Роковая восьмерка - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джанет Иванович (Глава 7) #7

Глава 7

Я дохромала до торгового лотка и добыла себе коку и коробку «Крэкер Джекс». Крэкеры нельзя ведь считать нездоровой калорийной пищей, потому что они из кукурузы и орехов, а мы знаем, как высоко ценятся эти продукты в питании. И еще у «Крэкер Джекс» приз внутри.

Прогулявшись до кромки берега, я открыла коробку с крэкерами, и тут ко мне бросился гусь и ущипнул клювом за колено. Я отпрыгнула, а он принялся, гогоча и поклевывая, наступать на меня. Я изо всех сил бросила крэкер подальше, и гусак кинулся за ним. Огромная ошибка. Оказалось, бросить крэкер одному гусю, значит, пригласить всю гусиную стаю на вечеринку. Вдруг со всех сторон парка ко мне устремились гуси, переваливаясь на неуклюжих перепончатых лапах, тряся жирными гусиными огузками, хлопая огромными крыльями, а их черные глаза-бусинки пожирали мои крэкеры. Сгрудившись около меня, они стали драться, пронзительно гоготать, ужасно щипаться, отвоевывая себе место.

— Беги, спасайся, милая! Отдай им «Крэкер Джекс», — с ближайшей скамейки завопила какая-то старушка. — Брось коробку, или эти проглоты сожрут тебя заживо!

Я крепко вцепилась в коробку:

— Я же не добралась до приза. Он все еще в коробке.

— Да забудь ты про приз!

С противоположной стороны озера летели еще гуси. Черт, что бы я там себе не думала, они все могли слететься сюда аж с Канады. Одна из тварей ударила меня в грудь, и я растянулась на земле. От неожиданности я взвизгнула и уронила коробку. Стая гусей бросилась в атаку, не считаясь ни с человеческой, ни с гусиными жизнями. Стоял оглушительный гвалт. Крылья били меня по чему попало, а гусиные когти рвали мне в клочья футболку.

Казалось, эта безумная кормежка продолжалась много часов, а на деле все заняло, может, минуту. Стая убралась так же быстро, как налетела, и все, что от нее осталось — гусиные перья и помет. Огромные студенистые кучи гусиного помета… насколько хватало глаз.

Рядом со старушкой на скамейке сидел старик.

— Ты что, совсем зеленая? — обратился он ко мне.

Я собралась с силами, доползла до машины, открыла дверь и все еще в состоянии прострации втиснулась за руль. Хватит с меня упражнений. Выехала на автопилоте с парковки и, не помню как, пробиралась по Гамильтон-авеню. Я уже была в паре кварталов от дома, когда почувствовала какое-то шевеление на соседнем сиденье. Повернулась посмотреть, что там такое, и тут на меня прыгнул паук размером с обеденное блюдо.

— Аааааааа! Черт! Черт гадский!

От неожиданности я боком вляпалась в какую-то припаркованную машину, въехала на тротуар и уперлась в газон. Рывком открыла дверцу и выскочила из машины. Я все еще прыгала и трясла волосами, когда появились первые копы.

— Давайте уточним, — сказал один из них. — Вы почти разбили эту припаркованную к тротуару «тойоту», не говоря уже об ущербе, нанесенном вашему «Си Ар-Ви», потому что на вас напал какой-то паучок?

— Не просто какой-то паучок. Там их не один. И огромных. Наверно, мутантов-пауков. Целое скопище мутантов-пауков.

— Что-то мне лицо ваше знакомо, — продолжил он. — Вы, случаем, не охотница за головами?

— Да, и очень храбрая. Не считая, что боюсь пауков.

И не считая Эдди Абруцци. Уж Абруцци знал, как запугать женщину. Он знал все эти дерьмовые штучки, от которых мурашки по телу, которые деморализуют и неизвестно почему пугают до чертиков. Змеи, пауки и привидения на пожарной лестнице.

Полицейские обменялись взглядами типа «ох, уж эти женщины»… и чванливо полезли в мою машину. Они сунули головы внутрь и мгновением позже вместе завопили, и дверца моментально захлопнулась.

— Иисус долбанный Христос, — заорал один из копов. — Хрень святая!

После краткой дискуссии было решено, что проблема эта за пределами способностей простого терминатора, и посему снова вызвали «Контроль за животными». Часом позже «Си Ар-Ви» объявили зоной, свободной от пауков, я заполучила штрафную квитанцию за неосторожное вождение и обменялась страховками с владельцем поврежденной тачки.

