Рожденный убивать

- Я на работе. - ответил охранник, отошел к столбу, подпирвший навес, прислонился к нему спиной и уставился на трассу: парень был вышколен и на провокации хозяина не поддавался.

Рол снова повернулся к Ярову и вернулся к прежнему тону.

- Ну, а эти вон, мама с дочкой, газетами торгуют, они что - тоже сытые?

- Им выбирать не приходится. - нехотя ответил Яров. - Они беженцы. Из Киргизии.

- Из Киргизии? То-то девчонка такая странная. То есть не странная, а... Необычная. Интересно, что с ней будет, когда в возраст войдет?

- Не знаю. - ответил Яров.

Рол залпом выпил одну кружку и встал.

- Ладно, земляк, вторую пива я не потяну, выпей за мое здоровье. Бывай.

- Спасибо. - ответил Яров.

Он проследил, как Рол добрался до джипа, крикнул что-то веселое Анне Павловне, забрался в машину, охраник прикрыл за ним дверь и они укатились в строну Москвы.

Яров неторопливо принялся за подаренную выпивку, вяло прикидывая, что его собственное пложение час от часу становится все хуже. Очная ставка с Хлебниковым его не устраивала. Ему этого басистого бандита - не одолеть. Он заручится сотней доказательств, что не был ночью возле шашлычной. А рану получил в другом месте. Да надо учитывать и то, что провокатор Рол вполне может по законам своей жизни, не смотря на все - помириться с Хлебниковым, которого якобы уличил в предательстве. В работе за спиной шефа. Но бандиты вполне могут заключить мировую. И не оказалось бы так, что он, Яров, станет опасен для них обоих. Они - помирятся, или сделают вид, что помирятся. А потом потихоньку перегруппируют свои порядки и устроят окончательную разборку. Сие - однозначно. И в этой разборке Яров может оказаться на очень неудачном месте.

Пора выходить из игры, понял Яров, она зашла слишком далеко, а главное в том, что он-то с правилами этой игры не знаком. И тут же пришло спокойно соображение - "поздно, увяз по горло". Увяз хотя бы потому, что уже выстроил на базе существующей действительности все свои планы короткого и недалекого будущего.

Хорошо, подвел итог Яров, пусть решит Судьба - да или нет.

Он прошел в зал шашлычной и попросил у Воробья разрешения позвонить в Москву. Тот тут же потребовал доллар, но слава те Господи, на сей раз шутил: не потребовать оплаты, хотя по жадности он требовал мзды за любую свою услугу, клевал "по зернышку" везде где мог, и считал это основным приципом бизнеса.

В тесном кабинетики Воробья Яров поначалу позвонил в урологию больницы и убедился, что сегодня Елена Борисова не дежурит.

Домашний телефон тут же ответил её голосом, при первых звуках которого Яров забыл подготовленную фразу.

- Это я, Елена. - сказал он. - Яров.

- Илья Иванович! Что так долго не звонили?! Я уже забеспокоилась!

- Я... Я не решался.

- Почему?

- Лена... Не проявляйте ко мне милосердия. Будет просто смешно, если мы начнем встречатся. Я не хочу унижать ни вас, ни себя. Наш парный портрет выглядит не слишком привлекательно. Для вас, во всяком случае.

Она помолчала и ответила слегка капризно.

- Илья Иванович, может эту проблему за себя решу я? Все-таки?

- И вы тоже. Сейчас скажите мне одно: вы твердо обещаете мне свое время "конец мая-июнь"? Да или нет? Только откровенно.

В её голосе зазвучал смех.

- Только вчера от меня уехал мой дед! Гостевал три дня. Он ждет нас у себя в доме на Волге. Первого июня. Встретит на машине.

- Тогда...Тогда я звоню вам тридцатого мая? - задохнулся Яров. - У меня теперь есть машина! Значит, тридцатого мая?!

- Да.

Она ещё что-то добавила, Яров простился и положил трубку, смысла последних фраз не усвоив. Судьбы сказала - "Да." Что означало - выходить из криминальной игры невозможно.

Он вернулся на веранду и допил свое пиво.

Мир приходилось принимать таковым как есть. Из милосердия или порывов души молодая женщина, ни смотря ни на что, - дарила ему последнюю радость жизни. От тридцатого мая десять дней июня. Принимать подарок или нет вопрос его собственного решения. Большего в его жизни уже ничего не будет. А следовательно - надо как-то дожить до этого тридцатого мая, дожить,не смотря на всё. И шансы на это "доживание" могли бы возникнуть, если б, к примеру, Рол и Хлебников взорвались в одном автомобиле или перестреляли друг дружку в своих криминальных разборках.

"Или утопить их обоих в одном бассейне с кипятком, вот и не останется никаких проблем." - невесело подумал Яров. Но до столь радикальных и полезных действий он, к сожалению, ещё не дозрел.

Он вышел из-под навеса и двинулся проведать соседей у газетных развалов, поскольку начинать собственную торговлю сегодня не хотелось.

Аян с матерью вели торговлю в четыре руки: дочь выдавала прессу, мать рассчитывалась. Разом более пяти покупателей возле своей табачки Яров никогда не собирал, здесь же оказалось около дюжины клиентов с проезжающих мимо автомобилей. Ничего не скажешь: удачно выбрано место, хорошо подобраны продавцы.

Аян выдавал газеты, почти не отвечала на не относящиеся к делу вопросы и откровенные заигрывания, смущалась, краснела, но Яров знал, что скоро она привыкнет к комплиментам - это пройдет.

- Здраствуйте, Илья Иванович! - окликнула его Анна Павловна. - А что вы свою лавочку не окрываете?

- Сейчас распахнусь. - сказал он и взял с прилавка московскую газету.

Анна Павловна явно ожила, давешней прибитости в ней уже не отмечалось. А дочь принимала перемены действительности, как рыба, перекинутая в новое озеро - неплохо и здесь, может быть лучше чем в старом, протухшем пруду.

Яров вернулся к себе, по быстрому навел там порядок и открыл окно. Но торговля шла вяло, лишь пара подростков остановили свои мотоциклы и один выскочил из седла, сунул в окошко киоска кудлатый голову и спросил.

- Отец, у тебя ЕСТЬ?

Яров уже знал скрытый смысл вопроса.

- Поищи на рынке.

- Не бойся, я не продам. - парнишка проявил настырность не по возрасту. - Неужто "травки" не осталось?

- Её и не было. Я тебе дал адрес. - сдержанно ответил Яров.

Парень хмыкнул, шмыгнул носом и вылез из киоска. Слабенькие моторы мотоциклов зарычали и юные наркоманы помчались искать "травку". Эти начинающие. Пока курят лишь слабенький наркотики. Впереди - не столь уж длинная дорога в бездну... План, анаша, конопля, экстези, "винт", опий, чистый героин, синтетическая отрава, игла - конец. Наркотическая отрава неумолимо накрывала алкогольную страну и мало ещё кто видел угрозу в полном её обьеме. За несколько недель работы Яров уже знал в лицо дюжины две местных наркоманов: от ещё небреющихся парнишек, до трясущихся стариков лет по тридцать - тридцать пять.

А торговля не шла. И приятных мыслей, чтоб чем-то себя отвлечь так же не было. Изредка Яров примечал, что к его соседкам с неровными временными интервалами подкатывался фургончик "газель" и коренастый мужчина отгружал в палатку женщин новые порции прессы и книжек в мягких обложках. Мужчина был невысок, круглолиц, крепок с виду и Яров сообразил, что это муж Анны Павловны.

После полудня воскресное движение по трассе заметно упало. Транспортная "пика" теперь взметнется вновь только часа в три, когда "авто-дачник" начнет возвращаться в Москву.

Женщина в бежевом, туго перетянутом в тонкой талии плаще, с черной чалмой на светлорусой голове подошла к табачке пешком, щелкнула длинными ногтями по стеклу витрины и требовательно бросила.

- Пачку "честерфильда".

Яров приметил, что она была на высоких каблуках и показалось странным, что ей пришлось протопать от автобусной остановки около полукилометра только ради сигарет. Тем более, что такие эффектные молодицы пешком и вовсе не ходят. Он подал ей сигареты, мельком глянув в лицо почти красива, несколько грубовата, черная чалма резко оттеняла белую кожу. Фигура перетянутая в поясе напоминала стать мальчика-гимнаста. Она кинула в окошко деньги и произнесла слитно:

- Сдачи не надо. Вы ведь Яров Илья Иванович?

- Правильно.

- А я Тамара... Вдова Михаила Дукова. Помните ещё такого?

Она пришла пешком не за сигаретами, понял Яров. Цели у неё были совсем иные.

- Я помню Михаила. - сдержанно ответил он, а Тамара спросила с подчеркнутой грубостью.

- Можно к вам зайти или будем через стекло орать?

- Заходите. - Яров открыл двери табачки, пропустил гостью во внутрь, сам сел на ящики, а ей подставил высокий табурет. Тамара села, глубоко запустив руки в карманы плаща. Яров улыбнулся.

- У вас оружие в кармане?

- Может быть. - сухо бросила она. - Но это пока не имеет значения. Нам надо поговорить.

- Понимаю, - кивнул Яров. - Но вряд ли смогу быть вам полезен.

Он замолчал и закурила, хмурясь, - движения у неё были резкими, четкими, все мышцы тела казались перенапряженными:

- Миша... Михаил, мой муж, умер опозоренным.

- Простите, - мягко спросил Яров. - В чьих глазах он опозорен?

- Друзей! - выдавила она сквозь сжатые губы. - Родных! И сын его, когда вырастет, тоже узнает, что его отец был вор! Обворовывал своих!

- Понятно. Вы тоже - "своя"?

Женщина поняла подтекст вопроса, прищурила длинные клеенные ресницы и кивнула, ничего более не ответив.

Яров не посчитал нужным помогать ей в ведении беседы. Тоже молчал. Тамара вышвырнула в приоткрытые двери недокуренную сигарету и приказала, словно официанту.

- Расскажите быстро, что было с теми фальшивыми долларами. Всё по правде.

Самым разумным было поставить эту красотку в черной чалме на её надлежащее место, но тут Яров опомнился - вдова, менее нескольких недель назад похоронила мужа, а потому грубость её, скорее всего, от горя, от потерянности в этом мире.

- Хорошо. Но у меня больше догадок, Тамара, чем истины. Состав событий элементарен. Рол послал вашего мужа за деньгами. За долларами. Михаил, как я понимаю, получил их у кассира Свиблова и привез их Ролу. Тот вручил мне пять тысяч долларов, которые оказались фальшивыми. По дороге домой меня пытались ограбить, то есть отнять эти фальшивые доллары. Потом, как я предполагаю, эти же деньги пытались найти у меня в квартире. Но по случайности не нашли.

- Что из этого следует? - требовательно спросила она.

- Я же сказал - догадки. Кто-то либо выдал вашему мужу фальшивую валюту, либо её подменили в процессе доставки.

- Значит, подменил Михаил? - зло спросила Тамара.

- Я не делаю выводов.

- А почему вы выгораживаете Хлебникова?!

- Как выгораживаю?

- Так! Михаил получил доллары при Хлебникове у этого однорукого Свиблова! И с деньгами они вместе поехали к Ролу! Их трое в этой завязке Миша, Свиблов и Хлебников!

- Такие тонкости мне неизвестны. И более того, я только мельком видел Свиблова с его протезом руки и воочию никогда не лицезрел Хлебникова. Только слышал о нем.

- Мой Миша подменить доллары на фальшивые - не мог! - она задавила крик из горла и получилось сипение со скрипом. - Не мог!

Яров ответил терпеливо.

- Я верю, что ваш муж доллары не подменивал. Но у него под рукой была компания малолетних бандитов. Они на меня напали, чтоб эти деньги отнять. Он им за это обещал десять процентов.

Женщина сникла, потом сказала глухо.

- Знаю, это Пащенко выведал... Он тех мальчишек допытал.

- Деталей я не знаю. - безразлично бросил Яров.

Тамара помолчала и произнесла ожесточенно.

- Рол тогда в больнице, когда в него стреляли, не по делу избил Михаила. И потому, может быть, Миша и устроил это ограбление. Но менять деньги на фальшивые он не мог! Вы это понимаете?!

- Вы меня об этом спрашиваете? Логичней спросить Свиблова или...

- Свиблов держит кассу! У него миллионы! Он на такую мелочь, как пять тысяч баксов смотрит, как на грязь! Почему вы выгораживаете Хлебникова?!

- Я никого не выгораживаю. - Яров уже начинал злиться.

- Тогда вы сами провернули это "динамо"! Вы!

Яров терпеливо улыбнулся и постарался быть предельно вразумительным.

- Тамара, подумайте, зачем мне это было надо? Я не умею управляться толком ни с фальшивой валютой, ни с настоящей. Фальшивую я всю сдал. Что бы я выиграл от этой операции?

- Не знаю. - она снова достала сигарету. - Но я всех подозреваю. И самого Рола тоже подозреваю Яров быстро наклонился к ней, щелкнул пальцами по карману и произнес легко.

- Тогда всех подряд и перестреляйте!

Тамара испуганно выронила сигарету и сунула руку в карман, где Яров уще успел почувствовать твердую сталь оружия.

- За дуру меня держите, да?

- Да. - согласился Яров. - Поскольку не могу сказать, чтоб вы рассуждали умно. Никакой логикой вы вообще не отличаетесь.

Тамара жестко улыбнулась.

- Зато я заставлю вас сказать правду.

- Нет. - Яров отрицательно покачал головой. - Это опять ваше заявление вне логики. Вы можете меня застрелить, это так. Но правды вам дождаться не удастся, поскольку она мне неизвестна.

- Мне нужно все узнать как есть! Кто подставил Мишу? Вы, Хлебников, Свиблов или даже сам Рол?

- Без комментариев.

Лицо её исказилось и рука медленно потянула из кармана плаща оружие. Яров разглядел рукоятку черного пистолета и рассмеялся.

- Это уж глупее некуда, Тамара. Вам нужна истина, а не месть. А истины я не знаю. Да и не хочу знать.

Женщина обессилела и опустила оружие в карман:

- Да... Конечно... Рол сказал, что вам мало осталось дышать на этом свете.

- Мало. - опять согласился Яров.

- Извините... Но я все равно расчитаюсь с тем, кто...

- Ветер вам в парус. - почти игриво заметил Яров. - Только припомните, как говорят мафиози на Сицилии: "Роешь могилу врагу, так копай рядом яму для себя."

Она неприязненно покривилась, поднялась с табурета и не прощаясь покинула киоск.

Сквозь окошко Яров видел, как она пошла к городу - стройная мальчишеская фигура, увенчанная черной чалмой.

