Рождение миров

Новая катастрофическая гипотеза

Гипотеза Лапласа погибла.

Круговые орбиты планет, их размещение почти в одной плоскости, близкой к плоскости солнечного экватора, обращение планет, одинаковое по направлению с вращением Солнца, совпадение орбитального движения спутников с вращением планет — все это снова превратилось в загадку.

Кроме того, перед учеными встала другая задача: показать, почему у планет момент количества движения больше, чем у Солнца. Иначе говоря, надо было найти, и откуда взялся материал, из которого образовались планеты, и какая причина закрутила всю эту гигантскую планетную «карусель», имеющую свыше одиннадцати миллиардов километров в поперечнике.

Ученым казалось, что причиной неравномерного распределения момента количества движения между Солнцем и планетами может быть только вмешательство какой-то посторонней силы.

В 1880 году один малоизвестный новозеландский ученый высказал предположение, что планеты могли возникнуть, когда встретились два солнца. Сначала на эту догадку никто особого внимания не обратил — авторитет гипотезы Лапласа был еще достаточно велик. Но потом астрономам пришлось взять ее за основу и начать разрабатывать.

В 1905 году геолог Чемберлин и астроном Мультон выдвинули новую гипотезу и опубликовали ее под названием «планетезимальной». По мысли авторов этой гипотезы наше Солнце несколько миллиардов лет назад встретилось с другой звездой. Два небесных светила едва не столкнулись — они обогнули друг друга на расстоянии всего лишь в несколько миллионов километров.

На близком расстоянии силы тяготения исключительно велики. Под влиянием притяжения звезды на Солнце поднялись два чудовищно-огромных приливных горба. Одновременно притяжение встречной звезды нарушило равновесие в недрах Солнца. Сжатые газы вырвались из приливных горбов и вытянулись наподобие гигантских протуберанцев. Извергнутое вещество образовало две спиральные струи, которые изогнулись вслед за уходящей звездой.

Часть вещества этих струй тут же рассеялась в пространстве, часть упала обратно на Солнце, а остатки сгустились в капли и куски самого различного размера.

Встречная звезда, вызвавшая своим притяжением эту космическую катастрофу, скрылась в глубинах Вселенной и успела затеряться среди звезд Млечного Пути.

Но во время встречи звезда, огибая Солнце, отдала некоторую долю энергии своего движения тем частицам, которые были исторгнуты Солнцем. Именно она заставила их обращаться вокруг Солнца. Тот момент количества движения, каким обладают в настоящее время планеты, заимствован ими со стороны — от проходившей мимо звезды.

Вырванные из Солнца частицы двигались вокруг центрального светила все в одной плоскости, но по самым различным эллиптическим орбитам. Солнце было тогда отчасти похоже на спиральную туманность. Ветви спирали, окружавшей Солнце, состояли из отдельных отвердевших частиц, похожих на нынешние метеориты. Этим частицам авторы гипотезы дали особое название — планетезимали, что значит — зародыши планет. Отсюда и название этой гипотезы — планетезимальная.

Много планетезималей упало на Солнце, остальные продолжали обращаться вокруг него. Среди них были и крупные куски и мельчайшая пыль. Планетезимали часто сталкивались друг с другом, потому что их орбиты пересекались. Мелкие падали на крупные куски, которые стали ядрами будущих планет.

Пространство возле Солнца было как бы пастбищем для растущих планет. Они собирали летающую вокруг них пыль и быстро увеличивались.

Когда планетезимали падали на ядро планеты, они отдавали ему не только свое вещество, но и момент количества движения. А так как у планетезималей были самые различные орбиты, то, собираясь вместе, они могли двигаться только по общей для всех, сглаженной, округленной орбите. Чем больше ядро планеты накапливало материала, тем округленнее становилась его орбита. И, действительно, маленькие планеты, такие, как Меркурий и Марс, не успели собрать большого количества планетезималей, — их орбиты не полностью округлились. Они и до сих пор движутся по орбитам более вытянутым, чем у Земли, Венеры и у других планет.

Меркурий не смог набрать на метеоритном «пастбище» много материала. Он образовался слишком близко к Солнцу. Своим могучим притяжением Солнце само стягивало к себе планетезимали, оставляя Меркурий без строительных материалов.

Венере также досталось вещества меньше, чем Земле и Луне.

