Робинзон Крузо

Глава 7 Вкус свободы

Никогда мне не забыть, как великодушно отнесся ко мне капитан португальского корабля. Он наотрез отказался от платы за мое пребывание на судне и вернул все до единой вещи, принадлежавшие мне. Кроме того, не считая баркаса, он купил у меня за шестьдесят дукатов обе звериные шкуры, два ружья, остаток воска и заплатил за ящик с винами и ликерами. Таким образом, я ступил на гостеприимную землю Бразилии, владея небольшим капиталом, которым надеялся разумно распорядиться.

У меня была возможность сразу вернуться домой, но я решил попробовать себя в каком-нибудь деле, чтобы разбогатеть и не являться к отцу и матери с пустыми руками.

Капитан-португалец, единственный мой здешний знакомый, однажды пригласил меня на обед к своему близкому приятелю. Это был обеспеченный человек, владелец завода по переработке сахарного тростника и примыкавшей к нему огромной плантации. Позже я стал часто наведываться к нему и расспрашивать о тонкостях сахарного производства. Увидев, как недурно живется плантаторам, я начал хлопотать о разрешении поселиться в Бразилии и приобрести здесь землю. Одновременно я раздумывал над тем, как получить из Англии деньги, хранившиеся у вдовы моего друга.

Разрешение было получено, и я, истратив большую часть своего капитала, приобрел участок невозделанной земли. Можно было начинать строительство усадьбы, устройство плантации и закупать все, что необходимо в земледелии и домашнем хозяйстве.

Тем временем португальский корабль, спасший нас с Ксури, снова готовился отплыть в Европу, и я поручил капитану все мои хлопоты в Англии. Я написал вдове письмо, где поведал о своих приключениях: неволе, бегстве, чудесном спасении и настоящем моем положении. В письме содержалась просьба распорядиться моими деньгами, полностью доверившись капитану-португальцу, следующим образом: приобрести на сто фунтов те инструменты и орудия, которые понадобятся мне для дела, и накупить как можно больше разнообразных английских товаров, которые высоко ценились в здешних краях и могли быть проданы с большой прибылью. Остаток капитала я просил добрую женщину хранить у себя, как она любезно делала это и раньше.

Капитан в точности выполнил мое поручение: прибыв в Лиссабон, он связался с вдовой через английских купцов. Получив мое подробное письмо, она с готовностью исполнила не только все, о чем я просил, но и передала капитану в благодарность за мое спасение довольно внушительную сумму. Этими деньгами капитан распорядился по-своему, что было неожиданно для меня, но при этом очень разумно: он нанял в Португалии человека, который впоследствии стал моей правой рукой, так как отлично разбирался в выращивании и обработке сахарного тростника. Контракт с ним был заключен на шесть лет.

Как только мой груз прибыл в Бразилию, я, горячо обняв капитана, с воодушевлением принялся за работу. Отныне я мог считать свое будущее вполне обеспеченным.

Моим соседом по земельному участку оказался португальский плантатор, семья которого была родом из Англии. Звали его Уэлс, он с детства владел английским языком, что помогло нам сойтись. Свою плантацию Уэлс заложил совсем недавно, и это нас еще больше сблизило. У него, как и у меня, оборотный капитал был невелик, поэтому первое время дело продвигалось туго. Однако благодаря тому, что оба мы трудились не покладая рук, приумножали свое состояние и снова пускали его в производство сахара, наши капиталы росли и мы мало-помалу разбогатели. Неоценимую помощь мне оказывал мой подручный-португалец, но и Уэлс, и я остро нуждались в рабочих руках. С большой прибылью продав товары, доставленные мне капитаном из Англии, я был вынужден купить негра-невольника и нанял еще одного работника-европейца, бывшего матроса. На третий год моей жизни в Бразилии часть принадлежавшей мне земли была уже засажена табаком, остальная – бóльшая ее часть – была отведена под сахарный тростник; кроме того, я закончил постройку небольшого, но удобного дома.

