Рождённые во грехе

Глава 4

Мона

Когда я вхожу в бальный зал, сегодняшним вечером, то атмосфера вокруг меня меняется. Честно говоря, не знаю, как, черт возьми, я собираюсь пройти через это. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы.

«Притворяйся, пока не добьешься своего», — напоминаю я себе. Это последнее место, где бы я хотела оказаться. В моей голове проносится так много мыслей.

— Может, тебе стоит попробовать дышать. — Моя сестра толкает меня локтем в бок. Я выдыхаю. — Теперь ты дышишь за двоих.

Я фыркаю от смеха, потому что сейчас самое неподходящее время для шуток по этому поводу, но к черту все это.

Я должна постараться хоть как-то насладиться сегодняшним вечером. Возможно, это один из немногих, что остался с моей сестрой. Чем больше новая реальность проникает в мою душу, тем больше я понимаю, что должна защитить этого ребенка, а это означает только одно. Я сбегу.

— Давай обойдем все вокруг и поговорим с людьми, а потом найдем уголок, где можно спрятаться, — предлагаю я.

— Приближается, — бормочет Райли себе под нос.

Я поворачиваюсь и вижу, что Винсент направляется ко мне. Натягиваю на лицо фальшивую улыбку. И тут весь мой мир снова переворачивается с ног на голову. Почти не верю своим глазам. Застываю на месте, наблюдая, как папа моего малыша встает передо мной, заслоняя все остальное.

— Кролик, — зовет он меня, преодолевая последние несколько шагов между нами.

Мое сердце трепещет, когда я слышу, как он так меня называет. Меня переполняют самые разные эмоции, облегчение и счастье в сочетании друг с другом. Наряду со страхом перед тем, что сделает мой отец, если узнает правду.

— Кролик? — растерянно повторяет моя сестра. — О, подожди. Кролик. — Она соображает. Может, я и не рассказала ей все подробности о своей ночи с красивым незнакомцем, но кое-что я ей рассказала.

— Тебе нельзя здесь находиться. — Оглядываюсь по сторонам, гадая, где же мои отец и брат. Это плохо. Очень плохо.

— Я могу быть где угодно, когда захочу.

Я поднимаю глаза на его напряженный взгляд. На нем полностью черный костюм. Такой же, как в тот вечер, когда мы встретились. Он легко возвышается надо мной и всеми остальными в комнате. Без сомнения, он мог бы справиться с любым в этой комнате. Он мог бы легко победить моего брата и отца, но они не всегда играют честно.

— Ты не понимаешь, — пытаюсь я предостеречь его.

— Просвети меня.

Да, он никуда не денется, я вижу раздражение на его лице.

— Маттео, — слышу голос Винсента.

— Не сейчас. — Мужчина, стоящий передо мной, даже не удосуживается взглянуть на него.

Винсент издает неловкий смешок.

— Я вижу, ты уже познакомился с моей невестой.

От слов Винсента меня тошнит.

— Что?

Единственное слово, произнесенное тихо, но в нем слышится предупреждение. Прошу его ничего не говорить. Понять намек. Он явно знает, кто такой Винсент. Я не хочу, чтобы случилось что-то плохое.

— Да, Мона О'Хэйр. Она моя. — Винсент подходит ко мне ближе, протягивает руку и обнимает.

— Только тронь ее, и ты потеряешь эту гребаную руку.

Винсент замирает, кровь отхлынула от его лица. Он боится Маттео. Кто, черт возьми, этот человек?

— Ты не можешь, э-э... — Винсент запинается, подбирая слова. — Будь серьезным.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы Каттанео были шутниками?

От тона голоса Маттео у меня мурашки бегут по коже в хорошем смысле этого слова. Какого черта? Сейчас совсем не время для этого.

Мой желудок сжимается при упоминании фамилии Маттео. Я хорошо знаю фамилию Каттанео. Ее знают все. Этого не может быть. Только я могла пойти куда-нибудь повеселиться, а в итоге переспать с одним из самых влиятельных людей.

— Послушай. — Маттео быстро достает пистолет. Это почти грациозно, как он это делает. Это заставляет Винсента замолчать. Оглядываю комнату, но ни отца, ни брата все еще не вижу. Все остальные, однако, наблюдают за происходящим.