Видимо наиболее густая и плотная часть спиральных ветвей, окружавших Солнце, находилась на расстоянии Юпитера. Из нее-то и образовались четыре планеты-гиганта — Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун. О существовании Плутона в 1905 году еще не знали.

Юпитер, этот великан солнечной системы, настолько массивен, что его тяготение спорило с солнечным. Соседка Юпитера — пятая по счету от Солнца планета — так и не смогла собраться в одно целое. Ей не хватило материала, а тяготение Юпитера вносило сильные возмущения в движение планетезималей. Они так и остались на пятой орбите роем осколков, которые называются теперь астероидами.

Марс остался обделенным, так как львиная доля «стройматериалов» была захвачена тяготением Юпитера.

Образование спутников шло таким же путем, как и образование планет. Поэтому спутники, ближайшие к планетам, меньше более далеких.

Конечные части струй вещества, отброшенных Солнцем, дали начало кометам с их сильно удлиненными орбитами.

Метеоры, которые золотыми искрами секут ночное небо, — это остатки былого запаса планетезималей, которые и поныне продолжают падать на планеты.

Все сказанное, очевидно, относится и к той звезде, которая, вызвав катастрофу на Солнце, сама пережила такую же катастрофу под влиянием тяготения Солнца и теперь странствует где-то по Вселенной, окруженная свитой планет.

Планетезимальная гипотеза довольно удачно объясняла основные закономерности солнечной системы и указывала, откуда планеты почерпнули свой запас движения.

Ученые подхватили мысль о рождении планет при встрече двух солнц и стали ее развивать.

Над этой гипотезой более 25 лет трудились три крупнейших буржуазных астронома, три признанных главаря идеалистического лагеря Джинс, Джеффрис и Ресселл.

В начале своей научной деятельности, в годы юности, эти ученые сделали много полезного для науки, но затем обстоятельства изменились.

В октябре 1917 года выстрел «Авроры» возвестил миру начало новой эры в истории человечества — эры Великой Октябрьской революции. В России рухнул капиталистический строй. В остальных государствах он стал перед угрозой неминуемого и неизбежного краха. Буржуазным ученым пришлось решать вопросы: с кем быть, с кем идти, за что бороться? Стать ли в ряды представителей передовой материалистической науки — трудиться на благо человечества, исследовать природу, подчиняя ее человеку, или же обратить свои знания на защиту гибнущего капиталистического строя, тормозить развитие науки, превращать ее в служанку религии.

Многие западноевропейские ученые, такие, как Жолио-Кюри, Перрен, Ланжевен, Блеккет, Холдейн остались верны идеям передовой науки.

Джинс, Джеффрис, Ресселл поступили иначе. Они примкнули к реакционному лагерю, и это сказалось на их научном творчестве. Они взяли от планетезимальной гипотезы все наиболее спорное, ошибочное, неправильное и стали совершенствовать ошибки.

В результате получилась гипотеза, которая, подобно гипотезе Канта, охватывала и объясняла происхождение всей Вселенной.

Основанием для новой идеалистической гипотезы послужило неправильное истолкование замечательных астрономических открытий, сделанных в 1912–1930 годах.

Тайна спиральных туманностей

Среди звезд, в черной глубине мирового пространства, виднеются светящиеся пятнышки самых различных очертаний — среди них есть облачка клочковатой, неправильной формы, есть и круглые, и овальные, и веретенообразные. Некоторые из этих облачков — такие, как «Водоворот» из созвездия Гончих Псов или туманность М-33 из созвездия Треугольника, имеют отчетливо-спиральное строение, — из центрального яркого сгущения исходят ветви, закрутившиеся в стремительном вихревом движении.

Туманность «Водоворот» из созвездия Гончих Псов.

Ученые называли неведомые небесные светила туманностями и считали их ближайшими родственниками планетарных туманностей — казалось, велика ли разница — тут завиток, а там колечко.

Но это было ошибкой. Разоблачил ее спектральный анализ.

В конце прошлого века астрономы научились фотографировать спектры звезд и постепенно раскрывали значение каждой спектральной линии. Спектроскоп оказался превосходным разведчиком далеких звездных миров. Световой луч, этот быстролетный посланец небесных светил, попадая в спектроскоп, разворачивался в спектр. Фотопластинка воспринимала спектр и затем служила документом, своего рода звездным паспортом, удостоверяющим химический состав небесного тела, плотность его вещества, температуру и многое другое.