Вот, значит, как получается - русские женщины по Сицилийскому обряду подхватывают кровавое знамя мести. И судя по решительности этой дамы, она не успокоится, пока не покроет могилу мужа трупом убийцы. У неё свои сображения - в самоубийство Михаила не верит. Значит, хорошо знает тот мир, где она тоже "своя".

Яров закрыл торговлю, собираясь пойти пообедать, потом вспомнил, что ещё так и не представил своих киргизских соседок официально к обильному и дешовому столу Воробья.

Он подошел к их палатке как раз в тот момент, когда подкатила "газель", водитель выскочил из-за руля и принялся заносить под тент очередные коробки.

- Это ваш муж? - спросил Яров Анну Павловну.

- Да. Чингиз. - кивнула она, занятая с покупателем.

Яров обошел стол с газетами и позвал мужчину, согнувшегося над грудой коробок:

- Чингиз, пора бы нам познакомится.

Тот резко выпрямился, обернулся на Ярова, в глазах поначалу сверкнул необьяснимый испуг, потом растерянность и Яров проговорил теропливо.

- Я ваш сосед из табачки. Илья Иванович.

- Да, да! Жена говорила! - с заметным акцентом ответил тот и протянул руку.

- Чингиз.

Ладонь его была влажной и, как показалось Ярову, слегка дрожала.

Несчастные беженцы. Боятся всего неожиданного, боятся, когда их окликают со спины - дожили народы, некогда обьединенные дружбой в системе СССР.

- Мы друг другу не конкуренты. Скорее наоборот. - сказал Яров уже пожалевший, что затеял это знакомство.

- Конечно, конечно.

Освободившаяся Анна Павловна повернулась к мужчинам.

- Познакомились? Вот и хорошо. Вы говорили, что здесь можно пообедать...

- Да. С этим я и пришел. Я ухожу сейчас домой, что-то плохо себя чувствую. А вы найдите в шашлычной хозяина, скажите, что от меня. Я с ним уже договорился.

- Спасибо вам. - ответила Анна Павловна.

Чингиз стеснительно переминался с ноги на ногу. Ярову показалось, что Аян было немного стыдно за робкое поведение своего отца - она отвернулась. Такое бывает: детишки стесняются своих простоватых родителей. Но с возрастом - пройдет.

Запирая двери своей табачки, Яров прикнул, что если обещанную "очную ставку" с Хлебниковым Рол устроит сегодня, то найдут его и дома. Разбудят, если надо. И не мешало бы потоковать с Рудиком Широковым, касателдьно ночного побоища. Вдруг он окажется в союзниках.

Он докатился на машине до бензозаправки "РБ-Люкс" и застал хозяина за мытьем машины - почти новый "мерседес-300". Был Широков против обыкновения мрачен.

- Привет, Рудик. - окликнул его Яров из-за руля. - Вечерком "пульку" не распишем?

Тот повернулся, кивнул в знак приветствия, но ответил хмуро.

- Нет, Илья Иванович. У меня брат прихворнул.

- Что вдруг так? - изобразил удивление Яро, ожидая услышать сказку про простуду на рыбалке.

- Да баловался, сопляк, с оружием и плечо себе прострелил навылет. Заражение пошло. Под капельницей лежит.

Вот, значит, как получается - этот нашел толковое обьяснение ранению брата и пытаться привлечь его к союзу против Хлебникова на случай очной ставки смысла не было. Даже если б Леньку и убили - все одно Рудик не призывал бы к справедливости через Закон. Разбирался бы сам. Может быть, ещё и будет разбираться. А может получит отступного. Узел завязывался все туже, но пытаться распутывать его с помощью Широкова было опасно.

А тот уже заулыбался и спросил с интересом.

- Илья Иванович, вам не кажется, что наш Воробей в картишки мухлюет?

- Да вроде нет оснований. - подивился Яров.

- У меня тоже нет, да недавно случайно узнал, что его года два назад за картами так отлупили за мухлеж, что родимый в больницу попал!

- Учтем. Но у нас ведь игра копеечная...

- Э-э, Илья Иванович! Настоящий шулер передергивает, даже когда со слепой родной бабушкой играет!

Яров засмеялся и уже прихлопывал дверцу машины, когда Широков, тоже улыбаясь, сказал тихо и внятно.

- Я бы не советовал вам, Илья Иванович, ночевать в своей табачке. Простудитесь, да и пьяный шофер опять наехать может...

Яров ответил сразу, не думая.

- Я там не ночую.

- Да? - по лицу Широкова скольнула недоверчивая улыбка. - Тогда мне это только показалось.

Яров закрыл дверь автомобиля и дал газ.

Значит, так оно получается - Широков знал больше чем говорил. И мечтать заполучить его в союзники было вздорным делом. Скорее - наоборот.

глава 2. Очная ставка

Ему казалось, что его погрузили в кипяток. Булькающий черный кипяток, который прожигал уже сгоревшую кожу до костей. В раскаленной черноте ничего не было видно и он не мог понять, где находится. Боль ударила по сознанию и он заставил себя вспомнить собственное имя. "Яров Илья Иванович." Кажется, так. А может быть это было не его имя. Боль во всем теле блокировала память, а темнота перед глазами пугала. Он попробовал шевельнуться и жар внезапно спал. Почти тот час, без перехода стало нестерпимо холодно - тело погрузилось в ледную воду.

"Я, все-таки Яров, именно Илья Иванович." - наконец утвердился он в единственной мысли, которая выныривала на поверхность сознания. Он решил, что лучше попробавть задавать себе простые вопросы и давать прямые ответы, чтобы осмыслить происходяшего.

Ты где?

Не знаю.

Ты мертв?

Не знаю.

Пошевелись.

Я связан.

Руки и ноги?

На глазах повязка.

Очень больно?

Уже полегче. Где ты был в последний раз?

В шашлычной. Нет. Дома.

Где твой дом?

В Москве. Нет... Здесь.

Где здесь?

Не помню. Нет. Паршивая квартира. На втором этаже. Щелковск-7

Маховик памяти дал первый судорожный оборот и раскрутился. Туманно, но последовательно Яров вспомнил, как вернулся домой, начал готовить себе обед, прикинул, что поедет в Москву повидаться с сыном, подошел к окну и глянул во двор.

Внизу, на тротуаре стоял темный микроавтобус. Из его дверей вышли трое или четверо человек. Один - сильно хромал. Даже сверху Яров узнал Хлебникова. Хотя он был без маски. Компания двинулась к парадным дверям. Яров запаниковал. Он знал, что вниз путь уже отрезан, а побег на крышу перекрыт на пятом этаже стальным люком с двумя замками. Из мышеловки не было выхода. Он вбежал в комнатушку. Листок бумаги и авторучка оказались под рукой. Он быстро написал: "Рол! Меня схватил Хлеб". Записку надо было спрятать, но так, чтоб нашли легко. Сунул под подушку. Выскочил на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Снизу уже поднимались двое. У них были какие-то странные трубки в руках. Пролетом ниже ковылял хромающий человек - Хлебников. Яров метнулся наверх. Вспомнил, что в квартире остался пистолет. Поздно возвращаться. А можно было отстреляться. Наверное. Его загнали на верхний этаж. На лестнице, во всем доме было удивительно тихо. Стучаться в чужие двери не было смысла. Оба уродливых парня мерзко улабались. Подняли свои тонкие трубки... Какой-то блеск... Хлопок... Укол в шею и лицо...Боль... Мучительные позывы на рвоту... Всё. Мрак. Боль.

Более он ничего не смог вспомнить, отсчет времени ускользал, где находится сейчас, понять не мог. Потом сообразил, что скорее всего, лежит в неглубокой луже. Боль неожиданно ушла из тела, но вместо прояснения сознания, одолел сон. Необоримый, спокойный и глубокий. Быть может он и заснул. И спал, пока над головой не прозвучало.

- Жив? Или отбросил лапти в космос?

- Не должен. Бери за ноги.

Его подхватили, словно куль и потащили. Кажется, по лестнице, наверх.

Он постарался дышать как можно глубже и ровней, чтоб прогнать сон и восстановить силы. Его тащили недолго, потом опустили. Рядом зарычал мотор, хлопнула автомобильная дверца и Яров понял, что его куда-то везут.

Но ехали недолго - машину затрясло на кочках неровной дороги, потом остановились.

- Освободи ему копыта. Пусть сам идет.

Ярова приподняли. Куда-то протолкнули и поставили на ноги. Оказалось, что они могут действовать. Он чувствовал, что покачивается, как сосна на ветру. Сквозь черную повязку на глазах ему казалось, что он стоит на открытом солнечном лугу - влажно пахло травой с примесью хвои.

Кто-то крикнул рядом.

- Мы вашего привезли! Начинаем обмен?!

Знакомый голос приказал издалека.

- Откройте ему морду!

Ответ прозвучал рядом, из-за плеча.

- Да он это, Рол! Мы играем по честному!

- Я товар в мешке не покупаю! - послышался жесткий голос Рола.

Яров почувстолвал, как с его лица содрали лейкопластырь - словно вместе с кожей. Он открыл глаза. Испугался - солнца и луга не было, стояла все та же тьма. Потом над головой проявилось небо с блеклыми звездами. В лицо ударил свет направленного фонаря. Человек, придерживавший его за плечо, крикнул.

- Ну? Признал?

- Признал! Выпускай!

- Вы начинайте!

- Наш уже идет навстречу! И без дураков, парни!

- Вы тоже без фокусов.

Ярова подтолкнули в спину.

- Ступай на свет фар.

Он понял, что стоит на лесной опушке. Где-то впереди светились глаза автомобиля.

- Иди! - уже грубее толкнули Ярова и он почувствовал, что руки его тоже освободили.

Первые шаги дались с тудом. Под ногами бугрились болотные кочки и выпуклые корни деревьев. Яров шел на свет фар и видел , как навстречу ему двигалась фигура человека. Он пошатывался и резко припадал на левую ногу.

Они сближались медленно, обоих шатало и, встретившись, они почти ударились друг о друга.

Хлебников прошипел едва слышно.

- Мы с тобой ещё увидимся, сучара.

Отвечать было нечего. Яров двигался на фары. Пока в световой круг не вышел Рол, обхватил за плечи и спросил, засмеявшись.

- Жив?

- Кажется.

Свет фар тот час погас и Ярова провели к машине. Следом сел ещё кто-то и тут же поехали, мягко подпрыгивая на кочках.

- Ты обменял меня на Хлебникова? - спросил Яров.

- Да.

- Зачем? Ведь я тебе больше не нужен.

- А он тоже не нужен! Вышел Хлебников из дела! Не убивать же его, если можно на кого-то обменять.

- И за то спасибо.

- Выпей.

Он почувстовоал горлышко бутылки у своих губ, перехватил его руками и глотнул обжигающую жидкость. Спиртное или слезы текли по его лицу.

...Он окончательно пришел в себя, когда выбрался из круглой ванны, в которой прямо в зад ему били тугие струи воды. Игривая девица в купальнике кинула ему на голову большое пахучее полотенце, захихикала и ушла.

Яров глянул на себя в зеркало, закрывающее всю стену, и ему показалось, что ребра у него так стали выпирать из тела, что вот-вот прорвут кожу.

Он вытерся, приметил на крючке белый халат и натянул его на ещё мокрое тело. На полу лежали тапочки, Яров сунул в них ноги, вышел из ванны и пошел на звук работающего телевизора по длинному коридору.

- Заходи, - позвал его Рол сквозь приоткрытую дверь. Яров ступил через порог. Большая комнаты была подсвечена только экраном телевизора.

- Жрать небось хочешь? - спросил Рол. - Сейчас принесут.

Яров разглядел свободное кресло перед телевизором и опустился в него.

- А ты молодец. - улыбнулся Рол. - Мы б тебя не отыскали, если б не нашли записки под подушкой. А эти киргизы сказали, что ты пошел домой.

- А больше ничего у меня не нашли?

- А что там ещё было?

- Деньги... Вещи всякие.

- Не искали. Возмешь сам. Война кончилась. Надо бы наказать Хлебникова, да черт с ним.

- Так нашей очной ставки не будет?

- Нет. Хлебников переметнулся в другую команду.

- К кому?

Рол помолчал, переключил программы телевизора, потом бросил равнодушно.

- К Алику Черному. Пусть теперь промышляет мелочовкой подальше от столицы.

Яров неуверенно качнул голвой.

- Думаешь, он тебе не будет мстить?

- Пусть только попробует. Он теперь надолго притихнет. Авторитет свой потерял, долго будет в "шестерках" бегать. А если втихаря от братвы мошну туго набил, так за бугор свалит. Досконально сгорел Хлеб вонючий. - он вдруг повернулся и спросил с любопытством. - А у тебя же на хате пистолет лежал. Почему не отстреливался? Заробел?

- Нет. Я про него просто забыл. Ты его забрал?

- Оставили на месте. Я, Илья Иванывич, уже не мальчишка. Хочу поиметь отвычку от всяких пушек-пулеметов. Хватит. Ты ж сам мне другую дорогу предложил. Пусть теперь другие кровь пускают. Кому это надо. А с меня и розлива бензина хватит. Куплю ещё этого Рудика Широкова с парой его бензоколонок и пока будет достаточно. Слишком много заглатывать рисковано. От лишней жадности только врагов себе прибавляешь. На другую орбиту пора досконально переходить.

Яров подцепил стоявшей под рукой высокий стакан и выпил все его содержимое. Жидкость была кисловатой, ароматной и совсем не крепкой. Но он почти сразу почувствовал себя разморенным и будто расплавившимся от ровного тепла во всем теле. Разговор давался ему с напряжением, с ещё большим трудом он пытался понять собеседника и в каждом слове Рола ему чудился какой-то подвох. Обрывки мыслей не связывались, а прояснить своих сомнений Яров не мог.

- Может видик запустим? Порнуху любишь? - спросил Рол.

- Нет.

- А я тоже отвык. Я, Илья Иванович, пришел к решению, что при новой своей стратегии, пора мне натурально жениться.

- Нашел невесту? - спросил Яров полностью осознавая, что эти новости Рола его не интересуют и любопытства не вызвают. Рол казался настолько чужим, что и вовсе незнакомым.

- Можно сказать, что заканчиваю поиски. Молодые сикелявки мне как-то ни по породе, а уж вовсе класснную кадру найти, так тоже людей смешить. Представляешь, жена на арфе играет, а я даже ни одного иностранного языка не знаю?!

- Так ты же граф! - не удержался Яров.

- Туфта. Мода опять переворачивается. Сейчас начали ценить тех, кто "сам себя сделал". А я из таких. Ну, вопросы у тебя ко мне какие-нибудь есть?

- Чего Хлебников хотел?