У меня была крыша над головой, приятные знакомства, добрые товарищи и соседи, я уже свободно говорил на местном наречии и был далеко не беден. Но до чего же безотрадно и одиноко я себя чувствовал! Я сам ввязался в дело, к которому моя душа совсем не была расположена. И ради этого, думал я, стоило забираться за тысячи миль от родного дома? Я часто говорил себе, что мог бы с успехом заниматься тем же и в Англии, живя в кругу семьи и друзей. А теперь мне ничего не оставалось, как продолжать начатое и упорно – своими же руками! – строить для себя золотую клетку. Я стал частью зажиточного среднего класса и вел то самое добропорядочное существование, к которому призывал меня отец. Кажется, его мечты сбывались, но Господь не дал мне благоразумия, как ни старался…

Говорят, богатство не спасает от несчастья. Так случилось и со мной. Я усердно продолжал заниматься своей плантацией и уже в следующем году опередил своего соседа. У меня было множество разнообразных дел и занятий, а еще больше проектов. При моих все еще скромных финансовых средствах, к тому же находившихся в обороте, большинство из проектов оставались несбыточными. Я стремился как можно быстрее разбогатеть, чтобы, бросив все, хоть ненадолго отправиться в плавание. Но просто сопровождать в Европу тюки с табаком меня не устраивало; все мои беды происходили от нетерпения и упрямства, с которым я по-прежнему рвался к быстрому осуществлению своих желаний. Изнурительный зуд бродяжничества снова не давал мне покоя.

Через четыре года произошли события, перевернувшие всю мою судьбу и начисто лишившие меня спокойного существования. На мою голову обрушилось немыслимое количество бед и трудностей, с какими не сталкивался ни один человек и из которых, казалось, невозможно выйти живым и здоровым.

Однажды в большой компании знакомых плантаторов и торговцев я вдруг пустился в воспоминания о своих странствиях у берегов Гвинеи. Мы ужинали у меня в доме, и за стаканом пунша в оживленной беседе я поделился секретом скорого и легкого обогащения.

– Только и требуется, – сказал я, – что снарядить корабль, нагрузить его безделушками: бусами, тканями, игрушками и стекляшками, добавить ножей, топоров и прочего. Затем можно приступать к торговле; за всю эту чепуху можно приобрести не только золотой песок и слоновую кость, но даже и чернокожих невольников…

Каково же было мое удивление, когда через несколько дней слуга неожиданно сообщил, что меня хотят видеть какие-то господа, несмотря на то что я никого не ждал в то утро.

Трое прилично одетых мужчин оказались моими недавними гостями. Я пригласил их пройти в кабинет и осведомился, какова цель визита. В ответ я услышал, что, заинтересовавшись моим рассказом, они намерены снарядить корабль к африканскому побережью и предлагают мне войти в долю в этом предприятии. Разумеется, все должно оставаться в тайне. Ведь у них, как и у меня, есть плантации, где остро не хватает рабочих рук, поэтому следует ограничиться одним-единственным рейсом, поскольку торговля невольниками связана с большими опасностями и в самой Бразилии запрещена. Если я дам согласие, отправлюсь в экспедицию и возьму на себя закупку чернокожих в Гвинее, то получу равное с остальными компаньонами количество рабов, при этом не вкладывая ни гроша в оснащение корабля и приобретение нужного товара.

Предложение выглядело весьма заманчивым и одновременно крайне рискованным. Я даже не говорю о работорговле, к которой я всегда относился с отвращением. Мои утренние гости, насколько я знал, были начинающими плантаторами, тогда как сам я уже имел прочное положение, стабильный доход и состояние в несколько тысяч фунтов стерлингов. Поэтому участие в таком предприятии выглядело бы с моей стороны полным безрассудством. Я мог потерять все и лишиться доброго имени.

Но, видно, на роду мне было написано стать причиной собственной погибели. Я не находил в себе сил отказаться от искушения еще раз почувствовать вкус свободы.