Спектры звезд и туманностей оказались резко различными — звезды давали в спектроскопе сплошную радужную полоску, пересеченную темными, а иногда и яркими линиями; туманности — только отдельные яркие и большей частью зеленоватые линии на черном фоне.

Спектроскоп убедительно показывал, что звезды светят, как массивные, сравнительно плотные раскаленные тела, а туманности — это только легкие и холодные облака сильно разреженных газов и мелкой пыли.

Многие туманности, издавна известные астрономам и даже получившие собственные имена — такие как туманность Ориона, «Северная Америка», «Сова», «Сатурн», «Хеликс», «Трифид», «Волокнистая» — светят именно как туманности. А загадочные спиральные завитки, вроде «Водоворота» из Гончих Псов или Большой туманности Андромеды дают сплошной, радужный спектр. Они светят, как звезды. И в спектрах нет ничего, что хоть отчасти напоминало бы туманность.

Ученые применяли самые сильные увеличения, на какие только были способны их телескопы, и ничего понять не могли — в телескоп эти странные пятнышки выглядели туманностями.

В 1888 году удалось получить очень четкую фотографию Большой туманности Андромеды. На снимке было хорошо видно, что эта туманность, так же как и «Водоворот» из Гончих Псов, имеет спиральное строение, но только она повернута к нам боком и потому выглядит продолговатой. На самом же деле Большая туманность Андромеды круглая и спиральная.

Ученые терялись в догадках. Наблюдения в телескоп резко противоречили свидетельству спектроскопа. Для телескопических наблюдений это были туманности, а для спектроскопических — звезды.

Авторы и сторонники планетезимальной гипотезы решили спор весьма просто: спиральные облачка светящегося вещества — есть не что иное, как звезды, у которых происходит образование планет. И в самом деле, в «Водовороте» отчетливо видны две струи светящегося вещества, исходящие из центра — струи закручены наподобие часовой пружины, а в струях вырисовываются отдельные сгустки — будущие планеты. Сбоку же сверкает второй клубок светящегося вещества — это может быть и есть встречная звезда, вызвавшая небесную катастрофу.

Объяснение соблазнительное, но оно оказалось неверным.

«Сигара» астронома Джинса

В 1916 году английский ученый Джинс раскритиковал планетезимальную гипотезу. По его мнению образование на Солнце приливных выпуклостей не могло сопровождаться взрывом газов, сжатых в недрах Солнца. Планеты не могли образоваться из холодных и твердых частиц — планетезималей. Они должны были родиться горячими.

Джинс выдвинул новую гипотезу, но тоже основанную на встрече двух солнц.

Совершенно очевидно, что встречная звезда могла быть и равной Солнцу по массе и объему, и меньше его, и больше. Пройти мимо Солнца она могла и почти вплотную и в отдалении. Джинс вычислил, какое влияние окажут друг на друга две сблизившиеся звезды в зависимости от условий встречи.

Результаты его вычислений показали, что при большом расстоянии между звездой и Солнцем, на обоих небесных телах подымутся приливные волны. Шарообразная форма нарушится. Звезды станут похожи на дыни, но как только они разойдутся, все вернется к прежнему состоянию. Никаких планет не образуется.

Образование планет по гипотезе Джинса.

Чтобы вырвать из Солнца часть его вещества, притяжение встречной звезды должно быть достаточно велико. Поднявшийся на Солнце приливной горб оторвется от него только в том случае, если тяготение звезды пересилит притяжение Солнца.

Ясно, что карликовая звезда с малой массой «вреда» Солнцу не причинит. Солнце само разорвет ее своим притяжением, как только она перейдет границу опасной зоны Роша.

Звезда, равная Солнцу, сможет причинить ему ущерб, только коснувшись поверхности Солнца. Произойдет катастрофа, но планет не возникнет.

Причиной рождения планет могло быть приближение звезды более массивной, чем Солнце, и то только в том случае, если расстояние между звездой и Солнцем оказалось бы не очень большим.

По предположению Джинса, планеты образовались так: приближающаяся звезда своим тяготением подняла на Солнце два приливных горба. По мере того, как расстояние сокращалось, приливные горбы росли. При этом приливной горб, обращенный к звезде, увеличивался быстрее своего двойника на противоположной стороне Солнца.