- Дело мое хотел захватить. Сговориться с Рудькой Широковым, наладить торговлю этим "самопальным" бензином... Дешовка. Мелко мыслит.

- Так мне теперь незачем больше там сигаретами торговать?

- Да как хочешь! Этим делом там Алик Черный заправляет. Он тебя гнать не будет. Работай.

- Но я тебя там больше не нужен...

- Правильно. Я и платить тебе теперь не буду. Ты не волнуйся, Алик Черный тебе хорошие условия предложит. Он мой друг.

- А квартира в Щелковске? Машина?

- За все плати сам.

- Понятно. Рол, зачем я тебе был там нужен? Ведь ты подозревал Хлебникова. Справоцировал его разборки, посадил там стрелка на чердаке шашлычной, чтоб устроить кровавую бойню. Я-то тут при чем был?

Рол засмеялся.

- Как при чем? Должен же был кто-то со стороны присматривать? Я, Илья Иванович, на самотек дело никогда досконально не пускаю! И нечего тебе меня винить! Я ж тебя на врага своего выменял? Выменял. Деньги у тебя есть. Так что мы с тобой при полном расчете. Живи, сколько сможешь. - он повернулся и внимательно посмотрел в лицо Ярова, произнес прямо и жестко. - Ты совсем уже плох, Илья Иванович. Совсем. Но мы ещё увидимся. Иди спать. Твоя койка по коридору налево. Возьми с собой бутылку, потребуется.

Не думая, Яров принял из его рук бутылку, кивнул, вышел из комнаты, в коридоре повернул в указанные двери, в сумраке разглядел светлое пятно ширкой постели, скинул с плеч халат, поставил на пол бутылку, повалился на постель и...

И тут же его обхватили горячие руки, гибкое тело впаялось в его худые ребра, так что Яров охнуть не успел, как девчонка принялась катать его по постели, будто затеяла сеанс классической борбы в положение партера. От этого нападения он потерялся, попытался было брыкаться, а девчонка смеялась, обвила его уже и ногами, и он решил было хотя бы обмануть её, взмолившись.

- Подожди! Дай я хоть глотну из бутылки!

- Потом, потом! Я ж говорила, что тебя поймаю! Ты уже готовенький! У-у, какой готовенький! Давай-ка я сама начну, я уже тоже поджареная! А ты лежи, я тебя сейчас понасилую! Страсть люблю мужиков трахать!

- Подожди же! - заверещал Яров. - Мне наверное надо эту, "Виагру" принять!

- Еще чего! Нечего всякую дрянь глотать! - завизжала девчонка. - Со мной и так обойдешся! Пое-ехали!

Поехали. И достаточно прытко. Так что и умаялись не скоро.

А поутру он проснулся от её веселого и бесстыдного смеха:

- Ну, Яров, ты такой живунчик, слово лет двадцать в тюряге отсидел и весь срок живой женщины не видел!

- Я всю жизнь сидел в тюрьме. - сонно ответил он.

- А мы ещё встречаться будем?

- Нет. Навряд ли.

Она помолчала, наклонилась к Ярову и сказала тихо.

- Ты ночью плакал. Что-нибудь болит?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВСЕ НА СВОИХ МЕСТАХ

глава 1. Черный бизнес

...На московской квартире ничего не изменилось, но она стала Ярову какой-то чужой и даже незнакомой. Покопавшись в своих впечатлениях, он сообразил, что родные стены пробуждают ненужные ассоциации, подавляют настроение, а там, на его торговой точке у шоссе, в убогой берлоге на втором этаже - все-таки есть какие-то свои мелкие радости и течение несколько странной жизни. Не без удивления он отметил, что гудящая трасса, шашлычник Воробей, его сварливая горбунья посудомойка, киргизки у газетного развала, служашие бензозаправок - все они составляют определенную доминанту его сущестования значительно более привлекательную, нежели та, что была здесь.

Возле телефона лежала записка от сына.

"Батя! Куда ты пропал! Я начинаю волноваться! Звони срочно!"

Игорь расписался "Яров-младший" и оставил свой телефон. Текст записки повеселил Ярова-старшего. Доселе с Игорем они не виделись порой месяцами, а тут вдруг - "начинаю волноваться"!

Не присаживаясь, Яров набрал на диске телефона номер и тут же услышал голос Игоря.

- Салон "Фейерия-модерн"! Яров!

- Привет, фейерический сынок. Это я.

- Ну, батя, ты даешь! Куда пропал?! Я уж издергался.

- Отдыхаю на природе.

- Надо бы потолковать, батя! За жизнь, за любовь, за деньги.

- С какой стати? - слегка рассердился Яров.

- Ну, ты только не обижайся. То есть выводов не делай. Один мой приятель полторы недели назад отца похоронил. Так вот, пьет теперь по черному и все рыдает, что о чем-то они поговорить не успели, чего-то ему важное отец не успел сказать. Ты меня правильно понимаешь?

- Думаю, правильно. Но я тебе все сказал.

- Точно! Последний раз мы как никогда в жизни хорошо поговорили. Слышь, батяня, я кручусь как черт, работы к весне подвалили мне мои шлюхи жуть! Путаны от солнечных лучей словно взбесились. Так где тебя найти, коль выпадет минутка?

Яров поколебался, потом ответил.

- Сядешь на машину, подкатишь по трассе на Щелковск. Слева по ходу будет шашлычная "У трассы". Спросишь там меня, скажут.

Игорь захохотал.

- Ну и конспирация! - он резко осекся. - Кстати, тебя ищут. Очень строгие люди закона...

- Я это знаю. - ответил Яров.

Сын снова развеселился.

- Ты что, на старости лет бандитом стал? Я обязательно приеду!

- Приезжай.

Он положил трубку, на душе от этого нелепого разговора все равно потеплело, но родная квартира ближе сердцу не стала. Яров даже не мог припомнить, зачем сюда приехал, а потом все же нашел забытую причину: надо было поменять доллары, родные деньги кончились.

И тут же понял, что эта всеобщая и простейшая ныне операция для него далеко как небезопасна. Черт его знает, не распечатан ли его портрет по всей округе и все милицейские филера только и ждут, как появится возле любого валютно-обменного источника тип по имени И.И Яров. Он понимал, что страхи его пустопорожние, но рисковать даже в мелочи не хотелось - никак не забывалась железная хватка рук этих мальчиков из милиции.

По счастью он быстро вспомнил, что в сфере валютных операций у него есть надежный консультант, который (если ещё не сидит в тюрьме) может дать дельный совет.

Он прихватил из шкафа кое-какие нужные вещи и уже собрался выйдти, как зазвонил телефон. Ничего приятного от таких звонков Яров не ждал, он считал себя исчезнувшим для всех знакомых в Москве. Но прятаться было как-то неловко и он снял трубку,

- Слушаю вас.

И тот час напористый женский голос ударил по барабанным перепонкам.

- Илья Иванович, ну, наконец-то! Я звоню каждый день по сорок раз! Вы меня с ума сведете! Будьте дома, я сейчас подьеду! Через минуту.

Пока Яров узнавал голос Наташи Линевой-Караваевой, пока собирался ей ответить, что ждать не будет - она уже повесила трубку.

Встречаться с этой гиеной Яров не хотел. Ничего доброго от разговоров с ней ждать не приходилось. Он быстро покидал вещи в сумку и спустился во двор к машине. Но, как оказалось, Наташа была ещё сноровистей. Во двор влетели старенькие "жигули" и Наташа выскочила наружу с такой стремительностью, будто её вышибли из салона сильным ударом под попку. И тут же, без подготовки, зашептала возбужденно.

- Илья Иванович, вы меня не так поняли в прошлый раз! Совсем не так! Наша фирма, то есть я, совсем не хотим вашей смерти, вашей квартиры! Это не так!

- А как? - он отодвинулся от неё в строну.

- Ну, вы же подумали, что мы убиваем стариков, с которыми заключаем договора на их квартиры! Но мы, действительно, благотворительная фирма!

- Хорошо, хорошо. - покривился Яров. - Я не обижаюсь. И мне не нужна благотворительность, Наташа. Я рад, что вы работаете честно и такие... Такие милосердные.

- Да. То есть, нет. Мы, конечно, делаем бизнес, но остаемся в рамках закона и морали. Илья Иванович, у нас есть возможность положить вас в клинику. Совершенно новые препараты! А можно и на дому! К вам будут приходить и проводить процедуры, мы все оплатим! И не нужна нам ваша квартира, оплатим лечение без всяких договоров! Это новая методика, новые препараты! Вы ещё долго проживете!

- Подожди, Наталья. - Яров уже понял, что просто так от неё не отделашся. - Если это новая методика...

- Да, да! Они гарантируют не менее восьми-десяти лет жизни!

- Пусть так. Но хоть что-то я за это должен заплатить?

- Ничего! Это государственный институт. Вы только будете вести дневник, то есть записывать течение вашей болезни каждый день, сдавать анализы и... все!

Яров выдавил улыбку.

- Это много, Наталья. Я буду элементарным подопытным кроликом, на котором проверяют новые способы лечения. Ты понимаешь?

- Но есть шанс...

- Пошел он к черту, этот шанс! - подавляя раздражение, ответил Яров. - Но все равно, спасибо тебе и фирме за участие. Искреннее спасибо.

Она крепко ухватила его за руку и тревожно заглянула в глаза, вдруг прошептала возбужденно.

- Илья Иванович, ведь вы, как всякий человек, боитесь смерти, да?

- Перестань, Наталья. Конечно. Но... Не самой смерти, она неизбежна. Страшно умирать, скажем так.

- Илья Иванович, я про это и говорю. - она быстро и опасливо оглянулась. - Илья Иванович, не подумайте опять ничего плохого. Я вас очень прошу, я и мой муж, мы порядочные люди. И.. У нас есть один врач... Никому об этом не говорите... Если вы боитесь мучений, если у вас будут непереносимые боли... Можно договориться и он сделает только один укол. Без боли. Вы будете спать и даже ничего не почувствуете... И все, вы уже никогда не проснетесь.

Яров почувствовал, что леденеет. Спросил, не узнавая своего голоса.

- Сколько стоит этот укол?

- Ничего, ничего не стоит! Ни копейки никому! Этот человек, этот врач считает, что человек, когда он безнадежен, имеет право на легкую смерть. Человек не достоин после такой говеннной жизни ещё и умирать в мучениях!. Этот врач ничего за свое дело не берет, а его могут посадить в тюрьму!

- Я знаю, Наталья. За это тебе тоже спасибо. Скажу так - пока не надо.

Она отпустила Ярова из своих рук, обессилела, взглянула виновато.

- Хорошо, что вы поняли правильно меня и поверили. Конечно, это страшно, когда и на смерти наживаются. Я вас понимаю.

- Вот и хорошо. - Яров старался изо всех сил, чтоб улыбка у него получилась искренняя и дружеская.

Наталья помахала рукой и уехала на своих "жигулях" - для таких, своих личных поездок, она не пользовалась красным лимузином корейского производства.

А во всех её предложениях не было ничего сногсшибательного. Получалось, что и у нас, как в Америке, появились врачи, принципиально убежденные, что отжив свой кошмарный век, люди имеют право на легкую и даже приятную кончину. И эти врачи готовы взять исполнение такого собственного приговора - на себя. На свою совесть и свой ответ перед Богом, коль они ещё и верующие. Но вот заковыка: всегда ли такой гуманный врач будет ставить правильный диагноз?

Через двадцать минут Яров оказался на Измайловской площади и почти разом увидел у первого же обменного пункт Лешку-шалопута. Тот будто прирос к своему обычному месту в компании все тех же шустрых парней. И ухватистая память мелкого мошенника тут же вырвала облик Ярова из лиц тысячи его знакомых. Лешка заулыбался и потянул в приветствии руку.

- А я уж думал, что вас-таки повязали! Не знал куда передачи носить! Есть проблемы?

Яров решил не темнить, но быть осторожным.

- Хочу разменять. Крупную сумму. Тысячу.

- Долларов? - сразу стал серьезней Лешка.

- Разумеется.

Он оглянулся, взял Ярова под локоть:

- Отойдем в сторонку...

Они прошли под вяло расцветающие липы и присели на сухую скамейку.

- Послушайте, Илья Иванович, я бы принял вас за идиота, но идиот не может где-то заработать тысячу долларов. Более всего вы похожи на учителя, но у нашего русского учителя опять же нет тысячи долларов. Это меня смущает.

- В чем смущает?

- А в том, что я не знаю, как с вами поступать. С одной стороны, я мог бы сейчас облапошить за милую душу, проще сказать - ободрать как липку.

- Попробуй.

- Вот именно. С другой стороны, мне кажется, что вы не тот, за кого себя выдаете. И поэтому из вариантов: обмишулить вас или послать к черту, я выбираю нейтральный.

- Какой? - Яров слушал предельно внимательно, ожидая подвоха в любом повороте мысли профессионального жулика.

- Поскольку вы мне чем-то нравитесь, то я вам просто дам парочку советов. Никакого бизнеса с вами крутить не будем. Никакого!

- Давай советы. - улыбнулся Яров.

- Первое. Если вам не нужно срочно что-то купить серьезное, то крупные суммы сейчас не меняйте. Доллар с рублем танцуют такой краковяк, что никто не может предсказать следующего па-де-де на завтрашний день. Можно свирепо погореть. Меняйте по мелочам - тридцать, сорок долларей только на жизнь.

- Насколько я знаю, так сейчас вся Россия живет. - проворчал Яров.

- Вот именно. И самое для меня профессионально-печальное заключается в том, что и доллар перестал быть надежным помещением капитала! Это теперь тоже переменчивая еденица!

- Что твердая еденица? Евро?

- Оставьте! Чушь собачья! - Леха высокомерно засмеялся. - Что там будет с евро, сами европейцы предположить не могут. А на последний год двадцатого века и на весь двадцать первый век до его скончания самым надежным средством вложения средств является продукт, цена на который перманентно растет!

- Золото? То есть нефть?

- Туго у вас с сообразительностью! - пожалился Леха. - Нет. Продукт называется - кокаин, героин, опий. И все отсюда производные.

- Наркотики что ли? - дошло наконец до Ярова. - Так ты теперь покупаешь и копиш наркотики?

- Я выкладываю теорию, выстраиваю прогноз. Теория - неопровержима. Но практическое воплощение связано с освоением новой для меня сферы деятельности. И я колеблюсь. Итак, сколько долларов хотите продать?

- Сто. По твоему совету. - Яров посмотрел ему в глаза. - Леша, занимайся чем хочешь, но лезь в эту грязь с наркотиками. Это зараза, которая неизбежно губит и потребителя, и поставщика.

