Род Рагху

Песнь XV ВОСХОЖДЕНИЕ БЛАГОСЛОВЕННОГО РАМЫ НА НЕБО

1—3. Оставив Ситу, правил владыка земли всею землею, опоясанной океаном, хранилищем сокровищ. Однажды пришли к нему отшельники, обитающие на берегах Ямуны, с просьбой о защите от демона Лаваны, нарушающего их благочестивые обряды. Зная, что Рама защитит их, они не стали убивать демона, пользуясь собственным могуществом; только когда нет иной защиты, прибегают подвижники к своему оружию — проклятию.

4—5. Потомок Солнечного рода обещал им уничтожить препятствия для жертвоприношений; ведь ради защиты священного закона и явился на землю Носитель Рогового лука[398]. Они же сообщили Раме, как можно убить врага богов: «Лавана непобедим, вооруженный своим трезубцем, ты должен захватить его врасплох, когда он будет без него».

6—7. Тогда Рагхава повелел Шатругхне принести им избавление, дабы имя его соответствовало своему значению[399]. Ибо любой из потомков Рагху, будучи грозою врагов, способен был противостоять их силе, как исключение из правила противостоит его применению.

8—11. И когда старший брат благословил его, бесстрашный сын Дашаратхи взошел на колесницу и отправился в путь, наслаждаясь в дороге красотой лесной страны, где деревья стояли в цвету, распространяя в воздухе чудное благоухание. Войско, которое последовало за ним по приказу Рамы, поставленной цели служило, как приставка к корню служит для придания слову нового смысла. Мудрецы указывали дорогу блистательному Шатругхне, следуя впереди его колесницы, как следуют валакхильи[400] впереди колесницы Солнца по его пути. Дорога привела его к лесной обители Вальмики, где олени подняли головы, заслышав издали стук его колесницы; там он остановился на ночлег.

12—13. Провидец принял с почетом царевича, чьи кони утомились в пути, ради гостеприимства прибегнув к чудесной силе, даруемой подвижничеством. И в эту самую ночь невестка гостя, что была на сносях, разрешилась от бремени, родив двух прекрасных близнецов, воплотивших в себе совершенство, как земля рождает царю столь же совершенные сокровищницу и войско.

14—17. Сын Сумитры рад был услышать о рождении у брата потомства. На следующее утро, со сложенными в ладони руками поклонившись мудрецу на прощание, он запряг лошадей в колесницу и продолжил свой путь. Когда он достиг Мадхупагхны[401], демон, рожденный из чрева Кумбхинаси, как раз вернулся туда из леса с ношею убитых им животных, словно с данью, из того леса исторгнутой. Серый, как дым погребального костра, издавая зловоние, словно от возлияний жира на огонь, с красными, как языки пламени, волосами, в сопровождении кровожадных бесов, подобных стервятникам, он предстал, словно поднявшийся с кладбища. Видя, что при нем нет трезубца, брат Бхараты тотчас напал на него; ибо успех сопутствует тем, кто умеет воспользоваться слабым местом противника.

18—23. «Видно, сам творец, побоявшись, что не хватит мне пищи, добытой сегодня, послал мне тебя на счастье» — с этими словами, грозя Шатругхне, демон, жаждущий убить его, вырвал из земли большое дерево, словно это была травинка мусты[402]. Он метнул дерево в Шатругхну, но на полпути рассек его на куски острыми стрелами сын Сумитры, и только пыльца с цветов долетела до него. Когда было разбито дерево, ракшас метнул огромный камень, подобный кулаку бога смерти, отделившемуся от его десницы. Но Шатругхна поразил его оружием, заклятым именем Индры, и камень раздробился на частицы мельче мельчайших песчинок. Тогда бродящий в ночи подъял правую руку, уподобившись горе с одинокой пальмой на вершине, которую сдвинула с места небывалая буря, и обрушился на него.

24—25. Падение врага, чье сердце пронзила стрела, заклятая именем Вишну, сотрясло землю и избавило от трепета сердца отшельников. Стаи стервятников опустились на голову поверженного демона — ливни цветов упали с небес на голову его противника.