Наконец расстояние, разделяющее Солнце и звезду, уменьшилось до предела. Между их поверхностями осталось два-три миллиона километров. Приливной горб, поднявшийся на Солнце гигантской выпуклостью, постепенно терял связь с Солнцем. Притяжение звезды сначала уравнялось с солнечным, потом превысило его, и приливной выступ вытянулся по направлению к звезде длинным рукавом или сигарообразной струей.

Второй приливной горб, поднявшийся на противоположной стороне Солнца, отделиться от него, разумеется, не мог.

Сигарообразная струя, вырванная из Солнца, изогнулась вслед за проходившей мимо звездой, вытянулась и стала распадаться на отдельные сгустки.

Маленькие сгустки тут же рассеивались. Их масса была слишком невелика, взаимное притяжение частиц — ничтожно, и они превращались в пыль или застывали в виде крошечных капелек-метеоритов. Большая часть вещества, исторгнутого из Солнца, рассеялась, образовав вокруг Солнца пылевое и метеоритное облако.

Уцелели только наиболее крупные сгустки. Они были массивны и потому более устойчивы. Эти сгустки приняли шарообразную форму. Они быстро остывали и, уплотняясь, превращались в планеты.

Из средней, наиболее толстой, части сигарообразной струи образовались наиболее крупные планеты — Сатурн и Юпитер. Из тонких концов «сигары» сформировались более мелкие планеты. А из ее кончика, обращенного к Солнцу, получилась самая маленькая планета — Меркурий.

В 1930 году была открыта девятая планета солнечной системы. Джинс увидел в этом важное доказательство в пользу своей гипотезы, так как Плутон, который должен был возникнуть из дальнего конца «сигары», тоже оказался одной из самых маленьких планет.

«Сигара» Джинса.

Правилу «сигары» подчиняются не только планеты, но и их спутники. Рождение лун автор гипотезы описывает так: звезда — второй родитель планет — успела отойти достаточно далеко. Ее влияние ослабело.

Планеты продолжали кружиться возле Солнца. Их первоначальные орбиты были удлиненными, эллиптическими. Новорожденные и еще не успевшие остыть планеты тогда подходили очень близко к Солнцу, и Солнце сыграло для них роль встречной звезды: под влиянием его тяготения на планетах подымались приливные горбы, которые вытягивались в сигарообразные струи. Эти струи распадались на сгустки, а сгустки становились лунами.

У больших планет количество оторванного вещества было велико. «Сигары» получались длинными и массивными. Большие планеты обзавелись многочисленными семьями лун.

Размеры спутников тоже сохраняют очертания сигарообразного выступа, их породившего. И у Юпитера и у Сатурна ближайший к планете спутник — маленький. Остальные — побольше. Самые массивные спутники Юпитера, образовавшиеся из наиболее толстой части «сигары», — Ганимед и Каллисто, занимают четвертое и пятое места, а у Сатурна самая крупная луна — Титан — расположилась на шестом месте. Более далекие от планет луны — маленькие.

У небольших планет приливные выступы не могли быть длинными и массивными, а кроме того небольшие планеты остывали гораздо быстрее крупных. Поэтому и число спутников и их масса примерно соответствуют величине планет. Исключение составляет Земля. Она, повидимому, с самого начала сложилась двойной планетой.

Грандиозная катастрофа, разыгравшаяся на Солнце во время встречи со звездой, породила кроме планет бесчисленное множество мельчайших телец — космической пыли, отдельных крупинок, капелек и кусков вещества — метеоритов.

Новорожденным планетам приходилось пробивать себе путь в довольно густом метеоритном облаке, которое окутывало Солнце. Планеты как бы «подметали» пространство, постепенно собирая всю летающую мелочь. Непрерывные и многочисленные столкновения планет с метеоритами округляли их орбиты. Из эллиптических орбиты становились круглыми. Крупные планеты, успевшие собрать много космического материала, округлили свои орбиты. Меркурий, Марс и Плутон, которые не успели «вырасти», сохранили орбиты более эллиптические.

Часть распыленного космического вещества, оставшаяся несобранной планетами, и поныне летает вокруг Солнца в виде комет, метеоритных потоков и отдельных метеоритов.

Кольца Сатурна, по гипотезе Джинса, образовались из спутника, проникшего внутрь зоны Роша и разорванного тяготением планеты.

Астероиды — это обломки разбившейся планеты.

Причину образования обратных спутников, необычайную скорость движения Фобоса — спутника Марса, Джинс вообще никак не объясняет.