- Я нахожусь в состоянии неустойчивого колебания. - с удручающей серьезностью ответил молодой делец. - Меняю ваши сто по высшему на данную минуту курсу. - он уже вытащил пухлый бумажник, с мастерством профессионального кассира отсчитал купюры, добавил из кошелька монеты, принял у Ярова сотню доларов, помял её в руках, понюхал, посмотрел сквозь неё на солнце и без комментариев вставил себе в нагрудный карман, словно платочек:

- Всегда к вашим услугам. Прощаемся?

- Да. Лучше занимайся ограблением пьяных в подворотнях, чем наркотой. В таком случае я тебе руки больше не подам. - улыбнулся Яров, а Леха ответил строго.

- Я учту ваш совет. Лучше буду грабить пьяных.

На том и разошлись.

...В квартире на втором этаже на окраине Щелковска-7 тоже все сохранилось без перемен. Только пистолет переложили под подушку, где Яров оставил записку для Рола. Пистолет и запасная обойма.

Яров положил оружие в карман и решил, что теперь расставаться с ним не будет, и, если дойдет до каких экстремальных осложнений, то никому более не позволит вязать себя, как барана, и бросать в мокрый подвал.

... Около полудня он прокатился на своих "жигулях" мимо бензозаправки "РБ-Люкс", вписался в поворот и когда увидел свой киоск, шашлычную "У трассы" с дымившейся трубой, своих киргизских соседей, то понял, что родней и лучшего места на свете теперь для него нет.

Он остановил машину возле газетного развала и не успел прикрыть дверцу, как наткнулася на радостные улыбки матери и дочери.

- Илья Иванович! Куда вы пропали? Нам без вас было скучно!

Давненько его никто не встречал такими словами. Анна Павловна сменила свои бесцветные одежды на голубое платье, а Аян, в короткой белой юбке и серебристой кофточке была теперь похожа на хрупкую хрустальную статуэтку.

- Ездили за товаром. - брякнул Яров первое, что пришло в голову. Как бизнес?

- Ой! Теперь с рассвета до заката работаем! День-то тянется длинный, а народ все идет.

Правильно, приближался дачный сезон, уже начиналась пора огородных посадок и активность трассы возросла.

- Новости есть? - спросил Яров.

Анна Павловна сказала потише.

- Нам условия поменяли. Теперь живем с процента от продажи. Ну и налог. Но это много богаче получилось.

- А что у тебя со школой? - Яров повернулся к Аян.

Девочка улыбалась с детской неуверенностью, но ответила убежденно.

- В сентябре пойду обязательно. Уже договорились. Папа хочет в школу с иностранным языком.

- Платную?

- Да.

Получалось, что дела беженцев круто изменили свою качественную основу и оставалось только подивиться, как этот розничный газетно-журнальный бизнес можеть обеспечивать благосостояние. Анна Павловна сказала возбужденно.

- А знаете, я тут одному типу чуть башку не откусила! Предсталяете, пристал к Аян со всякими подлыми предложениями! Фото-моделью, говорит будешь! Миллионы заработаешь! А там же голой сниматься надо! Голые портреты в журналах! Хорошо, отец не узнал, а то бы он нас обеих убил!

Аян улыбнулась:

- Перестань, мама. Мало ли кто чего наврет. Этот мужчина просто был глупый...

Яров скользнул взглядом по прилавку. Журналы полупорнографической начинки мелькали и здесь, что, понятно, шло несколько вразрез с нравственной позицией мамы. Но одно дело моральные осуждения, другое торговля. Бандерши в борделях тоже гнобят гомосексуалистов, что не мешает им процветать на родственной торговой ниве. Так что главным получалось отделить свою светлую душу от тех грязных дел, которыми добываешь свой хлеб насущный. В принципе, тоже разбойничая логика типа того, что сперва зарежу и сниму кошелек с трупа, а потом поставлю свечку в Храме за упокой души безвинно убиенного. И - проблема решена: Душа чиста, Карман набит.

Яров сказал, глядя в глаза Аян.

- Ничего, Анна Павловна, Аян у нас девочка взрослая и сама уже разберется, что к чему.

- А не разберется, так у отца ещё плетка хорошая есть! - подхватила Анна Павловна и обе рассмеялись.

Они вошли в светлую полосу жизни, были уверены, что свет это неизбывен и бесконечен, уроки пережитых страданий оказались позабыты, а будущее уже выглядело прекрасным. Плохая память - дар Божий.

Яров развернулся на трассе и остановил машину возле табачки. Дверь была заперта висячим, новым замком, но от шашлычной бодро трусила горбатая посудомойка Анфиса, издали выкрикивая скрипуче.

- Илья! Илья! Ключи несу!

Яров быстро пошел ей навстречу, взял ключи, а старуха сказала, задыхаясь.

- Хорошо, что ты возвратился! А то здесь кругом одни сумасшедшие. Водка, бабы и деньги, о другом и не думают. Поговорить не с кем.

Яров не помнил, чтоб когда-либо с ней о чем-то разговаривал, но поблагодарил за ключи и открыл табачку. Опять же никаких перемен не обнаружил, если не принимать во внимание исчезновения пары бутылок припрятанной водки, что воровством и грехом на Руси не считается.

В окошечко постучали, Яров открыл и рослый красавец спортивного кроя попросил вежливо.

- Пачку "Кэмел", будьте любезны.

Яров распечатал блок и выдал требуемое, бросив.

- За счет фирмы.

- Что так? - парень вскинул брови.

- Открытие сезона. Вам выпал счастливый номер.

- Понятно, сэр. У меня тоже сегодня настроение всеобщей любви. Весна, наверное.

Яров приметил, как покупатель сел в кургузую "оку", хотя таким молодцам следовало бы ездить на "порше" или спортивном "мерседесе".

Он уже прикрывал окно, собираясь поудобней разложить товар, когда услышал что его зовут, выглянул наружу и увидел, что Воробей машет руками от веранды и зовет к себе. Призывает возбужденно и напористо.

Пришлось закрывать киоск и идти на зов, хотя никакой торопливости дела не требовали.

Воробей проговорил оживленно.

- Чирик-чирик! Быстренько к телефону! Во время приехал! Алик Черный тебя уже второй раз спрашивает!

- Алик Черный? - подивился Яров, поскольку ещё ни разу не то что не говорил, а даже не видел этой таинственной личности.

Он прошел в кабинетик Воробья и взял лежавшую на столе телефонную трубку.

- Яров слушает.

- Наконец-то! - прозвучал в ответ молодой энергичный голос. - Илья Иванович, вы будете продолжать ваш бизнес? Есть такое желание?

Яров не размышлял.

- Да. Только в июне уйду в отпуск на две недели.

- Прекрасно. Я не против. Но немного меняются условия наших отношений.

- Я знаю. В какую сторону? - напрягаясь, спросил Яров.

- В лучшую для вас! - успокаивающе засмелся Алик. - Мы позволяем вам приобретать товар самому. Оплачивайте поставки, выбирайте что хотите. Торгуйте, чем хотите. Все прежние наши услуги остаются как были. Вы меня поняли?

- Я остаюсь под вашим крылом?

- Вот именно. Киоск мы вам дарим. Лицензия продолжает работать. Вы переходите в ситему "вольной торговли".

- А вы повышаете налог? - догадался Яров.

- Да. Немного. На пять процентов. Но вы свободны в покупке товара. Если будете вести дело разумно, то все равно повысите свою прибыль.

Алик выпаливал пропозицию, как из пулемета. Яров быстро прикинул, что предложение скорее выгодное, нежели удушающее, тем более намек на "вольную торговлю" расширял ассортимент.

"Да что я кочивряжусь, - вдруг поймал себя на мысли Ячров. - Уж если все в мире временное, то я то здесь вообще человек транзитный!" Он ответил по деловому сухо.

- Условия принимаются. Когда мы обговорим детали?

- А мы уже все обговорили! - засмеялся Алик. - Взаиморасчеты тридцатого числа каждого месяца. Лично со мной. Не будем мелочиться, если у нас сегодня кончается апрель, то ваш день отчета - тридцатого мая. Вопросов надеюсь нет?

- Никаких.

- Тогда прощаемся. Да! Эта партия товара, которой загружен киоск, уже за ваш счет.

- Я понимаю.

Алик простился и связь прервалась. Яров постоял у примолкнувшего телефона, пытаясь понять, что в этом вполне дружеском разговоре его настораживало. Потом вспомнил - по ситуации получалось, что изгнаный Ролом Хлебников, теперь припрятался под опеку Алика Черного. Но - по словам Рола - на очень незначительных ролях. Иначе не могло быть - раз предавший доверием пользоваться не может ни у кого. Но так или иначе, уцелевший в разборках Хлебников перекинулся в другую, подмосковную бригаду, был там принят и, следовало понимать, старался добиться доверия на новом месте у новых шефов.

Решающим аргументом, который успокоил Ярова, явилось соображение: "Да что с меня взять? Из всякой игры я вышел, ни для кого не представляю ни ценности, ни опасности. И пистолет с собой таскаю зазря - взбадриваю себя оружием, словно малолетний хулиган".

Он вышел в зал, где его перехватил Воробей, преградив путь словно шлагбаумом рукой, в которой пенилась литровая кружка пива.

- Чирик-чирик! С возвращением, Илья Иванович!

Яров глянул на него подозрительно.

- Ты так это говоришь, будто я из дальнего плаванья вернулся.

Глаза трактирщика забегали.

- Ну, плаванье не плаванье, а кое-что я могу предположить. Касательно событий одной ночи.

Лукавый шашлычник явно предпочитал вести беседу в системе полунамеков, с подтекстами - в такой манере он казался себе умней, чем на самом деле. Яров решил покончить с проблемами одним ударом. Он прихлебнул из кружки и сказал грубовато.

- Не финти, Воробей Виталий Трофимович. Про ту ночь ты знаешь много больше моего. Но мне твоя информация не нужна. И я в твои дела не встреваю.

Таким манером и будем соседствовать.

- Капитально! - Воробей сощурил хитрющие глаза. - Однако сказать, так между добрыми соседями не водиться. Я ведь когда вашу сокрушенную будку в мусор свозил, досточки на которых кровь была, - сжег! От греха подальше.

Чего-либо подобного Яров ждал и ответил не задумываясь.

- А я, Виталий Трофимович, под зверскими пытками никому не сказал, что вы в ту ночь организовали некую встречу, предоставили место для некоей беседы, окончившейся кровью. В расчете?

- Да и счетов никаких не было! - широко, едва ли не пропел Воробей. Что за заморочки промежь добрых соседей?! Алик Черный поменял тебе условия бизнеса?

- Немного. Что он за мужик?

- Крутой. - коротко ответил Воробей. - Авторитет. Молодой, да ранний. Но дело знает и не отморозок, не запредельщик.

- А что скрывается, туман наводит?

Воробей глянул изумленно.

- Так это же правила большого бизнеса, Илья Иванович! Вон у нас две бензоколонки торчат, а разве мы настоящих их хозяев знаем?! Не-ет, настоящие прячутся! Как от лишних налогов прячуться, так и от братвы, чтоб пулю в лоб не получить.

- Но ты-то хозяин своего дела?

- Хозяин. - уверенно кивнул Воробей. - Потому как дело маленькое. Большие дела мне не по зубам. А уж в "черный бизнес" я и вовсе не лезу. Потому и сплю спокойно!

Яров не стал выяснять, что этот перманентный оптимист называет "черным бизнесом", они потолковали о вещах праздных, осушили кружки и Яров вернулся к своей торговле.

Через пол-часа клиент стал прибывать ритмично и Яров обнаружил, что не сразу может найти в груде товара, что требуется. С намерением навести порядок, он вывесил на окошко табличку "ПЕРЕРЫВ" и быстро принялся распечатывать все ящики, расставлять их по ранее заведенному порядку. Кроме прочего ему подкинули упаковку женских гигиенических прокладок - вещь нужная, и большой набор импортных презервативов: тем боле необходимый и ходовой товар. Нужные документы были вложены в каждую коробку. Он уже окинул взгядом свои богаства, чтоб точно запомнить, где что лежит, когда заметил большую коробку от обуви, перевязанную клейкой лентой красного цвета.

Коробка оказалась легкой по весу, Яров сорвал ленту, раскрыл её и ровным счетом поначалу ничего не понял. Внутри были уложены пластиковые пакетики, один к одному, и содержимое каждого скорее всего напоминало то грязную муку, то сахарную пудру. Никакого стандартного документы вложено не было, зато к внутренней стороне крышки коробки была приклеена скотчем рукописная табличка с заголовком "КАЙФ". И на отдельной бумажке - столбик ценника. Чтоб не ошибится при продаже.

Из состояния оглушенности Яров вынырнул приблизительно через минуту. Он ничего не понимал в наркотиках, никогда их не пробовал, но вдруг сообразил, что все сегодняшнее утро, по странному стечению обстоятельств, разговоры только вокруг этой темы и вертелись. Про надежность и вечную стабильность наркоторговли толковал валютный мошенник Леха, на прибыльный "черный бизнес" намекал Воробей. И в словах Алика Черного тоже звучал прозрачный намек: "вольная торговля" и означала - торгуй чем хочешь, лишь выплачивай нам положенный процент. И первую партию нужного товара предоставили.

Проверка? Покупка? Провокация? - поди знай.

Первое, что сделал Яров - вышел из киоска с коробкой в руках и засунул её неподалеку в кучу мусора так, чтоб видеть захоронение из окна табачки.

Потом вернулся в киоск и пересмотрел весь свой товар, на предмет обнаружения очередных сюрьпризов. Более ничего подозрительного не нашлось. К этому моменту возле киоска сгрудилась компания велосипедистов и минут десять Яров торговал жвачкой и сигаретами, презервативы спорстменам не понадобились.

За этим занятием мысли его слегка упорядочились и были разработаны несколько вариантов решения проблемы.

Первый. Закрыть киоск и исчезнуть навсегда. Сказать Воробью, что более сюда не вернется и информация эта дойдет до Алика Черного очень быстро. Глупый вариант.

Второй. Уничтожить коробку с отравой, будто бы и не получал. И торговать легальным товаром далее. Наивный вариант - цена товара была Ярову только весьма приблизительно известна, но была явно досточной, чтоб превысить все его личные капиталы, а за уничтожение многоценной "дури" ему и голову отгрызут.

Третий вариант. Припрятать коробку подальше и торговать легальным товаром - ничем больше. Отчетность, по договоренности, только тридцатого мая. Как раз в тот день, когда он собирался отсюда убыть. Тогда можно и не возвращаться. Что там будет после поездки на Волгу, что случится в жизни после дней с Еленой, значения не имело никакого. Да хоть убьют! Может это и к лучшему.

