможно, что через несколько десятилетий начнутся заатмосферные поднятия ...»

[129, с. V].

Эсно-Пельтри считает нужным обратить внимание только на тот раздел статьи, где Циолковский

отказывается давать свои работы на суд «средних» людей. Он цитирует этот раздел, который в

переводе инженера Генкина приобрел такой смысл: «Что касается представления моих трудов на

суд среднего человека, я на это не пойду никогда, я отвергаю суждение людей, так как мои работы

были бы опровергнуты профессионалами или просто введенными в заблуждение. Обычные люди,

даже ученые, как об этом свидетельствует история, не способны оценить работы творцов» [12, с.

24].

Эсно-Пельтри без колебаний принял это искаженное неточным переводом замечание Циолковского

как его действительное желание отказаться от предъявления своих работ для обсуждения. Вот что

пишет Эсно-Пельтри после приведенной цитаты: «Я тем более придаю большое значение

помещению здесь этого замечания, что мой друг Гирш и я получили от профессора Чижевского

требование уточнить право первенства, датированное в Москве 12 апреля 1928 г. Имея его, я

считаю себя полностью удовлетворенным» (курсив мой.—Т1. В.) «Полное удовлетворение» можно

понимать только в том смысле, что он, Эсно-Пельтри, после письма Чижевского почувствовал себя

законным претендентом на приоритет. Во всяком случае, после этих слов нетрудно ощутить у

Эсно-Пельтри вздох облегчения: «Исходя из приведенного выше рассмотрения, кажется, можно

высказаться за следующую историческую последовательность основных этапов развития

астронавтики» [12, с. 24]. И в этой последовательно* сти работ Циолковского нет.

Возможно, что у Эсно-Пельтри для Циолковского была иная мера, чем для других исследователей,

— только как для претендента на приоритет. Не обнаружив докумен-

162

тов Циолковского, предшествующих своим лекциям 1912 г., Эсно-Пельтри посчитал, что остальные работы

русского ученого уже не играют роли. Иными словами «Историческая сводка» Эсно-Пельтри служила только для

установления его личного приоритета и не имеет смысла как историческое обобщение. Этого качества ее лишает

прежде всего отсутствие в «Сводке» работ Циолковского. Кроме того, наряду с серьезными работами Год-дарда и

Оберта в «Сводку» включена ничего не значащая статья Рябушинского, в которой автор «намекнул на проблему

межпланетной навигаций».

В связи с такой трактовкой смысла «Исторической сводки» необходимо более подробно рассмотреть вопрос о том, насколько обоснованным является утверждение Эсно-Пельтри об отсутствии «какого-либо документа»,

предшествующего его лекциям 1912 г. В связи с этим полезно обратиться к воспоминаниям А. А. Штернфельда.

Отметив, что в своем письме к Циолковскому от 11 июня 1930 г. он сообщил ему о позиции Эсно-Шльтри в

отношении «какого-либо документа», предшествующего его лекциям 1912 г., А. А. Штернфельд пишет:

«Константину Эдуардовичу, по-видимому, не представлялась возможность пересылки оригинала этого труда (1903

г.) или его фотокопий. Я получил только перепечатку его, произведенную в 1924 г. под заглавием «Ракета в

космическое пространство» (второе издание), «с некоторыми изменениями», как говорится во вступительной

заметке А. Л. Чижевского» [81, с. 70].

На основании этого факта можно сделать вполне определенный вывод о том, что Циолковский считал содержание

работы 1924 г. вполне аналогичным содержанию работы 1903 г. Поэтому особый интерес представляют

«некоторые изменения», о которых писал Чижевский. Есть возможность привести авторитетное мнение на этот

счет, опираясь на исследования, проведенные составителями книги К. Э. Циолковского «Избранные труды»,

изданной в серии «Классики науки».

Вот что отмечают составители: «В „Научном обозрении" работа была опубликована с ошибками и искажениями. В

Московском отделении архива АН СССР (ф. 555, оп-.'б, Д. 39) хранится экземпляр статьи, на котором рукой

Циолковского сделана надпись: „Рукопись не возвращена. Издано ужасно, корректуры не было. Формулы и номера

перевраны и потерян смысл...". В этом же экземпляре Ци-

163 б5

олковский исправил допущенные ошибки и опечатки, а также внес ряд изменений и дополнений,

которые были учтены в издании 1924 г.» [135, с. 520].

Было еще одно обстоятельство, которое заставило Циолковского предпринять повторное издание

работы 1903 г. с самыми минимальными уточнениями. Второе издание этой работы Циолковский

заранее не планировал и решился на этот шаг в связи с сообщением об издании книги Оберта, о чем

узнал 2 октября 1923 г., а рукопись для повторного издания подготовлена 23 ноября 1923 г. Предисловие

Чижевского датировано 14 ноября 1923 г. Тем не менее необходимо детальнее ознакомиться с

характером изменений, предпринятых Циолковским, чтобы убедиться в соответствии текстов работ

1903 и 1924 гг. Именно предполагаемое существенное различие между ними дало основание

Штернфельду отметить, что, имея работу 1924 г., он все же «не располагал вполне определенными

материалами для того, чтобы убедить Робера Эсно-Пельтра в существовании приоритетных работ

Циолковского 1903 г.» [81, с. 70].

В работе 1924 г. помещен чертеж, который нуждается в специальном обсуждении. Полную ясность по

этому вопросу можно получить, ознакомившись прежде всего с комментариями составителей

упомянутого издания трудов Циолковского: «Дело в том, что чертежи, посланные Циолковским в

редакцию „Научного обозрения", не были опубликованы и издание 1903 г. вышло совсем без рисунков,

хотя в тексте ... есть ссылки на них и приводится их описание. В Архиве АН СССР в фонде К. Э.

Циолковского хранится относящийся, по-видимому, к 1902 г. чертеж, полностью совпадающий с

описанием, данным в работе 1903г.» [135, с. 52].

Что же касается чертежа, помещенного в работе 1924 г., то сведения о нем можно найти в ответе

Циолковского Ладеману — немецкому инженеру, выступившему в печати с критикой схемы ракеты,

изображенной на упомянутом чертеже: «В перепечатку (1924 г.) труда 1903 г. попал другой чертеж,

взятый мною из популярной работы 1914 г., где я предлагал изгибы взрывной трубы ради устойчивости

снаряда. Попал он в перепечатку (в 1924 г.) только потому, что не было другого клише '.

Это обстоятельство подтверждает предположение о срочном характере переиздания работы 1903 г.,

высказанное ранее.

164

Теперь нет никакой надобности поднимать спор о жиро-скопичности моей трубы 1914 г., так как я по

разным соображениям отказываюсь от кривой трубы и возвращаюсь к прямой и насосам,

изображенным в журналах 1914 г. и принятым еще в работе 1903 г.» [128, с. 22].

Обсужденный чертеж и другие отличия издания 1924 г. от издания 1903 г. не касались разделов,

имеющих отношение к приоритетным оценкам Эсно-Пельтри. Разделы, содержащие математические

выкладки по ракетоди-намике, были у этих двух изданий полностью идентичными. Дополнения,

сделанные в работе 1924 г., преследовали главным образом цель разъяснять отдельные положения

работы 1903 г. Интересным дополнением в работе 1924 г. является более развернутое по сравнению с

текстом 1903 г. описание способов управления ракетой с помощью рулей, помещенных в струе

работающего двигателя. Из приведенного перечня отличий в содержании работ 1903 и 1924 гг. легко

убедиться, что Циолковский имел основание считать тексты этих работ в достаточной мере

идентичными. Эсно-Пельтри не захотел обратить внимание на подзаголовок работы 1924 г.— «второе

издание», и его внимание привлекли только слова в предисловии Чижевского «с некоторыми

изменениями», которые давали ему формальное право не считать эту работу документальным

свидетельством, подтверждающим приоритет Циолковского.

Возможно, что определенное влияние на непримиримость Эсно-Пельтри по отношению к

Циолковскому сыграло еще одно обстоятельство, которое можно обнаружить только после тщательного

изучения одного подстрочного примечания в его «Исторической справке». Эсно-Пельтри снабдил

подстрочным примечанием следующую цитату из статьи Шершевского, опубликованной в журнале

«Flug-sport» (№ 20, 1927 г.): «Французский конструктор аэропланов Робер Эсно-Пельтри в 4913 году

прочитал две лекции в Париже и С.-Петербурге о возможности межпланетных сообщений» [30, с. 383].