Доехав оставшиеся пару кварталов, припарковала машину и поковыляла домой. В вестибюле обнаружился мистер Кляйншмидт.

— Ужасно выглядишь, — заявил без обиняков мистер Кляйншмидт. — Что с тобой случилось? Это что, гусиные перья на твоей рубашке? И чего это она вся подрана и в травяных пятнах?

— Вы не захотите подробностей, — ответила я ему. — Это так мерзко.

— Готов поспорить, ты кормила гусей в парке, — догадался он. — И вряд ли еще рискнешь. Эти гуси настоящие звери.

Я подавила вздох и вошла в лифт. Войдя в квартиру, сразу же заметила перемены. Мигал автоответчик. Ну вот. Наконец-то! Я нажала кнопку и вся изготовилась слушать.

— Тебе понравились пауки? — раздался голос.

Все еще оцепенев от событий дня, я стояла посреди кухни, когда появился Морелли. Он разок стукнул в дверь, и та сама распахнулась, поскольку была не закрыта. Прыжками вбежал Боб и начал бегать вокруг, все исследуя.

— Я так понимаю, у тебя проблемы с пауками, — сказал Морелли.

— Какое понимание.

— Видел твою машину на стоянке. Ты разнесла весь правый бок.

Я дала ему прослушать автоответчик.

— Абруцци, — сообщила я. — Голос на записи не его, но он стоит за всем этим. Этот тип воображает, что это военная игра. И кто-то должен был проследить за мной до парка. Потом вскрыть машину и подбросить пауков, пока я бегала.

— Сколько пауков?

— Пять огромных тарантулов.

— Могу потолковать с Абруцци.

— Спасибо, но как-нибудь сама справлюсь.

Ага, конечно. Вот поэтому-то я и оторвала какой-то припаркованной машине дверцу. По правде сказать, мне смерть как хотелось, чтобы вмешался Морелли и отогнал Абруцци прочь. К несчастью, это будет воспринято, как сигнал: тупая беспомощная женщина нуждается в крепком сильном мужике, чтобы вытащил ее из беды. А это никуда не годится.

Морелли окинул меня оценивающим взглядом, отметив пятна травы, гусиные перья и разодранную рубашку.

— Я покупал Бобу хот-дог, когда мы обошли озеро, так там у лотка только и было разговоров, что об особе, которую атаковала стая гусей.

— Хмм. Представляю себе.

— Обсуждали, что она спровоцировала нападение, покормив гусака «Крэкер Джеком».

— Я не виновата, — сказала я. — Это все глупый гусь.

Боб бродил по квартире. Потом вернулся в кухню и улыбнулся, глядя на нас. Из пасти свешивался кусок туалетной бумаги. Он открыл пасть, высунул язык. «Кхе!» Пасть разинулась во всю ширь, и он вывалил хот-дог, комок травы, кучу слизи и ком туалетной бумаги.

Мы потрясенно таращились на влажную кучу собачьей блевотины.

— Ну, я так понимаю, мне пора идти, — заявил Морелли, глядя на дверь. — Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Погоди минутку. И кто, по-твоему, будет это убирать?

— Хотел бы помочь, но… о черт, так воняет. — Он зажал нос и рот. — Надо идти, — повторил он. — Опаздываю. Дел полно. — И уже из прихожей: — Может, тебе просто стоит съехать и найти новую квартиру.

Еще один повод послать ему стервозный взгляд.

Спала я плохо — впрочем, по моим оценкам, это нормально, когда тебя атакуют гуси-убийцы и пауки-мутанты. В шесть часов я наконец вылезла из постели, приняла душ и уже оделась. Я решила, что за ужасную ночь мне положена компенсация, поэтому собралась и поехала в кофейню Барри. У Барри всегда очередь, но она стоит того, потому что у него сорок две разновидности кофе плюс все имеющиеся на свете экзотические напитки эспрессо.

Я заказала моккачино с двойной корочкой карамели и понесла напиток к окну. Там села рядом со старушкой с обкромсанными, выкрашенными в яркий как пламя красный цвет волосами. Она была маленькой и кругленькой с огромными серебряными с бирюзой серьгами, с замысловатыми кольцами на каждом узловатом пальце, в белом полиэстровом стеганом костюме и в кроссовках «Скечерс» на платформе. Ресницы густо накрашены тушью. Чашка с каппуччино вся измазана в темно-красной помаде.