Третий вариант показался наиболее приемлемым. Наркоту припрятать подальше, чтоб не напороться на случайную проверку, но - не очень далеко. А потом - тянуть себе спокойненько до оговоренного дня отчета тридцатого мая. И сдать коробку с наркотой, заявить, что "черная торговля" не пошла! Не было де спроса!

Яров успокоился, и тут же приступил к реализации плана. Закрыл табачку, в багажнике машины нашел короткую лопатку, сунул опасный товар в пластиковый пакет и отошел метров на сто от палатки в пустырь, к окраине города. Собственно говоря, пустырь это представлял из себя неофициальную городскую свалку. Ржавые останки автомобильных кузовов, сработавшиеся покрышки, покареженные холодильники, выпотрошенные телевизоры были свалены в беспорядочные кучи. Почти все города Подмосковье стоят в ожерелье таких мусорных свалок - местная была не хуже других.

Яров не долго искал место захоронения своего клада. Для ориентира приметил грязный ручеек, в двадцати шагах от него росли несколько чахлых деревьев, так что между ними, чутко оглядываясь, Яров быстро вырыл неглубокую яму и опустил в неё свой груз. Потом утрамбовал тщательно землю, привалил захоронение мусором. Тайник казался ему удачным: в стороне от трассы, так что отсюда лишь просматривалась шашлычная и заправка "Стандарт-2000" - недалеко и надежно. Он почистил лопату, повеселел и вернулся в киоск.

То что Илья Иванович Яров, при всем своем жестком опыте последних дней, оставался наивным учителем средней школы - выяснилось через пару часов. Предупрежение тому было дано сразу после обеда. А настоящий гром грянул ближе к сумеркам.

Когда Яров плотно покушал в "У трассы" и сытый вернулся на точку, возле неё уже стоял худой и нервный клиент юного возраста, который не дав Ярову открыть дверей табачки, потребовал, не понижая голоса.

- Чем торгуем, папаша?

- Табак, жвачка.

- Это я по витрине вижу, - хлюпнул носом клиент. - А под прилавком что есть?

- Мыши. - бросил Яров, а парень недоверчиво заржал.

- Хорошо сказал. А что в порядке кайфа и глюков? - он хотя бы догадался сбавить на два тона свой голос.

- Мимо. - сказал Яров, уже открывая окно.

- В натуре? - в глазах парня засветилось удивление.

- В натуре.

- Вот черт, и на рынке сегодня какой-то прокол... Ладно.

Невезучий клиент поплелся к городу, а Яров никакого вывода из этого визита не сделал. К такой клиентуре он был уже подготовлен, он их уже отвадил за первую неделю работы и этот "залетный", казалось, был случайным явлением.

Гром с безоблачного неба грянул, когда уже сгущались сумерки. Поначалу за стеной палатки Яров услышал звук остановившегося возле автомобиля, потом окошко перед ним заслонили широченные плечи, увенчанные большой круглой головой при малюсенькой кепке. Из под кепки торчал круглый нос, а большего Яров не разглядел, поскольку клиент стоял спиной к лучам заходящего солна. Но сказал покупатель требовательно, знал чего хотел:

- Кайф. Для "винта".

Сущность вопроса была понятна. Требовалась основная составляющая к вареву коктейля "винт", который служил для погружения в состояние блаженного кайфа при глюках. Яров ответил весело.

- Не держим, сударь.

Ответ ввел клиента в состояние ступора и он сумел лишь повторить.

- Да кайф-же! Для "винта"!

- Плохо со слухом?

Клиент оттолкнулся руками от витрины и повернулся в сторону. Смотрел на кого-то, всем своим видом изображая возмущенное недоумение. Потом обернулся к Ярову и проговорил ехидно.

- Ты, как там, - сударь! Вылези из норы, тут с тобой поговорить хотят по душам!

Проверка! - осенило Ярова. - Да как же он не учел, что без контроля его не запустят в обновленную систему розничной торговли! Его просто не могли не проверить! О таком повороте дел не только учитель должен был догадаться и предвидеть, а последний двоечник подготовительного класса.

Внезапно Яров почувствовал тяжесть пистолета в кармане пиджака, успел ещё мельком подумать, что торопиться с решительными действиями не следует и - толкнул дверь палатки.

Поначалу увидел зеленый багажник "нивы", а когда обошел её, то обьнаружил, что в открытых дверях машины, в кресле сидит человек, появление которого тоже следовало бы предвидеть.

Хлебников пристально смотрел в глаза Ярова, лицо его украшали следы побоев, которые были примазаны макияжем, а левая нога торчала наружу, словно костыль.

Он помолчали.

Убить его что ли на месте? - равнодушно подумал Яров, но вспомнил, что оружие не опробовал, действовать им так ещё и не научилися, так что пока он будет возиться с пистолетом, его самого успеют "замочить" пятнадцать раз.

- Ну, привет. - сказал Хлебников и оскалился.

- Привет.

Хлебников снова выдержал угрожающую паузу.

- Почему манкируешь работой?

- Это вы про что? - беспечно спросил Яров.

- Не даешь клиенту, чего он желает.

- А-а! Так я цены товара не знаю!

- Как не знаешь?

- Я ж новичок. Я бы со всем моим удовольствием. Товар нашел, а цен не знаю.

- Разве там не написано? - сбычился Хлебников. - В накладной?

- Нет там никакой накладной! Может что и написано, я не разбираюсь. Консультация нужна. Боюсь проторговаться.

- Вот как...

- Вот так!

Хлебников улыбнулся снисходительно.

- Я сразу понял, что ты дурак. А теперь ты потому такой смелый, что моя пушка у тебя в кармане?

- Правильно. Пушка на месте. - ответил Яров и внушительно похлопал по внутреннему карману пиджака, дивясь собственому нахальству.

Хлебников снова примолк, но на этот раз уже, видимо, понимая, что в словах собеседника был резон. Потом - принял решение.

- Консультант у тебя завтра будет. Весь товар в палатке не держи. Опасно. Устрой поблизости тайник и храни при себе маленькими порциями. Торгуй с оглядкой.

- Спасибо, все уже так и сделал.

- И чтоб завтра начал все в натуре.

- А завтра понедельник! - вспомнил Яров. - Простите, но это мой свободный день.

- Начнешь во вторник.

Яров решил, что период его безвольного подчинения приказам на этом окончился, давать Хлебникову чересчур заноситься не следует, а потому он шагнул к машине, положил руку на дверцу, наклонился и сказал, глядя на Хлебникова в упор:

- Послушай, Хлебников, ты ещё сохраняешь по инерции свой статус-кво. Но ранг у тебя уже другой. И положение твое шаткое. Как я понимаю, ты теперь, на вашем жаргоне, - "шестерка". Я - тоже "шестерка". Тебе велено лишь проверить мою работу и дать отчет. А командовать ты прав не имешь. Проверил, отметил недочет, и доложился.

- Не тебе меня поучать, учитилишка вонючий! - не скрываая угрозы проговорил Хлебников. - Копайся в навозе и знай свое место!

- Отнюдь. Нас с тобой обменяли в качестве заложников - на равных. Так мы и будем существовать.

Помятое лицо Хлебникова исказила издевательская улыбка, он слегка наклонился вперед и проговорил с удовольствием.

- Недолго мы с тобой будем сосуществать. Ты скоро подохнешь. Сам знаешь. Подохнешь.

В голове Ярова загудело, но ответил он сразу и безтрепетно.

- Спасибо, что напомнил. Еще темы будут?

- Будут. Но не сегодня.

- Ариведер.

Яров вернулся в палатку и через минуту, когда звук отьехавщей машины уже стих, понял, что "деловой" разговор дался ему не легко. Руки тряслись настолько, что он с трудом поймал кончиком сигареты пламя зажигалки. А спина оказалась мокрой. Самым очевидным и крайне неприятным выводом казался один: Хлебников - враг. Опасный враг. Крушение своей карьеры он напрямую связывает с ним, Яровым. И скорее всего, выждав время, не применет свести счеты. С какой стороны ждать удара? И как защищаться?

Как провести упреждающий, привентивный удар?

Через секунду у него даже зажигалка выпала из рук. Ему же самому уже через минуту крышка! Пистолет! Незарегистрированный боевой пистолет в кармане, подарочек самого Хлебникова, которым он, Яров, по глупости своей ещё минуту назад похвалялся! Так что ещё через три минуты сюда прилетят милиционеры с обыском! С такой же оперативной скоростью, как в свое время примчался трейлер, чтоб сокрушить Ярова вместе с его торговой точкой! Хлебников действовал всегда решительно и мгновенно - в этом ему не откажешь!.

Только спокойней.

Но без всякого спокойствия, а в полной лихорадке, Яров вырвал из кармана пистолет и запасную обойму, схватил первую подвернувшуюся под руки тряпку, тщательно и быстро протер все металлические части игрушки, завернул приборы в вафельное полотенце и выбежал из табачки наружу.

Прикинув, что искать тайник ни к чему, а действия должны быть быстрыми и примитивными до грубости, он оглянулся, определил, что его никто не должен за палаткой видеть, размахнулся и швырнул оружие куда глаза глядят, что было сил.

Однако проследил троекторию полета своего снаряда. Белый комок упал в траву, метрах в тридцати от Ярова. Достаточно. Можно было и вообще отбросить метров на пять - улика уже не может быть инкриминирована: "мало ли кто кинул в траву грязную тряпку, я её не видел, не подбирал, знать ничего не знаю!"

Уже через несколько минут Яров корчился от смеха, едва удерживаясь на ногах, когда увидел, как с виража поворота сорвался и на полной скорости летел на его палатку желтый "жигуленок" с синей полосой по борту, и от азарта усердия милиционеры даже проблесковый маячок включили!

Правда, не кричали при захвате преступника: "Руки вверх!".

Однако осмотр (не обыск, и без предьявления ордера) провели доскональнейший. Яров не выпендривался, оскорбленной невиности из себя не корчил, послушно дал себя ощупать со всех строн, помогал трясти и вскрывать коробки с товаром, посоветовал поднять доски и посмотреть под полом, но обошлись без этого. Так же тщательно осмотрели его автомобиль и с тем же порожним результатом, разумеется. Вся работа прошла по терминологии милиции "без шума и пыли". Никто не обратил на суету возле табачки Ярова никакого внимания - ни в шашлычной, ни у газетного развала Анны Павловны.

Пожилого капитана милиции все же несколько удивила невозмутимость Ярова и его рьяное усердие в помощи. Он спросил, улыбнушись.

- Видать вы к таким вещам привычный? Не обижаетесь?

- Ничуть. А чем обязан, собственно говоря?

- Да так, ложный сигнал поступил...

- И часто у вас такие сигналы? - не без ехидства спросил Яров.

- Бывает.

- А от кого сигнал? - настырно дергался Яров. - Вы не сердитесь, но должен ведь я знать своих недоброжелателей и клеветников?!

- Лучше вам их не знать, - пробурчал капитан и закончил вовсе вяло. Служба у нас такая, сами понимаете.

Задавать дополнительные праздные вопросы, почему де по каждому вздорному сигналу надо человека словно курицу ощупывать - Яров посчитал за ненужное занятие. Уехали, сделавшие свои дела стражи порядка, и спокойного вам дежурства, ребята!

Яров выждал ещё минут сорок, нашел в траве пистолет в полотенце и глубоко засунул его с наружной стороны под свой киоск - не Бог весть какой тайник, но всегда можно на "голубом глазу" обьявить, что его подсунули враги. И вместе с тем - оружие всегда под рукой. Хотя, понятно, следовало бы поучится управляться с убойной погремушкой, иначе она в руках Ярова так и останется игрушкой. А если её ненароком ещё и найдет этот незлобливый капитан милиции, то игры закончаться крупными неприятностями.

Подьехали клиенты - две немолодые женщины. Взяли пачку дешевых сигерет без фильтра и колоду карт. А когда Яров принял от них деньги без сдачи, то поразился своей недогадливости: "а пистолет ли, оружие ли незаригистрированое искала у него милиция?! Или нечто иное?! Не прискакали ли они поискать у него другой товар?"

Эта мысль его настолько ошеломила, что он не сразу сообразил, что если бы Хлебников дал такой сигнал, если б он сделал наводку милиции в этом плане, то получалось, что он, Хлебников, рубил именно тот сук, на котором теперь сидел сам! И как бы Хлебников не хотел насолить ему, Ярову, но подобное деяние было бы уже ни с чем несравнимой глупостью. К тому же, глупостью опасной и для здоровья самого Хлебникова.

И все же Яров понял, что без дополнительной беседы с Аликом Черным не обойтись. Наркоторговля - коммерция достаточно рискованная, чтоб обсуждение её системы лишь по телефону, намеками, в надежде, что партнеры и так понимают друг друга - категорически исключалось. При таких играх нельзя работать на полутонах. Требовалась прямая беседа.

Яров вернулсяч в шашлычную и нашел Воробья на кухне. Тот орал на посудомойку, она, брызгая слюнями сквозь редкий частокол гнилых зубов, отвечала тем же. Проблема заключалась в том, что после импортного словацкого пива бокалы требовалось дважды мыть в горячей воде и потом споласкивать в холодной. Горбунья считала, что необходимость в гигиене ограничивалась единократной мойкой - в холодной струе.

Воробей отскочил от посудомойки и в горячке не сразу понял вопрос Ярова.

- Позвонить Алику Черному? Да у меня нет его телефона!

- Ну, как-то можно с ним связаться?

Воробей вытер платком пот со лба, крикнул посудомойке: "Анфиса! Или дважды моешь и споласкиваешь, или сама единожды уходишь!", после чего спросил Ярова.

- Зачем тебе связываться с Аликом Черным? Он сам появляется, когда надо. Тебе будку сломали? Он восстановил. Проблемы появились - он вышел на связь. А все свои дела решай сам.

- Без него мне ничего не решить. - упрямо сказал Яров. - Иеня хотят подставить - А вот таких вещей я и слышать не хочу! твои проблемы! Нет у меня с Аликом связи! Нет! - выпалил Воробей, но заколебался и сказал расстроено. - Поищи его в магазине "Автозапчасти", возле платной автостоянки. Они там всей бригадой околачиваются. Но не говори про мою наводку.

...Мотор машины на этот раз завелся безукоризненно и Яров откатился от табачки. На миг мелькнула мысль, что разумно было бы сейчас проехать сквозь Щелковск, добраться до Москвы и более не возвращаться сюда вообще, оставив и оружие, и коробку с наркотиком на вечное хранение. А если возникнут проблемы, то указать тайник, вернуть Хлебникову его подарок и не путаться более с этой компание вовсе, ограничившись контактами с Ролом. Да и эти отношения уже пришли к завершению.