Подстрочное примечание Эсно-Пельтри к этой цитате таково: «Это уже вторая ошибка. Было уже

сказано, что моя лекция во Французском физическом обществе состоялась 15 ноября 1912 года. Мое

последнее пребывание в С.-Петербурге имело место с 16 февраля по 2 марта 1912 года. Довольно

трудно предположить, что я там читал лекцию в 1913 году. Эта лекция в С.-Петербурге

165

никогда не была опубликована, господин Циолковский мог знать ее содержание только присутствуя на

ней. Я сожалею, что он не посчитал должным мне представиться и сообщить мне тотчас же о своих

предшествующих работах» (курсив мой.—Г. В.) [12, с. 20].

Первая половина этого примечания связана с типичной ошибкой, которая допускается рядом

исследователей: часто путают дату опубликования доклада Эсно-Пельтри (1913 г.) с датой его

выступления с докладом (15 ноября 1912 г.) на заседании Французского физического общества. Вторая

часть примечания кажется неуместной. Чтобы понять ее смысл, необходимо сличить тексты цитаты из

статьи Шершевского, приводимой Эсно-Пельтри, с ее подлинным текстом. В подлиннике есть

подстрочное примечание к приведенной выше фразе, которое Эсно-Пельтри опустил. Вот его перевод:

«Плохая подготовка доклада Эсно-Пельтри вызвала критику со стороны Циолковского в последующей

дискуссии» [30, с. 387].

Судя по подстрочному примечанию Эсно-Пельтри, он понял подстрочное примечание Шершевского в

буквальном смысле, т. е. что Циолковский присутствовал на его докладе в Петербурге и обошелся с ним

неделикатно, выступив с критикой его доклада в отсутствие автора. А главное — Циолковский, по

мнению Эсно-Пельтри, не воспользовался благоприятной возможностью, чтобы предоставить

документальные свидетельства своего приоритета. Это недоразумение было вызвано нечетким

изложением фактов Шершевским, который в своем подстрочном примечании имел в виду работу

Циолковского 1914 г. с критикой идей Эсно-Пельтри, о которых русский ученый узнал из заметки К. Е.

Вейгелина в журнале «Природа и люди» (см. гл. 9), а не как участник собрания, где выступал с

докладом гость из Франции.

Исторические исследования Эсно-Пельтри никем не комментировались ни за рубежом, пи в русских

изданиях. Наверное, по этой причине они до сих пор считаются во Франции вполне достоверными.

Действительно, в докладе представительницы Франции Л. Блоссе на XIII Международном конгрессе по

истории науки, который состоялся в Москве в 1971 г., утверждается: «Этот доклад (Эсно-Пельтри),

датируемый 1912 г., является первым чисто научным исследованием, знаменующим рождение

астронавтики» [29, с. 19].

166

Правда, далее Л. Блоссе уточняет: «Если заслуга в предвидении использования ракеты в космосе с

1903 г. полностью принадлежит Циолковскому, то РЭП'у мы обязаны тем, что он сформулировал

эту проблему в виде уравнений и разработал математическую теорию межпланетных сообщений»

[29, с. 19].

Примечательным в этом уточнении является признание приоритетной работы Циолковского 1903

г., но в остальном позиции остались такими, как их изложил Эсно-Пельтри в своем историческом

очерке. Не вдаваясь в подробный анализ положений, высказанных Л. Блоссе, которые

противоречат подтвержденной документально точке зрения о сущности приоритета Циолковского,

хотелось бы высказать несколько замечаний по этому поводу, оставаясь в рамках исторических

исследований Эсно-Пельтри.

В своей «Исторической сводке» Эсно-Пельтри приводит резюме каждой работы, включенной в

«Сводку», позволяющее судить о главной ее особенности с его точки зрения. Напомним, что о

своих первых двух докладах (1912 г.) Эсно-Пельтри высказал такое мнение: «Он [автор]

рассматривает соотношение начальной и конечной масс и делает вывод, что космический аппарат

будет реален лишь при овладении атомной энергией» [12, с. 24].

Второй свой доклад Эсно-Пельтри характеризует следующим образом: «... основываясь на своих

расчетах, сделанных в 1920 г., отмечает значение скорости истечения» [12, с. 25].

Если сравнить работы Эсно-Пельтри с работой Циолковского 1903 г., используя в качестве

критериев для оценки их научного значения только приведенные выше характеристики, то можно

установить следующее: Циолковский неоднократно отмечал, что предпочитает стоять на реальных

позициях, и атомная энергия представилась ему делом отдаленного будущего. Тем не менее,

обсуждая вопрос о компонентах топлива и использовав в качестве наиболее пригодных (с точки

зрения эффективности) компонентов кислород и водород, Циолковский писал в работе 1903 г.:

«Считаю не лишним тут утешить читателя, что не только на эту энергию ... но и на несравненно

большую мы можем надеяться в будущем, когда, может быть, найдут возможным осуществить

наши не довольно разработанные еще мысли» [124, с. 148].

В работе 1911 г. Циолковский говорит об этом более

W

определенно: «... в первой напечатанной работе о реактивных снарядах мы мечтали о будущих еще не

открытых, более элементарных веществах, соединение которых должно сопровождаться на основании

общих данных химии более громадным выделением энергии, чем соединение известных простых тел,

например водорода с кислородом. При этом летучий продукт соединения должен бы приобретать и

большую скорость w при выходе из реактивной трубы.

По формуле ... видно, что с увеличением w возрастает пропорционально при той же относительной

Ж-/Д/1 затрате взрывчатого материала и и, т. е. скорости ракеты.

Думаю, что радий, разлагаясь непрерывно на более элементарную материю, выделяет из себя частицы

разных масс, двигающиеся с поразительной, невообразимой скоростью, недалекой от скорости света...

Поэтому если бы можно было достаточно ускорить разложение радия или других радиоактивных тел,

каковы, вероятно, все тела, то употребление его могло бы давать при одинаковых прочих условиях (см.

формулу ...) такую скорость реактивного прибора, при которой достижение ближайшего Солнца

(звезды) сократится до 10—40 лет» [125, с. 204].

Формула, на которую ссылается Циолковский в приведенной цитате, ранее публиковалась в работе 1903

г. Она дает возможность определить соотношение начальной и конечной масс в зависимости от

скорости истечения продуктов сгорания и потребной скорости ракеты с учетом тяготения.

Эсно-Пельтри неоднократно подчеркивал значение того факта, что в его работах задача о космической

навигации поставлена наиболее полно, так как в отличие от Годдар-да он рассматривал не только полет

в космическое пространство, но и возвращение на Землю. В работе Циолковского 1903 г. дан

математический аппарат для выбора соотношения начальной и конечной масс и в такой самой общей

постановке.

Таким образом, в работе Циолковского 1903 г. рассмотрены все вопросы, которые Эсно-Пельтри

выделял особо как наиболее существенные в научном отношении.

Даже такой беглый анализ позволяет убедиться в том, что отводить в истории развития космонавтики

Циолковскому роль только мечтателя, как это делают французские исследователи, неправомерно.

КЗ»

Глава И Об истинной славе и правде истории

При детальном анализе развития научных идей возникает необходимость оценки деятельности

отдельных ученых и ответа на вопрос, который в исторических исследованиях всегда оказывается

наиболее дискуссионным: за кем следует признать приоритет в той или иной области знаний?

Когда сделаны такие оценки, историческое исследование приобретает необходимую конкретность

и глубину.

Стремление расширить рамки исторического исследо-ванрш такими оценками объясняется еще и

тем, что приоритет ученого является достоянием его нации, поднимает престиж его родины, дает

возможность каждому соотечественнику разделить с ним его славу. Благодаря этому

обстоятельству приоритетные оценки в большей мере, чем другие разделы исторических

исследований, оказывают влияние на формирование общественного мнения. Иными словами,

вопрос приоритета — не только один из аспектов исторического исследования, связанный с

интересами отдельной исторической личности, но именно та его составная часть, которая в итоге

отдается на суд широкой общественности и придает этому исследованию особо острый характер.

Роль, которую способны играть приоритетные изыскания в жизни, требует особой

ответственности в исторических оценках — отступление от научной истины становится

предметом дискуссий, затрагивающих интересы целых наций. Сила общественного воздействия

приоритетных оценок такова, что ошибки исследователя могут отразиться на репутации истории

как науки.