26—27. Убив Лавану, отважный Шатругхна понял, что, поистине, рожден он той же матерью, что и могучий брат его, чья слава воссияла после победы над Индраджитом. Подвиг его воспели отшельники, чьи желания теперь исполнились; и величественной и скромной одновременно была его радующая взор осанка.

28—30. Прекрасный обликом, равнодушный к мирским благам, Шатругхна, чьим украшением была его доблесть, основал на берегу Калинди[403] город, получивший имя Матхура. И благое правление его принесло такое процветание жителям города, что казалось — он заселен был блаженными, оказавшимися в избытке на небесах. Восседая в своем дворце, он любовался видом на Ямуну с берегами, усеянными чакраваками, так что выглядела она, как заплетенная коса Земли с золотыми подвесками.

31—34. Между тем мудрый творец мантр[404], который был другом и Дашаратхи, и Джанаки, совершил должные обряды для обоих сыновей Ситы, любящий их. При родах околоплодную влагу удалили травою куша и лавой — шерстью коровьего хвоста, — и потому певец нарек близнецов: Куша и Лава. Когда они подросли, он преподал им Веды и вспомогательные науки и научил их петь песнь, им сочиненную, — то было первое произведение такого рода. И оба они пели матери сладкогласную песнь, повествующую о деяниях Рамы, тем смягчая для нее горечь разлуки.

35. И у других троих правнуков Рагху, блистательных, как три жертвенных огня, чьи жены возвышены были союзом с такими мужами, родились по два сына у каждого.

36—41. Когда Шатругхна пожелал вернуться к старшему брату, он передал власть над Матхурой и Видишей двоим своим высокоученым сыновьям; одну получил Шатругхатин, другую — Субаху. По дороге в Айодхью он миновал обитель Вальмики, где тогда лани внимали, замерев, песням, возглашаемым сыновьями царевны Митхилы; но он не стал надолго отвлекать подвижника от обрядов. И Шатругхна, обуздавший страсти, достиг города Айодхьи, и на его празднично украшенных улицах с почтением взирали на него горожане, слышавшие о его победе над Лаваной. В зале совета он встретился с Рамой, окруженным придворными. После изгнания Ситы земля осталась единственной супругой государя. И как Индра приветствовал некогда Вишну после убиения Каланеми[405], так Рама с радостью принял победителя Лаваны. Когда же царь осведомился о его благополучии, Шатругхна отвечал, что благополучен во всем; но он умолчал о рождении царских сыновей, повинуясь воле первого из поэтов, который намеревался сам вернуть их отцу в должное время.

42—43. Пришел к вратам дворца некий брахман из деревни. В руках он держал мертвое дитя и горестно причитал: «О земля, достойна жалости твоя участь! Миновало благое правление Дашаратхи, власть перешла к Раме, и горше горького стало бедствие, что постигло тебя!»

44—45. Узнав о причине его сетований, устыдился Рагхава, защитник подданных, ибо не посещала еще царство потомков Икшваку безвременная смерть. Утешая горюющего брахмана и уговаривая его потерпеть немного, он помыслил о колеснице Куберы, возымев намерение одолеть сына Вивасвата[406].

46—47. Взойдя на колесницу, вооруженный, отправился в путь правнук Рагху. Но тут прозвучали в воздухе слова, произнесенные незримой Сарасвати, богиней речи: «О царь, некое преступление творится меж твоих подданных, узнай о нем и воспрепятствуй ему — и ты достигнешь цели».

48—50. Вняв этой речи, достойной веры, Рама объездил страну из конца в конец на колеснице, стяг которой оставался недвижен из-за необычайной ее скорости, с целью воспрепятствовать нарушению закона сословий. И увидел потомок Икшваку некоего человека, предававшегося умерщвлению плоти; он висел на древесном суку головою вниз, с глазами, покрасневшими от дыма костра, разведенного под деревом. Когда царь спросил его о его имени и происхождении, человек, вдыхающий дым, ответил, что зовут его Шамбука и он — шудра, вознамерившийся возвыситься до чина божества.

