Роковые початки

ГЛАВА 1

Вечером того сентябрьского вторника, когда в нашу дверь позвонили и я, прошествовав в прихожую, увидел сквозь прозрачное лишь с внутренней стороны стекло, что на крыльце стоит инспектор Кремер с внушительной коробкой в руках, меня так и подмывало отворить дверь на длину цепочки и величественно молвить в образовавшуюся двухдюймовую щель: «Все поставки — только с черного хода».

Ни дел, ни клиентов у нас не было, Кремера мы в гости не ждали и никаких обязательств перед ним не имели, поэтому смысла разыгрывать из себя радушного хозяина я не видел.

Впрочем, приглядевшись к инспектору, я передумал. Нет, сам он со своей округлой и вечно багровой физиономией, мохнатыми седыми бровями, крупный, могучий, в тяжелом пальто, едва не трещавшем по всем швам, выглядел как всегда. Но вот коробка…

Коробка показалась мне подозрительно знакомой — точь-в-точь в таких же по внешнему виду и размерам, обвязанных такой же бечевкой и подписанных синим карандашом «Для Ниро Вулфа», нам поставлял свой товар Маклеод.

Я щелкнул выключателем, чтобы осветить крыльцо, и, удостоверившись в своей правоте, распахнул дверь и вежливо поинтересовался:

— Откуда у вас кукуруза?

Пожалуй, тут нужно сделать некоторые пояснения.

Вкусный ужин традиционно порождает у Вулфа благодушный настрой. Мы перебираемся из столовой в кабинет, он помещает свою тушу в любимое кресло, и Фриц подает кофе. После этого Вулф погружается в очередную книгу либо, в том случае, если я не спешу на какое-нибудь свидание, заводит беседу. Повод значения не имеет, Вулф готов разглагольствовать на любые темы: от капризов моды на женские туфельки до толкования новолуний вавилонскими астрологами.

Однако тем вечером он взял чашку с кофе, ни слова не говоря, протопал к исполинскому глобусу возле книжных полок, хмуро на него воззрился и начал вращать. Должно быть, подбирал какой-нибудь необитаемый остров.

Дело в том, что нам не доставили кукурузу!

Согласно договоренности с Дунканом МакЛеодом, фермером из округа Путнам, в период с двадцатого июля по пятое октября он доставлял нам по вторникам свежесрезанные початки в стадии молочно-восковой зрелости. Фриц тут же запекал их, а листья мы счищали уже в столовой, за ужином. Нам с Фрицем полагалось по четыре початка, а Вулф расправлялся с восемью.

Расписание доставки соблюдалось очень строго: с половины шестого до половины седьмого, не раньше и не позже. В тот же вечер кукурузу не принесли вовсе, так что Фрицу пришлось на скорую руку сварганить какое-то кушанье из яиц. Неудивительно поэтому, что Вулф мрачно вертел глобус.

А тут еще нелегкая принесла инспектора Кремера с коробкой.

А что, если это наша коробка? Сходство, конечно, поразительное.

Инспектор вручил мне шляпу, чтобы я положил ее на полку, а сам прямиком направился через прихожую к кабинету. Войдя туда, я застал такую картину: Кремер, водрузив коробку на письменный стол Вулфа, собирался перерезать бечевку перочинным ножом, который вынул из кармана, а сам Вулф, так и не допив кофе, приближался к инспектору с чашкой в руке.

Раскрыв коробку, Кремер выудил из нее один початок, покрутил в руке и назидательно произнес:

— Похоже, вы ждали эту кукурузу к ужину, не так ли?

Вулф подошел к столу, приоткрыл коробку, заглянул в нее, затем прочитал надпись, сделанную синим карандашом, после чего хмыкнул и опустился в свое кресло.

— Вы своего добились, — прорычал он. — Я в тупике. Откуда у вас эта коробка?

— Если вы не знаете, то, быть может, Гудвин вас просветит?

Покосившись на меня, Кремер устроился в красном кожаном кресле, которое стояло в торце письменного стола Ниро Вулфа.

— Я хочу задать вам с Гудвином несколько вопросов, и, разумеется, вас интересует почему. Так вот, без четверти пять, или четыре часа назад, в закоулке за рестораном «Рустерман» нашли труп мужчины. Смерть наступила от удара тупым предметом по затылку, орудие убийства — отрезок металлической трубы — лежало на земле рядом с трупом. Как выяснилось, убитый подъехал в фургоне к задворкам ресторана, чтобы там разгрузиться. В кузове обнаружили девять картонных коробок с кукурузными початками. Вот эта была адресована вам. Насколько; мне известно, вам доставляют такую коробку каждый вторник, не так ли?