Чтобы избежать методических просчетов в приоритетных изысканиях, необходимо опираться на

общие принципы историзма, коль скоро вопросы приоритета приходится рассматривать не только

в юридическом, а и в историческом плане. Здесь следует, как и в других разделах исторических

исследований, учитывать все многообразие факторов, влияющих на процесс развития науки,—

социальных, логических и психологических — и рассматривать их во взаимосвязи. Прежде всего

необходимо помнить о такой объективной особенности разви-

169

К. Э. Циолковский

тия науки, как возможность одновременных открытий. Эта особенность давно привлекала

внимание исследователей. Гете, например, писал: «Наиболее замечательные открытия делаются не

столько людьми, сколько временем — вот почему весьма важные дела часто совершались

одновременно двумя или же большим числом опытных мыслителей» [148, с. 368]. Как бы развивая

эту мысль, американский социолог Г. Мер-тон утверждал, что одновременные открытия скорее

правило, чем исключение.

Проанализировав 264 случая, от отметил, что в 2/3 из них одна и та же идея выдвинута независимо

друг от друга двумя учеными, в 15 случаях — тремя, а в двух случаях на авторство могли бы

одновременно претендовать девять человек [144, с. 8]. А некоторые исследователи приходят к

такому на первый взгляд парадоксальному заключению, что вообще ни одно открытие нельзя

приписывать отдельному лицу.

Под впечатлением таких высказываний и результатов социологического анализа может показаться,

что проблема приоритета теряет свою остроту и нам остается лишь покориться объективным

закономерностям развития человеческой мысли. Однако такой односторонний подход имел бы

самые тяжелые последствия для творческой деятельности. Ведь жажда открытия является одним

из самых действенных мотивов творчества, побудительным импульсом всякой осмысленной

деятельности человека. Сознание того, что исследователь в своей деятельности повторяет кого-то,

губительно скажется на его вдохновении.

Такого рода противоречие между объективными закономерностями развития науки и

особенностями творческого процесса является диалектическим. Когда речь идет об установлении

приоритета, то объективная возможность

170

одновременности открытий должна исключить излишнюю подозрительность и не позволять

считать документально доказанным факт заимствования даже при полном совпадении отдельных

элементов открытий.

В исторических исследованиях должна быть проявлена величайшая щепетильность, чтобы не

оскорбить напрасно достоинство человека науки самым тяжким для ученого подозрением — в

заимствовании. Поэтому всякое историческое исследование, связанное в той или иной мере с

приоритетными изысканиями, нужно начинать (при отсутствии прямых документальных

подтверждений) с предположения о независимости одинаковых открытий, сделанных различными

учеными, обращая внимание и на собственное мнение каждого из них о его личном приоритете.

К. Э. Циолковский писал: «...до моих работ (1903 г.) ракетный принцип хотели применить к

летанию в воздухе. Только после моих трудов стали думать о применении его к движению вне

атмосферы» [136, с. 34]. При этом Циолковский считает нужным подчеркнуть в свойственной ему

образной и эмоциональной форме: «Избави меня боже претендовать на решение вопроса. Сначала

неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка, за ними шествует научный расчет и уже в конце концов

исполнение венчает мысль. Моя работа относится к средней фазе творчества. Более чем кто-

нибудь я понимаю бездну, разделяющую идею от ее осуществления, так как в течение моей жизни

я не только мыслил и вычислял, но и исполнял, работая руками» [136, с. 35].

Циолковский видел назначение своей работы в привлечении новых исследователей к проблеме

космического полета: «Я буду рад, если моя работа побудит других к дальнейшему труду» [136, с.

33]. Он не придает своей работе исключительности и считает, что заслуга в развитии идеи

космического полета принадлежит многим исследователям и популяризаторам, фамилии которых

он старается воспроизвести без каких-либо исключений: «Первыми пионерами и застрельщиками

вообще были: Кибальчич, Гансвиндт, Гефт, Улинский, Циолковский, Пелътри, Дитли, Вебер,

Шиллер, Гоман, Гофман, Ящуржинский, Годдард, Дженскинс, Лоран, Цандер, Никольский,

Линдеман, Вольф, Рынин и др. мне неизвестные лица. В России особые заслуги оказали

распространению идей Перельман и Рюмин. С их легкой руки

171

популяризацию ракетного прибора продолжали у нас следующие лица: Давыдов, Лапиров-Скобло,

Модестов, Прянишников, Егоров, Мануйлов, Бабаев, Глушко, Бохт, Чижевский, Алчевский, Шмурло,

Рябушинский, Родных, Редин, Соловьев, Ширинкин и многие другие» [136, с. 34].

Тема космических путешествий была небезопасной в тот период для научной репутации ее

сторонников, поэтому Циолковский обращает внимание на мужество этих людей и огромную

моральную цену их научных позиций. «Велика заслуга этих людей, потому что новые идеи надо

поддерживать, пока они не осуществятся или пока не выяснено их полное несоответствие. Немногие

имеют такую смелость, но это очень драгоценное свойство людей» [136, с. 34].

Желание Циолковского специально отметить роль каждого, кто внес свой вклад в разработку темы

космического путешествия, является выражением его бескорыстного служения науке,

заинтересованности только в победе научной истины: «Основной мотив моей жизни — сделать что-

нибудь полезное для людей, продвинуть человечество хотя бы немного вперед. Вот почему я

интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы, может быть

скоро, а может быть и в отдаленном будущем дадут человечеству горы хлеба и бездну могущества»

[130, с. 26].

Условия для популяризации первой печатной работы (1903 г.) Циолковского сложились крайне

неблагоприятно. В начале 1903 г. Циолковский послал ее для напе-чатания в редакцию «Научного

обозрения». Статья была напечатана в № 5 этого журнала. Вскоре в газетах появилось сообщение, что

журнал «Научное обозрение» по распоряжению властей закрыт. Все находящиеся в розничной продаже

экземпляры журнала были конфискованы, и Циолковский с великим трудом достал один экземпляр со

своей статьей, который переплел и бережно хранил. Более того, как писал Б. Н. Воробьев, «смерть

издателя журнала Филиппова... закрытие журнала и первый полет братьев Райт — это заслонило работу

Циолковского от общественного мнения» [109, с. 37]. Эти обстоятельства усугубили трудности

признания работы Циолковского, которая вызывала недоверие фантастической неправдоподобностью

постановки вопроса в сочетании с безвестностью и скромным официальным званием автора.

172

Социальные перемены в России оказали влияние и на судьбу работ Циолковского, которые

получили после Октябрьской революции научное признание.

Приоритет Циолковского в открытии и обосновании способа для космического путешествия стал

теперь исторической истиной.

Было бы неверно, однако, умалять заслуги других пионеров ракетной техники только потому, что

приоритет в этой области бесспорно принадлежит Циолковскому. Каждый из них — это яркая

историческая личность со своими оригинальными чертами творчества, их чтут как национальных

героев.

Когда речь идет о приоритете, личную оценку автора нельзя принимать как единственную и

окончательную, так как не исключены заблуждения в отношении собственного приоритета (как

искренние, так и намеренные). Чтобы установить историческую истину, необходимо привлекать

дополнительные источники и объективные данные.

Интересные соображения высказал М. Планк в конкурсной работе на философском факультете

Геттинген-ского университета в 1887 г. Ему предстояло решить вопрос об исторических заслугах

ученых по одному из разделов теоретической физики. Планк удачно уловил диалектическую

особенность приоритетных оценок: «Как только открытие в какой-либо мере добивается

признания, немедленно появляется целый ряд соискателей, претендующих на славу приоритета.

Несомненно, тот, кто впервые высказал значительную мысль, имеет прочную заслугу, но все же

необходимо затем рассмотреть, полностью ли он осознал значение этой мысли... Как ни важно

установление того факта, что известные идеи еще задолго до того, как они стали зрелым плодом

человеческой мысли и общим достоянием, возникли в головах отдельных выдающихся ученых, все

же не следует односторонне приписывать заслугу открытия тем, которые, быть может, не имели

никакого представления о способности к развитию зародыша, скрывающегося в случайно

высказанной ими мысли» [110, с. 5].

Таким образом, для объективных приоритетных оценок необходим детальный анализ развития

идеи, основанный на реальных исторических обстоятельствах. Причем должно учитываться не

только документальное преимущество в датах возникновения научной идеи, а

173

свидетельство о созидающей роли этой идеи, о сознательном применении ее в конкретном разделе

теории или практики.