Вскоре после опубликования гипотезы ученые сумели определить возраст метеоритов, оказалось, что возраст метеоритов примерно соответствует возрасту Земли!

Сообщение о том, что Земля и метеориты образовались одновременно, было истолковано, как доказательство в пользу Джинса.

Невероятное совпадение случайностей

Гипотезу Джинса признало большинство ученых, мало кто обратил внимание на то, что гипотеза представляет собой чудовищное нагромождение невероятных случайностей.

Учеными исследовано несколько тысяч звезд — известны их размеры, расстояния, направление движения в пространстве и скорости движения. Вот для примера сведения о четырех ближайших и ярких соседях Солнца:

Сириус и Процион проходят расстояние, равное своему поперечнику, за 34–33 часа. Толимак и Альтаир— за 18–15 часов. Трудно назвать такое движение стремительным. Самая ленивая, самая дряхлая черепаха или улитка, по сравнению со звездами, покажется резвым рысаком. Улитка проползает расстояние, равное длине своего тела, за 20–30 секунд, а звезды делают то же самое за сутки. А расстояния, разделяющие звезды, огромны.

Скорость движения звезд по сравнению с их размерами во много раз уступает скорости улиток.

Представим себе, что по территории европейской части СССР ползает пять маленьких улиток. Одна из них изображает Солнце и находится где-нибудь возле Москвы. Улика, изображающая Сириус, окажется в Витебске, улитка-Процион — в районе Минска, улитка-Толимак — около Бологое, а улитка-Альтаир — в Воркуте. Каждая из них движется со свойственной звездам скоростью — свой диаметр проползает за 15–30 часов. Ползут они все в разные стороны. Спрашивается, через сколько миллиардов лет какая-нибудь из улиток-звезд встретится с улиткой-Солнцем? Да и возможна ли такая встреча?

Среди всех звезд, известных астрономам, а их число определяется десятками тысяч, нашлась одна-единственная звезда, которая летит, направляясь в сторону Солнца. Сейчас до этой безымянной и слабенькой звездочки 39 световых лет.[6]

Наши далекие потомки увидят новую соседку Солнца во всем ее блеске через 500 тысячелетий.

Тогда она станет «проксимой», то есть ближайшей к Солнцу звездой и будет сверкать на небе примерно так же, как сверкает сейчас Сириус.

Звезда пройдет возле Солнца на расстоянии в 1850 миллиардов километров и затем начнет удаляться. Такое далекое сближение звезд, разумеется, нельзя назвать встречей.

При помощи теории вероятности астрономы высчитали, что действительная встреча двух звезд может случиться один раз за сто квадриллионов лет. Следовательно, встреча двух звезд — событие почти невероятное.

И вот такое невероятное событие было положено Джинсом в основу своей гипотезы.

Но допустим, что, невзирая на все возражения теории вероятности, встреча все же произошла.

И оказывается, что джинсовская звезда пролетела мимо Солнца именно на том расстоянии, на каком она могла вызвать образование планет. Промчись она чуть дальше или чуть ближе — ничего не получилось бы. Но звезда «случайно» двигалась так, как хотелось автору гипотезы.

Мало того, вызвать рождение планет могла звезда, более массивная, чем Солнце.

Если описать вокруг Солнца сферу радиусом в 16 световых лет, то внутри этой сферы окажутся 4 звезды, примерно равных Солнцу по массе, — Сириус, Процион, Толимак и Альтаир — и 48 звезд-карликов. Чтобы захватить хотя бы одного гиганта, надо описать сферу радиусом в 33 световых года. Массивных звезд во Вселенной очень мало. Если встреча со звездой-карликом возможна раз в 100 квадриллионов лет, то встреча со звездой-гигантом — событие еще более невероятное.

Большинство ближайших соседей Солнца — звезды-карлики.

Однако по мысли Джинса такая счастливая случайность произошла — встретившаяся звезда была в несколько раз массивнее Солнца и не уступала ему в плотности.

Удивительное совпадение случайностей на этом не прекращается. Согласно гипотезе, струя вещества была вырвана из приливного горба на Солнце потому, что тяготение звезды пересилило тяготение Солнца. Сгусток солнечного вещества двигался по направлению к звезде, он падал на нее, но оказывается, — звезда двигалась с такой скоростью, что этот сгусток не успел догнать звезду и упасть на нее. Он почему-то остался возле Солнца.