— Привет, милочка, — обратилась она прокуренным голосом. Не иначе, как потребляла пару пачек в день. — Это карамельный моккачино? Я когда его пью, меня от него трясет. Слишком много сахара. Будешь его пить — схлопочешь диабет. У моего брата диабет, так ему отрезали стопы. Вот уж где уродство. Сначала его стопы почернели, потом вся нога, и кожа стала отваливаться кусками. Словно побывал в пасти голодной акулы, и она отхватила у него шматы мяса.

Я осмотрелась в поисках другого места, где можно было встать и выпить кофе, но народу было, как сельдей в бочке.

— Сейчас он под присмотром сиделки торчит дома, поскольку не может уже болтаться, как прежде, — продолжила старушка. — Навещаю его, когда могу, но у меня и самой дел по горло. Учитывая, сколько мне лет, не хочу сидеть и терять время. Однажды ведь могу проснуться утром, а уже мертва. Хотя, конечно, я держу себя в хорошей форме. Как ты думаешь, сколько мне?

— Восемьдесят?

— Семьдесят четыре. В иные дни я выгляжу лучше, — заверила она. — Как тебя зовут, милочка?

— Стефани.

— А меня Лаура. Лаура Минелло.

— Лаура Минелло. Что-то знакомое. Вы, случаем, не из Бурга?

— Нет. Прожила всю жизнь в Северном Трентоне. На Черри-стрит. Работала в конторе социальной защиты. Отбарабанила там двадцать три года, но ты вряд ли знаешь меня оттуда. Ты слишком молоденькая.

Лаура Минелло. Откуда-то я ее знала, только не могла вспомнить, откуда.

Лаура Минелло показала на красный «Корветт», припаркованный перед кафе.

— Видишь вон ту роскошную красную тачку? Это моя. Прелесть, правда?

Я взглянула на машину. Потом на Лауру Минелло. Затем снова на машину. Боже правый! Я пошарила в сумке, выискивая бумаги, которые вручила мне Конни.

— Давно у вас эта машина? — спросила я Лауру.

— Пару деньков.

Я вытянула бумаги и просмотрела первую страницу. Лаура Минелло, обвиняется в автомобильной краже в крупных размерах, семьдесят четыре года. Место жительства Черри-стрит.

Пути Господни неисповедимы.

— Вы ведь украли этот «Корветт»? — спросила я Минелло.

— Одолжила. Старикам позволяется делать кое-какие вещи, чтобы доставить себе немножечко удовольствия, прежде чем скопытятся.

О черт. Мне следовало вникнуть в залоговое соглашение, прежде чем брать папку у Конни. Никогда не связывайся со стариками. Это всегда катастрофа. Старые люди народ легкомысленный. А ты будешь выглядеть ничтожеством, когда подвергаешь их аресту.

— Странное совпадение, — сообщила я. — А я как раз работаю на Винсента Плама, вашего залогового поручителя. Вы пропустили дату суда, вам нужно ее переназначить.

— Хорошо, только не сегодня. Собираюсь в Атлантик-Сити. Просто запланируй меня на следующую неделю.

— Так не получится.

К «Барри» подъехали «сине-белые». И остановились как раз за красным «веттом». Вышли два копа.

— Ой-ой-ой, — запричитала Лаура. — Что-то мне это не нравится.

Одним из копов был Эдди Газарра, женатый на моей кузине Ширли Плаксе. Он проверил номера на «Корветте», потом обошел вокруг машины. Вернулся в «сине-белый» и куда-то позвонил.

— Тупые полицейские, — возмущалась Лаура. — Делать им нечего, как болтаться вокруг и арестовывать пенсионеров. Следует издать против этого закон.

Я тихонько стукнула в окно и привлекла внимание Газарры. Указала ему на сидевшую рядом Лауру и улыбнулась. «Она здесь» — одними губами беззвучно просигналила я Газарре.

Приближался полдень, когда я припарковалась перед конторой Винни, пытаясь набраться мужества войти внутрь. Я поехала следом за Газаррой и Лаурой в полицейский участок, где забрала квитанцию за сдачу тела. По квитанции мне положено было получить пятнадцать процентов от залога Минелло. И эти пятнадцать процентов вносили существенный вклад в месячную квартирную плату. Обычно доставка квитанции — счастливое событие. Сегодня его подпортило то, что, преследуя Эндрю Бендера, я потеряла четыре пары наручников. Не говоря уже обо всех остальных случаях, когда я выглядела, как полная идиотка. А Винни был на месте, торчал в своем логове и только и ждал, чтобы напомнить мне об этом.