Чтобы понять особенности развития космонавтики как составной части общего исторического

процесса, необходимо учесть еще одно очень важное обстоятельство: «Над ученым, сделавшим шаг

вперед и тем самым оказавшимся впереди других, неизбежно (курсив мой.—Г. В.) нависает опасность

непонимания его достижений со стороны современников, если их мышление остается в пределах

прежних представлений, теорий и категориальных схем. Так возникают преждевременные открытия»

[143, с. 18].

Если вдуматься в эти слова, получается, что каждая новая идея в той или иной степени

«преждевременна» и что одной из прогрессивных форм развития цивилизации является процесс

перехода «преждевременных» идей в рабочий инструмент общественного производства.

История науки — это история подвижничества ее великих представителей. Главными факторами,

способствующими популяризации идеи, являются стремление и способность самого автора научной

идеи добиться ее признания, активность его позиции в достижении этой цели.

Справедливо заметил по этому поводу французский ученый Пуанкаре: «Если бы мы были чересчур

благоразумны, если бы мы были любопытны без нетерпения, вероятно, нам никогда не удалось бы

создать науку» [146, с. 209]. Иными словами, творческую активность автора идеи необходимо считать в

социальном плане таким же непосредственным фактором общественного развития, как новое открытие,

новую теорию или смену общественного строя, с соблюдением, естественно, соотношений в масштабах

каждого явления. Думается, что критерий творческой активности явится полезным дополнением к

оценкам научного вклада ученых для понимания их роли в историческом процессе как сложном

взаимодействии социальных, логических и психологических факторов. «Рассматриваемое философски,

творчество есть историческая активность людей, непрестанно раздвигающая границы их человеческого

развития» [145, с. 22].

Этот критерий «очеловечивает» историческое исследование, т. е. заставляет разбираться в

«поведенческих» факторах и оценивать их влияние на ход исторического, процесса.

-. ,

174

«Преждевременность» (сама по себе) рождения идей о полете в космос в начале нынешнего века

подчеркивалась тем, что человек только-только научился отрываться от земли на аппарате тяжелее

воздуха. Первый полет братьев Райт и публикация основополагающей работы Циолковского о

реальных принципах космического полета совпали по времени. Такая усугубленная

«преждевременность» стала в историческом плане одной из самых примечательных особенностей

развития космонавтики. На этом фоне усиливалось социальное значение публицистических

позиций ученых, посвятивших себя разработке этой необыкновенно заманчивой, но и необозримо

трудной идеи.

Даже после того как космонавтика сделала огромный скачок в своем развитии, далеко еще не

полностью ясны ее перспективы. Например, английский историк и социолог С. Лилли, известный

своими прогрессивными взглядами и серьезными исследованиями, в своей книге, опубликованной

в 1965 г. в Лондоне, писал: «Исследования космического пространства, вероятно, мало чем

поспособствуют в ближайшие десятилетия росту материальных благ. Пока что расходы на них

остаются рискованным вложением капитала в созидание отдаленного будущего» [149, с. 417].

Наиболее примечательно в этой, в общем объективной для 1965 г., оценке то, что за 15 лет она

успела устареть. Вот почему особенно наглядной и поразительной кажется сегодня точка зрения

Циолковского, высказанная им 75 лет назад: «... предлагаю реактивный прибор, т. е. род ракеты, но

ракеты грандиозной и особым образом устроенной... Мысль не новая, но вычисления,

относящиеся к ней, дают столь замечательные результаты, что умолчать о них было бы большим

грехом (курсив мой.—Т1. В.)... Во многих случаях я принужден лишь гадать или предполагать. Я

нисколько не обманываюсь и отлично знаю, что не только не решаю вопросы во всей полноте, но

что остается поработать над ним в 100 раз больше, чем я поработал. Моя цель возбудить к нему

интерес, указав на великое значение его в будущем и на возможность его решения...» (курсив мой.

— /1. В.) [124, с. 139, 145].

Уже в своей следующей работе он существенно расширил представление о пользе полетов в

космическое пространство и о возможности их практического осущест-

175

иления: «Поселяясь кругом Земли... люди увеличивают в 100—1000 раз запас солнечной энергии,

отпущенной им на поверхности Земли. Но и этим человек может не удовлетвориться и с завоеванной

базы протянет свои руки за остальной солнечной энергией, которой в 2 млрд. раз больше, чем получает

Земля» [125, с. 193].

И еще один блестяще подтвердившийся прогноз Циолковского: «Только с момента применения

реактивных приборов начнется новая, великая эра в астрономии — эпоха более пристального изучения

неба».

При этом его представления об этих перспективах имели вполне реальную основу: «... не жалкий полет

ракеты пленил меня, а точные расчеты» [125, с. 167]. «Думаю сыграть роль запевалы. Математики,

более знающие и более сильные, докончат, может быть, решение поставленных мною задач. Знающие и

опытные техники помогут им осуществить и самый космический корабль» [129, с. 241].

Циолковский составил для себя целую просветительскую программу: «Наук такое множество... что нет

никакой возможности для человеческого ума их изучить. Кто и хочет, опускает бессильно руки. Между

тем нельзя составить мировоззрения и руководящего в жизни начала без ознакомления со всеми

науками, т. е. с общим познанием Вселенной. Вот я и хочу быть Чеховым в науке: в небольших

очерках, доступных неподготовленному или малоподготовленному читателю, дать серьезное

логическое познание наиболее достоверного учения о космосе» (курсив мой.—Г. В.) [137, с. 191].

По своей грандиозности космическую программу Циолковского можно сравнить с программой

Френсиса Бэкона о восстановлении всех наук: обобщенной темой творчества Циолковского было

единение человека — жителя Земли со Вселенной. Именно при такой постановке проблемы нужно

было не только разработать способ покорения космоса, но и обосновать целесообразность и

необходимость этой конечной цели. Отсюда и совершенно фантастический диапазон научных

интересов Циолковского. Только в такую глобальную постановку вопроса укладываются все его на

первый взгляд несовместимые друг с другом исследования: преобразование пустынь и лингвистика,

кинетическая теория газов и биология растений.

В поисках обоснования необходимости и целесообраз-

176

яости столь грандиозной задачи он создает философские построения, чтобы постичь общность

человека и Вселенной. Хотя эти философские построения носят механический характер,

непосредственным их практическим проявлением был поразительный его стоицизм и

подвижничество. Циолковский пытался найти материальную категорию, общую для человека и

Вселенной: «Где начинается и где кончается способность ощущать? Она, очевидно, свойственна

всем животным, растениям и даже неорганическому миру — одним словом, каждому атому. . Атом

есть особь (индивид, примитивное я)» [133, с. 29].

Циолковский, связывая каждого живущего на Земле человека со Вселенной, считает высшей

категорией людей, «кто... забывает себя и свои нуждишки и всецело отдаются ощущению одной

высшей цели: благу общества» [133, с. 32]. Реальный путь к такому самоусовершенствованию

Циолковский видит в том, чтобы «самому быть счастливым, насколько возможно».

Эти философские построения позволяют понять истоки его необыкновенных духовных сил. Эти

силы рождались не стихийно, а в результате осмысленных, хотя и в чем-то ошибочных с точки

зрения современной философской науки умозаключений.

Подвижничество Циолковского осталось бы чудачеством, если бы у него не было огромного

мужества. Ведь на его пути были не только никем не решенные проблемы, но и установившиеся

воззрения, которые могли показаться непререкаемыми даже самому образованному человеку. В

подходе к решению научных проблем у него был девиз: «Будем смелы. Не будем бояться кары

авторитетов, хотя бы за ними были тысячелетия.

Мы охотно за ними пойдем, если они, с точки зрения несомненных знаний, пришли к верным, хотя

и недоказанным ими выводам» [133, с. 3].

Интересно, что в этом замечании Циолковского — тот же тезис, что и в работе Эсно-Пельтри,

посвященной теории размерностей, где французский ученый призывает критически относиться к

фундаментальным наукам (см. гл. 7 наст. кн.).

Если нас сейчас поражает широта и многоплановость научных интересов Циолковского, то еще

более поразительной кажется его способность увидеть взаимосвязи многочисленных проблем,

объединенных единой темой — человек и Вселенная.

177

Р. Годдард

Такая особенность мышления Циолковского настолько превосходила общепринятые

представления, что не каждой его мысли придавалось то значение, которого она заслуживала, и

нередко мы заново открывали Циолковского уже после того, как сами повторяли пройденное им.