Но чем, каким делом тогда прожить до тридцатого мая? Томить себя мечтами, лежа на диване и плюя в потолок? Завещание составлять? Да это же с ума сойдешь от собственных томлений и добьешь себя сам, ранее любой болезни!

Местный рынок окаймлялся по периметру магазинами и шеренгами павильонов, платная стоянка захватила не только самую большую площадку, но обиралы поставили под контроль и всю ленту проезжей части вдоль торговых рядов - куда не сунься - везде плати! Вымогательство шло при согласовании с местными властями, о чем и уведомляла вывеска, что де стоянка организована префектурой. Значит власть и частник работают на паях.

Яров нашел магазин "Автозапчасти", загнал "жигуленок" на свободное место и выйдти из салона не успел, как к нему подлетел парень в желтом жилете и с биркой на груди, на которой была его фотография и позывные: фамилия с именем-отчеством. Но он и без этого документа был весьма приметен - все в нем было преувеличенно длинным: руки, ноги, уши, нос. Почему он не играл центровым в местной баскетбольной команде, было непонятным. Скорее всего, такой здесь не было, или платили там скудно. А в литературном сравнении парень напоминал Ярову, скорее всего юного Дон Кихота.

- Прошу оплатить стоянку! - с веселым напором сказал Дон Кихот.

- Мне нужно поговорить с Аликом Черным.

- Так-таки с самим Аликом Черным? - не скрыл удивления парень. - А кто это такой?

- Перестань. Час назад я с ним беседовал по телефону. Я работаю в табачной лавке на повороте.

- Да знаю я тебя! - обрадовался парень, присмотревшись. - Ты, кажется, Яров, да?

- Да.

- Нет сегодня Алика.

- Когда будет?

- А это уж его дела! - в манере отказа ответил Дон Кихот. - Если что передать надо, это пожалуйста.

- А позвонить ему куда-нибудь можно?

- Кому-нибудь можно, но не нам с тобой. Скажи, что надо, или записку напиши.

Да, получалось, что Алик Черный экономил на своих телохранителях и потому создал самую простую защиту - жил инкогнито, общаясь с миром через посредников. Видимо, имел на такие опасения серьезные причины.

- Хорошо. Я ему напишу.

Парень тут же выдрал листок из своей квитанционной книжечки и подал Ярову, заметив.

- Только обращения не пиши, что Алику Черному. Я ему в руки передам.

Яров не сразу понял, о чем просит парень, а потом смекнул - ещё одна линия обороны в системе конспирации. Для этих людей любая бумажка документ, который мог стать опасным. Тогда получалось, что прямой текст в записке тоже исключался, следовало писать условным языком.

Яров положил бумажку на капот и набросал несколько строк.

"После наших переговоров получил партию товара. При нем не было ценника, не могу начать торговлю. Прошел контроль в лице вашего представителя, а после него разом был подвергнут проверке людьми, обличенными государственной властью. Считаю, что оба события связаны. Мне это не нравится."

В соответствии с предлагаемыми правилами, подписи своей Яров не поставил и отдал записку Дон Кихоту.

- Когда она до него дойдет?

- Может быть, сегодня. Да, конечно, вечером он должен быть.

Яров решил, что достаточно ясно обрисовал в своем послании состояние своих дел, чтоб Алик понял что к чему. Хлебников, конечно, отвертиться от обвинений в очередном предательстве, но, Бог даст, отстанет от него, Ярова, - хотя бы поймет, что не с беспомощным дураком дело имеет. В отношениях с подобного рода людьми надо придерживаться правил пещерного периода жизни человечества: на удар отвечать ударом. Либо - забьют.

Но Хлебников затаит злобу ещё большую, чем ранее. В этом можно было не сомневаться.

Вот, значит, как получается... Хочешь или не хочешь, но во безопасноть свою, требуется нанести упреждающий, привентивный удар. Вопрос решался просто - чьими руками бить, кто нанесет этот удар? Яров был не настолько самонадеян, чтоб полагать, что справиться с Хлебниковым своими силами. Так не получится.

Через несколько минут размышлений, он понял, что кандидатура наемного драчуна есть. Рудик Широков. Тот не успокоится, пока не найдет человека, виновного в прострелянном плече брата Леньки. Такие вещи в этой среде не прощаются. Так что Широкову следовало ненавязчиво помочь в его поисках.

... В десятом часу Яров окончательно закрыл торговлю и решил поужинать и отдохнуть в "У трассы", тем более что по окончанию трудов праведных, вечерами - там часто собирались теплые компании: нешумно и скромно выпивали, поигрывали в картишки, вели задушевные разговоры. Некоторая отдаленность от города позволяла создавать здесь эдакую атмосферу немецкой пивной или английского паба, каковыми Яров привык видеть их в зарубежном кино. Но он твердо знал, что долго такого буржуазного благополепия традиции национального характера не выдержат - мало-помалу шашлычная наполниться всякого рода буйной шпаной, пьяницами или набегут ночные рокеры с мотоциклами, появятся бомжи-попрошайки, шлюхи мерзкого пошиба и ныне приличное заведение превратиться в родную "рыгаловку", "гадюшник". Скорее всего уже к осени Воробью не удастся выдержать марку солидности фирмы. Вопрос времени - не более того.

Однако сегодня, кроме проезжего транзитом народу, завсегдатаи "У трассы" ещё не собрались, если не считать сидевших за столом Анны Павловны со всей своей семье. Они тут же принялись зазывать Ярова разделить с ними ужин, едва ли не тянули силком за руки, но Яров отказался, сославшись на отсутствие времени - якобы ещё торговал, а забежал лишь пива выпить. Причина отказа была простой: Яров терпеть не мог, когда ему оказывали преувеличенные знаки излишнего внимания, (да ещё с восточной пышностью!) а в этой семье иначе и быть не могло.

С кружкой пива он вышел под навес, присел к столу и бездумно смотрел, как под вечерним небом с гулом летят по трассе машины. Чем заняться завтра, в свой выходной, он не знал - этот "пустой" день его несколько пугал. Бурная деятельность последнего времени отвлекала его от тягостных мыслей и он остерегался "паузы", поскольку боялся, что не придумает ничего лучше, нежели "запить по черному". А потом - депрессия похмелья, мрачные мысли и полезешь головой в петлю несколько ранее предполагаемого срока.

Анна Павловна и Аян вышли из зала шашлычной и мать, приметив Ярова, оставила Аян на крыльце, а сама подошла к Ярову и сказала неуверенно.

- Илья Иванович, у меня к вам просьба, только вы сразу откажитесь, если что не так...

- В чем сложности?

- Понимаете, мы уже зиму как здесь, а в Москве толком не были. Ну, Аян хочется посмотреть, и я тоже столицы не знаю. У мужа свои дела есть, а у нас завтра выходной. Девочке очень хочется поглядеть на Красную Площадь и Тверскую...

Касатально похода на Тверскую, Яров удержался от поправки в терминологии. На данный момент каждый москвич твердо знал, что в разговорном быту сегодняшнего дня "Тверская" обозначает не столько центральную артерию столицы, сколько главный базар проституции. Ибо Охотный ряд, "Националь", "Метрополь" - они и являлись сферой обитания ночных бабочек. Но указывать на лингвистические ошибки Яров не стал, сказал твердо.

- Договорились, Анна Павловна. Приготовтесь к прогулке на весь день. Обувь - на низком каблуке. Больших сумок с собой не берите, в музее их придется сдавать.

Женщина, к удивлению Ярова, продолжала неуверенно улыбаться, переминаясь с ноги на ногу. Он тут же решил, что понял её и огорченно рассмеялся.

- Да, конечно. Ведь вы имете в виду ГУМ, Пассаж и прочие бутики. Но, тут я не специалист и ничем помочь не могу.

- Нет, нет! - торопливо перебила она. - Совсем другое! Понимаете, я сама не люблю музеев, всяких выставок. Мне там скучно, понимаете...

- Но тогда...

- Подождите. Я, конечно, глупая. Просто меня этому не учили. Но я очень не хочу, чтобы Аян тоже скучала в музеях... Если с детства неправильно начнет, то как и я скучать там будет, темной останется! А она девочка способная. У неё должна быть другая жизнь, не моя.

Яров наконец понял тревогу озабоченной воспитанием дочери матери. Всё правильно - Анна Павловна боялась стандарной педагогической ошибки: монотоность и скука обучения кроме ненависти к предмету ничего не возбуждает в ребенке в самых интереснейших, динамичных дисциплинах. И потому мимо сознания и души проходят уроки о Поэзии, Прекрасной музыке, а легион истеричных обожателей попсы множится: там все первобытно ясно и весело. Идиотская картинка рекламы по телевидению куда как забавней, чем вся живопись эпохи Возрождения, чего уж там.

- Ей будет интересно в музее. - строго сказал Яров. - Быть может будет интересно и вам. Но ей - обязательно. Это я вам гарантирую.

- Спасибо, - не скрывая недоверчивости ответила женщина.

- Только так: чтобы я не говорил вашей дочери, вы должны меня поддерживать. Любую глупость.

- Конечно! Я сразу увидела, что вы очень умный и хороший человек. Они договорились о месте завтрашней встречи и Анна Павловна с легкой тревогой глянула внутрь шашлычной:

- Пойду, посмотрю, что-то мой Чингиз там у стойки застрял. Не увлекся бы с радости рюмахой.

Она вернулась в зал, а Яров собрался было подозвать Аян, одиноко стоявшую на крыльце. Она не расслышала его оклика - ревя мотором на низкой передаче к веранде на лихом повороте подлетела зеленая "нива" и из неё шумно вывалилась компания парней. Среди них выделялся на голову выше всех нескладный охранник с автостоянки - Дон Кихот, как окрестил его Яров. Компания устремлялась "в луга, поля", если судить по тому, что парнишка, сидевший за рулем, крикнул друзьям в спину.

- Пацаны, не скупитесь! Возьмите у Воробья шашлычной замочки килограмм на пять-семь, чтоб от души хватило!

Вся компания бесцеремонно ввалилась на веранду - они чувствовали себя здесь привольно и почти по хозяйски. Однако Дон Кихот приметил Аян и дернулся к ней.

- Эй, цветочек! - вихляясь длинным телом завертелся он возле девочки. - Ты что тут одна кукуешь?! Поехали с нами! Повеселимся на природе!

Девочка попятилась и растерянно оглянулась.

- Ишь ты какая уродинка! - не унимался Дон Кихот и, долго не размышляя, облапил её за бедра и плечи, приподнял и тут же принялся подталкивать её к автомобилю, а водитель со смехом распахнул дверцу.

Яров не успел даже привстать. Из дверей шашлычной, словно пушечное ядро, вылетел Чингиз, одним рывком левой руки оторвал Дон Кихота от дочери, а правой - снизу вверх - так ударил парня в зубы, что тот грохнулся затылком о дверцу автомобиля и мешком соскользнул вдоль борта на землю.

Его друзья в дверях шашлычной разом осеклись и ещё не знали, что предпринять, когда Чингиз развернулся и попёр на них с неукротимостью танка, хотя остальные-то были ещё и не при чем. Узких глаз Чингиза не было видно вовсе. Пухлые, черные от работы кулачища казались булыжниками, а более того страху наводили совершенно непонятные, шипящие слова-угрозы, которые он выхрипывал, вероятно, на родном языке. Яров кинулся было между противниками, но ситуацию разрядил появившийся вместе с Анной Павловной Воробей. Этому бойцу подобные ситуации были нипочем! В белом, но грязном халате, с мятым колпаком на голове - он выхватил из-за пояса большой плоский нож, и взмахнул им, как саблей.

- Тихо тут! Не позорить заведения! Вы, тараканы - марш отсюда! Несовершеннолетним не отпускаем!

Попавшие с двух сторон между взрослыми мужчинами, парни разом утеряли нахрапистость и лишь попытались опрадаться тем, что уже давно совершеннолетнии, а алкоголя и не берут, а этот бешенный азиат напал и вовсе не по делу. Однако и то надо учитывать, что бизнес - прежде всего. Воробей укротил компанию и повел её за собой, дабы отпустить сырой замоченный шашлык в большой пластиковый пакет.

Чингиз шагнул, наклонился и сильным рывком одной руки усадил Дон Кихота на землю. Коверкая слова, с сильным от волнения акцентом, он проговорил в осоловевшие глаза парня, который еле выползал из состояния нокаута.

- Женщина уважать нада! Хватать задницу барана можно. Цветы таскай женщина!

Дон Кихот встал на ноги с трудом - он не только ещё не мог никого хватать за задницы или подносить цветы, но и вымолвить ничего не был в состоянии. Его дружок, водитель "нивы", оказался смекалистым парнишкой и быстро запихнул друга в салон, тут же миролюбиво растолковав Чингизу ситуацию.

- Ничего, отец, все в порядке. Он немного поддал, устал за рабочий день, сам понимаешь. Он завтра извиниться, мы ж тут все соседи, вместе трассу обслуживаем.

- Понимаю. - ответил Чингиз, кивнул своим женщинам и пошагал к дороге.

Анна Павловна подхватила Аян, догнала мужа и семья ушла вдоль гудящего шоссе к городу: коренастый увалень папаша, статная, не смотря на возраст, на голову выше мужа жена и тоненькая, как мачта яхты без парусов в море - дочь Аян.

Дон Кихот из машины так и не вылез, а друзья его, закупившие сырой "запатентованный" шашлык, никакого значения инциденту не придали. Такие легкие зуботычины местного характера входили в систему их повседневной жизни и проблемы они из этого не устраивали. Шумно загрузились в машину и убыли с таким же ревом и смехом, с каким и прибыли.

Еще через час Воробей начал закрывать свое заведение, что по обыкновению не помешало бы собраться картежной компании под навесом, но никого не было, даже лютого преферансиста Широкова.

Но Яров сегодня ждал именно его - Рудика Широкова, брат которого был подстрелен пулей на вылет и это деяние требовало отмщения.

Воробей выглянул под навес и спросил:

- Выключать свет под крышей? Похоже сегодня не соберемся "пульку" расписать?

- Сам удивляюсь. - ответил Яров.

- Дела у людей, дела! Днем и ночью! Ну, я выключать не буду. Может ещё подойдут. - он посмотрел вдоль трассы за поворот и закончил. - Хотя вряд ли. "Стандарт-2000" сегодня вообще закрылся. Ремонт там.

Яров посмотрел в ту же строну и с некоторым удивлением обнаружил, что круглосуточно сияющая огнями бензозаправка "Стандарт" стоит темная, без признаков жизни. Получалось - остановили на ночную профелактическу работу, поскольку какое-то движение там наблюдалось, чуть в стороне от колонок торчал маленький и грязный бензовоз с включенными стояночными огнями.