Я стиснула зубы, схватила сумку и направилась к двери.

Лула прекратила перебирать папки, когда я вошла.

— Эй, конфетка, — обратилась она ко мне. — Что новенького?

— Винни в своем кабинете. Покрывается сыпью от головок чеснока и крестов, — оторвалась от компьютера Конни.

— Как у него настроение?

— Ты появилась, чтобы сообщить, что привела Бендера? — прокричал Винни из-за закрытой двери.

— Нет.

— Тогда я в паршивом настроении.

— Как он слышит за закрытой дверью? — спросила я Конни.

Она подняла руку и выставила средний палец.

— Я все вижу, — заорал Винни.

— Он поставил камеру, поэтому ничего не пропускает, — пояснила Конни.

— Ага, подержанную, — встряла Лула. — Купил на распродаже, когда закрывался магазин порновидео. Я бы к ней без резиновых перчаток и пальцем не прикоснулась.

Винни открыл дверь кабинета и высунул голову:

— Ради бога, Бендер же обычный пьянчужка. Он с утра, проснувшись, присасывается к банке пива и никуда не выбирается. Да он просто дар небес. А вместо того, он выставляет тебя идиоткой.

— Он не просто пьяница, а хитрый пьянчужка, — пояснила Лула. — Он даже может бегать, когда пьет. А последний раз открыл стрельбу. Тебе стоит мне побольше платить, если я рискую схлопотать пулю.

— Да вы обе просто жалкое зрелище, — заявил Винни. — Я могу поймать этого парня одной левой и с завязанными глазами.

— Ну-ну, — фыркнула Лула.

— Ты мне не веришь? — наклонился вперед Винни. — Считаешь, я не приведу этого парня?

— Чудеса случаются, — бросила Лула.

— Вот как? Думаешь, потребуется чудо? Ну хорошо, покажу тебе чудо. Вы, две неудачницы, чтоб были здесь в девять вечера: мы будем брать этого парня.

Винни втянул обратно голову и захлопнул дверь.

— Надеюсь, у него есть наручники, — сказала Лула.

Я вручила Конни квитанцию по Лауре Минелло и подождала, пока она выпишет чек. Тут открылась входная дверь, и мы все разом обернулись посмотреть, кто там.

— Эй, мы знакомы, — заявила Лула входившей в контору женщине. — Ты пыталась меня убить.

Это оказалась Мэгги Мейсон. Мы встречались с ней по предыдущему делу. Наши отношения с Мэгги начались из рук вон плохо, но закончились лучше некуда.

— Ты все еще месишь грязь в «Змеином гнезде»? — спросила Лула.

— «Змеиное гнездо» закрыли, — пожала плечами Мэгги, типа «случается же дерьмо». — Пора мне сменить курс. Бороться в грязи было забавно какое-то время, но я всегда мечтала открыть книжный магазин. Когда «Гнездо» свернулось, я убедила одного из владельцев основать вместе дело. Вот почему я заскочила. Будем соседями. Я подписала договор на аренду здания рядом.

Я посиживала перед конторой в побитой машине, раздумывая, что же дальше-то делать, когда зазвонил телефон.

— Сделай что-нибудь, — заявила бабуля Мазур. — Только что ушла Мейбл. Она доведет нас до психушки. Во-первых, она все дни печет, а сейчас таскает этот хлам к нам, потому что у нее больше нет места в доме. У нее все заставлено выпечкой. А последний раз она принялась реветь. Реветь, представляешь? А ты знаешь, как нас это выводит из себя.

— Она переживает об Эвелин и Энни. Они ее единственные родственницы.

— Ну так отыщи их, — настаивала Бабуля. — Мы не знаем, что делать со всеми этими кофейными тортами.

Я отправилась на Кей-стрит и припарковалась у дома Эвелин. Я все думала об Энни, которая спала наверху, играла в маленьком дворике. О маленькой девочке с рыжими кудряшками и большими серьезными глазами. Лучшей подружке моей племянницы, лошадки. Что за дите могло бы водить дружбу с Мэри Элис. Не то чтобы Мэри Элис не очаровательный ребенок, но надо честно признать, она на пару дюймов отклоняется от среднего. Наверно, Мэри Элис и Энни обе оказались как бы в стороне и обе нуждались в дружбе. И нашли друг дружку.