Да и сейчас, быть может, мы еще не полностью отдаем себе отчет во всем том, что им было

высказано и предсказано. Сочетание глобальных представлений о путях развития цивилизации с

морально - этическими принципами, активная борьба за свои убеждения — все это явилось той

особенностью творческого пути Циолковского, которая сыграла огромную роль в развитии идей

космонавтики.

Особенно наглядна творческая активность Циолковского по сравнению с позицией других

пионеров космонавтики.

Характер научной деятельности американского ученого Годдарда носил подчеркнуто келейный

характер. Это выражалось не только в том, что он, подобно Эсно-Пель-три, опубликовал всего две

свои работы — с интервалом в 15 лет, но и в том, что он намеренно скрывал полученные им

научные результаты. После успешных экспериментов с первой жидкостной ракетой в 1926 г.

Годдард опубликовал сведения о них только через 9 лет. Свои соображения о перспективах

развития космонавтики и о практических способах обеспечения космического полета Годдард

отослал в марте 1920 г. в Смитсонианский институт как конфиденциальный документ, так и

оставшийся неопубликованным при его жизни. Направляя другие результаты своих исследований,

Годдард специально оговаривал необходимость воздерживаться от их публикации.

178

Г. Оберт

Причины такой сдержанности можно найти в его переписке.

В 1916 г. (за четыре года до публикации своей первой работы) Годдард писал президенту Смитсо-

нианского института, где проводил свои исследования и получал для этой цели финансовую поддержку:

«Я намеревался послать это сообщение несколько позже, но думается, что было бы нежелательным

откладывать дальше. Мне кажется, однако, что лучше было бы не публиковать его...

Основания для моего письма именно в данный момент заключаются в следующем: мой прибор будет в

состоянии перемещать массы, такие, например, как взрывчатые вещества, на очень большие

расстояния, а следовательно, он оказался бы, вероятно, очень полезным в случае войны...» (курсив мой.

— Г. В.) [122, с. 69].

Это первая причина замалчивания Годдардом своих научных трудов. Он делал ставку на субсидии за

счет военного ведомства, и его надежды в этом отношении оправдались.

Следует добавить, что взгляды Годдарда на использование ракетной техники не были столь

ограниченными. В цитированном письме он отмечает: «... исключительное использование этого

прибора в военных целях, я уверен, было бы потерей для науки» [122, с. 70]. Однако и здесь, по его

мнению, нашелся серьезный повод, чтобы воздерживаться от публикации. В марте 1920 г., вскоре после

того, как первая его работа увидела свет, он писал под впечатлением отзывов о ней в печати —

безграмотных и тенденциозных — в своем очередном конфиденциальном докладе в адрес

Смитсонианского института: «Несколько причин побудило привлечь внимание института р проблемам,

содержащимся в настоящем докладе.,,

179

Во-первых, чтобы избежать сенсационности, поскольку общественность пока не подготовлена к

осознанию важности предлагаемой работы (в цитируемом докладе речь идет о предложениях

Годдарда по планетным исследованиям.—Г. В.)... Как сейчас установлено, общественность не

понимает важности изысканий, которые смогут (в дальнейшем) сделать возможным такие

планетные исследования» (курсив мой.—Т1. В.) [121, с. 155].

Видимо, он особенно боялся сенсаций после того, как американские газеты ославили его на весь мир,

приписав подготовку полета ракеты к Луне 4 июля 1924 г. только на основании его предположения о

возможности такого полета. Он избегал всяких контактов вне узкого круга своих помощников и

администрации Смитсонианского института. Попытка немецких инженеров наладить какие-либо

контакты с Годдардом была им «грубо и резко отклонена» (В. Лей).

В отличие от Циолковского, который рассматривал развитие космонавтики как задачу всего

человечества, связанную с его дальнейшей судьбой, Годдард не желал взглянуть дальше того, что он

мог сделать в этой области сам со своим малочисленным коллективом. К своим научным результатам

Годдард не добавил ничего, что могло увеличить число сторонников космонавтики. Более того,

стремлением отгородиться от научной общественности он затруднил объективную оценку своих

научных трудов. Только после смерти Годдарда его работы стали достоянием гласности и позволяют

судить о его истинных позициях в отношении космонавтики, а также и о больших потерях в этой

области, связанных с его молчанием. В самый трудный период своего существования космонавтика

была лишена сторонника с самой, пожалуй, высокой научной репутацией. Он, без всякого сомнения,

понимал важность космических исследований, но так и не решился заявить об этом во всеуслышание.

Судьба книги Оберта «Ракета в космическом пространстве», опубликованной в 1923 г., является

великолепной иллюстрацией того, какую роль может сыграть личная позиция автора научной идеи в ее

популяризации. Книга содержала, по существу, приглашение к сотрудничеству на финансовой основе,

причем автор книги математически строго доказывал состоятельность своих технических предложений.

Он давал также понять, что книга содержит лишь общие идеи и в распоряжении автора

180

есть готовые разработки, которые будут представлены желающим взяться за практическое

осуществление его идеи: «... о многом я хотел бы пока умолчать (особенно о кажущихся удачными

решениях некоторых проблем)... Если когда-либо мои идеи будут воплощены на практике, я,

безусловно, предоставлю точные чертежи, расчеты и методы расчетов... Разрабатывая свои чертежи, я

обдумывал каждую деталь и могу с уверенностью сказать, что никаких непреодолимых трудностей

нет. .» [153, с. 510].

Подобная оценка перспектив создания космической ракеты, вынесенная на первые страницы книги и

дополненная обещаниями финансовой выгоды, создала такую конъюнктуру автору книги, о которой он

не мог даже мечтать. Об этом в мае 1926 г. Годдард не 'без горечи оповестил секретаря

Смитсонианского института: «... работы по созданию ракеты стали чуть ли не национальным вопросом

Германии, где был издан роман, в котором авторы, играя на национальных чувствах, призывают немцев

к поддержке разработки ракеты на жидком топливе, идеи которой, как пытаются представить читателю,

родились в Германии» [120, с. 216].

Деловой подход Оберта к проблемам космонавтики, несомненно, сыграл большую роль в ее

популяризации. Однако технические позиции Оберта не имели основательной теоретической и

экспериментальной базы. Он форсировал события и переусердствовал в своих обещаниях. Кто

возьмется оценить моральный ущерб, нанесенный космонавтике слишком щедрыми авансами, которые

оказались иллюзиями? Суровую оценку научно-технической общественности Оберт ощутил прежде

всего на самом себе: о нем на долгие годы забыли, и немецкая ракетная техника развивалась

практически без его участия.

Выдающуюся роль в развитии отечественной космонавтики сыграла пропагандистская деятельность

Цандера, его заразительный энтузиазм. Большую притягательность идей Цандера можно объяснить

тем, что он был первым в Советской России дипломированным инженером, [[освятившим себя

разработке этой фантастической по тем временам теме, и в своих лекциях рассказывал не только о

перспективах космического путешествия, но и о реальном способе его осуществления. Конструктивная

схема космической ракеты Цандера убеждала ясностью

181

Ф. А. Цандер

замысла, логической завершенностью и применением таких технических средств, которые были

доступны для понимания любому грамотному человеку.

Активная позиция

Цандера подкреплялась тем, что он добивался все новых и новых научных и инженерных

результатов. Речь идет о его теоретических и экспериментальных работах в области ЖРД. Доверие

к этой теме — прямой результат активной публицистической и научной деятельности Цандера. Его

инженерные разработки послужили технической и методической основой для организации ГИРД

— Группы изучения реактивного движения, занявшейся практическими работами над

жидкостными ракетами.

Исследования Кондратюка в области космонавтики являются наиболее зрелыми в инженерном

отношении из числа тех, которые были выполнены до опубликования его книги. Однако его личное

влияние на процесс становления космонавтики оказалось наименее значительным. В тот период не

было однозначных представлений о способах достижения космической скорости, позиции

исследователей существенно различались, и поэтому результаты, полученные Кондратюком,

воспринимались иначе, чем сейчас. Это был всего лишь еще один вариант решения задачи,

который на фоне настойчивой позиции Цандера и высокого авторитета Циолковского выглядел

достаточно бледно, тем более что публикация результатов носила самодеятельный характер.

Немаловажным обстоятельством, усиливающим скептическое отношение к книге Кондратюка,

была безвестность ее автора и отсутствие у него непосредственных контактов с другими

исследователями. Видимо, не укладывалось в сознании, что механик элеватора из далекого

Новосибирска, не

182

Ю. В. Кондратюк

имеющий специального образования, способен выполнить серьезные исследования. Находились

даже желающие объявить Кондратюка, так сказать, самозванцем от космонавтики. Даже высокая

оценка книги Кондратюка профессором В. П. Ветчинки-ным (а он пользовался большим

авторитетом) не помогла в этом отношении.