Вечерний отдых срывался и Яров невесело встал из за стола.

- Ладно, Виталий Трофимович, до завтра.

- Спокойной ночи, Илья Иванович.

Яров неторопливо добрался до своего киоска, и уже заводил мотор "жигуленка" когда вспомнил про пистолет, который поклялся всегда теперь иметь при себе. Он нашел под киоском оружие и, не выкручивая его из вафельного полотенца, сунул под переднее кресло автомобиля. Потом тронулся к трассе и на его глазах погасли фонари шашлычной.

И уже вовсе поразительным оказался тот факт, что и заправка "РБ-Люкс" едва светилась дежурными огнями. Все три точки обслуги автомобилистов на повороте магистрали прекратили работу, что было странно, хотя бы потому, что бензозаправки круглосуточно работали в режиме конкуренции. Яров не делал бы из этой мысли никаких выводов, прокатился бы мимо, но в этот момент мотор машины чихнул и автомобиль задергался - так и есть, стрелка указателя уровня в топливном баке завалилась влево, за "ноль". Двигаясь по инерции Яров пересек встречную полосу и лишь немного не дотянул до крайней колонки станции "РБ-Люкс". Работают они или нет, но по соседскому благорасположению хоть из канистры, но бак заправят.

В официальном порядке владельцы станции вывесили табличку "Бензина нет". Но за стеклом операторской будки мелькали силуэты нескольких человек. Яров подошел к железной двери и не успел постучать, как Широков появился на пороге. Какое-то мгновение он всматривался в лицо посетителя настроженным взглядом, потом узнал и сказал успокоенно.

- А, это вы Илья Иванович...

- Я. Ты что в картишки сегодня не пришел перекинуться, Рудик?

- Да так. Не до них. Проблемы. Брат у меня все никак не оклемается. Рука так и не работает.

Яров изобразил сочувствие.

- Да, если он себе плечо прострелил, сухожилие задел... Худо. Тут говорили у переезда какая-то знахарка живет, от чего хочешь травами лечит.

- Бабка Марья. - проговорил Широков, в упор глядя на Ярова. Тот понял, что момент был решающим и сказал просто.

- Рудик, я в ту ночь ночевал в табачке. Кое-что видел. Случайно.

- Я знаю.

- Там пара мужиков приехали на автобусе. Один мне показался знакомым.

- Да? - обычно приветливое, на постоянной улыбке лицо Широкова закаменело и он не сводил с Ярова глаз.

- Ты не знаешь, Алика Черного или Хлебникова?

- Никогда о таких не слышал. - насмешливо ответил Широков, даже не скрывая, что врет.

- Ну, так этот мужик, из автобуса... Морду он маской закрывал... А надысь я, опять же случайно, приметил, что он теперь у Алика Черного "шестерит". Возле магазина "Автозапчасти"... В той бригаде при стоянке.

- Да? - вопрос прозвучал с фальшивой отстраненностью.

- Да. Этот мужик сам по себе. Он не из чеченской, ни из Ивантеевской братвы. Его выгнали недавно из одной Московской команды. Он тут неудачно с ружьем поиграл и ногу себе прострелил.

Широков не ответил, помолчал, едва приметно кивнул и спросил.

- У тебя бензин вовсе "на нуле", или до дому доедешь?

- На нуле... По инерции докатился.

- Ладно, вставляй пистолет по быстрому и уезжай. Завтра расчитаешся.

- Двадцать литров! - уже в спину ему крикнул Яров, вставил пистолет в бак, колонка тут же загудела и на электронном табло запрыгали цифры, обозначающие литраж подачи топлива.

Когда они выбросили "12.00", с шоссе соскользнул к заправке очень грязный, небольшой бензовоз, прокатился мимо емкостей, где обычно сливали привезенное топливо и остановился за зданием станции, в темноте.

Моторы колонки щелкнули и смолкли - 20.00. выдал счетчик.

Яров неторопливо принялся закручивать горловину бензобака и преднамеренно не оборачивался, когда Широков выскочил наружу и побежал к притаившемуся в тени бензовозу.

В этом ничего странного не было бы, но Яров мог голову дать на отсечение, что пять минут назад видел этот же грязный, маленький бензовоз возле станции "Стандарт - 2000". Получалось, что конкуренты заправлялись от одной фирмы. Или этот бензовоз и развозил "самопальный" подпольный бензин? Но ни в "Стадарте", ни здесь - из него явно не выкачивали топлива. Тем более, что "Стандрат" стоял на ремонте.

Так или иначе, уточнять ситуацию уже не следовало. Служба Ярова у Рола кончилась и бензиновые мошенничества его не касались.

Он позволил себе немного покоситься на возню в темном углу возле грязного бензовоза только тогда, когда уже включил мотор. И лишь на мгновение разглядел кроме Широкова и водителя бензовоза третью фигуру - но тот час узнал её. Благо она была колоритна. На редкость тощий парень баскетбольного роста, в котором все было длинное: руки, ноги, нос и козырек бейзболки. Опять Дон Кихот! А этот что тут делает?! То, что только что избитый Чингизом парень не поехал с друзьями на какой-то пикник, странным не было - мало ли что, проводил друзей, оставил на месте и вернулся к неотложным занятиям. Но - каким? Да и это не главное! Этот Дон Кихот, по логике вещей - из команды Алика Черного от знакомства с которым открестился Широков?! Но ведь Хлебников теперь под началом Алика Черного?

И получалось, что он, Яров, допустил непростительную ошщибку, нацелив Широкова на Хлебникова! Быть может они уже простили друг другу все обиды, Хлебников заплатил за рану брата и все они давно в сговоре и вместо привентивного удара, он, Яров, своим руками сам же себя и закапывал в яму?!

Он откатился от заправки и только когда уже приехал домой, возникла окончательно все смешавшая догадка: емкости этого маленького грязного бензовоза не хватило бы для заливки подземных хранилишь топлива даже одной станции - "Стандарта-2000"! А что же он приехал сливать в "РБ-Люкс", если уже был пустой?!

В тонкостях вопроса Яров разобраться не смог и пришел лишь к одному выводу: страсти между Ролом, Аликом Черным, Широковым, Хлебниковым и ещё черт знает кем улеглись окончательно. Работали в одну кассу, делили её на паях.

Пора ребята, пора! - кончайте воевать, кончайте криминальные разбороки, дележки и не пугайте более родного обывателя стрельбой по ночам и взрывами офисов средь бела дня. В Чикаго боевых тридцатых годов стреляли не более нескольких лет, а мы, публика азартная, уже перебрали все цивилизованный сроки. Как начали войну с 1991 года, так и остановится не можем, а через год у нас уже двадцать первый век.

... Телевизор в квартире Ярова соизволил, против обыкновения, сегодня работать в нормальном режиме, не заикался, и он отсмотрел все вечернии программы со всеми итогами недели. За полночь убедился, что как экономическое, так и политическое положение России (совместно с криминальной обстановкой) остаются на прежнем тревожном уровне, сдвиги к лучшему намечаются только в предположениях самых отчаяных оптимистов из обозревателей.

Как ни странно, спать ему не хотелось и он ещё почитал, лежа на диване, потом выключил свет и прикинул, куда следуект повести завтра (вернее уже сегодня) семью киргизских беженцев по достопримечательностятм столицы. Решил ограничится для начала тремя обьектами: музей Пушкина, памятник Александру Сергеевичу и прогулка по Красной площади. Хватит для начала. Приемы, как превратить этот поход в завлекательное событие, а не схоластическую и скучную экскурсию, у него были.

Он уже засыпал, когда не столько услышал, сколько почувствовал, у входных дверей квартиры какое-то шевеление - словно кто-то тихо возился с запорами. Яров открыл глаза, отбросил одеяло и прислушался. Сомнений не осталось - звук неопределенного характера явно прослушивался на лестничной площадке. Не включая свет, Яров метнулся к окну, высунулся из-за шторы и присмотрелся к панораме ночной улицы. Всё казалось спокойным, никакой незнакомой машины не было видно, его, Ярова, "жигуленок" стоял в ряду таких же машин.

Он поспешно натянул брюки, обулся и достал из пиджака пистолет. Еще раз проклял себя за то, что так и не знает, как с ним управляться, после чего бесшумно подошел к двери. Нервы его разом оказались настолько напряжены, что, продолжая слышать шевеление за дверьми, он так и не мог понять, что там происходит: взламывают ли дверь, или подбирают отмычку к замку. Потом послышался негромкий голос и его Яров идинфицировал - женский. Потом пришло решение: действовать нахрапом, в упреждение атаки врага.

Он провернул замок, рывком отбросил от себя дверь и шагнул на площадку, сжимая рукоятку пистолета в одеревеневшей руке.

Под ногами пискнул и от дверей отскочил мелкий черный пудель, вежливо гавкнул и задергал коротким хвостиком.

С лестничной плащадки пролетом выше женщина в пестром халате сказала радостно.

- Ой, вы извините! Это Артошка сам пришел! Я ж его два дня искала, а он двери перепутал!

- Да? - спросил Яров, заведя пистолет за спину.

- Ну, конечно! Я его лай с улицы услышала и даже не поверила такому счастью!!

Собачонка уже кинулась в ноги хозяйки и терлась, словно котенок. Женщина пояснила.

- А к вам Артошка потому сунулся, что прежние жильцы его подкармливали. То остатки курочки дадут, то мяса. У меня-то денег нет на такие вкусности.

Яров присмотрелся. Женщине было за шестьдесят, типичная пенсионерка, одинокую и суровую жизнь которой не скрашивает никто, кроме четвероногого друга. Яров улыбнулся.

- У меня тоже иногда бывает курочка. Пусть Артошка заходит в гости.

- Да? А меня теткой Верой кличут, меня тут все знают. Чуть с ума не сошла, когда Артошка пропал!

Яров хотел было сказать, что и сам чуть было не рехнулся, но уже от страха, однако лишь представился.

- А я - Яров Илья Иванович.

- Да знаю я, знаю! Вы за рынком, на выезде сигаретами торгуете!

Правильно, подумал Яров - никому не удавалось жить без контроля общественности, никому - кроме Робинзона Крузо и то, пока не появился Пятница.

- Так вы заходите, коли заскучаете, Илья Иванович!

Яров пообещал, что зайдет и прикрыл дверь.

Более всего его разозлил не сам по себе фарс инцидента, сколько то, что он опять оказался безпомощным, хотя и при оружии. Надо было наконец рассмотреть, разобраться в конструкции пистолета, быть может даже смазать его. Любое оружие по задаче своей и конструктивным принципам должно быть предельно простым в обращеннии, так что если покопаться внимательно, то основные правила его работы нащупаешь. Мальчишки с этой задачей легко справляются.

Ярову для такой работы хватило двух минут. И результат получился оглушающий! То что он принимал за "вальтер", то есть ориентировался на маркировку, сделанную латинским шрифтом, - вовсе таковым не оказался!

Был только вес боевого оружия, его форма, а в сущности своей это оказалась попросту клизма: набрал воды и плюйся струей в лицо врагов! "Вальтер" - да не тот!

Хлебников оказался много хитрей и осторожней, чем мог предположить Яров. А он-то и под сомнение не поставил очевидный факт - как это бандит мог с такой легкостью расстаться с основным инструментом своего пропитания?!

Однако в запасной обойме оказалось пять настощих патронов, что вызвало у Ярова ещё большее уважение к противнику. Получалось, что у того было два пистолете в карманах: настоящий и для подмены. Или ещё какой маскировки. Хлебников был в своем деле профессионалом, это следовало признать.

глава 2. Упреждающий удар.

Анну Павловну Москва слегка придавила и оглушила. Аян - словно и родилась среди этого весеннего шума и красок гигантского, нелепого города, однозначной оценки облику которого не может дать никто в мире уже более восьмиста лет. Ярову казалось, что экзотичность Аян была столь органичной для пестроты столицы, что девушка обликом своим не казалась здесь инородным элементом, а славно подчеркивал калорит и весь азиатский оттенок Москвы. Родная столица под руководством своей мэрии в последни годы боролась за европейскую американизацию своего облика - если допустима такая терминология. Но посконное рубище национальных одежд прорывалось тут же, едва отскочишь от Центра.

Возле ограды Музея Изобразительных Искусств Яров пристановил своих спутниц и поглядев на Аян, проинес строго.

- Теперь, Аян, мы с твоей мамой должны тебе кое-что сказать.

- Что? - встрепенулась девчонка.

- Дело в том, что я - международный вор.

- Вор..., - она настолько удивилась, что в слове даже не прозвучало вопроса.

- Да. Я представитель мафии, которая грабит лучшие музеи мира.

- Мам! - потеряно оглянулась Аян на мать, а та, дуреха, тоже раскрыла глаза во всю ширь. Но оступать было некуда.

- Так что сегодня нам с вами нужно провести одну операцию.

- Будем... Воровать? - задохнулась Аян и непонятно, чего больше прозвучало в голосе, испуга или радости.

- Нет. Проводим разведку. - деловито поправил Яров. - Сейчас войдем в музей. И разойдемся каждый в разные залы. Погуляем ровно полчаса... Задача такая: подобрать самую ценную, самую дорогую вещь, которую можно продать за большие деньги.

- Но мы... Мы же не знаем цен? - еле выговорила Анна Павловна, все ещё не понимая происходящего.

Яров шагнул к ней и незаметно для дочери, ущипнул маму за задницу.

- Это ничего, что вы не знаете цен. Даже тем лучше. Высмотрите то, что вам понравится больше всего. А я потом обьясню и определю. Можно записывать, вот вам по блокнотику с ручками. - Яров подал заготовленные блокнотики. - Еще лучше, если будете запоминать. Потом мы разберемся и устроим ревизию.

В глазах Аян блеснуло недоверие, но Яров присек его самым эверским выражением лица, которое только мог изобразить. Анна Павловна вроде бы успокоилась, но не очень.

Этот прием привлечения интереса к экскурсии Яров изобрел в ту давнюю пору, когда пытался создать СВОЮ педагогическую ситему. Был и такой период, когда он торил свой путь в дебрях педагогической науки. Потом оказалось, что он в этом приеме не первопроходец, что известен он чуть не со времен Аристотеля, который примерно такой же методой выпестовал Александра Македонского, кинувшегося затем по глупому, как известно, завоевывать миры. Но своих школяров (тех кто поумней) Яров умел завлечь подобными играми с двойной целью.

На этот раз система сработала как на дочь, так и на маму. Передвигаясь по знакомым и почти родным ему залам музея, Яров видел то одну из членов своей банды, то другую. И, как всегда, попытка коммерческой оценки мешалась в сознании обеих со стремлением понять, чем то или иное произведение может быть интересным. Но совершенно неожиданно Яров осознал, что скучно здесь - ему самому! Скучно там, где многие годы у него замирало сердце и он ходил сюда, как на светлый праздник религиозного восторга.