«Поговори со мной, — обратилась я к дому. — Поведай тайну».

Так я торчала тут и уговаривала дом рассказать мне хоть что-то, как позади меня остановилась машина. Большой черный «линкольн» с двумя типами на передних сиденьях. Мне не пришлось долго думать и не составило труда вычислить, что это Абруцци и его приспешник Дэрроу.

Разумней было без оглядки смыться. Поскольку я редко поступала разумно, то закрыла дверь, чуть опустила стекло со стороны водителя и подождала, когда Абруцци подойдет ко мне перемолвиться словечком.

— Ты дверь, смотрю, закрыла, — заметил, подойдя, Абруцци. — Что, боишься меня?

— Если бы боялась, то завела бы мотор. Часто сюда приходите?

— Люблю приглядывать за своей собственностью, — сказал он. — А ты что тут делаешь? Не собираешься ли взломать дом?

— Не-а. Просто осмотр достопримечательностей. Странное совпадение: стоит мне здесь появиться, и вы тут как тут.

— Никакого совпадения, — поправил Абруцци. — У меня всюду стукачи. Я слежу за каждым твоим шагом.

— За каждым?

Он пожал плечами.

— За большинством. Например, знаю, что ты вчера была в парке. А потом у тебя произошел несчастный случай с машиной.

— Какой-то дебил решил, что будет круто подбросить мне пауков в машину.

— Как тебе нравятся пауки?

— Да они ничего так. Правда, не такие забавные, как зайчики, к примеру.

— Помнится, ты врезалась в какую-то припаркованную машину.

— Один из пауков решил сделать мне сюрприз.

— Элемент неожиданности в битве имеет значение.

— Какая уж тут битва. Я пытаюсь утешить старушку, ища маленькую девочку.

— Ты что, меня за идиота принимаешь? Ты охотница за головами. Наемная, между прочим. И отлично представляешь, что это значит. Ты здесь ради денег. И знаешь, каковы ставки. Понимаешь, что я пытаюсь вернуть. Только ты не в курсе, с кем имеешь дело. Сейчас я с тобой играю, но когда-нибудь игра мне наскучит. И если ты к этому времени не перейдешь на мою сторону, я приду за тобой и воздам тебе по заслугам: вырву твое сердце, пока оно еще будет биться.

Фууу.

Он был одет в костюм и при галстуке. Со вкусом подобранном. И с виду дорого. Никаких пятен от соуса на галстуке. Сумасшедший, но по крайней мере одет хорошо.

— Полагаю, мне пора идти, — сказала я. — А вам наверно хочется пойти домой и принять таблеточку.

— Приятно было узнать, что ты так любишь зайчиков, — добавил он.

Я завела мотор и убралась подальше. Абруцци стоял, глядя мне вслед. Я проверила, нет ли за мной «хвоста». Никого не увидела. Покружила пару кварталов. Все еще никакого «хвоста». В животе возникло неприятное чувство. Очень смахивающее на ужас.

Я подъехала с заднего двора к родительскому дому и заметила бьюик дядюшки Шандора, припаркованный на подъездной дороге. Сестра пользовалась Большим Голубым, пока не накопит достаточно денег, чтобы купить машину. Но моей сестре полагалось быть на работе. Я припарковалась за ней и заглянула в дом. Бабуля Мазур, матушка и Валери сидели за кухонным столом. Перед ними стояли нетронутые чашки с кофе.

Я предпочла содовую и присела на четвертый стул.

— Что случилось?

— Твою сестру уволили из банка, — сообщила бабуля Мазур. — Она вступила в драку с боссом, и тут же, не сходя места, заявила, что увольняется.

Валери с кем-то подралась? Святая Валери? Сестрица с характером, как у ванильного пудинга?

В детстве Валери всегда вовремя делала уроки, заправляла постель перед уходом в школу, и про нее думали, что она необъяснимо похожа на безмятежные гипсовые статуэтки Святой Девы Марии, расставленные на газонах и в церквях Бурга. Даже месячные у Валери приходили и уходили точь-в-точь в срок, минута в минуту, изящным течением, а настроение менялось от хорошего к еще лучшему.