51—53. Царь понял, что его следует обезглавить, ибо он и есть причина бед, постигших народ, — нет у него права предаваться подвижничеству; и он поднял свой меч. Он снес его голову с бородою, опаленной искрами огня, словно цветок лотоса с тычинками, тронутыми морозом, с шеи-стебля. И эта кара, которой подверг его царь, возвысила шудру до чина праведника, которого он не достиг бы самым суровым подвижничеством, нарушив закон сословий.

54—57. В дороге властитель дома Рагху встретил могущественного Агастью, который явился перед ним, как ясный месяц на осеннем небе. Мудрец, рожденный в горшке, наградил его достойным божества украшением, которое сам получил некогда от выпитого им океана как выкуп за освобождение. Умершее дитя брахмана вернулось к жизни прежде, чем Рама возвратился в столицу с украшением на руке, что уже не обнимала стан царевны Мит-хилы. Брахман, вновь обретший сына, отказался от порицаний, которые он высказал прежде, и восхвалил того, кто умел защитить даже от бога смерти.

58—62. Рама отпустил на волю жертвенного коня, и как облака проливают обильно дожди на посевы, так демонские, обезьяньи и людские властители осыпали его богатыми дарами. Великие мудрецы пришли из разных стран по его приглашению, оставив ради него не только земные, но и звездные обители. Их разместили под открытым небом в предместьях города, и Айодхья с ее четырьмя вратами-устами предстала подобной четырехликому Брахме, окруженному сотворенными им существами. И даже отречение от супруги прибавило здесь Раме славы, ибо, не взявший себе другой жены, он пребывал теперь в восточном обрядовом шатре[407], где вместо нее был с ним только золотой образ Ситы. И начался обряд, которому предшествовали приготовления, еще более обширные и торжественные, чем предписывалось правилами. И ракшасы на этом жертвоприношении, обычно враждебные обряду, стали его стражами[408].

63—68. А между тем оба сына царевны Митхилы, Куша и Лава, по велению своего наставника пустились странствовать по свету и повсюду они пели Рамаяну, которую восприняли от сына Прачетаса[409]. Деяния Рамы, творение Вальмики, голоса их, подобные голосам киннар, — что еще нужно было, чтобы очаровать сердца слушателей? От сведущих ценителей услышал Рама о красоте певцов и их пения и призвал их, исполненный любопытства, чтобы вместе с братьями посмотреть их и послушать. И собрание, затаив дыхание, внимало их пению, и слезы текли по лицам слушавших, как утренняя роса выпадает в лесной местности, замершей в безветрии. Люди, видя, что во всем, кроме возраста и одежды, они подобны Раме, застыли на месте, не сводя с них глаз. И не столько искусство певцов поразило всех, сколько безразличие их к богатым дарам, которыми щедро осыпал их царь.

69—71. «Кто учил вас пению и кем эта песнь сложена?» — когда царь задал им этот вопрос, они назвали имя Вальмики. Тогда Рама с братьями отправился к сыну Прачетаса и предложил ему свое царство и все, чем владел, за исключением себя самого. Открыв Раме, что оба сына царевны Мит-хилы — его родные сыновья, добросердечный поэт выбрал как дар — возвращение Ситы.

72—73. «Отец мой, невинность твоей воспитанницы засвидетельствовало воочию испытание огнем, но здешние жители не верят в нее, зная о злом нраве демона. Поэтому пусть царевна Митхилы убедит их в безгрешности своей, и тогда по твоему велению я приму ее обратно вместе с сыновьями».

74—78. Когда царь обещал это, мудрец распорядился, чтобы ученики его доставили дочь Джанаки во дворец, как доставили ему исполнение желаний его благие свершения. И на следующий день, созвав горожан, чтобы объявить им о происшедшем, потомок Солнечного рода послал за поэтом. И мудрец пришел к блистательному Раме с Ситой и обоими сыновьями, словно к богу солнца, с молитвой и должной звучностью и верностью ее чтения. О чистоте ее свидетельствовал сам исполненный мира облик ее, одетой в коричневые одежды, опустившей очи долу. И все отвели глаза от нее и стояли, потупившись, как рисовые посевы в пору урожая.