Вот так и пропадает интерес ко всему, что составляло раньше жизнь, невесело подумал он, вот так и подползает изнутри самого себя Конец Всему.

Через час определился результат. Мама предлагала упереть многотонную статую конного кондотьера Гаттамелате. Дочь посчитала, что лучше вскрыть и опустошить весь стенд с греческими амфорами.

- Почему? - спросил Яров.

- Они небольшие, легче вынести... И потом, такие древние, красивые. Я бы дома поставила и каждый день на неё смотрела!

Уже лучше, тем более что конную статую в квартиру никак не втиснешь.

Придерживаясь того же стиля, Яров неприметно для своей команды прочел сжатый курс по основам истории Греческого искусства и сказал несколько слов про гиганта Давида. Он знал, что на этом следует ограничиться. Либо искра интереса в юную душу заронена, - либо ей не дано понимание Красоты от природы, душа генетически невосприимчива ни к чему, свыше материального и тогда уж не помогут никакие приемы. Но все же не удержался, чтоб хотя бы мельком не показать зала импрессионистов, которых любил с детства. И едва вошли в эти залы, как Яров тут же приметил в группке женщин высокого мужчину, которого не сразу признал. А потом вспомнил - седой горбоносый красавец Альфред Викторович Комаровский, недавно вводивший его, Ярова, в порочный круг казино.

Для поддержания интереса, Яров прошептал Аян.

- Ага! Вот и мой связьник пришел! Осуществляет связь с межународной мафией! Сейчас скажу ему пару слов.

Комаровский, действительно, мог сойти за иностранца, тем более, что и демонстрировал перед своими дамами владение французским!

Яров подошел к нему сбоку, а Альфред Викторович, оставив свою женскую компанию любоваться Ренуаром, шагнул к нему и произнес с легким осуждением.

- Я вас приметил уже полчаса назад, Илья Иванович. Нехорошо не признавать старых друзей. Я весьма польщен, что вы заглядываете и сюда. В порочных местах я вас не примечал более, к своему удивлению.

Здесь, как и в казино, Альфред Викторович ощущал себя вполне комфортно. Яров кинул взгляд на его спутниц.

- Это ваша экскурсия?

- Можно сказать и так. - кивнул Комаровский. - Приобщаю провициалок из Парижа к русской культуре. Однако ваши подруги, Илья Иванович, классом повыше. Младшая из них так просто великолепна. Девочка ещё потрясет Москву! Необыкновенный цветок! Полукровка?

Комплимент этого ловеласа покоробил Ярова.

- Еще ребенок, - неприязненно ответил он и от раздражения спросил пренебрежительно. - Стоит ли парижских проституток таскать на франзузских импрессионистов, Альфред Викторович?

Прошибить Комаровского каким-либо хамством было невозможно. Он ответил одобрительно - У вас острый глаз. Но, дорогой мой! Я выписал их по специальному заказу! В порядка обмена ценностями между нациями. За каждую русскую прелестницу - две француженки!

- И хорошо идут? - спросил Яров деловито.

- М-м... Они, к сожалению, слишком целенаправлены и меркантильны на русский вкус. Даже самые пошлые игры должны нести на себе тонкий флер игры. Артицизма. Мы не увидимся сегодня в казино?

Пока Яров размышлял, не принять ли соблазнительное предложение, Комаровский приблизил к нему свое лицо и произнес таинственно.

- Кстати, я провел расследование, касательно того джентльмена, который пытался воздействовать на вас своим отрицательным био-полем!

- Свиблов? - невольно спросил Яров.

- Совершенно правильно. - одобрительно кивнул Комаровский. - Аркадий Дмитриевич Свиблов. И то что у него такое мощное био-поле, оказалось половиной беды. Зачительно хуже то, Илья Иванович, что господин Свиблов является тайным, но полноправным совладельцем Казино!

Сведения оказались достоточно неожиданными, но вывода из них Ярову делать не хотелось. Свиблов и вся эта Московская бригада Рола казались ему теперь где-то вдали от его жизни и деятельности, а потому никаких забот не вызывали.

- Черт с ним. - ответил Яров. - Наверное он потому и не играл там, в собственном казино.

- Он не играл не потому. - строго сказал Комаровский. - Он не игрок. Игрок всегда делает поправку на то, что может и пролететь! А Свиблов "накопитель"! Другими словами он не играет, а БЕРЕТ свое! И чужое, разумеется.

Рассуждения Комаровского хотя и выдавались увренным тоном, но все же были туманны. Уточнять их Яров не стал, пообещал, что как-нибудь в казино заглянет, потом они распрошались в сверх-вежливой манере м Яров отошел к Аня, которая прошептала почтительно.

- А этот мужчина не похож на ворюгу... Он похож на профессора!

Трактовать девчонке понятие, что такое есть "сутенер" в полном обьеме, Яров не стал, поскольку и сам разбирался в этих вопросах крайне соабо. А затем, приметив по выразительным и пылким взглядам Комаровского, что тот был не против подвалиться для знакомства, предпочел увести своих женщин из музея.

После памятника Пушкину и Красной площади, где Яров все ещё продолжал игру, слегка видоизменив её, он решил, что для завершения действия надо дать дамам расслабиться и отпустил их в поход по магазинам - без этой приправки день бы наверняка показался его спутницам прожитым зазря.

- На разграбление города - ровно час! Встречаемся на этом месте! приказал он спутницам, а сам отправился звонить Ролу, поскольку понял, что самостоятельно ему с Хлебниковым не справится, Широкова не перехитрить, а они не успокоятся.

Судя по звукам, которые донеслись до Ярова из трубки телефона-автомата, заработавший мобильник Рола находился в данный момент то ли в ресторане, то ли на стадионе, то ли ещё в каком-то людном месте: кроме голоса Рола слашалась музыка и мужские-женские голоса вперемежку. А сам Рол был откровенно пьян. Едва поздоровались, тут же заорал.

- Ну что у тебя ещё случилось, черт тебя дери?! Я тебя пристроил на хлебное место, дело там налажено, "крыша" у тебя надежная! Если сам не начнешь рыпаться, то проживешь спокойно!

- Рол! Ты знаешь чем мне предложили торговать?

- Чем еще?

- У меня товар с душком! С очень пьяным, дурманым ароматом!

- Да брось ты врать-то!

- И Хлебников меня уже пытался подставить на этом!

- Слушай, ты не напился досконально?

- Это ты пьян! Рол, избавь меня от этого вонючего товара!

- Договорись сам с Аликом Черным. Он мой друг. Он мой должник.

Ярову показалось, что вся серьезность положения до пьяных мозгов Рола не доходит и он заговорил раздельно.

- Рол. Будь внимателен. По моим подозрениям, вся твоя бензиновая команда в Щелковске подставляет тебе очень по крупному! На тебя наедет либо Алик Черный, либо Рудик Широков!

- Факты имеешь?!

- Фактов нет, но...

- Так и не звони до молебна! Мне девочки сейчас массаж тела делают, я после болезни, после операции восстанавливаюсь, а ты меня на испуг берешь! Завтра приеду, потолкуем. Но честно тебе, Яров, скажу. Если зазря беспокоишь, голову оторву!

Связь оборвалась. Массаж с девочками, конечно, дело святое. А у Ярова действительно не было фактов столь весомых, чтоб отрывать Рола от массажисток. Мог он лишь высказать предположение, что на бензоколонках что-то происходит непонятное, что Алик Черный достаточно независим и доверять ему тоже нельзя, но что с того? Подобные вещи Рол, скорее всего, и сам допускал.

За этими раздумьями Яров ожидал своих дам на условленном месте всего полтора часа, а когда ехали в машине домой, то оказалось, что мать и дочь поменялись в настроении. Аян задумчиво сидела рядом с Яровым, а мать перебирала покупки в сумке и возбужденно прикидывала кому, что и как пошлет оставшимся подругам в Киргизии.

Уже когда Яров привез их в Щелковск и остановил машину возле железнодорожной станции - они жили напротив - Аян сказала.

- Илья Иванович, вы нас обманули.

- Как это?

- Вы не будете ничего воровать в музее.

- Как это, не буду?!

- Нет. Эти вещи, статуи и картины, надо же всем посмотреть, а если их украдут и спрячут... Вы нас обманули. Чтобы мы не побежали сразу в магазины. А в магазине всё - дешовка.

Сильное резюме, отметил Яров, во всяком случае многообещающее. Девочка хотя бы в шкале материальных и духовных ценностей разобралась.

- Конечно, музей грабить не будем. - кивнул он. - Если уж совсем станет невтерпеж, то лучше очистим пару магазинов.

- Вот это хорошо! - засмеялась Аян и вышла из машины, а Анна Павловна наклонилась к Ярову и виновато проговорила.

- Илья Иванович, мне так совестно, что я не могу вас к нам позвать, чтоб хорошо пообедать, посидеть! Мы квартиру купили только три дня назад, даже стола, стульев ещё нет! Красивой посуды нет, на полу ещё спим!

- Ничего. Квартира-то уже есть?

- Да, да! И скоро всё-всё будет! Мы и телевизор купим! Еще недельку и мы вам устроим настоящий пир! По киргизски! Лагман сделаем, манты на пару! Извините, что сегодня...

- Ничего, это пустяки.

- И спасибо за сегодня... Вам, мне кажется, надо в школе учителем быть. До свиданья.

- До свиданья. - простился Яров и уже включил мотор, когда увидел, как из зеленой "нивы", стоявшей неподалеку, вытащил своё нескладное тело парень, которого он так и не знал по имени, а звал Дон Кихотом. Тот направился к Аян.

Яров даже двигатель приглушил от изумления: в руках у Дон Кихоты переливался всеми цветами радуги и блестел целофаном упаковки громадный букет цветов, а по лицу этого вихлястого придурка плавала нелепая, виноватая улыбка. Ни то, ни другое, натурально, ему никак не подходили!

Он шагнул к Аян, открыл было рот, но Анна Павловно загородила дочь и закричала агрессивно.

- А тебе что тут надо, обормот немытый?!

- Я ждал с утра... Извиниться хочу... Ваш отец мне в морду дал, так я ничего...

- Извиняйся в другом месте! - неукротимо погнала ухажера Анна Павловна. - Не надо твоих извинений! Катись отсюда и чтоб духу твоего не было! Цветочки он ещё приволок! Гуляй!

Аян растерянно улыбалась, а замешательство и неуверенность были не в характере Дон Кихота, он прокричал обиженно.

- Да что уж вы так, мамаша?! Ну, хмельной я тогда был, не разглядел что к чему! Я ж теперь по доброму!

- А ты тут никакой не нужен! Ни добрый, ни поганый!

Анна Павловна оттолкнула парня, схватила Аян за руку и потащила к парадным дверям.

От огорчения привычные манеры вернулись к Дон Кихоту - он размахнулся и кинул свой шикарный букет в след женщинам так, что тот перелетел черех их головы и ударился о дверь. Так и остался там лежать.

Дон Кихот огорченно повернулся к Ярову и спросил обидчиво.

- Чего они ломаются-то?! Я ж по хорошему.

- У них своя шкала ценностей, скорей всего. - ответил Яров и тронул машину.

Только через пару минут, уже на дороге, Яров обнаружил, что если день и прошел хорошо, то вечер у него оказывался пустой. Можно было, конечно, поехать в шашлычную - сегодня там наверняка соберется компашка, но это часиков в десять, а сейчас нет и семи. А самое скверное, что в местной квартире Ярова не было ни одной книжки, без чего он прожить не мог. День для него всегда проходил спокойно, когда он знал, что к вечеру есть интересная книга - в этом была определенная завершенность проживаемого времени от утра до сна.

Яров прикинул, не поехать ли ему обратно в Москву, но это тоже казалось неразумным, завтра начинался рабочий дкень, а торговлей своей он ещё не собирался манкировать. Хоть и увязал там с каждым часом во что-то малоприятное, но привычная обязательность, организованность взлелеянная годами преподавания в школе не позволяли попросту бросить начатые дела.

Пока он колебался, уже доехал до дому, поставил машину и тут же увидел даму с собачкой, сиречь тетю Веру с Артошкой. Пес весело залаял и прыгнул к Ярову, будто они давно знакомы, тетя Вера тоже возликовала.

- А вот и вы прибыли, Илья Иванович, здраствуйте! Закончили работать сегодня?

- Нет, я в Москву ездил.

- Ой, зря не сказали, мне тоже туда надо! Ай, не по соседски это, вы б меня могли подкинуть, билеты то на электричку для пенсионерки дорогие, это там, в метро, нам бесплатно.

Вся жизнь женщины уходила в копеечные расчеты, с огорчением отметил Яров и сказал.

- Я на неделе ещё поеду, тогда вас предупрежу.

- Вот и добренько, добренько. А я может тоже чем вам сгожусь.

Яров тут же воспользовался предложением.

- У вас чего-нибудь почитать нет, тетя Вера? Я тут без книг скучаю и дичаю.

- Чего-нибудь сыщем! Внук у меня тоже такой книгочей был, что не наедался за обедом без книжки! Теперь его в армию взяли, на Севере служит.

Вместе с тетей Верой Яров поднялся этажом выше своей квартиры и, отказавшись от чая, принял предложение поискать, что ему надо в комнате внука.

Книжная полка всегда отражение сущности её хозяина. Нынешний солдат на Севере оказался не столько "книгочеем", сколько фанатом эстрадной попсы. Все стены комнаты были увешаны плакатами эстрадных "зведунов и звездулек", музыкальному центру мог позавидовать хороший бар, все книги были посвящены музыкальным темам. Но нашлась пара журналов общего содержания. Журналы были прошлогодние, незнакомые, изданные на хорошей бумаге. Названия Ярову ничего не сказали - сейчас они появлялись все новые и новые, в большинстве своем быстро исчезали, стабильности прежней периодики не было. Вряд ли эти прошлогодние журнальчики выдержали все кризисы и перемены, скорее всего уже "сгорели". Но Яров решил, что не может быть того, чтоб в пестроте этой "желтой" литературы не нашлось вовсе ничего интересного.

Поговорив с хозяйкой о достоинствах и просто невероятных талантах её Артошки, Яров вернулся к себе, перекусил, включил телевизор, растянулся на продавленном диване и принялся листать журналы. Оба оказались выполнены в схеме, которую когда-то давно разработал "Плей-бой": серьез и "желтизна" вперемежку. Дельный обзор современного американского детектива, голые девочки, биржевые курсы и светские сплетни из половой жизни эстрадных звезд.