Вулф кивнул:

— Да. Летом и осенью. Труп уже опознали?

— Да. В кармане нашли водительские права на имя Кеннета Фабера, возраст двадцать восемь лет, бумажник, в котором было чуть больше восьмидесяти долларов, и еще кое-какие мелочи. Сотрудники «Рустермана» опознали Фабера. Последние пять недель именно он доставлял в ресторан кукурузу, а оттуда уже ехал к вам. Правильно?

— Не знаю.

— Черта с два вы не знаете! Если вы собираетесь водить меня за нос…

Я поспешил вмешаться:

— Полегче на поворотах, инспектор! Не заводитесь понапрасну. Сами отлично знаете, что мистер Вулф ежедневно, исключая воскресенья, с четырех до шести не вылезает из оранжереи. Кукурузу нам, как правило, доставляют до шести, причем получаю ее либо я, либо Фриц. Так что мистер Вулф не покривил душой, он и правда не в курсе. В отличие от меня. Да, в последние пять недель кукурузу и в самом деле привозил Кеннет Фабер. Если желаете…

Я осекся, заметив краешком глаза необычную активность Вулфа. Он взял со своего письменного стола початок, который небрежно отбросил Кремер, ощупал, помял, а потом стал очищать. Я сидел не слишком близко, но кукурузные зерна показались мне непривычно крупными и желтее обычного.

— Так я и думал, — насупившись, процедил Вулф. Отодвинув очищенный початок, он раскрыл коробку, извлек из нее еще один и рыкнул: — Помоги, Арчи!

И принялся обдирать початок.

Кремер что-то пробормотал, но мы пропустили его реплику мимо ушей.

После того как мы очистили все початки, Вулф разложил их на три кучки. Два початка оказались недозрелыми, шесть, напротив, перезревшими, и лишь восемь соответствовали требованиям.

Вулф откинулся на спинку кресла, воззрился на Кремера и прорычал:

— Возмутительно!

— Опять вы за свои штучки? — взъярился Кремер. — Дурака из меня строите?

— Отнюдь. Вам нужны объяснения?

— Еще как! И не вздумайте что-нибудь утаить!

— Поскольку вы наверняка допрашивали работников ресторана, вам известно, что кукурузу поставляет туда некий Дункан Маклеод, ферма которого находится милях в шестидесяти от Нью-Йорка. Вот уже четыре года он продает мне кукурузу и отлично знает мои требования. Початки, достигшие стадии молочно-восковой зрелости, должны быть срезаны не ранее чем за три часа до того, как попадут ко мне. Вы ведь любите молодую кукурузу?

— Вы что, лапшу мне на уши вешаете?

— Вовсе нет. Так любите или нет?

— Да, — отмахнулся Кремер.

— А кто вам ее готовит?

— Жена, разумеется, — ухмыльнулся Кремер. — Фрица у меня нет.

— Она варит початки в воде?

— Конечно. А Фриц — в пиве?

— Нет, — терпеливо ответил Вулф. — Миллионы американских женщин, а также некоторые мужчины вершат это кощунство едва ли не каждый день. Превращают пищу богов в обычный пищевой продукт. Согласен — молодые початки, сваренные в кипящей воде, вполне съедобны и даже полезны, но если запекать их сорок минут, не очищая и слегка подсолив, в хорошо разогретой духовке, а очищать уже перед самой трапезой, то они удовлетворят прихоть самого взыскательного гурмана. Более изысканного яства не придумать самому лучшему шеф-повару. Что же касается американских домохозяек, то их не мешало бы самих сварить в кипятке! В идеале кукурузу…

Кремер нахмурился:

— Мне кажется, вы просто надо мной насмехаетесь.

— Вовсе нет. Так вот, в идеале кукурузу нужно запекать в свежесрезанном виде, но, разумеется, большинство горожан об этом и мечтать не могут. Если срезать початок на правильной стадии зрелости, то двадцать четыре часа спустя он уже в пищу не годится. А уж через сорок восемь часов и подавно. Я сам пробовал. А теперь взгляните сюда. — Вулф ткнул пальцем в разложенные кучки. — Как я уже говорил, это возмутительно! Мистер Маклеод — прекрасный знаток своего дела. Когда мы только начали сотрудничать, я заказывал по две дюжины початков, отбирал качественные, а остальные возвращал, так что мои требования ему отлично известны. Насколько я знаю, в «Рустермане» также знают толк в кукурузе, однако управляющий ресторана не столь придирчив, поскольку заказывает партии от ста пятидесяти до двухсот штук. Кстати, сегодняшнюю кукурузу они отправили на кухню?