79—80. И в присутствии ее супруга мудрец, восседавший на почетном месте, повелел ей: «О дочь моя, рассей сомнения людей в добродетели твоей». И Сита, испив святой воды[410], пролитой ей в ладонь учеником Вальмики, молвила истинно:

81. «Если не нарушила я ничем свой долг перед супругом, ни словом, ни делом, о благая Земля, опора вселенной, — прими меня в свое лоно!»

82—85. И едва произнесла эти слова праведница, разверзлась земля, и поднялся из нее молнией столп света, распространивший сияние вокруг. И посреди этого сияния явилась сама Богиня Земля, опоясанная океаном, восседающая на троне, который вздымал на своем клобуке вселенский змей. Она приняла в свои объятия Ситу, устремившую взор на мужа, и унесла ее с собою в подземный мир, прежде чем Рама успел воскликнуть: «О нет, не надо!» Разгневанный, он схватил лук и хотел заставить Землю вернуть ему Ситу, но его умиротворил наставник, ведающий силу судьбы.

86—91. По завершении жертвоприношения Рама отпустил мудрецов и друзей своих, почтив их должным образом. С той поры свою любовь к Сите он перенес на ее сыновей. Опора подданных своих, он отдал по совету Юдхаджита[411] во власть Бхарате страну, называемую Синдом, а также часть своих богатств. Там Бхарата победил в битве гандхарвов и принудил их оставить оружие и обратиться к своим музыкальным инструментам. Помазав на царство, когда пришло время, обоих своих сыновей, Такшу и Пушкалу[412], в городах, названных по их именам, он опять вернулся к Раме. И Лакшмана, повинуясь воле брата, сделал своих сыновей, Ангаду и Чандракету, властителями страны, называемой Карапатха[413]. Так эти владыки возвели на троны своих сыновей, а потом совершили, как должно, погребальные обряды для матерей своих, которые удалились в ту страну, куда раньше ушел их супруг.

92—93. И пришла к Рагхаве Смерть в обличье отшельника и сказала: «Сделай так, чтобы под страхом лишения жизни никто не смел услышать нашу беседу наедине». — «Да будет так», — согласился царь, и тогда отшельник открыл ему свое имя и поведал, что по воле Высшего Духа Рама должен теперь вернуться на небеса.

94—96. В это время явился ко дворцу мудрец Дурвасас[414] и потребовал у Лакшманы, стоявшего на страже у входа, чтобы его немедленно допустили к Раме, и тот из страха, что подвижник проклянет его, прервал беседу царя с гостем, хотя знал о поставленном условии. Искушенный в йоге, он удалился затем на берег Сараю, где покинул бренное тело, дабы не нарушено было обещание, данное Смерти старшим братом. И когда ушла на небо четвертая доля божества, Рама, как Закон, оставшийся на трех ногах[415], ощутил, что уже нетвердо стоит на земле.

97—99. Он отдал во владение Куше, что для врагов своих был, как анкуш для слона, Кушавати[416]; Лаве, красноречием заставлявшему проливать слезы благочестивых, отдал Шаравати[417]; и затем, стойкий духом, в сопровождении младших братьев отправился на север, неся перед собой жаровню[418]. Все жители Айодхьи из любви к своему государю покинули свои дома, чтобы сопровождать его. И обезьяны, и ракшасы, зная о его решении, следовали за ним по дороге, орошенной слезами провожающих, крупными, как бутоны кадамбы[419].

100—102. Небесная колесница была ниспослана Раме, он же, милостивый к своим почитателям, сделал для них реку Сараю лестницей на небо. И множество народу тогда вошло в воду, словно стада коров плавали там, и потому впоследствии место это, почитавшееся как святое, стало называться Гопратара, Коровий Брод. А когда соратники Рамы[420], обладавшие божественной природой, вновь обрели свой исконный образ, для горожан, ставших небожителями, господь сотворил отдельное небо.

103. Так Вишну, завершив порученное богами, обезглавив десятиглавого демона, возведя на троны на Юге и на Севере Владыку Ланки и Сына Ветра[421], как два столпа в горах на память о его славе, вернулся в свой образ, в котором он дает убежище всем сотворенным.