Позже глубина его научных исследований была подтверждена проф. Н. А. Рыниным, который в

1932 г. опубликовал в своей книге «Теория космического полета» научную биографию Кондратюка

вместе с трудами Эсно-Пельтри, Годдарда, Оберта и Го-мана. Но к этому времени Кондратюк уже

приступил к разработке проекта ветроэлектростанции, который потребовал от него полной отдачи

творческих сил, и к проблемам космонавтики он более не возвращался.

Значительную долю полученных им результатов, причем результатов наиболее существенных в

практическом плане, Кондратюк не опубликовал. Только сегодня можно по достоинству оценить

все сделанное им, но, к сожалению, после того, как многое из его творческого наследия пришлось

заново переоткрыть.

Опубликовать только одну книгу, даже такую значительную, было недостаточно для признания

научных идей автора. То был период битвы идей, и книга Кондратюка стала лишь заявкой на

участие в «турнире».

Предшествующие главы настоящей книги дают возможность понять причины заблуждений Эсно-

Пельтри в приоритетных оценках. Главным его доводом была ссылка на книгу Фербера,

написанную в 1908 г., где среди других ученых, понимавших перспективность использования

ракеты для полета в космическое пространство, упоминалось и его имя. Однако, как отмечалось

ранее, Эсно-

183

Р. Эсно-Пельтри. 1909 г.

Пельтри в тот же период выступал по вопросам развития воздухоплавания и имел повод высказаться на

упомянутую Фербером тему самостоятельно, но не захотел сделать этого. Осторожность, которую он

проявил тогда, в 1908 г., прослеживается позже: после своего первого доклада в 1912 г., посвященного

проблемам космической навигации, он на 15 лет прекратил публикации на эту тему. Много лет спустя,

в 1949 г., вспоминая о своем первом докладе, он писал: «Я помню саркастическую улыбку моих

слушателей, которые не осознавали всей глубины моего выступления. Бесполезно говорить, сколько

нелестных слов и письменно, и устно было высказано в мой адрес» [19, с. 7].

Именно это обстоятельство — ироническое отношение к идее космического путешествия в период ее

зарождения — не могло не повлиять на поведение такого видного специалиста, как Эсно-Пельтри,

занимавшего руководящую должность в авиационной промышленности Франции. Он не мог разрешить

себе действий, влияющих на его репутацию делового человека. Естественно, что такая сдержанность

Эсно-Пельтри на первых порах не способствовала вниманию к этим проблемам, о чем он впоследствии

сожалел.

Была еще одна особенность научных позиций Эсно-Пельтри по космической навигации, которая

оказала негативное влияние на популяризацию им этой идеи. Стремясь поставить задачу космической

навигации в самом общем виде, Эсно-Пельтри считал единственно пригодной для ее практического

осуществления ракету с атомным двигателем. Он не считал нужным рассматривать промежуточные

варианты задачи, которые создавали бы перспективу для ближайшего будущего. Что же ка-

184

сается его предложений по баллистической ракете, то они носили секретный характер и были известны

лишь узкому кругу лиц. Результаты его экспериментов не публиковались по тем же соображениям, а его

стремление к самой общей постановке вопроса доходило подчас до парадокса: в одной из статей он

поставил под сомнение целесообразность дальнейших работ по космической навигации только потому,

что даже использование атомной энергии не позволяет якобы изучать Вселенную за пределами

Солнечной системы. Такой максимализм, разумеется, не увеличивал число сторонников и без того

очень смелой по тем временам технической идеи.

Таковы исторические факты. Из них следует, что роль Циолковского в развитии космонавтики не

ограничивается его научными трудами. Решающее, может быть, самое существенное влияние на

развитие космонавтики оказала публицистическая направленность творчества Циолковского, в котором

идеи полета в космос излагались не как частная техническая задача, а как необходимая ступень в

развитии цивилизации.

Результаты, достигнутые в области космонавтики, и соответствие их гуманистическим и техническим

концепциям Циолковского представляют тот случай проникновения ученого в сущность высказанной

им научной идеи, такой пример убежденности, которая поистине была не началом, а уже «концом

познания» (Гете). Такая убежденность Циолковского рождала его глубокую преданность идее,

стремление найти дополнительные аргументы для привлечения к ней внимания, которые перерастали в

стройную теорию, все более проясняющую перспективы развития идеи. Вот поэтому имя Циолковского

никогда не будет отделимо от космонавтики на любом этапе ее развития.

Эсно-Пельтри умер 7 декабря 1957 г. на пути из Женевы в Ниццу. Он дожил до того дня, когда был

осуществлен запуск первого ИСЗ. По свидетельству одного из сотрудников Эсно-Пельтри, это событие

вызвало у него чувство горечи, потому что он оказался в стороне от практической разработки этих

идей, и вместе с тем он выразил глубокое удовлетворение успехами русских в освоении космоса [88, с.

51].

Литература Публикации Р. Эсно-Пельтри

1. Communication, faite a la Société Française de Navigation Aérienne par M. Robert Esnault-Pelterie.—L'Aéronaute, 1907, fevr., 40, p. 31—40; 1907; таг, р. 61—72.

2. L'Aviation aux ingénieurs civils; M. Robert Esnault-Pelterie lauréat de la Société des Ingénieurs Civils,—

L'Aérophile, 1908, 1 juill., 16, p. 255.

3. L'Empire des Airs et son avenir,— Figaro Illustré, 1909, N 6,

P. ÔLi.

4. Соображения о результатах неограниченного уменьшения веса двигателей: Сообщ. на заседании Фр. физ. о-ва

15 ноября 1912 г.— В кн.: Пионеры ракетной техники: Гансвиндт, Год-дард, Эсно-Пельтри, Оберт, Гоман. М.: Наука, 1977, с. 326—335.

5. Исследование верхних слоев атмосферы при помощи ракеты и возможность межпланетных путешествий.—

Там же, с. 336— 400.

6. L'Exploration par fusées de la très haute atmosphère et la possibilité des voyages interplanétaires.— L'Astronomie, 1928, 42, p. 10.

7. La Navigation intersidérale ou astronautique.— L'Aérophile, 1928, 15 таг., 36, p. 67—70.

8. Astronautik und Relativitatstheorie.— Rakete, Breslau, 1928, N 8/10, S. 114—117, 130—134, 146—148.

9. Astronautique et relativité,— L'Aérophile, 1929, Mai, p. 135—137.

10. Доклад генералу Феррье, председателю Комиссии по астронавтике.— В кн.: Пионеры ракетной техники: Гансвиндт, Год-дард, Эсно-Пельтри, Оберт, Гоман. М.: Наука, 1977, с. 401—422.

11. Apparatus and methods îor measurement of thé Hertzian hard-ness.—Engineer, 1928, 17, 24, 31 Aug., 146, N 3788, 3789, 3790, p. 180—181, 196—197, 220—222.

12. L'Astronautique, P., 1930. 248 p.

13. Sur l'application de l'analyse dimensionnelle à l'étude de l'écoulement turbulent.— G. r. Acad. sci., 1933, 26 juin, 196, p. 1968— 1970.

14. L'Astronautique.— Complément., P., 1935.

15. L'Analyse dimensionnelle.— Acad., sci., 1947, 225, N 15, p. 606— 609.

16. L'Analyse dimensionnelle. Lausanne; Rouge, 1948. 236 p.

17. L'Analyse dimensionnelle et métrologie (le système Giorgi). Lausanne etc.: Gauthier-Villars, 1950. 132 p.

18. Космические полеты: (Астронавтика). Пер. с фр. М.: Оборонг гиз, 1950. 148 с.

19. La fusée a longue portée,— Aéro-France, 1958, N 1, p. 7 --12-

Литература об Эсно-Пельтри

20. Рынин Н. А. Краткие сведения об Эспо-Пельтри.— В кн.: Теория космического полета. Л.: Изд-во АН СССР, 1932, с. 4—5. (Межпланетные сообщения; Вып. 8).

21. Ветров Г. С. О творческом пути Р. Эсно-Пельтри.—Земля и Вселенная, 1981, № 3.

22. Ветров Г. С. Циолковский и Эсно-Пельтри: Докл. на чтениях, посвящ. разраб. науч. наследия К. Э.