— Да, — кивнул Кремер. — Они признались, что выгрузили свои коробки из фургона, прежде чем известить нас о найденном трупе. — Чуть помолчав, он прищурился и посмотрел на Вулфа в упор. — Вы ведь владеете «Рустерманом», не так ли?

Вулф мотнул головой:

— Нет. Согласно завещательному распоряжению моего покойного друга Марко Вукчича, я стал попечителем ресторана. На будущий год срок моего попечительства истекает. Вы должны помнить это дело, поскольку возглавляли расследование убийства Марко. Я сам тогда побывал в Югославии, изобличил убийцу и доставил сюда.

— Да, конечно, — закивал Кремер. — Премного благодарен.

Вулф досадливо скривил губы. Кремер перевел тяжелый взгляд на меня.

— Ты ведь часто там бываешь, да? Я имею в виду ресторан «Рустерман», а не Югославию. Насколько часто?

Я приподнял одну бровь. Этот трюк неизменно приводил инспектора в бешенство, потому что сам он так им и не овладел.

— Приблизительно раз в неделю, иногда — два. Мне делают там хорошую скидку, не говоря уж о том, что это и в самом деле лучший ресторан в Нью-Йорке.

— Допустим. А сегодня ты там был?

— Нет.

— А где ты находился в пятнадцать минут шестого?

— В седане марки «Герон», владеет которым мистер Вулф. В пятнадцать минут шестого, насколько помню, я проезжал Гранд-Конкур, двигаясь по направлению к набережной Ист-Ривер-драйв.

— С тобой кто-нибудь был?

— Да, Сол Пензер.

Кремер брезгливо фыркнул:

— Вы с Ниро Вулфом — единственные в мире люди, ради которых Пензер соврет не задумываясь. И куда вы с ним ехали?

— На бейсбол. Стадион «Янкиз».

— Что случилось на девятой минуте?.. — спросил Кремер и тут же досадливо махнул рукой: — Черт с тобой! Даже если вас там и близко не было, вы наверняка все продумали и наврете с три короба. Скажи лучше вот что: насколько хорошо ты знаешь Макса Маслоу?

Я снова приподнял одну бровь.

— А что?

— Я расследую убийство.

— Это я уже сообразил. И, судя по всему, вы меня подозреваете. А почему?

Чуть поколебавшись, Кремер ответил:

— Помимо всего прочего, в кармане Кеннета Фабера нашли маленькую записную книжку. На одной из страничек карандашом накорябаны четыре мужских имени, три из которых помечены галочками. Последним из четырех, причем без галочки, значится некий Арчи Гудвин. А первым — Макс Маслоу. Ты удовлетворен?

— Я бы хотел взглянуть на эту книжку.

— Она у экспертов.

Я пожал плечами — что, мол, поделаешь. Кремер ожег меня свирепым взглядом.

— Послушай, Гудвин, — прорычал он. — Ты, между прочим, частный сыщик и работаешь по лицензии…

Я кивнул:

— Вот-вот, теперь вы в своем репертуаре. И нечего было Сола Пензера поминать — соврет, не соврет… Ваша взяла, отвечу: никакого Макса Маслоу я не знаю. Более того, это имя я слышу впервые. А кто остальные двое?

— Второй — Питер Джей.

— Тоже впервые слышу. Ну а третий?

— Карл Хийдт. По буквам: Х-и-й-д-т.

— Это уже теплее. Модельер, кажется?

— Да, он делает модные вещи для женщин.

— В том числе для моей подружки, — кивнул я, — Лили Роуэн. Я несколько раз возил ее в его ателье, чтобы подобрать подходящий наряд. Он довольно популярен, хотя, на мой взгляд, есть модельеры и получше.

— И близко вы с ним знакомы?

— Скорее шапочно, хотя и обращаемся друг к другу по имени. Никаких общих интересов у нас нет. Разве что пару-тройку раз одновременно гостили с ним в выходные у Лили Роуэн. Кстати говоря, без Лили я вообще с ним не встречался.