— Мы уходим. — Маттео хватает меня за руку.

— Я не могу. — Пытаюсь потянуть ее, но это бесполезно.

— Не сопротивляйся мне. Обещаю тебе, ты не победишь.

Отец Винсента бросается к нам, но останавливается как вкопанный, когда Маттео просто качает ему головой.

— Мы поговорим позже, — говорит он ему, прежде чем снова потянуть меня за руку. У меня нет другого выбора, кроме как уйти.

— Нет! — моя сестра пытается тянуть меня за другую руку.

— Прекрати, — приказывает ей Маттео.

Клянусь, вся комната действительно замирает. Никто даже не переводит дыхания. Слышно, как падает булавка.

— Все в порядке, Райли, — пытаюсь успокоить сестру, но она не отпускает мою руку. — Пожалуйста, — умоляю, пока ее не ударили или не случилось чего похуже. Что бы она ни сделала или ни сказала, это не будет иметь значения. Мы женщины. У нас нет голоса.

Наконец, она отпускает мою руку, ее глаза наполняются слезами. Это меня удручает.

— Сэр? — к Маттео подходит мужчина и выводит меня из зала.

— Не сейчас.

Мужчина кивает. Я оцепенела, когда меня провели через вестибюль и усадили в машину. Маттео не отпускал меня, пока мы не отъехали от отеля. Отползаю на другую сторону машины, пока не упираюсь в противоположную дверь.

Чувствую ярость Маттео. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела раньше. Я и раньше наблюдала, как мой брат выходил из себя, но Каттанео мог бы сравнять с землей целый город, если бы захотел. Слышала, как моя семья говорила о Маттео раньше. Он не какой-нибудь мелкий гангстер, как многие другие семьи. У него есть реальная власть и влияние.

— Это был твой план? — спрашивает Маттео. Сижу и думаю, что он разговаривает с человеком за рулем. — Я задал тебе вопрос, Мона О'Хэйр, — выплевывает он мою фамилию так, словно она оставляет неприятный привкус у него во рту.

— Что? — единственное, что могу выдавить из себя.

Это инстинкт самосохранения, страх перед его смертельным гневом. Как получилось, что это тот же самый человек, которого я встретила несколько недель назад? Я совсем его не боялась. Я такая наивная.

— Не прикидывайся дурочкой. Это неприлично.

— Я не прикидываюсь, — спешу возразить я, понятия не имея, о чем он говорит.

— Тогда, может, ты и вправду дура.

Не реагирую на его слова, даже если они меня задевают.

Я профессионал в том, чтобы не давать людям той реакции, которую они от тебя ожидают. Если узнают, что причиняет тебе боль, они используют это против тебя. Когда росла с братом, который терроризировал меня, я давно научилась играть в эту игру.

В машине снова воцаряется тишина. Пытаюсь вспомнить все, что могла слышать о Каттанео. В памяти всплывает одно воспоминание.

Мне уже предлагали выйти за него замуж. Помню, как моя семья обсуждала это предложение. Маттео отклонил его. Внезапно понимаю, о чем думает Маттео. Когда мы проезжаем через двое огромных ворот из черного металла, которые закрываются в ту же секунду, как мы их минуем, я отрываюсь от своих мыслей.

Мы подъезжаем к длинной подъездной дорожке и останавливаемся перед огромным каменным домом. Что ж, слухи о том, насколько богаты Каттанео, не врут. Это место впечатляет даже снаружи.

Маттео выходит из машины. Он протягивает мне руку. Я неохотно сжимаю ее. Он вытаскивает меня.

— Добро пожаловать домой, маленький кролик, — говорит он, но его слова звучат зловеще. — Не пытайся убежать снова. Тебе не понравится твое наказание.

— Не думаю, что мне вообще что-то здесь понравится, — огрызаюсь я, прежде чем успеваю передумать.

На его губах играет злая ухмылка. Он наклоняется ближе ко мне. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не отстраниться.

— Если бы я захотел, поверь мне, так бы и произошло. Не забывай, маленький кролик. У меня есть твой запах. — Его нос касается моего подбородка, спускаясь к шее. — И твой вкус тоже.

Мой желудок сжимается. Я не уверена, от страха это или от возбуждения. Я почти уверена, что от последнего.