Циолковского. Калуга, 1978.

23. Вейгелин К. Как долететь до Луны.— Природа и люди, 1914, № 4, с. 53—55.

24. Ananoff A. Robert Esnault-Peltcrie pionnier de l'aviation et de l'astronautique.— Pionniers, 1965, 15 janv., N 3, p. 8

—11.

25. Gilson P. Les études d'astronautique de Robert Esnault-Pelteric.— Pionniers, 1965, 15 janv., N. 3, p. 12—13.

26. Plantcy H. Un pilote de REF.—Pionniers, 1965, 15 janv., N 3, p. 14—16.

27. Beaubois H. R. E. P.: Souvenirs d'une vie de Labeur.— Pionniers, 1965, 15 janv., N 3, p. 17—20.

28. Blosset L. Robert Esnault-Pelterie: Space pioneer.— In: First steps toward space. Wash.: Smithsonian Inst. Press, 1974, p. 5— 21.

29. Блоссе Л. Работы Робера Эсно-Пельтри в области ракетно-космической науки и техники.— В кн.: Из

истории авиации и космонавтики. 1972, вып. 17/18, с. 17—26.

30. Scherschevsky А. В. Das RaumschifL— Flugsport, 1927, N 20, S. 386—389.

31. Ponte M. Inauguration d'une rue portant le nom de Robert Esnault-Pelterie à Paris. P.: Acad. sci., 1966.

32. Grand Larousse encyclopédique, 1970, N 8.

33. O'Gorman M. Problème relating to aircraft— Flight, 1911, 25 mar. 3, p. 266.

34. Desbruères M. H. Le cinquantenaire de l'union syndicale des industries aéronautiques.— Air, Paris, 1958, août, N

738, p. 16— 18.

35. Промышленность и техника: Энциклопедия промышленных знаний. Воздухоплавание. СПб.: Просвещение, 1911. Т. 2 (доп.). 688с.

36. Арманго, мл. Задача авиации и ее решение при помощи аэроплана/Пер, с 3-го фр. изд. ипж. Н. Авдулина. М., 1910. 148 с.

37. Балдин С. Воздухоплавательные двигатели. 2-е изд. СПб., 1910. 133 с.

38. Фербер Ф. Авиация. Ее начало и развитие. С холма на холм. Из города в город. С материка на материк. Киев: Изд. Я. Л. Полякова, 1910. 274 с.

39. Вестник воздухоплавания, 1910, № 21, с. И, 12.

40. Воздухоплаватель, 1910, № 3, с. 235.

41. Аэро- и автомобильная жизнь, 1911, № 23, с. 18.

42. Воздухоплаватель, 1912, № 7, с. 535—542.

187

43. Техника воздухоплавания, 1913, № 4/5, с. 222.

44. Техника воздухоплавания, 1913, № 9/10, с. 454. 45..Библиотека воздухоплавания, 1910, № 3, с. 74.

46. Автомобиль и воздухоплавание, 1911, № 1, с. 30—36.

47. Аэро- и автомобильная жизнь, 1911, № 6, с. 21.

48. Аэро- и автомобильная жизнь. 1911, № 20, с. 18.

49. Вестник воздухоплавания, 1913, № 1, с. 17.

50. Владимиров Л. Современное воздухоплавание и его история. Киев, 1909. 180 с.

51. Вестник воздухоплавания, 1910, № 23/24, с. 66—69; 1911, № 15, с. 7; № 20, с. 22, 23; 1912, № 13, с. 5, 6; № 16, с. 4.

52. Воздухоплаватель, 1909, № 9, с. 804; № 12, с. 824; 1910, № 2, с. 160, 161; № 3, с. 166, 235, 238; № 6, с. 10; 1911,

№ 1, с. 70; № 2, с. 137; № 10, с. 724; 1912, № 1, с. 72; № 2, с. 147; № 6, с. 485, 484—486; № 7, с. 518; № 9, с. 731, 732; № 10, с. 829.

53. Воздухоплаватель, 1908, № 6/7, с. 252—254.

54. Воздухоплаватель, 1908, № 11, с. 452.

55. Воздухоплаватель, 1913, № 1, с. 217.

56. Воздухоплаватель, 1912, № 1, с. 66.

57. Воздухоплаватель, 1912, № 3, с. 235.

58. Вестник воздухоплавания, 1912, № И, с. 8.

59. Вестник воздухоплавания, 1912, № 1, с. 13—14.

60. Вечернее время, 1912, 23 февр. (7 марта).

61. Современное слово, 1912, 18 февр.

62. Петербургская газета, 1912, 19 февр.

63.. Циолковский К. Э. Исследование мировых пространств реактивными приборами: (Дополнение к I и II части

труда того же названия). Калуга, 1914.

64. Абрамовский В. Ф. Современное воздухоплавание. Аэропланы, их теория, современное состояния и значение в

прогрессе человечества. Варшава: Тип. Окр. штаба, 1910. 156 с.

65. Рузер Л. Воздухоплавание: Его история, успехи и будущее: Пер. с фр. СПб.: Обществ, польза, 1910. 165 с.

66. Орловский Н. А. Основы воздухоплавания. СПб., 1910. 371 с.

67. Chambe R. Histoire de l'aviation. P.: Flammarion, 1958. 521 p.

68. Lecornu 1. La navigation Aérienne. 3-е éd. P.; Vui bert Nony, 1910. 486 p.

69. Франк M. Л. История авиации. СПб., 1911.

70. The 'Joy-Stick' litigation.— Flight, 1920, 12, 28 Oct, p. 1136.

71. The 'Joy-Stikc' Action.— Flight, 1923, 24 may, 15, p. 280.

72 The 'Joy-Stikc' action and thé French 'Manche à Balai; action,— Flight, 1923, 31 may, 15, p. 288, 297.

73. L'Aérophile, 1910, sept, p. 401, 402; nov., p. 499, 500.

74. L'Aérophile, 1910, déc., p. 555.

75. L'Aérophile, 1911, sept, p. 444—446; nov., p. 504, 505.

76. L'Aérophile, 1920, août 1—15, p. 251, 252; sept. 1—15, p. 268; 1—15 oct. p. 313, 314.

77. L'Aérophile, 1922, nov. 1—15, p. 339.

78. L'Aérophile, 1923, avr. 1—15, p. 116—117; mai, p. 142, 143; 1—15 juill., p. 220—222.

79. Jane Fred T. Ail thé world's air ships. L., 1909, p. 121—122.

80 Election à l'Académie des Sciences.— Bull. Soc. Astron. France,

1936, oct, p. 487. 81. Штернфелъд А. Говорят документы... (1930—1935 гг.).—В кн.:

Циолковский в воспоминаниях современиков. Тула: Приок. кн.

изд-во, 1971, с. 59—71.

188

82. Космодемьянский А. А. Знаменитый деятель науки К. Э. Циолковский. М.: Воениздат, 1949. 84 с.

83. Космодемьянский А. А. Знаменитый деятель науки К. Э. Циолковский. 2-е изд., испр. и доп. М.: Воениздат, 1954.

84. Aéro-France, 1958, N 1, р. 4—6, 8 10.

85. Aéro-France, 1961, N 10, р. 149.

86. Шавров В. В. История конструкций самолетов в СССР. М.: Машиностроение, 1969. 606 с.

87. Арлазоров М. Циолковский. М.: Мол. гвардия, 1963. 335 с.

88. Bulletin technique de la suisse romande, Lausanne, 1958, 1 févr., p. ^50, 51.

89. Aéronautics, 1914, janv., p. 14.

90. Flight, 1911, July, p. 663.

91. Flight, 1912, Nov., p. 1028.

92. Flight, 1914, Jan., p. 33.

93. Воздухоплаватель, 1912, № 10, с. 802—805.

94. Вестник воздухоплавания, 1911, № 9, с. 11.

95. Мандрыка А. П. Генезис современной ракотодинамики. Л.: Наука, 1971. 214с.

96. Бубнов И. Н. Роберт Годдард. М.: Наука, 1978. 224 с.

Дополнительная литература

97. Вейгелин К. Е. Воздушный справочник.— В кн.: Ежегодник имп. Всерос. аэроклуба. СПб., 1913. 308 с.

98. Графинъи Г. де. Аэропланы. Конструкция новейших систем аэропланов и двигателей. Киев, 1910. 153 с.

99. Форрейтер Ансберт. Аэропланы. Критика различных конструкций.— Библиотека воздухоплавания, 1910, 188 с.