Все это — странное, поразительное стечение обстоятельств. Оно невольно заставляет думать, что звезда, послужившая вторым родителем планет, была выбрана и подготовлена к своему предназначению божественным провидением, а образование планет — плод того невероятного совпадения случайностей, которое называется чудом.

Рассказывают, что когда глава римско-католической церкви папа Пий XIV и его приближенные ознакомились с гипотезой Джинса, — один из кардиналов сказал: «Se non é vero é ben trovato» — «если это и неправда, то ловко придумано».

Из гипотезы Джинса следует неизбежный вывод: солнечная система создана чудом и является во всей Вселенной единственным и неповторимым образованием.

Гипотеза получила благословение церкви, поддержку и признание всех идеалистически настроенных ученых. Ее включили все учебники и приняли как достоверную, потому что она оказалась наиболее приемлемой для господствующего в буржуазном обществе религиозного мировоззрения.

Попытки поправить Джинса

Американский астроном Ресселл, желая вырвать честь создания новой космогонической гипотезы из рук английских астрономов, выступил с критическими замечаниями. Он подсчитал, какое количество движения могли заимствовать планеты от проходящей мимо звезды.

Результаты вычислений огорошили ученых. Момент количества движения, которым располагают в настоящее время планеты, раз в десять превышает тот момент, какой они могли получить от звезды.

Возражение, погубившее гипотезу Лапласа, неожиданно обратилось против Джинса.

Ресселл выдвинул новый и очень сложный вариант гипотезы встречи. По его мысли у Солнца имелся спутник. Оно было двойной звездой. Проходившая мимо массивная звезда столкнулась со вторым солнцем. Произошла двойная катастрофа — из Солнца была вырвана струя вещества и разбит спутник. И это привело к образованию планет.

Даже буржуазным астрономам такая двойная катастрофа показалась невероятной. Гипотезу Ресселла не приняли, а на его здравые замечания не обратили внимания.

Другой английский астроном — Джеффрис, дополняя и совершенствуя гипотезу Джинса, пришел к выводу, что причиной образования планет могло быть не сближение Солнца и звезды, а их частичное столкновение. Звезда задела краем Солнце и как бы срезала с него длинную стружку, которая пошла на образование планет солнечной системы.

После этих двух попыток «починить» слабую гипотезу стало ясно, что она боится не только критических замечаний и проверки, но и доброжелательных поправок и дополнений. Гипотеза оказалась построенной по типу карточного домика: «не тронь — рассыплется». Любое дополнение к гипотезе вскрывало ее беспомощность и беспочвенность.

Буржуазные ученые оставили гипотезу Джинса в покое. Пусть существует, какая есть. Она и без поправок прекрасно служила интересам религии, так как подкрепляла церковное учение об исключительном, избранном положении Земли во Вселенной. Она доказывала, что Земля — единственное и неповторимое творение бога. Таким образом буржуазная наука замкнула круг, она снова вернулась к средневековью.

Фридрих Энгельс, характеризуя ту мрачную эпоху, писал: «До того же времени наука была смиренной служанкой церкви, и ей не позволено было выходить за рамки, установленные верой: короче — она была чем угодно, только не наукой. Теперь наука восстала против церкви…»[7]

Это восстание против мировоззрения, освященного церковью, начал великий польский ученый Николай Коперник. Он доказал, что Земля не является центром Вселенной. «Святая» инквизиция изымала книги Коперника и сжигала их на кострах.

Страстный проповедник нового мировоззрения и один из величайших мыслителей XVI века Джордано Бруно развил и углубил учение Коперника. Он писал: «Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся возле своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг нашего Солнца»[8].

Джордано Бруно отрицал исключительное, привилегированное положение Земли во Вселенной.

«Святая» инквизиция схватила великого мыслителя, угрозами и пытками палачи пытались заставить Бруно отречься от своего учения. Они не смогли сломить могучую волю ученого и приговорили к смерти — «без пролития крови». 18 февраля 1600 года на площади Цветов во Флоренции Джордано Бруно сожгли на костре.

33 года спустя в Риме перед судом кардиналов предстал престарелый Галилео Галилей. Его обвиняли в «коперниканской ереси». Инквизиторы вынудили Галилея дать письменное отречение.