— Как считаешь, почему его фамилия оказалась в записной книжке Кеннета Фабера?

— Понятия не имею. Даже предположить ничего не могу.

Кремер не сводил с меня взгляда.

— А как насчет Сьюзен Маклеод? — внезапно выпалил он. — Сам расскажешь или тебе напомнить?

Этого вопроса я ждал с того мгновения, как инспектор назвал Карла Хийдта. Не было никаких сомнений, что за те несколько часов, в течение которых записная книжка Фабера находилась в руках полиции, там успели проверить и перепроверить все мыслимые связи. То, что Кремер нагрянул к нам сам, а не вызвал меня в отдел по расследованию убийств, можно было расценить как настоящий комплимент — не мне, конечно, а Ниро Вулфу.

— Не трудитесь, инспектор, до десяти я и сам считать умею. Да, еще полтора месяца назад, когда Кеннет Фабер впервые привез нам кукурузу — именно тогда, кстати говоря, мы с ним и познакомились, — он поведал мне, что на ферму его устроила Сью Маклеод, дочь Дункана. Никто Кеннета за язык не тянул, просто он оказался разговорчивым малым и болтал без умолку. Рассказал, например, что освоил профессию карикатуриста, не обременяя себя какими-либо обязательствами и перебиваясь случайными заработками. Предложение Сью Маклеод пришлось весьма кстати, потому что он давно мечтал о работе на свежем воздух и солнышке, да и мышцам физическая нагрузка не помешает. Не говоря уж о том, что Сью частенько навещала отца и проводила отпуск на ферме.

А теперь можете допросить меня об отношениях со Сьюзен Маклеод.

Если бы взгляд Кремера мог обжигать, я бы уже превратился в горстку пепла.

— Ловкий же ты малый, Гудвин, — процедил он. — За словом в карман не лезешь.

Я скромно потупил взор.

— Стараюсь, инспектор.

— Смотри не перестарайся, — буркнул он. — И насколько близкие у вас с ней отношения?

Я изобразил удивление.

— Что значит «близкие»? Это можно понимать по-разному.

— Сам знаешь! — прорычал Кремер.

Я в недоумении пожал плечами.

— Что ж, тогда мне остается только строить догадки. — Перехватив грозный взгляд Кремера, я счел за благо не упираться. — Если вы намекаете на самое гадкое — или, напротив, на самое прекрасное, в зависимости от того, как это расценивать, — то каяться мне не в чем. Я знаком со Сьюзен три года, а впервые увидел ее, когда она привезла нам кукурузу. Вы ее видели?

— Да.

— Значит, могли оценить ее внешность. В таком случае готов счесть ваши двусмысленные намеки за комплимент. Да, она отнюдь не синий чулок. Возможно, и рада была бы сойти за скромницу, но не может не строить глазки, потому что это у нее в крови. Вдобавок природа наградила ее потрясающей фигуркой. Никогда нельзя угадать, что она скажет в следующую минуту — Сью и сама этого не знает. В один прекрасный вечер я ее пылко облобызал и заключил в объятия, а несколько минут спустя, еще не отдышавшись, она заявила мне: «Представляешь, а я однажды видела, как бык целовал кобылу». Впрочем, танцорша из нее неважная, а я, как на грех, посетив какое-нибудь шоу, люблю часок-другой потанцевать под живую музыку. Поэтому в этом году мы с ней почти не встречались. В последний раз я видел ее недели две назад на одной вечеринке. Причем привел ее туда не я. Говоря же о нашей с ней «близости» в вашем понимании этого слова, могу вас заверить: такого не было. А если бы и было, то вы не тот человек, которому я бы стал изливать душу. Что вас еще интересует?

Кремер и ухом не повел.

— Очень многое. Ты ведь пристроил ее на работу к Карлу Хийдту, да и квартирку ей подобрал. В шести кварталах отсюда, кажется.

Я насторожился.

— Кто это вам напел, Хийдт?

— Нет, сама Сьюзен.

— А про мисс Роуэн она ничего не сказала?

— Нет.