100. Наука и жизнь, 1925, № 42 (134), с. 22.

101. Барш Г. 3. Воздухоплавание в его прошлом и настоящем. СПб., 1906. 236 с.

102. Жуковский Н. Е. Летательный аппарат Отто Лилиенталя:— Фотографическое обозрение, 1895, № 1, с. 4.

103. Сообщ. Рус. техн., Рус. геогр. и физ. о-в. СПб., 1884. 35 с.

104. Зап. Рос. техн. о-ва, 1913, с. 74, 235.

105. Речь, 1912, 15(28) февр., 18 февр. (2 марта).

106. Всемирная панорама, 1912, № 149, с. 6.

107. Весь мир, 1912, № 8, с. 3.

108. Воздухоплаватель, 1910, № 1, с. 72, 77; № 2, с. 231, 261; № 3, с. 307; № 4, с. 370; № 10, с. 958; 1905, № 4, с. 77, 78; 1912, № 7, с. 536; № 10, с. 755.

109. Воробьев Б. Н. Начало работ К. Э. Циолковского по межпла-

нетным сообщениям.— Вопр. истории естествознания и техники, 1958, вып. 6, с. 30—38.

110. Планк М. Принцип сохранения энергии. М.; Л.: ГОНТИ, 1938. 236с.

111. Рюмин В. В. На ракете в космическое пространство.— Природа и люди, 1912, № 36, с. 556—558.

112. Автомобиль и воздухоплавание, 19U, № 2, с. 11, 12.

113. Техника воздухоплавания, 1913, № 9/10, с. 454.

114. Автомобиль и воздухоплавание, 1912, № 2, с. 47; № 3, с. 73.

115. Аэро- и воздухоплавательная жизнь, 1910, № 11, с. 18.

116. Вестник воздухоплавания, 1911, № 7/8, с. 57, 59.

117. Библиотека воздухоплавания, 1910, № 3, с. 74.

189

118. Lorenz. t)ie Moglichkeit der Weltraumiahrt.—• Ztschr. Ver. Dtsch. Ing., 1927, N 219, S.u651—654.

119. Годдард Р. Первый отчет о ракетных разработках совету попечителей университета Кларка.— В кн.: Пионеры ракетной техники: Гансвинд, Годдард, Эсно-Пельтри, Оберт, Гоман. М.: Наука, 1977, с. 175—179.

120. Годдард Р. Письмо Чарльзу Дж. Абботу.— Там же, с. 214— 216.

121. Годдард Р. Доклад Смитсонианскому институту о дальнейшей разработке ракетного метода

исследования космического пространства.—Там же, с. 155—171.

122. Годдард Р. Письмо президенту Смитсонианского института.— Там же, с. 69—74.

123. Годдард Р. Доклад совету попечителей университета Кларка о принципах и возможностях ракеты, разработанной Р. Год-дардом.— Там же, с. 184—192.

124. Циолковский К. Э. Исследование мировых пространств реактивными приборами (1903 г.).—Избр. тр. М.: Изд-во АН СССР, 1962, с. 136—166.

125. Циолковский К. Э. Исследование мировых пространств реактивными приборами (1911—1912 гг.).—Там же, с. 167—219.

126. Циолковский К. 9. Исследование мировых пространств реактивными приборами: Переизд. работ 1903 и 1911

гг. с некоторыми изм. и доп.— Там же, с. 242—327.

127. Циолковский К. Э. Космический корабль.— Там же, с. 220— 241.

128. Циолковский К. Э. Космическая ракета. Опытная подготовка. Калуга, 1927. 24 с.

129. Циолковский К. Э. Ракета в космическое пространство. Калуга, 1924, 32 с.

130. Циолковский К. Э. Отклики литературные. Калуга, 1928. 41 с.

131. Циолковский К. Э. Будущее Земли и человечества. Калуга,

1928. 28 с.

132. Циолковский К. Э. Современное состояние Земли. Калуга,

1929. 36 с.

133. Циолковский К. Э. Любовь к самому себе или истинное себялюбие. Калуга, 1930.

134 Циолковский К. 9. Цели звездоплавания. Калуга, 1929. 40 с.

135. Циолковский К. Э. Избр. тр. М.: Изд-во АН СССР, 1962.

136. Рынин Н. А. Русский изобретатель и ученый Константин Эдуардович Циолковский: Его биография, работы и ракеты.— В кн.: Межпланетные сообщения. Л., 1931. Вып. 7. 112 с.

137. Воробьев В. Н. Циолковский. М.: Мол. гвардия, 1940. 261 с.

138. Цандер Ф. А. Перелеты на другие планеты.— В кн.: Пионеры ракетной техники. М.: Наука, 1964.

139. Цандер Ф. А. Проблема полета при помощи реактивных аппаратов. М., 1932. 75 с.

140. Кондратюк Юр. Завоевание межпланетных пространств. Новосибирск, 1929. 73 с.

141. Кондратюк Ю. В. Письмо Н. А. Рыпину.— В кн.: Рынин Н. А. Теория космического полета. Л., 1932.

142. Ветчинкин В. П. Предисловие.— В кн.: Кондратюк Ю. В. Завоевание межпланетных пространств.

Новосибирск, 1929.

143. Микулинский С. Р., Ярошевский М. Г. Восприятие открытия

190

как науковедческая проблема.— В кн.: Научное открытие и его восприятие. М.: Наука, 1971. 310 с.

144. Ярошевский М. Г. Наука как предмет психологического исследования.— В кн.: Проблемы научного творчества в

современной психологии. М.: Наука, 1971, с. 7—45.

145. Давыдова Г. А. Творчество и диалектика. М.: Наука, 1976. 175 с.

146. Слово о науке. М.: Знание, 1976. 301 с.

147. Кузнецов В. Г. Разум и бытие. М.: Наука, 1972. 288 с.

148. Гете И. В. Избранные сочинения по естествознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 553 с.

149. Лилли С. Люди, машины и история. М.: Прогресс, 1970. 429 с.

150. Планк М. Единство физической картины мира. М.: Наука, 1966. 287 с.

151. Эйнштейн А. Рассуждение об основах теоретической физики.— Собр. науч. тр. М.: Наука, 1968, с. 229—238, 152. Декарт Р. Рассуждение о методе. М.: Изд-во АН СССР, 1953. 656с.

153. Оберт Г. Ракета в космическое пространство.— В кн.: Пионеры ракетной техники. М.: Наука, 1977, с. 424—510.

154. Гэтленд К. У. Развитие управляемых снарядов. М.: Изд-во иностр. лит., 1956. 370 с.

155. Аэро- и автомобильная жизнь. 1910, № 2.

156. Чутко И. Красные самолеты. М.: Политиздат, 1978.

157. Аэро- и автомобильная жизнь. 1910, № И.

Оглавление

Введение ..................... 5

I Взлет

Глава 1

Воздухоплавание во Франции.......... 9

Глава 2

Краснокрылые монопланы РЭП........... 37

Глава 3

Дела земные................... 76

II Новые горизонты

Глава 4

Поездка в Петербург............... 88

Глава 5

Новые горизонты................. 98

Глава 6

С мыслями о судьбе Франции........... 118

Глава 7

Завещание.................... 127

III Взгляд в прошлое

Глава 8

Мнение генерала Феррье.............. 137

Глава 9

Заочные встречи с К. Э. Циолковским........ 145

Глава 10

Необходимые уточнения............. 157

Глава 11

Об истинной славе и правде истории......... 169

Литература...................186

192

Георгий Степанович Ветров Робер Эсно-Пельтри

1881—1957

Утверждено к печати

Редколлегией научно-биографической серии АН СССР

Редактор В. А. Тархановский

Редактор издательства Г. Г. Гуськов

Художественный редактор Н. А. Фильчагина

Технический редактор Т. А. Калинина Корректоры Т. В. Гурьева, Л. И. Кириллова

И Б № 24568

Сдано в набор 24.02.82. Подписано к печати 20.05.82

Т-09831. Формат 84хЮ8'/з2. Бумага типографская К« 1

Гарнитура обыкновенная

Печать высокая

Усл. печ. л. 10.08. Усл. кр. отт. 10.3 Уч.-изд. л. 10,7. Тираж 41 000 экз, Тип. зак. 1428

Цена 65 коп.

Издательство «Наука»

117864, ГСП-7, Москва, В-485, профсоюзная ул., 90

2-я типография издательства «Наука» 121099, Москва, Г-99, Шубинекий пер., 10