Казни и преследования ученых не укрепили авторитета церкви. Учение Коперника завоевывало мир. Наука, освободившись от оков церковного мракобесия, развивалась самостоятельно и плодотворно. Все передовые ученые XVII и XVIII веков не признавали церковной догмы об избранном положении Земли.

Гениальный Ломоносов писал об окружающем нас звездном мире:

Церковные учреждения энергично боролись против идей Ломоносова. Священный Синод требовал от царского правительства примерного и сурового наказания для Ломоносова, «дабы никто отнюдь ничего писать и печатать как о множестве миров, так и о всем другом вере святой противном… не отваживался».

В XVIII веке никто из передовых людей не сомневался, что у солнц, сверкающих в глубокой синеве мирового пространства, тоже есть планеты, тоже есть земли, населенные разумными существами.

Так было. За три столетия, которые прошли после суда над Галилеем, многое изменилось. Буржуазия утратила свою прогрессивную роль в обществе. Она стала реакционной и консервативной. Вместе с ней стала реакционной и буржуазная наука.

Джинс, Джеффрис, Ресселл оказались преемниками не Коперника, Бруно и Галилея, а тех палачей, которые уничтожали книги Коперника, сожгли Бруно и судили Галилея.

Буржуазные ученые снова превратили науку в служанку религии, и их наука опять стала чем угодно, но только не наукой.

Мир остается без гипотезы

В 1943 году советский ученый профессор Н. Н. Парийский подверг гипотезу Джинса строгому математическому анализу. Парийский предположил, что встреча звезды и Солнца якобы произошла в действительности, а затем исследовал, что случится со сгустком вещества, исторгнутым из Солнца притяжением проходившей мимо звезды.

В зависимости от массы звезды и от расстояния, на котором она огибала Солнце, вещество в струе, вырвавшейся из приливного выступа на Солнце, должно было двигаться с различной скоростью. Чем больше тяготение, тем выше скорость.

Парийский рассмотрел различные варианты этого явления. Оказалось, что при скорости сгустка свыше 750 километров в секунду, он пролетит мимо звезды и исчезнет во мраке мирового пространства. Никаких планет при этом не образуется.

При скорости менее 750 километров в секунду сгусток догонит проходящую звезду и упадет на нее. И в этом случае планеты очевидно не возникнут.

При скорости менее 400 километров в секунду сгусток опишет возле Солнца вытянутую дугу и упадет обратно на Солнце.

Только при скорости в 520 километров в секунду струя вещества, вырванная из Солнца, сможет остаться возле него. Но это будет не мощная струя, растянувшаяся на шесть миллиардов километров, а маленькая, причудливо изогнутая струйка, «поросячий хвостик», из которого никаких планет образоваться не может.

Но если даже вообразить, что из этой струйки получится нечто похожее на планеты, то поперечники их орбит должны быть в семь раз меньше поперечника орбиты Меркурия. Планеты-уродцы должны будут кружиться возле самого Солнца и в конце концов неминуемо упадут на него.

Точные, неоспоримые, тщательно проверенные вычисления Парийского уничтожили гипотезу Джинса. Ни автор гипотезы, ни его многочисленные последователи ничего не могли сделать для ее спасения.

Вдобавок выяснилось еще одно важное обстоятельство. В верхних слоях Солнца газы настолько разрежены, что материала для образования планет они доставить не могут. Очевидно, струя должна была вырваться из более глубоких слоев Солнца. Но в глубине Солнца температура исчисляется сотнями тысяч и даже миллионами градусов, а давление — десятками тысяч атмосфер. Если бы проходящая звезда помогла газам, находящимся в недрах Солнца, вырваться наружу, то получился бы вихрь, смерч, огненный фонтан, взлетевший над поверхностью Солнца со взрывом чудовищной силы. Все выброшенное вещество тут же разлетелось бы без остатка, и никаких планет не образовалось. Незадолго до смерти Джинс признал, что его гипотеза построена на математической ошибке.

Буржуазная наука потерпела крах. Она оказалась несостоятельной, но не потому, что создание правдивой космогонической гипотезы — дело слишком трудное, и не оттого, что в распоряжении ученых еще мало фактов, а потому что наука в буржуазных странах скована реакционным, религиозным мировоззрением и бессильна, — «не колодец глубок, а веревка коротка», — гласит по этому поводу китайская пословица.

Спор о пользе гипотез

Советская наука — подлинная, передовая наука — сокрушила реакционную, идеалистическую гипотезу Джинса.