— Молодчина! Вы пристали к ней с этим убийством, а она умолчала про Лили. Однажды летом, примерно через два года после нашего знакомства, Сью сказала, что пытается подыскать себе работу в Нью-Йорке, и попросила ей помочь. За неимением иных вариантов я обратился к Лили Роуэн. Первым делом она нашла двух славных девушек, вместе с которыми Сью арендовала квартиру — кстати, не в шести, а в пяти кварталах отсюда. Потом Лили заплатила за учебу Сью в одной из студий Мидтауна — недавно Сью вернула ей долг, — а затем порекомендовала ее Карлу Хийдту как перспективную модель. Насколько мне известно, впрочем, за достоверность этих сведений я не ручаюсь, Сью сейчас одна из самых популярных в Нью-Йорке моделей, в час ей платят не меньше сотни. Правда, на обложках модных журналов я ее фото пока не встречал. Так что, инспектор, не я тот ангел-хранитель, благодаря которому Сью получила жилье и работу. Зато с мисс Роуэн я на более короткой ноге, нежели Сью, и убежден: она не разгневается на меня за то, что я рассказал о ее роли в судьбе этой девушки инспектору полиции. Вас еще что-нибудь интересует?

— Да, и очень многое. Когда и как ты узнал, что мисс Маклеод предпочла тебе Кеннета Фабера? Что он тебя вытеснил?

Я готов был растерзать его от возмущения:

— В жизни не слышал подобной чуши! — И обратился к Вулфу: — Ваша честь, я категорически возражаю против этого вопроса на том основании, что он оскорбительный, гнусный и порождает самые низменные мысли. И потом, как можно вытеснить меня из того места, где я никогда не бывал?

— Возражение принято. — Уголки губ Ниро Вулфа слегка приподнялись. — Вам придется иначе сформулировать свой вопрос, мистер Кремер, — сказал он.

— Черта с два! — Кремер поедал меня взглядом. — Брось, Гудвин, не отпирайся! Мисс Маклеод собственноручно подписала показания. Из-за чего ты поцапался с Фабером на прошлой неделе?

— Кто вам такое сказал? Я просто поблагодарил его за кукурузу.

— Не валяй дурака! — свирепо прорычал Кремер. — Мне шутить некогда. Итак, из-за чего вышла стычка?

— Минутку, попробую сообразить. — Я сдвинул брови, мучительно вспоминая. Потом кивнул: — В дверь позвонили, я увидел Фабера, вышел на крыльцо и сказал дословно следующее: «Привет! Как дела на ферме?» Фабер вручил мне коробку с початками и ответил: «Спасибо, хреново. Жара испепеляющая, вдобавок мозоли на руках натер». Я высказал удивление: «Разве у прирожденных свинопасов бывают мозоли?»

Он пожелал мне сдохнуть и испарился, а я запер дверь.

— И это все?

— Да.

— Ладно. — Кремер встал. — Даю тебе на сборы минуту. Не забудь зубную щетку.

— Послушайте, инспектор! — Я приподнял руку ладонью вверх: излюбленный жест Вулфа, когда он начинает вещать о семейных ценностях. — При необходимости я готов вынести любые неудобства, но сейчас такой необходимости нет. Время близится к полуночи. Если мои слова в чем-то противоречат показаниям Сью, то, разумеется, вы должны допросить меня до того, как мне выпадет возможность пообщаться с ней. Согласен излить вам все, как на духу. Спрашивайте!

— В твоем распоряжении одна минута, — процедил Кремер. — Собирайся!

Я и глазом не моргнул.

— Нет, у меня есть конституционное право выразить свое несогласие, и я им воспользуюсь. Я настаиваю на том, что вы должны обосновать законность своего требования.

Глаза Кремера заполыхали.

— Так, по-твоему, я действую незаконно?

Что ж, я его разозлил — уже неплохо.

— Мистер Гудвин, я задерживаю вас как основного свидетеля.

Я даже ухом не повел.

— Ордера у вас, конечно же, нет, но я законопослушный гражданин и спорить не стану. — И обратился к Вулфу: — Если я вам завтра понадоблюсь, позвоните Паркеру.

— Непременно. — Вулф посмотрел на Кремера. — Мистер Кремер, преклоняясь перед вашими недюжинными талантами, я тем не менее не устаю удивляться самонадеянности и косности вашего мышления. Вас настолько обуревает стремление уязвить и припереть к стенке мистера Гудвина, что вы не соизволили хоть чуть-чуть пораскинуть мозгами над важными фактами, к которым я привлек ваше внимание. — И он ткнул пальцем в три кучки початков, разложенных на письменном столе. — Как по-вашему, кто их срезал?

— Да кому это интересно?! — рассвирепел Кремер. — Мне куда важнее знать, кто убил Кеннета Фабера. Пошли, Гудвин!