Я же была той сестрой, которая корчилась от спазм.

— Так что случилось? — спросила я. — Как ты могла подраться с начальницей? Ты же только что устроилась на работу.

— Она вела себя неразумно, — ответила Валери. — И противная такая. Я сделала одну крошечную ошибочку, а она пришла в ярость, наорала на меня перед всеми. И не успела я опомнится, как уже орала в ответ. А потом уволилась.

— Ты орала?

— Последнее время я не в себе.

Что есть, то есть. В прошлом месяце она пыталась стать лесбиянкой, а в этом — орет. Что дальше? Полный свих мозгов?

— Так что за ошибка?

— Я пролила суп. Вот и все. Пролила чуточку супа.

— Один из этих готовых супчиков в чашке, — пояснила мне Бабуля. — В них еще такие крохотные лапшички-пружинки. Валери опрокинула всю бадью на компьютер, суп просочился в щелки и вырубил систему. У них чуть было не закрыли банк.

Я не пожелала бы Вэл плохого. Но все же в некотором роде здорово увидеть, как она провалилась после стольких лет, когда жила, как у черта за пазухой.

— Ты ничего не вспомнила новенького об Эвелин? — спросила я Валери. — Мэри Элис говорит, что они с Энни были лучшими подругами.

— Они школьные подруги, — ответила Валери. — Не помню, что я когда-либо видела Энни.

— А ты знаешь Энни? — взглянула я на матушку.

— Раньше Эвелин обычно приводила ее с собой, но они перестали навещать Мейбл пару лет назад, когда у Эвелин начались проблемы. И Энни никогда не приходила к нам домой с Мэри Элис. Если речь об этом, то Мэри Элис вообще никогда не рассказывала об Энни.

— По крайней мере на человеческом языке, — вставила Бабуля. — Она могла же обронить что-нибудь на лошадином.

Валери выглядела раздавленной, гоняя по столу пальцем печенье. Если бы я впала в депрессию, то этого печеньица давно бы уже не было и в помине. Есть о чем задуматься…

— Ты будешь есть это печенье? — спросила я Валери.

— Спорим, эти маленькие лапшички в супе похожи на глистов, — заявила Бабуля. — Помнишь, как у Стефани появились глисты? Врач сказал, что они от латука. Заявил, что мы плохо помыли латук.

Я уже и забыла о глистах. Не самое мое приятное детское воспоминание. Прямо в тот день меня вырвало спагетти и мясными шариками на Энтони Балдерри.

Я прикончила содовую, съела печенье Валери и отправилась к соседней двери отметиться у Мейбл.

— Что нового? — спросила я у нее.

— Еще раз звонили из залоговой конторы. Они ведь не придут прямо сюда и не выкинут меня из дома?

— Нет. Все должно пройти через все юридические инстанции. А уж эта залоговая контора гордится своей репутацией.

— Я не слышала от Эвелин ничего с тех пор, как она уехала, — сказала Мейбл. — Думаю, к этому времени она бы уже объявилась.

Я вернулась в машину и набрала номер Дотти.

— Это Стефани Плам, — напомнила я. — Все нормально?

— Та женщина, о которой мы говорили, все еще сидит перед домом. У меня даже день пропал зря, потому что она меня пугает до чертиков. Я позвонила в полицию, но они заявили, что ничего не могут предпринять.

— У тебя есть моя карточка с номером телефона?

— Да.

— Позвони, если тебе нужно увидеться с Эвелин. Я помогу тебе прошмыгнуть мимо Джин Эллен.

Я отсоединилась и наедине с собой бессильно развела руками. Что еще я могла сделать?

Тут я подпрыгнула, когда неожиданно зазвонил телефон. Это перезвонила Дотти.

— Ладно, хорошо, мне нужна помощь. Я знаю, где остановилась Эвелин. Мне нужно сейчас кое-куда поехать, а я не могу привести за собой слежку.

— Ясно. Буду через сорок минут.

— Подойди с задней двери, как тогда.

Вот так Джин Эллен мне еще и одолжение сделала. Она загнала Дотти в ситуацию, когда ей потребовалась моя помощь. Чудеса да и только, не правда ли?

Перво-наперво я заехала в контору за Лулой.

— Давай устроим заварушку, — вдохновилась Лула. — Мне до смерти хочется отвлечь Джин Эллен. Я королева отвлекающих маневров.

— Отлично. Только запомни: никакой стрельбы.