Мир остался без гипотезы о происхождении Земли. К этому положению в науке ученые отнеслись по-разному.

Некоторые говорили: астрономия пока еще не располагает тем количеством сведений, которые необходимы для создания серьезной, продуманной и хороню обоснованной гипотезы. Мы слишком мало знаем. Фантазировать попусту, сочинять надуманные, искусственные или, как говорят, спекулятивные гипотезы — напрасное дело. Лишняя трата сил. Такие гипотезы бесполезны, все равно их впоследствии придется отбросить. Время для создания гипотезы еще не пришло. Лучше подождать. Надо накапливать факты и наблюдения, а там будет видно.

Другие решили иначе: мы действительно знаем не очень много, но все же кое-что нам известно; строительных материалов для создания обоснованной гипотезы маловато, но кое-что имеется. Дом строить пока еще нельзя. Но если нет материала для всего здания целиком, — можно заготавливать отдельные детали будущей постройки, обтесывать бревна для балок, делать окна, двери и т. п.

Нужно искать причины и пути образования зодиакального света, метеоритов, комет, астероидов, изучать взаимодействие тел солнечной системы, их атмосферы и различные особенности. Эти труды затем войдут в здание будущей гипотезы и будут полезны.

Многие не согласились ни с первыми, ни со вторыми. Советская наука обладает тем, чего нет у буржуазных ученых. Фундамент, на котором надо воздвигать здание будущей гипотезы, создан. Это марксистско-ленинское учение о природе. Философия — диалектический материализм дает руководящие идеи для плодотворной творческой работы. Подлинно научное, материалистическое мировоззрение позволяет нам создавать космогоническую гипотезу. Гипотеза необходима, без нее немыслимо успешное развитие науки.

Фридрих Энгельс писал: «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза. Наблюдение открывает какой-нибудь новый факт, делающий невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в новых способах объяснения, опирающегося сперва только на ограниченное количество фактов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие, пока, наконец, не будет установлен в чистом виде закон. Если бы мы захотели ждать, пока материал будет готов в чистом виде для закона, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование, и уже по одному этому мы никогда не получили бы закона»[9].

Современник Фридриха Энгельса, великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев также указывал на важную роль гипотез в науке: «Они дают стройность и простоту, каких без их допущения достичь трудно. Вся история наук это показывает. А потому можно смело сказать: лучше держаться такой гипотезы, которая может оказаться со временем неверной, чем никакой. Гипотезы облегчают и делают правильной научную работу — отыскание истины, как плуг земледельца облегчает выращивание полезных растений».

«Искать что-либо, грибы или научную истину, можно только смотря и пробуя. Дерзать, искать и пробовать — должен человек».

Пусть не хватает материалов наблюдений, пусть остаются незаконченными многие работы. Ждать нельзя. Если полководец станет ждать, когда пришьют последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата, он никогда не начнет сражения.

Гипотезы всегда были и будут сочетанием твердо установленных фактов и смелого взлета фантазии. Иногда гениальная догадка приносит науке больше пользы, чем томы добросовестнейших вычислений.

Владимир Ильич Ленин писал о значении фантазии в науке: «Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности»…[10]

Космогоническая гипотеза необходима науке. Пусть даже она окажется только приближением к истине, все равно гипотеза принесет огромную пользу. И не только астрономии. Еще в большей степени она нужна геологам, геофизикам, геохимикам. Для наук о Земле учение о происхождении Земли является краеугольным камнем, опорой всех исследований. Без подлинно научной космогонической гипотезы немыслимо плодотворное развитие этих наук.

Геология, геохимия, геофизика — науки, тесно связанные с практикой, с определением богатств земных недр, с разведкой полезных ископаемых, со строительством гигантских сооружений нашей сталинской эпохи. Поэтому советская передовая наука не может довольствоваться побасенками о сотворении Земли или откладывать решение вопроса на неопределенно долгий срок. Гипотеза нужна, и она должна быть создана.

Отвечая этой насущной потребности, советские ученые: академики В. А. Амбарцумян, В. Г. Фесенков, О. Ю. Шмидт, профессора Л. Э. Гуревич, В. А. Крат, А. И. Лебединский и многие другие приступили к работе. Они накапливали факты и наблюдения, создавали частные гипотезы, исследуя происхождение комет, метеоритов, зодиакальною света, и строили главное здание космогонической гипотезы.