— Может, ну хоть по какой-нибудь шине? — взмолилась Лула.

— Никаких шин. И вообще ничего . Не стрелять.

— Надеюсь, ты понимаешь, как на корню подрываешь дело?

Лула натянула новые ботинки с мини-юбкой желто-лимонного цвета в облипочку. Не думаю, что у подруги имелись малейшие проблемы с тем, чтобы отвлечь огонь на себя.

— План таков, — сказала я, когда мы подъехали к Саут-Ривер. — Я остановлюсь за одну улицу от Дотти, и мы подойдем с черного хода. Тогда ты берешь на себя Джин Эллен, отвлекаешь ее, пока я отвожу Дотти к Эвелин.

Я прошла кратчайшим путем дворами и постучала в заднюю дверь к Дотти.

Та открыла дверь и подавила визг.

— Боже правый, — сказала она. — Я не ожидала … что придут двое.

Скорей она не ожидала увидеть черную /большеразмерную женщину, впихнутую в крошечную желтую юбчонку.

— Это моя напарница Лула, — пояснила я. — Она хорошо умеет отвлекать противника.

— Нешуточно даже, я б сказала.

Дотти надела джинсы и кроссовки. На кухонном столе торчала сумка с продуктами, а под мышкой у Дотти болтался малыш-двухлетка.

— Вот незадача, — поделилась Дотти. — У меня есть некая подруга, у которой кончились продукты, а она не может выйти в магазин. Я хочу отвезти ей эти продукты.

— Джин Эллен все еще перед домом?

— Уехала десять минут назад. Она это проделывает. Посидит несколько часов, потом на время уедет, но всегда возвращается.

— Так почему бы тебе не отвезти продукты своей подруге, когда исчезает Джин Эллен?

— Ты же сказала, что не стоит этого делать. Дескать, если даже я ее не вижу, она за мной проследит.

— Правильно мыслишь. Ладно, давайте так. Мы с тобой идем дворами и берем мою машину. А Лула ведет твою машину. Лула удостоверится, что за нами не следят, и отвлекает Джин Эллен в случае, если она появится.

— Не пойдет, — возразила Дотти. — Я должна поехать одна. И мне нужно, чтобы кто-нибудь посидел с детьми. Моя няня в последний момент меня подвела. Давай я проберусь дворами и воспользуюсь твоей машиной, а ты посидишь с детьми. Я скоро.

Мы с Лулой хором выкрикнули «нет».

— Идея паршивая, — заявила я. — Мы не няни по вызову. Фактически ничего не знаем о детях. — Я посмотрела на Лулу: — Ты что-нибудь о детях знаешь?

Лула энергично потрясла головой:

— Я в детях ничего не смыслю. И ничего не хочу в них смыслить.

— Если я не отвезу продукты Эвелин, то она выйдет в магазин и погорит. Если ее засекут, ей придется бежать.

— Эвелин и Энни не могут вечно прятаться, — напомнила я.

— Я знаю. Я пытаюсь выправить ситуацию.

— Поговорив с Содером?

На ее лице проступило явное удивление:

— Ты тоже за мной следила?

— Содер не прыгал от радости. Так о чем вы спорили?

— Я не могу тебе сказать. И мне нужно идти. Отпустите меня, пожалуйста.

— Я хочу поговорить с Эвелин по телефону. Мне нужно знать, что с ней все в порядке. Если я поговорю с ней, то дам тебе съездить. И мы с Лулой посидим с детьми.

— Эй, попридержи коней, — возмутилась Лула. — Мне это не нравится. Дети меня пугают до чертиков.

— Ладно, — согласилась Дотти. — Наверно, ничего страшного, если позволю вам поговорить с Эвелин.

Она вышла в гостиную, чтобы набрать номер. Состоялся краткий разговор, Дотти вернулась и дала мне трубку.

— Твоя бабушка переживает, — сказала я Эвелин. — Беспокоится за тебя и Энни.

— Скажи ей, что все хорошо. И пожалуйста, перестань нас искать. Ты только усложняешь дело.

— Тебе не обо мне стоит беспокоиться. Стивен нанял частного сыщика, вот она-то отлично отыскивает людей.

— Дотти меня предупреждала.

— Мне хотелось бы с тобой поговорить.

— Сейчас я не могу. Сначала нужно кое-что уладить.

— Что именно?

— Я не могу сказать.

И повесила трубку.